Невеста сына. Я тебя купил

Глава 1

Майя

− Вадим, а мы куда идем? – примеряю у зеркала изящное бриллиантовое колье. Будущий муж поправляет его и застегивает. – Ты сказал, что это сюрприз. Но я же должна знать, как одеться. Красиво, да?

− Да, тебе идут бриллианты, детка. А куда идем, это огромный сюрприз. Я его тебе не открою. Наряд тебе скоро привезут. Ты подписала договор о продаже твоей конуры?

− Да, милый, − с обожанием смотрю на мужчину, который через неделю станет моим мужем. – Вещи собрала, завтра уже могу переехать в новую квартиру. Эх−х, заживем мы с тобой!

Мне показалось, или Вадим иронично усмехнулся. Он успел отвернуться и ничего не сказал, когда заберет меня с вещами. Подхожу ближе, обнимаю со спины. Целую в шею.

− Майя, ты снова? – смотрит на часы, собираясь уходить. Вечно занятой. Мягко отстраняет меня. – Потерпи неделю, и будет тебе первая брачная ночь.

− Ты как старичок. Зачем тебе первая брачная ночь? Я все равно скоро стану твоей женой… зачем ждать? Давай сделаем это сейчас? – снова обнимаю, пытаясь расстегнуть пуговицы на его белоснежной рубашке.

− Сказал – подожди! – рыкнул грубо. – Готовься к вечеру. Обещаю, он станет самым необычным для тебя.

Вадим ушел тут же, оставив меня с сомнением. Мы пойдем в ресторан? Мы редко выходили за эти три месяца, что знакомы. Я сразу влюбилась, еще не зная, что он сын богатого и влиятельного человека.

Все три месяца он учил меня. Присылал учителей, которые готовили к жизни в богатом доме. Я два года назад приехала в город из детского дома. Государство выделило мне однокомнатную квартиру. Поступила учиться в обычный Вуз, педагогический. Хочу стать учителем английского языка.

Конечно, я и представления не имею, как нужно вести себя в богатой семье. Вот Вадим и отшлифовывал меня. Он сам так сказал – ты, Майя, необработанный бриллиант, но мы тебя отшлифуем. Уроков было много. Меня учили этикету, моде и даже танцам.

Сегодня утром устроил мне экзамен, и остался доволен.

− Ну вот, тебя можно выводить в свет, детка. Никто не заподозрит, что ты нищая детдомовка, − приобнял за талию, и тут же отстранился.

Меня больно царапнуло − нищая детдомовка. Но это правда. Даже обижаться не стоит. Два года я работала билетершей в кинотеатре, после учебы. Не до этикетов было. Я благодарна Вадиму, он полностью изменил мою жизнь.

Вечером пришла девушка. Стилист. Она принесла мне наряд. Сделала прическу красивую. Наложила легкий макияж. Когда я была готова, застыла у зеркала. Это не я, а какая−то светская львица. Красное платье в пол, высокая прическа из белокурых волос, драгоценности и аксессуары.

Все так дорого. Мне и во сне не снилось, что буду так выглядеть. Вот только время… очень поздно. Скоро полночь. Куда ходят в таком виде ночью?

− Вадим Платонович ожидает вас в машине, − рапортует девушка, и вызывается меня проводить.

Будто я сама не могу спуститься. Окидываю свою комнатку, будто в последний раз. В углу стоят два чемодана, это все мои вещи. Мебель дешевую оставляю. Вадим велел не тащить хлам в новую жизнь.

Я волнуюсь, когда едем куда−то, но Вадим гладит руку, успокаивая.

− Вот куда мы? Ночь ведь… − узнаю набережную, ярко−освещенную фонарями. Морская гладь отражает луну, которая проложила серебристую дорожку по спокойной воде. – Мне страшно…

− Ну чего ты, детка? Ночью в городе все самое интересное начинается, − вкрадчиво говорит жених, склоняясь к моей шее. Будто укусить хочет. Отодвигаюсь немного. – Ночью город полон соблазнов, о которых ты даже представления не имеешь.

Да и не хочу иметь я эти представления. Я бы предпочла спать в своей уютной постельке. Вскоре машина останавливается возле ресторана «Старый город». О кухне этого заведения говорят с придыханием. А я и не мечтала когда−нибудь попасть сюда.

