Невинная во власти бывшего

Глава 1

Стою под проливным дождем с сумками и не могу успокоиться. Никогда не думала, что настолько жалкая и слабая. Как вышло так, что ничего не сработало? У меня даже нечем платить за жилье. Вся зарплата, все средства с продажи украшений и вещей – все ушло на адвокатов.

Я была уверена, что успешно продам брендовые шмотки и сумки, но сильно обломалась. Тем, кому они по карману ношеное не надевают, а всем остальным подобные вещи нужны дешево. Вот и оказалось, что много денег со своего гардероба не получить. Ну выручила я некоторую сумму, однако же совсем не ту, что могла бы мне помочь.

Нащупываю в кармане телефон. Прижимаю зонт крепче. Ноги уже мокрые. Хорошо хоть вещи в чемодане и не промокнут.

Адвокат мне доходчиво объяснил, что против моего отца серьезные улики.

Сначала я думала, что его подставили. Сейчас уже сомневаюсь, но даже при этом продолжаю биться за него. Ужасное чувство, когда ты подозреваешь близкого человека в чем-то плохом.

Почему все это выпало мне?

Набираю номер, который выучила наизусть. Я не решилась сохранить визитку, не решилась вбить в телефон. Теперь мне жутко от того, что я могла забыть пару цифр из-за волнения и стресса. Или перепутать.

Но на втором гудке я слышу мужской голос.

– Привет, Лера.

– Тимур, привет! Мне нужна твоя помощь… Пожалуйста.

– Пришлю адрес. У тебя час, чтобы добраться. Можешь раньше.

Звонок сброшен.

Еду, понимая, что сама отдаю себя на растерзание. Он не пощадит.

У меня плохой выбор. Я могу перестать пытаться спасти отца. Оставить его в тюрьме и навещать. Снять жилье с коллегой на двоих, продать все, что у меня осталось и вести тихую и очень скромную жизнь.

Только я хорошо помню, что Тимур сказал, что может остановить расследование. Он говорил не о тратах на адвокатов, а именно об остановке уголовного преследования.

Вздыхаю глубоко. Что он может от меня желать? Я слышала, что. Выдержу как-нибудь пять минуток дрыганья на мне. А дальше…

Будем говорить прямо, я не модель. Довольно обычная девушка. Сейчас даже не особенно ухоженная.

Поиграется и отпустит. Любви нет, в сексе я неумеха. Ловить тут нечего.

Отыграется за прошлые обиды, поставит галочку напротив пункта «трахнуть Леру Росину».

Сажусь на маршрутку и еду.

Здание, в которое он меня пригласил, слишком фешенебельное. Тут красиво. Сияют натертые полы, плитка, глянец. А я как мокрая кошка. Крадусь к лифту, нажимаю кнопку.

Раньше я была частью этого глянца, но сложно его сохранить, когда вещи проданы, а ты добираешься полчаса на маршрутке в дождь. И да, волосы требуют нежных рук парикмахера, дорогих средств. Ресницы тоже. Маникюр не делался месяц. Ногти у меня сейчас естественные. Ни массажа, ни фитнеса. Сейчас Тимур посмотрит на меня и вообще откажется от своих планов.

Но поможет ли тогда?

В лифте есть зеркало. Пользуюсь этим. Расчесываю мокрые волосы, наношу на губы нежный блеск. Поправляю мокрое платье.

Нет, все плохо. Еще и глаза поблескивают слезами.

Папа, прости меня. Я ничем не могу тебе помочь сама. Поэтому иду к нему. Прости.

Мелодичный звук извещает меня, что шестнадцатый этаж достигнут.

Двери открываются и меня начинает лихорадить. Руки трясутся, ноги непослушные. Вижу название фирмы Тимура. Иду как деревянная марионетка.

– Я к Тимуру Гордеевичу, – говорю я на ресепшене.

– Доставка? – интересуется девушка.

– Нет. Он меня ждет, – отвечаю я.

– Назовите имя, – нетерпеливо просит она.

– Валерия Викторовна Росина, – говорю я, чувствуя желание бежать.

Как только произношу свое имя, теряюсь. Надежда тает как дым. Ничем я не смогу помочь ни себе, ни отцу. Только переживу унижение, только лишь будет еще один повод для слез.

– Пройдемте, – говорит девушка.

Она встает с места и ведет меня по коридору к кабинету, где красуется табличка с именем Тимура.

– Вас ждут.

С этими словами она разворачивается на каблуках, а я дергаю ручку, глядя на носки своих туфель, которые намокли и стали ярче там, где вода пропитала их насквозь.

– Заходи, Лера, – его голос резкий. Интонации уже не сулят мне ничего хорошего.

– Привет, Тимур, – говорю я.

– Я тебе не друг, – перебивает меня он. – Давай-ка без фамильярности.

Сглатываю комок в горле.

– Здравствуйте, Тимур Гордеевич.

– Что ты хотела? Давай сразу к делу.

– Я пришла просить за своего отца, – говорю я. – Я слышала ваш разговор перед тем, как его арестовали. Если ты… вы… сможете мне помочь, то я готова на все.

Тимур усмехается. Не предлагает мне сесть, просто смотрит со своего места.

– Прошло два месяца. Возможно, я ничего не смогу сделать. Слишком далеко продвинулось расследование.

Глава 2

– В том, что соглашаешься, не выяснив условий контракта. Такое чувство, что в деревне росла, а не в семье бизнесмена.

– Ты хочешь сделать меня своей любовницей, – выпаливаю я. – Что тут непонятного?

– Не смей ко мне обращаться на «ты», – взвивается Тимур.

Он ненавидит меня, я это знаю. Мой отказ от брака был глупой ошибкой. Но я тогда думала, что он станет лучше ухаживать. Начнет завоевывать. Хотела эмоций – ведь Тимур всегда был невозмутимым как скала. Хотела, чтобы вытащил все чувства наружу. Но он просто принял отказ и разорвал все контакты в один день.

Я сочла это знаком, что никогда не любил и не пыталась ничего исправить.

Неужели за это так злится?

– Простите, Тимур Гордеевич.

– Я не просто хочу сделать тебя своей любовницей. Ты будешь мне принадлежать. Сядь.

Я сажусь в удобное кресло. На стол ложится кожаная папка.

