Невеста проклятого волка

Глава 1. Встреча

Катя Иволгина давно не была в зоопарке. Лет десять? Больше. Она ходила туда с отцом, который иногда водил её куда-нибудь по выходным. А теперь пришла одна. И зачем?..

Потому что грустно. И потому что шла, куда глаза глядят. Её предали, всё кувырком, работы нет, беременна… А тут животные в клетках, вечные жертвы, им ещё хуже.

Она на самом деле не любила зоопарк, никогда.

Полчаса назад медсестра вручила ей несколько бумажек.

– Вот, сдайте эти анализы и приходите в понедельник на приём. Всё равно без них никуда.

Медсестёр в кабинете было две. Точнее – акушерок? Одна участковая, пожилая серьёзная дама, а другая, совсем молоденькая, складывала в шкаф тетради и папки. А вот врача не было, куда-то отбыл. Зря Катя пришла сегодня, не повезло.

– А можно так, чтобы таблетку выпить, и всё? – вырвалось у неё. – Я слышала, что на таком сроке можно.

Аборта, который операция, она на самом деле панически боялась. И первый визит в консультацию тоже оттягивала зачем-то.

– Вот у доктора всё и спросите, Екатерина Ивановна, – медсестра мельком взглянула на её карту. – Приходите в понедельник.

Катя неловко кивнула и поторопилась уйти. Закрыв за собой дверь, остановилась.  И услышала:

– И где таких дур штампуют, Света?! – возмущенно сказала участковая. – Чтобы не залететь, на это у неё мозгов нету, а как прижмёт – таблетку дайте…

Что ответила молоденькая и ответила ли, Катя слушать не стала, она рванула к выходу. В холле спохватилась и сдернула с ног голубые бахилы. Ничего. Придётся прийти в понедельник, или когда там она решится. Всё равно на платную медицину денег нет.

На маршрутку она не пошла и такси вызывать не стала. И правильно. А то с досады ещё вызвала бы такси! Пройтись надо, вот что. Отдышаться. Погода хорошая.

Вот именно. Пройтись. Успокоиться.

Так она и забрела в зоопарк. Бланки для анализов – в сумке. Ветер треплет волосы, ласковый, чуть прохладный ветер. Тележка с мороженым на перекрёстке дорожек – как обычно. Катя купила шоколадный пломбир и пошла по дорожке.

Ничего, скоро она работу найдёт, и поедет на море будущим летом. Может быть, уедет куда-нибудь. Точно уедет. Ей недавно предлагали место, но с переездом, зря отказалась. Она же хороший переводчик. Английский язык, второй испанский, и санданский… нет, о санданском не надо. Забыть. Хотя она его когда-то выучила и хорошо на нём зарабатывала, но – забыть.

Будний день, посетителей было мало. Мальчик с кучей шариков подпрыгивал и строил рожи мартышкам в клетке. Здесь тянулся длинный ряд обезьяньих клеток, целая улица. А за углом – хищники. Там когда-то в вольере жила пара волков, медведь и медведица – в разных клетках, однажды даже появились два медвежонка. Ещё, кажется, были лисицы.

Катя миновала обезьян, повернула за угол. Вольер с лисицами, которые, похоже, спрятались. На табличке значилось: «Лисица обыкновенная». Дальше – шакал. Тоже не видно. На табличке: «Шакал обыкновенный. Руслан». Катя моргнула от неожиданности и рассмеялась. Виновника её ненужной беременности зовут Русланом. Шакал обыкновенный, надо же!

Волки. Их вольер перестроили и расширили, и волков стало не два, а целых пять. Они лежали, сбившись в кучу, в дальнем углу. «Волк обыкновенный. Canis lupus». Дальше – опять волк, один. «Волк обыкновенный. Canis lupus. Данир»

Данир. Волк обыкновенный. Да быть не может! Катя подбежала к клетке.

Там был Данир, именно он. И шрам возле глаза на месте. Данир. Волк. Только ничего он не обыкновенный…

Зверь лежал на сене, положив морду на лапы. Пол в этих вольерах бетонный, кое-где его закрывали доски и сено. Это потому что волки могут рыть подкопы под заборы, как и лисы, и шакалы. Будь пол земляной, Данира давно не было бы здесь.

Уши волка задёргались, он двинул головой, принюхиваясь. И открыл глаза. Огромные оранжево-зелёные глаза этого волка иногда ей снились, потом, уже после того, как Саверин её уволил, выплатив крупное выходное пособие, о котором они даже не договаривались. Вообще, никто больше не платил ей так щедро…

Волк поднялся на лапы и подошёл к внутренней решётке – между решётками ограждения было около метра. Его взгляд как приклеился к Кате.

– Здравствуй, Данирэ! – сказала она, назвав его так, как звала иногда айя Лидия, с ударением на последний слог. – Как же так, почему ты здесь? Что случилось?

Волк заворчал и ударил лапой по решетке.

– Данирэ! – она бездумно протянула руку через прутья.

Всё равно не дотянуться, к тому же внутренняя решетка более частая. Однако лапа зверя тоже скользнула между прутьев навстречу её руке.

– Эй, что творите? – завопили поблизости. – Это опасное животное, вам жить надоело?!

Это возмутился пожилой мужчина с палочкой. Правильно, впрочем, возмутился, только вот Данир – не опасное животное. Совершенно не опасное. Любой хомяк опаснее, чем он. Однако тревогу он поднял качественно, и к Кате уже торопился мужичок в серой куртке служащего зоопарка.

– Чего хулиганите? – издалека начал служащий. – Штраф не платили? Сейчас охрану вызову, чтобы вас вывели! Этот волк вами пообедает и ему мало будет, что, не понимаете? Хищник. Уходите сейчас же!

Вот и неправда. Не такая уж Катя дюймовочка, чтобы Даниру не хватило на обед, несмотря на его выдающиеся для волка размеры. Но это, конечно, совершенно неважно в данном случае.

– Понимаете, я знала его хозяев, – пояснила она, вставая и отряхивая руки. – И его тоже знала. Это очень мирный пёс, добрый. Я могу хоть сейчас его погладить, хотите?

– Это волк! – мужичок в куртке повысил голос и всплеснул руками, – волк, понимаешь, кукла? Какой тебе ещё пёс? Тоже нашла пёсика. Щеночек, бл…!

– Хорошо, это волк, – не стала она спорить. – Страшный серый волк. Вы не знаете, случайно, как он тут оказался? Или у кого можно спросить?

Потому что к этому «страшному» в доме Савериных относились почти как к любимому члену семьи. Обнаружить его таком месте Катя не ожидала. Разве что с хозяевами что-то случилось?..

Глава 2. Дом на Лесной

Пять лет назад она приехала в тот огромный дом на окраине – особняк за кованой оградой. Семейство там проживало большое и, мягко говоря, своеобразное. А вместо комнатной собачки у них был огромный, серый в чернёное серебро волк. Данир. Ходил где ему вдумается, валялся на пушистых коврах, которых в доме было немало – какой там коврик, какой там «место»! Никаких собачьих команд в доме Савериных Катя не слышала. Кто-то в своё время хорошо поработал, чтобы идеально выдрессировать волка – зверь всё понимал, адекватно реагировал, гораздо адекватней, чем некоторые люди – так казалось Кате.

Перед этим ей позвонили, сослались на рекомендацию бывшего преподавателя и пригласили на работу. И она согласилась. Она уже больше года прозябала в бюро переводов за скромный оклад и подрабатывала репетиторством, уже разочаровавшись и решив, что это не её стезя. Приглашение показалось заманчивым. Подучить язык? Какие-то специальные разделы? Да запросто, хотя хорошо бы это было не что-то совсем уж специальное.  Но поэтому её и рекомендовали – у Кати быстро получалось учиться и разбираться в новом. И она поехала в дом номер четыре на Лесной.

Игорь Николаевич, хозяин, принял её в кабинете, облицованном морёным дубом – и стеновые панели, и вся мебель идеально подходили друг к другу и явно создавались специально. Это было не модно, не стильно и не современно, это было как-то… респектабельно и вечно, что ли. И Катя моментально прониклась уважением и к дому, и к его хозяину.

– Садитесь, Катерина, – он показал на мягкий стул с высокой спинкой.

Удобный, кстати, был стул. А хозяин – высокий, моложавый, мускулистый. Даже в молодые годы иметь такое тело можно, только если проводить время в спортзале. При этом Катя сразу решила, что Саверину сильно за пятьдесят. Короткий седой ёжик очень ему шёл. Вообще, красивый мужчина… был красивым, то есть. В молодости.

– Меня зовут Игорь Саверин, – представился он, опустив отчество. – Вас уже немного ввели в курс дела?

– О том, что придётся подучить язык? Да, конечно. А что, тема очень специальная? Надеюсь, не доклады для научных конференций? – отважно пошутила она, хотя и в самом деле на это надеялась.

– Не совсем так, йана Катерина, – он обаятельно улыбнулся. – Вам придется переводить тексты на разные темы. Главное, что язык придётся не подучить, а выучить с нуля. Мы обеспечим вас средствами для этого. Записями, методикой. Полагаю, вы справитесь. А потом – очень много работы, но, надеюсь, будете всем довольны.

Вот теперь Катя растерялась. Выучить язык с нуля?!

– Но, Игорь Николаевич… Почему вы не хотите взять готового переводчика? – выпалила она. – Учить язык – это и долго, и вообще…

Вообще, пять лет универа, если при этом забыть про школу – и она прилично говорит по-английски и по-испански. Да чего там, она более чем прилично и говорит, и переводит! Но это результат того, что она годами вкалывала, а тут – здрасте вам и получите записи и методику! Это несерьёзно.

Саверин с интересом наблюдал, как менялось выражение её лица.

