Невеста повелителя степей

Пролог

Воин Айхонары с презрением смотрел на своего собеседника. Никто и никогда не позволял себе так разговаривать с ним. Никто не диктовал условия. Он воин! Под его началом больше пяти сотен клинков! И это только те, кто принял судьбу, пройдя посвящение. А есть ещё дети и младенцы, ученики, умеющие сражаться, но не готовые к битвам. И вот его, хаста Ингайра, властителя степи Айхонара оскорбляют открытым пренебрежением. С ним говорят свысока! Будь на месте посланника Ориноя другой, его голова уже служила бы одним из наверший костяного забора у шатра и привлекала воронье. Но этот человек знал, что сейчас ему ничего не грозит. Не осмелится великий воин бросить вызов объединенному совету хастов. А раз так, то можно и показать свое истинное отношение, потому что больше им встретиться не суждено. Слишком уж невыполнимые условия ставит совет перед этим зарвавшимся Ингайром. Так что не видать ему долгих лет жизни под неистовым солнцем степи.

– Ты, – воин вскочил на ноги, не в силах сдержать свою ярость. – Можешь передать этим кучам лошадиного дерьма, что хаст Айхонары никогда не идёт на уступки! Эти земли были моими и будут! И я передам их под твёрдую руку своего наследника! И никто более не посмеет встать на моем пути!

– Был бы у тебя ещё наследник, – ехидно заметил посланник, все же вздрогнув, когда рука Ингайра легла на рукоять меча.

– Будет, – твёрдо ответил тот, не отводя пылающего яростью взгляда от начинавшей в страхе сжиматься фигуры.

– Тебе уже сорок ушедших в прошлое пиков жара степи, и нет ни одного ребёнка. У тебя было двенадцать жён, и ни одна не смогла понести. Ты воин, Ингайр, но земля не видит тебя своим хозяином. Откажись, пока совет не обратил клинки в твою сторону!

– Никогда!

– Как знаешь, – посланник встал с мягкой шкуры, и, стараясь не поворачиваться спиной к воину, прекрасно осознавая, что выдаёт этим свой страх, направился к выходу.

– А если у меня будет сын к исходу следующего пика жары?

Ориной замер. Улыбнуться он не мог, все же Ингайр не зря столько лет управлял своим хасттаном, догадался бы сразу. Нельзя было проявлять радость, хоть великий воин и попал в умело расставленную им ловушку, даже не заметив этого.

– Если одна из твоих жён понесёт и родит тебе сына, когда степь окрасится небесным золотом, то совет отступит. Но если нет, то хастом станет Боргайн, сын первой жены Дриорса, хаста Турайры, степи у края солнца.

– Я согласен! – Ингайр вскинул подбородок. – Ты отдаёшь ветру свои слова?

– Отдаю и помню.

– А если родится дочь?

Посланник вздрогнул всем телом. Этот страх он показать не боялся. Во всех без единого исключения хасттанах были шаманы. Те, кто просил степь о дожде и дичи. Те, кто лечил раны и отпускал души. Но только в степи Айхонары шаманом была женщина. Нарушение всех традиций, и все же... Ни одной смерти, если воина успевали к ней принести до того, как угаснет его последний вздох, ни одной потерянной Души. И неестественный страх при виде этого обезображенного лица. Тёмная, загоревшая на солнце кожа, не скрывала белых пятен от ожогов, рубцов, что были даже на губах, заставляя те кривиться в вечной ухмылке. Чёрные глаза, такие большие, что радужка занимала все пространство, отчего они казались тёмными провалами в мир по ту сторону степи. И кипенно-белые волосы, каких точно не может быть у живого человека.

Женщина растянула свои обезображенные губы в ехидной улыбке.

– Ты боишься меня, Ориной?

Он сглотнул. Откуда эта шаманка знала его имя? Он старался избегать ее. И его шакалы донесли, что ее нет в селении, поэтому он и осмелился явиться именно сегодня.

– Ты внушаешь страх, знающая хасттана Айхонары.

– Это хорошо... Здравствуй, Ингайр. Ветер принёс мне сомнительные вести. Ты приносишь клятвы, не обращаясь к духам Матери степей. Это нехорошо.

– Заата, все, что происходит в моем шатре, тебя не касается! – хаст тоже опасался её, но знал, что ему вреда она не причинит.

Единственная женщина, мнение которой он признавал правильным. И единственная, кто просил совета у щедрой Матери степей, а не у равнодушного Отца.

– Ошибаешься... А ты, Ориной, так и не ответил мне. Что будет, если родится дочь?

– Айхонара перейдёт к Боргайну, сыну первой жены Дриорса, хаста Турайры, степи у края солнца. Договор не будет исполнен.

– А дитя?

– Дочь станет третьей женой.

– Третьей, – протянула женщина. – Бесправной собственностью, чьи дети не будут иметь прав наследника... Уйди, Ориной.

Посланник поспешил покинуть шатер, радуясь, что его миссия завершена. А к исходу пика жары все эти земли будут принадлежать его господину.

Шаманка, не отрываясь, смотрела на хаста.

– Прикажи готовить жён, – сказал он ей. – Я навещу каждую до заката второй луны.

– У тебя не родится сын.

Ингайр резко повернулся к Заате, сжимая кулаки и стараясь обуздать вспыхнувшую в нем ярость.

– У меня будет сын! Наследник!

– Нет, хаст. Степь все тебе сказала. Четыре твои жены умерли, разрешившись дочерями, и ты последовал традициям, отдав и детей степи. Пять твоих нынешних жён молоды, красивы и сильны, но и им не суждено подарить тебе сына. Я могу помочь. Но даже в этом случае, дитя будет слабым. Воля степи непреложна.

– Но ты слышала, Заата...

– Я знаю, мой хаст.

– И что же мне делать? – он рухнул на колени, готовый молиться всем духам бескрайней степи.

– Я помогу тебе, – шаманка улыбнулась. Но не было в той улыбке ничего доброго. – Я прикажу, и твои жены будут ждать тебя.

– Ступай, – глухо ответил Ингайр.

Глава первая. Она

Я смотрела, как гаснут погребальные костры. Нет, мне здесь не место, но кто запретит дочери смотреть, как боги забирают душу её матери? Степь жестока, и все же одного у неё не отнять. Она забирает тех, о ком некому будет печалиться.

– Ветер забрал её душу и унесёт теперь на ту сторону степи. Не плачь о ней, там для неё уже приготовлен шатер с холодными яствами и мягкими шкурами.

Слова Зааты ничем не могли успокоить меня. Но разве сегодня это имело значение? Мы обе знали, что смерть Баорги не принесет мне ничего, кроме горя. И не потому, что она была моей матерью. Нет, она ею не являлась, но вырастила меня, одна знала, не считая Зааату, мое настоящее имя, данное той, что не пережила дыхание степного жара. Теперь я осталась одна против законов моего народа. Но никто и никогда не узнает, что Баорга не позволила степи забрать новорожденное дитя вместе с ушедшей матерью к духам предков. Даже если все откроется, я не позволю очернить ее имя. Она рискнула всем, подменив свое умершее дитя еще живым. И к духам вознеслось двое, а не трое, как того требовали законы пращуров. Но я всегда знала, что не являюсь ее дочерью. Слишком необычными были мои глаза – цвета настоящей зелени, не сожженной палящим зноем, не выгоревшие под беспощадным солнцем. Как и густые волосы северянки, чернее, чем степь после очередного пика жары, темнее самого черного огня, что спускается с неба, были не такими, какими обладала Баорга. Женщина ценится за красоту, но моя только отпугивала всех, кто хоть раз заглядывал в эти чужие для Айхонары глаза.

Заата берегла секрет вместе с нами, но с сегодняшним закатом это перестанет быть настолько важным. Когда умирает женщина, никому нет дела до тех, кто может страдать.

– Я буду молить Мать степей, чтобы ее шатер был лучшим, – уже не сдерживая слез, прошептала я.

В сумраке, при свете лишь одной из лун, никто не увидит моей тоски. Да, и попробуй угадать, что скрывает широкий артун. Даже глаз не видно. Иногда и от этого пережитка старины бывает польза.

– Нам пора.

