Никогда не говори "навсегда"

Глава 1

Дана

«Прийти не получается. На работе аврал. Выходные тоже работаю». – Читаю сообщение от мужа.

Всё как всегда.

Чётко. Коротко. Без эмоций.

Нет, я не капризничаю, просто именно сейчас мне так необходима поддержка и внимание, которых катастрофически не хватает. Именно от него.

– Вот так вот, Зайка, у твоего папы опять на нас нет времени. – Вздыхаю, поглаживая свой небольшой живот. Нет, это не упрёк. Наверное. Просто папа пока работает один, а нам с тобой ещё столько всего нужно.

Долгожданная беременность даётся мне с огромным трудом. Безопасность и здоровье будущего малыша – приоритет номер один. Как только она подтвердилась, всё остальное для меня автоматически сразу же отошло на задний план.

Но радовалась я недолго: тонус матки и угроза выкидыша мне поставили чуть ли не с самого начала беременности. Только допустить этого я никак не могу, поэтому большую часть времени провожу на сохранении, лишь небольшими периодами находясь дома.

– Доброе утро, как мы себя чувствуем? – спрашивает Ирина Евгеньевна, гинеколог, наблюдающая мою беременность с самого начала как в консультации так и в отделении стационара.

Несмотря на молодой возраст, отзывы о её работе очень хорошие. Да и как человек она замечательная.

– Прекрасно, – отвечаю, улыбаясь. Чувствуя ладонями тепло крошечного создания, что растёт во мне.

– Это же прекрасно. – Возвращает мне улыбку. – Так, давай-ка посмотрим…

Лёгкими, едва заметными, движениями осматривает мой живот.

– Тонус не наблюдается. Так, сейчас у нас десять, – рассуждает сама с собой, посмотрев на часы. Они у неё обычные, механические, но очень красивые. – Значит, к двенадцати… Нет, наверное, лучше к половине первого, Дана Сергеевна, жду на УЗИ, послушаем сердцебиение.

Кряхтя, как древняя развалина, встаю с медицинской кушетки после УЗИ и надеваю на плечи лямки комбинезона для беременных, в котором мне намного удобнее, чем в обычном халате.

– Ирина Евгеньевна, может отпустите меня домой? – Этот вопрос я стараюсь не задавать, понимая, что под наблюдением всё-таки спокойнее, но чуть ли не постоянное нахождение в больничной палате, пусть и со всеми удобствами, начинает вгонять в депрессию.

– В принципе, можно. Состояние удовлетворительное. Отпущу, если пообещаете строго соблюдать режим. – Гинеколог отрывается от записи в моей карте и смотрит на меня в ожидании ответа.

– Конечно, буду, – заверяю я клятвенно.

– Больничный же вам не нужен? – Уточняет каждый раз.

– Нет.

На работе я не была уже давно и даже не представляю, как буду потом собирать своих разбежавшихся клиентов. Стараюсь отогнать от себя лишние мысли.

«Об этом я буду думать не завтра, конечно, а после рождения малыша». – Именно так я успокаиваю себя каждый раз, немного перефразировав известную фразу, ставшую для меня жизненной.

– Юлиана, я свободна! – Первым делом звоню подруге, сообщая главную новость.

– Привет, дорогая, – доносится радостный голос. – Как ты? Славик тебя забрал?

При упоминании имени мужа, невольно морщусь, как от изжоги. В последнее время я только и слышу: «Я занят. Много дел. На работе аврал. Попроси Юлиану», если я прошу его что-нибудь купить.

– Нет, Юлян. Он на работе.

– Тебя забрать? – спрашивает Юлиана, которая действительно беспокоится обо мне намного больше того же Славика.

– Юль, не надо делать из меня инвалида. Пешком прогуляюсь. Лучше поцелуй за меня мою крестницу.

– Обязательно поцелую. Дана, ты дома не геройствуй, пожалуйста. Если нужно, я приду и сделаю уборку. – Юлиана намекает на абсолютную беспомощность моего мужа в этом вопросе.

– Не переживай. Закажу клининговую службу, если будет совсем печально.

– Вот это правильно, – соглашается подруга.

Дохожу до дома и недоумённо хлопаю глазами, наткнувшись на припаркованную машину Славика.

Открываю дверь и вхожу в квартиру.

– Слав? Ты дома? – спрашиваю с порога.

Тишина.

Может, не смог завести?

Видимо, так. А отогнать в автосервис, как обычно, ему некогда. Странно, что он, как обычно, не нажаловался. И на этом спасибо. Но приятно удивляет другое – в квартире относительно чисто, если не считать пары рубашек, брошенных на диване в гостиной. Даже грязной посуды нет. Такая перемена радует, потому что в прошлый раз, когда я вернулась из больницы после двухнедельного отсутствия, всё выглядело намного печальнее.

На автомате уношу рубашки в стирку и мою руки. Прохожу по пустой квартире. Поливаю засохшую драцену, которую забрала с работы, и не знаю, чем себя занять. Точнее, дел много, но не всё я могу делать, чтобы снова не вызвать гипертонус матки.

Заглядываю в холодильник. Пусто. Ничего удивительного. Максимум на что способен мой муж – сварить пельмени, но я сильно сомневаюсь, что он это делал. Ему проще заказать готовую еду, чем самому совершить пару лишних движений.

Развожу витаминный коктейль для беременных, и, пока пью, смотрю в окно, придерживая одной рукой живот. Закрываю глаза и словно вижу кроху, что растёт во мне.

– Потерпи ещё немного, – прошу мысленно. – Скоро я смогу взять тебя на руки.

Как же я жду не дождусь этого момента.

К вечеру я просто умираю от скуки. Телевизор я никогда не смотрела, книг в больнице начиталась на несколько лет вперёд, Славика до сих пор нет, а звонить Юлиане и отрывать подругу от семьи тоже как-то не хочется.

Поскольку мужу я не сообщила о своей выписке, решаю сделать сюрприз и приготовить праздничный ужин. В последнее время мы практически не бываем вместе. Он работает, а я езжу по больницам.

Пока размышляю, доставать свечи или нет, натыкаюсь взглядом на нож сомелье, который как-то позаимствовала у соседки и забыла отдать. Это же сколько он у меня уже лежит? Очень давно. Наш электрический штопор сломался в самый неподходящий момент, и мне ничего не оставалось, как попросить у Алёнки необходимый предмет. Странно, что она до сих пор его не хватилась.

Глава 2

Я не помню, как дошла до квартиры. Но находиться там, где всё, каждая вещь, каждая мелочь и даже воздух напоминает о муже, я не смогла. Выхожу на улицу и иду, не понимая куда и зачем. Оказываюсь возле дома, в цоколе которого снимала помещение для своего маникюрного кабинета. С собой нет ни документов, ни телефона – ничего. На ногах мягкие домашние шлёпанцы. Вместо удобного и привычного комбинезона – нарядное платье для беременных, надетое специально для мужа. Дура!

Хочется закричать, но я лишь сильнее сжимаю кулаки. От злости немного прихожу в себя и смотрю на светлое окно моего кабинета. Свет горит, значит, внутри кто-то есть. Я и сама частенько принимала клиентов, засиживаясь до позднего вечера. Пожалуй, здесь я провела большую часть своей жизни, работая иногда по четырнадцать часов в сутки. Стараясь для семьи и для того, кому просто нужна была баба. Дура!

Тяну на себя железную дверь, показавшуюся мне неподъёмной. Не хочу никого напугать своим видом и сажусь на кожаный диван, стоящий в узком коридорчике. Немного посижу и пойду. Прячу ладони между коленей и бесцельно смотрю перед собой.

«Ребёнка хотела ты, а мне нужна нормальная баба, у которой нет никаких «угроз». – В ушах до сих пор звучит брошенная мне в лицо фраза.

Что ж, раз ему нужна баба, пусть радуется. А я не баба, я – будущая мать.

– Ай! – Резкая боль простреливает низ живота.

Из кабинета выскакивает Наташа, девочка, которую я пустила на время моего отсутствия. Терять удобное место, к которому я уже привыкла, совсем не хотелось, но и платить аренду за воздух тоже.

