Новый Мир. Через тернии к звёздам

Глава I Возвращение.

Глава I
Возвращение.

Военный грузовик «Татра 810», кузов которого был до отказа загружен людьми и разным полезным скарбом, который нам удалось найти в разгромленном лагере, уносил нас по второстепенной дороге к своим. Да, именно к своим. А как иначе мне было относиться к людям, с которыми мне пришлось пережить собственную смерть и воскрешение?

Дорога к базе, как я в мыслях назвал котельную, оказалась намного длиннее, чем я предполагал. Пришлось широкой дугой объезжать главные артерии города, пользуясь любой свободной улочкой, газоном или тротуаром. Несколько раз мы были вынуждены вернуться к исходной позиции и начать новые поиски оптимальной дороги. Легче было пройти это расстояние пешком, но для задуманного мной наспех плана нам нужен был хороший транспорт. А что может быть лучше крепкого военного внедорожника с полным приводом всех шести колёс?

О нём мне на допросе, который я устроил после того, как пообщался с Кристиной, рассказал словоохотливый одноглазый, заслужив тем самым право на жизнь. Его я отпустил на рассвете, после того как он мне показал старый ангар на отшибе. Туда они с дружками загнали грузовик с провиантом, предназначавшимся беженцам, и натаскали значительное количество боеприпасов к личному оружию. Остальных я без всякого сожаления вытолкнул наружу в ту же ночь.

Глядя на количество оружия, лежащего в ящиках вокруг машины, складывалось впечатление, что эти пятеро готовились к войне. К сожалению, от многого нам пришлось отказаться, чтобы освободить место в кузове для людей. Грузовик был предназначен для шестнадцати полностью укомплектованных бойцов, которых защищала лёгкая броня цельнометаллического корпуса. В трёхместной кабине находился люк для пулемётчика с установленным на турели лёгким пулемётом бельгийского военного гиганта FN MINIMI с полным запасом боекомплекта и несколькими цинками на специальных подставках в кабине. Ключи оказались в замке зажигания, а в баках было полно топлива. Ублюдки совсем неплохо подготовились, учтя практически все аспекты грядущей жизни. О моём существовании они узнали слишком поздно, следовательно, не успели избежать утечки информации и решили избавиться от потенциальной проблемы. И всё бы у них вышло, если бы не их чрезмерная самоуверенность. Теперь их собственность на законных правах перешла в наше личное пользование, что значительно облегчало мои планы, с которыми я не преминул поделиться с семьёй.

Кристина с детьми устроились вместе со мной в кабине грузовика, и пока сын был занят исследованием военной техники, я подробно рассказал девочкам о своих приключениях. Признаться, мне стоило больших усилий успокоить детей, когда они увидели меня при свете ламп и объяснить им, почему их папа выглядит как Франкенштейн. Но ещё большего труда мне составило убедить Кристину, что я не заразен. Они и сейчас посматривали на меня с нескрываемым интересом, но в их глазах уже не было страха.

— Мой папа — Чёрная Пантера! Он супергерой! — кричал Марк, высунув голову в люк.

— Скорее Фантомас, — вполголоса произнесла Кристина, бросив на меня испытывающий взгляд. — А ты точно в порядке? — уже в который раз спросила она. — Ну, ты знаешь, что я имею в виду.

— Не знаю. Честно говоря, у меня не было возможности проверить свой организм с этой позиции. Меня как-то постоянно пытались сожрать, никаких предложений по интиму не поступало. Вот уложим детей...

— Фу, папа! — сказала Алина, закатив глаза. — Противно же!

— Та-та-та-та! — закричал Марк, пытаясь дотянуться до гашетки пулемёта.

— А ну не трогай! Кому сказала! — крикнула Кристина, стаскивая сорванца вниз. — Сиди тут и перестань безобразничать!

— А что я? — набычился сын, скрестив руки на груди.

— Ты уверен, что тебе нужна эта ответственность? — несмело спросила Кристина, кивнув в сторону кузова, где находилось одиннадцать женщин, изъявивших желание отправиться в путь вместе с нами. Большая часть освобождённых решила спасаться самостоятельно, и я не возражал.

— Я уверен, что мне эта ответственность абсолютно не нужна. Но на данном этапе у меня нет другого выбора. Мы же их не бросим только потому, что они нам в тягость, верно?

— Верно, — кивнула она, глубоко вздохнув.

