Новогодняя ловушка для двоих

Глава 1. Двойное бронирование

Я резко вдавил тормоз, и мой верный чёрный «Тойота» — старый, потрёпанный, но всё ещё боевой конь урбанистических джунглей — недовольно заскрипел шинами, будто возмущаясь моей наглости заставлять его тащиться в эту снежную глушь. Машина кашлянула, фыркнула и наконец замерла у заснеженного крыльца, словно давая мне последний шанс передумать.

Сугробы вокруг походили на пухлые перины, будто кто-то свыше решил задушить всё живое под слоем снега, а заодно и моё последнее желание провести праздники в тишине. Ветер свистел в голых ветвях деревьев, насмешливо напоминая, что побег от цивилизации — это не всегда горячий шоколад и уютные пледы. Иногда это ещё и отмороженные пальцы и вечная борьба с законами физики, когда каждый шаг по рыхлому снегу напоминает квест «угадай, где под тобой провалится земля».

— Ну вот и прибыли, — буркнул я себе под нос, вылезая из машины и тут же проваливаясь по щиколотку в белую массу. — Просто замечательно.

Холодный ветер тут же впился в лицо, словно мой личный бухгалтер, напоминающий о просроченных платежах. Я кутался в шарф — тот самый, тёмно-синий, с едва заметной вытянутой петлёй, который Лика вязала для меня весь ноябрь. Подарила ровно год назад. Перед тем, как бросить. Под бой курантов.

— Символично, — процедил я, уставившись на криво прибитый венок над дверью. Его красные ягоды поблёкли, лента обвисла, и вся эта конструкция выглядела так, будто её вешал пьяный гном в припадке предновогоднего помешательства.

— Ну конечно, куда же без этой идиотской мишуры, — проворчал я, с силой выковыривая ключ из кармана джинс.

Я арендовал этот чёртов дом специально, чтобы пережить этот проклятый праздник вдали от навязчивых притворных поздравлений “С новым годом, с новым счастьем”, пьяных офисных толп и семейных посиделок с тостами «за успехи». После того как Лика ушла, я возненавидел всё, что связано с Новым годом. Всё это фальшивое веселье, эти улыбки через силу, эти «Ну что, как планы?» от людей, которым на самом деле плевать.

— Хоть тут будет тихо, — пробормотал я, распахивая дверь.

Внутри пахло деревом и мятой — видимо, прошлые жильцы пытались перебить запах дешёвого глинтвейна и притворного веселья. Никаких ёлок, гирлянд и прочей новогодней ерунды — идеально.

Я уже представлял, как проведу вечер с бокалом хорошего виски и новой книгой по архитектуре, наслаждаясь тишиной и отсутствием идиотских поздравлений.

Но Вселенная, видимо, решила, что я ещё недостаточно настрадался.

Под окном раздался скрип тормозов, а затем — звонкий женский голос, затянувший:

«А этот год новый, тот был старый, тот был фиговый, этот будет...»

Я замер.

— Не может быть.

Подошёл к окну и увидел ярко-жёлтый микроавтобус, из которого выпорхнула девушка в свитере с оленями. Не просто с оленями — с целым новогодним апокалипсисом: красноносые рогатые создания скакали по её груди так радостно, будто только что узнали, что Санта отменил уголь в подарках для плохих детей. За ней последовали три сумки, коробка с ёлочными игрушками и... огромный мешок, похожий на те, в которых Дед Мороз таскает подарки. Или маньяк — тела.

— Боже правый, — прошептал я. — Это же мой личный кошмар в свитере.

Девушка весело напевала, пока не заметила меня в дверном проёме.

— Ой! — Она уронила коробку, и десяток шариков покатились по снегу, будто спасаясь бегством. — Вы... вы тоже здесь заселяетесь?

— Да, — ответил я, чувствуя, как у меня начинает дёргаться глаз. — И, кажется, у нас проблема.

— Проблема? — Она нахмурилась, затем её глаза округлились. — О нет. Неужели сайт снова...

Она достала телефон, лихорадочно пролистала экран и громко застонала.

— Опять двойное бронирование! Это уже третий раз за месяц!

Я закрыл глаза и мысленно представил, как швыряю свой телефон в стену.

— Значит, вы тоже арендовали этот дом. На Новый год.

— Ну да, — она неуверенно улыбнулась. — Я Софья.

— Алексей, — буркнул я, стараясь не смотреть на её свитер, где олени весело скакали по... Ну, в общем, скакали.

Повисло неловкое молчание.

— Ладно, — наконец сказал я. — Я уже занёс вещи. Вызывайте такси и езжайте в отель.