– Дана Сергеевна, что вы здесь делаете? – Голос Наташи звенит от испуга.

Стараюсь дыханием успокоиться и снять боль. Не выходит. Поднимаю на Наташу беспомощный взгляд.

– Наташ, скорую…

***

Сквозь сон слышу, как капает вода.

Кап. Кап. Кап.

В полнейшей тишине звук бьёт по нервам.

Славик, как обычно, не закрутил до конца кран. Опять. Надо встать и закрыть. Но сил нет. Совсем.

С трудом открываю глаза. Но вместо двухуровневого натяжного потолка вижу обычную люминесцентную лампу, и память жестоко откидывает меня назад.

Головокружение, спазм, резкая боль, скорая, сирена, индукция родов, припадок, а дальше темнота.

Дёргаю рукой, чтобы коснуться своего плоского живота. Острая боль рвёт вену, в которую воткнута игла от капельницы, но её не сравнить с той болью и пустотой, что осталась внутри меня.

– А-а-а! – Хочу кричать, но из горла вырывается рваный хрип.

Непрошенные слёзы, обжигая, сами катятся по лицу, и меня штормовой волной накрывает истерика. Из груди рвутся рыдания, выплёскивая наружу всю боль, что скопилась в сердце. Громко. В голос.

В палату вбегает дежурная медсестра.

– Тише, моя хорошая. Тише. Разбудишь всех. – Пожилая женщина пытается успокоить, словами достучаться, что нервничать сейчас мне никак нельзя. Что я ещё молодая, и всё у меня будет хорошо. Но её слова остаются за пределами моего разума, стекают, как вода по стеклу. Я не хочу принимать реальность и оставаться в ней.

Меня бьёт и колотит как от электрического разряда, только желанное забвение не наступает. Пересиливая себя вырываю иглу из вены, пока меня не сжимают не по-женски сильные руки, и я рыдаю, уткнувшись в плечо чужому человеку.

– Поплачь. Поплачь, моя хорошая. Легче станет. – Разрешает медсестра и гладит по голове как маленькую.

Я не плачу, я вою. От боли за потерянного ребёнка, рождение которого так ждала, и… не смогла сохранить. От безысходности, потому что небеса забрали его у меня, и теперь я останусь одна. Навсегда.

Наступает какое-то равнодушие. Словно вместе с моим малышом во мне умерли все чувства и эмоции, и сейчас я не знаю, как буду жить дальше.

– Всё? – спрашивает. – Легче?

Нет. Мне нисколько не легче. И вряд ли когда-нибудь станет.

– Да. – Лгу и сквозь слёзы смотрю в уставшие добрые глаза. – Спасибо.

– Спасибо скажешь, когда сможешь выносить и родить. А если будешь так убиваться, то давление опять подскочит. Нельзя с ним шутить.

– Не буду.

– Вот и умница. Постарайся поспать.

– Хорошо.

Только я не умница, а самая последняя, настоящая дура. Умница видела бы, что любимый муж уже давно превратился в бездушное чудовище. Но я ничего не замечала. Сама оправдывала его тем, что Славику нелегко, Славик устал, Славику нужен отдых. Жалела. Вот и дожалелась.

Медсестра, измерив мне давление, выходит. Палата общая, и кроме моей стоят ещё три кровати. Надеюсь, я никого не разбудила своими воплями. Опускаюсь на подушку и, повернув голову в сторону, смотрю в темноту окна. За окном ночь, такая же чёрная, как пустота внутри меня. Из-за слёз, стоявших в глазах, отражение в стекле искажается, и мне кажется, что я снова в родильном зале, слепят лампы, а в ушах до сих пор звучат ужасные слова фельдшера скорой помощи: «Сердцебиение не прослушивается». Всё остальное похоже на кошмарный сон. Суета, обрывки фраз, стимуляция родовой деятельности. Тогда мне почему-то казалось, что ещё можно что-то изменить. Но когда гинеколог, принимавший у меня роды, положила на стол крошечное тельце, акушерка слишком поздно загородила собой страшную правду.

– Не смотри туда. Не надо… Кошмары сниться будут…

Они и так будут мне сниться.

– Кто? – спросила беззвучно.

– Мальчик…

Мальчик. Мой нерождённый сынок. Прости меня.

***

До меня доносится шёпот соседок по палате.

– Тише вы! Новенькую разбудите. Она и так всю ночь проплакала.

– С ребёночком что?

– Потеряла…

– Бедняжка…

– И не говори. Я слышала, Зоя Ивановна её успокаивала.

– У нашей Зои Ивановны сердце золотое. Сколько она нас, горемычных, через себя пропустила…

Я так и не смогла уснуть. Наверное, можно было попросить поставить снотворное, чтобы забыться, а не разрывать ужасной реальностью себе сердце и душу. Но я просто не могла заставить себя встать.

Глава 3

Вообще-то я не голая. Относительно. Но спорить с Вертом бесполезно. Он всё равно переспорит, разобьёт оппонента, без труда положив того на лопатки. По крайней мере, в классе с ним никто никогда не вступал в спор. Даже учителя.

Смотрю в глаза, обрамлённые густыми пушистыми ресницами. В школе Вадим носил очки, которые прятали половину лица за толстыми линзами. Как и бесформенная одежда всегда висела на нём балахоном.

– Данка, да ты дрожишь, – замечает Вадим, не отпуская мой локоть.

Чувствую я себя действительно неважно.

– Нормально, – отвечаю коротко.

Лифт останавливается, и мне нужно выйти. Взглядом показываю, чтобы он отпустил мою руку.

– Я провожу, – произносит твёрдым голосом и аккуратно подталкивает меня на выход. – А то грохнешься ещё где-нибудь, а меня потом совесть мучить будет. Куда? – спрашивает, когда мы выходим из лифта.

Нахожу взглядом стрелочку на стене с указанием направления в кабинет ЭКГ.

– Туда. Видишь, я теперь точно не заблужусь.

– А вдруг? Сусанин из тебя ещё тот, – напоминает, что в школе я долго путала кабинеты.

Я пришла в пятом классе и никак не могла отвыкнуть от планировки своей старой школы, из-за чего частенько опаздывала на уроки.

– Идём, Егорова, – заявляет таким тоном, словно из дремучего леса выводить меня собрался.

Спорить с ним у меня нет ни сил, ни желания. Мне настолько безразлично моё состояние, что совершенно не волнует ни где я, ни с кем, ни как выгляжу. Делать нечего, пусть идёт, мне не жалко. Места всем хватит.

Вадим подстраивается под мой черепаший шаг. У него хватает такта не задавать вопросы, а до всего остального мне нет никакого дела.

В молчании мы подходим к кабинету ЭКГ.

– Спасибо.

– Не за что. Не болей, Егорова. И слушай, бросай ты свои диеты. Тебя уже от сквозняка шатает. – Шутит в своей обычной, немного грубоватой манере.

Надеюсь, что шутит.

– Так я не на диете, – возражаю, и тут же морщусь от допущенной глупости. Всё-таки голова совсем не работает.

– Ага-ага. Я вижу.

Сбегаю от назревающей лекции, заходя в кабинет ЭКГ. Под монотонный звук электрокардиографа я едва не засыпаю. Медсестра несколько раз запускает аппарат, прежде чем разрешает мне встать, даёт маленькую таблетку и просит положить под язык. Выходит вместе со мной в коридор.

– А где медсестра? – спрашивает у меня.

– Какая?

– Которая вас привела. – Её взгляд натыкается на Верта, который почему-то ещё не ушёл.

– Я сама пришла, – отвечаю, но всё её внимание направлено на подошедшего Вадима.

– А вы, я так понимаю, муж, – выговаривает ему строгим голосом. – Это хорошо, что не оставляете жену в таком состоянии.

– Э… – начинает Вадим, но его перебивают.

– Только посторонним находиться в отделении категорически запрещено! Вашу жену в отделение я отведу сама, отнесу результаты, а заодно узнаю, кто и почему отпустил её одну. А вас я попрошу спуститься вниз. – Отчитывает бедного Вадима как провинившегося первоклассника. – Идёмте, Дана Сергеевна.

