Новый Вавилон

Пролог

Ей хватило минуты, чтобы понять – вот он предел, но твердые пальцы обхватившие шею заставили прильнуть сильнее.

— Открой глаза, kedvesem, — он скрутил в жгут черный пепел волос и склонил ее голову к своему лицу. — Посмотри на меня.

С влажных женских губ сорвался стон, едва его пальцы сильнее надавили на мышцы шеи. И она все же распахнула взгляд затуманенных похотью глаз, таких же сумрачных как небо над городом в эту пасмурную ночь. Хозяин спальни издал гортанный звук, когда оседлавшая его брюнетка подалась навстречу, снова отдавая всю власть над своим телом в руки вампира. Это чувство ее повиновения пьянило, а не до конца верящий в такую кротость разум был загнан за задворки сознания.

— Вот так, детка…

Он провел ладонью по изгибу нежной спины, пропустил сквозь пальцы шелк рассыпавшихся волос и надавил на поясницу, обхватывая аккуратные бедра. Ему было необходимо контролировать замедляющийся темп или возможно попросту не дать ей ускользнуть от их общего наслаждения. Порой она любила эту неторопливость, плавные, но глубокие проникновения, при которых возбуждение как тягучий мед обволакивало каждую клетку тела и не отпускало до самого пика. Он смаковал каждый неровный вздох возлюбленной, любовался мягкими чертами и приоткрытыми губами, что вот-вот готовились вымолвить новую просьбу. Она любила эту неспешность, но каждый раз сама невольно наращивала темп, изнывая от томящегося чувства внизу живота.

— Не смотри… – прошептала его девочка своими сладкими губами и едва попыталась закрыть ладонью его глаза, вампир слегка откинулся назад, чтобы хрупкие пальчики соскользнули вниз. Такие развлечения его никогда не впечатляли, а какое-либо стеснение между ними уже давно не принимал всерьез. Он просто обязан видеть все: каждую бисеринку пота, появившуюся на упругой груди, чуть потекшую тушь от слез во время оргазмов в уголках светлых глаз и рану на скуле от удара, из-за которого он четвертовал одного из собратьев прежде, чем вернуться в спальню. К ней. Любимая упрямо сжала губы, вампир тут же раскрыл их своим языком, даже немного грубо впиваясь в ее уста поцелуем. А следом мужчина сменил роли, роняя брюнетку на белоснежную постель и широко распахивая ее ноги.

— Не говори мне, что не готова, красавица.

Поцелуй за поцелуем, он спускается все ниже. Минует манящий изгиб шеи, хрупкую ключицу под верхним слоем фарфоровой кожи. Иногда ему казалось, что она буквально рождена для него – настоящая вершина собственничества. А пока его внимание оказалось полностью направлено на такую соблазнительную грудь: вампир обхватил губами нежно-розовый сосок, пробуя его на клык. Мгновенно женщина под ним напрягается, но большой палец на ее клиторе притупляет порожденный инстинктами страх, а проникновение внутрь двух других пальцев – среднего и указательного – добавляет остроты.

— Я не слышу, моя девочка..

— Ты знаешь ответ, Дéзсо, — прошептала она и замерла.

Какова будет реакция вампира на очередной отказ? Вопреки ее опасениям князь почему-то не сказал ни слова, он словно и не расслышал, проигнорировав очевидный для нее ответ, и продолжил ласку, от которой в судороге сводило ноги. Он будто не слышал ее, но подтекст его прикосновений дал понять: князь зол. Мужчина очерствевшими пальцами пронзал пульсирующее лоно, другой рукой крепко сжимая холмик груди так сильно, что брюнетка сквозь стоны вцепилась в длинные пальцы, пытаясь хоть немного ослабить хватку. Дезсо отпустил ее, но только чтобы схватить за заднюю сторону бедра и развести шире ноги, рывком врываясь жесткой эрекцией в шелковую влагу ее желания. Громкий крик затерялся в оглушающем грохоте столкновения грозовых туч за окном. И после он посмотрел на нее, так, как смотрел только средневековый вампир. Бронза взгляда резала как по живому, не оставляла вариантов и альтернатив.

— У тебя три минуты, чтобы смириться со своей участью, — произнес венгерский князь ей на ухо между быстрыми хлесткими ударами его бедер в ее тело, и она похолодела прямо на границе скоро наступающего конца. С каждым новым толчком в разгоряченное лоно хлипкая стена доверия к мужчине рушилась, сменяясь страхом, сопротивлением и разочарованием. Он почувствовал это и остановился, пугающе неотвратимо нависая над ее лицом, так близко, что кончики его черных прядей щекотали ее влажные, раскрасневшиеся щеки. — Страха не будет, не будет боли и смерти. Ты примешь меня и мою кровь, потому что уйти я тебе не позволю. Поняла?

