Новое

Пролог

Москва-Сити. 2056

Стеклянные небоскребы, словно гигантские надгробия, впивались в медное небо. Их стены, покрыты трещинами и копотью, отражали последние лучи солнца. Ветер гулял по пустым коридорам, разнося сладковатый запах гниющей плоти. Он пробирался сквозь щели баррикад, шепча обрывки забытых слов: «спасите нас… спасение нет…»

Настя прислонилась к стене, разглядывая детский рисунок в дрожащих руках. Синее море, корабль, семья, Астрид и Альбедо… Алина нарисовала это сегодня утром, пока за окном выли зараженные. Девочка не знала, что они уже давно стали частью синего океана… и частью безумия Гриши.

На фоне этого ада, недвижимый как статуя, он стоял на краю крыши, не чувствуя, как ледяной ветер рвёт его куртку. Внизу, по стенам небоскреба, ползли тени. Не люди — существа с конечностями сросшимися в паутину костей, и глазами алеющими, как раскаленная медь. В его руке сжимался ошейник Астрид — все, что осталось от белоснежной помеси самоеда и волка с глазами, словно осколки арктического льда. Кожаный ремешок, пропитанный морской солью, и… чем-то еще. Чем-то, что заставляло его верить, будто Библия лгала.

— Хозяин, мы ждем тебя в Москве… Именно там мы сможем встретиться.

Голоса начались в ту же ночь, когда волны поглотили корабль. Сегодня — нежный шепот Астрид. Завтра — хриплый рык Альбедо. Они звали его, как сирены, суля покой. Но здесь, в самом центре кошмара, голоса стихли. Лишь ветер выл в такт его мыслям.

— Вы где?.. — прошептал Гриша, вглядываясь в горизонт. Город молчал.

— Гриша? — Настя подошла, оставив красный след на бетоне. Рана на ноге пульсировала, но боль была ничто по сравнению со страхом за детей. Алина и Максим спали внизу, прижавшись к полуразложившемуся плюшевому медведю. — Ты нашел их? Или мы зря рисковали?

— Я… не слышу. Здесь мертво все. Даже они.

— Они умерли! — Настя вцепилась ему в плечо. — Это не голоса! Это… твоя вина гложет тебя!

Гриша резко дернулся, словно ее прикосновение обожгло.

— Они спасли меня тогда! — его голос сорвался на крик. — Альбедо вцепилась в жилет, толкая к лодке… А… Астрид… — Он замолк, вспоминая, как собака лаяла на капитана, будто чуя предательство. — Они умерли, но голоса… Они вели меня сюда!

Он махнул рукой в сторону бездны. От горизонта до горизонта: море тел. Зараженные карабкались друг на друга, образуя живую гору. И там, на самой вершине, в нескольких метрах от крыши, мелькнули тени. Низкие, на четырех лапах, напоминающие Астрид и Альбедо. Тени выгнули спины, и Гриша узнал в них позы Астрид и Альбедо — так они готовились к атаке. Светящиеся глаза. Один — огненный, как у Альбедо в последние секунды, другой — ледяной голубизной, словно взгляд Астрид. Сердце Гриши сжалось: это были они.

— Хозяин… ты почти добрался, — голос ворвался в его сознание, разрезая тишину. Гриша шагнул к краю.

Внизу, среди моря мертвых, что-то взмахнула хвостом.

— Стой! — Настя рванула за ним, но он уже не слышал ее.

Глава 1 Тайна под землей

2026 год. Москва.

Строящийся тоннель метро на Рублево-Архангельскую станцию.

Первые дни мая. 4:45

Быть руководителем или начальником — задача не из легких. Проблемы лезли, как крысы из вентиляции: то сварщики неправильно приварят балку к профлисту, кто-то из рабочих покалечится, проверяя, правильно ли уложены провода, или просто придет поддатый в самом начале дня. Константину Сергеевичу это порядком надоело. Работать в метро и занимать пост начальника участка — Худшее, чем управление стройкой в эпидемию поддельных чертежей. Он ненавидел подземку. После инцидента на Таганской десять лет назад, когда тоннель затопило, Константин боялся замкнутых пространств. Но 400 тысяч в месяц заставляли молчать о фобии.

Сейчас он находился в строящемся тоннеле метро, который должен был соединить уже работающую станцию с новой станцией . В первые дни мая воздух в тоннеле был сырым и холодным, несмотря на теплую погоду на поверхности. Капли воды стекали по стенам, оставляя темные следы на бетоне. Под ногами хлюпала жижа — вода, глина и серая пыль от бетона, въевшаяся в резину сапог. Рядом с Константином стоял главный инженер Илья Романович и заместитель начальника участка Владимир Максимович. Втроем они изучали чертежи нового плана работ, освещенный тусклым светом ламп.