— Вот мы и на месте.

Я остановил машину прямо перед главным входом в детский садик и оторопело уставился на снесённые с петель ворота.

— Нет, нет, нет, нет! — закричал я, выпрыгивая из машины. — Закройте двери и ни при каких обстоятельствах не выходите наружу! — бросил я уже на бегу и помчался к зданию детского сада.

Выглядело оно так, будто по нему прошлось торнадо. Окна зияли пустотой, а их содержимое теперь валялось повсюду, куда ни глянь. Едва не поскользнувшись на битом стекле, я вихрем влетел внутрь. Узкий коридор, ведущий к котельной, был завален всяким хламом, которого ещё вчера тут не было и в помине. А отсутствие окон по всей его протяжённости предоставляло тварям идеальное укрытие для засады. Пробежав к грани темноты, куда уже не проникал свет снаружи, я остановился и прислушался. Тишину нарушало лишь характерное тарахтение дизельного мотора нашего грузовика и ничего более. Если они прятались где-то внутри, то наверняка знали о нашем присутствии. Я включил подствольный фонарь и осторожно двинулся вперёд. От котельной меня отделяло небольшое расстояние — метров пятьдесят. Но не по прямой. Коридор дважды изгибался под прямым углом и упирался в лестничную площадку, ведущую вниз, куда мне так или иначе придётся спуститься. Мне не очень хотелось этого делать, но если я желал добраться к своим, выбора у меня особо не было. Все двери в коридоре, ведущие в классные комнаты, были специально завалены столь плотно, что открыть их, чтобы впустить в коридор немного солнечного света, и при этом не зависнуть на добрый час, не представлялось возможным. Это в очередной раз доказывало, что твари умеют планировать и координировать свои действия. И сама мысль о том, что я всё дальше захожу в расставленную ими ловушку, пугала меня до чёртиков. Перебравшись через очередной завал, я оказался у первого изгиба, где царила настоящая тьма. Я давно научился доверять своим инстинктам, а сейчас они просто вопили об опасности. Шаг за шагом я продвигался вперёд, каждым мгновением ожидая какой-нибудь пакости. Но нет, и на этот раз пронесло. Коридор за поворотом оказался пуст.

Глава II План.

Глава II

План.

Сознание ко мне вернулось от тряски. И я очень пожалел, что необдуманно открыл глаза. Лучи солнечного света, сколь неприятно мне их было ощущать на лице, ударили по ним, словно плёткой.
— Он пришёл в себя! — услышал я над собой голос Алины. — Мам, слышишь?
И пока глаза привыкали к дневному свету, ко мне подоспела тяжёлая кавалерия. Вокруг сгрудились все, кто мне был дорог. Никто меня ни о чём не расспрашивал, ни о состоянии здоровья, ни о самочувствии, за что я им был безмерно признателен. Они улыбались. Все, кроме Кристины, которая была темнее тучи.
— Ещё раз ты нас вот так вот подставишь, и я подам на развод! Всё ясно?
Улыбающиеся лица, нависающие надо мной секунду назад, сдуло словно ветром. А я остался один на один с той, кого я любил больше всего на свете.
— Что произошло? — спросил я, приподнимаясь на локтях.
Мы находились во внутреннем дворе детского садика. Вернее того, что некогда им было. Ближайшая часть здания лежала в руинах, а вторая горела ясным пламенем. Я посмотрел на Кристину и та пожала плечами.
— Нечего было трогать своими грязными руками мою семью!
— Да, нечего, — приличия ради подтвердил я, разглядывая искорёженный кузов грузовика.
— Ну да, извини. А как иначе мне было к тебе добраться? Я еле ноги унесла из этого чёртового здания, когда ты начал стрелять. Эти выродки повалили со всех щелей! Хорошо, что ребята втянули тебя внутрь, когда ты вырубился! Иначе даже и не знаю, остался бы ты в живых, или нет. А детский садик этот мне никогда не нравился, хиленькое здание, сплошной гипсокартон на алюминиевых рамах. Ну а за машину сори. Не волнуйся, она на ходу, а эстетика, в отличие от тебя, меня на машинах никогда не волновала.
— О как! Я восхищён!
— А то! — подыграла она мне и припала к моей груди. — Я очень испугалась. У меня до сих пор ноги трясутся.
— Но ты поступила правильно. И в итоге всех нас спасла, понимаешь? Я горжусь тобой! Как дети? — я поискал их глазами, но их нигде не было.
— Марк заводит новое знакомство с девочкой, не помню как её звать, а Алина не отходит от Маши, — Кристина подняла голову и вопросительно взглянула мне в глаза.
— Девочку зовут Пташка, а с Машей у нас сугубо деловые отношения!
— Пташка, значит.
— Она самая. Как долго я был в отключке? — поинтересовался я, взглянув на безоблачное небо. Диск солнца перевалил через полдень. Времени у нас, стало быть, полно.
— Часа два. Никак не меньше. Пока я разобралась, как водить это чудище, — она кивнула в сторону грузовика, — пока таранила стены, пока орала от страха, когда твари стали кидаться на нас со всех сторон и успешно сгорать под лучами солнца, и пока я не отыскала вход в эту вашу котельную, о которой ты мне все уши по дороге прожужжал. Время-то оно быстро течёт, пока женщина занята спасением мира, но тебе не понять, ты же не женщина!
— Ладно, а где остальные?
— Совещаются, как им быть, ведь я разнесла их убежище к такой-то матери. Поэтому я чувствую за них некую ответственность, — она улыбнулась и потянула меня за руку. — Пойдём, присоединимся к ним.