– Не пугайтесь. Тут нужны способности, желание и старание. Меня заверили, что вы подходите. Вопрос желания, я бы сказал, важен.

И, змей-искуситель, он озвучил сумму её зарплаты на первые месяцы. Никто бы не устоял. Она согласилась.

– Вот и хорошо. Сколько времени вам надо, чтобы уладить с прежней работой? Две недели отработки? – он нахмурился, но тут же опять улыбнулся, – да ладно. Решим. Зайдите туда на днях за документами, а тут можете приступать. Или завтра, если хотите морально собраться. Зачем тянуть?

– Да, конечно, – она кивнула.

– У вас будет своя комната. Можете уходить и приходить в любое время. Возможно, со временем рабочий день станет ненормированным, в пределах разумного, конечно. Мы иногда ведём себя разгильдяйски и едим где и когда придётся, но стол накрывают по часам, и одно место за ним ваше, не стесняйтесь. Также можете в любое время брать в кухне, что требуется – чай, кофе, шоколад, выпечку. Или спрашивайте у прислуги. Всё понятно?

Катя кивнула и что-то промычала. Понятно-то понятно, как как-то оно всё было даже чересчур.

– Итак, йана Екатерина. Здесь живет моя семья, а также друзья и сотрудники, – прежним доброжелательным тоном продолжал Игорь Николаевич. – Многие не постоянно. Сейчас тут моя мать айя Лидия, племянницы Алита и Юлана, племянники Виктор и Кайлен. И другие люди, вы познакомитесь.

– Простите, как вы меня называете? Что это значит? – заинтересовалась Катя.

– Йана? Обращение к незамужней благородной девушке. Айя – обращение к замужней даме. Поэтому к моей матери уместно обращаться именно так: айя Лидия, то есть госпожа Лидия. Остальные обходятся без особой официальности. Не смотрите так испуганно, Катя, – он вдруг улыбнулся тепло. – Называя вас йаной, я пошутил. Вы познакомитесь с каждым, и как представитесь друг другу, так и будете обращаться, в пределах обычной вежливости. Меня продолжайте называть по имени и отчеству. Я верно понял, что вам претит обращаться только по имени к такому древнему типу? – он улыбнулся.

У него были такие красивые, ровные зубы, что его стоматолог имел право гордиться.

– Вот насчёт одежды, вы ведь не против дресс-кода?

– Белая блузка с чёрной юбкой? – Катя улыбнулась, не сдержав разочарованного вздоха, – да, конечно.

Этот набор из блузок, юбочек и пиджаков надоел ей до оскомины.

– Любая одежда, просто юбка должна быть длиной хотя бы до щиколотки. Мы в этом смысле консервативны, айя Лидия больше всех. Она поможет вам с языком, вы будете проводить с ней много времени поначалу. И ваши волосы. Не стригите их коротко, пожалуйста.

– Но у меня нет такой одежды, – Катя растерялась. – Я никогда не носила, мне не идёт…

Волосы она и не собиралась стричь.

– Это ничего. Закажем вам несколько платьев как рабочую одежду, это будет бесплатно.

– О, благодарю, – она отчего-то ещё больше растерялась.

Глава 3. Волку нужно бегать

Через два дня вольер Данира ещё был пуст. Она постояла немного, посмотрела на других волков, и уже собралась уходить, когда её окликнули.

– Девушка, постойте! – директорша зоопарка приближалась быстрым шагом. – Девушка, вы снова пришли? Ищете своего волка?

– А разве это запрещено? – нахохлилась Катя, – я заплатила за билет.

– Да-да, конечно, – директорша остановилась, смотрела сочувственно и вместе с тем оценивающе. – Думаю, Данир сюда не вернётся. С ним случилась большая неприятность, – она понизила голос, – он сбежал, понимаете. А это беда. Это опасно.

– Сбежал?.. – Катя не поверила.

– Именно. Покусал человека, который с ним работал. Кинолога. Мужчина в реанимации. Всё серьезно.

– И что же делать?.. – Катя растерялась.

– Это правильный вопрос. Ничего не делайте, разумеется. Если вдруг… я понимаю, это почти невероятно, но если вдруг увидите волка… Вы ведь говорили, что он знает вас? Не приближайтесь, даже не думайте, а звоните нам, вот телефоны, – она выхватила из сумочки и сунула Кате визитку. – Не обольщайтесь, сейчас это озлобленное животное, и оно опасно. Вы хорошо поняли?

Катя кивнула.

– А почему озлобленное?

– Не знаю, – директорша посмотрела ей в глаза. – Кто проникнет в разум зверя? У всех нас в жизни бывает не так, как хочется. И у меня, и у вас, да? Только мы не кусаемся. Вы ведь тогда, раньше, не приводили Данира к себе домой? Туда, где сейчас живёте?

– Нет, никогда. Вы считаете, он меня нашёл бы? – удивилась Катя.

– Я уже ничего не знаю. Но поостереглась бы. Но раз он не жил у вас дома, тогда всё в порядке.

Она кивнула на прощанье и быстро ушла.

Катя не знала, что думать. Кто проникнет в разум зверя? Хороший вопрос! И, кажется, Саверины знали на него ответ. Во всяком случае, Лидия Константиновна, айя Лидия, определенно знала нечто особенное.

Какое-то время она наблюдала за Катей и волком – это было заметно и немного напрягало. А потом они вместе отправились гулять в старый парк на окраине города. Поехали на старом лендровере, Катя села за руль вместо шофёра. В дальней части парка айя Лидия сняла с Данира ошейник с поводком и хлопнула по спине:

– Ну беги.

– А он не потеряется? Вдруг кого-нибудь встретит? – испугалась Катя.

Она не поняла, зачем снимать ошейник. Ведь ошейник – какой-никакой залог безопасности, без него волка труднее принять за собаку.

– Ничего. Мы почти в лесу. Мальчику надо двигаться, чтобы быть в форме, – понятливо улыбнулась и пояснила айя Лидия. – Всё хорошо. Он осторожен.

Оказавшись в этом почти-лесу, она чудным образом преобразилась – словно стала выше ростом, просветлела лицом и помолодела, и явно наслаждалась запахами свежести и зелени, даже ноздри её затрепетали, словно она настойчиво принюхивалась.

– Какой воздух, да, Катерина? Чувствуете, как здесь пахнет? А вон там белка, – она показала на гущу ветвей, – видите?

Катя никакой белки не видела.

– Здесь рядом лисья нора. Хотите посмотреть? – она подвела Катю к старой ели с вывороченными корнями, показала на дыру в земле, под деревом. – Это главный вход, наверняка есть ещё несколько. Но лисы ушли. Их спугнули, – она говорила без тени сомнения.

– А дикие волки тут есть? – заинтересовалась Катя.

– Нет, не беспокойтесь, – фыркнула айя Лидия. – Шакалы вот расплодились на подходах к городу. Зимой приходили, – она брезгливо поморщилась. – Их путают с собаками.

– Может, стоить водить Данира на собачью площадку? – подумала Катя вслух. – Ну, где разные лесенки и прочее, где собак дрессируют? Я могу поискать в интернете...

– Не стоит, дорогая, у нас есть абонемент, мальчика регулярно возят на тренировки. Кто-то из мужчин. Но с вами он не поедет, – айя Лидия искоса глянула на Катю и отчего-то улыбнулась.

– Почему? – искренне удивилась та.

– Уверена. Даже не станем время терять.

Когда возвращались, айя Лидия попросила Катю остановиться у зоомагазина и купить Даниру противоблошный ошейник. Волк отчего-то сопроводил просьбу сердитым рявканьем.

– Ой, неужели у него блохи? Подожди, Данечка, я быстро, – Катя ласково улыбнулась волку, вылезая из машины.

Вот, опять позабыла, что волчье имя не рекомендуется изменять, Данир – и всё тут. Но она позволяла себе и эту вольность, и ничего.

Вернувшись, она бросила на заднее сиденье ошейник в упаковке, подмигнула волку – тот отвернулся и сердито заворчал.

– Прекрати, Данирэ, – ласково сказала ему айя Лидия, – это для профилактики. Полезная вещь.

Она звала его Данирэ, с ударением на последний слог. Катя знала уже, что так, с добавлением ударного -э, называют детей и младших членов семьи. А Виктора бабушка иногда звала Витхе…

Волк ворчал половину дороги, а оказавшись дома, сразу куда-то убежал.

– Устал, пусть отдохнёт, – с усмешкой прокомментировала айя Лидия.

Вот именно, почему она насмешничала?

Катя не могла избавиться от чувства, что чего-то не понимает, и рассказала обо всем Юлане – вечером, когда они заварили себе чай и собрались смотреть романтическую комедию. Подруга выслушала, кое-что уточнила и с хохотом повалилась на диван. И ничего не объяснила. Ощущение непонимания только усилилось, а Юланка, вредина, на все расспросы хихикала и молчала, как партизан. Катя обиделась, но пришлось делать вид, что всё пустяк, и смотреть кино.

Потом они с айей Лидией много ездили, и в парки, и по окрестным лесам. Катя вела машину, старая дама садилась на сиденье рядом, а Данир запрыгивал на заднее. Кате и в голову не пришло бы просить прибавки за обязанности водителя, потому что ей самой всё это нравилось. Но прибавку начали платить без просьб, просто в расчётном листе, который раз в месяц ей передавала Алита, появилась ещё одна строчка…

Подарок айи Лидии, кольцо, Катя получила тоже в лесу. Ни с того ни с сего. Старая дама просто достала кольцо из кармана пальто и сказала:

Глава 4. Странные дела

Суббота получилась беспокойной.  Волка по-прежнему не было в зоопарке, и тот шустрый мужичок тоже исчез, а зайти в контору Катя не решилась. Зато она сдала законченный перевод, и за него сразу заплатили. Повезло с ним. Вот предыдущий, полученный через биржу фрилансеров, вымотал нервы – не зная английского, заказчик умудрялся на каждом шагу придираться и поучать. Нашлось ещё задание – перевести инструкцию к навороченной мультиварке, это вообще легко. По пути домой она снова купила лапшу и к ней сосиски, а ещё захотелось сладкого печенья. Но печенья быстро перехотелось, и теперь сдобный ванильный запах из пакета раздражал, хоть выбрасывай.

