Невиновная для бандита

Глава 1

Осматриваюсь по сторонам, тут всё так же, как и несколько лет назад.

Здание автовокзала, бабульки с зеленью, носками и корзинками сидят у входа на своих табуретках, голосят во всё горло о своих замечательных товарах.

Улыбаюсь, глядя на это, если бы не весть, которую мне принесли вчера, я бы, наверное, никогда сюда не возвращалась. Но мое пребывание в другом городе пришлось прервать, потому что брат вздумал продавать дом деда, а соответственно, и участок.

Я прописана там, и другой недвижимости у нас нет. И если он всё же решится это сделать, то я останусь без места жительства.

С братом мы в плохих отношениях. Точнее, наверное, можно сказать, что мало чего у нас осталось с тех времен, когда под зорким глазом дедушки мы играли вместе.

Он пошел совсем другим путем, а я мечтала жить в мегаполисе. Антон решил остаться здесь, а потом и вовсе связался с одной из банд нашего района.

Как говорил мне дед, когда еще был жив, что он совсем пропащий стал. По сути, всё общение с братом складывалось из редких звонков, чтобы знать, что оба живы. Но теплые чувства друг к другу мы давным-давно растеряли.

Отвлекаюсь на пейзаж за окном автобуса, на дворе лето, любимая пора, которая благодаря солнцу всегда вызывает улыбку. Небо чистое, красивое, голубое, птички щебечут, пока мы пытаемся въехать в город.

Ностальгия берет. Но и не сказать, что я хочу остаться здесь.

Я надеюсь, что вызов брата в родные пенаты будет настолько оперативным, как и его звонок. Мне всего лишь нужно уговорить его не продавать землю, и я вернусь туда, где мне лучше, чем хорошо. Ведь там уже устаканившаяся целая жизнь, университет, где учусь на учителя, и к которому питаю особую страсть.

И, конечно, Денис.

Денис — мой парень, мы встречаемся уже на протяжении полугода, отличник, историк. Крайне интересный молодой человек, который, как мне кажется, знает всё. Для меня, считай, провинциалки, это что-то невероятное.

Он старше на три года, но обходительный и заботливый, что душа чувствует себя спокойно рядом с ним.

Замечаю, как автобус, наконец, пересекает границу и въезжает в город, а уже через десять минут останавливается. Я потихоньку выбираюсь из него вместе с теми, кому со мной по пути.

Водитель старого желтого транспорта тут же отъезжает в сторону парковки, а я смотрю на неширокую тропинку, которая всегда называлась коротким путем. Перевожу взгляд в сторону, где более широкая полоса, по которой ездят машины.

Однако брата своего не наблюдаю.

Хмурюсь и тут же достаю свой телефон.

— Алло, Антон, — как только прерываются гудки, тараторю: — Я приехала, ты где?!

— Черт! — слышу, как он матерится: — Алис, не вырваться, иди по тропинке через лес… — понижает он голос: — Я там парней отправлю, тебя встретят.

Это мне совершенно не нравится.

— Антон…

— Ты слышала?! — гаркает в трубку: — По тропинке. Не бойся, тебя довезут сразу к дому.

Нервный какой-то… Хотя, по сути, сам вызвал сюда. Пожав плечами, киваю уже в отбитый звонок и всё-таки соглашаюсь на его план. Хватаю за ручку небольшую сумку и, глубоко вздохнув, двигаюсь в сторону тропинки.

Раньше было не страшно там ходить, даже через лесополосу, к тому же постоянно то соседей, то знакомых встретишь. Сейчас такой уверенности нет, потому как уже несколько лет я здесь не появлялась. Ровно с того момента, как умер дедушка.

Кроме него у нас с Антоном никого и не было, поэтому эту утрату я переживала очень глубоко. Он был замечательным и справедливым человеком. Наказывал тогда, когда шалили, награждал тогда, когда заслуживали. Всегда учил нас разделять добро и зло, что даже зла во имя добра не бывает.

Родителей мы с Антоном не знали. Скорее всего, он до сих пор их помнит, о чем и рассказывал раньше, а я… В моей памяти не отложилось никаких деталей. Они исчезли ровно в тот момент, когда я появилась на свет, Антону тогда уже было десять. Поэтому все воспитание взял на себя Аркадий Павлович Авдеев, отец моего отца.

Антон не был близок к деду так, как я, он уже был более осознанным и в какой-то степени, наверное, винит меня в том, что его жизнь в одночасье изменилась.

Двигаюсь ближе к лесу, и невольно закрадываются сомнения. Останавливаюсь, чтобы написать Денису смс-сообщение, и набираю слова с улыбкой на лице.

Передохнув от тяжести сумки, убираю телефон и снова двигаюсь дальше.

Замечаю где-то вдалеке у воды какое-то отстроенное здание, похожее на жилой дом, квартир так на шесть. Удивляюсь, такое место выбрали, отдаленное. Неудобно же добираться, тем более у воды, там явно болотистая местность.

Возвращаю взгляд вперед и наблюдаю, как несколько мужчин идут мне навстречу, сумку невольно выставляю вперед, а страх пульсирует громким биением сердца.

Мужчины выглядят странно, в явно военных штанах и ботинках. Их человек пять, и это наводит на мрачные мысли.

В те времена, когда я еще здесь жила, город делился на своего рода несколько группировок, каждая из которых отвечала за что-то свое. Однако, так как я не лезла, да и дед оберегал, я понятия не имею, что они между собой делили.

Конечно, то время прошло, цивилизация медленными шагами идет вперед. Правда, эти мысли так и не помогают разогнать холодный страх, что ползет по позвоночнику, в то время как опасные незнакомцы приближаются.

— Черт! — восклицает один из них и со зловещей усмешкой прожигает меня взглядом: — Ты ж Антохина, наверно?

Судорожно киваю болванчиком, они совершенно не вызывают доверия. Но ведь Антон не смог бы сделать ничего такого, что мне навредит, верно…

— Прости, напугали! — подает он руку: — Поехали, брат ведь тебя предупреждал?

Дорогие мои❤️

Буду рада видеть вас на страницах новой истории и очень признательна за вашу поддержку!

❤️❤️❤️

Глава 2

Они переглядываются друг с другом, и один из них с усилием вырывает мою сумку.

— Я дойду, — отчаянно пытаюсь не мямлить: — Я дорогу вспомнила…

Мой осипший голос выдаёт меня с потрохами. Но еще больше я боюсь того, что они могут со мной сделать.

— Не бойся, красавица, — все тот же, кто говорил, отвечает: — Ренат нас учил всем помогать.

Хмурюсь на его слова, а тем временем оставшиеся ржут как кони.

Не представляя, как избавиться от них, семеню за ними. Мозг судорожно пытается сообразить, что это за люди и в какую передрягу я попала. Еще и дня не прошло в родных пенатах, а я уже до одури хочу вернуться домой.

Мы стремительно шагаем через лес, а минут через десять перед нами вырастает машина.

Явно иномарка. Дорогая, красивая и агрессивная.

Один из них открывает заднюю дверь, практически заталкивая меня внутрь. Я даже пискнуть не успеваю, валюсь чуть ли не лицом на сидение, и только потом замечаю напротив сидящего мужчину.

Глаза от ужаса раскрываются, и я невольно хватаюсь за сердце.

Машина тем временем начинает свой ход, а я сглатываю, потому что человек напротив совсем не выглядит как добродетель.

— Зд…здравствуйте, — лепечу шепотом, и только после этого пытаюсь оглядеться в поисках моего чемоданчика.

Мужчина напротив молчит, лишь опасно склоняет голову на бок. Глаза темные и холодные, а сам выглядит так, будто готов потрошить что угодно и кого угодно.

Модная стрижка с бритыми висками, квадратная челюсть, низко сидящие брови, борода и прищуренный взгляд. В высоту он явно метра два, как уместился в машине, в которой фактически до крыши достает, ума не приложу. Пугает и черная паутина чернил, что виднеется на его шее из-под ворота черной рубашки.

Рядом с ним я выгляжу как муха, которая явно не туда залетела.

Он все еще молчит, а я пытаюсь прикрыть платьем ноги, потому что вижу, как ползет его взгляд ниже. Ерзаю на сидении, определенно чувствуя, что что-то не так. Телефон остался в кармане чемодана, а я даже и позвонить Антону не смогу, чтобы попросить его о помощи.

— П…простите, — пытаюсь собраться с духом: — Антон говорил, что меня встретят его друзья…

Смотрю на мужчину с надеждой, но вижу, как приподнимается уголок его губ.

— Верно, — грубым басом отвечает вдруг.

И тут становится еще страшнее.

Машина резко тормозит, а я пытаюсь осмотреться по сторонам, но вижу лишь забор. Но это явно не забор нашего с Антоном унаследованного дома.

— Я на Соловьева живу, — шепотом озвучиваю и перевожу взгляд на мужчину.

А он в ответ даже не смотрит, и как по волшебству в этот момент открывается дверь. Он тут же выходит с уверенной грацией, двигаясь вперед. Я же выглядываю из машины, пытаясь разобраться в чем дело. Но рука того, кто открыл дверь, буквально дергает меня на асфальт, так что я сдираю колени и громко вскрикиваю.

— В камеру посадите.

Раздается громом бас все того же жуткого мужчины.

— Подождите! — меня хватают, больно заламывая руки: — Пожалуйста! Это недоразумение! — слезы вовсю уже стекают из глаз, и я пытаюсь достучаться до уходящего монстра: — Подождите! Мне на Соловьева! Я ничего не сделала! — рыдаю в голос, пока меня волоком тащат по асфальту, сдирая кожу до ссадин.

Пытаюсь осмотреться, но вижу лишь стены то ли дома, то ли подвала. Меня практически кубарем сталкивают по лестнице и толкают в какое-то помещение.

Истерика в это время выходит на новый уровень, и я безбожно плачу с одним вопросом на устах: за что и почему...

Кожа болит, а страх заставляет сжиматься до меньших размеров. Можно было бы как Алисе в стране чудес, я бы тогда точно смогла бы выбраться.

