Нундан Токкэби

Пролог

Давным-давно, когда тигры курили, а вороны говорили, жил в Стране утренней свежести перевальный дух – токкэби. Развлекался он также, как любой из буйных божков: колотил прохожих, подбрасывал лягушек в молоко, сеял жгучую крапиву среди пышных пионов, корчил гримасы старикам, вдовам, солдатам и купцам… Ничем не отличался, ничем не выделялся.

Но услышал однажды токкэби, что старшие братья развлекаются не только шалостями, но и беседами с людьми. Шутят, смеются, ссорятся и плачут.

– Возможно болтать с людьми до первых петухов – не менее любопытно, нежели избивать, – сказал приветливый приятель-ветер, которому ничего не стоило очаровать смертную душу ласковостью тёплых прикосновений. На спор предложил беспечный ветерок токкэби подружиться с человеком.

Давным-давно жил в Стране утренней свежести бедный юноша Ким. Питался он одним рисом, а когда риса не было – мечтами о рисе. Однажды, возвращаясь после работы из леса, повстречал он токкэби. Не было в те времена ничего проще чем двум путникам завязать дружбу.

Долгие вечера за играми в кости, беседами в час сбора папоротниковых стеблей и совместное любование луной сделали из перевального духа и бедняка Кима добрых приятелей. И шутки. Вечные шутки токкэби не знали конца. То рис с песком смешает, то в воду уксуса нальёт, то зубчик чеснока в ирисовый шарик закатает. Смеялся Ким, хвалил остроумие друга.

Но однажды, после очередной шутки, когда токкэби катался по полу от смеха, бедняк признался, что беден не оттого, что невезуч, а оттого, что боится богатства. Боится денег, как воющих по ночам вонгви[П1] или причитающую в колодце утопленницу.

– Теперь твой черед, хён. Чего ты боишься, хён?

Никогда и никто прежде не называл токкэби старшим братом, всегда он был младшим, всегда был чосонской кочергой. Те льстивые слова показались сладкими будто мёд, волшебными точно правая туфля небожителя. Преисполненный чувствами токкэби поведал, что ничто так не пугает его, как кровь. В венах духов не водится ничего подобного, вполне естественно, что она не приятна, как рыбам неприятно раскалённое масло. Кровь для токкэби, как и масло для рыб, предзнаменует нечто совершенно отвратительное, её следует избегать.

Алые лучи рассвета овили рыбацкую деревеньку провинции Хамгён-Намдо, пропели первые петухи, распустились солнечные гибискусы, пожав друг другу руки, распрощались друзья.

В одну из звёздных ночей, когда умолки соловьи на ветках, вновь направлялся токкэби к дому смертного приятеля. После дней беспрестанных проказ и шалостей хотел он услышать в каких далёких королевствах удалось побывать Киму во сне, каких диковинных людей и колдунов увидеть, какие редкие плоды пробовать, какие вина испить. Ким ведь непременно отыскал минутку подремать. Должен был отыскать!

Добрый пульгасари[П2] [П3] неспроста защищает сновидения бедняков. Щедро позволяет им в дивных садах грёз забыть о несчастьях. Никакие прожорливые чудовища или скупые чиновники не смели пугать уставших ныряльщиц и пахарей в час его дозора.

Но что же нашел жадный до чужих видений токкэби в доме друга? Не букеты собранного чеснока, не кочаны капусты и не тростник для флейт. Кровь… Ненавистная, омерзительная кровь окрасила стены, пол и потолок нищенской хижины. Пропитала каждую соломинку крыши, каждую мышиную щель отвратным смрадом. Помутился рассудок духа, заискрились от ненависти глаза, когда среди зловонного зелья он заметил улыбающегося Кима.

– Милая шутка, правда, хён?

Шутка? Бедняки и вправду понятия не имеют о хороших манерах, о том, как следует обращаться с гостем, как обращаться с другом, как обращаться с братом. Шутка?! Любой из токкэби прирождённый шутник, любой из них ловчее сотни императорских шутов, любой из них не привык оставаться в долгу!

