Нина. Ожог сердца

Глава 1

Глава 1

– Коль, ну Коля, – обнимаю мужа. Утыкаюсь носом в крепкую ложбинку позвоночника. Пробегаю пальцами по широким плечам.

– Коль, – зову, прижимаясь всем телом. Слегка поддеваю резинку от трусов. Заныриваю туда рукой и, обхватив пальцами твердую плоть, улыбаюсь довольно.

Муж хочет меня. Просто характер показывает. Зараза!

Не нравятся ему мои командировки. Терпеть он их не может. А мне что делать? Завтра утром открывается выставка в Дубае. Новейшее оборудование, привезенное со всего мира. Япония, США, Эмираты…Надо выбрать самое лучшее и по нормальной цене. Закупить для клиники. Я уже присмотрела в каталоге. Заключу контракт, и домой.

А сейчас…

– Коля, – ласково зову мужа. – Ну не обижайся…

– Пообещай мне, что это в последний раз, – не поворачиваясь, бурчит муж, убирая мою ладонь.

Похоже, у меня проблемы.

Как пообещать? Сдурел, что ли? Это работа! И другой нет. У меня командировки постоянно. Узнать о новом оборудовании. Посчитать его окупаемость, а затем заключить контракт. И снова вывести компанию в лидеры рынка.

– Коль, ну ты же все понимаешь! – вздыхаю горько.

Кошусь на темное окно. До будильника еще минут сорок. Дети спят, мы проснулись. Самое время заняться любовью. Поддержать друг друга. А мы отношения выясняем.

Нет, я все понимаю! Детям нужна мать, а Коле – жена. Домашняя, нежная, понимающая. А не задерганная бизнес-вумен на высоких каблуках и с ноутбуком подмышкой.

Безумно люблю свою семью, но и карьеру делаю. Не могу я быть на кухне беременной и босой…

«Ладно, Коляныч! Сильно тебя переклинило», – откатываюсь от мужа и ложусь на спину. Я – девушка гордая. Набиваться не стану. Поотпустит, сам придешь.

Прикрываю глаза, стараясь сосредоточиться.

Уже сегодня вечером я буду в Дубае. Жаль, денег мало. Но на платье Ируське и на кроссовки Борику хватит. Надо было у Беляева аванс выпросить. Может, и себе блузку бы присмотрела.

«Можно кредитку взять», – припоминаю про золотую карту банка, где мы обслуживаемся. – Все сразу куплю.

Завтра весь день на выставке. Пока оборудование выберем, пока контракт подпишем. Устану к вечеру как собака. Хорошо, не одна еду. Маня со мной напросилась…

– Коль, Коля, – не выдержав, снова тормошу мужа. Он не спит, точно знаю. Когда люди прожили шестнадцать лет вместе, сердце не обманешь. Я нутром чувствую, настроение мужа. Устал, неприятности на работе, болит голова…

А сейчас обижается. На меня.

– Ну, так надо, понимаешь? – шепчу широким плечам. – Я эту поездку полгода готовила. А сейчас все взять и Мане отдать? – уговариваю его и себя. Впервые не хочу никуда уезжать. Тяжело на душе очень.

– Да хоть и Мане! – рычит муж, резко поворачиваясь ко мне. Сгребает в охапку, подминает под себя и выдыхает с горячей злостью. – У нас семья. Дети. Я места себе не нахожу, Нина, когда ты уезжаешь. Хорош, правда. Завязывай с командировками. Пошли на хрен своего Беляева и переходи в другую фирму. Такие спецы, как ты, на вес золота. Пусть зарплата чуть меньше, но нам же хватит, Нин… У Борьки сейчас переходный возраст. Ирка по тебе скучает…

Коля прав. Всегда прав. Наверное, стоит менять работу. Или выставить директору новые условия. Без командировок. Пусть теперь сам ездит!

– Ну, вот приеду и займусь, – воркую послушно. – Сейчас уже поздно что-то отменять…

– Не знаю я, – огрызается муж. – Может, больничный купим. Не хочу, чтобы ты никуда ехала. Пусть аппарат сраный кто-то другой везет. Какая разница, кто поедет…

Ну не понимает человек нашей специфики! Аппаратов КТ полно. А вот какой потом нормально работать будет и давать верную диагностику, вопрос интересный. Я умею выбирать лучшее. А Маня… Ну что с нее взять? Она только учится.

– Я быстро, – прячу лицо за широкой груди. – Туда и назад. Послезавтра утром уже домой. Твоим детям подарки сегодня куплю. А ты что хочешь?

– Тебя! – вминает меня в матрас Коля. Задирает ночнушку, вбирает губами сосок.

«Вот и хорошо», – ликую внутренне. Сейчас займемся любовью, и все обиды пройдут. Лишь бы дети не проснулись.

Муж стягивает с меня хлопковые трикотажные трусики. Целует грудь, лицо, пробирается пальцами во влажные складки.

– Люблю тебя, – шепчет хрипло.

– И я тебя очень люблю, – уже собираюсь стянуть семейники с мужа, как из соседней комнаты слышится басок старшего сына.

– Мама! А мы не проспали?

– Нет, Борик, сейчас вставать будем! – откликаюсь я. Прикусываю губу, пытаясь скрыть отчаяние. Обломайтесь, Нина с Колей!

Муж с глухим вздохом откатывается в сторону. Ругается тихо.

Лихорадочно ищу трусы, отброшенные в сторону. Натягиваю быстренько. Прижимаюсь к мужу. Если ничего не получилось с утра, так хоть спокойно полежать, пообниматься.

– Мамочка! – слышится топот босых ног, и на нас с мужем всем своим весом обрушивается Ируська.

Легонько щипаю за попу, обтянутую фланелевой пижамкой. Целую малышку в нос, сходя с ума от счастья.

Ну вот как от них уехать? Просто сил нет оторваться.

– Укрой ее, она замерзла, – смеется Коля, ощупывая маленькие голые ступни. – Ноги опять холодные.

– Иди ко мне, Ирочка, погрею, – укладываю дочку рядом. Она забирается под одеяло с моей стороны. Крутится, балуется. Целует меня, обхватив мое лицо пухлыми ладошками. Приподнявшись, топчется и через меня лезет к отцу с поцелуями.

Хорошая нежная девочка! Ну как такую не баловать?

– Доброе утро! – заглядывает к нам в спальню Боря.– Мам, а у меня есть чистые носки?

– Полный ящик, сынок, – откликаюсь я. А Коля рядом усмехается глухо.

– Половозрелый депутат, блин. Доброе утро, страна!

– Самое доброе в мире! – целую мужа и дочку. Подрываюсь с постели готовить завтрак.

– Ира, зубы чистить, – напоминаю малышке, прыгающей на нашей кровати.

И даже не подозреваю, что уже завтра буду вспоминать этот момент как самый счастливый в жизни.

Глава 2

Глава 2

– Боря, собирайся скорей, – командует строго Николай. – Отвезу тебя в школу. Нина, одень Иру. Завезу ее в сад. – А потом вернусь, – притянув меня к себе, жарко шепчет муж.

– Тебе не надо на службу? – поднимаю изумленный взгляд.

И снова любуюсь мужем. Красивый он у меня. А в тугих синих джинсах и черном свитере кажется Аленом Делоном. Высокие скулы, чуть длинный нос. Насупленный взгляд. Строгий мой муж. Подполковник полиции. А значит, тот самый пахарь. И следствие на нем, и отчетность. И люли от начальства.

– Мне сегодня в архив. Тебя в аэропорт отвезу, потом поеду, – целует меня в ухо Коляныч. Строгий с подчиненными, суровый и неподкупный для всякой шушеры. А в семье добрый и нежный.

«Это ж надо так повезти!» – улыбаюсь, заваривая чай. Варю кофе в турке для себя. Детям жарю омлет и варю сосиски, а Коле грею жареную картошку и котлеты.

– Мам, я не хочу! – тянет, заглядывая на кухню Борик. – Я в школе поем.

– Ну, в какой школе? Чем вас там кормят? – вскидываюсь возмущенно. – Сядь, поешь быстренько, – накладываю в тарелку омлет и сосиски. Прислонившись к кухонному столу пятой точкой, пью кофе и наблюдаю, как ест мой старший сын. Точная папина копия.

– Давай быстро, сынок, – садится за стол Коля. – Времени в обрез.

– Да не надо, я сам. Мы с Павлином договорились…

– Только за гаражами больше не курите, – строго предупреждает отец и поворачивается ко мне. – Нин, привези ему «Мальброро», что ли? Пусть курнет нормальные сигареты, а не всякое дерьмо из ларька.

Поперхнувшись кофе, во все глаза смотрю на мужа.

– Ты серьезно сейчас?

– Ничего мне не надо, – бурчит Борик, поднимаясь из-за стола. – Я не курю за гаражами. Просто с Павлином стоял.

«Как вернусь, надо будет в школу зайти», – отмечаю себе. И Павлин мне этот не нравится. Семья вроде хорошая. А сам мальчишка гнилой. Не подставил бы нашего Борика.

«Просто стоял за гаражами! Ну-ну!» – хмыкаю я, провожая детей. Надеваю на Иру шубку и шапку. Под ворчание мужа «Пусть она сама!» завязываю шнурки на сапожках.

– Все, родные, до пятнички, – по очереди целую детей.

Тянусь к мужу, но он шутливо придавливает мне кончик носа.

– Ложись и жди меня, – велит шутливо.

Закрыв дверь, бегу в ванную. Принимаю душ, надеваю шелковый халат, едва прикрывающий бедра. Расчесываю блондинистую гриву волос и жду своего мужчину.

– Оба-на! Нинка как картинка! – войдя в квартиру с мороза, задыхается от нетерпения. Норовит облапать холодными руками.

А потом держит их под горячей водой, стараясь согреть.

Подхожу сзади, обнимаю. Забираюсь руками под свитер.

– Никуда не хочу ехать, – признаюсь честно. Сердце сковывает такая щемящая тоска, что впору разреветься. Может, Коля прав, и нужно сказаться больной, вызвать участкового врача, купить больничный?

Но нет! Так не пойдет. Я должна. Иначе всех подведу. И работу потом где искать? Вон, кандидаты наук на рынках торгуют. Спились уже.

«К ним за прилавок устроиться?» – размышляю я и решительно отмахиваюсь от дурацких заунывных страхов.

«Через пять часов самолет. Потом решу что-нибудь», – обнимаю мужа. Он поворачивается ко мне. Затыкает рот грубым поцелуем и выдыхает неожиданно.

– Возвращайся скорее, Нинка. У меня плохие предчувствия… Не хочу тебя отпускать.

– Да что может случиться? – веду ладонями по гладко выбритым щекам. Целую тонкие мужские губы и неожиданно теряю почву из-под ног.

Подхватив на руки, Коля тащит меня в спальню. Укладывает на постель и сам нависает сверху.

– Какая же ты красивая, Нина! – тянет восхищенно и, раздвинув мои бедра, толкается внутрь. Для прелюдий мне много времени не надо. С Колей я всегда и на все готова. Только по спине проведет, и я завожусь.

– Хорошо хоть, никто об этом не знает, – довольно усмехается муж всякий раз.

– Это только с тобой, любимый! – воркую я.

– А ты с кем-то еще пробовала? – грозно интересуется Зорин. И мы оба хохочем. У меня кроме мужа никого никогда не было. Только он один навсегда.

Потом пьем чай с ирисками, болтаем о том о сем. И вздрагиваем, когда кто-то открывает дверь своим ключом.

– А вы еще дома? – печально тянет наш сын, выглядывая из коридора. – А я думал…

– Здрасьте, – из-за спины сына выглядывает Митя Палинов, среди своих Павлин.

