Новолуние

Пролог

«До того, как начало рассветать»

В последнее время чтобы я ни делал, о чем бы я ни думал, куда бы я ни пошёл, меня беспокоит одна и та же мысль. Эта мысль навязчиво засела в моей голове и, кажется мне, ещё не скоро оттуда выветрится. Но я не думаю, что подобная одержимость поглотила меня одного. А всё довольно просто. Я не знаю, кем я хочу быть и кем в итоге окажусь. Взросление – сложная штука. В детстве и в юношестве всё как-то проще в этом плане. Есть какие-то заготовки, какие-то грандиозные мечты, планы, которые, как кажется, обязательно осуществятся. Но проходят годы, и ты всё больше понимаешь, что жизнь устроена не так просто, как кажется на первый взгляд. Всё намного сложнее. Манна небесная всё ещё не сбрасывает кирпич на голову с моей судьбой и моим предназначением. На встречном билборде не приклеена афиша с моим именем, рядом с которым написано «у него получилось». Ничего подобного, ничего не получилось. И чем дальше, тем хуже. Рутина и повседневность накладываются толстыми слоями, что я даже как-то привыкаю к этому. Волей-неволей рождаются мысли, что в принципе вроде и неплохо живу. Не то, что хотел, но не совсем плохо. Так тоже можно жить. Люди же как-то живут. Живут.

Грандиозные мечты пали под натиском повседневности. Вместо ожиданий какого-то часа «Х» появились ожидания аванса, зарплаты, выходного. Вроде думаешь, что что-то изменится. А что должно измениться? Да ничего. Премия придёт на пару тысяч больше, и я смогу позволить себе неожиданную покупку? Смогу выбраться с друзьями в бар, чтобы хоть как-то разукрасить свое существование? Что-то изменится? Ничего. Всё так же будут меняться дни календаря, а я застряну в этом мире, в этом водовороте, пока кто-то не окликнет меня сзади и не скажет «шуруй-ка ты на пенсию старик, ты своё отработал, поздравляю». Шикарно. Это ещё, если мне повезёт дожить до этой пенсии.

Уже сейчас я замечаю, что годы начали не то чтобы лететь незаметно, они нахрен мчатся неведомо куда, что ты даже боишься высунуть голову из этого сверхскоростного поезда, как бы её не оторвало от этой скорости. Сидишь себе и сиди дальше, когда-нибудь доедем.

Когда-нибудь. Девиз, мать его, взрослой жизни. Когда-нибудь я сделаю то-то. Когда-нибудь пойду туда-то, увижусь с теми-то, куплю то-то. Когда-нибудь, когда-нибудь, когда-нибудь. Осточертело уже это «когда-нибудь».

Признаюсь вам честно. На самом деле меня вполне устраивает эта жизнь... поправочка, существование. Не голоден, одет, не босой. Существовать вполне возможно. Все же так живут. Проживу и я.

Когда-то в юношестве я горел грандиозными планами. Казалось, я тот самый, кого в толпе поцеловала фортуна. Избранный. Человек, который среди своих друзей сможет выбиться намного дальше. Но со временем это как-то всё постепенно куда-то улетучилось. От той уверенности и тех амбиций осталось ни много ни мало – НИЧЕГО. Ничего не осталось.

Я преуспеваю в каких-то других сферах. Выстраиваю карьерную лестницу, где бы я ни работал. Но это совсем не то, о чем я мечтал, когда мне было шестнадцать. Совсем не то будущее, которое я представлял. Чтобы хоть как-то себя оправдать, я говорю себе, что, вероятнее всего, все люди такие же, как я. Я стал, как все. Я вошёл в эту серую массу, когда мне было лет двадцать, и выйду из неё только вперёд ногами, если повезёт хотя бы не в пиджаке, в котором женюсь.

М-да, приехали. Станция «Взрослая жизнь», приготовьте свои проездные билеты, на дороге работает контроль. А начиналось-то всё довольно радужно и светло.

Часть 1. Арина. Глава 1

Мне никогда не было так страшно. Я никогда ещё не впадал в оцепенение перед опасностью, в страхе замирая и становясь каменным наблюдателем. Но то, что случилось буквально за несколько минут в моё отсутствие, чуть было не убило меня.

Я отошёл всего на пару минут, чтобы оставить её наедине с собой и поговорить по телефону. Я даже не подозревал, что где-то в зарослях камыша её поджидает опасность, что кто-то только и ждёт как бы наброситься на неё. Какая-то тварь в облике человека, с повадками хищника, наблюдает, как она погружается в свои мысли и теряет бдительность. А тот, кто, несмотря ни на что, хочет защитить её, уходит, давая возможность претворить в жизнь все грязные мысли твари.