У калитки её окликнула тётя Аня, соседка.

– Катенька, а я тебе яблок набрала! – она держала в руках корзинку. – Есть некому, а варенье ещё с прошлого года стоит, куда его девать!

– Спасибо, тёть Ань, – Катя взяла корзинку.

– А калитку хорошо закрываешь? – соседка придвинулась ближе, – а то собаки у тебя по двору бродят.

– Какие собаки? – Катя почувствовала холодок на спине.

– Ну видела я одну, здоровую такую. Овчарка? Да их развелось…

– А какая она была?

– Да мелькнула, я не разглядела. От дома и в смородину. У тебя дыр в заборе нет? Мужик-то твой съехал, или как? – вдруг заинтересовалась она.

– А пойдёмте чаю попьем, тёть Ань? – предложила Катя.

Почему-то страшно стало идти одной через двор и заходить в пустой дом. И очень хорошо, что есть печенье к чаю.

Зайдя, Катя тут же увидела приоткрытое окно – и сердце пропустило удар. Чашка с остатками молока, забытая утром, упала со стола, молоко разлилось лужицей и успело подсохнуть. Катя зажгла свет и присела на корточки, присмотрелась – несколько «молочных» следов были хорошо видны в отражённом свете. Следы лап, собачьих, крупные следы.

Или не собачьих?..

– Ты это чего? – соседка тоже нагнулась. – Ох, батюшки. Растяпа ты, Екатерина. Почему окно на шпингалет не закрыла?  Тогда уж пиши на двери, дескать, лезьте ко мне, люди, мне для вас ничего не жалко!

Тетя Аня ворчала, а Катя радовалась, что не одна. Она закрыла окно, вытерла пол, поставила на огонь чайник, зашла в каждую из двух крошечных комнаток, заглянула под кровать и во все углы. Никого. Хорошо…

Соседка ходила следом и бубнила:

– Так говорю же, убежала псина, я сама видела. От дома сиганула и убежала. Ох, Катька! Мужика тебе надо путного.

– Ой, где они, путные? – отшутилась она. – Выдавали бы их с сертификатом…

– Чтобы и хозяин был, и тебя направлял, и заботился. И за крышей вон надо смотреть! – соседка ткнула пальцем в пятно на потолке, – а то выбираете себе тьфу кого. Звону много, а без толку. Вот приедет сын к Ерошниковым, что на углу, познакомлю. Хороший мужик, ты уж не теряйся. Постарше тебя, так и ты не девочка…

Её слова слились в непрерывный гул. Катя тяжело оперлась руками об стол – в глазах потемнело.

Вдох, ещё один…

Тетя Аня замолчала и смотрела подозрительно.

Отдышавшись, Катя быстро заварила крепкий чай и накрыла на стол. Хорошо, что есть печенье. Сахар себе она добавлять не стала, на печенье старалась даже не смотреть. Захотелось подсыпать немного соли из солонки, но не при гостье же. О, яблоки! Уже лучше. Она взяла одно из корзинки и стала есть, запивая чаем. Посолить бы ещё яблоко…

– Ты часом не беременна, дорогая?.. – тётя Аня смотрела так, словно это был риторический вопрос.

– Нет-нет, что вы! – вскинулась Катя. – Это у меня гемоглобин низкий. Голова кружится. Таблетки назначили.

Не хватало ещё, чтобы вся улица обсуждала её беременность.

– А, ну ладно тогда. Ты уж лечись. Яблочки вон ешь, полезно, там железо… – и разговор потёк сугубо светский, про здоровье и погоду, и кто из известных людей развёлся, а кто родил за последнее время…

Когда она ушла, Катя заперла дверь, что нечасто делала днем, проверила все замки и задвижки, и какое-то время сидела за переводом, вздрагивая от каждого шороха. И кого ей бояться, спрашивается? Данира? И как бы он её нашёл по незнакомому адресу? Вот и дама из зоопарка сказала, что это невозможно. Животные могут вернуться домой за много километров – но домой! Туда, где они жили! И потом, она разве боится Данира? Это ведь отлично было бы, если бы он пришёл к ней и никому больше не попался.

В конце концов она махнула рукой на работу и опять налила себе чаю, теперь добавила сахар – захотелось сладкого. Ещё бы и шоколада кусочек. И вообще, покончить бы скорее с этим гормональным безумием!

Неужели сегодня к ней приходил Данир? Его ищут, а он ищет её?..

Она заварила и съела лапшу, сделав её поострее, и приготовила кофе. Включила телевизор…

Телефон зазвонил около десяти вечера, и номер определился, Катя глазам не поверила – звонили из дома Савериных.

– Аллё? Катенька? – нежный голос Юланы донёсся, как из прошлого. – Ты ведь в городе сейчас? Как хорошо, что я тебя застала!

– Юланка, о, привет! – обрадовалась Катя. – Ты вернулась?

– Ненадолго! Послушай, тут для тебе деньги есть невыплаченные, около шестидесяти тысяч. За что начислили, не знаю, почему не выплатили, тоже не знаю. Отложены тебе, а карту ты аннулировала, не перевести. Тут так написано. Приезжай забери. Приезжай сейчас?

Ну чудо какое-то. Фантастика.

– Юлана, нет! Может, ошибка? – удивилась Катя, подавив желание ущипнуть себя за руку. – Столько времени прошло, я давно всё получила!

– Вот же несговорчивая, – расхохоталась Юлана, – её не платить просят, а получать, а она упирается! Приезжай, ну пожалуйста!

– Конечно, я завтра же приеду! – решила Катя. – Скажи, когда! Кстати, могу дать номер новой карты.

Такие деньги – это же хватит на частную клинику, на операцию, на хороший наркоз. Это счастье просто! Хотя с Юланой она хотела бы повидаться и без всяких денег.

– Ка-а-а-ать, – вздохнула Юлана, – Вот ты вредная! Я утром уже уеду! Посмотри на часы – время детское! Вызови такси, я компенсирую. Хочешь, сама вызову? Переночуешь тут! Ну пожалуйста, ну приезжай. Я пиццу заказала, роллы. Посидим…

Глава 5. Ловушка

Такси прибыло, конечно же, и доставило Катю к воротам дома на Лесной одновременно с машиной, развозившей пиццу. Охранник, незнакомый угрюмый мужик, без вопросов пропустил Катю и стал расплачиваться за пиццу. В доме теперь светились окна нижнего этажа. Из дверей выскочила коротко стриженая девушка в джинсах и белой футболке с принтом, замахала руками.

– Катя!

Юланка.

Катя была в джинсах и футболке, и холщовую куртку набросила – потому что ночь. В такси уже она хватилась, что нельзя ведь в джинсах на Лесную, но не возвращаться же было! Но раз Юлана так же одета – значит, сойдёт.

Юлана крепко стиснула Катю в объятиях:

– Ну какая ты молодец, что приехала! Пойдем!

Она забрала у охранника коробки с пиццей и легко взбежала по лестнице.

– Пойдём в кухню, Кать! Тут продуктов – мышь повесилась! Я с обеда не ела. А весь обед – кофе в городе!

Она была оживлённой, весёлой. Ещё, может быть, немного нервничала. Коробки в её руках сдвинулись и чуть не полетели на пол.

– Юланка, что с тобой? – Катя забрала у неё коробки.

– Да ничего. Устала просто. Столько дел! Я же тут проездом.

Кухня была идеально чистой и безжизненной – конечно, раз тут давно не готовят. Закипел электрический чайник, и Юлана заварила чай в фарфоровом чайничке. Запах чая, запах ещё горячей пиццы щекотали ноздри и не казались отвратительными, напротив – Катя вдруг поняла, как сильно проголодалась.

– Как ты, Кать? Похудела, синяки под глазами. Не болеешь? – Юлана разлила чай, потрясла сахарницу, на дне которой осталось немного содержимого.

– Всё хорошо, правда, – густой чайный аромат почти сводил с ума, – как же вкусно пахнет. А ты про деньги сочинила, да? Не надо было. Я и так рада тебя видеть.

– Ну ты даешь, обозвала меня врушкой! – восхитилась Юлана. – Ничего я не сочинила. Всё выдам, распишешься в ведомости, – она подцепила пальцами кусок пиццы. – Ещё роллы привезут. Они про задержку предупредили. Хочу наесться до отвала.

Пицца была тоненькая, хрустящая, со всякой всячиной и вся облитая тягучим сыром, вкусная до невозможности. Катя медленно откусывала и жевала это произведение кулинарного искусства, и ей хотелось урчать от удовольствия. Она так давно была голодной, и вот мерзкий токсикоз отступил, именно здесь, в этом доме, где когда-то жилось так хорошо, в этой кухне, где когда-то было всего много и всё было вкусно! Роллы, говорите? Ну, можно и роллы. Вот возлюбленный доширак ей сейчас лучше не видеть…

Огромный волк возник в дверях неслышно, как тень. Катя застыла с чашкой в руке.

– Данир? – Юлана обернулась. – Ну иди сюда. Хватит нас пугать. Кать, отомри. Знаешь ведь, что он тебя не укусит.

Волк опять был свободен, как всегда тут – ни клетки, ни поводков с намордниками. И двинулся, мягко ступая, прямо к ней. Ткнулся лобастой головой в её колено, потёрся.

