Невеста злодея из Рэйвен-Холла

1. Таинственный незнакомец

В день, когда я обнаружила в себе силу Истока, я поняла, что простой моя жизнь не будет. Счастливой — тоже.

Не сказать, что и до того у меня были веские поводы для радости. Мама умерла, едва подарив меня миру. Я верю в то, что мой отец горевал по ней. Но несколько лет спустя его сердце покорила Гертруда, моя будущая мачеха, теперь носящая под сердцем дитя моего отца. Если верить целительницам — моего будущего сводного брата.

Казалось бы — радуйся, ведь теперь у тебя есть полноценная семья. Однако божественный свет Дочери Звезд на нас с папой не пролился. Не подарил ни одному из нас счастливую судьбу.

Теперь папа серьезно болен, а я стараниями Гертруды буду отдана магу за звонкие монеты. Я стану для него подпиткой, магическим усилителем его дара, ведь собственным я не обладаю.

Хуже того — этим магом станет сэр Годрик, мерзкий, заносчивый старикашка, который славится противоестественным интересом к молоденьким девушкам. Все его служанки и помощницы очень молоды и хороши собой. И все очень плохо кончают.

Я не привыкла перечить Гертруде, но, узнав о ее выборе, смолчать не могла.

— Гертруда… Но ведь сэр Годрик…

Мачеха — высокая стройная женщина с темными волосами, все еще сохранившая былую привлекательность, вздернула тонкую бровь.

— Что? Богат? Обладает собственным имением? Поможет твоему отцу справиться с болезнью, а нам троим — пережить зиму?

Она давила на больное, но меня продолжала колотить дрожь. Я ведь не просто буду помогать сэру Годрику в качестве Истока. Я отправлюсь в его поместье. Буду жить там… с ним.

— Но ходят слухи…

Гертруда утомленно коснулась висков, всем своим видом показывая, что я отчаянно надоела ей своими капризами. Вот только я впервые в своей жизни решилась на протест. Просто потому, что моя жизнь рушилась на глазах, и терять мне было уже нечего.

— Моя дорогая Флоренс…

Глупости. Никогда дорогой я для нее не была. Скорее, раздражающей помехой, обузой и вечным напоминанием о том, что у папы когда-то была другая любимая женщина.

— Я не думала, что ты уделяешь такое внимание этим бредовым слухам. Впредь я не желаю слышать ничего подобного о нашем будущем уважаемом госте. И в его присутствии будь добра вести себя соответствующе.

Что значит — как тихая серая мышь, которой меня считала Гертруда.

И все. На этом закончился и наш разговор, и мой стремительно погасший протест.

Солнце медленно клонилось к закату, когда меня снова позвали. Нервно теребя подол простого серого платья, я послушно вошла в гостиную, где Гертруда улыбалась так, словно кот, съевший канарейку. Но в глазах ее плескалось нетерпеливое, хищное ожидание.

— Флоренс, дитя мое, у нас гость, — проворковала мачеха, жестом приглашая меня вглубь комнаты.

Он стоял там — расплывшийся во все стороны, с редкими поседевшими волосами и пальцами, напоминающими разварившиеся сардельки. Лицо с маленькими глазками утопало сразу в двух подбородках. Должно быть, сэр Годрик очень сожалел, что при всей своей магической силе не может ничего сделать со своей внешностью. А может, считал, что его дар, власть и богатство окупают все.

Пока его глазки жадно изучали мое лицо, Гертруда распевалась во все горло:

— Только взгляните на нашу Фло! Мало того, что Исток, так еще и красавица!

Я недоверчиво покосилась на нее. Это я-то? Со своим ничем не примечательным лицом, худобой и бледной кожей?

Видимо, Гертруда поняла, что перегнула палку, и тут же запричитала:

— Бедность немного подкосила нашу семью, но если ее откормить и приодеть…

Сэр Годрик поцокал языком, глядя на меня столь же оценивающе, словно на корову на базаре.

— Худа, это точно. Распусти-ка волосы.

Я воззрилась на него. Волосы?! При чем тут вообще волосы? Я ведь должна была стать для него подпиткой! Однако Гертруда за спиной сэра Годрика сделала страшные глаза, и мне пришлось подчиниться.

Я дернула за ленту, стягивающую кончик косы, распустила ее, позволяя волосам мягкими волнами упасть мне на грудь. Они, пожалуй, были главным моим достоянием. Папа говорил, что они у меня от мамы. Цвета белого льна с легким золотистым сиянием, тяжелые и густые.

Из груди сэра Годрика вырвался восхищенный вздох. Я стиснула зубы до ноющей боли.

— Вы не хотите проверить мою силу Истока? Вы ведь именно для этого меня приобретаете, верно?

Из-за переполняющей меня почти незнакомой злости слова получились резкими и отрывистыми.

— Флоренс! — ахнула Гертруда. Но тут же, как умелый торговец, изменила тактику. — Видите, сэр Годрик, как она мечтает стать вам полезной!

Чушь. Ему полезной я быть не хотела. Все, чем занимался сэр Годрик — это выполнял дорогостоящие заказы влиятельных и высокородных жителей Даневии. А опускаться до помощи простых людей, судя по всему, было ниже его достоинства.

Я же мечтала служить подпиткой целительницам, алхимикам и артефакторам, которые помогали простым горожанам, защищая их от бед, а порой и вовсе спасая им жизни. Но Гертруда моей судьбой распорядилась по-своему.

Сэр Годрик сощурил свои и без того маленькие глазки, так что они и вовсе превратились в щелочки.

— Я — маг, бывший графский советник, — высокомерным тоном сказал он. — Я и без того вижу силу в тебе. Или ты сомневаешься в моей собственной?

Да нет, не сомневаюсь. Поговаривали, что сэр Годрик превращает неугодных ему помощниц и служанок в зверушек, которых держит в своем зверинце.

Не знаю, чем бы это закончилось, но тут входную дверь сотряс уверенный, громкий стук. Гертруда нахмурилась. Пожилая служанка Матильда поторопилась открыть дверь.

Я так и замерла у самого порога в гостиную, а потому увидела его.

Последние лучи заходящего солнца играли на темных волосах незнакомца, создавая вокруг его фигуры таинственный ореол. Я не знала, кто он, но почувствовала, как внутри все сжалось от страха и одновременно от какого-то странного, почти греховного восхищения.

2. Сделка

В полнейшей прострации я наблюдала за тем, как ветер, ворвавшийся в наш дом через открытую дверь, уносит прочь пылинки, которые недавно были сэром Годриком.

Гертруда, охнув, осела на пол, словно куль с мукой. Матильда бросилась к ней с нюхательной солью.

— В-вы п-превратили сэра Годрика в п-пыль? — заикаясь, ошарашено проговорила я.

— Я лишь наказал его за непотребные мысли, — вкрадчивым голосом сказал незнакомец. — Этот свин в человеческом обличье хотел сделать с вами нечто очень нехорошее и, на мой взгляд, не соответствующее ни его возрасту, ни статусу.

Я закрыла лицо руками. Происходящее напоминало какой-то безумный кошмар.

Да, я не хотела быть купленной сэром Годриком, но и такой судьбы ему не желала! И что, в конце концов, нужно от меня этому незнакомцу?

Гертруда, чуть придя в себя, накинулась на него с обвинениями:

— Да вы хоть понимаете!..

Он вскинул руку, затянутую в черную кожаную перчатку, заставив ее умолкнуть на полуслове. Было что-то такое в его глазах, отчего перечить ему совершенно не хотелось.

— Понимаю. Сколько этот неуважаемый господин обещал вам за Исток?

Глаза Гертруды знакомо заблестели. Пауза требовалась ей отнюдь не для того, чтобы вспомнить. А чтобы все просчитать. Ей нельзя было затребовать слишком много, чтобы не отпугнуть потенциального покупателя. Но и позволить себе продешевить она, конечно же, не могла.

— Сорок золотых, — вскинув подбородок, заявила она. — И десять — за моральный ущерб от этого… действа. Если кто-то увидел, что здесь произошло…

— Я заставлю его молчать, — отрезал незнакомец.

По спине пробежал холодок. Да кто же он такой?!

Мелькнувшую в голове мысль я тут же прогнала — с той же решительной яростью и быстротой, с какой благородный господин отшатывается от прокаженного.

Нет. Этого быть не могло.

— Но так и быть. Пятьдесят золотых — достойная цена за Исток. — Незнакомец взглянул на меня. — Если, конечно, она не пожелает присоединиться ко мне по доброй воле.

Не задумываясь, я решительно качнула головой. Пусть оскорбится, путь думает, что пожелает. Но нашей семье нужны эти деньги. Прежде всего они нужны моему отцу.

На губах незнакомца заиграла ледяная усмешка.

— Хочешь быть купленной? Так тому и быть.

Я сглотнула. Зачем он это подчеркнул? Хочет указать мне на мое место?

В три широких, стремительных шага он преодолел разделяющее нас расстояние. Я затаила дыхание, сама не знаю, почему. Но он был так близко… От него пахло отчего-то дымом, а еще — корицей. И чем-то терпким, трудно уловимым.

Хищной тенью проскользнув мимо меня, незнакомец подошел к столу. Как завороженная, я наблюдала, как он элегантным, почти небрежным жестом стягивает с рук черные перчатки. Пальцы его оказались длинными и тонкими. Отчего-то в голову постучалось “чувственными”, что смутило меня и спутало мои мысли.

Из вынутого из-под плаща кошелька на столешницу из темного дерева посыпались монеты. Золото звякнуло. В свете камина монеты казались расплавленным солнцем.

Незнакомец с усмешкой наблюдал, как глаза мачехи пожирают монеты. Поджав губы, Гертруда принялась торопливо собирать их, словно боялась, что они могут раствориться в воздухе. Или, как сэр Годрик, превратиться в пыль.

На меня мачеха больше не смотрела.

Незнакомец снова повернулся ко мне, и на этот раз в его глазах не было холода. Но внимательный, изучающий взгляд все с такой же легкостью проникал в самую душу.

— Теперь ты будешь жить со мной, в моем поместье. — Голос его был мягок, но за этим шелком ощущалась сталь.

Он протянул мне руку, и этот жест, несмотря на все мои страхи, казался невольно притягательным. Я вложила свою ладонь в его, и наши пальцы соприкоснулись. От этого по моему телу пробежала волна жара.

Я взглянула в темные глаза, в которых то вспыхивали, сменяя друг друга, то гасли искры эмоций — сдержанное любопытство, жгучий интерес, пронзительный холод.

Я не знала, куда он меня поведет и что со мной будет, но я была заворожена им, словно околдована. Меня влекло к нему с такой силой… Впору заподозрить, что виной тому его дар. Ведь Истоки нужны лишь магам.

Каким же магом был он?

— Могу я спросить, о каком поместье речь? — живо осведомилась Гертруда.

К ней вернулся интерес к происходящему, и понятно, почему. Некоторые Истоки, преданно служащие своим хозяевам или нанимателям благородных кровей, со временем перевозили в их имения всю свою семью. Еще одна причина, по которой Гертруда так хотела продать меня сэру Годрику.

— Поместье Рэйвен-Холл.

Вороний замок.

Я зажмурилась. Моя рука, прежде вложенная в его руку, обессиленно повисла вдоль тела.

— Вы — лорд Шадоу, — хрипло, безжизненно сказала я.

— Теперь вы никогда на меня больше не взглянете?

Сейчас в его голосе звучала ледяная усмешка. Усилием воли я заставила себя открыть глаза. Почему он, воплощение всего плохого, что может нести в себе магия, так несправедливо красив?!

Эта красота отчего-то пугала еще сильнее, чем слухи о нем.

Слухи. Весь город шептался о лорде Шадоу уже несколько недель — с тех самых пор, как он прибыл в Уэстфорд. Само его родовое имя означало “тень” или “полумрак”, олицетворяя и тайны, что его окружали, и жуткий, мрачный дар, которым он обладал.

Дар, который я отныне буду обязана подпитывать собственной силой Истока.

Но зачем ему понадобилось покупать меня? Он ведь просто мог забрать то, что ему нужно.

Я расширенными глазами смотрела на лорда Шадоу. Злодея, чье имя произносили шепотом. Темного мага, способного управлять темными силами, наводить порчу и превращать людей в тень. Или, как оказалось, в пыль.

Теперь уже и сэр Годрик казался мне не таким уж плохим хозяином. Мысль о том, что меня отдают этому пугающему человеку, вызывала ужас.

Но назад дороги нет.

— Я только попрощаюсь с отцом, — едва слушающимися губами проговорила я.

3. Тьма над Уэстфордом

В своей комнате я повесила на плечо небольших размеров дорожную сумку с приготовленными загодя вещами и дрожащими пальцами заплела косу. На ватных от волнения и плещущейся в душе тревоги ногах спустилась по лестнице.

Лорд Шадоу взглянул на меня снизу вверх.

— Зря ты заплелась, — своим низким и отчего-то будоражащим голосом сказал он. — Твои волосы и глаза — это твои главные достоинства. Конечно, если не брать в расчет то, что ты — драгоценный Исток.

Я вспыхнула. Да что же он меня рассматривает, как всю ту же корову на рынке! Глаза у меня красивые… Да обычные голубые глаза, с такими пол города ходит! И вообще… Он что, правда считает, что кроме волос и глаз, в моей внешности нет ничего особенного?

Пришлось напомнить себе, что так, на самом деле, считала и я сама. И моя мачеха… И весь Уэстфорд. Но почему-то именно мнение лорда Шадоу задело меня и возмутило до глубины души.

Я вообще не должна об этом думать! Особенно если учесть, что мне предстояло отправиться в Рэйвен-Холл, о котором ходило не меньше мрачных слухов, чем о моем, помилуй Дочь Звезд, хозяине.

Вслед за ним я покинула дом. Дверь за моей спиной захлопнулась в то же мгновение.

— Ваша мачеха — само очарование, — хмыкнул идущий впереди лорд Шадоу.

— То же самое можно сказать и о вас, — вырвалось у меня.

Он резко остановился. Развернулся с вздернутой бровью и изумлением в глазах. Не успев среагировать, я налетела на него.

