Ничего личного

Глава 1.1

Аннотация:

Каково это — незадолго до свадьбы узнать, что твой жених — единственный, любимый и самый лучший — женится на тебе по расчету? Ради доступа к связям и активам твоего отца?

Мне довелось узнать сегодня.

Я намерена уйти, громко хлопнув дверью. Но сначала… Сначала я отомщу.

Выкручу каждый его нерв, заставлю трястись от ярости, бессилия и ревности. Я отплачу ему той же монетой.

Он сам сказал, что в бизнесе нет ничего личного.

Глава 1

Еще посмеиваясь над последней Ксюхиной шуткой, я свернула в полутемный коридор, ведущий к кабинетам высшего начальства. И вздохнула с облегчением.

Блаженство. Порожденный грохочущей музыкой и десятком слегка разгоряченных голосов гвалт здесь был значительно тише. Немудрено, что Артур, не особенно жалующий шумные корпоративные сборища, но обязанный их устраивать как главный босс, сбежал в свой кабинет при первой же возможности.

Вообразив, как он отсиживается у себя за столом в одиночестве, я хмыкнула и зашагала быстрее. Нужно пользоваться предоставленной возможностью. Если повезет, то получится урвать хотя бы несколько спокойных минут наедине с женихом, пока нас не хватятся.

И поцелуй, да. Я хочу поцелуй.

Забыться в ощущениях и чувствах, разделить успех своего мужчины с ним наедине, без посторонних глаз и корпоративной этики. А затем, с новыми силами я вернусь в общий зал — шептаться с Ксюхой и слушать затянутые рассказы Игоря о его путешествиях по диким местам.

Как легко, оказалось, можно устать от моих обычно спокойных коллег и друзей. Только и нужно накануне пообещать всему коллективу премии вне графика и прибавку к зарплате в связи с очень-очень удачным проектом, а затем устроить небольшой фуршет в пятницу. Народ пригубил шампанского — и готово, долой стереотипы об асоциальных и скромных айтишниках.

Заветная дверь с льющимся из-под нее светом была уже совсем рядом. Хихикнув — коварное шампанское сделало меня на удивление чудной и изобретательной на шалости, — я принялась ступать как можно тише, благо в кедах то получалось совсем просто.

Напугать Артура? Или просто удивить?

Я никак не могла определиться и замерла в нерешительности, так и не собравшись открыть дверь. Голова кружилась, а смех, как у не в меру расшалившегося ребенка, рвался наружу, угрожая расстроить все мои планы.

— …Не считаешь, что тебе стоит поторопишься? — Голос Федора, двоюродного брата Артура и по совместительству нашего финдира, раздался будто из неоткуда. — Со свадьбой.

Мое удивление быстро сменилось еще легким, но возмущением. С какой стати Федор решил, что мне и Артуру нужно пожениться раньше?

Смысла в спешке не было: до регистрации оставалось меньше двух месяцев. Успеть бы в эти ничтожные восемь недель с организацией, когда у каждого из нас предостаточно работы!

В полном недоумении я потянулась к дверной ручке, но вдруг заговорил Артур:

— И как я, по-твоему, ей это объясню? — Нервно и зло, с раздражением на слове «ей».

«Ей» — это мне. Словно я не любимая невеста, а надоевшая до оскомины баба, которую нужно развлекать и тешить, только бы не заиметь проблем.

Испугавшись посетившей меня мысли, я потрясла головой. Да быть такого не может! Не следовало сегодня пить: похоже, даже два неполных бокала шампанского превращают меня в крайне мнительного человека.

С трудом — эмоции едва не взяли вверх над разумностью, — я сумела остаться на месте. Желание ворваться в кабинет сию же секунду зашкаливало, но, как говорит мой отец, никогда не стоит торопиться с выводами. Вот я и не буду.

Артур, наверное, чем-то расстроен. Отсюда и раздражение в каждом звуке и ко всему на свете, а не по отношению ко мне одной.

Нужно успокоиться. Ничего действительно плохого никто из них не сказал.

Подслушивать, конечно, было стыдно и неприятно. Неправильно. Но раз уж мне так не повезло, нужно дослушать этот разговор до конца.

Любой, кто хоть немного знаком с художественной литературой и кинематографом знает, что нет более глупой ошибки, чем поддаться эмоциям и сбежать посреди неоднозначной беседы в далекие дали. Выводы нужно делать, располагая всем массивом данных. Никак иначе.

