Ночь. Остров. Вурдалаки

1

Всё началось с опоздания. Им же и закончилось.

Я опоздала на паром. А тот — на полчаса. Он прибыл, когда туристы с рюкзаками уже начали волноваться.

Они бы выплеснули это волнение на начальника пирса, если бы таковой существовал в природе. А так приходилось лишь бросать тревожные взгляды на водную гладь.

Судно подошло к пристани, шумно отфыркиваясь от преследовавших его чаек, и, неуклюже развернувшись, едва не ткнулось носом в пирс. Туристы тут же заняли переднюю палубу и принялись фотографироваться на фоне заката.

Местные смотрели на них с насмешкой. А на меня — с недоумением.

Ибо выглядела я как местная, но, по сути, давно уже таковой не была. Я одевалась не так, ходила не так, да и смотрела на туристов скорее с любопытством, чем с пренебрежением.

Я взошла на борт последней, торопливо миновала сходни, едва не выругалась, когда чемодан зацепился колесом за доски и вынудил меня замедлить шаг.

Зашла и сразу укрылась на нижней закрытой палубе. Я не испытывала ни малейшего желания смотреть на подвижную воду.

Полчаса, максимум сорок минут, и я снова окажусь на твёрдой земле.

Я достала телефон. Дальше откладывать разговор не было смысла. И всё же я помедлила, прежде чем нажать на вызов.

— Миа?

— Здравствуй, папа.

— Что-то случилось? — в голосе отца слышалось беспокойство.

— У меня нет, — ответила я.

— Точно?

— Пап…

— Извини. Просто ты так редко звонишь, что я поневоле испугался.

— Извинения, как и упрёк, приняты, — проговорила я, улыбаясь, и почему-то была уверена, что он улыбается в ответ. — Паромщики по-прежнему игнорируют расписание? — спросила я.

— Что?.. Мия, ты на «Непотопляемом»?

«Непотопляемый»… Я вспомнила выцветшие буквы на корпусе парома.

Слишком помпезное имя для обычного судна, курсировавшего между островом и материком.

Но его так назвали после наводнения девяносто восьмого года. Это судно не затонуло и спасло не один десяток жизней.

Так что имя оно, пожалуй, заслужило.

— Угадал.

— Ты… ты едешь домой?

— Нет, пап. Это по работе. На пару дней, не больше, — поспешила я расстроить отца.

— Это связано с произошедшим на фабрике? Впрочем, не отвечай, мне всё равно. Главное — ты приезжаешь. Я сейчас же приготовлю комнату, а ещё… ещё сварю пасту. Твою любимую.

— Пап, я вполне могу остановиться в гостинице. И ты не обязан меня кормить. — Я всё ещё продолжала улыбаться.

— Никаких гостиниц. Я живу один в громадном доме и, чтобы не слоняться из комнаты в комнату, закрыл половину. А что касается пасты… Не лишай меня удовольствия. Готовить только для себя — не так интересно.

— Уговорил.

— Тогда скоро увидимся, малышка.

— Папа… — Он знал, что я терпеть не могла, когда он меня так называл.

— Понял-понял. Ты суровый капитан-оперуполномоченный с большой земли, а я одинокий старик с острова.

— Вот именно. До встречи… старик, — последнее слово я произнесла с иронией. Все, кто знал Дьярви Сохэ, вряд ли могли бы назвать его стариком.

Отец рассмеялся и завершил вызов.

Оставшиеся полчаса я старательно отводила глаза от голубой глади и оказалась первой у трапа, когда «Непотопляемый» вошёл в порт острова.

— Остров «Зелёный след», — объявили по громкой связи. — Стоянка десять минут.

Я увидела, как кое-кто из местных скривился, услышав название.

«Зелёный след» — это название для простаков, туристов и чиновников. Те, кто живут тут давно, называют остров Кихеу.

И да, с местного диалекта это переводилось как «зелёный след», но названия же не переводятся, так ведь?

Я сошла на берег первой, чувствуя одновременно облегчение и тревогу.

Я не была тут пятнадцать лет. Большой срок.

Солнце касалось верхушек вековых елей, щёлкали фотоаппараты, вращались камеры.

Неторопливый баркас, пришедший следом за паромом, пристроился рядом с грузовыми судами фабрики.

С другой стороны порта прибрежные воды казались засорены десятком яхт, издалека похожих на белые скомканные бумажки, плавающие по воде.