Одно могу сказать — впечатываться в крепкую мужскую грудь, может, и приятно, но не тогда, когда та принадлежит магу, способному стереть тебя в порошок.

Ладно, это все равно приятно.

Особенно если этот маг держит тебя теперь обеими руками за плечи, словно заключая в объятия.

— Осторожнее, цветочек.

— Цветочек? — опешила я.

— Тебя ведь зовут Флоренс, верно?

Итак, он знал мое имя. И, судя по всему, знал латынь, на которой мое имя звучало как “цветущая” или “цветок”. Но не цветочек же!

— Так что насчет моего очарования? — вкрадчиво поинтересовался лорд Шадоу.

Я прикусила язык. И не стоило напоминать, что сделать это нужно было гораздо, гораздо раньше. Но терять мне было уже нечего.

— Это часть вашего дара, верно? Этот ваш темный магнетизм? Такой способ привлечь невинную жертву и использовать ее в своих целях, пока она не опомнилась?

На губах лорда Шадоу заиграла понимающая улыбка.

— Нет, цветочек. Распространенное мнение, но ошибочное. Если ты чувствуешь ко мне влечение, мой дар тут совершенно ни при чем.

Отпустив мои плечи, которым тут же стало холодно, он как ни в чем не бывало направился вперед.

Я поняла, что выдала себя, что называется, с потрохами. Чувствуя, как краска заливает лицо, наконец оторвала себя от земли и бросилась вперед. Да так рьяно, что сумка ударила меня по боку.

— Я ничего к вам не чувствую! — возмущенно воскликнула я.

— Конечно, — легко согласился лорд Шадоу.

— Я серьезно!

— Я тоже.

Я открыла было рот, чтобы возразить… чему? Но тут увидела стоящую на дороге карету, запряженную вороным конем.

Ее каркас был выполнен из темного дерева — мореного ясеня, скорее всего, и украшен резными орнаментами, напоминающими переплетающиеся ветви деревьев. Кузов экипажа имел вытянутую форму с закругленными краями и высокими бортами. Крыша была слегка изогнута, словно свод готического собора, окна были узкими и арочными, со свинцовыми переплетами и темным витражным стеклом.

— Ого, — выдохнула я.

Не карета, а целое произведение искусства. Воплощение мрачной элегантности и таинственности… как и сам лорд Шадоу.

Я представила, как карета тенью скользит по улицам Уэстфорда, приковывая к себе взгляды горожан. Во всем мире, наверное, не найдется более подходящего экипажа, чтобы доставить темного мага с его добровольной пленницей в его мрачный замок.

Лорд Шадоу открыл дверь кареты и протянул мне руку. Та снова была затянута в кожаную перчатку, что вызвало одновременно и досаду, и облегчение.

Мне больше никогда не стоит его касаться вовсе, чтобы не испытать снова то странное чувство притяжения, пронизывающее все мое естество. Чтобы, не дай богиня, ненароком ему не поддаться.

Пусть лорд сколько угодно говорит о том, что его дар к этому не имеет никакого отношения… Откуда тогда это во мне взялось? Я ведь ничего подобного прежде не испытывала. А он — злодей, воплощение тьмы, нависшей над Уэстфордом. С чего бы мне тянуться… к нему?

Как могла элегантно, я взошла на подножку. Уселась на мягкое сидение, сбросив сумку с плеча. Лорд Шадоу опустился напротив. Постучал по стене кареты, веля кучеру трогаться.

Экипаж ехал так мягко, словно ухаб и неровностей на мостовой не существовало, а вороной и вовсе парил над дорогой.

Я украдкой посмотрела на своего спутника. Впрочем, украдкой не вышло. Его глаза, темные, как оникс, снова с легкой смешинкой во взгляде изучали меня.

— Надеюсь, тебе понравится в Рэйвен-Холле, — снова возвращая бархатность голосу, сказал лорд Шадоу.

Почему-то меня это рассердило. Вот зачем притворяться тем, кем он не является? Зачем делать вид, что его волнует мое душевное спокойствие или даже комфорт?

Я не учла, что для лорда я — словно открытая книга.

— Что тебя тревожит?

— Вы правда не понимаете?

Я поразилась сама себе, услышав, что мой голос звенит от едва сдерживаемого гнева.

— Я же спрашиваю тебя, — с прохладцей сказал лорд Шадоу. — Значит, хочу услышать это от тебя. Понимаю я или нет — вопрос второстепенный.

— Ну хорошо… Меня тревожит то, что я Исток. То, что я стану помогать в делах плохому человеку! А вы определенно именно такой! — с вызовом сказала я.

Ждала, что лорд разозлится, но он лишь приподнял бровь, как будто удивленный.

— О, неужели? И на основании чего ты сделала такой вывод? По слухам городских сплетниц или, может быть, из-за моей великолепной внешности, которую ты считаешь корнем зла?

4. Новая жизнь

Быть такого не может… Неужели лорду Шадоу под силу узнать все, о чем я думаю?

Он пожал плечами с тем же убийственно невозмутимым выражением лица.

— Надо было думать потише.

Вне себя от шока и негодования, я буравила лорда взглядом, на что он не обращал никакого внимания.

— Видишь ли… Я не читаю чужие мысли намеренно. Но когда эмоции другого человека слишком сильны, благодаря моему тонкому восприятию действительности преграды между нами истончаются, и он словно… вопит в моей голове. Так происходило и с тобой. Когда ты злилась и ненавидела сэра Годрика и когда испытывала влечение ко мне…

Меня бросило в жар.

— Нет у меня никакого влечения! — закричала я на всю карету.

Или даже на весь Уэстфорд.

Уголки тонких губ лорда Шадоу дрогнули.

— Ходят слухи, если кричать громче, это может превратиться в реальность, — вкрадчиво сказал он.

Все еще злясь на него, я смогла все же немного выдохнуть. Он же просто забавляется! На свой, злодейский лад. Тонкое восприятие действительности у него!

Ладно, допустим, мою ненависть к сэру Годрику он и впрямь смог почувствовать всеми фибрами своей темной души. Но он не мог услышать мои мысли о его глазах цвета оникса, крепкой груди или — о, богиня — чувственных пальцах.

Правда же?

Голос лорду Шадоу вернул меня в реальность.

— Итак, несчастная судьба несчастного сэра Годрика — это во-первых. Но что же во-вторых?

— Во-вторых, ваши манеры… Вы ведете себя так, будто все вокруг вам должны! Или что все вокруг может стать вашим — деньгами или силой!

Я и впрямь чувствовала это каждый раз, глядя на лорда Шадоу. Некую безусловную, непрошибаемую властную уверенность.

— Должны? Нет, я так не считаю, — задумчиво отозвался он. — Я всего лишь заключил с тобой сделку, ожидая выгодного для нас обоих сотрудничества. По-моему, я был весьма щедр к твоей мачехе. И, смею заметить, ни ты, ни она не возражали против такого “выкупа”. Или ты хотела, чтобы я сохранил твою гордость и лишил твою семью золотых монет, необходимых твоему отцу для лечения?

Я подалась вперед, чувствуя, как сверкнули в этот миг мои глаза.

— К слову об этом… Вы ведь узнавали обо мне, верно? Полагаю, чтобы в случае чего надавить на больное?

— Скрывать не стану, когда по Уэстфорду поползли слухи о том, что в городе появился новый Исток, я послал своих… м-м-м… людей разузнать о нем все, что только можно. И да, я мог предложить больше, чем кто-либо другой.

— То есть вы хотели использовать мое бедственное положение в собственных интересах?

Лорд Шадоу повел плечами.

— Видимо, так. Я ведь, как вы верно заметили, не ангел.

— Вот именно! — воскликнула я, от волнения снова начиная злиться. Если это и защитная реакция, то весьма своеобразная. — Вы хладнокровный, безжалостный… злодей, скорее всего!

Лорд издал тихий смешок.

— Это я хладнокровный? А кто осмелился задавать мне, хладнокровному безжалостному злодею столь неудобные вопросы, едва мы покинули город?

А мы его покинули? Судя по темноте за окнами, разбавляемой придорожными фонарями — да.

Умом я, конечно, понимала, что нужна лорду Шадоу, и ему совершенно не выгодно избавляться от меня сразу после заплаченных пятидесяти золотых. Если только они, конечно, были настоящими.

— Милая Флоренс, ты полна противоречий.

— Я просто хочу понимать, с кем имею дело, — буркнула я. — Вдруг вы меня в жертву принесете или еще что похуже.

Я понимала, что несу полнейшую ерунду. Я ведь не какая-то там невинная девица, пригожая для ритуала жертвоприношения… Точнее, я не просто невинная девица, а Исток, и лорду Шадоу нужна именно в этом качестве.

Но в его присутствии мои мысли безбожно путались, из-за этого я злилась, что выливалось в протест и желание высказать все, что я о нем думаю. Не скрою, в этой странной дуэли я пока проигрывала с поистине разгромным счетом.

— Это, безусловно, интересная мысль, — протянул лорд. — Но, боюсь, разочарую тебя. Пока ты нужна мне живой.

— Пока?

— Ах, разве я сказал “пока”? Как неловко.

Я шумно выдохнула. Нет, он совершенно точно издевается надо мной! И вовсю этим наслаждается!

— Но давайте вернемся к тому, что вы назвали меня плохим человеком. Полагаю, вы хотите услышать от меня покаяние и признание моих грехов?

Я упрямо поджала губы.

— Нет! Я просто хотела убедиться, что я правильно вас понимаю. Я не жду, что вы вдруг станете хорошим. Это не в вашей натуре, верно?

— О, я так растроган твоим пониманием, — проворковал он с ехидством. — Ты невероятно наблюдательна. Но, позволь заверить, я всегда стараюсь поступать в соответствии со своими интересами.

И что это, во имя Матери Истока, означает? Но объяснять он, конечно, ничего не стал.

Еще несколько минут карета катилась в тишине, нарушаемой только скрипом колес и фырканьем лошади. Я невольно прислушивалась к молчанию лорда Шадоу, гадая, что сейчас творится у него в голове.

Наконец, экипаж свернул с дороги и медленно покатился по длинной подъездной аллее, окруженной вековыми деревьями с переплетенными ветвями. Миновав огромные, распахнутые сейчас кованые ворота, он остановился. Я же вдруг оцепенела, словно вторя ему.

Лорд распахнул дверь и элегантно сошел с кареты. А после как ни в чем не бывало протянул мне руку. Словно всего этого сумбурного разговора, полного обвинений (с моей стороны) и насмешек (с его), не было вовсе.

Я колебалась лишь мгновение, прежде чем принять его руку и позволить лорду помочь мне выбраться из кареты. Даже несмотря на перчатку, словно разделяющую нас, его прикосновение вызвало у меня странную смесь страха и трепета.

Увидев поместье, я невольно задержала дыхание. Это же… практически замок!

Дом был огромен и мрачен, словно высечен из черного камня, с высокими башнями, устремленными в небо, и острыми шпилями, похожими на когти. Окна, похожие на темные глазницы, зловеще смотрели вниз на каждого, кто посмел приблизиться к Рэйвен-Холлу.

5. Рэйвен-Холл

Что могу сказать, я могла радоваться хотя бы тому, что штыри кованой ограды Рэйвен-Холла не были увенчаны головами врагов. Хотя, конечно, их могли снять по случаю моего приезда…

Я тряхнула головой. И какая только ерунда туда не лезет! Но с самого вторжения лорда Шадоу в мою жизнь в ней вдруг стало остро не хватать дельных мыслей. Конечно, меня взяли не в секретари, но расставаться с ясным разумом я все равно не планировала.

На кованой двери висел молоток в виде человеческой руки. Я видела подобные, вот только делались они обычно из латуни. Здесь же металлическим был лишь тот элемент, что ударялся о дверь, а сама рука была сделана из материала, ну очень похожего на кость.

Я очень надеюсь, что она была именно сделана.

— Вам не кажется, что это немного чересчур?

— Думаешь? — раздалось совсем близко.

Дыхание лорда потревожило прядь волос у моего уха, вызывая мурашки по коже. Я крепко зажмурилась.

— Это просто предупреждение для тех, кто преодолеет ограду, — вкрадчиво сказал он.

— Предупреждение?

— Чтобы не шутили с хозяином Рэйвен-Холла. Дерзость я готов простить немногим. Разве что за красивые глаза.

Посмеиваясь, лорд Шадоу прошел мимо меня к двери. Подождите-ка… Он что, говорил про меня?

В том, что я ему дерзила, не было никаких сомнений. Надеюсь, лорд не поймет, что это — защитная реакция на страх, преследующий меня с самого нашего знакомства.

Его же мне пришлось заглушить в себе и сейчас, перешагивая порог Рэйвен-Холла.

Что тут скажешь… Внутреннее убранство поместья темного мага как нельзя лучше отражало его натуру. Более того, оно было словно продолжением его личности — загадочное и величественное, с красотой очевидной, бросающейся в глаза, притягательной, но… мрачной.

Здесь преобладали темные оттенки: графитовый, черный и глубокий бордовый. Они словно поглощали свет, создавая атмосферу таинственности. Темное дерево, черный гранит, бархат, парча и кожа… Казалось, каждый материал здесь был подобран именно так, чтобы создать торжественную и мрачную атмосферу, так и говорящую каждому, кто перешагнул порог: Рэйвен-Холл хранит в своих стенах темные тайны.

Вестибюль вел в высокий и просторный зал с каменными стенами, украшенными старинными портретами в резных рамах и коваными подсвечниками. В огромном камине горел огонь, отбрасывая на стены длинные колеблющиеся тени. Длинный стол в столовой был способен уместить с десяток гостей… Но были ли они здесь, эти гости?

Каждый мой шаг сопровождался легким эхом. Казалось, в Рэйвен-Холле не было никого, кроме нас с лордом. Я невольно вздрогнула.

— Ну что? — спросил наблюдающий за мной лорд Шадоу. — Достаточно жуткое логово для злодейского темного мага?

— Очень смешно, — буркнула я себе под нос. — К тому же, я осмотрела еще не все, чтобы сделать полноценный вывод.

Уголок тонких губ чуть дрогнул.

