Ни с тобой, ни без тебя

1 глава Таких, как ты, не бывает

Евгения Халь, Илья Халь

Ни с тобой, ни без тебя

Книга посвящается памяти нашего друга Ами Росса

Все, что видим мы, – видимость только одна.

Далеко от поверхности мира до дна.

Полагай несущественным явное в мире,

Ибо тайная сущность вещей – не видна.

Омар Хайям

Вера

"Если бы меня кто –то спросил, согласна ли я пережить все это еще раз, то я, не задумываясь ни на минуту, ответила бы:

– Да!

Сегодня не принято идти за любимым на край света. В чудесных женских романах, которые я так люблю, героиню сами находят прекрасные рыцари, банкиры, оборотни, вампиры. Но я – не типичная героиня. Я пошла за своим любимым сама.

Он ворвался в мою жизнь, как торнадо или ураган, полностью перевернул ее и исчез без следа. Но я знаю: ураганы всегда возвращаются. И в этом они похожи на мужчин.

Мужчины ... наша жизнь и смерть, боль и радость, благословение и проклятие. Мы, современные женщины, все можем. В горящий пентхаус войти, "Ламборджини" на ходу остановить. Мы одного не можем – сказать тихо и просто:

– Любимый мой, жизнь моя, душа моя, дышать без тебя не могу и не хочу!

Кто-то из читателей сейчас поморщился:

– Фи, пафос! Не сыпь мне сахар на варенье, автор, – и с этими словами закрыл мой блог.

Ну что же делать! Значит, это не мой читатель. А мой останется и дослушает эту историю.

Мы, современные женщины, разучились растворяться в любви, растворяться в Нем – единственном. Ждать с замиранием сердца это чувство. Переживать его на полную силу, не считая, не выгадывая, не требуя ничего взамен.

Любимый мой, таких, как ты, просто не бывает. Мы с тобой вряд ли проживем долгую и счастливую жизнь. Нас не похоронят в одной могиле. Но если бы это случилось, то на могильном камне я бы написала: «Ни с тобой, ни без тебя".

из блога Веры Бахревой "Дневник незнакомки".

Ами

Восточный Йемен, пустыня Руб-эль-Хали, граница с Саудовской Аравией

Ами Росс дочитал блог Веры Бахревой и закрыл ноутбук. Его длинные сильные пальцы погладили матовую серебристую крышку. В ярком свете ночной лампы блеснул на безымянном пальце огромный перстень, украшенный затейливыми буквами, которые ежесекундно меняли свой узор, складываясь в причудливые надписи.

Откуда же ты взялась, девочка? Таких, как ты, просто не бывает!

В эпоху всеобщей фальши и погони за деньгами, в эру продажности и скупого расчета – как получаются такие самородки? Столько лет любить его, Ами – незнакомца, которого видела лишь раз в жизни много лет назад. Любить так откровенно и самозабвенно!

Вера Бахрева… она бежит от прошлого, не знает будущего, и только он, Ами Росс, прожженный циник и профессиональный убийца, который сам себе не принадлежит – смысл ее жизни.

Ами подошел к бару, взял стакан, наполнил его белым "Чинзано". Подцепил из вазы со льдом несколько кусочков и бросил в стакан. Залпом выпил, не чувствуя вкуса. Буквы на кольце полыхнули алым и сложились петлей.

– Молчите! – резко сказал он. – Я все знаю!

Буквы погасли и свернулись клубочком, словно напуганный громким голосом котенок.

Женщины… как много их было в его жизни! Молодых и не очень. Продажных и тех, что называют себя порядочными. А разница между ними только в возрасте и цене: порядочные стоят намного дороже. Менялись эпохи, вспыхивали и угасали королевства, гремели революции, а женщины оставались такими же: знали себе цену и искусно набивали ее в тех случаях, когда бог при их создании был невнимателен и рассеян. Торговали молодостью, красотой, умом, слабостью – всем, что можно выгодно продать. Все женщины Ами чего-то хотели от него: славы, денег, тихой гавани. Ластились к нему гибкими кошками. Играли, подпускали к себе и тогда наступал момент истины – из мягких подушечек лап показывались коготки, и женщина называла свою цену.

Ненавистный момент! Гадостный и мерзкий. В его ушах еще звучал манящий, чуть хрипловатый женский голос, который умолял:

– Еще, Ами, еще! Только не останавливайся.

А реальность уже вступала в свои права, требуя открыть кошелек, подключить связи, протолкнуть, помочь, защитить, посодействовать, спрятать, спасти. Или просто купить: кареты, дворцы, бриллианты, меха, автомобили, жизнь, свободу, карьеру. Все зависело лишь от эпохи.