– Привет, Данир, – она перевела дух и несмело погладила его по шее.

Он повернулся, прошёлся мохнатым боком по её ноге – как очень большой кот. И совсем не верилось в то, что он может кого-то укусить. Ей задышалось легче.

– Эй, я вам не мешаю, голубки? – хохотнула Юлана. – Соскучились, вижу. Ты по нему скучала, Кать, скажи? По этому хитрому и клыкастому серому страхолюдину?

– Очень! – честно призналась Катя.

Она опять погладила волка, уже смелее запуская пальцы в его мех. Да, она скучала…

– Он кого-то ранил, мне сказали.

– Кать, за то, как с ним обращались, разрешается убивать, – вдруг сказала Юлана каким-то другим, непривычно жестким тоном. – Не здесь, конечно, не у вас. У вас не принято уважать животных. А это неправильно.

Дискутировать на эту тему Кате совсем не хотелось. И Данир напрягся, вроде явно пока не рычал, но был к этому близок, и пальцами, которые перебирали шесть волка, Катя ощутила этот зарождающийся рык.

– Ничего, мы что-нибудь придумаем, да, Данир? – быстро сказала она, продолжая его гладить. – А как он вообще в зоопарке оказался, Юланка? Я знаю про аварию, да. Несколько дней назад узнала. И что, его совсем некуда было деть? И как же так вышло… эта авария?

Слишком много вопросов она выпалила сразу, но что поделаешь, они все вертелись у неё в голове.

– Как… нелепость, вот что. Ночью. Они вообще остановились у обочины, а на них налетел на полной скорости пьяный дебил на газельке. Там было без шансов, и дебилу, и всем нашим. А меня даже не было тут. И Виктора не было. Мы про Данира не знали ничего. А ты не вышла тогда замуж?

Катя отрицательно качнула головой.

– И не собираешься?

– А что, по мне похоже, что я собираюсь замуж? – она даже рассмеялась.

– Не очень похоже. Но я должна была спросить.

– Наверное, я никогда не выйду замуж. Делать там нечего, – сказала Катя, ни капли не лукавя, – знаешь, я поняла, что хочу принадлежать только себе, быть свободной в поступках, не зависеть ни от кого. Я сейчас правду говорю, Юланка. Побыла почти замужем, и хватит.

– Понимаю. Меня саму никак замуж не прогонят! Хотя отец уже в ярости, и дядя, – хмыкнула Юлана. – Я даже волосы стригу, видишь? Чтобы не сватали. Но у тебя другое. Ты была не с тем, так что ничего выйти и не могло. У вас любовь взаимная, – она показала взглядом на волка, который уже улёгся в ногах у Кати, тесно к ним прижавшись, так что она словно засунула ноги под теплый коврик.

– А, ну да, – привычно кивнула та, решив, что это опять шутка.

Про них с Даниром Юлана шутила часто.

– Твоё кольцо… – продолжала подруга серьёзно. – Оно тебе нравится, ты его носишь. Это и означает, что вы подходите друг другу. Ни с кем другим быть не сможешь. Разве что встретишь кого-то очень похожего, тогда да…

– Юланка, о чем ты говоришь?..

– Если я объясню, ты не поверишь и рассердишься... Хотя… Бабушка с тобой говорила о моем брате Данире, кажется? Не знаю, что именно она тебе сказала. Что она тебе сказала?

Глава 6. Знакомство

В большой печи горели, потрескивая, сучковатые поленья. Наверное, печь топилась уже давно, нагрелась и дышала жаром, и в комнате было тепло. Катя лежала на кровати под пестрым лоскутным одеялом, пахло распаренными травами, на столе горела, мерцая, свеча. Казалось так спокойно, уютно, хотелось опять уронить голову на подушку и спать-спать, до утра как минимум. Но стоило всё вспомнить – и сон как рукой сняло. Она села, отбросила одеяло, огляделась.

Он сидел у стола и прихлёбывал из чашки. Человек, который когда-то, как она решила, был волком Даниром. Теперь он выглядел почти нормально и был одет, то есть помимо штанов надел ещё рубашку и безрукавку, а волосы завязал сзади. Он спас её от волков – это бесспорно, остальное – кто знает. Может, это просто у неё глюки, и никогда он не был волком.

Однако вчера был дом на Лесной, а потом сразу вот это. И пицца была с чаем. Пицца была только с доставки, а вот могла ли Юланка что-то добавить в чай? Что-то сносящее крышу. И думать такое о Юланке – наверное, крыша действительно слетела. Но что прикажете думать?..

Встретившись с Катей взглядом, он улыбнулся.

– Очнулась. Привет, – и встал, явно намереваясь приблизиться.

– Нет-нет, не подходи, – она выставила перед собой руки. – Не приближайся ко мне.

Он послушно сел на место, улыбка в его глазах погасла.

– Я понял. Не подойду, не бойся.

– Кто вы такой? – она тешила быть более официальной.

– Не узнала меня? – похоже, он действительно удивился.

– А должна была?!

Вообще, она узнала. Один из двоих парней из альбома айи Лидии. Или их близкий родственник, потому что семейное сходство было налицо. Вот примерно таким, наверное, был Игорь Николаевич два-три десятка лет тому назад.

– Меня зовут Данир Саверин, – сказал он ровно, ударение в фамилии сделал на последний слог. – Бабушка упоминала, что ты видела мой портрет.

– Видела. Мельком и давно, у меня плохая память на лица.

– Понятно. Тогда давай знакомиться заново, айя Катерина, – его губы опять тронула еле заметная улыбка. – Можно всё-таки подойти?

– Это лишнее, – Катя упрямо помотала головой, – мне и отсюда хорошо вас видно.

Айя – обращение к замужней, а не к девушке, она это не забыла. И вся ситуация в целом её нервировала. Чего от неё хотят, зачем это всё? И этот в целом приятный парень, которого какая-то сила корёжила вчера, превращая из волка в человека – но ведь этого не было, правда? Это ей привиделось?

– Хорошо, – он провел по лицу ладонью, заодно убирая назад упавшую на щёку прядь.

Этот жест, чуть сжатые губы – он тоже волновался.

– Где Юлана? Это ведь её стараниями я тут, да? И где же она сама?

– Юлана осталась дома. Кто-то должен был схлопнуть портал, чтобы к нам не явились незваные гости. Она нам помогла… то есть мне помогла, – поправился он, и на его губах снова мелькнула улыбка, теперь виноватая. – Ты очень испугалась?

Очень ли она испугалась? Нет, что вы, она же привыкла к разным глюкам, и от волков бегать – тоже, просто жить без этого не может!

Её стремление обращаться на «вы» он игнорировал, или, предположим, считал, что с её стороны это правильно, а с его необязательно. Катя слышала, что кое-где так принято, в Средней Азии, например.

Она решила выяснить сначала про самое невероятное:

– Схлопнуть портал?.. Зачем? И что такое портал?

Похоже, бред продолжался.

– Скажи, моя, ведь бабушка объясняла тебе, кто мы, где живём, как можно к нам добраться? Понятно, что ты не поверила, но всё же это не должно быть совсем неожиданно, так?

Странно он её назвал. «Моя». Но ладно, это не самое главное сейчас.

– Нет, айя Лидия, если ты её имеешь в виду, ничего такого не объясняла, – она тоже решила ему не «выкать», раз уж взаимности в этом вопросе не получается. – Она рассказала про твою неудавшуюся свадьбу, про смерть невесты и проклятье. Она считала, что из-за проклятья ты… – она взглянула на Данира, запнулась и закончила уже не очень уверенно, – ты можешь жить только образе волка. Может быть, я её не поняла.

Он кивнул.

– Да, примерно так. Получается, про наш мир бабушка тебе совсем не рассказывала?

– Что значит «ваш мир»? Послушай, я про другие миры только читала, и это были сказки. И я понимаю, что такое сказки, поэтому не говори слова «наш мир» так значительно, пожалуйста. И про портал можно подробнее?

Она ещё надеялась. Может, её вообще снимают скрытой камерой? Кто мог подумать, что Саверины способны такое отчебучить, но ведь это объяснение?

– Давай не будем пока про порталы, – вздохнул Данир. – Просто прими на веру, что они есть, это в целом безопасно, но не очень просто. Да, Юлана помогла. Я её попросил.

– И ты действительно живёшь в образе волка? – всё-таки некоторые вещи довольно медленно укладывались в голове.

Скрытая камера – это замечательно просто и понятно по сравнению с тем, что кто-то может становиться то волком, то человеком.

– Значит, я видела тебя, это правда? Как ты… Нет… – она закрыла глаза. – Пожалуйста, скажи, зачем вы так шутите надо мной? Юлане никогда не прощу…

– Юлана этого боялась. Что ты не простишь. Но она моя сестра и не смогла мне отказать. И я не хотел, чтобы ты видела оборот. Извини. Это больше не повторится. Можно, я подойду ближе, моя? Немного ближе. Вот так, – она напряженно следила, как он берёт табурет, переносит его к кровати и садится, опираясь локтями о колени.

Теперь между ними было не более трёх шагов. Его поза говорила о стремлении приблизиться ещё немного, а она, напротив, отодвинулась, завернулась в одеяло. Он понял, по его лицу прошла тень…

Да что от неё хотят?! Притащили куда-то и теперь пудрят мозги! А Юланка… Надо как следует подумать, что ей сказать! Когда они увидятся…

– Моя, послушай, – сказал Данир. – Я понимаю, ты в шоке. Поэтому не веришь. Я считал, что тебе всё-таки объяснили больше. Я дурак. Но послушай.

Глава 7. Новое утро

Кате не спалось. Она то закрывала глаза, то открывала и смотрела на мерцающий огонёк свечи. Толстая свеча – это как два Катиных запястья сложить вместе, – не собиралась скоро гаснуть, по углам метались тени, и казалось даже, что кто-то вот-вот вынырнет из темного простенка. А страшно не было.