Ясное дело, пацаны решили прогулять школу. Думали, мы уже уехали, и нарвались. Митя прячет глаза, отходит в сторону. Хитрый противный парень. Не люблю я его. И тем более в доме не привечаю. Но сейчас и сделать ничего не могу. Ехать надо, иначе опоздаю на самолет.

– Привет, – кивает ребятам Коля и, как всегда, моментально принимает решение. – Раз ты рано освободился, Борь, поедешь с нами. Маму проводим, а потом заедем кое-куда. Мить, извини. В следующий раз, – совершенно спокойно выпроваживает из дома незваного гостя.

Но тот и сам рад смыться. Боится он Колю. Непонятно почему, но боится.

– Я, кажется, просил этого придурка в дом не звать, – выговаривает муж сыну, пока я надеваю черный деловой костюм, такую же водолазку. Лечу с одной сумкой. Сменное белье, зубная щетка и блузка на завтра. Все. Я не Маня. Красоваться мне не перед кем.

Коля меня и в мешке из-под картошки любить будет.

– А что, мне и друзей позвать нельзя? – бычится сын.

– Друзей можно, – вздыхает Николай, переводя на меня жадный взгляд, и снова возвращает все внимание сыну. – Да ты пойми, Боря. Твой Павлин подставить может. Ты думаешь, никто не хочет меня устранить? В лес, положим, не вывезут. Кишка тонка. А вот через твоего Павлина гранату или наркоту в дом подкинут. Хочешь, чтоб я сел?

– Да нет, пап, – ошарашенно тянет сын и моментально становится похож на ребенка. Впрочем, он до сих пор ребенок. И рассуждает еще по-детски…

– Папа прав, не ссорьтесь, – целую сначала Борика, а потом Колю. – Я вас люблю. Очень!

Глава 3

Глава 3

– А что мы деду дарить будем? – спрашиваю по дороге в аэропорт. – Может, зайду в Аль-Гурейер, присмотрю что-нибудь, – предлагаю, повернувшись к мужу вполоборота.

Коля, не отрываясь, смотрит в лобовое стекло. Движение в Домодедово везде напряженное.

– Если будет время, – крепко сжимает руль. Психует.

Разговаривать не хочет. Даже секс не помог. Может, действительно, бросить фирму? Вернуться в универ. Учить студентов и ни о чем не думать?

«С ума сошла?» – обрываю собственные глупые мысли. Где я такую зарплату возьму и частые поездки за границу? То в Италию моталась. Теперь вот в Эмираты зачастила. Другие только мечтают о такой жизни.

А тут! Николай Иванович против. Ну с какой радости, спрашивается? Не доверяет. Ревнует. Я ему что, шлюха подзаборная?

Терпение лопается, как воздушный шарик. В душе закипает злость.

– Что он хочет, не знаешь? – напряженно смотрю на мужа. И разговор о подарке свекру уже не важен. Главное, отношения.

А они остывают и покрываются коркой льда, как вода в лужах при нуле градусов. И тут не моя вина. Я старалась, как могла…

Но и уезжать в ссоре не хочется. Вот только Коля на скандал нарывается. Сзади сидит притихший Борик. Тоже попасть под горячую руку не хочет.

– Не знаю, – отрывисто бросает Коля. И снова смотрит на дорогу. Даже на светофоре.

Отвратительный характер. Если б не любила, давно бы ушла…

«Но и терпеть обидки не хочу», – думаю, отвернувшись к окну. И работу менять не буду. Потом что делать? Зубы на полку положить? И как остальные, есть макароны с сахаром?

«Нет! Я нормально жить хочу! Не для того я карьеру делала», – смаргиваю слезы.

– Нин, ну я, правда, не знаю, что отцу дарить, – в длинной пробке попускает мужа. Широкая ладонь ложится мне на колено. – Ты чего, детка?

– Ничего, – поворачиваюсь к мужу. – Задумалась, – усилием воли держу покер-фейс.

Но Коля на то и муж, считывает мое настроение моментально.

– Очень тяжело на душе, Нин, – вздыхает он, косясь на сына в зеркало заднего вида. – Никогда такого не было… Может, не поедешь никуда?

– Коль, ну не могу я, - прошу, обхватывая его ладонь. И тотчас же пальцы мужа переплетаются с моими. – Я люблю тебя, – смотрю в суровое лицо. – Очень люблю, – пытаюсь растопить лед между нами.

– Я тебя тоже, малыш, – целует он мою руку.

Не отпуская, трогает машину с места и проезжает метра два от силы.

– Только бы успеть, – кошусь на часы.

– А я сижу и молюсь, чтобы мы опоздали, – искренне признается Коля и смотрит на меня хитренько, как мальчишка.

– То есть это ты наколдовал? – киваю на вытянувшиеся до поворота стройные ряды машин.

– Ну а кто? – смеется муж.

– Пап, а ты мне пятерку по английскому можешь нафеячить?

– Да запросто! – усмехается довольно Коля и внимательно смотрит в зеркало заднего вида на сына. – Получишь четверку в четверти, не поедешь на каникулы к бабушке и деду. А будешь заниматься с репетитором английским. Как тебе?

– Нет, не хочу. Пап, мы так не договаривались, – ноет сын. – Я знаю на пятерку, просто эта дура Гаврила придирается…

– Значит, надо выучить так, чтобы придраться не могла. А мама вернется, сходит в школу. Или мы с ней вместе, – подмигивает мне.

– Да, конечно, – киваю я.

Муж специально драконит Борика. Это у них игры такие. Никуда он, естественно, не пойдет. При его-то занятости! А вот я как вернусь, загляну. И с классной Бориной надо поговорить. Во-первых, прояснить, какие у нас перспективы на медаль, а во-вторых – узнать, кто из хороших учителей в началке будет первый класс через два года брать.

Рано еще, я знаю. Но хочу, чтобы перед школой Ирочка позанималась именно со своей будущей учительницей. Это ей поможет быстро адаптироваться в новом коллективе.

«Свекрови надо от давления лекарство привезти», – помечаю мысленно.

– Коль, я, кажется, знаю, что деду подарить! – выдыхаю с азартом.

– Что же? – улыбается мне муж.

– Хороший спининнг и поплавки для ночной рыбалки. Они, когда рыба клюет, в темноте светятся.

– Мам, правда, и я хочу! – нетерпеливо выдыхает Борик и аж подается вперед. Толкает мое кресло, обхватив его руками. И недетской уже лапищей прихватывает мои волосы. Ребенок еще. Только большой. И гормоны играют.

– Боря! – вскрикиваю я.

– Ой, прости. Я не нарочно, – вздыхает сын и просит как маленький. – Ты мне тоже привези такие, ладно?

– Может, отцу тогда куртку? – заезжая на парковку аэропорта, предлагает муж. – Спининг у него есть, а поплавки сгодятся для прикола.

– Хорошо, я посмотрю, – соглашаюсь поспешно. – Или спортивный костюм, Коль. На что денег хватит.

– Ну да, – вздыхает он. – Все всегда упирается в деньги.

– Аванс дадут, когда приеду, – порывисто чмокаю мужа в щеку. Вдыхаю аромат одеколона.

И чуть не морщусь. Ну, вот где он берет такой вонючий? Надо будет купить нормальный.

«И вот как не ездить!» – спрашиваю саму себя, входя в зал отлетов. Ищу глазами Маню и замечаю рядом с ней Беляева. Нашего гендира. Он с нами летит, что ли? Только этого не хватало!

Опять купит какое-нибудь фуфло, а потом обвинит в этом меня. Это мы уже проходили! В Италии! Хорошо, тогда удалось быстро все переиграть.

– А Беляш с вами летит? Ты мне не говорила, – мрачнеет Николай.

Ну, вот еще мне этого не хватало. Может, и вправду надо было сказаться больной и просачковать. Но я так не могу. Не умею. Ни другим, ни себе врать не обучена.

– Так я и не знала! – огрызаюсь недовольно.

– Нин, может, слиняем по тихой грусти, – останавливается на полпути Коля. Резко притягивает меня к себе. Берет под локоть.

Оглядываюсь на Маню, флиртующую с тучным Беляевым.

«У них роман начинается? Или я что-то пропустила?» – пялюсь обалдело на сладкую парочку.

– Нин, – дергает меня за локоток муж. – Пойдем отсюда, а? Больничный я тебе организую.

Глава 4

Глава 4

Рядом стоит растерянный Борик. Тоже защищает меня от толпы. Мои дорогие мужчины. Аж слезы наворачиваются, не хочу с ними расставаться. Или Колина паника ко мне перешла?

– Приве-е-ет! – напевно здоровается с нами Маня. – А я думаю, куда это ты почесала, Зорина? Машу тебе, машу.

– Я не видела, – отвечаю на автомате. И в глубине души жалею, что не осталась дома. Не сказалась больной.

Маня и Беляш! Паскудная ситуация. Я буду отдуваться на выставке без всякой подстраховки, а эти двое запрутся в номере отеля. Прекрасная перспектива!

– Что-то у вас прям правительственная делегация! – криво усмехается Коля, подходя к нашему надутому, будто индюк, директору.

– Да, – напыщенно пыхтит тот и добавляет с важным видом. – Знаете ли, Николай…

Но, как обычно, обрывает фразу, не закончив.

«Эх, Маня-Маня, на что ты тут купилась?» – по-новому гляжу на Беляша. И мысленно вздрагиваю. Ладно, сейчас обратной дороги нет. А приеду, надо будет увольняться. Я в зверинцах не работаю.

– Кажется, наш рейс объявляют! Начинается регистрация, – прислушивается Маня, поднимая вверх указательный палец. – Шестая стойка регистрации, – провозглашает тожественно.

И, подхватив тяжелый розовый чемодан, суетливо катит его за собой. Следом спешит Беляш с чемоданом поменьше, но тоже внушительным. И замыкаю шествие я с семьей.

– А ты точно на три дня летишь? – насмешливо тянет Коля, а Борька смеется, подхватывая шутку отца. – Судя по багажу твоих коллег, они как минимум эмигрируют.

– У меня билет на пятницу, – отрезаю коротко. – А какие планы у этих двоих, я понятия не имею.

– Будь осторожна, – тихо шепчет мне муж. – Маня с Беляшом крутит?

– Не знаю, – пожимаю я плечами. – Сама их вместе увидела, удивилась. Но нас это не касается…

– Ты ошибаешься, малыш, – мотает головой муж. – Так бы ты везде ходила с Маней. А теперь будешь шастать одна, – выдыхает он раздраженно. – Лучше не ходи ни по каким торговым центрам. Отдохни в гостинице. Завтра отметься на выставке и в утром пятницу дуй домой. Обещай мне, Нина!

– Одна никуда не пойду! – уверяю совершенно серьезно.

– Вот и хорошо, – выдыхает мне в ухо муж, и я прохожу на регистрацию.

Потом мы долго стоим у распахнутых дверей, которые почему-то называют воротами. И все не можем проститься. Болтаем ни о чем. И когда уже объявляют об окончании регистрации, тяжело и нервно прощаемся. Словно по живому отрываемся друг от друга.

Целую наспех мужа и сына.

– Не балуйтесь без меня! – шутливо грожу пальцем и неожиданно оказываюсь в крепком захвате Колиных рук. Коля прижимает меня к себе и целует крепенько.

– Хмм… – кашляет рядом служитель аэропорта. – Посадка заканчивается.

– Беги, Ниночка, – неохотно отпускает меня муж.

– Пока, родненькие! – несусь в закрывающиеся ворота. Быстро прохожу контроль и падаю в кресло рядом с Маней.