Совещание проходило под открытым небом в чудом сохранившейся деревянной беседке, где некогда резвились детсадовские ребятишки. Вокруг низкого столика сгрудились Антон с Ритой, Колобок и двое молодых парней, чьих имён я так и не сумел запомнить. Маши среди них не было.
— Привет, — поздоровался я, подходя к столику, — надеюсь, мы не помешаем?
— Напротив, будем очень рады, — ответил, повернувшись на голос, Антон, — мы как раз обсуждали наши дальнейшие действия и нам бы не помешал свежий взгляд на нашу ситуацию.
На столе лежала школьная карта Европы, на которой были красным маркером отмечены какие-то пункты.
— Как Маше? — спросил я Колобка, который мне приветливо кивнул.
— О! Гораздо лучше. Она определённо поправится, но для этого нужно время. Мы её уложили в кузов грузовика. Она там сейчас с вашей дочерью, с Алиной, кажется?
— Точно, с Алиной, — ответил я и погрузился в изучение карты.
— Тут и тут, — снова обводил помеченные области Антон, — находятся безопасные зоны, через которые ещё можно будет проехать, а вот тут, тут, тут и здесь, — он отметил две трети карты, — гиблые места.
— Откуда вам всё это известно? — задал я напрашивающийся вопрос.
— Мы установили радиосвязь с анклавами, которым удалось удержать в руках целые города. Помочь они нам никак не смогут, да и не стали бы, честно говоря, рисковать своими пилотами и техникой ради горстки выживших, где основную часть составляют немощные старики. Та ещё, по их мнению, обуза. А вот если нам удастся пробиться к ним самостоятельно, они нас примут.
— Как гуманно! И где же они расположились?
— По-разному. Самая ближняя к нам анклава находится в городе Микулов. Это здесь, — он обвёл маркером незначительную точку на юге Чехии. — Но у меня нет ни малейшего понятия, как туда попасть. Вся сеть автодорог забита, словно кишечник больного запором, не говоря уже о том, что у нас даже транспорта нет. Не считая, конечно, того, что осталось от Татры. А ещё у нас крайне мало времени.
— С этим не поспоришь, — ответил я, приглядываясь к карте. — Есть у меня кое-какие мысли, вернее они не мои, я их, можно сказать, одолжил у военных.
— У военных? — переспросил Антон.
— Да, это длинная история. Потом как-нибудь расскажу. Так вот, у них был план. Они собирались воспользоваться железной дорогой.
— Гениально! — воскликнул один из парней. — Это просто гениально!

Все присутствующие уставились на кричащего.

— Ладно, ладно! Сейчас вы всё поймёте, — весело затараторил он, видя наши удивлённые лица. — Я работник железных дорог, в смысле административной её части. Так вот, в случае внештатной ситуации, войны там какой-нибудь, переворотов всяких или ещё каких-то дел, ну, вроде этой хрени, все главные направления блокируются под нужды государства задолго до начала массовой эвакуации гражданского населения. В этом случае нам положено перевести на запасные пути все лишние составы и остановить работы по сортировке вагонов.

