Новогодний спаситель

♥ Глава 1. Назойливый преследователь

Полина

Как только открываю почтовый ящик, в глазах затуманивается, а холодный декабрьский воздух затрудняет дыхание, – еще один преследователь нашел меня!

Они, вероятно, не стали бы называть себя разведчиками или маньяками. Поклонниками? Конечно. Последователями? Может быть.

Но их поведение выходит далеко за рамки поведения, свойственного восторженному поклоннику, обожающему замысловато украшенные торты. Именно они и принесли мне главный приз в реалити-шоу «Очаруй кондитера».

Во-первых, они не должны были найти мой почтовый адрес. Меня просто-напросто нет в списке адресов! Но каким-то образом жуткие письма все еще находят дорогу к моей двери.

Это новое – потрепанный конверт из крахмально-белой бумаги с моим адресом, нацарапанным грубыми штрихами. Обратного адреса, конечно же, нет. И никогда не было.

Меня так и подмывает выбросить конверт прямо в мусорную корзину, стоящую у гаража с одной машиной моего домика. Да, это был бы самая умная идея.

Запихивая остальную почту под локоть, я стискиваю зубы, вскрываю конверт и вытаскиваю то, что внутри.

Тошнота сотрясает меня из глубин живота. Это письмо от «фаната» – моя фотография в коллаже. Я держу в руках бутылку шампанского и позирую со своим тортом, победившим в шоу, с клубничным сливочным кремом. Торт вылеплен и украшен так, чтобы выглядеть как настоящий олень.

Не подумайте, что это торт, украшенный на оленьею тематику.

Нет, это торт, который выглядит как статуя самки оленя, сидящей на травянистом клочке земли, изящно сложив ноги под собой.

Заключительной задачей конкурса «Очаруй кондитера» было вот что: каждый участник должен был сотворить торт, который представлял бы их самих метафорически. Это вкусное сооружение не только продемонстрировало мое мастерство в изящной лепке тортов, но и намекнуло на мои корни в Сибири – земле, где водится много оленей. Также этот торт показывал мои мечты о жизни в зеленом лесу, где дикие существа плывут, как утренний туман над озером.

Этот торт поразил весь мир.

Черт, даже я все еще впечатлена собой и своим мастерством.

Или была бы впечатлена, если бы эти назойливые преследователи не продолжали портить мою сладкую победу.

Коллаж приклеен на черный нарисованный фон, а мои глаза… выцарапаны.

С трудом сглатываю, заставляя свой живот успокоиться. Это всего лишь картинка. Ужасная картина, которая пересекает так много моих личных границ. Но всего лишь картиночка.

Я в безопасности. Здесь, у моего дома, никого нет.

Я не могу оторвать взгляда от оживленной улицы, вдоль которой выстроились домики, почти похожие на мой.

Хотела бы я знать, был ли человек, стоящий за этой и предыдущими рассылками, одним человеком или это было много людей. В любом случае, подобные письма совершенно неуместны.

Скомкав коллаж в кулаке, который я не могу заставить перестать дрожать, я гневно шагаю к мусорному ведру и бросаю скомканный конверт внутрь – к остальному хламу. Затем я вхожу в свой дом, быстро заперев за собой дверь.

Чувствую себя в безопасности, как только щелкает засов.

Вроде как в безопасности.

Бросаю сумку и куртку в шкаф в прихожей, одновременно скидывая ботильоны. Хватит, блядь, ну хватит. Меня тошнит от этих назойливых преследователей, разрушающих то, что должно было стать одной из вершин моей карьеры и моей жизни.

Я покончу с этим преследованием. И у меня есть план.

Вытащив телефон из заднего кармана, быстро отправляю сообщение Лене, моей школьной подруге, ставшей риелтором, которая переехала к Алтайским горам несколько лет назад.

«Давай сделаем это», – я набираю на клавиатуре телефона, а затем нажимаю «Отправить».

Ее ответ почти мгновенный. Она пишет: я этим уже занимаюсь.

Позволяю проявиться легкой улыбке на не очень веселом лице, уверяя себя, что все будет хорошо, что мой план навсегда собьет преследователей с моего следа.