Всего лишь одна минута — и я войду в кабинет. Мы наконец останемся наедине, я поделюсь с Артуром своими чувствами и извинюсь за невольное вмешательство в его разговор с Федором.

Именно так поступают взрослые люди в здоровых отношениях. Не копят обиды и недомолвки. Не лгут и не утаивают. Всегда говорят правду и не разбрасываются обвинениями попусту.

— Как угодно объяснишь, — тем временем проложил за дверью Федор. В своей обычной манере: будто ему надоело всем вокруг растолковывать элементарные вещи. — Ты, правда, хочешь рискнуть бизнесом — только бы уважить Ладку? И ее папашу?

Я замерла.

«Рискнуть бизнесом»? «Ладку?»

Федор никогда не обращался ко мне даже по имени, не то что с такой фамильярностью.

Перемены в его поведении были разительны. Я ничего не понимала.

Что вообще происходит? Причем здесь мой отец?

— Что ты предлагаешь? — Артур, явно раздраженный напором Федора, заговорил громче. — Может, мне надо честно ей сказать: «Милая, давай забьем на праздник и распишемся по-быстрому? А то твой строгий папенька заплатит мне только после свадьбы?» Как ты себе представляешь эту спешку? Да и Вершинин вряд ли обрадуется. Он ясно дал понять: оставшаяся часть бабла поступит через три месяца — и ни минутой раньше.

1.2

Вызванное шампанским головокружение, легкое и воздушное, вдруг стало сильнее, в ушах зазвенело. Вырвавшийся из моей груди изумленно-болезненный вдох растворился в безмолвии темного коридора.

Где-то в кабинете, наверное, едко ухмыляясь, язвил Федор:

— Он сам себе противоречит, не находишь? То сваливается нам как снег на голову и требует, чтобы ты женился на его ненаглядной дочурке, то тянет кота за хвост. Какая ему разница, когда вы поженитесь? Сделка есть сделка. Каждый выполняет свою часть.

— Хозяин — барин.

— И это все? — изумился Федор, пока у меня, казалось, навсегда пропали зрение и пульс. Перед глазами стояла сплошная тьма. Тело, онемевшее и окоченевшее, отказывалось мне подчиняться. Я хотела уйти — и не могла. — Ты тоже хозяин. Корабля с огромной пробоиной, помнишь?

— Помню, — отозвался Артур грозно. — И спешу напомнить тебе: мы не потонули до сих пор — не потонем и за оставшееся время. Ты сам делал антикризисные расчеты и прекрасно все это знаешь.

— Знаю.

— Так какого хрена ты паникуешь сейчас?

— Я не паникую, Артур. Я пытаюсь снизить риски.

— Какие риски? Дата свадьбы назначена. Это неизбежность.

Обреченность, сочившаяся из каждого произнесенного Артуром за последние пять минут слова, меня добивала. Те последние зачатки надежды, что сражались против правды до сих пор, наконец признавали свое поражение.

Он не любит меня. Не любит.

Не любит.

Все обман и ложь.

И папа… Папа к этому причастен?

Меня затошнило.

— А если принцесса передумает? — Дернувшись, словно Федор с его необъяснимым по отношению ко мне презрением стоял рядом и мог меня коснуться, я попятилась прочь, пока не врезалась плечом в ближайшую стену. На мое везение, совершенно бесшумно. — Девчонка родилась с золотой ложкой во рту, а так легко на тебя повелась. Ты прости, Артур, но она легко может найти кого-нибудь побогаче. В любую минуту. Да и лет ей сколько? Двадцать? Там семь влюбленностей на неделе.

— Двадцать один, — сообщил Артур холодно. — И Лада не такая.

Федор насмешливо цокнул:

— Все они — не такие.

— Лучше помолчи. Она действительно в меня влюблена. И ждет свадьбы. Нет необходимости спешить.

Мне казалось, я умираю. Слышать, как человек, которому я доверилась во всем, рассказывает о моих чувствах — искренних, сильных, целых два года совершенно безответных, — тому, кто может только язвительно «снижать риски», было невыносимо.

Может быть, даже больнее, чем осознавать, что Артур не любил меня ни минуты. Что я для него — разменная монета, средство для достижения какой-то бизнес-цели.

Хватаясь за стену, я пыталась удержаться на ногах и не сползти на пол в акте абсолютной растоптанности. Тело тряслось, как в лихорадке, темная пелена перед глазами не желала рассеиваться, сердце билось странно, урывками, будто зависая иногда в свободном падении в пропасть.