Вадим ведет меня в зал, заставленный столиками. Посетителей мало, почти нет. Музыка живая звучит. На мой вкус здесь немного скучновато и пафосно. Я бы предпочла посмотреть с любимым комедию, наслаждаясь пиццей. Но нужно держать статус.

Эх−х… не уронить бы мне этот статус… Все эти этикеты мне дались с трудом, и боюсь опозориться.

Вадим усаживает меня за столик с кучей вилок и бокалов. Приносят блюда, названия которых даже не пытаюсь запомнить. С трудом разбираюсь с приборами, но справляюсь, ловя одобрительные кивки жениха.

А вот вино мне понравилось. Несколько раз пригубила, даже половину бокала не выпила, как жених отбирает его.

− Мы сюда не набухиваться приехали, − снова рычит и я съеживаюсь на стуле. – Выпрямись, веди себя как леди. Улыбайся.

− Кому? Здесь нет никого. Ну почти… поехали домой?

− Мне улыбайся. Чего разнылась? Я тебя в свет вывел, наслаждайся.

Натягиваю улыбку на губы, которые вдруг стали неподатливы. И вообще, какое−то странное равнодушие стало обволакивать меня. Спать не хотелось, но все вокруг стало полуразмытым и ярким. Потрясла головой, настраивая резкость, но ничего не получилось. Мысли затормозили свой ход, будто их заморозили.

− Ну вот, детка, теперь я тебе покажу настоящие соблазны! – Вадим будто незаметно переместился со своего стула к моему уху. – Пойдем, ты даже не представляешь, что тебя ждет…

Я послушно иду за женихом. Я полностью ему доверяю. Мы спускаемся вниз, в подвал ресторана. Там красиво, все в легких воздушных занавесях. Много комнат проходим, несколько залов, в которых яблоку негде упасть. Столько людей здесь!

Здесь играют в казино. Я вижу рулетки на огромных столах. Зачем мы сюда пришли. Не играть. Идем мимо. Вадим тащит меня за руку, а я почти не чувствую ног. Будто плыву за ним. Ничего говорить не хочется, ни о чем спрашивать.

Мне все равно, куда он меня ведет.

Глава 2

Платон

− Платон Дмитрич, в ресторане ваш сын ужинает с дамой, − докладывает мне смотрящий. – Прикажете выставить их вон?

− Не нужно, Илья, пусть ужинают. За счет заведения, − отмахиваюсь и снова погружаюсь в бумаги.

Наступила ночь, и все ринулись за грехами, которые приносят мне ощутимый доход. Мирные жители спят в своих уютных кроватках и не подозревают даже, чем занимаются алчные и азартные люди.

Каждый, кто спустился в эти подвалы, показывает свою прогнившую сущность. Здесь решаются людские судьбы порой. Некоторые становятся богатыми, но очень многие уходят нищими. Они теряют здесь все – деньги, имущество, а порой и своих любимых женщин.

Вот сегодня воскресенье, а значит, предстоит аукцион. Три девственницы на продажу заявлены. Кто−то сестру продает, кто−то дочь. Да, совесть свою тоже теряют здесь.

А я хозяин этого греховного хаоса. Но не участвую в нем. Не хожу по залам с карточными, бильярдными столами, или с рулетками. Да, я нарушаю закон. Но по−другому не привык.

Я давно развелся со своей алчной женой. Оставил ей сына на воспитание, но он вырос моральным уродом. Он игрок. Рулетка его манит похлеще наркоты. Проигрывался много раз, приходил ко мне, просил деньги на долг.

Мне надоело платить. Отказал сыну в просьбах, не раз. Он нашел другой выход. Подговаривает молодых дурочек выставиться на аукцион. Обещает, что купят их богатые дяденьки, и жить они будут в роскоши. Те и рады стараться. А деньги за их тела идут на погашение долгов Вадима.

Так… сегодня аукцион, и мой сын пришел с дамой. Очередную дурочку привел? Пойду, посмотрю.