Да, прекрасно понимаю, что это похоже на отчаяние – думать, что мой подруга двадцати с лишним лет может помочь мне сделать то, чего не смогли сделать ни полиция, ни телевизионщики реалити-шоу «Очаруй кондитера».

Но я в отчаянии.

И измучена.

Я плохо спала с того момента, как прогремел финал шоу. А это было три месяца назад.

Я чертовски устала от того, что мой почтовый ящик забит этими ужасными письмами, а не просто рождественскими открытками, как и должно быть у нормально счастливого человека.

Я не могу просто сидеть здесь и ждать, пока мои преследователи окончательно сведут меня с ума, разрушив мой хлебопекарный бизнес.

Что-то должно произойти, и быстро. Все, чего я хочу на Новый год, – это вернуть себе частную приватную жизнь. И я решительно собираюсь достичь этого!

♥ Глава 2. Несчастный мужчина

Григорий

– Пойдем на новогодний ужин, дорогой, – умоляет мама по телефону. – Пожалуйста. Мы все скучаем по тебе.

Мама говорит так, как будто она и остальные члены семьи действительно хотят, чтобы я был там. Меня так и подмывает сказать, что да, я буду там с пирогом в руке.

Но это всего лишь чепуха.

Парни вроде меня? У нас нет уютных каникул, сахарной пудры или вкусных специй в карманах джинс и подобных прекрасных штучек.

Мы этого не заслуживаем.

– Мам, я бы с удовольствием. Но я занят.

Я стараюсь скрыть эмоции в своем голосе. Не хочу, чтобы она знала, как сильно я хотел бы быть там с ней, с папой и моей сестрой Машей. Это будет последний Новый год только для нас четверых, прежде чем летом родится ребенок Маши.

Мама фыркает:

– Занят чем? Мы живем в обычном городке, Гриш, а не в мегаполисе. В обычный день здесь тихо. Все будет закрыто на Новый год.

– Мне бы хотелось быть с вами, – говорю я серьезно. – Но… мне жаль.

– Я надеюсь, что это не из-за...

Я обрываю маму, прежде чем она успевает произнести слова, которые вонзятся в мое сердце, как тысячи осколков льда. «Мне жаль», – повторяю я еще раз, более твердо.

– Но...

Я бросаю трубку, сердце бешено колотится. Слава богу, здесь нет сотовой связи. В противном случае мама, сбитая с толку, вероятно, посылала бы мне сообщение за сообщением.

Все говорят, что мне не должно быть стыдно за то, что произошло. Или что я не должен испытывать чувство вины.

Но никто из них не понимает.

Как они могли?

Они никогда не делали того, что сделал я.

Нахлынули воспоминания. Стиснув зубы, я заставляю их отступить. Мне нужно кое-что сделать. Может быть, в этом году я не буду спиливать елку и петь колядки со своей семьей, как раньше, но это не значит, что я врал маме о том, что занят.

Жить рядом с плотной линией хвойных деревьев, растущих намного выше их маленького спокойного городишки, – это работа на полный рабочий день. Нужно нарубить дров, чтобы в хижине было тепло, и поохотиться на лося, если я захочу поесть, как только у меня закончится запас мяса в морозилке.

И это в дополнение к работе помощника юриста, которую я выполняю удаленно. А еще лучше попробуйте подняться в гору, как это делаю я. Да и интернет тут так себе. Но какой есть, такой есть.

Даже выросший в своем маленьком и спокойном городке, я никогда не думал, что буду вести такую жизнь – еще более тихую и спокойную. Я хотел покинуть его, хотел получить диплом юриста и переехать в большой город.

И я это сделал.

Я получил диплом юриста и в конце концов стал партнером в юридической фирме в Сочи.

Но жизнь не всегда идет так, как планируется. Теперь я вернулся сюда, в свои маленький городок, на горы, – туда же, с чего начал, но гораздо более уставший и потрепанный жизнью.

