Но вы же преподаватель...

Глава 1

От лица Егора

Оглядываю свою группу — м-да, не тот контингент, совсем не тот. Ребята тут скорее для галочки вышку отрабатывают, списывает каждый первый и едва ли кто-то прям горит маркетингом. Но мне надо выбрать из них только одного, чтобы от моего курса сначала прошёл соревнования в универе, оттуда — городские, а дальше всероссийские. В случае успеха я как куратор мгновенно взлечу с деятельности препода в главного маркетолога туристической компании Амира. А это и зарплаты другие, и перспективы. Да и студента отличившегося мне в ассистенты зачислят.

Зубами выгрызал эту возможность — чтобы мне дали своего представителя выделить. Всё-таки преподавать я устроился сразу после универа на временную основу. Масштаб, увы, не тот. Знаю по своему отцу, что неблагодарное это по большей части дело, ну или не все закрепляются на действительно достойных позициях.

Но, походу, всё равно придётся пока притушить амбиции. Так и вижу, что все тут мечтают о конце пары, а не увлечённо выполняют самостоятельную работу, которую им задал, чтобы хоть так выделить кого-то.

Иначе, увы, не получается. Смотрел почти на каждого и взвешивал за и против, но даже староста и идущие на красный диплом не вдохновляют. Знания там, может, и есть, но такие ли, чтобы зайти далеко? Мне нужна только победа.

Ладно, возьму того, кто лучше самостоятельную напишет, а потом попробую сам поднатаскать.

Решив так, лениво откидываюсь в преподском кресле и больше даже не смотрю на свою группу. Листаю чат коллег, читаю, что там кто думает и у кого какие ставки. Не сразу замечаю, что в дверь скребутся. Скорее, по взглядам на меня определяю, что что-то происходит. А потом и слышу робкий стук, неуверенно становящийся всё более шумным.

— Проходите, — достаточно громко говорю, чтобы быть услышанным там, за дверью.

И она всё-таки открывается, являя мне Синицыну. Неприметная тихоня и зубрилка. Удивлён, что опоздала, реально странно и совсем на неё не похоже.

Она неуверенно движется к своему месту за третьей партой, а меня вдруг осеняет. Синицына! Точно же. Вот кто идеально подходит мне.

Всегда готова, выполняет даже самые сложные задания, вникает в материал. И почему я сразу о ней не подумал?

Усмехаюсь собственным мыслям. Понятно, почему. При своих успехах в учёбе эта Синицына совсем неприметная девчонка, я даже лица её не вспомнил бы. Как и имени…

Смотрю в журнал. Олеся.

Кажется, я произношу её имя вслух, потому что чувствую на себя осторожный, но пристальный взгляд.

Но это кстати, потому что девчонка даже не в курсе, что мы тут самостоятельную внеплановую пишем. Посвящаю её в это, даю задания, а потом снова погружаюсь в чат.

В тестах всё меньше смысла — даже не сомневаюсь, что Синицына с ними справится лучше всех. А потому уже к концу пары разу прошу её задержаться. Заодно и загляну, что она там понаписала.

**********************

Не удивлён, что у Синицыной не обнаруживается ошибок. Пришла позже всех, справилась раньше. И на отлично. Поэтому, изучая её тесты, параллельно описываю ей суть конкурса и перспективы.

И только потом, бросив на её взгляд, замечаю, что девчонка всё это время стоит передо мной, а не сидит. Хотя стул тут совсем рядом к моему столу свободный.

И вот чего она такая стесняшка? Надо будет это, наверное, исправить. В конкурсе нужен напор, умение показать себя, а не тушеваться.

Но это потом. На данном этапе важнее знания, а то Синицына может испугаться, если с неё тут характер требовать начну.

— Садись, — стараюсь говорить мягко, хотя тянет подколоть девчонку по поводу её неуместной робости.

Чуть помедлив, она всё-таки проходит и почти беззвучно усаживается на стул. А я вдруг улавливаю слегка мандариновый запах. И в голову неожиданно приходит, что это первый раз, когда Синицына так близко ко мне.

— Так вот, я давно заметил твой потенциал и уверен, что это хороший шанс его развить, — слегка привираю, а то Леся не кажется воодушевлённой. — Я верю в тебя, и эту самостоятельную провёл скорее чтобы и ты убедилась в своих силах. Уровень этой работы вполне дотягивает до предполагаемой сложности конкурса, а ты не сделала ни одной ошибки.

На самом деле, я без понятия, какой там уровень будет в конкурсе. Всяко покруче того, на который знают мои второкурсники, включая Синицыну. Но пока задача расслабить её, а там разберёмся.

Только девчонка совсем притихла. Снова смотрю на неё, и вдруг теряются слова.

Надо же… У неё такие глубокие зелёные глаза, что провалиться в них можно. И губы… Чуть припухлые, естественно розовые, очень мягкие на вид. Аккуратный носик, натуральные брови, ровная кожа…

Охренеть. Синицына — красотка. Вот это открытие.

Причём такое яркое, что даже странно, что я совсем не замечал этого раньше. Наверное, дело в том, что девчонка всегда сидит где-то сзади, не отвечает, пока не спросишь, одевается в фигню какую-то. Закрытые кофты, часто с горлом, длинные юбки или бесформенные штаны. А волосы свои офигеть какого насыщенного серебристого оттенка прячет за причёсками всякими, чаще пучками, как сейчас.

Вот и объяснение. Неброская одежда, отсутствие даже намёка на косметику. Второе не так принципиально при её чертах лица, но за первым Леся себя прямо-таки прячет. Зря, конечно. Показать там ещё как есть что…

Вдруг становится чертовски интересно увидеть Синицыну с распущенными волосами. И поскольку я уверен, что там и фигурка что надо, то в чём-то более женственном, облегчающем. Или вообще без всего…

Чёрт. Вот уж точно лишняя мысль.

— Что скажешь? — спрашиваю, чтобы перебить паузу и ход собственных размышлений заодно. А то уже и фантазия грозит разыграться.

Синицына как-то напрягается. Довольно ощутимо.

— Я… — тихо начинает и опускает взгляд. — Спасибо за предложение, но я не уверена, что у меня получится.

Да что, блять, с ней не так?..

Откуда такая самооценка у девчонки? Офигенно привлекательная, умная и реально перспективная Синицына тушуется при любой возможности. Аж раздражает немного.

Глава 2

От лица Олеси

Со здоровьем у мамы хуже с каждым днём. Но она упорно запрещает мне связываться с папой, чтобы деньгами хотя бы помог. Вот и приходится работать самой, сочетая это с учёбой, в которой тоже не хочется терять позиции. Понятно, что в таких условиях было не до выбора заработка. Пришлось согласиться на предложение соседа — ему нужна домработница. Вот только судя по его взглядам, бросаемым на меня до того, как я два года назад устроилась к нему — мои уборка и готовка в его доме скорее повод. Хочет он другое.

Поэтому одеваюсь максимально закрыто и неброско. На лице тоже никакого макияжа, волосы собираю. Как ни странно, это реально стопорит соседа, и он не пялится особо. А о другом уж точно вряд ли думает, может, уже увлёкся кем ещё. Но проверять это, одеваясь нормально, меня уж точно не тянет. В универ иду в том же, в чём к нему — тупо не успеваю переодеться. Да и смысл?

