Ночь на Лысой горе. Где забытые боги слышат

Форзац

Предисловие

Так много веков нашей истории утеряно. Так много прекрасного исчезло в песках времени, а то, что дошло до нас, порой искажено, переписано или вовсе вывернуто наизнанку. Мы уже никогда не узнаем, как всё было на самом деле – и в этом, как ни странно, есть своя магия.

Незнание даёт простор для фантазии. Кто сказал, что Баба Яга обязательно была старухой? Или что игла в яйце – это буквально смерть Кощея? Возможно, всё было совсем не так. А может – даже лучше.

Мир, описанный в этой книге, напоминает наш, но всё же отличается. Это мир, где древние боги не только существуют, но и слышат молитвы. Мир, где коты говорят, мечи не пылятся в музеях, магия жива, а любовь не боится времени.

Многие образы здесь вдохновлены славянской мифологией и фольклором, но часть идей взята из источников, достоверность которых вызвала бы лишь снисходительную ухмылку у серьёзного историка. А многое – и вовсе плод чистой выдумки. Потому что я не пыталась воссоздать реальность. Я рассказывала сказку.

Если, читая этот роман, вы подумаете, что места и события кажутся вам знакомыми – скорее всего, так и есть. А если вдруг решите, что что-то отличается от известной вам правды – то вы, с высокой долей вероятности, правы. Потому что это не правда. Это фантазия.

Фантазия одной девушки, которая очень любит сказки.

От автора

На страницах этой книги вы встретите пророчества и заговоры, песни и стихи. Возможно, в вашем воображении они будут звучать по-своему, но если хотите услышать их так, как слышу я, то можете найти альбом с ними по названию книги на ВК музыке, Spotify, Звук и других музыкальных площадках.

Небольшой совет: если хотите сохранить интригу, не спешите слушать весь альбом целиком до окончания книги, чтобы не наткнуться на возможные спойлеры.

Если же хотите больше дополнительных материалов, добро пожаловать в мою группу в ВК "Ночь на Лысой горе". Там я публикую иллюстрации, лор мира, анкеты персонажей и многое другое.

Посвящение

Моей маме.

Если бы я тогда не оставила рукописи дома, ты бы прочитала эту историю первой.

На Лысой горе

На Лысой горе как у магии ты на пороге,

И дух древних сказов витает в зелёном лесу.

На Лысой горе тебя ждут позабытые боги,

Они, коль сердечно попросишь, к судьбе отнесут.

А там уже сердцем решай, как же быть и что делать,

И чувствуй душою, кто враг тебе, кто добрый друг.

Коль сам одолеешь все ждущие грозы и беды,

То счастье получишь из нежных божественных рук.

Но коль ошибёшься, пойдёшь не своею дорогой,

И с умыслом ли, по незнанью ли ступишь во мрак,

Так быть же тебе на столетья рабом злого рока,

И вечность платить за ошибки!

Иначе никак.

Глава 1. Вызов

Ива едва стояла в душной переполненной маршрутке и тщетно пыталась понять, куда едут все эти люди утром в выходной день.

К счастью, время было раннее, солнце ещё не успело нагреть крышу железной консервы на колёсах, и поездка была на уровне "парное молоко", а не "сауна с элементами выживания".

Походной рюкзак ютился где-то у ног, и девушка едва успела схватить его за ручку, когда волна людей подхватила её и наконец вынесла на нужную остановку.

Самое сложное осталось позади, и она облегчённо выдохнула.

Теперь оставалось закинуть поклажу на спину и шагать, не спеша, вдоль жилых кварталов и офисных многоэтажек, пока сплетение дорог не приведёт её к границе, где кончается человечество и начинается природа. В место, где, несмотря на все усилия по урбанизации, всё ещё не стояло ни одного здания. В место, пропитанное легендами и тайнами. На Лысую гору.

Постепенно людей и машин становилось всё меньше, и Ива, окружённая тишиной и утренними тенями, сама не заметила, как погрузилась в воспоминания.

Всё началось в последнюю субботу мая, когда работники неприметного журнала под названием "На трёх горах" решили отметить свой профессиональный праздник.

Вечер был жаркий до головной боли – кондиционеры гудели из последних сил, но духота, казалось, только сгущалась. Или, может, дело было в крепком перегаре, повисшем в воздухе: бутылки валялись повсюду – на столах, под ними, в принтере, даже в горшке с фикусом.

Планировались обычные тихие посиделки. Но ближе к вечеру всё ожидаемо превратилось в неконтролируемую пьянку с размахом, где никто особо не следил, что у кого в стакане и сколько раз его успели наполнить.

Наконец, когда за окном уже вовсю горели фонари, а работники издательства изрядно устали от песен и плясок, пришло время более изощрённых развлечений. Кто-то достал пустую бутылку и предложил сыграть в "правду или действие". Весёлый коллектив завёлся с пол-оборота, а у неё внутри всё сжалось.

