Новогодняя ночь и никакого волшебства

Новогодняя суета захлестнула город. Очередная перемена календаря. Витрины мигали гирляндами, машины сигналили раздражённо и радостно одновременно, люди торопились, будто боялись не успеть за временем. Очередная перемена календаря. Очередной шанс попробовать начать сначала.

А здесь, в квартире, тихо.

Только глухое бла-бла-бла очередного лидера с новогодним обращением к народу доносится из телевизора — слова, давно утратившие вес.

С лёгким, упрямым стуком тикают старые часы.

Тик-так, Тик-так.

Двадцать три пятьдесят пять.

В глубоком, массивном кресле – мужчина, молодой, мужественное лицо. Волевой подбородок, и неожиданная седина — пара прядей.

На стенах множество фотографий, ретушированных, в добротных рамках. Видно, что запечатлённые моменты дороги хозяину квартиры. На фото такие же как он мужчины, молодые парни на фоне тайги, на фоне скалистых хребтов, а вот живописный распадок с сияющим небесной синевой озером внизу.

Отдельно на фото в центре девушка, молодая красивая, чуть раскосые глаза, высокие скулы. Короткая стрижка под «мальчика». Взгляд смеющийся, открытый, прямо в объектив. Сквозь пространство, сквозь время, на сидящего в кресле мужчину.

Мужчина смотрит на стоящий рядом журнальный столик с немудрёными холостяцкими закусками и высокими бутылками. Стандартный набор: мандарины, конфеты, икра, салат шампанское, бутылка Арарата.

Смотрит на часы, в мозгу крутится дурацкая песенка «пять минут, пять мнут…». Открывает шампанское. Лёгкий хлопок и дымок паров из горлышка. Мужчина берёт фужер, наклоняет его и наливает шампанское.

Тик-так, Тик-так …чак — дёрнулась минутная стрелка.

Мужчина взглянул на часы и отставил шампанское. Откинулся в кресле и уставился на ТВ панель.

Поморщился и убрал звук до минимума.

Взгляд в пустоту, мысли, мысли. «Как же так вышло? Почему?»

Тик-так, Тик-так …чак — минутная стрелка.

Мужчина что-то вспоминает, злится, бросает взгляд на фото с девушкой.

Тик-так, Тик-так.

Решительно берёт бутылку коньяка, откупоривает и торопливо плескает золотистый напиток в рюмку. Грамм двадцать пять — тридцать и забрасывает в рот благородный напиток.

Коньяк коснулся языка мягко, почти бархатно, будто тёплая волна, скользящая по песку. На секунду он задержался у нёба — густой, терпкий, с едва уловимой сладостью дубовой бочки — и медленно покатился вниз, оставляя после себя тонкое, уверенное тепло. Гортань отозвалась лёгким жжением, не резким, а таким, что хочется вдохнуть глубже. И когда напиток ушёл ниже, по пищеводу растеклась горячая дорожка, будто кто‑то провёл внутри тонкую линию огня — не обжигающего, а собирающего тело в единое целое. Мир стал чуть тише, воздух — мягче, а в груди разлилось спокойное, тяжёлое тепло.

Стук! Поставил на столик рюмку.

Сразу налил ещё.

Память, взбудораженная коньяком, закрутила картины из прошлого: вот они вдвоём в беседке, ночь, пушистый снег валит, словно в мультфильме. Ветра нет, тишина такая, что, кажется слышно шорох падающих снежных хлопьев. Это прошлый новый год на даче старых друзей.

Тик-так, Тик-так…чак… сработал бездушный механизм, приводя в действие минутную стрелку.

Мужчина смотрит на стену с фотографиями. События, образы, проносятся, словно снежный вихрь.

«Позвонить? А вдруг не захочет говорить….»

Каменеет лицом, на выбритых до синевы скулах играют желваки.

Тик-так, Тик-так… чак дёрнулась минутная стрелка.

Пять минут до полуночи.

Мужчина подходит к окну, засветка от города прячет звёзды, и только луна безразлично взирает с ночного неба. Открывает окно, морозный зимний воздух врывается в комнату.

Тик-так, Тик-так…

Дззиииинь…. Дззиииинь…. Дззиииииинь….

Мужчина закрывает окно. Идёт в прихожую, по дороге смотрит на часы.

Тик-так, Тик-так… пять минут до полуночи.

Открывает замок и распахивает дверь.

Модельные сапожки, кожа. Серая шуба. Сумочка через плечо. Лисья шапка.

Взгляд ласковый, внимательный, прямо сквозь пространство, сквозь время, на стоящего в прихожей мужчину.

— Ты…

— Я…

Он подхватывает её под коленями, рывком поднимает, зарывшись лицом в пахнущую морозом и французскими духами шубу.

Она хватается за его плечи, чтобы не упасть.

— У меня такси внизу… не знала дома ты или нет.

Он ставит её на пол и, не сказав ни слова, сломя голову бросается вниз по ступеням.

— Сумашедший. — со счастливой улыбкой вслух произносит она и, прикрыв дверь, идёт следом.

Тик-так, Тик-так…чак… сработал бездушный механизм, приводя в действие минутную стрелку.

Двадцать три пятьдесят шесть. Четыре минуты до нового года.

Из старых часов выбирается изрядно потрёпанное и погрызенное бронзовыми шестерёнками непонятное существо. Оно устало устраивается на крышке, переводит дух.

Тик-так, Тик-так…чак… сработал механизм часов, приводя в действие минутную стрелку.

Существо морщится, будто от боли.

— Держать время — всё равно, что ловить фотоны руками, — устало произнесло существо. — Всегда норовит вырваться.

Три минуты до Нового года. Нужно спешить.

Бережно разжимает ладонь — там трепещет нечто невообразимое, что он всё-таки сумел уловить и сберечь в миг, когда эти двое встретились.

Существо улыбается, представляя реакцию той, кому он преподнесёт этот подарок.

Божественный цветок — сотканный из чувств и эмоций.

Тот самый, растущий только здесь. На этой окраине вселенной.

Цветок со смешным названием любовь.