Два года в такой кутерьме, с самого поступления в универ. Устала, конечно. И хоронить себя надоело в бесконечных делах. Но выбора особо нет. Не знаю, чем обидел маму папа, я тогда совсем маленькая была. Но реакция даже на возможность звонка ему всегда острая.

А тут ещё конкурс. Я ведь и представить себе такую возможность не могла, а она сулит столько перспектив! Но и требует тоже очень много чего. В первую очередь, времени. Поэтому чуть было уже не отказалась. Но потом желание хоть что-то сделать только ради себя взбунтовалось в сознании. Ещё и Егор Викторович в меня верит… В общем, что-то дало мне силы просто согласиться, наплевав на всё.

А теперь понимаю, что надо будет уволиться и новую подработку найти, чтобы маме помогать, пока я в конкурсе буду участвовать. А там, если выиграю, вопрос с работой точно будет закрыт.

Сегодня мне не хватило духу сказать соседу, что работаю у него последние деньки. Так и тащусь в универ, недовольная собственной неуместной робостью. Откуда этот страх, что он тогда не заплатит положенное? Ну да, строгий и много чем недовольный, но не мошенник же.

Понуро плетусь по коридорам универа, и, кажется, ничего перед собой не вижу. А ведь если сосед всё-таки не заплатит, я не смогу купить маме новые лекарства. И привлечь его к ответственности тоже, наверное, не смогу, ведь мы даже не оформляли договор, при этом…

Резко торможу, буквально врезавшись в чью-то крепкую грудь. Пошатываюсь от неожиданности, роняю сумку. Сама бы тоже упала, если бы не мужские руки, удержавшие от такого поворота.

Поднимаю взгляд и вижу перед собой Егора Викторовича, озадаченно разглядывающего меня. Будто высматривающего что-то у меня на лице.

Но недолго. В итоге преподаватель отпускает меня и наклоняется поднять сумку. Чёрт… Неловко как-то. Я могла бы и сама. Да ещё и врезалась в него, как дура.

— Синицына, — Егор Викторович обращается неожиданно и с какой-то мягкой усмешкой. Непривычной, почти тёплой. — Ты зачем столько учебников взяла? Сегодня у тебя только я, забыла? — возвращает мне сумку.

Да, тяжеловатую. И нет, я не забывала, просто сама не своя в универ шла, по привычке взяла. Но признаваться в этом преподавателю не по себе.

— Ну вы же с пар меня снимете, а пока не сняли, — вместо этого зачем-то придумываю оправдание. — Для правдоподобности взяла.

Глупость ляпнула, знаю. Поэтому не удивляет озадаченное выражение на лице Егора Викторовича, который смотрит на меня как на диковинку какую-то.

Вчера он тоже похоже смотрел. А до этого почти никак, будто и не помнил о моём существовании. И почему я вообще замечаю это всё?

— А мы шифруемся? — с шутливой важностью уточняет Егор Викторович.

Насмехается, конечно. Но по-доброму как-то. Не тянет за это обижаться.

Подавляю дурацкое желание упрямо продолжать объяснять свою сумку тем, что никто типа пока не должен знать, что меня с пар снимут. Но и вразумительный ответ дать всё равно не могу.

— Не знаю, — только и выдавливаю тихо.

Егор Викторович усмехается такому ответу, покачав головой. При этом смотрит на меня чуть ли не внимательно, слегка прищурено.

— Забавная ты, Синицына, — сообщает почти ласково. — У тебя всё нормально?

Слегка напрягаюсь неожиданному тону преподавателя и его чуткости, с которой уже второй день определяет, когда что-то не так.

Хотя… Наверное, по мне это видно гораздо больше, чем хотелось бы. В последнее время совсем раскисаю.

— Да, Егор Викторович. Спасибо, — как можно увереннее заверяю.

Интересный у него цвет глаз… Смесь насыщенного серого с чёрным. Или это они сейчас вдруг потемнели?

— Да пока не за что, — как-то неопределённо отвечает он. — Пошли, сниму тебя с пар официально, — с насмешливой подчёркнутой важностью добавляет, явно давая понять, что это раз уж мне типа важно сделать всё как полагается.

Подавляю смешок и реально иду к кабинету, в котором занятия сейчас. Не знаю, шутил ли Егор Викторович, но даже если нет, то пусть и вправду освободит меня от занятий прилюдно.

Хотя наверняка уже со всеми, с кем надо, успел договориться.

************

Я и раньше подметила, что Егор Викторович рассказывает материал интересно, доходчиво и с юмором, где надо. Отчасти именно его подача облегчала мне понимание его предмета настолько, что почти не требовалось дополнительно учить, как почти всё остальное.

Но сейчас… Кажется, он сегодня особенно в ударе. Объясняет мне и темы будущих курсов, причём так легко, что улавливаю. Так же непринуждённо Егор Викторович заодно тестирует меня по всем материалам, мы с ним вспоминаем много чего, погружаемся в нюансы, о которых едва ли кому-то говорят в универах. Слишком уж глубокое раскрытие темы, с использованием своеобразных секретных техник. Уверена, что они мало кому доступны.

И всё это в первый день нашей подготовки. Хотя не просто так, конечно. Выясняется, что отбор от универа пройдёт в понедельник. А это через три дня, не считая выходные.

Там и дальше тоже всё плотненько пойдёт. Тот, кто пройдёт от нашего универа, будет участвовать в городских соревнованиях в эту же пятницу. Победитель определится уже в понедельник и поедет как представитель Москвы в Томск. Город выбрали как максимально оптимальный с точки зрения расстояния для всех, ведь участвуют люди со всей страны.

Глава 3

От лица Егора

Три дня подготовки с девчонкой идут так насыщенно и интенсивно, что и не замечаю, как кончаются. Хотя, конечно, распланировал подачу материала от и до. Сегодня, в последний день перед выходными, по облегчённой программе идём. И на выходные даю Синицыной установку отдохнуть, а не зубрить по кругу одно и то же.

Сомнений, что уж от универа она точно пройдёт, у меня вообще никаких. К счастью, и у Леси они вроде бы отпадают.

Смотрю, как она собирает в сумку все наши листочки с набросками и тестами. Неожиданно взгляд цепляется за руки Синицыной. Её аккуратные тонкие пальчики без маникюра кажутся офигенно женственными — намного более сексуальными, чем все, которые видел раньше. Включая и наманикюренные, украшенные драгоценными камнями и даже провокационной сеточкой.

Так, стоп. Считать женскую руку сексуальной — ещё куда ни шло, но это же, чёрт возьми, рука моей студентки. К тому же, Синицыной.

Почему «к тому же»? Она красивая.

Так, всё, окончательный стоп. Пора вернуться в реальность.

— До свидания, Егор Викторович, — успешно швыряет меня туда осторожный голос Леси.

— Подожди, — неожиданно для себя говорю.

Она замирает, смотрит на меня напряжённо, но ни о чём таком не подозревая. А я в который раз мысленно одёргиваю себя — а что такого Синицына может подозревать?..

Неожиданно вдруг хочется, чтобы заподозрила. Интересна её реакция, если я с ней как с девушкой заговорю. Смутится? Возмутится? Удивится? Всё сразу?..

