Новый год моей жизни

Пролог

Я люблю тридцать первое декабря.

Сверкающие тысячами огней елки, мерцающие узоры городской иллюминации, люди, радостно спешащие домой с огромными пакетами продуктов и подарками.

Смех, улыбки, запах свежей хвои и мандаринов, веселая музыка, снег большими хлопьями падающий с чернильно-синего неба.

Мне кажется, это самый необычный день в году. Это рубеж между прошлым и будущим, грань, отделяющая нашу несовершенную, полную ошибок и провалов, старую жизнь от новой, в которой все, наконец-то, будет хорошо.

И люди так истово верят в это, что тридцать первого декабря их глаза горят надеждой, а уверенность в себе больше,чем в любой другой день прошлого года. Ведь уже завтра они будут счастливы. Обязательно будут счастливы.

- Прости, мы должны расстаться. Я люблю другую...

Мой муж нашел в себе силы прислать мне голосовое сообщение за шесть часов до начала новой жизни.

Я уже накрыла на стол и ждала его с работы, чтобы вместе проводить уходящий год, закрыть прочитанную страницу, и открыть новую... Только я не заметила, что книга закончилась. И эпилога в ней нет.

- Прости, мы должны расстаться. Я люблю другую...

Пальчик соскользнул, и бездушный смартфон снова повторил эту фразу, как будто бы боялся, что я не поняла с первого раза. И еще раз.

- Прости, мы должны расстаться. Я люблю другую...

А ведь он был прав, этот равнодушный механизм... До меня не сразу дошло, что Кирилл больше не придет домой, и мы так и не встретим этот новый год вместе. Я ждала его...

Достала из духовки горячее. Традиционный новогодний гусь с яблоками сегодня особенно удался. Запах был такой, что рот наполнился слюной.

Впервые за много лет мы остались на новый год только вдвоем. Дети выросли и разъехались. Мы даже в гости никого не позвали, а я предупредила Маришку, мою сестру, чтобы не вздумала нам мешать. Эта новогодняя ночь должна была стать особенной. Только нашей.

Я переложила его на блюдо и отнесла на стол, нетерпеливо взглянув на часы. Где же Кирилл?

- Прости, мы должны расстаться. Я люблю другую...

Поправила прическу, глядя в зеркало. Не зря за две недели записалась к мастеру на укладку. Стрелки часов приближались приближались к половине седьмого. Вот-вот мой муж придет с работы. Вытащила из морозилки, обернув полотенцем, хрустальный графинчик, мгновенно покрывшийся изморозью. Кирилл любит, когда...

- Прости, мы должны расстаться. Я люблю другую...

Я остановилась посреди коридора. Посмотрела на входную дверь. И поняла...

Графинчик выскользнул из рук и разбился вдребезги, ударившись об кермаомгранит пола...

Поздний рассвет новой жизни я встречала за накрытым столом с нетронутыми салатами. В коридоре так и валялись осколки графинчика, нарезки заветрились и высохли, а гусь уныло тянул лапы к потолку, окруженный холодными печеными яблоками.

Моя старая, счастливая жизнь закончилась тридцать первого декабря. Но вот новая не сулила ничего хорошего.

Мне сорок девять лет. Я вышла замуж двадцать пять лет назад. И я уже не помню, как это жить одной. Без него. Я не умею так жить... Я даже не знаю, с чего начать.

Глава 1

Первую неделю нового года я почти не помню. Кажется я просто лежала на диване и смотрела в потолок. Если бы не Маришка, то, вообще, не знаю, как бы выжила. Она приходила ко мне каждый день, приносила еду, уговаривала взять себя в руки.

- Верусь, хватит страдать. Плюнь и разотри. Он недостоин твоих слез, - говорила она мне, - любви особой между вами, уж прости сестренка, давно не было. Радуйся, что избавилась от этого ушлепка. Квартира у вас трешка, продадите, поделите, так тебе на хорошую однушку хватит. Машина твоя у тебя же и останется. Работа у тебя хорошая, с зарплатой не обижают. Будешь жить припеваючи, в свое удовольствие. И ничья недовольная морда жизнь тебе портить не будет.

В чем-то она была права, моя Маришка. Любовь была когда-то давно, да растеряли мы ее за два с лихом десятка лет. Пока на квартиру зарабатывали, пока троих детей-погодок поднимали, пока то, да се... Не до любви было. Только-только, как по осени младшая замуж вышла, стали в себя приходить, видеть друг друга снова начали. И вот оно как вышло... Я-то только на Кирилла и смотрела, муж ведь, свой, родной, привычный. А он, оказывается, и по сторонам оглядываться успевал.

На рождество Маришка силой вытащила меня в гости к своим друзьям. Компании у нас с сестрой разные были. Слишком уж шебутная она. И друзья у нее такие же. Они все время чем-то увлекались. То закалялись по системе Иванова, по по горам лазили, то по рекам сплавлялись, то ковры ткали, то лечебное голодание практиковали, то еще что-нибудь эдакое... Одно радовало, долго ни одно увлечение не длилось, и заканчивалось через год-полтора. А если мешало им жить, то и раньше.

