Няня для холодного чудовища

Пролог

– Володь… – нерешительно мнусь на пороге его кабинета.

– Я работаю, – отрезает он тоном, говорящим, что лучше мне пока исчезнуть.

И я трусливо отступаю. Иду к себе в спальню и начинаю готовиться ко сну. Надеваю пижаму – одну из тех мультяшных, которые он велел мне выбросить, потому что они слишком подростковые, и ложусь под одеяло, сдерживая слезы.

– Ты что, уже легла? – появляется на пороге мой вечно занятой любовник, начиная без преамбул раздеваться на ходу.

– Не раздевайся, – решительно говорю я, сев в постели.

– Что, эти дни наступили? – хмурится Владимир, держа в руках уже снятую футболку.

Я в последний раз позволяю себе бросить взгляд на его идеальный торс, любовно обводя им широкие плечи, красиво выделяющиеся мышцы и эти пресловутые кубики на животе. Короткое время этот великолепный мужчина был моим, но если я сейчас не уйду от него, то потом мне будет невыносимо больно. Больнее, чем сейчас.

– Я больше не могу так, – говорю беспомощно, забыв, что собиралась изначально ему сказать.

Я ведь репетировала. Хотела сообщить о своем решении сухо и без эмоций, на доступном ему языке, а в итоге, могу только умоляюще смотреть на него, как потерянная девочка, нуждающаяся в любви того, кто неспособен ее дать. Кем я, собственно, и являюсь.

– Что ты не можешь, Надя? – настороженно спрашивает мужчина.

На его красивом лице застыло хмурое выражение, брови сурово сведены, а темные глаза прожигают мою голову, словно хотят пробраться внутрь и понять, что же в ней творится. Я знаю этот взгляд, он и раньше так смотрел на меня, когда не понимал, чего я от него хочу, а я не могла этого объяснить, потому что боялась.

Но я устала бояться. Устала жить в подвешенном состоянии, гадая, не бросит ли он меня сегодня. Или завтра. Потому что то, что ничего, кроме потребности в моем теле, Владимир не испытывает, я поняла давно. Просто сейчас мне этого недостаточно. Уже нет.

– Я хочу прекратить все, Володь, – говорю, глядя ему прямо в глаза, возможно, еще надеясь на что-то, но он остается равнодушен.

– Между нами? – уточняет, начиная снова натягивать на себя снятую ранее футболку.

– Да.

– Неожиданно, честно говоря, – вздыхает мужчина, словно его раздражает такое внезапное решение, только и всего. – Ладно, не собираюсь навязываться. Возвращаемся к тому, что было. Ты – няня, я твой работодатель.

– Я хочу уволиться! – выпаливаю слишком резко, потому что все силы уходят на то, чтобы сдерживать слезы, так что мои эмоции немного выходят из-под контроля.

– Уволиться? – удивляется он. – Почему? Вы же прекрасно ладите с Варей. Или ты нашла работу получше?

– Нет, пока не нашла, но я хочу уйти, – говорю твердо. – Не спрашивай почему, у меня на это свои личные причины.

– Личные, значит, – задумчиво смотрит на меня Владимир. – Ладно. А если я подниму зарплату? Останешься?

– Нет, дело не в деньгах, – упрямо качаю головой. – Мне нужно уйти и ничто не заставит меня изменить мое решение.

– Хорошо, – соглашается Владимир. – Я не могу удерживать тебя насильно, хоть мне и жаль терять такую хорошую няню. Но ты хотя бы останешься, пока я не найду тебе замену? У нас договор, Надя.

– Я останусь на неделю, но не дольше, – заявляю безапелляционно. – Согласна на неустойку за нарушение этого пункта в договоре, но лучше найти новую няню как можно скорее. Начинай искать уже завтра.

– Начинайте, – недовольно поправляет он меня. – Раз уж между нами все кончено, то вернемся к прежней модели поведения. Я постараюсь найти вам замену, Надежда, и сделать это как можно раньше. Хоть вы и подвели меня таким внезапным решением. Варе понадобится время, чтобы адаптироваться к новому человеку. Довольно бездушно с вашей стороны, не находите?

– Мне жаль, – опускаю глаза в пол. – Но мне правда нужно уйти как можно скорее. Я не знала, что так получится.

– Жаль, что не знали, – язвительно говорит он, прежде чем выйти из моей комнаты.

И тогда я, наконец, позволяю себе разрыдаться, потому что это оказалось намного больнее, чем я думала – его полное безразличие к нашему разрыву.

Кажется, уход няни задел Владимира куда больше, чем потеря любовницы. Хоть я и знала, что этого стоит ожидать, легче не становится. Я действительно ничего не значу для него и он только что доказал это лучше, чем я могла себе представить. Убил всякую надежду, которую я еще испытывала в глубине души. Растоптал мою любовь и ушел, даже не понимая, что оставил за собой одно вдребезги разбитое сердце, любящее его сильнее, чем он когда-либо сможет полюбить хоть кого-то, ведь для этого нужно быть человеком, а не расчетливым монстром.

Я все сделала правильно, решив уйти от этих неправильных и нездоровых отношений, пока не стало слишком поздно. Ну а боль… Она со временем пройдет. По крайней мере, именно так говорят все, кто когда-то пал жертвой неразделенной любви.

Глава 1

Моя жена умерла через два дня после экстренного кесарева сечения, так и не придя в себя от наркоза, так что нашу дочь Варю с рождения воспитывала нянька. Она заменяла ей мать, а кое-где даже отца, потому что я слишком напряженно и много работаю, чтобы заниматься воспитанием дочери.

К сожалению, возраст бабы Маши, как называет ее Варя, дал о себе знать и женщине пришлось неожиданно уйти на покой. Я остался один на один с почти четырехлетней дочерью. И вроде бы в чем сложность найти новую няню, когда есть деньги и возможности? Но это, черт возьми, оказалось сложно! Ведь Варя не похожа ни на меня, ни на свою мать. Уж мы-то с женой никогда не страдали излишней скромностью, а дочка почему-то оказалась болезненно застенчивым ребенком. И так я пришел к гениальному выводу, что мог бы просто переманить из ее детского сада молодую воспитательницу, о которой Варя постоянно щебечет, восхищаясь, какая Надежда Игоревна хорошая и добрая.

Видел я эту Надежду. Молодая, двадцать три года, а выглядит еще моложе, к тому же зажатая и постоянно краснеет, когда я с ней заговариваю. Серая мышь, одним словом. Симпатичная, но незаметная. Такой самое место в няньках. И учитывая, что ее наняли в лучшее заведение столицы, где строгий отбор кадров, то соответствующее образование у девчонки есть и со здоровьем порядок. Но это я еще проверю, конечно, как только получу ее согласие работать на меня.

– Надежда Игоревна, мы можем поговорить пять минут? – спрашиваю я у нее, когда приезжаю забрать дочь из сада вечером.

Приезжаю одним из последних, потому что вечерняя пробка, а я, как всегда, забыл выйти из офиса вовремя, потому что слишком много нерешенных дел.

– Конечно, – говорит она своим тихим вежливым голосом. Есть что-то успокаивающее в этом голосе, может, поэтому моей дочери она так и нравится. – Хотите присядем?

– Да, так будет лучше.

Я прохожу и сажусь на скамейку в раздевалке, пока она приземляет свою пятую точку на стул, выглядя взволнованной и смущающейся. В самом деле, это уже не смешно! Неужели влюбилась в меня? Потому что ничем другим ее реакцию я объяснить не могу. Бедняжка выглядит так, словно никогда не разговаривала с мужчинами один на один раньше.

– Вы ведь уже в курсе, что моя дочь не так легко находит общий язык не то, что со взрослыми, но даже с другими детьми? – захожу издалека.