— Вы это видите?! — Илья тыкал в схему так, будто хотел прожечь её пальцем. — Кабельные каналы под рельсами! Это же верх идиотизма!

— Успокойся, Илья. — попытался вмешаться Владимир Максимович, потирая переносицу. — Не первый раз они такую фигню устраивают.

А как тут успокоиться? — Илья раздраженно швырнул чертежи на стол, едва не задев чашку с кофе. — Эти идиоты не хотят работать, а мы должны сидеть и ждать, пока они соизволят нарисовать новый чертеж!

Константин уже открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент рация прохрипела, оповещая всех о работоспособности, а затем из нее раздался голос:

— Владимир Максимович вы срочно нам нужны.

Все трое обернулись к рации. Владимир поднес ее ко рту, чувствуя, как холодный металл прибора прилипает к ладони:

— Что случилось?

Рация прохрипела, и тот же голос ответил:

— Эмм… Мы кажется нашли захоронение. Ну или что-то типа того.

— Чего? Какое захоронение? — Переспросил Илья, бросая на Владимир недоуменный взгляд.

— Какое захоронение? — Владимир, не отрывая взгляда от Ильи, повторил вопрос.

— Не знаю, — голос в рации звучал неуверенно. — Может, послевоенное… Хотя непохоже…

— Черт возьми, я сам посмотрю! — нервно бросил Илья и быстрым шагом направился к месту происшествия.

Илья Романович славился своим вспыльчивым характером, из-за чего частенько получал нагоняй от Константина и Владимира. Но его можно было понят, Илья ненавидел хаос. В детстве, когда пьяный отец крушил дом, он прятался в шкафу и клялся, что всё в его жизни будет по чертежам. Его шаги гулко отдавались в тоннеле, а тень от фонаря на стенах, казалось огромной и угрожающая.

— Скажи всем, чтобы ничего не трогали, мы сейчас будем, — приказал Владимир в рацию, после чего вместе с Константином последовали за Ильей.

Константин шел, чувствуя, как холодный воздух проникает под куртку, а капли воды с потолка капают на шею, заставляя его вздрагивать. Капли воды стекали за воротник, и он снова видел их — лица тех, кого не смог спасти. Тонущие в темноте. Закричать он не мог тогда… Не может и сейчас. Он прислонился к стене, пытаясь заглушить панику. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. «Дыши… Просто дыши», — повторял он про себя, но воспоминания о Таганской давили сильнее, чем стены пещеры. Что за захоронение они нашли? И почему это произошло именно сейчас, когда сроки сдачи проекта уже на грани срыва?

Эхо шагов сливалось с рёвом бурильной машины, превращаясь в монотонный гул. Казалось, сам тоннель скрипел зубами, протестуя против вторжения, они увидели бригаду рабочих. Впереди медленно переминаясь с ноги на ногу, бригадир. Его лицо, освещенное тусклым светом фонарей, покрылось испариной. Бригадир нервно теребил нашивку «Лучший работник-2025». Звание не спасёт, если начальство решит, что он накосячил. А эта проклятая дыра в стене… она точно станет тем самым косяком.

Пальцы сами потянулись к шраму на запястье — ожог от раскалённого кабеля в том самом тоннеле под Питером. Тогда тоже нашли что-то… не то. Стены с такими же рельефами, воздух, пахнущий серой. Трое рабочих вошли в щель, похожую на эту. Не вернулись. Их тела так и не нашли, а в отчете написали: «Техногенная авария». Но он-то слышал их крики. Сначала удивлённые возгласы, потом вопли, а потом — тишину. И тот звук… словно камни скрипели, перемалывая кости.

Увидев троих начальников, он сглотнул так громко, будто проглотил камень. Сегодня история повторится. Только теперь виноватым будет он…

Илья шагнул вперед, в его голосе звенела сталью:

— Ну, и где твое захоронение?

Бригадир провел ладонью по воротнику, словно галстук душил его, и заговорил, запинаясь:

— Вот… пойдемте. Только, осторожно — проход узкий. Можно застрять… Он махнул рукой, и группа двинулась за ним.

Пришлось протискиваться через щель в стене тоннеля, образовавшуюся после того, как бурильная машина, попав на скрытую полость, задрожала и проломила породу. Каменная крошка сыпалась за воротник, царапая кожу. Когда они вышли в открытое пространство, все замерли. Георадар показывал монолитный гранит — никто не ожидал пустот. Как выяснилось, полость была замаскирована слоем кварца, который прибор принял за сплошную породу. Словно пещеру специально скрыли.