— Что же, времени на это у тебя будет предостаточно. Пусть дорога была коротка, события сегодняшнего дня наверняка тебя утомили. Ты голодна?

— Нет.

— Не стесняйся, если ты и впрямь хочешь есть…

— Господин Шадоу, вам не кажется, что после того, что я вам наговорила, несколько странно стесняться простого желания поесть? — вздохнула я.

Лорд удивил меня, рассмеявшись.

— Твоя правда, цветочек.

— Я не…

— Я провожу тебя в твою спальню.

Я сглотнула. Разве для этого не нужны слуги?

— Слуг в Рэйвен-Холле сейчас нет. Я отослал их, — словно прочитав мои мысли, сказал лорд.

Впрочем, как оказалось, он вполне мог и прочитать! И вообще…

— З-зачем? — запнувшись, спросила я.

Лорд вдруг подался вперед, снова совершенно незаметно для меня преодолев расстояние между нами. Нет, он двигался даже не как хищная птица, а как большой кот на мягких лапах. Или как… тень.

— Чтобы остаться с тобой наедине, — выдохнул лорд, оказавшись вдруг ко мне очень близко.

Так близко…

— Зачем? — почему-то шепотом спросила я.

— Ты уже забыла про ритуал жертвоприношения?

Я фыркнула, чувствуя странную досаду.

— Вы сказали, что я нужна вам живой. И я определенно нужна вам живой. Кстати… Когда вам понадобится моя сила Истока?

— Уже не терпится? — с усмешкой поинтересовался лорд.

— Вовсе нет, — проворчала я. — Просто хочу наконец узнать все ваши злодейские планы.

— Узнаешь, — заверил меня он. — Завтра, прямо с утра.

— А может?..

— Не может, — отрезал лорд. — Идем. Злодеям тоже нужно иногда поспать. А прежде меня ждут различные злодейские ритуалы. Но для начала — злодейская ванна и злодейская еда.

— Очень смешно.

— Ты повторяешься.

— Простите, я не столь оригинальна, как вы с вашим злодейским чувством юмора.

— А вот это было неплохо.

— Спасибо.

Я на ходу сделала книксен.

Здесь, в коридоре, свет от масляных ламп и свечей в канделябрах был тусклым и приглушенным. Но оно не скрыло тень улыбки, скользнувшей по губам лорда Шадоу.

Я сумела разглядеть и тяжелые гобелены с изображенными на них мифическими созданиями и сценами из легенд о Дочери Звезд и Матери Истока. А еще — богов и монстров, которые я видела впервые. Отчего-то это меня насторожило. Каким же богам он на самом деле поклонялся?

Мы поднялись на второй этаж по массивной каменной лестнице. Пройдя чуть дальше, лорд остановился у двери, ведущей в мою, вероятно, спальню. Распахнул ее, галантно пропуская меня внутрь.

Здесь, словно в ожидании меня, тоже горел свет.

Я увидела большую кровать с балдахином, задрапированную темным, багряным бархатом, стоящий в изножье тяжелый кованый сундук для хранения личных вещей. Помимо прочего — зеркало в резной раме и пустой туалетный столик, который мне только предстояло заполнить. Впрочем, подобного рода вещей у меня было не так много.

— Отдыхай, — сказал лорд. Больше приказ, нежели проявление заботы. — С утра в замке появятся слуги. Они помогут тебе подготовиться.

6. Призрачные слуги

Разбудила меня тишина. Не обычная ночная тишина, а какая-то особенная, словно весь Рэйвен-Холл вместе с его обитателями затаил дыхание. Я лежала на удобной кровати в своей комнате — непривычно большой, с высокими потолками и узкими окнами, затянутыми темным бархатом.

А потом я поняла: нет, тишина лишь встретила меня с пробуждением. Но проснулась я от мысли, просочившейся в странный, тающий поутру сон. Точнее, от двух голосов. Одного — робкого, тоненького, спросившего: “К чему меня должны подготовить?” И второго — напряженного, со стальными нотками: “К тому, чтобы стать моей женой”.

Вчера лорд Шадоу так ничего и не объяснил. А пытаться добиться от него ответа, если он не хочет отвечать — затея, заведомо обреченная на провал.

И что это, во имя Матери Истока, значит?

Я поднялась на локте, сонно оглядывая спальню. Засыпая, я не тушила свечу — мне не по себе было в этом огромном пространстве после крохотной, похожей на келью, комнатушке в моем доме. В моем старом доме.

Вот только свеча уже не горела. И, судя по огарку, погасили ее вскоре после того, как я заснула.

Я похолодела. Вдруг представилось, как лорд Шадоу, сокрытый тенями, своими соратниками, стоит надо мной. Наблюдает, как я сплю, а после гасит свечу.

Нет… Несмотря на противоестественное влечение к нему (которое я, конечно же, до последнего буду отрицать), такое… ненормально.

Я поднялась. Засыпала я в одежде, не укрываясь, потому что мои вещи так и остались в карете. Конечно, платье безбожно помялось… И в таком виде мне представать перед моим женихом?

Ладно, неудачная шутка. Я все еще не понимала, зачем лорду женитьба на мне. А еще не понимала, как к этому относиться. По-хорошему, мне бы бежать оттуда, ведь, став женой злодея… я превращусь в его пособницу, а значит, и в злодейку?

Во имя Дочери Звезд, я что, и правда всерьез об этом размышляю?

Я покачала головой и решительно направилась к двери.

Вчера, после того, как лорд Шадоу провел по длинным коридорам Рэйвен-Холла, я была слишком утомлена, чтобы разбираться в его мрачном очаровании. Поместья, не лорда. Но сейчас, когда утренний свет едва просачивался сквозь тяжелые портьеры, я почувствовала себя одинокой и немного испуганной. Казалось, словно в доме, кроме меня, не было никого.

Поначалу я хотела спуститься на первый этаж — давал о себе знать и голод, и желание услышать живые голоса, которые разбавят тишину, уже давящую на уши. Но любопытство все же оказалось сильней.

Пройдя чуть дальше по увешанному тусклыми гобеленами коридору, я скользнула в первую дверь. В воздухе витал запах пыли и старых книг. Моим глазам предстали высокие стеллажи, заполненные старинными книгами в кожаных переплетах с серебряными или золотыми тиснениями, фолианты по магии, алхимии, астрологии и темным искусствам.

Я скользила пальцем по корешкам, изумленно повторяя причудливые названия. Открывала книги, чтобы вдохнуть их запах и прочитать пару строк. Это и не библиотека вовсе, а целое книжное царство! Я никогда в жизни не видела такое количество книг, среди которых было множество дорогих и очень редких.

Я представила, как вернусь сюда вечером, а может, уже даже после обеда, чтобы хорошенько все изучить. И если вдруг в Рэйвен-Холле окажется невыносимо, это место станет моей отдушиной.

Так я думала, выходя в коридор. Но уже в следующее мгновение мыслей в моей голове не осталось вовсе.

Ведь в конце коридора я увидела ее.

Фигура, плывущая, а не идущая, в полупрозрачном платье до пят. Призрак, но не ужасающий, а скорее печальный. Бледное и изящное лицо обрамляли темные волосы, собранные в строгий пучок. Глаза были полны тоски и мудрости.

Она держала в руках серебряную канделябр, и пламя свечей не колыхалось, словно на него не действовал воздух.

Я замерла, не в силах ни отступить, ни закричать. Сердце бешено колотилось, но вместе со страхом я почувствовала странное любопытство.

Призрак медленно подплыла ко мне.

— Доброе утро, мисс, — прозвучал ее голос, словно шепот ветра, легкий и немного печальный. — Мисс Флоренс, верно? Господин говорил о вас. Я — Амелия, домоправительница Рэйвен-Холла.

Взяв себя в руки, я выдавила:

— Доброе утро, Амелия. Простите, но я не могу не спросить. Вы… вы призрак?

Амелия склонила голову. Ее губы тронула легкая, грустная улыбка.

— Да, мисс. Я и все слуги этого дома — не совсем живые, но… вечные. И мы навеки связаны с этим поместьем.

Я обвела взглядом коридор. Только теперь я заметила, что за спиной Амелии, в некотором отдалении, плыли еще несколько фигур. Мужчины и женщины в чуть старомодных одеждах, молчаливые и прозрачные, похожие на тени. Все они несли какие-то предметы: подносы с завтраком, утварь для уборки, даже несколько книг.

— Но… как такое возможно? — прошептала я.

— Долгая история, мисс, — ответила Амелия. — Впрочем, она не так уж и важна сейчас. Важно то, что вы здесь. Вы ведь невеста лорда Шадоу?

Невеста… Я поняла, что повторила это вслух — тихо, неверяще.

— Амелия… Вы не знаете, зачем лорду Шадоу жениться на мне?

На ее изящном лице появилась понимающая улыбка. А в глазах, как показалось, — толика сочувствия. Трудно быть уверенным в трактовке чужих эмоций, когда смотришь в совершенно прозрачные глаза.

— Сожалею, мисс, но нет. Господин редко посвящает нас в свои планы.

Но, судя по всему, это все же происходит. А человека… м-м-м… создание, хорошо знающее мотивы и секреты лорда Шадоу, мне бы очень хотелось видеть своей союзницей.

— Простите, что мы не совсем обычные слуги. Однако, уверяю вас, мы сделаем все, чтобы ваше пребывание в этом доме было как можно более комфортным.

Один из призрачных слуг подплыл к нам с подносом, на котором стоял ароматный чай и булочки. Не призрачный, к счастью, чай. А от булочек исходил такой аромат, что у меня от голода закружилась голова.

Слуга был молчалив, и его руки, казалось, проходили сквозь поднос. Как призраку вообще удавалось его удерживать?

7. Доверие

Мои мысли спугнул стук входной двери. Губы Амелии сложились в радостную улыбку.

— Господин вернулся.

Нет, она определенно его не боялась. Но что она на самом деле чувствовала к нему?

Я округлила глаза. Я что, ревную своего… м-м-м… хозяина к призраку? В этом столько неправильного, что я даже не знаю, с чего начать!

Во-первых, лорд Шадоу совершенно определенно плохой человек. Он развеял сэра Годрика по ветру, словно сгоревший листок! Он жил в особняке, который словно сошел с картинок детских сказок о вечной борьбе Добра и Зла. Что-то вроде тех, что начинались с “в черном-черном городе стоял черный-черный замок…” И нет никаких сомнений, к какой именно стороне он принадлежал!

Во-вторых, какие бы планы насчет меня он ни строил, я — Исток, и прибыла в Рэйвен-Холл для того, чтобы стать магическим усилителем для лорда. И не более того!

В-третьих, Амелия — призрак! Да, она не самый обычный призрак (как будто мне уже приходилось их встречать). Хоть домоправительница и прозрачная и бесплотная, она может касаться предметов и, возможно даже, людей…

В-четвертых… Флоренс, приди уже наконец в себя!

Внутренний диалог немного помог — к тому моменту, как лорд Шадоу вошел в столовую, я уже взяла в себя в руки и смогла трезво рассуждать.

Но недолго.

Все конструктивные мысли вылетели из моей бедовой головы. Хватило одного только взгляда на лорда Шадоу при свете дня, подчеркивающим все достоинства и обнажающем все несовершенства (которых у него, впрочем, не оказалось вовсе). Его осанка была прямой, а движения были плавными и грациозными, словно он двигался под музыку, которую слышал только он один. В нем чувствовалась какая-то животная сила, словно он не человек, а дикий зверь, попавший в клетку светских условностей.

Я поспешно отвела взгляд, чувствуя, как щеки начинают пылать. Я снова ощутила ту же странную смесь страха и притяжения, и поняла, что бессильна против мрачного очарования лорда. Он был опасен, я это знала, но при этом меня неудержимо тянуло к нему. Я не знала, как с этим бороться. Я была гостьей в его поместье и добровольной пленницей, и мне казалось, что я все больше и больше попадаю в плен его темных чар.

Желая скрыть свой интерес, я уткнулась взглядом столешницу. И руки хорошо бы чем-нибудь занять, вместо того чтобы беспрестанно комкать подол и без того мятого платья. Я снова схватила почти опустевшую чашку и поспешно пригубила чай.

— Как поживает моя невеста? — вкрадчивым голосом спросил лорд Шадоу.

Разумеется, я поперхнулась. Хорошо хоть, не прыснула чаем на стол и прекрасную кружевную скатерть цвета слоновой кости.

— Господин, вы ее смущаете, — с легкой укоризной сказала Амелия.

— Я знаю. Но до катастрофы доводить я не хотел.

Лорд приблизился ко мне и легонько похлопал меня по спине.

— Спасибо, — откашлявшись, выдавила я.

Он наклонился к самому моему уху и шепнул:

— Пожалуйста. И, ради богини, будь осторожнее. Ты мне нужна живой и, желательно, здоровой.

Я отставила в сторону чашку и развернулась с возмущением в глазах. Желательно?! Он тут же выпрямился, сложив на груди руки, и я увидела бесенят в черных глазах. Ах, это была шутка…

Наверное, можно было догадаться и самой, вот только лорд Шадоу не слишком-то сочетался в моем сознании с юмором и весельем.

— Нам нужно серьезно поговорить, — сощурив глаза для пущей строгости, твердо сказала я. — Что это за сумасбродное желание на мне жениться?

— Видишь, с чем мне приходится иметь дело? — притворно вздохнул лорд, обращаясь к Амелии. — Весь город на ушах стоит, когда я появляюсь на его улицах, а единственная гостья моего дома ни во что меня не ставит.

Призрачная домоправительница хихикнула, словно юная девчонка.

— Неправда, — на всякий случай сказала я.

Кто знает, какое наказание уготовано для тех, кто не желает его бояться? Еще в призрака меня превратит… Или в статую…

— Но я должна знать — зачем вам делать меня своей женой?

— Говоришь так, будто никогда не думала о замужестве, — улыбнулся лорд. — Или не считаешь себя достойной такого, как я.

Я растерялась. Ну… да. Я не была красавицей и не принадлежала к знатному роду… Впрочем, и совсем уж простой нашу семью не назовешь.