Меня встречали.

Двое в полицейской форме с гербом острова.

А ещё…

Могла бы и догадаться, что он не останется дома.

От красного, словно леденец, внедорожника с эмблемой кемпинга отошёл мужчина.

А ещё через миг отец заключил меня в объятия.

— Как ты выросла.

— Папа, я выросла много лет назад.

— Что-то я не уверен…

2

Им всё же пришлось установить прожекторы. Нашли всего два, но их света хватило, чтобы во всех деталях рассмотреть лежащее на залитой битумом крыше тело.

— Пожилой мужчина славянской внешности... — склонившийся над телом медик запнулся и посмотрел на меня. — Извините.

— Вам не за что извиняться, — ответила я, также разглядывая погибшего. — «Славянской внешности» — это всего лишь значит, что он не принадлежал коренному населению острова.

— Именно это я и хотел сказать, — согласился медик и представился: — Максим, патологоанатом в больнице Святого Петра в Иже.

— Патологоанатом? — удивилась я.

— Да, но обычно мне доверяют только людей, ушедших в более достойной обстановке. Иными словами, не убитых, как этот.

— Уверены, что это убийство? Не вижу никаких следов насилия. — Я ещё раз оглядела мужчину. Он показался мне смутно знакомым.

— Уверен на девяносто процентов. Судя по цвету слизистых, он умер от недостатка кислорода.

— Задушен?

— Отравлен. Ядом или токсином, парализующим лёгкие или сжимающим гортань.

— Например?

— Например, цианид, ботулотоксин и ещё десятка два различных природных и синтетических веществ. Пробы я взял, уверен, в лаборатории на Большой земле быстро разберутся. Если поторопимся, то успеем отправить тело с последним паромом.

— Тогда поторопимся, — согласилась я. — Интересно, кто это? Работников фабрики опросили?

— Шутите, да? — ответила Рива. И, поняв, что я весьма далека от веселья, пояснила: — Это Сергей Болотов, владелец и бессменный директор текстильной фабрики.

— Чёрт... — выругалась я. Вот не зря он показался мне знакомым.

— Он самый, — согласился Станислав и спросил: — Обратили внимание на перья?

— Да. Образцы взяли? — я коснулась рукой в перчатке светло-серого пера, потом ещё одного. Десяток таких же был раскидан по рубашке жертвы и по чёрной крыше. Несколько перекатывались от ветра, пара застряла в седых волосах Болотова.

— Так точно, — отрапортовала Рива и непроизвольно поёжилась.

— Что такое? — удивилась я.

— Ну, вы же знаете легенду? — смутилась девушка и, видя моё непонимание, торопливо рассказала: — Легенда о птице-мстительнице. Когда случается несправедливость, когда страдают невинные она появляется и наказывает плохих людей.

— Ясно. — Я не знала, что ещё на это сказать. Смутные детские воспоминания и старые сказки отца, в которые я никогда не верила и которые почти стёрлись из памяти, не давали однозначного ответа.

— А ещё говорят, что души тех, кого забрала птица-мстительница, никогда не обретут покоя и будут обречены вечно скитаться по миру, — Станислав запаковал последние два пера в пакет для улик.

— Очаровательно, — сочла нужным сказать я, оглядывая тело. Больше ничего, указывающего на сверхъестественную подоплёку преступления, не было. Слава духам острова. Обычный мужчина в рубашке и брюках без пиджака и галстука. — Тогда нам остаётся только найти невинного, которого обидел директор фабрики. И попросить сдать эту птицу.

— Вы смеётесь? — Рива, кажется, хотела обидеться.

— Почти, — не стала отнекиваться я. — Итак, что директор делал на крыше? И кто обнаружил тело?

Я встала и огляделась. Вид с крыши фабрики открывался головокружительный. Здание стояло на одной из самых высоких точек острова. Нашего острова. Ого, я тут всего несколько часов, а уже снова говорю «нашего» пусть и мысленно.

Остров по форме походил на след гигантской ноги, оставленной в море. Фабрика стояла аккурат в центре «пятки», словно каменная мозоль среди пушистых елей.

— Начальник смены Орор Видэ, местный, — начал отсчитываться Станислав. — Он увидел, как директор поднимался на крышу около четырёх часов дня. А потом, когда его хватились, это было, — парень сверился с записями, — в половину шестого, то решил на всякий случай проверить крышу.