Последним увлечением Маришкиой компании стал дауншифтинг. Проще говоря, отказ от благ цивилизации и жизнь своим трудом на земле. Еще проще, Маришка с друзьями планировали весной переехать в деревню. Они мечтали выкупить по гектару земли каждый, основать несколько родовых поместий, чтобы их потомки знали из какой земли растут их корни; построить огромные дома, в котором будут собираться их дети, внуки и правнуки; выращивать еду в огороде, держать кур и продавать яйца, чтобы обеспечить себя самым необходимым из того, что не получается вырастить.

Весь вечер я слушала дифирамбы тихой деревенской жизни. За столом только и говорили об урожайности, яйценоскости, красоте деревенских рассветов и закатов, о пении птиц в лесу, и о том, как будет прекрасно бежать по росе босиком к реке, чтобы искупаться и наловить рыбы.

Я же, думая о деревне, сразу видела отсутствие дорог и медицины, грязь, проблемы с реализацией никому не нужных яиц, тотальную безработицу и безденежье, неблагоприятные погодные условия, туалет на улице и воду в колодце, стресс и депрессию, ссоры и выяснение отношений из-за каждой мелочи...

- А мы уже домик присмотрели в деревне. Одноклассник Паши туда переехал. Ну, помните, мы про него рассказывали? У него еще в Москве строительная компания была и тесть в мэрии? Вот он в прошлом году с женой развелся, фирму продал, вернулся, решил фермерством заняться. Огромный агрокомплекс строит. Зато у Паши сразу работа будет. - порадовала всех Маришка, обнимая мужа. - И мне не нужно свою бросать, двадцать километров от города всего, дорога хорошая. И людей на нашей улице нет, только дачники на лето приезжают, Рядом лес, речка, пруд. Домик кирпичный, небольшой, всего шестьдесят квадратов и земли восемь соток. Банька во дворе и птичник.

- Двадцать километров, - презрительно отозвался один из Маришкиных друзей, - да это же почти в городе. Нет, дом должен быть в глуши. Чтоб вокруг на сто километров тайга и ни души! Вышел на крыльцо, а там кедры столетние. Шишек набрал, вот тебе и молоко, и мука, и крупа... А вы знали, что сибиряки раньше все из кедровых орехов делали? Потому и жили по сто лет.

Обсуждение покатилось дальше, все забыли про Маришкин домик, но только не я... Я ведь знаю сестру. Если она говорит присмотрели, то рубь против ста, купили они его уже. Тем более еще в середине октября они у нас с Кириллом денег заняли, но куда не сказали.

И сидела я за столом, слушала весь этот сказочный бред про деревенскую жизнь и думала. А почему бы и нет? Я сомневаюсь, что Маришка с Пашкой до весны на дачу свою новую соберутся. А мне бы тишина и покой не помешали бы. Чтобы в себя прийти, привыкнуть к одночеству.

Дома тяжело мне, все о нем напоминает, о жизни нашей тихой, спокойной, и потому счастливой. Там же новая обстановка, новые заботы, помыть-почистить, ремонт какой-никакой сделать... А за работой и душа успокоиться.

Сказано — сделано.

Маришка даже рада была. Домик-то они, правда, купили еще по осени. Переехать планировали в апреле, как снег растает и придет пора огород сажать. А до весны дом в полном моем распоряжении. И за ремонт они мне благодарны будут.

Позвонила я начальнице, попросила отпустить до февраля без содержания. Та ломаться не стала, январь у нас все равно мертвый сезон, а так хотя бы экономия на зарплате. А в феврале у меня отпуск. Там уже по ходу дела решу, вернуться в город или до конца зимы в деревне пожить.

Готовилась я основательно. Посмотрела фотографии, которые сделала Маришка, чтобы определить примерный фронт работ, составила список материалов для ремонта, средств для уборки, посуды и кое-какой бытовой техники. Закупить все сразу не получилось, не влезло бы в машину, поэтому разделила список на три части.

За покупками мы отправились вместе с Маришкой и Пашкой. Пашка, правда, больше как рабсила использовался, чем что-то решал. Только и успевал пакеты в мою Кириешку (Киа Рио) относить.

Я закупала строго по списку: рулоны обоев, банки с грунтовкой, шпаклевкой, мастикой и краской, инструменты, бытовую химию, щетки, тряпки, чайник, кастрюлю, сковородку, тарелки, ложки-вилки, ножи, продукты...

Маришка же совсем не по плану купила огромный, синий плед, такой же яркий прикроватный коврик, подушечки-думочки, горшок с искусственными цветами и кучу разных мелочей, которые я обнаружила только в деревне, когда разгружала машину.

Глава 2

Мне казалось, что боль от расставания прошла. Я больше месяца не думала о предательстве мужа. Но оказалось, это иллюзия. Просто у меня не было времени, я была занята с утра до вечера, и засыпала раньше, чем голова касалась подушки.

Но первый же день после ремонта расставил все точки над «i». Сердце по-прежнему ныло, словно больной зуб, отравляя мне жизнь. Мечты о спокойствии пришлось забыть. Ни сериалы, ни смешные котики в ленте соцсетей, ни забавные видосики, не помогали справиться с пронзительным чувством одиночества. Я металась по дому, не зная куда себя деть, мучаясь от бессилия и желая только одного: вернуть прошлое, свою тихую и не особенно радостную, но такую привычную и спокойную семейную жизнь. Меня, как наркомана, ломало от осознания, что ничего этого больше не будет.

Я снова и снова терзала душу, прослушивая последнее сообщение Кирилла.