И тогда он научился платить заранее и учил этому других.

– Как только женщина снимает трусики, нужно сразу начинать платить, – говорил Ами молодняку, размешивая лед в бокале с неизменным "Чинзано".

В ответ раздавался взрыв смеха. Молодые и рьяные мужчины еще упивались собственными сказками о мужской силе, способной очаровать женщину, покорить ее, заставить послушно выполнять свою волю.

2 глава. Капризы шейха 

Вера

Москва, ресторан при отеле класса "люкс" "Империя Палас"

Вера Бахрева волчком крутилась по ресторану, в сотый раз проверяя меню, посуду, количество столиков и оформление зала. Заказчик банкета был придирчивым. Что неудивительно: богачи вообще капризны и непредсказуемы. Ей ли об этом не знать? Пять лет работы в ресторане при самой дорогой гостинице Москвы научили ее ничему не удивляться. Она начала простой официанткой. Управляющий отелем быстро обратил внимание на ловкую, смышленую и умненькую официантку, которая умела успокоить самого привередливого посетителя, мягко и ненавязчиво заставить его оплатить счет, количеством нулей больше напоминающий дату в календаре. Так Вера стала директором ресторана.

У нее был только один недостаток: она всегда хотела спать. Утром – университет, вечером – ресторан. Адская круговерть продолжалась четыре года. Где-то между сессиями и ночными сменами менялись времена года, мелькали праздники, знакомые и незнакомые лица. Вера ничего не замечала. У нее был свой особый календарь: день на лекциях, вечер и ночь – беготня между столиками. Зимние сапоги – летние сандалии. Утренний кофе, почти не смятая постель в те короткие часы, что отводились для сна, и снова в бой.

Когда в ее руках оказался диплом по древней истории Ближнего Востока, она не поверила своему счастью. Просто рухнула без сил в постель и проспала двое суток. Верная подруга Юлька разбудила ее через два дня, сунув в руки кусок торта, купленного по случаю знаменательного события – окончания университета. Немного придя в себя, Вера твердо решила собрать немного денег, уволиться, и лишь после этого спокойно отучиться в аспирантуре и защитить кандидатскую.

– Куда джакузю ставить, начальница? – хмуро спросил Веру бригадир грузчиков, закуривая дешевую сигарету.

– Извините, у нас не курят, – мягко сказала Вера.

– А мне по барабану, – невозмутимо ответил бригадир, как дракон, полыхнув густым облаком дыма. – Я грю: куда джакузю впендюрить?

– Вот темный народ, – подоспевшая на помощь Юлька уперла руки в крутые бедра, туго затянутые белым передничком горничной. – Какая джакузя, деревня? Фонтан это, фонтан! Причем серебряный. Прикинь, а? Шейх его из самих Эмиратов приволок на личном самолете. А ты… джакузя, – протянула Юлька басом, передразнивая бригадира.

– А мне начхать. Мне заплатили, шоб я его допер до вашего кабака и здеся смонтировал. Так я и спрашиваю…

– Да здесь и ставьте, – перебила его Вера. – В центре зала прямо. Столики только не заденьте, пожалуйста. Они уже сервированы. В этом ресторане посуда стоит дороже, чем мы с вами вместе взятые.

Бригадир ушел, тихо матерясь.

– Твою ж флэшку в ю эс би! – возмутилась Юлька. – Видала, как народ гуляет? Сколько же бабла этот шейх вбухал в свою вечеринку! А мы с тобой копейки считаем. Нам бы один краник от этого фонтана – и можно за квартиру на год вперед заплатить.

– И не говори! – отмахнулась Вера. –Тысяча и одна ночь в реальности! Ох, пережить бы сегодняшнюю вечеринку, чтобы все гладко прошло. Вся Москва будет. Генералы, политики, бизнесмены. Ужас просто!

В кармане зазвонил телефон. Вера мельком взглянула на экран "Самсунга" и сбросила звонок.

– Отец? – тихо спросила Юлька.

Вера молча кивнула.

– Вер, ты бы ему ответила, а? Все-таки у тебя сегодня день рождения. Он просто поздравить хочет.

– Юль, не начинай, пожалуйста.

– Тьфу ты, упертая какая! Вот дурочка, и ничего тебя не учит. Помирилась бы с папаном и не вламывала тут в кабаке. Сидела бы в своей библиотэке, – Юлька так и произнесла нараспев: библиотэка, –читала бы умные книжки и была бы вся в шоколаде. Ну и я вместе с тобой. А так все твои денежки этой фифе безмозглой Снежанке достанутся. Она ж тебе официальная мачеха. Не хухры-мухры типа подружки на час, а законная вторая жена.

