Никогда не знаешь

Глава 1.

Ноэминь Шанталь

- Эман-Эман!

- Эман, ты можешь!

- Сделай его!

- Эман, мы поставили на тебя все наши сбережения!

За моей спиной слышались крики товарищей по службе в военной академии, пока я пыталась уложить кисть противника на стол в поединке рук.

Бугай Гор напротив меня был в составе команды из соседней области, приехавшей к нам на соревнования, которые традиционно проводились между старшекурсниками из разных военных академий континента за три месяца до выпуска, ради поддержания азарта и боевого духа перед отправкой на службу Империи, так сказать.

Непосвященный человек может подумать, что здесь какая-то ошибка, ведь напротив высокого мускулистого парня сидит самая обычная девушка среднего роста и такого же телосложения. И где же тогда тот самый Эман, имя которого скандируют курсанты Галарийской военной академии?

А Эман - это я.

Если быть точнее: почти 23 года назад мои несчастные родители при рождении своей дочери дали ей красивое нежное имя: Ноэминь, что значит «приятная». Чтобы, как гласила народная мудрость, ее судьба была счастливой.

Но судьбе было угодно на 13-м году моей жизни одарить меня такой запредельной внутренней силой, что теперь я единственная девушка во всей Империи, которая учится в военной академии, а товарищи по службе зовут меня исключительно мужским именем.

- Эман, давай, чуток поднажми! - Хлопнул меня по плечу мой лучший друг, Генри. Лучший друг и безответная тайная любовь.

У курсантки Ноэминь Шанталь может и не было возможности когда-либо создать семью и подарить своему супругу похожих на него детишек, но чувства и желания у меня были, как у всех молодых девушек.

Только природе оказалось плевать на меня и мои женские мечты и вместо того, чтобы одарить небывало высокой внутренней силой какого-нибудь молодчика, наподобие парня, сидящего сейчас напротив меня, она решила «осчастливить» простую девушку с окраины Империи.

Злоба, родившаяся от мыслей о слепой жестокости судьбы, придала сил, и я приземлила руку соперника на стол.

- Да-а! - орала толпа за моими плечами.

- Молоток, Эман! - Сжал мое плечо Генри.

- С тебя причитается, - бросила я ему, пожимая руку противнику, в глазах которого светилось неподдельное уважение.

Многие в Империи слышали о «крепком Эмане», а сейчас он воотчию убедился в моей силе, которая никак не вязалась с моим обычным, пусть и закаленным упражнениями, женским телом.

Спасибо моей внутренней силе, которая, вне зависимости от объема мышц, укрепляет все ткани моего тела и дает мне физическую мощь, сопоставимую с силой здоровых крепких мужчин.

Это вовсе не значит, что мне не нужно тренироваться до седьмого пота, чтобы состязаться наравне с тренированными парнями, однако, имея такой природный дар, моя учеба в военной академии протекала вполне благополучно, и я входила в первую двадцатку лучших курсантов из двухста человек, учащихся на последнем курсе нашей Гаталийской академии. Ну и кто будет придираться, что мое место — почетное 20-е среди этих славных ребят.

Были, конечно, мужчины, в том числе и среди наших наставников, которые считали, что несмотря ни на что, девице не место среди военных. Но за годы учебы сначала в военной школе, а потом и в академии я снискала себе какое-никакое уважение и, прости Пресветлая мое бахвальство, определенную славу.

Даже отец стал подбирать слова, обращаясь ко мне, когда в 15-тилетнем возрасте, я после его выговора, уходя в сердцах из дома, слегка не расчитала силу и снесла дверь с петель. Хоть в наших землях издревле заведено, что отец в доме - первая и последняя власть.

Девицам положено обучаться рукоделию, ведению домашнего хозяйства, в зажиточных семьях — немного искусству, языкам и основам медицины, чтобы стать в свое время достойной женой своему мужу, доброй матерью и хранительницей семейного очага.

Такой достойной женой и идеальной хозяйкой была и есть моя матушка, такими выросли мои старшие сестры, ну а мне досталась роль белой вороны.