Верить – не верить? И что делать? Довериться?..

Он ясно сказал: я хочу тебя. Волк сказал! Она в плену у волка. Он заявляет, что она его жена. Это тоже было обидно, бесило просто. Она ничья жена, она не выходила замуж. Носила кольцо, полученное в подарок – и что? Кольцо подарила приятная во всех отношениях старушка, с которой сложились прекрасные отношения. Оказалось – кольцо особенное, оно что-то означало. Но она не знала! Использовать её вслепую – это же подло. Так нельзя делать.

Она давно знает Данира – в определённом смысле. Как несомненно любимое домашнее животное. Как зверя, поражающего своей разумностью. И теперь это отношение приходится перевернуть с ног на голову?! Интересно, как она отнеслась бы к парню, если бы сразу увидела его вот таким, как тут, в этой хижине?..

В таких влюбляются с первого взгляда. Она не влюбилась бы, конечно. Только не она. У неё уже сделаны все прививки от этой глупости. Но он же красавчик просто! И он – её волк. С ним она гуляла по лесу, купалась в реке, покупала ему антиблошиные ошейники, наконец! Он был слишком не человек для неё, и это рвало мозг!

Когда-то Катя прочитала пару историй про оборотней, которые крутили любовь с прекрасными девами. Не сказать, чтобы прониклась. Занятный вымысел, когда не можешь поставить себя на место героини. А взять русские сказки – там тоже Серый Волк превращается то в одно, то в другое, и по размерам громадный, раз возит на спине Ивана-царевича. Похож на Данира. Но Елена Прекрасная всякий раз выходит замуж за царевича, а не за волка!

Данир пугает, потому что у него нечеловеческий взгляд на всё, даже когда он неотличим от человека. Ему неважно с ней говорить, ему важен её запах! А для неё запах, если в нём повинны не духи – повод бежать в душ или за влажными салфетками…

Ладно, пусть запах. Запах сообщил Даниру, что он ей не противен. Она его не боится, хорошо к нему относится – это всё так. К волку хорошо относится, конечно. В доме на Лесной большой и страшный… ну, условно страшный волк легко и просто втёрся к ней в доверие…

А Данир-человек – он ей нравится? Что теперь скажет ему запах? Ну, отвращения она по-прежнему не испытывает. И что? Мало ли к кому она не испытывает отвращения! Запах человека меняется в зависимости от его эмоций – она это где-то читала, да и слышала множество раз. Если бояться собаку, она укусит, ей-де не нравится запах страха. Но чтобы мужчине вместо слов хватало запаха? Даже не смешно.

Катя попыталась вообразить, как должен вести себя Данир-человек, чтобы начать ей активно не нравиться. И не смогла. Ударить её? Наорать? Делать что-то… ну, неприличное, так скажем? Это невозможно было представить, фантазия отказывала. Игорь Николаевич, её покойный босс, был безупречен, доброжелателен, уверен в себе, он излучал обаяние. Пока она не увидит, что его сын ведет себя ровно наоборот – не поверит. Но Данир ведь тоже практически безупречен! Если забыть о том, что он притащил её сюда самовольно. Не давит, не принуждает, разговаривает. Разговаривает! Обещает даже принять её отказ! И отправить обратно через два месяца. Если так и будет, то всё это не так уж и плохо в сложившейся ситуации! Но стоит помнить, что у него особый нюх, и слух, наверное, тоже! А ещё что? Чего опасаться? Может, и не надо себя накручивать, утро вечера мудренее…

Катя проснулась оттого, что замерзла – одеяло сползло и угли в печи остыли, не мерцали алым, и в хижине похолодало. Свеча догорела, но было не темно, полумрак скорее, а чуть в стороне на стене Катя разглядела светлый прямоугольник, положенный на длинную сторону – окно? Значит, уже утро.

Она натянула одеяло и полежала немного, собираясь с духом. Память услужливо прикатила все воспоминания, и сомнения, и терзания, и всю обиду на Савериных, но думалось об этом теперь иначе – более спокойно, что ли, без надрыва. Она в неизвестном месте, мало того, она в чужом мире – если продолжать делать вид, что верит Даниру, – и изменить это не может. Её жизнь и здоровье вроде бы вне опасности. Значит, надо действовать по обстановке и надеяться на лучшее.

Говорят же, что с любой проблемой надо переспать – правильно говорят.

Пол в хижине был каменный. Вот так, обтёсанные камни, аккуратно уложенные, на мостовую похоже. Наверное, они холодные и зимой и летом, а сейчас снаружи точно не лето. Дома конец августа, а тут похоже на осень.

Свои кроссовки Катя увидела у двери, обрадовалась. Кроссовки у неё классные, удобные и ещё крепкие, хоть ходи, хоть бегай. Обувь – её пунктик, она всегда экономила, чтобы купить хорошую и фирменную. А какая тут у местных обувь, кто знает?

Возле кровати обнаружились войлочные ботиночки-чуни, новые, расшитые нитками и бусинками. Катя сунула в них босые ноги – ага, самая та обувка, чтобы в этом доме не мерзнуть! – и прошлась по комнате, огляделась. Светлый прямоугольник действительно оказался оконным стеклом, толстым, непрозрачным, с наплывами – разве что понятно, день снаружи или ночь. Печь в комнате большая, непривычной конструкции – у Кати в доме тоже осталась дровяная печка, с плитой и духовкой, бабушка не позволила её разбирать, когда проводили газ. А эта печь – не печь, а очаг какой-то, на русскую похожа, с картинок, но размером меньше и без лежанки сверху, и как на ней готовить, не очень понятно. То есть сунуть котелок внутрь, на жар – это можно, и мясо на углях печь, и овощи. С голоду не умрешь, конечно, но приготовить что-то привычное ещё умудриться надо.

Кровать… Ничего так кровать. Огромная. Можно сказать – большие нары, деревянный помост, покрытый одеялами. Вчера, когда Катя там лежала, не могла оценить размеры. На такой штуке можно спать вчетвером, да и вшестером, если потесниться чуть. Одеял много. То есть для всех, кто ночует в доме, это единственное спальное место. Правильно, не на каменном же полу…

Глава 8. Девушка из расщелины

Она проснулась от пряного запаха жареного мяса. По стене метались тени от пламени свечей – она видела это сквозь ресницы. И было так хорошо – должно быть, снился хороший сон. Опять скрипнула кровать, кто-то большой навис над ней, склонился, прядь волос пощекотала её щёку, её лица коснулось чье-то дыхание, свежее, оно пахло зеленью. Ещё мгновение – и до губ дотронулись чужие губы, осторожно, приятно и мягко, и она подалась навстречу, отвечая, ещё и ещё.

Это – сон?..

Сообразив, что всё это значит, Катя вскрикнула, со всей силы толкнула мужчину, который уже уверенно занял место над ней. Оттолкнуть не смогла, он прижал её к себе и перекатился на спину – она оказалась сверху.

Ну конечно, та самая нахальная и не то чтобы волчья физиономия! И ещё улыбается так довольно! И держит волчара, её, Катю, крепко – не махнёшь, не двинешь как следует!

– Ну что ты, моя?.. Ведь понравилось же тебе? – и он улыбался, как хитрый кот, а не волк!

– Ничего не понравилось… – буркнула Катя.

– Тогда попробуем снова, и ты подробно расскажешь, что не понравилось и почему… – и даже нотки в его голосе проявились такие, кошачьи.

– Ты точно волк? – спросила она с ехидцей и безуспешно попробовала вывернуться.

– Да, точно, – и бровью не повёл Данир, – но вопрос обидный. И провокационный. Моя, сейчас я не могу продемонстрировать тебе, что я волк. Спроси что-нибудь другое? – он говорил не торопясь, тихо, но внятно, на его губах играла еле заметная улыбка. – спроси, я мужчина? Спроси, я люблю тебя? Или уж сразу спроси, я тебя хочу?

– Ты мне что-то продемонстрируешь в доказательство? – она нервно хихикнула, уронив голову ему на плечо, но тут же спохватилась и мысленно обозвала себя дурой.

Нашла, о чём шутить. И с кем!

– «Что-то» я тебе не стану демонстрировать, ещё чего, – хмыкнул Данир, – Мужчины не демонстрируют, они начинают действовать. Разве нет? – он быстро поцеловал Катю в щёку и отпустил, и даже легонько оттолкнул от себя. – Давай поедим. Я пожарил мясо.

Катя поторопилась встать, стараясь не встречаться с ним взглядом. Одёрнула платье.

– Объяснишь мне, где тут вода? Хочу умыться.

– Объясню. Вода в ведре, у двери. Умываться можно в тазу, – невозмутимо пояснил Данир.

Катя как раз увидела и ведро – на маленькой скамеечке у двери, и начищенный медный таз, и ковшик. Про умывальники здесь не слышали, кстати? Которые вешают на стену, наливают в них воду. Хотя бы это…

Она умылась, отлив немного воды в таз. Попросила:

– И всё-таки покажи. Я хочу сама ходить за водой. Хотя бы знать, куда.

– Сейчас темно, настойчивая моя. Ты сегодня и при свете покалечилась. Ходить с тобой в потёмках по горным тропам я боюсь. Завтра попросишь Турей.

– Почему не тебя?

– Можно и меня, если буду свободен. Но я днём не человек. Я волк. И я не против гулять с тобой.

– Я поняла. Если не будешь занят.

– Точно.

Он большой двузубой вилкой сбрасывал куски мяса с железного стержня в миску. Мясо слегка пахло луком и чем-то ещё – ненавязчиво, всё равно запах щекотал ноздри и будил зверский аппетит.