Глава  III Засада.

Глава III
Засада.

Путь на восток, где находилась наша цель, лежал через небольшие, совсем ещё недавно, процветающие сёла и города. Теперь же, за окнами вагона мелькал неприветливый ландшафт погибающего мира. Где-то что-то горело, заполняя небо густым, едким дымом, где-то виднелись разрушенные до основания частные дома, сгоревшие остовы автомобилей, стоящих столь плотно друг к другу, что кузова некоторых из них спеклись от жара в единую массу ржавого металла, и бесконечные кучи мусора, некогда бывшего чьими-то ценными вещами. Было видно, что сёла эвакуировать никто не собирался. Их жителей обрекли на верную погибель, если не на нечто худшее. Люди всё это время висели на окнах, не отходя от них ни на минуту. Некоторые, при виде разрушений, не смогли сдержать своих эмоции и плакали, но большинство, особенно люди пожилые, переносили превратности судьбы со стоическим спокойствием.

Тепловоз уносил нас прочь с крейсерской скоростью в восемьдесят километров в час. Перед выездом мы под завязку заправили семитонные баки локомотива дизельным топливом, которого, по словам Петра, могло хватить до конца нашего пути. Благодаря нашим запасам из Машиной квартиры, мы сумели вооружить практически каждого, кто изъявил своё желание. Правда, обучению поддавались далеко не все. Я потратил всё свободное время до заката, чтобы хотя бы в общих чертах объяснить новобранцам базовые принципы работы стрелкового оружия. Но разнородность нашего вооружения иногда путала даже меня, не говоря уже о людях, держащих оружие впервые.

За окнами смеркалось. Впереди нас ждала бессонная ночь. Первая, которую мы должны были провести не в бункере и не в подвале. Я надеялся на то, что на движущийся состав заражённые нападать не станут, а если и станут, то мы легко от них отобьёмся. Но полной уверенности в этом у меня не было, и поэтому мы расставили часовых по всему периметру потенциальной обороны. Сам тепловоз был сконструирован с самого начала как неприступная крепость, и я посчитал, что в его кабине будет вполне достаточно одного бойца с ручным пулемётом MG 34 и двумя цинками по 300 патронов в каждом, которыми запасся предусмотрительный отец Маши.

Половина моих горе-постовых уснула сразу же, едва они приступили к своему дозору. Средний возраст нашего боевого подразделения составлял 65 лет, и их поведение было вполне предсказуемым. Мне приходилось обходить каждый пост по несколько раз в час, и каждый раз я слушал одни и те же увещевания о том, что больше этого не повторится. Но люди были на пределе своих сил, и многие никогда не служили в армии, а те, кто служил, давно вышли из формы. Их никак нельзя было винить и уж тем более наказывать за их беспечность.

Разбудив в очередной раз спящих постовых, я вошёл в купе, куда мы уложили Машу. На полу, у её изголовья, сидел Колобок. На коленях лежала раскрытая книга в мягком переплёте, а рядом — старая двустволка.

— Привет! — поздоровался я, присаживаясь на Машину постель. — Как ей?

— Здравствуйте, Максим! Лучше, намного лучше. Раны чистые, и всё благодаря нашему доктору. Он её вытащил с того света, надо полагать. Мы бы точно в одиночку не справились. Я рад, что вам удалось найти семью. У вас отличные дети. Алина очень хорошая девочка, отзывчивая. И мальчик — чудо! С вашей супругой у меня пока ещё не было времени пообщаться, но я уверен, что и она тоже очень достойный человек.

— Где раздобыли эту рухлядь? — я показал пальцем на дробовик.

— О, это моё личное приобретение. В то утро, когда вы отправились за семьёй, я присоединился к группе Антона, которая собиралась отыскать наши рюкзаки и оружие. Мы нашли всё, кроме моего ружья — его там не оказалось…

— Я его забрал.

— Да, позже я так и понял. Но тогда я этого не знал. Мне казалось, что я облажался по всем пунктам, и мне захотелось доказать самому себе, что я хоть на что-то годен. Ребята вернулись обратно, а я отправился на поиски того места, где мы впервые встретили Риту. Там я её и нашёл, эту двустволку. Она принадлежала...

— Да, я помню.

— Кстати, тех... ну, ребят, которых вы… ну не было их там, их тела исчезли. Вы думаете…

— Уверен!