Вот глупая, только увидев их, надо было бежать, прятаться в кустах. Что угодно делать, но только не останавливаться. А теперь… я даже не понимаю, где я, за что все это происходит со мной, и кто эти люди.

Боже, Антон, пожалуйста, найди меня.

Остается лишь надежда на брата, что он кинется меня искать. Не увидит на обусловленной точке и поднимет на уши всю округу.

Может быть тогда эти люди, наконец, поймут, что совершили ошибку. Ту ошибку, которая мне стоила тысячи нервных клеток.

Визуализация

Главная героиня - Авдеева Алиса

Визуализация 2

Главный герой - Кайсаров Ренат

Глава 3

Сквозь пелену в глазах пытаюсь рассмотреть, где я.

Бетонные обшарпанные стены с засечками то тут, то там. В углу стоит металлический унитаз, не прикрытый даже подобием ширмы.

У стены под небольшим окном подобие кровати. Эта металлическая конструкция с пружинами посередине вряд ли может таковой называться. Раковина сантиметров пятнадцать всунута тоже в угол.

Осматриваю это убранство и невольно начинаю дрожать от рыданий.

Господи, где я оказалась.

Это как тюрьма, пусть я и не была в подобных местах, но, судя по тому, что видела в телевизоре, это очень похоже. Возвращаюсь к металлической двери, тарабаня по ней.

— Эй! Выпустите меня! — благодаря рыданиям выглядит жалко, но я не могу просто смириться: — Откройте! Откройте эту чертову дверь!

Силы уходят стремительно, и я оседаю на пол, подперев собой дверь. Тру лицо до боли…

Как же мне выбраться отсюда?

Смотрю в просвет, что оставляет окошко, но прутья явно мешают моему спасению.

Вся жизнь перед глазами проносится, комната небольшая в коммуналке в городе. Книги, что корешками выстроены рядом на полочке, небольшой стол с фикусом сбоку, чтобы его ростки спускались и вились дальше к подоконнику. Аккуратная постель, заправленная разноцветным покрывалом с геометрическими узорами.

Денис… который часто бывал у меня в гостях. Он пока живет с родителями, поэтому к ним мы ходили лишь один раз на чай, чтобы познакомиться. А остальное время проводили наедине в моей комнате.

Как же теперь быть.

От мыслей о той жизни становится хуже. Потому что безнадежное ощущение буквально преследует меня. Висит огромным серым облаком, и я не знаю, куда от него спрятаться.

Понятия не имею, сколько времени проходит, пока я, завалившись на бок, дремлю из-за бессонной ночи, но как только слышу лязг замка, тут же подскакиваю, пятясь подальше к стене.

Здесь жутко холодно, но как будто организм уже привык. И если его и трясет, то только из-за паники, которая вовсю наполняет каждую клеточку моего тела.

В ожидании с ужасом в глазах не дышу, потому что не представляю, что ждет меня.

Дверь открывается, и я во все глаза таращусь на входящего, узнавая в нем того мужчину.

Он медленно осматривает помещение, и я слышу, как дверь закрывается обратно. Сглатываю, не в силах ни кричать, ни бежать пытаться остановить ее.

Он останавливает свой взгляд на мне. Проводит снизу до верха, а руки невольно прикрывают край платья, от которого уже осталось одно название.

Монстр делает шаг ближе, и если бы можно было вжаться в холодный бетон сильнее, я бы вжалась. Испуганные глаза, что бегают по нему, его совершенно не смущают.

Наоборот, мне кажется, будто ему даже нравится чувствовать этот страх. Нахмуренные брови — это единственное мимическое проявление на его лице, в остальном лишь равнодушная безжалостная маска.

— Снимай платье, — озвучивает он хриплым басом, засовывая руки в карманы.

Мотаю головой в разные стороны и слово вымолвить боюсь.

— Я говорю. Ты делаешь. — резко и грубо добавляет.

Стою, а двинуть ни рукой ни ногой не могу. Просто будто застыла.

Я не собираюсь этого делать.

Не буду и всё.

Он с пару секунд наблюдает всё так же, только лишь взгляд прищуривает, а затем делает шаг ближе.

Грудь то вздымается, то опускается, пока этот бездушный человек приближается.

Я уже почти скулю в голос, а он в одно движение вскидывает свои руки и рвет на части тонкую ткань летнего платья.

Пытаюсь остановить, касаясь грубой кожи, но он будто даже внимания не обращает. Уже не сдерживая воя, прикрываю руками оголенное тело и белье, в котором остаюсь.

Он же чуть отступает назад, а я чувствую полный стыд и унижение. Зажмурив глаза, реву, не в силах даже спросить, за что он так со мной, что я ему сделала.

— На колени.

Как только слышу слова, тут же распахиваю глаза. Судорожно мотаю головой, не веря, что это и вправду происходит.

Что это моя реальность сегодня, и что Антон так долго ищет меня.

— Пожалуйста! — шепотом молю: — Прошу вас! Это какая-то ошибка…

Нечитаемое лицо беспощадного человека не выдает никаких эмоций.

В один момент он оказывается около меня, поднимаюсь глазами к его жестокому лицу, пытаясь хоть как-то воздействовать.

Но, конечно, я всё понимаю…

Он разминает шею, снисходительно смотрит на меня сверху вниз, а потом я чувствую, как давит его рука на мою макушку.

Вновь мотаю головой, захлебываясь в рыданиях. Дыхания не хватает, и я практически задыхаюсь, погибая в этом кошмаре.

— Что я вам сделала…

Бессвязно шепчу, в то время как он заставляет меня буквально свалиться на пол и оказаться перед его пахом.

Зажмуриваюсь со всей силы, молясь всем богам, чтобы это оказалось ужасным сном. И вот сейчас я открою глаза и окажусь дома.

Но, конечно, это глупые выдумки моего рассудка. Ощущение, что единственное, что может меня спасти, это смерть.

— Открой рот.

Приказ раздается громче, а я могу лишь всхлипывать и безмолвно трястись.

Я не знаю, почему… И не понимаю, за что.

Он резким движением грубо хватает пальцами за щеки, и сам надавливает так, что челюсти расходятся. Вижу, как он расстёгивает пряжку ремня, и вновь зажмуриваюсь. Пытаюсь увернуться, но хватка этого чудовища доставляет такую боль, что кажется, зубы вонзаются в плоть. Он вдавливает голову к стене, что затылок словно повторяет засечки на бетоне.

Слышу, как шелестит ткань, а потом чувствую.

Чувствую, как в сжатые зубы он с силой толкает свой половой орган.

Я никогда в своей жизни не встречалась с насилием. И даже когда слышала, мне казалось, что это где-то далеко, там, где меня нет.

Глава 4

Дыхания не хватает, а слезы все еще бегут из глаз беспрерывным потоком. Он прижимает голову к стене, тараня горло до рвотных позывов.

Думать ни о чем не могу, кроме того, что этот человек пытается засунуть в рот это огромное естество. Он даже не входит наполовину, только лишь треть.

Жмурюсь только, чтобы этого видеть, стараюсь концентрироваться на боли, которую доставляют его хватка на волосах и жесткие толчки.

С уничтожающим отвращением кашляю и задыхаюсь.

— Дыши носом.

Слышу хриплый приказ и отчаянно стараюсь вдохнуть, но не получается. От рыданий нос забит.

Пытаюсь освободиться, толкая его ноги, но тщетно, он тут же сильнее вдавливает в стену и оттягивает волосы до боли.

Сил как будто уже не осталось.

Ощущаю, как он замирает, а затем дергается несколько раз, и пытаюсь не захлебнуться солоноватой жидкостью.

Тошнота и мерзость — это единственное, что я испытываю.

Он резко вытаскивает свой член, а я же тут же прижимаюсь к полу и меня тошнит.

Не в силах сделать ничего, кроме как полусесть, облокотившись на стену, вялым движением вытираю рот рукой.

Знаю, что он наблюдает, этот взгляд невозможно не чувствовать. А спустя паузу монстр молча выходит за двери.

А на меня нападает ненависть, дикое отвращение и ужас всего того, что случилось.

Он фактически изнасиловал меня.

Чудовище. Монстр. Не человек.

Господи...

Вою в голос от происходящей жути и унижения. Судорожно вытираю язык, пытаясь стереть этот грязный привкус.

Что теперь со мной будет...

Отползаю от стены, двигаясь ближе к кровати, и, свернувшись на полу с пустым стеклянным взглядом, засыпаю.

Теперь мне совершенно точно хочется умереть.

Я просто не смогу жить спокойно после того, как он осквернил меня.

И больше всего на свете я боюсь того, что этот изверг вновь появится. А дальше я даже боюсь предположить, чем может закончиться для меня его появление.

Кругом высокая трава.

Я иду, провожу руками, наблюдая это бескрайнее поле. За спиной болтается соломенная шляпа, а белый сарафан развевается от дуновений легкого ветра. Оборачиваюсь и иду спиной вперед, а Денис поправляет очки и улыбается мне в ответ.

Вокруг тишина, и только мы вдвоем в этом бескрайнем поле.

Я начинаю отбегать, а он тут же срывается за мной в попытке догнать. Смеюсь, заливисто и громко, а он ловит, хватая в свои руки, и смотрит влюбленным взглядом.

Лязг замка заставляет подскочить, а тело тут же пронзает тысяча иголок. Закоченевшие конечности онемели, и от холода, кажется, даже посинели.

Прижимаюсь к спинке кровати, убирая волосы от лица, и с гулко бьющимся сердцем наблюдаю за дверью.

В камеру входит какой-то парень.

Худощавый, в полном обмундировании, он осторожно смотрит на меня, чуть хмуря светлые брови, и оставляет ведро и швабру.

Выходит обратно, а за ним появляется женщина лет пятидесяти на вид. Разглядывает меня с ног до головы и поджимает губы.

Хватает швабру и идет ровно к тому месту, где меня вырвало. Парень, видимо, следит за тем, чтобы я молчала, стоит у двери.

Ошалело вожу по ним глазами.