Навернувшиеся слезы сдержать она не сумела, не выражающее никаких эмоций, словно окаменевшее лицо мужчины хладнокровно следило за ее отчаянием. Его холодность стала решающей, и тогда она откинула прилипшие к шее черные пряди на кипенно-белые подушки и подалась левым плечом навстречу князю с тихим покорным бормотанием:

— Три минуты прошло.

Вампир настолько обезумел от жажды по этой женщине, что едва его поманили призрачным разрешением, вонзился в её шею клыками без всякого промедления, ухватив любовницу за предплечья. Всего пара глотков, и вдруг его гортань обожгло проклятой примесью в крови. Дезсо с хрипом отпрянул от вены, минутно ослепленный действием яда, и совсем не ожидал, что через миг грудь пронзит кинжал. Его детка загнала клинок в плоть по рукоять и даже в этот момент была прекрасна.

— Прощай, Дéзсо Редéй, — с надрывом произнесла она. — Надеюсь, мы больше не встретимся.

Сквозь засасывающую пелену отнимающей силы тьмы и мутные горизонты грядущего покоя, вампир видел, как скоро оделась его возлюбленная, как взяла ключ от его машины и покинула спальню, не обернувшись. Интересно, она осознавала, что не пронзила сердце?

Глава 1. Добро пожаловать в Новый Вавилон

– Вернешь долг до рассвета, иначе пеняй на себя.

– Рассвета? В этом городе ночь никогда не заканчивается, дружище.

диалог из сериала “Карты, деньги, два клыка”, Новый Вавилон, Первая республика, 2148 год.

Из музыкального автомата подвывал под гитарный аккомпанемент кантри-исполнитель. Женщина прикусила курительный мундштук и нахмурилась, заглядывая в пустое ведро для льда. Благо в морозилке среди прошлогодней заморозки и энергетических капсул нашлась заготовленная форма. Ледяные кубы звякнули о стеклянное дно, дым с кончика сигареты поднялся к потолку и тут же исчез в сквозняке открытого окна под звук пинка захлопнувшего дверцу морозильного шкафа. Широкие браслеты на запястьях загремели друг о друга, заспанное, молодое лицо разрезали морщины. Женщина скривилась, вытаскивая из холодильника последнюю бутылку неподходящего аперитива. Похоже вместо желанного кьянти придется давиться кальвадосом. От горького принятия отвлекла трель валяющегося где-то в глубине лофта телефона. Пришлось осмотреться в поисках смарт-часов и обнаружить их в плетеном кресле, которое вчера кто-то хотел поджечь на водке. «14:52» – показали время часы, а коммуникатор все надрывался, благо у голосового помощника наконец-то отвалилась схема, не то еще и его назойливый голос сопровождал бы тяжелое пробуждение. Номер не определялся, по всей видимости, попался уж слишком нетерпеливый клиент. Вызов пришлось принять, надо же на что-то купить такую необходимую коллекционную бутылочку кьянти.

— Илона Альбéску? — мелодичный голос показался ей смутно знакомым. Илона отняла мундштук от губ, чтобы не забыть стряхнуть пепел и опустилась на низкий пуф у панорамного окна. С улицы потянуло ставшей привычной городской вавилонской вонью – едкий дэвианский парфюм и сырой асфальт с примесью железной крови, которой были пропитаны местные дороги.

— Карина, — наконец догадалась она и попыталась прочесать волосы пальцами, на пути им повстречался закатанный клубок, поэтому эту затею пришлось благоразумно оставить. — Давно тебя не слышала, как жизнь на севере? Видела китов, о которых столько рассказов?

— Никого не видела, мы редко патрулировали побережье, а в целом – сыро, собственно, как и везде на окраинах республики, — как-то неестественно легко, не таясь, ответила собеседница. — Знаешь, я даже по связи чувствую аромат похмелья. Вчера был хороший вечер?

Илона усмехнулась, затушила сигарету пальцами и бросила мундштук на кухонный остров, дотягиваясь до все еще закрытой бутылки кальвадоса. Спутниковой связи не удалось скрыть не только ее охрипшего от количества выпитого голоса, но и наигранной легкости, с которой Карина Тайт пыталась вести диалог. Может с кем-то ей и выходило вести подобную игру, но уж точно не с Альбеску. Они изредка переговаривались по телефону, больше переписывались, но не заметить разницы между обычной Кариной и Кариной-пытающейся-что-то-скрыть – почти невозможно. Тайт перестала быть хоть сколь-нибудь легкой, когда пронзила шестивековую плоть своего бывшего и спешно убыла на север под эгидой “свобода-равенство-смерть вампиру”.