Как я мог проворонить его? Как я, обладая нечеловеческим слухом и обонянием, мог просто-напросто подпустить к ней опасность? Я не должен был отходить от неё. Не должен был оставлять её одну.

Я услышал всплески воды, барахтанье, незнакомое возбуждённое дыхание и еле слышные смешки. Это не вписывалось в окружающие меня звуки леса. Уже тогда я заподозрил, что-то неладное. Но моей лучшей подруге Свете нужен был совет, и я не придал значения незнакомым звукам. Наверное, мне показалось, подумал я тогда. А время шло. Важна была каждая секунда, а я продолжал тратить целые минуты! Чёрт меня подери, она нуждалась в моей защите, в моей помощи. А меня не было рядом.

После случившегося несколько лет назад я стал относиться к своим близким иначе. Я пересмотрел многое в своей жизни, и больше всего я опасался, что какая-то из моих ошибок снова будет стоить кому-то жизни. Больше всего я опасался этого. И я снова наткнулся на те же грабли.

Я пришёл обратно, под тень огромной ивы, под которой она сидела с удочкой на мосту, но мост уже безвольно плавал в воде, а незнакомец сидел над ней, зажимая ей рот. Он уже расстёгивал ширинку брюк и возбуждённо дышал над её ухом, наклонившись над бесчувственной девочкой.

Никогда прежде я не видел этих диких глаз, этой звериной жажды. И никогда не думал, что окажусь наблюдателем такой картины.

Меня прошиб холодный пот, а дальше всё было как в тумане.

Я хватаю его за воротник, стаскиваю его с неё с такой силой, что ткань затрещала в моих пальцах. Адреналин разрывает мои жилы, а сердце колотится с такой силой, что кроме своего сердцебиения я вообще ничего не слышал. Ярость накрыла меня с головой. Никогда мне не доводилось испытывать такую злость, как в тот момент. Никогда мне не доводилось испытывать такой страх, как в тот момент.

Мой кулак врезается в его скулы, сразу же оставляя лопнувшую кожу под моими костяшками. Ещё один удар. И ещё один. Я просто колочу это животное, желая, чтобы оно взорвалось и исчезло, как это происходит в компьютерных играх. Бью, бью, бью и завожусь от этого ещё сильнее. Приподнимаю его и отбрасываю дальше от неё. Хватаю за шкирку и снова бью. Бью руками, ногами, а сам весь дрожу от ярости. Его лицо постепенно превращается в изувеченное кровавое месиво, но мне этого мало. Мало. Ещё, ещё и еще. Исчезни же!

В какое-то мгновение меня отпускает, потому что того лица уже нет. Но когда эта мерзость пытается приподняться и что-то произнести вывихнутой челюстью, на меня снова накатывает ярость, и я что было сил ударяю ногой в его кадык, и как какой-то зверь, хрюкнув, эта мерзость, обмякнув, замирает.

Ещё несколько секунд я наблюдал за ним, а потом бросился спасать её. Я не должен терять ещё одного человека, ставшего для меня дороже моей мерзкой жизни.

– Очнись! Не уходи! Прошу, дыши! Дыши! – сквозь слёзы стону от боли я, моля судьбу не отнимать и её.

* * *

Не могу сказать, что за свои шестнадцать с хвостом я ни разу не влюблялся. Были случаи, я пытался завести отношения с какой-нибудь девушкой, ведь после четырнадцати стрелы амура попадают в цель всё чаще и чаще. Но ни с одной из тех девушек у меня так и не получилось провстречаться больше полугода. Не понимаю, то ли дело было в них, то ли в моих высоких требованиях. Но пару дней назад я познакомился с ней, и внутри меня снова что-то колыхнуло.

Пока мои друзья тщетно пытались настроить новый телевизор, чтобы в полночь встретить новый год поздравлением президента и загадать желание под бой курантов, а их девушки бегали из кухни с готовыми блюдами, я оглядывался по сторонам, пытаясь найти её в шумной толпе.

Мы провожали старый 2010 год у нас в огромном загородном доме, который без проблем мог вместить в себя человек тридцать. Тридцать мы, конечно, не набрали, но двадцать человек сегодня точно собрались далеко от цивилизации в заброшенной, некогда процветавшей деревне Красная Звезда.

– Бесполезная трата денег! Мы могли за эти деньги купить ещё один поддержанный снегоход! – проворчал мой лучший друг Игорь, швырнув пульт кому-то другому.