Я смотрю на дрова, сложенные рядом с моим очагом, огонь волшебно потрескивает, прогоняя декабрьский холод. Как всегда, становится все хуже. У меня есть планы посмотреть несколько повторов реалити-шоу сегодня вечером — что я еще могу сказать? Они помогают бороться со стрессом и мраком внутри, но сначала мне нужно убедиться, что я могу поддерживать огонь еще долго.

Натянув ботинки, брезентовую рабочую куртку и пару толстых перчаток, выхожу из хижины, которую купил, когда чувство вины начало снова преследовало меня в моем тихом и спокойном городке.

У меня сразу же перехватывает дыхание. Несмотря на то, что я вырос в Сибири, пятнадцать лет, проведенных в Сочи, заставили меня забыть, как здесь может быть холодно. Я на мгновение привыкаю, затем хватаю топор, прислоненный к стене хижины, и направляюсь к большому сараю на заднем дворе.

Мурлыкающий шум проникает сквозь тихий заснеженный лес. Я колеблюсь, прислушиваясь, волосы у меня на затылке встают дыбом. Медведи уже должны быть в берлогах. Горные львы, с другой стороны, никогда подобного мурчания не воспроизводят – и они наиболее голодны и отчаянны зимой.

Мурлыканье перерастает в урчание, слишком громкое для большой кошки. Его источник, вероятно, меня не касается, но, как бывший юрист, мне любопытно.

Мне нужно знать, что происходит на моей горе.

Подняв топор, я меняю курс, пробираясь сквозь снежный покров.

Я следую за грохотом. Он теперь звучит как автомобильный двигатель, который изо всех сил старается справиться с наклоном горы. Грохот доносится с восточного края моей территории.

Во владении у меня есть несколько акров земли, но моя хижина находится недалеко от границы собственности – и вторая хижина по соседству. Вероятно, это было удобное решение, так как установить водопровод здесь для двух соседних домов было бы намного проще, чем для двух домов, расположенных на расстоянии.

Я смогу добраться до границы собственности к тому времени, как заглохнет двигатель. Вижу, как женщина с каштановыми волосами выходит из машины и, скользя по льду и снегу, направляется к вывеске о продаже недвижимости, вывешенной перед соседним салоном.

♥ Глава 3. Кажется, спряталась

Полина 

– Ой, – говорю я, медленно поворачиваясь на месте в моей новой хижине. – Это...

– Удивительно, правда? – говорит Лена. – Не могу поверить, что это местечко так долго залежалось на рынке недвижимости.

Я смотрю на грязную дровяную печь – единственный источник тепла в моем однокомнатном жилище.

На полы, усыпанные мышиным пометом.

На столешницу в крошечном кухонном уголке, покрытую толстым слоем пыли.

– Э-э, правда? – пытаюсь дать намек на то, почему же этот домишко так долго никто не покупал.

– Хорошо, я знаю, что хижина выглядит не так уж и роскошно, – торопится сказать Лена, взяв меня под руку, как мы делали в подростковом возрасте. – Однако это место – просто жемчужина. И здесь нет сети и цивилизации, как ты и хотела.

– Не уверена, что имел в виду это, когда говорила тебе о том, что хочу жилье, где нет сети. Здесь вообще есть проточная вода?

Подруга фыркает:

– Конечно, здесь все есть! Я действительно знаю тебя, не забывай об этом, пожалуйста.

– Хорошо, тогда как насчет туалета? – Я указываю на единственную комнату в хижине. – Где же он спрятался?

У Лены хватает порядочности скромно съежиться, ее щеки розовеют. И она выдает: «Э-э, снаружи».

Думаю, что моя голова сейчас на самом деле вращается на все триста шестьдесят градусов как у экстрасенсов. И все из-за шокирующих слов подруги! Я пытаюсь говорить спокойно: «Пожалуйста, скажи мне, что ты не поизносила то, что я думаю, что ты только что произнесла.

 – Все не так уж плохо с этим туалетом. Я подыскала тебе жилье с пристройкой. Пристройка – совсем как обычная ванная комната.

– Но снаружи, – решительно подмечаю я.

Переезд в Алтайские горы казался идеальным способом сбежать от моего назойливого преследователя. Я не пересылала свою почту никому, кроме семьи и Лене, не говорила, куда еду, и закрыла свой бизнес по выпечке, так что мое новое местоположение доступно только тем, кто лично его у меня запросит.