– Вот это я собираюсь с тобой делать. Так мне нужно. С тебя расписка на пять миллионов, если согласна. Аннулирую долг через год. При желании, можем продлить. Условия такие, ты делаешь все, что я требую. Выглядишь так, как я требую и живешь так, как я тебе позволяю. Никаких соплей и истерик. Одной будет достаточно, чтобы ты пошла вон из моей жизни и выплачивала мне сумму из расписки. Гарантий по делу твоего отца нет. Он реально виновен в том, что ему вменяют. Могу сказать лишь то, что если план по его освобождению не удастся, то мои адвокаты скостят срок до минимального, а дальше – возможно УДО. Но к прежней жизни вы с ним никогда не вернетесь. Это невозможно. Ты согласна?

В папке лежит планшет. Я нажимаю кнопку разблокировки и в полном шоке смотрю на открывшуюся галерею. Фотографии эротического содержания. Нет. Это порно. Жесткое порно в стиле бдсм. Наручники, цепи, синяки. Все виды секса. Листаю фото, пытаясь не выдать чувств.

– Я не уверена, что могу такое.

– Дверь там, – бросает мне Тимур.

Трудно не залипнуть на этих картинках. Смотрю на девушку на цепи, которую хозяин заставил поднять на себя глаза.

Между ног теплеет. Меня возбуждает весь этот ужас. Представляю себе, как Тимур делает это со мной.

– Испытательный срок возможен? – спрашиваю я. – Просто я никогда… Мне еще не… Вот это, например, больно?

– Почти все тут больно, – хмыкает Тимур. – Но испытательного срока нет. Или ты подписываешь документы сейчас, или иди вон. И не смей говорить, что никогда такого не делала. Я о тебе знаю больше, чем ты думаешь.

Не понимаю, о чем он, но спорить не решаюсь. Год? А какие у меня другие перспективы?

– Где я буду жить это время? У меня работа…

– У тебя нет работы с того момента, как мы подпишем документы.

Судя по тону, он не шутит. Я буду в полной его власти и в полной зависимости. Погружусь в то, о чем не имею никакого представления. Смогу ли вообще выдержать такое?

С другой стороны, мне не противно. Напротив, низ живота сводит тугой пружиной при мысли о том, что Тимур сделает это со мной. Страшно. Жутко. Но есть еще какое-то ощущение.

Другое.

Теряюсь и опускаю глаза, пытаясь сосредоточиться на вещах попроще.

– Погоди, но срок у тебя закончится, а я останусь совсем ни с чем. Без денег, без жилья. Что я буду делать?

– Каждый месяц я буду класть на твой счет небольшую сумму. Какая у тебя сейчас зарплата?

– Двадцать тысяч выходит со всеми надбавками.

– Тридцать, – хмыкает Тимур.

– То есть я буду должна пять миллионов, а ты мне только триста шестьдесят тысяч?

– Именно, – отвечает он. – Но это чистыми. Тебе ничего не придется тратить. И я не считаю, что ты стоишь большего. Мне придется тебя кормить, одевать, возить, где мне нужно. Лечить, если заболеешь. Мои расходы по делу твоего отца выйдут весьма солидными. И ты снова забылась и назвала меня неуважительно. Совсем себя не контролируешь.

– Извините, – шепчу я подавленно. – Я просто очень волнуюсь.

– Мне плевать, – резко бросает он. – Если ты даже в такой мелочи не можешь собраться, то что будет дальше?

– Я исправлюсь, Тимур Гордеевич. Только спасите папу! Умоляю. Мне больше никто не сможет помочь!

– Хорошо. Если я не выполню обещание, то есть не добьюсь освобождения или серьезного уменьшения срока, то уничтожу расписку и отпущу тебя раньше. Также выплачу неустойку в размере твоего гонорара. Согласна?

– Да.

Я опускаю глаза и медленно скольжу руками по подлокотникам.

– Ты четко понимаешь условия сделки?

– Да.

– Все виды секса, с игрушками и без, физические наказания, порка, лишение свободы. Я повторяю для того, чтобы ты ясно услышала – это не шутки. Я так хочу и так сделаю. Если не готова, не хочешь, или собираешься делать вид, что я тебя насилую – откажись. Твой отец понесет заслуженное наказание, но так правильно по закону. А ты наладишь свою жизнь. Я даже помогу тебе небольшой суммой, чтобы встала на ноги после обескровливания адвокатами.

Глава 3

Опуститься на колени сложно, но я знаю, зачем пришла. И мне ясно объяснили условия, на которых будет помощь. Чтобы собраться, вспоминаю зачем делаю это, и весь ужас того дня встает перед моими глазами.

Проваливаюсь в воспоминание.

В кабинете приглушенный свет. Темные оттенки преобладают.

Мой отец сидит за столом. Я знаю, насколько ему сейчас плохо. Суд проигран и остается только одно.

– Лер, я не понимаю, как так вышло, – говорит он растерянно. – Мы потеряли все. У тебя есть наличные на первое время?

Я киваю, но понимаю, что быстро окажусь на улице. Очень быстро. Денег нам с отцом хватит только на пару месяцев.

– Пап, справимся. Я на работу устроилась. Зарплата, плюс наличные, плюс продам золото…

– Лер, тут такое дело… Все, что получится выручить придется потратить на адвоката. Мне донесли, что есть еще один иск. В этот раз не материальный. Грозит срок за экономические преступления… Реальный срок!

– Пап! Ты же невиновен! – вскрикиваю я.

Он только качает головой.

В коридоре слышны шаги.

– Лера, иди к себе, – говорит отец.

Выхожу через другую дверь. Частенько у папы бывали посетители, которые не должны были сталкиваться друг с другом. Для этой цели войти и выйти из кабинета можно было двумя способами.

Но я не спешу уйти. Остаюсь, прикрываю дверь неплотно и прислушиваюсь. Сейчас мне важна любая информация.

– Ну что же, Виктор Романович, – этот голос я узнаю из тысячи.

Дрожь накрывает и хочется убежать. Тимур. Мой бывший жених.

– Тимур Гордеевич, – говорит мой отец, подтверждая то, от чего у меня по венам бежит чистый адреналин.

– Вот мы снова встретились при прискорбных обстоятельствах, – с легкой издевкой говорит Тимур. – Я предупреждал, что к этому придет, теперь вы пожинаете плоды.

– Тимур, давай переиграем, – умоляет мой отец. – Ты знаешь, куда надавить, чтобы иск отозвали?

– Этого не будет, – обрывает холодный голос.

– У меня дочь! Ты лишаешь всего не только меня.