– Давай сюда! – рассердился Вадим и сам попытался найти первый канал.

– Может быть, дело не в телевизоре, а в антенне? – предположил Женя.

– Да чёрт его знает! – сердито наблюдал за попытками Вадима Игорь.

Оставив парней у огромного плазменного телевизора, я направился на кухню, чтобы поискать её там. Должно быть, она помогает накладывать салаты, поэтому не появляется в гостиной. Она была троюродной сестрой девушки моего лучшего друга Игоря Лены и, вероятнее всего, помогает ей на кухне, ведь она здесь впервые и ещё не до конца освоилась.

Я прошёл по длинной прихожей, отходя в сторону, когда какая-нибудь из девушек летела на всех парах в гостиную с тарелкой в руках. Правда, пару раз я чуть было не сбил кого-то, задумавшись над тем, что я должен ей сказать, когда встречусь с ней.

Спросить, как у неё дела? Наверное, это глупо. Быть может, вспомнить какую-нибудь шутку? Ещё хуже. Учитывая, что я и двух слов при ней связать не могу, шутка не получится точно. Поговорить о погоде? Нет! Нет!

Раньше я не был таким застенчивым, я сразу же находил общий язык с девушками, сразу же втирался к ним в доверие, и не проходило и получаса, как они влюблёнными глазами смотрели на меня, ловя каждое моё слово. Но с ней всё иначе! Я будто снова четырнадцатилетний мальчик, пытающийся позвать девочку на каток!

Глава 2

– Три! Два! Один! Ноль! – кричали мы во всё горло, когда били куранты. – С новым 2011 годом!

Ко мне подбежал Игорь и поздравил меня с новым годом крепким дружеским объятием. После него посыпались остальные. Когда все перепоздравляли друг друга, парочки начали обниматься и целоваться, поздравляя друг друга с новым годом в их совместной жизни. Я был счастлив смотреть на всех своих друзей, радующихся обычной смене календарного года. Волшебство и счастье кружились в воздухе, смешанные с алкоголем. Этой атмосферы праздника нам не хватало долгое время. Ближе к новому году многие из нас впали в уныние, всем казалось, что прошлый год принёс только плохое и тёмное, но сейчас всё это стёрлось из наших душ, оставив место празднику и счастью.

Сейчас я не грустил из-за того, что всё ещё не нашел ту самую, единственную и неповторимую. Она стояла напротив меня на другой стороне гостиной. Она наспех набирала сообщения в телефоне, прерываясь, чтобы ответить на входящие звонки с поздравлениями друзей. Она светилась. Светилась, как солнце над нашими окрестностями весенним днём. В глубине души я чувствовал, что она та самая. Я чувствовал, что больше мне никто не нужен, никто не сможет заменить её. Я хочу быть с этим слабым существом в своём необычном мире. Возможно, кто-то счёл бы меня ещё юным и глупым юношей, но это не так. Я чётко понимаю, что впервые в своей жизни безоглядно влюблён в кого-то, впервые чувствую такие сильные эмоции, не похожие ни на одни из тех, что я чувствовал раньше.

Её глаза единственные, которые я хочу видеть на протяжении своей жизни, до самой старости, когда мы будем сидеть во дворе этого дома, в окружении своих внуков.

Моё сердце оглушительно бьётся в груди, давая понять, что вот она, та самая, которую ты ждал. Это не одна из тех глупых дур, которые меня окружали на протяжении этого времени, ловя каждое моё слово, соглашаясь со всем, что я говорил. Теперь не будет зеркальных диалогов. Она будет моей, чего бы мне этого ни стоило.

Взяв два пластиковых стаканчика шампанского, я уверенно направился к ней. Она увидела меня и улыбнулась всё той же светящейся наивной, доброй и чистой улыбкой, притягивая меня сильнее и сильнее.

– С новым годом! – протянул я ей стаканчик и нежно улыбнулся.

– С новым годом тебя, Елизар! – улыбнулась она мне, принимая бокал.

– Вижу, многие о тебе вспомнили? – кивнул я на её телефон, разрывающийся от входящих сообщений.

– Да, сама удивлена этому. Обычно они вспоминают обо мне, когда им что-то нужно, а сейчас вдруг все принялись писать мне добрые слова пожеланий на новый год, – светилась, словно солнце, Арина.

– А я выключил телефон. Все самые близкие люди в этом доме, – улыбнулся я, втайне жалея, что так же не могу, как она сейчас, отвечать всем тем, кто хочет меня поблагодарить и пожелать чего-то хорошего.