– Да, Варя довольно стеснительная, но у нее есть подруга, довольно активная девочка, так что вам не стоит слишком переживать, – зачем-то поправляя и так идеально лежащие, скрученные в слишком тугой пучок на затылке, каштановые волосы, говорит она. – Ваша дочь вполне успешно контактирует с другими детьми.

– Но не со взрослыми. Я ищу для нее няню, Надежда Игоревна. Ни одна из женщин, которых я нашел через агентство, ей не понравилась. И так как моя дочь имеет свои особенности, я стараюсь не давить на нее в плане общения с другими людьми. На данный момент вы единственный человек, кроме меня, который вызывает доверие у Вари. Я хотел бы предложить эту работу вам.

Этого она точно не ожидала. Воспитательница широко раскрывает свои голубые глаза, становясь похожей на рыбу, вытащенную из воды, а потом тяжело сглатывает и отводит взгляд в сторону.

– Владимир Антонович, я даже не знаю, что сказать, – взволнованно говорит она. – У меня уже есть работа. Не думаю, что…

– Я буду платить вам в два раза больше, чем вы получаете здесь, – пресекаю ее отговорки. – К тому же, так как вы будете жить с нами, вам не придется больше тратиться на съем жилья.

– Откуда вы знаете, что у меня съемное жилье? – с подозрением спрашивает она.

– Ниоткуда, я просто предположил. Многие ведь так и живут, разве нет?

– Да, конечно, – успокаивается она. – Честно говоря, это очень заманчивое предложение, потому что у меня есть несколько невыплаченных кредитов, которые съедают большую часть моей зарплаты, но мне все же нужно подумать.

Ага, она уже у меня в кармане! Я вижу это по ее глазам, щедрая зарплата сделала свое дело. Но надо же поежовываться и набить себе цену с псевдосомнениями и временем на «подумать».

– Подумайте, – говорю с вежливой улыбкой, которая говорит, что я свой парень и опасаться меня не нужно. – Буду вам очень благодарен. Варя действительно в восторге от вас, да и на меня вы производите впечатление хорошего педагога, потому что не только моя дочь, но и другие дети вас, похоже, любят.

– Надеюсь на это, – краснеет от удовольствия эта простушка.

– Что ж, тогда я пойду, – встаю на ноги. – Еще увидимся, Надежда Игоревна. Хорошего вечера!

– Спасибо, и вам. До свиданья, Владимир Антонович! – лепечет она мне вслед, пока я иду к Варе, дожидающейся меня в коридоре.

Похоже, вскоре я снова освобожусь от необходимости тратить время на поездки в детский сад. Это здорово сбивает мой обычный рабочий график, а я этого терпеть не могу.

***

Стать няней Вари. Очень неожиданное предложение, хоть и заманчивое. Я в долгах, как в шелках, мне нужны деньги, но если я соглашусь на эту работу, то придется иметь дело не только с маленькой застенчивой малышкой, к которой я питаю тайную слабость, но и с ее отцом.

Владимир Антонович Даров.

Наверное, он самый красивый мужчина из всех, кого я встречала в реальной жизни. Высокий, спортивный, с густыми темными волосами и проницательными глазами. Взрослый. Ему точно уже исполнилось тридцать, а может и больше. Раньше я никогда не обращала внимания на таких мужчин, мне было комфортнее общаться со сверстниками, да и моим единственным молодым человеком был друг детства, с которым мы расстались из-за его переезда в Польшу два года назад, а потом заболел папа и я вообще забыла о существовании парней.

Пока не познакомилась с Владимиром.

Не могу сказать, что влюблена в него, я и видела-то его от силы раз пять, но то, что он мне понравился с первого взгляда и я не могу в его присутствии вести себя как адекватный, взрослый человек невероятно смущает. Это станет проблемой, если придется жить с ним под одной крышей. А может, я привыкну и перестану трястись от одного его вида. В любом случае, предложение очень заманчивое, чтобы отказываться от него.

Глава 2

Месяц спустя

Я совершенно зря переживала, что мне будет трудно жить под одной крышей с Владимиром, потому что, как оказалось, этот мужчина крайне редко появляется дома. Такого трудоголика я в жизни не видела, причем пропадает он не только в офисе, но и в частых командировках. Неудивительно, что ему требуется круглосуточная няня для дочери.

– Когда плиедет папа? – спрашивает меня Варя за завтраком.

Малышка очень хорошо разговаривает для своих почти четырех лет, но буква «Р» у нее не всегда выговаривается, что, впрочем, нормально. В ее группе в саду есть дети, которые только учатся составлять связные предложения. И хотя папа Вари настаивает, чтобы ее водили к логопеду, я не вижу в этом необходимости, хоть и не посмела сказать ему это в лицо.

– Сказал, что сегодня вечером, – улыбаюсь я, пытаясь ее приободрить.

Варюша болеет уже три дня, а папы рядом нет. Естественно, она скучает и немного капризничает, но Владимир уехал в командировку неделю назад.

– Ладно, – вздыхает малышка, прежде чем чихнуть.

Я подаю ей салфетку, чтобы она вытерла сопли. Когда я попыталась сделать это сама, Варя резко воспротивилась и я больше не стала к ней лезть. Прошлая няня растила ее очень самостоятельной для ребенка такого возраста. Варя сама убирает за собой игрушки, умывается и чистит зубки без напоминаний, ходит в туалет и даже во время купания пытается делать все сама. Конечно, я помогаю, но сердце кровью обливается, потому что эта девочка определенно лишена родительской любви и заботы. Слишком серьезная и взрослая для человечка, который даже в школу еще не ходит.

– Что бы ты хотела на обед? – спрашиваю я, заметив, что она съела очень мало каши.

– Макалоны? – вопросительно смотрит на меня девочка, не уверенная, можно ли ей это.

– С сосисками? – хитро улыбаюсь я и когда она дарит мне ответную улыбку, чувствую, как щемит сердце.

Сосиски в этом доме до меня никто не покупал. А наш детский сад – слишком дорогое заведение, чтобы кормить детей богачей такой отравой. Я и сама не часто ем колбасные изделия, но иногда хочется, а так как Варя сейчас болеет, то почему бы не побаловать ее? Тем более, Владимира дома нет и он не узнает.

– Не корми мою дочь всякой дрянью, вроде чипсов и сухариков, – сказал он мне, когда вручал карточку на расходы для дома и продукты. – Преждевременный гастрит ей не нужен, а он с каждым годом выявляется у детей и подростков все раньше. Уборкой занимается клининг, но готовить для Вари и для себя будешь сама. Можешь заказывать доставку из ресторанов, при условии, что это здоровая еда.

Я, конечно, и сама пытаюсь питаться максимально правильно, но не вижу ничего плохого в том, чтобы иногда побаловать себя. А Варя ребенок, ей тем более это необходимо. Работая воспитателем, я не раз становилась свидетельницей того, как Варя, ведомая своей лучшей подружкой Фимой, хомячит сладости, которыми щедро снабжает своего сына одна из мамочек. Пухленький и сам похожий на булочку, милый малыш Олежка, делился с девочками, потому что явно побаивался хулиганку Фиму. Но переехав в квартиру своего работодателя, я не обнаружила в шкафах что-то из сладкого или мучного, кроме темного шоколада и овсяного печенья.

– Баба Маша не покупала сладости, – призналась мне с тяжким вздохом Варя, когда я ее об этом спросила. – Но папа плиносит мне шоколадку с лаботы.