Пещера вздымалась, как спина спящего дракона. Воздух здесь был другим — тяжелым, пропитанным запахом серы и камня? Запах серы щипал ноздри, как будто пещера дышала ядовитыми испарениями из преисподней. Стены, покрыты странными рельефами, будто бы пульсировали в свете фонарей. В пещере воцарилась гнетущая тишина. Даже эхо шагов затихало, поглощаемое пустотой, — лишь капли воды стекали со свода, падали в темноту, их звук эхом отражался в пустоте, будто счётчик, отсчитывающий последние минуты до чего-то необратимого.

Глава 2. Сенсация из бездны.

Москва. Полицейский участок № 14. 5:25

Тиканье настенных часов резало тишину, словно метроном, отсчитывающий секунды до рассвета. За окном висела предрассветная мгла, но город уже начинал шевелиться — где-то вдалеке гудели машины, крики чаек долетали с Москвы-реки.

Капитан Щукин сидел за столом, допивая вчерашний кофе. Горький, остывший. На экране компьютера мерцал отчёт, который он не мог закончить уже третью ночь подряд. Цифры расплывались перед глазами, превращаясь в бессмысленные чёрточки.

Скрип двери, бормотание дежурного, гудение люминесцентных ламп — всё это сливалось в монотонный фон. Рация на столе шипела привычно, убаюкивающе. Щукин закрыл глаза, позволив себе на минуту провалиться в забытьё…

— Участок номер 14, капитан Щукин, немедленно на связь!

Голос диспетчера врезался в тишину, как нож в масло. Щукин дёрнулся, едва не опрокинув чашку. Годы службы натянули нервы, как струны — он схватил рацию, даже не потянувшись.

— Щукин на связи. Что случилось?

— На стройке метро в Рублёво-Архангельском нашли… ээ… — диспетчер запнулся, — захоронение. Или храм. Не поймут. Просят срочный выезд.

Щукин потёр переносицу. «Храм? На стройке метро?» Звучало, как бред, но интонация диспетчера не оставляла сомнений — там что-то серьёзное.

— Экипаж уже в пути?

— Да. Ждут вас.

Он встал, поправил жетон на груди. В окно ударил первый луч солнца, осветив пыль, висевшую в воздухе. Сегодня явно будет не скучно.

Москва. Стройка метро. 5:55

Доехав до места, Щукин увидел несколько патрульных машин и спасательную машину МЧС. Сотрудник ГАИ, стоявший у входа, отдал честь:

— Здравия желаю!

— Что случилось? — спросил Щукин, оглядывая суетящихся рабочих.

— Бурильная бригада нашла храм. При создании тоннеля.

— Неужели всё настолько плохо, что МЧС вызвали?

— Пойдёмте, покажу.

Пройдя через ленту ограждения, они спустились вниз. Проход в пещеру, где находился храм, был опечатан. Несколько сотрудников охраняли вход.

Щукин показал удостоверение, и их пропустили.

Пещера оказалась огромной. В центре, на возвышении, стоял мраморный храм с колоннами.

— Удивительно, не правда ли? — раздался голос за спиной.

Щукин обернулся. За ним стоял сотрудник МЧС. На его комбинезоне болтались несколько тросов, а сам он только что отсоединился от страховочной системы. За ним, в холодном свете фонарей, двое других спасателей тоже отцепляли карабины.

— Я так понимаю, вы уже проверили грунт? — спросил Щукин, кивая на оборудование.

— Да, камень. Мы взяли пару образцов для экспертизы. А что касается прочности… — спасатель хлопнул ладонью по стене, — могу вас заверить, это место простоит ещё не одну сотню лет.

Щукин присвистнул. Его тень на стене пещеры дрогнула, будто испугавшись таких смелых прогнозов.

— Понятно. Это даже хорошо. Под нами сейчас целый город — не хотелось бы, чтобы он ушёл под землю. Ладно, раз угрозы для жизни людей нет, нужно опросить рабочих, а затем вызвать археологов. Пусть определят, сколько лет этой находке, — сказал Щукин.

— Да, видимо, у вас сегодня будет много работы, — с лёгкой усмешкой ответил спасатель.

— Ага. А как журналисты узнают об этой находке, тогда-то и будет весело.

— Ладно, удачи, капитан. А у нас ещё много дел, — произнёс мчсник и вместе с сотрудниками вышел из пещеры.

— Пиздец, — недовольно выругался Щукин. — Пошли к этим рабочим.

Выйдя из недавней находке, они направились к группе строителей. Рабочие стояли кучкой, перешёптываясь и бросая тревожные взгляды в сторону пещеры.