– Выглядишь, как нормальная голодная волчица, – с усмешкой заметил Данир, широкими ломтями нарезая большой круглый хлеб.

– Ничего подобного, я уже обедала, – заявила Катя, потому что Данир явно преувеличивал. – Разве что маленький кусочек попробовать.

У неё что, глаза сверкают голодным блеском и слюна течёт по подбородку? Голодная волчица, надо же!

– Моя, если волчица – это комплимент, то жеманная кривляка – это не комплимент. Садись, – он подвинул к ней тарелку, в которую положил несколько кусков мяса.

Именно вид и запах такой еды помешал ей сказать Даниру что-то едкое, чего он, несомненно, заслуживал. Притащил сюда насильно, бросил в какой-то каменной землянке и ещё воспитывает!

На столе также была миска с какими-то запеченными овощами, на которые Катя покосилась с опаской.

– Это вкусно, попробуй, – Данир отправил в рот кусочек чего-то серо-оранжевого. – Просто репа. И морковь. И брюква. Все такое же, как у вас.

Ну конечно, репой и брюквой Катя точно питается ежедневно…

– Спасибо, – она отломила себе хлеба и откусила мяса.

Мясо было… вкусным. Очень вкусным. Просто божественным. Но перца не хватало. И соли. И ещё кетчупа, может быть, но это такие мелочи!

Очень-очень вкусно!

– Волчица, – Данир довольно улыбнулся, наблюдая за тем, как она жуёт мясо. – Кстати, ты почему такая исхудавшая? Ты голодала?

– Нет, что ты, – Катя чуть не поперхнулась. – У меня всё в порядке.

– У тебя ничего не в порядке, – сказал он тихо, и стиснул в кулаке вилку. – С тех пор, как ты ушла. Я был у тебя дома. Там воняет.

– Что?! – поразилась Катя. – Чем воняет?!

Те следы. Ну конечно.

– Ну этим, твоим… как его там, – Данир поморщился, – и тем, что тебе плохо.

– Он ушёл. Мы расстались, – Катя тоже перестала есть. – И мне хорошо.

– Это правильно, – кивнул Данир. – Нельзя было тогда не отпустить тебя. Ты выбрала себе мужчину. Я с тобой быть не мог. Ты ведь ничего нам не должна, тебе надо было строить свою жизнь. Ты не знала о нас, а объяснять было нельзя, да и как? Только показать, и то теперь вот ты тут, смотришь и не всему веришь. Бабушка потом сердилась, говорила, что всё бесполезно. А меня отец запер, в подвале на неделю. Он умел вправлять мозги, если нужно.

– Мне жаль, – Катя отвернулась.

Что она ещё могла ответить?

– Посмотри на меня, – попросил Данир, накрывая её руку своей, и она нехотя взглянула на него, – теперь тебе намного лучше. Со мной. Я чувствую. Хотя ты злишься и обижена. Нет, точнее, ты считаешь, что надо обижаться и злиться, потому что с тобой так поступили. Прости. Я лишь не хотел тебя потерять. Может быть, не имел права, и ты обижена справедливо. Тебе нет дела до наших порядков. Но я уже сделал то, что сделал. И постараюсь, чтобы ты от этого только выиграла.

Глава 9. Поиграем?..

За Гетальдой из рода Туи закрылась дверь.

– Ступай проводи её, Хорт, – велел Данир, и волк тут же выскользнул следом.

– Ты огорчена? – Данир взглянул на Катю. – Не беспокойся. Она не вернётся. Мы побудем вдвоём наконец.

– Данир, что это было? – перебила она. – Я заслуживаю объяснений?

– Объясню всё. Спрашивай.

– Почему ты так обращался с девушкой? Это было ужасно, честно говоря. Мне не нравится, когда с людьми так обращаются!

Данир посмотрел с искренним удивлением.

– Моя, я не понял. Что не так? Во-первых, это не девушка, вообще. Женщины куматов – не женщины для нас. Она это понимает. Что, каждая кошка, лисица или белка должна на меня обидеться, если я посмотрю на неё без одежды? Особенно если я ей ни на медяк не доверяю? И она несла письмо разбойникам, которые не прочь разграбить мою крепость?

– Что тут за сумасшедший дом? – пробормотала Катя, отвернувшись.

Про крепость и разбойников – ладно, это было не так странно, как то, что эта красивая девушка для него «не женщина» – как это?

Данир подошёл к ней со спины, обнял.

– Это другой мир. Тут есть вещи, тебе пока непонятные. Она умеет очаровывать. Нужно было попросить тебя уйти. Доверься мне, потом сама поймешь.

– Да, Данир. Мне непонятно, – она не без труда отстранилась, выскользнула из его рук, повернулась к нему.

Хотелось видеть его лицо. Хотя прислоняться спиной к его крепкому и сильному, и такому горячему отчего-то телу было приятно. Но не следовало поддаваться. Они ещё даже не говорили толком! Он чужой, хотя уже множество раз назвал её своей и женой. Женой! И она не возражала. И у неё это, кстати, не вызывает никакого внутреннего сопротивления. Вот то, как он обращался с девушкой, которую сам же спас – вызывает, и сопротивление, и негодование, а мысль, что она его жена – тут всё нормально. Она его знает два дня! В человеческом виде, имеется в виду. Где её здравый смысл?

– Не будь я волком, эта внучка Туи крутила бы мной, как хотела, – сказал Данир. – Обычные мужчины не умеют им сопротивляться. Поэтому куматы, даже самые законопослушные, селятся отдельно и далеко от людей, – он заулыбался. – И всё равно то и дело приходилось разбирать скандалы между ними и людьми. Нас, детей, брали на такие суды, чтобы наблюдали и мотали на ус. Часто это было весело.

– Давай приготовим чаю, Данир? Покажи мне, как на этой печке вскипятить чайник, пожалуйста.

– Хорошая мысль, – он тут же прошёл мимо неё к печке, успев между делом опять обнять её и поцеловать, скорее даже лизнуть в затылок.

– Данир! – возмутилась она. – Я поговорить с тобой хочу и чаю попить!

Ну да, ей приятно – что он то и дело пристает, целует, но при этом ведет себя не слишком настырно. Да, именно это чертовски приятно! Хотя, если бы хотел… Что её ожидало бы? Он сильный, сопротивляться она не сумеет, бежать – некуда.

– Я понял, понял, – он рассмеялся, – я тоже с удовольствием выпью чаю. Вот, смотри, – и он принялся раздувать тлеющие угли.

Прямо в угли он поставил высокий жестяной чайник.

– Подожди немного. Закипит быстро, – и продолжал чему-то улыбаться.

– Что смешного, может, скажешь?

– Мы оба сейчас хотим целоваться. И не только. Но вместо этого будем беседовать и пить чай.

– Вот с чего ты это взял, а? Про целоваться и не только? – вскинулась Катя.

– Ты сейчас пахнешь так, что я всерьез боюсь свихнуться. Хотеть тебя – это полбеды. Но понимать, что и ты хочешь… однако мы будем пить чай.

– Дани-ир… – вздохнула Катя. – Пожалуйста.

– Ладно-ладно. Я понял.

Ну да, он ничего. Нет, не так. Он в её вкусе! Полностью. Вот только его подстричь – и будет идеально. Можно и не стричь – такие волосы даже жаль резать. И если бы она познакомилась с ним нормально, дома, то есть не в этом мире, ей точно захотелось бы завести с ним отношения, и кто знает…

Потом, конечно. Когда она решит свои проблемы. А пока не до отношений. Она – пахнет? Так, что для него это сигнал, вроде белого флага: я тебя хочу, бери меня пожалуйста? Но это несерьёзно. Двадцать первый век на дворе! А тут…

А он не человек. Это вчера она якобы притворялась, что верит, а сегодня просто верит, и притворяться не надо. Хотя чего особенного случилось? Она с Турей познакомилась, и с этой интересной девушкой, Гетальдой…

– Данир, какой тут год?

– Год?.. Десять тысяч шестьсот первый. Но у нас другое летоисчисление, ты же понимаешь.

– Десять тысяч. Ничего себе.

– Чай, – Данир насыпал крупную заварку из мешочка в глиняный чайник и залил кипятком.

Мир другой, век вообще… какой, сто первый? А чай заваривают точно так же, как и в их мире. И даже запах у чая такой похожий, словно это обычный хороший чёрный чай, в который добавили горстку трав и, может быть, ягод.

–Так почему ты её прогнал? Гетальду? – Катя схватила чайник и сама разлила чай, подвинула ближе посудинку с мёдом и села за стол напротив Данира. – А сахара нет?

– Нет, – качнул он головой, – вообще есть, но у нас его не едят. Точнее, едят в основном люди.

– Так почему ты прогнал Гетальду? – напомнила она. – Мог бы из милосердия оставить её поспать до утра.

– Она найдёт, где поспать, уж поверь, – он усмехнулся, – эти горы ей дом родной. А вот я с ней под одной крышей не усну. Кто знает, чего она хочет, что ей в голову придёт. Скорее всего она заодно с моими врагами.

– Тогда мне странно, что ты её отпустил… – нет, Катя всё-таки его не понимала.

– А что с ней прикажешь делать? Привязать к дереву? Продержать до утра и отправить в замок? Не вижу смысла, только лишние трудности. К тому же кому-то в замке я не могу доверять, и это тоже проблема. Я узнал, что мне нужно. Она сюда не вернётся, не сможет. Шестнадцать слов заставят её исполнить приказ. Шестнадцать слов – это… Все кланы приносят присягу владетелю. Определяются ограничения, они подтверждаются магически. Нельзя не подчиниться. Я приказал ей уйти и забыть это место.