– В свое время вы не думали о том, кого и чего лишаете. И не думали о том, что будут последствия.

– Послушай… Та история…

– Та история разрушила немало судеб, но теперь я получу удовлетворение. Впрочем, есть еще одно предложение. Отдайте мне Леру.

– Мою дочь? – судя по звуку отец вскочил с места. – Но она ясно дала понять, что не станет иметь с тобой дел.

– Удивительно, что вы мне «тыкаете», – произносит Тимур.

Слышу, как он меряет тяжелыми шагами комнату.

– Лера не выйдет за тебя замуж! – кричит отец. – Не после того, как ты разрушил нашу жизнь.

– Вашу с дочерью жизнь разрушили вы, – отвечает Тимур крайне спокойно.

Неужели он уверен, что отец виновен.

– И на брак своей дочери со мной повлияли, как могли. Но я больше не предлагаю руку и сердце. Не после того, что случилось между нами.

– А что тогда? – папа дышит хрипло.

Как бы мне сердце не схватило. Хочется войти, но я понимаю, что тогда не узнаю правды.

– Мне больше не нужно жениться на ней. Все, что я могу предложить – место в моей постели за вашу свободу. Будет, где жить, что есть, тряпки. Вас тоже пристрою на работу, возможно, найду жилье по средствам.

Эти слова бьют в самое сердце. Едва могу выдержать. Тимур говорит обо мне как о вещи. О вещи, которая не заслуживает уважения и не имеет права на собственное мнение.

Место в постели. Даже звучит ужасно, особенно от того, кто так меня тогда любил. Да, отец был против этого брака, влиял на мое поведение. Я дразнила Тимура и постоянно выводила на эмоции, но он был предан мне.

Я считала, что так будет всегда. Когда отказалась выходить замуж, думала, что побежит за мной, попытается завоевать. Но он только помрачнел и сказал, что сам хотел расстаться.

Странно, я тогда подумала, что говорит в отместку, но сейчас мне кажется, что он злится на меня за что-то еще, кроме того, что я творила.

– Ты предлагаешь моей дочери стать твоей содержанкой?

Слово больно бьет в сердце.

– Вы еще мягко выразились, – смеется Тимур. – Я предлагаю то, что вы и она заслужили. И это предложение щедрое. Рекомендую откликнуться немедленно. Потому что, стань Лера моей женой, я бы вас простил. Наказал бы намного мягче. Вы своей же глупостью привели ситуацию в полный тупик. И теперь я отношусь к ней иначе.

– Нет.

Глава 4

Сердце падает вниз. Тимур садится на свое место, а я подхожу к нему. Нерешительно, тереблю подол платья. Надеюсь, что все как-то отменится. Но я только что согласилась и не на такое. Прошлась по всем этим пунктам, роняя «да» даже там, где бежала бы с криком прочь.

Но не в моем положении выбирать.

Тимура я когда-то любила. Это не незнакомец.

И я возбуждена.

– Долго ждать не буду. Лера, если не хочешь, иди вон. Я даже отдам тебе расписку, пока я ничего не делал. Просто хочу знать, тянешь мои желания или нет. Считай, что у нас сутки испытательного срока, как ты и просила.

Он складывает листок и сует мне в сумочку.

Это слегка успокаивает. Если не выдержу, то хоть уйду без последствий.

Я опускаюсь на колени.

– Разденься. Меня не возбуждают мокрые кошки.

Торопливо стягиваю платье. Пока стою на коленях, мне кажется, что я не так уж и видна. Тем более, стол закрывает обзор Тимуру.

Платье кладу на ручку кресла, но он брезгливо скидывает его на пол. Затем опускает бретельку моего лифчика.

– Красиво, – в голосе возбуждение.

Я пытаюсь посмотреть ему в лицо, но он берет меня за волосы и заставляет опустить взгляд.

– Выше члена смотреть не за чем, поняла?

– Да…

Расстегиваю его ремень, затем ширинку. Не раздевала раньше мужчин.

Тем временем он спускает чашечки лифчика и обнажает мою грудь. Грубо тянет за сосок, побуждая к действию.

– Я раньше этого не делала, – признаюсь я.

Тимур вздыхает.

– Лжешь?

– Нет! Это правда! – возмущенно взвиваюсь.

Он почему-то мне нисколечко не верит.

– Ладно, можешь и дальше притворяться. Открой рот шире.

Тимур сам достает свой орган. Очень возбужденный. Смотрю на большую головку, перевитую венами плоть.

– Язычок высуни, – просит он меня, а затем неглубоко проникает между моих губ.

– Вот так, Лера Росина. Стоишь на коленях и лижешь мой член. Надо сделать памятное фото. Погоди-ка. Давай, поглубже и взгляд в камеру.

Я никак не могу выполнить это требование. Мне жутко стыдно. Я вдруг понимаю, на что подписалась. Пытаюсь отпрянуть, чтобы не унижаться так. Но Тимур обматывает мои волосы вокруг ладони, насаживает на орган до самых гланд.

– Смотри сюда, – голос хриплый.

Напротив пункта с фотосъемкой я сама поставила «да». Мне это показалось безобидным и безболезненным на фоне остального.

А сейчас я вдруг понимаю, удивляясь собственной глупости – что он будет делать с этими фото? Даже если только сам смотреть – уже ужасно. Мое унижение увековечено.

А вдруг покажет хоть кому-нибудь?

Поднимаю глаза, собираюсь возразить. Слышу звук фотоприложения.

Уже поздно.

– Хорошая девочка. Теперь чуть быстрее.

Я подчиняюсь ритму, который он задает своей рукой. Это очень сложно. Челюсти сводит. К тому же Тимур не жалеет меня, входит глубоко и резко. Чувствую тошноту.

– Расслабь горлышко, попробуй издать звук. Будет легче.

Выполняю его распоряжение. Становится слышно, что он со мной делает. Чуть отстраняюсь. Чувствую на лопатках довольно сильный удар. Линейка.

– Не отвлекайся. Хорошо получается, – в голосе Тимура дикое возбуждение.

Перевожу дух и снова начинаю делать ему минет. Расслабляю горло, пытаюсь пустить глубже.

– Держи темп, – шепчет он. – Вот так. Губы сожми, языком накрой нижние зубы… Да… Лера… Отлично… Да, сучка… Вот так…

Наводит на меня камеру. Снимает каждый момент того, что я делаю. Дергаюсь, но он крепко держит за волосы.