Мне срочно надо было чем-то занять себя. Чем угодно. И я решила расчистить от снега весь двор.

Свежий воздух, физическая активность, здоровый румянец и приятная усталость во всем теле — смыли душевную боль и избавили от тяжелых мыслей. Я потратила три дня на свою бессмысленную затею.

Приделала к старым санкам жестяную детскую ванну, их я нашла, когда разбирала сени, и возила снег за баню, в то место, где предположительно был огород. Рассудила, что там талая вода лишней не будет, а двор по весне высохнет быстрее.

Двор оказался завален кучами мусора и стройматериалов, накрытых замерзшим до хрупкости полиэтиленом. Когда Маришка с Пашкой приедут, им точно будет чем заняться. Я навела порядок внутри дома, но снаружи он по-прежнему выглядел словно сильно уставший от деревенской жизни мужик: обшарпанный фасад, облезлые деревянные рамы и ставни на окнах, старый, поросший желтыми пятнами мха шифер на крыше...

Банька тоже требовала ремонта: печь в потрескалась, полы проваливались, а с потолка при каждом движении сыпалась сухая земля. Большой предбанник выглядел гораздо приличнее, но был под завязку завален разным хламом. В куче покрытых толстым слоем пыли вещей я видела даже старую прялку с большим колесом и тяжелый чугунный утюг.

Птичник, в котором Маришка собиралась держать курочек несущих золотые яйца, вообще проще было снести и построить заново. Слишком хлипкими выглядели покосившиеся деревянные стены держащиеся на сгнивших в труху деревянных же столбах... Я даже не стала заглядывать дальше порога, побоялась, что вся конструкция рухнет на меня и погребет насмерть.

Захлопнула тяжелую дверь обитую фанерой и собралась уходить, как вдруг услышала тихий, жалобный плач. Кто-то очень маленький, надрываясь, из последних сил плакал за моей спиной, в темноте полуразрушенного сарайчика. Котенок?

Пришлось вернуться. Подсвечивая себе фонариком от телефона бесстрашно вошла в полуразвалившийся птичник. Пошарила лучом света по углам в поисках гнездышка. Рядом с насестом, густо облепленным старыми куриными отходами, с клочками перьев, стояли деревянные ящики, в которых когда-то давно куры несли яйца.

Из одного из них и раздавался плачь котенка. Я посветила фонариком. На скудной, старой соломе лежала мертвая кошка. В остекленевших глазах животного отражался свет. Рядом с тощим и облезлым пузом неопрятной кучкой замерзли маленькие комочки... И только один котенок был жив.

Он еле держался на ногах и трясся весь, от побелевшего на морозе носика до кончика хвоста. Я присела и подхватила малька на руки. Он оказался совсем легкий, как пушинка, а короткая редкая шерстка был покрыта льдинками. Котенок поднял ко мне серую мордочку и жалобно запищал, показывая ярко-розовый язычок:

- Мя... Мя...

- Малыш, - выдохнула я, чувствуя, как сжимается от жалости сердце. Я прижала его к груди и накрыла теплой варежкой, чтобы согреть. Он не пытался вырваться, только тыкался в мой пуховик большой головой на тоненькой шейке в поисках пищи. И плакал от голода.

- Не плачь, сейчас придем домой, и я накормлю тебя молоком, - прошептала я, осторожно прижимая его к себе, и пятясь к выходу.

Пока грелось молоко устроила котенку лежанку из старого шерстяного свитера и корзинки, найденной в холодном чулане. Котеныш, правда, лежать там не хотел, жалобно плакал, разрывая мне сердце, и я малодушно таскала его на руках, укачивая словно ребенка.

Ультрапастеризованное молоко малыш пить не стал... То ли не вкусное, то ли он сам был слишком мал и не умел лакать. Он тыкался носом в блюдце, захлебывался и долго чихал, разбрызгивая белые крохотные капельки во все стороны.

Он согрелся и перестал дрожать. Но в то же время обострившимся материнским инстинктом я чувствовала, что-то не так... Мне казалось, еще в холодном птичнике котенок выглядел гораздо крепче, чем сейчас. Он уже не мог встать, и мягкие, крохотные лапки разъезжались в стороны. Она больше не пищал. С трудом поднимал тяжелую голову и, качая ею из стороны в сторону, обводил взглядом закрытых веками глаз, безошибочно находя меня, и жалобно ныл:

- Мя...

Если бы у меня была Кириешка, то я непременно рванула бы в город. К ветеринару. Но машину я сама отдала Нике. Но, наверное, догадалась я, в деревне есть ветеринар, который лечит местных животных? Я должна найти его.

За полтора месяца жизни в деревне я ни разу не встречалась с деревенскими. На моей улице никто не жил, а я никуда со двора не ходила. Мне хотелось побыть в одиночестве, а не искать новых знакомых. Но сейчас я не раздумывала ни секунды. Накинула Пашин пуховик, сунула ослабевшего малыша за пазуху и рванула на улицу.

Уже совсем стемнело, и по светящимся окошкам легко можно было определить в каких домах живут люди, а какие пустуют. До первого жилого дома, на перекрестке, я добежала за минуту. И принялась колотить в высокие железные ворота изо всех сил, боясь, что хозяева не услышат меня. Это же не квартира, ворота снаружи двора, а люди внутри дома...