– Ну, вы прям, как новобрачные, – заливисто смеется она. И я впервые в ее голосе отчетливо слышу нотки потаенной зависти.

«Показалось, наверное, – отбрасываю прочь глупые подозрения. – Мы же с Маней с универа дружим. Я ее к нам в фирму на работу устроила. Нет же, кроме благодарности она ко мне ничего другого не должна испытывать. Это я вся на нервах. Вот и мерещится не пойми что!»

– А где шеф? – оглядываюсь по сторонам.

– Ну, где? – фыркает Маня. – В бар пошел. Навязался на нашу голову. Я так поняла, он за тобой решил прихлестнуть, – заговорщицки шепчет мне на ухо.

– С ума сошла? – выдыхаю, отпрянув. – Я столько не выпью!

– А сколько выпьете, Ниночка? – слышится рядом льстивый голос Беляша. – Я в дьюти-фри коньячок французский прихватил, закусон, и стаканчики, – кивает он на бутылку Отарда, нарезку салями в вакуумной упаковке и одноразовое бумажное безобразие. – Давайте выпьем за удачу! Пусть нам обломится самый выгодный контракт.

«Начинается!» – мысленно закатываю глаза. И совершенно не представляю, как можно распивать алкоголь на лавочке в аэропорту.

– Я не пью, простите, – роняю вежливо и поднимаюсь с места. – Пойду в дьюти-фри зайду. Таблерон хочу купить.

– Ой, Зорина, – причитает шеф, усаживаясь на мое место. – Отрываешься от коллектива.

– Да пусть идет, Димочка, – принимая из рук гендира бумажный стакан, нежно воркует Маня. – Мы и сами душевно посидим. А Нинок развеется. А то ее майор дальше порога не отпускает.

– Подполковник, – огрызаюсь на автомате. Ухожу. А в спину бьет глумливый голос Беляша.

– У-тю-тю, какие мы строгие!

Больше всего в жизни я терпеть не могу состояния неопределенности, когда болтаешься как цветок в проруби. Не люблю ждать. Как по мне, догонять лучше. Видишь цель, идешь к ней.

Бесцельно шатаюсь по дьюти-фри. Лениво разглядываю косметику и духи. Выбираю себе новую тушь, а Коле – мужской парфюм от Диор. Такой запах классный! Сама бы им душилась. Мужу должно понравиться. У нас с ним вкусы сходятся.

Бреду дальше. Настроение никакое. Злюсь на Маню, Беляша, а еще больше на себя. На свою дурацкую безалаберность. Почему не удосужилась поинтересоваться, кто со мной летит? Звезда, блин.

Цепляю мимоходом Таблерон. Настоящий швейцарский, с мелко рублеными орехами. Как я люблю. Прихватываю коробочку леденцов для полета и аккуратно выглядываю в окно.

Коллеги продолжают выпивать. Маня уже готова, кажется! Я не вижу ее лица. Но подруга явно на что-то соглашается. А Беляш ей еще подливает. Выскочить бы. Пресечь. Но у меня же покупки неоплаченные! Пока сейчас очередь отстою, Маня в дрова развезет.

Ну да ничего! За четыре часа полета проспится. А как в самолет попадет, так это проблемы Беляша. Кто женщину споил, тот ее в самолет и заносит!

«Да и почему я должна вмешиваться?» – думаю, проходя в детский отдел. Все взрослые люди. И если Маня с Беляшом решила оттянуться, я точно не ее совесть. Рассматриваю игрушки. Обычно я тут ничего не покупаю. Только дома, в нашем Детском мире. У малышки игрушек и так полно. Еще ей куклы мои немецкие достались, а к ним – два мешка приданного. Вот я в детстве любила им шить!

Глава 5

Глава 5

Открываю каталог с выставки в Италии и просматриваю томографы. Цена огромная. Ответственность – еще больше. Я советовалась с нашими докторами. И точно знаю, какой нам нужен. В Италии мы его не купили. На тот, что хотелось, денег нам не хватило. А кредитную линию банк не открыл, сколько наши финансисты ни бились.

А другой я сама брать отказалась хоть наши партнеры из «Диндар-медикал» и настаивали. Даже откат предлагали. Но аппарат неудобный в обслуживании, диагностика с большими погрешностями. Груда металлолома, одним словом. Только деньги на ветер.

Просматриваю толстые глянцевые страницы каталога. И честно говоря, не знаю, зачем я его с собой поволокла. Завтра на выставке выдадут новые. И цены там будут другие.

«Может, нам снова не хватит!» – спохватываюсь мысленно и выдыхаю. Не хватит, так не хватит. Это уже не моя проблема.

Листаю дальше и натыкаюсь на знакомый бренд. О, «Диндар-медикал». Вглядываюсь в хищное лицо главы корпорации. Джафар ибн-чего-то там и печально вздыхаю. Вот упертый старик! Всегда так почтительно раскланивался со мной. Разговаривал! Даже на свидание звал через помощника. Но я свела все к шутке.

Вот только Гамаля ничего не смущало. Он себе десять жизней намерил, неотразимый наш! А умер от инфаркта прошлой осенью. Интересно, кто теперь вместо него встал у руля? Наверняка Гафур, старший сын.

«Гафур совсем не похож на отца. В нем больше европейского лоска, культуры, образования. Да и учился он в Англии, стажировался в Штатах. При нем точно «Диндар» рванет вперед», – размышляю, прислушиваясь к механическому голосу. Наш рейс. Вылетаем.

Поднимаюсь с места. Кошусь на коллег, поспешно убирающих за собой, и иду на посадку. Становлюсь в очередь и пытаюсь унять глупую панику.

Нервы ни к черту!

Сначала Коля меня накрутил, а потом Беляш с Ниной прямо в зале отлетов сабантуй устроили. Противно.

Так и хочется развернуться и выйти отсюда. Взять такси и поехать домой.

В дьюти-фри всем подарки купила, вот и хорошо! Пора уходить по-английски.

Улыбаюсь собственным думкам и вздрагиваю, когда, растолкав толпу, ко мне пробирается Маня и хватает за рукав шубы.

– Молодец, Зорина, очередь нам заняла! – хвалит с видом королевы.

Много ли ей надо! Выпила с Беляевым за панибрата и почувствовала себя избранной.

– Становись вперед, – чуть отступаю в сторону. Не хочу, чтобы на меня перегаром дышали и за рукава хватались. – И вы, Дмитрий Петрович, – поворачиваюсь к Беляшу.

– Вы всех пропускать будете? – раздается сзади едкий женский голос.

– Могу и вас пропустить, – улыбаюсь весело двум теткам за сорок. – Самолет без нас не улетит. Какая разница, где стоять?

– А действительно, – смеются они и чуть тише спрашивают меня. – А ты чего, девочка, с этими синяками летишь? – кивают на Беляша и Маню.

«Господи, какое позорище», – охаю про себя, а вслух замечаю негромко. – Коллеги боятся летать.

– Зорина, ты где?! – развернувшись, возмущается Маня.

– Здесь я, – роняю спокойно. А в душе все переворачивается от возмущения. Хорошо, хоть в Эмиратах сухой закон.

– Тебя как зовут? – тихо спрашивает одна из теток.

– Нина.

– Я – Аня, а сестра моя – Валя. Садись с нами, девочка. Самолет все равно полупустой. Поболтаем дорогой. Ты нам понравилась. А синяки твои проспятся к посадке.

– Хорошо, – киваю я. И весь полет общаюсь с новыми знакомыми, и выдыхаю облегченно. Накрутила себя, аж самой смешно.

А Беляш с Маней спят, раскрыв рты. И просыпаются лишь когда самолет заходит на посадку.

В здании аэропорта нас уже встречает сотрудник «Диндара», проводит через ускоренный паспортный контроль и провожает к припаркованному прямо у выхода белому лимузину.

– Как дорогих гостей встречают! – радостно восклицает Беляш, вытирая лоб мятым носовым платком, и заявляет строго. – Так, Зорина. Ты что это устроила в самолете?

Ну конечно! Это я напилась в зале отлетов и дрыхла, пуская слюни.

– Что именно? – смотрю в упор. Терпеть не могу, когда мной понукают. Тем более без малейшего повода.

– Ну как же… – пыхтит Беляш. Вытирает жирный подбородок, и мне кажется, ничего ужаснее я не видела. – Я проводил планерку. А вы, Нина Сергеевна, отсутствовали. И понятия не имеете о производственном процессе, – выговаривает мне шеф, когда лимузин выезжает на трассу.

Приснилась ему эта планерка под коньячными парами, что ли?!

– А что именно я пропустила? – приподнимаю одну бровь. Сама не хочу нарываться, но характер у меня бойцовский. Я такие номера не прощаю.

Вернемся, уволюсь сразу. Ни дня отрабатывать не буду. Что там Коля мой говорил насчет больничного? Надо будет купить на две недели.

– Ниночка, котик, – берет меня за руку Маня. – Мы сейчас едем в ресторан. На переговоры с топ-менеджерами нашего «Диндара». Саид с Мустафой уже ждут нас.

– Так в планах не было, – выдыхаю недовольно. Все, накрылся мой шоппинг. И все из-за Беляша. Ему щеки понадувать надо и пиписьками помериться, а нам с Маней придется сидеть и ждать, когда это безумие закончится.

– Не было, а теперь есть, – резко бросает гендир. – Тут я распоряжаюсь, не забыла?

– Тут? – уточняю, оглядывая белоснежный кожаный салон лимузина.

– Тон смени. Ты с директором все-таки разговариваешь. И запомни, твое дело телячье. Просто слушай, что предложат партнеры. Не встревай. А то опозоришь нас, как тогда, в Милане.

– В Милане я сэкономила вам сто десять тысяч долларов, – напоминаю тихо.

– Это тебе так кажется, – недовольно крякает Беляш и отворачивается к окну, всем своим видом показывая, что разговор с нерадивым сотрудником закончен.

– Полагаю, я вам на этой важной встрече не нужна, – улыбаюсь сладенько. – Вы меня можете высадить около торгового центра. Я сама доберусь до гостиницы.

– Тут тебе не такси, – обрывает меня Беляш и, прокашлявшись, добавляет устало. – Я имел в виду, Нина, что ты сидишь тихо и рот открываешь только тогда, когда я скажу. Это понятно?

Глава 6

Глава 6

– Что это за место? – стараясь не выдать себя, осторожно спрашиваю Маню.

– Частный кабак. Не для всех, – шепчет она заговорщицки. – Тут подают алкоголь.

– Скорей бы мы уехали отсюда, – вздыхаю я. Мне здесь точно делать нечего.

– Минералку будешь? Холодненькую? – миролюбиво предлагает Маня. Хочет помириться. Понимает, что без меня не справится. – Сейчас официанта попросим, – преданно заглядывает в лицо.

А меня от нее тошнит, как бы до пятницы продержаться!

– Хочу, – соглашаюсь устало. Ела я последний раз в самолете. К здешним закускам не притронулась. Не люблю я восточную стряпню. А вот пить хочется. И голова кружится. Странное состояние.

– Сейчас, – торопливо машет Маня официанту. – Водички нам принеси, мальчик.

А тот смотрит на нее изумленно и ничего не понимает.

«По-английски надо», - спохватываюсь я и не могу вспомнить простейшее слово.

- Воте… плиз, - выдыхаю, запинаясь. И снова удивляюсь. Обычно в ресторанах персонал вышколенный. Языки знает.