– Мне нравится так. Глубже. Вот так… Соси…

Тимур встает, держит меня и буквально трахает в рот. Чувствую, что его орган становится тверже. Возможно, это поможет ему быстрее кончить, потому что мне невыносимо. И рефлекс изводит, и челюсть жутко устала.

Вдруг член замирает и толчками вливает сперму в мое горло.

– Глотай, – приказывает Тимур. – До капли.

Подчиняюсь ему.

– Теперь облизни губы.

Исполняю и это.

– Тебе понравилось сосать? – спрашивает Тимур, направляя на меня камеру телефона.

Я молчу, только часто моргаю.

– Отвечай. Только полностью, Лера.

– Да, мне понравилось сосать, – севшим голосом лепечу я, дважды запинаясь.

Он выключает телефон, поправляет свою одежду.

– Для первого раза отлично, – замечает.

Поднимает меня с пола и впивается губами в обнаженную грудь. Тело реагирует очень сильно. Так сильно, что я едва не падаю. Я возбудилась, пока ублажала его. Порочность ситуации в сочетании со стыдом свели с ума. Мысли о том, что там на фото тоже будоражат. Поэтому ласка вызывает отклик. Еле получается не застонать.

Глава 5

Тимур проводит меня через приемную. Смотрю на его помощницу, как она окидывает меня презрительным взглядом. Не знаю, что тому причина. Или мой растрепанный вид, или догадывается, что я любовница.

– Звонила Алена Дмитриевна, – говорит она Тимуру. – Спрашивала о столике в ресторане.

– Точно, – застывает мой бывший. – Во сколько?

– В девять вечера.

– Спасибо, что напомнила. Да, все в силе. Закажи букет белых роз пороскошнее и скажи водителю заехать за ней. Я приеду сразу на место.

Меня будто бы окатывает холодной водой. Белые розы. Такие Тимур раньше дарил мне. Сердцем чую, что речь не о партнере. Наверное, эта Алена его девушка. Почему-то скручивает живот. Не может быть, чтобы у него была девушка и такие планы на меня одновременно.

Хотя, я для него никто. Просто игрушка. Шлюха, которой он будет пользоваться.

Молча иду всю дорогу до машины. Спрашивать не решаюсь, потому что приблизительно представляю, что услышу в ответ.

Имя знакомое. Алена, еще и Дмитриевна. Неужели Алька? Мы с ней сводные сестры. Давненько не общались, потому что после смерти мамы, она живет со своим отцом. И частенько жила у него даже, когда мама была жива. Это возводило между нами стену. Наши отцы не любили друг друга. Конкурировали.

Алька всегда думала, что мы с мамой более близки, тем более, что я была младшим ребенком. Но изредка она приезжала. Я сама познакомила ее с Тимуром. Мог ли он начать с ней встречаться? Я даже не знаю, но посмотрю ее соцсети. Там всегда есть все.

– Сядь сзади, – приказывает Тимур.

Молча сажусь, не задавая лишних вопросов. Но ощущаю противный контраст. Раньше он открывал мне дверь, заботливо усаживал на сидение. А сейчас...

Надо привыкать. Это будет продолжаться год. И у меня есть цель – помочь папе. Он мой единственный близкий человек. А я ничего не могу сделать ради него. Надо было прийти к Тимуру на следующий день после ареста. Это было бы правильнее.

– Ты тихая, – говорит мне бывший. – Боишься?

– Нет, – лгу я. – Нечего бояться. Это просто секс.

Тимур хохочет, будто бы я сказала отличную шутку.

– Мне нравится твой деловой подход.

Не отвечаю. После небольшой паузы Тимур продолжает:

– У меня своя жизнь, Лера. Поэтому тебя я поселю в загородном доме. Все равно тебе не надо оттуда никуда выходить. А я буду приезжать, когда требуется. Заранее буду писать, что ты должна сделать и как встретить. Это ясно?

– Да, господин, – вкладываю в последнее слово ровно столько сарказма, сколько могу позволить себе в данной ситуации.

– Неплохо звучит, – серьезно отвечает он. – Лера Росина называет меня господином и сидит притихшая на заднем сидении. Где же та сука, у которой был острый язычок и самомнение размером с небоскреб? И ведь я тебя даже еще не порол.

Мне хочется сжаться в комочек и заплакать. Да, я была такой, как он говорит. И я изгалялась над ним, пока мы были вместе. Подкалывала, нарочно бесила, устраивала сцены. Не из-за самомнения. Просто казалось, что так надо, что ему тоже это нравится. Насмотрелась примеров среди подруг.

– А если мне все же надо выйти из дома? – спрашиваю я. – Поехать куда-то. Или встретиться с подругами.

– Только с моего разрешения, – отрезает Тимур. – И под контролем. Не хочу лечить венерические заболевания после твоих прогулок.

– Да как ты смеешь? – взвиваюсь я.

– Тон, Лера. Не смей повышать на меня голос. К тому же ты снова забылась. За это я тебя накажу. И накажу так, как изначально не планировал. Ты – шлюха и за тобой надо следить. Вот и все. Пока мы вместе, ходишь только туда, куда я разрешу, с полным отслеживанием местоположения.

– С чего вы решили, что я – шлюха? – спрашиваю его тихонечко.

– Факты, Лера, факты. Девушка, которая изменяет своему парню и скачет по всем членам вокруг, кроме его – шлюха.

– Но я не…

– Заткнись! – рявкает он на меня с такой злостью, что не решаюсь оправдываться. Мне просто страшно от его тона и выражения лица.

Сжимаюсь на сидении и тихо плачу, закрыв ладонью рот. Не рискую потревожить его звуками. Но он смотрит на меня в зеркало заднего вида.

– Не надо лживых слез. Я предупреждал, что одна истерика и ты идешь за дверь навсегда. С долгом в пять лямов. Не могу поверить, что у тебя до такой степени нет мозгов, Лера. Ни обращение запомнить не можешь, ни правила. Жалею уже, что вообще пошел тебе навстречу. Если решишь свалить, то заплачу за минет, и что мы там еще успеем сделать, и до свидания. Или сам тебя выкину прочь.

Я от его слов только сильнее пугаюсь. Не могу поверить, что встречалась с ним. Он был душой компании, улыбался, берег меня, никогда не повышал голос. А тут в нем просто монстры беснуются. Почему так происходит? Что я ему такого сделала? Или мой отец?

Вспоминаю, что отец как-то нехорошо поступил с бизнесом Тимура. Да, это было. Но я? Это месть за отказ?