Обиженный дух вынул из-за спины волшебную дубинку и айда размахивать ввлево и вправо, верх и вниз! Айда разносить ветхий ханок, наполнять окровавленную комнату золотыми слитками, драгоценными камнями, скопами жемчуга, гроздями нефрита, пудами шелка…

«Вот что такое настоящая шутка, вот как следует шутить! Глупый Ким, попался в собственную ловушку. Что там какая-то пара капель алой мерзости? Испугает, но не погубит. А щедрый хён сейчас набьёт лачугу мерцающим кошмаром, чтоб вероломный мальчишка захлебнулся в звонком страхе!»

***

Бежал токкэби прочь от подлого Кима, хотел нажаловаться старшим братьям, но от стыда не мог и слова вымолвить. Бежал и Ким, набив карманы и сундуки чертовым богатством. Бежал туда, где никто не спросит, как безродный паренёк набил карманы и сундуки.

Только никому добра та приятельская шутка не принесла. Ни мстительному токкэби, чья поганая дубинка увела драгоценности прямиком из змеиного логова. Ни хитрецу Киму, чьё состояние оказалось проклятым.

В те далёкие времена, когда рис пышнее рос, а барсы резвились у подножья гор, было достаточно королей и императоров. Но злосчастные сокровища исчезли отнюдь не из казны венценосного смертного, а из драконьего логова.

Не слышно с тех пор о токкэби. Утащил его в свою пещеру имуги, заставил отрабатывать похищенные богатства. Отделяет светлый рис от тёмного, тёмный от светлого токкэби, мечтая о дне, когда отомстит, когда поколотит он подлого Кима.

Не слышно с тех пор о сиротке Киме. Пересёк он реку Туманган и построил роскошный ханок, куда вместо людей стали наведываться духи. Сожалеет и рыдает, рыдает и сожалеет, мечтая о том дне, когда попросит прощения, когда вернёт драконьи богатства щедрому хёну.

[П1]В корейской мифологии злые духи, блуждающие призраки, умерших насильственной смертью людей.

[П2]Пульгасари – дух охраняющий сны из корейской мифологии.

Глава 1

Многие считали Виктора недалёким, но даже трижды отпетый из приморских дураков не станет бродить у моря в полночь.

Злосчастный хулиган напрасно забыл об осторожности, напрасно стал задумчивым и мечтательным. Вместо привычных мистических поисков с друзья-балагурами, совершенно зря бродил он тёмными дворами легко и непринуждённо, не замечая преследований зловещей тени. Не первая влюблённость, не похвала отца и даже не выигрыш в лотерею притупили внимание и закономерную тревожность. Виной рассеянности паренька стала фантастическая сделка.

Не каждому удаётся проглотить лисью бусину, не каждому суждено стать хозяином горной волшебницы, хотя каждый из семьи Виктора, начиная от отца и заканчивая прапрадедом, был готов отдать руку на отсечение за подобный шанс.

Вдали шумели волны прибоя, зелёными и желтыми искрами мерцали глаза котов, немногочисленные домики на утёсах утопали в морском тумане. Аромат сосны и хвои казались скучным призраком прошлого перед лицом блистательного будущего в чьей красоте и незаурядности был уверен полночный прогульщик.

Кому нужна скучная мистическая чайная, когда вдали ждут миллиардные партии в Макао и элитные вечеринки где-нибудь в Нью-Йорке, а возможно в Токио, Москве, Шанхае или в английском дворце. Старшеклассник пока не знал которая из мировых столиц достойна видеть его своим гостем. Но стоит пожелать, и верная лисица исполнит любую угодную его душе прихоть, любую взбредшую в голову глупость. Стоит пожелать, и лисья бусина не позволит горной чародейке вертеть мордой и отнекиваться, ссылаясь на отсутствие средств, времени или желания.