После пробуждения внутренней силы, которое случается у всех парней и девиц в 12-14 лет, меня отправили прямехонько в военную школу. С глаз долой, как говорят. Хотя мама плакала и просила за меня, но отец был тверд в своем слове.

- Пустое дело ее дома оставлять, замуж пустоцвет все равно никто не возьмет, а так, может, хоть пользу Империи сослужит, - отрезал отец. А слово главы семейства, как известно — закон для жены и детей. На том и порешили.

Радостные крики и выяснения, кто кому теперь должен монеты выдернули меня из внезапно нашедших воспоминаний. На душе помрачнело и, оставив товарищей праздновать мою победу, я побрела в воинские сени. Вернее, в тесную каморку, что мне отвели, ибо была я единственной женской душой среди всех курсантов.

- Пустоцвет, - горечью в сердце отзывалась память о брошенных отцом словах.

Дело в том, что мужчины всегда должны иметь бОльшую внутреннюю силу, чем бабы, уровня на 2. И чтобы зачать дитя, разница между мужем и женой должна быть не менее одного уровня — у мужчины обязательно больше. Но иногда бывают такие случаи, как мой, почти всегда это случается с парнями, а я вот, видать, снискала особую «милость».

Мой уровень составлят 15 единиц. Для парня иметь такую меру — великая судьба выпала, будь он едва расторопнее медведя в берлоге, и в ратном деле точно возвысится, а девушке — только маятся от такого «везения», при наших-то устоях.

Последняя девица до меня с такой же силой жила в Империи почти 130 лет назад, и в свой час стала известной охотницей на всякую лесную тварь, что обитала в северных лесах, там и по сей день опасного зверья хватает.

Мне же по всей видимости предлежит другая судьба.

Наша Империя уже почти 70 лет ведет войну за кристаллы с дикарями-Кашмирцами, с которыми у нас общая граница порядка 130-ти верст. Две земли наши, каждая величиной с царство, связаны меж собой невеликим участком суши, и эту область мы зовем Анфор.

Глава 2.

Ноэминь

Полежав часика два на жесткой кровати в своей комнатушке, я решила все же наведаться к друзьям. Сегодня был свободный от занятий день по случаю завершившихся вчера соревнований с курсантами из другой академии, и нам было дозволена развлекаться и заниматься, чем душе угодно, в рамках здравого ума, вестимо. Вот и поединок по ручному бою со ставками нам никто не возбранял, а мне, между прочим, Генри и другие наши балбесы должны за выигрыш. Ясное дело, уже где-то веселятся без меня.

Нужно как следует развеяться перед последними месяцами учебы и решающими экзаменами, чтобы потом с новыми силами сделать завершающий рывок и не потерять место в первой 20-тке.

Место в своде доблести выпускников учитывается при определении на службу, а я мечтала получить назначение в какой-нибудь областной город младшим стражем при Имперской гвардии.

В крупном городе удобнее завести нужные знакомства, чтобы по окончании семи лет обязательной службы, сыскать себе хорошее местечко. А пахать семь лет в ужасных условиях где-нибудь на дальних рубежах, это без меня, пожалуйста. Не для того я с 13-ти лет надрываюсь, чтобы быть в списке лучших при выпуске.

С этими мыслями, я уже было взялась за дверную ручку, как в дверь с другой стороны громко постучали.

- Эман, это мы, - услышала я громкий голос Олава. И если Генри был моей единственной любовью, под видом друга, то Олав был моим самым настощим дружбаном и всегдашним соперником.

В своде доблестей, который обновляется каждую четверть года, вот уже пятый год подряд мы сним постоянно соперничаем за смежные места. Причем если один из нас вырывался повыше, то и другому удавалось. Например, в первой четверти этого года Олав был на 15-м, а я на 16-м месте, во второй я была на 17-м, а он на 18-м, сейчас мы с ним как-то расслабились, и он спустился на 19-ое место, а я замыкаю двадцатку, и мы оба понимаем, что нужно постараться на будущих последних поединках и экзаменах, потому что они определят нашу судьбу, и за эти места будет настоящая битва.

- Уже соскучились? - Резко открываю дверь, на лице улыбка: своим друзьям я всегда рада, пусть они и не видят во мне девушку, но относятся ко мне искренне по-доброму.