Но меня услышали. Занавеска дрогнула и в мягко сияющем окне появилось хмурое лицо пожилой женщины.

Глава 3

Утро преподнесло неожиданный сюрприз. Мой организм, надышавшись свежим воздухом и омолодившись, внезапно вспомнил о полузабытой функции. Привычная тянущая боль внизу живота, которая не беспокоила меня уже около года, заставила заволноваться. Я оказалась не готова к этой стороне жизни.

Хорошо, что вчера я обзавелась знакомствами. Простить о помощи в столь интимной проблеме у посторонних людей, я бы не смогла, чувствовала бы себя очень неловко. А сейчас наскоро умылась, привела себя в порядок и, накинув полушубок, побежала к соседке.

После вчерашнего разговора на душе стало легко, и я с удовольствием слушала, как скрипит снег под ногами. Ночью прошел небольшой снежок, слегка припорошив все вокруг легким белым пушком, который сверкал в лучах утреннего солнца, как алмазная крошка. Невероятная красота! И я счастливо улыбалась, вдыхая аромат уходящей зимы полной грудью.

Напротив дома моей соседки, на обочине дороги, держа в руках сумки на колесиках и санки, стояли и о чем-то тихо переговаривались женщин разного возраста. Я решила, что они ждут автобус, чтобы поехать в город на рынок. Еще хмыкнула про себя, мол, на остановке даже павильона нет. А если дождь или снег? Мокнуть? Или в таком случае автобус просто не приезжает, и все сидят по домам, зная, что ждать транспорт бесполезно?

Стоило мне подойти ближе, как разговоры стихли, и два десятка глаз уставились на меня, изучая как будто бы под микроскопом. Захотелось отвернуться и закрыться от столь пристального внимания, выходящего за грани приличий. Но я только вздернула подбородок и, задрав нос, чтобы скрыть свою слабость, подошла к воротам Анфисиного дома, которые в свете дня оказались ярко-синего цвета, и из о всех сил, забарабанила по калитке.

В отличие от вчерашнего вечера, ничего не произошло. Занавеска не дрогнула, а во дворе не заскрипели шаги.

- Эй, городская! - окрикнула меня какая-то старуха, - Анфиска-то тебя не услышит. Она в сарайке управляется.

Я замерла с поднятой рукой. Стучать больше не имело смысла, не знаю, права ли бабка, но соседка явно не собиралась открывать мне двери... Развернулась и с широкой улыбкой обратилась ко всем сразу:

- А вы не подскажете мне, где в вашей деревне магазин?

Невинный вопрос вызвал дружные смешки. Тут же посыпались шуточки:

- Тут тебе не город, торговых центров у нас нет...

- Чтоб мы так жили: глаза с утра продрала и в магазин!

Товарки хихикали, радуясь возможности посмеяться над чужачкой. Это вызывало неприязнь и отторжение. Привычное городское равнодушие оказалось куда приятнее деревенской вовлеченности.

- Нет у нас магазина, - только та же самая старуха, что задала первый вопрос не стала смеяться. И ответила на мой вопрос. - Универсам лет двадцать назад закрыли, а продуктовый уже лет пять не работает. Потому и стоим здесь, автолавку ждем...

Теперь я смогла выделить ее из толпы. Длинное темно-серое пальто было ей немного мало, особенно в плечах чересчур широких для женщины. Она стояла слегка согнувшись, опиралась на толстую узловатую палку, отполированную тысячами прикосновений, и смотрела на меня спокойно с легким оттенком любопытства, но очень внимательно.

Ее слова дали новый повод для зубоскальства. И снова посыпались неприятные шуточки:

- Городские, баб Нюр, знать не знают, что такое автолавка!

- Вот это сюрприз, магазин на колесах! Ты таких, поди, и не видела никогда.

Женщины радостно гомонили, подтрунивая не только надо мной, но и над бабой Нюрой. А она вместо того, чтобы осадить распоясавшихся подруг, насмешливо фыркнула их сторону.

- Не обращай внимания на девок. Им только дай повод похихикать. Тебе ежели надо чего, так жди с нами. В автолавке все есть: и продукты и химия. По цене чуть дороже, чем в городе, но зато на дорогу тратиться не нужно. А ежели чего нет, так Светка баба хорошая, закажешь, она в следующий раз привезет.

Я улыбнулась.

- Спасибо. Я тогда подожду...

Встала я чуть в стороне. Насмешки быстро стихли, про меня как будто бы забыли, только изредка бросали любопытные взгляды, как будто бы для того, чтоб убедиться в реальности моего существования.

- Ежели приедет еще автолавка-то, - пробормотала тоненьким голоском седая старушка в огромном пуховом платке из-под которого не было видно лица. - В понедельник не было. Светка, говорят, с дитем в больнице лежит. А муженек у нее, сами знаете, никчемыш. Некому к нам ехать-то...

Женщины загомонили. Я тоже расстроилась. Беспокоить Нику из-за таких вроде бы мелочей совсем не хотелось. Но и обходиться подручными средствами вместо средств гигиены тоже. К тому же у меня не было старых простыней. А рвать новые...

- Едет! Едет! - закричала самая молодая из нас, подпрыгивая на месте от нетерпения.