Иванна Владимировна Сабинина, местная верстальщица, до последнего пыталась избежать участия в этом кошмаре. Она не любила пьяные игры, где границы стираются, а личное выворачивается на всеобщее обозрение. Тем более – под ржание пьяных коллег. Но она знала: стоит пару раз выпасть из коллектива, тебя из него вычеркнут. Поэтому проглотив ком в горле, она натянула вымученную улыбку и села в круг.

Бутылка закрутилась, и каждый её поворот отдавался в животе липкой тревогой.

Ива наблюдала за ней сквозь очки, чуть прищурившись, как будто могла взглядом изменить её траекторию. Сердце глухо колотилось – не от азарта, а от чистого ужаса, как перед прыжком в ледяную воду.

С каждым новым раундом игра становилась всё пошлее, задания – всё тупее, а люди вокруг – всё более раскрепощёнными и чужими. Кто-то уже раздевался, кто-то имитировал оргазм на стуле, кто-то признался в романе с начальником. Смех был громким, но фальшивым и каким-то бесноватым.

А она сидела, сжав руки в кулаки, натянутая, как струна.

Пока что ей везло – пару нелепых историй из юности, танец на столе, от которого она едва не сгорела со стыда, и песня из школьного детства. Но даже это оставило внутри мерзкий осадок.

Она уже начинала верить, что обойдётся. Что пронесёт.

Она ошибалась.

Право крутить бутылку перешло к Ярославу – штатному фотографу и по совместительству ходячему кошмару Ивы.

Он уже не первый год старательно, с утомляющим упорством, пытался затащить её в постель. С такой же упрямой ненавистью она избегала его навязчивого внимания.

Он не был уродом или идиотом – и именно это злило ещё сильнее. Он был вполне симпатичным, вечно улыбающимся и вроде даже казался дружелюбным. Но то, как он раздевал её глазами, как норовил в каждый удобный момент коснуться её обнажённой кожи, оказаться к ней как можно ближе, обволакивая запахом тошнотворно терпких духов, заставляло её покрываться мерзкими липкими мурашками.

Каждую их встречу она умоляла Вселенную держать его подальше от неё, но каждый раз та оставалась глуха.

Так и теперь, стоило ему раздражающе щёлкнуть суставами, разминая руку, как она истово взмолилась всем богам. Но видимо те были на стороне мужчины, раз горлышко бутылки указало прямо на замершую в ужасе девушку.

Холод обдал изнутри, а воздух внезапно стал вязким, как сироп. Медленно, будто пытаясь оттянуть неизбежное, она подняла на него взгляд.

Он даже не скрывал победоносной ухмылки.

– Правда или действие, милая Ванюша? – протянул он голосом, от которого у неё заныли зубы. Слащавый и вязкий, как залежавшийся мармелад.

Он наслаждался ситуацией. Так же, как и она, он знал, что у неё остался один путь – выбрать "действие", потому что третья "правда" подряд была, по правилам этой дурацкой игры, чревата ещё более дурацким наказанием.

Слова будто застряли где-то в глотке, но она всё же выдавила через стиснутые зубы:

– …Действие. И не называй меня так.

От последней фразы он отмахнулся, как от назойливой мухи и растянул губы в довольной ухмылке.

– Поцелуй меня.

Сердце, до того бешено колотившееся, пропустило удар. К горлу подкатила тошнота.

Ива понимала: если она подчинится, он не отстанет. Он будет считать, что получил ПРАВО на неё. И тогда её жизнь станет ещё невыносимее.

Осторожно, будто боясь спровоцировать дикого голодного хищника, она спросила:

– А если я… откажусь?

В его глазах что-то вспыхнуло. Ярко, гадко, почти радостно. Как будто он ждал именно этого вопроса. Ива с трудом удержалась, чтобы не отшатнуться. Или не сбежать.

– Я тут недавно делал фото для статьи о самых мистических местах города, – начал он, нарочито неторопливо, будто смакуя каждое слово. – Там было много интересного… и порой пугающего. Если ты откажешься от поцелуя, твоим наказанием будет провести ночь в одном из этих чу-у-удных местечек. Например… – он картинно постучал пальцем по подбородку, делая вид, что действительно размышляет. – Например, на Лысой горе! Той самой!

Глава 2. Ночь на лысой горе

Наконец, асфальтированная дорога кончилась, сменяясь узкой извилистой тропинкой.

Ива сверилась с картой, в надежде отыскать маршрут получше, но такого не оказалось. Путь напролом сквозь кусты и изломанные ветки деревьев был единственным.

"Была не была!" – пожала плечами она и шагнула под свод зелёных ветвей, переступая редкий мусор, маленькое напоминание о городской суете и человеческой безответственности.

Но чем дальше вглубь леса она заходила, тем меньшую связь с городом чувствовала. То, что её окружало, дышало чем-то куда более древним, чем пластик, асфальт и выхлопные газы.