Идя по знакомой ушибистой тропинке, Виктор задавался вопросом отчего он медлит? Отчего до сих пор надевает школьную форму и гуляет по знакомым, крайне скучным мысам? Отчего даёт волшебной служанке только мелкие поручения, если в его руках золотой билет? Прелесть ожидания? Простая вода кажется сладкой после изнурительной жажды. Виктору нравилось чувствовать себя философом, загадочным и непредсказуемым.

Элегичные размышления лисьего хозяина превратились в пыль, а сердце замерло, когда холодная рука обвила шею, а жесткая ладонь легла на обветренные губы. Приморская пустыня – отменное пастбище для психопатов и невменяемых фанатиков. Нередко на городских каналах призывали не быть легковерными, не быть романтичными, избегать безлюдных мест и позднего часа. Старики запугивали байками о призраках, русалках и прочих злых духах, что только и мечтают, как бы отхватить лакомый кусочек от молоденького паренька или девицы. Ко встрече с фольклорными персонажами стариков Виктор всегда был морально готов, но герои криминальных новостных каналов изрядных пугали.

Страх скользкой волной окатил закалённую кровавыми легендами душу – усердными стараниями воображения фанатики и психопаты обратились в единое мерзкое создание. Но на зависть скоро, к Виктору вернулась мысленная трезвость и он прибег к сопротивлению. Пинался и толкался, извивался и крутился, сперва пытаясь перекинуть негодяя через плечо, а после хотя бы укусить за руку. К чему тратить столько сил и напрасно рисковать? Достаточно позвать лисицу на помощь и тогда уже глупому безумцу придётся молить о помощи, придётся вырываться и пинаться, пока покорная чародейка разрывает его на куски, окрашивая песчаный берег душегубной кровью.

– Лисья бусина. Мне нужна лисья бусина… – молвил женский голос, столь благозвучный, что на мгновение Виктора посетило фантомное умиротворение. – Она у тебя. Тебе следует вернуть её.

Вероятно, женщина ошибочно приняла своенравного бунтаря за трусливого отличника, раз лишь при помощи дилетантских пугалок надеялась заполучить бесценную жемчужину. В правилах Виктора никогда не числилась привычка уступать, а услышав возмутительные требования он стала отбиваться в разы сильнее. Одно дело пригрозить отнять скучную повседневность, но посягать на возможность побывать в Нью-Йорке, Москве и Токио, посягать на возможность выиграть пару миллиардов – было невиданной наглостью!

Подобное нахальство пробудило воспоминания недавних уроков физкультуры, где помешанная на боевых искусствах преподавательница показывала действеннейшие из приёмов. Хотя попытки устроить поединок странную женщину только рассмешили, Виктор всё же улучшил момент, чтоб оставить окровавленный укус на её ладони.

– Юй Линь! Лисица Юй Линь! Спаси меня! – крики его разносились над отражающем ночь морем, а ноги проваливались в песок, спотыкались о камни, поскальзывались на водорослях. – Спаси своего хозяина! Юй Линь! Приказываю тебе! Спас…

Значительное физическое превосходство позволило женщине крайне быстро настигнуть парня и, несмотря на кровоточащую руку, пригвоздить к земле.

– Какой зверюгой ты был в прошлой жизни, маленький змей? Кто научил тебя кусаться, паршивец?

Она повторяла, что ей нужна только бусина, что ни к чему разводить столько бессмысленного шума и пугать крабов, ведь лисица всё равно не сможет прийти. Как бы хозяин её не звал, какие бы опасности ему не угрожали, сколько бы раз он не выкрикивал имя слуги – лиса не придёт. Мистический мир ночи куда сложнее, куда более непредсказуем, чем о том помнят древнейшие из ветхих болтунов. Недостаточно отнять жемчужину лисицы – нужно ещё исхитриться быть хоть несколько достойным подобного богатства.