Наверное, она пришла только что, я ее еще не видела. Лет ей было около двадцати пяти- тридцати. Она сияла белозубой улыбкой ярче тусклого зимнего солнца и радовалась жизни. Прозрачные колготки, юбочка чуть выше колен, обтягивающая крутые бедра, тонкая кожаная куртка подчеркивающая тонкую талию и расстегнутая на груди так, чтобы декольте выглядело максимально провокационным, и высокие замшевые сапожки в облипку, на шпильках которые то и дело проваливались в плотный, накатанный снег. Я не смогла сдержать улыбку: в таком виде только в ночной клуб в городе ходить, а никак не автолавку в деревне встречать.

- Анют, - одна хмурая женщина в старом драповом пальто, поеденном молью и купленном, наверное, еще во времена юности, ехидно фыркнула, - а ты-то чего так вырядилась-то? Неужто мужа Светкиного захотела захомутать?

Женщины вокруг захохотали. Анюта тоже рассмеялась, запрокидывая лицо к солнцу и показывая длинную красивую шею...

- Дуры вы, бабоньки. - беззлобно фыркнула она. - Вам бы все хи-хи, да ха-ха. А я вот вчера еще Светке позвонила и вызнала, что сегодня вместо нее мой Васенька приедет... Пожалел он вас, баб безмозглых, решил сам продукты привезти, пока Светка в больнице, а муженек ее в запое.

Глава 4

- Василий Петрович?! - повторила, вытаращившись на Анфису.

- Ну... да... А ты не знала?!

- Откуда?

- Ну... так... все же знают, Петрович специально из города людей зазывает на работу. Половину стоимости жилья оплачивает. В рассрочку, в счет будущей зарплаты. Вот и домик этот купил наш будущий главный инженер. Весной приехать должен. Я думала, ты знала... Вы с хозяйкой новой вроде похожи... А ты не родственница, что ли?

- Сестра она моя. Говорила, что мужа одноклассник здесь хозяйствует... Но я не думала, что олигарх может сам дороги чистить и в автолавке торговать...

Анфиса расхохоталась.

- Это ты еще не видела, как Петрович наших мужиков учил навоз чистить! Сам-то городской, а наши всю жизнь в деревне. А учить пришлось. Привыкли-то они все тяп-ляп делать. А Петрович лопату взял, да моськами их натыкал, показал, сколько навоза после их работы остается. Теперь мужики наши Петровича уважают. Говорят, мол, городской, богатый, да не ленивый. Знает с какой стороны к лопате подойти. Настоящий мужик.

- А я думала в агрокомплексах сейчас все механизировано...

- И у нас будет. Весной. - кивнула Анфиса. - А пока Петрович старую ферму, еще советскую, восстановил. Сказал, что прежде чем переходить на механизированный труд надо и самому ручками поработать и понять, как оно должно быть. И к будущим сотрудникам приглядеться. А, знаешь, как меня доставал? То тут фамилии рядом с подписью нет, то в папку документы не так сложены. Я поначалу вечерами на луну выла. Ненавидела его. Ушла бы, да где же такую зарплату найти в деревне-то. А потом, как привыкла, поняла, что удобнее так. Когда документы в порядке, я любую бумажку за три минуты достану и сразу же скажу, кто мне ее принес и подпись поставил. Так что, считай, место в бухгалтерии у меня уже в кармане.

Я кивнула. Логика в словах была, как говориться, железная. Прежде чем агрокомплекс открывать, надо знать, с какой стороны к этой корове подойти.

- А мы пришли! - Анфиса кивнула на деревянные ворота фермы, которые днем были распахнуты на всю ширь. - чуешь? Навозом не пахнет. Потому что чисто. Идем... Михалыч! - без перехода заорала она.

Вчера было слишком темно и я ничего не увидела, но сегодня при дневном свете, я смогла оглядеться и рассмотреть ферму изнутри. Действительно, вокруг было очень чисто. Коровы, стоявшие в стойлах, расположенных вдоль широкого центрального прохода, лениво жевали сено.

- Вера! Идем же! - Анфиса выскочила наружу и схватит меня за руку и потащила в небольшую сторожку, устроенную прямо внутри фермы...

Окон не было. Но зато горел свет. И я сразу поняла, что это вотчина Михалыча.

Низкий топчан застеленный байковым одеялом и небольшой квадратный стол, на котором лежала какая-то еда, аккуратно накрытая белоснежным полотенцем. По столом ровно стояли две табуретки. На стене висел разноцветный коврик, который не вписывался в строгую, армейскую обстановку сторожки. Но судя по проводу, ведущему к розетке, это был инфракрасный обогреватель. Здесь было тепло и чисто. Очень чисто.

- Смотри! - Анфиса нырнула под топчан и вытащила картонную коробку, в которой лежала, равнодушно глядя на нас большая белая кошка. Вокруг нее копошились маленькие котята.

Я присела на корточки и вгляделась в одинаковые серые комочки. И как определить, который мой?

- Вот твой найденыш, - догадалась о моем затруднении Анфиса и ткнула пальцем в малыша, плотно присосавшегося к соску мамы-кошки. - Приняла Алиска. Теперь выживет...

- Откуда знаешь, что это мой? - улыбнулась я, с умилением глядя, как котенок пьет молоко.

- Так он младше всех же, - рассмеялась Анфиса. - Видишь, остальные какие большие против него. На днях глазки откроют. А твой еще долго слепышом будет.

Остальные котята, и правда, выглядели крупнее. Значит и правда мой...