Вот здесь двое человек, которые наверняка понимают, что я не по доброй воле сижу в заточении.

И ни один не готов помочь.

В каком мире мы живем?!

Всем плевать.

Это только я, глупая, полезла бы спасать, если бы могла. Да только в ответ никто не поможет.

Вспоминаю об Антоне, оберегая крохотную надежду, что он придет за мной. Даже несмотря на то, что мы в последнее время сильно отдалились. Мы же одна кровь.

— Принеси матрас, — громогласно озвучивает женщина тому парню.

Он недоверчиво смотрит на нее, но ее взгляд чуть ли не такой же грозный, как у того бандита.

— В тумбочке есть мыло, — кивает она небрежно, продолжая: — Можешь умыться в раковине. Душ по расписанию, водить буду раз в два дня.

Выдает механическим голосом, будто я не человек совсем, и все еще намывает полы.

Качаю головой, не воспринимая эту информацию.

— Лучше умереть, чем остаться здесь… — шепчу осипшим голосом.

— Послушай, — оборачивается она на дверь: — Будешь его слушаться, проблем не будет.

Вскидываю глаза с ошарашенной усмешкой и своими хроническими слезами.

— Проблем?! — переспрашиваю, тряся головой: — Они схватили меня и приволокли, будто я преступница, будто я что-то им сделала! А тот… монстр, он… — вновь чувствую клубок всех эмоций, что чернеют в моей душе.

Женщина громко вздыхает.

— Хватит! — повышает голос: — По еде распоряжений не было, так что береги силы.

Не верю в услышанное, а дверь тут же открывается, и тот парень вносит матрас, бросая его на пол.

Незнакомка, оглядев меня напоследок, молча выходит, забирая ведро и швабру.

Лязг замка, и снова оглушающая тишина.

Пересаживаюсь на матрас, ощущая, что он теплый, в отличие от пола. На миг словно стало даже лучше. Физически. Эмоционально, кажется, я теперь сломана навсегда. Или это еще не конец?

Глава 5

Не представляю, сколько я проспала, но по яркому лучу в середину комнаты, ровно на матрас, я понимаю, что уже светит солнце. События вчерашнего дня яркими кадрами тут же проносятся перед глазами.

Губы болят, пытаюсь дотронуться, и ощущение, что они стали больше. Окидываю взглядом ноги и руки, на которых ссадины и грязь, можно же инфекцию получить.

Но, а какая теперь разница…

Сажусь, пытаясь опереться на ослабшие руки, я ела последний раз, когда уходила из дома, перед тем как сесть в поезд. Может быть и хорошо, что не было распоряжений о еде, значит, умру с голода, и больше никогда не буду вновь и вновь переживать тот день, когда он сделал это.

Спутанные волосы непонятной массой слиплись на спине, и я пытаюсь пальцами привести их в порядок. Разодранное платье болтается, едва прикрывая тело, а я пытаюсь связать его узлом, чтобы соединить два куска.

Смотрю на раковину, на которой лежит тюбик зубной пасты и щетка.

Давай, Алиса. Нельзя просто лежать.

Надо быть сильнее.

Уговариваю себя. Но нет желания ни быть сильной, ни оставаться здесь, ни быть рядом с этими головорезами.

Пытаюсь сделать вдох, и все же карабкаюсь выше, опираясь на койку. Еле перебирая ногами, дохожу до угла. Здесь даже зеркала нет.

Зачем пленникам зеркала, правильно? Его ведь можно разбить и оставить незаживающие шрамы на лицах своих обидчиков.

Прикрываю глаза, сама удивляясь своей кровожадности, это совсем не я. Это все то чудовище, что сделал это со мной.

Включаю скрипучий кран, а когда льется вода, набираю в ладони, споласкивая лицо, и, наконец, понемногу прихожу в себя. Пить ее опасно, но отчаянно хочется хотя бы жидкости.

Смотрю на струю, принюхиваюсь к рукам, вроде не пахнет. Хотя, у нас с этим в коммуналке бывали проблемы, трубопроводы в жилых многоэтажках ни к черту.

У нас с дедом был колодец.

Глубоко вдыхаю, снова набираю воду и все-таки пью ее. Чувствую, как по горлу стекает вода, будто омывает изнутри после того, что случилось.

Беру пасту, и не собираясь чистить зубы этой щеткой, тру их пальцами. А когда завершаю процедуры, хочу в туалет, но боюсь, что если кто-то придет, то они увидят.

Иду к двери прислушаться, но там оглушающая тишина, ни намека на звуки.

Возвращаюсь, все же исполняя свои физиологические потребности, быстро вскочив и поправляя свой убогий вид.

Тяну матрас, чтобы поднять его с пола, и перекидываю на кровать. Кажется, на это уходят все мои силы. Забираюсь с ногами, садясь к стене, и обняв колени, жду, рассматривая столб пыли, который поднялся в воздух и маленькими частичками сейчас летает в свете луча от окна.

Хотела бы я быть птицей, чтобы вырваться и улететь. Чтобы никогда больше не возвращаться, и жить только в теплых краях. У которых дом может быть, где они захотят. В любой момент. Вялая улыбка растягивается на лице, когда я буквально воспроизвожу их пение в своих ушах.

Только сквозь эту желанную мелодию прорывается новый чужой звук.

Лязг замка. Медленно открывающаяся дверь.

Вижу уже другого мужчину, который осматривает комнату, а затем останавливает свой взгляд на мне.

— Встать. — чеканит он с проницательным взглядом, но совершенно ничего не выражающим лицом.

— Кто вы? — отвечаю уже более громким голосом, по сравнению со вчерашним днем.

— Встань.

Еще раз повторяет, но уже немного склонив голову набок. Отчего тут же вспоминаю того монстра и подрываюсь с места. Он разглядывает с ног до головы.

— Холодно?

Видимо, видит мурашки на коже, а я отрицательно качаю головой.

— Здесь одежда. — кивает головой на вход, и оттуда появляется уже парень со вчера, который оставляет стопку вещей и пакет с обувью.

А дальше этот, кто рассматривал меня, кивает, и также резко, как появился, он уходит. Так и остаюсь на месте, не успевая и слова сказать.

Смотрю на вещи, сложенные аккуратной башней. Серая, видимо, футболка, такие же штаны, а на ноги что-то вроде кроссовок.

Не хочу думать, что все это организовал тот человек, поэтому сажусь рядом с вещами, но не трогаю. Может быть и выглядит как детский каприз, но он…

Он похитил меня, держит в заложниках, еще и успел надругаться…

За такое сажают минимум на десять лет, наверное.

Милиция сейчас, наверное, мне помогла бы. Однако, тут же всплывают слова Антона, что ментам на все насрать, если можешь вертеться, то только сам. Это он мне выдал однажды, когда дед попросил попробовать достучаться до него, чтобы домой вернулся. Переживал он за него сильно, может быть и не зря. Если сегодня уже второй день, и мои надежды, что Антон меня заберет, тлеют слишком быстро.

Кажется, что он не сможет.

Не против этих людей.

Я на подсознательном уровне, наверное, понимаю, почему он мог бы отказаться от моего спасения.

Во-первых, эти люди действительно не выглядят, как обычные уличные разбойники. По крайней мере, тот главный, что был в костюме, точно не похож. А его подопечные, очевидно, что терминаторы, забьют и глазом не моргнут. Это я еще ничего не знаю, может быть они даже вооружены.

Прикрываю глаза, шумно вздохнув. Желудок тут же дает о себе знать протяжными звуками, и я пытаюсь забыть о том, что голодна.

Бывало, когда только уехала и еще не устроилась работать, я была вынуждена терпеть голод. Может быть и сейчас это будет моим иммунитетом.

Тру кожу на лице, пытаясь хотя бы немного остановить зудящие мысли, как тут вновь слышу этот противный и пугающий лязг чертового замка.

Глава 6

В груди тарахтит испуганное сердце, а пульс прямо бьет в висках.

Отчего-то сейчас ожидание от звука засова, до того, как откроется дверь буквально действует убийственно на мой истощенный организм.

Это он.

Он, уверена.

Пячусь дальше на кровати, толкая вещи, что тут же частично валятся на пол.

Сама же сажусь, облокачиваясь лицом на колени.

Не могу смотреть на него, только если с желанием выцарапать ему глаза. Но прекрасно ведь понимаю, что это закончится плачевно.

Слышу шаг, и вижу как идеально чистый ботинок ступает по полу. Вчера он был в костюме, сейчас нет. Сейчас на нем какие-то брюки и высокие ботинки. Большего не вижу, стараясь дышать, чтобы не трястись от силы своего страха.

Он останавливается напротив. Четко напротив стоит широко раздвинув ноги. Даже луч света и тот подчиняется ему, и становится менее ярким. Будто этот человек забирает все тепло себе, съедает его заживо. Оставляя после себя только засохшую жизнь.

На смену теплу приходит холод, на смену жизни смерть.

Он молчит, и не двигается, будто застыл тут живой статуей, а я не могу. Даже ерзаю, потому что ощущаю себя в капкане. Будто я уже в него шагнула, и если сейчас сдвинусь, он захлопнется, и определенно лишит меня чего-то важного.

Прикрываю глаза, стараясь сосчитать до десяти, а затем медленно все же открываю их.

Шумно дышу, тогда как напротив изваяние, невозмутимой бездушной маски с темными как ночь глазами, даже не моргает.

— Освоилась? — бросает он грубо.
Сглатываю, потому что этот голос навевает самые кошмарные воспоминания, вновь прикрываю глаза.

— Что вам нужно?

Спрашиваю, потому что если не получу ответов, то не знаю, я просто не выдержу.

Он молчит, и по холодному взгляду я понимаю, что отвечать он не будет.

— Вы ошиблись… — озвучиваю, предпринимая вялую попытку достучаться: — Меня должен был встретить брат, то есть его друзья, я приехала на пару дней… — на последних словах голос превращается в шепот: — Пожалуйста…

— Раздевайся, — не обращает внимания на мою бессвязную речь, и я вижу как он расстегивает брюки.