Порыв горячего ветра взметнул последние, еще не угасшие искры прощального костра. Предки забрали души. И нет нужды более в сожалениях. Они лишь огорчат тех, кто теперь веселится в небесных чертогах.

Я запахнула плотнее артун, съехавший с плеч. Сейчас мы вернемся в селение, а нарушать традиции нельзя. Если мужчина увидит хоть часть моего одеяния, не избежать беды. Любая женщина – это дух степи в белоснежном артуне. Она должна быть незаметной, скромной. И услужливой.

Единственная, кто никогда не скрывала свое лицо, пугая своим обликом, это Заата. Знающая хасттана Айхонары. Женщина, которая смогла занять столь высокий пост.

– Вот духи и не оставили тебе выбора, – я промолчала, признавая ее правоту. – Что ты решила, дочь Великой степи?

– Я принимаю свой долг, Заата. Духи решили все за меня…

***

На женской половине царила необычная суета. Полуденный жар свидетель, такого я раньше не видела. Одна из служанок, младшая жена ближайшего из воинов хаста, смеясь, пробежала мимо меня. Я отступила, пропуская её, и успела заметить, что к груди она прижимала свёрток тканей. Мать степей, это новое платье? Но почему?

– Эй, – полог ближайшего шатра откинулся, явив личико Михарны.

Она поморщилась, жар уже вступил в свои права, дышать уже почти нечем было. Воздух можно было резать мечом, такая сильная рябь шла от земли, обманывая своими миражами тех, кто ещё верил своим глазам.

– Не расскажешь, что происходит?

Она лукаво улыбнулась и потянула меня за собой. Внутри было прохладно.

– Хасты приезжают, знаешь ведь? Девчонки наряжаются, надеются, что первые воины их заметят, – она мечтательно вздохнула. – Мы же другие, у нас кровь горячее, ласки нежнее, любовь ярче. Сегодня северяне приедут, ветер принёс, что там даже сам хаст не женат! – лукавая улыбка скользнула по полным губам. – Представляешь, стать женой хаста! Как мне все завидовать станут!

– Почему же не нашего? – удивилась я.

Мать степей, неужели они все с ума посходили?

– Нашего и за мужчину-то не считают, – фыркнула Михарна. – Видано ли дело, воин ни в одном сражении не участвовавший? Его и за хаста не признают, коли души предков чуда нам не явят. Тело-то у него точно белое!

Сказала и зажала рот ладонью. Если кто-нибудь услышит такие её слова, могут и пятью ударами плети наградить. Она дочь воина, но ещё не жена. Отец вряд ли заступится за провинившуюся дочь. Мужчина  не должен показывать слабости, выказывая свою привязанность.

– Не говори так, – мне стало обидно за нашего будущего хаста. Пусть, я его и не видела ни разу, но то, что слышала от служек, рисовало его достойным доверия предков.

– Ты права, – кивнула она и откинула плотную ткань, что укрывала женскую половину от дневного зноя. – Ещё услышит кто...

Мы отличались от других степняков. Айхонара – самые жаркие земли степи. Предки посмеялись, оставив своим глупым детям такую жизнь. Но те не растерялись, перестали кочевать, осев на одном месте. Поселение разрослось, превратившись в город, который мог бы посоперничать с теми, что строили северяне. У нас даже были дома из глины и камня, что держали холод. Только жили в них лишь приближенные к хасту, слишком дорогим было это удовольствие. Камни привозили от большого озера на севере, а это неблизкий путь под палящим зноем.

Здесь все жили семьями, но все же  строго соблюдали традиции, завещанные предками. Я вновь надела артун, закрывая лицо. Мужчина может наслаждаться женской красотой, лишь будучи её супругом. Конечно, девушки нарушали законы, открывая лица, чтобы разделить ложе с тем, кто был люб сердцу. Или с тем, кто мог дать достаток и спокойную жизнь. Это было против заветов, но… Редко кто стоял на страже, чтобы вовремя отдернуть замечтавшуюся девушку.

Глава вторая. Он

Он смотрел, как бескрайний горизонт поглощает вторую, утреннюю, луну. Каждый раз он надеялся, что эта ночь не закончится и станет последней, но… Это была несбыточная мечта. Солнце изо дня в день повторяло свой незамысловатый путь. И выжигало в степи бескрайние пустоши.

– Мой хаст?

Он поморщился. Его единственный слуга – уступка отцу – всегда приходил на рассвете. Боялся, что он совершит то, что не соответствует статусу будущего хаста? Духи степи! Он готов выполнить свой долг, пусть это и претит ему.

– С чем сегодня привела тебя степь? – вздохнув, спросил он.

– Мой повелитель Риангар, сегодня пребывают посланники из хасттана Турайры и хасттана Тайрады.

Тайрада. Единственный хасттан, которого он боялся. Все остальные держались старых правил, верили, что мир нерушим, неизменен. Они верили, что жар степи не угаснет никогда, но между тем, север знал, что жар не вечен. Тайрада. Единственный хасттан, где знали, что холод бывает не только во время полной ночи, когда луны уходят, забирая с собой согревающий огонь светила.

– Они уже здесь?

– Нет, повелитель. Но вестники видели их у наших границ. К восходу первой луны они будут в твоем доме.

Риангар тяжело вздохнул. Смерть хаста сыграла с ним злую шутку. Если бы он вошел во владение при его жизни, стал его правой рукой, все было бы проще. Теперь же он вынужден ждать, не решится ли кто-нибудь бросить ему вызов, чтобы присоединить Айхонару к себе.

Самые жаркие степи. Самые богатые земли. Кто только не пытался их захватить.

А ведь если Тайрада решится на войну, то сможет завоевать Айхонару. Север отделяет от юга всего лишь водная преграда – не слишком большая помеха для умелых воинов.

– Я не знаю, что мне делать, – Риангар провел ногтем по лезвию клинка, который его мастера выковали для почетного гостя.

– В вас живет сила степи и ее воля. Любое ваше решение уже правильное. Не стоит сомневаться в том, что нам не подвластно.

– Власть. Всем нужна лишь власть. И только я, будто в насмешку, прошу у духов предков покоя.

– Мой хаст, ваш отец верил, что вы приведете Айхонару к миру. Он был великим человеком, и я верю, что степь положила вам не меньше удачи, чем ему.

– Удачи, Ниаз? – горько рассмеялся молодой хаст. – Я его единственное дитя! Да и то дарованное степью лишь после плача Зааты! Это ты называешь удачей? Он был воином, которому духи не дали продолжения.

– Как и вам, повелитель, – мягко заметил старый слуга.

– Как и мне, – согласился Риангар.

Он замолчал, наблюдая, как блики всходящего светила играют на узорах, что покрывали металл. Этот клинок стоил дороже, чем многие могут себе представить. Но Риангар не скажет, какова его цена. Если Линар действительно так мудр, как о нем поют ветра, то он узнает и оценит этот дар. Если же нет… Тогда Айхонару может спасти лишь чудо.

Заата могла знать то, что было неведомо остальным, но она не скажет. Знающая степей Айхораны была слишком иной. Ей нельзя было приказать, как всем остальным, что делили кров и пищу под защитой хаста. Она сама защищала себя и тех, на кого указывали предки. Глупой надеждой было верить, что она укажет правильный путь. Но она… могла это сделать. И сделала. Только путь этот был не таков, о котором можно мечтать.

– Повелитель?

– Ниаз, предупреди воинов, чтобы они держали себя в руках. Любое слово может спровоцировать поединок. Мы не знаем, чего истинно хотят наши гости, но мне не верится, что все они едут к нам с миром. Отец бы знал, как поступить…

– Но вы – не ваш отец.

– Не он. Да, и вели подавать еду. Солнце встало, скоро жар вступит в свои права, а у меня еще много дел. Придется торопиться, чтобы все успеть.

– Как прикажете, мой хаст… И, быть может, я могу вам помочь?

Предложение было соблазнительным. И Риангар знал, что Ниаз из тех, кто действительно знает, как ему помочь. И не просто помочь. Он мог бы избавить его от всех проблем, и никто и никогда не узнал бы, что случилось на самом деле.