- Как назовешь?

- Кого? - не сразу поняла я.

- Котенка, конечно, - фыркнула Анфиса. - Через месяц забрать сможешь... Раньше никак...

- Я в воскресенье уеду, - задумчиво произнесла я, перебирая нехитрый список кошачьих имен. Ничего, кроме Васька и Мурка в голову не приходило. - А это мальчик или девочка?

- Михалыч сказал пацан... А ты зачем в город-то? Насовсем или как?

- Значит будет Васькой, - тряхнула я головой. И ответила на второй вопрос. - Насовсем. Я сюда в отпуск приезжала, отдохнуть, прийти в себя после развода.

- Васькой? - фыркнула Анфиса, пропустив мимо ушей вторую часть моей фразы. А потом вдруг выставилась на меня, широко открыв глаза, и заговорщицким шепотом спросила, - слушай, Вер... Я тут что подумала... А давай ты Василия Петровича нашего у Анютки отобьешь, а? Наш Петрович вот такой мужчина. Тем более я видела, как он на тебя сегодня смотрел. Так как тебе моя идея?

- Глупая идея, - нахмурилась я. - Во-первых, Петрович не старая крепость, чтобы его отбивать. Во-вторых, мне не нужны новые отношения, может быть у меня еще с мужем все наладится. Я же говорила, у нас с Киррилом еще ничего не ясно. А, в-третьих, с чего ты решила, что я вашего Петровича заинтересую? Ты же видела, как на него Анютка вешается. Она молодая и красивая. А я, между прочим, старше него года на три...

- Крепость или нет, а за такой приз и побороться можно. Вер, ну хороший же мужик: и красивый, и образованный, и при деньгах... И потом, ты видела, как он на тебя смотрел? Даже Анютка всполошилась.

- Я сказала нет! Не нужен мне ни Петрович, ни ваша деревня, ни кот. Можете назвать как хотите. - отрезала я, перебив Анфису. Ее бесцеремонность и попытки влезть в мою жизнь, вызывали неприязнь. И обиду: как будто бы я сама не знаю, что мне нужно. И злость: кто, вообще, позволил ей вмешиваться в мою жизнь? - А я в субботу-воскресенье в город уеду. У меня отпуск заканчивается, на работу пора.

Встала и не оглядываясь, вышла с ферма и отправилась домой. Внутри все кипело от взбитых в коктейль эмоций. Терпеть не могу сводниц! Что это за дурацкое желание сосватать всех вокруг?! Идти по снежной дороге перепаханной тракторными гусеницами и одновременно пыхтеть от возмущения оказалось вредно. Я споткнулась и, взмахнув руками, как крыльями, рухнула на грязную, обледеневшую дорогу. От боли в копчике перед глазами все поплыло. Но зато в этот самый момент я отчетливо поняла, что должна делать. Бурлящая каша из чувств и обрывков мыслей улеглась, как будто бы кто-то выключил плиту.

Глава 5

Чтобы сообразить, на фото, отправленных без спроса были не я, а интерьера, понадобилось несколько долгих секунд. Их хватило, чтобы из кухни выскочила Анфиса и ответила за меня.

- Конечно она согласна!

Вот если бы не ее вмешательство, за которым стояло ее дурацкое желание свести меня с Василием Петровичем, я, возможн о, подумала бы над таким интересным предложением. Но сейчас решительно мотнула головой и отказалась:

- Нет. Завтра я уезжаю в город и вряд ли когда-нибудь приеду сюда еще раз. К тому же я не дизайнер, - я на миг прикрыла глаза... Когда-то давно, когда еще были живы родители, я училась в художке и мечтала поступить в колледж на дизайн интерьеров. Мне всегда нравилось делать пространство вокруг себя красивым, удобным и уютным. - Вам лучше обратиться к специалистам.

- Я обращался, - кивнул Василий Петрович. - Но они не могут даже понять, что мне нужно.

Я пожала плечами:

- Мне жаль, но я тоже ничем не могу вам помочь...

После того, как я договорила, снова повисла неловкая пауза. Я закончила разговор, но не знала, как вежливо попросить гостя на выход. А он почему-то не уходил и по-прежнему смотрел на меня, стоя у порога.

- Василий Петрович, - снова вмешалась бесцеремонная Анфиса, привлекая к себе внимание, - может чайку?

Он метнул на меня вопросительный взгляд, но я отвернулась. Анфисе я потом выскажу, что приглашать в гости, будучи в гостях, дурной тон. Но сейчас мне одновременно хотелось, чтобы он остался, и чтобы он ушел. Это похоже на какое-то сумасшествие.

- Спасибо, в другой раз, - мотнул головой Василий Петрович. - Мне пора, не буду вам мешать...

Он толкнул дверь и вышел, оставляя нас одних. Снова повисла тишина. Мы остались в маленьком коридоре вдвоем в Анфисой. После того, как стихли шаги на крыльце, Анфиса первая нарушила тишину:

- Ну, ты и ду-ура, - заявила она. - Такой шанс, Вер, бывает раз в жизни!

Эмоции, замороженные визитом Василия Петровича, от таких слов резко оттаяли. Я развернулась на пятках и уставилась на соседку, всем своим видом, стараясь донести до нее, как я отношусь к ее наглому и бесцеремонному поведению.