Боже! Нет!

— Прошу, — мотаю головой, стирая слезы: — Пожалуйста! Все, что захотите, но только не это…

Я еще ни разу не была с мужчинами.

Денис.

Он должен быть моим первым мужчиной.

Изверг вздергивает бровь, но продолжает.

Подходит ближе к кровати, хватая меня за ногу, а я пытаюсь отбиться, попасть по его рукам. Но мужчина, гораздо, гораздо сильнее меня. Резко тянет в одну сторону рваную материю платья.

Надо было одеться, черт возьми, тогда ему было бы сложнее.

Скулю в голос, моля его остановиться. Но он словно не слышит. Удерживает руки над моей головой, равнодушно дергая трусы так, что они расходятся по швам. Пытаюсь согнуть ноги в коленях, извиваюсь и кричу, но тщетно.

Он как робот, которому чуждо все человеческое, чуждо все моральное и нравственное.

Раздвигает ноги, навалившись сверху крепким телом, а его лицо аккурат оказывается около моего.

Застываю не в силах поверить, что это происходит, а он прямо глядя в глаза своими черными омутами резко врывается в меня.

Боль настолько резкая и жгучая, что я громко вскрикиваю, а слезы тут же стекают по волосам.

Дышать не могу, смотреть не могу, думать не могу.

Я уничтожена.

Денис теперь никогда не будет со мной. Для него это было важно, а мы пообещали друг другу. И сейчас этот человек, он ломает мою жизнь. Ломает меня, высматривая, и наслаждается, наблюдая это разрушение человеческой жизни и принципов.

Отворачиваюсь в сторону, но крепкая мужская рука дергает меня обратно. Монстр продолжает двигаться поступательными движениями, доставляя жуткую боль трением сухой плоти.

Держит рукой, а я пытаюсь смотреть на него с таким отвращением, на которое только способна в своей жизни.

Его глаза водят по лицу, по губам, но мне уже все равно, я забилась в кокон и не выйду из него.

Кокон разрушенных надежд и мечтаний.

Теперь даже если и Антон найдет меня, плевать.

— Расслабь мышцы. Будет легче.

Хрипит он вдруг, касается пальцем кожи на лице, вытирая слезу с таким нажимом, что и это доставляет боль коже.

Не могу расслабиться.

Мне больно. Мне тяжело.

Мне паршиво настолько, что не хочется жить.

— Лучше бы вы меня убили… — отчужденно сиплю в ответ.

Он сжимает губы в плотную линию, но своих движений не останавливает. Продолжает в наглую жестоко трахать мое неживое тело.

А я, наконец, чувствую, как он освобождает мое лицо, отворачиваюсь и с пустым взглядом жду, когда это все закончится.

Глава 7

Сколько времени прошло с тех пор, как этот изувер оставил, наконец, истерзанное тело, я не знаю.

Все также лежу, проливая горячие соленые слезы. Грязная, оскверненная бездушным монстром. Телу уже даже не холодно, будто оно перестало чувствовать. Будто как только он дотронулся до меня, я превратилась в сосуд.

Пустой, отравленный сосуд.

Нет сил встать и отмыть себя, хотя неимоверно хочется тереть кожу до алых пятен. Царапать, пытаясь содрать этот слой, который он заклеймил, оставив невидимые отпечатки своих варварских рук.

О Денисе стараюсь не думать, потому что безбожно болит сердце в груди. Потому что только сейчас я до конца осознаю, что со мной случилось и что, как прежде, я теперь уже не смогу.

Даже если меня сейчас выкинут отсюда, как ненужную вещь, старой жизни не будет. Ведь каждый день, каждую секунду своего существования я буду помнить только зверство этого мужчины во взгляде которого нет ни капли жизни.

Ни капли человеческого.

Поворачиваю голову, чувствуя как затекли конечности, смотрю в потолок, в котором светит тусклая потолочная лампа, как в больницах.

Не заметила, как включили свет, не заметила, как и луч света растворился в кошмаре этого дня.

Лязг замка и снова открытие двери.

Даже не прикрываю нагое тело, с отрешенным видом наблюдая ту женщину, что была тут вчера или позавчера.

— Что ж ты, — всплескивает она руками, и тут же пытается прикрыть меня вещами с пола.

Смотрит в опустошенные глаза и поджимает губы.

— Сейчас придет врач, он осмотрит тебя. — озвучивает она крепким голосом.\

Ни капли сострадания в этом лице, как и у всех тех, кого я здесь видела.

Отворачиваюсь на бок, глазами впиваясь в кривую от порезов, стену. Слышу вздох и как она с кем-то здоровается. Любопытства нет, оно тоже ушло из моей натуры.

Кажется, что все то, что я знала о себе до сегодняшнего дня, все покинуло, оставив только оболочку Алисы Авдеевой, невысокой блондинки с голубыми глазами, в которых раньше искрилось рвение узнать этот мир.

Сейчас от этого не осталось ничего. Лишь тело сорок четвертого размера с красными отметинами и ссадинами.

— Сядьте, пожалуйста, — слышу голос доктора, но не могу повиноваться.

Рядом женщина определенно точно нервничает, это чувствуется по еле слышному бормотанию.

— Вы в порядке? — снова доктор обращается ко мне.

Оборачиваюсь, наблюдая охранников, что сальными взглядами обдают мое обнаженное тело. Если они и слышали мои крики ранее, то наверняка понимают, что происходило за этой дверью.

Безразлично осматриваю этих чудовищ, глаза которых так или иначе смотрят на меня. Доктор с мрачным взглядом, изучает. Женщина, поджав губы, глазами упрекает. Охрана с ухмылками пожирает.

Пытаюсь сесть на койке, что удается не с первой попытки, и равнодушно молчу. Грудь полностью открыта, а низ я пытаюсь прикрыть ослабшими руками.

— Вы чувствуете боль сейчас? — задает вопрос врач.

Наблюдаю, как женщина, услышав шепот и обнаружив плотоядные взгляды, движется к двери и закрывает ее.

Это вызывает усмешку, которую я оставляю при себе.

— Да. — сиплю врачу, наконец, обращая на него свое внимание.

Он кивает, удовлетворенный тем, что появился контакт.

— Мне нужно вас осмотреть, — озвучивает осторожно, посылая взгляд в женщину.

Та кивает, и сама принимается доставать что-то из недалеко стоящего пакета.

— Ложитесь, раздвиньте ноги и согните их в коленях.

Озвучивает доктор, доставая из своего чемодана какие-то инструменты.

Падаю обратно на кровать безвольной куклой, ожидая, что он будет делать с моим телом.

Спустя около часа всевозможных исследований, и забора крови, он констатирует, что работа выполнена. А женщина открывает мою клетку и выпускает его.

Сама не выходит, остается здесь.

— Здесь наволочка, простынь и покрывало, — указывает на новую стопку вещей: — Я сейчас принесу тебе еду и воду.

Укрывает меня тем самым покрывалом, и выходит.

Под покрывалом тепло, но мороз, что стынет внутри, будто только леденеет, покрывая и меня холодным тяжелым льдом.

Не слышу, как она появляется, лишь только запах еды проникает в ноздри. Желудок тут же дает знать о том, что он больше не в силах сдерживать свои голодные порывы.

— Ешь, — слышу голос женщины: — Тебе надо поесть, это приказ.

Эти слова вызывают натуральный смех. И я позволяю его себе. Громко истерично смеюсь, почти до срыва голосовых связок.

— Слушай, — не выдерживает она и резко поворачивает к себе: — Ты можешь думать это худшее, что могло с тобой случиться. Но ты не представляешь, в какой водоворот ты попала.

Глаза ее буквально налиты злостью и презрением. А я чувствую, как влага, вырабатываемая слезными каналами, течет наружу.

Сажусь на постели.

— Вот так. — довольно озвучивает она.

Думает, что ее слова подействовали, но на деле, не имеет смысла устраивать голодную забастовку.

Все уже случилось.

Хуже не может быть.

Он сделал то, что нормальный мужчина никогда себе не позволит, и возможно, необходимо просто принять тот факт, что пока мне нет спасения.

Однако, если…

В голове простреливает мысль, а что, если я буду выполнять все приказы, что если мне тогда удастся сбежать... Пусть не сразу, пусть через время. Если мой брат, на которого надежды теперь уже совсем не осталось, не найдет меня раньше.

Наклоняюсь поднять с пола ту серую кофту, которую игнорировала, и натягиваю ее на голое тело.

— После того как поешь, отведу тебя в душ. — озвучивает она, прежде, чем исчезнуть из моего личного пространства.

Глава 8

Следующие дни похожи один на другой. Кроме того, что чем дальше, тем хуже мне становится.

Каждый щелчок металла, что предшествует открытию этих чертовых дверей, заставляет натягиваться в струну все мое существо. И каждый раз я благодарю всевышнего за то, что это оказывается не он.

Женщина больше не говорит со мной, оставляет только еду, водит в душ, как и говорила раз в два дня, меняет вещи.

Они больше похожи на тюремную форму, состоящую из комплекта кофты и брюк, и футболке, в которой я сплю. Однажды, она принесла витамины и какие-то таблетки, которые мне приказала пить. Изо дня в день она проверяет наличие на блистере новой отсутствующей.

Я пытаюсь считать дни с момента восхода и заката солнца. Спать здесь не удается, потому что я жду, когда оно снова взойдет и когда сядет, считая трех разовое питание.

Даже если и удается подремать, то всего лишь пару часов. Потому что дальше, как и всегда в моих снах, приходит он, заставляя меня тут же пробуждаться с истошными криками, и пятиться на кровати к стене.

И снова, и снова я останавливаюсь на моменте, когда эти безжалостные темные глаза дьявола смотрят четко в меня. Пронизывая и наполняя каждую клеточку меня ужасом, отвращением и ненавистью.

Ощущение, что я позабыла все те качества, которые во мне взращивал дедушка. Будто одно только его появление и возможность отдать расплатой за сделанное, будит во мне нечто кровожадное и немилосердное.