Вот только, предать свой народ хаст не мог. Эти люди пусть и не уважали его, не боялись, но пока что повиновались. И в этом нет ничего страшного. Время еще не пришло. Они не знали, на что способен Риангар, не подозревали, какая внутренняя сила в нем бурлит. И это давало хасту шанс вырваться из цепей прошлого. Отец создал сильный хасттан, но миру пришла пора двигаться дальше. Даже степь меняется, так почему люди должны оставаться неизменны?

– Нет, ты можешь идти. Я не держу тебя. Принеси еду и не беспокой меня несколько часов.

– Повелитель…

Риангар поморщился. Он знал, что старый слуга прекрасно понимает, для чего ему нужны эти часы, но устал спорить с ним.

– Ниаз, это моя жизнь.

– Я знаю, повелитель. Но и Айхонара – ваша жизнь.

– Все, что я делаю, лишь для ее блага. Ступай.

– Слушаюсь, повелитель.

Он низко склонился и покинул комнату, плотно притворив за собой обитую тканью дверь. Предосторожность, чтобы никто не мог услышать, что происходит в покоях повелителя.

Риангар вздохнул. Старик ему не поверил. Впрочем, и в этом не было ничего удивительного.

Остался один день, а затем все решится. И пусть степь будет милосердна, если Заата ошиблась в своем предсказании. Тогда для Айхонары все будет кончено.

Глава третья. Она

Я вошла в свою комнату, закрыла дверь и задвинула полог, чтобы оградиться от шума. Девушки болтали без умолку, обсуждая скорый приезд гостей. Я их не винила. Столько мужчин, воинов разом, это необычно и способно зажечь молодую невинную кровь. Но фантазии, их фантазии, далеки от реальности. Степь одна, но у каждого хасттана свои правила. И то, что нормально для нас, может быть дикостью для них. Они не понимали, что любовь мимолетна и ничего не значит в нашем суровом мире. Стать первой женой – редкая удача. Стать второй или третьей более вероятно. Да и роль гаремной служки не такая уж необычная вещь. Воин из другого хасттана мог говорить, что ему вздумается, обещать, льстить, но стоило ему вернуться домой и любовная сказка тут же кончалась. Немногим были нужны жены из дальних земель, зачастую без богатств и влияния.

Нет! Я не могла окунуться в их беззаботную жизнь и обсуждение мужчин. Слишком много смогла внушить мне Заата, слишком иначе я чувствовала себя. Быть одной из многих, но другой, чужой там, где никогда не бывает чужаков.

– Эй, Раэза, открывай!

Я не успела даже положить на ложе артун, в который была одета до этого, а моя подруга уже тут. Интересно, она видела меня, или кто-то уже успел донести, что вернулась?

– Входи, засов не задвинут, – ответила ей.

Степной ветер часто рождает небольшие ураганы. Очевидно, Михарна родилась в сердце такого, ведь как иначе объяснить ее удивительные способности создавать много шума без видимых причин?

– Они уже приехали! – завизжала она, влетев в комнатку. – И они такие красивые! Лучше наших! Намного лучше!

– Кто приехал? – вздохнула тяжело.

– Линар, хаст Тайрады и его воины, – она прижала руки к груди и восторженно возвела глаза к потолку. – Он так красив… Предки, ты должна его увидеть хоть одним глазком! Я даже готова стать последней гаремной служкой, только бы быть рядом с ним.

– Не говори ерунды, нужен он тебе, – попыталась остудить ее пыл.

Но Михарну уже понесло. Хотя за все годы, что я ее знала, почти с самого детства, она вечно влюблялась. Хорошо, что эта любовь была яркой, жаркой, но очень быстротечной. Порой тому, на кого пал ее выбор, требовалось просто открыть рот, чтобы она его разлюбила.

– Да! Нужен! Это тебе легко говорить, твою судьбу защитит Заата, а мою кто? Отец не будет долго думать, если ему предложат за меня хороший откуп. Нас у него шесть дочерей! Степь дала ему только одного сына, посмеялась над воином, – с грустью и злобой выкрикнула она. – Мне нужно выбраться отсюда! И я готова лечь под этих воинов с севера, если хоть кто-то увезет меня из Айхонары.

Я вздохнула. Глупо убеждать ее в том, что это безнадежно, а, может, и опасно. Воля предков и насмешка степи могут разрушить все ее планы.

– Увезет, чтобы сделать гаремной служкой. Этого ты хочешь?

– Я на все готова, только бы не оставаться здесь, – она присела на край моего ложа. – Я не говорила, но воины Сурмиха уже предложили отцу откупы за трех дочерей. Понимаешь, Раэза, я могу стать одной из тех, кого увезут в степь, в вонючие шатры кочевников! И не первой женой, а третьей. Кому буду нужна я и мои дети? Нет, такой судьбы я себе не желаю.

– Но и на север тебя могут увезти в вонючие шатры и третьей женой, – в последний раз попыталась достучаться до подруги.

– Там нет шатров, – отмахнулась она. – Северяне живут в городах из камня. Совсем как старые дома хаста, как этот дом… Понимаешь, там все по-другому! И я хочу это увидеть, чего бы мне оно ни стоило!

Спорить с Михарной, очарованной фантазиями о других землям и других нравах, было бесполезно. Впрочем, она всегда была такой. Фантазерка, живущая мечтами. Не то, что я, привыкшая, что на мир нужно смотреть трезво и решительно. Духи предков и степь жестоки, они много обещают, но забирают жизнь быстро, не обращая внимания на то, кто ты.

– Хорошо, если ты сможешь, потом мне все-все расскажешь, – улыбнулась ей. Меня эта участь все равно минует, так что, хоть ее жизнью и сказкой смогу пожить.

В дверь снова заколотили.

– Раэза, я знаю, что ты там! Чего закрылась? Дом полон гостей, а ты прохлаждаешься! Выходи, работа ждет!

Михарна прыснула в кулачок, пытаясь заглушить рвущийся наружу смех. Да, дочь степи и ветра должна трудиться с рассвета до заката, а я попыталась нарушить это всеми признанное правило.

– Я слышу, хаса Дараха, – прокричала, так и не поднявшись с ложа. – Матерь Заата дала мне работу…

– Слышит она, – недовольно пробурчала главная женщина после Зааты. – Выходи и работай, гости голодны!

Хаса Дараха была уже немолодой. Она похоронила мужа, воина, погибшего до того, как он успел взять себе вторую жену. Но для людей и предков это не имело значения, для всех она навсегда осталась первой и единственной, что тут же возвысило ее над остальными женщинами Айхонары. И дало право командовать служками. Хаст Ингайр был не против, к тому времени у него осталась всего одна жена, остальные умерли родами, так и не подарив наследника. Да и она чахла не по дням, вынашивая сына. Так что, все с радостью отдали Дарахе бразды правления. И с восшествием хаста Риангара ничего не поменялось – она все также командовала всеми нами.

– Тс-с, – приложила к губам палец, указывая Михарне, чтобы та сидела тихо.

Но подруга с трудом сдерживала смех, чем грозила выдать себя. Ей быть в моей комнате было не запрещено, но я – всего лишь служка, а она  – дочь воина. Разный статус, могли и наказать обеих.

Заглянула под полог на двери, отомкнула запор и быстро вышла, так, чтобы Дараха не увидела, что в моей комнатушке еще кто-то есть.

Глава четвертая. Он

– Помоги мне, Ниаз.

Риангар глубоко вздохнул и закрыл лицо артаком. Верный слуга тут же подошел, чтобы поправить складки одеяния. Он знал, что его хасту нужно выглядеть по-мужски, казаться воином, который не боится ничего.

– Все пройдет хорошо, – высказался старик.

Слабое утешение, почти ложь. И оба прекрасно знали об этом. Риангару нужно сделать все, чтобы протянуть время и найти выход.

– Он вызовет тебя на священный поединок, – знающая появилась неожиданно. Ее не остановила ни запертая дверь, ни стража.

– Да пребудут с тобой души предков, Заата, – поклонился Риангар. – Я знаю, что воин севера не остановится, пока Айхонара не станет частью Тайрады.