Но горло закрывается от жажды. Кажется, от гланд до пищевода раскаленная пустыня. Даже сглатываю с трудом. И с радостью смотрю на стакан воды. Будто ничего лучше в жизни не видала. Жадно пью и опять задыхаюсь. Натыкаюсь на внимательный взгляд Беляша. И снова пью, не могу удержаться.

Не обращаю внимание на гендира и втирающему ему что-то Мустафу. Принципиально не вникаю. Что там они обсуждают? Какая уже разница! Меня не касается. Приеду – уволюсь из этого дурдома.

- Может, еще воды? – кивает на пустую бутылку Маня.

- Попроси, - соглашаюсь равнодушно.

Безумно жаль зря потраченного времени. Не успею я детям подарки купить. Я же им обещала!

На глаза наворачиваются слезы, а во рту опять становится сухо. Снова тянусь к воде, оставшейся в стакане. Пью маленькими глотками и приказываю себе успокоиться.

– Нин, ты чего? – сквозь вату доносится до меня голос Мани. – Ты прям бледная такая! Тебе плохо? – раздваивается в глазах перепуганное Манино личико.

– Да что-то неважно, – еле ворочаю языком. Голова кружится сильно и воздух вокруг кажется пропитанным жаром. И с каждым вздохом опаляет нутро.

«Что со мной?» – пытаюсь связно мыслить. Но не получается. Спроси, как меня зовут, уже не отвечу. В голове каша. Словно кто-то залепил мозги вязким противным месивом.

– Мне нужно в отель, – заплетающимся языком прошу Маню. – Попроси вызвать такси.

– Да, сейчас скажу. Вызовут, – кивает она и расплывается у меня перед глазами. Убегает суетливо куда-то, а вернувшись, склоняется надо мной. – Машина сейчас приедет. Давай, вставай потихонечку. Я тебя в туалет провожу. Может, вырвешь, и полегчает.

– Да, ты права, – поднимаюсь с трудом. Вокруг моей талии обвивается ее рука. Хорошо, Маня рядом. Есть кому первую помощь оказать. Иначе бы пропала я тут.

– Идем, моя хорошая, – воркует Маня. – Сейчас два пальца в рот, и порядок. Будешь как новенькая.

– Спасибо, Манечка, – только и могу выговорить. А в туалете сразу прохожу в единственную кабинку. Долго сижу, пытаясь прийти в себя.

«Как меня так угораздило?» – вытираю со лба испарину.

Отравилась харчами в самолете? Я же больше нигде не ела. Кофе дома не считается.

«Вот я и попала в беду. Прав был Коля», – вытираю со лба испарину, и больше всего на свете мечтаю оказаться дома, в Москве.

– Нин, ты там как? Машина уже приехала, – стучится Маня.

На ватных ногах выхожу к ней. А рядом крутятся еще две какие-то женщины в черных одеждах. Косятся на меня, как на неведомую зверушку. Переговариваются между собой. С сочувственными улыбками показывают на кресло, стоящее в углу.

– Садись, посиди, – просит Маня. – Дима еще разговаривает… Скоро уже поедем.

Тяжело опускаюсь на мягкое сиденье. Пальцы скользят по мягкому велюровому подлокотнику, а внизу живота загорается огонь и пульсирует что-то. Инстинктивно опускаю руку на живот. Прикрываю глаза. Слышу сквозь туман, как одна из женщин коротко и гортанно приказывает кому-то. Будто птица кричит.

И тотчас же моей щеки касается холодная чужая рука. Сбрасываю ее машинально. Пытаюсь встать, но меня сзади кто-то удерживает, возвращая обратно.

– Вы с ума сошли! Отпустите меня! Маня, помоги! – кричу, пытаясь вырваться из чужих цепких рук. В панике распахиваю глаза.

- Все, пока, Зорина, - усмехается моя бывшая подруга и каждое ее слово бьет кувалдой по голове. – Ты здесь остаешься с тетеньками, - кивает на вцепившихся в меня женщин. - А мы с Димой поехали. За Николая не переживай. Я его утешу. Он теперь мой. Не придется с тобой, с дурой, делить…

- В смысле делить? – дергаюсь вперед. Но женщина в черном платке грубо удерживает меня за плечи. И голова раскалывается. Ничего не понимаю.

- Ну в каком смысле, Зорина, - смеется мерзко Маня. – Мы с Колей давно любовники. Только ты мешаешь. Ты же всем мешаешь. Лезешь везде, как дурочка.

- Маня… Да ты что? – подрываюсь с места. Кричу из последних сил. Но кто-то рывком дергает меня за волосы, возвращая обратно. Дальше следует удар по ногам. Оседаю в кресле. Зажмуриваюсь лишь на секундочку, пытаясь перетерпеть боль. А распахнув веки, понимаю простую истину. Маня смыслась.

- Где она? Где эта сука? – кричу, вырываясь на инстинктах. Вылетаю за дверь. Меня тут же ловят, заламывают руки, держат за горло, но обратно не заводят. Словно дают убедиться в реальности происходящего. Из узкого коридорчика выглядываю в холл, где час назад встречали меня с почестями.

Глава 7

Глава 7

Сквозь мутную пелену слез смотрю на выходящую на улицу компанию. Первым идет Беляш в мятом костюме. Щурится на солнце, ковыряется во рту зубочисткой. И лицо такое благостное и довольно, будто подвиг совершил. Рядом с ним чинно и важно идет Саид в белоснежных одеждах. Свысока похлопывает по плечу толстого Мустафу. И тот радостно кивает. И завершает процессию Маня. Моя бывшая подруга суетливо трусит следом. Через руку перекинута моя шуба и ее собственный розовый пуховик. А в другой…

Глаз цепляется за мою собственную сумку, с боку которой свисают и слегка болтаются в так движению розовые уши Ируськиного зайца, где в потайном кармане лежат обратный билет, загранпаспорт и телефон, моя единственная связь с Колей.

Что?

Дикое отчаяния бьет в висках, адреналин зашкаливает, придавая сил. Словно второе дыхание открывается. Отталкиваю толстую бабищу, бегу следом. Мне бы только на улицу выскочить. Позвать на помощь полицию. А там меня доставят в посольство. И Коля сразу подключится, разберется.

Несусь вперед по натертому мраморному полу и не замечаю, как мне наперерез бежит официант, подававший водичку. Подставляет ногу и я падаю. Растягиваюсь на полу сломанной куклой. Женщины, ругаясь, поднимают меня. Встряхивают, не церемонясь. Холодная ладонь жестко и больно хлещет по щекам. Аж голова запрокидывается назад.

Кричу, стараясь вырваться. Противостою врагам и не вижу их лиц. Кажется, тысяча рук на моем теле. Хватают, щиплют, бьют. Тянут куда-то. Силы явно не равны, но я сопротивляюсь. Не могу иначе.

Пинаю ногами. Бью кого-то по коленке и человек теряет равновесие, задевая стол. На пол падает огромная ваза с цветами. Слышится звон разбившегося стекла, крики и ругань. Снова устремляюсь к дверям. Выскакиваю во двор и в ужасе смотрю на запертые ворота и охрану, прогуливающуюся по двору. Двое крепких парней смотрят на меня насторожено и мотают головой.

Дескать, даже не думай.

Замираю всего на одну секунду и пропускаю тот момент, мне с силой заламывают руки назад. Вынуждая упасть на колени. Волоком тащут в дом, потом в туалет. Швыряют в кресло. Орут и бьют отыгрываясь за неудачный побег. От души дают волю гневу и злости.

Сжавшись в три погибели, склоняю голову, стараясь увернуться от ударов. Бежать некуда, но надо. Иначе, все. Конец!

Но что-то больно колет мне в шею, и я обмякаю в грубых жестоких руках.

Все слышу. Все понимаю. Но даже пальцем пошевелить не могу. А позвать на помощь тем более. Да и кто тут поможет.

Мои мучительницы, посмеиваясь, болтают о чем-то на своем птичьем. Крутят меня как куклу, раздевая. Сначала брюки, потом колготки и водолазку. Остаюсь только в трусиках и в бюстгальтере. И даже не понимаю, что мне делать? Положение безвыходное.

От ударов болит все тело и голова. А душу рвет от отчаяния и безысходности.

Мне домой надо! Там же дети! Как они без меня?

«Тебя продали. Беляш и Маня», – доходит до меня простая истина. - А Мустафа и Саид купили. Об этом они и договаривались, наверное. И это никакой не ресторан, а чей-то особняк…

От ужасной догадки сковывает дыхание. Мощный спазм закрывает горло. Задыхаюсь, хватаю ртом воздух. Но сильные руки меня распрямляют, заставляют откинуться на спинку кресла. Дают попить воды с каким-то гадким привкусом. И я снова уплываю. Чувствую, как цепкие пальцы снимают с меня белье, стаскивают кольца и вынимают из ушей серьги.

Колины подарки! Как я без них?

И тут же забываю о драгоценностях, стоит только безжалостным пальцам прикоснуться к моей обнаженной груди. Прикрываюсь, отмахиваюсь. Но это мало помогает. Вороны глумятся. Беззастенчиво щупают мою грудь. Сдавливают больно и радостно цокают языками. Будто у них все по-другому устроено!

Блин, средневековье какое-то!

Пытаюсь вырваться. Бью кулаками, куда придется. Но получаю удар в живот, а затем снова сыплются одна за другой пощечины.

Цепкие костлявые пальцы проникают в ноздри. Тянут назад. Вскрикнув от боли, инстинктивно открываю рот. И сразу же в горло льется мерзкая маслянистая жидкость. Отплевываюсь, уворачиваюсь. Но все безрезультатно. Слишком неравные силы.

Пухлая рука с силой зажимает подбородок и ловко вливает дозу. Снова цокают языком. Обмазывают маслом, отдаленно напоминающим по запаху сандаловое. Надевают холщевую черную рубашку, которую уже кто-то носил. Поверх платок и абайю. Лицо закрывают плотной паранджой и выводят из дома.

Ничего не вижу из-за плотной сетки, опущенной на лицо, шею сдавливает туго повязанный платок, а ступни опаляет раскаленный асфальт.

Что происходит? Зачем? Инстинктивно кручу головой. Пытаюсь сорвать черные тряпки и оглядеться. Позвать на помощь или сбежать, пока еще не поздно.

Но на запястьях защелкиваются тугие наручники и меня как мешок с картошкой запихивают внутрь стоящей у крыльца машины и везут куда-то.

«Может быть, это розыгрыш?» - мелькает в одурманенных мозгах спасительная мысль. Идиотская шутка как раз в духе Беляша. Сейчас приедем в отель и все вместе посмеемся.

Но машина летит по проспекту, ныряет в туннель, а затем сворачивает несколько раз. И разгоняется, будто хочет взлететь.

«Выехали за город на автостраду», - отмечаю мысленно и задыхаюсь от паники. Это не розыгрыш. А самое настоящее похищение.

Меня украли! Кто, зачем? Понятия не имею.

Но одно знаю точно. Коля меня обязательно найдет.

«Спаси меня!» - всхлипывая, обращаюсь я к мужу. – «Пожалуйста, помоги!» - умоляю любимого, трясясь от животного ужаса. А потом меня окутывает черная безнадежная тьма.

Глава 8

Глава 8

Я прихожу в себя в маленькой душной комнатушке, больше похожей на чулан. Под низким потолком мигают красные проблесковые лампочки. Яркие блики сводят с ума и режут глаза. Не дают думать связно.

Комната пустая. Ни одного окна, а стены и пол бетонные. Как в бункере. Или в колодце.

«Коля был прав, зря я его не послушала», – вздыхаю я, садясь на низком жестком топчане. Обнимаю себя за коленки. Укладываю поудобней голову. И думаю.

Паскудная история!

