Ночной Огонь 1 Стена шепота

Глава 1 Свет

«Человеческое общество — это попытка, это долгое искание; ищет же оно того, кто повелевает!»

Фридрих Ницше

Будучи членом городской стражи Пределов Тени, Блейн видел очень много вещей; вещей, которые вызывали беспокойство, которые были удивительными, и вещей, что были совершенно ужасающими.

Такие вещи, как визжащий старик, который сейчас беснуется на рыночной площади, голый, будто только родился, и только что сидевший на корточках в грязи канавы. Его руки были набиты крадеными вещами.

В общем, что-то в этом роде. Вещи, которые случались слишком часто, что он мог даже не моргнуть и глазом.

Джейс и Арун, которые были новобранцами в рядах стражи, еще не разобрались со стариком. Лязг доспехов и их яростные вопли слились с искаженными криками людей, когда они пригибались и лавировали в толпе, спотыкаясь друг о друга, толкая людей, причиняя им неудобства. Блейн вздохнул и стал ждать.

Люди бросали на него взгляды, когда быстро уходили, от озадаченных до разъяренных, и он вежливо кивал в ответ. Когда старик вылетел из толпы, как камешек из пращи, Блейн протянул руку и аккуратно схватил его за кончик седой бороды. Инерция старика пронесла несла его еще несколько мгновений, прежде чем тот остановился с воем и шелестом вырываемых волос.

Блейн обратил скучающий взгляд на своих новобранцев, когда их тоже выбросило из толпы, они спотыкались о собственные ноги и падали с двойным лязгом на булыжники. Он схватил бродягу за тощую руку и протащил его вперед на несколько шагов, пока не дошел до своих стражников, нависая над лежащими на земле идиотами.

"Если я когда-нибудь снова увижу подобное позорное представление, мальчики, я скормлю вас первому демону, которого увижу", - прорычал он.

Арун вытянул шею, чтобы робко взглянуть, прямо перед тем, как его забрало соскользнуло с грохотом. Блейн закатил глаза и обратил свое внимание на старика, который ругался на него на точкском. Блейн так и не выучил язык за те мимолетные годы, что посещал школу, но оскорбления, которые он порой слышал от ещё своей матери было узнаваемо повсеместно, независимо от языка. С резким треском и очередным воем нос старика сломался.

"Отведите его", - сказал Блейн, передавая старика своим подчиненным, которые уже успели подняться на ноги. "Конфискуйте все это” – указал он на вещи в руках старика.

"Есть, сэр",- ответили ему подчиненные.

Он посмотрел им вслед, а затем начал петлять по проходам рынка, который в основном был забит разного рода людьми; Ярмарка Света закончилась несколько дней назад, и остались только те торговцы, которым не нужно было так далеко добираться домой. Это был блаженный конец самого нелюбимого времени года Блейна; светлый сезон также означал отсутствие выходных, множество арестов, слишком много бумажной работы, слишком много патрулей и город, до краев заполненный людьми всех мастей, в том числе плохими. Особенно плохими. Всего за два дня до этого ему пришлось силой увезти из Клинорта хозяина гарема, который оккупировал весь верхний этаж гостиницы и занимался покупкой "молочных женщин".

Именно то, что такое "молочная женщина", Блейн счел неосмотрительным спрашивать, так догадывался, и его догадок было достаточно, чтобы удержать от дальнейшего любопытства.

Рынок все еще сиял красками в обычно унылом городе, несмотря на его скромные размеры, без такого большого количества дел, как обычно, было приятно хоть раз просто побродить по нему. Ему даже удалось впихнуть в себя обед во время смены. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему удавалось нормально поесть. С остатками наспех съеденного мясного пирога, уютно устроившегося в животе, Блейн почти поддался искушению назвать этот день хорошим.

Почти.

Раздающиеся все ближе крики заставили его застонать, предполагая, что идиоты-близнецы, которых он отослал с бродягой, опростоволосились и упустили его. Он начал двигаться к дальнему концу рынка в направлении шума, набирая скорость, но когда подошел ближе, то понял, что крик совсем не похоже на крик старика, которого они только что арестовали. Он пытался разобрать речь; кричали не по-токкски, а на простонародном, а толпа рядом начала двигаться как один, как беспокойный домашний скот, испугавшись этих криков.