— Ужас какой-то, хуже не придумаешь! Где это я... Ах да, патроны, которыми вы меня снабдили в прошлый раз, как раз подошли сюда. — Он похлопал по выцветшему прикладу. — Но возвращаться с пустыми руками мне не хотелось. Я подумал, что раз уж я вооружён, было бы неплохо сделать что-нибудь полезное для общества. И я отправился на поиски еды. Антон утверждал, что имеющихся запасов нам хватит на неделю. А после того, что мы увидели в магазине у господина Хунга…

— Нгуена.

— Да, да, Нгуена. Так вот, после того, что мы увидели в лавке, нам всем стало ясно, что скоро в округе не останется ни одного целого продуктового магазина. И тогда я решил зайти в ближайший торговый центр.

— И? — заинтригованно спросил я.

— И сразу же нарвался на засаду. Там уже хозяйничали какие-то очень неприятные личности. Я еле оттуда ноги унёс. И если бы не она, — он снова похлопал по прикладу, — питались бы сейчас моим никчёмным телом земляные черви. Вы знаете, это вообще впервые с самого моего детства, когда мне удалось постоять за себя.

— Ты ошибаешься, — сказал я ему. — Без твоей помощи мне бы не удалось ускользнуть из магазина.

— Это не в счёт. В ту ночь я был испуган как никогда. Но Рита выдвинула мне ультиматум: либо я возвращаюсь за вами, либо остаюсь на улице. Сам бы я на такое не пошёл, я слишком труслив.

— Ну, и на том спасибо. Приходи в наше купе, мы как раз собирались ужинать.

— Спасибо, Максим, большое, но моё место здесь. Она может прийти в себя в любую минуту, и я обязан быть рядом.

— Ну раз гора не идёт к Магомеду… — сказал я и поднялся на ноги. — Хороший ты человек, Павел.

— Вы хотели сказать Колобок. — Грустно улыбнулся он.

— Раньше я так бы и поступил, ведь это твоё боевое прозвище. — Я улыбнулся. — Но только не сегодня. Люди меняются, и ты не исключение.

Глава IV Старые знакомые.

Глава IV
Старые знакомые

Меня обдало жаром и отбросило от локомотива, словно невесомую соломинку. От взрыва у меня заложило в ушах, но сознание я, к счастью, не потерял. Перевалившись со спины на бок, я с трудом поднялся на колени и зажал ладонями гудящие от напряжения уши. В них я отчётливо слышал биение собственного сердца, гулким стуком отдающегося в барабанных перепонках.
— Вставай! — приказал я себе. — Вставай!

Подтянув к себе висящую на ремне винтовку, я поднял голову и осмотрелся. Кабина тепловоза пылала жёлтым пламенем, на фоне которого хорошо виднелись те, кто устроил засаду. То тут, то там раздавались одиночные выстрелы как со стороны состава, так и снаружи. Нападавших было не так уж и много. Я насчитал всего-то семь человек, вооружённых чем попало. Они в лоб штурмовали жилой вагон, иногда обстреливая его из охотничьих карабинов и короткоствольного оружия, словно в старых фильмах Серджио Леоне, где лихие ребята на лошадях штурмовали почтовые составы, попадая в цель с первого же выстрела от бедра. И эти придурки, кем бы они ни являлись и чем бы они ни мотивировались, прямо сейчас, на моих глазах, покушались на жизни моих близких. Меня обуяла слепая ярость.

Я вскочил на ноги и, позабыв о винтовке, бросился на отставшего от остальных здоровенного детину с дробовиком в руках. Он как раз остановился, чтобы разрядить оружие в сторону окна, откуда прогремел выстрел из чего-то крупного. Зарычав, я на полном ходу врезался в его спину, легко повалив детину лицом на насыпь. Он крякнул от удивления и, неудачно подмяв под себя своё оружие, случайно нажал на спусковой крючок. Из ружья вышел приглушённый выстрел, и его правая нога, которая оказалась на пути вылетевшего снопа картечи, дёрнулась в сторону. Дико заорав, он поднял голову вверх, дав мне возможность схватить его обеими руками за верхнюю челюсть и что есть силы дёрнуть её вверх. Послышался хруст, и парень тут же обмяк.