– Я завидую тебе. Я никогда бы не смогла собрать стольких своих друзей в одном доме. Те, кто сейчас пишут мне, даже не пригласили меня. Я бы отмечала новый год одна с бабушкой и дедушкой, если бы не вы. Спасибо тебе большое, – пыталась перекричать громкую музыку она.

– Пожалуйста. Я рад, что в нашей большой семье появился новый человек, – сказал я и крепко её обнял.

Я почувствовал её нежный запах роз, влившийся в меня. Нежный, мягкий, лёгкий, как она сама. Так бы и не отпускал её никогда. Она такая же хрупкая, как цветок. Интересно, есть ли у этого цветка шипы?

– А теперь все пускать салют! – закричал во всё горло кто-то, и гостиную наполнил одобрительный гул.

– Даже не знал, что они это задумали, – удивлённо посмотрел я на Арину.

– Так что же сюрпризу пропадать зря?! – усмехнулась она и потянула меня за руку в сторону прихожей.

От её резкого прикосновения меня пробрала приятная дрожь. Я нежно сжал её мягкую ладонь и пошёл за ней, не сдерживая счастливой улыбки. Надеюсь, загаданное мной желание начало сбываться.

Мы накинули куртки, не имея возможности поговорить, потому что вокруг нас галдели другие, кому алкоголь в голову дал сильнее. Кто-то даже осмелился выйти на улицу в одной рубашке. Но я не стал рисковать здоровьем, хоть оно у меня и крепче, чем у многих здесь. Я держал за руку Арину, чтобы её потоком не вынесло на улицу без меня, пока она натягивала сапог. Она смеялась, глядя мне в глаза, когда кто-то неуклюже прошёл мимо всех, расталкивая толпу.

– Фуф, ну и давка! – первое, что сказала она, когда мы выбрались во двор.

Вдруг неожиданно для нас что-то светящееся, искрясь, с шипением вырвалось в небо. От испуга Арина отпрыгнула назад прямо на меня. Я успел поймать её и прижал к себе. Она, казалось, всё ещё не поняла этого или просто не была против этого. Её глаза были прикованы к огню, взметнувшемуся в небо. Раздался хлопок, и небо залили сотни разноцветных звёзд. Снова хлопок, и снова небо окрасилось в яркие цвета. Волшебство этого вечера продолжало набирать обороты. А я был всё ближе и ближе к ней, держа её нежно за талию. Я чувствовал, что между нами что-то есть. Казалось, будто мы оба были предначертаны друг другу.

Тут из окон, выходящих во двор, начала играть музыка – кто-то открыл окна и поставил на подоконник колонки музыкального центра. Это решение пришлось многим по вкусу.

– Завтра все они будут ныть под одеялом, – усмехнулась Арина, – но жизнь слишком коротка, чтобы чего-то бояться.

Она взяла меня за руку и потянула к танцующим. Я отдался во власть музыки и просто радовался празднику. На удивление, Арина хоть и была хрупкой, но танцевала она отнюдь неплохо. Было в её движениях даже что-то возбуждающее, и, заметя мой взгляд, она принялась соблазнять меня ещё сильнее. Но это длилось недолго. Арина громко засмеялась своим распутным танцам и обняла меня. Я тоже смеялся с ней, прижимая её крепко-крепко к своей груди, вдыхая её запах и надеясь, что это никогда не закончится. Кто-то достал бенгальские огни, но мы не отвлеклись на них. Мы по-прежнему стояли, обнявшись, в шумной толпе прыгающих вокруг людей.

Глава 3

С утра я проснулся раньше Арины. Моему счастью не было предела, когда я заметил, что вместо одеяла, она обнимает мою руку. Мне неудобно было лежать, но я всё же терпел, лишь бы она не отпускала меня.

Этот крохотный ангелок, сам того не зная, прижался ко мне, заставляя моё сердце неистово биться от радости. Мне вдруг захотелось её разбудить, чтобы посмотреть на её сонные глаза, которые не могут широко раскрыться, хотелось увидеть её выражение лица, когда она увидит меня рядом с собой.

Но что же она подумает, когда увидит меня так рядом? Не испугается ли она? Или же это смутит её? Об этом я не подумал. А вдруг то, что произошло между нами вчера было результатом выпитого алкоголя, а не её ответных чувств? Вдруг, проснувшись утром, она пожалеет о том, что ответила вчера мне взаимностью?

Осторожно вытянув руку из её объятий, я встал с дивана, стараясь не скрипеть, и лёг на пол. К счастью, на полу у меня был отличный ковер с длинными ворсинками, на котором можно было спать даже зимой.