Не решаюсь сразу, взвешивая абсурдность собственной идеи.

— Мы сегодня засиделись, — решаю подойти издалека, тем более что затянувшаяся пауза вполне себе сделает моё предложение неоднозначным. — За окном уже темнеет. Давай я тебя подвезу до дома?

Синицына слегка подвисает, смотрит на меня непонимающе.

— Ты насколько далеко от универа живёшь? — пытаюсь вовлечь её в нужный мне диалог.

— В целом да, достаточно далеко, — тихо проговаривает девчонка. — Но как-то неловко… Вам наверняка в другую сторону.

Вот что её, значит, смутило. Не какая-либо неоднозначность, а лишь то, удобно ли мне будет.

Невинность сплошная эта Синицына. И вот как она умудряется пристыдить меня за ход мыслей не в ту сторону, при этом ничего об этом не говоря и даже, видимо, не думая?..

— Мне в центр, а это в любом случае та сторона, — мягко уверяю. — К тому же, это я тебя задержал, значит, в ответе за то, чтобы до дома доставить.

Синицына задумчиво кивает, видимо, находя мои аргументы весомыми. Эти её умилительные неуверенные кивки по любому поводу…

Ловлю себя на улыбке, когда собираю свои вещи. Леся ждёт. На меня не смотрит, на дверь только. Милая она такая, когда задумчивая настолько и словно бы нервничающая слегка. Всё ещё грузится по поводу того, что меня типа напряжёт?

Ну ничего. В машине, где мы наедине сидеть рядом будем, ход её мыслей запросто может пойти в другую сторону. Куда более интересную…

******************

Я всё ещё помню, что должен лишь подвезти студентку, которую нельзя. Правда помню.

Но эта Синицына...

Она довольно мило колеблется между передней и задней дверьми машины, не понимая, куда сесть. Клянусь, я прям точно улавливаю суть этих её терзаний. Девчонке не по себе сесть на переднее, ко мне ближе; но в то же время неловко садиться сзади — думает, что меня может обидеть этим жестом. Всё это так прозрачно читается на сосредоточенном лице Леси, что я с трудом подавляю смешок. Решаю её дилемму, открыв перед ней переднюю дверь. Пусть поближе ко мне будет.

— Не забудь пристегнуться, — настоятельно напоминаю. Просто ради того, чтобы перестать лыбиться этой её растерянности, как идиот.

Синицына уже в который раз за день кивает, потянувшись к ремню безопасности. Как она рядом сейчас… Не то чтобы прям уж сильно, но рукой при желании дотянусь запросто.

Интересно, а девчонка хотя бы целовалась когда-нибудь? Сколько ей, девятнадцать? Ведь второй курс уже.

Внезапно мысль о том, что Синицына может быть с кем-то куда более раскованной, ударяет по мозгам. Я словно вижу, как она лежит на подушке с разметавшимися по ней волосами и прикушенной от страсти губой.

— Спасибо вам, Егор Викторович, — неожиданно заговаривает реальная Синицына, та, которая кутается в своих и без того закрытых вещах; а не томно раздевается или постанывает у меня в воображении. — Если честно, ваше предложение и вправду кстати. Я устала, и ждать на остановке автобус, чтобы потом ехать на метро, было бы дискомфортно.

Ну вот. Несколько мягких слов девчонки, и теперь я чувствую себя озабоченным мудаком. Ведь предложил ей подвезти, чтобы наедине оказаться, подразнить, а не ради её комфорта и безопасности. Что вообще-то надо было учитывать в первую очередь.

Не говоря уж о том, что передо мной студентка. Да, я несильно старше, но это вообще не аргумент. Я для неё препод, вот и должен им оставаться.

Поэтому после того, как довезу Синицыну до дома, позову кого-нибудь из знакомых девчонок на свидание. Мне явно нужен секс, раз уже который день засматриваюсь на свою самую скромную студентку, которая с вероятностью сто процентов девственница ещё.

— Надеюсь, ты отдохнёшь в эти выходные, — без понятия, зачем я нарушаю паузу в этот раз. — Зубрить тебе точно ни к чему, материал и так знаешь, дай мозгам расслабиться.

— Зубрить я точно не буду, — на этот раз без кивков и скорее задумчиво соглашается Синицына. — Это бессмысленно, и скорее превратит всё в кашу, а вы уже очень круто сгруппировали все мои познания, мешать их не буду.

Ухмыляюсь рассуждениям девчонки. Неожиданно приятно слышать от неё простое «круто», хотя в своих преподавательских способностях не сомневался никогда. Да и много от кого слышал куда более развёрнутые положительные отзывы.

— То, что зубрить ты не будешь, я уже понял, это похвально. Но отдыхать точно будешь? — почему-то продолжаю настойчиво продавливать.

Глава 4

От лица Олеси

Отдых мне, конечно, и близко не светит. Ведь при лучшем раскладе я уже через неделю должна в Томск лететь. Расчёт от соседа мне нужен срочно, ведь надо начать уже сейчас насчёт маминого санатория решать. Даже на тот случай, если у меня не получится с конкурсом, уволиться и без того собиралась, как и маму отправить.

Поэтому сегодня никаких робких лепетаний. Отработав у соседа весь день, расписываю ему всю ситуацию и прошу расчёт. Как раз и повод уволиться у меня достойный, а то если бы не ситуация с конкурсом, не знала бы даже, что сказать. Врать не особо умею.

Но сосед лишь снисходительно усмехается, явно почувствовав свою власть надо мной. Типа в его руках моя судьба. Так и вижу это в самодовольном оскале, и становится по-настоящему страшно.

С трудом преодолеваю желание отступить и вместо этого ещё раз объясняю, что для меня это важно. Прошу по-соседски пойти мне навстречу, рядом ведь живём, не такие уж чужие друг другу.

— Я тоже так думал, — ядовито подмечает мужчина, вдруг резко переменившись и став прямо-таки источать враждебность. — Но ты стала такой закрытой, Лесенька. Застёгнутая наглухо и не улыбнёшься даже. Я помнил тебя другой.

С трудом преодолеваю отвращение и заставляю себя продолжать на него смотреть.

— Я таким образом демонстрировала почтительность, — тихо придумываю на ходу, но неприятное ощущение в груди ни на секунду не даёт о себе забыть.

Мне ведь хочется уйти отсюда прямо сейчас, и наплевать на всё. Но деньги…

— Допустим. Но видишь ли, ты перестаралась, — мудак, чьего имени я даже и не помню, недвусмысленно скользит знакомым сальным взглядом по моим губам. — Я хорошо тебе платил. Больше, чем любой домработнице. И ожидал больше расположения и проявления того, что мы не чужие.

Сглатываю ком в горле. Ноги начинают подкашиваться, и я одновременно и понимаю, к чему он клонит, и принять реальность не могу.

— Вы сами предложили такие финансовые условия, — бормочу, изо всех сил сохраняя серьёзный вид. — И мы обговаривали мои обязанности.

— Деточка, сколько раз я шёл тебе навстречу? — недобро прищуривается сосед. — Соглашался на удобное тебе время, отпускал к матери чуть что?