Меня штормило и качало, как угодившую в бурю лодку — обрушься еще одна волна и та разлетится в щепки. Горло жгло желчью.

Удивительно, но слез не было совсем. Даже глаза не щипало.

Неведомо зачем я мыслено отмечала свои ощущения, словно делала опись трупа. Им я, в каком-то смысле, и была.

Мне нужно было уйти. Никаких сомнений: я услышала все, что требовалось.

Однако едва я сумела оторвать ногу от пола, голоса за дверью снова стали различимы:

— А ты угрызениями совести случайно не мучаешься? — Федор. Конечно, Федор. Конечно, с этакой циничной насмешкой.

Я и до сегодняшнего вечера нередко задавалась вопросом, есть ли у него вообще чувства, а не одни только цифры в голове. Было в нем что-то от… робота. Или, что вернее, от тех самых нейросетей, с которыми мы работали.

Разум, рациональность, расчет — три кита его личности. И никаких мешающих работе сантиментов.

— Совесть? — повторил Артур бесцветно. — Я давно ее продал.

— Значит, ты до сих пор здраво смотришь на вещи. Как говорится, ничего личного…

— …только бизнес, — закончил за него Артур мрачно.

А я сделала шаг назад. И еще один, и еще. Пока не получилось развернуться к злосчастной двери спиной и побежать прочь.

___________

Друзья, рада приветствовать вас в новинке! На этот раз будем мстить и мотать нервы мужику (и заслуженно!). Будет напряженно, эмоционально и горячо (какая ревность без этого, правда?).

На старте ваша поддержка особенно важна для продвижения книги. Если вам интересна эта история, не забудьте, пожалуйста, поставить "звездочку" (не под главой, а в карточке книги с аннотацией) и добавить книгу в библиотеку. Спасибо ❤️‍❤️‍❤️‍

2.1

Я уже не думала, как, куда и зачем меня несут ослабевшие ноги. Все мои мысли были об одном: Артур мне врал.

Не было никакой любви. Не было внезапного, свалившегося на мою безответно влюбленную голову с его стороны интереса. Никакого родства душ и единства.

Боже… Что я себе напридумывала за последние пять месяцев! Какая складная и красивая история получилась без больших для Артура усилий. Ему и напрягаться особенно не требовалось — я все сделала сама.

Два года — с первых недель стажировки в «Гранях технологий» — я была в него тайно влюблена. В его ум, энтузиазм, трудоголизм и безупречную учтивость. В его красоту — внешнюю и внутреннюю.

Привлекательный как модель с обложки. По-суровому харизматичный. Понимающий, умеющий зажечь в сотрудниках любовь к компании руководитель. Учредитель благотворительного фонда, помогающего талантливым детям из бедных семей и детдомов развиваться в IT-индустрии. Гениальный в своей сфере специалист. Бизнесмен с чутьем на использование новых технологий в неожиданных плоскостях.

Я смотрела на него из-за своего стола в другом конце тогда еще небольшого офиса начинающего стартапа и забывала моргать. Артур казался мне живым воплощением лучших человеческих качеств. Идеальным мужчиной. Тем, кого любить в радость даже безответно, потому что само знакомство с таким человеком — подарок судьбы.

Наверное, потому что в офисе почти все были немножечко влюблены в Артура Гранева — романтически или профессионально, — я не видела в своем положении большого трагизма. Да и любые наивные надежды на взаимность покинули меня довольно скоро.

Для Артура я существовала исключительно как одна из десятка малозначительных сотрудниц его компании. Он знал каждую и каждого из нас в лицо, кивал, если наши взгляды в офисном пространстве сталкивались друг с другом, и отворачивался, забывая обо мне через мгновение, стоило только делам или куда более важным специалистам привлечь его внимание по-настоящему.

Несколько раз за эти годы я краем глаза видела его вероятных любовниц — отрезвляющее столкновение с реальностью в их ярких, завлекающих лицах и фигурах. На вид все женщины были его ровесницами, что, конечно, лишь прибавляло Артуру очков, но в то же время заколачивало последние гвозди в крышку гроба моих надежд.

Нас разделяли девять лет разницы, ощущавшиеся непреодолимой пропастью. Совершенно не коррелирующий между собой жизненный опыт и профессиональные интересы.