Поднимаюсь в ресторан и наблюдаю за парочкой в середине зала. Милая девочка. Красотка. Раньше были не такие красивые, и не воспитанные. А эта ведет себя как леди. Но испугана немного. Озирается, будто ей неуютно в ресторанной роскоши.

Странно. Обычно девки вели себя нагло и уверенно. У них в глазах алчность блестела.

Хмыкнув, я пожал плечами и вернулся в свой кабинет. Пусть Вадим делает то, что хочет. Ему двадцать пять, взрослый уже, в няньках не нуждается. Проверяю отчетность, а из головы девочка эта не выходит. Красотка. И не наглая.

Смотрю на часы, аукцион уже начался. Пойду гляну, за сколько девочка уйдет. И кому. Есть среди наших гостей нормальные, которые проведут ночь с девочкой, или несколько дней, а потом денег дадут и отпустят восвояси.

Но есть такие, после которых девушки все переломанные в клинике лечатся, либо вообще пропадают. Захожу в зал, в котором проводится аукцион и стою в дверях, рассматривая девушек на подиуме.

Две обычные шалавы, сразу видно. Либо нарочно берегли девственность, чтобы продать подороже, либо восстанавливали ее. Возможно и не раз. Одна из этих двоих мне знакома, видел уже здесь. Только тогда она была блондинкой, а сейчас рыжая.

А вот третья… это та девушка, с которой мой сын ужинал. Странная, заторможенная какая−то, рассеянная. Расфокусированный взгляд бродит по залу. Аукционист распускает ей волосы, а та и ухом не ведет. Он крутит ее и так, и эдак, показывая хрупкую фигурку.

Мужики чуть не в драку за нее. Сумма переваливает за два миллиона, когда желающие остывают и больше не делают ставок. Смотрю на жирного старого Суркова, который довольно потирает руки, почти став владельцем несчастной девочки, и мне так тошно становится.

Он тварь, который любит истязать женщин. Слышал, в его доме подвал оборудован под страшные утехи. Перевожу взгляд на девушку в красном платье. Она тоже смотрит на Сурка, морщится. Глаза ее проясняются от страха.

Вдруг зацепляется взглядом за меня и буквально умоляет спасти. В душе перевернулось все. Вадим… твареныш, не мог найти такую, как эти две. Нет, надо невинную, чистую душу ломать. Завтра найду, за все ответит. В клинику засуну, лечить от игровой зависимости.

− Торг! – поднимаю руку, увеличивая ставку, и тем самым возобновив аукцион.

Сурок вздрогнул от неожиданности и скривился. Он тоже сделал шаг в торгах. Мы боремся, повышая ставку. Цена девушки выросла до четырех миллионов. Старикан не сдается, ему жутко хочется эту невинную белокожую блондиночку. А мне уже надоело.

− Пять миллионов, − повышаю сразу на несколько шагов.

Деньги у меня есть. Эта цена мизер по сравнению с цифрами на счете. Ни капли не жаль. А вот для Суркова это огромные деньги. Слышал, дела его плохи, заводы не приносят прибыли.

− Я тебе это припомню, − с рычанием ковыляет мимо, окатив свирепым взглядом.

Усмехаюсь. Прямо испугал, поджилки затряслись. Выйдет из зала и найдет себе новую игрушку. Здесь, в этих подвалах полно таких, кто на все ради бабла согласны.

Подхожу к девушке. Двух других уже увели, чтобы передать их владельцам. Недорого за них дали.

Блондинка опускает глаза и смиренно сцепляет руки в замок. Рассматриваю ее. Как же она попалась на крючок к моему сыну? Влюбилась. Поверила сладким обещаниям. Поднимаю ее лицо, очертив пальцем нежный подбородок.

− Как тебя зовут?

− М−май−йя… − прячет глаза и заикается.

− Майя−я, − произношу мягко. Мне нравится, как имя перекатывается на языке. – Ничего не бойся, Майя.

Да, ситуация сбила девочку с ног. Она со страхом разглядывает красные бархатные занавеси и мелко дрожит. Моя рабочая ночь еще не окончена, но решаю взять выходной. Впервые за много лет.

− Проводите девушку до моей машины, − приказываю двум парням из охраны. – И будьте с ней, пока я не приду.