Спустя десять минут ожидания, я был готов взвыть от скуки. Я уже не мог заснуть, а Арина всё ещё мирно сопела на диване. В моей голове уже начали зарождаться планы различных действий, чтобы прервать её сон. Но что бы я ни придумал, ничего не подходило. Первым делом я хотел запустить в неё моей маленькой подушкой, но это начало казаться мне грубым. Потом я подумал и решил, что могу подкрасться к ней и пощекотать её пятку, но в таком случае, я не смогу хладнокровными глазами смотреть на неё, удерживая смех.

Так ничего не решив, я лежал на полу и смотрел в потолок. Но тишину в моей комнате прервал звонок её телефона.

Немного повертевшись во сне, она открыла свои глаза и принялась искать свой телефон, который лежал на полу под диваном. Шаря своей рукой в поисках телефона, она даже не заметила меня. И лишь когда она всё-таки нашла свою старенькую плюшку и выключила будильник, она разглядела меня на полу.

На бледном веснушчатом лице тут же пробежали миллионы эмоций. Я смутил её. Но чтобы не тревожить девушку, я первый попытался объясниться.

– Прости, не хотел тебя напугать.

Она закусила нижнюю губу и встряхнула своими огненно-рыжими волнистыми волосами. Её глаза метались по комнате, а на лице разлился румянец. Я чувствовал через воздух её учащенное сердцебиение. Чувствовал, как каждая клеточка её тела вибрирует. От волнения её запах усилился. Но то был не запах кислого человеческого пота, а нежный, мягкий, чувственный аромат её тела, не сравнимый ни с чьим другим. Её запах снова начал опьянять меня, как прошлой ночью.

– Ты можешь лечь на диван, – полушепотом, заливаясь ещё сильнее румянцем, пролепетала она. - Что-то подсказывает мне, что тебе нечего стыдиться, – намекнула Арина.

Я только этого и ждал. Я был рад снова вернуться к ней. Ей необязательно знать, что всю ночь она пролежала в моих объятиях, сжимая мою руку. Те картинки я долго не смогу выпустить из своей головы, чтобы отвлечься на что-то другое. Такой уж я неисправимый романтик, готовый писать стихи для любимой девушки.

– Вы долго ещё сидели после того, как мы ушли? – спросила она, расправляя одеяло.

– Где-то час. Может быть, полтора. Но точно не больше двух. Многих сморило после танцев. Парень Светы вообще заснул под ёлкой около камина, – громко засмеялся я, вспоминая тело Жени около ёлки.

– Правда? – переспросила Арина, но, так и не дождавшись ответа, присоединилась ко мне.

Её детский смех и лучезарная улыбка были неповторимы, как она сама. Девушка светилась, как маленькие дети, которые заливаются смехом, когда их кто-нибудь рассмешит.

– Какие планы на сегодня? – спросил я у неё, когда она перестала смеяться.

– Эм, – протянула неуверенно она, – никаких. Есть предложения?

Вот так сразу? Её вопрос немного огорошил меня, и я запнулся, не зная, что сказать. Я, конечно, рассматривал некоторые идеи, но… Одним словом я на некоторое мгновение впал в ступор.

Она приподнялась на лотке и легонько поцеловала меня в губы. Я ответил ей тем же. Значит всё в порядке. Это же должно значить, что всё в порядке?

– Голодна? - спросил я её.

– Честно, не отказалась бы плотно поесть, - улыбнулась девушка.

– В таком случае поищем добычи на кухне.

– Определённо. Но мне нужна пара минут одиночества. Тебе не составит труда? - выгнула одну бровь Арина, натягивая под одеялом футболку.

– Конечно, – вскочил я с дивана, - как пожелаешь. Я буду ждать тебя за дверью.

– Спасибо.

Я стоял в коридоре один, перебираясь с ноги на ногу и не понимая, что мне нужно делать. Кажется, что-то не так. Явно ей что-то не понравилось. Я, конечно, не новичок в этом деле, но недостаточно опытен. Да и где мне этого опыта набраться? Все мои предыдущие пассии были такого же возраста, как я, и в сексе тоже новички. Чёрт, я точно где-то слажал. Но где? Наверное, зря я лёг на пол, нужно было остаться вместе с ней. Или, может быть, она ждала завтрака в постель, а я как бревно лежал на полу и пялился в потолок. Я всё испортил. Не надо было начинать в пьяном виде. Нужно было отвести для первого раза особый случай. Но и она уже не была девочкой. Чёрт, девочки же, кажется, предпочитают обычно мальчиков постарше? Значит, у неё был кто-то опытнее меня, и она, наверное, сейчас смеётся в комнате над моей неопытностью.