— На какой такой всякий? — удивилась я.

— Да он и сам толком не знает , мямлит что-то невразумительное.

— Хорошо. Дальше.

Ветер зашумел в кронах деревьев. От фабрики вниз вела серая лента дороги. Она огибала золотые прииски, спускалась к Иже — единственному городу острова. Потом огибала гавань и закручивалась в кольцо там, где у несуществующего великана росли пальцы. Отсюда можно было разглядеть шпиль церковной колокольни и белое здание больницы. Когда уезжала, её только-только начинали строить.

— А дальше всё. Поднялся, нашёл труп, позвонил в полицию.

— Сколько здесь выходов на крышу?

— Два, — ответила Рива.

— Они были открыты или закрыты?

— Минуту, — произнёс Станислав, полистал блокнот, пробежал глазами записи и категорично ответил: — Заперты. Обе двери были заперты, начальник смены потратил время, чтобы найти запасной ключ и открыть дверь.

— Интересно... — я снова посмотрела на тело. Патологоанатом Максим понял всё без слов, осмотрел карманы мужчины и развёл руками. Ключей у жертвы не было.

3

Оглядываясь назад, хочу сказать, что я оказалась права. И ошиблась.

Нас со Станиславом встретили две женщины. Хотя, «встретили» — это громко сказано. Пожилая женщина из местных провела нас в гостиную, где находились два человека. Молодая девушка с заплаканным лицом и женщина постарше, которая тоже показалась мне смутно знакомой.

— Доброй ночи, прошу прощения, что вынуждены вас побеспокоить, но иначе никак, — я развела руками. — Я капитан Мия Сохэ, а это лейтенант Станислав Троицкий.

— Алина, — представилась девушка, вытирая лицо руками. — Алина Болотова. Скажите, а это точно отец? Возможно, это какая-то ошибка?

— Сожалею, но нет, — ответил Станислав. — И, хотя официального опознания ещё не было, вашего отца слишком хорошо знали на острове.

— Да, конечно… — прошептала девушка. — Что вы хотите знать?

— Позволите? — я указала на бежевый диван. Девушка кивнула. — Скажите, когда вы видели отца в последний раз?

Я села и оглядела гостиную. Большая комната большого дома, дорогая мебель, отделка в светло-зелёных тонах. Картины на стенах, в основном пейзажи. Красиво, дорого, стильно.

— Вчера. Сегодня он уехал на фабрику до того, как я встала, — она села напротив, и слёзы снова вскипели в её серых глазах.

— А вы? — Я вопросительно посмотрела на женщину постарше.

— Мама? — Алина тоже повернула голову, а вот женщина не отреагировала, продолжая смотреть на стену, обклеенную обоями с зелёными листьями. — Мама…

Услышав второй раз, что её зовут, женщина всё же повернула голову, лёгкая улыбка всё ещё играла на её губах.

— Моя мать, Болотова София…

— Ивановна, — закончила я за неё, потому что вспомнила, где видела эту миниатюрную женщину. — Она была моей учительницей математики в средних классах.

— И моей, — раздался голос, а я едва не вздрогнула.

Станислав выронил блокнот, куда старательно что-то записывал. Он вообще оказался старательным парнем. И всё-таки, мы оба просмотрели ещё одного человека, находившегося в комнате. Мужчина не прятался, нет, с его габаритами это было бы затруднительно. Он просто сидел в поставленном в пол-оборота кресле. Длинные ноги частично скрывал фикус в напольном горшке. Но растение было не настолько раскидистым, чтобы скрыть человека, пусть тот и сидел неподвижно, пусть на лицо и плечи падала тень. Есть такие люди, которым не обязательно прятаться, достаточно просто замереть. У нас был подобный экземпляр на курсе, наружку сдавал не напрягаясь. Как говорил препод, это особый талант.

И, тем не менее, я дала себе мысленную затрещину, расслабилась, разбирая в последние годы лишь плохо закончившиеся семейные ссоры, да ограбления.

— Андрей Воронов, друг семьи, — представился мужчина и подался вперёд, словно давая нам в себя рассмотреть.