Трава густо и высоко росла по обеим сторонам тропы, грозя то ужалить крапивой, то уколоть репейником. А деревья, иногда изогнутые ветром, иногда раскинувшие кроны почти до земли, заставляли её преклоняться перед величием природы.

Людей вокруг не было. Только рыбак, встреченный ею в самом начале пути у небольшого пруда, мирно наблюдал за водной гладью и не обращал на случайную прохожую никакого внимания. Но был лес, живой, шумящий листвой и пением птиц, завораживающий. Запах земли и листвы щекотал нос, а солнце, едва пробивающееся сквозь кроны, нежно ласкало кожу. До его зенита было ещё далеко.

Она неспешно шагала, наслаждаясь волшебной атмосферой, что царила вокруг, пока не заметила, что идёт куда-то не туда. Перед ней лежала ровная просторная дорожка, едва ли не аллея, а должна была быть извилистая узкая тропа.

Она явно пропустила поворот.

И действительно, стоило ей вернуться чуть назад, она нашла тонкую, едва заметную тропку, ведущую влево. Та, ко всему прочему, поднималась так круто вверх, что Иве пришлось карабкаться по склону, хватаясь руками за хрупкую траву и то и дело соскальзывая. Тяжёлый рюкзак за спиной только добавлял проблем, но она, ругаясь и фыркая, всё же одолела злополучный подъем и тут же обомлела.

Тяжело дыша, она села на траву у границы небольшого луга и опустила взгляд на раскинувшуюся перед ней столицу.

Живописные пейзажи города, построенного на холмах, в обрамлении спускавшихся со склона деревьев смотрелись завораживающе. Конструктор мегаполиса, состоящий из бесконечно строящихся высоток и переплетающихся дорог, полнился снующими туда-сюда муравьями-машинами. Но этого холма, этого леса, Ивы, их суета и шум не достигали, не в силах пробиться сквозь шелест ветра в траве и стрёкот кузнечиков.

Поглощённая этим осознанием, она сидела, отдыхая душой и телом до тех пор, пока поднявшееся высоко солнце не начало припекать её голову и плечи.

Она встала, с прерывистым "Ох!" отрывая от земли набитый всякой всячиной рюкзак, и вошла под кров деревьев, где, несмотря на разгар дня, царили полумрак и блаженная прохлада. А там, бредя по извилистым тропинкам, спускаясь и поднимаясь по склонам сменяющих друг друга холмов и оврагов, похожих на русла высохших рек, она бодро шагала к капищу древних богов.

Было около полудня, когда среди деревьев показалось место, которое она искала.

Просторная поляна, была окружена несколькими вратами с вырезанными на них крылатыми существами, похожими на собак, а в центре стояли в ряд четыре идола. Высотой в два человеческих роста, они даже издалека будто нависали над Ивой и вызывали странный трепет.

Первым с мечом в руке и вырезанной на груди молнией, стоял Перун, вторым – держащий молот Сварог. Кто был третьим мужским божеством она не знала, но вот в том, что единственная среди всех женщина была Макошью, богиней судьбы, девушка была уверена.

Почти добравшись до желанной цели, она было поторопилась вперёд, но вовремя остановилась, вспомнив, по какой причине оказалась здесь.

Сняв пару коротких видео для будущего отчёта, она наконец подошла ко входу в святилище.

Там её встретил истукан, суровый привратник, охраняющий вход в обитель богов. Перед ним стоял камень, на котором лежали куски хлеба, зерно и пара конфет. Плата за вход, о которой Ива тоже позаботилась.

Доставая из рюкзака своё подношение, она вспомнила сегодняшнее утро.

– Зачем тебе столько яблок, ты же их не любишь? – спросила озадаченная Карина, наблюдая за её сборами.

– Это для требы.

Видя непонимание в глазах ещё сонной подруги, Ива пояснила:

– Треба – это такое подношение богам. Разделить с ними пищу, что-то вроде этого. Хочу отдать дань уважения старым традициям.

– Ты в это веришь? Я думала, ты скептик по большей части.

– Ну-у, – нерешительно протянула она. – Я верю, что мы многого не знаем. Верю, что есть что-то выше нас. Верю, что всё возможно, пока не доказано обратное. Просто предпочитаю жить своим умом, не вверяя свою судьбу в руки чего-то эфемерного. Ведь даже если боги и существуют, им вряд ли есть до нас дело.

Карина рассмеялась.

– При моей бабушке такое не скажи! Она точно начнёт тебе морали читать.

– Пусть становится в очередь за моей собственной. Она меня давно безбожницей окрестила.

А ведь на самом деле ей действительно хотелось верить. В богов, в сказки, в духов и прочих волшебных существ. Но реальность разбивала яркие цветные фантазии серой сталью будней.

Спасаясь именно от них, она периодически погружалась в достоверные и не очень легенды и мифы разных народов. Так она и увлеклась однажды культурой древних славян.

Вынырнув из своих дум, Ива выложила на камень пару яблок, маленькую кисточку винограда, насыпала горсть семечек и шагнула в оплот старой веры.