Извиняюсь взглядом перед потерявшим дар речи Вертом и иду за своим конвоем.

– Даже не попрощался. Что за мужики пошли, – возмущается медсестра, когда мы заходим с ней в лифт. – Меня постеснялся?

– Кто?

– Муж.

– Он мне не муж. – Зачем-то выгораживаю Вадима. Хотя, по сути, это уже не имеет никакого значения.

– Да? А мне показалось… Ну да ладно. А муж тогда кто?

Так и хочется ответить ей в рифму.

Вадим

Дохожу до машины и сажусь на водительское место. Нервно барабаню пальцами по рулю, но заводить двигатель не спешу. Из головы никак не выходит случайная встреча с Данкой. Я совсем не ожидал увидеть спустя столько лет ту, по которой с ума сходили все парни в классе. И я в том числе. Только в мою сторону Егорова даже не смотрела. А, учитывая её популярность, можно было даже не стараться обратить на себя внимание. Я и не старался.

После школы уехал на Дальний Восток вместе с родителями и думал, что смог забыть свою школьную любовь. Но оказалось, что ни фига не забылось, стоило только её увидеть. Сначала я решил, что обознался. Но когда она повернулась, сомнений не осталось. Передо мной стояла она, Дана Егорова. Девочка, которая когда-то занимала мои мечты, даже не подозревая об этом. Только девочка превратилась в прекрасную девушку, что даже бледная, в халате, без макияжа она выглядела настоящей красавицей.

Возвращаюсь в стационар и подхожу к окошечку с информатором. За стеклом сидит бабулька. Только не божий одуванчик, а пустынный кактус, и, судя по виду, явно ядовитый. У такой бесполезно что-либо спрашивать. И почему я никогда не слушаю разумные доводы?

– Здравствуйте! – Натягиваю на лицо приветливую улыбку и получаю в ответ недовольное выражение лица, будто она только что жевала руколу.

Я как-то имел неосторожность дать уговорить себя попробовать эту «очень полезную», как уверяла меня мама, гадость. Мне хватило. Так вот сейчас, глядя в прозрачные глаза информаторши, во рту у меня возник именно этот вкус.

– Вы можете мне помочь?

– В чём?

– Мне нужно узнать, в каком отделении лежит девушка.

Поздравляю, Верт. Ты – полный идиот. Это роддом. Сюда явно не зубы лечить ходят.

– А имя у этой девушки есть?

– Дана, – отвечаю, и женщина закатывает глаза.

– Полное имя и когда поступила.

– Егорова Дана Сергеевна, – отвечаю и называю дату рождения. Это, пожалуй, всё, что я могу сказать.

– Никакая Егорова к нам не поступала.

– Может, вчера?

– Я проверила последние три дня, – каркает старушенция.

Я облокачиваюсь и чуть ли не заглядываю в окошечко.

– Возможно у неё сейчас другая фамилия…

– И что ты предлагаешь? – Бабулька копирует мою позу.

– Пожалуйста, поищите по имени. Имя не такое частое… – Смотрю на неё умоляющим взглядом. Знаю, что выгляжу как идиот, но… – Мне очень, очень нужно.

Глава 4

– Даночка, ты сегодня куда? – спрашивает у меня Игорь Алексеевич, папа Юлианы.

– Сейчас у меня клиентка, потом встреча с адвокатом, потом снова клиенты, – отвечаю, на ходу отпивая глоток кофе.

– Опять до позднего вечера?

Беспомощно развожу руками. Пока это единственная возможность не подпускать к себе ненужные мысли.

В моём плотном графике нет ни минуты свободного времени. Иногда утренний кофе заменяет завтрак, обед, ужин. Не знаю, как долго я смогу выдержать такой темп, но снизить нагрузку никак не получается. Славик настойчиво звонит каждый день, и я с таким же упрямством сбрасываю его звонки. Мне кажется, что столько звонков от «любимого» мужа не было за всё время нашего брака. А тут вдруг проснулось столько внимания, что даже тошнить начинает.

Моя семья действительно оказалась браком. Валентина помогла мне избавиться от лишнего балласта, переживаний, чтобы дальше я смогла идти «обновлённой». И сейчас для полного счастья мне не хватает только документа о разводе. Я не понимаю упрямства Аличева не давать мне развод. На что он надеется? Что я его прощу? Я могу простить всё, но только не предательство и измену.

На последнем заседании после его заявления, что он по-прежнему любит меня и не хочет расставаться, судья дала нам месяц отсрочки. Что он придумает на этот раз, я не представляю, но очень надеюсь, что Иконникова знает своё дело.

В адвокатскую контору захожу минута в минуту. Небольшое помещение на торце здания, некричащая вывеска и график работы – вот, пожалуй, и всё, что должно привлечь к себе внимание. Я не нашла даже рекламы в интернете о предоставляемых услугах. Но за то имя высветилось на первой строке поиска. Бегло осматриваю небольшое фойе, на стенах которого скромно висят лицензии и основные положения. Нажимаю ручку двери, называю своё имя и получаю приглашение войти.

Наталья Ивановна представляется ещё раз и после формальностей переходит к делу. Поверхностно обрисовываю ей ситуацию.

– Судья Павлюченко? – спрашивает зачем-то.

– Да, – отвечаю и слышу тяжёлый вздох. – Теперь понятно, почему процесс затянули. У неё на этом пунктик: семья должна быть семьёй. Если один из клиентов не желает разводиться, она именно ему идёт навстречу.

– И что теперь делать? – Мой голос звучит настолько подавленно, что вся моя уверенность в скором «освобождении» летит в пропасть вместе с моим спокойствием. Я чувствую острую потребность снова записаться к Валентине.

– Дана Сергеевна, успокойтесь, – твёрдым голосом произносит Иконникова, заметив моё состояние, близкое к панике. В нашей стране нет закона, который заставит вас вернуться к мужу.

– Но и развод я не могу получить.

– Получите. Скажите, сейчас вы проживаете в квартире вместе с Аличевым Вячеславом Анатольевичем?

– Нет. Я живу в квартире подруги.

– Это хорошо. С подругой?

– Нет. Там живёт её отец.

– Хм… Ладно.

– Что-то не так?

– Нет, всё в порядке. – Звучит ответ, но внутри меня поселяется страх, что всё очень плохо.

– Мне кажется… – Начинаю я и замолкаю.

Сказать прямым текстом, что «судью купили», в лицо адвокатше я не могу.

– Дана Сергеевна, мне нужно знать всё, чтобы я могла знать сильные и слабые стороны.

– Что значит, всё?

– Это значит – абсолютно всё. Иногда даже самая незначительная деталь может сыграть очень важную роль.

– Извините, я не совсем понимаю, что от меня нужно.

– Рассказать мне всё. Если вам будет удобнее, я могу задавать вопросы. Но будет лучше, если вы расскажите всё сама. Потому что тогда может всплыть та самая…

– Незначительная деталь, – заканчиваю я за Иконникову.

– Совершенно верно.

– Ладно. Я попробую. – Бросаю взгляд на часы.

До следующего клиента полтора часа.

– Вы торопитесь?

– Нет. Время ещё есть.

– Вот и чудно.

– С какого периода начать?

– С самого начала…

Только сейчас, рассказывая о своей семейной жизни, я замечаю, что никакого тепла или сильных чувств между нами не было. Я работала, Славик работал, а вместе мы спали. Кажется, так звучит описание обычной среднестатистической семьи.

– Кто планировал бюджет?

– Никто. У нас были разные бюджеты. Я распоряжалась своими доходами, муж своими.

– Вы получали финансы на содержание семьи и оплату счетов?

– Нет. Мне хватало того, что зарабатывала я сама.

– Муж вам сообщал, куда направляет доход?

– Нет. Он говорил, что вкладывает всё в бизнес, чтобы расширить его. – Я замечаю, как Иконникова сжимает губы.

– Дана Сергеевна, вы представляете, хотя бы примерно, размеры доходов от вашего совместного бизнеса? – Наталья голосом выделяет «совместного».

– Нет.

– Квартира куплена после брака?