Если даже просто представить на секунду, что он встанет ко мне спиной, а у меня в руках окажется оружие... На этот момент, после томительных часов копания в себе, я применю это оружие, и верю, что оно не дрогнет в моей руке.

Поднимаю подушку, наблюдая в окошке, что время уже вечернее. За эти дни тут благодаря той женщине появилась тумбочка, которую она периодически пополняет бельем, одеждой, и таблетками. Присаживаюсь около нее, доставая покрывало, чтобы укрыться.

Холод это теперь перманентная часть меня. Я даже и не помню уже, когда я здесь не мерзла.

Пока достаю, вдруг сердце отбивает тахикардией мои ребра, и я вскидываю взгляд на дверь. Поднимаюсь на ноги, отхожу подальше. Даже не слыша шагов, я чувствую, знаю, он идет.

Ладонями касаюсь бетона за спиной, застываю каменной фигурой, а услышав лязг замка, всеми силами пытаюсь не поддаваться панике.

Осматриваю одежду, которая скрывает каждый сантиметр тела. Даже на ладони натягиваю рукава, оставляя лишь одни пальцы, которые готовы царапать до крови, для того, чтобы почувствовать его кожу под ногтями.

Лязг замка. Скрипучий звук открываемой двери.

Появляется охранник, который ставит стул около кровати. А затем, наконец, здесь появляется тот, чью удушающе разрушающую энергетику я чувствую из раза в раз.

Он входит, метко попадая в мои глаза своим темным нещадным взглядом. За ним она закрывается со звуком того же самого щелчка.

Он снова пришел насиловать.

Я вижу.

Не знаю, чувствую, понимаю.

Иных вариантов совершенно не имею.

Он молчит, лишь сканируя пространство, казалось бы, ленивым взглядом. Затем делает шаг вперед, а я снова вжимаюсь в бетон.

— Сядь, — бросает грубо приказ, указывая на кровать.

Сглатываю, осознавая, что весь мой враждебный настрой, порождаемый без его присутствия, мгновенно улетучился. Остался лишь натуральный страх. Тот, что не дает ни вдоха сделать, ни тем более сдвинуться с места.

Мужчина в ожидании смотрит, прожигая прищуренным взглядом, а я отрицательно и медленно качаю головой.

Тогда он прикрывает глаза без тени эмоций, но почему-то именно это рождает во мне первобытнейший ужас. Будто я на месте предков вижу самого опасного динозавра.

Медленно делаю шаг, призывая ноги передвигаться, и сажусь на край койки.

Монстр смотрит ровно вперед, за мной не следит. А затем резко разворачивает стул, и садится опираясь на его спинку. Слишком внимательно следит он за моими глазами, а я ерзаю на месте.

— Что вам от меня нужно? — не выдерживая этого пристального давления шепчу.

Страх никуда не ушел, но может быть я, наконец, получу ответ, чем я это заслужила…

— Твое небольшое приключение должно было вызвать расстроенные чувства у одного человека. Незадача лишь в том, что не так уж ты оказалась дорога своему брату, — безудержно жалит словами, а у меня вспыхивает внутри.

Чудовище.

— Я здесь из-за этого?! Для шантажа?! — голос повышается до визга.

А в ушах пульсирует собственное биение главного органа.

— Отпустите меня… — перехожу на мольбу: — Я никогда никому ничего не скажу.

Его равнодушные бесчеловечные глаза смотрят и будто даже насмехаются над моей агонией. В то время как я готова броситься ему в ноги, чтобы он только избавил меня от этого кошмара.

— Не скажешь, — подтверждает словами: — Теперь ты полностью загладишь его вину. Просто смирись.

Встает со стула, а я уже плачу, хоть и до конца не осознаю смысл сказанных мне слов.

— Что…вину? Какую вину? — бессвязно лепеча, вскакиваю с кровати: — Разве того, что вы сделали, недостаточно?

Он оборачивается уже у двери, окидывая взглядом мое тело. И от этого цепкого наблюдения по телу проходит озноб.

— Ты наверняка слезно надеешься на брата… — бьет наотмашь своими словами: — Однако, именно он не пожалел расплатиться тобой.

Приподняв уголок губ этот мужчина отворачивается и уходит. А я оседаю на тот стул, который он оставил.

Антон расплатился мной…

То есть он прекрасно знает, что меня тут насилуют?

Обнимаю себя за плечи.

Такое паршивое чувство, даже несмотря на то, что мы отдалились. Я тут размышляю об отсутствии чуткости и сострадательности, тогда как собственный брат, получается, продал меня в отместку своих проблем…

Усмехаюсь, но сгибаясь пополам, отчаянно пытаюсь держать руками свой собственный нервный срыв.

Мир сейчас даже перестал казаться черно-белым. Он просто черный.

Мрачный, с затхлым запахом гнили. Он вокруг меня, наполняет пространство этим зловонием, а я…

Глава 9

После того как я, практически, всю ночь проплакала, хороня себя заживо, утреннюю дремоту сгоняет привычный звук металла.

Подскакиваю на кровати, даже не успев протереть как следует глаза.

— Вставай, — тут же командует женщина.

— Куда? — сиплю из-за вчерашних рыданий.

Она оборачивается со скепсисом вскидывая бровь.

— На работу.

Округляю глаза и боюсь даже с места сдвинуться. Пытаюсь уловить в ее глазах хотя бы что-то, ну хоть что-нибудь, что подскажет мне смысл происходящего.

Но нет. Там бетонный забор. Такой же, как эти стены, и даже, убеждена, с подобными засечками.

Одеваю кофту прямо на футболку, штаны и не снимала, поэтому, сунув ноги в кроссовки, все же поднимаюсь с постели.

Два шага мне нужно, чтобы оказаться у раковины и умыть лицо. А спустя еще две минуты, я уже выхожу за ней в сопровождении все той же охраны.

Рассматриваю стены, такие же бетонные, но более яркий свет будто даже заставляет меня подумать о том, что здесь лучше.

Оборачиваюсь назад, замечая как один из охранников, поглаживая кобуру пистолета подмигивает мне. Тут же отворачиваюсь, стараясь проглотить тот факт, что все это вызывает рвоту.

Даже несмотря на то, что теперь я знаю истинные мотивы изувера.

Мы поднимаемся по каким-то ступенькам, а когда оказываемся, наконец, у двери, я вижу пространство больше похожее на цивилизацию.

Белые глянцевые стены слепят глаза, и я не удерживаю зудящее желание в пальцах провести по покрытию.

Какая-то тоскливая радость берет свое правление, сменяя ту застывшую апатию, что процветала, пока я, в прямом смысле слова, сидела в темнице.

— Сейчас тебя приведут в порядок, — бросает женщина, тянет меня за руку и затаскивает в какую-то комнату.

Ошарашенно смотрю на нее, но она тут же закрывает дверь. Прижимаюсь к ней, дергая за ручку, но она не поддается. Стучу по ней, не представляя, что значат ее слова. А сама думаю лишь о том, что окажись я проворнее и сообразив сразу, могла бы броситься куда-нибудь.

Просто хотя бы самой себе доказать, что я буду бороться.

— Спокойнее, малышка, — слышу мужской голос из глубин комнаты.

И с паническим вскриком оборачиваюсь.

Напротив меня сидит незнакомый блондин, одетый во все темное, а его ехидный взгляд проходится по мятой одежде. В эту же секунду из-за двери чуть дальше выплывает женщина.

Лет так сорок на вид, но крайне эффектная особа, что у меня даже дар речи пропадает. Она выглядит будто из фильма. После бетонных стен, на которые я часами всматривалась, она слишком яркая для сетчатки.

Алая помада на пухлых губах блестит глянцем, ярко подведенные черным карие глаза смотрят с брезгливостью и явным отвращением. Блондинистые волосы в высоком стянутом жгутом хвосте, смотрятся неестественно, а платье, что наверняка дает мужчинам полет фантазии, едва ли прикрывает причинные места.

— И это он хочет выставить напоказ… — бросает она, закуривая сигарету.

— Остынь, Марина, — тут же парирует незнакомец.

Ему на вид лет тридцать, а его светлые глаза, кажется, коршуном стягивают мою одежду.

Само помещение напоминает нечто вроде раздевалки или гримерной, как в фильмах. Зеркала, столы и несколько кресел во всю длину стены. А в углу, как раз стоит небольшой диван, на котором восседает один из Его головорезов.

— Садись. — цедит женщина, указывая на стул напротив зеркала.

Не двигаюсь с места, а парень приподнимает брови в ожидании.

— Надеюсь, мне не нужно напоминать, что приказ есть приказ, — выдает немного с ленцой.

Но даже несмотря на то, что он выглядит гораздо приятнее главного чудовища, это не вселяет в меня ни надежду, ни какого-либо облегчения.

Ноги будто свинцом налиты, и я не могу оторваться от двери, так и прижимаюсь к ней.

— Слушай, дикарка, либо сядь, либо я звоню ему, — нетерпеливо заявляет женщина.

— Марина. — буквально чеканит каждую букву этот мужчина вставая с дивана.

— Малышка, или ты слушаешься, или придется сделать тебе больно. — только заметив, что он движется на меня, тут же выставляю руки вперед.

— Кто вы? — перевожу глаза с одного на другую.

И знаю, что силы неравны. Да и в целом, мое положение явно им известно, а они как раз ведут себя вполне удовлетворенными своей жизнью. Чего совершенно не скажешь обо мне.

— Слушай сюда, — он вздыхает с явным раздражением: — Я в няньки не набивался. Однако, как видишь, торчу тут с тобой вместо того, чтобы заниматься более важными вещами. Так что давай сразу договоримся, — с каждым словом он становится все ближе и ближе, а затем и вовсе крепкой хваткой удерживает мой локоть буквально швыряя меня к столу: — Ты делаешь, как я говорю, и не плачешь.

В конце посылает озлобленный оскал.

— Марина, у тебя час. — цедит он и выходит из помещения.

Ему как раз дверь без проблем открывается.

—Вставай, давай, доходяга, — выкидывая окурок в пепельницу говорит женщина: — Даже за час я тебя не смогу привести в божеский вид.