Что еще лучше, переезд в горы казался настоящим удивительным приключением. Мечты о суровых якутских шаманах, сибирских лесах, достойных обморока, и наблюдении за северным сиянием, волшебно колышущимся над ледяным озером, танцевали в моей голове, пока я готовилась к тайному переезду.

А сейчас я стою в одинокой хижине, которая, кажется, всего в одном шаге от того, чтобы быть обруганной моим критическим мнением, не так ли? Теперь я не так уж и уверена в успешности своей затеи.

– Дай этому домику шанс, Поль, – говорит Лена, называя меня ласково и заботливо.

– Здесь даже нет настоящей кухни, – показываю я вокруг. – Ты забыла? Я зарабатываю себе на жизнь приготовлением еды.

Она отмахивается от моих волнений:

– Я принесу вам, госпожа шеф-повар, несколько рабочих столов.

– А как насчет медведей? – Я смотрю в открытую дверь. – В алтайских лесах должны быть водятся медведи, верно?

– Дорогая, они впадают в спячку. Ты в безопасности. И твои пирожные тоже. До весны вас точно никто не съест!

Я закатываю глаза, издавая сухой смешок:

– Ну отличненько!

Подруга хватает меня за руки:

– Ты мне доверяешь? – Ее голубые глаза изучают мое обеспокоенное лицо.

Я немного смягчаюсь. «Конечно», – тихо отвечаю я.

– Тогда поверь мне, что эта хижина станет лучшим местом в этом мире для тебя. Здесь тихо и уединенно. Отсюда открывается великолепные, захватывающие виды! – Она указывает на передние окна. – Каждое утро ты будешь купаться в удивительном солнечном свете. И еще... в твоем денежном диапазоне не было ничего лучше.

– Серьезно? Здесь нет ничего лучше избушки с мышиными какашками?

Лена пожимает плечами:

– Недвижимость Алтайского края в наши дни стремительно дорожает. Ты не поверите, за какие цены я видела дома более низкого класса. Тебе повезло, что это жилье не было с двойной ценой, которую ты бы заплатила, купив другой, более худший дом.

– Черт. Звучит ужасно, – я съеживаюсь.

– Так оно и есть… Ужасно. Но главное, – говорит Лена, сжимая мои руки в своих, – это то, что мы купили тебе эту хижину. Какое-то время она пустовала, но я помогу тебе его убрать, может быть, даже немного подкрашу.

– О да, я буду настаивать на твоей помощи.

– Я не оставлю тебя здесь одну. Особенно со всей этой историей с фанатом. – Она вздрагивает. – Люди иногда бывают такими ужасными.

Я думаю о коллаже с моими фото, с моими проколотыми глазами.

У меня громко урчит в животе. Мы оба смеемся.

– Давай выбираться отсюда, – предлагает Лена, подталкивая меня к двери. – Ужин за мой счет.

Тут с ней не поспоришь. Я снова сажусь за руль машины. Поворачиваюсь к подруге, чтобы спросить, какие рестораны есть в у подножия этой горы, когда кое-что за ее машиной привлекает мое внимание.

♥ Глава 4-1. Медведь и горный лев

Григорий 

Это самое худшее время года.

Обычно я заканчиваю свои вечера хорошей книгой из местной библиотеки или просмотром реалити-шоу. И то, и другое не дает плохим воспоминаниям закрадываться прямо в сердце, прежде чем сон загонит меня в постель.

Но сегодня вечером у меня закончились книги, а телевизор настаивает на показе новогодних шоу, новогодних фильмов, новогодней рекламы и всего новогоднего. Даже реалити-шоу посвящены праздникам!

Как я ненавижу это.

Темные воспоминания особенно сильно сгущаются в это время года. Праздничные украшения по всему городу и рождественские поздравления по телевизору не помогают мне проникнуться светлой радостью.

Стиснув зубы, я отхлебываю из стакана виски, который держу в руке, и быстрее прокручиваю праздничные каналы. Но уже слишком поздно. Я не могу сопротивляться приливу воспоминаний, которые поднимаются с глубин памяти, затягивая меня под воду.