— В отель? — Она засмеялась, но звук получился нервным. — Вы шутите? В радиусе тридцати километров всё забронировано ещё в ноябре!

— Тогда звоните в поддержку сайта.

— Они не отвечают! Все уже ушли на праздничные длинные выходные!

Я закрыл глаза и медленно сосчитал до пяти. В голове уже рисовалась идиллическая картина: я, бутылка виски и полное одиночество.

— Хорошо. Давайте так: я заплатил за этот дом, и я тут остаюсь. Вы разбирайтесь со своими проблемами сами.

Я развернулся, чтобы захлопнуть дверь, но Софья резко вставила ногу в проём.

— Слушайте, я тоже заплатила! И у меня завтра должна приехать вся семья!

— Какая ещё семья?!

— Ну... родители, сестра, тётя, пёс... — она виновато сморщилась.

Я посмотрел на неё, потом на мешок с подарками, потом на гирлянды, торчащие из сумки.

— Боже, — простонал я. — Это не дом. Это филиал новогоднего ада.

В этот момент с неба повалил густой снег, ветер захлопал ставнями, а где-то вдали завыла сирена — похоже, из-за непогоды объявили штормовое предупреждение.

Софья подняла брови.

— Ну что, — сказала она, — кажется, нам придётся как-то договариваться.

Я молча отступил в сторону, пропуская её внутрь.

«Это будет худший Новый год в моей жизни», — подумал я.

Как же я тогда ошибался.

Глава 2. Холодная война

Я стоял посреди гостиной, скрестив руки на груди, как раздражённый директор школы, застукавший учеников за рисованием неприличных картинок на партах. Моя поза излучала такое неодобрение, что даже воздух вокруг казался наэлектризованным. Холодный, как январский ветер, взгляд скользнул по вороху праздничного декора, который эта... эта Софья вытряхивала из сумок с энтузиазмом белки, объевшейся новогодних пряников. Каждое её движение сопровождалось звоном колокольчиков и хрустом мишуры – звуками, от которых у меня непроизвольно сжимались кулаки.

Особенно меня впечатлила коробка с гирляндами, мигающими всеми цветами радуги, словно новогодняя ёлка в эпилептическом припадке после десяти коктейлей "Секс на пляже". Эти мерцающие провода выглядели настолько вызывающе, что, казалось, вот-вот запоют "В лесу родилась ёлочка" хором подвыпивших снеговиков.

— И что это? — я ткнул пальцем в коробку, будто это была подозрительная посылка с биологическим оружием. Мой голос звучал так, словно я только что обнаружил в своём холодильнике труп Деда Мороза.

— Украшения, — ответила она, не отрываясь от распаковки стеклянных шаров, которые переливались, как мыльные пузыри, пойманные в момент нарциссического самолюбования. Её пальцы бережно извлекали каждый шар из упаковки, словно это были артефакты древней цивилизации, а не дешёвый китайский ширпотреб. — Вы же не думали, что я оставлю дом в таком унылом виде?

Я окинул взглядом комнату — строгие деревянные панели, камин, отполированный до зеркального блеска, минималистичные светильники, холодные, как взгляд бухгалтера в конце квартала. Идеальный интерьер, если, конечно, вы не фанат праздников и человеческого тепла.

— Он не унылый. Он нормальный, — процедил я, мысленно уже представляя, как эти дурацкие шары случайно падают и разбиваются о каменный пол.

— Ну конечно, — фыркнула Софья, водружая на стол фигурку снеговика с таким выражением лица, будто он только что узнал цену на бензин, — если вам нравится атмосфера "офис стоматолога в девяностых". Особенно этот камин — просто мечта мизантропа. Можно сразу повесить табличку "Здесь умерло веселье".

Я закусил губу так сильно, что, казалось, вот-вот прольётся кровь. Господи, дай мне терпения. Или виски. Лучше виски. Но только не мятный ликёр, как в прошлом году... Эта мысль вызвала у меня непроизвольную гримасу, будто я только что съел конфетку «кислинка», которая продавалась в каждом ларьке моего детства.

— Ладно, — сказал я, стараясь говорить максимально спокойно, как сапёр, разминирующий бомбу с подарками. — Давайте установим правила.

— О! — Софья хлопнула в ладоши, будто ей только что предложили бесплатный шоппинг в новогодней распродаже. Её глаза сверкали с таким энтузиазмом, что могли бы заменить одну из её же гирлянд. — Я люблю правила. Особенно когда их можно игнорировать!

— Во-первых, никаких гостей, — начал я, игнорируя её реплику, как игнорируют спам-письма о выигрыше миллиона.