Женщина бежала к рынку по центральной, широкой улице с открытыми магазинами и временными прилавками, которая обычно была заполнена покупателями, бродягами, нищими и ремесленниками. Сегодня она был заполнена растерянными лицами граждан, беспокойно слоняющимися вокруг и обходящими женщину стороной.

Женщина не заметила, что Блейн встал перед ней, пока почти не врезалась головой в его грудную пластину. Он схватил ее за плечи, встряхнул, и ее глаза на мгновение закатились, прежде чем расшириться в смутном узнавании. Блейн мрачно улыбнулся в ответ.

"Если есть проблема, мадам, вам следует сообщить на пост городской стражи, а не ..."

"Я это сделала!" она прервала его пронзительным криком. "Я это сделала! Они просто смеялись надо мной!"

О, вот мы и пришли.

"Я сожалею об этом, мадам", - сказал он и встал в "ответственную позу слушателя", в которой каждый охранник должен был иметь дело с гражданскими лицами, хотя эта женщина, казалось, была слишком глупа, чтобы заботиться о том, слушал он или нет.

"Я говорила им, я говорила", - бормотала она, вытаращив глаза, когда они метнулись к небу и к нему, а затем обратно. "Небо собирается упасть! А они просто смеялись!"

"У вас есть ... доказательства, мадам?"

"Для меня это выглядит как какая-то чертова улика!" - взвизгнула она и указала вдаль, на крышу низкого здания. Блейн посмотрел. Пик горы Суда мерцал тускло-зеленым на горизонте, как и в течение последних нескольких месяцев.

"Мадам, я не уверен...."

И тогда он понял, что она имела в виду. За вершиной, где в это время обычно висела Восточная Луна, виднелся тонкий столб яркого света, разрывающий облачный покров и падающий на равнины за горами. При любых нормальных обстоятельствах такой столб света указывал на закручивающийся вихрь формирующейся пыльной бури, что само по себе было бы странно для этого времени года. Пыльные бури также создавали бледное, грязное пятно на горизонте; не яркий желтый луч, как если бы сам Киль протянул руку и разорвал небо.

Глава 2 Монстр

"Неожиданность — необходимая часть жизни, ведь если бы мы точно знали будущее, оно стало бы прошлым."

Аюн Уоттс

"Я подумал...ты сказала... что это будет весело, - выдохнул Игорь, остановившись на тропинке у обрыва, чтобы перевести дыхание. Далеко – слишком далеко – море под ним подкрадывалось к пляжу. Пройдет совсем немного, прежде чем прилив начнет лизать подножие скалы, и они застрянут здесь, пока не начнется отлив.

Оказавшись в море, их паром быстро исчез из виду.

"Так и будет"- Алёна выглядела такой же запыхавшейся. Ее короткие светлые волосы прилипли к лицу от морских брызг и пота - "Когда мы доберемся до вершины".

"Так лучше", - проворчал Игорь. "Или, клянусь Богом ..."

Его сестра усмехнулась и снова начала подъем. Тропинка была узкой, с мелкими камушками под ногами, и пока она осторожно выбирала дорогу, Игорь аккуратно ковылял за ней, время от времени поскальзываясь и ругаясь. Его руки были в грязи и исцарапаны от того, что он хватался за валуны и скалы для того чтобы не упасть вниз, и на холодном воздухе они сильно болели. Между руганью, вытиранием рук о штаны и спотыканием он пытался вспомнить, когда он отказался от свободной воли и позволил Алёне затащить его сюда. Вероятно, это было как-то связано с пятью литрами пива, которыми она угостила его прошлой ночью.

Тропа становилась все круче, и Игорь оказался на четвереньках, пытаясь удержаться на ней. К тому времени, как он перебрался через край скалы, его ладони и колени брюк были в крови, а шея болела от того, что он вытягивал шею вверх. Алёна уже была на ногах с камерой, а он остановился на выступе, потный и запыхавшийся, чтобы перевести дух.

Он встал, вытирая руки салфеткой, и огляделся. Поверхность острова была намного меньше его основания и вытянута в длину, как овал. Гигантские монолиты усеивали одну сторону острова, некоторые из них все еще стояли, но ветер превратил их в пни, другие лежали на боку. На другой стороне стояли руины крошечной церкви странной формы с отсутствующей стеной и пустыми окнами. Повсюду валялись куски упавших колонн.