Да, он приносит. Когда возвращается до того, как Варя ляжет спать, или не пропадает в очередной командировке. Вообще, переезд, которого я боялась из-за своего влечения к Владимиру, наоборот отрезвил меня. Этот мужчина открылся мне, как небрежный родитель, у которого нет времени на собственного ребенка. Эдакий папаша-кукушка. Сложно не испытывать к нему неприязнь, видя, как несчастна бедная малышка, для которой каждая встреча с папой – настоящий праздник. И когда его нет дома, я действительно про себя частенько ругаю его и возмущаюсь такой безответственностью, но стоит ему появиться рядом…

М-да, краснеющая и мямлящая дурочка все еще на месте. Не знаю, как это объяснить, но у него такая внешность, такая энергетика, что я просто таю, как лед на солнце, и в какой-то момент забываю, что как личность – он не лучший представитель человечества. Но влюбиться в него мне теперь точно не светит, так что хоть об этом я не волнуюсь. Другое дело – реакции моего тела, ведь оно признает его самым привлекательным мужчиной, несмотря на то, что с его стороны нет даже намека на какой-либо интерес ко мне, как к женщине. Да я и не пытаюсь его привлечь, ведя себя, как обычно, и не стараясь выглядеть соблазнительно при нем.

После завтрака, я переодеваюсь из пижамы в удобные шорты и футболку, которые ношу дома, потому что моему работодателю все равно в чем я хожу, и веду Варю в гостиную. К счастью, хоть квартира у Дарова напоминает настоящий уютный дом, а не дизайнерский проект, а диван просто чудо, как хорош. Большой и удобный, я могла бы даже использовать его вместо кровати.

– Сколько косичек сегодня? – спрашиваю я у малышки, пока расчесываю ее длинные волосы.

Я не видела маму Вари или даже ее фото, но девочка просто копия своего отца, такая же темноволосая и темноглазая, с более женскими, но похожими чертами лица. И она просто обожает, когда ей заплетают косы.

– Одну, – отвечает Варя, видимо слишком утомленная болезнью, чтобы попросить что-нибудь посложнее, как обычно.

Я быстро заканчиваю с ее прической и только собираюсь предложить ей посмотреть мультики, как в коридоре раздается шум и на пороге, гораздо раньше, чем должен был, появляется Владимир.

– Папа! – тут же оживляется Варюша, вскакивая на ноги и несясь к нему бегом.

– Малышка моя! – озаряется улыбкой усталое и осунувшееся лицо ее отца, совершенно меняющее его внешность, и я чувствую, как сердце в груди делает кульбит, потому что в такие моменты, как этот, я действительно верю, что он ее любит.

Проблема в том, что себя самого он, похоже, любит больше, и хотя я не имею никакого права осуждать, живя с этой девочкой круглосуточно, я не могу не переживать за нее и не злиться на этого нерадивого папашу, ведь он ее единственный родитель.

Глава 3

Мне стало очень обидно от того, каким тоном Владимир разговаривал со мной из-за того, что я не отвезла Варю к врачу. Словно ребенок серьезно заболел, а я на это наплевала, хотя это совершенно не так. Варя пока только немного температурит и у нее насморк, но я с первых симптомов начала давать ей лекарства и заставляла побольше пить, варила компотики из ягод, которые заказала в эко-маркете, и заваривала чай с облепихой.

Но спорить с ним не собираюсь, я всего лишь няня, так что быстро договариваюсь о ближайшем приеме к врачу на завтра и возвращаюсь в гостиную, где Владимир устроился на диване со счастливой Варюшей, которая о чем-то щебечет, пока папа слушает с внимательным видом, хотя у него того и гляди сейчас глаза сами по себе закроются. По нему видно, что он совершенно вымотан.

– Малыш, мне надо принять душ, а потом мы вместе посмотрим что-нибудь, хорошо? – заметив, что я вернулась, встает Владимир.

Положив дочь на диван, он уходит к себе, а я занимаю его место, планируя пойти готовить как только он вернется. Варя с нетерпением ждет отца, перечисляя варианты мультфильмов, которые они могут посмотреть, но Владимир все не появляется.

– Почему папа так долго? – хмурится девочка. – Пойду, посмотлю.

– Приходи потом на кухню, я начну готовить макарошки, – говорю я ей.

Полагаю, раз Владимир дома, то будет невежливо его проигнорировать. Приготовлю, пожалуй, побольше, если он захочет пообедать с нами, хоть и сомневаюсь, что ему придутся по душе макароны с сосисками.

Я ставлю кастрюлю на плиту и режу сосиски, чтобы обжарить их с луком. Через пятнадцать минут блюдо готово, но Варя все еще не появилась. В гостиной и детской ее нет, значит, она все еще у отца в спальне. Да что же это за бермудский треугольник, в котором все пропадают без возврата?

Стучу в дверь, дожидаясь ответа, но, когда никакой реакции не поступает, тихонько открываю и заглядываю внутрь. Взгляд сразу цепляется за огромную кровать, на которой лежат мирно спящие отец и дочь. Такие похожие, не только внешне, но даже в своих одинаковых позах со сложенными на животах руками и слегка приоткрытыми ртами. Ну просто милота!

Замираю на секунду, невольно рассматривая своего такого расслабленного и более мягкого во сне начальника, обводя взглядом по-мужски красивые черты его лица, останавливаясь дольше положенного на губах, которые в своей фантазии я целую, поддавшись искушению, чтобы раз и навсегда убедиться, что ничего особенного в его поцелуях нет. Но, конечно, в реальной жизни я такого никогда не сделаю.

Быстро ухожу, пока эти дурацкие фантазии совсем не поглотили меня, и иду к себе в комнату, где лежу, листая книгу на кровати. К сожалению, новая книга оказывается скучноватой и скоро меня начинает тянуть в сон, которому я не сопротивляюсь.

***

Мне снова приснилась Аня. Я просыпаюсь с болезненным чувством разочарования и обиды, потому что каждый раз, когда мне снится моя жена, что происходит все реже в последний год, я во сне забываю, что она мертва. Эти сны, где мы все еще вместе, кажутся настолько реальными, что, проснувшись, я чувствую себя обманутым. И это гораздо хуже, чем если бы она не снилась мне вообще – испытывать счастье, чтобы потом проснуться и понять, что все было нереальным. Самая изощренная пытка, которую только можно придумать для человека.

Ее нет почти четыре года. И все это время я живу с огромной глыбой льда в том месте, где должно быть мое сердце. Я не рассказываю женщинам, с которыми встречаюсь, правдивую версию своего брака. И если честно, мне плевать, как это меня характеризует.

Мы встретились с Аней, когда я только устроился к Пашину. Мне было двадцать пять, она на год младше. Мы были коллегами, только начинающими свой путь, и у нас совершенно не было времени на личную жизнь, но мы настолько сильно хотели друг друга, что съехались уже через месяц после знакомства. А когда Аня забеременела, решили пожениться. Как привыкли, на ходу.

Вообще, вся наша с ней жизнь проходила в таком ускоренном темпе, что эти два года пролетели, словно два месяца. А потом она умерла и я осознал, как много потерял, уделяя большую часть своего времени карьере, а не любимой женщине.

Сейчас я говорю всем, что наш брак с ней был просто практичным соглашением. Что мы встречались и поженились по залету. Самая большая ложь в моей жизни! Иногда я и сам в нее верю. Хочу в это верить, потому что правда намного болезненнее. Правда в том, что я настолько сильно любил свою жену, что после ее смерти от меня ничего не осталось. Ни единой эмоции, которую я мог бы подарить другой женщине. Я пуст, все мои чувства словно испарились, остались в том моменте, когда она еще была рядом, и сколько бы времени не проходило, ничто во мне уже не наполняется тем, что можно было бы подарить другой.

Я не могу ни в кого влюбиться. Я – пустышка и, рано или поздно, все мои женщины это понимают. Так что, путем проб и ошибок, оставив за собой парочку разбитых сердец, я решил, что пусть лучше они думают, что я в принципе не способен на любовь, чем мучаются от мысли, что не могут меня исцелить от любви к мертвой женщине. Ведь нельзя исцелить то, что уже умерло.