Она надула щёки, как рыба-фугу, готовящаяся к атаке. Её пальцы сжали рождественский венок так крепко, что несколько иголок посыпались на пол, словно маленькие зелёные предатели. Вообще странно, конечно, вешать католические рождественские венки в атеистический праздник Новый год, ну да ладно… Она в целом вся странная, эта Софья, — подумал я.

— Но моя семья…

— Никаких гостей, — повторил я, делая ударение на каждом слове, будто объяснял правила выживания в зомби-апокалипсисе особо тупому выжившему. Мой взгляд при этом говорил: "Я не шучу, и если нужно, я заколочу входную дверь гвоздями".

Софья закатила глаза так выразительно, что, казалось, они вот-вот застрянут у неё в черепе, но промолчала, ограничившись тем, что с силой воткнула в венок ещё одну красную ленточку.

— Во-вторых, — продолжил я, — тишина после десяти вечера.

— А если мне захочется петь новогодние песни в полночь? — спросила она с невинным выражением лица, которое явно скрывало дьявольскую радость.

— Тогда я лично засуну вам в рот этот венок, — ответил я, указывая на рождественское украшение, которое выглядело так, будто его сплели из ёлочных иголок и наивных надежд.

Она прикрыла ладонью грудь с театральным ужасом, словно я только что предложил ей продать почку на чёрном рынке.

— Боже, какой грубый! Вы что, впитали весь дух праздника через фильмы про Гринча?

— В-третьих, — я проигнорировал её выходку, как игнорируют попрошаек у метро, — кухня — нейтральная территория.

— То есть мы не можем там пересекаться? — Софья склонила голову набок, как сова, пытающаяся понять, почему этот странный человечек не хочет праздника.

— Можете. Но если ваши пряничные человечки пересекут эту линию, — я провёл воображаемую черту на столе, будто это была граница между Северной и Южной Кореей, — они будут считаться нарушителями и немедленно депортированы в мусорное ведро.

Софья склонила голову набок, как собака, услышавшая странный звук из динамика "Умной колонки". Её нос сморщился, будто она только что понюхала просроченный оливье.

— Вы всегда такой… драматичный? Или это специально отрепетировано к Новому году?

— Только когда меня заставляют делить дом с новогодним эльфом. Или гномом. Как больше нравится, — парировал я, мысленно уже представляя, как выбрасываю всю эту мишуру в первый же снегопад.

Она рассмеялась, и этот звук, звонкий и беззаботный, как колокольчик на шее у кота, почему-то раздражал меня ещё больше. Казалось, каждый её смешок — это маленький гвоздь в крышку гроба моего спокойствия.

— Ладно, ладно, — подняла руки Софья, будто сдаваясь в плен, но её глаза лукаво блестели. — Правила приняты. Но! — она ткнула пальцем в воздух, словно пыталась проткнуть невидимого врага, — у меня тоже есть одно условие.

Я насторожился, как кот, увидевший пылесос. Моя спина непроизвольно выпрямилась, готовясь к худшему.

— Какое? — спросил я, чувствуя, как в горле застревает комок предчувствия беды.

Глава 3. Нежданные гости

Я проснулся от звука, напоминающего то ли работу перфоратора, то ли ритуальные пляски гномов-наркоманов на моей крыше. В голове пульсировала мысль: "Кто-то сейчас точно поплатится за это". Циферблат часов едва показывал девять утра — святое время в выходные, когда нормальные люди либо крепко спят, либо уже давно умерли от переутомления. Солнце ещё даже не подумало вставать, предпочитая отсыпаться за горизонтом, как студент после сессии.

— Что за чертов... — начал я, но резкий удар молотком где-то внизу прервал мою мысль так же беспощадно, как будильник — сладкий сон.

Спускаясь по лестнице, я чувствовал себя героем фильма ужасов, который вот-вот обнаружит в своём подвале секретную лабораторию. Но реальность оказалась хуже.

Картина в гостиной стоила того, чтобы за неё платили биткоинами.

Посреди комнаты стояла рыжая девчонка в неоновом свитере. "Тарелка новогодних мандаринов" — мелькнуло у меня в голове. Её волосы торчали в разные стороны, будто её только что ударило током от гирлянды. Перед ней валялись обрывки гирлянд, похожие на останки новогодней вечеринки после нашествия зомби. А рядом... Господи, рядом сидел лохматый монстр размером с малый бизнес и с наслаждением уничтожал мою вчерашнюю газету, будто это был его личный враг номер один.

— Э-э... — выдавил я из себя, чувствуя, как мой IQ падает просто от созерцания этой сцены.

Девчонка резко обернулась, уронив молоток себе на ногу с громким "БДЫЩ!", достойным лучших комедийных шоу.