Пересёкшись взглядом с чуть грубовато вырезанными глазами первого идола, она осмотрела всю поляну и направилась к уютному на вид местечку чуть в стороне. Там она расстелила спальный мешок на манер покрывала и выложила на него свою скромную трапезу: яблоко, виноград, пару бутербродов с мясом и сладким перцем и бутылку красного вина. Его она собиралась распить в компании богов и Матери-Земли.

Глава 3. Чем дальше в лес…

Она шла, а вокруг было всё темнее. И ей казалось, что деревья с каждым шагом становились всё выше, трава гуще, а ветки, окружающие её со всех сторон, так и норовили зацепиться за одежду, поцарапать кожу или сбить очки, лишь бы не дать ей идти дальше.

Мир вокруг ощущался диким и чужим, а подсознание кричало, что что-то явно было не так.

Теперь ей всё виделось не таким, как должно быть: вместо холмов и оврагов сплошной пологий склон, одна единственная тропинка казалась почти заброшенной, а папоротники росли так густо, что покрывали землю сплошным ковром.

К запаху деревьев теперь добавился аромат влажной после дождя земли. И это при том, что в городе последние дни стояла аномальная жара, и за всё это время не выпало ни капли осадков. Да и сам воздух пах той самой свежестью, которая ощущалась в основном поздней осенью, перед первыми заморозками.

Откуда-то сбоку раздался шорох.

Напряжённая Ива замерла, прислушиваясь.

Он утих на мгновение, а затем снова повторился.

Осторожно, стараясь издавать как можно меньше шума, она пошла на звук.

Её губы сложились в беззвучную "О", когда она увидела среди опавших листьев двух маленьких ежат. Они, громко пыхтя и фыркая, пытались выбраться из ямы, вырытой каким-то зверьком. Влажная земля скользила и падала под их короткими лапками, не выпуская из случайной ловушки, и Ива, не желающая видеть мучения двух крох, аккуратно перенесла их на ровную поверхность, попутно сняв с едва окрепших иголок прелые листья.

Она умилённо проследила, как две колючие спинки с удивительной для их размеров скоростью удаляются прочь.

На сердце вдруг просветлело. Да и лес будто стал приветливее и яснее.

Немного приободрённая увиденным она продолжила путь. Но чем дальше уводила её дорожка, тем больше звуков окружало девушку.

То громко хрустнет ветка, то прозвучит чей-то жалобный писк, то зашелестит потревоженный кем-то куст. Казалось бы, ничего особенного, но не для маленького кусочка природы в центре большого города.

Иву начинало потряхивать. Влажная прохлада забиралась под одежду, остужая кожу, а странности, происходящие вокруг, холодили душу. Всё больше хотелось остановиться хоть где-нибудь, разложить палатку и забраться в неё, спрятавшись от всего. Но здесь останавливаться явно не стоило.

Вдруг где-то в отделении раздался чей-то протяжный вой, хриплый и надорванный. Мороз мигом пробрал её до самых костей.

– Так, Ива, это просто собака, – забормотала она себе под нос, стараясь унять бешено стучащее сердце. – Чья-то большая собака, которую вывели на прогулку… Здесь нет волков. Это, блин, центр города, здесь не может быть волков! Правда же?!

Часто дышащая, с широко распахнутыми глазами, она была на грани истерики, сдерживая себя из последних сил. Но когда вой повторился ближе, не выдержала.

Она сорвалась с места и рванула со всей возможной скоростью, едва умудряясь не споткнуться и не полететь вниз с холма.

Воздух уже жёг её лёгкие, глаза затуманились от непролитых слез, а она перебирала ногами, мчась неизвестно куда, лишь бы подальше от собаки-волка и от своего страха.

Уже на последнем издыхании, едва не падая на дрожащих ногах, она вдруг на полном ходу врезалась во что-то.

В ужасе она попыталась отпрянуть от преграды и помчаться дальше, но её препятствие весьма ловко схватило её за талию, не дав ни убежать, ни рухнуть наземь.

Она решила было закричать, но скованное спазмом от долгого бега горло не издало ни звука.

Почему-то именно это отрезвило её и заставило наконец осмотреться.

Вокруг всё ещё был лес, что казался скорее чёрным, чем зелёным, а сбоку стоял древний на вид старик, который, впрочем, спокойно выдержал удар от налетевшей на него взрослой девушки.

Его ясные серые глаза слегка насмешливо изучали её. Наконец, отойдя от неё на пару шагов, он спросил:

– Тако съ, каго лѣшъ гъналъ![1] – голос его был скрипучим, как несмазанная дверь, но полнился неподдельным весельем и молодецким задором. – Чьто ты сдѣ дѣлаши, дочи? Сдѣ есь опасно за такъмъ какъ ты, наипаче напоследък. Како ты успела забрьдъ сѣда?[2]

Говор мужчины звучал странно, и был похож то ли на другой славянский язык, то ли на какой-то диалект. Ива едва понимала его затуманенным сознанием, но хотя бы приблизительно смогла осознать смысл вопроса.