— Не то слово, вечер и впрямь вышел запоминающимся, но он по сравнению с твоим звонком весь последний год – посредственное событие, — с хрустом контрольной ленты она вскрыла бутылку и выдохнула, растирая запястьем налипшую на глаза сонливость. — Что-то случилось? Обычно звоню тебе я, и то… в моменты слабости и опостылевшего одиночества. Или решила сообщить новый номер?

— Нет, ничего серьезного, просто подумала, что нужно поговорить, к тому же было бы интересно приехать, взглянуть на город – наверняка, многое изменилось, — закончила Карина всё с той же легкой ленцой в голосе. Илона едва не закряхтела прямо на связи: подобная легкомысленность? Вряд ли.

— За восемь лет? У людей и дэвов – многое, а вот у одного венгерского князя наверняка все еще клык на тебя ноет и печенка горит от того довольно неприятного яда.

— Это была вынужденная мера, Илона, ты же знаешь.

— Я-то знаю, что вынужденная, но тебе повезло, что он остался жив, а то обычно за такое вампиры вверх ногами людей вешают с отрубленной головой, фетиш у них такой что ли, — сделав приличный глоток из стеклянного горлышка, женщина сгорбилась и поставила бутылку на пол. — А так… только обсмеяли князя, что его – ужас ночи, страх детей – опрокинула двадцатилетняя студентка.

— Дуракам везет, — флегматично прокомментировала Карина, но Альбеску отчего-то стало так смешно, что она загоготала прямо на линии. Они обсуждали тот давний случай уже чуть ли не миллион раз, но ей до сих пор не удавалось удержать в себе очередную стихийно родившуюся шутку. И вряд ли за такое ее хоть сколь-нибудь можно судить.

— Надеюсь, вампирское правительство уже подключилось к нашему разговору по ключевым словам “вампир”, “князь”, “ужас ночи”, — заявила она и забросила ногу на ногу, невольно обращая внимание на соседнюю жилую многоэтажку, где вдруг завизжала сигнал-полоса – кто-то снова попытался залезть в недавно открывшийся фарммагазин, рьяно рекламирующий инъекции с “высшей дэвианской кровью”. — Подожди, почему я слышу по связи эхом сигнализацию с улицы? Ты что…

— Все верно, Илона, мне осталось только подняться, и я буду у тебя, так что открывай, — явно улыбаясь, произнесла собеседница.

От такого заявления всклокоченная дама резко выпрямилась, ближе поднося к лицу левую руку, на запястье которой болтались смарт-часы, будто этот жест мог улучшить и без того отлично настроенную связь. Внимание поймало отражение в затемненном стекле панорамных окон – нечесаная, опохмельная провидица, в накинутом шелковом кимоно на голое тело, купленном на каком-то аукционе допотопного антиквариата. Да, совсем не так Альбеску представляла встречу с давней подругой, но вызов со входной двери поступил на часы почти одновременно с тем, как она добежала до собственной спальни, отыскивая в темени от теневого режима окон халатный пояс.

Глава 2. “Красный Лотос”

В игре выживания на Улице Запретов нет правил -- есть лишь

инстинкты и страсти.

приглашение на частную вечеринку в клубе “Красный Лотос”, Улица Запретов, НВ

Привыкшая к влажному спёртому воздуху окраин республики Карина Тайт непривычно часто дышала, хотя и должна была делать это втрое реже обычного. Ночи Нового Вавилона обволакивали мраком, перекрывая сияние луны толстым покрывалом городского смога и бликами искусственного света. Она остановилась перед первыми отблесками голографической вывески культового вампирского клуба “Неоновая вена”, известному среди всей городской нечисти. Воспоминания восьмилетней давности против воли нахлынули на неё роем всклокоченных образов и звуков, но она усилием заставила себя засунуть ностальгию подальше на задворки памяти.

После полуночи Улица Запретов гудела, словно гигантский, светящийся улей. Бордовый неон пронзал темноту, отражаясь в стеклянных фасадах небоскребов, и рисовал на асфальте причудливые узоры. Эта улица – граница между танцем реальности и воплощением любых порочных фантазий. Каждый поворот под рвущиеся из клубных стен ритмичные биты сулил очередное дикое приключение, а запреты привлекали любителей любых рискованных увлечений. На каждом углу пестрили таблоиды со строками объявлений о запретных удовольствиях, привлекающих как смельчаков, так и легких жертв. Полиция еще до отъезда Карины из столицы на многое закрывала глаза. По крайней мере до момента появления в ленте новостей очередного известия о пропаже человека или обнаружении в одном из многочисленных заведений запрещенного наркотического состава из дэвианской и вампирской крови вперемешку. Та еще зубодробительная дрянь. Спустя столько лет мало что изменилось, разве что виар-роботы патрулировали воздушное пространство, то и дело просвечивая улицы, реагируя вызовом патруля на любое проявление нежелательного насилия.