Как я могла в нее влипнуть? Беляш по природе трусоват. Он бы в жизни не рискнул, не будь над головой крыши. Маню, положим, он уговорил по ходу пьесы. Когда коньяк пили пообещал денег, мою должность и моего мужа.

Нет!

До хруста сжимаю пальцы. Ни за что не поверю в их тайный роман с Колей. Мой муж – однолюб. И в нем я как в себе уверена.

Машинально тру давным-давно вывихнутую лодыжку и словно наяву слышу недовольный голос нашего инструктора Терентьича. Семнадцать лет прошло, а я тот день во всех подробностях навсегда запомнила.

– Нежина, ну снова здорова! Ты за каким бабахаем в тапочках в горы поперлась? – громко, будто на все Приэльбрусье, возмущается Терентьич.

Лишь на секунду поднимаю на него глаза. Наступаю на круглый камень. Нога подворачивается и я на попе съезжаю по склону прямо к ногам инструктора.

– Ты там живая, Нежина? – слышится прямо над головой его насмешливый голос. – Тебя поднять? Или ты сама соблаговолишь? – заложив руки в боки, посматривает свысока.

– Сама, – шепчу я сквозь слезы. Тяжело поднимаюсь на ноги и со стоном опускаюсь обратно на землю. А заодно слушаю пространные размышления инструктора на тему «Вот в каждом походе найдется дурная курица!».

– Вот что мне с тобой делать? – вздыхает Терентьич, приседая на корточки. Неохотно косится на мою мгновенно опухшую лодыжку. Моршится раздраженно. – Тебя спускать по-хорошему надо.

Я это и сама понимаю. И не хочу никому становиться обузой.

– Ну кто в поход без кроссовок идет? – сварливо ворчит инструктор. Кое-как стягивает мне эластичным бинтом ногу.

– У меня были, – всхлипываю я и сама себе кажусь полной дурой.

– И где они? – вздыхает Тереньич.

– Пропали! Я утром встала, а их нет…

– Йети спер? – дурачится он на потеху группе, и все смеются.

Солнечный день внезапно меркнет. Я всех подвела. Выставила себя на посмешище. А теперь как быть? Самой возвращаться в лагерь? Одной страшно. А с больной ногой тем более.

– Слышь, Тер, – окликает его помощник. – Там Дракон с горы спускается. Может, его попросим?

– Дракон, мать его, – хмыкает недовольно инструктор. Сжимает челюсти так, что на мясистом лице проявляются желваки. – Не хочу я с ним встречаться. И просить ни о чем не хочу. Забодал, умник хренов. То нельзя, это не по правилам…

– Так мы через службу спасения, – подмигивает помощник. Худой веселый тип с острым кадыком.

– А это мысль, Васек. Давай. Свяжись по рации. Пусть они его напрягут, – распоряжается с неохотой инструктор, а потом переводит взгляд на меня. – Так, Нежина. Сейчас опытный турист спустится. Тебя подберет. Дождись его здесь. Никуда не уходи, – ржет он, поднимаясь с места. – Идем дальше, народ, – командует весело.

– Вы ее здесь оставите? – возмущается кто-то из бывалых. – Так нельзя.

– Да Дракону тут минут десят ходу, – терпеливо объясняет Терентьич. – А нам идти надо. Засветло должны до верхнего приюта подняться.

– А что, Вадик, – кричит какой-то парень в тельняшке. – До сих пор ссышь с Драконом встречаться? Ну правильно. Помню, как он тебя в Лажбеге бил. Весь лагерь сбежался посмотреть…

– Поговори у меня, – грозно рыкает инструктор и добавляет пренебрежительно. – До тебя, Серый, все как до жирафа доходит. Дождемся Зорина и пойдем дальше. Что вы все повскакивали? Привал у нас имени Нины Нежиной.

Девчонки хихикают. А я не обращаю внимания. Ногу сводит от боли. А я даже пожаловаться никому не могу. И почему-то представляю самого настоящего дракона, способного надрать задницу такому бугаю, как наш Терентьев.

Но с горы уверенно спускается высокий и крепкий парень. С огромным рюкзаком за плечами и выпендрежной туристической палкой, которую я тогда приняла за лыжную.

– Это же Зорин с юрфака, – шепчутся за спиной незнакомые девчонки. А я обалдело пялюсь на мускулистые ноги в туристических серых штанах и в высоких потертых ботинках, залипаю взглядом на широких плечах, обтянутых ветровкой цвета хаки. Поднимаю глаза выше и натыкаюсь на переливающиеся на солнце узкие очки. Пялюсь на высокие скулы, чуть впалые щекам и волевой подбородок

Видимо, строгий мужик!

«Ой, мамочки! – думаю в панике. – Мне же с ним возвращаться!»

Дракон идет медленно, сберегая последние силы. А когда к нему подбегает наш помощник инструктора, останавливается устало. Опирается на палку и задирает очки на лоб. Слушает внимательно нашего Васю. Не перебивает. Не глумится. А потом переводит строгий взгляд на меня.

И вот тут уже мне хочется провалиться под землю от собственной глупости и беспомощности.

– Хорошо, я помогу, – кивает Дракон, стаскивая с плеч рюкзак. Сразу подходит ко мне – Привет, – присаживается рядом на корточки. – Я – Коля Зорин, а ты?

– Нина Нежина, – тяну нерешительно.

– Неженка, значит, – добродушно улыбается мне Дракон, и в этот момент под завистливыми взглядами девчонок я чувствую себя королевой бала.

– Ногу почему так плохо перевязала? – строго интересуется Коля. – Инструктаж слушала? Должны были учить.

– Это не я, это Вадим, – ойкаю на автомате.

– Терентьев, ты совсем охренел? Кто так бинтует? – подскочив, орет Зорин. – Тебе опять мозги вправить? Прошлого раза не хватило?

– Мне твои инсинуации, Зорин, надоели! – вопит с безопасного расстояния наш инструктор. – Ты у нас самый умный. Вот и делай как считаешь нужным. А мне надо до Верхнего приюта дошкандылять. Сам видишь, с кем приходится работать…

Глава 9

Глава 9

Встаю с жесткой лежанки. Потираю плечи и ноги. Морщусь от противного запаха масла. На кой хрен меня им обмазали? Видимо, чтобы в носу свербело.

Через притупившуюся боль, приседаю сто раз и снова возвращаюсь на топчан. Даже от легкой разминки мозги встают на место.

Кто меня украл и зачем?

Все пытаюсь понять, но пазлы упрямо не желают складываться. Лично у меня врагов нет. Скорее всего, меня похитили из-за Коли. Хотят надавить на него.

«А вот тут, дорогие товарищи, – обращаюсь мысленно к заказчикам похищения, – у вас ничего не получится. Мой Николай Иванович в гневе страшен. Это я вам как его жена говорю. На собственной шкуре испытывать никогда не приходилось. А вот видеть в драке… видела. Страшное зрелище. И бился же отчаянно, будто вся жизнь на кону стояла. Это потом, когда я забеременела Бориком, что-то в лихой башке провернулось.

Оберегал меня Коля, лелеял и на руках носил. И завязал навсегда с туристической тусовкой. Ни в какие горы не ходил, как бы друзья ни звали. А Вадик Терентьев, мой инструктор, погиб через год. Вся группа погибла из-за его халатности и глупости. Мало его мой Дракон бил.

– Выходит, я тебя тогда спас, – усмехался криво Зорин и снова хватался за голову. – Кто ему вообще допуск дал?

«Коля, спаси меня! – скулю тихонечко. – Я же без тебя пропаду. Разберись со своими врагами. Скинь их с горы, как наши рюкзаки семнадцать лет назад. И приезжай за мной. Слышишь? Очень тебя прошу».

Свернувшись калачиком, прикрываю воспаленные глаза. Натягиваю на голову покрывало. Откуда оно, и кто под ним спал, стараюсь не думать, иначе с ума сойти можно. Сейчас главное – сохранить рассудок, не чокнуться от тревоги за детей и мужа.

С трудом унимаю дрожь, бьющую электрическими зарядами, вытираю со лба холодную испарину. И думаю, думаю.

Кому мой Зорин дорогу перешел? Он наверняка знает. Порешал бы скорее. Там дети одни! Как им объяснить? О господи!

И лучше отвезти их к свекрам. У них все-таки закрытый город. И не пойми кто туда просто не сунется.

«Коляныч, любимый, во что ты влип?» – подхватившись с места, хожу из угла в угол. Пытаюсь вспомнить, что там муж рассказывал мне о своих делах. Мало что говорил. Какие-то обрывки. Вышли на чей-то след. Собрали материал. Представили руководству. А дальше?

Не знаю я! Никаких подробностей не знаю. Слишком серьезная у мужа работа. А вот сегодня сорвался он. На Борика наехал из-за Павлина. Значит, опасается.

«Господи, дай сил продержаться!» – молю я и свято верю в своего мужа. Ворвется, спасет. Иначе просто быть не может.

«Коля, пожалуйста!» – прошу его и внезапно задумываюсь о главном. Интересно, он уже знает?

И тут же обрываю себя. А кто бы ему сообщил? Маня, что ли? Или Беляш?

«Вы тоже поплатитесь, козлики», – прижимаюсь спиной к холодной стене. – С вас мой муж и начнет. Все явки и пароли сдадите, как миленькие».

И осекаюсь на полуслове. Стоп. А Мустафа с Саидом тут каким боком? Как Беляшу удалось их уговорить? Или заказчик вышел прямо на топов Диндара?

Мысли путаются. Не могу думать связно. Чем меня опоили? Какой дрянью? Но слава Богу, не афродизиаком!

Вернувшись на лежанку, перетряхиваю и перестилаю постель. Принюхиваюсь к каждой тряпке. Вроде все чистое. И на том спасибо.

Снова укутываюсь с головой и раскрываюсь через минуту. Нечем дышать. В комнате жарко и душно. Воды бы попить. Но и воды тут нет. Ничего. Только ведро в углу. Ясно, для каких целей. Облизываю языком сухие губы, сглатываю с трудом. И снова прошу мужа.

«Коль, я выдержу. Только ты приходи поскорее», – умоляю сквозь слезы. И вздрагиваю, когда с лязгом открывается дверь. Подскакиваю на месте. Щурюсь, стараясь разглядеть вошедшего.

И отворачиваюсь, стараясь сдержать тяжелый вздох.

Толстая тетка в черном. Одна из моих тюремщиц. Та самая, что била меня по щекам сегодня днем.

«Точно сегодня? – пытаюсь понять, сколько прошло времени. И не могу. Как долго я лежала в отключке, кто-нибудь знает?»

Женщина презрительно косится на меня. Ставит на пол плошку с едой, как для собаки. А рядом – небольшой кувшин воды. Накрывает его сверху лепешкой.

«Вот и все, Зорина, что тебе положено!» – думаю горько. И решаю не есть. Потерплю. Коля скоро меня спасет. Разве может быть иначе?

Но запах вареного мяса забивается в нос, раздражая рецепторы ароматом. Тотчас же как сумасшедшая начинает вырабатываться слюна, а живот сводит от голода.

Сколько времени я не ела? И сколько времени я в плену?

Но кто бы ответил… Точно не я.

Тихо тянусь к еде. И снова принюхиваюсь. В мерцающем красном свете пытаюсь разглядеть содержимое миски. Похлебка с чечевицей и мясом. Потом осторожно пробую воду. Вроде без примесей. Делаю пару глотков и отставляю кувшин в сторону.

Коля в походах запрещал много пить. Вот и я сейчас в походе. В принудительном.

«Приди за мной!» – в который раз прошу мужа.