– Квартиру оставили мои родители. По состоянию здоровья они решили переехать ближе к морю.

– Вы или ваш муж участвовали в приобретении другого жилья?

– Нет. Я хотела помочь, но папа отказался.

– Я немного другое имела в виду, но да ладно.

– Что-то не так? – спрашиваю испуганно.

– Нет. Мне будет нужно проверить доходы вашего мужа. А также расходы. И тогда мы ещё раз обсудим с вами условия вашего развода.

– Какие ещё условия?

– Пятьдесят процентов от совместно нажитого имущества.

– Но у нас совместного ничего нет.

– У вас есть компания мужа, которую вы приобрели после регистрации брака на совместные средства.

Смотрю на Иконникову, начиная понимать, куда она клонит.

– Да, Дана Сергеевна. Я подозреваю, что вашему мужу действительно не выгоден развод, потому что по закону вам принадлежит половина, о которой вы даже не подозреваете.

Пытаюсь уложить в голове услышанное. В это я поверю больше, чем во внезапно проснувшуюся любовь.

– Дана Сергеевна, ваш супруг очень удобно устроился, – продолжает адвокат. – Весь его доход остаётся нетронутым. Даже если вычесть налоги, необходимые расходы на оплату труда и прочее, всё равно должны быть доходы. Не один бизнесмен не будет вести бизнес, если нет прибыли. А раз ваш муж всё ещё в нём, значит, прибыль есть. И где она тогда, позвольте спросить?

Глава 5

Дана

Выхожу из такси и вижу женскую фигуру, прогуливающуюся рядом с цоколем, где находится мой маникюрный кабинет. Мысленно ругаю себя, что заставила человека ждать, и быстрым шагом преодолеваю короткое расстояние.

– Добрый день, Таисия. Ещё раз прошу прощения за опоздание. – До этого я извинилась в сообщении, предупредив, что скорее всего на пару минут опоздаю.

– Даночка, какое опоздание?! Я ничего не заметила, – уверяет меня моя давняя клиентка. – Это я рано приехала.

Несмотря на свой солидный возраст, Таисия следит за собой и выглядит намного моложе своих лет.

– Погода стоит хорошая, и погулять немного очень полезно. Видно, осень напоследок решила нас побаловать.

Поднимаю глаза и только сейчас замечаю, что на улице и правда хорошо. Совсем не по-осеннему ярко светит солнце, щебечут птицы, и мир продолжает жить жизнью. Это я в последнее время ничего не вижу вокруг. А днём так и вообще уже давно не была на улице. И если бы не сегодняшняя поездка в адвокатскую контору, то тоже провела бы весь день в помещении. Сравниваю себя с кротом, который выползает на поверхность только ночью.

– Да, погода чудесная, – соглашаюсь.

– А ты всё бегом-бегом?

– По-другому пока не получается. – Открываю кабинет и пропускаю Таисию вперёд.

– Эх, молодость. Где мои семнадцать лет… – Мечтательно вздыхает.

Возражать, что мне уже далеко не семнадцать как-то неудобно, поэтому я просто вежливо улыбаюсь. В этом есть небольшое преимущество. Мне не обязательно что-то говорить – достаточно слушать. У мастера маникюра можно не только привести в порядок руки или ноги, но и выговориться. Этакий своеобразный курс психотерапии, а лёгкий массаж пальцев неплохо помогает при стрессе. Мне не раз приходилось таким образом успокаивать своих клиенток. Поэтому утверждение, что после маникюра выходишь не только с красивыми руками, но и лёгким сердцем, вполне оправдано.

Раньше я как-то не воспринимала близко чужие жизненные истории. Может потому, что сама наивно верила, что у меня всё в порядке. Пока розовые очки не слетели, разбившись вдребезги.

Слушаю вполуха о внуках Таисии, а сама возвращаюсь к разговору с адвокатом. Иконникова. Фамилия распространённая, но незнакомая. И, тем не менее, мне кажется, что с Натальей мы точно раньше пересекались. Что-то в ней есть узнаваемое… Возможно, моя случайная клиентка?

Безрезультатно ломаю голову, массируя тонкую сухую кожу пальцев Таисии.

– Даночка, ты настоящая фея. – Женщина любуется переливами цвета, играя пальцами на свету.

– Скажете тоже. – Улыбаюсь доброму слову, убирая со стола материал.

– Не скромничай. Только феи умеют дарить человеку столько радости. Даночка, а можно тебя спросить?

– Конечно.

– А колечко своё ты в чистку отдала?

– Какое ко… А… Нет. Я его сама сняла. – Обманывать хорошего человека мне не хочется.

– Вот как? – Смотрит на меня внимательно.

– Не сложилось, – отвечаю уклончиво.

– Ну и правильно. Не переживай. Всё у тебя будет хорошо. – Весело подмигивает. – Мы ещё на твоей свадьбе попляшем…

Попляшем… Цепляюсь к слову, но не могу ухватиться за ниточку. Оно точно не имеет к моей свадьбе никакого отношения. Тогда к чему?

День проходит незаметно, и я провожаю последнюю клиентку.

Тщательно навожу уборку в своём кабинетике. Теперь он мне роднее, чем свой дом, в который я до сих пор не хочу возвращаться, уже не в первый раз подумывая, что надо абсолютно всё выбросить и сделать ремонт. Может тогда я смогу там находиться. Когда ничего не будет напоминать о потерянных десяти годах жизни. А, если и это не поможет, то вручить квартиру в надёжные руки Юлианы, чтобы она нашла мне достойную замену. Такой вариант мне кажется более привлекательным, чем ремонт.

Стоит мне только подумать о подруге, как звонит телефон. Такая мелодия стоит только на Юлиане. Мысли она что ли подслушивает? На экране высвечивается фотография Снежаночки, моей любимой Булочки. Дочь Юлианы в новогоднем костюме ангелочка похожа на настоящего херувимчика. Пару секунд любуюсь на свою крестницу и принимаю вызов.

– Привет, дорогая. – Прижимаю к уху телефон и хочу собрать уже подметённый мусор. Щётка падает из рук, и я морщусь от устроенного грохота.

– Дана, ты где?

– На работе я.

– Что ты там делаешь?

Смотрю на веник и щётку в своих руках.

– Уборку.

– Ты время видела?

– Нет, а что?

– Мне позвонил папа и сказал, что ты ещё не вернулась домой.

– Я же его предупредила, что приду поздно.

– Дана, уже очень поздно. – Голосом строгой учительницы выговаривает мне подруга.

– Юлян, я сейчас закончу и пойду. Честное-пречестное слово. – Стараюсь подавить зевок, но не выходит.

– Дана!

– Ну что?

– Ты решила на работе жить?

– Знаешь, а это хороший вариант.

– Не выдумывай ерунду, всё бросай и домой. Спать!

– Есть, мэм! – Шутливо салютуют, выпрямляясь по стойке «смирно», как будто Юлиана может меня видеть.

– И есть тоже! Папа там что-то приготовил. А-то ты наверняка весь день на одном кофе.

– Почему на одном?

– А что, на двух? – Беззлобно усмехается подруга.

– Ой, всё! Между прочим, Франсуаза Саган говорила, что на двух кофе и паре комплиментов женщина может продержаться весь день. Вот.

– Вообще-то, там речь шла о паре бутербродов, – замечает Юлиана.

– Да?

– Да. Так что давай, собирайся и домой. Папа за тебя волнуется. Я через пять минут перезвоню. Не выйдешь с работы – сама приеду, – грозится Юлиана.

Она может.

Окидываю взглядом свой кабинет.

– Через десять. Ладно?

– Хорошо, значит, через десять.

Отключаю звонок и начинаю собираться. На самом деле, мне и правда никуда не хочется идти. Я уже давно думала поставить у себя небольшой диванчик, и сейчас он бы очень пригодился.

Выхожу на крыльцо и полной грудью вдыхаю ночной свежий воздух. Днём было заметно теплее, чем сейчас. Запахиваю воротник пальто, закрывая горло, и достаю телефон.

Глава 6

– Папаша, ты бы не лез, куда не просят. Глядишь, и жить дольше будешь.