Купил себе обузу. Куда ее теперь? В моем доме живет женщина. Я ничего Марго не обещал, просто удобно иметь женщину под боком. Но она чужую юную не потерпит в доме. Ее проблемы. Мне девчонку везти пока некуда.

Если отпущу просто, то Сурок может взять в оборот. Он в курсе, что я такими делами не занимаюсь. Развлекаться с девственницами не по мне.

А еще Вадим. Он может вымолить прощение и выставить ее еще раз на аукцион. Уже не в моем клубе. Нет, единственное безопасное место, мой особняк. Все равно Марго в круизе с подругами.

Глава 3

Майя

− Ну что ты, не бойся… − сверкает глазами жених, когда мы остаемся в какой−то комнате одни. – Будь хорошей девочкой и тебя купит олигарх какой−нибудь, будешь в роскоши купаться. Тебя за дорого купят, я смогу долги отдать. Тебе же все равно, с кем спать.

Я бы возразила, если бы смогла разлепить губы. Будто склеили. Я не корова, чтобы меня продавать. И с какой стати он мной платит за свои долги? Это незаконно!

− Думаешь, я собирался жениться на тебе? – усадил меня в кресло и дышит в лицо коньячными парами, низко склонившись. – Да сдалась ты мне, детдомовка нищая. Знаешь, даже смешно было наблюдать, как ты к свадьбе готовилась. Ты кого из себя возомнила? Если я и женюсь когда−нибудь, это будет красавица высшей категории, а не замухрышка, как ты. Это будет богатая наследница, а не ты, считающая копейки от зарплаты до зарплаты. Ты никакая, понимаешь? Ни красотка, ни при деньгах… неинтересная вообще! Разве что сгодишься для утехи какому−нибудь пузатому старикану.

Он говорил и говорил, унижая каждым словом. А у меня язык отнялся и страшно, смогу ли вообще говорить. Понимаю, что Вадим подсыпал что−то в мой бокал на ужине, чтобы я стала покладистой и не смогла сопротивляться.

Вадим снял с меня все драгоценности, они принадлежат его матери, и она не в курсе, что он их забрал из сейфа. А мне все равно, я не любительница бриллиантов. Не приучена к таким вещам. Мы с подружками в детском доме сами плели разные колечки и браслетики, из цветных ниток, с бисером.

Вадим ходил по комнате, ждал чего−то, или боялся. Выглядывал за дверь даже, бормоча – «ну что тянут… батя бы не узнал…»

Потом пришли люди в униформе и повели меня куда−то, по завуалированным коридорам. Вадим с нами не пошел. А я себе дала клятву, что когда−нибудь отомщу этому заносчивому засранцу. Это он никакой, если вынужден платить по долгам чужими телами. Вероятно я не первая, кто доверился этому гаду. И не последняя.

Сначала привели в кабинет, где женщина в белом халате осмотрела меня, подтвердив, что я не имела отношений с мужчиной. Если бы не эта странная заторможенность, то провалилась бы сквозь пол от стыда. Мне толком одеться не дали, нижнее белье осталось лежать на скамье за ширмой. Хорошо хоть платье длинное, все скрывает.

Меня вталкивают в зал, сквозь тяжелые бархатные шторы цвета крови. Чуть не падаю, поднимаюсь с трудом по ступенькам. Это что−то типа сцены или подиума. Останавливаюсь с краю.

Нас трое на подиуме. В зале полно мужчин. Веселятся, разговаривая друг с другом, нагло рассматривают нас, не скрывая похоти. Меня ноги едва держат, хочется присесть, но ведущий тычет кулаком в спину, рычит – выпрямись!

Обвожу зал затуманенным взглядом. Богато одетые мужчины периодически поднимают вверх руку, предлагая свою цену за мое тело. Не осознаю толком, почему стою на этом подиуме, вместе с двумя девушками.

Они улыбаются, рады чему−то, а меня вдруг ужас накрывает. Мужчина заставляет меня двигаться, поворачивает, чтобы покупатели хорошенько рассмотрели товар. Волосы избавили от заколок, и они упали тяжелой волной, растеклись по плечам, прикрывая меня от чужих алчных глаз.