Пробую похлебку. И только сейчас понимаю, как проголодалась. Обычно я мало ем. Значит, сутки или больше прошло.

Если кормят, то хотят сохранить жизнь. А вот про рассудок не знаю.

Съедаю суп с хлебом. Запиваю водой. И ложусь спать. Закрыв глаза, пытаюсь думать о хорошем. Только так можно выдержать эту пытку.

Но снова и снова думаю о детях, сходя с ума от беспокойства.

«Погоди! – останавливаю нарастающую панику. – С ними все в порядке!» – убеждаю себя.

Ира ходит в отличный детский сад, для детей прокуроров и судей. Там охрана. Никто не зайдет. А Боря сегодня с отцом. А тот знает, что делать.

«Мать свою, наверное, вызовет. Или к моей сестре отвезет. В любом случае дети присмотрены, сыты и одеты. Они в Москве, и с ними все в порядке, – успокаиваю саму себя. – Не нагнетай, Нина! Думай о хорошем», – приказываю мысленно.

Усилием воли вновь вспоминаю Приэльбрусье. Ковыляю по узкой горной тропинке. Одной рукой опираюсь на палку, а другая лежит на плече Дракона.

Глава 10

Глава 10

Николай

– А мама не звонила? – спрашивает меня Борька, когда мы паркуемся около Иришкиного садика.

– Нет, – морщусь раздраженно. – Ты же со мной весь день, – с укоризной гляжу на сына.

– Ну, мало ли, – пожимает он плечами. – У тебя постоянно звонки. Я думал… Я волнуюсь вообще-то, - тянет обиженно.

Это сейчас возраст такой – обижалистый. И Борька у нас маменькин сынок. С Ниной он очень близок. Ко мне тоже тянется. И я стараюсь вникать в его проблемы и проводить вместе время. Но с моей загрузкой это почти нереально.

– Я тоже, – кладу на худенькое плечо руку. – Сейчас Иришку заберем. Домой вернемся и после ужина наберем. Может, что-то со связью, – вздыхаю тяжело.

Не люблю я Нинины командировки. Еще публика дешевая рядом трется. Маня эта… Беляш. Гнидник какой-то!

– Пойдем вместе, – подмигиваю сыну. – Мелкая любит, когда ее вся семья забирает.

– Вот она балованная у нас, пап. Я таким не был, – тянет солидно Борька.

– Ну да, конечно! – усмехаюсь я. – А кто на дедушке Ване верхом скакал, бил по бокам ногами и кричал «Давай, коняжка! Вези!» – смеюсь я.

Отец у меня профессор, доктор наук. Солидный ученый муж, работает в серьезном НИИ. Но для моего первенца никаких стопов-поворотов не существовало никогда. Да и Борька до сих пор у всей семьи любимчик.

А вот Ирочка – другое дело. Нежная добрая девочка. Ей всю душу отдашь, и не заметишь. Моя так давно у нее, и сердце тоже в придачу.

– Не было такого! – возмущенно пыхтит Борька, плетясь следом. – У дедушки Вани спина больная…

– Тринадцать лет назад тебя этот вопрос не волновал, – открывая калитку в сад, подначиваю сына. Вместе с ним прохожу в здание, заглядываю в группу.

– Ира! Ира Зорина! За тобой папа пришел! – радостно кричит воспитательница и тут же кивает Боре. – Борик, привет! Как дела?

– Все хорошо, Надежда Павловна, – басит мой сын. Улыбается довольно. Это и его бывшая воспитательница.

Нина моя в этом плане большая умничка. Нашла хорошего специалиста. Определила к нему первенца, а потом и Ируську по наследству передала. Отношения классные, почти родственные.

– Папа! – вылетает из группы Иришка. Кидается мне на руки. Обвивает шею тонкими ручками. Целует слюняво. А у меня сердце тает от счастья.

– Одевайся, Ирочка, – обнимаю дочку. – Сейчас домой придем, поужинаем и позвоним маме, – шепчу на ушко.

– Папа, а я хочу здесь поесть! – вздыхает тяжко моя любимица. – У нас каша вкусная. С комоцьками.

– Хорошо, комочки – это важно. Мы подождем с Борей, – киваю серьезно. – Только ты быстро ешь, Ируська. Не рассусоливай.

– Атлична, шеф, – со знанием дела кивает мне мелкая и бежит обратно.

А мы с Борькой, облокотившись о шкафчики, силимся, чтобы не заржать. С комочками. Каша. Дома Нина нам оставила голубцы. У меня уже слюна бежит от предвкушения. Жена вкусно готовит. По ресторанам можно не ходить.

«Вот тебе обломилось, Зорин», – вспоминаю дурной треп Вадьки Терентьева. – «Какую я тебе девочку зачетную подогнал!»

«Да пошел ты», – морщусь мысленно. И тут же осекаюсь. Вот какого я спорю с покойником? Погиб этот придурок в горах. Да еще человек шесть с собой прихватил по собственной дурости. А то, что Нина моя сошла с дистанции, так это провидение Божье. Точно бы поход стал первым и последним.

«Он и стал последним», – улыбаюсь довольно. Забрал я Нину себе. И ни разу не пожалел. Наоборот, всегда благодарил Боженьку, что оказался в нужное время в нужном месте.

«Еще бы Нину уговорить по командировкам не ездить!» – размышляю мечтательно. Машинально достаю из кармана мобилку и набираю жену.

Напряженно слушаю гудки, потом механический голос. Что за фигня? Нина всегда сразу отвечает.

«Погоди, не заводись, – успокаиваю самого себя. – Она может быть в душе, может, легла спать после перелета».

– Не отвечает, – потерянно смотрит на меня сын. Вроде большой уже, а все равно малыш. По маме скучает…

– Нет, – роняю я, пытаясь сохранить спокойствие. – Наверное, в душе. Или спит…

– Или спит в душе, – фыркает Борька. Юморист картонный.

– Возможно, телефон на беззвучном. Или включить после прилета забыла, – пожимаю плечами. Отмахиваюсь от тревоги, бьющейся через край. Ну что может случиться? В Дубае полиция на каждом углу. Беспрецедентные меры безопасности. Я точно знаю. Пересекались с тамошним интерполом.

Но чуйке своей привык доверять. Она меня из такой ж.пы вытаскивала, даже вспомнить страшно. И пока ждем Иру, я набираю еще раз пять или шесть. Потом звоню по дороге. Еще с десяток раз, пока грею ужин.

А после мою вместе с Иришкой посуду, а сам на трубку, лежащую рядом, поглядываю.

Малышка в цветастом фартучке стоит на стульчике. С серьезным видом трет каждую тарелку мочалкой. Потом подставляет под струю воды и тщательно проводит ладошкой по всей поверхности. Отдает мне. Я вытираю и ставлю на полку.

Борька, наш с Ниной великовозрастный оболтус, сидит напротив, вытянув ноги. Рассказывает мне про доклад о Сталинградской битве, а сам на телефон поглядывает. Тоже себе места не находит.

И когда мобилка взрывается трелью, а на экране высвечивается «Любимая моя», каждый из нас подрывается с места.

Подхватываю трубку.

– Ты где ходишь, любимая? – смеясь, выдыхаю в трубку.

И оторопело слушаю Манин голос. Она рыдает и причитает, будто умер кто.

– Погоди, ничего не понимаю, – рявкаю я и ухожу в нашу с Ниной спальню. – Боря, с сестрой останься, – пресекаю попытки сына пойти следом. – Маня, говори. Я слушаю, – рявкаю, не сдерживаясь.

– Коля, миленький! Я не знаю, что делать? – рыдает она в трубку. – Нина пропала.

– Вы там перепились в хлам, что ли? – тяну растерянно. Больше ничего не приходит в голову. С хера ли мне Маня звонит? – Нине трубку дай, – требую сердито.

– Коля! Ты слышишь меня?! Нина пропала! Нет нигде! Полиция тут все прошерстила! Сумку ее и шубу нашли в туалете торгового центра, а ее самой нет, – рыдает в трубку подруга жены.

Глава 11

Глава 11

Николай

– Так, малыши, не реветь, – прижимаю к себе сына и дочку. Торопливо целую каждого. Утыкаюсь носом в родные макушки. Смаргиваю слезы.

Обычно у нас по нежнятине Нина. А я суров, но справедлив. Но сегодня – куда деваться? Жену я по-любому найду. А детей успокоить надо.

– Ладно, я за мамой. Еще неизвестно ничего. Маня – известная дурища, – выдыхаю устало. На сердце тяжесть, будто гирю подвесили.

«Если Маня-падла так пошутила, вернется, лично по репе настучу. И Нинку отругаю», – думаю я, поглядывая на валяющийся на постели сотовый. Кажется, сейчас жена позвонит, извинится за подвыпившую подружайку.

«Ломать эту дружбу надо, нафиг», – думаю я, выпуская из объятий сначала Борьку, а потом и Ирочку.

– Посуду кто домывать будет? – приподнимаю бровь. Хочу позвонить в Дубай знакомому парню из интерпола. Но при детях не могу.

– Звони при нас, – мотает головой Боря. – Посуду я потом сам домою. Мы хотим знать, – добавляет настойчиво.

«Да ладно! Куда деваться? Потом все равно рассказывать. Плохие новости или хорошие, но сообщать придется», – сжимаю до боли челюсти.

Где ты, Нина? Сейчас тебя все искать начнут. Дай хоть какой знак, родная. Умоляю тебя.

Тяжело поднявшись с кровати, медленно хожу по комнате. Ищу в мобилке телефон Дамира Илича. Как он блин, у меня записан? Ильич, кажется.

– Дамир, – выдыхаю в трубку и скрепя сердце пересказываю Манин бред. – Проверь, пожалуйста. А то мы тут все в ступоре. Не могла она пропасть. И уйти от нас не могла, – добавляю поспешно.– У нас нормальная семья. Мы любим друг друга.

Кошусь на детей. Сидят на кровати, как старички. Плечи опущены, в глазах пустота. Будто душу выбили в одночасье. Да я и сам такой.

Ну да ничего. Найдем. Перетрясу, на хер, все, но Нинку вызволю. Куда там она угодила? Да и сколько их там, тех Эмиратов? Меньше нашей области в два раза.

– Сейчас все проверю, Николай, – официально заявляет Илич. – Не отключайся, я созвонюсь с офисом генерала полиции.

– Сейчас все выяснится, – подмигиваю детям. – Наверняка Маня в разнос пошла. Вот я ей настучу по пустой голове, – добавляю шутливо, и дети мои робко улыбаются. Даже в глазах загорается слабый огонек надежды.

– Хмм… Николай, – откашливается Дамир. – Очень сожалею, но это не розыгрыш. Заявление подано час назад. Нина Зорина пропала в торговом центре. Он рядом с Мариоттом находится. Хамараин. Его сейчас обыскивают. Я подключаюсь. Как только будет что-то известно, позвоню тебе.

– Я прилечу, – прикрыв глаза, тру лоб и переносицу. Смотрю на зареванных детей и сам через силу держу себя в руках.

Стоять, Зорин. Тебе сейчас раскисать нельзя. Давай, мозги в кучу, волю в кулак, и полетел. Хоть на метле, сука. Но жену ты обязан найти и выцарапать. А еще прибить ту мразь, что покусилась на твою женщину.

– Пап, все так плохо? – глухо тянет Борька. Маленький пессимист.

– Не раскисай, – мотаю головой. – Уже наши люди подключились. Плюс сама полиция Дубая ищет. А там тоже не дураки служат. Найдем. Обязательно найдем, – увещеваю.

