Нирвана в Западном Голливуде

Джессика проснулась в квартире незнакомца с татуировкой "Намасте" на запястье и пониманием того, что духовность — это просто еще один способ трахаться с красивыми идиотами.

Он лежал рядом, раскинув руки в позе мертвеца, что было иронично, учитывая, что накануне вечером он полчаса рассказывал ей о чакрах и энергетических потоках, пока она делала ему минет в позе лотоса. Западная интерпретация восточной мудрости во всей красе.

Брэндон. Или Брайден. Один из тех имен, которые выбирают родители, мечтающие о ребенке-сёрфере, а получающие менеджера по продажам пищевых добавок. Хотя этот действительно сёрфил — между сессиями медитации и продажей протеинового порошка девушкам с проблемами самооценки.

Джессика посмотрела на часы на чужой тумбочке. 6:47. Через час ей вести класс для домохозяек из Беверли-Хиллз, которые приходят на йогу не за просветлением, а чтобы оправдать покупку спортивных лосин за триста долларов.

Она тихо оделась, собирая разбросанную одежду. Трусики нашлись под журналом "Yoga Journal" с обнаженной девицей на обложке в позе воина. Все пути ведут в рай, но через спальню.

В ванной она посмотрела в зеркало на лицо инструктора йоги, который ночью был обычной тридцатилетней женщиной, отчаянно ищущей хоть что-то настоящее в городе, где даже духовность продается в красивой упаковке.

Она вышла из его дома в Венис-Бич, где даже бомжи занимались медитацией между дозами, и поймала такси до студии "Sacred Om" в Западном Голливуде. Священный Ом — место, где домохозяйки за сорок искали внутренний мир за сто двадцать долларов за занятие.

В такси она включила мантру на телефоне и закрыла глаза, готовясь к очередному дню продажи просветления людям, которые путали духовность с дорогими ковриками для йоги.

Ее телефон завибрировал. Сообщение от Брэндона-Брайдена: "Потрясающая энергетика прошлой ночи. Намасте 🙏"

Джессика улыбнулась и удалила сообщение, не ответив. Энергетика. Если бы можно было конвертировать херню в электричество, Лос-Анджелес освещался бы одними только йога-студиями.

Таксист — мексиканец лет пятидесяти — посмотрел в зеркало заднего вида.

— Йога? — спросил он с улыбкой.

— Что-то вроде того, — ответила Джессика.

— Моя жена тоже занимается. Говорит, помогает от стресса.

— А помогает?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Но стала меньше на меня кричать.

Джессика рассмеялась первый раз за сутки. Честно и без подтекста. Может, в этом и была настоящая мудрость — не в санскритских словах и позах с красивыми названиями, а в простой человеческой способности не кричать друг на друга.

Студия встретила ее запахом ладана и звуками тибетских поющих чаш. Интерьер в стиле "духовный минимализм" — белые стены, бамбуковые полы и статуя Будды, которая стоила больше, чем месячная зарплата учителя начальных классов.

Первой пришла Кимберли — жена пластического хирурга, которая сделала столько операций, что ее лицо выглядело как маска театра Кабуки в исполнении доктора Франкенштейна.

— Джессика, дорогая! — прощебетала она. — Я так волнуюсь! Сегодня мы будем работать с сакральной чакрой?

— Обязательно, Ким, — ответила Джессика, расстилая свой коврик. — Сегодня все будет очень... освобождающе.

Постепенно набралась группа. Двенадцать женщин в идеальной спортивной форме, с идеальными прическами и совершенно пустыми глазами. Поколение, которое превратило саморазвитие в еще один вид потребления.

Джессика включила медитативную музыку и заняла позицию перед группой.

— Сегодня мы исследуем концепцию отпускания, — начала она голосом гуру, наработанным за пять лет преподавания. — Отпускание того, что нам не служит. Отпускание ожиданий. Отпускание...

Она запнулась, глядя на эти лица — красивые, ухоженные, абсолютно потерянные. Такие же, как ее собственное.

— Отпускание херни, — тихо закончила она.

— Простите? — переспросила Кимберли.

— Ничего, — улыбнулась Джессика. — Начинаем с приветствия солнцу.

И пока ее ученицы складывались в позы, названия которых они не понимали, стремясь к просветлению, которое нельзя купить, Джессика думала о таксисте и его жене, которая перестала кричать.

Может, это и было настоящей йогой — не кричать друг на друга в мире, который постоянно орет.