Это было два года назад, почти с того самого дня. Каждый ноябрь и декабрь я брался за два дела обездоленных истцов, которые в противном случае не смогли бы позволить себе ничего, кроме назначенного судом представительства (то есть равнодушных косноязычных адвокатишек).

Передо мной стояло небольшое юридическое дело, но очень важное. Для меня и для моего клиента.

Дуся была матерью-одиночкой, слишком юной, чтобы вести ту борьбу, в которую она попала. Она пыталась вытащить себя и своего восьмилетнего сына Остапа из-под жестокого влияния отца.

Мы неплохо продвигались вперед. Дуся собрала много улик против своего бывшего. Он был по-настоящему жестоким человеком, но не слишком умным, когда дело доходило до того, чтобы не показывать свою руку, гневно сжатую в кулак. Он посылал ей обжигающе ядовитые электронные письма и сообщения, забивал ее голосовую почту мерзкими словами. Она все это задокументировала, и мы успешно строили солидное дело против этого человека.

Свобода казалась неминуемой.

Однажды бывший муж Дуси появился в школе Остапа, пьяный, злой и шумливый. Он настаивал на том, что имеет право забрать своего сына. Школьная охрана задержала мужчину до тех пор, пока Дуся и Остап не смогли уехать.

Но бывший тоже сел в свою машину. И, зная, куда поехала Дуся, направился к ним.

Этот мерзавец устроил автомобильную погоню. Полиция сказала, что бывший муж пытался запугать Дусю, чтобы она отказалась от нашего дела в суде.

Он потерял управление над автомобилем.

Произошел несчастный случай.

Я сам побывал на месте… преступления. Старая машина Дуси представляла собой неузнаваемый кусок металла, дымящийся возле торгового центра, ярко освещенного праздничными огнями.

Дуся и Остап, скорее всего, умерли сразу же.

Ее бывший, правда?

Он стоял там, когда я появился. И этот подонок был явно  все еще в бреду, на его теле виднелись всего несколько царапин.

Когда он заметил мое приближение, то бросился на меня. Пара офицеров удержали его, но они не смогли остановить слова, которые он выплюнул в меня.

– Ты сделал это, сукин сын! – кричал он, брызгая слюной и выпучив одичавшие глаза. – Ты убил мою семью!

И он был прав.

Дуся и Остап мертвы из-за меня.

Потому что я не смог достаточно быстро оформить запретительный судебный приказ.

Потому что я думал, что они были в достаточной безопасности в женском приюте, куда я их поместил.

Потому что я думал, что у нас было больше времени.

Этот ужасный человек сейчас в тюрьме.

А я? Я тоже в тюрьме.

Тюрьма вины.

Это то, чего я заслуживаю.

Делаю еще один глоток виски, наслаждаясь его жжением в горле. Вытирая слезы, навернувшиеся на глаза, я заставляю себя сосредоточиться на телевизоре.

Я остановился на выставке выпечки. Должно быть, это более старое шоу, потому что там нет ни капли праздничного веселья.

Счастливые цвета, яркий свет и веселые улыбки, правда? В этом шоу их навалом. А это как раз то, что мне нужно.

Когда я смотрю, как седой пожилой мужчина мастерски заливает высокий торт сливочным кремом, я задаюсь вопросом, что же такого в этих шоу, что мне так нравится их смотреть. Дело в том, что они легко усваиваются замученной за весь день головой? Или, может быть, они напоминают мне, что мир, в конце концов, не такой уж и темный?

Какая бы ни была причина, подобные шоу успокаивают мою душу.

Я благодарен за побег от ужасной реальности, от тягостных воспоминаний.

Виски начинает действовать, я устраиваюсь поудобнее, когда симпатичная блондинка нарезает горку торта, говоря, что собирается превратить эту штуку в оленя. Прямо сейчас это выглядит как большой валун и ничего больше, поэтому я скептически отношусь к тому, что она сможет с этим справиться.

И не только она – кто угодно. Кто когда-нибудь слышал о пироге в виде оленя?