Не так уж часто, на самом деле. Мы вообще с этим подонком особо не взаимодействовали — и, наверное, поэтому я расслабилась и думала, что ко мне интерес потерял. Хотя, может, он и вправду на кого другого переключился, а сейчас нашёл возможность повертеть мной.

— Сделайте это в последний раз, пожалуйста, — стараюсь говорить с ним мягко, игнорируя недвусмысленные намёки и тон мерзавца. — Каждый раз у меня была действительно важная ситуация и сейчас тоже.

— Я устал играть в одни ворота, — приближается сосед и трогает мне лицо потной рукой. — Теперь пойду к тебе навстречу, только если ты пойдёшь ко мне…

Меня передёргивает от брезгливости, и я уже начинаю ненавидеть себя за то, что не заключила договор. Успокаивала себя тем, что этот похотливый мудак, по крайней мере, не похож на насильника. Ага, как бы не так. Шантаж немногим лучше.

— Ты думала, что отсутствие косметики и эта серая херня на тебе скроет твою красоту? — возбуждённо дышит мне в лицо подонок, расплываясь в широкой ухмылке. — Ну уж нет, Лесенька. Ну же, будь хорошей девочкой… И тогда ты получишь все свои деньги, а может, даже сверху щедрую надбавку. Если постараешься.

Меня уже тошнит от его близости, но от оцепенения не могу даже убрать мерзкую руку со своего лица. Клянусь, я буду отмывать его раз десять точно. И вряд ли смогу избавиться от этого старческого запаха.

— Вы и так должны мне деньги, — выдавливаю.

Но меня, кажется, даже не слышат. Сосед уже притягивает меня к себе, одновременно пытаясь слюнявить мне лицо. И меня как оглушает. Оставаться здесь опасно! И к чёрту уже деньги, мне всё равно их не дадут. Не просто так.

Резко вырываюсь, лягаюсь, дерусь. Даже, кажется, луплю ему между ног. Мало соображаю, прихожу в себя лишь когда выбегаю из его долбанной квартиры и залетаю к себе.

Сердце никак не успокаивается, когда, задыхаясь, прислоняюсь к двери. Закрываю глаза, стараясь прийти в себя. Потому что мама вот-вот меня увидит. И раз сейчас не вышла навстречу, то, скорее всего, пока спит ещё. Неизвестно, когда проснётся, но не стоит её волновать.

Делаю глубокий вдох и медленный выдох, пытаюсь дышать размеренно. Ничего ужасного не успело случиться. Да, я всё ещё чувствую мерзкий запах мудака и его липкие потные руки на себе, словно они до сих пор там. Но через несколько минут я уже буду вымыта и в порядке. А что дальше…

А дальше я буду стараться избегать его. Переезд нам сейчас не по карману, квартиру продавать — лишняя морока. Поэтому придётся быть готовой к тому, что неизбежно буду видеть знакомую рожу. Быстро проходить и не обращать внимания. Посмеет пристать ещё раз — пригрожу полицией. Что-нибудь придумаю…

А вот с деньгами сложнее. Мне они нужны как можно скорее. И как я их добуду? Договор с ублюдком не заключала, юридически его к ответственности не призвать. Морально уж тем более не получится, да и видеть его больше не хочу. Значит, в первую очередь придётся искать новый способ заработать деньги, причём как можно скорее. С соседом, если что, потом разберусь, когда буду способна.

Если совсем честно, вариант быстрого достойного заработка у меня есть. Ещё до того, как я устроилась к соседу и говорила с бывшей одноклассницей о своей ситуации, получила предложение. Тогда я его сразу отвергла, ссылаясь на несовершеннолетие. Теперь мне девятнадцать.

И да, возраст на самом деле не был причиной отказать Лиде. На самом деле я не хотела работать танцовщицей на пилоне в стриптиз клубе. Да, мы с ней когда-то вместе занимались этими танцами, но я это делала скорее ей за компанию и для развлечения. Не планировала вот так применять. А Лида в том клубе неплохо раскрутилась. И уверяла, что с моими способностями я тоже могу рассчитывать на хорошие деньги.

Глава 5

Меня ставят танцевать пока что не в центре, а на пилоне где-то ближе к выходу. Я совсем не против. Ведь одно и дело — тренироваться в зале перед девчонками, а совсем другое — демонстрировать почти забытые навыки тут, в клубе перед множеством заинтересованного народа.

Хорошо хоть в плане танца разрешается импровизация. Полная свобода творчества. Заинтересуем клиентов на приват или на то, чтобы раскошелиться — молодцы, все надбавки наши. А так за одну смену получаем десять тысяч. В целом, если я буду работать каждую ночь, то могу обойтись без того, чтобы заинтересовывать кого-то. Но в этом случае надолго я маму в санаторий не отправлю. Вот сто тысяч — да, они позволят мне чувствовать себя свободнее. И деньги ей оставить на случай непредвиденных трат, и санаторий качественный подобрать, и на весь нужный мне срок туда определить. И даже, может, получится что себе забрать. Да и каждую ночь не хочется работать… Мне высыпаться тоже нужно, как и к конкурсу готовиться.

В общем, это по ситуации. Может, со временем буду смелее и начну намеренно клиентов очаровывать. Пока я вполне раскованно и соблазнительно двигаюсь в своём уголке. Пространства для импровизации вполне хватает, азарт вспомнить навыки увлекает, а наличие на мне плейбойской заячьей маски позволяет расслабиться. Я будто и не я за ней. Могу делать что угодно.

И я расхожусь. Уже не просто соблазнительно покачиваюсь, но выполняю и довольно сложные элементы на пилоне. Каблуки нисколько не мешают, даже наоборот, сразу дают войти в образ сексуальной танцовщицы. На мне минимум одежды — коротенькие кожаные шорты и топ. Снимать это необязательно, посетителей и без того распаляют сами танцы, как и то, что одеты мы далеко не скромно. Губы подчёркнуты красным, поскольку из всего лица главным образом видны они. Волосы, естественно, распущены.

Я почти никого перед собой не вижу, хотя Лида говорит, что играть взглядом тоже важно. Каждый посетитель должен чувствовать себя особенным. Но сегодня у меня пробная смена, а потому я не слишком уж требовательна к себе. Соблазнительно еложу по пилону, как вдруг задерживаю дыхание. Потому что какой-то из взглядов на мне сбивает с толку. Кажется… знакомым? Привычным? И в то же время обжигающим.

И вот именно в этот момент моё зрение предпочитает расфокусироваться, и все посетители предстают передо мной удивительно чётко. Главным образом, один из них. Тот самый, который смотрит так, что с толку сбивает. И неспроста. Потому что это Егор Викторович…

На мгновение замираю, теряясь от того, что он смотрит прямо на меня. Откровенно жадным взглядом… Дезориентирует напрочь. Меня ведь мгновенно окутывает его желанием. Ноги начинают дрожать. Слишком неожиданно и непривычно ощущать, что Егор Викторович сейчас смотрит на меня, как на женщину.

Не знаю, сколько мне требуется времени, чтобы перестроиться и продолжить двигаться. Сердце колотится, как заведённое. А в голове только и пульсирует мысль, что меня, возможно, узнали, пока там подвисала и смотрела на него.