– Да при чем тут он, – отмахнулась женщина. – Я больше опасаюсь Боргайна. Еще его отец мечтал, что Айхонара станет их. Вот от кого можно ожидать зла и подлости, – она прищурилась. – Риангар, надень черный артак, белый слишком похож на женский, и, кажется, что ты заранее сдаешься.

Молодой хаст посмотрел в зеркало.

– Разве мужчину могут перепутать с женщиной?

– Нет, но воин, особенно тот, что хочет доказать свою мужественность, должен быть выше сомнений.

– Повелитель? – Ниаз уже успел вытащить и расправить черный артак.

– Черный – символ траура, – Риангар перевел взгляд на знающую. – Не будет ли это выглядеть, словно я пытаюсь вызвать жалость смертью отца?

– Дураки не услышат предков, даже если те будут кричать им прямо в уши. Тебе нужно показать, что тебе по силам принять ношу хаста. И что сможешь ее выдержать. Ведь сможешь?

– Это тебе лучше знать, та, что видит волю степи.

Заата рассмеялась.

– Тебе нужен наследник, хаст. Если никто не бросит тебе вызов на священный поединок, это будет истинное чудо степи. Но стоит появиться наследнику, и они не смогут сделать даже этого. Души предков не позволят.

– Ты говоришь так, словно это просто! Отец…

– Твой отец был глуп и самоуверен. И он не желал слушать меня и советов, что приносила степь. Ты – другое дело. Если предки не шутят, то именно тебе суждено великое дело.

– Мне уже кажется, что они именно шутят над нами, не помогая.

– Если бы они не помогали, то тебя не было бы на свете, – знающая усмехнулась. – Так что не думай, что про тебя забыли. Все не так. И да, постарайся быть похожим на воина. Твои навыки и хорошо подвешенный язык мало чем помогут в разговоре с хастами. Это тебе не торгаши, прибывшие в город с караваном. Их цель страшнее, чем ты можешь себе представить. Тебя просто уничтожат, стоит лишь дать слабину.

– Хорошая напутственная речь…

– Я никогда не лгу о том, что видела. Ты будешь хастом, но только тогда, когда свое слово скажет степь. А люди могут творить все, что им заблагорассудится. Бойся Боргайна и Линара. Остальные не так опасны. Точнее, ледяного Линара боятся и против него не пойдут. Если он захочет вызвать тебя на поединок, поддержат северянина. А вот Боргайн будет действовать иначе. Он жесток, хитер и вдвойне опасен. Он словно змея, спрятавшаяся среди камней, ударит тогда, когда ты этого не ждешь. И на священный бой он точно тебя не позовет, даже будучи уверенным, что победит. Ему случайности не нужны. Скорее подошлет кого-то с ядом или ножом.

Риангар нахмурился.

– Тогда ты знаешь, что мне придется сделать, – произнес он, стараясь не замечать осуждения во взгляде старого слуги.

– Только не забывай про свой долг. Пик жары скоро придет.

– Я помню, – отмахнулся Риангар. – Помню. Но и ты не забывай.

– Я помогу. Опять, – Заата распахнула дверь, испугав тех, кто должен был защищать хаста от любой угрозы. – Что, стражнички, прозевали старую больную женщину?

Воины смутились. Ответить им было нечего. Более того, они и не могли ответить, зная, что Заату никто бы не смог остановить. Как преградить путь степному ветру? Никак. Невозможно.

Стараясь скрыть улыбку, Риангар вышел следом за ней. Его комнаты находились далеко от гостевых, кухни и женской половины. Так когда-то пожелал отец – держать наследника там, где он не будет попадаться на глаза. С одной стороны, уединение дало намного больше свободы, чем кто-либо мог предположить. С другой… сковало по рукам и ногам, лишив детства и юности, отравив надежду, что Риангара примут как равного.

Только проверенные воины, которые не предадут даже под самыми страшными пытками. Они служили Ингайру верой и правдой, но будут ли так же беспрекословно подчиняться тому, кто занял место великого вождя?

Погруженный в невеселые мысли, лишь подогреваемые жаром из раскрытых окон, Риангар шел в зал совета, где должен был встретиться с другими хастами. Но замер, когда в общем коридоре увидел девушек, покидавших гостевые комнаты. Закутанные в белоснежные артуны, будто души предков, что спустились с ночных лун, чтобы вразумить глупого потомка, они появились так неожиданно, что хаст остановился. Девушки низко склонили головы, не смея двинуться с места, ведь за ними наблюдал сам повелитель и знающая!

Мысль, что тревожила Риангара, вдруг поднялась на поверхность, вызвав дрожь, которую он с трудом сдержал.

Девушка! Вот оно – решение всех его проблем.

– Заата, – тихо обратился он к женщине, когда случайные свидетельницы остались позади, – ты ведь говорила, что, родись у меня наследник, он смог бы склонить души предков на мою сторону?

– Истинно так, мой повелитель.

– И тогда никто не осмелится бросить мне вызов?

– Осмелятся. Но не сразу. Если степь дарует тебе сына, у тебя будет время до первого пика жары, чтобы утвердить свою власть.

Глава пятая. Она

Я сидела как на иголках. Заата сказала, чтобы я не высовывалась, потому что у нее был ко мне важный разговор. Но сидеть в одиночестве в своей комнате мне не хотелось. Михарна отправилась домой, потому что у нее он был, как и работа, которую необходимо было выполнять. И пусть дочери воина было легче, чем, скажем, дочери пастуха, но это не означало, что она могла бездельничать. Чем лучше дочь покажет себя, тем лучше мужа выберет для нее отец. И очень рада, что эта участь меня миновала. Лучше быть свободной и ни от кого не зависеть!

Первая луна уже выглянула, значит, совсем скоро палящее солнце уйдет за горизонт. А мне еще нужно отнести ужин хасту Линару. Нет, больше я не могу сидеть и дожидаться, когда Заата вспомнит обо мне.

Подскочила, запахнула артун и направилась на кухню. В доме царило оживление, но лишь потому, что слишком много гостей одновременно посетили нас, а такого давно не было.

– Явилась! – Дараха недовольно поморщилась, увидев меня в дверях. – Я все знающей расскажу. Раз уж тебя приставили к делу, так не отлынивай!

Спорить с женщиной не стала, молча взяла корзину и собралась выходить из кухни, когда она неожиданно меня остановила.

– Раэза, не привыкай к гостям, они все равно тут надолго не задержатся.

Я удивленно посмотрела на нее:

– О чем это вы?

– Ни о чем, просто помни – это враги, а не друзья.

И она вновь ушла к плите, на которой что-то очень сильно кипело, почти стремясь сбежать из большого чана.

А я… я поняла, что вокруг меня все-таки происходит нечто такое, что требует объяснения. И Заата просто обязана мне все рассказать!

В коридоре пришлось лавировать между спешащими куда-то воинами. Никто бы не стал уступать девушке, так что я, поминая всех степных духов и тварей, медленно продвигалась вперед, пытаясь удержать тяжеленную корзину и недоумевая, с чего это все выползли на ночь глядя.

Плюнула и остановилась, поняв, что этим путем я до хаста точно не доберусь. Единственный вариант – обойти через мужскую половину. Но не обычным путем, а через зал совета. Все равно там сейчас должно быть пусто, так что не думаю, что кто-то будет очень против.

Огляделась и свернула в коридор, который даже служки почти не использовали – такой он был бесполезный. Но мне и хорошо, там точно никого.

Теперь я почти бежала, потому что знала, меня обязательно обвинят в том, что я морила хаста голодом. Кому какое дело, что Заата просила меня ее дождаться?

Но убежать далеко не успела. Из приоткрытой двери доносились голоса. И в одном, женском, я узнала свою наставницу.

– Тебе не переубедить меня.

– Но ты знаешь, я прав. Одного не могу понять – почему ты так почтительна с этим недоноском, Заата?

– Этому недоноску суждено объединить степь, Охир.

Я замерла. Знаю, подслушивать нехорошо, но женское любопытство возобладало над совестью. А Охир был одним из тех хастов, что всегда держали нейтралитет, не позволяя своим личным обидам становиться выше выгоды хасттана. Только вот, не думала я, что он к Риангару так относится.