Впрочем, ответить она не смогла. Сердце всё ещё стучало где-то в горле, в ушах стоял шум, а в глазах рябило. Да и что она должна была сказать? Что испугалась собачьего воя? Или что заблудилась в центре города, и, не додумавшись открыть карту, побежала, куда глаза глядят?

Сейчас, слегка отойдя от пережитого страха, она начала понимать всю нелепость ситуации.

А тем временем ждущий ответа старик обратился к кому-то, стоящему вне поля её зрения.

– Какъ мыслиши, Виярь, заради нея ли явити се тотъ возгласъ свѣтьлъ сила?[3]

– Все може бъiти, – ответил некто позади старика. – Тѣмъ паче лѣшъ доведъ ei от тѣе странъ.[4]

От этого голоса мурашки пробежали вдоль её позвоночника. Низкий, с лёгкой хрипотцой, будто тёмный бархат, коснувшийся кожи. Он пробирал до самого нутра, заставляя волосы на затылке встать дыбом. И было совсем не важно, что именно произносил этот голос, всё в его исполнении звучало завораживающе.

Но в этом случае обратить внимание на слова всё же стоило, ведь они действительно были странными. Одна часть была ей знакома, другая казалась устаревшей, но всё ещё понятной, но кое-что звучало и вовсе как какая-то тарабарщина.

Внешний вид пожилого мужчины тоже был непривычным. Такие наряды она видела разве что в исторических фильмах и сказках. Рубаха с выцветшей вышивкой по краям, тёмный льняной жилет, подпоясанный кожаным ремнём и широкие штаны, заправленные в сапоги.

Глава 4. Созвездие Сварога

Проснулась Ива, когда небо за окном горело алым пламенем. Вот только рассвет то был или закат, она не понимала.

Первые секунды пробуждения она даже не решалась поднять веки. Очень хотелось, чтобы всё произошедшее вчера оказалось просто сном, но пусть не видели глаза, слышали уши: гомон леса, шум бурлящей где-то внизу реки, чьи-то торопливые шаги, эхом отражающиеся в длинных коридорах.

Было дико страшно встречаться с новым миром при свете дня, но вчерашний срыв и крепкий сон вернули ей часть душевного равновесия. К тому же смутные воспоминания о чьём-то мелодичном голосе, что слышался ей во сне, дарили странное чувство защищённости.

Наконец она открыла глаза, надела очки и осмотрелась.

Князь оказался более гостеприимным, чем она думала. Её комната была светлой и просторной. Деревянную мебель и панели на стенах украшали изображения жар-птиц и цветов с пышными бутонами. Они же были вышиты и на подушках. Всё вокруг выглядело массивным, добротным, и, что самое важное, уютным.

Не спеша осматривая комнату, она обратила внимание на букет лаванды, что стоял на тумбочке у кровати, и тут заметила нечто странное.

Оно было тёмное, маленькое и немного лохматое.

Не двигаясь и почти не дыша, чтобы не спугнуть странное создание, она стала искоса рассматривать его.

Существо оказалось маленьким коренастым мужичком с волосами и бородой такими жёсткими и густыми, что напоминали помело. Одет он был в серую рубаху с вышивкой, коричневые штаны и ботинки поверх онучей[1]. Лапти, судя по всему, в этих местах были не в чести.

Лицо мужичка было расчерчено лучиками морщин и выражало крайнюю степень озадаченности. Девушка не знала, в чем дело, но была почти уверенна, что это каким-то образом связано с ней.

Тут домовой, в этом она не сомневалась, забавно почесал затылок, и она фыркнула, не успев сдержать смешок.

Человечек дёрнулся, вскинул голову и уставился на неё чёрными, как угольки, глазами.

– Здравствуйте. Не подскажете, где можно умыться? – вежливо обратилась она к нему, в попытке разбавить повисшее в комнате напряжение.

Домовой ещё раз дёрнулся, а после замер, будто желая слиться с окружением. И действительно спустя секунду он стал постепенно становиться всё призрачнее, растворяясь в сумеречных тенях.

– Подожди! Не бойся, я тебе не наврежу! – сама того не заметив, перешла она на "ты".

– Азъ не страшусъ. – прозвучал ворчливый голос из темноты. Как и Вияр с Вольгой, он проговаривал слова медленно и чётко, видимо, чтобы она могла лучше их понять. Но, к радости Ивы, её мозг уже относительно неплохо справлялся с переводом. – Господарь повелѣлъ гостию не беспокоити и быти как можно непримѣтнѣе.

– Что ж, уже поздно, я тебя заметила. И ты меня вовсе не потревожил. Вернись.

На секунду повисла тишина, заставившая Иву беспокойно завозиться, но вскоре домовой снова вышел на свет. Казалось, он даже стал больше. Если поначалу он выглядел крохой не выше её колен, то сейчас был ей где-то по пояс.

