Незабываемый фокус

Пролог

Город поглотила ночь, густая и непроглядная. Звёзды, словно холодные осколки льда, впились в чёрный бархат неба. Мгла, живая и цепкая, струилась по переулкам, пробиралась в подворотни, обволакивая всё своим дыханием. Часы, отсчитывая последние секунды относительной безопасности, показывали десять. В одной из бетонных клеток-многоэтажек желтым глазом светилось окно. За ним — два мира. Один — Карл Стабборн, директор цирка — стоял у зеркала, поправляя галстук и придавая своему отражению уверенный вид. Бордовый галстук-бабочка, как капля застывшей крови, контрастировал с белизной рубашки. Другой — Чарли, его брат, детектив, который сидел на диване, погруженный в тень. Его пальцы нервно барабанили по колену, а взгляд, острый и обеспокоенный, просверливал насквозь спину брата.

— Карл, слишком поздно, — голос Чарли был тише скрипа половиц, но резал тишину острее ножа. — Кто назначает деловые встречи в одиннадцать ночи?

— Иллюзионисты, брат, существуют по ночам. После шоу, когда город засыпает, а мысли становятся чище... Вот тогда и рождается магия. Не в семейном шуме, нет. — Его взгляд на миг нашёл в зеркале встревоженные глаза Чарли. — Мне ещё повезло, что меня ждут. Расслабься.

— Расслабиться? — Чарли вскочил, тень его вытянулась по стене. — Ты уверен, что это он? Тот самый иллюзионист? На сто процентов?

Карл обернулся. Уверенность дрогнула,однако не исчезла.

— Чарли, я ценю твою... детективную паранойю. Но сейчас она лишняя. Твоя работа — ловить преступников и сажать их за решётку, моя — верить в чудеса и дарить их людям...

— Договаривай, Карл, раз уж начал, — детектив напряжённо выпрямил спину, продолжая выжигать остатки уверенности в брате.

— ...но это мне положено волноваться о тебе, — голос Карла смягчился, не обращая внимания на суровый взгляд. — Ты каждый день находишься в опасности, бегая по пятам за очередным бандитом. И к тому же, ты мой младший брат...

— Младший, но с кулаками и пистолетом! — Чарли стукнул рукой об подлокотник кресла. — И хватит уже про возраст! Тридцать три — не детский сад. Помнишь моего похитителя? Чьи жертвы... исчезают. Как по волшебству. — Он сделал паузу, давая имени осесть в сознании брата, как яду. — Он выбирает именно так: поздняя ночь. Безлюдные места. Парки, скверы, пустые набережные. Его почерк, Карл. Словно он ставит спектакль для жертв. И всегда — один и тот же сценарий: внезапное появление из темноты, нож и безлюдные места... Я не хочу нагнетать, но моя задача предостеречь тебя...

— Брат, твоя забота трогательна, — Карл повернулся к нему, попытался положить руку на плечо, на что Чарли отстранился. — Но детектив в тебе иногда перебарщивает. Я уж точно не могу быть его жертвой, зачем похитителю, который брал до этого научных специалистов, какой-то жалкий директор цирка? — Карл закончил фразу с вымученной лёгкостью, но в его глазах мелькнуло что-то неуловимое — тень сомнения, быстро задавленная привычной беспечностью. Он резко повернулся к двери, отсекая пространство для возражений.

— Надеюсь, что ты прав, — тревожно произнёс Чарли. — Но подумай, разве этот похититель не мог переключиться на кого-то менее заметного? Меньше всего мне хочется, чтобы твое имя оказалось в его списке.

Карл схватил со столика у зеркала старинные карманные часы. Крышка с выгравированным логотипом его цирка блеснула в свете лампы. Это подарок Чарли в честь первого шоу брата. Карл сжал их в ладони, холодный металл на мгновение прижав к горячей коже, словно ища опору.

— Через час я буду дома, Чарли, — бросил он через плечо, уже держась за дверную ручку. — Когда вернусь — расскажу тебе идеи для нового шоу. Возможно, даже заставлю тебя поверить в чудеса, детектив.

Дверь захлопнулась с гулким, окончательным звуком, прежде чем Чарли успел вскрикнуть или броситься вслед. Звук шагов Карла — быстрых, уверенных, но одиноких — быстро растворился в гулкой ночной тишине лестничной клетки.