До встречи с Гертрудой и до болезни отец был государственным инспектором и часто путешествовал по Даневии, исследуя аномалии, магические проявления и отслеживая использование магии не по назначению. Это приносило ему неплохой доход, немалая часть которого шла на мое воспитание и обучение.

В детстве у меня была гувернантка, которая не только вкладывала в мою голову драгоценные знания по литературе, иностранным языками, истории и географии, не только учила меня рисованию и рукоделию, но и прививала мне хорошие манеры и готовила меня к жизни в обществе.

Какое-то время у нас и вовсе не было постоянного дома — отец переезжал с места на место, надолго нигде не задерживаясь. В те годы с нами постоянно был репетитор — он путешествовал вместе с нами, пока папа окончательно не осел в Уэстфорде.

Потом была встреча с Гертрудой и подкосившая его неведомая хворь…

— Флоренс, — мягко позвал лорд Шадоу.

Я поняла, что снова утонула в собственных мыслях о счастливых днях, полных открытий и новых впечатлений. Дней, когда мы с папой были так близки… Когда беда еще не подобралась к нашему порогу.

Ох… Лорд, должно быть, считает меня рассеянной глупышкой.

Но после мыслей об утраченном прошлом мне стало совсем не до того, чтобы пытаться произвести на него впечатление, смеяться с ним или кокетничать — так нелепо, как умею только я одна.

— Просто скажите мне, что у вас на уме, — устало попросила я. — Пожалуйста.

Амелия с какой-то тревогой взглянула на меня. От лорда Шадоу тоже не укрылась перемена в моем настроении.

Схватив стул за спинку, он элегантным жестом развернул его к себе и, так же изящно и одновременно небрежно откинув назад плащ, сел.

8. Сплетение

Я все еще сидела, некрасиво сгорбив спину и закрывая лицо ладонями. Лорд Шадоу подался вперед — я услышала, как скрипнуло сидение — и… коснулся моих рук. Своими длинными и чувственными пальцами развел мои ладони в разные стороны, обнажая лицо.

— Фло… Не знаю, что ты успела надумать обо мне, но… — Он поморщился, взглянул на призрачную статуэтку Амелию, словно прося у нее совета.

Та, сверкнув глазами, часто закивала.

Лорд вздохнул, словно примиряясь с неизбежным, и нехотя сказал:

— Я не превращал сэра Годрика в пыль.

Я поморгала.

— Но как же… Я же видела все собственными глазами. Он распался на мелкие частички, а потом его унесло.

— Вот именно. Унесло. Это заклинание перемещения. — Шадоу усмехнулся. — Но достаточно эффектное, на мой взгляд.

И пусть по груди разливалось невыразимое облегчение, всецело доверять его словам я не спешила.

— И где же сейчас сэр Годрик?

— Если честно, не знаю, — признался Шадоу. — Обычно в такие заклинания закладывают четкое представление конечного пункта, но в тот момент я просто хотел, чтобы он убрался к чертям собачьим. Боюсь даже представить, где именно он оказался.

Амелия прыснула в кулачок.

Я все еще недоверчиво смотрела на лорда.

— Хорошо. Может быть, это правда. Но я все равно должна подумать!

Не знаю, откуда во мне взялось это упрямство. Но я отчаянно боялась ошибиться в Шадоу. Если он соврет мне и обведет меня, глупышку, вокруг пальца — это одно. Но если он обманом завладеет силой Истока и использует меня для призыва темной, разрушительной магии, которая станет для кого-то погибелью — это совсем другое.

— Мне нужно время, — твердо сказала я и себе, и ему.

Помедлив, лорд кивнул.

— Хорошо. Но, надеюсь, ты не будешь против продемонстрировать мне свою силу?

Я снова насторожилась, хотя это уже, наверное, глупо. Ведь он покупал Исток точно не для того, чтобы им любоваться!

Не то чтобы я была против последнего…

Я мотнула головой, прогоняя назойливую мысль. Вот тебе, Флоренс, урок на будущее: не стоит трясти головой, вскакивая со стула. Тебя может ненароком и занести.

Что со мной, конечно же, и случилось.

Я даже не успела понять, в какой момент спокойно восседающий на стуле лорд поднялся, чтобы помочь мне обрести равновесие. Казалось, ему потребовалась лишь доля секунды и одно плавное, текучее, едва заметное глазу движение.

И вот уже он крепко держит меня обеими руками за плечи, а я ощущаю их тепло даже через ткань.

— С-спасибо, — выдавила я, донельзя смущенная.

Амелия деликатно отвернулась, усиленно делая вид, что снующим по столовой призрачным слугам немедленно требуется ее помощь.

— Идем, — дернув краешком губ, сказал Шадоу. — Или мне понести тебя на руках?

— Это еще зачем?! — возмутилась я.

Классический случай, когда девушка говорит “нет”, отчаянно желая при этом сказать жаркое “да”. Но моя гордость и без того была задета.

— Ты ведь ценный актив, цветочек, а пытаешься упасть на ровном месте.

— Ценный актив, — нараспев произнесла я. — Да вы, господин Шадоу, просто мастер комплиментов.

— Этого не отнять, — согласился он.

Поднявшись на второй этаж, мы прошли почти до самого конца коридора. Лорд распахнул дверь, пропуская меня внутрь. В нос ударил запах дыма и химикатов.

Окна были затянуты темными портьерами — свет здесь дарили лишь канделябры из темного металла с полудюжиной зажженных свечей. Их пламя мерцало в полумраке, отбрасывая длинные, танцующие тени на потрескавшиеся столешницы из серого мрамора. Покрытые слоями пыли, словно копотью от невидимых пожаров, они хранили следы бесчисленных опытов.

Чего там только не было! Бледные, словно отполированные временем, металлические реторты, колбы, мензурки и перегонные кубы. Засушенные травы, порошки, минералы и кости.

На стенах, словно паутина, плелись кованые металлические конструкции, удерживающие непонятные механизмы. Один из них, сплошь состоящий из ломаных линий, пульсировал неровным, багровым светом. Возможно, это был механизм, управляющий потоком темной магической энергии. А может, просто ловушка для неудачников…

Или доверчивых глупышек, рассчитывающих выбраться живыми из Рэйвен-Холла.

Вдоль стен стояли высокие, шкафы, полные странных баночек, склянок и бутылей, наполненных различными жидкостями. Их содержимое могло быть ядом или эликсиром бессмертия. Воздух был тяжелым, насыщенным запахами серы, смолы и жженой земли.

В центре помещения возвышался огромный, резной алтарь из темного, почти черного дерева. На нем лежали хрустальные шары, похожие на глазные яблоки, с мерцающими внутри ними искрами — возможно, это были сгустки магической энергии или, быть может, просто обман зрения. Рядом лежали свитки пергамента, покрытые непонятными символами. Над алтарем, словно хищные птицы, висели странные металлические фигуры, напоминающие остовы драконов.

Тени притаились по углам комнаты и казались удивительно живыми. Темные стены — мрачными и таящими в себе вековые тайны. Это был целый мир, сотканный из теней, тайн и древней, опасной магии. Здесь каждый предмет и каждая тень хранили свой секрет, и только те, кто постиг эти секреты, могли получить доступ к ее могуществу.

Я поняла, что все это время не дышала. Так заворожила меня мрачная, таинственная красота этого места — то ли алхимической лаборатории, то ли ритуальной комнаты.

— Что это? — указав рукой на механизмы, спросила я.

— Своего рода усилители, — отозвался Шадоу.

Он стоял, опершись о дверной проем и с любопытством наблюдая за мной.

— Как я?

До меня донесся его тихий смешок.

— О, ты определенно лучше, цветочек.

Я твердо решила смущаться в его присутствии не больше трех раз за день, потому невероятным усилием сдержалась. И даже горделиво вскинула подбородок.

Но в голову все равно лезли не прошенные мысли. Какой же силой лорд Шадоу так отчаянно хотел завладеть, что буквально заполонил Рэйвен-Холл разного рода усилителями?

9. Чары

Я прохаживалась по саду, столь разительно отличающемуся от внутреннего убранства Рэйвен-Холла… впрочем, как и от самого особняка, возвышающегося за кованой оградой.

Высокие стены, увитые плющом и диким виноградом, окружали сад, создавая ощущение уединенности и некой отрешенности от внешнего мира. Садовые дорожки, выложенные из старого кирпича, петляли между цветущими кустами и клумбами. А в самом центре сада раскинулся большой пруд.

Там я и застыла, глядя в свое отражение — все еще растерянное и ошеломленное, и прокручивая в голове случившееся. Но в какой-то момент гонять мысли по кругу мне, признаться, надоело.

А еще я проголодалась.

С того момента, как я стрелой вылетела из ритуальной комнаты, а после — и из Рэйвен-Холла, прошло уже добрых полтора часа. Я стаптывала старые ботиночки, отдыхала на резной скамейке, любуясь садом, исследовала его снова. А еще пыталась разобраться в самой себе.

Хочу ли я, чтобы лорд Шадоу пришел сюда, чтобы объясниться и как-то успокоить меня, или чтобы он дал мне время побыть с собственными мыслями наедине?

Как бы то ни было, он предпочел последнее. Впрочем… ему ли оправдываться передо мной? Он уже получил от меня все, что хотел — я стала его Истоком.

Впрочем, нет, не все. Как же я радовалась, что сгоряча не согласилась стать его женой!

Амелия уже поджидала меня в столовой. Призрачные тени-слуги, действуя слаженно и молчаливо, накрывали на стол.

— Лорд к нам не присоединиться? — ровным голосом спросила я.

— Нет, он немного занят.

Чарами или зельями, наверняка. Но теперь, когда чувство связи между нами ослабло, точнее сказать я не могла.

— Все в порядке? — тихо спросила Амелия.

Не знаю, как ей это удавалось, но ее взгляд был одновременно мягок и пытлив.

— Да, — солгала я.

Немного даже радуясь, что не нужно соблюдать приличия, я набросилась на еду. Не как дикий зверь, конечно… Просто мне не нужно было следить за правильным положением кисти или за тем, чтобы выбирать из всего многообразия верные столовые приборы, или разрезать несчастный кусочек мяса на десятки еще более несчастных крохотных частей. И еще я могла впихнуть в себя столько еды, что у меня надувались щеки, словно у запасливого хомяка.

Я не ожидала, что обряд сплетения вытянет из меня такое количество энергии. Или это снова были нервы?

— Люблю девушек с хорошим аппетитом, — раздалось насмешливое со стороны арки, ведущей в вестибюль.

Я замерла с надутыми как у того самого хомяка щеками.

— Это фсе фы финофаты, — поторопившись оправдаться, проговорила я.

Прикрыла глаза, признавая свое полное поражение. И принялась жевать. А что еще делать?

Хмыкнув, лорд Шадоу опустился на стул. Ну почему именно напротив меня?! В этой комнате еще целая дюжина стульев, выбирай любой! Но нет же…

Потом подумалось — может, он сделал это намеренно? Но зачем? Я что, его веселю?

— Амелия, я передумал. Наша гостья так аппетитно ест, что и у меня проснулся аппетит.

Губы домоправительницы дрожали — она изо всех сил сдерживала смех. Но, придав лицу серьезное выражение, она кивнула.

Шадоу подали то же вкуснейшее мясо, которое я все еще отчаянно пыталась переживать. Наконец справившись с этой непосильной задачей, я с удвоенной энергией набросилась на лорда.

— Это вы виноваты!

— В вашем аппетите?

— В моем голоде! Дело ведь не только в сплетении, верно? Вы использовали дар Истока, пока я была в саду.

— Верно. И, если ты не против, планировал пользоваться им до самой полуночи. Так что, Амелия, не отсылай далеко слуг. И блюда не убирай тоже.

Словно назло мне, Шадоу ловко и элегантно разделался с мясом и, наколов кусочек на тонкую серебряную вилку, отправил в рот. Разумеется, его манеры были куда лучше моих собственных!

И вообще… Как ему удавалось так уверенно делать вид, что ничего не случилось? И заставить меня забыть и о своем страхе, и о желании повернуть время вспять и никогда не переступать порог Рэйвен-Холла?

Я отодвинула тарелку. Хмурясь, взглянула на лорда.

— Я всегда думала, что Истоки создают чары вместе со своими… м-м-м…

Нет, я решительно отказываюсь произносить слово “хозяин”!

Не знаю, почему, но мне кажется, Шадоу понял, чем именно продиктована моя заминка.

— Можешь называть меня мастером, если тебе так удобно.

— Мастером? — переспросила я.

Лорд кивнул.

— Это наиболее нейтральное определение для того, кто пользуется силой магического катализатора. — Он вздохнул. — Цветочек, как так вышло, что об Истоках я знаю больше тебя, Истока?

Подавшись вперед, я почувствовала, как опасно сверкнули мои глаза.

Я так и не простила ему увиденного в ритуальной комнате.

Не простила, что он не спустился в сад, когда меня переполнял страх из-за совершенной, как мне казалось (и до сих пор кажется), ошибки.

И не собиралась прощать ему этот снисходительный тон.

— Может, потому, что я обнаружила в себе эту силу лишь пару недель назад, а вы, кажется, просто одержимы поиском усилителя для своих непонятных магических манипуляций?

Амелия, следящая за тем, как одна из призрачных слуг наливает чай, округлила губы и вскинула бровь.

А лорд Шадоу… А что лорд Шадоу?

Если я подсознательно (или вполне сознательно) и хотела его задеть, то мой выпад был сродни попытке ударить стену. Нога болит, а стена стоит как ни в чем не бывало.

Вот и лорд лишь бесстрастно поглядывал на меня, не переставая терзать несчастный кусочек мяса.

— Может. Что касается твоего желания присутствовать рядом со мной во время чар…

— Я не говорила, что желаю присутствовать рядом с вами.

Теперь я уже беседовала со стеной, а не пыталась ее ударить. Однако с тем же успехом.

— Теперь, после завершенного сплетения, твое присутствие мне не требуется.

Это не было грубостью, лишь сухой констатацией факта. Так почему это меня огорчило? Я же вообще-то еще минуту назад злилась на него! А полтора часа назад хотела и вовсе сбежать из Рэйвен-Холла?