– Никогда ему маму не прощу, – прошептала Вера. – Пусть хоть обзвонится. И пусть делает, что хочет. Вторая жена, третья, сто двадцать пятая – мне все равно.

– Ладно, – вздохнула Юлька. – Будем и дальше дешевую колбасу из "Ашана" жрать. Эх! Но хоть днюху твою давай потом отметим, а? Вер, ну девять лет лет прошло, как Маринки нет! Девять, Верунчик! Нельзя же до конца жизни убиваться! Тем более, что она бы из-за тебя так не страдала бы, уж поверь!

– Юлька, перестань! Ты меня сегодня добить хочешь? У меня и так по сердцу кто-то ходит большими ногами в кованых железом сапогах! Имей совесть! Не надо так о ней. Марина была моей сестрой. Пусть не самой идеальной, но моей второй половинкой! Ты хочешь, чтобы я праздновала день рождения в день смерти моей сестры-близняшки?

– Ладно-ладно, извини меня! – примирительно сказала Юлька, ловко подхватила с подноса пробегающего мимо официанта тарталетку с черной икрой и целиком запихнула ее в рот.

– Юлька! – прикрикнула Вера. – Обалдела? Гостям потом не хватит.

– Перетопчутся, буржуи! – с набитым ртом промычала Юлька. – Ладно, побежала я пахать. У меня еще три люкса не убраны. Оттуда футбольные фанаты выехали – так в номерах полный раздрай.

Она убежала, толкая перед собой тележку с полотенцами и моющими средствами.

Грузчики, матерясь, установили фонтан. Протянули шланги, подключенные к кранам ресторанной кухни, наполняя фонтан водой. Стайка официантов окружила его, рассматривая диковинку. А посмотреть было на что. Огромная серебряная раковина покоилась на нефритовом постаменте. Изнутри фонтан был отделан красными кораллами, по краям украшен щедрой россыпью морского жемчуга.

3 глава. Не умирай, моя куренция!

Сестра – это судьба

Народная мудрость

Вера

"Он так и сказал с едва уловимым и странным акцентом:

– Разрешите ангажировать вас на танец.

У меня закружилась голова. Я не сплю! Мужчина, который снился мне девять лет. Незнакомец, которого я видела всего раз в жизни, и которому посвящен этот блог, что вы сейчас читаете, стоял рядом со мной. Он пригласил меня на танец. Пригласил так, как я всегда мечтала! Словно каким-то невероятным образом прочитал мои мысли.

Когда мне было девять лет, в наш Синеморск приехал театр "Ленком". Мы с мамой пошли на спектакль "Юнона и Авось". И граф Резанов так же пригласил Кончиту:

– Иностранец вас ангажирует на танец.

Звучала дивная музыка. Влюбленный граф читал стихи:

Мне сорок лет, нет бухты кораблю,

Позвольте ваш цветок слезами окроплю.

И зачарованная Кончита танцевала с тем, кого будет ждать потом всю жизнь. С кем не смогла прожить долго и счастливо, но и без него не смогла тоже. Как много раз я видела эту сцену во сне! Как мечтала о танце с тем, кого любила все эти годы! Я даже не знала его имени. Кто сказал, что любви с первого взгляда не бывает? Не верьте им! Этим людям просто не повезло. Мне их жаль. Они не вспыхнули, как метеор, что несется, сгорая, к Земле. И земля не качнулась под их ногами. Они не заклинали неведомых богов, умоляя лишь об одном: увидеть на краткий миг того, кого любишь. Не ловили невидимые знаки судьбы – приметы – в надежде, что именно сегодня случится что-то хорошее. Они просто не жили.

Но иногда я на них злюсь. Кто знает, как правильно любить? Для любви не писаны законы. Для любви не названа цена!

Ами Росс… как загадочно и красиво звучит его имя. Он уверенно, но плавно вел меня в танце с какой -то очаровательной старомодностью. Хотя на вид он старше меня всего лет на пять, не больше, ему должно быть лет тридцать. Но почему мне казалось, что все это не из нашей эпохи? Я даже почувствовала, как несуществующий ветер колышет складки моего роскошного старинного платья. И услышала, как поскрипывает при движении тяжелая грубая ткань камзола Ами. И невольно зажмурилась от нестерпимого блеска его эполет. Наверное, мое воображение сыграло со мной злую шутку.