– Девушку отпустите, – повторяет Игорь Алексеевич, папа Юлианы.

Случайно ли он проходил, или решил меня встретить, но я безумно рада его появлению. И в то же время мне очень стыдно за то, что втянула мужчину в свои проблемы.

– Шёл бы ты дальше, куда шёл. – Хамит Аличев, выкручивая мне запястье.

– Обязательно пойду, как только вы отпустите девушку.

– Эта девушка моя жена.

– Это не даёт вам никакого права так вести себя с ней.

– Папаша, ты ещё меня правам учить будешь?

– Ваши права вам объяснят в полиции, а сейчас отпустите девушку.

– Я как-нибудь сам разберусь со своей женой. Ясно?! А теперь проваливай!

– Не хамите и отпустите девушку.

– Да что ты заладил одно и то же? А больше тебе ничего не надо?

– Я в последний раз предупреждаю вас: отпустите девушку. – Настаивает Игорь Алексеевич.

– Папаша, тебя на молоденьких потянуло?

– Вы в своём уме? Она мне в дочери годится. Дана, ты хочешь ехать с ним?

– Нет! Что вы! Я ни за что с ним не поеду! – восклицаю поспешно, боясь, что он уйдёт и оставит меня с «любимым мужем».

– О! Так вы ещё и знакомы… – Противно тянет Аличев и поворачивается ко мне. – Папика себе нашла?

– Ты идиот. – Других слов у меня нет. Пытаюсь выдернуть руку, но лишь делаю себе больнее.

– А ты у нас умнее всех? Или считаешь, если мои счета заблокировали, то ты с них что-то получишь? Ни хрена ты не получишь! Ты сейчас же сядешь в машину и подпишешь бумаги, а потом можешь катиться на все четыре стороны и развлекаться со своим папиком сколько угодно.

Смотрю на Аличева как на помешанного. Глаза горят, лицо искажено злобой. Он в таком состоянии, что я первый раз не знаю, что от него ожидать. Но если за себя мне не страшно, то вот за Игоря Алексеевича я боюсь. Очень боюсь. Аличев намного крупнее, да и возраст играет явно не в пользу отца Юлианы, у которого к тому же больное сердце.

– Ох, что за молодёжь пошла. – Вздыхает Игорь Алексеевич, подходя чуть ли не вплотную к Славику.

– Папаша, не нары… – Фраза обрывается на полуслове, и Аличев плавно опускается прямо на асфальт. Его захват слабеет, я сразу же вырываю руку и отхожу к отцу Юлианы, прячась за спину.

Не понимаю, что произошло. Славик хватает ртом воздух, но ничего не может сказать, лишь зло хлопает глазами.

– Да, да, да. «Я труп», «Ты завтра сообщишь куда следует», потому что сегодня получится вряд ли, и всё в таком же духе. Я всё это прекрасно знаю. – Вероятно, Игорь Алексеевич озвучивает мысли Аличева. – Вот здесь, – папа Юлианы суёт под нос Славику свой телефон, – запись твоего «геройства». Подумай на досуге о правилах поведения. Идём, Дана. – Берёт меня под руку.

– Что вы с ним сделали?

– Ничего серьёзного. Минут через десять оклемается. Этот приём в качестве самообороны не наносит вреда здоровью.

– А как? Я ничего не заметила.

– Ты когда-нибудь ударяла локтевой нерв?

Я на секунду задумываюсь.

– Да.

– И как?

– Очень больно.

– А рукой могла шевелить?

– Не сразу…

– Вот и здесь примерно тот же принцип. При нарушении одной ветви нерва идёт локализация в зоне иннервации другой ветви этого же нерва, и человек некоторое время не может управлять своим телом.

– Откуда вы это знаете?

– Служба. Служил в горячей точке. Нас перебрасывали местные, нужно было пройти налегке и без лишнего шума. Вот таким приёмам нас и обучили.

– О! – Произношу с восхищением.

По внешности мужчины не скажешь, что он владеет какими-то там боевыми искусствами. На Рэмбо в отставке папа Юлианы точно не похож.

– Давно это было. Очень давно. Думал, что уже забыл всё. А, вот видишь, пригодилось.

– Спасибо вам, Игорь Алексеевич.

– Не за что. Я очень не люблю вмешиваться в чужие дела, Дана. Но для твоей же безопасности, хотел бы знать, о каких счетах шла речь?

– Я не знаю… – отвечаю и вижу, что он мне не верит. Наверное, окажись на его месте, я бы тоже не поверила. – Я сегодня была у адвоката. Может, она что-нибудь выяснила, потому что до этого Слава вообще никак не давал о себе знать.

– Дана, а как так получилось, что у твоего мужа оказались счета, а ты даже не в курсе?

– Потому что такую дурочку как я надо ещё поискать. Я слепо верила, что дела у него идут не очень. Жалела, помогала… А оказалась лишь удобной ширмой. Весь наш брак всего лишь красивая оболочка, мыльный пузырь, который лопнул. Я наивно верила, что у нас настоящая семья, а Славу это устраивало.

Я замолкаю, и некоторое время мы идём молча. Игорь Алексеевич сам открывает подъездную дверь, пропуская меня вперёд.

– Дана, а какова причина отказа в разводе?

– Аличев на суде заливался соловьём, уверяя, что любит меня. А я, по его словам, подала на развод из-за депрессии после потери ребёнка. Якобы пошла на крайние меры. Раскаивался перед судом, что не выдержал долгого воздержания. Что я всё не так поняла, а ребёнка потеряла по причине слабого организма. . Клялся, что для него это тоже ужасная потеря, и он не хочет лишиться ещё и семьи. На вопрос судьи, была ли у меня угроза выкидыша, мне пришлось подтвердить, что я регулярно находилась под наблюдением в стационаре. – Я тяжело вздыхаю, вспоминая этот ужасный процесс. – Суд принял его сторону, дав мне время на «восстановление».

Вадим

– Алло, тёть Наташ, а ты где?

Наталья – младшая сестра отца и очень поздний ребёнок, поэтому разница в возрасте у нас с ней не такая уж и большая. Тётей я её называю исключительно, чтобы побесить, а не для соблюдения традиций, о которых так пекутся родители. Только она уже давно не так остро реагирует, как раньше. Так что никакого кайфа от этого уже нет, особенно сейчас, когда мы работаем вместе.

Тётушка просила проверить финансовую сторону компании Аличева и его личные счета, и, как освобожусь, сразу к ней. Но на рабочем месте тётки не оказалось.

Глава 7

Тётушка настолько погружается в работу, что моё «мы приехали» остаётся неуслышанным. Оставляю её в машине, а сам иду сдавать Ваську на руки бабуле. Выслушиваю добрую порцию охов-ахов. Треплю несчастного братишку за длинный модный вихор, но Васька лишь отмахивается. Прекрасно его понимаю, сидеть с бабулей, когда друзья тусуются на улице, то ещё «удовольствие».

– Вася, выше нос!

– Иди уже. – Сопит малой обиженно.

Реально жалко пацана. Мало того что мать круглыми сутками не видит, так теперь ещё без друзей остался. И я даю себе честное слово, провести ближайший выходной вместе с ним.

Наталья с кем-то разговаривает по телефону, когда я возвращаюсь. На приборной панели разложены листы из моей папки. Стоило оставить на пять минут, как тётушка из моей машины канцелярию устроила.

– Да, Маш. Счета все замораживай. А там на месте разберёмся, к чему лучше придраться. Да. Сейчас доберусь до рабочего ноутбука и скину обоснование. Мне главное, чтобы средства были недоступны. Все. Нет, Маш, это не я кровожадная, а некоторые слишком хитромудрые. Конечно. И корону поправлю и устрою «райскую жизнь». Спасибо, дорогая! Обязательно передам… Хорошо.

Тётушка отключает смартфон, положив его на несчастную панель, на полировку которой я убил столько времени, и задумчиво трёт переносицу.

– Значит так. Сейчас в офис. – Звучит приказ.

– Есть, мэм. А волшебное слово?

– Быстрее, Вадим. – Наталья сосредоточенно собирает разложенные листы обратно в папку.

– Нервная ты, Наталья Ивановна.