Высокий, хотя пока он сидел, точно оценить рост было трудно. Массивный, лицо из тех, что не забывают, широкие скулы, рыжеватая борода, полные губы, голубые глаза, светло-рыжие волосы были зачесаны назад. И не малейшей примеси островной крови, хотя тут такое редкость, в предках того же Станислава несмотря на фамилию отметился кто-то из наших. Но этот Андрей Воронов сказал, что София Болотова была и его учительницей, а это значит, он учился тут на острове.

— Андрей меня навещает, — сказала вдруг женщина. — А вот Олег нет. И Ната больше не приходит, и Лэйте, хотя обещал, он обещал, обещал…

Хорошее настроение женщины вдруг улетучилось, и на глазах, так похожих на глаза дочери, тоже выступили слёзы.

— Аритэ, — позвала Алина, и в гостиной снова появилась женщина, впустившая нас в дом. Она несла кружку с чем-то горячим.

— Ну-ну, — она успокаивающе погладила Софию Болотову по плечу и вложила в её руки кружку. — Вот, выпей и пойдём спать.

— Я не хочу спать, — возразила София, отставила напиток и посмотрела на рыжего мужчину. Тот скупо улыбнулся. — Я хочу рисовать. Где мои краски? Сегодня замечательный день для живописи.

— Сейчас ночь, мама, — устало сказала Алина и кивнула Аритэ. Та поняла всё без слов, помогла хозяйке дома встать, то и дело приговаривая что-то ласковое, словно маленькому ребёнку, вывела из гостиной.

— Ранний Альцгеймер, — тихо произнесла дочь, как только они скрылись. — Я говорила ей про отца, но… — Она покачала головой. — Кажется, она забыла. Иногда она вспоминает события двадцатилетней давности в мельчайших деталях, но не помнит, что ела на завтрак, не помнит себя.

— Зато мы и помним, — вставил мужчина. — Её ученики.

— Давайте вернёмся к вашему отцу и тому вечеру, когда вы видели его в последний раз, — сказала я. — Вы не заметили ничего необычного?

— В смысле? — не поняла Алина.

— Может быть, ваш отец нервничал, переживал или был напуган?

— Не… нет, ничего такого. А почему вы спрашиваете?

— У него были враги?

— Нет, что вы, отца все очень любили.

Мы со Станиславом переглянулись, потому что услышали самое распространённое заблуждение. Так не бывает, отчётливо читалось на лице лейтенанта. И труп на крыше фабрики тому наглядное подтверждение.

4

Да, бар «Рассвет» принадлежал отцу. Он открыл его лет пять назад в дополнение к кемпингу, которым управлял уже более двадцати лет. Я это знала, но никогда там не была. Пора было исправить это упущение.

Я услышала музыку до того, как вышла из машины. Увидела разноцветные огни, ощутила запах моря. Северное море пахнет не так, как южное, оно иное, свежее, шумное, непостоянное, оно не расслабляет, оно бодрит, оно заставляет тебя жить.

Я сняла туфли, ноги коснулись прохладного песка. Я остро пожалела, что на мне джинсы, а не платье. Очень хотелось ощутить морскую свежесть на коже. Я стащила резинку с волос, и они рассыпались по плечам. Ветер коснулся лица.

Раздался смех, замелькали тени, заиграла музыка. Песок под ногами сменился тёплым деревом. Я поднялась на террасу, какой-то парень отсалютовал мне бокалом.

— Привет, красотка, — поприветствовал меня бармен, как только я устроилась за стойкой.

— Привет, красавец, — в тон ответила я, глядя на многочисленные косички, в которые были заплетены его чёрные волосы. — Белое вино есть?

— Найдём, — он ловко поставил передо мной бокал. — Томэ, — представился молодой человек, наливая золотистую жидкость. — Надолго в наши края?

— Как пойдёт. — Я отпила и резюмировала: — Очень неплохо.

— Стараемся, — рассмеялся парень.

— Знаете её? — спросила я, выводя на экран фотографию со страницы соцсетей Алины Болотовой.

— Дочь богатого барина? — уточнил Томэ, наливая посетителю пива.

— Барина? Вы так называете Болотова?

— А как ещё? — пожал плечами бармен. — Владеет половиной острова, а на вторую половину облизывается.

— А вы не преувеличиваете?