Он был так красив! Узкое лицо с легкой синевой вечной брутальной небритости, которую не берет даже самое лучшее лезвие. Резко очерченные скулы, греческий профиль. Волосы цвета вороньего крыла он зачесал назад, но они непослушными прядями падали на лоб. Черный костюм подчеркивал его высокий рост, широкие плечи и узкие бедра. Шелковая рубашка молочно-серебристого цвета оттеняла слегка смуглую кожу. Он неотрывно смотрел на меня, словно хотел что-то сказать, но не решался. Взгляд светло-зеленых миндалевидных глаз, обрамленных черными, густыми, длинными ресницами, прожигал меня насквозь. И чем больше я смотрела в его глаза, не в силах оторваться, тем четче становилась иллюзия: исчезающая зелень его суженных волчьих глаз, а под ней – клубящаяся тьма и золотистый, вертикальный, как у кошки, зрачок, разделяющий тьму надвое.

Мне было так уютно в этих сильных руках с длинными, сильными, гибкими, как у гитаристов, пальцами, на одном из которых блестел загадочными буквами огромный перстень. Где-то я уже видела эти странные знаки… ах, да! В книгах по истории. Енохианский язык, самый древний на Земле. По преданию на нем разговаривали ангелы. И кто-то из них подарил его людям.

Как странно, что ты, Ами, выбрал перстень именно с такой символикой! Ведь кто еще, кроме такой ботанички-исторички, как я, может узнать эти закорючки? Они, как еще одна ниточка, что незримо связывает нас с тобой.

Я замерла в его руках послушной марионеткой и думала: что мне сказать тебе сейчас, любимый? Как объяснить, что ты – смысл моей жизни? Небо, вода, воздух, мечта и надежда! Но как произнести такое? Разве ты поверишь мне? Ты сочтешь меня сумасшедшей. Такое бывает только в старинных романах. А в наш сумасшедший век еды и любви на скорую руку это кажется сентиментальной выдумкой! Но промолчать после стольких лет… нет. Ни за что! Думай, что хочешь. Я тебя не отпущу! Пусть гордость спит или уходит прочь, грустно склонив голову. А вы, мои верные читатели, презирайте меня. Или насмехайтесь. Мне все равно. Любимый мой, как долго я тебя ждала! Как страшно вновь потерять тебя!"

Из блога Веры Бахревой "Дневник незнакомки"

Ами

Музыка смолкла. Нужно отпустить Веру и проводить на место. Но Ами медлил. Он держал девушку в объятиях, а она так и застыла, приподняв голову, глядя на него снизу вверх. Его охватило смятение. Она не реагировала на взгляд ангела. Этого просто не может быть! Люди подвластны этому взгляду. Нелюди – нет. Как он мог так ошибиться? Как мог пропустить, что у нее явно есть сила? И главное: откуда?

Нужно разомкнуть руки. Отпустить ее. Наверное, навсегда. Но еще минуту, всего одну минуту. Разве он не заслужил этого за целую вечность одиночества?

✿}}> ----- ✿(̆̃̃ღ✿}}>----- ✿(̆̃̃ღ✿}}>-----

…Горничная Света открыла номер шейха, и, оглянувшись по сторонам, пробралась внутрь.

4 глава. Сопротивляйся шейху!

– Это мое сердце вспыхнуло от вашей красоты, – медовым голосом прошептал шейх и крепко прижал Веру к себе.

Она задохнулась от жара, которым пылало его тело. Голова ее закружилась, веки налились тяжестью. Густой ватный сонный морок охватил тело. Ноги подкосились, но шейх крепко держал ее в объятьях, слегка приподнимая. Ее туфли едва касались пола, и, если бы не шейх, она бы упала. Он что-то шептал – Вера не понимала. Красное марево застило глаза. Лишь вспыхивал ярко-желтыми сполохами удивительный кулон шейха: крошечный, филигранной работы золотой кувшин на цепочке из белого золота.

Она не могла видеть, как миниатюрная, величиной с палец, огненная ящерица, переливаясь пробегающими по ней язычками пламени, выскользнула из-под одежды шейха и скользнула под ее блузку. Но она почувствовала сладкую негу, которая разлилась по телу…

… Шум голосов и звон посуды стихают. Вера танцует с шейхом посреди красной пустыни. Тихо шелестит песок, подпевая яростному ветру, что выводит древнюю песнь свободы и несется по алым барханам годы, века, тысячелетия.

Полуобнаженная Вера, прикрытая лишь легкими прозрачными одеждами наложницы восточного гарема, застывает в сильных мужских руках. Она пытается двинуться, закричать, оттолкнуть его, но не может. На песке вокруг раскинуты дивные цветные шатры. Миг – и вот она уже лежит в шатре, на шелковых подушках, в окружении огромных блюд, наполненных сочными фруктами.