– Что-то прям не до любезностей. Извини. Никогда так руки не чесались затянуть удавку потуже.

– На криминал потянуло? – Шучу, но тётка лишь раздражённо фыркает.

– Вадим, пока не вылетело из головы. Маша передаёт тебе привет. Она просила напомнить, что ты опять про неё забыл.

Вот это лучше бы вылетело.

– Как-будто я обязан про всех Маш помнить. – Отмахиваюсь, хотя прекрасно понимаю, о ком идёт речь.

– Про всех можешь не помнить, а про Малахову должен.

Кривлюсь от услышанной фамилии, что не остаётся незамеченным – родственница смотрит в упор.

– Я никому ничего не должен. Тем более Малаховой. – Выдерживаю взгляд.

– Вадим, прояви к девушке элементарную вежливость.

– Не могу. Она мне не присуща. – Отрезаю категорично.

Это с нормальными людьми можно быть элементарно вежливым, а с Малаховой чуть зазеваешься, как на руке кольцо, на шее ярмо, а сам по самые уши в глубоком рабстве. Нет уж, спасибо.

– Она намекнула, что в эти выходные вы могли бы встретиться.

– Эти выходные я уже пообещал. Что по Аличеву? – Перевожу тему в интересующее меня русло.

– А что по Аличеву. Ни о какой вселенской любви и раскаянии нет речи. Холодный, трезвый расчёт. Ему нужна была отсрочка в разводе, чтобы «обанкротить» самого себя. И тогда не только делить будет нечего, но и «долги» можно повесить на вторую половину.

– Это я и так понял. Делать что будешь?

– Уже сделала. Последняя выплата аннулирована.

Ого! Вот это оперативность!

– А можно полюбопытствовать, как? Всё-таки времени прошло всего ничего, а ты уже смогла всё разрулить.

– Всё будет, когда моя клиентка получит половину положенного и желательно с процентами. А пока особо хвастаться нечем.

– И всё-таки. – Настаиваю на ответе.

– Ловкость ума, знание внутренней банковской системы, немного наглости и никакого мошенничества.

– Ясно. Душу дьяволу продала.

– Ты забываешь, что за Дьяволом я была замужем, – бросает равнодушно.

– А если серьёзно? – Не могу не восхититься сверхоперативностью Натальи.

– Сбой в системе, – отвечает беспечно.

– А так бывает?

– Как видишь.

– Вижу. А дальше что?

– А дальше пусть работают профессионалы, а господину Аличеву придётся немного понервничать.

– Ты хочешь сказать, что он не сможет…

– Ничего он не сможет. Счета заморожены. Все.

– А обоснование?

– Обоснование… – Задумывается. – Обоснование: ибо нефиг!

– Оу! Не припомню таких изменений в законодательстве.

– Было бы неплохо, – задумчиво тянет Наталья.

– Это всё, конечно, хорошо. Но у него финансисты тоже не дураки.

– Не дураки. Но в любом случае им есть от чего нервничать. Не бывает честных финансистов, Вадим. И найти к чему придраться – не проблема. Проблема во времени, которого у нас не так уж и много. Если Мария найдёт брешь, то, может, не всё так плохо, как ты охарактеризовал.

– А если не найдёт?

– А вот этого «если» нам не надо. – Заявляет таким тоном, словно её желание будет исполнено по одному щелчку пальцев. – К следующему заседанию нам нужно предоставить истинный облик господина Аличева, а не ту клоунаду, что он устроил. И ещё. Я планирую добиться отвода Павлюченко.

– А основание?

– Сомнение в объективности и беспристрастности.

– Хм. Серьёзное обвинение. А доказательства?

– Достаточно.

Не скажу, чтобы я сомневался в Наталье. Тётушка и не на таких умников находила статью. Но в душе почему-то довольно скребётся злорадство от предвкушающего удовлетворения. Казалось бы, обычное дело. Это всего лишь работа. Тогда почему такое ощущение, словно это касается меня лично?

Дана

– И зачем ты приехала? – Недовольно ворчу, когда в комнату вихрем врывается Юлиана.

Прямо с порога. Не раздевшись. Взбудораженная. Видно, что и одевалась подруга в спешке.

Я очень просила Игоря Алексеевича не говорить о случившемся своей дочери, когда она ему позвонила. Но он меня не послушал. И вот результат: Юлиана, бросив семью, примчалась сюда. Ладно бы она жила, как раньше, рядом, а так ей из-за меня пришлось ехать через весь город.

– Ты как? – Оставляя мой вопрос без ответа, спрашивает Юлиана.

– Всё в порядке благодаря твоему папе.

Испуг прошёл. Эмоции тоже. Наступило какое-то противное безразличие или апатия.

Глава 8

Вадим

Сумасшедший день.

Казалось бы, я давно привык к такому ритму, но сегодня даже кофе приходилось пить на ходу. Наталья тоже не выполнила своего обещания сыну, освободиться пораньше.

– Так, всё. На сегодня хватит. – Командует тётка. – Завтра с утра разберёшься с корреспонденцией и нужно будет ещё раз встретиться с Сомовым.

– Свободный рабочий график, самостоятельный объём работ, гибкий режим отдыха. Которого практически нет. – Ворчу себе под нос, перечисляя «плюсы», которые мне так нахваливала Наталья, когда помогала с выбором специализации. – Где всё это?

Даже взгляд на тётку не поднимаю. Вопрос риторический, но Наталья реагирует слишком живо, принимая укор на себя.

– Вадим, радоваться надо, что люди доверяют именно тебе.

– Вообще-то, тебе.

– Неважно. Мы работаем вместе. Но рук не хватает. Я и так стараюсь не брать слишком много. Но… – Разводит руками.

Всё-таки её популярность как семейного адвоката даже не идёт, а летит далеко впереди.

– Мне кажется, тебе пора брать помощника.

– У меня есть ты. – Это больше, чем комплимент. Особенно из тётушкиных уст.

– Но меня уже мало. Думаю, что пора менять частное лицо на контору.

Тётка хмурит идеальные брови.

– Я думала над этим, Вадим. Но у меня нет времени заниматься обучением «непризнанных талантов».

«Самая частая ошибка: люди слишком самоуверенны. Нельзя недооценивать противника, Вадим». – говорила Наталья в самом начале, когда я принял её приглашение стать помощником и вернулся в город, в котором родился и вырос.

Что мной руководило в тот момент, сказать сложно. Скорее, желание быстрее стать самостоятельным. Но спесь, что мир лежит у твоих ног, сбила именно она. Благодаря тётке я научился относиться с уважением к своим оппонентам, считая их намного сильнее и умнее, чем, возможно, соответствовало действительности. Именно это качество заставляло и заставляет постоянно совершенствоваться.

Звонит мой телефон. Бросаю взгляд на экран. «Малахова М. Не брать!» И сбрасываю уже третий за вечер звонок.

– Вадим, иди уже. – Наталья кивает на мой телефон. – У тебя одна работа и никакой личной жизни.

– А ты? – Пропускаю мимо её замечание.

Почти все мои отношения заканчивались очень быстро. Девушкам нужно внимание, а с таким графиком, как у меня, времени не хватает даже на сон. Поэтому ни о какой личной жизни речи быть просто не может. Но ладно я. А у неё растёт сын.

– Я тоже уже иду. – Резко отталкивается от стола и встаёт. – Позвони. – Тётка кивает на телефон в моей руке. – Вы вполне ещё успеваете хорошо провести вечер. – Подмигивает, растягивая губы в улыбке, но сама выглядит устало.

– У меня были немного другие планы. – Лгу, не моргнув глазом. Нет никаких планов.

Если быть до конца честным, то убивать время на бессмысленную, абсолютно неинтересную, пустую болтовню мне ужасно жалко.

– Да-а?! – Тянет многозначительно. – Ну ладно. А-то меня начинает мучить совесть.

– На мой счёт твоя совесть может спать спокойно.

Подвожу родственницу до дома, но уезжать не спешу. Возвращаться в пустую холодную квартиру тоже как-то не особо хочется. Барабаню пальцами по рулю и беру телефон с подставки. Снимаю блокировку и смотрю на номер, который скинула мне Дана. Усмехаюсь самому себе. По-идиотски тогда вышло. И прежде, чем я передумаю, набираю номер. Слушаю длинные гудки.