Мгновенно вскочив на ноги, я метнулся к следующему недоноску, сбив его с ног и нанеся по его затылку несколько сокрушительных ударов кулаком. Его голова взорвалась, словно арбуз, превратившись в сгусток водянистого холодца. Третий встретил свою смерть лицом. Он услышал хрип своего умирающего товарища и повернулся назад как раз в то мгновение, когда я приблизился к нему на расстояние вытянутой руки. Удар прямой в нос опрокинул его навзничь, а после мои зубы вырвали из его горла кадык.

Я не знал, что именно со мной происходит, но это состояние мне было по душе. И несмотря на то, что часть моего сознания требовала остановиться, я ничего не мог с собой поделать. Оставшиеся четверо, увидев последнюю сцену, в панике побросали своё оружие и попытались скрыться в редком лесочке, росшем на склоне железнодорожной насыпи. Но стадный инстинкт, которому они бездумно поддались, сыграл с ними злую шутку. Они бросились к нему все вместе, тогда как должны были бежать врассыпную. И тогда, может быть, кому-нибудь из них удалось бы уцелеть. Но этого не случилось. Их тела ещё содрогались в конвульсиях, когда я услышал или увидел, нет, скорее, всё-таки почувствовал присутствие некой угрозы, исходящей со стороны того самого подлеска, куда они метили.

Мгновенно метнувшись в сторону, я избежал уготованного мне снаряда из РПГ. Он угодил в то самое место, где я только что находился, взорвавшись с гулким треском. Меня обдало землёй и щебнем, и что-то больно ущипнуло за правую ногу. Один из осколков всё же достиг своей цели. Сосредоточив своё внимание на укрытии врага, я заметил движение. Их было двое, и они бежали к дороге. Сзади послышались крики Кристины, которая звала меня по имени, но остановиться я уже не мог. Сорвавшись с места, я тут же бросился в погоню. Раненая нога меня подводила, и я всё больше и больше отставал от добычи. Мне было тяжело ею отталкиваться, но времени осматривать ранение у меня не было.

— Вперёд, Матросов, вперёд! — подстегнул я себя, перепрыгнув через сплошную полосу кустов в рост человека — последнее препятствие, отделяющее железнодорожную полосу от дороги.

И я успел вовремя. Преследуемая мной парочка как раз запрыгнула во внедорожник чёрного цвета, стоящий рядом с двумя микроавтобусами, но водитель замешкался и не успел его завести. Подняв к плечу винтовку, я, не целясь, выпустил в него очередь. В лобовом стекле образовалось несколько аккуратных дырочек, и он медленно завалился набок. Второй открыл двери и выскочил наружу.

— Стоять, сука! — зарычал я, держа того на мушке.

— Всё, всё, лады? — ответил Рыжий, подняв руки вверх.

Я постепенно стал возвращаться в своё прежнее состояние. Ярость и эйфория от боя и погони поутихли, уступив место холодному расчёту. Во рту чувствовался неприятный привкус чего-то чужеродного, но думать о том, чего именно, мне не хотелось. Я повёл дулом винтовки в сторону, и Рыжий понял меня без слов. Он вышел из-за двери и встал передо мной с разведёнными в стороны руками, давая понять, что он милый и пушистый.

— Как нас нашёл?

— Гудок и дедукция.

— Зря.

Он нахмурился и обречённо опустил руки вниз.

— Я бы хотел, конечно, сказать в этот драматический миг что-то вроде Пьюзовского: «Ничего личного!», но я бы врал. Между нами нет никаких других дел, кроме личных. Зуб за зуб, как в Библии.

— Я не сторонник Ветхого Завета, мне больше нравится Новый, — сказал я и выстрелил ему в лицо.

Когда я доплёлся до состава, огонь в кабине локомотива успели затушить.

— Стой! Кто идёт?

— Серый волк, козлятушки, серый волк, — сказал я вполголоса, поднимая руки вверх.

— Макс! Не стреляйте, это Макс! — крикнула Кристина, выпрыгивая из вагона.

— Я, я, родная. А кому же ещё тут быть?

— Он жив! — повернувшись назад, прокричала она стоящим у окон людям и бросилась со всех ног ко мне.

Но подбежав ближе, она резко остановилась, а, вглядевшись в моё лицо, сделала шаг назад.

— Что, всё так плохо?

— Хуже, чем ты думаешь, Макс. Намного хуже, — прикрыв губы ладонями, тихо произнесла она и украдкой глянула в сторону состава.