Глава 10. Некоторые особенности волчьей жизни

Решение было принято, ушли сомнения и стало проще. Пропало беспокойство, мысли о том, насколько правильно она поступает. Окружающая действительность, мягко говоря, необычна? Ну и что же. Кто-то в её мире покрутил бы у виска, услышав, что она на второй день знакомства закрутила любовь с волком-оборотнем?

Да пусть идут лесом все несогласные! Ей так хорошо было с ним! И вообще – с ним хорошо. Может, и то, что ей толкуют про кольцо – не совсем ерунда?

Зря она тогда ушла от Савериных. Это непростительно. Может быть, ещё раз, или даже не раз она поговорила бы с айей Лидией и смогла бы поверить. Может, доказательства тоже нашлись бы. Айе Лидии нужна была помощь. А Кате захотелось семью, ребенка, двигаться дальше, поэтому она выбрала Руслана. Не влюбилась, а именно – хотелось двигаться дальше, в семью, в отношения. Теперь это понятно. Влипла она… в отношения. Глупая…

Айя Лидия пыталась излечить Данира. От проклятья. Конечно, если можно так выразиться – лечить от проклятья. И если бы получилось, наверное, ни о каких двух месяцах сейчас не было бы и речи. Что случится через два месяца?!

Данир даже попросил её не говорить об этом. Не думать, не вспоминать об их сроке. Но она ведь так ничего и не пообещала, верно?

Катя спустилась вниз по тропинке, прихватив ведро – не такая уж она беспомощная. Старалась, конечно, ступать осторожно и смотрела под ноги. Впрочем, нога не болела и ничто не напоминало о вчерашнем падении. Волчица, подруга волка-сторожа, следовала по пятам, и это даже успокаивало.

Внизу действительно текла, пенилась между камней узенькая горная речка. Катя зачерпнула воды, понюхала, попробовала, покосилась на волчицу – та смотрела одобрительно. Ну вода определенно вкусная. Если бы ещё не тащить её наверх.

Она оставила ведро и прошла немного вдоль русла – прогуляться и посмотреть окрестности. Что сказать – её занесло в чудное место. Обустроить бы тут всё, и чтобы были баня, и газовая плита, и электричество…

Вдруг впереди кто-то появился, вынырнул из-за скалы. Человек. Маленький. Да человек ли, или ещё какой-нибудь зверёк в человечьей ипостаси? Катя быстро оглянулась на волчицу – та была спокойна, даже хвостом помахала. А человек замер, увидев Катю, и издалека ей поклонился. И невозмутимо двинулся навстречу.

Мальчишка лет десяти или чуть старше. Темноволосый, худой, жилистый. Тоже волк? Волчонок. Он тащил на плече большую корзину, похожую на ту, с которой приходила вчера Турей.

Он подошёл, поклонился опять, придерживая корзину, и выразительно принюхался – даже крылья носа затрепетали. Ах ты ж… волчонок.

– Ты волчонок? – прямо спросила Катя и улыбнулась.

– Я волк, айя Катерина! – ответил тот звонко и немного вскинул подбородок.

Имя Кати он, кстати, выговорил легко и отчетливо – тренировался?

– А как тебя зовут, волк?

– Я Мих. Мих Черрин, моя айя.

Он был гораздо смуглее Данира, у каждого виска среди волос болтались косички, на кончиках туго перевязанные шнурками. Турей была светлокожей, но более тонкие и выразительные черты лица мальчика повторяли её черты с хорошей степенью сходства.

– Ты сын Турей? Ко мне идешь? А тебе не тяжело? Помочь, может? – действительно, корзина выглядела серьезно и заметно оттягивала не слишком пока широкое плечо мальчишки.

– Что вы, айя! – воскликнул он с обидой. – Разве это ноша! Вы думаете, я слабее вас? Думаете, я… – он умолк и поднял подбородок ещё выше.

– Я такое не думаю, Мих. Ты ведь волк, – поправилась Катя и посторонилась, пропуская отважного юного оборотня.

– Это вы, айя Катерина? Что вы здесь делаете, скажите на милость?! – раздался позади голос Турей.

Мих хмыкнул и заторопился, буркнул что-то волчице, и она побежала с ним рядом. А к Кате приближалась Турей, тоже с корзиной, только гораздо меньшей.

– Что вы тут делаете, моя айя? Я же велела вам беречь ногу. Только дети бывают такими неразумными и не слушаются! Опять покалечитесь и не сможете ходить, а ведь в храм надо зайти своими ногами, да ещё босыми. Что айт Данир станет с вами, с хромой, делать? На руках носить? Может, ему это и в радость, да только после храма ему и на другое силы понадобятся…

– Какой храм, Турей? – Катя замерла.

– Да в ближний поедете, он сказал. Это выше в горы подняться надо. Ну так что ж? Хороший храм. Я, как сына родила, шесть раз в год туда молиться хожу, пешком. Туда, говорят, каждый шаг уже молитва…

– Погоди, Турей, – взмолилась Катя, – тебе Данир сказал, что сбирается в храм со мной? А зачем?

И тут же сама поняла глупость вопроса. Турей посмотрела странно.

– Ох, айя Катерина. Не знаю я, зачем и почём, но надо сейчас платье подогнать для вас и башмачки изготовить. Так что пойдёмте уж!

Но ведь и правда – зачем? Если она вчера верно поняла слова Турей, надетый в храме браслет окончательно завершает заключение брака. С Даниром они об этом не говорили, она и не помышляла что ни о чём подобном. Зачем – на два месяца?..

– Пойдемте, айя, – строго сказала Турей. – А сюда вы за водой, что ли, пришли? Ручей куда ближе. И нарзанный источник неподалёку, я покажу. Выпьешь из него – и прямо на глазах силы прибывают!

Катя воды всё же зачерпнула, хоть и неполное ведёрко. Совсем не тяжело, и не зря же спускалась! И ведро понесла сама, не отдала. Турей недовольно пыхтела, но смирилась.

Платье оказалось красным, из плотного шелковистого льна, с вышивкой мелким бисером по вороту, рукавам и подолу. Бисер – чёрный и разные оттенки серого, а узор напоминал цветы. По бокам платье шнуровалось, и село на Катиной фигуре очень даже неплохо. Длина?..

– Длину добавим, на три пальца, – решила Турей. – Я специально взяла ленты. Хорошо будет. А Мих пока башмачки стачает. Берись за работу, бездельник, у тебя время до вечера! Будет удобно, айя, и не скользко, по нашим тропинкам ходить самое то! И не упадёте, и в пропасть не сорвётесь – подошвы заговорённые! К знахарке носили, айт за всё заплатил!

Глава 11. Суд Меча и Чаши

Дверь скрипнула, пропуская в хижину волка. Данир выслушал ворчание серого и ушёл, бросив Кате:

– Подожди.  Я скоро.

Она тоже осторожно выглянула. Неподалёку, в лунном свете стоял Данир, а вокруг него – люди и волки. Завыл волк, вой сразу подхватили ещё несколько волчьих глоток…

Волк-сторож выдвинулся из тени и взглянул на Катю… точнее, она решила, что это был именно он. Он не принимал участия в собрании, он опять охранял. Раздался шорох, и за его спиной показалась волчица. Один из мужчин оглянулся, посмотрел в сторону Кати, она тут же прикрыла дверь. Стало отчего-то страшно.

Люди разговаривали, волки ещё несколько раз принимались выть, Катя опять выглядывала в щёлку. Наконец Данир вернулся. Теперь он хмурился – похоже, ему порядком испортили настроение.

– Что-то случилось? – спросила Катя осторожно.

– Моя, всегда что-нибудь случается, – бросил он нехотя. – Только они считают, что теперь с каждым чихом надо бежать ко мне. Я хозяин Манша и я вернулся.

– Ты так и сказал Гетальде, помнишь?

– Да, – он поморщился. – Но мелкие дела они как-то решали и сами, последние годы им часто приходилось. Да и не мелкие тоже. Вот и пусть бы продолжали. А ты собирайся. Я приготовил сюрприз. Будешь довольна.

– В каком смысле – собирайся? Что мне собирать? – ей что-то не хотелось сюрпризов, даже приятных.

– Просто оденься. Прогуляемся немного. Ты же хотела?

Приземистая мохноногая лошадка под седлом, ожидающая возле дома, уже была сюрпризом. И – опять вокруг волки, не меньше десятка. Лошадка, кстати, поглядывала на хищников совершенно невозмутимо, что не могло не удивлять. Хотя, конечно, тут же Веллекален, Волчьи Земли…

– Сядешь в седло передо мной, – сказал Данир.

Он подсадил её на лошадь и запрыгнул позади. Когда-то Катя удовольствия ради взяла несколько уроков верховой езды, они не сделали её наездницей, но всё же стали каким-то опытом. И теперь она радовалась, что эта лошадь невысокая – ехать по горной тропе, возвышаясь, просто страшно, должно быть.

– Не бойся.

– Я не боюсь! – она помотала головой.

– Вот и умница. Лошади заговорённые, не упадут…

– Правда? – обрадовалась Катя, а Данир со смехом тронул лошадь.

Они были вдвоем в темноте, верхом, и рядом бежали волки. Дорога шла вверх, и они поднимались всё выше. Некоторое время спустя луна, выплыла из-за тучи, Катя бросила взгляд по сторонам и едва не закричала, вцепилась в руку Данира.

Справа пропасть, слева тоже, горы впереди и позади. Если лошадь оступится, лететь им долго. Они ехали по самой вершине длинного горного хребта, волки теперь бежали по одному впереди и позади них.

– Ссади меня, – пискнула Катя, – я лучше своими ногами пойду. Ну пожалуйста, Данир.

– Не бойся, – он крепче прижал её к себе, – волки не понимают, волнуются. Твой страх для них означает опасность, которой на самом деле нет. Ещё немного, моя. Ещё совсем немного.