– Степь нельзя объединить, и ты это прекрасно знаешь. Проклятый Ингайр тому доказательство.

– Охир, я уже говорила на совете много лет назад и повторю снова – степи придется объединиться, иначе мы падем. Сгорим в жаре, и от нас не останется даже воспоминаний. Этого ты хочешь, старый друг?

– Я ничего не хочу, – мужчина был раздражен. – Но ты лучше всех знаешь, что просто так этого не будет. Риангар – сопляк, ишачий навоз! Он даже не воин! Воин не стал бы кутаться в поминальные тряпки и ждать, что хасты примут его сторону только по праву рождения!

– Но никто из вас не кинул ему вызов, – благоразумно вставила Заата. – Вы все равно боитесь сына Ингайра. Потому что был он проклятым или нет, но степь сказала свое слово. Сын – это ли не доказательство?

– Доказательство? Я видел его сегодня, и все, что испытал, это жалость к мальчишке. Не уверен, что он сможет пережить следующий пик жары. Как ему быть правителем?

– Легко.

Я поудобнее перехватила корзину, которая успела оттянуть руки. Нужно было уходить, но я чувствовала, что вот-вот Заата скажет нечто важное, то, что не рассказала бы мне никогда.

И была права. После недолгого молчания, знающая тяжело вздохнула и произнесла:

– Об этом никто не знает, Охир. Я не могла открыть то, что давно сказали мне души предков. Это больше, чем их обычные слова. Риангар – повелитель Айхонары. И он может объединить земли, но не так, как я говорю, не теми способами, которых от него ждут. Воины никогда не примут, не поймут, если он будет нести не кровь и боль, а мир. Знаешь, слово степи – нерушимо. И мне больно осознавать, что я не могу ничего изменить. Ничего… И от этого знания лишь хуже, потому что мне известно больше. И жизни, что будут искалечены правильным выбором. Впереди нас ждет страшное, но я не могу поведать тебе об этом, пока твой знающий не услышит слов в ночи от тех, кто ушел.

–Ты единственная женщина среди знающих, Заата, уже это говорит о том, что все переменчиво.

Знающая рассмеялась. Было так необычно слышать ее смех, пусть и окрашенный странной грустью.

– Меня боятся, а не уважают. Хотя страх – лучше, чем презрение. Ты видел, что Ориной занял место знающего Турайры? Боюсь, как бы это не принесло бед. Нехорошо, когда тот, кто не слышит, пытается давать советы.

– Я спрошу знающего. Но могу ли я надеяться на правильный ответ?

– Если он задаст нужный вопрос, – невесело хмыкнула Заата.

Охир протянул руку и коснулся шрамов, что уродовали лицо женщины.

– Я знаю, откуда взялся каждый из них, – произнес хаст. – Мое сердце болит всякий раз, когда я думаю о той боли, что ты испытывала. Мне жаль, что время не вернуть назад, а то, что произошло, не исправить.

Глава шестая. Она

– Раэза, – плаксиво протянула Миха, – ну, позволь мне сегодня самой отнести ужин хасту! Сама же говорила, он тебе не нужен. У меня уже все сестры себе воинов приглядели, а я все не могу. Он же лучший из всех, кто здесь есть!

Я вздохнула. Говорить о том, что Линар – зло, я уже устала. Но и отпустить ее совершать свои собственные ошибки, я не могла. Знала, что он не будет добр к ней, воспользуется, но не заберет с собой как жену. Я вообще ничего не знала об обычаях Тайрады, да и Заата ничего не рассказывала. Но то, что он почему-то обратил внимание на меня, я поняла. Теперь оставалось придумать, как этим воспользоваться.

Знающая так и не пришла ко мне тем вечером. Ее никто не видел, и я решила, что она просто ушла в степь, говорить с душами, просить у них совета.

– Раэза! – на мне повисла кроха Сириха. – А я говорила с предками! Представляешь? – девочка вся светилась. – Матерь Заата сказала, что у меня хорошо получается их слышать.

– Молодец, – я потрепала ее по голове, смахивая пожухлые травинки. Уверена, что девочка валялась в траве больше, чем пыталась общаться с предками. – Знающая вернулась?

– Да, но она не в духе. Предки сказали ей много плохого, – поведала девочка. – Не знаю, чего именно, но матерь Заата расстроилась и разозлилась. А потом попросила, чтобы я передала, что сегодня она не хочет никого видеть.

Понятно. Значит, тот разговор придется ее немного отложить.

– Какая хорошая новость, – неожиданно воодушевилась Михарна. – Раэза, видишь, как все хорошо складывается?

Оглядела общую комнату. Здесь женщины встречались, чтобы заняться делами, поговорить и посплетничать, поэтому никто не обращал на нас внимания. Минуты, что мы могли провести наедине, при этом оставаясь у всех на виду.

– Что складывается? – вклинилась Сириха, вываливая на наш столик свою вышивку.

– Раэза хочет меня познакомить с воином, который станет моим мужем. Ведь так? – улыбнулась подруга.

Я вздохнула.

– Михарна, сегодня я возьму тебя с собой, но этот раз будет последним. Я не хочу, чтобы ты мечтала о северянах. Они наши враги. Рано или поздно Линар бросит вызов Риангару, и тогда нам останется только надеяться на чудо и милость предков. Степи нужен сильный вождь…

– Так пусть им будет Линар! – легкомысленно отмахнулась она. – От Риангара все равно толку нет. Жен ему не надо, в боях не участвует. Что же за хаст он такой?

– Хаст, который думает о мире! – я резко поднялась.

– Ты обиделась? – удивилась подруга.

– Нет, – покачала головой. – Просто вспомнила, что у меня были важные дела. Я не могу все время отдыхать, пришло время работать.

И удалилась, чувствуя, как спину прожигают два взгляда. Один – удивленный – принадлежал Сирихе. А вот второй – подозрительный и недовольный – Михарне. Она мне не поверила. И что же? Я не обязана перед ней отчитываться!

Прошла по паутине коридоров и свернула на узкую лестницу. Она принадлежала слугам, и мало кто знал, что здесь легко и просто можно выйти на улицу, под палящее солнце, чтобы увидеть, как тренируются воины хаста. Да, и такое развлечение я изредка позволяла себе, отступая от придуманных мною правил.

Накинула артун и вышла на улицу. Жар тут же опалил кожу, бросил в дрожь, и я отступила в тень дома. Каменная стена ограждала небольшую площадь, откуда доносились весьма красноречивые звуки. Значит, сегодня там не было пусто, нашлись смельчаки, не побоявшиеся степного солнца.

В одном месте в стене была большая дыра. Давным-давно из нее выпал камень, но никто этого не заметил. Возможно, его бы вставили на место, если бы кто-нибудь об этом рассказал. Только желающих не находилось.

Я встала так, чтобы видеть всю площадь, посмотрела на сражающихся и чуть было не помянула матерь степей вслух. Потому что, словно в насмешку, одним из мужчин оказался Линар. И я… Я не смогла отвести взгляда, хоть и была зла на него. Совершенное тело, блестяще на солнце от капель пота, так и приковывало взгляд. Хотелось подойти и проверить, так ли крепки его мышцы, как мне казалось издалека. Линар увернулся от удара и оказался спиной к тому месту, где я стояла. Теперь в глаза бросились шрамы. И их оставило не просто время, это десятки выигранных битв. Умелый воин, вот, кто он. Выходить против такого – самоубийство!

Настроение стремительно катилось вниз. Сказать бы Заате, что  предлагал Линар. Но сердце гложет странное чувство, которое останавливает, запрещает, будто бы своими словами я могу разрушить нечто особенное, важное… Только что? Не знаю… Все же, я – женщина. Слишком много думаю о том, что могло бы быть, и мало – о том, что есть.

Отвернулась от дыры и прислонилась спиной к стене. Здесь, в тени, камень был прохладный. Только он и мог остудить бурлящую от необычных ощущений кровь. То, что во мне начали проявляться несвойственные мне чувства, может все испортить. Я должна быть сильной, сдерживаться. И держаться подальше от хаста Тайрады. Пока что. А потом все изменится.

Приняв решение, глубоко вздохнула и отправилась в свою комнату. В самый пик жары можно было и поспать немного.