Женщина мастерски давила ногой меж лопаток Виктора, прекрасно зная, как заставить выплюнуть чародейскую бусину. Виктор задыхался, мокрый песок и водоросли щекотали его лицо, он чувствовал, как сдавленная в груди жемчужина, обжигая лёгкие, скользит к горлу.

Прибой беспрестанно насмехался над несчастным, ночь скрывала лицо воровки, жалкий миг отделял от разрушенной мечты и переломанного позвоночника. Виктор шептал и шептала имя лисицы. Пот щекотал лицо, но он продолжала звать служанку.

Когда утомлённая луна скрылась за роем мигрирующих облаков, алый хвост рассёк марево и одним ловким махом отбросил странную женщину. Лисица явилась, выставила вперёд сжатые кулаки, заслоняя беспечного хозяина. Запыхавшаяся и взлохмаченная, потерявшая одну туфлю она явно торопилась на зов. Но почему же пришла так поздно? Хотел бы Виктор поинтересоваться, но сил хватало на то, чтоб жадно хватать воздух и искать взглядом бездыханное тело охотницы за жемчугом.

Глава 2

Лида Ким с рождения существовала среди бессмертных граждан Той стороны. Достаточно приключений и злоключений довелось ей пережить, о многих она успела позабыть, а другие не сумела позабыть сколько бы тумана не оседало в её проклятой головушке. И этот день обещал надолго врезаться в память. Не каждую жизнь ладонь прокусывает несовершеннолетний мистик. Подобное событие следует обвести в календаре и отмечать, как отмечают день дурака или позора.

Заведение «Нундан Токкэби»[П1] просуществовало на свете относительно не долго, но никогда прежде его украшенные гравюрами стены не видели хозяйку в более удрученном состоянии. Облаченная в спортивный костюм, с бигуди в волосах и увлажняющей тканевой маской на лице Лида Ким опустошенно курила кисэру, став обычной хозяйкой необычного ханока, а не призрачным жнецом с побережья.

Старый абура-сумаси Джагаимо, заботливо обрабатывал рану хозяйки. Причитая и цокая языком, масляный вор отмахивался от табачного дыма, бросая злобные взгляды в сторону болтливой лисицы.

– Хоть бы притворилась, что сожалеет… – ворчал он. – Лида-сан моя вон как мается, а чертовке хоть бы хны…

Юная лисица Юй Линь не могла усидеть на месте. Избавиться от надоедливого смертного мальчишки, что ни днём, ни ночью не давал покоя, доставая мелкими поручениями – дорого стоит. В отличии от Лиды Ким, её раны и царапины уже исчезли с красивого, будто вишнёвое соцветие, лица, а голова не раскалывалась после сокрушительного удара.

Важно расхаживая по кухне, волшебница жаловалась на унизительные дни служения:

– Сделай за меня алгебру, сделай за меня геометрию, русский и литературу. Сделай так, чтоб этот учитель уволился, сделай так, чтоб тот учитель кукарекал на уроке. Приноси на переменах плюшки. Подделай подпись. Приди на родительское собрание вместо мамы. Достань арбуз в апреле… – возмущенно загибая пальцы, перечисляла Юй Линь. – Зачем ему арбуз, если он старший сын?

Плача о том, как оскорбительно потомку лесных духов играть в курьера, она утверждала, что каждый хоть несколько уважающий себя обитатель подлунного мира обязан избегать, как псов, пагубных связей со смертными. Замерли кухонные работники, умолкли причитания абура-сумаси, прекратили вскипать супы и лапша в медных кастрюльках. Застыла и болтливая Юй Линь, прижала от страха руки к губам, выпучила медовые глаза, а после поспешила оправдаться:

– Простите, госпожа Ким! Прости меня, сестрица! Я не хотела тебя оскорбить! Плохой язык, плохие слова, плохая лисица. Всё во мне плохо! Я заслуживаю смерти.