– Умыться можно там, – указал он на неприметную дверь около шкафа. – Владыка в библиотекѣ. Вкупѣ с матушкой Ягиней ищет путь, дабы вернуть тебя домой. Они поужинают позже. Ты будешь есть с ними, или принести трапезу сюда? – сказав это, он выразительно окинул девушку взглядом.

Да, вид у неё был тот ещё: грязная порванная одежда, лохматые волосы и явно опухшие от слез глаза. Белое постельное бельё тоже оказалась испачкано.

Ей стало стыдно.

– Я бы пошла в библиотеку, но для начала хотела бы привести себя в порядок.

– Горячая вода и мыло готовы. Новая одежда в шкахву. Как закончишь, просто позови меня по имени. Звать меня Чурило.

Он уже собрался исчезнуть, как опешившая на секунду Ива удивлённо воскликнула:

– Погоди! Мыло? Но разве оно было у людей этого времени?

– Мы не люди! – гордо отчеканил домовой дух, начиная растворяться в воздухе, а секундой позже уже из пустоты добавил чуть более снисходительно: – Да и люди не такие уж невежи.

"И правда не люди," – подумала она, окинув взглядом опустевшую комнату, а затем поспешила к указанной двери. Там, к её удивлению, оказалась выбитое прямо в скале углубление, спокойно бы вместившее и троих, наполненное ароматной горячей водой. На бортике каменной ванны стояло не только мыло. Самые различные баночки выстроились аккуратным рядом, так и зазывая ими воспользоваться.

Спустя некоторое время порозовевшая от пара, чистая и довольная Ива уже крутила в руках новый наряд.

Удивительно, но одежда, которую ей принесли, скорее походила на западную, чем на то, что, как ей казалось, должны были носить в древней Руси.

Белая льняная сорочка с длинным рукавом и верхнее шерстяное платье коричневого цвета оказались ей явно велики. Пришлось подпоясывать их плетённым кожаным ремнём, чтобы не волочились по полу. А вот красные тканевые сапожки сели на ногу как влитые.

В таком нелепом виде, нацепив на нос очки, которые только добавили странности образу, она и пошла вслед за пришедшим на её зов Чурилой.

Руки тут же начали подрагивать и потеть от волнения, но, по сравнению со вчера, сейчас она была в относительном порядке, так что ничто не мешало ей как следует осмотреться.

Шли они не спеша, будто домовой сам решил дать Иве возможность всё рассмотреть и запомнить дорогу.

Пытаясь мимоходом заглянуть в любую приоткрытую дверь, Ива с удивлением замечала турецкие ковры, китайские ширмы, греческие лежанки и самые разные на вид вещи со всего света. Всё это, как ни странно, вполне органично вписывалось в общую обстановку замка.

Глава 5. Сказка — ложь

Первой молчание прервала Ива.

– Вы с ней, кажется, довольно близки. Кто она тебе, если не секрет?

– Моя сестра. Она была той, кто вырастила и воспитала меня.

Девушка с таким жадным любопытством взглянула на Вияра, что его бровь невольно вопросительно выгнулась. Заметив это, она тут же стушевалась и, вскинув руки, поспешила оправдаться:

– Прости! В моем времени мало известно о том, что было до принятия христианства. Каждая крупица знаний для меня как драгоценный камень. Если вдруг буду слишком назойливой или ошибусь в чем-то, просто скажи мне.

Он снисходительно хмыкнул.

– Мне тоже стоит принести извинения. Я был с тобой груб, хотя не знал твоих обстоятельств. Я всё ещё не рад твоему пребыванию в моем замке. Надеюсь, ты вскоре вернёшься домой. Но впредь я постараюсь держать себя в руках. Хотя предупреждаю, я не самый радушный хозяин.

– Без проблем, – пожала Ива плечами. – Я понимаю, что свалилась тебе как снег на голову. Спасибо, что впустил под свою крышу.

– Рад, что с этим разобрались. Ещё вопросы?

– Масса! Могу прямо все задавать?! – в её глазах вспыхнуло любопытство.

– Задавай, но не жди ответа на каждый.

– Как скажешь. Итак. Вий[1] существует?

– Да.

– Он твой отец?

– С чего ты взяла?

– Ну, это логично, разве нет? Ты брат Ягини, а по некоторым легендам она – дочь Вия? Или всё не так?

– Легенды не врут. Он действительно её отец. Мне он дядя. Мой отец – его брат, Горын[2].

– Горын… – понимание пришло к Иве не сразу. – То есть ты – Вияр Горынович?!

Шок, восхищение или ужас, в этот момент она совершенно не понимала, что ей чувствовать.

– Да, – он озадачено нахмурил брови.

– Я имею ввиду "тот самый" Горыныч?!

Кавычки из пальцев вызвали у её собеседника ещё большее непонимание.

– Поясни.