10. Граф Сумрак

На Рэйвен-Холл опускался вечер. Я сидела в удобном кожаном кресле с книгой в руках. Тишина в библиотеке казалась живой, но уютной, и обнимала меня мягким коконом.

Но внешнее умиротворение было обманчивым. В моей голове не умолкал голос Шадоу и его последняя брошенная мне фраза. Он говорил, чеканя каждое слово, будто пытаясь впечатать его в мое сознание. “Никогда. Не. Входите. В ту. Дверь”.

Как такое можно сказать той, кого минутой раньше назвал любопытной кошкой?!

Я никогда не считала себя таковой, но теперь едва-едва удерживалась от того, чтобы не броситься на третий этаж. Разумеется, входить в запретную комнату я не собиралась. Но что-нибудь подслушать или повынюхивать…

О богиня. Пребывание в Рэйвен-Холле определенно меня портит!

Да и что я могла услышать? Крики жертв Шадоу? Хотя нет, пыточную куда разумнее было бы разместить в подвале… Тогда что?

Так, я уже, кажется, схожу с ума. Наверняка там находится нечто вроде тех усилителей, которые я наблюдала в ритуальной комнате. Какой-нибудь хитрый механизм, настройку которого никак нельзя было сбить. Оттого лорд и запретил мне там появляться!

Но почему же я никак не могла заставить себя в это поверить? Почему меня так тревожил этот запрет?

Сосредоточиться на чтении я так и не смогла, а потому попросила Амелию передать слугам, чтобы мне приготовили ванну. Конечно, я могла бы обратиться к ним напрямую, но… Их молчаливость и какая-то заученность движений меня пугала. А еще их взгляд… Обращенный в себя и почти обреченный.

Из всех призрачных слуг Рэйвен-Холла Амелия была самой… живой.

Вскоре ванна была готова. Я отмокала в ней добрых полчаса, намазывая все тело душистым мылом. Горячая вода окутывала меня, словно мягкое одеяло, и, закрыв глаза, я позволила себе расслабиться. Запах лавандового масла, расплываясь в воздухе, успокаивал, смывая остатки напряжения прошедшего дня.

Я наслаждалась моментом покоя и тем, что рядом не было лорда, будоражащего меня и путающего мои мысли, или обитающих в особняке призраков, бесшумных и бессловесных. Открыла глаза, наблюдая за легким паром, поднимающимся над водой. И вздрогнула, переведя взгляд.

На краю ванны сидел кот. Призрачный кот, сквозь которого я легко могла рассмотреть все щербинки на стене!

Впрочем, он был таким же материальным, как и все призраки Рэйвен-Холла. Его шерсть была не черной, а словно сотканной из полумрака, а глаза сияли тусклым, призрачным светом.

Я приподнялась на локтях, изучая призрачного кота с любопытством и удивлением. Он был довольно крупным, с пушистой шерстью и пронзительным взглядом. Казалось, он смотрит на меня и одновременно сквозь, словно разглядывая что-то, доступное лишь ему одному.

— Вот это да, — пробормотала я. — А сюрпризы в Рэйвен-Холле не кончаются…

Кот не ответил, но наклонил голову, словно оценивая мои слова. Медленно облизнул лапу, и мне показалось, что я слышу тихий, почти призрачный мурлык. А после начал тереться о край ванны, где лежала моя рука.

— Ты призрак, как и все остальные слуги? — с удивлением спросила Эмили, и сразу поняла всю нелепость вопроса.

Он вряд ли понимал мои слова, да и ответ был очевиден. Просто я думала, что призраками могут быть только люди.

Кот изумил меня еще больше — он кивнул, словно подтверждая мою догадку, и его пушистый хвост лениво качнулся из стороны в сторону.

— Ты меня понимаешь! — ахнула я.

Кот снова кивнул и, задрав хвост, вальяжно прошел по краю ванны, оказавшись совсем рядом со мной. Принюхался к запаху лаванды и чихнул. Это было так похоже на обычного кота, что я невольно улыбнулась.

— Наверное, ты был любимцем, — проговорила я, протягивая руку, чтобы погладить его.

Пальцы, проходя сквозь призрачную шерсть, не ощущали ничего, но кот, казалось, был доволен. Он прижался к моей руке и снова мурлыкнул, но уже чуть громче.

— Интересно, как тебя звали при жизни? — спросила я, задумчиво глядя на кота.

Он, казалось, понял ее вопрос, и, словно вспоминая, лизнул мой палец, а после лег на край ванны.

— Принять ванну со мной ты, как я понимаю, не желаешь? — шутливо поинтересовалась я.

Кот весьма красноречиво фыркнул. Вероятно, даже смерть не избавила его от нелюбви к воде.

Этот необычный обитатель Рэйвен-Холла был не похож на других призраков, которые вели себя отстраненно и молчаливо (Амелия, конечно, не в счет). Он был жив и любопытен, и, возможно, именно его недоставало этому мрачному особняку.

— Ну что, приятель, — сказала я, улыбнувшись. — Похоже, ты теперь будешь моим другом.

Кот мурлыкнул в ответ, и я почувствовала прилив тепла и детского восторга.

— Но почему ты не ушел? — проговорила я, размышляя вслух. — Почему остался?

Кот посмотрел на меня и прищурился, словно у него был ответ, который он никак не мог выразить словами. Возможно, он был просто слишком ленив для того, чтобы отправиться в потустороннее кошачье царство, и решил остаться в особняке, где когда-то был любимцем.

Я же этому была только рада. Рядом с ним мрачный и окруженный тайнами Рэйвен-Холл казался не таким уж и зловещим.

Даже его треклятый третий этаж.

Наконец я с неохотой вылезла из ванны, которая начала уже остывать. Переоделась в одно из взятых из дома платьев — к этому времени слуги уже успели разобрать мою сумку и разложить вещи по своим местам.

Уняв тревожные мысли, я хотела снова попробовать почитать. Но прежде у меня было еще одно дело.

Спустившись вниз, я, к своему удовольствию, увидела Шадоу беседующим с Амелией в главном зале. Замолчав, он посмотрел на меня.

— О, я смотрю, ты познакомилась с еще одним обитателем Рэйвен-Холла?

Я проследила за его взглядом и обнаружила призрачного кота, по пятам следующего за мной.

— Это Граф Сумрак Белое Пятнышко, — предельно серьезным тоном представил его Шадоу.

Я поморгала.

— У него при жизни было белое пятнышко на груди, — объяснил лорд.

11. Не самый обычный кот

В ожидании возвращения Графа Сумрака я побродила по саду, перемолвившись с Амелией парой фраз, и прочитала несколько страниц невероятно увлекательной книги о магических изобретениях. Из всего арсенала огромной библиотеки Рэйвен-Холла я выбрала именно ее потому, что хотела понять, действительно ли причудливые механизмы в ритуальной комнате является усилителями… или же чем-то другим.

Однако до рисунков с детальным устройством различных механизмов я так и не добралась, неожиданно увлекшись историей появления первого в мире артефактора.

Во времена, когда магия была дикой и непредсказуемой, а боги были ближе к смертным, жил человек по имени Элай. Он не был ни воином, ни мудрецом, ни пророком. Он был просто наблюдателем, чьи глаза видели мир иначе, чем другие. Элай проводил дни, блуждая по лесам и полям, слушая шепот ветра, шелест листвы и журчание ручьев. Он не просто видел природу — он чувствовал ее. Ощущал, как энергия жизни пульсирует во всем сущем.

Однажды, блуждая по склонам гор, Элай наткнулся на пещеру, скрытую за водопадом. Вода, падая с высоты, создавала завесу из водяной пыли, за которой таился вход. Стены пещеры были покрыты кристаллами, мерцающими таинственным светом. Элай кожей чувствовал исходящие от них магические токи. Казалось, кристаллы резонировали с его собственной энергией, словно были настроены на его волну.

Зачарованный красотой пещеры и царящим внутри умиротворением, Элай провел в ней несколько часов. Медитировал, пытаясь понять природу магии, которая пронизывала все вокруг. И в какой-то момент осознал, что магия — это энергия, которая может быть направлена, словно текущий по руслу поток реки.

Желая проверить свою догадку, Элай сжал в руках небольшой речной камушек и почувствовал, как его собственная энергия сливается с камнем. Тот словно потеплел в его руках, и в нем зародилось слабое, но ощутимое свечение. Так Элай понял, что способен делиться магией и вдыхать жизнь в неодушевленные предметы.

Вдохновленный открытием, горящий желанием понять границы своих сил, он брал камни, кости, дерево, металл и пытался наделить их своей магией. Первые попытки были неудачны, но Элай не сдавался. Он продолжал учиться, наблюдать, экспериментировать. Он понял, что не все предметы одинаково восприимчивы к магии: некоторые отталкивают ее, а другие, как губка, впитывают ее в себя.

Со временем Элай научился создавать предметы, обладающие особыми свойствами. Он вырезал из дерева посох, который помогал ему лучше ощущать окружающую природу, выковал из металла меч, способный рассеивать тьму, сплел из трав оберег, который защищал от болезней. Каждый предмет был наделен частицей его собственной магии, был продолжением его воли.

Слух о его необычных способностях вскоре распространился среди людей. Они приходили к Элаю за помощью, и он делился с ними своей магией, создавая талисманы и магические инструменты.

Элай открыл людям новый способ взаимодействия с магией, показав, что она может быть не только дикой и непредсказуемой, но полезной и созидательной. Его творения были не просто предметами, а частью его души, его энергии, самой его сущности. Он научил людей ценить магию не только как силу, но и как возможность созидать и преобразовывать мир вокруг себя.

Века спустя артефакторы по всему миру продолжают его наследие, напоминая о том времени, когда магия и ремесло впервые соединились в руках одного человека.

Дочитав последнюю строчку, я прижала книгу к груди. Хотела бы я обладать своим собственным даром, а не просто быть живым усилителем и… ходячим артефактом.

Признаться, я даже не против помочь Шадоу с его экспериментами. Мир магии манил меня с самого детства, но и теперь, с пробуждением во мне силы Истока и после сплетения был все та же от меня далек, словно отделенный от меня непроницаемой завесой…

От невеселых размышлений меня оклик лорда. Я вскочила. Граф Сумрак вернулся!

Сбегая по ступенькам, я от волнения запуталась в ногах. И, конечно, споткнулась. Амелия, беседующая о чем-то с котом, бросилась ко мне, но опоздала.

Я даже не знаю, откуда появился Шадоу. Когда я слетала по лестнице, его не было рядом. Но его сильная рука схватила мою за предплечье и несильно дернула назад — в обратную сторону от пола, с которым собирались встретиться мои колени или, не дай богиня, мой нос. Пусть он и не был идеальным (скорей неизящно курносым), но он мне нравился.

И теперь я прижималась спиной к груди Шадоу, чувствуя исходящую от него пьянящую терпкость алхимических ингредиентов и дыма.

— Снова ищешь опасность на ровном месте? — с легкой издевкой прошептал он мне на ухо.

Я пробормотала что-то неразборчивое.

— Я не всегда буду рядом, цветочек. Может, пора уже учиться уверенно держаться на ногах?

Шадоу все еще держал меня за предплечье, позволяя мне даже через ткань платья ощущать тепло его пальцев. Я элегантно (во всяком случае, я на это надеялась) высвободилась и, вскинув подбородок, направилась к Графу Сумраку, который с любопытством смотрел на меня.

Тихо хмыкнув, к коту подошел и Шадоу.

— Ну, Граф Сумрак Белое Пятнышко, что же вы узнали?

— Вы специально называете кота его полным именем?

— Ты про Графа Сумрака Белое Пятнышко? — невинно осведомился Шадоу.

Я ответила ему долгим взглядом и с удовольствием отметила, как по тонким губам скользит тень улыбки.

— Мне нравится это имя. В конце концов, я же его и придумал.

— Вы решили назвать кота Граф Сумрак Белое Пятнышко? Вы? — изумилась я.

Кто угодно на всем белом свете… но только не он.

— Видишь, это заразительно, — посмеиваясь, сказал Шадоу. — Что до твоего вопроса… Да, это был я. Справедливости ради, мне тогда было лет шесть.

— Шесть лет, — тихим эхом отозвалась я. — Так это ваш кот.

А я-то думала, что лорду он достался вместе с Рэйвен-Холлом и остальными призраками…

Шадоу поморщился, будто досадуя, что мне открылась о нем даже такая мелочь. Я боялась, что он снова замкнется в себе, и поспешно перевела тему.

12. Оберег

Еще одна ночь в Рэйвен-Холле. Еще одна бессонная ночь.

Я провела ее в библиотеке, лишь один-единственный раз спустившись вниз, чтобы попросить у Амелии еды. К счастью, призракам сон не нужен.

И все же большая их часть куда-то ушла. Куда? В некое видимое только им одним пространство? От этой мысли мурашки бежали по коже. Впрочем, как и от мысли, что призраки до утра прятались где-то в стенах или тенях.

Я не хотела оставаться одна в пустой столовой, да и задерживать Амелию — тоже. А потому вместе с целым чайничком любезно предоставленного мне горячего чая и булочками в плетеной корзинке поднялась в библиотеку.

Так впечатлившая меня книга о магических изобретениях и артефакторе Элае, однако, ждала своего часа на полке. На столике передо мной рядом с чайником и корзинкой лежала стопка книг самого разного содержания. Я начала с беглого просмотра огромного списка различных магических болезней и проклятий. Затем перешла к еще более толстому тому, описывающему болезни немагического характера.

Слегка одурев от их количества, переключила свое внимание на травы и алхимические ингредиенты… вернее, исцеляющие зелья, которые можно было из них создать. Те, которые узнавала, мысленно вычеркивала. Это мы уже использовали, это тоже…

Голова пухла от влитой в нее информации, от чая, влитого в желудок, начинало уже тошнить. Да и аппетит пропал, так что булочки сохли в своей плетеной корзинке.

А я чувствовала себя как человек, который хватается за соломинку. Кого я хочу обмануть? Себя, если только.

Да, я была Истоком, а значит, магически одаренной, но помочь папе сама я не могла. Хотя бы потому, что мне недоставало знаний. С чего бы мне справиться там, где сплоховали лучшие целители и алхимики Уэстфорда, не говоря уже о приглашенном из столицы маге?