Тоннель метро. 6:10

Владимир Самсонов отошёл в самое тёмное и немноголюдное место, удостоверившись, что рядом никого нет. Достав телефон, он набрал номер друга, работающего в журналистике.

— У меня для тебя сенсация. Мы нашли нечто… невероятное, — услышав ответ, продолжил: — Ладно, заходи через задний вход. Там мало народу, и полиции нет — никто не заметит.

Закончив разговор, Владимир спокойно положил телефон в карман и направился дальше, словно ничего не произошло.

Москва. Полицейский участок № 14. 6:35.

Щукин тяжко вздохнул, откинувшись на спинку стула:

— Столько времени потратили на показания… А толку? Обычные работяги, сами шокированы находкой. Хорошо хоть ФСБ взяло дело под контроль, а не мы.

Телефон в кармане зазвонил. Щукин, нарушая собственный запрет на личные звонки на работе, всё же ответил. Голос жены звучал встревоженно:

— Прости, Лёш, знаю, нельзя звонить… Но Ксюша заболела. Температура под сорок. Повезу ее к врачу.

— Ничего, Свет. Даже рад тебя услышать. Хоть на минуту отвлекусь от этого бардака.

— У тебя там что-то случилось?

— Ага, представь — рабочие в метро откопали целый храм. И не просто в земле… — он замолчал, вспомнив бездонную пустоту под сводами. — Ладно, не пугайся. Отвези Ксюшу в клинику, я всё оплачу.

— Спасибо. До вечера.

Щукин только положил мобильный телефон, как зазвонил стационарный. Он машинально поднял трубку, всё ещё думая о Ксюше.

— Щукин, ко мне. Немедленно! — прогремел голос генерал-полковника.

Улыбка сползла с лица капитана. Он схватил папки и рванул в кабинет начальства.

Москва. Тоннель метро. 7:00.

Владимир Самсонов стоял возле второго входа в тоннель. Как он и предполагал, полиция не опечатала этот проход. Кроссовер серого цвета остановился рядом, и из него вышли несколько человек. Среди них был его друг Валера. Они пожали друг другу руки.

— Ну что, где там моя мега-сенсация? — спросил Валера, оглядываясь по сторонам.

— Аппаратуру взяли? — перебил его Владимир.

Валера глянул на сумки, которые несли двое его подчинённых:

— Там всё, чтобы снять хоть в 4К. Не волнуйся.

— Ладно, пошли. Охраны сейчас нет на проходной, — Владимир махнул рукой, и группа двинулась за ним.

Глава 3 Шаг в неизвестность.

7:35. Санкт-Петербург.

Астрид ткнула меня в щеку носом, холодным как льдинка. Мурашки побежали по спине — словно кто-то провёл по коже кончиком ножа. Альбеда тут же вцепилась в подбородок. Её шероховатый язык скользнул по коже, оставив липкую дорожку, от которой я невольно поморщился. Их мокрые морды, пахнущие шампунем, тыкались в шею, а хвосты выбивали дробь по деревянной тумбочке — глухой стук сливался с тиканьем настенных часов, словно два метронома вели бесконечный спор.

— Астрид… Альбеда, прекратите… Щекотно же! — засмеялся я, отмахиваясь от них, но собаки, фыркая, упрямо лезли под одеяло, будто решили выкопать меня из постели. Лапа Альбеды, шершавая как наждак, царапала голую лодыжку, оставляя красные полосы. Сдался я только тогда, когда её язык, липкий и тёплый, скользнул за ухо, словно пытаясь отыскать спрятанную там тайну.

— Ладно, встаю! — буркнул я, сползая на пол. Ковёр впился в ступни колючей прохладой, будто соткан из иголок сосны. Собаки метнулись к двери, виляя хвостами так, что с полки слетела миниатюрная фигурка главного героя из игры. Пластиковый щит звякнул о паркет, а я поймал его на лету — ребристые края врезались в ладонь, оставляя на коже отпечаток, словно предупреждение.

Собаки кружились под ногами, их когти цокали по полу, будто дождь стучал по жести. Альбеда, чёрная молния, уже уткнулась мордой в пустую миску, а Астрид сидела столбиком — её пушистый хвост шуршал по полу, поднимая завитки пыли, танцующие в луче утреннего солнца, как золотистые призраки.

Утренний лязг мисок, звон посуды и топот собачьих лап — кухня превратилась в миниатюрный ипподром, где начались скачки за завтраком. Альбеда, как всегда, умяла свою порцию за три секунды и теперь воровато вылизывала миску Астрид. Та терпеливо ждала, сидя «столбиком» — добряк, хоть и вдвое крупнее, словно понимала: торопиться бесполезно.