В конце концов, я принял решение жениться на той, кто будет хотя бы привлекать меня физически и будет любить мою дочь, потому что Варе почти четыре года и у нее никогда не было мамы. Только няня. Но мама ведь ей тоже нужна. И мне кажется, что Ася идеально подходит на эту роль, ведь у нее у самой есть дочь, которая дружит с Варей, она самодостаточная женщина, не охотящаяся за богатым папиком, и она кажется мне искренней. И если бы чертовы сны о моей жене не продолжали меня настигать, пробуждая то, что я хочу похоронить, я даже мог бы успешно притвориться, что между нами что-то большее, чем просто взаимная симпатия и влечение. Но чем больше я сближаюсь с Асей, тем чаще Аня приходит в мои сны…

– Папа, мы уснули! – возвращает меня в реальность удивленный голос Вари, которая, оказывается, лежит рядом.

Глава 4

Месяц спустя

У Вари в саду концерт, на котором она выступает вместе с другими девочками. Мы пару недель разучивали танец, чтобы все было идеально, но, как назло, я подхватила простуду за несколько дней до этого события. В итоге, концерт пройдет без меня.

– М-да, ну и видок, – смотрю на себя в зеркало в ванной, когда Владимир с дочкой покидают квартиру утром.

Глаза и нос у меня покраснели, кожа тусклая, а отросшие на пару сантиметров светлые корни волос резко контрастируют с остальной каштановой массой. Я выгляжу неухоженной. И наверное, долго еще буду так выглядеть, потому что по моим подсчетам нужно копить еще пару месяцев, чтобы хватило на поход в нормальный салон красоты, где мои волосы не сожгут к черту, пытаясь вернуть им прежний цвет.

Что по-настоящему радует, так это то, что мое увлечение Владимиром пошло на убыль. Во-первых, он действительно встречается с Асей, что я поняла по случайно услышанному телефонному разговору, а во-вторых, неделю назад я познакомилась в кофейне с милым парнем Захаром. Мы вместе выпили кофе и погуляли на следующий день, но потом я заболела и общение перетекло в сообщения в мессенджере и телефонные разговоры. Могу сказать, что Захар меня действительно увлек и я не прочь попробовать с ним, потому что пора уже открыть глаза и вынырнуть из мира фантазий и несбыточных снов.

Владимир присылает мне видео танца Варюши и я не могу сдержать улыбку, глядя, как трогательно танцуют маленькие девочки на сцене.

«Я накормлю ее после выступления и привезу ужин, так что не готовьте, а лучше полежите» – пишет он мне сообщение.

Если честно, Владимир оказался лучше, чем я о нем думала. Когда я заболела, он не стал психовать. Сам отвозит и забирает Варю из сада, каждый вечер заказывает нам ужин и настаивает, чтобы я только отдыхала и пила свои лекарства, чтобы поскорее выздороветь. Конечно, он не хочет, чтобы я заразила Варю, но все равно ведет себя терпимее, чем можно было представить, учитывая, что моя болезнь создала ему трудности и заставила больше времени тратить на ребенка.

Поев вчерашний ресторанный суп на обед, я лежу у себя в спальне, смотря фильм на телефоне и даже не замечаю, когда Варя с Владимиром возвращаются домой, пока он не стучится в мою спальню.

– Надежда, вы не спите?

Ну вот, снова этот официальный тон. Меня уже подбешивает, что он обращается ко мне исключительно на вы, хотя я и говорила, что это необязательно. Мы живем в одной квартире и я практически прислуга здесь! Может, он боится, что я тоже вздумаю фамильярничать, если он начнет общаться со мной, как с обычным человеком?

– Нет, Владимир Антонович, – откладываю телефон, чтобы встать с кровати.

Он открывает дверь и заглядывает в комнату.

– Ну как вы? Я ужин привез, поешьте, пока горячее.

– Мне намного лучше, спасибо, – отвечаю я, одергивая свой свитер. – Я сейчас приду.

Собираю волосы в хвост и высморкавшись, потому что чертов насморк никак не пройдет, иду на кухню и вижу на столе контейнеры с очередным супом и пасту с морепродуктами. Настроение сразу же поднимается. Все-таки, Владимир хороший человек, хоть и выглядит холодным сухарем. Он ведь не обязан заботиться о моей еде, но делает это уже который день.

«Так, а ну-ка перестань им восхищаться, Надя! Думай лучше о Захаре».

Да, так безопаснее всего.

Я ем в одиночестве и убрав за собой, иду обратно к себе. Хочется пообщаться хотя бы с Варей, но у девочки слабый иммунитет, так что я избегаю ее, пока не выздоровею. Так что я набираю номер Захара и когда он отвечает, болтаю с ним не меньше часа, потому что начинаю уже сходить с ума от одиночества.

***

– Владимир Антонович, я могу отпроситься на один вечер на следующей неделе? – спрашивает меня Надежда как-то утром, пока я завтракаю.

Варя еще спит, так как я просыпаюсь слишком рано для большинства людей, но после того, как Надежда недавно болела, я заметил, что она тоже уже не спит в шесть утра. Время от времени мы сталкиваемся на кухне. Как сейчас.

Я поднимаю глаза от своей тарелки, чтобы посмотреть на нее. На лице девушки читается надежда и страх, так что я понимаю, что видимо для нее намечается что-то реально важное, раз она так смотрит на меня.

– Хорошо, в какой именно день?

– В какой вам будет удобно, – робко улыбается она.

Я едва сдерживаю желание улыбнуться в ответ. Как-то так получилось, что эта мышка перестала меня раздражать и теперь ее сдержанность и скромность кажутся мне достоинствами. Не знаю, что бы я делал, если бы дома меня ждала нахальная особа, пытающаяся привлечь к себе внимание. То, что Надежде я нравлюсь я понял почти сразу, но к ее чести, девушка это никак не проявляет и держит себя в рамках. И няня она отличная, Варя ее обожает.

– Я посмотрю свое расписание и скажу вам, – говорю я ей. – Намечается что-то особенное?

– Просто свидание, – смущенно пожимает она плечами, отводя взгляд.

Свидание, значит. Занятно. Такого я не ожидал, если честно. Неужели у мышки есть личная жизнь?

– Надеюсь, вы придете ночевать домой со своего свидания, Надежда? Потому что Варе утром в сад и вы должны ее отвезти.

– Конечно! – краснеет она до корней волос.

До светлых корней, надо заметить. Не думал, что этот ее мышиный цвет волос ненатуральный. Кто в своем уме станет так уродовать себя? Но видимо, моя няня на самом деле блондинка. Интересно, почему она красит волосы? Впрочем, это не мое дело.

– Хорошо, сегодня вечером я скажу вам, на какой день вы можете назначить свое свидание.

– Спасибо, Владимир Антонович! – снова улыбается она и выглядит такой довольной, что мне хочется закатить глаза.

«Боже, Володя, какой же ты дурак! Нравишься ты ей, ха! Да она чуть ли не прыгает от радости из-за своего свидания с другим парнем. Стареешь, мужик, теряешь хватку».

Я злобно хмурюсь от своих идиотских мыслей и запихиваю в рот побольше яичницы, чтобы не начать задавать ей вопросы о ее парне. Опять-таки, не мое это дело.

Глава 5

Я действительно мечтала об этом свидании с Захаром, потому что сто лет уже не чувствовала себя просто привлекательной девушкой, которой интересуется противоположный пол. И когда после тщательной подготовки все в последний момент сорвалось…

Я не просто расстроилась. Я также очень разозлилась на Владимира за его беспечность, за такое наплевательское отношение к моей просьбе, но именно Захар стал тем, кто меня в конце концов добил.

– В смысле не придешь? – агрессивно спросил он, когда я позвонила и сказала, что не смогу прийти из-за работы. – Ты, блин, издеваешься надо мной?!