Цена выросла настолько, что торг прекращается. Я достанусь старому пузатому богачу… от мерзости мурашки покрывают мои плечи, ежусь под жадным хищным взглядом. Беспомощно ищу взглядом своего жениха. Может, он пошутил так жестоко? Это все сон…

И вдруг вижу у дверей красивого статного мужчину средних лет. Черная рубашка делает его неотразимым. Он не участвует в этом позорном аукционе. Я не свожу с него умоляющего взгляда, мысленно прося о помощи. Знала бы я, кто он…

− Торг! – поднимает он руку, возобновляя аукцион.

Он смотрит на меня по−другому, виновато будто. Аукцион длится минут десять, ставки быстро перебиваются, цена уже заоблачная.

− Пять миллионов, − говорит мужчина в черной рубашке и ставки сразу прекращаются.

Вскоре меня уводят, усаживают в дорогую машину. Дергаю ручку, может, получится сбежать. Но все заблокировано и возле авто стоят охранники, ждут хозяина. Я будто в другой мир попала. Он наполнен похотливыми хищниками, которые выходят за добычей под покровом ночи.

А днем по этим улицам прогуливаются обычные люди. Кто спешит на работу, кто−то просто прогуливается, мамочки с колясками сидят на тенистых аллеях, читают книги, пока их детки мирно спят. Туристы рассматривают город, или нежатся на пляже.

А сейчас продают людей, как коров на сельском рынке. И даже вид делают, что так можно поступать с людьми. Меня купил мужчина, и что со мной будет дальше, даже представления не имею.

Я задремала, свернувшись в клубок на заднем сидении шикарного авто. Очнулась от того, что хлопнула передняя дверца.

− Илья, проследи тут за всем, у меня выходной, − красивым, чуть хрипловатым голосом сказал мужчина в черной рубашке. Мой хозяин. – И завтра тоже.

− Хорошо, Платон Дмитрич, я за всем прослежу, − доносится снаружи.

Платон… отчество у моего бывшего жениха Платонович. Имя редкое очень, я ни разу его не встречала за свои двадцать лет. А это значит, что купил меня… отец Вадима?

Лицо жаром обдало, вот влипла. От страха язык развязался окончательно.

− Куда вы меня везете? – резко придвигаюсь к водительскому креслу. От мужчины пахнет умопомрачительно, даже что−то замирает в груди, так сладко. – Вы же не по−настоящему меня купили? Это же незаконно!

− Ну да, понарошку все. И пять лямов со счета испарились понарошку, − усмехается мужчина, глядя на меня в зеркало. – Чего активировалась? Спи дальше, Майя.

Я уже и забыла, что сказала ему свое имя. Сна ни в одном глазу. Они командой с сыном работают? Младший девочек ищет и соблазняет, а старший… Так, стоп. Зачем Климову−старшему выкупать живой товар?

Не логично. А зачем я ему тогда?

Едем с полчаса, дорога идет по берегу моря. Из города выехали. Я знаю, что в этом направлении за городом элитный поселок находится. Виллы такие красивые, огромные, я такие только в кино видела. Ну и в интернете. Вадим показывал этот поселок, говорил, что когда−нибудь мы там жить будем.

Глава 4

Платон

Напоил девчонку чаем и выделил ей комнату. Днем будем разбираться. Я приказал охране найти сына, но знаю его повадки. Если натворил дел, то отдает долги и на дно уходит. Прячется с неделю, пока про него не забудут.

Отпустить Майю жаба душит. Да, заплатил за нее огромную сумму, и меня никто не заставлял. Но понравилась она мне. Скромная, и чистая. На такой я бы даже женился. Хочу еще детей. А та женщина, которая со мной живет несколько лет, вряд ли родит мне нормального наследника.

Во−первых, она любит жить для себя любимой. И во−вторых, ей уже под пятьдесят, хотя всем говорит, что ей слегка за тридцать. Да и выглядит шикарно. Но я ей наскучил, как и она мне.

Прохожу в кабинет, в компе меня ждет отчет от детектива. Да, я уже не верю Марго. Так долго путешествовать по морям и странам красивая женщина одна не будет. Подружки… да они давно уже дома. Это уже проверил.