Зуб на зуб не попадает, однако нахожу в себе силы успокоиться. Дышу глубоко, пытаюсь уйти в себя. Подальше.

Глава 6

– Прости… простите, пожалуйста, – я пугаюсь и понимаю ситуацию с его стороны.

Он просил от меня развлечений. А вместо этого я реву как белуга, превращая и без того не самое классное лицо в красную отекшую непонятность.

– Пожалуйста, это просто был шок. Больше не повторится. Еще и песня… Я… не привыкла, что со мной так обращаются, но…

Дышу часто. Паника накрывает меня с головой. Не могу я сейчас все потерять.

Тимур вдруг поворачивается ко мне и нежно гладит по волосам.

– Лера, тише.

Он будто бы хочет что-то добавить, но резко замолкает. Протягивает упаковку салфеток, поглаживает мне руку.

Комок в горле сжимается еще сильнее. От его сочувствия я хочу разреветься в голос. Слишком много всего случилось. И даже то, что он везет меня в место, где можно будет нормально переночевать в хороших условиях, тоже вызывает благодарность и слезы.

Несколькими глубокими вдохами отвлекаю себя, успокаиваю. Мысленно называю предметы, которые я вижу в машине, чтобы переключить внимание, потому что сознание мечется. Меня такому фокусу научила психолог, когда недолго работала со мной после смерти мамы.

Найди три красных предмета. Назови.

Теперь три желтых. Нет в машине? Смотри в окно. Вывеска, светофор, футболка девушки на тротуаре.

Теперь синие. Синие глаза у Тимура. И его пиджак. Этот цвет всегда ему очень шел. Стоп, это путь в никуда. Он причина моей истерики. Нельзя думать о нем. Вот же – цветы на клумбе у магазина. Синие.

Мне чуть легче.

Вытираю лицо, крашу губы. Смотрю в зеркало заднего вида на себя. Вижу, как слезы скапливаются в уголках глаз снова. Нельзя.

Нигде я больше не найду такой поддержки и связей. Никто в целом мире мне не поможет. И да, Тимур серьезно вложится в адвокатов. Наверное, освобождение моего отца потребует от него жертв, уступок партнером, отказа от каких-то интересов. Кто еще захочет все это делать только, чтобы трахать меня? Никто.

– Я взяла себя в руки. Простите, больше такого не повторится.

Тимур с непроницаемым лицом переключает рычаг в положение «D». Едем вперед. Я снова молчу. Он тоже ничего не говорит.

Въезжаем на территорию коттеджного поселка. Некоторые дома еще не проданы. Часть стоит без заборов. Дом Тимура чуть ли не единственный жилой.

Машина паркуется во дворе.

В этот раз Тимур открывает мне дверь и подает руку.

– Добро пожаловать, Лера, – мягче чем до этого и без издевки говорит он.

Мне кажется, что в его взгляде что-то изменилось после моих слез и той остановки. Почему-то я думаю, что он тоже держится за наш нездоровый союз.

– Спасибо, – отвечаю я.

Не обращаюсь к нему никак. По сути, он лишил меня права произносить свое имя. Просто Тимур – нельзя. С отчеством тоже. Теперь только это дурацкое слово – господин, которое произнести крайне сложно.

Похоже, придется научиться.

Мне не нравится, но что тут поделаешь. Качать права не получится.

Тимур открывает несколько замков. Мы проходим холл. Он цепляет меня за локоть и почти тащит за собой.

– Вот твоя комната, – говорит он.

Думаю, что это для прислуги или экономки. Слабовато для гостевой и скромно по сравнению с обстановкой остальных помещений, но Тимур не видел, как я жила с момента ареста папы. Жилье было самое дешевое, обои отставали от стен, а фартук кухни я чистила ножом, чтобы разглядеть цвет старенькой плитки.

Старая Лера перекосилась бы от размера спальни и обстановки. Новая рада, что тут нет тараканов и пол не таращится на меня плешивым ковром.

– Можно я… Даже если я не соглашусь, можно мне остаться тут на пару дней, пока я не найду, где пожить?

Тимур смотрит на меня, а потом на мой чемодан.

– Даже так. А я-то не понял, почему с вещами. Совсем некуда идти? Настолько все плохо? Какого черта ты дотянула до такого, Лера?

– Я пыталась помочь отцу… – раскисаю я. – Думала, что вот-вот все получится.

– Он виновен, наивная ты простота, – качает головой Тимур, а в голосе проскальзывает тепло. – Ему никто кроме меня не может помочь. Тебе стоило позаботиться о себе, а не о нем! Он же о тебе не побеспокоился. Не оставил дочери никакого резерва, никакого жилья. Все оформил на свое имя. Твой папа мог тебя обезопасить, но слишком переживал за свою задницу, чтобы дать тебе гарантии.

Ничего на это не отвечаю. Только отворачиваюсь к окну.

Тимур подходит и кладет руку мне на плечо.

– Разбирай и занимай шкаф. У меня не ночлежка, но ты, даже если не справишься, если не потянешь, то можешь остаться на месяц. Считай, по старой дружбе. Я сюда редко приезжаю.

С этими словами он выходит прочь, оставляя меня одну.

Глава 7

– Отлично. Я вижу, ты устроилась.

Тимур проходит в комнату как ни в чем не бывало. Даже не постучался.

– Да, вещи разложила, – тихо отвечаю я, не представляя, что от него ждать.

– Вижу.

Холодно окидывает меня взглядом.

– К тест-драйву готова? Пока наш договор не вступил в силу, ты помнишь, что можешь его разорвать без последствий.

– Да, – отвечаю ему без всякой радости.

– Что за лицо, Лера? – интересуется он, подходя ближе. – Я чего-то не догоняю? Ты будешь показывать мне свое настроение? Мы же договорились.

– Не буду, – отскакиваю я в сторону.

– Тогда что происходит? – темные глаза Тимура сверлят меня, будто бы желая поймать душу на крючок и вытащить наружу.

– Ничего! Все в порядке! – задыхаюсь я.

– Пытаешься быть сильнее, чем на самом деле? – интересуется он. – Это путь в никуда.

– Почему? – спрашиваю я, хватаясь за разговор, как за спасательный круг.

Пока мы говорим, он ничего не будет делать – так кажется мне в тот момент. Глупо. Совсем скоро я получу опровержение.