Занята? Не хочет разговаривать? Небрежно бросаю телефон на пассажирское сидение, будто это он виноват, что Дана не ответила.

Смотрю в темноту через лобовое стекло. Всё-таки когда я за рулём байка, мир ощущается иначе. Ты словно впускаешь его внутрь, вдыхая в себя. Чувствуешь кожей. А сидя в тёплом салоне, изолированном от посторонних звуков и запахов, ощущения совсем другие. Даже огни кажутся безликими и не такими живыми.

Мои мысли снова возвращаются к Дане. Наверное, было бы проще, если бы я не знал, что Наталья занимается её разводом. Всего лишь старая знакомая, поболтали-разбежались, ничего лишнего.

Снова набираю номер бывшей одноклассницы, и снова нет ответа. Оправдывая себя тем, что мне просто небезразлична судьба клиентки, подъезжаю с хорошо знакомому дому. Адрес Даны не изменился. Сколько раз я сидел на качелях в этом дворе и смотрел на горящие окна, надеясь увидеть в них знакомый силуэт. Пока не замерзали пальцы на ногах, и не пора было возвращаться домой. Таким дураком я выглядел в своих глазах. Хорошо, хоть ума хватило не признаться ей в своих чувствах.

Кто-то из философов говорил, что всё повторяется. Рано или поздно мы оказываемся в той же точке, которую проходили уже однажды. Вот и сейчас я снова смотрю на те же окна, только сижу не на скрипучих качелях, и мои ноги не мёрзнут. Снова набираю номер. Безрезультатно. Ну и где же ты есть, Дана? Выхожу из машины, уверенно направляясь к подъезду. Снова звоню и, наконец-то, длинные гудки заканчиваются.

– Дана… – Не успеваю договорить, как меня перебивают:

– Если ты ещё раз позвонишь или приблизишься к Дане, я лично разобью об твою голову кирпич. Понял?!

Ни фига не понял. Даже остановился посреди дороги от неожиданности.

Отнимаю телефон от уха и смотрю на экран. Ошибки нет – этот номер дала мне Дана, и он же указан в её деле. Тогда что за хрень? Уточнить не получается. Кто бы не ответил, он, точнее она, так как женский голос я ещё в состоянии отличить, отключилась.

Снова нажимаю на вызов.

– Ты! – Разрывает мои барабанные перепонки.

– Один момент. – Теперь словесный поток перебиваю я. – Видимо, произошла ошибка, и я не тот, за кого меня приняли.

– Что значит «не тот»? А кто тогда? – Задаётся вопрос уже другим тоном.

– Верт Вадим Георгиевич, помощник Иконниковой Наталья Ивановны, адвоката Аличевой Даны Сергеевны.

Статус адвоката я получил ещё в прошлом году, но по привычке называю себя помощником.

– Оу. И-извините. Я ошиблась…

Глава 9

Держу обеими руками чашку с чаем и бессмысленно смотрю, как в тёмном янтаре ароматного напитка отражаются блики.

Получаю неожиданный толчок под локоть, и чай расплёскивается, попадая на мои руки и стол.

– Снежана! – Юлиана прикрикивает на свою непоседливую дочь. – Ты посмотри, что ты наделала?! Беги к бабушке.

– Нет. – Моя Булочка смешно кривит носик и сильнее прижимается ко мне.

Мы сидим на кухне в новом доме Юлианы, куда она привезла нас вместе с Игорем Алексеевичем сразу после встречи с Иконниковой. Ещё в дороге я рассказала подруге все новости, от которых до сих пор не могу прийти в себя.

– Всё нормально, Юлян. Пусть с нами посидит. Она нечаянно. А бабушка с дедушкой пока сами пообщаются. Да, Снежуль?

– Дя-а! – Тянет малышка, что на неё наконец-то обратили внимание.

Я первый раз за всё время приехала к своей крестнице с пустыми руками. Бросаю многозначительный взгляд в сторону Юлианы, не давшей мне зайти в детские товары. Но та лишь качает головой.

Салфетками промакиваю капли на столе. Беру Снежану к себе на колени и утыкаюсь носом в светлые кудряшки. Глубоко вдыхаю ни с чем не сравнимый запах детских волос. Именно так пахнет настоящее счастье. По крайней мере для меня.

Юлиана вытирает стол и садится напротив.

– Дана, может, ты возьмёшь отпуск и поживёшь у нас, пока всё не образуется?

– Не до отпуска мне сейчас, Юлян.

Сегодня я взяла выходной, поэтому с лёгкостью приняла предложение подруги приехать к ней в гости. Но оставаться у них я точно не буду. Хватает того, что и так живу в её квартире.

– Ладно. – Как-то на удивление легко сдаётся Юлиана.

Придирчиво смотрю на неё, ища, в чём кроется подвох.

– А что сказала тебе адвокат? Ты, кстати, отдала ей запись? – Меняет тему как ни в чём не бывало.

– Да, отдала. Она вышла и лично поблагодарила Игоря Алексеевича за такую предусмотрительность.

– О! Не ожидала я такого от адвоката. – Расплывается в улыбке Юлиана. – Я почему-то думала, что юрист её уровня где-то там… – Подруга неопределённо вертит рукой, показывая наверх. – Рядом с небожителями.

– Наталья не такая. И, ты знаешь, она мне нравится. По возрасту не скажешь, что у неё уже много опыта, но по отзывам – прямо ас.

– Да, Александровна её тоже очень хватила.

– Обращалась?

– Я так поняла, что да.

– Ого. Буду надеяться, что она оправдает свою репутацию, – произношу и сжимаю губы.

– Дан… – Юлиана накрывает своей ладонью мою руку. – Всё будет хорошо.

– Хасё. – Поддакивает Снежана и кладёт свою ручку сверху.

– Да ты же моя сладкая. – Целую пушистую макушку.

– Вот видишь. Устами младенца… Как говорится.

Если бы так было в действительности.

– Ты думаешь, что Аличев столько корпел над своим богатством и вдруг возьмёт и согласится с ним расстаться?

– А куда он денется? Главное, чтобы ты не стала его жалеть.

– За что?! – Возмущаюсь от такого предположения. – За то, что он всё время держал меня за полную дуру?

Юлиана вздыхает.

– Я, между прочим, тебе сколько раз говорила, что твой Славик борзеет от наглости? Но ты никогда меня не слушала, а его всегда защищала.

– Я ему верила…

Верила настолько, что даже мысли не допускала, что мой муж может оказаться таким меркантильным подлецом.

Аличев позвонил вечером. Долго смотрела на экран, решая, хочу я с ним разговаривать или нет. И всё-таки взяла трубку. Мой муж, очень надеюсь, что очень скоро он станет бывшим, горячо извинялся за вчерашнее. Божился, что сам не понял, что на него нашло. Что он не хотел ничего такого, о чём я могла подумать. Предлагал встретиться днём в людном месте и спокойно поговорить.

Слушая всю эту сахарную ваниль, меня начало подташнивать от такого неприкрытого лицемерия. Пришлось напомнить ему, что мой ответ, разговаривать с ним только в суде, за прошедшие сутки не изменился и не изменится. Попросила больше не звонить и положила трубку. Честно говоря не думала, что Аличев отстанет, но он больше не звонил.

В итоге, промучившись бессонницей, я смогла заснуть только под утро, пока меня не разбудил телефонный звонок.

– Алло? – Пролепетала, толком не проснувшись и даже не посмотрев, кто звонит.

– Господи, Дана! Наконец-то! Ты где? – Громкий голос подруги так резко ударил по ушам, что я невольно скривилась.

– Дома. – Бросила взгляд на часы, в ужасе отмечая, что проспала.

Сегодня я хотела прийти в студию пораньше.

– Что случилось? – Резко встала, но от услышанных слов тут же плюхнулась обратно.

– Пожар в вашем цоколе, Дан.