Шейх отрывает крупную виноградину от сочащейся медом лозы и кладет ей в рот. Брызжет сок, орошая пересохшие губы. Вере противно. Его липкие от сока пальцы проникают в рот. Но выхода нет – он не отпустит. И она, торопливо давясь, глотает медовый сок, лишь бы он убрал пальцы с ее губ. А шейх начинает петь. Она не понимает слов, но точно знает: это песнь свободы, что выводит ветер пустыни. Это песнь силы и радости плоти. И Вере становится еще противнее. Он прикасается к ее груди. Ее захлестывает волна омерзения к вожделению ненавистного ей мужчины. Но еще омерзительнее ощущение того, как наливается желанием, твердея, ее грудь. Вера не понимает, что происходит. Так не бывает! Чтобы отвращение и желание сплелись вместе!

Из руки шейха вдруг появляется крошечная огненная саламандра. Она широко открывает рот – мелькает язык, состоящий из разноцветных язычков пламени.

– Лахб, освободи ее! – выкрикивает шейх.

Саламандр перепрыгивает на Веру и растекается пламенем по ее груди. Одежда вспыхивает и исчезает. Вера обнажена и беззащитна. Она вскрикивает от боли. Где-то внутри, в животе и ниже, медленно зарождается физическое наслаждение. Оно растет вне ее воли. Наперекор бессильной ярости от чужого присутствия даже не в теле – в мыслях. Грудь горит, бедра ноют, кожа пылает, и в этом жаре еще сильнее вспыхивает желание и одновременно чувство гадливости к плотскому зову тела. Она ненавидит саму себя! Шлюха! Мерзавка! Дрянь! Ты можешь вырваться! Сопротивляйся шейху! Но тело отказывается подчиняться разуму. Тело, что долгие годы не знало ласки, отзывается на чувственные прикосновения мужских рук.

– Чертов полукровка, – недовольно шепчет саламандр. – Очаровал девчонку навсегда. Ее сердце просто запечатано для всех других мужчин. Ненавижу влюбленных! В их поступках нет ни капли логики и здравого смысла! Не терплю их с тех самых времен, когда до вас, повелитель, я жил в лампе у поэта Омара Хайяма. А он каждый день посвящал стихи этим влюбленным глупцам, хотя и понимал, как они смешны и нелепы. Совсем как эта девчонка, что чувствует мой огонь и ваш зов, но из-за дурацкого упрямства влюбленного сердца сопротивляется. В точности, как написал мой бывший хозяин, Омар Хайям:

Есть ли кто-нибудь в мире, кому удалось

Утолить свою страсть без мучений и слез?

Дал себя распилить черепаховый гребень,

Чтобы только коснуться любимых волос!

Ее тело поддается вашим и моим чарам, а сердце сопротивляется изо всех сил. Она умереть готова, лишь бы не уступить нелюбимому. Только потому, что я и вы – не Ами! Какая разница, кто дарит наслаждение? Телу все равно! Давно известно: лучшие любовники – те, кого не любишь, потому что они не ранят сердце, лишь радуют плоть.

– Не трудись попусту, Лахб, – мысленно приказывает ему джинн. – Сила огня выше человеческих чувств, но Вера мне не нужна, как наложница. Плевать, что она чувствует ко мне. Просто сними печать.

– Как скажете, повелитель моего огня!

– Нет! – Вера вспыхивает от стыда и пытается прикрыть грудь рукой.

Саламандр добирается до ее сердца. Язычки пламени просачиваются в кровь Веры. Он плывет по ее крови, ласкает сердце, обвивая его хвостом, и находит то, что искал – золотую пластину магической печати, крепко впаянную в сердце. И каждая капля крови, прикасаясь к печати, продолжает свой путь, разнося по крови Веры запрет на магию. Лахб впивается в печать крошечными, но крепкими зубами, выкусывает ее из сердца и выскальзывает прочь.

– Готово, повелитель! – он довольно сворачивается кольцом на ладони шейха.

Едва заметная глазу крошечная пластина вспыхивает в ладони шейха, исчезая навсегда. И вместе с печатью исчезает пустыня.

… Нестерпимый жар вспыхнул внутри в последний раз, и Вера пронзительно закричала от ярости, не в силах больше терпеть и чувствовать себя игрушкой в чужих руках. Шум в зале смолк. Все гости изумлено уставились на нее. Она оттолкнула шейха, пытаясь вырваться. Но он, крепко, обнимая ее, увлек к фонтану.