Захар прежде не разговаривал со мной в таком тоне и мне стало очень неприятно из-за его реакции, но я могу его понять. Мы общались по телефону, но нам никак не удавалось встретиться из-за того, что он работает днем, а я по вечерам занята с Варей, да и выходных у меня практически нет. Я еще думала, какой он понимающий, ведь парень ни разу меня не упрекнул, лишь упрашивал пойти с ним куда-нибудь при первой возможности и говорил, что моя работа не отпугнет его, потому что я действительно ему нравлюсь и очень сильно.

– Захар, это не от меня зависит, ну что я могу поделать? – пытаюсь мягко объяснить ему ситуацию, но он не желает слушать.

– Да мне почхать уже, я потратил свое время и деньги на эти чертовы билеты в випку! Ты просто обломщица, Надя! На этом все, поняла? Удали мой номер, я найду себе нормальную девчонку, которая не будет иметь мой мозг, строя из себя мисс невинность.

Он отключается, а я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы от обиды. Боже, какая же я дура! Так и не научилась разбираться в людях, а ведь должна была понять, что Захару от меня нужен был секс, иначе он не стал бы так заморачиваться. Ну и поделом мне! Буду впредь знать, что не стоит доверять словам едва знакомого мужчины.

У меня уже и на Владимира злиться не получается, потому что, если бы он не сорвал мне свидание, все равно ничего бы не вышло, ведь я не из тех, кто спит с парнем, едва начав встречаться с ним. Мне нужно время, чтобы проникнуться к человеку, узнать его, начать доверять, потому что я всегда слишком заморачиваюсь, не беря во внимание сиюминутные желания и импульсы.

Все-таки сумев удержаться от слез по жалкому человеку, я иду на диван к Варе и сажусь смотреть с ней мультики, чтобы отвлечься.

– Надь, а ты не уходишь? – тихо спрашивает меня девочка.

Я уже искупала и переодела Варю в пижамку, чтобы облегчить Владимиру задачу, когда он вернется с работы, так что она уже собрана ко сну и теперь коротает оставшиеся до девяти тридцати часы.

– Нет, Варюш, пришлось все отменить, – отвечаю я ей. Ранее я предупредила ее, что встречаюсь с другом вечером.

– Тебе глустно? – жалобно спрашивает она, глядя на меня большими сочувствующими глазами.

– Немного, – пожимаю плечами, не желая обманывать ребенка.

Варя приподнимается и обнимает меня своими маленькими ручками, отчего я чувствую укол боли в груди, ведь, по сути, эта девочка – единственная, кто заботится обо мне, потому что больше просто некому. Настоящий маленький ангелочек.

– Не глусти, Надя, сколо папа плидет, – говорит она, похлопывая меня по плечу, и я не могу сдержать смешок. – Когда он плиходит, я всегда пелестаю глустить.

Боже, ну какая же она прелесть!

Я сажаю Варю к себе на колени и звонко расцеловываю в круглые щечки.

– Ну, ты меня развеселила уже, малышка, так что мы и без папы не будем грустить, хорошо? Как насчет того, чтобы приготовить какао с зефирками?

– Ула-а-а-а! – подпрыгивает у меня на коленях девочка. – Я люблю тебя, Надя!

– Ох, малыш… – вздыхаю я, думая, что, пожалуй, только она и любит.

В такие моменты я, как никогда, скучаю по своим родителям. Если бы у меня были брат или сестра, я бы не была так одинока, чтобы искать любовь у любого, кто будет добр ко мне, но чего нет, того нет. Зато я сегодня получила еще один урок жизни.

***

Я приезжаю домой и нахожу девочек на диване, смотрящих мультики.

– Папа! – бежит мне навстречу Варя и я поднимаю ее, целуя в лоб и думая, как мне быть, когда она перерастет эту привычку встречать меня с искренней непосредственной детской радостью.

Я не особо сентиментален, но Варя – мой ребенок. Будь моя воля, она всегда оставалась бы маленькой милой девочкой, у которой самая масштабная проблема в жизни – это невозможность есть шоколадки вместо завтрака, обеда и ужина.

Достав из кармана пиджака ее любимую шоколадку, которые моя секретарша закупает коробками и хранит в одном из шкафов в кабинете, чтобы я не забывал, отправляясь домой, доставить своей малышке ее любимую сладость, я протягиваю ее ей и дочка обслюнявливает мне щеки, попискивая, как довольный щенок.

– Спасибо, папа!

Она уносится обратно на диван, а Надя, в свою очередь, встает.

– Добрый вечер, Владимир Антонович, – здоровается девушка, пока я залипаю взглядом на ее фигуре, обтянутой тонким бордовым трикотажным платьем.

Значит, на свидание она наряжалась. Недурно. Да и с макияжем выглядит немного постарше, что только плюс, учитывая ее почти по-детски невинные черты лица. Однако, стоит Наде повернуться ко мне спиной, чтобы помочь Варе открыть шоколадку, как всякая мысль о невинности вылетает из головы, потому что у этой девушки самая шикарная задница из всех, виденных мною, и в этом платье, которое обрисовывает каждый изгиб ее тела, мне приходится очень постараться, чтобы отвести взгляд от такого искушения.

– Да, добрый, – прочищаю горло, с опозданием понимая, что со мной поздоровались. – Я пойду, переоденусь и вернусь.

Когда я дома, Надя избегает меня, оставляя наедине с дочерью, и на этот раз происходит так же. Как только я возвращаюсь, освежившись после работы, она исчезает у себя и остаток вечера мы проводим с Варей вместе, пока не приходит пора укладывать ее спать. После, я возвращаюсь в гостиную и обнаруживаю там няню, которая все еще не переоделась из этого чертового платья-искушения.

Глава 6

Историю с Захаром я переживаю быстро, буквально за несколько дней, ведь он не успел оставить след в моей душе. Просто обидно за свою наивность, что не смогла разобраться в человеке. Но и это проходит.

Трагедия происходит в один из самых обычных дней. С утра я отвожу Варю в сад, а сама захожу в кофейню неподалеку, так как не успела позавтракать. После завтрака, уже собираясь домой, я вижу в витрине бутика, расположенного рядом с кофейней, шикарное лавандовое платье на манекене, мимо которого мне не удается пройти, потому что это любовь с первого взгляда. Нерешительно захожу в бутик и решаю примерить платье, не желая узнавать его цену. Если дорого, то не смогу себе позволить, но хочется хотя бы раз увидеть себя в чем-то настолько красивом. Я успеваю только раздеться в примерочной, как начинает звонить мой телефон. Это номер новой воспитательницы Вари. Я не очень хорошо ее знаю, так как ее наняли после моего ухода, но мы вроде наладили контакт.

– Да?

– Надя, здравствуйте! – на одном дыхании выпаливает она. – Варе стало плохо, ее увезла скорая. Мы не можем дозвониться до ее отца, поэтому не могли бы вы…

– Что с ней?! – сразу начинаю паниковать я.

– Аллергическая реакция, – явно нервничая, отвечает она. – Но медики ее стабилизировали, думаю, угрозы уже нет.

– А она была? Что за аллергическая реакция?! Сыпь? Я ничего не понимаю!

– У нее случился отек Квинке, – нерешительно говорит воспитательница и у меня внутри все резко опускается.

Я знаю, что это такое. У нас есть дети-аллергики в саду, для которых есть ограничения в продуктах питания. И однажды мальчик, который стащил печенье с арахисом у друга чуть не задохнулся из-за отека Квинке. Это было ужасное зрелище и при мысли о том, что с Варей случилось подобное…

– Я еду в больницу, скажите мне адрес, – говорю, на ходу одеваясь обратно в свои вещи.

Я сразу же вызываю себе такси и пытаюсь по дороге дозвониться до Владимира, но он не берет трубку. Наконец, вспоминаю, что для экстренных случаев он заставил меня записать номер своей личной помощницы, которая сообщает мне, что он на данный момент разговаривает с клиентом у себя в кабинете. Я оставляю ей сообщение и, не проходит и пары минут, как Владимир перезванивает мне.