С упреком бормочет, а я, облокачиваясь на стол, поднимаюсь с пола.

С каждой минутой все происходящее наваливается на меня бетонным ужасом, придавливая все сильнее и сильнее. Кажется, что еще немного, и я не удержу ослабшими руками этот фундамент, который накроет меня без возможности дышать.

Послушно сажусь в кресло, а она, с явной брезгливостью тут же пытается рассмотреть мои волосы.

Дальше в течении целого часа она, бросая нелестные слова в мой адрес, пытается сделать из гнезда волос, сбившихся без расчески, прическу. Мажет лицо, маскируя следы бессонных и слезливых ночей.

Комментарии женщины меня не трогают, а когда я рассматриваю ее ближе, замечая мелкие морщинки, что собраны вокруг ее губ и глаз, рявкает и приказывает не пялиться.

— Надевай, — бросает мне на колени нечто, что вызывает еще большее количество вопросов, чем было до.

Точнее прибавляет изумление, неверие и шок к тому, что я уже имею. Кажется, еще немного и меня буквально разорвет от силы этих эмоций, что с каждым днем только нарастают.

Глава 10

— Идиотка! — шипит женщина, и тут же кому-то звонит: — Сев, я больше не могу, иди с ней сам возись!

Не слышу ответа собеседника, а через буквально пару минут дверь с грохотом открывается. Наблюдаю все того же парня, и сглатываю.

— Так, малышка, не пойдет, — чеканит он: — Марина, выйди.

Та, вскинув бровь и ехидно ухмыльнувшись, цокает каблуками и выходит из комнаты.

— Пожалуйста, — скулю, глядя на мужчину, а он отводит взгляд в сторону и чешет бровь.

А в следующую секунду его рука больно сжимает волосы, оттягивая их вниз.

— Еще раз, — сейчас он не кажется тем, кем представился в первую минуту, сейчас он пугает не меньше того изувера: — Ты делаешь то, что тебе говорят, или твоя смерть будет долгой и мучительной. Хотя, может быть тебя простимулирует беда твоего друга… Денис, кажется? — округляю глаза от ужаса, позабыв о боли напрочь: — Вижу, что ты поняла… — усмехается он со злостью в глазах, прикрыв глаза со стекающими дорожками слез, я послушно киваю.

Он отпускает, забирая тряпки со стула и протягивая их мне. Вялым движением забираю, а он, послав в меня довольную улыбку, собирается выйти.

— Марина, все решено. Наша гостья все поняла. — женщина вновь возвращается со скрещенными руками на груди и в ожидании смотрит на меня.

Прохожу в маленькую комнату, которая выглядит, как примерочная, и глотая слезы, закусываю кулак.

Не могу понять за что мне это… Да, он сказал, что брат виноват, но тогда бы и спрашивали с него, так ведь? Разве это справедливо к человеку, который не имеет отношения ко всему этому.

Натягиваю белье, которое приходится по размеру, но я даже этому не удивлена. Выгляжу, как проститутка, но учитывая то, что здесь происходит, кажется, это лишь цветочки. Смотрюсь в зеркало, макияж весь поплыл, и пятнами проглядывает серая кожа. Так бы и оставить, чтобы им всем здесь стало противно, и они перестали меня трогать.

В отражении вижу слабую девушку, которая не в силах противостоять этим монстрам. Однако, старательно пытаюсь зажечь огонек, чтобы быть сильнее и окончательно не сломаться.

— Ну! Ты где там?! — нетерпеливо и раздраженно звучит голос этой Марины.

Утирая слезы, выхожу, показываясь ей. Она стоит, потирая подбородок, и разглядывает каждый сантиметр моего тела.

— Недурно, но могло быть и лучше, — выдает она свой вердикт: — Садись, поправлю твое лицо, — с неприязнью озвучивает она.

А после двадцати минут отрешенного ожидания на стуле, она, наконец, провожает меня куда-то по коридору. Даже не спрашиваю куда и зачем, потому что подсознательно я уже все поняла. Да и есть ли смысл, если все равно я не смогу сейчас ничего изменить.

— Проходи! — открывает дверь, за которой кромешная тьма.

Сглатываю, и на негнущихся ногах захожу.

В помещении лишь приглушенно горят желтым цветом пара светильников на стенах. Это позволяет разглядеть очертания небольшого подиума, а в середине него шеста.

Прикрываю глаза, останавливаясь на секунду. Других дверей нет, и наверняка за той, что закрылась после меня, стоит охрана или тот больной блондин.

— Смелее, — слышу хриплый бас, и волоски на коже встают дыбом.

Это он.

Сердце тут же пытается проломить грудную клетку, а я нервно вожу глазами по периметру помещения.

Однако, никого не вижу.

Рвано дышу, но шаг сделать не могу, лишь одними губами повторяю единственное “пожалуйста”.

Не знаю откуда он видит, и видит ли вообще, но снова утирая слезы, я продолжаю стоять на месте.

— Тебе нужна помощь, чтобы дойти? — с усмешкой звучит вопрос, а я медленно отрицаю, мотая головой.

Собираюсь с духом и вдыхая в грудь побольше кислорода все же ступаю дальше. Когда я оказываюсь на подиуме откуда-то громогласно звучит резкое.

— Танцуй. — опешив от приказа, обескураженно застываю.

— Что? — собственный скрипучий голос, который из-за страха слышится слишком слабым.

— Ты поняла.

Неустойчиво встаю рядом с шестом, и вдруг резко включается свет. Точнее подсветка по периметру этого возвышения. Щурюсь пытаясь привыкнуть к светодиодному освещению, и стараюсь разглядеть того, кто говорил со мной.

Однако, в комнате кроме меня, больше никого нет. Оборачиваюсь назад себя проверяя, и понимаю, что я, действительно, тут совершенно одна. В мозгу полное непонимание, и я рассматриваю потолок, потому что не понимаю, откуда он говорит со мной.

— Время идет... — снова звучит хриплый голос на все помещение.

Тут же включается музыка, медленная расслабляющая. Наверное, услышь я ее не при таких обстоятельствах, она бы мне даже понравилась. Однако, сейчас кроме тихого кошмара я не чувствую ничего.

Двигаю невпопад ритму бедрами, и чувствую себя максимально странно. Будто я какая-то безумная, хотя по праву, безумцы все, кто находится рядом во главе с этим полоумным.

— Почувствуй ритм, Алиса, — снова прорывается голос, а у меня это даже вызывает нервную усмешку: — Проникнись, — вкрадчиво звучит он.

Прикрываю глаза, отказываясь участвовать в этом цирке, и не знаю, откуда у меня берется смелость.

— Я не буду этого делать, — дрогнувшим голосом озвучиваю.

Жду ответ, но он тянет. Пауза, которая длится кажется вечность, заставляет снова нервно озираться. Если он сейчас выскочит из ниоткуда и убьет меня, это будет наилучшим исходом для меня. Тогда Денис не пострадает, а я, наконец, буду свободна.

— Хочешь передать привет своему другу? — все тем же вкрадчивым голосом насмехается чудовище.

Глаза расширяются и я качаю головой.

К страху примешивается невероятная злость, а эта беспомощность, она уничтожает. Глубокий вдох, и я опускаю глаза. Начинаю медленно раскачивать бедрами, представляя, что я где-то не здесь. Поддаюсь мелодии медленно и немного лениво.

А воображение рисует, что я стою перед своим парнем, где-то далеко отсюда. Соблазняю его, чтобы увидеть блеск его глаз. Он стоит напротив, немного удивлен, наблюдает за моими движениями, поправляя свою рубашку, и сглатывая. Поднимаю руки вверх кокетливо вырисовывая восьмерку бедрами, а на лице тянется легкая улыбка.

Глава 11

Забываюсь настолько, что кажется, действительно сейчас нахожусь не здесь. Полностью отдаюсь мелодии, утопая в воображаемом мире.

Однако, все это резко рассеивается, когда я чувствую чужое дыхание. Тут же застываю, ощущая как деревенеет тело. А тем временем грубые ладони прижимают меня к себе. Грудь рвано дергается, и заметив это, он ведет одной ладонью выше, останавливается посередине, где-то в районе солнечного сплетения.

— Пожалуйста, — лепечу вновь, надеясь, что он не сделает этого снова.

Но в ответ я чувствую лишь терпкий парфюм, что кажется заполняет пространство и вызывает только тошноту.

Он прижимает сильно и я не слышу ни единого звука. Даже биение его сердца не отдается в спину.

Оно и не удивительно, у такого чудовища разве может быть сердце.

Чувствую, как его ладонь сжимает полушарие груди, и даже становится больно, но я лишь пытаюсь увести тело подальше от него. Вопреки тому, что это глупо, потому как стальные путы, в которых он держит, не дают мне этого сделать и на миллиметр.

— Мы с тобой сыграем в одну игру, — хрипит в ухо, обжигая дыханием.

Вторая рука тем временем уже двигается ниже, и с силой оттягивает резинку этого вульгарного белья.

— Нужно лишь подчиняться, Алиса.

— Я не…

Пытаюсь ответить, что это какие-то глупости.

— Будешь, будешь… У нас с тобой впереди долгий путь к тому, чтобы возместить ущерб. — продолжает опалять кожу своим дыханием.

А я, как загнанная птица боюсь пошевелиться.

— Как? — сиплю, пряча мерзость от того, что его руки лапают меня.

Хочется стряхнуть, оттолкнуть, сделать хоть что-то. Но и тут, ранее пришедшая мысль о подчинении, напоминает о себе.

Может быть мне все же удастся освободиться без чьей-либо помощи…

Мужчина несколько секунд молчит, а затем резко разворачивает к себе. Ошарашенными глазами вожу по его лицу. В те разы, когда я видела его, от животного страха и его насилия не видела ничего, кроме безжалостного черного взгляда.

А сейчас, смотрю ему в глаза, замечая мелкие морщины вокруг, густые черные ресницы, что даже не опускаются, пока он смотрит на меня в ответ.