– Эм, видишь ли, у нас море сказок, в которых Горыныч – один из главных персонажей. Он… – она запнулась и закусила губу.

– Продолжай.

Ива же не была уверена, что стоит. Наученная фильмами про путешествия во времени, она боялась того, к чему могут привести её необдуманные слова. Стоило ли ей говорить или молчать? Не нарушит ли она каких-то правил? Может ли она стать бабочкой, вызвавшей бурю?

"С другой стороны, меня сюда перенесла богиня, которая явно о будущем знает больше моего. Да и Ягиня сказала, что я часть какого-то там пророчества…"

Другой вопрос был ещё и в том, как мужчина отреагирует на её слова. Возможно, посмеётся над сказочным двойником, а может и впадёт в ярость от образа вечно проигрывающего злодея.

Сама же Ива ни на секунду не могла представить Вияра трёхглавым монструозным драконом. Да, по-странному красивый, но вполне обычный мужчина. Разве что глаза его не были похожи на человеческие. Слишком яркие, будто излучающие изнутри едва заметное сияние.

И переменчивые.

Была ли то игра света, или их особенность, но они то и дело меняли оттенок. Темнели до цвета жжёного сахара, когда он хмурился, светлели, становясь медовыми, когда в них мелькало любопытство.

Спустя долгую паузу, когда он уже почти потерял терпение, она вздохнула и всё же продолжила.

– Горыныч – дракон, который часто противостоит богатырям, царевичам, другим героям… В общем, он почти всегда злодей. Не думаю, что тебе приятно будет такое слушать. Да и сюжет в сказках почти всегда один и тот же: с ним борются – его побеждают. Давай лучше о чем-нибудь другом поговорим. С Ягиней и Вием всё понятно, с Горыном относительно тоже, а другие родственники есть? Что насчёт матери?

– А вот это тебя уже не касается, – голос его вмиг похолодел.

– Оу… Эм… – она отпрянула, но тут же шутливо-примирительно спросила: – Лезу не в своё дело, да?

– Именно, – ледяные нотки стали только отчётливее, и она поёжилась.

– Прости. Я просто хотела как-то…

– Нет, – прервал её Вияр не повышая голоса, но низкий рокот, прозвучавший в единственном слове, пробрал до костей, заставляя всё её естество завопить об опасности.

Она замолчала, впервые по-настоящему испугавшись его.

Библиотека наполнилась оглушающим безмолвием, в котором почти слышались раскаты грома, и витал запах едва не разразившейся бури. Он сидел, прикрыв глаза, а она даже дышать старалась как можно незаметнее.

Внезапно в сгустившейся тишине раздался звук, которого не ожидал никто из них.

О себе напомнил не видевший еды почти сутки желудок девушки. Его на самом деле не особо громкое урчание прозвучало оглушительнее слоновьего рёва.

Ива покраснела до корней волос, желая сию же секунду провалиться сквозь землю. Снова повисло молчание, но на этот раз уже наполненное её чувством неловкости.

Зато гнева Горыныча как не бывало. Теперь в его глазах можно было заметить едва различимые искры веселья.

Он встал, и молча поманил гостью за собой.

Они шли по коридорам под негромкий аккомпанемент её желудка, пока не добрались до небольшой столовой, рассчитанной на пару-тройку человек.

Круглый стол был уже накрыт и ломился от разных яств. Но даже когда они сели за него, она, не смотря на голод, всё ещё не решалась приступить к еде и то и дело мельком поглядывая на Вияра.

Заметив её метания, он оторвался от превосходного на вид супа в хлебной корке и тяжело вздохнул.

– Не бойся, я не наврежу тебе. Я не злодей, что бы ни говорили твои сказки. Но некоторые темы я не буду обсуждать. Никогда. Тем более с едва знакомой человеческой девчонкой.

Она закусила губу и кивнула, медленно выдыхая.

– И не приписывай мне заслуг всех тех, кого называют Горынычами. Так могут назвать любого дракона, живущего в горах. А теперь прекрати нервничать и ешь.

– А ты правда дракон? – её тихий чуть охрипший от волнения голос сквозил неуёмным любопытством. – Крылья, когти, все дела?

– Да. И если ты будешь снова лезть не в своё дело, то увидишь их воочию.

– А…

– Ешь, девчонка. Не зли меня опять. Или моя драконья форма будет последним, что ты увидишь в жизни.

Глава 6. Кот учёный

Так и начали идти её дни в доме Вияра.

Ива постепенно привыкала к местному быту и исследовала необычный замок.

Вырастающий из скалы, снаружи он почти весь был каменным, но тут и там попадались то деревянные галереи, то целые башни, выложенные из сруба.

Романские своды и окна-бойницы спокойно соседствовали в нём с резными ставнями и вычурными коньками в форме драконов. Они же были на гобеленах и посуде, на диванных подушках и подсвечниках, да и вообще попадались в самых неожиданных местах.