Глава седьмая. Он

– Мой повелитель, я думаю, вы не правы, – Ниаз поставил чашу с водой для умывания на столик. – Хаст Линар не осмелится бросить вам вызов.

– Он это сделает. Не знаю, сегодня, завтра или еще когда, но он это сделает. Айхонара – земли, о которых мечтают многие. Именно мы – сердце степи, и тут не о чем спорить. Отец мечтал, что мы захватим всю степь, и был за это проклят. Не все предки хотят этого, – горько усмехнулся Риангар.

– Мы помним ту войну, повелитель, она унесла многие жизни.

– Если бы не та война, я бы не родился! – он прошелся по комнате, нервно теребя край артака. – Позови Заату, я хочу с ней поговорить!

– Матерь Заата не желает…

– Мне нужна знающая! Мне нужно знать, что делать дальше!

Старик нахмурился, но спорить с хастом, который явно был не в себе, не стал. Молча поклонился и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Риангар вздохнул и подошел к зеркалу. И чем дольше он себя рассматривал, тем больше ненавидел. Белую кожу, зеленые глаза, хрупкое тело – все, что досталось от матери. От отца он не унаследовал ничего! Северянин, вот, кто он. И как жители Айхонары пойдут за таким хастом? А им придется, иначе привычный уклад исчезнет. Даже больше, вся степь окажется под угрозой.

Проклятый Линар! Остальные хасты готовы терпеть его ради хрупкого равновесия, но не этот. Даже Боргайн пошел на уступки и отвел своих воинов от границы. Пусть это и временно, пока длится совет и решается судьба хасттана, но все же – это передышка, которая дает возможность найти решение. Линар такой возможности не даст. Он зверь, степной падальщик, который рвется к власти, переступая через трупы. Такой не принесет мира, только войну.

Нельзя допустить священного боя хастов! Риангар проиграет, в этом сомнений нет.

Нужно дождаться Зааты, она всегда знает, как правильно поступить.

Но… Хаст улыбнулся. Всегда есть другой выход. Не такой надежный, как смерть врага, но способный дать отсрочку. И время, которое у него появится, поможет спастись.

Дверь открылась и в комнату зашла знающая. Серьезная, неулыбающаяся, сосредоточенная.

– Звал меня хаст? Я ведь просила меня сегодня не беспокоить.

– Звал, – кивнул Риангар. – У меня есть к тебе поручение.

Она наклонила голову, выражая готовность слушать, и молчала, пока он объяснял ей то, чего жаждал больше всего.

– Ты понимаешь, что будет сложно? – спросила она, наконец.

– Очень сложно, матерь Заата. Но я не вижу иного выхода. Бой я не переживу.

– Тогда я все устрою. Но прошу, будь осторожнее. Сегодня духи много предупреждали. Много и о многом, но даже я оказалась не в силах услышать все их слова.

– Я слышу тебя. И постараюсь пережить эти дни в здравии и спокойствии.

Она усмехнулась. Шрамы на лице натянулись, превращая кожу в маску.

– Не стоит обещать невыполнимого, хаст. Степь может и пошутить.

Глава восьмая. Она

Голова гудела. Поспать так и не удалось. Сначала дела домашние, которые застигли неожиданно. Потом Сириха, с которой пришел познакомиться ее будущий муж. И пусть девчонка еще не вошла в брачный возраст, но это не помешало Лихидиру прийти, чтобы попытаться хотя бы подружиться с ней. Бедный парень, девчонка-то с характером, она не будет слепо подчиняться мужу, как другие. Но я почему-то была уверена, что он сможет добиться ее расположения и не станет брать вторую жену, потому что первая – строптивица. Такое бывало редко, но чудеса случались и в Айхонаре, где горячая кровь жителей порой творила невозможное.

– Я не выйду за него, Раэза, – говорила Сириха, прячась за меня. – Он и старый, и противный, и… и… и не люблю я его! Вот!

– Любовь ведь не главное, – попыталась успокоить девочку.

– А сама-то в это веришь? – совсем по-взрослому спросила она. – Верила, давно бы первой женой была. Я-то вижу, как на тебя воины из первых смотрят. Любой бы забрал!

– Это не моя судьба, – попыталась протестовать.

– Влюбишься – поймешь, – вдруг засмеялась она.

Громко. И тут же зажала ладошкой рот. Понятно, не столько замуж она не хочет, сколько желает насолить всем тем, кто ее ни во что не ставит. Детство. Потом перерастет и будет хорошей женой.

– Иди на кухню, хоть там помоги, степной ты ветерок, – сцапала ее за руку и потащила за собой. – Больше проку будет!

За делами и разговорами я и не заметила, что совсем позабыла сделать то, что была обязана. Отнести ужин хасту Линару. Вспомнила только тогда, когда сама пришла на кухню.

– Явилась! – недовольно протянула Дараха. – Где только шлялась?

– Хаса, давай корзину, – уважительно и не обращая внимания на ее тон, попросила я.

– Нету корзины. Подруга твоя сама унесла. Славная девушка, ответственная. Хорошей женой будет, не то, что ты! – ткнула в меня пальцем. – Эй, – обратилась Дараха к девочке. – Иди посуду скобли, чего прохлаждаешься?

Сириха тут же побежала работать, боясь, что кухарка решит ее наказать.

– Михарна отнесла ужин? – переспросила я, чувствуя, как холодеет сердце.

Она могла натворить все, что угодно!

– Она и еще две девки. Вместе потащили – и воинам, и хасту. Багу только брать не стали, не утянули бы.

– Я отнесу, – подошла к шкафу и вытащила из него одну из бутылей, вставленных в свою собственную плетеную из сухих листьев сеть.

– Смотри у меня, спрошу потом, если узнаю, что до хаста не донесла!

Я едва заметно улыбнулась.

Но чувство, что что-то не так, никак не оставляло. Видимо, учеба Зааты не прошла даром.

Перед входом на мужскую половину замерла, но охраны не увидела. Странно, куда они могли подеваться?

Ускорила шаг, чуть ли не срываясь на бег. Сердце колотилось, предчувствуя что-то нехорошее. Опасное. Черное.

Влетела к гостям и замерла. Здесь тоже никого не было видно. Ни воинов, ни гостей, словно все испарились. Подбежала к двери в комнату хаста и резко дернула. Она открылась легко – была не заперта. Ворвалась внутрь, напоминая само себе маленький степной вихрь, который сносит все на своем пути.

И замерла.

На полу, лицом вниз, лежал Линар и не шевелился. Его белая одежда пятном выделялась на цветных коврах.

Я бросилась к нему, боясь самого страшного. Того, что могло разрушить всю нашу жизнь.

– Хаст?

С трудом перевернула мужчину на спину. Он распахнул глаза, но я поняла – не видит меня. Дело плохо. Провела рукой по обнаженной груди, пытаясь изгнать из головы неподобающие мысли, и прислонилась к ней ухом. Рваное дыхание и хрипы. Мать степи, он умирает!

Снова посмотрела на Линара, схватила обеими руками его голову, чтобы он не смог вывернуться, и заглянула прямо в его зеленые, словно трава у водного источника, глаза. Он смотрел на меня, не моргая, силясь увидеть хоть что-то. И это было страшное зрелище. В голове вертелось предположение, и я боялась, не хотела, чтобы оно оказалось правдой. Слишком жутким и невероятным это было.

Хаст захрипел, и я решилась. Духи предков, не подумайте обо мне ничего плохого!

Осторожно коснулась его прохладных губ, стремясь почувствовать тот вкус, которого не должно было там быть.

И застонала.

Потому что он там был. Горько-сладкий привкус степной велы, ядовитой травы, что росла только там, где солнце выжгло все остальное. Отрава в чистом виде, от которой по воле степи почти не было спасения. Только я знала способ очистить тело от нее. Заата много говорила о травах и их свойствах, знающая должна уметь все, а не только слушать, что молвит степь. Благодаря ей, это знание было и у меня.

Но прежде, мне было нужно узнать, как он принял ее. Ароматные масла виной или пища?

Только бы не еда, что принесла Михарна!

– Хаст, хаст, скажи мне, что ты ел? Пил?