Он был технарем, я — гуманитарием, завороженно наблюдающим за созданием непостижимых для меня вещей. Я могла часами задавать вопросы и слушать его объяснения. Но что мог он получить от меня в ответ?

У Артура Гранева не было ни единой причины мной заинтересоваться. Я понимала это тогда и понимала сейчас. Но стоило Артуру впервые заговорить со мной на отвлеченную тему — и светлая моя голова, похоже, пережила тотальный блэкаут.

Он не любил меня.

Все обман. Обман, обман, обман.

Человек, которому я была не нужна, видел меня в самые уязвимые мои минуты. С душой наизнанку и с протянутым на ладони сердцем.

Меня затошнило с новой силой.

Тягостная, царапающая душу наполненность болью, распирающая грудную клетку, росла, как бесконечно раздуваемый воздушный шар. Мне казалось, у меня лопаются натянутые до предела нервы и кровоточит каждый миллиметр тела.

Я хотела заплакать, но не получалось сделать вдох.

Долетающая прежде далеким отголоском из общей зоны музыка вдруг стала громче и забила по вискам. Когда шум веселящейся компании будто стал ближе, я шарахнулась в сторону, свернув неведомо куда. Перед глазами до сих пор мельтешили темные круги, но и без них мой мозг попросту не мог ни на чем сосредоточиться, замкнувшись вокруг одной огромной боли.

Едва ли двигаясь с мертвой точки, я ощущала себя заплутавшей в подземном лабиринте, выхода из которого не существовало. Воздуха становилось меньше, пространство сужалось со всех сторон, обещая поглотить меня целиком раз и навсегда.

Схватившись за голову, словно в попытке защититься, и крепко зажмурившись, я просто сползла на пол. Волноваться, заметят ли меня в подобном состоянии коллеги или нет, больше не было сил. Боль заглушала абсолютно все мысли и тревоги.

— Лада?..

____________

Друзья, спасибо, что вы со мной! Читать книгу в работе с самых первых глав — большой труд и важнейшая поддержка для каждого автора ❤️‍

На следующей страничке можно посмотреть на визуал главных героев ====>

Визуал

Итак, Лада Вершинина представляется мне такой:

Но впереди эра перевоплощений, если вы понимаете, о чем)))

Что думаете? На Артура посмотрим уже совсем скоро)

2.2

Дернувшись от неожиданности, я вскинула наверх испуганный взгляд. Прямо надо мной, застыв в выражающей явное беспокойство позе, возвышалась Ксюха. На красивом, ярко-накрашенном лице отпечаталось с десяток эмоций разом: от изумления до страха.

— Я… — Застигнутая врасплох и устыдившаяся собственного расклеенного облика, я потерянно засуетилась в попытке скорее встать. — Я сейчас, все нормально. Просто…

— «Просто» что? — Ксюха, больше не теряя ни секунды, бросилась ко мне и помогла подняться, очень кстати спиной закрывая коридорный проем позади. Даже если кто-нибудь решит отвлечься от набирающей обороты вечеринки, полюбоваться моим заплаканным лицом окажется затруднительно. — От «просто» так не ревут, Ладушек-оладушек.

От абсурдности как ситуации, так и прозвучавших слов я, несмотря на до сих пор стекающие по щекам слезы, рассмеялась.

— Боже, ненавижу это прозвище.

— Зато уже смеешься, а не плачешь, — справедливо заметила Ксюха. — Давай, приведем тебя в порядок.

Пока я пыталась осознать, в каком состоянии мой макияж и одежда, она быстрыми уверенными движениями поправила на мне платье, пригладила волосы и даже успела найти в своей сумке бумажный платок, который тут же перекочевал в мои подрагивающие руки. Ксюха с ее простой, уверенной заботой будто протянула мне таблетку сердечного обезболивающего.

Мучительное давление в груди начало ослабевать. Неверие, обида и злость сменились ощущением бесконечной душевной выпотрошенности, и последняя была для меня намного предпочтительнее оглушительной боли. Я снова могла дышать.

Ориентируясь на собственное темное отражение в экране телефона, я вытирала подтеки туши под глазами и медленно успокаивалась. Острые эмоции угасли, как пламя в безвоздушном пространстве. Казалось, мне больше не придется никогда и ничего не испытать.

И к лучшему, хотела я закричать вслух. Что угодно, только бы никогда больше не прожить эти ужасные минуты у кабинета Артура. Что угодно, только бы забыть это разрастающееся внутри сердца жжение предательства. Эту нестерпимую, дикую боль. И сокрушительную смерть беззаветной веры в любимого человека.