— Не спится? — раздалось негромкое со стороны открытой двери.

Шадоу наверняка сейчас выглядел моим кривым отражением. Та же печать усталости на лице, только у меня еще приправленная горечью и удрученностью.

Я покачала головой. Отложила в сторону учебник алхимии и потерла лицо. И только сейчас, ненароком бросив взгляд в окно, заметила, что на востоке небо уже посветлело.

Шадоу подошел ближе. Взглянув на стопку книг, понимающе кивнул.

— Я знаю, это глупо, — вырвалось у меня. — Но я не могу ничего не делать. Не могу позволить ему умереть.

— Не отчаивайся, Фло. Наш мир полнится магией, большую часть которой мы еще даже не сумели осознать до конца. А значит, еще не научились ее использовать. Но время есть. А значит, есть шанс.

Мне невольно вспомнился Элай и его открытие, которое не просто подарило миру новые чары, но стало, ни много ни мало, началом новой ветви магии — артефакторики.

Которая, к слову, была знакома и самому лорду Шадоу.

— Может, вы научите меня магии? — с жаром спросила я. — Не всей, только той, которая может помочь папе?

— Мне жаль, цветочек, — вздохнул Шадоу. — Но это дело не одного года и даже не десятилетия.

— Но вы же ее практикуете…

— Я — другой случай, — отрезал он. — Во мне магия есть с рождения, ты лишь усиливаешь ее. А что ты можешь предложить миру, кроме дара Истока?

Я подалась назад, ошеломленная его резкостью.

Шадоу на мгновение тронул виски.

— Звучит жестоко, но Фло… Я видел многих людей, которые бросались в этот омут, в хаос, который представляет собой магия, надеясь его покорить. В лучшем случае — просто впустую тратили свое время. В худшем — выгорали, разочаровывались в магии и в самом себе.

— И что же мне делать?

Лорд пристально взглянул на меня.

— Сейчас — поспать. Вообще? Надеяться.

Несмотря на резкость слов, я понимала его правоту. Вот только себя я, кажется, уже начала терять. Я принадлежала магу и, судя по всему, магу темному, о котором ровным счетом ничего не знала. Который мог оказаться злодеем, убийцей, разрушителем. Он черпал мою силу, но держал меня на расстоянии. Я даже не знала, для чего именно он использовал меня, как Исток.

Папе помочь я не могла тоже. Тогда зачем все это? Зачем?

Ни слова не говоря, я направилась в спальню. И, едва моя измученная голова коснулась подушки, забылась тяжелым сном.

Я проснулась не от бьющего мне в лицо света. А от ощущения, что в комнате кто-то есть. И пока я нежилась в потоке дремы, моей щеки коснулась его рука. Какое же сладкое ощущение…

Я бесстыже позволила себе насладиться им несколько секунд, и только после зовущего “Фло” открыла глаза.

Так и есть — Шадоу сидел на краю моей постели. И руку убрал не сразу. Кто-то другой, может, и не заметил бы этого мимолетного промедления. Я… заметила.

Волна жара окатила меня с головы до ног. В голову лезла дурацкая мысль, что нас разделяет лишь тонкое одеяльце. Сглотнув, я натянула его до самого подбородка. Натянула бы еще выше, да только мне, вероятно, еще придется с ним говорить.

С Шадоу, не с покрывалом.

От лорда мои телодвижения, конечно, не укрылись. Он чуть подался назад с заплясавшими в глазах бесенятами.

— Извини, что разбудил. Но во-первых, скоро уже три часа дня, а во-вторых… Я использовал нашу с тобой связь, чтобы создать нечто вроде оберега.

Он поднял и разжал ладонь, прежде лежащую на его колене. Там и впрямь была зажата причудливая вещица величиной с половину ладони.

Оберег, казалось, был соткан из самой ночи. Клубок темного, почти черного, металла, сплетенного в узор, напоминавший паутину или застывший поток теней. Если присмотреться, можно было заметить, что этот клубок металла не цельный, а сложен из множества тончайших нитей, переплетенных так плотно, что казались одним целым. Казалось, будто его выковали прямо в сердце бушующей тьмы, и каждый завиток, каждый узел нес в себе отголоски ночных кошмаров и тайных заклинаний.

В центре оберега, словно зрачок в глазу, мерцал тусклый, пульсирующий камень, похожий на обсидиан. Его поверхность была идеально гладкой, словно капля застывшей смолы, и казалось, что в нем заключена сама тьма, готовая поглотить все, что к ней прикоснется.

13. Согласие

Отец задышал глубже, и я увидела, как его лицо, посеревшее от болезни, обретает краски. Жар, который еще минуту назад опалял его тело, начал отступать, словно испуганная тьма, бегущая от света. Дыхание становилось ровнее, спокойнее, тяжелый хрип уступил место тихим, размеренным вздохам. Силы возвращались к нему.

Я смотрела на отца, боясь поверить в происходящее.

Он открыл глаза и посмотрел на меня тусклым, усталым взглядом. Улыбка, которую папа мне подарил, была слабой, вымученной, но для меня она была дороже всех сокровищ.

Я тихо заплакала, сжимая руку отца. Горячие слезы капали на его бледную кожу.

— Папа… — В моем голосе звучала сдержанная, тихая радость. — Тебе лучше?

Он протянул слабую руку и провел по моей щеке, стирая слезы.

— Да, милая, — прошептал он. — Не знаю, что ты сделала. Не знаю, какое чудо ты сотворила… Но я давно не чувствовал себя… так.

Я прижалась к отцу, обнимая его, но слишком крепко обнимать боялась.

— Как ты… Что ты сделала? — сдавленно прошептала Гертруда за моей спиной.

Конечно, она наблюдала за происходящим с самого начала. И видела все, что видела я.

— Это оберег, и создан он не мною. — Я пересказала им слова Шадоу. — Болезнь не отступила окончательно, но теперь, благодаря оберегу, у нас появилась надежда.

— Кто он, этот загадочный добродетель?

— Он — мой мастер, отец. Я — его Исток.

Я в упор взглянула на Гертруду. Уверена, она без труда поняла мой взгляд. Пока отец болен и слаб, большего ему знать не нужно.

Поджав губы, она кивнула. Как я и говорила… Какую бы сильную неприязнь Гертруда ни испытывала ко мне, она не могла позволить моему отцу страдать. А известие о том, что я продана лорду Шадоу может лишь ухудшить его состояние. Мачеха прекрасно это понимала.

Я провела с семьей весь остаток дня. Впервые за долгое время отец поднялся, чтобы принять ванну и поужинать вместе с нами. Да и такого аппетита у него я давно не припомню.

Однако спать он, все еще ослабевший, отправился засветло. Я сидела у его постели, пока отец не уснул. Болтала о какой-то ерунде и последних блуждающих по Уэстфорду слухах. Разумеется, тех из них, что не касались лорда Шадоу. И лишь услышав размеренное папино дыхание, отправилась к себе, в свою полупустую комнату.

Интересно, вернусь ли я когда-нибудь сюда? Впрочем, одно то, что Шадоу отпустил меня к отцу, меня радовало. Не говоря уже о том, что он потратил несколько часов на то, чтобы создать этот драгоценный оберег…

Так выходит, Шадоу — тоже весьма талантливый и сильный артефактор? Вот только, с Элаем, если верить книге, он не имел ничего общего. Тот представлялся мне одухотворенным, тонко чувствующим и любящим природу… как и весь окружающий мир. Шадоу — практически полная его противоположность. Затворник, почти не покидающий своего особняка, мрачноватый и порой резкий, а порой — не чурающийся подколок и издевок.

С мыслями о лорде я и уснула. Проснулась на рассвете и потянулась, как кошка. Вспомнив события вчерашнего дня, подскочила на постели. Торопливо привела себя в порядок и поспешила в гостиную.

Отец был там, беседовал о чем-то с улыбающейся Гертрудой, и улыбался сам. А после и вовсе поцеловал ее, лежащую на диване, в порядком округлившийся живот. У меня дыхание перехватило. Они выглядели как настоящая счастливая семья.

И, несмотря на все мои сложные чувства к мачехе, мне искренне хотелось, чтобы такими они и оставались.

Завтракали мы тоже вместе. Я с удовольствием приготовила нехитрую еду и накрыла на стол — домоправительницы у нас давно уже не было. С недавних пор все деньги уходили на лекарства для папы. Но теперь, надеюсь, им обоим будет попроще.

— Мне пора идти, — печально улыбнулась я, заметив в окне уже хорошо знакомую карету.

— Ты так и не рассказала, кто он, этот твой мастер.

Я наклонилась над папой и звонко поцеловала его в щеку.

— В следующий раз расскажу.

Надеюсь, тогда он уже будет полностью здоров.

— Пока, Гертруда, — уже у порога попрощалась я.

— Пока, Флоренс, — пробормотала она. — И… спасибо.

Я обернулась, удивленно вскинув брови. Кажется, я впервые слышала от мачехи нечто подобное.

Улыбнувшись им обоим, я покинула дом.

Мне не терпелось рассказать Шадоу, что его оберег если не спас отцу жизнь, то вернул ему драгоценные силы. Те, что пригодятся ему для нового витка борьбы.

С этими мыслями я перелетела порог Рэйвен-Холла, но тут же застыла. Шадоу и Амелия снова стояли в вестибюле, а у их ног вился Граф Сумрак. И если призрачного кота незримой вуалью окружало умиротворение, то Шадоу был мрачен как никогда, а Амелия — печальна.

При виде меня их разговор резко оборвался.

— Что-то случилось? — осторожно спросила я.

Лорд качнул головой. Как будто он бы мне признался…

— Ваш оберег… помог, — растеряв запал, сказала я. — Папе стало гораздо лучше!

Не знаю, отчего, но Шадоу как будто помрачнел еще сильнее.

— Я рад за твоего отца, — отрывисто сказал он. — А теперь, когда ты здесь, мне нужно вернуться к работе.

С поникшими плечами я смотрела, как он поднимается по лестнице. Граф Сумрак терся теперь уже о мои ноги. Правда, я едва ощущала его прикосновение.

— Простите господина, — мягко произнесла Амелия. — Пусть его тон оставляет желать лучшего, уверяю вас, он искренне радуется, что смог помочь вашему отцу. Господин переживал, не зная, как поведет себя оберег. Но я этого, конечно, не говорила.

— Конечно, — улыбнулась я, чувствуя тепло, что зарождалось в груди и распространялось по всему телу.

Но моя улыбка очень быстро пропала. Шадоу определенно не просто так резок и хмур.

— Привязка не помогла, верно? — тихо спросила я. — Какие бы чары господин Шадоу ни пытался призвать, моя сила Истока ему не помогла.

— Только не вздумай ни в чем себя винить, — словно строгая матушка, сказала Амелия. Того и гляди — отчитает. — Просто… Магия, которая ему необходима, невероятно сложна. Он перепробовал уже все и…

14. Обряд

— Ты… серьезно? — выдохнул Шадоу. — Ты согласна провести обряд?

Я, все еще жмурясь, кивнула. До меня донесся его смешок.

— А глаза ты теперь больше не откроешь? Я настолько ужасен?

Это он про внешность или про нрав? Если про внешность… Ох, знал бы он, насколько он мне не неприятен. С нравом все немножечко сложнее.

Я осторожно приоткрыла один глаз. Чуть помедлив, второй.

— Прекрасно, — проронил Шадоу. — А то я боялся, что и под венец ты будешь идти с закрытыми от ужаса глазами.

Я фыркнула и тут же насторожилась.

— Подождите… Под венец?

Он махнул рукой.

— Это я фигурально. — Его взгляд, обращенный на меня, потеплел. — Спасибо, цветочек. Так значит, я велю Амелии начать приготовления к обряду?

Я кивнула с решимостью, которую уже не очень-то и ощущала. Но я правда хотела помочь Шадоу. Если для того, чтобы наша связь стала крепче, нужно стать его женой — так тому и быть.

И, конечно, мое решение не имеет никакого отношения к тому, какие эмоции и ощущения вызывает во мне сам Шадоу.

Распаренная после долгой ванны (в этот раз Граф Сумрак меня не навестил), я вошла в спальню, где меня уже поджидала Амелия. Может, это лишь обман зрения, но мне показалось, что ее окружает свечение, и глаза сияют сильнее обычного. Как будто призрачная энергия Амелии сейчас лилась через край.

— Я так взволнована! — воскликнула домоправительница. — Сегодня, мисс Флоренс, вы станете частью древнего, священного обряда, который свяжет вас с господином особыми узами на высшем плане мироздания — плане стихий.

Признаться, из сказанного я поняла мало, но волнение Амелии всецело разделяла. Особенно когда на кровать опустилось простое белое платье из льна, но украшенное серебряными нитями.

— Этот узор олицетворяет переплетение стихий, что и свяжут ваши с господином души. Мои девочки трудились над ним весь последний час.

Я сглотнула. Я прошла через “привязку” — переплетение наших энергий, а теперь нам предстояло, ни много ни мало, переплетение душ… Я правда пойду на это?

Впрочем, ответ я уже знала.

В комнате царила торжественная тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием дров в разожженном еще до моего возвращения из ванной камине. Амелия с удивительной грацией двигалась вокруг меня, словно опытная жрица, готовящая свою подопечную к посвящению. Ее движения были выверены, спокойны и полны невысказанной мудрости… и, разумеется, совершенно бесшумны.

— Все должно быть идеально, мисс Флоренс, — проговорила Амелия, и ее голос звучал мягко и тепло. — Сегодня вы не просто невеста, вы воплощение гармонии, равновесия между огнем, водой, землей и воздухом.

Домоправительница взяла в руки гребень из слоновой кости и начала медленно расчесывать мои волосы, распущенные каскадом по спине и чуть влажные после ванны. Каждый ее жест был исполнен любовью и заботой, словно она готовила свою собственную дочь к самому важному дню в ее жизни.

Амелия нанесла на мое лицо — виски, переносицу и середину лба — капельку масла, настоянного на травах и цветах, и его аромат, пряный и свежий, наполнил комнату, вызывая ощущение спокойствия и уверенности. После она обвела мои глаза тонкой линией черного, словно подчеркивая их глубину и силу.