А сам прекрасно знаю статистику. Если в первые часы человек не нашелся, вероятность его найти стремительно падает к нулю. Но еще есть время. Сколько прошло, как Нина пропала? Часа два? Еще успеем найти по горячим следам.

Сейчас Дамир вмешается. Настоятельно попросит перекрыть город.

Найду я ее. Обязательно найду и еще по попе настучу, чтоб не смела от меня уезжать.

– Так. Я поехал, – одеваюсь поспешно. – Не реветь, слышите, мурзики? – снова обнимаю детей. – Я позвоню.

– Аккуратно, пап, – жалобно просит Борька, а Ирка, маленькая и веселая девочка, сидит и плачет. И я, сука, ее даже утешить не могу.

Что сказать? Недосмотрел. Отпустил за каким-то хером.

Уже из машины звоню шефу и напарникам.

Мне нужен шум, официоз. Чтобы у бл.дей, кто позарился на мою Нину, земля под ногами горела, чтоб, сука, сами вывели Нинку и на лавочку посадили бы где-нибудь в центре.

Но я их все равно найду.

Стараюсь не думать, что сделали с моей женой. Пока наверняка только опоили. Вот поэтому действовать надо незамедлительно.

Когда рейс на Дубай, сука? Надо проверить.

Уже на подъезде к управе звоню родителям. Сначала говорю с отцом. Батя у меня – кремень, редкий сплав камня и стали. Всю жизнь на оборонку пашет в своем НИИ. Эмоции умеет сдерживать и не теряет самообладания ни в каких ситуациях.

– Пап, у меня Нина пропала, – глухо роняю в трубку. – Ты можешь маму подготовить морально? Детей забрать надо, или с ними побыть.

– Понял. Сейчас заберем, – моментально решает отец. – А ты где, Коля?

– В управу еду, потом полечу за ней в Дубай. Там уже народ знает. Работают.

– Езжай, тут каждая минута дорога, – недовольно крякает отец. – Я сейчас со своими орлами свяжусь. Пусть помогают… Никогда у них ничего не просил.

– Спасибо, пап, – только и могу из себя выдавить. Горло сжимает нервный спазм. Даже вздохнуть не могу.

А дальше все идет как по маслу. Мои опера пробивают данные всех пассажиров рейса, на котором летела Нина с коллегами. Мое начальство срочно-обморочно оформляет официальный запрос и даже умудряется передать его по линии МИДа.

А какие-то неведомые папины «орлы» договариваются с частным бортом, вылетающим этой ночью из Жуковского.

Весь полет я не сплю. Все просчитываю варианты. Просматриваю в ноутбуке присланные на почту списки пассажиров и данные с камер наблюдения в зале отлета.

По десятому разу наблюдаю, как моя жена кружит по дьюти-фри. Выбирает нам подарки и свой любимый таблерон. Как нехотя общается с пьяненькой Маней и обрюзгшим Беляшом. Как читает что-то в толстом каталоге. А потом идет на посадку.

Сзади нее пристраиваются две ярких брюнетки в джинсах в обтяг, на шпильках и в розовых куртках. Вырви глаз, бл.ть.

«Это ж надо было так повезти!» – усмехаюсь криво. Обеих красоток я знаю, как облупленных. Аня с Валей, мать их. Но на всякий случай сверяюсь со списком.

Глава 12

Глава 12

С Анечкой Давлеевой мы мутили до четвертого курса. Это даже не роман был. А сплошной непрекращающийся загул. Бесконечные компашки, кофе в предрассветной мгле и разговоры в такси «к тебе или ко мне?».

Почему-то мы всегда ехали к Ане. И к универу ближе, и хата пустая. Спали, трахались и часам к девяти выдвигались на занятия. Она к себе – на иняз, а я­ – на юрфак.

Аня хорошо разбиралась в живописи, курила длинные сигареты с ментолом и была невозможно красива. Валя была попроще. Жарила вкуснющую картошку, рассуждала о влиянии Босха на сюрреализм, и, наверное, одна из немногих девушек в Москве таскала по утрам штангу. Именно я познакомил Валюху с Пашей Аргаевым. Помню, как вцепились они друг в друга. А мы с Аней, наоборот, разбежались в разные стороны. Будто неведомая рука переключила полюса в наших магнитных сердцах.

Я всерьез занялся горным туризмом. А Анечка выскочила замуж за новоиспеченного дипломата, и потом так же быстро с ним развелась.

Я к тому времени уже встретил Нину. Женился, и больше никогда не помышлял о других женщинах кроме жены.

«Значит, самолет отпадает», – снова сдавливаю переносицу. Голова болит адски. В висках барабанщики отбивают дробь, а на затылке словно дыра образовалась.

Подружки мои сразу поняли, кто с ними летит, познакомились и по-любому вмешались бы, возникни на борту критическая ситуация.

– Толик, – приземлившись в Дубае, звоню своему напарнику. – Пробей мне телефоны Аргаевой и Давлеевой. Это срочно, – прошу сердечно.

– Да уже все есть, – бодро отвечает тот. – Работаем, Зоркий. Работаем. Найдем твою Нину, не боись.

– Спасибо, брат, – выдыхаю, не скрывая эмоций. И по дороге на паспортный контроль звоню Ане. Плевать, что сейчас пять утра по местному. Анька поворчит, но поймет. И так сколько времени коту под хвост. Почти вся ночь.

– Ань, это Дракон, – заслышав знакомый сонный голос, роняю коротко. – Мне твоя помощь нужна. У меня Нина в Дубае пропала.

– Как пропала? Ты что? Она ж с этими… с синяками была… с коллегами, то есть, – бойко тараторит Аннет. – Мы ее с Валей к себе пригласили. Болтали дорогой. Такая девочка чудесная, Ник. Повезло тебе.

– Да уж, – усмехаюсь горько. Сглатываю вязкий ком, застрявший в горле. – Пропала она, Ань. Полиция найти не может. Вспомните, девочки, может, видели что–то подозрительное или слышали… А я подъеду деньком.

– Так, погоди, Ник, – тут же берет инициативу в свои руки Аня. – Ты где сейчас? В аэропорту? Я пришлю за тобой машину. Водитель полностью в твоем распоряжении. Как освободишься, дуй к нам. Мы тебе, что знаем, расскажем, ну и накормим. Валюха картошки пожарит. Только ничего подозрительного не было. Иначе бы мы вписались. Ты же нас знаешь.

– Да знаю я, – бросаю раздраженно. – А успеет твоя машина? Может, мне проще на такси.

– Ну, ты же не по зеленому коридору пойдешь, как твоя жена, – усмехается Аня. – Все. Зорин. Давай. Тачка сразу у дверей стоять будет. Номер сейчас эсэмэской скину.

– Спасибо, сестра, – только и могу выдохнуть.

– Тоже мне! Нашел сестру! Я тебя умоляю, Дракон! Ты мне точно не брат. Но родня по жизни. Очень близкая родня,– фыркает Анька и отключается.

А я всю очередь до заветной будки с погранцами стараюсь сложить два плюс два и не запутаться в трех соснах.

«Самолет и аэропорт отпадают. Если Нина вышла по зеленому коридору, то столкнуться со злоумышленником в зале прилетов тоже не могла», – сунув руки в карманы, тупо смотрю на блестящую плитку под ногами. Выходит, наткнулась в Хамараине на свою беду.

«Она же в другой торговый центр собиралась. Аль-греир, или чего-то там, – плотно сжав зубы, морщу лоб. – Стало быть, имеет место элемент случайности. И похитители ее действовали спонтанно. А значит, должны были накосячить. Оставить следы, на которые не обратили внимания. Так всегда бывает, когда человек совершает необдуманные поступки.

Что там Маня говорила?

Нина пошла по магазинам. Подарки хотела купить, а они с Беляшом засели в кафе. А потом она не вернулась. Сумку и шубу жены полиция нашла в туалете. Странно.

Шуба дорогущая, и в кошельке у Нины бабло. Ничего не поперли? Но тут, в Эмиратах, за воровство наказывают сурово. Поэтому никто чужое не возьмет. Ничего удивительного.

«К записям камер наблюдения Хамараина подобраться бы», – размышляю, подавая паспорт и прикладывая глаз к устройству, считывающему радужку.

«Когда уже такие у нас появятся?» – думаю машинально. И выйдя из здания в удушливое арабское утро, натыкаюсь взглядом на черный мерс.

– Николай Иванович, – окликает меня молодой парнишка, стоящий рядом. – Меня прислала Анна Давлеева.

– Привет, – протягиваю руку. – Мне в Главный департамент полиции надо, – ищу в телефоне эсэмску от Илича. – Вот адрес.

– Да тут недалеко, – улыбается мой новый знакомый. С чувством жмет руку. – Забыл представиться. Игорь Давлеев. Анин сын.

– Вдвойне приятно, – стискиваю крепкую ладонь. – Значит, сегодня ты со мной катаешься?

– Сколько надо, – пожимает плечами Игорь. – И сегодня, и завтра. Мама сказала…

– Спасибо, – киваю я и, усевшись на заднее сиденье, звоню Иличу. – Дамир, ты в Департамент когда сможешь приехать?

– Уже еду. Тебя где подхватить?

– Нет, меня встретили, – роняю коротко. – После нужно по всем злачным местам проехаться. Бордели, подпольные казино, притоны и прочая хрень. И хорошо бы записи с камер наблюдения запросить. В этом… как его? Хамараине.

Намечаю план, а у самого сердце от боли заходится. Нина моя где-то там. И даже подумать страшно, что с ней могли сделать за несколько часов. Чем опоить, под кого подложить? Это когда обычную уголовку расследуешь и сталкиваешься с грязью, то не включаешь чувства. Действуешь рассудочно. Иначе в нашей работе пропасть можно. Но не в этот раз. Когда дело касается жены, трудно мыслить здраво. Душу рвет на части от боли и гнева, а сердце с каждым ударом припечатывает отчаянием и безысходностью.

Глава 13

Глава 13

Все официальные процедуры проходят на удивление быстро. То ли мое начальство с интерполом связалось, то ли папины «орлы» подключились. Но высокие чиновники лихо подписывают все разрешения и допускают к расследованию. Пролистываю показания Беляева и Гусятниковой. Вроде все сходится.

Бухали в аэропорту, дорогой спали. Это и Аня с Валей подтверждают. А потом всей толпой сразу в торговый центр поехали.

С чемоданами поперлись? Ладно у Нины сумка была. А эти… переселенцы хреновы.

Читаю дальше. А вот, есть. Машина их ждала. Нина попросила заехать за подарками.

«Дались они ей!» – стискиваю зубы. Злюсь на жену. Так попасть из-за пустяка. Ну с хера ли?

И судя по показаниям, Нина пошла сразу по магазинам, а Беляев и Гусятникова завернули в первую попавшуюся кофейню. Это подтверждают владелец кофейни и двое его помощников. А вот Нину опознали в бутике Армани. И девушка, продающая экскурсии в холле, сообщила, что Нина проходила мимо и, кажется, вошла в магазин игрушек.

Дальше след обрывается. У магазина два входа и ни одной камеры. Капец, блин.

Что делать? Испарилась она, что ли?

– Что там с камерами наблюдения? – поворачиваюсь к Дамиру. – Записи есть?

Сижу в его кабинете в офисе интерпола. Мне тут даже рабочий стол выделили. Как в прошлый раз, когда был в командировке.

– Да, вот, – протягивает мне флешку. – Но они только подтверждают показания свидетелей.

– Хорошо, – киваю я сумрачно. И снова утыкаюсь носом в экран. Смотрю, как из белого лимузина выходит сначала недовольный Беляш. Засовывает руки в карманы, раздраженно оглядывается по сторонам. Следом появляется моя жена. В норковой шубке, с сумкой через плечо. Деловая!