Иве нравилась ходить по бесконечным коридорам и лестницам, изучать новые комнаты и находить удивительные сокровища, что были разбросаны повсюду.

В один из дней в замок пришла пара русалок. Девушек прислала Ягиня, и строго наказала им учить молодую гостью травничеству.

Под чутким руководством Чурочки две смышлёные, но порой слишком игривые навьи[1] объясняли ей свойства растений: какая ягода снимет боль, плоды какого дерева успокоят.

Дни Ивы теперь были забиты уроками и исследованиями новых закутков крепости, а вот вечера её полнились тоской и одиночеством.

Вернувшись после изнурительного дня в спальню, она ела принесённый домовыми ужин, а затем придавалась хандре.

Иногда она часами лежала без сна, глядя в потолок, вспоминая любимые места, скучную, но привычную работу, свою старенькую квартирку… А в самые сложные дни, когда отчаяние захлёстывало её с головой, она доставала свой мобильный и пересматривала фото друзей и семьи.

Заряда батареи оставалось немного, поэтому подобные моменты были редкими и очень короткими. Слишком короткими. После них, наплакавшись и накричавшись, она обычно забывалась в тревожном сне, а утром, натянув на лицо улыбку и приняв максимально бодрый вид, шла учиться и находить новые кладовые, наполненные вещами, залы с огромными каминами и сады, благоухающие цветами.

С Вияром она почти не сталкивалась.

Иногда ей казалось, что он избегает её, хотя со слов домовиков он всегда был в делах и заботах.

Но то, как иногда они отводили взгляд, ясно давало понять, что дело было не только в занятости.

В конце концов, раздражённая таким очевидным игнорированием, Ива решила встретиться с ним лицом к лицу и поговорить. Хотел он того или нет. Ведь даже несмотря на то, что она была нежеланной гостьей, это было уже слишком.

Она заслуживала хотя бы объяснений!

Она ходила в места, где он чаще всего проводил время: уже знакомый ей кабинет-библиотека, малая столовая, в которой он обычно ужинал, и небольшая уютная гостиная неподалёку от его спальни. В саму почивальню зайти она всё же не решилась.

Но, несмотря ни на что, мужчина раз за разом избегал её общества.

В один из дней, когда в поисках навьего князя Ива в очередной раз зашла в библиотеку, она, к своему удивлению, нашла не его, но огромного пушистого кота.

Он спал на софе между стопок старых книг, подставляя спину ласковым солнечным лучам, что пробивались сквозь узкое окно.

Пылинки танцевали над его полосатой серо-коричневой шерстью, отчего казалось, что тот укутан серебристым сиянием.

Не залюбоваться им было просто невозможно.

Стараясь не потревожить его, она тихонько подошла к странному созданию, присела рядом и принялась осторожно гладить шелковистую шерсть.

Кот замурчал. Негромко, но убаюкивающе, так, что она едва пересиливала себя, чтобы не заснуть. Какое-то время ей это удавалось, но шли минуты, веки её тяжелели и, в конце концов, закрылись.

Так она и уснула, полусидя на полу, с рукой, зарывшейся в мягкую шёрстку, и головой, что упала аккурат перед кошачьей мордой.

Проснувшись, Ива почувствовала себя странно. Тело ломило и болело от долгого пребывания в неудобной позе, но в остальном она была полной сил и отдохнувшей как никогда раньше.

Она подняла голову, потирая затёкшую шею, и столкнулась взглядом с парой лимонно-жёлтых глаз.

Кот пристально наблюдал за ней, будто изучая, а его морда излучала воистину кошачий флегматизм с лёгкой примесью любопытства.

Немного взъерошенная после сна шерсть забавно топорщилась, и девушка, осматривая его расслабленную фигуру, заметила то, что до этого было скрыто от её взгляда.

На шее животного лежала массивная золотая цепь, на которой висел круглый медальон. В нём под невысоким хрустальным куполом переливалось ночное небо. Самое настоящее. Внутри золотого круга за оболочкой из прозрачного материала, похожего на стекло, на сине-фиолетовом фоне мерцали звезды, вспыхивали туманности…

Её снова потянуло в сон.

Она тряхнула головой, отгоняя дрёму, и перевела взгляд на кошачью морду.

– Ты – та самая незваная гостья Виямр-ра? – вдруг спросило пушистые создание мурчащим голосом. – Слышал, ты доставляешь ему неудобства.

– М-м-м, – согласно промычала сонная Ива. – А ты?

– Баюн[2].

– А-а-а, это многое объясняет.

– Да? И что же?

– Почему рядом с тобой так хочется спать, – и шутливо продолжила. – Слышала, ты на цепи сидишь и сказки рассказываешь.

Кот лениво заворчал, но, осознав сказанное, раздражённо ощетинился и выпустил из горла утробный рык.

– Какую только чуш-шь не пр-ридумают глупые люди! Будто меня так легко на цепь посадить мож-шно?! Я – вольный звер-рь! И ты так не ответила на мой вопр-рос!