– Потому что мне это не нужно. Я купил тебя не за тем, чтобы наблюдать муки партизанки. Веселая, озорная шлюшка – вот чего я хочу.

– За этим не ко мне, – не выдерживаю оскорбления и фыркаю.

Тимур хватает меня за предплечье и тащит в спальню.

– За этим к тебе, Лера! – говорит он и швыряет на кровать. – Сейчас покажу и ты все поймешь, потому что до баб по-другому не доходит.

Я не успеваю вскочить или закрыться, как мужское тело уже на мне. Тимур переходит границы моего личного пространства мгновенно. Сильные пальцы одной руки до боли сжимают запястья, другая рука сдвигает трусики в сторону, а затем сдирает платье с плеч.

Его губы на моей груди, он лежит на мне, касаясь меня там. Выхода нет, мне никак не освободиться и не дернуться в сторону.

– Пожалуйста, – умоляю я. – Прошу…

– Вот и мольбы, – холодно говорит он, хотя я чувствую его страсть. Дошел ведь до точки кипения.

– Не надо так, – шепчу я, понимая, что теку под ним.

Ситуация ломает меня, отшвыривает гордость в темный угол. Я чувствую, как кровь отливает от щек. Жутко, неужели я сейчас лишусь невинности? Не готова, хоть тело и реагирует на близость, всплывают наши общие воспоминания. Только это ужасно грубо.

– Лера, – останавливает меня Тимур. – Запомни этот момент. Слабость от женщины я приму. На мольбы и плач могу откликнуться. Не пытайся играть со мной в сильную и гордую – сломаю как соломинку. Здесь нет места гордости. Ты принадлежишь мне или уходишь.

Всхлипываю и замираю. Закрываю глаза в ожидании его следующего шага.

– Ты поняла? – спрашивает он.

Молчу, потому что еще не поняла – отвечать сразу, как спросил.

Рука неумолимо скользит по моему бедру. В такой момент это едва ли выносимо. До меня доходит, что Тимур тоже знает, что чувствую. Он может быть со мной разным. Может вытаскивать из скорлупы и доводить до безумия, а может пугать, как сейчас и превращать прикосновения в наказание.

Надо принять его правила. К сожалению, я не знаю, как все исправить и остановить.

– Прошу! Не надо!

– Я спросил, ты поняла меня? – с нажимом интересуется он.

Дает мне шанс подчиниться. Заодно открывает себе лазейку для отступления.

– Да, я поняла! – вскрикиваю, хоть эти слова жутко сложно произнести. Они как знак покорности, знак отсутствия сопротивления.

– Вот уже лучше, – говорит он, отпуская меня. – Все будет не так. Но будет. И ты послушаешься меня. Станешь шелковой и покорной, если не хочешь разрушить наш договор. На тебе будет то, что я скажу, примешь ту позу, которую скажу. Секс будет таким, как я скажу. Понятно?

– Да, понятно! – почти кричу я.

Сейчас бы заплакать, потому что трясет.

– Раз уж тебе все равно негде жить, то я меняю решение. Сегодня успокойся и соберись. Тем более, что у меня встреча. Завтра будь готова, – выдает он приговор. – За ночь прими то, на что согласилась. И запомни – я ненавижу, когда баба пытается вынести мне мозги. Ты этого делать не будешь. Шампанское в ведерке, сладкое бельишко, глазки, ловящие каждый мой жест. Вот это мне нужно. Но, если хочешь знать, как я реагирую на слезы и боль, то ответ тут.

Он берет мою руку и прикладывает к своему паху. Возбуждение дикое.

– Просто ломать морально мне приятнее, чем физически. Только поэтому ты до сих пор не насажена на мой член по самые яйца. Ясно?

– Ясно, – тяжело дышу я. – Я все поняла.

Так унизительно соглашаться, касаться его, трогать его, но выбор не предполагает для меня хорошего варианта.

– Уже лучше, Лерочка, – он гладит меня по щеке. – И я не уйду просто так. Сегодня я все равно получу удовольствие от нашего общения. В благодарность за жилье. Так ведь?

Глава 8

Надеваю белье, которое он вытащил. Подкрашиваю лицо, чтобы убрать бледность. Иду медленно. По крайней мере, обещанные «все виды секса» не состоятся прямо сейчас.

Не могу поверить, что раньше мы с ним были близки. Любовь сменилась ненавистью и это отчасти моя вина.

А еще я понимаю, что бывший прав. Я загнала себя в угол. Не надо было тратить все до последней копейки. Но я верила, что адвокат вытащит папу, а тот что-то придумает. Не вышло. Последнее слушание убило всякую надежду.

Пытаюсь улыбнуться непослушными уголками губ. Не показывать настроение. В конце концов, больше никто в целом мире не придет мне на помощь. А условия бывшего просты и понятны.

К тому же он предложил мне уйти. Обещал поддержать на первое время. За это я его уважаю. Выбор у меня был. Если я сделала его, то придется следовать собственному слову.

Это мое решение. Тимур и в правду не похищал меня и не заставлял.

Он сидит в гостиной, перед ним ноутбук.

– Хорошо. Иди сюда, – сбрасывает с дивана подушку на пол и указывает на него.

Я представляю, как должна вести себя соблазнительница. Тут стоило бы качнуть бедрами, игриво спросить, что желает мой повелитель, но у меня не получается. Дело даже не в гордости. Мне кажется, что подобная попытка вызовет у Тимура смех или издевки. Буду выглядеть глупо. Обзовет шлюхой или неумехой. Даже не знаю, что хуже.

Поэтому молча сажусь, поправляю волосы.

– Надень, – он бросает мне ошейник. – Мой фетиш. А для тебя – важный элемент. Будешь помнить, что принадлежишь мне.

Теряю дар речи. Ожидала, но все происходит слишком быстро.

Вспоминаю, как он коснулся меня там. Как сдвинул трусики в сторону. Как трахал в рот. А теперь надо надеть ошейник.

Несмело трогаю кожаную полосу. Изнутри мягкий, но кожа плотная, похоже внутри что-то есть, какие-то усиливающие элементы.

В голове роятся вопросы: «Это обязательно?», «А зачем?», «Может быть, потом?»

Не высказываю их вслух. Слишком хорошо понимаю, что мне предельно ясно все объяснили. Тимур был честен в своих желаниях, открыл их. Удивляться тут нечему и строить из себя жертву тоже сложно.

Осторожно беру вещь и оборачиваю вокруг шеи.

– Умница, – мужская рука унизительно треплет меня по щеке.