— Да я боюсь, что преуменьшаю. Он владеет фабрикой, частью порта, судами, двумя или тремя ресторанами, стоматологической клиникой, химчисткой, сетью продуктовых… — Он махнул рукой. — И это то, что я знаю, поскольку почти вся моя семья работает на него так или иначе. А когда сестра после десяти лет безупречной службы просила прибавку к жалованию, которое на протяжении тех же десяти лет оставалось неизменным, ей сразу указали на дверь. Вот и вся красивая сказочка про богатого благотворителя острова. Так что не советую расспрашивать о нём местных.

— Ничего не скажут?

— Почему? Может быть, и скажут, какой он был благодетель и отец народа, а потом донесут куда следует, а Болотов злопамятен, поверьте моей сестре, которая до сих пор не может найти работу.

Я машинально отметила, что парень не знает о смерти Болотова.

— Так я спрашиваю не о нём, а о его дочери. Она была сегодня здесь? — спросила я и, подняв по лицу бармена, что он сейчас пошлёт меня куда подальше, например, на танцплощадку, положила рядом с бокалом удостоверение.

Томэ вздохнул, пододвинул ко мне блюдо с орешками и всё же ответил:

— Она была здесь сегодня в компании таких же бездельников, как сама.

— Во сколько?

— Дайте подумать, — он подал какому-то туристу бутылку минералки. — Мы открылись в два, они уже были здесь, играли во что-то на пляже, ушли… — Он задумался. — Где-то после пяти, и правильно, иначе их бы у воды слепни сожрали.

— Она постоянно была тут?

— Я не следил, но мелькала, то за минералкой подходила, то за мороженым, а их парни пиво сосали.

— Много выпили?

— Достаточно, чтобы блевануть в кусты, но повторюсь, это парни, девушки хоть и смеялись порой громко, но в остальном вели себя прилично. Минуту. — Он отошёл, чтобы обслужить компанию молодых людей, по виду вчерашних школьников.

Я отпила вина и закрыла глаза, и тут же почувствовала руку у себя на плече.

— А почему такая красавица грустит в одиночестве? — спросил чей-то подвыпивший голос.

Я развернулась, сдёргивая чужую ладонь. Но пьяного парня с растрёпанными волосами это не смутило.

— А глаза-то как у кошки, — высказался он и, неожиданно схватив меня за руку, стащил со стула. И это ему удалось, несмотря на худосочное телосложение. — Как у злой кошки, — с восторгом произнёс он, обхватил меня за талию и притянул к себе. — Ну давай, потанцуй со мной, скво.

Я упёрлась руками ему в грудь, про себя радуясь, что оставила табельное оружие в чемодане, который увёз отец. Этот парень — обычный придурок. Да, пьяный придурок, заслуживающий максимум, чтобы ему сломали руку, но никак не пристрелили.

— Давай, скво…

И объяснять ему, что так называли индейских женщин одного из племён на очень далёком от нас континенте, совершенно бесполезно. Меня называли и похуже, предлагая побыстрее убраться в свой родной Казахстан, или Китай, или Монголию. Но, слава Богу, редко. Я не ездила в глубь материка, предпочитая северное побережье.

— Давай, лапочка, шевели попой и больше никогда не будешь одна.

Пока я прикидывала, как выбраться из пьяных объятий и не причинить парню тяжкие телесные, к нам кто-то подошёл. Наверняка стоял за моей спиной несколько минут, а я его не чувствовала. Да, это особый талант. И лишь когда пьяный придурок почти толкнул меня на него, услышала:

5

Утро на острове началось с завтрака. Нет, не так. Оно началось с тостов, ветчины, сосисок, сарделек, варёных яиц, омлета, яичницы, овсяной каши, хлопьев, чего-то ещё, но я не запомнила.

— Папа, — простонала я, садясь за стол. — Когда ты всё это успел? Ты вообще спать ложился?

— Ложился, но много ли надо старику. Ешь, давай. — Отец сел рядом.

— Если я всё это съем, то не влезу в форму, даже в полевую, — пробормотала я, делая бутерброд и наливая кофе.

— Ну и выброси её, красивые девушки должны носить красивые платья, а не таскать пистолет и наручники.

— А мне нравится, самые модные в этом сезоне аксессуары. — Я рассмеялась и встала. — Мне пора в участок.

— И что там такого тебя ждёт, к чему надо бежать со всех ног? Убийство и птица-мстительница?