Он втянул в себя воздух и замер. Я испугалась, что он умрет, и вновь склонилась к его груди.

И вздрогнула, когда рука мужчины коснулась моих волос.

– Отвары… отвар из трав… на столе…

Еле слышный шепот от того, кто недавно пугал лишь одним своим словом. Страшно.

Я подскочила. На столике действительно стоял кувшин. Только я его не приносила, не могла принести и Миха, у нее руки точно были заняты громоздкой корзиной. Значит, это не случайность. И нашего гостя хотели отравить. О, мать степей! Во всем бы обвинили меня! Потому что именно я отвечала за хаста Тайрады и его воинов.

– Потерпи, – обернулась к Линару. – Ты отравлен, но у меня есть лекарство.

Скорее к Заате! У нее есть то, что сможет помочь.

Глава девятая. Она

– Это не ты, это яд, – не отрывая от него взгляда, прошептала я.

Линар усмехнулся, слишком бережно, чем я могла того ожидать, прикоснулся к моим губам в почти невесомом поцелуе и вновь начал спускаться вниз. Моя нога, что так и лежала на его плече, чуть-чуть заболела от непривычного и странного движения. Если все женщины так делают, то почему среди них встречаются такие большие и грузные, как Дараха? Или ей не повезло с мужем?

Я на мгновение отвлеклась и упустила, когда и вторая моя нога оказалась на плече Линара. А потом… Я снова крепко зажмурилась и вцепилась в его волосы, не зная, останавливать его или молить о продолжении. Вся моя суть кричала, что это неправильно, что воин, враг моего народа, не осознает, что творит. И в будущем это может привести к последствиям, о которых и думать страшно. Нет, верить, что он потребует моего наказания, я не хочу. Но кто знает, чем может обернуться одна ночь, страсть, разделенная на двоих. Как только пелена дурмана исчезнет, все изменится непоправимо.

А мужчина не собирался останавливаться. Его язык творил такое, что впору было сходить с ума. Сильные, твердые движения ласкали, чуть-чуть проникая в меня, словно пробуя, готова ли я на большее. Все мое женское естество стремилось навстречу ему, тянулось к неизведанному. И мой первый невольный стон заставил мужчину действовать быстрее, закрепляя успехи на моем теле, как на поле боя. Линар сжал мои бедра пальцами, наверняка оставляя на них синяки, но я не протестовала, потому что то, что он делал, затмевало любые неудобства. Нежные складки, символ женственности, горели от его жгучих поцелуев, вызывая дрожь по всему телу.

Не знаю, сколько продолжалась эта сладкая мука, но в какой-то момент мир вокруг вдруг растворился и перестал существовать. Вся степь не смогла бы сравниться с тем великолепием, что открылось мне, и крик блаженства оглушил, поразил меня, не готовую, что все будет настолько необыкновенно.

Если это и есть то, о чем тайком шепчутся девушки, ради чего нарушают законы, то теперь я их понимаю.

Лампа почти догорела, но даже в этих сумрачных отсветах, я видела лицо Линара, и мне казалось, что оно меняется, будто уходит, стирается маска, которую обязан носить правитель, чтобы никто и никогда не видел его внутренней боли. И я не выдержала, приподнялась и сама потянулась за поцелуем, чтобы успокоить свою пылающую необъяснимой жаждой душу. Но он не дал мне взять все в свои руки – воин, что еще можно сказать? Вновь опустил меня на ложе, придавливая своим весом так, чтобы я не могла отказаться, передумать, и ночь шла лишь по его правилам.

– Бояться нечего, – тихо шепнул он, когда я вздрогнула, почувствовав, что сейчас – вот-вот – случится то, что навсегда закроет для меня чертоги невинности.

Я пылала, горела степным жаром, но Линар лишь еще больше распалял этот пожар, стихию, что грозила уничтожить нас обоих.

И когда он вошел в меня, боль на мгновение затмила все. Мысли о блаженстве мигом исчезли, превращая меня в зверька, что ненароком попался в силки. Я схватила его за плечи, пытаясь остановить, глазами, полными слез, уставилась на него, будто умоляя – пощади!

– Нужно было сказать, – произнес он с укором.

– Зачем? – шепнула в ответ.

– Чтобы все было иначе.

Линар медленно покинул мое лоно, стараясь не причинять боли, но я чувствовала его, и его движение казалось мне бесконечным, наполненным приятной болью. Словно время перестало идти вперед, а мир сузился до ощущения наших тел.

Боль пройдет, перестанет волновать. Я это знала, слышала и не боялась ни капли. Но вот мужчина, кажется, боялся, что мой испуг испортит эту ночь. Потому что Линар, не отрывая от меня взгляда, который горел в полумраке, словно самая яркая звезда на ночном небосклоне, вновь начал погружаться в меня, но на этот раз медленно, осторожно.

И боль отступила. Ее место заняло совсем другое чувство. Еще не блаженство, но уже удовольствие. Пока еще крохотное, но оно разрасталось, пока я не застонала, не в силах больше сдерживаться. И тогда Линар начал двигаться быстрее, утверждая свое мужское право и власть. А я не собиралась спорить с ним, только до крови впивалась ногтями в его плечи, царапала спину, кусала губы, стараясь удержать рвущиеся наружу крики.

Порыв ветра распахнул окно, и в комнату ворвалась ночная прохлада, остужая наши тела. Но если бы этот пожар горел только на коже!

Я зажмурилась, ощущая как приближающееся, словно ураган, удовольствие, сносит все на своем пути. Закричала, потому что молчать не могла. Выгнулась дугой навстречу Линару, прижимаясь так тесно, как только могла. И ощутила его дрожь, его блаженство, то, что подарила ему. И я знала, что последует дальше, но все равно не была готова к обжигающе-горячему семени, что излилось в меня.

Линар застонал и уткнулся мне лбом в плечо, как и я, теряясь от того блаженства, что неожиданно свалилось на нас. И пусть это всего лишь раз, который завтра может стоить мне многого, но я никогда не буду об этом жалеть.

– Нужно поспать, – мой голос стал совершенно чужим.

Глаза сами закрывались, приятная усталость сделала тело тяжелым и неподъемным.

Новый порыв ветра, словно соглашаясь со мной, загасил еле тлеющий огонек лампы.

Линар приподнялся и устроился рядом со мной, обнимая одной рукой, будто защищая от опасности.

– Ты удивительная, женщина из степи Айхонара.

Я не стала ему отвечать. Все равно, то, что случилось между нами – мимолетно. Завтра он может и не вспомнить этого. Тот, кто пытался убить хаста, просчитался, но и я оказалась не лучше. Что ж, надеюсь, завтра степь будет спокойнее.

Глава десятая. Она

– Хаст!

Мужчина рядом со мной вскочил, становясь в боевую стойку, будто и не спал, а взволнованный возглас застал его уже проснувшимся.

Дверь в комнату, которую занимал Линар, открылась так резко, что я едва успела схватить с пола артун, чтобы набросить его на себя. Пусть я и не девушка больше, да и мужчине отдалась совсем не скромно, законов это не отменяет!

– Что нужно, Талир? – переводя взгляд с воинов, ворвавшихся к нему на меня, спросил хаст.

– Мы боялись, – Талир тоже посмотрел на меня, и я мысленно помянула всех предков, которых смогла вспомнить. – Хаст, Навер, Пилар и Лудар мертвы. Их отравили нынешней ночью. Манис может не пережить сегодняшнего дня. Мы боялись, что и ты… Тебя тоже отравили! Я и остальные… мы спали и ничего не слышали. Не знаю, что за яд был, но подействовал он не на всех.

– Отравили, – задумчиво повторил Линар и посмотрел на меня. Я же сжалась на постели в предчувствии дурного. – Ты сказала, что меня отравили… Так?

– Да, хаст, – спорить и оправдываться все равно бессмысленно. Правда за мной, надеюсь, предки, пусть и помянутые недобрым словом, не отрекутся от меня.

– Ты меня спасла. Откуда знала – как?

– Я – ученица нашей знающей. Она говорила, как лечить, как яды определять. Я всего лишь делала вещи, которые она когда-то мне рассказывала.