Смотрю на фото, где моя женщина с другим мужиком, и даже не екает ничего. Мне совершенно похер, что она развлекается в чужой постели. За мой счет. Блокирую свои карты тут же и жду. Жду звонка. Сейчас они в ночном клубе развлекаются, в Испании. Понадобится расплатиться, и тут сюрприз.

На столе засветился дисплей смартфона. Марго.

− Слушаю, − говорю грубо, расшаркиваться с этой предательницей не собираюсь.

− Привет, котик… как дела? – голос милый, но я знаю, что Марго зла.

− У меня все отлично. Ближе к делу.

− Котик… а у меня карты не работают. Ты бы не мог разобраться? А то мне нечем расплатиться.

− Я заблокировал карты. Пусть твой другой котик платит, который сейчас рядом с тобой сидит и виски хлещет. Вещи твои завтра прикажу собрать, и водитель отвезет их одной из твоих подруг.

− Ну Платош, с чего ты взял, что у меня другой мужчина? Я просто путешествую, и…

− Я детектива нанял. Он сейчас вместе с тобой и твоим любовником в ночном клубе. И не мужчина, а мужчины. ты прямо ненасытная стала, Марго. И вот скажи, почему я должен оплачивать твои путешествия?

− Ну… я твоя любимая женщина.

− Была, когда−то давно. Почему тогда, любимая женщина, я сплю один, ты меня не встречаешь с работы, не ублажаешь? Я купил себе другую женщину сегодня. А тебе отставку даю.

Обрываю разговор. Я еще не знаю, что сделаю с Майей, возможно просто отпущу. Но с Марго точно не стану жить. Обнаглела.

До утра занимаюсь делами, потом ищу прислугу.

− Наталья, собери вещи Маргариты Павловны и отправь их по этому адресу, − протягиваю клочок бумаги экономке.

− Платон Дмитрич, все собрать? – поднимает бровь женщина. – Драгоценности тоже?

− Драгоценности… я сам соберу, какие сочту нужным отдать.

Уже ухожу, когда вспоминаю о Майе. Оборачиваюсь к экономке.

− У меня гостит девушка, проследи, чтобы ее накормили и не дали уйти. Я должен поговорить с ней.

Охрану у ворот я предупредил, чтобы не выпустили мою нечаянную добычу. Пока она спит, я тоже отдохну. Мне много времени не требуется, не привык разлеживаться. Я тихо приоткрываю дверь в ее спальню, вижу, как разметалась во сне по огромной кровати. Стройные ножки будто мерцают в свете ночника. Длинные светлые волосы укрывают подушку.

Я вполне имею право сейчас войти и воспользоваться ее телом, но закрываю плотно дверь и иду в свою комнату. Только лег и смартфон снова оживает. Это не Марго, я ее в черный список засунул. Сурок.

− Платон, деловое предложение к тебе у меня, − скрипит стариковский голос в динамике, противно становится.

− Какое предложение?

− Ты уже оприходовал девочку?

− А это твое дело?

− Ну не кусайся… понравилась мне она, сладенькая. Ты сегодня развлекись, а потом продай ее мне за полцены? Зачем тебе порченый товар. А мне сгодится, я даже рад, что не придется дело с целкой иметь…

− Сурок, ты вроде старик, а все с девочками балуешься, − делаю веселый голос. – Найди себе другую сладенькую, эта моя. Она не продается.

− Да ладно тебе… ну что же, я пробил ее данные. Отпустишь, а я подберу.

− Ну удачи.

Сбрасываю вызов. Нет, Майю нельзя отпускать, прикончит старик ее в своих подвалах. Надо ждать, пока забудет про нее.

Просыпаюсь уже после обеда. У меня такой режим, годами выработанный. Одел черную майку и серые спортивные штаны, спустился вниз. Тихий обычно дом, сейчас наполнен звуками музыки. Иду в гостиную.

Девушка сидит на диване и смотрит телевизор. Его у меня никто не смотрел раньше. Мне некогда, прислуге нельзя. А Марго то спала, то по салонам шастала целыми днями.

− Привет, Майя, − произношу негромко, но девушка вздрагивает. Я вижу ее глаза и поражаюсь необычному цвету. Они цвета морской волны. Не видел еще такие. – Тебя накормили.