— О, какая куколка, покажи свои клыки, детка! — донеслось до Карины от мимо проходящей группы молодых мужчин. Едкий запах кальяна, смешавшийся с железом крови, раздражал обострившиеся сенсоры, и Тайт поморщилась, бросив на наглецов суровый взгляд, буквально говорящий: “Не лезь, загрызу”. Настаивать на знакомстве проходимцы не стали, всё-таки в существовании вампиром можно было найти свои преимущества.

Тайт обогнула болтающих девушек, застрявших у входа в клуб. Они пытались убедить в чем-то огромного чернокожего вампира, проявляющего недюжинное терпение при виде явно нетрезвых человеческих дам. Женщина остановилась у самых дверей, прикладывая смарт-браслет к электрической панели. “Неоновая вена” славилась уровнем безопасности в сравнении с остальными местными забегаловками. Двери приветственно распахнулись, и поток гипнотической и завораживающей мелодии уже в холле мгновенно подхватил гостью. Она шла неспешно прямиком в толпу, смешавшейся в гущу полуобнаженной двигающейся в такт музыки плоти. Кирпичные своды высоких стен украшали неоновые граффити, демонстрирующие сплетение обнаженных тел, а под старинными канделябрами, где должны были мерцать свечи, прожектора пульсирующим светом озаряли танцпол. В люминесцентных импульсах стробоскопов и возникающей на мгновения темноте вспыхивали алым мистические глаза, таким простым, но эффективным способом отличая бессмертных. Этажом выше, где располагались вип-зоны, монолитами замерев у каменных балюстрад стояли наблюдатели, контролирующие степень неистовства бурлящей энергией толпы.

Карина быстро нашла взглядом бар и склоненного над стойкой полуобнаженного бармена-альбиноса. Барную зону облепили почти со всех сторон, и Тайт пришлось прилипнуть к светящейся балке по правую сторону от группы подозрительных личностей, цепляющихся к моложавой женщине, скрывающей свежие укусы на тщательно замотанной в алый, шелковый шарф шее. Агент поманила бармена парой пальцев, внимательный взгляд альбиноса ощупал острые черты лица, спустился ниже к границам довольно открытого корсетного топа. Вероятно, только очередной импульс стробоскопа окончательно убедил его в сути новой посетительницы.

— Не видел тебя здесь раньше. Какая группа? — моментально оценил ситуацию он, облокотившись на стойку ближе к ней. Речь, разумеется, шла о крови. Карина широко улыбнулась и покачала головой.

— Сегодня мне нужен самый забористый алкоголь из возможного, простой кровью этот дерьмовый день не смыть, — ответила женщина, покачиваясь в такт бьющей в уши музыки, не следовало демонстрировать лишнее напряжение, в подобных местах такие сразу выделяются.

— Вот как? Все еще не изменяешь старым человеческим привычкам? Спирт в чужой вене берет сильнее! — проговорил негромко альбинос, позволяя плутовской ухмылке возникнуть на лице. Тайт лишний раз порадовалась, что не стала повышать голос. Вампирский слух в таком грохоте был способен распознать даже ее шепот, а крик создал бы лишние подозрения. — Или может ты хочешь, чтобы я тебя выслушал, не позволяя твоему бокалу оказаться пустым?

— Может быть и хочу. Потому что проклинать тот день, когда я устроилась на свою работу, в одиночестве — просто преступление, — с довольным видом она проследила, как в пару тривиальных движений мужчины перед ней появился полный искрящейся жидкости высокий бокал.

— Вот как? — бармен в напускной увлеченности сложил локти на стойку, встречая заинтересованный взгляд Карины, намеренно засмотревшейся на то, как перекатились рельефные мышцы его без преуменьшения отточенного тела. Альбинос явно рассчитывал на подобное внимание. — И где же ты работаешь?

— В чертовой “Вечной жизни”, — возгласила она заметно громче необходимого, так что ближайшие посетители оглянулись, и опрокинула содержимое бокала в себя. — И меня задолбало зазывать этих идиотов-клиентов! А начальство? Наплодят синтетиков, а потом воют. Ты слышал, что пару недель назад в районе темных дюн нашли труп новообращенного? А он между прочим как раз обращен “Вечной жизнью”. Из-за возраста не успел разложиться. Так вот, я тебе клянусь, это месть матушки-природы, которая явно против этой ерунды с обращениями за сто тысяч гер.