Мне становилось все хуже. То, что эта ночь уже забылась Линаром, сомнений не оставляло, и наказание казалось более реальным, чем вчера. Мой позор, на большее и рассчитывать нельзя.

– Знаешь, кто отравил меня и моих людей?

Замотала головой, потому что и вправду не знала, кто бы это мог быть. А знала бы, тут же рассказала Заате.

– Нет, хаст.

– А почему не спасла их?

Удивленно посмотрела на него. Линар был зол. Меч, за который он схватился, так и сжимал в руке, даже костяшки пальцев побелели от напряжения, хотя внешне он выглядел обычным.

– Я не знала. Увидела тебя и испугалась, – говорила едва слышно.

А еще воины – трое из тех, кто остался в живых, – внимательно наблюдали за мной, и было неловко понимать, что им все понятно. Что еще может делать обнаженная девушка на ложе у мужчины?

– Еда была отравлена, – грубо произнес Талир. – Нужно найти тех, кто принес ужин!

– Не еда, – вмешалась я, при этом стараясь, чтобы волосы закрыли лицо. Не стоит мужчинам видеть меня еще больше. – Яд был в кувшине с багой. Девушки не могли ее принести.

Воин нахмурился, приоткрыл рот, вспоминая, кто мог принести выпивку. Замер и весь скривился.

– Не помню! – хлопнул он рукой по стене. – Хаст! Девок помню, но они корзины тащили. Откуда фляги взялись – не помню!

– Мы найдем тех, кто это сделал, – Линар окинул меня еще одним взглядом. – Тебе пора, но можешь передать знающей, что она не справилась со своей ролью.

Вот так, меня выпроваживали, будто ничего и не было. Но я не была против, мне и самой хотелось побыстрее найти Заату и рассказать ей, что случилось. Ведь то, что произошло, могло нарушить тот хрупкий мир, балансирующий на тонкой нити.

Моя глупость должна была аукнуться. И дело даже не в том, что я совершила… Хотя и в этом тоже. Ошибка. Но и она могла бы сослужить хорошую службу, если…

– Мне одеться нужно, – опустила взгляд.

И знаю, что мои слова прозвучали постыдно, но ведь не лгу!

Линар покачал головой, подхватил с пола свои штаны и вышел, уводя за собой воинов. Стало стыдно, да так, что никаких сил не хватит себя оправдать. Быстро надела платье, не заматывая концы пояса по правилам, а просто их завязав, накинула сверху артун, закрывая все, кроме глаз, и выскочила в коридор.

Здесь царила суматоха, но вполне организованная. Воины вообще редко впадали в панику, особенно, если у них был вождь. Пусть от послов Тайрады и осталось пятеро, это тоже немаленькая сила! И они подняли на поиски отравителя многих воинов Айхонары.

Стараясь не привлекать к себе внимания, схватила пустую корзину, и, прикрываясь ею словно щитом, миновала гостевую. Но позволила себе выдохнуть только тогда, когда оказалась на женской половине. Бросила свою ношу и побежала к Заате, надеясь, что мудрая женщина сможет мне помочь. И объяснить то, что я никак не могла понять.

– Матерь Заата! – не обращая внимания на тех, кто здоровался со мной, я пролетела не один коридор и буквально ворвалась к знающей. – Беда!

Она высыпала в жаровню горсть трав, что держала в руках, и обернулась ко мне.

– Знаю, Раэза, и не могу понять, как ты допустила это, глупая?

Я опустилась на колени перед ней, понимая, что могла все испортить, и отчаянно желая, чтобы знающая сказала – мы может все исправить.

– Хаста Линара пытались отравить.

– Души предков мне уже сказали. Очень вовремя, надо заметить! Вчера им было не до будущего, они говорили о настоящем. И знаешь, Раэза, я боюсь, что это настоящее принесет тебе много боли, – Заата подошла ко мне и положила ладонь на голову. – Зачем ты совершила такую глупость, дочь степи?

– Я… не знаю. Испугалась, что хаст умрет, его ведь велой отравили, а потом лекарство и…

– Ты ведь понимаешь, что твои слова – глупые и никчемные оправдания?

– Понимаю.

– Предки и мать степи просили от тебя иного.

– Знаю.

– Но ты все равно поддалась своим собственным желаниям и взошла на ложе воина, – знающая отошла от меня, и я осмелилась поднять голову.

Она говорила все правильно, верно, но я никак не могла понять, осуждает она или… Хвалит?

Глава одиннадцатая. Он

Он снова стоял у окна и смотрел на отблески солнца.

Все, к чему Риангар столько шёл, чуть не было разрушено. Столько смертей! И ему придётся доказывать, что это не его воля, не его приказ. Кто-то хочет уничтожить Айхонару, стравливая её с Тайрадой. И если бы не девчонка, им бы это удалось. Потрясающее везение! Или то была воля предков, которые решили наконец-то помочь своим непутевым детям?

Нет, это чей-то злой умысел. Иначе и быть не может.

Тихо кашлянула Заата, привлекая его внимание.

– Риангар, пора принять решение. Или сказать, что делать дальше. Теперь все зависит только от тебя.

Он повернул голову и поймал в зеркале испуганный взгляд девчонки. Зелёные, как сочная, напитанная водой трава. Глубокие и красивые. Но она боится, хоть и поступила единственно верным способом, спасла его и всю Айхонару от позора.

Решение? Какое принять решение, если его загоняют в угол. Линар не стал бы убивать своих людей, он бы выбрал честный поединок и одолел противника в священном бою. Тогда кто? Охир будет поддерживать Айхонару, пока та не падёт, другие – держать нейтралитет. Остаётся Боргайн. Змея, пригревшаяся на камне. Но без доказательств ни один совет не примет обвинений.

– Что молвят предки? – тихо спросил он у знающей.

– Всё тоже, повелитель. Мир меняется. Скоро мы уже ничего не сможем остановить.

Девушка опустила взгляд, словно прячась от чужих ей слов. Её долг – служить, но не принимать на себя ответственность за судьбы других.

– Ты станешь женой, – вдруг произнёс он. – Заата, у меня должен родиться сын. Я выбрал себе жену, которая родит наследника.

– Ты уверен, Риангар?

Женщина нахмурилась и посмотрела на свою спутницу.

– Да. В своём выборе я уверен. Ты сама говорила, что меня не оставят в покое, пока степь не признает. Сын – это признание!

– Но как?

– Завтра свадьба по всем законам, чтобы никто не мог оспорить её. А после моя жена с другими женщинами отправиться из Айхонары в Ахор. Там прохладнее, спокойнее. И селение далеко от нас, ни один предатель или убийца не сможет её достать.

– А ты?

– Я отправлюсь с ней, – Риангар сжал кулаки и снова поймал в зеркале взгляд девушки. Повернуться и говорить открыто он не мог. – Моя жена родит мне сына, сильного наследника... Но на обратном пути, когда все сроки, определённые предками, уже выйдут, на караван нападут. И она погибнет. Сын будет жить.

– Тебе не кажется, что это жестоко, Риангар? – недовольно сказала Заата, кладя руку на плечо вздрогнувшей девушки.

– Я не собираюсь брать себе вторую жену. И не хочу, чтобы её ненавидели. Если она станет моей и родит сына, то я дам выбор. Она сможет оставить ребёнка и уйти, выжить, зная, что все считают её мёртвой, или умереть по-настоящему. Никто не станет оплакивать сироту-служку. А то недолгое время, что она будет в статусе жены… Это уважение всей женской половины. Неплохая плата.

– Риангар, не думаю, что свадьба сейчас – это хорошая идея, – покачала головой Заата. – Девушка может и не родить сына или принести дочь, и что тогда?

– Я все просчитал. Это лучший вариант. Степь же говорила тебе об этом, ведь так? – он развернулся к знающей и вздернул подбородок, стараясь казаться выше, чем есть.

– Да, предки сказали, что тебе и ребенку, который у тебя родится, обещана великая судьба. Но не торопишься ли ты? Хаста Тайрады чуть было не убили в твоем доме, неужели ты думаешь, что остальные оставят все на волю степи? Все не так просто, как можно подумать.

– Не нужно спорить. Решение принято. Подготовь девушку к свадьбе!