На пороге топчится вся наша компашка из 7-ми человек, без меня, конечно.

- Эман, - заговорщицки улыбается Олав и как-то странно на меня смотрит.

Я знаю этот взгляд, что-то они удумали, и видно это «что-то» включает меня в их точно дурацкий план, - Генри тебе хочет кое-что сказать, мы зайдем? - Говорит друг.

И семеро бугаев оттесняют меня вглубь комнатушки, в которую мы все едва помещаемся. Трое товарищей тут же приземляются на мою койку: здесь все свои и разрешения им не требуется, еще один уселся на единственный в комнате табурет, Олав и Род стоят у двери, которую последний уже закрыл за собой, а мы с Генри оказались в центре.

- Ноэми, - Генри подходит чуть ближе, выражение его лица какое-то странное, а уж когда он в последний раз меня называл женским именем, я, наверное, и не вспомню.

Вру, конечно, я помню все, что он мне говорил, и мне дорога каждая минута, что мы провели вместе, но Ноэми он меня звал очень-очень давно. Последний раз в конце первого курса. Тут точно дело неладно, я по наитию делаю шаг назад и упираюсь спиной в шкаф — дальше отступать некуда.

- Тут такое дело, - продолжает он, - ты только не горячись, ладно? - Просительный тон голоса и жалобный взгляд.

- Что вы вытворили на этот раз? - Строго спрашиваю я, вспоминая, как в прошлый раз они с Родом в шутку подрались, но в пылу драки порвали свои учебные формы, а за порчу нетренеровачного костюма снимают баллы, которые так нужны для высокого места в своде доблестей.

И вот эти двое приползли ко мне чуть ли не на коленях, умоляя, чтобы я все аккуратно и незаметно заштопала. Ведь я до 13-ти лет воспитывалась, как приличная девица, и могла неплохо орудовать швейной иголкой. И вот вместо отдыха после тяжелого дня мне несколько часов пришлось «спасать» места этих придурков.

Сейчас же Генри выглядел еще более подозрительно, чем тогда, и это не сулило мне ничего доброго.

- Ты только дослушай до конца и обещай не бить, хорошо?

- Генри, судя по твоему лицу, ничего хорошего я не услышу, так что не заводи мне нервы еще больше и говори уже!

- Так бить не будешь?

- Я подумаю, так что?

Генри сделал медленный глубокий вдох и резко и шумно выдохнул.

- Мы с пацанами играли в карты на желание, я проиграл, - долгая пауза, - и теперь мне нужно тебя поцеловать 30 секунд с языком, - протараторил он скороговоркой.

- Что?!! - орала я, - а я здесь при чем к твоим проигрышам! Проваливайте давайте из моей комнаты, придурки!

Я пыталась пройти к двери, но Генри, схватил меня за предплечья, не давая пройти дальше и заглянул в глаза, Эми, подруга, пожалуйста, иначе мне придется целоваться с большой Джин, уж она-то против не будет, и как я потом от нее ноги унесу. Ты должна меня выручить!

Большая Джин была нашей толстухой-поварихой с огромной бородавкой на носу, которая жила при академии, и все знали, как она засматривается на Генри, хотя она была лет на 10 старше нас.

Шутки про то, что она кладет Генри всегда самые вкусные кусочки и наливает больше мясной подливы не стихали уже пятый год. Агония Генри была мне понятна, но Пресветлая, как мне сейчас было больно: для Генри и остальных поцелуй со мной был достаточно ужасен, чтобы считаться равной заменой поцелуя с большой Джин, а ведь я была приятной наружности. Проклятая сила!

Я собрала все силы в кулак, чтобы не разрыдаться у всех на виду и не показать, насколько его слова ранили мое сердце:

- Генри, ваши дурацкие игры — не моя забота. Короткий поцелуй с Джин тебя не убъет, так что убирайтесь из моей комнаты. Сейчас же, - холодно сказала я, а внутри все рвалось на части.

- Эми, Эм, ну пожалуйста, - не сдавался Генри, сильнее сжимая мои предплечья, - я хорошо целуюсь, тебе понравится, правда, и я буду должен, любое желание, хорошо?