Когда я чуть ли не бился головой о стену от безвыходности, она вышла из комнаты и с удивлением покосилась на меня.

– Всё в порядке? – взяв меня за руку, спросила Арина.

– Да, конечно, всё прекрасно, – засиял от этого жеста я.

Напрасно я переживал. Вроде, всё в порядке.

На кухне нас ждал сюрприз. Небольшая компашка наших ребят в полном зимнем обмундировании сидела за столом и потягивала чай. У всех, кроме Светы и Маши, лица были настолько унылыми, что даже свежеиспечённый пирог сгнил бы рядом с ними.

– Мы в овраг, на санях кататься, – обернулась к нам Света. – Вы как, с нами?

Глава 4

Проснувшись поздно ночью, я почувствовал что-то мягкое и тёплое под своей рукой. Арина. Она свернулась калачиком у моей груди, прижав к себе мою руку. Её волосы огненно-рыжими волнами раскиданы по подушке. А длинные пышные ресницы подрагивали во сне. Видимо, ей снится что-то страшное.

Я обхватил её обеими руками и притянул ближе к себе. В мои ноздри снова влился аромат нежных роз. Хоть в комнате и было жарко, она всё равно плотнее укуталась одеялом, пряча свой маленький носик. Она что-то пробубнила во сне, и на моём лице невольно всплыла улыбка.

Такая маленькая, беспомощная и хрупкая, будто только что срезанная роза. Надеюсь, она видит во мне не только друга и товарища. Я надеюсь на что-то большее, чем просто дружба. Надеюсь...

Вдруг откуда-то из глубины дома раздался дикий вой, заставляющий всё моё нутро сжиматься от страха. По неизвестной мне причине по спине градом прокатился холодный пот, а волосы на руках встали дыбом. То был не просто вой ветра, не вой одного из моих друзей, собравшегося над всеми подшутить. Это был волчий вой полный ужаса и ненависти. Вой одного из моих сородичей, призывающий проснуться некую силу, спящую внутри наших тел.

Казалось, каждая клетка моего организма завибрировала, слыша страшный воинственный клич, призывающий всю скрытую ненависть пробудиться. Волк внутри меня вскочил и приготовился броситься в атаку. Никогда прежде я не чувствовал в себе его присутствие настолько явственно, как сейчас. В ту минуту, когда дом завибрировал от низкого наполненного отчаянием воя, волк во мне стал настоящим, живым, таким же владельцем моего тела, как и я. Впервые мне стало страшно за свой разум, который, как оказалось, не один в этом теле.

– Что это? – вскочила на ноги Арина.

Её зеленые глаза спрятались за чёрными испуганными зрачками. Она оглядывалась по сторонам, но всё никак не могла понять происходящего.

– Я не знаю! – вскрикнул я от боли и скатился на пол.

Моё тело начала бить дрожь. Казалось, что вибрация этого воя дошла до самых костей. Мои кости тоже вибрировали. Челюсть свело от боли, как на сеансе у дантиста. Жар охватил меня целиком, и я начал проваливаться в темноту, извиваясь от фантомной боли, охватившей моё тело. Я старался не выпускать из виду её лицо, старался разглядеть Арину и сфокусироваться на её испуганных глазах, но что-то тащило меня во тьму, загораживая собой мой разум. Тщетно хватаясь за воздух руками, я пытался выкарабкаться, но то, что оттаскивало меня от неё, было внутри меня. Это существо было в моём сознании. Волк!

Каким-то образом вой пробудил во мне волка и призвал его выйти наружу, заняв моё место. Вой придал хищнику силу, дал ему волю, порвал цепи, сдерживающие его в клетке, материализовал его и распахнул перед ним двери. Волк хотел выбраться из клетки, хотел занять моё место, также по праву принадлежащее ему.

К дикому вою незнакомца присоединился чей-то наполненный болью визг. За ним ещё один. И ещё один! Непонятные мне звери кричали от боли где-то в доме. Что же это за напасть? Кто посмел вторгнуться к нам? Кто посмел? Что ему нужно?

– Елизар! - раздался знакомый голос.

На меня испуганно смотрела Арина. Её голос шёл словно из-под толщи воды: заглушенный, еле понятный, искаженный. Мне тяжело было понимать её слова, которые всё больше и больше казались мне всего лишь набором звуков.

– Ты слышишь меня? Елизар! – кричала она.

Но я уже не понимал её. Я уходил во тьму. Уходил в ту самую клетку, в которой сидел Хищник, ожидающий своего часа, когда откроется Дикая Тропа. Меня становилось всё меньше и меньше. Елизар таял, становился слабым и еле осязаемым, в то время как Хищник материализовался на моих глазах, принимая истинный облик и форму.