Чарли остался стоять посреди комнаты, оцепеневший. Кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. Взгляд, полный леденящего ужаса и беспомощной ярости, был прикован к закрытой двери. Воздух вокруг сгустился, стал тягучим и ледяным. На стене дрожала его огромная, искажённая тень — немой свидетель уходящего брата, унёсшего с собой символ их общего прошлого и слепую веру в иллюзию, которая только что шагнула в пасть ночи. Слова Карла о магии висели в воздухе, как зловещее проклятие. «Через час...» — эхом отозвалось в его сознании, но надежда в эту минуту казалась самой опасной иллюзией из всех. Он смотрел в закрытую дверь, чувствуя, как тревога сжимает его сердце, и надеялся, что брат вернётся.

Лестничная клетка поглотила Карла, а с ней — и последние отголоски предостережений. Такси, мягкое кресло, мелькающие огни, убаюкивающие бдительность. Центр. Круглая площадь, опоясанная парком — крошечным островком зелени посреди каменных высоток. Фонари отбрасывали лужицы дрожащего света, деревья шептались на ветру, несущем запах сырой земли и... чего-то ещё. Металлического? Карл тряхнул головой. Парк был пуст. Тишина звенящая, натянутая, как струна.

Карл прождал три минуты. Пять. Никто не появился.

«Наверное, опаздывает», — подумал он, доставая телефон. Пальцы скользнули по экрану: «Чарли, я задержусь. Не волнуйся... Мэджикана пока нет.»

Отправил. Сообщение ушло в пустоту ночи, не принеся облегчения. Тишина парка Логана, нарушаемая лишь шелестом листвы и далёким гулом города, казалась ему теперь не зловещей, а... театральной декорацией перед главным представлением. В воздухе витал запах влажной землёй и обещанием чуда.

23:10. Взгляд Карла, блуждавший по тёмным провалам между деревьями, резко замер. Это была чёрная грузная тень, отделившаяся от массива вековых дубов в глубине парка. Она двигалась неспешно, но целенаправленно в его сторону, без артистичной лёгкости, присущей фокуснику. Ничего общего с вытянутой и элегантной фигурой Мэджикана. И в руке, тускло поблёскивая в отсвете дальнего фонаря, была не трость, которую иллюзионист постоянно носил с собой, а длинный, тонкий и маленький предмет — нож или кинжал.

Глава I. Змея в Блёстках

— Кто-нибудь видел Карла?! — Филлип ворвался на арену, споткнувшись о бортик. Песок хрустнул под его ладонями, а смешки коллег прокатились волной. Юноша насупился, обидчиво скрестив руки и поднялся с песка.

— Опаздывает, наверное, — лениво бросила гимнастка, переворачиваясь на парящем обруче. Свисая вниз головой, она улыбалась, и казалось, знает больше, чем говорит. Её чёрный волнистый парик колыхался в воздухе, как змея, готовая к броску.

Тент шатра вздрогнул, рассекаясь резким движением, и солнечный луч, прорвавшийся вслед за ним, выхватил из полумрака спортивную фигуру, силуэт мужчины лет тридцати в деловом тёмно-синем костюме, отутюженном до идеальных стрелок, разительно контрастировал с пестрой вакханалией цирка. Это был брат Карла.

— Карл здесь? — спросил он, и в тишине фраза прозвучала чётко, как выстрел.

Детектив Чарли Стабборн замер на пороге, его фигура, подчёркнутая строгим кроем костюма, казалась вырезанной из льда среди пёстрого хаоса цирка. Солнце выхватило острые скулы и бледную кожу с тенью небритости. Густые каштановые волосы и резкие черты лица: скулы, заострённый подбородок, кожа лица почти без единой морщины, если не считать едва заметную складку между бровями — след постоянного анализа. Тонкие, поджатые губы напоминали штрихи туши. Но истинной силой обладали голубые глаза, холодные и прозрачные, как канадские озёра без ряби. Лишённые эмоций, они методично сканировали пространство, задерживаясь на каждом лице дольше вежливости, словно стремясь выцарапать истину из-под грима и фальшивых улыбок.

Короткий, отточенный кивок артистам в знак приветствия, как удар шпагой. Его внимание скользнуло на гимнастку, запоминая малейшую деталь её облика для будущего протокола. Филлип яростно отряхнул штаны — казалось, он пытался стряхнуть унижение. Песчинки, сверкая в луче софитов, падали на арену, как стеклянные осколки.

— Карл не ночевал дома, — сообщил Чарли, и это прозвучало как приговор, заглушив шорох песка под ногами юноши.