Умом понимаю, что это вряд ли возможно. Я в маске, в откровенном виде, накрашенная. Не думаю, что Егор Викторович вообще мог вообразить, что я, Олеся Синицына, могу так одеваться и двигаться. Я же нестандартная по его мнению. Уверена, что девушку он во мне видит в последнюю очередь. И вряд ли стал бы смотреть таким жарким взглядом, если бы знал, что это я.

Эта мысль неожиданно отзывается во мне странным будоражащим чувством. Почему-то вдруг просыпается азарт распалить преподавателя. Сделать так, чтобы глаз отвести не мог, чтобы едва дышал и запомнил этот танец. Не представляю, зачем мне это. Желание отыграться за это его «нестандартная»? Вряд ли.

Но танцую всё более раскованно, смело и зажигательно. Призывно изгибаюсь телом, без лишней пошлости, но с дразнящей откровенностью. Начинаю играть и взглядом — томно смотрю в сторону зрителей, но скорее поверх. На этот раз не ищу Егора Викторовича, намеренно не смотрю. Как бы ускользаю, играю с ним.

Представить себе не могла, что на такое способна. Я словно не я. Адреналин хлещет в крови, мне и волнительно, и кайфово одновременно. Двигаюсь уверенно и нравлюсь самой себе в этом танце. Не вижу себя со стороны, но чувствую, насколько завораживающе и сексуально действую. Да и выгляжу тоже.

Увлекаюсь настолько, что не сразу замечаю, что музыка почти заканчивается. А значит, мне в гримёрку пора — моё место займёт другая танцовщица, и после её танца снова мой выход. В новой одежде, с новым макияжем.

Неплохо продумано — мы и устать не успеваем, и каждый новый наряд вдохновляет на новые танцы. Мне всё больше нравится здесь. И взгляды мужские скорее с восхищённым вожделением, чем похотливо мерзкие.

Плавно завершаю танец и позволяю себе снова посмотреть в сторону Егора Викторовича… Вот только там его нет. Ушёл уже. Ну или просто скрылся из зоны моей видимости, а значит, скорее всего, и сам меня не видит.

Поджимаю губы. Становится даже обидно — значит, не так уж впечатлил Егора Викторовича мой танец. Всё-таки смог оторваться…

Не понимаю, почему меня это задевает, но в гримёрку иду немного расклеенная. Действую машинально, бездумно беру следующий подготовленный мне костюм — на этот раз это красно чёрное нижнее бельё с чулками. И маска теперь кружевная чёрная.

Немного сбивает с толку, что на этот раз я обнажусь ещё больше, ещё провокационнее. Но ничего, на моей стойке меня никто не тронет, она защищена. А танцы сами по себе далеки от скромных, так что стоит привыкать. Совсем раздеваться от меня не потребуют.

Вздрагиваю, вдруг услышав, как дверь моей гримёрки резко открывается.

Почему-то не сразу решаюсь развернуться. Ещё и Егор Викторович вспоминается… Отчего у меня жар к щекам приливает от стыда.

Впрочем, тут же успокаиваюсь, потому что слышу голос администратора клуба:

— Ты — настоящая умница, Лесь, — он говорит на «ты», потому что мы с самого начала так решили, да и самому лет тридцать, точно не сильно больше. — Ни у кого ещё не было такого, что с первого же дня, с первого же танца нашёлся желающий на приват.

Глава 6

От лица Егора

Конечно, я узнал Лесю. Сразу. Ещё когда на пилоне в зале танцевала.

Занятное, конечно, совпадение. Хотел выбить лишние мысли о своей студентке качественным зрелищем и впоследствии сексом — но облажался сразу несколько раз.

В первый — когда выяснил, что все мои знакомые девушки, которые были готовы зажигать со мной в любое время; теперь при мужчинах. Второй — когда не захотел иметь дело с пьяными легкомысленными дурочками из ночных клубов. В третий — когда вспомнил, что тут недалеко от меня есть качественный стриптиз клуб. Зашёл для интереса… И уже у самого входа завис.

Подумал, что это просто долбанное наваждение. Видеть обычно укутанную в мешки Синицыну в профессионально двигающейся полуголой красотке — это слишком. А потом присмотрелся — и вправду она. Сложно не узнать. Однажды разглядев в Лесе девушку, я теперь развидеть не могу.

Поверить в реальность Синицыной на шесте, впрочем, тоже довольно сложно. И даже чуть ли не больно. Что девчонка вообще делает в этом месте? Какие у неё там проблемы, что толкнули сюда?..

Мне ведь хотелось глупо и бессмысленно закрыть её собой; рявкнуть на всех, чтобы не смотрели. Увести, забрать…

Сам от себя не ожидал такого прилива эмоций. Зажмурился, силясь успокоиться — а потом просто пошёл к администратору. Хотел высказать ему, что она моя студентка и нельзя ей здесь быть. Но разум вовремя тормознул, что меня с такой «аргументацией» нахер пошлют. В итоге выпалил, что хочу с ней приват.

Оправдал себя тем, что так будет легче разобраться. Понять, что вообще происходит и как Леся тут оказалась. Отчасти и вправду открылось новое — оказывается, в этом клубе интимные услуги не предлагают. Они строго запрещены. Это хотя бы обнадёживает. Не знаю, что бы я сделал, если бы узнал, что Синицына и на это теоретически пойти может. Наверное, даже не дышал, когда слушал слова администратора о том, что тут можно, а что нет.

Отвалил тридцатку за возможность побыть с Лесей наедине. Не терпелось снова увидеть её, поближе и настолько, чтобы понять, точно ли она и зачем. Ну не вязалась у меня в голове привычная Синицына с таким вот танцем.

Изначально собирался поговорить с ней прямо там, в той самой приват комнате. Врасплох застать своим присутствием, понять, как так оказалось, что умная скромная девчонка зарабатывает таким вот образом. Но когда она вышла передо мной в этом сексуальном белье с чулками… Да ещё и сразу двигаться начала, причём прекрасно видя меня перед собой и отдавая себе отчёт, кто я…

Не выдержал. Опасался спугнуть, нагло кайфуя от представления, предназначенного специально мне. От лёгкого смущения Синицыной и блеска в её глазах, которые и за маской выделяются. Как и губы, на этот раз накрашенные в алый.

Леся в такой роли — это что-то с чем-то. Непривычное и напрочь выбивающее. Интригующее, манящее и в то же время запретное, неправильное.

Одновременно наслаждаясь танцем и жадно пожирая взглядом Синицыну, подмечал, как она то и дело смущается, явно не отпуская мысль, кто перед ней. Даже глаза закрывала. А потом прошептала так томно, что хочет меня видеть…

Не знаю, насколько это правда. Слишком хотелось верить, что да, хотя разум подсказывал, что она подобное всем говорит.

Но обстановка между нами начала накаляться настолько, что такое ощущение, будто я сдохну, если сейчас же хотя бы не прикоснусь к Синицыной. Не притяну её к себе, не посажу на колени, не поцелую несдержанно, как хочу…

Даже не моргаю, силясь прийти в себя. А потом возвращаю нас обоих в реальность, обратившись к девчонке, как к своей студентке. Потому что только это может удержать меня от того, чтобы не послать всё к чёрту, набросившись на неё.