— Вы говорили, что обряд свяжет наши души…

— Верно. Думаю, господин сказал вам: этот обряд не просто формальность. Это союз двух энергий, двух противоположностей, которые должны слиться воедино, чтобы создать нечто новое, нечто могущественное. Он призван сделать вас единым целым. — Заметив испуг в моих глазах, Амелия мягко улыбнулась. — Во всяком случае, в том, что касается магической силы.

Она взяла с туалетного столика небольшой флакончик с жидким серебром и аккуратно нанесла его на мое лицо, рисуя диковинный узор от уголка глаза к уголку рта. А после обвязала мою талию тонким серебряным поясом, украшенным мерцающими камнями разных форм, цветов и размеров.

— Они символизируют стихии. И теперь вы должны почувствовать их силу, госпожа, — проговорила Амелия, кладя свои призрачные, невесомые руки на мои плечи. — Закройте глаза и позвольте стихиям проникнуть в вас, просочиться в вашу душу. Ощутите их движение, их энергию…

Я закрыла глаза. Комната вокруг меня внезапно словно растворилась. Я почувствовала тепло огня, согревающего мою кожу, прохладу освежающей воды, силу земли под моими ногами и легкость воздуха, наполняющего мои легкие.

— Теперь вы готовы, мисс Флоренс.

Я открыла глаза. Отражение в зеркале казалось мне одновременно знакомым и чужим. Взгляд, благодаря искусному макияжу, казался более глубоким, волосы струились по плечам, словно шелк. Белое с серебряным платье оттеняло мою кожу, делая ее еще более светлой, почти фарфоровой.

Но главное — из моих глаз исчезло всякое сомнение. Я видела в зеркале девушку, полную внутренней силы, уверенности и готовности принять свою судьбу. Я была не просто невестой, а воплощением стихий на пороге священного союза, который, быть может, навсегда изменит мою жизнь.

Глубоко вздохнув, я тихо проронила:

— Я готова.

Вслед за Амелией я вышла в коридор и застыла. Шадоу уже ждал меня там. Его тоже облачили в белое с серебром, а лицо украсили серебряной вязью.

Никогда бы не подумала, что лорду так пойдет белое… Его одежды создавали с его волосами и глазами яркий, приковывающий взгляд и почти гипнотический контраст. И, кроме того, будто смягчали черты его лица. А может, все из-за того, с каким теплом и благодарностью Шадоу смотрел на меня?

Наши взгляды пересеклись, и мир вокруг перестал существовать.

— Ты прекрасна, Фло, — хрипловатым голосом сказал лорд.

Воздух, который я недавно ощущала в собственных легких, исчез вовсе.

Шадоу подошел ко мне. Когда я начала спускаться по каменной лестнице, его рука легла на мой локоть, поддерживая меня. Прикосновение было легким, но уверенным, и я почувствовала, как мое тело пронзает молниевый разряд.

15. Метка

Граф Сумрак, приблизившись ко мне, поднялся на задние лапки, передними опираясь о мое колено. Мордочкой он тянулся к моей руке.

— Что такое? — улыбнулась я. — Хочешь взглянуть на метку? Ну смотри.

Присев, я протянула к коту руку. Разглядывал узор на запястье и Шадоу. Правда, как мне показалось, хмуро. Неужели его настолько не радовал брак со мной?

— Так мы, получается, женаты? — неуверенно спросила я.

Потрепав Графа Сумрака по шерстке, поднялась. Шадоу взглянул на меня, в его темных глазах проснулось знакомое лукавство.

— Я понимаю твое страстное желание стать моей женой…

Я возмущенно фыркнула, готовясь придумывать остроумный ответ. Ну или беспомощный, как у меня чаще всего получалось. Однако продолжение фразы невольно изменило направление моих мыслей.

— Но, если судить по метке, еще нет.

— Что это значит? — озадаченно нахмурилась я.

— Я же говорил, этот обряд — нечто совершенно уникальное. Детали до конца неизвестны мне самому, потому что маленький народец не говорит со мной… — Шадоу резко оборвал сам себя. — Одно я знаю наверняка: чтобы обряд считался полностью завершенным, а наши души и магическая энергия слились воедино, нужно, чтобы метка горела в полную силу. Сейчас же она едва сияет.

— Выходит, я все еще ваша невеста, — задумчиво сказала я. Постаралась не думать о том, что это известие вызывает во мне странную горечь. — И что должно произойти, чтобы я стала вашей женой?

Я вдруг испугалась, что Шадоу сочтет меня слишком настойчивой… или вообще по уши в него влюбленной. А это совершенно не так!

— То есть я не говорю, что хочу этого, — выпалила я. — Вы закрытый, пугающий, и вообще я еще не готова… То есть не была готова, но потом решилась, потому что захотела помочь. Но это только из-за оберега и…

— Цветочек, тише.

Я насупилась под насмешливым взглядом лорда. Вдобавок обнаружила, что Амелия и Граф Сумрак, посчитав дело сделанным, направляются обратно к Рэйвен-Холлу, будто намеренно оставляя нас с Шадоу наедине.

— Что нужно для “активации” метки, я точно не знаю, но кое-какие догадки у меня есть.

— И какие же?

— Ты ведь знаешь, что такое консумация брака, верно?

Я почувствовала, как краска заливает мое лицо. А уже в следующее мгновение отскочила от лорда на добрый ярд.

— Больше никогда не заговаривайте со мной об этом, вам ясно? — задыхаясь, выдавила я. — Никогда!

— Цветочек, я не собирался ни к чему тебя принуждать…

— То есть вы хотели дождаться момента, когда я сама захочу… согреть вам постель? — возмущенно спросила я.

Да, у меня было хорошее воспитание и выразиться погрубее и прямолинейнее я не могла. И вообще весь этот разговор был для меня невозможной пыткой!

— Но ты же сама говорила про влечение, и я подумал, что проблемой это не станет, — развел руками лорд.

Казалось, покраснеть сильнее невозможно. Но судя по жару, с новой силой поднявшемуся изнутри, мне это удалось. Я боролась с желанием немедленно умчаться прочь. Или наброситься на Шадоу.

И совсем не в том смысле!

— Да как вы смеете! Вы же меня купили! А теперь хотите, чтобы я… Я же не… Я не…

Богиня, я даже произнести этого не могла!

— Я понял, — примирительно сказал лорд Шадоу, делая шаг ко мне. — И я пошутил. Не насчет консумации — насчет влечения и прочего.

Я снова отскочила от него, словно кошачья игрушка на веревочке.

— Не подходите ко мне!

В его глазах снова заплясали смешинки.

— Вы же не думаете, что я начну склонять вас к консумации прямо здесь, в роще?

— Ничего не думаю и думать не хочу! Раз метка не загорелась, значит, с этого дня мы снова чужие друг другу люди!

— Не хочу тебя расстраивать, цветочек, но обряд проведен, а значит ты — моя невеста.

— Ненавижу вас, — выпалила я, вложив в эти слова все бушевавшие внутри чувства. — Так и знайте!

— Неправда, — вкрадчиво сказал лорд.

Я прошла мимо, тряхнув волосами. Да так, что задела его по лицу.

Бежать от Шадоу я, конечно, не стала, но и идти рядом с ним — тоже. Потому порог Рэйвен-Холла я переступила первой.

В столовой Амелия беседовала с Графом Сумраком (совершенно никакого осуждения), но я проскользнула мимо незамеченной. Мне хотелось снять с себя пусть и красивое, но непривычное одеяние, которое, к тому же, слишком сильно напоминало о том, что недавно произошло. Впрочем, куда сильнее об обряде напоминала метка на моем запястье.

Мне хотелось побыть наедине с собственными мыслями… и чувствами, если уж на то пошло.

Я успела подняться на второй этаж и пройти несколько шагов по коридору, как вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Казалось, он обладает некой мистической силой, способной на расстоянии поднять дыбом волоски на шее и заморозить мою кровь.

Мои пальцы стали ледяными. Казалось, если я выдохну, то увижу вырвавшийся изо рта пар.

Я резко оглянулась, но позади меня была лишь стена. Однако ощущение взгляда — несомненно, враждебного — лишь усилилось, как и переполняющий меня безотчетный ужас.

Не знаю, какому существу принадлежал этот взгляд, но он определенно желал мне только зла. Подумалось вдруг, что он пробудился лишь тогда, когда нас с Шадоу связал обряд. Быть может, в этом крылась причина ненависти — ледяной и осязаемой, словно отравленный клинок?

Но почему?..

— Фло? — распугав мои мысли, окликнул поднявшийся на этаж Шадоу.

— Вы что-то хотели? — взяв себя в руки, спросила я.

Впивающая мне в спину холодная ярость не ослабла с появлением лорда. Совсем наоборот. Я поежилась, желая сбросить вонзившиеся в кожу лопаток острые призрачные лезвия.

— Я надеялся, что твое желание помочь мне все еще в силе, — проникновенно сказал Шадоу. — Ты так стремительно убежала… А я ведь хотел сказать, что консумация, возможно, не единственный способ заставить нас сблизиться, а наши метки — засиять в полную силу.

— Пожалуйста, прекратите говорить это слово! — взмолилась я.

16. Темные тайны

Шадоу попросил меня подождать в коридоре — возможно, убирал от чужих любопытных глаз детали своих экспериментов. Хотелось бы знать, что они собой представляли… Коротая время, я взяла пример с Амелии и побеседовала с Графом Сумраком о погоде. Ну не о мышах же мне с ним говорить?

Заставший конец нашей беседы Шадоу хмыкнул, но комментировать услышанное не стал.

— Все готово, идем.

Свет свечей, пляшущий на стенах ритуальной комнаты, лишь делал притаившиеся по углам тени еще отчетливее. Каменный пол, украшенный загадочными символами, казалось, впитывал в себя каждый звук, каждое движение.

Повинуясь воле Шадоу, я застыла перед алтарем. Мое сердце отчего-то учащенно билось. Быть может, оттого, что на алтаре покоился серебряный кинжал.

— Это нечто вроде сплетения, но основанного на крови, — тихо сказал лорд. Его глаза, темные, как безлунная ночь, казались еще чернее. — Ты… не боишься?

Я покачала головой.

Он мягко взял мою руку в свою и зажатым в ладони серебряным клинком сделал неглубокий надрез на моей ладони. От резкой боли я закусила губу, но не проронила ни звука, глядя на проступившую кровь. Тот же надрез спустя миг появился и на ладони Шадоу.

Мое тело отчего-то охватило напряжение. Так непохож был обряд на совершенный в роще — светлый, возвышенный, воспевающий стихии. Тот, что так меня очаровал. Но именно в этом обряде с окутавшими нас тенями, клинком и выступившим на нем кровью Шадоу казался органичен. Словно оказался в родной ему стихии…

Лорд протянул ко мне окровавленную руку, и я вложила в нее свою ладонь. Узкая, она почти утонула в его ладони. Шадоу бережно сжал ее. Наши пальцы касались друг друга, вызывая слабость во всем моем теле. От запаха крови неприятно кружилась голова. Я вдруг поняла, что долго так не вынесу. Неужели моя воля была столь слаба?

— Все в порядке? — с ноткой тревоги в голосе спросил Шадоу. — Мы можем сделать это в другой раз.

Я резко качнула головой… и едва устояла на ногах. Моей талии бережно коснулась крепкая рука. Поддерживая, придавая силы, служа мне твердой опорой.

— Все хорошо, — тихо, но твердо сказала я.

Теперь — особенно.

Переубеждать Шадоу меня не стал. Не такого склада характера он человек.

Кивнув, он еще сильнее сжал мою ладонь. А после начал произносить то ли заклинание, то ли воззвание к неведомому мне богу. Надеюсь, что богу.

Каждое слово, словно вихрь, проносилось по залу, наполняя его магией. И, не разжимая пальцев, я ощутила, как на моей ладони загорается новый символ, начертанный кровью и серебром и наполненный незнакомой мне магической силой.

Когда прозвучали последние слова, я почувствовала нечто странное… Словно невидимый поток энергии, пронзающий меня насквозь. Отчасти это ощущение походило на порожденные сплетением… и одновременно было совершенно иным.

Это был всплеск нашей магической связи — Истока и его мастера…

Но то, что я почувствовала дальше, наполнило мое сердце ужасом. Я отчетливо ощутила темную силу, словно черная лава бурлящую внутри Шадоу. Вероятно, ту самую, что после сплетения заставило его превратить стеклянные сосуды на полках в дождь из осколков. Эта сила переполняла его… Но, что хуже всего, она черной волной устремилась ко мне, проникая в мою собственную душу.

Я почувствовала, как холод, сковывающий сердце, сменяется обжигающим жаром. Как во мне самой просыпается что-то темное, чужое.

Я отшатнулась, но хватка Шадоу, сжимающего мою ладонь, не ослабла, а наоборот, стала лишь сильней. Мой собственный поток энергии, который прежде струился к нему, теперь, казалось, захлебывался под напором этой темной силы.

Глаза Шадоу вспыхнули зловещим огнем, и в его взгляде промелькнуло что-то, что я никогда раньше не видела. Что-то чуждое и пугающее. Он не был таким даже тогда, когда превращал сэра Годрика в пыль… Пусть даже, если верить ему, не навечно.

Но верить ли?

В сдержанной и темной ауре Шадоу, которую я ощущала благодаря нашей связи на крови, отчетливо проступили сгустки черной энергии. Они вихрились вокруг него, словно живые тени. Его магическая сила — мощный, уверенный поток — теперь казалась дикой и безумной. А моя собственная энергия истончается под напором чужой, словно тонкий ручеек, влившийся в бездонное море.

Я совершила ужасную ошибку.

Я связала свою душу с темной силой, и теперь была заложницей этого союза, обреченная на вечную борьбу с тьмой. Вспомнились слова Амелии, что мы с Шадоу должны стать единым целым, но в это мгновение я поняла, что это единство было проклятием, а не благословением.

Неужели мне самой теперь придется сражаться за свою душу, чтобы ее через связывающие нас узы не поглотила тьма Шадоу?