— Ай! Ой! Вы, наверное, Алексей? — она захромала ко мне с улыбкой, от которой я невольно отступил, как вампир от священного распятия. — Я Катя, сестра Софьи! Мы приехали пораньше, потому что у Бони... — она указала на зверя, который в этот момент с наслаждением рвал финансовый раздел, — началась диарея от...

— Стоп, — я поднял руку, как полицейский, останавливающий бешеный поток слов. — Я же говорил, никаких гостей… Где Софья?

— В магазин поехала, — Катя плюхнулась на мой диван с грацией упавшего мешка картошки. — Она сказала, что вы, цитата, "терпеть не можете праздники, но в душе просто милый бука".

Мой левый глаз начал дергаться с такой силой, что, казалось, вот-вот выпрыгнет и убежит в поисках более спокойного места.

— А ещё она ничего не говорила про вашего... — я скептически посмотрел на пса, который в ответ оскалился, демонстрируя зубы, достойные фильма "Челюсти".

— О, Боня — ангел! — Катя потрепала чудовище по загривку. — Если не считать, что он грызёт тапки и ненавидит мужчин. Ну и ещё у него небольшие проблемы с личными границами.

Как по команде, пес медленно подошел и с видом сомелье, дегустирующего редкое вино, аккуратно пописал на мой левый ботинок.

— БОНЯ! — раздался крик с порога, по громкости сравнимый разве что с сиреной воздушной тревоги.

В дверях стояла запыхавшаяся Софья, вся в снегу, с пакетами в руках, напоминающая эльфа после тяжелой смены на фабрике подарков.

— Он так проявляет симпатию, — заверила Катя с улыбкой, от которой у меня похолодела спина.

— Простите, он так только с теми, кто... э... напряженно пахнет, — покраснела Софья, переминаясь с ноги на ногу.

— Я напряженно пахну? — спросил я, чувствуя, как моё самоуважение медленно утекает в канализацию вместе с собачьей мочой.

— Ну... — она закусила губу. — Вы пахнете кофе и... раздражением. И ещё чем-то древесным. В целом, довольно приятно, если не считать нотки ярости.

Катя фыркнула, как перегретый паровой котёл. Я собирался ответить, но в этот момент раздался характерный треск. Все повернулись к ёлке — Боня уже жевал что-то синее с таким удовольствием, будто это был стейк премиум-класса.

— Это... — я медленно подошел ближе, чувствуя, как во мне поднимается какая-то первобытная ярость. — Это мой шарф? Тот самый, который подарила... А, впрочем, неважно, — махнул я рукой.

Катя закусила губу. Софья закрыла лицо руками. Боня отрыгнул клочок ткани с видом гурмана, попробовавшего не совсем удачное блюдо.

— Ладно, — сказал я с неестественным спокойствием человека, который вот-вот сорвётся. — Я иду в кабинет. Когда этот... — я посмотрел на пса, который теперь с интересом обнюхивал мои брюки, — этот ангел закончит уничтожать мои вещи — дайте знать. Желательно письменно. И с нотариальным заверением. И из другого города. Спасибо!

Захлопнув дверь с такой силой, что, кажется, в доме дрогнули стены, я услышал:

— Вау, он реально страшный, — шептала Катя с восхищением в голосе.

— Да нет же, — вздохнула Софья. — Он просто...

Громкий треск и звон разбитого стекла из кабинета, прервали её.

— ...немного нервный, — закончила она уже менее уверенно.

Вообще-то это была моя любимая ваза, подарок от бывшего начальника на прощание перед увольнением. Хотя, в целом, зачем мне ваза, если мне никто не дарит цветы…

Я сидел за столом, глядя на осколки, которые весело переливались на солнце, будто смеясь надо мной. За окном мелькали Софья и Катя, украшавшие заснеженную лужайку с энтузиазмом, достойным лучшего применения. Катя вдруг навела телефон на мое окно — вероятно, делая селфи с "тем самым жутким типом на втором этаже". Я дернул шнур жалюзи с яростью средневекового рыцаря, опускающего забрало перед битвой.

— Два дня, — пробормотал я, наливая виски в стакан, который, к счастью, пока ещё не стал жертвой собачьего террора. — Осталось всего два дня...

За дверью раздался радостный лай, грохот падающей мебели и визг Кати:

— Боня, нет! Это же торт! Мамин торт! НЕЛЬЗЯ!

Я залпом выпил виски, чувствуя, как алкоголь обжигает горло, но не может обжечь мою боль.

— Боже, как же я ненавижу Новый год. И собак. И особенно — новогодних собак, — прошептал я в пустоту, пока за дверью продолжался адский шабаш.

***

P.S. Через час Боня съел половину гирлянд, но, кажется, остался жив. Пока что.