Огромная четырёхногая тень нависла надо мной, возбуждённо виляя хвостом, будто готовясь к атакующему прыжку. Я чувствовал, как становлюсь меньше, как сползаю по стенке. Закрыв голову руками, я в страхе стал ожидать атаки Хищника, понимая, что он победил. Понимая, что мои дни в теле человека окончены, а будущего больше нет. Он победил, он стал сильнее. Хищник взял верх над нами. Его внутриутробное рычание становилось громче, когти царапали каменный пол, по которому он приближался ко мне. Мгновение и он бросился на меня, раскрывая свою огромную пасть с белоснежными клыками.

Я почувствовал что-то нежное на своей морде. Нет, пока ещё не морде! Я почувствовал её мягкие вспотевшие ладони на своём человеческом лице. Волк отпрянул, когда она коснулась меня, будто её касание было огнём для него. Дикая Тропа не терпела присутствия человека. Мои чувства, вспыхнувшие к ней, стали факелом в моих руках. Стали огнём во тьме, которого боялся зверь.

Её глаза…

Волк внутри меня ослаб, и я освободился от его хватки. Мой разум полностью растворился в её глазах, наполненных страхом и болью за меня. От волка не осталось и следа, лишь воспоминание о чём-то страшном, диком, пугающем.

– Всё в порядке, – встал на колени я. – Залезай за диван и не двигайся! – сдерживая боль в висках, приказал ей я.

– Куда ты собрался? Я не могу тебя отпустить! Это может быть опасно! – схватила она меня за руку.

– Не беспокойся за меня. Это мой дом, и я здесь хозяин! – я освободил свою руку из её мертвой хватки и достал из-под дивана бейсбольную биту, припрятанную для таких чрезвычайных ситуаций.

Арина хотела что-то сказать, но никак не могла подобрать от страха слов.

– Я не хочу терять тебя! – вскрикнула она.

– Не волнуйся за меня. Я вернусь, – произнёс как можно убедительнее я и вышёл из комнаты, заперев за собой дверь.

Мои ноги подкашивало. Силы покидали меня, а волк снова становился сильнее, почуяв что-то в глубине дома.

Дом гудел от таинственного всепоглощающего воя. Стены дрожали, из каждой комнаты раздавался дикий человеческий вопль, треск дерева, а кто-то даже царапал стены ногтями, чтобы выбраться из плена. Я почувствовал себя в дурдоме, при всеобщем приступе паники и дикости. Надеюсь, ещё не поздно, и зверь не овладел моими друзьями.

Глава 5

– Дочь моя, я заметил, что ты всё чаще и чаще пропадаешь с людьми. Ты вся пропахла этим мерзким запахом животного дерьма и пота – пропахла человеком, – смотрел я в серо-голубые глаза своей юной и наивной дочери.

Она опустила голову и её черные, как смоль, волнистые волосы спали с её хрупких плеч на грудь.

– Отец, я просто хочу лучше узнать людей с того человеческого селения, – оправдывающимся тоном произнесла она.

– Не стоит привязываться к ним. Люди коварны и опасны. Они боятся подобных нам. Они невежественны и глупы, – прорычал низко я. – Я не смогу справиться с ещё одной смертью моего ребёнка.

Хоть вокруг и стояла тёмная безлунная ночь, я всё же не рисковал выходить из сени деревьев на опушку, посреди которой стояла моя молодая дочь. За ней могли следить, нас могли застать вместе. Белую шерсть в темноте легко различить, тем более на теле такого великана, как я.

– Мне кажется они хорошие, не такие, как ты рассказывал, – эти слова сошли с её губ на полушепоте. Страх передо мной чувствовался в её мелодичном голосе.

– Ты прожила невероятно мало на этом свете. Твои семнадцать лет -ничто перед моими сотнями. Я видел, как пали великие цивилизации этого мира. Видел, как строились новые, но люди всегда были одинаковыми. Они коварны, эгоистичны и злы. Не пытайся находить в них то, чего нет на самом деле. Они не способны к пониманию и сочувствию. Как только они видят кого-то превосходящего их, в них просыпается злоба и зависть. Они не любят тех, кто не похож на них, – заботливым родительским тоном произнёс я.

Она молчала. Знала, что я прав. Знала, что моя мудрость и жизненный опыт давно перевалили за тысячелетие. Но всё же что-то в её голове пряталось. Что-то не хотело, чтобы его заметил я. Меня пугало это.