Она замирает. Красноречиво выдаёт своей реакцией всё то, что я и без того видел. Заметил во всё тех же ненаманикюренных пальчиках, в чуть мандариновом запахе, в глазах этих нереальных… И в теле, которое оказалось даже круче любых представлений. Да во всём заметил. Просто потому что это Леся. Я теперь чувствую её, и всё тут. Как радар какой-то внутренний появился.

Заминка не длится долго. Синицына не находит ничего лучше, чем продолжать танцевать, делая вид, что не слышала моего обращения. Вот только слышала. Знаю наверняка. Да и движения девчонки становятся уже гораздо более скованными, опасливыми как будто.

Вот прям чувствую, что теперь она с каждым действием колеблется. Наверняка задумывается, а не слишком ли будет вот так повернуться, вот так потрясти…

И да — слишком. От неё сейчас всё слишком. И зачем только продолжает? Между нами сейчас настолько ощутимое напряжение, что было бы логичнее свернуть происходящее и уйти, раз уж выдавать себя не хочет.

А меня просто штормит от одного к другому одновременно — хочется смотреть на Синицыну, смаковать даже такой неуверенный танец, наслаждаться нежным стройным извивающимся телом, интимностью момента и тем, что это всё между нами происходит. Но вместе с тем хочется вразумить девчонку, вернуть прежнюю кутающуюся в закрытые одежды и не способную даже выдержать зрительный контакт Лесю; потребовать, чтобы про проблемы мне сейчас же рассказала и позволила их решить. Чувствую себя мудаком, пользующимся ситуацией. Не имею на это право.

Да, заплатил. Да, сама тут работает. Но, блин, Синицына…

— Леся, прекрати, — наконец, выдавливаю из себя. Настолько мягко, что почти даже ласково.

Но это явно злит Синицыну. Хотя скорее то, что снова как к знакомой обратился, мешая ей перестроиться и делать вид, будто это не она.

— Я должна дотанцевать, — шипит Синицына, но тут же обворожительно улыбается и активнее извивается, бросив взгляд куда-то наверх.

Слежу за направлением — там камера. Ну оно и логично, что следят. Да и песня вот-вот закончится.

Но чёрт возьми…

— Ты вообще не должна быть здесь, — не выдержав, обозначаю. И бегаю взглядом по знакомому лицу, которое снова довольно рядом. Пытаюсь узнать в нём прежнюю стесняшку…

Глава 7

От лица Олеси

Уже в гримёрке на меня обрушивается весь ужас случившегося. Я чуть ли не соблазняла Егора Викторовича, двигаясь перед ним слишком откровенно и провокационно, а он меня узнал. Не сразу, но узнал. И что теперь будет?..

Наверное, надо было отказаться от привата. Увидев в кресле Егора Викторовича, я могла бы развернуться и уйти, а Михаилу Данииловичу потом так и сказать, что клиент — мой преподаватель и проблемы мне не нужны. Администратор тогда мог бы предложить ему танец другой девушки за меньшую сумму, вернуть деньги. Я бы лучше потом их отработала.

Да, если бы мне не отказали мозги и я бы так сделала; могло обойтись без того, чтобы Егор Викторович меня узнал. Он, наверное, и сам в шоке, что я не отказалась от танца и продолжала фривольно себя вести, отчётливо видя его перед собой. И что на меня нашло?..

Да ещё и дерзила ему, чуть ли не велев замолчать и досматривать мой танец, а потом сказать Михаилу Данииловичу, что всем доволен… Боже! Не удивлюсь, если Егор Викторович уже прямо сейчас ищет новую кандидатуру для конкурса. Мой единственный шанс остаться на плаву — тот факт, что другого поднатаскать препод уже не успеет.

Так что да, стоит успокоиться и настроиться на разговор с ним. Раз Егор Викторович на него согласился, заинтересован скрыть происходящее. Мы с ним в одной лодке сейчас. Ему не нужно срочно искать другую, скорее всего не самую подходящую, кандидатуру; а мне хочется сохранить место в универе и шансы пройти конкурс. И то, и другое возможно, если преподаватель будет молчать.

Мелко трясусь от волнения. Я, наверное, сразу начну убеждать Егора Викторовича, что это временная подработка. И что шанс, что сюда зайдёт кто из универа или организаторов конкурса, ничтожно мал. А шанс, что этот кто-то ещё и меня узнает — так вообще стремится к нулю. Ведь если бы не пресловутый приват, во время которого я расстаралась, Егор Викторович и сам бы не узнал.

Слышу стук в дверь. Снова испуганно вздрагиваю, прижимая руки к сердцу. Ну нет, исключено, что это преподаватель.

Вход в гримёрку строго контролируется, он только для работников клуба. И таки да, передо мной именно Михаил Даниилович.

— Лесь, всё отлично, — улыбается он. — Клиент заплатил, ещё и сверху чаевые хорошие дал. Ты можешь быть свободна, на сегодня твоя смена всё. В общей сумме плачу пятьдесят.

У меня аж сердце подпрыгивает от таких внезапностей. Это что же получается, ещё одна такая смена — и всё, я скоплю нужную сумму?

Сказать, что я не привыкла к настолько лёгким деньгам — это сильно преуменьшить. Всего два танца, и у меня уже половина суммы, которая обеспечит мне отсутствие проблем во время поездки в Томск.

Если она, конечно, вообще состоится...

С этой мыслью вспоминаю Егора Викторовича. Пошёл мне навстречу всё-таки, несмотря на то, что я довольно нагло это требовала. Сохранить мою тайну он, может, и заинтересован, а вот помогать мне не обязан. Тем более, отваливать столько денег. Насколько я знаю, у преподавателей зарплаты не такие уж. Не представляю, сколько чаевых дал Егор Викторович, но раз администратор мне за неполную смену и один приват пятьдесят даёт — явно немало.

От этого становится даже неловко. От этого и того, что, получается, наш разговор с преподавателем состоится совсем скоро…

*********************

Теперь я без маски и одета, пусть и не так, как привыкла появляться в университете и у соседа. На этот раз на мне чёрное приталенное платье. Волосы всё ещё распущены, косметика осталась на лице.

Но ничего страшного. Вряд ли Егор Викторович собирается говорить со мной прямо здесь. А на улице осень, так что я надену куртку. И обувь сменю на гораздо более удобную, чем эти высоченные каблуки.

Вот только всё это придётся в раздевалке делать, а до неё ещё пройти придётся в этом платье и на шпильках.

И, конечно же, Егор Викторович стоит на моём пути. Причём уже одетый, явно готовый на выход. Хм, значит, ему уже сказали, что меня отпустили?..

— Я сейчас… — неловко бормочу, потому что преподаватель с интересом окидывает меня взглядом. — В раздевалку пойду, надену верхнюю одежду и вернусь.

— Жду, — безапелляционно заявляет он.

Зачем-то киваю, чему Егор Викторович усмехается. Почти так же умилённо, как в ответ на мои многочисленные кивки в кабинете после одного из наших занятий. В тот вечер, когда преподаватель меня до дома подвозил…

От всего этого разом мне всё больше не по себе.