- Во-первых, кто тебе дал право вмешиваться в мою личную жизнь? Я сама как-нибудь разберусь, с кем мне строить отношения. А ты мне даже не подруга. Мы просто соседи. Я благодарна тебе за помощь с котенком и за то, что выслушала меня, но не более. Во-вторых, ты не имеешь право говорить за других людей. Я сама решу интересны ли мне предложения о работе или нет. А, в-третьих, это не твой дом. Это мой дом. И только я решаю, кого и когда приглашать в гости!

Я старалась говорить спокойно, но с каждым следующим обвинением мой голос становился все громче и громче, и последнюю фразу я почти прокричала в лицо ошеломленной Анфисы. Мои эмоции погасли так же быстро, как вспыхнули. Я тяжело вздохнула. Губы моей соседки дрожали, а в глазах стояли слезы.

С одной стороны я понимала: мои обвинения не беспочвенны, Анфиса на сама деле слишком много на себя взяла. А с другой... Мне стало ее жаль. Я видела, мои слова обидели ее гораздо сильнее, чем могло бы показаться. Она еле сдерживала слезы. Никогда бы не подумала, что хмурая деревенская женщина, которую я впервые увидела в окне ее дома, может быть такой чувствительной. Но, видимо, вся ее наглость, грубость и бесцеремонность была только маской, которую она носила, чтобы спрятать за ними себя настоящую.

- Тебе лучше уйти, - вздохнула я. Как бы там ни было, извиняться я не собиралась.

Анфиса молча, не глядя на меня, накинула куртку, сунула ноги в валенки и испарилась из моего дома... И вроде бы я была целиком и полностью права. Но чувствовала себя так, как будто бы все мои претензии были незаслуженны.

Села за стол... Расставленные вазочки с печеньем, конфетами и сгущенкой, которую я просто обожала, с укором смотрели на меня. И даже кружка сиротливо притулившаяся на противоположном краю стола, казалось была обижена на меня так же, как Анфиса...

- К черту! К черту все!- громко выругалась я. Убрала со стола, сполоснула кружки и пошла спать.

Завтра уеду домой и забуду про все дурацкие переживания, про чертову деревню, про Анфису и даже про Василия Петровича, как про страшный сон. Все будет так, как раньше. Тихо и спокойно.

Спала я плохо. Половину ночи ворочалась, снова и снова прокручивая в памяти два последних дня. И только когда запищал будильник, оповестивший, что пора вставать на работу, я смогла наконец-то заснуть.

Проснулась довольно поздно, до приезда Ники и Семы оставалось всего несколько часов. И хотя я вчера собрала сумки, дел у меня все равно было невпроворот. Надо было собрать остатки продуктов, перемыть посуду, законсервировать дом до весны и... похоронить мертвую кошку и ее котят. Ночью я сообразила, что оставлять их без погребения нельзя. Во-первых, просто жалко, а во-вторых, весной будет страшная вонь.

Могилку для кошки я выкопала в самом дальнем углу двора. Штыковую лопату я нашла там же, где санки и корыто — в сенях. Мерзлую землю пришлось оттаивать, разжигая небольшой костерок... Когда ямка стала достаточно глубокой, волоком притащила ящик и опрокинула содержимое вниз. Поначалу я хотела закопать вместе с ящиком, но тогда пришлось бы копать до самого вечера. Заровняла землю, и засыпала темное неопрятное пятно снегом...

- Мам? - голос Ники, раздавшийся за моей спиной заставил вздрогнуть. Я так задумалась, что не услышала, как они приехали. - Что это ты делаешь?

Я развернулась, опираясь на грязную лопату, и взглянула на нее. Она смотрела на меня с каким-то растерянным недоумением... Как будто бы засомневалась в моих умственных способностях.

- Труп закапываю, - честно ответила я. И рассмеялась, увидев, как вытянулось лицо дочери. - Кошка в птичнике померла. Вот и, - я ударила лопатой об мерзлую землю, - пришлось копать.

- Кошка?! Какая кошка?

Я пожала плечами

- Кошка. Обычная. Приблудилась, родила и замерзла.

Глава 6

Я всю ночь пролежала без сна, боясь шевельнуться. Дешевая раскладная кровать, которую купили для меня дети-студенты, оглушительно скрипела от малейшего движения. Даже, когда я просто дышала, откуда-то снизу слышалось очень тихое: «скри-и-ип... скри-и-ип...». И это сводило ума.

Как и мысли, терзающие мою голову. Ника и Сема сделали все, чтобы я не думала про Кирилла и его возвращение в нашу квартиру со своей любовницей... К тому же еще и беременной... Но ночью, когда все заснули, некому было говорить глупости и ежесекундно дергать меня, не позволяя погрузиться в себя.

Я не знала, что мне делать. С одной стороны я хотела вернуться домой, не смотря ни на что. Мне просто больше некуда было возвращаться. С другой, я хорошо знала своего пока еще мужа. Если он притащил ее к нам домой, значит все... Все мосты сожжены, а он готов идти до конца.

Когда мы познакомились, именно настойчивость Кирилла помогла мне решиться на отношения с ним, хотя в то время я была уверена, что никому не нужна, что моя участь всю жизнь мыть полы в подъездах и мучиться с мужем-алконавтом, как наша соседка Надюха, и ни один приличный парень не посмотрит в мою сторону с серьезными намерениями.