− Да, я поела. Было вкусно. Спасибо.

Она будто смущается и опускает взгляд. Потом снова смотрит.

− Может вы отпустите меня?

− Нет, я тебя купил. Ты будешь жить в моем доме, пока я этого хочу.

− Но людей нельзя продавать и покупать, это незаконно… мы с Вадимом пожениться хотели, и я…

− Он бы никогда не женился на тебе. Мой сын прохвост. Он знакомится с девушками, пудрит им мозги, а потом продает. Не ты первая, и не последняя. Если я тебя отпущу, то… − решаю, рассказать ли ей о Суркове, который так и ждет, когда я выставлю ее за дверь. – Тебе здесь гораздо безопаснее сейчас.

Я ухожу, проголодался. Но Майя бежит следом.

− А вот других, вы тоже выкупаете? Которых ваш сын продал?

− Нет, впервые я ввязался в торг. Мне стало жаль тебя. Ты другая.

− И чем я отличаюсь от тех девушек, − не отстает от меня, понять хочет, к чему приведет ее мой нечаянный порыв.

− Слушай, я не знаю. Просто зашел посмотреть, ты понравилась, мне жаль стало тебя. Ты не представляешь, что с тобой бы стало, попади ты в руки этому уроду Суркову. Закрыли тему. И не забудь, что я выложил кучу бабла за тебя. А я не привык разбрасываться деньгами просто так.

− М… ясно, − девушка встала на пороге, и по выражению ее милого личика понятно, что ей не ясно ничего. – А можно мне поехать домой, забрать вещи?

Глава 5

Майя

− Ну давай, открывай, − усмехается мужчина.

А я уже поняла, что ключи не подойдут. Личинка замка уже другая, но я все равно пытаюсь вставить ключ.

− Не мучайся, Вадик уже продал твою конуру, − Платон Дмитрич оттесняет меня в сторону и звонит в звонок, который я на той неделе только поменяла. Дверь открывается и молодая женщина в халате, обляпанном краской, улыбается нам. – Девушка, вы новая хозяйка?

− Да, вчера переехали… вот, ремонт небольшой затеяли.

− А вещи бывшей хозяйки где?

− А… сейчас.

Через минуту мои чемоданы и сумку выставили на лестничную площадку. Я оцепенела, не зная, что делать дальше. Мне теперь жить негде. Государство побеспокоилось обо мне, выделило жилплощадь, а я так бездумно все потеряла.

− Извините, но я в суд на вашего сына подам, − задираю голову, чтобы посмотреть в янтарные глаза высокого мужчины. Он добродушно смеется, чем бесит меня неимоверно. – Чего вы смеетесь? Он отобрал у меня жилье. А меня на аукцион выставил против моей воли. И не отговаривайте, ничего вашего отпрыска не спасет от суда!

Высказав, я поджала губы и уселась на чемодан. Мне некуда идти – долбит мысль мой мозг. Хоть прямо здесь устроиться, на грязной кафельной плитке.

− Идем, − сталкивает меня с чемодана и поднимает его за ручку. Потом второй чемодан берет, кивая мне на сумку. – Тебя никто не принуждал подписывать договор о продаже квартиры. Или принуждал?

− Нет… но я же не знала… я верила ему, как себе.

− Ну вот, жизнь тебе урок преподала, за весьма значимую сумму. Теперь ты знаешь, что нельзя доверять всем, как себе. Даже себе нельзя доверять на сто процентов, − читает нравоучения Климов, входя в лифт. – И тебе повезло, что я обратил внимания на причуды сына именно сейчас, когда он тебя облапошил. А сколько влюбленных дурочек сейчас скитаются по миру? Некоторые стали проститутками, продают себя за кусок хлеба. А некоторых уже нет, наверное. Вот тебя вчера хотел Сурок купить… страшно подумать, какая судьба тебя ждала. От него редко живыми выходят.

Меня передергивает, когда представляю, где бы я сейчас была. Я уже там, на подиуме, во время аукциона поняла, что меня ждет. Кожей прочувствовала. Как ни странно, возле этого хмурого мужчины с теплыми янтарными глазами я чувствую себя в безопасности.