Следом за ней выскакивает как черт из табакерки Маня. И загораживает Нину, зараза.

«Беляш, сука, даже руки не подал», – отмечаю мысленно и снова рассматриваю жену, спешащую куда-то. Шуба распахнута. Волосы распущены. Обычно она так не ходит. Но, наверное, устала с дороги.

«А это точно Нина?» – тру уставшие глаза. И почему она в шубе, а двое сусликов успели стянуть куртки.

И сам себя одергиваю. Шуба у нее дорогая. Видимо не захотела оставлять. Тут никаких ошибок быть не может. Сумка тоже. Волосы, прическа, походка.

Ставлю запись на паузу. Делаю скрин экрана. Увеличиваю снимок. И смотрю на каблук правого сапога. Нинка стесала его незадолго до поездки. Пришлось подкрашивать фломастером. И там в одном месте должен быть отчетливо виден переход. Цвет чуть темнее оказался. Если не разглядывать, то и незаметно.

– Они очень удобные, Коль. Не хочу менять, – ныла тогда жена.

Пристально вглядываюсь в цвет каблука. И когда на экране четкой линией проявляется переход цвета, вздыхаю тяжко.

Это она. Моя Нина.

Снова включаю запись. Жена чешет куда-то на всех парусах. За фигурами Беляша и Гусятниковой особо ее не разглядеть. Только голову видно.

Но вот сладкая парочка заходит в кофейню, а моя пропажа – в бутик по соседству. И минут через десять выходит, ничего не купив. Идет дальше.

Но снова ее заслоняют какие-то люди. Случайные посетители ТЦ.

Слежу за блондинистой головой. Вижу, как она входит в магазин с игрушками. И все. Больше она ни на одну камеру не попадается. Странно. Все выходы просматриваются.

Но Нины нет нигде. Как в воду канула. Полный п.дец! Так не бывает.

– Около туалета нет камер? – поднимаю глаза на Илича. Что-то еще не дает мне покоя. Какая-то мелочь. Пытаюсь поймать мысль за тонкий скользкий хвост, а она ускользает.

– К сожалению, – пожимает Дамир плечами. – Поедем. Сам на месте все посмотришь. Единственная версия приходит в голову. На Нину напали в туалете.

– Там есть следы борьбы? – вскидываюсь в надежде.

– Нет, все в порядке. Чистенько…

– Моя жена обязательно бы сопротивлялась, – вздыхаю я. – Значит, вещи туда подбросили…

– Или у нее не было шансов, – коротко и жестко роняет Дамир.

Нутро подрывает от ярости. Словно кто-то в грудину кулаком зарядил. Но бл.ть, Дамир прав. Он профессионал, такой же, как и я. Но сейчас у него башка трезвая, а меня колпашит от предчувствия большого п.деца.

Нет Нины. Даже в голове не укладывается.

«Куда ты пропала, любимая?» – спрашиваю застывшую на экране фигурку.

«Не ходи туда! Вернись!» – так и хочется взвыть от отчаяния. Но что толку? Сжимаю кулаки, так что костяшки белеют от ярости. И ничего не могу поделать. Злюсь на собственное бессилие, сержусь на жену. На себя. Зачем отпустил?

И какого хера она понеслась за дурацкими покупками? О чем ты думала, любимая?!

И тут же осаживаю себя. Нина всегда все делала для семьи. Старалась.

– Мне это в радость, – отмахивалась, когда я просил остановиться и отдохнуть.

«Почему в прошедшем времени, бл.ть?» – обрываю поток собственных мыслей. Если она жива, я найду ее.

– В морги звонили? – встречаюсь взглядом с Иличем. И тут уже передергивает его.

– Да, я узнавал. Подходящих под описание женщин у них нет.

– Ну, и слава богу! – выдыхаю я. – Тогда едем в торговый центр, но сначала я хочу пообщаться с коллегами жены.

– Как скажешь, я везде с тобой, – улыбается печально Илич.

– Я тоже, – подает голос из своего угла Игорь. Анин сын. Такой пацан классный. Сидит тихо. Чай пьет и не отсвечивает. – Николай Иванович, хорошо бы еще даркнет проверить, – тянет он смущенно. – Это файлообменники такие. Там продают и покупают запрещенку…

– Ты имеешь в виду торговлю людьми? – смотрю на пацана внимательно.

– Ну да, – нерешительно тянет он. – Если Нину Сергеевну не удалось найти сразу, может, предположить, что ее решили продать? И держат где-нибудь. Ждут покупателя. А объявление в даркнете дали…

– Хорошая гипотеза, – киваю я. – А как туда попасть, в тот даркнет? Я про него слышал, но самому там искать ничего не приходилось…

– Ну, я не знаю, – вздыхает Игорь. – Думал, у вас есть спецы…

Глава 14

Глава 14

В холл Ромады мы входим порознь. Сначала я. Потом Дамир с Игорем.

Устраиваемся в лобби-баре. Я за столиком, парни – за стойкой. Не обращаем друг на друга никакого внимания.

У меня к Мане много вопросов. Если разобраться, она – единственный нормальный свидетель. От свидетеля до подозреваемого один шаг.

Нет! Я пока никого не обвиняю! Но какого она не пошла с моей женой? Какого пила в аэропорту? Какого орала «Зорина!» на весь зал? И самый главный – какого хера у нее оказался телефон Нины?

Но Маня задерживается, а меня от нервяков кроет основательно.

Заказываю эспрессо. Делаю пару глотков. Горло обжигает жаркой горечью. Обволакивает все нутро неприятным послевкусием. Заставляет втянуть воздух полной грудью.

Затылок колет. Глаза болят. Заболеваю я, что ли? Или это акклиматизация? Ну, да похрен. Сейчас болеть некогда.

Достаю из кармана обезбол, заглатываю таблетку. Запиваю холодной водой и пропускаю тот момент, когда в бар входит Гусятникова. В невзрачном спортивном костюме. Заплаканная, бледная, словно больная.

– Привет, – еле-еле шелестит губами. Садится напротив. Закусив губу, моргает полными слез глазами. – Прости. Это я виновата, – шепчет глухо. Слезы текут по серым щекам, но Маня не обращает на них внимания. – Зря я согласилась… Дима просил… А я… Я никогда не думала… Коля, найди ее, пожалуйста! – хватает меня за руку и смотрит как побитая собака.

– Расскажи, что произошло, – прошу спокойно. Убираю руку на автомате. Дико корежит от чужого касания.

Вглядываюсь в мутные глаза. Размышляю с каких козырей заходить. Тут главное – узнать, как Гусятникова будет реагировать. И чаще всего в нашем деле важен не ответ – если по чесноку, я и так все уже знаю, – важна реакция на вопрос.

И если Маня выдаст себя, то буду копать до последнего. А заодно и эту суку урою. Нутром ненавижу ее. Не верю ей. Ни одному слову не верю. Но пока зацепиться не за что.

И моя реакция понятна. Маня вон жива и здорова, а моя жена пропала. Нет, я не желаю Гусятниковой ничего плохого! И не обязана она была сопровождать Нину. А мне все равно хочется схватить Маню за шиворот и хорошо встряхнуть. Припереть к стенке. Ударить.

«Стоп, Зорин, остановись!» - приказываю самому себе. Я никогда ни одну женщину пальцем не тронул. Так что же сегодня так кроет? Просто сил нет.

Пытаюсь унять поднимающуюся из глубины души ярость. Осадить внутренний гнев. Что я взъелся на эту Маню? Вон она трясется бедная. Глаз поднять не смеет.

Но с другой стороны, они поссорились в аэропорту…

Какого ты не ушла, Ниночка? Не позвонила, не рассказала… Я бы вернулся за тобой, честное слово.

И что теперь? Где тебя искать, девочка?

– Спрашивай. Все, что знаю, расскажу, – с болью выдыхает Маня.

– Давно крутишь с Беляевым? – давлю взглядом.

Она дергается как от удара. Видимо, не ожидала, но отвечает, потупив глазки.

– Да, у нас с ним давний роман. Как я на фирму работать пришла… Три года встречаемся. Все говорит, что от жены уйдет. Но врет, наверное, - объясняет жалко. Просит у подошедшего официанта капучино. Утирает слезы салфеткой.

– А перед отлетом нафига поляну устроили? Больше негде было? – рычу я, сатанея. – Какого Нину мою потащили с собой?

– Мы расставались с Беляшом. Больше года не общались… Близко. А недавно помирились. Вот Димка и решил отметить. Но Нина с нами не сидела. По дьютику ходила, - крутит в руках салфетку Маня. Нервничает сука. Ох нервничает.

А с другой стороны, кто бы остался спокоен в такой ситуации? Нормальная реакция. Маня не улит, взгляд не отводит. Говорит спокойно, по существу.

– А где сейчас Дмитрий Петрович? – роняю лениво.

Мне бы в будку ему закатать. Хоть как-то напряжение снять. Но бл.ть, нельзя. Даже об стену швырнуть эту гниду не могу. Мне, сука, с этой сладкой парочкой сотрудничать надо.

Они, скорее всего, не при делах. Но по-любому проверить надо. А вдруг причастны?

«Не дури, Зорин», – поднимает голову внутренний мыслитель. Ну какая из Мани злоумышленница? Нашел Мату Хари, бл.ть.

– У Димочки сердечный приступ, Коля, – снова плачет Густяникова. – Скорая приезжала. Накачали лекарствами. Диндар-медикал все оплатила. Мы же без страховки тут… Я даже жене его звонила. Терпеть ее не могу.

– Она про вас знает?

– Да. Мы то разбежимся, то опять сойдемся. А Юля терпит… - усмехается криво Маня. И вот эта жалкая ухмылка Выдает ее с головой. Хочется ей замуж. Хоть за такую гнусь, как Беляш, но хочется.

– Давай ближе к делу, – прерываю я болтовню. – У Белова сердечный приступ, и приезжала скорая. Это точно?

– Да, да, – трусит головой Маня. – Завтра домой вернемся уже. Его сразу госпитализируют. На выставку эту проклятую никто так и не пошел… И Нина моя пропала, – всхлипывает снова.

А мне заорать хочется. Моя! Моя Нина пропала! И мать моих детей!

– Давай по порядку, Маня, – прошу грубовато.

– Ну что рассказывать… ты и сам все уже знаешь… каждый наш шаг, – плачет она. – Я виновата, Коля… Почему я с ней не пошла… Вот же дура!

– Да ладно тебе, – рыкают глухо. Надо же как-то остановить этот плач Ярославны. – В Домодедово вы бухали с Беляевым. Нина ходила по магазинам. В самолете вы отсыпались, а моя жена болтала с попутчиками, – коротко пересказываю события предыдущего дня. Но про Аню с Валей молчу. Не хочу распространяться. – Дальше что, уважаемая Мария Анатольевна? – давлю взглядом разнесчастную женщину. Но даже капли сострадания у меня к ней нет.

Я из любого вытрясу душу, лишь бы Нину найти. И мне похер на сантименты и хорошие манеры. Только Маня не при делах. Зря я с ней время теряю.

– Дальше… – вздыхает она. Замечаю, как сильно дрожат ее пальцы. Но это простительно. Мы все сейчас на нервяке. – Мы прилетели. Нас встретил представитель Диндара. Провел через зеленый коридор. А как сели в машину, Дима так резко наехал на Нину. Придрался к ней по какой-то фигне. Он же после пьяни всегда злой. Вот и сорвался на ней. Нина ему ответила резко и попросила высадить ее около торгового центра.