Дальше я не слушаю. Подскакиваю как ошпаренная и собираюсь быстрее новобранца, поднятого по тревоге. Вылетаю из подъезда и нос к носу сталкиваюсь с Вертом. Хочу проскочить мимо, но не получается.

– Стоять! – Ловит меня, перехватывая за талию.

– Вадим! Пусти! Ты что здесь делаешь?

Вместо ответа Верт опирается другой рукой о перила и глубоко вдыхает, словно пытается прийти в себя.

– Ты почему на звонки не отвечаешь?

– Вадим, извини. Я помню про обещанное «поболтать», но сейчас я, правда, очень спешу. – Кажется, меня накрывает дежавю.

– Можешь не торопиться, в вашем крыле в ближайшую неделю работать будет невозможно.

– А ты откуда знаешь? – Недоверчиво смотрю на бывшего одноклассника.

Волосы взъерошены, на лице грязная полоса.

– Только что оттуда.

– И что ты там делал?

– Тебя искал. Потому что кое-кто, – выделяет интонацией, – не может ответить, когда звонят.

– Я проспала. И звонки не слышала. – На телефоне, кроме номера Юлианы, оказалось очень много пропущенных, но перезванивать мне было некогда. – А потом торопилась.

– Проспала она. – Передразнивает Верт. – За то меня чуть не казнили по твоей милости. Причём дважды. Идём.

Не отпуская мою руку, тянет за собой.

– Куда? – Не успеваю за его быстрым шагом.

Глава 10

«Ветра… Верта». – Приходит на ум анаграмма, очень точно называющая и того, и другого.

– Это из-за меня, да?

– Нет. – Качая головой, тянет Вадим. – Тётушка тоже не в восторге, что я на нём езжу. Но, когда нужно очень быстро, передвигаться на мотоцикле намного удобнее.

От такого обращения к Иконниковой появляется ощущение, что мы с ним заходили на утреннюю чашечку чая, а не вышли из адвокатской конторы.

– Понятно. – Тяну, слушая, как улюлюкают пацаны в след уехавшему байку.

– Да и с чемоданом будет на мотоцикле не очень удобно. – Доносится до меня обрывок фразы.

– Что? – Возвращаю внимание на Вадима.

– Чемодан тебе в руках держать неудобно будет, говорю. – Издевается надо мной Верт, намекая, что я наберу кучу вещей.

На секунду представляю себе картинку: я, в мотоциклетном шлеме, с чемоданом под мышкой, вцепившаяся в Верта. И не могу сдержать улыбку.

– А что сразу мне-то? Я держаться буду. А ты можешь поставить чемоданчик перед собой, и нормально. – Не остаюсь в долгу.

Верт вскидывает одну бровь. Несколько секунд мы играем в гляделки. Беспечно стоим посреди улицы, словно не было ни сумасшедшего утра, ни провокации поджога цоколя, где я работаю, ни угроз моего мужа.

– Об этом я не подумал, – отвечает Вадим с серьёзным выражением лица. – Так, может, вернуть Макса, пока не поздно? Как раз и попробуем.

Вот же ведь. Непробиваемый!

– Без меня. Ладно? – Сдаюсь, слушая беззвучный смех. – Ты, так уж и быть, можешь ехать рядом, а я на старом добром такси как-нибудь.

– Так не пойдёт. – Снова беззвучно смеётся Вадим. – Мне от тётушки потом такой нагоняй прилетит.

– В угол поставит?

– Если бы. Идём. – Показывает приглашающим жестом.

– Так такси вроде бы нет.

– Уже подано.

– Да? – Ищу глазами хоть что-то, отдалённо напоминающее такси, и не вижу. – И где? – Перевожу взгляд на Вадима.

– Четыре колеса устроят? – Уголок чётко очерченных губ приподнимается в полуулыбке.

– Вполне. Даже если это обычная телега.

– Телега? – Верт на долю секунды теряется, а я чуть ли не пищу от восторга, что не только я выгляжу дурочкой. – Чёрт, Дана, ну ты жжёшь! – Качает головой, когда до него доходит смысл. – Один-ноль в твою пользу.

– А-то! – Заявляю с наигранной гордостью. – Показывай свою телегу.

– Ну знаешь ли… – Звучит, как мне кажется, немного обиженно.

Вадим пикает брелоком, и мне тут же хочется забрать свои слова обратно. Всё-таки я сильно поспешила обозвать шикарный кроссовер телегой.

– Ой, какая красотка! – Пытаюсь хоть как-то исправить ситуацию.

– Не подлизывайся. Это он.

– Да-а?

– Да. Садись. – Приглашает с невозмутимым спокойствием и явно задетым эго.

Открывает передо мной переднюю дверцу, но взглядом внимательно осматривается вокруг. Небрежным движением бросает на заднее сиденье свою кожаную куртку и садится на водительское место.

– Пристегнулась? – Бросает на меня взгляд, вставляя ключ в замок зажигания.

– А? Сейчас. – Неловко копошусь с ремнём безопасности. – Всё. Я готова.

Ещё раз проверяет взглядом, готова ли я на самом деле.

– Н-но! Поехали! – Командует Верт как заправский извозчик и, едва касаясь рулевого колеса, выруливает с парковки.

– Один-один. – Тихо смеюсь.

И всё-таки всё какое-то нереальное. Словно меня угораздило попасть в другую, параллельную вселенную. Потому что моя размеренная, монотонная, совершенно безэмоциональная жизнь вдруг перевернулась. Словно её сорвало с оси, и теперь швыряет то вверх, то вниз, как на американских горках.

По большому счёту мне нужно хвататься за голову, а я улыбаюсь простым шуткам Вадима, и вся серьёзность ситуации, в которой я нахожусь, выглядит не такой устрашающей, как кажется на первый взгляд. Но что ещё удивительнее, я и сама ощущаю необъяснимое спокойствие, словно уверена, что если прямо сейчас подо мной начтёт обваливаться асфальт, то я всё равно буду стоять на твёрдом участке.

Вадим поднимается вместе со мной в квартиру, в которой я так и не бываю. Не могу. Я бы уже давно всё выбросила и наняла бригаду рабочих, чтобы переделали всё к чертям, если бы не раздел имущества. Именно с этой мыслью я застываю на пороге, совершенно забыв про своего неожиданного гостя.

– Дан, можно мне умыться? – спрашивает Вадим.

– Да, конечно. Проходи. – Отмираю. – Ванная там. Сейчас принесу чистое полотенце, – отвечаю на автомате.

Достаю из комода полотенце и меня отвлекает звонок. Принимаю вызов и, как могу, успокаиваю подругу, что со мной всё хорошо. Совершенно забываю про Верта, пока тот не заходит в комнату. Рукава закатаны до локтя, а с мокрого вихра волос на лицо стекают капли. Виновато протягиваю ему полотенце и залипаю на мужских руках, когда Вадим закрывает лицо полотенцем.

– Дана, ты меня слышишь?

–А? – переспрашиваю, так как совершенно не слышала, о чём она говорила.

Отворачиваюсь, пока меня не поймали за подглядыванием, сворачиваю разговор, пообещав приехать как можно скорее, и пытаюсь привести мысли в порядок.

Когда я поворачиваюсь, Верта уже нет. Выхожу из комнаты и врезаюсь в него. Опять.

– Осторожнее. – Ловит меня за локти. – Полотенце я положил в ванной.

– Хорошо. Спасибо.

Отпускает и отходит на шаг.

– Ещё бы кофе для полного счастья…

– Есть в зёрнах. – Киваю, приглашая пройти на кухню.

– Предлагаешь, погрызть? – Снова шутит.

– Да ты гурман, оказывается. – Я так отвыкла от такого общения, что не знаю как реагировать.

Достаю из шкафчика ручную мельницу и баночку с кофе.

– Ты крепкий пьёшь?

– Да.

Кладу двойную порцию зёрен.

– Давай помогу. – Забирает у меня кофемолку и сам крутит ручку.

Словно заворожённая наблюдаю за его движениями. Ничего необычного в них нет – Вадим просто водит резную ручку по кругу. Но то, что это делаю не я, а кто-то другой, для меня настолько непривычно, что я, как загипнотизированная, не могу отвести взгляд.