Кириллу пришлось очень долго убеждать меня, что это не так. Я никогда не забуду, как мы впервые пошли на свидание. У меня одновременно захватывало дух от собственной смелости и трясло от стыда за свое старое, залатанное платье, купленное еще мамой, которое к тому же было мне уже маловато. Я даже хотела надеть что-то из ее одежды, но не смогла. Прошло еще слишком мало времени с их смерти, и мне легче было пойти в своем старом, чем в мамином.

Но Кириллу как будто бы не замечал, что рядом с ним я как гадкий утенок рядом с прекрасным лебедем. Он привел меня в ресторан и каждый раз, когда нам на встречу попадалась нарядная женщина, тихонько наклонялся к моему уху и шептал, мол, посмотри, какой у нее огромный нос, она, наверное, как журавль, ест из кувшина. И никакое платье не может это исправить. А вот ты, даже в очень скромном наряде, в сто раз прекраснее. Я краснела от смущения и не верила, что все это происходит на самом деле.

Потом, когда я согласилась стать его женой, Кириллу пришлось выдержать настоящую битву с родителями, которые, конечно же, совсем не мечтали, что сын женится на уборщице. Его отец работал мастером цеха на градообразующем предприятии, а мать - заместителем директора в кулинарном техникуме. И в их мечтах на моем месте была умная и образованная дочь одного из коллег отца. Или мамы. В крайнем случае.

Много лет после нашей свадьбы он ездил к ним без меня. И только когда родилась Ника, родители Кирилла оттаяли. И перестали смотреть на меня, как на врага народа, укравшего их сына. А мама даже устроила меня в свой техникум, чтобы я научилась вкусно готовить. И хотя мои успехи в кулинарии не были сколько-нибудь выдающимися, с домашней готовкой я справлялась на пять с плюсом. Даже по мнению свекрови.

Восемь лет назад отец Кирилла, крепкий и по-прежнему правящий твердой рукой в семье, сгорел за полгода от скоротечной формы рака. Мама не смогла справиться со стрессом и потеряла себя, заблудившись в чертогах разума. Диагноз старческая деменция не оставил ей ни единого шанса на улучшение состояния, и через три года она умерла.

На время болезни свекра и свекрови я стала при них круглосуточной сиделкой. Просто больше некому было ухаживать за заболевшими родителями. Должность Кирилла на том же заводе, где его отец работал мастером цеха, не позволяла ему отвлекаться на бытовые вопросы. К тому же ему приходила два-три раза в год летать в длительные командировки для заключения контрактов с поставщиками и подрядчиками. А его младшая сестра с мужем как раз переехали в Питер, решив, что их будущим детям нужна более культурная среда, чем в нашем небольшом городке.

Три года я разрывалась на два дома, бегая от одной плиты к другой. Мне даже пришлось бросить работу, оставив бизнес, который только-только начал приносить первую прибыль, Лене, моей подруге, с которой мы и затеяли всю эту историю.

До того, как объединиться и стать партнерами, мы обе мотались по городу, убираясь в домах обеспеченных горожан. Но с ростом благосостояния наших клиентов, стало понятно, что работать в одиночку мы больше не можем. Одно дело убрать квартиру в сто квадратов и совсем другое — дом в пятьсот... Тут нужны совсем другие моющие средства, инструменты и, главное, гораздо больше рабочих рук. И тогда мы решили рискнуть и создать клининговое агентство. А чтобы закупить профессиональное оборудование, взяли крупный кредит в банке. Тогда еще была возможность получить кредиты, предоставив липовые документы. Сестра Кирилла, работавшая бухгалтером, очень быстро нарисовала нам нужные цифры.

Первые несколько лет нашего «бизнеса» превратились в кошмар наяву. Мы с Леной ничего не знали и не умели, кроме как хорошо убирать квартиры. И очень «удачно» собрали все мыслимые и немыслимые ошибки новоиспеченных предпринимателей.

Один кредит, платеж по которому был равен нашему половине нашего общего месячного дохода чего стоил. А мы еще арендовали огромный офис в центре, наняли красивых девочек, чтобы они договаривались с нашими клиентами об уборке домов и заключали договора, бланки которых мы скачали из интернета. Собрали две бригады разного сброда, решив, что мыть и чистить может каждая женщина, независимо от ее образа жизни и социального положения. Что там уметь-то? Бери тряпку и три... А мы сможем экономить на зарплате.

Мы думали, что будем только приходить и забирать деньги. И все.

Проблемы начались сразу... Нам не хватало денег на платежи по кредиту, красивые девочки в офисе ничего не понимали в уборке и не могли даже провести переговоры с потенциальными клиентами, зато очень хорошо умели строить глазки и флиртовать с обеспеченными мужчинами. Прямо при женах. Или тайком от них, что тоже было не очень хорошо. Семейные скандалы происходили редко, но все же существенно портили нам репутацию в глазах женщин богатых семей. А после того, как одна из девиц залетела от клиента, его жена пришла к нам в офис с битой и в порыве злости, разнесла все к чертям собачьим. Мы, конечно, вызвали полицию, но супруга начальника городского УВД не тот человек, которого простые полицейские могут задержать и отправить в обезьянник. Собственно, поэтому нам и пришлось закупать новую мебель и технику за свой счет, для чего мы взяли еще одни кредит. Потому что своих денег у нас уже не было.