Я ведь прохожу по залу, где вокруг извиваются на шестах в разной степени раздетые девушки. И со стороны это всё смотрится настолько откровенно, что у меня сердце ускоряет биение от мысли, что примерно так выглядела и двигалась совсем недавно я… Да ещё и словно бы распалилась от присутствия Егора Викторовича, с куда большим рвением изображала разные пируэты и чуть ли не соблазняла. Хотя почему «чуть ли не»? Меня ведь и вправду будоражила мысль, что он смотрит. Вот и доигралась, дура.

Стыдно вспоминать… Возможно, как раз из-за моего рвения Егор Викторович и захотел приват со мной. А там узнал.

Если не считать приятную сумму, которая уже переведена на мою карту, сегодня я дважды подставила саму себя. И вот даже деньги не особо греют, как вышибает тот факт, что теперь я вряд ли смогу спокойно воспринимать Егора Викторовича.

И он меня, видимо, тоже. Чувствую его безотрывный взгляд до самой раздевалке. И после тоже… Даже когда дверь закрываю, кожа всё равно горит. Словно Егор Викторович ещё смотрит. И делает это непривычно обжигающе.

Дрожащими пальцами быстро заматываю шарф, надеваю куртку и переобуваюсь. Достаю из своего ящичка сумку, проверяю телефон. Мама не звонила. Спит. Лида добавила меня в чат клуба. А в остальном ничего нового.

Значит, пора выходить к Егору Викторовичу…

*********************

— Спасибо, что сказали администратору, что вам понравилось, — решаю начать с того, чтобы смягчить его. Хотя Егор Викторович не выглядит разозлённым, скорее, задумчивым.

Глава 8

От лица Егора

Я феерически облажался. Просто тотально. Упустил единственный шанс поцеловать Синицыну так, чтобы не испортить всё к херам.

Я должен был это сделать во время привата. Не выдавать, что узнал девчонку, а подыграть ей, наслаждаться такой свободной и раскрепощённой Лесей, флиртовать, накалять и без того огненную обстановку… Довести нас обоих до предела и окунуть в поцелуй, который точно стал бы просто феерией. Тогда Синицына думала, что я не узнал её, а потому могла отпустить тормоза. И я тоже мог бы. Ведь в тот момент был просто мужчиной, который хочет женщину. В её глазах это было так, и если бы у меня хватило хоть немного выдержки; я бы мог довести пикантную ситуацию до более желанного финала. Наплевать на камеры. Хотя бы прикоснуться к губам Синицыной своими я успел бы.

Это стало бы точкой невозврата для нас обоих. В этом я странно уверен. Как и в том, что теперь момент упущен. Сейчас я для Олеси препод, а она моя студентка. И это настолько чувствуется, буквально висит между нами, что смести невозможно. Синицына больше и близко не настроена на соблазнение, скорее, наоборот. Всеми силами закрывается от меня во всех возможных смыслах. Хоть и рассказала про ситуацию с мамой, но это так.

Ей ведь даже предложение поработать на меня не нравится. Леся молчит, напрягается, губы свои соблазнительные кусает.

Чёрт… На них лучше не смотреть.

— Не факт, что твоя следующая смена в этом клубе будет такой же удачной, как первая, — тогда снова нарушаю молчание я. — Администратор, может, и гарантирует твою неприкосновенность, но лишь в стенах этого клуба. А ты точно привлечёшь к себе внимание, причём самых разных людей. Они могут и подождать до конца твоей смены, чтобы потом проводить тебя вовсе не домой.

Не то чтобы я хочу запугать Синицыну, но странно уверен в собственном праве переубедить её тут работать любой ценой. Хотя сам прекрасно понимаю, что гарантии администрация клуба наверняка предоставляет и вне стен клуба, поскольку работа специфичная. Охрана может контролировать танцовщиц на выходе и до самой их посадки в такси или ещё куда. Это сегодня я Лесю забрал, а так, может, их ещё и подвозят.

Но если всё так и есть, то девчонка явно не в курсе. Задумывается над моими словами, хмурится.

— Какое у вас предложение? — наконец тихо спрашивает.

Умница. Сразу бы так. Теперь остаётся только дожать.

Помимо преподавательской деятельности я иногда подрабатываю маркетологом во фрилансе. В основном, по таргету. Не купаюсь в масштабных заказах, скорее набиваю руку, но вот недавно получил заказ от довольно крупного сайта. Магазин одежды. Правда, заказ не то чтобы ощутимый — меня пока хотят только протестировать. Оплата мне — двадцать тысяч за работу. Но окей, тридцатку возьму из накоплений и выдам это всё Синицыной. Настройки за ней подправлять, если что, буду. Если вдруг не справится и напортачит.

Вряд ли Леся будет считать проценты или задумываться о том, что я переплатил. У девчонки и без того голова слишком забита. Ну а тот факт, что я уже второй раз собираюсь потратиться на неё, меня не парит. Не знаю даже, почему. Но как-то без сожалений мысленно расстаюсь с этими деньгами. Легко ушли — легко придут. И потом, Синицыной нужнее, а у меня накопления ещё останутся, они куда больше сотки. Я начал работать с первого курса универа, и с самого начала откладывал с каждой зарплаты.

А вот на что мне точно не пофигу — так это на то, что Леся всю свою жизнь губит в бесконечных заботах. И себя тоже. Здоровье, молодость… Несправедливо, что на эту девчонку столько всего навешано. Хочется ей помочь. Хоть немного разгрузить.

Расписывая ей суть работы, не забываю обозначить, что это хорошее подспорье и для конкурса. Иметь практику — очень неплохо. А там, может, Синицына вольётся настолько, что это её основной работой станет, пока не получит стажировку в желаемом нами месте.

— Я даже не знаю, справлюсь ли я, — взволнованно проговаривает Леся.

Хорошо, что у неё не возникает вопросов по поводу чудесного совпадения, что у меня завалялся заказ как раз именно с оплатой в пятьдесят тысяч, которые ей нужны.

— И потом, это тоже ваши деньги получаются, — недолго держится Синицына и снова начинает в неловкости утопать. — Вы теряете прибыль, передавая заказ мне, а я…

— Не теряю, заказчик платит семьдесят, — нагло вру, — Я забираю себе двадцатку за посредничество и могу отдыхать. Всё будет на тебе.

Синицына задумывается. Я тоже погружаюсь в мысли, но в совсем другой плоскости. Пытаюсь понять, почему меня так бесит одна только возможность, что Леся снова будет там в клубе попкой вертеть, да ещё и в привате перед кем-то…

Сжимаю челюсть. Наверное, у меня на лице сейчас видно, что я чуть ли не готов убивать; потому что ловлю какой-то осторожный взгляд Синицыной.

— Спасибо, Егор Викторович, — нерешительно говорит она.

И я сразу расслабляюсь. Согласилась, значит…

— Теперь пристегнись, подвезу тебя до дома, — бросаю как можно более невозмутимо.

А сам уже предвосхищаю офигеть какое испытание, потому что желание поцеловать Лесю никуда не делось. Оно всё это время висело между нами, а сейчас становится почти непреодолимым. Уже чуть ли не губы горят от одной только мысли.

Это если выражаться поэтичнее. Прозаично желание тоже очень даже проявляется стояком. Хорошо хоть Синицыной и в голову не придёт бросить мне туда взгляд.