– Что с Варей? – грубо спрашивает он, явно так же на взводе, как и я.

– Мне позвонили из сада и сказали, что у нее случился отек Квинке. Варю увезли в больницу, но воспитательница сказала, что перед этим ее стабилизировали. Я даже не знала, что она аллергик, Владимир Антонович! Я сейчас еду к ней, она, наверное, напугана.

– Я тоже выезжаю, – говорит он, судя по голосу, паникуя не меньше моего. – Пришлите мне адрес.

Отключившись, я пересылаю ему адрес, но, как назло, уже недалеко от места назначения попадаю в большую пробку. К тому времени, как я добираюсь до больницы, Владимир уже там. Я слышу его голос еще на подходе к регистратуре.

– С ней точно все в порядке? Я хочу ее увидеть! – требует он.

Я подхожу и встаю рядом с ним.

– Вы еще не видели Варю?

– Нет, где ты была?! – с горящими от гнева глазами, напускается он на меня.

Я заставляю себя проглотить обиду, потому что он так ведет себя из-за страха за дочь.

– Я попала в пробку. Нам можно будет увидеть Варю? Ее отпустят домой сегодня? Насколько все плохо?

– Я не знаю! – буквально рычит на меня мужчина и я прикусываю язык, чтобы не раздражать его.

Действительно, откуда ему знать, если он тоже только что приехал? Я от страха совсем поглупела. Решив не мешать, стою в сторонке, пока он разбирается с формальностями, а

через пять минут мы уже входим в общую палату, куда распределили Варю. Бедняжка лежит, укрытая простыней, с закрытыми глазами, и видимо спит. Ее личико заметно опухшее, но дыхание размеренное.

Владимир, несущийся на всех парах, резко останавливается при виде дочери и словно из него выкачали всю энергию, резко оседает на колени у ее кровати, осторожно, словно хрустальную, беря ее маленькую ручку в свою большую и тычась губами в ладошку, пока его взгляд неотрывно осматривает ее изменившееся из-за отека лицо. Бедняга посерел от страха и сейчас я вижу, как на его лице отображается весь спектр эмоций, от облегчения до муки. Момент настолько интимный, что мне становится неловко за свое присутствие, так что я тихонько отхожу на несколько шагов назад.

Какой же надо быть дурой, чтобы хоть на минуту подумать, что этот мужчина не способен любить, что его холодная маска – это не просто маска, но и то, кем он является на самом деле! Вот же она, настоящая родительская любовь! И никакое он не холодное чудовище, просто обычный человек с непростым характером.

– Варюш, – тихо шепчет Владимир, скорее себе, чем ей. – Малышка моя…

Голос срывается и он резко замолкает, а у меня почему-то слезы наворачиваются на глаза, но зашедший следом за нами врач неловко откашливается и это заставляет Владимира снова стать тем властным и холодным адвокатом, которого я знаю. Он встает на ноги и твердо встречает взгляд врача, явно намеренный получить ответы на все свои вопросы. И учитывая, что Варе почти четыре года, а ни о какой аллергии до сих пор и речи не шло, мне тоже очень интересно, что могло вызвать в ее организме такую острую реакцию.

***

Моя дочь – аллергик. И почти четыре года ее жизни я, идиот, об этом не знал. Варя все это время сталкивалась с аллергенами, ела продукты, которые ей нельзя, вследствие чего мы просто посадили ей иммунитет и именно поэтому она постоянно болела. О чем вообще думал ее тупой педиатр, у которого она наблюдалась с рождения? Который работает в лучшей частной клинике города! Где он вообще свой чертов диплом получил?!

Я безумно зол, но стараюсь взять себя в руки, чтобы не упустить ничего из того, что объясняет мне врач из обычной больницы, куда привезла мою дочь скорая. Даже няня слушает его внимательнее, чем я, и задает нужные вопросы, из-за чего я чувствую себя еще более паршиво, если это возможно. Ничего не скажешь, отец года!

Глава 7

Я стою на цыпочках, отчаянно вцепившись в плечи Владимира, чтобы не упасть из-за головокружения и дрожащих коленок. Он всего лишь целует меня, но ощущение такое, словно это самый откровенный опыт в моей жизни, потому что этот поцелуй такой…

У меня нет слов, чтобы описать те ощущения, которые заставляют меня испытывать его губы на моих. Я вся горю и таю от его ласк, чувствую, как наливается теплом кожа в том месте, где меня касаются его руки, и непроизвольно выгибаюсь в стальных объятиях, пытаясь потереться ноющей грудью о его грудь. В моей голове нет не единой мысли, кроме той, которая вопит «Еще, еще, больше!».

Когда Владимир подхватывает меня под бедра, я с готовностью обвиваю ногами его торс, и пока он несет меня в свою спальню, охотно подставляю шею под обжигающие поцелуи-укусы. Он совсем не нежен, не предупредителен, не спрашивает, как я хочу, в общем, совершенно не похож на моего бывшего парня, действуя так, как сам считает нужным, и эта его властность, проявляющаяся даже в сексе, когда он, наконец, закрывает за нами дверь спальни и без промедления снимает с меня мою ночную рубашку, действует на меня еще более остро.

Темные, голодные глаза хищно осматривают меня с ног до головы, прежде чем он делает шаг вперед и снова вжимает меня в свое твердое тело, атакуя ртом мою грудь и осыпая ее градом чувственных поцелуев. Мне хочется вылезти из собственной кожи – настолько обострились все мои чувства. Это одновременно больно и хорошо, но боль эта самая сладкая, мучительно нуждающаяся в освобождении. Владимир настолько сосредоточен на моем теле, что пресекает любую мою попытку раздеть его, отталкивая и сдерживая мешающие ему ласкать меня так, как он хочет, руки. Мои запястья оказываются окончательно скованными в его твердой хватке, когда его губы перемещаются с груди на живот, но к счастью, на этом и останавливаются. Я бы сгорела со стыда, опустись они хоть на пять сантиметров ниже!

Наконец, он снова целует меня в губы и я полностью отдаюсь этому поцелую, запуская пальчики в его мягкие волосы и непроизвольно поднимая бедра, желая ощутить прикосновения его руки там, чтобы через несколько секунд возни с ширинкой и неловким звуком разрывающейся обертки средств защиты, ощутить, как он неотвратимо соединяется со мной. Наши глаза в этот момент встречаются взглядами, а губы медленно разъединяются, но его взгляд полон чего-то темного, пугающе первобытного, и это последнее предупреждение перед тем, как Владимир завладевает мной полностью.

Мои стоны снова поглощены его ртом, пока мы движемся навстречу друг другу в бешеном ритме. Я не могу дышать, не могу говорить, я вся во власти головокружительного удовольствия и мужчины, который дарит мне его. Даже его тяжелое дыхание и негромкое ворчание на ухо обостряют мои ощущения. Владимир удивительно сдержан внешне, хотя его прикосновения, дикий взгляд и жесткий ритм выдают его с головой. Я распадаюсь на части совсем скоро, царапая его спину и крича, в то время, как с ним это происходит тихо, с обжигающим укусом в мое плечо и сбившимся дыханием после.

Он почти сразу отстраняется от меня. Встает с кровати и идет в ванную, когда я не могу даже шевельнуть рукой от истощения. Мои мышцы дрожат, легкие горят, а в голове полная каша. Я лежу, уставившись в потолок, и только когда слышу, как он возвращается, отмираю, бросая на него нерешительный взгляд.

Владимир выглядит так, словно не он был со мной в кровати десять минут назад. Его волосы больше не растрепаны, а одежда в полном порядке. Я с горечью осознаю, что он даже не разделся во время нашего секса. Только спустил штаны. И сейчас смотрит на меня так, словно удивляется моему присутствию в этой комнате. Он ждал, что я уйду? Чувствую себя полной дурой и дешевкой.