Одевшись для прогулки, я вышел на лестничную клетку. В нос ударил едкий запах сигарет — будто кто-то выкурил здесь целую пачку за ночь, превратив воздух в густой смог. На перилах красовалось жёлтое пятно от окурка, похожее на слепой глаз, который словно следил за мной с немым укором. Я распахнул форточку. Майский ветерок, пахнущий мокрой сиренью и тополем, ворвался внутрь, но дым будто прилип к стенам, цепляясь за плитку жадными пальцами.

Три бабки на скамейке замолчали, когда я вышел. Одна крестила воздух костяшками, обмотанными чёрными чётками, и её губы беззвучно шевелились, словно перемалывали проклятия.

— Бесов нынче развелось, — бросила она вдогонку так громко, будто хотела, чтобы я услышал. Я лишь ускорил шаг, но её слова засели в голове, как заноза.

Возле выхода из парка Альбеда вдруг зарычала, уставившись на кусты шиповника. Шерсть на её загривке встала дыбом, превращая её в дикого зверя из сказок.

— Тихо, Альбеда, — потянул я поводок. — Нам нужно домой.

Она не отводила взгляда от кустов, пока мы не свернули за угол. У подъезда мигали синие огни «скорой» и полиции. Подойдя ближе, я попытался разглядеть, что случилось, но дорогу тут же преградил полицейский. Его лицо было каменным, а голос — острым, как лезвие.

— Молодой человек, вы проживаете здесь?

— Да, — кивнул я, внезапно осознав тишину. Даже воробьи на проводах молчали, будто их клювы склеил страх. — Горицкий Григорий Максимович, квартира 47.

Полицейский записал всё в планшет, а потом спросил, не отрываясь от экрана:

— Кто-нибудь из родителей дома?

— Нет.

— Хорошо, продиктуйте номер одного из них.

Я назвал мамин номер, и полицейский пропустил меня, но его взгляд всё ещё висел на спине, как гиря, когда я поднимался по лестнице. Можно было бы узнать, что произошло, но я и так опаздываю, — подумал я и ускорил шаг.

На часах уже было восемь, когда я, переодевшись в форму, рванул к автобусной остановке. Только бы успеть! — мысль стучала в висках в такт бегу. Автобус уже подъезжал, и я замахал руками, как сумасшедший. Водитель благосклонно подождал.

— Спасибо! — выдохнул я, втискиваясь в салон, но тут что-то мягко толкнуло меня в спину.

— Думала, опоздаешь! — Настя пахла ванилью и лавандой, а её голос звенел, будто она только что выиграла маленькое пари.

— Прости, сам не ожидал, но всё же успел, — выпрямился я, стараясь скрыть одышку. — Сходим после уроков в новое кафе? Там тарталетки с лимонным кремом… — Она теребила подвеску на рюкзаке — крошечную сову с глазами из голубых страз, которые мерцали, как настоящие.

— Ладно, — ухмыльнулся я. Настя поджала губы, пытаясь скрыть улыбку.

Мы влетели в кабинет истории за секунду до звонка. Настя плюхнулась на место, смахнув с парты чью-то шпаргалку, а я едва успел открыть учебник на нужной странице, как дверь распахнулась.

— Доброе утро, садитесь, — учительница Лидия Петровна вошла, щёлкая каблуками. Её тени для век сегодня были синими, как мигалки у подъезда, и я невольно подумал, что это неспроста — день явно обещал быть странным.

Как звон колоколов, звонок разрезал школьную тишину, оповещая учеников об окончании последнего урока.

— Ну что ж, дети, я надеюсь, все поняли, как решать эту задачу. Но для полного закрепления материала я добавила несколько схожих задач, — сказала Марина Саренова, глядя на радостные лица школьников. Некоторые из них уже начали собираться, торопливо закидывая учебники в рюкзаки. — Ладно, можете идти.

Едва она произнесла эти слова, как ученики мигом ринулись к выходу, словно стайка птиц, выпущенных из клетки.

— Настя, Гриша, а вы чего ещё не ушли? — удивлённо спросила Марина Саренова, заметив двух учеников, которые продолжали сидеть за партой, уткнувшись в тетради.

— А мы захотели сейчас решить задачку. Вот сидим и думаем, как её решить, — ответила Настя, подняв голову. Её глаза блестели от азарта, а рука всё ещё сжимала карандаш.

— Понятно. Ну и на чём вы застряли?

Прохладный дневной воздух обдувал лицо, а солнечные лучи то и дело норовили впиться в глаза, заставляя прикрывать их рукой.