Отчаянный крик застрял у меня в горле. Я резко выдернула свою руку из хватки лорда, прерывая обряд. Я не хотела быть связанной с ним… больше, чем уже была связана.

— Фло?

Но я уже мчалась прочь из ритуальной комнаты. И снова — прочь из Рэйвен-Холла. Стены, кажущиеся еще более мрачными, чем прежде, давили. Казалось, еще немного — и они вовсе сомкнутся вокруг меня.

Встретившаяся на пути Амелия встревоженно окликнула меня, но я не отозвалась. Она безгранично преданна лорду. Призрачные слуги — бессильны и, хуже всего, безразличны к тому, что происходило со мной.

Я была одна в своем отчаянии, одна в своем страхе, привязанная к темной силе, которая теперь, боюсь, стала частью моей сути.

***
Дорогие читатели! Представляю вам еще одну книгу нашего литмоба "Злодеи тоже любят" от Анастасии Эрн

"Игрушка для злодея"

Ради спасения семьи я согласилась на опасное задание: отправилась на отбор невест для Тёмного
Владыки. Мне всего лишь и надо узнать слабости этого злодея, проиграть отбор и тихонечко свалить
домой! Но что делать, если у Владыки на меня совсем другие планы? Как выполнить приказ и не влюбиться в это ледяное и безупречное чудовище?

17. Призрачное зло

Разумеется, прятаться от лорда Шадоу вечно я не могла. Но все же надеялась, что он, как и в прошлый раз, даст мне время. Или же займется своими делами, забыв про меня. Зачем ему, в конце концов, вообще думать о моих чувствах?

Он ведь — тьма. Он — зло.

Тьма и зло в обличье так несправедливо привлекательного господина поджидало меня на выходе из сада.

— Я не буду оправдываться за то, что ты, судя по всему, увидела во мне, — негромко, но веско сказал Шадоу.

Еще бы он оправдывался… Даже не могу представить себе эту картину.

— Ты вообще не должна была этого увидеть. Но и моя сила не должна была повлиять на тебя. Это значит, что ты — очень сильный Исток.

Упрямо не глядя на Шадоу, я положила пальцы на локти, словно пытаясь обнять саму себя, согреть или утешить. А может, и все сразу. Потому что рядом с ним я чувствовала себя неуютно… Как будто находилась рядом с разверзшейся под ногами бездной или перед зияющим провалом. А там, внутри, только тьма и… неизвестность.

В любое другое время его слова порадовали бы и смутили меня. Но сейчас я не ощущала ни смущение, ни уж тем более радости. Только холод… и желание скрыться от него за дубовыми дверями, запертыми на все замки.

— Эта тьма — часть меня, — тихо сказал Шадоу. — Но я сделаю все, чтобы она не причинила тебе вреда.

К счастью, я удержалась от горького смешка. Зная, что он собой представлял, злить его не стоило.

— Поэтому я разорвал наши узы.

Забыв о своем намерении больше никогда не смотреть на Шадоу, я вперила в него горящий взгляд.

— Мы больше не связаны? — воскликнула я.

— Мне безумно приятен твой восторг, — сухо сказал лорд. — Прямо бальзам на душу.

Мне хватило совести и такта смутиться.

— К сожалению, вспять я мог повернуть лишь последний ритуал. Как я и говорил, обряд стихий нов даже для меня самого.

— Ох…

Разочарованного вздоха сдержать я не смогла. Никогда не умела прятать свои чувства.

— Но моя тьма тебя больше не коснется.

И с этими словами — тяжелыми, как будто имеющими свой собственный вес, Шадоу направился прочь.

Остаток дня я провела с Амелией и Графом Сумраком. Почесывая кота за ушком, осторожно поинтересовалась, что домоправительнице известно об Уэстфорде. Как оказалось, довольно много — при ее жизни слуги Рэйвен-Холла были довольно любопытны и словоохотливы.

Однако о том, что произошло с ними после, как они погибли и оказались заточены здесь, Амелия мне, конечно, не рассказывала. Она не была столь закрыта, как Шадоу, но умела ловко лавировать между темами, говорить на которые она не хотела.

А я… Как о таком спросить?

На Рэйвен-Холл черным покрывалом опустилась ночь. Шадоу вниз так и не спустился, и об ужине, кажется, и вовсе позабыл.

Я поднялась в спальню. Вздрогнула, едва переступив порог — дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась. Сквозняк, должно быть.

И все же мне отчего-то было не по себе. Казалось, в моей комнате поселилась стужа, поглотившая все тепло. Слабый свет свечи, единственного свидетеля ночной тишины, отбрасывал на стены длинные, дрожащие тени, которые отчего-то напомнили мне извивающиеся в агонии тела. Особняк, обычно полный шорохов и шепота, казался затаившим дыхание, словно готовясь… к чему-то.

Поежившись, я сделала пару шагов и застыла.

На подушке лежал ритуальный нож. Серебряный, с руническими знаками, выгравированными на лезвии. Тот самый нож, который использовал Шадоу во время ритуала на крови.

Но откуда он здесь? Что за странные шутки?

Я обхватила себя руками за плечи. Сердце колотилось, отбивая тревогу в тишине особняка. Внезапно рама окна со скрипом и треском распахнулась настежь. Сквозняк, ледяной и колючий, ударил в лицо, растрепал волосы.

Что-то невидимое, словно неуловимая тень, потянуло за край покрывала, сорвав его с кровати. В следующую секунду с глухим стуком на пол полетел стоящий на каминной полке подсвечник. Я вскрикнула, инстинктивно отступая назад. Мой взгляд лихорадочно метался по комнате в поисках источника оживающего на глазах кошмара.

И он только начался.

Один из флакончиков с духами на туалетном столике взмыл вверх, словно подхваченный невидимой рукой, и с грохотом упал на пол, разбрызгивая вокруг себя аромат лаванды и бергамота. Еще одной жертвой невидимой силы стал серебряный гребень. Описав нелепую дугу, он ударился о стену.

Следующей взлетела шкатулка. Она закружилась в воздухе, словно заведенная, и с громким стуком упала, рассыпав по ковру все ее содержимое: старые письма, медальон с портретом матери, несколько исписанных листков с набросками, и шелковый платок, вышитый моими руками.

Мое сердце билось испуганной птицей, готовой вырваться из груди. Ноги приросли к полу. Крик — сильный, отчаянный, зовущий на помощь — застрял в груди.

Книги, лежащие стопкой на ночном столике, начали одна за другой вылетать из стопки, шурша желтоватыми страницами. Одна из книг, особенно толстая и тяжелая, с тисненым кожаным переплетом, полетела в мою сторону. Я отшатнулась, с трудом избежав удара.

На пол упала маленькая фарфоровая кукла, которую я взяла с собой в Рэйвен-Холл как счастливое воспоминание о детстве, когда мы с папой были особенно близки. Хрупкая головка куколки отскочила и закатилась под кровать. Перо для письма, словно живое существо, заплясало в воздухе, оставляя на столе кляксы чернил.

Масляная лампа, стоящая на туалетном столике, начала вращаться вокруг своей оси, а затем со звоном рухнула на пол, разбиваясь на мелкие осколки. Они сверкали в свете свечей, крошечные свидетели моей беспомощности, пугающее доказательство того, что в этой спальне я не одна. Что в Рэйвен-Холле есть кто-то, кто способен превратить мою тихую, спокойную спальню в поле битвы.

Я попыталась закричать, позвать Шадоу на помощь, чтобы он усмирил этот хаос, этот невидимый ужас, порожденный невидимым кукловодом, который словно играл с ней, словно издевался над моим страхом. Но кто-то или что-то заморозило воздух в моих легких, и наружу вырвался лишь сдавленный хрип.

18. Спящая красавица

Ночь прошла спокойно, хотя уснуть мне так и не удалось. Я согрелась, да и Граф Сумрак лежал под боком, успокаивающе мурлыча. Его шерсть, сотканная из полумрака, светилась легким, неземным сиянием. Этакий причудливый ночник…

Голова звенела от переполнявших ее мыслей.

Летающие по спальне предметы. Нож, устремившийся ко мне.

Ворвавшийся в комнату Шадоу. Щит, сотканный из темной энергии и, несомненно, спасший мне жизнь.

Тьма, что переполняла лорда. Свет, который он мне дарил.

И так по кругу.

Я верила, что Амелия и Шадоу смогут вычислить духа, чья ледяная ненависть едва не стоила мне жизни. И сама я так просто это не оставлю. Но было еще кое-что, терзавшее меня. Я никак не могла понять, что чувствую… или что должна чувствовать к лорду.

Он то был подчеркнуто отстранен и холоден, то сгорал от беспокойства за меня. Не доверял мне своих секретов, но ради меня повернул вспять обряд на крови… Хотя моя сила определенно была ему нужна. Нет, необходима как воздух. И это тоже меня тревожило. Как он собирался использовать мою силу Истока? Какова была его цель?

Мне нужно понять, что представляет собой лорд Шадоу.

Я должна выяснить, что он скрывает.

Рано утром, когда весь особняк еще был погружен в сон, я поднялась с постели. Граф Сумрак, как вечный страж, проследовал за мной сначала в ванну, а затем и в коридор второго этажа. Я прохаживалась вдоль стены, поглядывая на призрачного кота. Я не могла проявлять свой интерес слишком явно. Что, если он расскажет о нем Шадоу? То есть тот сам, коснувшись кота, узнает обо всем?

Но прогнать его я, конечно же, не могла. А любопытство, как ядовитый цветок, расцветало в моей душе, подгоняя к запретному для меня третьему этажу.

Вот только лестницы, ведущей наверх, нигде не оказалось. Делая вид, что просто коротаю время бессонницы, я исследовала все комнаты, кроме той, что, судя по всему, являлась спальней Шадоу. Почему-то от мысли о том, что он сейчас находится там, спящий, уязвимый, умиротворенный, мое сердце застучало быстрей.

Я отпрянула от его двери так тихо, как только могла. Сделав круг по второму этажу, в задумчивости остановилось. Раз никакая видимая лестница на третий этаж не вела, значит, она или пряталась за стеной коридора или спальни Шадоу, или каким-то образом вызывалась где-то над моей головой. Кажется, впервые оглядывая Рэйвен-Холл снаружи, я и впрямь видела чердак.

В любом случае, не имея никакой магии мне туда не проникнуть. Хотя…

Мой взгляд снова упал на Графа Сумрака Белое Пятнышко, степенно прохаживающегося вперед-назад. Я вспомнила слова Шадоу о том, что призрачный кот и ему подобные создания способны делиться с людьми магической энергией. Однако считать ее могут лишь такие, как Шадоу…

А что насчет меня?

Пусть я не обладаю собственной магией, но я одарена Матерью Истока. А значит, в теории, могу считать энергию Графа Сумрака, увидев его воспоминания, как это делал Шадоу.

Правда, оставался еще один вопрос: как я могла склонить кота на свою сторону? Что вообще можно предложить призрачному коту в качестве подкупа? Призрачное молоко? Призрачные печеньки?

А впрочем… Так ли надо было его подкупать?

Я подозвала к себе Графа Сумрака. Присев рядом с ним, потрепала его прохладную, словно капля росы, шерстку, и прошептала:

— Граф Сумрак Белое Пятнышко… — Я решила быть предельно вежливой и учтивой. — Я могу считать тебя своим другом?

Кот помедлил, словно раздумывая, а затем кивнул. Все же интересно — кто научил его человеческим жестам? И когда он обрел полноценное сознание — во время жизни или уже после нее?

— Я могу попросить тебя сделать кое-что… но не говорить об этом лорду Шадоу?

Граф Сумрак опустился на задние лапки, обернув вокруг них призрачный хвост, и воззрился на меня. Как будто… требовал подробностей.

Да-а-а… Рэйвен-Холл так же непрост, как и населяющие его коты.

— Понимаешь… Я хочу понять его. Понять, как относиться к нему. Порой он так пугает меня, а порой притягивает, словно магнит. И я боюсь, не совершила ли ошибку, когда решила довериться ему и позволить узам нас связать.

Кот сидел, склонив голову набок. Одно его ушко чуть подрагивало, будто он изо всех сил старался расслышать каждое мое слово.

Затем Граф Сумрак опустился на все четыре лапки и, подойдя ко мне, потерся головой о мое колено. Я расценила это как “да”.

— Мне нужно, чтобы ты разведал третий этаж. Пройди сквозь стену, посмотри, что там, и возвращайся ко мне. Только я не знаю, где именно находится лестница.

Он, вероятно, знал. Лениво прищурив свои светящиеся глаза, а затем проскользнул сквозь ближайшую стену, словно вода, протекающая сквозь песок.

Я ждала, мои пальцы то и дело сжимали подол платья. Время тянулось, словно липкий мед. Тишина казалась давящей.

Наконец Граф Сумрак вернулся. Просочился обратно сквозь стену, тихонько мурлыкая, будто пересказывая увиденное. Терся о мои ноги, глядя на меня своими загадочными светящимися глазами.

Я снова присела рядом с ним. Закрыла глаза, стараясь настроиться на его “волну”, почувствовать в нем биение магии и отозваться на нее как Исток, как средоточие божественной силы. Получилось не сразу. Но наконец передо мной возникли размытые образы, мало помалу складывающиеся в ясную картину.

Широкая комната, залитая солнечным светом, проникающим сквозь высокие стрельчатые окна. Пыль, словно вуаль, покрывала почти все вокруг, словно здесь не ступала нога человека уже много лет. Но в ней была протоптана тропинка, ведущая к двери.

А в центре комнаты, на ложе из хрусталя покоилась она. Прекрасная молодая женщина, словно сошедшая со страниц старинных сказок. Ее волосы, словно золотые нити, рассыпались по подушке, лицо с фарфоровой, почти прозрачной кожей, было таким же невинным и безмятежным, как у спящего ангела.

Она не дышала, но казалось, что она просто спит.

Хрустальный саркофаг, прозрачный и хрупкий, словно лед, был исписан таинственными рунами, светящимися призрачным светом. Словно змеи, они обвивались вокруг тела незнакомки, то ли защищая ее от внешнего мира, то ли удерживая ее в плену сна.