От волнения с трудом продеваю кожаный язычок. Пальцы никак не могут справиться с застежкой.

Тимур отбрасывает мою руку.

– Застынь, – приказывает мне.

Замираю. Пальцы гладят мне щеку, проходят по шее до незастёгнутой кожаной полосы. Снова движение вверх. Губ касается подушечка, ползет по ним, толкается внутрь. Впускаю и провожаю движение пальца языком.

Глаза приходится прикрыть, потому что чувство очень сильное. Даже дыхание перехватывает. Напрягаются соски, мокреет внизу.

– Сожми губками, – новый приказ.

Сосу его палец, как ласкала бы орган.

– Открой глаза и взгляд на меня, – хрипло говорит Тимур.

Медленно распахиваю ресницы. Мы смотрим друг на друга, и я вижу, что он очень сильно возбужден.

– Хорошо. Теперь застегну ошейник.

Он делает это резко и быстро, будто бы я буду сопротивляться. Боюсь нарушить приказ и оторвать взгляд. Поэтому мои эмоции как на ладони. Румянец приливает к щекам.

Стыд, желание, унижение, жажда.

Думаю, что Тимур читает меня. Я совершенно не умею закрываться.

– Мне нравится. Будешь ходить в нем, пока не решу снять сам, – тихо говорит он и вешает замочек.

Я хватаюсь руками и проверяю. Действительно не снять. Не могу вымолвить и слова.

– Не переживай так. Наш договор в силе. Если захочешь уйти, то отпущу. Никто тебя здесь силой не держит.

– Да, я помню. Тест-драйв, как у машин.

– Верно. Не понравится – уйдешь без последствий. Даже помогу, обещаю. Сможешь выдержать – останешься уже на моих условиях.

Я помню про расписку. Тон Тимура меня успокаивает. Он сейчас не выглядит жестоким. Напротив, внимательно следит за моей реакцией, дает возможность изменить решение в любой момент.

– Там камера, – предупреждает он. – Снимем видео на память.

К ошейнику крепится цепочка, которая наматывается на мужскую ладонь.

Я облизываю губы, несколько раз часто вздыхаю.

– Раздевай меня, – велит Тимур. – Такое чувство, что ты не понимаешь, что именно делать, но мы уже репетировали в кабинете. Помнишь?

Поднимаюсь на колени и расстегиваю его брюки. Получается неловко и нелепо. К тому же мне всерьез не по себе.

Несмело бросаю взгляд из-под ресниц. Почти уверена, что увижу недовольство, но Тимур смотрит на меня настолько горячо, что почву выбивает.

Так странно, его страсть придает мне сил. Я чувствую себя не просто игрушкой, а желанной женщиной. Той, которая рождает огонь каждым касанием, пусть даже и несмелым.

Глава 9

Голос стал ниже и тише. Звучит приглушенно. Член стоит как каменный. Скольжу по нему губами, но Тимуру мало. Заставляет насадиться глубже до самого горла. Несколько движений резкие и жесткие. Выбора нет, потому что он слишком возбужден, чтобы остановиться. Следует стон. Выдох. Еще стон.

Это я на него так действую? Не может быть. Я же не умею.

Горло перехватывает спазмом, чтобы выгадать передышку, провожу по стволу языком снизу вверх и бросаю взгляд на Тимура. Пытаюсь понять его реакцию.

– Черт, это невыносимо, – шепчет он.

Рука ложится на мою грудь, стягивает белье и жестко терзает сосок.

Внизу все ноет до крайности. Я непроизвольно глажу его бедра, впиваюсь пальцами в кожу, только потом осознавая, что именно делаю. Ускоряю темп, скольжу другой рукой по животу, не решаясь коснуться пальцами члена.

Мне нужно вздохнуть и сглотнуть слюну, но Тимур не позволяет. Сначала пугаюсь, а потом понимаю, что он на грани. Перехватываю дыхание, а потом сама иду глубже, вызывая тихий вскрик.

– Лера… Лерочка… Да… Шикарная… Еще… Давай еще немножко…

Ускоряюсь, повинуясь движению его руки. Ошейник сильно натягивается. Дрожь бежит по всему телу. Очень устали челюсти, но я хочу, чтобы Тимур кончил скорее. И к тому же, если не дам удовлетворение так, то он просто трахнет меня. Слишком возбужден…

– Ммм… – мой стон удивляет меня саму.

Это не жалобный всхлип. Я наслаждаюсь тем, как действую на этого мужчину. И мое положение у его ног тоже возбуждает.

– Сейчас кончу, – выдыхает он. – Давай… ммм… вот же сладкая сучка…

Член пульсирует во рту, выплескивая солоноватую жидкость.

– Проглоти, – шепчет Тимур. – И вылижи меня.

Глотаю. Ощущения мне не нравятся, но возражать не смею, а затем старательно лижу языком его член.

– Вот и молодец, – Тимур притягивает меня на свое бедро. – Сиди тихо.

Так унизительно быть у его ног, сидеть, прижимаясь как зверюшка, но он гладит меня по волосам очень нежно, так что я перестаю об этом думать. Сосредотачиваюсь на ласке.

Все продолжается недолго. Взгляд на часы, затем короткий процесс одевания.

– За мной, – приказывает Тимур.

Я слушаюсь.

Он ведет меня за цепочку ошейника к большому зеркалу, где я вижу себя в полный рост.

– Смотри на себя, – говорит он.

Тушь размазана, помада, которую я по глупости нанесла – тоже. Хвост сбился и волосы в беспорядке. Одна грудь открыта. Пытаюсь поправить кружево.

– Руки! – окрикивает меня Тимур. – Убрала за спину!

Повинуюсь немедленно и ловлю в его взгляде торжество. Нет, он не радуется моему виду. Этот взгляд вызван моей покорностью. Да, я почему-то слушаюсь. Становится стыдно за себя.

Дело не в том, что я стараюсь ради своих интересов. Все хуже. Он приказал, а я сделала не задумываясь.

– Такой будешь рядом со мной, – тихо говорит Тимур. – Ты будешь моей вещью. Покорной и незаметной. Я буду использовать тебя так, как мне нравится, не интересуясь твоим мнением. Смотри – вот что стало с макияжем. Хочешь поправить белье, но не имеешь права без разрешения. Ты теперь ни на что права не имеешь. Точно готова к такому ради своего отца-преступника? Думай до завтра. Чтобы лучше думалось, будешь в ошейнике.