— Папа, это тайна следствия, откуда ты…

— Миа, — он покачал головой и посмотрел на меня так, словно я была неразумным ребёнком. — Это же остров, все знают то, что им нужно знать. — Он перевёл взгляд на куст роз за окном. — Давненько у нас не оживали старые легенды.

— Старые сказки, ты хочешь сказать? Ладно, всё, я побежала.

— Но ты почти ничего не съела, Миа!

— Пока, — я поцеловала его в щеку. — И не вздумай готовить обед, я перекушу в городе.

— Но, Миа…

— И никаких возражений, мне надо работать.

— Но как ты доберёшься до города? Ты же знаешь, что я уже лет пять как не вожу и поэтому продал машину. Но могу позвонить Томэ или Леа, они всегда меня возят, правда Томэ по утрам отсыпается после ночной смены, а Лиа выдаёт напрокат лодки в кемпинге, но если я попрошу…

— Не стоит, я прекрасно прогуляюсь пешком до города, заодно и растрясу завтрак.

— И придёшь в отделение в аккурат к обеду? — шутливо предположил он. — Или ты можешь взять свой мопед из гаража.

— Мой… Что?

— Мопед.

— Но я не ездила на нём… сколько? Лет пятнадцать?

— С тех пор как уехала. И не смотри на меня так. — Отец улыбнулся.

— Почему ты не продал его? — удивилась я.

— Как же я мог? Он не мой. Он твой. — Отец тоже встал.

— Он наверняка уже заржавел и не заведётся.

— А ты попробуй, — отец жестом фокусника достал ключи на брелке с розовым медвежонком и вложил мне в ладонь. — Шлем на прежнем месте.

И не соврал, именно там я его и нашла. Белый шлем с крылышками феечек Винкс. Помню, как выпрашивала его у отца. Надо же…

Мопед стоял на прежнем месте, и что удивительно, совершенно не выглядел старым. Кто-то ухаживал за ним, не давал ржаветь, смазывал, заправлял. Так что, когда я повернула ключ зажигания, приборы ожили. А спустя минуту старый гараж наполнился низким тарахтением.

Я выехала на дорогу. Это было странное ощущение. И волнительное. Грохот, ветер на коже, убегающая вперёд дорога, обочина, заросшая папоротником, и чёрные стволы сосен. Ощущения одинаковые, что в шестнадцать лет, что в тридцать три. И в то же время абсолютно разные.

Я знала эту дорогу, и всё же, когда из-за очередного поворота показались первые постройки Иже, выдохнула с облегчением. А ещё немного растерялась. Раньше город был намного меньше и начинался куда дальше. А вот районное отделение полиции совсем не изменилось, даже вывеска, казалось, висела та же самая, что и пятнадцать лет назад, лишь буквы немного выцвели. Я оставила мопед на парковке вместе с ключами, понадеявшись, что его поскорее угонят… То есть не угонят, конечно.

Потянула на себя тяжёлую дверь и вошла внутрь отделения. Первое, что меня поразило — это тишина. А ещё, пока я поднималась по короткой лестнице, то не встретила ни одного человека. В участке на большой земле все вечно носились туда-сюда, опера, дежурные, патрульные, задержанные и отпущенные.

Я услышала щёлканье клавиш, свернула и оказалась в просторной комнате с пятью рабочими столами. И только на двух из них стояли мониторы, остальные были сдвинуты к стене. И только за двумя сидели. Станислав и Рива, которые вскочили при моём появлении.

— Простите, капитан, но вы ничего не говорили о том, надо ли вас забирать с утра, а звонить я постеснялся, — торопливо произнёс Станислав.

— Всё хорошо. — Я пристроила шлем с феями на ближайший пустой стол. — Как видишь, я прекрасно добралась. — Я огляделась и кивнула на дверь кабинета с табличкой «начальник городского отделения полиции г. Иже Куропаткин В.С.» — А ваше начальство?

— В отпуске, — ответила Рива немного неуверенно. — Поэтому вас и вызвали.

— Куда уехал?

— Ну… — протянул Станислав.

— А вы хотите занять кабинет? — испуганно спросила девушка.

— Чур меня, чур, залезать в чужие кабинеты, — открестилась я. — Мне вполне хватит обычного стола. — Я похлопала по столешнице рядом со шлемом. — И стула. Просто предпочитаю быть в курсе планов начальства, на случай его внезапного возвращения.

— Ну, — снова протянул Станислав, и она с Ривой переглянулись.