Одетый в черную военную форму, он, действительно, вселяет ужас. Однако, разглядывая бездушное подобие человека вблизи, замечаю, как с одной стороны у виска имеется пятно седых волос. Плотно сжатые губы мужчины демонстрирует то, что внутри него ничего святого. Жестокость и насилие в чистом виде. А татуировки, что яркими опасными узорами вьются по рукам и шее наводят на меня полную уверенность, что его преступная деятельность с рождения с ним.

— Я научу тебя, — озвучивает вкрадчивым голосом.

Хмурю брови, не обращая внимания на слезы, и мотаю головой.

— За что вы так со мной… — неосознанно срывается жалкий шепот: — Вы…

— Есть границы, Алиса, — чеканит он тут же: — Мне их переходить можно, тебе нельзя.

Усмехаюсь, кивая на его слова, а у самой в голове не укладывается, разве не нашелся еще тот, кто был бы способен лишить землю такого изувера.

— И что я должна делать? — спрашиваю, собирая все свои оставшиеся силы в кулак.

Только бы удержаться, только бы смочь.

Бездушный едва уловимо кривит уголок губ в ответ.

— Как минимум, научиться танцевать, — бросает небрежно, и собирается отойти в сторону: — И в следующий раз, когда я приду, я хочу, чтобы ты была готова.

Смотрю на него не веря в услышанное… Нет, я думала, что он и сейчас наглым образом принудит меня. Однако, то, что он озвучил, это ведь заставит меня дергаться каждую секунду. Когда и без этого, я уже чувствую невроз.

— Если вы хотите, чтобы я…

Не успеваю договорить, как он в шаг оказывается возле и хватает за шею. Вижу как склоняет голову набок, и опасно щурит свои глаза.

— Не может быть "если", Алиса, запомни. Условия выставляю только я, — давит на шею, а я судорожно пытаюсь вдохнуть и ослабить его хватку: — Для убедительности... Я отрежу фаланги каждого пальца твоему замечательному историку, прежде чем отправить его на тот свет. Сейчас его жизнь зависит только от тебя.

Резко отпускает, а я всхлипываю, в то время, как он оставляет меня одну. Вновь реву, опускаясь на пол. Хоть и знаю, что обязана взять себя в руки. Только не получается. Отчаяние нападает с такой силой, и я уже не верю, что этот кошмар закончится. Ведь стойкое ощущение, что он только начинается, не покидает ни на секунду.

Глава 12. Ренат

— Что делать с девчонкой? — Сева стоит рядом, пока я наблюдаю, как собираются наши.

Оборачиваюсь на него, скрывая то, что его ждет наказание за то, что он допустил.

— Поселить в комнате, одну не отпускать, — отвечаю беспристрастным тоном.

— В смысле? — Младший прищуривается, и всматривается в мое лицо.

— Ты слышал.

— И на кой черт она сдалась, можно же отдать псам на растерзание... — причитает он.

Младший появился здесь не так давно, однако, несмотря на возраст и словоохотливость сразу завоевал звание доверенного человека. Только это все касается наших дел и работы. В остальном же, каждый, кто работает на меня должен проходить тщательный отбор и инструктаж, иначе это грозит потерями, а терять я не привык.

Полагаю, Авдеев уже это понял, учитывая ту операцию, которую мы развернули. Он слишком уж намозолил глаза, а посметь тронуть моего человека и завалить одну из крупнейших сделок, надо иметь стальные яйца.

— Почему она сегодня спала в зале? — оборачиваюсь на подопечного.

Он стоит опустив глаза в пол, а я выжидательно молчу.

— Прости, я забыл.

Вскидываю брови, усмехаясь.

— Сев, – подхожу вплотную к парню: — Не перегибай. Знаешь же, что будет, если ты не выполняешь указания.

Он цепляет челюсти и кивает.

Однако, не надо быть слишком проницательным, чтобы понять, как ему не нравится получать выговор еще и за ту, которую по праву, уже можно было бы убить.

— Еще поручения будут? — цедит он, но старательно делает вид, что его не задело.

Усмехаюсь про себя, потому что люблю людей, которые контролируют свои эмоции. Именно такие мне и нужны.

— Да, обеспечь ее всем, что необходимо.

Отворачиваюсь, складывая руки в замок.

— Склады перевезли? — вслед возвращаюсь к делам, стараясь выкинуть голубоглазую сиротку, что сидит сейчас в клетке.

— Да, Босс. — молниеносно отвечает он.

— Того, кто вынес оружие нашли? — беспристрастно спрашиваю, уже зная ответ.

Он мнется, а я уже предвкушаю.

— Нет, перерыли все, наследили… — мрачно отвечает, а я усмехаюсь.

Медленно поворачиваюсь, прищурив взгляд.

— Все силы бросили на поиски? — он кивает: — Но найти не смогли?

Жду ответ, а сам уже готов взорваться к чертям собачьим. Однако, контролирую свое каждое движение, но уверен, он в курсе. Не зря, работает настолько близко.

— Босс, больше нельзя, иначе вопросы…

— Мне насрать на вопросы. — перебиваю тихим тоном: — Еще раэ. Этот недоумок убил моего человека и увел партию на пять миллионов, а ты думаешь, я буду думать о том, кто обо мне что подумает? — склонив голову на бок жду его ответ.

Подчиненный мотает головой, опустив взгляд.

— Собери всех, выезжаем через десять минут. Было бы неплохо, чтобы каждый запомнил этот день. Потому что в следующий раз со всеми вами случится то, что вы увидите сегодня.

Указываю головой на выход, а сам, наконец, расстегиваю пуговицу пиджака, и сажусь в кресло.

Авдеев совсем попутал с кем решил играть, надо бы напомнить. Раз уж ему плевать на сестру, которую могли бы сделать шалавой в борделе, значит, должна быть другая ахиллесова пята, но он заплатит за то, что посмел пойти против. Как и заплатит за то, что решил сорвать сделку.

Я не прощаю провалов, как и не прощаю предателей. А этот ублюдок с двойным дном, совершенно не имеет принципов, на которых, без малого, строится любой синдикат. Только мозгов не хватает, чтобы быть не мелкой сошкой, имитирующей себя вождем, а настоящим лидером, за которым пойдут солдаты.

Порой в жизни встречаются люди, которые показывают тебе то, о чем ты догадываешься, однако, никак не облачишь в слова. Есть какое-то предчувствие, интуиция, но проверяя свою готовность, свои тылы, ты уверен в защите. И лишь потом понимаешь, что видел знаки, более того, осознавал, но допустил оплошность.

Прошлый человек, который допустил попытку обокрасть меня, сейчас кусочками плавает на дне реки, скормленный рыбам. С этим же идиотом я до конца не решил, что делать. Хочется прочувствовать смак расплаты, несмотря на то, что первая часть из плана уже реализована. Останется лишь вторая, где его сестра поможет мне. Из нее выйдет самая правдоподобная наживка, а ловец тут же прискачет, хотя бы, ради денег, потому что защищать этот гнилой отморозок ее явно не собирается.

В голову снова прорывается взгляд девчонки. Большие голубые глаза, которые буквально пахнут чистотой.

Точнее пахли.

Откидываю голову на спинку кресла и прикрываю глаза, пытаясь усмирить собственных демонов.

Его невинная сестренка не знала жестокости, видно невооруженным глазом, в то время как я рос в ней. И стоит ли говорить, что от ее чистоты к концу моей мести не останется ничего…

В памяти воспоминанием маячит, как отец и мать издевались над мальчиком, которому отчаянно хотелось порадовать отмороженных родителей. Однако, вместо радости, он получал только боль. Именно по этой причине сейчас я ее не чувствую ни на физическом, ни на эмоциональном уровне.

Норм нет. Они стерты еще до того, как могли образоваться в сознании.

И пора прекращать ее слезливые страдания. Прошло достаточно времени, чтобы осознать, в ее жизни уже ничего не будет как прежде.

Встаю, забирая оружие с ящика стола, и решительно выхожу к шеренге из людей, собранной на подъезной дороге к дому.

Глава 13

— Шагай, давай! — рычит мне в спину тот блондин, что заявился с громкими криками в мою камеру.

Пытаюсь двигаться быстрее, меня ведут по какому-то коридору, а затем вверх по лестнице, как мне кажется на два этажа выше. Мы оказываемся в темном коридоре.

— Стоять! — рявкает он.

Не пойму что с ним, потому что до этого, он обдавал меня сальными взглядами, а сегодня будто с цепи сорвался. Но, кажется, после его начальства мне уже ничего не страшно. А точнее, просто плевать на то, что будет, и как будет.

— Заходи.

Он открывает дверь в какую-то комнату, а я рассматриваю вполне комфортное убранство. Кровать. Человеческая кровать, с подушками, покрывалом. У окна небольшой столик, а в углу стоит трюмо с зеркалом. Все в светлых тонах, лишь на окнах решетка с внешней стороны, что удручает приятную обстановку.

— Что это? — подаю голос, все еще озираясь по сторонам.

— Новое жилье, — усмехается он со злой усмешкой.

А затем в шаг оказывается ближе, и я чувствую как он резко хватает меня за волосы. Вскрикиваю, не понимая, что происходит.

— Если, блядь, ему пикнешь еще что-то, — цедит прямо в лицо: — Пеняй на себя! От этого красивого личика, — хватает рукой за скулы: — Ни останется ни хрена!

А затем также внезапно уходит. Потираю кожу на лице, пытаясь осознать, что происходит. Нет, он не казался тем, что мог бы защищать меня, однако, я не думала, что он ненавидит меня настолько.

И самое комичное во всем этом... Я, черт возьми, не понимаю, за что они все ко мне так относятся.

Рассматриваю комнату, замечая какую-то дверь. Иду туда проверить, и догадки подтверждаются, потому что здесь есть даже ванна и отдельный душ. Кожа тут же будто зудит от желания, наконец, по-человечески помыться.

Возвращаюсь в светлое пространство, рассматривая небольшой шкаф, но там оказывается пусто.