Здесь не было людей, только он, Алёна и стая шумных чаек.

"Алёна", - сказал он небрежно. Она повернулась, улыбаясь, и убрала камеру от лица.

"А?"

"Расскажи, как именно ты представляешь себе веселье?"

У нее, по крайней мере, хватило порядочности выглядеть застенчивой. "Я правда не хотела ехать одна", - жалобно сказала она. "Я куплю тебе ещё пива, если ты пообещаешь не держать зла".

Игорь улыбнулся - "Купи мне бутылку виски, и по рукам".

Она усмехнулась. "Договорились".

Он быстро заставил свое выражение быть нейтральным, хотя это было сложно. Не то чтобы он думал, что это место было пустой тратой времени; его больше раздражало, что для того, чтобы посетить его, пришлось час подниматься по крутой тропе, и что каким-то образом он должен был занять себя чем-нибудь, пока не произойдет отлив, а вместе с тем вернется паром. Это будет через пять часов, если перевозчик решит приплыть точно в срок.

"Итак, - сказал он, - В чем тогда дело? Ты мне не сказала."

"Это был монастырь", - сказала Алёна. Она широко развела руки. "Когда-то весь этот остров был аббатством".

"Тогда что с церковью?"

"Это не церковь, это остатки часовни". Она осмотрела весь остров с помощью своей камеры. - Вон те обрубки - это арки дверей. Хотя некоторые из них могли быть статуями. Она указала на колонны – или на то, что от них осталось. "Это, должно быть, была крыша. Они поддерживали её, видишь ряды?"

"Почти все". Игорь нахмурился. Они были слишком разбросанными или полуразрушенными, чтобы их можно было назвать "рядами". "И почему здесь? Множество аббатств в нескольких минутах езды от дома."

Алёна хмуро посмотрела на него. "Я видела все это".

"Конечно видела". Он сдержался, чтобы не закатить глаза. Он даже не был до конца уверен, что это все из-за курсовой работы, которой, как она утверждала, была обременена. На ее лице было что–то вроде лихорадочного восторга, когда она приходила в подобные места, старые, давно всеми брошенные. Он сам бросил учебу пару лет назад, на первом курсе Педа, и был не сильно рад участвовать в каких то исследованиях, курсовых, дипломных и прочее. У него остались лишь одно – увлечение рисованием, и то на полставки. Вроде бы хочется, но в мире слишком много вещей которыми можно заняться, а концентрироваться на одном, пока не попробовал многое, он считал глупым.

"Эй, здесь много чего можно нарисовать", - нерешительно сказала она. Он посмотрел на почти бесплодный пейзаж, а затем посмотрел на нее. Она застенчиво улыбнулась в ответ, прежде чем ее лицо просветлело. "Вот что я тебе скажу. Я поспрашивала на материке, - она указала им за спину, как будто он забыл, где это было, - и до меня дошли слухи, что склеп все еще цел, здесь, под землей.

"Хорошо".

Ее плечи поникли, и она закатила глаза гораздо сильнее, чем это было необходимо. "Хорошо? Это все, что ты хотел сказать?"

"А что еще ты хотела? Я не могу рисовать в темноте, Алёна. Он принюхался, морщась, когда резкий ветер налетел на них. "А также, простите меня, если я ошибаюсь, но слухи - это не то же самое, что факты. Что, если он рухнул? Что, если он рухнет на нас? "

«Ты слишком много беспокоишься, Игорь»- Алёна повернулась и направилась к разрушенной часовне. "Давай, мы можем хотя бы посмотреть".

"Я не знаю, - пробормотал он ей в спину, - разрушающийся склеп, знаешь, кажется довольно разумный повод для беспокойства".

Он поплелся за ней, осматривая остров в поисках укрытия, если небеса разверзнутся над ними. Небо было серым, но не темным, что было хорошим знаком, но как на зло, на острове почти не было укрытий от дождя, а в этот день море было неспокойным. Он не хотел застрять здесь во время шторма.

Единственное, руины часовни могли обеспечить некоторую защиту от ветра. Они оказались больше, чем показалось на первый взгляд; полукруглая комната с изогнутыми стойками того, что когда-то было куполообразным потолком, упирающимся в небо. Разбитые плиты черного камня хрустели под их сапогами, когда они вошли внутрь. Алёна наклонилась и подняла большой осколок.