Мне становится неуютно и стыдно под его холодным, недовольным взглядом, и прикрывшись руками, я быстро встаю и беру с пола сброшенную ночную рубашку, натягивая ее на себя как можно быстрее.

– Мы поговорим утром, Надежда, – более мягким, нежели его взгляд, голосом говорит мне Владимир. – Иди к себе и ложись спать. Это был долгий день.

Я не могу заставить себя ответить что-то, потому что слезы застилают глаза и я едва сдерживаю их. Поэтому, отрывисто кивнув, я практически бегу к себе, запирая за собой дверь своей спальни, чтобы вылить все свое унижение и разочарование в виде горьких слез и приглушенных рыданий в подушку.

Кажется, я не только разбила себе сердце этим необдуманным порывом, но и лишила себя нормального будущего, потому что Владимир не просто мужчина, в которого я глупо влюбилась, но и тот, на кого я работаю и кто платит мне зарплату. Вернее платил, ведь вряд ли он захочет, чтобы я осталась работать здесь и дальше. По его реакции уже можно понять, что он не в восторге от произошедшего и для него это был просто способ выплеснуть энергию и эмоции после трудного дня. Плевать он на меня хотел!

***

Я жалею, что сорвался. Пожалел, как только все закончилось. Потому что не вовремя, потому что Варе сейчас не нужен очередной стресс из-за смены няни. Мог ведь просто выйти из дома и найти любую женщину для секса! Но нет, накинулся на няню, как оголодавший пес на сочный кусок мяса. И да, мясо было вкусное, но это все же просто мясо.

Битый час прокручиваю в голове варианты нашего завтрашнего разговора, пытаясь понять, какой лучше всего. Что заставит ее забыть об этом промежутке времени и остаться дальше работать на меня? Потому что я и пальцем ее больше не коснусь, если только она согласится. В конце концов, мы оба взрослые люди, было и было. Поддались моменту, скинули напряжение, тем более день был нелегкий для всех нас, включая мою бедную малышку, которую я иду проверить, в очередной раз убеждаясь, что с ней все в порядке.

Проснувшись утром и поняв, что дочка еще спит, я иду готовить завтрак, надеясь, что Надя выйдет раньше, чем Варя проснется. Так и происходит. Девушка заходит на кухню, одетая в велосипедки и широкую мужскую футболку. Волосы собраны в пучок на макушке, на лице ни капли макияжа. Она одета так же, как и всегда. Небрежно и с максимальным удобством. Значит, не старалась прихорошиться для меня и это успокаивает. Может, Надя и сама понимает, что не стоит придавать значения случившейся между нами близости.

Глава 8

– Надежда, сядь и позавтракай с нами, а то второй день уже гостите, а ты все как не родная, – зычным голосом требует Мирон Тимофеевич.

– А Надя не завтракает, – выдает меня Варя, четко произнося букву «р», что заставляет меня ощутить прилив гордости, хоть это и не моя заслуга.

Варя держится молодцом, хотя иногда у нее и случаются моменты, когда бедняжка не понимает, почему ей все подряд нельзя. И то нельзя, и это нельзя, а что тогда можно? Одни противные кашки? Я как могу сглаживаю ситуацию, но пока она не привыкнет, ей сложно даются перемены.

– Я и правда редко ем по утрам, – дружелюбно улыбаюсь я деду Владимира. – Другое дело кофе.

Он неодобрительно качает головой, демонстративно откусывая свою яичницу, и я в который раз поражаюсь обаянию этого пожилого мужчины.

Мы с Владимиром и Варей приехали в Питер, чтобы показать ее врачу, которого посоветовал Мирон Тимофеевич и остановились в его большой четырехкомнатной квартире. С того дня, как Владимир отшил меня, я старалась избегать его, хоть это и нелегко, но нам удается придерживаться нейтралитета в наших взаимоотношениях. Не скрою, мне больно даже видеть его, но я не могу позволить себе думать о своем душевном состоянии и гордо уйти, когда нахожусь по уши в долгах. То, что он не уволил меня – уже большое чудо, ведь насколько я поняла его характер, он предпочитает избегать любых трудностей, а его жизнь упорядочена до отвращения.

В день нашего приезда Мирон Тимофеевич – высокий и худой мужчина с удивительно густой гривой седых волос и проницательными темными глазами, встретил нас очень радушно. Мы с Варей быстро освоились на новом месте, нас поселили в одну спальню. Надо заметить, что квартира у Мирона Тимофеевича очень красивая, оформленная в стиле тридцатых годов, а сколько у него книг! В большой гостиной все стены занимают книжные полки от пола до потолка, не считая двух огромных окон. Я даже успела взять кое-что почитать вчера вечером.

– Ты готова, Варя? – спрашивает Владимир, до этого молча поглощавший свой завтрак.

– Да, пап, – нерешительно тянет бедняжка.

Сегодня первый визит к врачу. Я как могла убедила Варю, что ей не сделают больно, но меня с ней рядом не будет, так как Владимир сказал, чтобы я осталась дома. Его дед тоже с ними идет.

– Помни, что все будет хорошо, – уже на пороге, шепчу я девочке на ухо, целуя ее в мягкую щечку.

– Холошо, – угрюмо тянет она, не слишком убежденная.

После их ухода мне особо нечем заняться, так что я снова читаю, а потом, поглощенная идеей, лезу в интернет, искать хорошего мастера, потому что у меня есть уже деньги и сразу по возвращении в Москву я собираюсь, наконец, заняться своими волосами.

***

Варя держится молодцом у врача, а по дороге домой засыпает в машине. Мы обсуждаем с Геннадием Михайловичем возможности АСИТ-терапии и я остаюсь вполне доволен предполагаемыми прогнозами, хотя, конечно, нужно еще смотреть на анализы.

– Мне нравится новая няня Вари, – решает, вдруг, сменить тему дед по дороге домой, хотя до этого мы обсуждали сказанное Геннадием Михайловичем. – Милая девочка, намного лучше той сварливой карги, которая была до нее.

– Варе она тоже нравится, – говорю я.

Я чувствую на себе изучающий взгляд, но игнорирую это ощущение, потому что, зная деда, стоит ему заметить хоть малейший намек на слабость, как он от меня не отстанет, пока я не выложу ему все. А мне не хочется распространяться о своем несдержанном, глупом поступке. К тому же, зная его, он сразу же начнет сватать мне эту «милую девочку».

– Как у тебя на личном фронте? Есть отношения?

– Нет и я не хочу это сейчас обсуждать.

– Ты никогда не хочешь, – хмыкает он. – А время, между тем, идет.

Воцаряется пауза, но ненадолго, потому что он упрямо продолжает давить.

– Она смотрит на тебя с тоской. Небось влюбилась, а? Увы, молодые девушки часто влюбляются в неподходящих мужчин.

– Почему это я неподходящий? – спрашиваю я, прежде чем до меня доходит, что я самым глупым образом попался на эту детскую уловку. Вот блин!

Дед выпускает веселый смешок, прежде чем хлопнуть меня по предплечью.

– Лопух ты, Володя! Ой, лопу-у-у-х! Но я не буду ничего тебе говорить. Ты у меня мальчик взрослый, сам поймешь.

– Очень информативно, – фыркаю я, размышляя, на что он намекает.

Если дед считает, что у меня может что-то быть с Надей, то он ошибается. То, что могло – уже было, а большего мне не надо, даже если она и правда смотрит на меня с тоской. В одном он прав – молодые девушки влюбляются. И так же легко забывают, стоит им встретить кого-то нового. Но я рад, что он решил не развивать эту тему.

Дома дед ведет себя образцово. Не подставляет меня перед Надей, не задает ей неловких вопросов, так что я успокаиваюсь. После ужина, который она приготовила собственноручно, получив от деда множество похвал, мы перемещаемся в гостиную, где меня приглашают сыграть партию в шахматы. Я, естественно, не отказываюсь, так как это у нас с дедом уже традиция, но когда Варя с Надей начинают вслух читать сказку на диване, все время отвлекаюсь на ее чертов мелодичный голос, проигрывая в сухую, из-за чего зарабатываю от деда еще один взгляд, говорящий «Я вижу тебя насквозь, лопух». Ненавижу, когда он прав!