Моя дочь никогда не прятала от меня своих мыслей. Что-то в ней противилось природе её отца.

– Эти пахари и скотоводы недостойны такого общества, как ты. Спустя некоторое время они и их грязные мысли подохнут! А ты останешься жить с этими воспоминаниями, которые не покинут тебя до скончания времен, – вложил я в свой тон строгости и отвращения. – Я понимаю тебя, - сменил я свой тон на сопереживающий. – Я понимаю, насколько могут быть сильны чувства, насколько разум может отойти на задний план перед зовом сердца, но пойми же меня, это не первый человек, который за твою бесконечно долгую жизнь западёт тебе в сердце.

Она так наивна и хрупка. Зря я отпустил её одну. Зря я разрешил ей познакомиться с людьми. Не стоило мне свою глупую девочку отпускать к этим монстрам. Они могут причинить ей боль. Не ту боль, что оставляет раны на теле, а ту боль, что никогда не затягивается в сердце.

Сейчас она стоит передо мной в этом жалком подобии одежды из грубой ткани, с опущенной головой, насквозь пропахшая этими человечишками. Её хрупкие плечи сжались внутрь, делая её маленькой и беспомощной. Одна рука опустилась на предплечье и, будто от холода, потёрла его. Моя хрупкая дочь.

– Есть в их селении подобные нам? – перешёл я к тому вопросу, ради которого вызвал её этой ночью в лес.

– Не… не знаю, отец. Я ещё не до конца уверена, – дрожащим голосом произнесла она.

Что-то в её голове натянулось. Что-то на секунду вышло в её разуме и моментально пропало, не оставив и следа. Но лёгкий осадок лжи всё ещё витал в наивной детской голове.

– Они хорошие, добрые, отец, – не поднимая на меня глаз, произнесла она.

– Добрые, пока не узнают, кто ты на самом деле, волчья дочь. А как только они узнают твою тайну, они убьют тебя, как твоих братьев и сестёр.

Услышав эти слова, она всхлипнула и ушла прочь, бесшумно растворяясь в стволах деревьев.

Что-то подсказывает мне, что моя дочь на распутье. Что-то внутри меня, что никогда не лгало, говорит, что я её тоже потеряю. Если подобное случится вновь, я перегрызу каждую глотку от мало до велика в этом селении. Никто не увидит следующего утра. Ни одна душа. Если умирают мои дети, смерть их ублюдков - лишь малая расплата за содеянное.

Я отошёл глубже в лес и со всех ног бросился прочь. Мой зверь просит крови! Охота! Кровь! Дикая Тропа открылась, и я поддался инстинктам, глубоко спрятанным внутри этой волчьей плоти.

* * *

Вдруг всё перед глазами исчезло. Лес растворился в темноте, а мысли стали лишь вспышками чужих воспоминаний. Не моих воспоминаний.

Я оказался в темноте. Никого и ничего не было вокруг. Я обернулся – ничего. Лишь непроглядная тьма растекалась вокруг меня, не давая моим инстинктам глубоко вздохнуть.

Что-то грохнуло впереди, и я пошёл на шум, не понимая где это и что это. Где-то впереди что-то билось в панике. Казалось, оно было заперто и не могло освободиться. Мои уши уловили жалкое скуление.

Я ускорил шаг, чтобы скорее добраться до беспомощного существа.

Из темноты стали проявляться очертания некого большого ящика, накрытого чёрным полотном. Подбежав к ящику, я, не задумываясь, стянул ткань. Огромное чёрное полотно медленно сползло с толстых железных прутьев наземь. Внутри клетки что-то шевельнулось. Вспыхнули красным чьи-то глаза. Поднялось внутриутробное рычание, наполненное злобой.

Ох, нет! Что я наделал!

Хищник вплотную подступил к решётке, разделяющей нас, и его красные глаза начали вспыхивать огнём, заполняя все вокруг, поглощая тьму и меня. Хищник становился всё больше и больше, а его красные глаза, наполненные жаждой, сжирали окружающую нас тьму.

Паника овладела мной, и я рухнул на спину, закрываясь руками. Всё вокруг меня закружилось в хаотичном вихре, и только красные глаза, вспыхивающие вновь и вновь, надвигались на меня.

– Елизар! – выкрикнул кто-то моё имя, и мой нос прожёг едкий знакомый запах. – Очнись! - снова раздался тот же голос.

Волк исчез. А вместе с ним и его глаза.

Надо мной сидела Арина. Её испуганные глаза, наполненные слезами, смотрели на меня. В руках у неё был пузырек с нашатырем и вата. Вот он тот самый знакомый едкий запах.