Глава 3.

Ноэминь

Оставшиеся неполные три месяца учебы прошли, словно в тумане. Нет, с парнями из нашей компании общаться я продолжала, но то неприятное событие незримо стояло между нами.

Генри тоже словно меня избегал, но мы оба делали вид, что все в порядке, когда все же пересекались на обеде или занятиях.

Впрочем, так даже лучше. Моя теперь уже бывшая безответная любовь надежно сохранял за собой первое место в своде доблестей, а потому нам неотвратимо придется расстаться после окончания академии.

По установленному обычаю, во всех воинских академиях, которых по нашей большой Империи было разбросано немало, курсанты-выпускники, занимающие 1-5 места в списках воинской доблести, отправляются в столицу Империи на службу в военный орден Императорских Стражей, которые служат лично Императору и его семье.

Так что, можно сказать, поступок Генри сослужил мне добрую службу, избавив меня от девичьих грез и будущих терзаний от разлуки с ним, а может, я просто, наконец, повзрослела.

Сегодня для всех курсантов-выпускников особенный день. Неделя последних испытаний позади, и сейчас мы стоим ровными рядами в привычном построении перед старшим наставником академии и двумя десятками имперских гвардейцев.

- В этом году что-то много их приехало на распределение, - подумала я.

В прошлые годы мы в числе младшекурсников всегда издалека наблюдали за последним оглашением свода воинской доблести и полседующим распределением на службу. Имперских гвардейцев приезжало всегда человек семь, не больше. Так в чем же причина их появления в таком большом составе на этот раз?

Ждать ответа оказалось недолго. Старший наставник огласил первые пять имен из списка, среди которых был и Генри, и по традиции поздравил молодых воинов с зачислением на службу в Императорскую стражу.

Затем огласили следующие десять имен, - Получилось! Я на 15-м месте! - ликовала я. - Олава не назвали, значит с вернее всего он будет 16-м, - просчитывала я в уме. И да, все так, Олав — на 16-м, Род — на 18-м, и еще один парень из нашей компании — на 20-м. Меня это очень радовало, ведь обычно выпускников одной акадении, которые занимают с 6-го по 20-е место, отправляют на службу в один и тот же областной город, отряды, понятное дело, могут быть разные, но хоть так. Иметь хороших друзей в незнакомом городе было спокойнее да надежнее.

Далее старший наставник огласил список до конца, что показалось мне странным. Ведь обычно, после 20-го места, объявлялось, в какой город отправятся названные курсанты. Неужели, в этом году правила изменились, и нас разбросают по разным местам?

И вот список закончился, а вперед выходит имперский гвардеец. По железным тонким пластинкам, нашитым справа на его груди, все понимают, что это у него самый высокий, пятый ранг. В руке у него свиток, который он споро разворачивает и громко зачитывает:

- Указ Императора Империи Заир, Максима Георга Александра Второго, все выпускники всех военных академий Империи, занимающие с 6-го по 15-ое места в списках воинской доблести, назначаются на службу сроком на 3 года на Анфор. Указанные выпускники должны отправиться на место несения воинской службы немедленно после оглашения назначения в сопровождении назначенных имперских гвардейцев.

Все были ошеломлены. На Анфор всегда отправляли опытных воинов, только у таких был шанс вернуться обратно по истечении срока службы. А наш глашатай продолжил:

- Курсанты, выпускники, вы не зря занимаете высшие места в списке воинской доблести, а потому вам оказана большая честь и доверие самим Императором доказать свои высокие военные умения и отстоять честь Империи в противостоянии с нашим самым опасным противником. Всем получившим распределение на Анфор приказ выйти вперед и построиться.

Как в тумане я сделала несколько шагов вперед и встала в шеренгу, затем скомандовали: «направо! шагом, марш!», и десять «счастливчиков», в числе которых была и я, отправились навстречу своей судьбе.

В полном молчании где-то два часа мы шли до стоянки, под призором 15-ти гвардейцев, которые ехали верхом. Мы прибыли на большой постоялый двор, при котором располагалась большая конюшня, где нас накормили, позволили умыться и каждому выделили лошадь.