— Вот. — Ксюхин неестественной бодрый голос выдернул меня из отупелого монолога с собой в действительность. — Уже лучше. Если не приглядываться, никто ничего не заметит. Идем.

— Нет. — Я резко затрясла головой, вдруг вполне живо ужаснувшись грядущей перспективе: смотреть веселым коллегам в глаза, улыбаться и делать вид, будто за последние полчаса мой мир не разрушился до основания, — нет, подобного мне было не выдержать. Не сегодня. — Я не пойду назад.

— Конечно не пойдешь. — Ксюха удивленно вскинула брови. — Я не идиотка, Лад. Отсюда уходим. Поедем ко мне, не здесь же разговаривать.

Я выдохнула с облегчением. Правда, повод для беспокойства обнаружился уже через долю секунды:

— Нас все равно заметят. Вещи-то в зале.

— А тебе не плевать на вещи? — поинтересовалась Ксюха однако совсем незаинтересованным тоном. — Телефоны при нас — значит, такси вызвать сможем. Остальное в понедельник так и так к нам вернется.

— А к лифтам мы как пройдем?

— Ладушек… — На этот раз утаить собственное беспокойство Ксюха не сумела: в ее транслирующем полное владение ситуацией голосе, как через сито, просачивались встревоженные нотки. — Ты совсем не смотрела, куда шла? — Я покачала головой. — У тебя за спиной выход на лестницу. Спустимся на этаж и там уже зайдем в лифт. Никто нас не увидит. Погнали.

До сих пор пребывая в заторможенном состоянии, я лишь слабо удивилась проделанному от кабинета Артура пути. Надо же, брела, не разбирая дороги, и умудрилась свернуть аж к пожарным выходам.

Что ж, повезло. Не представляю, как бы я сейчас посмотрела Артуру в глаза.

Как я вообще смогу с ним встретиться?

Размышлять над будущим не было сил. Тряхнув головой, я на слабых ногах плелась следом за Ксюхой, полностью доверившись ее решениям. В голове было пусто, тело ощущалось одним неповоротливым куском желе без нервных окончаний и костей.

Я не отдавала себе отчета, иду ли я быстро или медленно, больно ли мне, холодно ли. Уже будучи на улице, когда за нами приехало такси и первый ноябрьский снег падал на мои полуобнаженные плечи, я не ощущала ни влаги, ни холода на коже. Лишь отдаленным уголком моего сознания иногда фиксировались события реальности, однако сразу же растворялись в забвении.

Мне было все равно.

Только когда за нами закрылась дверь Ксюхиной квартиры и мне в лицо впервые за полчаса ударил прогретый батареями воздух, я начала дрожать. Да так, что зубы застучали друг о друга.

— Б-б-блин! — Ксюха, которую тоже немного потряхивало, пусть и длинное облегающее шерстяное платье очевидно было теплее моего короткого и вискозного, теперь ругала саму себя: — Ну я и тупица! Заморозила тебя. Иди в горячий душ быстро, я пока чаю налью. Или чего покрепче.

Я замерзла настолько, что не нашла в себе сил на вежливый отказ. Шансы согреться вне душа были объективно ничтожными.

Уже стоя под горячими струями воды, я порадовалась невольно случившейся встряске. Физический дискомфорт здорово отвлекал от душевных терзаний — ни одной мысли об Артуре, пока меня колотило от холода, не промелькнуло в моей голове.

Блаженство, не правда ли? Не угрожай мне в будущем пневмония, я использовала бы этот эффективный метод почаще.

Наконец, согревшись в закрепленной за мной в этом доме смешной махровой пижаме и обхватив кружку с обжигающе горячим чаем, я была готова рассказать о подслушанном разговоре. Не существовало ни одного другого человека, которому я бы доверяла больше, чем Ксюхе.

Как показала жизнь, в мемах о верных подругах и всегда готовых предать мужчинах истины много больше чем шутки.

Что бы я делала без Ксюхи сегодня? Наверняка рыдала бы в коридоре до тех пор, пока кто-нибудь другой не застал меня там во всей нелицеприятной красе.

— Ну что, — на другом конце стола в такой же нелепой пижаме уже не скрывая своего волнения, сидела Ксюха, — расскажешь, что случилось? На тебе до сих пор лица нет.