***

Владимир очень грамотно избегает меня, не показывая, что между нами что-то не так, но мне кажется, что Мирон Тимофеевич догадывается. Уж очень проницательно он смотрит на меня каждый раз, когда его внук заходит в комнату. А вообще, проводить вечера с дедушкой Владимира очень интересно, потому что он отличный собеседник, рассказывающий разные истории из своего прошлого.

– Был у меня один пациент сорока лет, которому требовалась операция и шансы были примерно пятьдесят на пятьдесят. Его жена очень переживала, постоянно была рядом с ним, подбадривала, хотя сама была в полном отчаянии, по ней было видно. Я проникся симпатией к этой паре, так как эта женщина очень напоминала мне мою покойную жену. И когда операция прошла успешно, она буквально целовала мне руки, и всю ночь молилась, отказываясь уходить из больницы, пока ее муж лежал в реанимации. Реабилитацию он проходил у моего коллеги и знаете, что тот рассказал? Уже к концу своей реабилитации, этот урод развелся с ней, заявив, что на грани смерти понял, что никого не оставил после себя в этом мире и он хочет детей, а она, видимо, не могла родить. Как будто мир нуждается в детях с его генами морального урода и эгоиста!

Глава 9

Две недели спустя

Несмотря на то, что жизнь с Владимиром стала точно такой же, какой была до нашей совместной ночи безумия, я все больше чувствую себя не в своей тарелке и мой стресс все больше растет. Мы вернулись из Питера, он снова ушел в работу, а у Вари уже устоявшийся новый режим, который мы строго соблюдаем, так что я тону в рутине. Но мне, по крайней мере, удается записаться к стилисту, который должен вернуть мне прежний цвет волос самым щадящим образом. Тем более, что мои отросшие корни выглядят очень неряшливо. Давно было пора.

В назначенный день, я отвожу Варю в садик и сразу еду в салон, где над моими волосами колдуют четыре часа, пока их цвет не становится максимально похожим на мой естественный.

– До чего же вам идет, Надежда! – восхищается мой мастер, пока занимается укладкой. – И кажетесь ну просто девочка девочкой!

Это правда, я кажусь моложе, но с моим типом внешности, это неизбежность, так что дело не только в волосах. Я успеваю перекусить в кафе, прежде чем пора ехать за Варей, но мои волосы спрятаны под капюшоном, так что девочка не замечает изменений, пока мы не оказываемся дома и не снимаем верхнюю одежду.

– Вау! – кричит она, удивленно открыв ротик. – Надя, твои волосы!

– Нравится? – улыбаюсь я, пробегаясь пальцами по светлым прядям.

– Да, очень красиво, – застенчиво разглядывая меня, говорит она.

Варя теперь почти всегда выговаривает букву «р», что не может не радовать ее отца, который придавал этому слишком большое значение, хотя далеко не все дети ее возраста внятно разговаривают. Мы с ней быстро переодеваемся в домашнее, прежде чем идти готовить ужин на кухню. Я собираю свои волосы в дульку на макушке, чтобы не обнаружить их в еде позже, и начинаю готовить гуляш, который просила Варя еще с утра. Мясо ей можно и я заменяю некоторые овощи, так что она почти не видит разницы.

Слишком поздно я вспоминаю, что вчера Владимир предупреждал о том, что к нему зайдут друзья и он по этому поводу сделал заказ доставки из ресторана. Только услышав голос курьера в домофоне, меня осеняет, и я, быстро приняв еду, как ошпаренная бегу в спальню, потому что встретить его гостей, хоть я и не буду сидеть в их компании, в леггинсах с роботами и ядовито-неоновой футболке – последнее, чего я хочу.

Переодеваюсь в джинсы и пушистый белый пуловер, завязывая волосы в конский хвост, после чего мы с Варей, игнорируя ресторанную еду, ужинаем тем, что я приготовила.

– Очень вкусно, – хвалит меня малышка. – Спасибо, Надя.

Надо сказать, что Варя – очень вежливый ребенок, сразу видно, что прошлая няня строго ее муштровала, начиная от манер и до того, что можно есть. Может поэтому ее аллергия не проявлялась так долго? Ведь девочка была на правильном питании, не ела ничего вредного и сладкого, если только отец не приносил ей. С другой стороны, аллергены для нее есть во фруктах и овощах, так что не факт.

Владимир приезжает домой сразу вместе со своими гостями. Это двое мужчин и женщина. Мы с Варей поднимаемся с дивана, когда они заходят, и вежливо здороваемся.

– Это моя дочь Варя и ее няня, – обезличено представляет меня мужчина.

– Приятно познакомиться с тобой, Варя, – ласково обращается к малышке женщина. – Я слышала, что ты болела недавно, и принесла тебе кое-что. Вот, смотри.

Она протягивает ей коробку и Варя застенчиво мнется, бросая нерешительные взгляды то на меня, то на своего отца.

– Возьми подарок, Варя, – говорит ей Владимир.

После одобрения отца, решившись, Варя берет коробку с красивой куклой внутри, и тихо шепчет «Спасибо».

– Какая милая у тебя дочь, совсем не похожа на тебя, Володь, – посмеивается один из мужчин.

– Лука! – возмущенно шлепает его по плечу женщина и по взглядам, которыми они обмениваются, я понимаю, что скорее всего они пара.

– Надежда, мой заказ уже доставили? – спрашивает меня Владимир, глядя как обычно строго и бесстрастно.

Я чувствую укол разочарования из-за того, что он никак, даже взглядом, не отреагировал на мой новый образ. Ну и к черту его! Чурбан бесчувственный!

– Да.

– Тогда накройте на стол, пожалуйста.

Меня коробит от его обращения, но я ведь всего лишь персонал для него, так что чего я ожидала? Сопровождаемая хвостиком идущей за мной Варей, я иду на кухню и накрываю на стол. Еда не успела остыть, потому что я не доставала ее из контейнеров, так что ничего не требуется подогревать.

– А это мне можно? – тычет пальцем в блюдо из креветок и риса Варя, думаю, ей оно понравилось своей красочностью.

– Нет, Варюш, но как бы красиво не выглядело, на вкус это бяка, тебе бы все равно не понравилось, – говорю я, морщась, как от чего-то противного. – Слушай, я сейчас уйду к себе, а ты, если папа разрешит, можешь посидеть с ним и гостями. Если захочешь что-то скушать, папа знает, что тебе можно. Не хватай со стола сама, ладно?

– Хорошо, – соглашается девочка.

Я иду обратно в гостиную и сообщаю, что все готово.

– А вы к нам присоединитесь, Надежда? – спрашивает меня второй мужчина, не тот, который Лука.

– Спасибо, я уже поужинала – даже не раздумывая, отвечаю я. – Приятного всем аппетита!

Развернувшись, я иду к себе в комнату и сажусь в кресло, решив посмотреть фильм на ноуте, чтобы убить время. Все равно заняться нечем, а утопать в своих мыслях о Владимире и его отношении ко мне точно нельзя, потому что в этом случае я снова начну жалеть себя и плакать.

***

Варя сидит с нами от силы минут десять и попробовав все, что ей можно, уходит смотреть мультики. И стоит только ребенку уйти, как Стас, который явно с трудом держал в себе вопросы, начинает меня ими забрасывать.

– Володь, а ну признавайся, она же не просто няня, да?

– Стас! – возмущенно восклицает жена Луки Лада. – Как грубо!

– Я же из личного интереса спрашиваю, Ладочка, – лыбится тот. – Ты ее видела? Какая красивая девочка, сколько ей лет, кстати?