– Язык что помело, – махнул на лисицу низкорослый господин Джагаимо. – Сразу видно, и сотни лет не разменяла девчонка. Понятия не имеет о хороших манерах. Лида-сан, зарежь её.

– Вы не можете меня зарезать. Гадалка сказала я умру из-за воды.

– Лида-сан, утопите её, – абура-сумаси почтительно протянул чайную пиалу.

Вынув из кармана лисью бусину, Лида Ким предложила обсудить сделку. Она выполнила свою часть договора. Отняла у школьника бусину, воспользовалась чарами амулетного веера, чтоб обернуть любые воспоминания о Юй Линь и себе очередным туманным днём, неучтённым оказалось лишь самой появление Юй Линь.

Несколькими часами ранее, чтоб обезопасить от предполагаемых травм и себя, и уважаемую клиентку, Лида Ким заперла оборотницу в запечатанной заклятиями, посыпанной солью, очерченной мелом и окуренной травами гостевой комнате. Лида Ким предоставила лучшие журналы и сборники стихов, дабы почтенная клиентка скрасила досуг ожидания. Однако, власть бусины оказалась столь сильна, что лисицу не остановили шаманские средства.

За выбитую дверь Лида Ким не стала брать оплату, но её крайне возмущал тот факт, что клиентка не предупредила о том, что школьник в прошлой жизни был не то тигром, не то волком, не то крокодилом.

– Травмы на производстве оплачиваются отдельно, уважаемый клиент, – господин Джагаимо подал Лиде Ким счёты. – Если вы читали договор, несомненно заметили этот пункт.

Несчастная лиса нервно вздрагивала от каждого скупого щелчка костей, от каждого взмаха тонких пальцев хозяйки, от каждого её оценивающего взгляда. Лида Ким была известна не только отменным качеством изгнания людей, но и весьма высокими расценками. Являясь человеком, она тем не менее пользовалась перешедшим от отца, деда и прадеда уважением среди всякого рода обитателей подлунного мира. Потомственный делец – страшнее любого из злых духов: и Канчхори не испугается, и без гроша оставит всех девятерых сыновей Луна. А сейчас вероятно прикидывает сколько можно содрать с бедной лисички, что ещё прошлой осенью резвилась в хризантемовых рощах.

Окончив подсчёт, Лида Ким написала на заклинательном листе получившуюся сумму. Едва Юй Линь увидела количество нолей, едва успела пораженно ахнуть, как талисман обратился пеплом. Не в силах подобрать слов, она размахивала лапками, озиралась по сторонам, ища поддержку у собратьев-чародеев.

– Мы принимаем наличный и безналичный расчёт, – уведомила Лида Ким, тень сомнений тронуло её точёное лицо. – Или у уважаемого клиента нет ни наличных, ни безналичных?

– Да. То есть нет! Вернее, да, их нет. Но у моей семьи много денег. Могу я записать заказ на счёт кого-нибудь из братьев или сестёр с горы Тайшань?

Хозяйка напомнила, что контракт подписан никем иной, как Юй Линь, а не с её братьями или сёстрами, потому и расплачиваться должна исключительно она. Особенности мистических договоров, потусторонняя бюрократия. Лида Ким была относительно великодушным дельцом, а потому сообщила, что в случае отсутствия наличных и безналичных, клиент может оплатить золотом, жемчугом, редкими талисманами, хвостом, глазом, костями или иными ценностями.

– Слышишь, ёкай! – напугал лису абура-сумаси, внезапно загрохотав из-за плеча. – Здесь всё мило будто в сказке. Хозяйке следует брать предоплату за услуги такого толка, а она милостива к проходимкам вроде тебя, поэтому накинь деньжат сверху.

Старый господин Джагаимо был исключительно проницательным духом. По цвету чая он читал долгие дни его созревания, по лицам людей некоторые из их секретов. Непросто его обмануть, но юной чародейке это почти удалось. Однажды Юй Линь станет взрослой, превратится в прекрасную плутовку, но пока не в её силах одурачить масляного вора.