Филлип не успел ответить. Сверху, с лёгким звоном цепей, спустился обруч, а с ним и гимнастка. Чёрные пряди её парика взметнулись, подобно ядовитому дыму, а алые губы растянулись в улыбку, острую как бритва. Она грациозно приземлилась на ноги, её красно-чёрный костюм с узором в виде огня сверкал в свете софитов. Чарли, не отводя взгляда от неё, ощутил, как сердце на мгновение замерло, не от восхищения... от тревоги. Эта женщина — не просто артистка, а непостижимая загадка, которую он не мог разгадать. Её глаза, яркие, искрящиеся с холодным блеском звёзд, пронзали его, вызывая странное волнение.

— О, наш детектив-ледышка опять ищет потеряшки? — приблизившись к мужчинам, она произнесла это с такой сладкой интонацией, что аж тошно стало. — Может, Карл просто решил... испариться? В цирке такое случается.

— Кейт, сейчас не до твоих шуточек, — перебил её Филлип, собрав всю уверенность в кулак. — Если Чарли здесь, значит, Карл, действительно, пропал.

— Давай не будем раздувать из мухи слона, Филлип, — язвительно усмехнулась Кейт. — Ты знаешь, что наш детектив появляется только в самом крайнем случае, когда его брат решает поиграть в исчезновение. Интересно, почему он не волновался, когда Карл задерживался на репетициях? Или вы беспокоитесь только тогда, когда дело касается настоящей драмы?

— Обычно он предупреждал о задержках, а вчера исчез совершенно неожиданно, — процедил Чарли, заглушая тревожные сомнения. — Хотя я просил его написать по окончании встречи.

— О, значит, вы всё-таки переживаете за него? — Кейт ехидно прищурилась. — Интересно, как быстро вы переключаетесь с работы на личные дела, детектив Стабборн. Может, он решил просто сбежать от вашего постоянного контроля?

Детектив стоял, напоминая ледяную глыбу, но под строгим покроем костюма мышцы напряглись, будто стальные пружины, готовые вылезти наружу. Колкости Кейт жалили, как иглы дикобраза, вонзаясь в броню. Он чувствовал, как каждая провокация разъедает рациональность, подобно кислоте, однако лишь лёгкое подёргивание века выдавало бурю внутри. Его пальцы непроизвольно сжались, оставляя на ладонях полумесяцы от ногтей.

— Твои шутки, Кейт, скоро могут стать экспонатом в деле о соучастии, — сдавленным, отточенным до остроты каждого слога голосом предупредил детектив. — Если Карл не «испарился», а его похитили, твои трюки с обручами покажутся детскими шалостями на фоне того, что ждёт тебя в камере.

Кейт, не теряя уверенности, лишь усмехнулась, игнорируя предупреждение Чарли. Она грациозно отплыла назад, позволяя свету софитов осветить её фигуру, и оценивающе замерла на мгновение, держась в поле восприятия мужчин. Со стороны казалось, что она движется с лёгкостью танцовщицы; ничто в её облике не выдавало страха — только неподдельный интерес.

— Ух, детектив, вы нагоняете жути, — отозвалась она с лёгким смешком, наклонив голову вбок. — Я просто пытаюсь добавить немного веселья в мрачную атмосферу. Но, если вы так настаиваете, я могу попробовать быть более... серьёзной.

Филлип поспешно вклинился в пространство между ними, и свет, падавший на брата Карла, погас, перекрытый его силуэтом.

— Хватит, Кейт! — голос юноши дрожал, хотя в нём зазвучала сталь. — Ты играешь с огнём, который может спалить всех нас.

Гимнастка отступила, разводя руками в театральном жесте.

— О, Филлипушка, ты внезапно обрёл смелость? — девушка оценивала новую угрозу с прищуром готовой к прыжку кошки. — Или просто боишься, что детектив узнает, как ты умолял Карла не идти на встречу с Джеймсом?

— Умолял не идти? — переспросил Чарли, вскинув бровь. — Ты что-то знаешь, Филлип?

Помощник директора цирка сглотнул ком в горле, чувствуя, как предательский пот стекает по спине. Внезапно он вспомнил Карла и его совет, который он дал когда-то касаемо Кейт: «С ней нужно не убегать, а рычать». Он выпрямился, яростно встряхнув головой, сбрасывая невидимые оковы.

— Я... — звук оборвался, как ржавая цепь. Он кашлянул, выпрямился, и взгляд его внезапно загорелся упрямым огнём. — Да, я предупреждал Карла. У меня было... предчувствие.