Коняшка ступала невозмутимо, уверенно, словно посмеиваясь над Катиной паникой. И тропа перед ними стала расширяться. И Катя успокоилась, прижалась плечом к груди Данира.

– Умница, – шепнул он.

– Почему волнуются волки? – шепнула она, обернувшись, – как они понимают?..

– Запах, конечно, – он говорил ей так же тихо, на ухо. – Гормоны страха меняют запах пота. Адреналин, кортизол, ещё кое-что. Ты готов драться, но и твой враг это чувствует. Носом.

Названия гормонов, однозначно чужие для санданского языка, он произнес уверенно. Запертый в волчьей шкуре, он читал книги, журналы? Кино смотрел? Ну разумеется…

– Дани-ир, – ей стало смешно.

Она в другом мире, едет на лошади в объятиях мужчины, который к тому же волк-оборотень, кругом горы и никакой цивилизации – и она слушает лекцию про адреналин и кортизол.

– А если я готова лишь убегать? Драться – ни за что?

– Это значит, что ты легкая добыча. У многих в крови есть потребность не отпускать легкую добычу, потому что еда и на будущее пригодится. Но по-разному бывает, конечно. Поэтому будь спокойна, особенно рядом со мной.

– Ваша самоуверенность, мой айт, выше этих гор!

– Да, – он стиснул её так, что дышать стало трудно, и расхохотался. – Это мои горы! Кстати, ты назвала меня «мой айт». Часто жёны нашего круга так обращаются к мужьям в официальной обстановке. Ты знала?..

– Нет, – она пожала плечами, – но Данир, я перевела и прочитала кучу ваших текстов, где-то наверняка встречала.

– Разумеется. Мы почти на месте, моя.

Теперь слева возвышался крутой горный склон. Еще немного – и они оказались на неширокой полянке. Данир спрыгнул с лошади и снял Катю.

– Тебя ждёт море удовольствия, любимая. Ну не море, конечно, но ванна точно… Входи.

Он подтолкнул её к темному провалу горе, но руку не выпустил. И хорошо, потому что темнота вокруг была беспросветной.

Пещера?..

Несколько шагов по темному коридору, поворот, качнулся тяжёлый полог, закрывающий вход. Там было большое помещение, горели лампы и было достаточно светло. Катя уже успела отвыкнуть от яркого электрического света, заливающего всю комнату, так что столько ламп – просто роскошь. И негромкое, ласковое журчание воды, слабый запах каких-то сладко-терпких трав или цветов, и теплая влажность воздуха, и бассейн, да, целый каменный бассейн, возле которого аккуратно сложены простыни, одеяла…

Катя боялась поверить, чтобы не разочароваться. Баня?.. Тут много тёплой воды, тут можно мыться и вымыть голову?

Воды больше ванны, а удовольствия это обещает точно море!

– Тебя ждёт… погоди, я ваше слово забыл… Сеанс спа, вот, – Данир уже раздевался, бросал одежду на пол.

– Кто всё это приготовил?

– Слуги из Манша. Помочь тебе?.. В бассейне приятная теплая вода. В соседнем – холодная, из источника снаружи. Вон в той чаше очень горячая, – он показал на высокую круглую чашу за горячим бассейном.

Он ловко помог ей избавиться от одежды. Бассейн был тёмный и казался бездонным, и забираться в него было немного страшно, но каменное дно оказалось гладким, ровным, а вода – именно той самой, нужной температуры, хотя немного горячее тоже было бы хорошо.

Глава 12. Котёнок на дороге

Турей задерживалась. Данир – тот снова исчез перед рассветом. И как же он умудрялся? Катя старалась не пропустить его уход хотя бы в этот раз, переплелась с ним в объятиях, чтобы невольно разбудил, сбегая. И – нет, она опять сладко проспала, ничего не заметив. Теперь до вечера. Он заявил той неприятной даме: «Нам с женой хочется ещё немного побыть вдвоём». И вот это называется – побыть вдвоём? Смешно.

С другой стороны, быть одной или с Турей, или одной в его замке среди посторонних людей, которые к ней непонятно как относятся – что лучше? Наверное, скоро придется выяснить и это.

Катя позавтракала сыром и вчерашним хлебом – отломила себе горбушку. Запила чуть тёплой водой из чайника – не хотелось возиться с печью, кипятить воду для чая. В хижине делать пока было нечего, а снаружи – там хотя бы яркий солнечный день.

Башмаки, сшитые вчера Михом, удивительно ловко садились на ногу, радовали удобством и мягкостью. А если ещё и заговорённые…

Плащ, который Катя надевала ночью, был здесь, аккуратно разложенный на сундуке. Катя встряхнула его, рассмотрела. Шелковистая ткань, приятный мягкий мех внутри, чёрный. Рукава длинные, до костяшек, и Данир вчера велел их не подворачивать. Почему?

Ответ напрашивался: потому что он представляет её женой, а браслета на руке нет. Браслета, символа безусловной полноценности брачного союза? Наверное, так. Чтобы явиться в замок Манш, Кате нужен браслет. Ох, а нужен ли ей Манш? Много людей, много проблем, одна недовольная «проблема» пыталась вчера то и дела уязвить её и Данира по очереди. Почему бы им просто не перекантоваться весь срок в этой хижине?! Или только ей, а он пускай то тут, то там. Струсила, да, Катя Иволгина?

Да, именно так. Струсила.

Она бережно сложила богатый плащ. Ей это точно не нужно, чтобы прогуляться по окрестному лесу. Это что-то такое, представительское.

А не надо трусить.

Ведь есть ещё где-то город Харрой, и там живёт жрица, на которую надеялась айя Лидия. А Катя айю Лидию толком не выслушала, не поверила, записала в сумасшедшие. А ведь не первый день её знала! Доверяла ей. И та ей очень нравилась! А когда понадобилось хотя бы попробовать поверить… Может, тогда получилось бы что-то сделать. Ведь ничего невозможного Старая Дама не просила. Отправиться в этот мир – оказалось очень просто. Путешествовать, договариваться, узнать, что требуется, да ещё с помощниками, с деньгами! И тогда была жива сама айя Лидия! Её уважали. Ей в лицо никто ничего плохого не посмел бы сказать, даже не смотрели косо! И та «проблема» из Манша не стала бы бурчать и фыркать, если бы за Катей была айя Лидия – почему-то это казалось совершенно очевидным.

А теперь?..

А вот поглядим, что теперь.

Она надела свои «иномирские» джинсы, рубашки из принесенных Турей – верхняя получилась как раз до середины бедра, и короткое пальто-кафтан. Волосы заплела в простую косу. Ну и что, что джинсы, кто её увидит? Зато удобно. Вид получился такой, что можно и в город выйти, в свой, родной, не здешний. Помады бы на губы, глаза подкрасить и духов каплю…

Вот ещё! Она не в город идет, а в лес гулять!

Едва Катя ступила на тропинку, ведущую из хижины, как из кустов появилась волчица – вышла, принюхалась, мотнула головой и строго посмотрела.

– Пойдём гулять, а? – позвала Катя. – Ведь нам можно гулять, поблизости хотя бы? Мы ведь свободные с тобой… волчицы, да?

Это она хохмила, конечно.

Будь вместо волчицы Турей – та закричала бы, что гулять нельзя, а то как бы чего не вышло! Но волчица возражать не стала, лишь фыркнула и двинулась следом. Метров пятьдесят спустя к ним пристроились ещё несколько волков. Тропинка свернула, приглашая вниз, к реке – так там Катя уже была вчера. Поэтому она пошла вперед – тоже была тропка, но совсем узкая, можно и не заметить.

Катя шла, то и дело оглядываясь на своих мохнатых спутников, они неотступно следовали за ней – волчица почти след-в-след, два других волка, крупнее – по обеим сторонам тропы, и ещё один замыкал шествие. Кате показалось, что вся её зубастая свита слушается волчицу, которая появилась первой – ту, подругу Хорта-сторожа. Это её волчата, её стая?

Тропинка спускалась не круто – и хорошо, подниматься тоже будет не тяжело. И Катя не сразу спохватилась, что, хотя она честно собиралась погулять поблизости, отошла уже далеко – под уклон идти было легко, играючи. А тропинка закончилась, появился просвет между деревьями…

Дорога. Не широкая, но две легковушки разъехались бы. А дальше – крутой склон. И что же за дорога? Ещё бы тут указатель стоял!

Указатель стоял, обнаружился через какую-то пару десятков шагов. Столб с деревянной доской, на которой красной краской было написано «Мирравир», и стрелка внизу, аккуратно так нарисованная. Писать тут же, какое расстояние до этого Мирравира, здешний народ ещё не догадался. Единица расстояния тут… ах, что же? Катя это забыла. Примерно полтора километра, ещё подумалось когда-то, что практически миля. Древнеримская миля, тысяча четыреста с чем-то там метров – тысяча двойных шагов воина в полном вооружении. Может, и тут это понятие появилось примерно так же? Запросто, если тут такие же люди, как в Древнем Риме и всюду – такого же роста, веса и прочих антропологических параметров.

Катя размышляла, разглядывая доску-указатель, и не обратила внимание, что волки отчего-то отстали и она на дороге одна.

– Эй, ты кто, чучело? – проорали неподалёку.

Она оглянулась и увидела троих мальчишек. Хотя не то чтобы мальчишек, скорее парней лет шестнадцати-восемнадцати, они были одеты примерно так, как большинство мужчин, виденных на вчерашнем судилище – штаны, рубахи, куртки, короткие мягкие сапоги. Прически вот у них были не «волчьи», как про себя окрестила этот стиль Катя – когда длинные волосы и среди прядей несколько кос, а что-то вроде стрижки «под горшок». И у каждого в руках была палка, а у одного – корзина на веревке, с такими обычно приходила Турей.