– А если надо будет куда-то выйти?

Мой голос сел, звучит так тихо и глухо, что я даже заговариваюсь.

– Тебе никуда не надо выходить, – отвечает Тимур. – Я запрещаю. Оставлю тебе ключ в этом шкафчике. Ты можешь подумать, что как только выйду за дверь, ошейник можно будет снять, но нет. Снимешь лишь в случае, если разрываешь наш договор. На шкафчике датчик – узнаю, если откроешь. На входной двери тоже. Ты не заперта и ключи в этом же шкафу, но, если выйдешь – я буду в курсе и больше сюда не приеду. Поживешь, сколько нужно, затем водитель отвезет тебя туда, куда скажешь. Ясно?

– Да.

Он становится сзади, стягивает лифчик вниз полностью и ласкает мою грудь. Сдвигаю ножки, потому что напряжение невыносимое. Часто дышу, судорожно хватаю воздух.

– Течешь от такого обращения, – хмыкает Тимур. – Понимаю, однако придется подождать до завтра. Сегодня у меня свидание. Ты займешь очередь, Лера.

Я возмущенно смотрю на него через зеркальную гладь. И тут же вспоминаю, что так сама говорила, когда он звал меня в ресторан.

«Займи очередь, Тимур».

Это была шутка! Я ни с кем не встречалась, пока мы были вместе! Просто повышала свою ценность в его глазах. Он же понимал, что шутка?

– Вечером придет домработница и принесет еду, – отпускает меня, оставляя распаленной до изнеможения.

– Но я же в таком виде! – возмущаюсь я.

– Поверь, ей все равно. Здесь были разные девочки. Она привыкла. А ты должна принимать то, на что согласилась. Можешь не выходить, пока она здесь, если стыдно.

Хочу возмутиться, но слова не идут с языка.

Глава 10

Когда приходит домработница, то я тихо сижу в своей комнате. Закуталась в халат по самые уши и затаилась мышью.

– Лера Викторовна? – раздается под моей дверью.

Вот же блин.

Сильнее кутаюсь в халат, чтобы закрыть шею. Открываю дверь.

Женщина средних лет довольно симпатичной внешности.

– Я Альбина Андреевна, – представляется она. – Тимур Гордеевич сказал, что вы некоторое время будете жить в этом доме. Идемте, покажу вам кухню.

Только этого не хватало.

– Минуточку, я переоденусь, – голос сел от волнения.

– Не утруждайтесь, милочка, – роняет домработница. – Перед Тимуром Гордеевичем будете наряды демонстрировать. Мне всего-то надо показать вам, где что лежит. Давайте сэкономим время – меня ждет семья.

В ее голосе откровенный холод. Взгляд презрительный. Я для нее одна из тех, кого сюда привозил Тимур. Проститутка.

На слове «семья» акцент, подчеркивающий разницу между нами. У нее семья, а я падшая женщина, которая сама по себе. Ну что же.

– Идемте, – говорю я, желая покончить с этим быстрее.

Альбина провожает меня в столовую, показывает, где лежит посуда и приборы.

– Здесь салфетки, если потребуется. Хозяин дома любит красивую сервировку, если не умеете – покажу как нужно расставлять посуду.

– Умею, – отрезаю я, не выдерживая ее тона.

– Так, в холодильнике всегда есть продукты, но, полагаю, готовить вы не будете, поэтому вот контейнеры.

Киваю, не пытаясь убедить домработницу, что знаю, с какой стороны подходить к плите. Мама любила готовить и нас с сестрой учила. Алька убегала с кухни, считая, что прислуга справится лучше, а я вот обожала моменты, когда мы с мамой экспериментировали с кухней народов мира или пекли.

В итоге это стало моим хобби. Обожаю готовить. Так я вспоминаю о маме, так я забочусь о папе. Для меня это важно.

– А мука есть? – спрашиваю я.

Почему-то жутко хочется печенья.

Альбина смотрит на меня так, будто бы я про запрещенные препараты спросила.

– Зачем она вам? – хмыкает она, но хоть не добавляет ничего больше.

– Просто покажите, где лежит, если не сложно, – спокойно говорю я.

Женщина фыркает, но открывает шкафчики по очереди, рассказывая, что и где можно найти. В принципе все понятно и доступно.

– Если вам нужны какие-то продукты, то можете писать на этот номер. Вам разрешено.

Разрешено. Это слово ранит мой слух. Мне могут запретить или разрешить все, что угодно. Убеждаюсь, что продукты для печенья есть. Мысль о нем почему-то придает сил. Теперь у меня есть планы на вечер, кроме слез и тяжелых мыслей.

Альбина смотрит неодобрительно.

– Надеюсь, ничего не испортишь, – вдруг переходит она на «ты». – Техника дорогая и новая. Здесь почти не готовили.

– Я умею пользоваться, – отвечаю глухо.

Мне неловко из-за халата, хоть я в него качественно замоталась. Все равно чувствую себя беззащитной. Еще и эти Альбинины взгляды, переход на «ты». Неприятно, но я не знаю, что сказать. Указать на эту невежливость не решаюсь.

– Умеешь, значит умеешь, – пожимает плечами домработница. – Если хозяин разрешает, то что хочешь делай.

– Спасибо, что все показали, – вежливо говорю я, подчеркивая, что не перестаю проявлять уважение.

Альбина снова проходится глазами по моему наряду.

– Что-то не так? – интересуюсь я, но гордо поднять голову не могу – боюсь, что будет заметно ошейник.

– Дело не мое, – отвечает она, всем видом показывая, как ей надоели продажные девки в доме, которых приходится кормить. – Еще вопросы будут?

– Нет, благодарю.

Я разворачиваюсь и ухожу к себе, не дожидаясь, когда она выйдет.

Хлопок двери для меня как сигнал к действию. Спускаюсь и приступаю к приготовлению печенья. Ставлю духовку на таймер и устраиваюсь в гостиной на диване с телефоном.

Неприятно, но я должна знать, что там за Алена Дмитриевна. Тимур не выставляет свою жизнь напоказ, так что от его странички толку мало. Личных фотографий не дождешься.

Захожу в социальные сети сестры.

Аля никогда не могла удержаться. Если она с Тимуром, я это узнаю прямо сейчас. Думаю, что ее лента кишит подробностями, а из ресторана идет прямая трансляция, минимум.

Глубоко вздыхаю. Знаю наверняка, что мне не понравится то, что я увижу.