Старший по званию имперский гвардеец, который был командиром нашего отряда, назвался Гаем. От него мы узнали, что и на Анфоре будем числиться в его отряде и все время службы будем находиться под его командованием.

Посему выходило, что все эти крепкие гвардейцы были не столько нашими соглядатаями, как мы сперва подумали, сколько нашими будущими боевыми товарищами. После этой вести настроение в отряде заметно улучшилось: одно дело, когда тебя ведут почти на верную смерть надсмотрщики, другое дело — когда они разделят с тобой все грядущие тяготы.

- А вы уже бились раньше с кашмирцами, - спросил Том нашего командира.

- Да, я три года служил на втором форте Анфора, потом три года — в столице, и вот сейчас назначен ехать обратно вместе с вами.

- Какие они? - спросил другой мой товарищ.

- Могучие воины, опасные противники, бесстрашные и безжалостные, - ровным голосом ответил командир.

Лицо его пересекало несколько шрамов, а в волосах пробивалась седина. На вид ему можно было дать лет 45, другие гвардейцы из нашей компании были немногим моложе его. Все крепкие, высокие, с грубыми, мозолистыми от мечей руками.

Тренировки в академии были серьезными, но рядом со старшими мы все в свои 22-23 года выглядели неоперившимися птенцами, да и по возрасту мы почти годились нашим провожатым в дети, и иногда каждый из нас ловил на себе короткий сочувственный взгляд то от одного гвардейца, то от другого.

Когда мы стояли в шеренге, еще там, в академии, на мнговение мой взгляд столкнулся со взглядом командира, после чего он посмотрел в сторону, поджал губы, и у него заигарли жевалки.

Тогда я подумала, что он помышляет, что-то наподобие «что здесь делает баба среди мужиков?», а сейчас, когда я снова словила его взгляд, в котором на этот раз читалось явное сочувствие, я скорее считаю, что он злился не на меня.

Глава 4.

Ноэминь

По прибытии нас встретил начальник второго форта, ротрмистр Дарон. С виду, крепкий, матерый воин с усталым взглядом серых внимательных глаз. Он обнял нашего командира, как старого друга, бросил на «молодняк» неприкрыто грустный взгляд и велел следовать за ним в воинские сени.

По пути туда мы заметили десятка три таких же молодых воинов, как мы, которые под приглядом старших братьев по оружию оттачивали боевые приемы на ристалище.

- Прибыли пару дней назад, - кивнул на них ротмистр, обращаясь в командиру нашего отряда.

- Сколько еще ожидается? - коротко спросил тот.

- Еще два отряда.

- Всего шесть? - уточнил Гай.

- Да, - подтвердил начальник форта и добавил, - в третий форт направили восемь, у них потерь было больше.

- А опытных сколько прибыло? - продолжал спрашивать Гай.

- С вами будет 90, и ждем еще 30, - ответили ему.

- Да, не густо, - мрачно ответил наш гвардеец.

Мы с товарищами шли следом и внимательно слушали тревожные вести. Значит здесь недавно была крупная стычка и способными молодыми курсантами решено восполнить часть потерь. Однако, первую пятерку Император решил все же приберечь для себя.

- Воинские сени! Время на отдых — один час, - коротко кивнул в сторону входа в деревянное строение ротмистр.

Его взгляд остановился на мне.

- Девица?

- Так точно.

- Сколько единиц?

- 15.

Ротмистр только хмыкнул, почесал затылок.

- И хороша в бою?

- Смею надеяться.

- Живешь со всеми, место, где помыться отдельно — позже скажу, и это, нашему лекарю покажись, пришлю за тобой чуть погодя.

Я лишь кивнула. Ночевать в казарме с молодыми парнями я не боялась, переодеваться, конечно, будет неудобно, но приставаний от них ожидать не стоило. Моя природа надежно меня оберегала, даже во сне. Да и парни с моей академии — не чужие люди, если вдруг что, вступятся за меня, в этом я была уверена.

Когда мы выбрали койки, я выбрала ту, что у стены, в дальнем углу, по малом времени за мной зашел воин и кликнул меня моим женским именем.