Однако, в следующую секунду дверь открывается и в комнате появляется та женщина, бросает на меня взгляд, и я вижу, как она несет стопку аккуратно сложенной одежды. Подходит ближе и раскладывает ее на полки шкафа.

— Почему я здесь? — задаю ей вопрос, надеясь услышать хоть какие-то ответы.

— Приказ хозяина, — мрачно отвечает она: — Приведи себя в порядок, ты сегодня ужинаешь с хозяином.

Вскидываю брови от удивления. Ужинаю с хозяином. Сама фраза претит настолько, что вызывает рвотные позывы.

— Я не собираюсь с ним есть, — с ощутимой брезгливостью отвечаю ей, обнимая себя за плечи, и отворачиваюсь к окну.

— Алиса, — женщина шумно выдыхает: — Чтобы ты не пострадала еще больше, тебе нужно подчиняться…

Я прекрасно это понимаю, верю ее словам. Но, перед глазами все еще стоят те равнодушные темные глаза, что лишили меня души.

— То есть я должна делать вид, что со мной ничего не произошло… Что этот человек не уничтожил меня? — оборачиваюсь на женщину, а она поджимает губы.

— Если не хочешь, чтобы из-за тебя пострадали невинные люди, то сделаешь, что он велит.

Она продолжает расфасовывать полотенца и одежду, а я прикрываю глаза в попытке смириться.

Смириться с тем, что буду сидеть напротив монстра, имитируя, что мне совершенно наплевать на то, что он дышит со мной одним воздухом.

— Почему вы здесь? — задаю ей вопрос, который, в общем-то, можно задать каждому, кого я видела.

Кроме той охраны, которая явно относится к той же категории животных, что их хозяин.

Женщина молчит и не реагирует, продолжая свои действия.

— Порой мы не выбираем судьбу, девочка. Порой за нас все решено где-то за пределами видимого нами мира.

Проникаюсь ее словами, однако, не сказать, что я готова просто принять ту участь, какую бы то ни было, зависящую от этого человека.

— Помогите мне… — отчаяние в шепоте я даже не скрываю: — Прошу вас.

Она разворачивается, закрывая шкаф, и едва заметно качает головой.

— Тебе не сбежать, — выдает мой приговор: — До тех пор, пока он сам тебя не отпустит.

С этими словами она выходит из комнаты, слышу как поворачивается ключ в замочной скважине, и оседаю на кровать.

Хотелось бы мне сейчас эмоционально вскрикнуть, сказать, что я не буду подчиняться. Но полагаю, это именно то, чего он ждет, чтобы доставить боль Денису. Я не должна этого забывать. Но вместе с тем, я не хочу верить и принимать за чистую монету ее слова.

Я что-нибудь придумаю. Обязательно.

Вырвусь отсюда, даже если для этого придется умереть.

А пока Алиса тебе надо взять себя в руки, и показать то, что он хочет увидеть.

Встаю к шкафу, беру полотенца и ту самую серую одежду из моей камеры и направляюсь в ванну.

Спустя, наверное, час я вся красная от попытки отмыть себя, выхожу. Только в комнате явно кто-то был, потому что замечаю на кровати разложено черное платье.

Если на секунду позволить себе отпустить ситуацию, то оно вполне красивое. На тонких бретелях, длинное в пол. Рядом с кроватью стоят босоножки на высоких каблуках тоже черного цвета.

Рассматриваю пытаясь размеренно дышать. Интересно, если засунуть этот каблук в его грудь, достанет ли он до его органов... Уже даже не пугаюсь этим ужасным мыслям, что вызывают лишь вялую безжизненную усмешку.

Несколько секунд постояв, подхожу ближе, касаясь приятной ткани, замечаю, что сбоку на платье высокий разрез, и качаю головой.

Я никогда не носила подобных вещей. Как минимум, потому что не было средств, как максимум, потому что это слишком открытое платье.

Вижу рядом запакованный пакет, а открыв его, понимаю, что там лежит нижнее белье. Такое же вульгарное, как и то красное, в котором он заставил меня танцевать.

Сглатываю, прикрывая лицо ладонями.

Знаю, что подчинюсь, знаю, что должна сейчас научиться играть по его правилам. Но внутри будто все выжжено. Нет никаких эмоций, нет ничего. А мне так хочется вспомнить и вернуться к себе той, которой я была.

Снимаю одежду пленницы, медленно натягивая белье, а затем и платье. На удивление, сидит идеально, да и ощущается неимоверно приятным к телу. Подхожу к трюмо, где зеркало и смотрю на себя.

Глава 14

Не двигаюсь с места, в то время как он целенаправленно идет на меня.

— Что вам нужно? — пытаюсь звучать уверенно.

Он не отвечает, и останавливается в двух шагах.

— Ты поймешь чуть позже. — указывает рукой на проход, видимо туда, где стоит этот стол для ужина.

Хочется исчезнуть отсюда, но я делаю, как велено и двигаюсь в обширную столовую зону.

Здесь огромный стол, что накрыт на двоих, приглушенный свет, опять. У неработающего камина лежит шкура медведя, так мне кажется, рядом стоит огромное удобное кресло.

Останавливаюсь посередине не зная смогу ли сесть, пока мне не дали добро. Сама же кривлюсь от того, что веду себя так.

— Садись.

Озвучивает он и отодвигает стул.

Эта галантность чудовища лишь настораживает, но никак не указывает на то, что этот человек может быть воспитанным. Это лишь его маневры, я уверена. Чтобы затуманить мне голову, или не знаю, что еще….

Рассматриваю тонну приборов, что лежат на столе. Я не считаю себя глупой, однако, росла там, где не было изысков и деликатесов, требующих должного количества зубцов на вилке.

— Я задам тебе вопрос. Подумай, прежде, чем на него ответить. — начинает мужчина небрежным тоном, но его глаза, они будто роботы. фиксируют все.

Даже если он мажет лишь секунду, кажется он видит все. Вот и сейчас еще до того, как нога обслуживающего персонала ступает в комнату, он перед этим будто ненароком смотрит в бок со стороны где проем.

— Какой? — сглатываю, потому что это впервые, когда он разговаривает со мной.

Это впервые, когда я не в камере. Когда я красиво одета, и когда, по сути, могу забыть, что меня невиновную заперли в заложниках.

Это все было бы, если бы он не изнасиловал меня. Я бы определенно воодушевилась убранством дома, что напоминает какой-то другой век, нарядом от кутюрье, и этими изысканными блюдами, которые ставят на стол.

Но, увы, ту реакцию уже невозможно получить.

— На что ты готова, чтобы освободиться? — прищуриваются его глаза, а я ошалело смотрю на мужчину.

— Вы меня отпустите? — неверяще смотрю на него и шепотом спрашиваю.

Он ждет, пока ему нальют какой-то напиток в стакан и молчит. А когда мы вновь остаемся одни, он продолжает сложив руки в замок.

— Я спросил на что ты готова, чтобы обрести свободу, Алиса. — тон грубее и жестче.

Видимо так он проводит границу, которую мне опять же нарушать нельзя. А ему ведь можно все…

Задумываюсь над вопросом, и откровенно, боюсь сказать неверный ответ. Потому что сейчас вдруг я поймала за хвост надежду, и отчаянно не хочу ее спугнуть. А она уже расцвела в воображении запахом города, ароматом Дениса и моей комнаты в коммунальной квартире.

— Я не могу сказать, что на все, — отвечаю, наконец: — Наверное, лучше выделить то, на что я никогда не буду готова...

Он склоняет голову с беспристрастным выражением лица. Излюбленное движение чудовищного хищника.

— Говори. — приказывает он.

— Я не готова убивать. Не готова причинять боль людям, и не позволю прикасаться к себе. — последнее я озвучиваю упрямо глядя ему в глаза.

И пусть трясутся поджилки, но он сам задал вопрос. Я лишь исполняла приказ.

Мужчина кивает, принимая мой ответ, и я вижу, как он с грацией накладывает еду на свою тарелку.

— Ешь.

Снова приказ, и мой желудок тут же реагирует на его слова.

Хотя, я бы может быть отказалась. Но для чего ухудшать свое положение, если мне это дают, сейчас я это возьму. Нужно только узнать, чего мне это будет стоить.

— Мне нужно будет что-то сделать, да? — набравшись смелости все же спрашиваю.

Он не реагирует на мой вопрос, лишь буквально на секунду мажет темным взглядом.

— Да, — слышу ответ спустя паузу: — Однако, что конкретно, ты узнаешь лишь тогда, когда до конца поймешь...это твой единственный билет на свободу. — его равнодушное лицо смотрит прямо на меня: — И чтобы ни случилось, обратно ты вернуться не сможешь.

Последняя фраза даже вызывает нервный смешок. Он замечает, и я даже вижу, как он сам то ли усмехается, то ли просто кривит лицо.

— Твоя подготовка займет три месяца. В течение этого времени твой друг, как залог успешной сделки, останется под моим наблюдением. После, когда будет выполнена та часть, что от тебя требуется, а я получу желаемое, ты будешь свободна в эту же секунду. — он все это говорит медленно и уверенно, а я пытаюсь найти подвох в его словах.

Но сейчас все существо сконцентрировалось лишь на том, что я буду свободна. Никак не на том, что я должна выполнить неизвестно что…

— Ренат! — слышу как вдруг раздается женский голос где-то за пределами этого места: — Ренат!

Вожу глазами то на мужчину, то на проем. И не понимаю, что испытываю: ужас, любопытство или замешательство.

Однако, мозг останавливается именно на буквах, которые произнес женский голос. Я уже слышала его имя, но тогда не запомнила, а сейчас оно прозвучало так, будто кто-то чем-то недоволен. Не догадываюсь, что мне нужно и можно делать, а тем временем замечаю, как желваки мужчины отчетливо виднеются на скулах. Это заставляет страх с новыми силами подниматься из недр души, и я до дрожи боюсь, что его недовольство коснется в первую очередь меня.

— Ты можешь доесть, Алиса. Завтра озвучь свое решение. — взглянув на меня чеканит он безапелляционным тоном и уходит, оставляя меня одну.