От него веет уверенностью и спокойствием. Сам грузит мои вещи в багажник шикарной машины, давая отбой охранникам, которые караулили у подъезда. Но сейчас рулить не хочет, садится ко мне на заднее сиденье.

− Ты можешь подать в суд, твое право. Я даже помогу. Но зря все, ты сама подписала документ. Нервы только потратишь, − уверяет меня Платон Дмитрич.

Я молчу. Он прав, не поспоришь. И вдруг до меня доходит, что не знаю, куда едем.

− Куда вы меня везете? – отодвигаюсь к самой дверце.

− К себе. Или ты мне сейчас же можешь отдать пять миллионов, которые я потратил на твое спасение? – поворачивается ко мне всем корпусом, разглядывает, как вещь. – Думаю, у тебя нет таких денег.

− Но я же не виновата, что у вас такой сын! Он подонок, и это вы его так воспитали, − раздражение и чувство несправедливости выкручивает мои внутренности. – Неудачный у вас сынок вырос, рано или поздно его посадят, за подлые делишки. Интересно, у вас еще есть дети? Они такие же подлые? Надо будет стороной обходить ваше семейство, десятой дорогой…

Я ворчу, а Климов тихо смеется. Вдруг берет меня за руку и сжимает.

− А ты колючка, оказывается, девочка. Ты права, сына моя жена воспитала плохо. Я при разводе Вадика ей оставил и не участвовал почти в его жизни, деньгами только снабжал. Других детей нет, к счастью. Хотя… ты мне идею подала. Я бы хотел еще ребенка, чтобы воспитать самому, чтобы он вырос достойным человеком. И ты мне в этом поможешь. Заодно должок вернешь.

Со страхом смотрю на шелковую черную рубашку, которая не делает мрачным его хозяина. Скорее уж сексуальным. Верхние пуговицы расстегнуты, я вижу черную поросль на груди. Сглатываю накопившиеся слюни, так некстати. Закусываю губу.

− Что вы хотите сказать – должок верну? Чем?

− Родишь мне сына. И я прощу долг. Будешь свободна, как птица, − понижает немного голос, хрипотца вызывает мурашки. – За такие деньги ты мне троих родить должна, но я сегодня добрый.

Сон продолжается. Кошмар, в который я впала вчера и никак не выберусь. Отворачиваюсь к окну и часто моргаю.

− Я не буду спать с вами, и не надейтесь, − язвительно бросаю, не поворачиваясь к мужчине.

− Ну, это необязательно. Я смотрю, родить не отказываешься. Мы обратимся к врачам.

Его спокойный равнодушный тон убивает желание спорить. И я так думаю, этот мужчина не даст мне сбежать, не оплатив долг. Он мог и не платить за меня, просто отдать этому старому толстопузу.

Обдумываю поступившее предложение, и понимаю, что не смогу родить и отдать ребенка. с детства мечтала иметь детей, воспитывать их в любви и заботе. Представляла малыша, его смех, первые слова и шажочки. Даже внешность, думала он на любимого будет похож. На этого гада ползучего.

Смотрю на мужчину, сидящего рядом. Сын похож на него внешне. Глаза только другие. У Климова−старшего они теплые, добрые. А у Вадима холодные, как осеннее грозовое небо. Еще вчера я считала их красивыми. Сейчас мерзкие.

− Я не смогу отдать своего ребенка… − опускаю голову, не хочу смотреть в глаза своего хозяина. – Я лучше буду работать у вас… хоть кем. Я все могу, и мыть, и убираться… гладить, или в саду… я отработаю долг.

В ответ мне громкий смех. Да, сморозила. Мне за всю жизнь не отработать этот долг. Машина тормозит, но по моим подсчетам ехать еще минут двадцать.

− Пойдем, заноза, дело одно сделаем, и потом в ресторан, обедать.

Меня хватают за руку и вытаскивают в жаркий летний день. Я вижу свой кинотеатр, в котором работаю билетером. Сегодня вечером моя смена как раз.

− Зачем мы идем в кинотеатр? – семеню следом, едва успевая за огромными шагами мужчины. – Вы решили посмотреть фильм?