Когда я приблизилась к нему, он оглядел меня с ног до головы, покачал головой, а потом едва улыбнулся и велел идти за ним.

Меня провели до небольшоого соснового сруба и велели заходить одной.Внутри мне встретился местный лекарь, который указал садиться на стул, что стоял сбоку от стола.

- Приветствую, Ноэминь, - сказал мужчина уже в летах с добрыми глазами.

- Будьте здравы, - ответила я.

- Меня зовут Родерик или просто лекарь, жалобы на здоровье у тебя есть?

- Нет, я здорова, - честно ответила я.

- Это хорошо, а позволь спросить, регулы?

Это была моя большая беда первые два года учебы в военной школе. А потом матушка пошла в… прости Пресветлая, дом утех, и узнала у одной из его работниц, как они справляются с женскими днями.

Та дала ей рецепт из смеси четырех трав, которые легко можно достать у любой травницы. Нужно крепко заварить эти травы и пить по одной кружке раз в десять дней, тогда регулы просто не приходят, но раз в 6-7 оборотов луны нужно делать перерыв и позволять регулам прийти, чтобы не было сложностей со здоровьем.

Регулы всегда начинались аккурат через 14 дней, после невыпитой кружки отвара. В школе, а потом и в академии тамошние лекари освобождали меня на этот срок от тренировок, а на войне уже никто не освободит. Как-то буду выкручиваться.

Хотя, как подумаю, где мне в общей казарме стирать и сушить женские тряпки, так охватывает смятение. Во всем форте я одна девица, и не у кого спросить совета. Что ж, ближе ко времени что-то придумается. Тут еще неясно: доживу ли до того часа.

Последний перерыв на женские дни я делала 2 лунных оборота назад и время еще было. Но в пути мне пришлось, краснея от стыда, рассказать о своей нужде нашему командиру, который лишь смущенно кивнул — ему тоже было неловко. А после он специально сделал остановку у лавки травницы, чтобы я могла купить себе нужные травы на долгий срок. Жалование нам всем выдали на месяц вперед, так что с платой проблем не было.

Погодя, я также смогла купить и тряпки для этого дела, ведь после оглашения Императоского указа нас сразу увели, так как в академии личных вещей нам не полагалось. Всем, кроме меня, по известным причинам, но тогда у меня не было никакой возможности сказать об этом командиру.

Я рассказала лекарю о травах и о перерывах, он сделал у себя какие-то записи, обещал, что готовить для себя отвар я смогу на фортовой кухне, он договорится, и отпустил меня.

Дни делились четко: два дня нешуточных тренировок – два дня отдыха от них. В «свободные» дни половина воинов караулила вход в кристальную пещеру, где мы же сами и добывали кристаллы по несколько часов. Другие в это время несли дозор у крепости и осматривали окрестные земли.
Когда же наступала очередь тренировок – все, от юнцов до матерых воинов, выкладывались до конца. К вечеру даже самые крепкие еле волочили ноги. Но никто не роптал – все понимали: эти тяжкие уроки дают нам шанс уцелеть в грядущих боях и прикрыть спины своих товарищей.

Нас также знакомили с положением дел. Земли Анфора были поделены лесной полосой шириной не более версты на нашу и вражескую стороны. В последние годы стычки случались только, если кто-то выходил из леса не на свою сторону. И, как нам сказали, за это время — так делали только Имперцы, то есть мы.

На нашей половине запасы кристаллов были почти исчерпаны. Новые кристаллы вновь и вновь появлялись на стенах пещер, но их рост занимал годы, а нужда Империи в ценном минерале росла быстрее. И потому Император издал указ о захвате пещер на стороне кашмирцев.

Четыре месяца назад состоялось большое наступление наших военных отрядов на земли противника. Ценой многих жертв удалось захватить всего одну пещеру и удерживать подступы к ней 6 полных дней, отбивая постоянные атаки кашмирцев и поддерживая безопасный путь для вывоза кристаллов. Однако, в отличие от наших, кашмирская пещера оказалась богата на кристаллы и за короткий срок была добыта и переправлена на нашу сторону месячная норма минераллов, цена которым — жизни нескольких тясяч наших воинов.