А жаль... Хотелось бы, чтобы не только смотрела. Чтобы трогала этими своими тонкими пальчиками, чтобы села сверху…

— Блять, — кажется, я говорю это вслух, пытаясь усмирить несвоевременно разыгравшуюся фантазию.

— Какие-то проблемы? — тихо спрашивает Синицына, вжимаясь в кресло.

Ещё какие. Настолько глобальные, что я буквально сверхъестественным усилием сдерживаюсь, чтобы не вывалить своей студентку правду. О том, что слишком её хочу. Прямо сейчас.

— Просто вспомнил кое-что, — несу первую попавшуюся чушь. — Ерунда. Решаемо.

Глава 9

От лица Олеси

У самой двери Егора Викторовича слегка колеблюсь, прежде чем нажать на звонок. Мне почему-то начинает казаться, что не так уж обязательно было приезжать. Есть же способы связаться по видеосвязи, настроить экран так, чтобы был виден собеседнику и так всё решать? Вряд ли это было бы менее продуктивно.

Не оставляет странное ощущение, что Егор Викторович так почву прощупывал. Проверял, а действительно ли я приеду, или решу, что это недопустимое предложение.

Морщусь от собственных мыслей. Какая-то я неблагодарная. Он мне вообще-то собственный заказ отдал, и пусть с него тоже что-то получит; но всё равно помог. Да, скорее всего, потому, что не хотел рисковать и оставлять меня работать в том самом клубе. Но всё равно Егор Викторович не был обязан так поступать.

Потому стоит выбросить из головы тот его горячий взгляд и сосредоточиться на делах.

Не успеваю нажать на звонок, как дверь открывается сама. Являя мне Егора Викторовича.

Он в обычной чёрной футболке и джинсах. Непривычно. Почти домашний вид.

Зачем-то кусаю губы.

— О, Синицына, — с какой-то ласковой усмешкой замечает Егор Викторович. — Я как знал, что ты уже здесь скребёшься. В домофон, значит, позвонила, а здесь забыла, как это делается?

Всё-таки он и сейчас смотрит не как преподаватель...

— Задумалась просто, — выдавливаю первое попавшееся нелепое.

Егор Викторович издаёт смешок и распахивает передо мной дверь. Ну вот, я только пришла, а уже неловко. Неуклюже прохожу, в какой-то момент оказываясь слишком близко. Не так, чтобы впритирку, но сердце волнительно пропускает удар.

Не надо было мне вчера танцевать для преподавателя приват. А сегодня приходить к нему не надо было.

— Ты не голодная? — участливо спрашивает Егор Викторович, закрывая дверь и проходя за мной.

Ну вот. Теперь пути назад, наверное, нет. Я буду выглядеть глупо, если пойду на попятную. Да и что-то мне подсказывает, что от этого моего решения обстановка только больше накалится. А пока я хотя бы могу делать вид, что ничего такого не происходит.

— Нет, спасибо, я, конечно же, поела, — тихо сообщаю, разуваясь.

— Тогда, может, кофе или чай? С вкусняшками, — миролюбиво предлагает Егор Викторович. — Так лучше работается.

Бросаю на него взгляд и вдруг улавливаю, что преподаватель тоже прилагает усилия, чтобы держаться как обычно.

— Можно, — тогда соглашаюсь, лишь бы его занять. — Где тут руки помыть?

Забрав моё пальто, чтобы повесить, Егор Викторович направляет меня в нужную сторону. У него, кстати, хорошая квартира. Белые и бирюзовые оттенки, просторно, картины гармонично вписываются в интерьер. В основном, Айвазовский. Мне тоже нравится, как живо он писал стихии. Особенно, конечно, море.

Но сейчас стараюсь не зависать и иду мыть руки. В ванной у Егора Викторовича тоже скорее приятно. Светло, полотенца два. Для рук отдельное. Странно. Хотя это, наверное, мои стереотипы — считать, что у мужчин оно обычно одно для всего сразу.

— Извините, что немного задержалась, — выходя из ванной, начинаю я. Ведь собиралась приехать, а в итоге заявляюсь под вечер, наверняка испортив Егору Викторовичу планы. — Там просто…

— Не оправдывайся, — мягко, но непоколебимо перебивает преподаватель. — Всё хорошо. Я сегодня собирался отдыхать дома, так что ты не от чего меня не отвлекла. Даже наоборот, выспаться позволила.

Киваю. И хорошо, что Егор Викторович меня перебил. Я всё равно не знала, что ему сказать. Соврать, что маме стало хуже? Ну уж нет. Здоровье — не та тема, на которую стоит ссылаться. Не то чтобы я верю в сглазы, но язык не повернётся так соврать.

А вывалить Егору Викторовичу правду — что сегодня мой долбанный сосед подозрительно долго тусовался возле подъезда; уж точно не тянет.

Так что с благодарностью посмотрев на него, прохожу в его комнату. Непроизвольно бросаю взгляд на просторную кровать, и щёки гореть начинают. Надеюсь, не краснею позорно.

Поспешно прохожу к удобно большому рабочему столу и сажусь на одно из кресел. Егор Викторович предусмотрительно их два уже поставил. Как и две чашки. Два и блюдца — одно с эклерами, а второе — с шоколадными батончиками типа сникерсов и твикса. Есть даже белые, мои любимые.

В какой-то степени это мило, что Егор Викторович, видимо, сладкоежка. Или… Он это к моему приходу подготовился? А вдруг и убрался тоже к моему приходу, потому тут так чисто?..

Лишняя мысль. Сбивает с толку, а я и без того не то чтобы уверенно держусь.

Тем более когда Егор Викторович садится за второе кресло. Так рядом… Ближе, чем в машине. И чем на дополнительных. Мне ведь достаточно совсем чуточку подвинуться и мы соприкоснёмся.

А это я к чему подумала?

— В общем, так, — очень вовремя начинает Егор Викторович деловым тоном, хотя со слегка хрипловатыми нотками. — Наши заказчики хотят, чтобы…

И я превращаюсь в слух, вникая всему рассказанному и показанному. Преподаватель в свойственной ему манере не льёт воду и не ходит вокруг и около, а сразу к сути переходит. Доходчиво и с разъяснениями, где надо.

Слушать его интересно, как и попробовать себя в этой работе. У меня уже предвкушение бурлит в крови. И всё бы хорошо, вот только на Егора Викторовича почти не смотрю.

Потому что даже увлекательная тема и азарт к предстоящему не отвлекают меня от его близости…

Но в итоге меня всё-таки захватывает процесс, когда уже начинаю заниматься настройками. Егор Викторович всё ещё сидит рядом, но хотя бы не разговаривает со мной постоянно и не обозначает своё присутствие. Только вмешивается иногда по делу. Наводящими вопросами подводит к тому, чтобы перестроила что-то, иногда на будущее советует решение той или иной возможной проблемы, хвалит. В общем, не делает ничего из того, что могло бы меня как-то напрячь. Скорее, наоборот, помогает.

Вкусняшки быстро и почти незаметно съедаются мной в процессе дел, как и выпивается чай. Замечаю это только когда Егор Викторович отходит, чтобы принести мне новую чашку. На этот раз без сладкого, но с виноградом. Очень кстати, а то в передозе вредным тоже нет ничего хорошего.