Няня для оторвы (дочери главврача)

Глава 1

Если честно, этот ужасный день не задался с самого начала, но я не ожидала, что под вечер меня ждёт ещё большая «подстава», и я получу неожиданное предложение, от которого нельзя будет отказаться…

А пока я просыпаюсь, ни о чем не подозревая.

За завтраком пытаюсь в очередной раз поговорить с папой о важном для меня вопросе. Начинаю, как всегда, издалека:

— Пап, помнишь, мы с тобой договаривались… я поработаю годик врачом, и, если я пойму, что это не мое, ты мне разрешишь выбрать другую работу?

Отец откладывает газету в сторону и пристально на меня смотрит.

Я сглатываю. Папин взгляд красноречивее любых бранных слов.

Хлопает рукой по столу, спрашивает:

— Соня! Ты опять о том, что хочешь променять священную профессию врача на какого-то там… парикмаХЕРА (он специально ставит неправильное ударение)?

Начинаю оправдываться, чувствуя, как глаза увлажняются, вот-вот заплачу.

— Ну, что в этом такого? Да, я люблю заниматься волосами, люблю их красить, и это, между прочим, хороший доход!

Отец снова стучит рукой по столу (знак, чтоб я замолчала), я вздрагиваю. Мама прибегает с кухни. У неё испуганный вид.

Называется, хотела просто поговорить… а получился скандал.

Отец продолжает:

— Да разве это профессия? Парикмахер! И ради этого ты училась шесть лет в институте? Ты вообще точно моя дочь, или тебя в роддоме перепутали? Я устроил тебя в самую лучшую больницу! А ты вместо того, чтобы нормально работать, все никак не выкинешь глупости из головы!

Все ясно. Так и думала, что он врал, когда говорил: «Мы потом об этом поговорим», это был всего лишь предлог, чтобы отсрочить время.

Сдерживая слезы, выхожу из-за стола. Мама провожает меня сочувствующим взглядом. Она тоже у нас не врач в семье, простая домохозяйка, но с отцом спорить не может… хотя я знаю, что она мне сочувствует.

Захожу в свою комнату, беру вещи. Почему в любой другой семье, я уверена, можно выбирать, кем ты хочешь быть, можно работать парикмахером или дизайнером. И только в моей семье я уже родилась врачом. Потому что мой прадед, мой дед и бабушка, мой отец, тетя и брат… все врачи.

Но я совершенно не люблю медицину. Согласна, что это самая благородная профессия на свете. Но как же это скучно для меня! Утомительно лечить кашель и сопли, ставить диагноз. Мне это не подходит.

Я бы лучше помогала бы женщинам работать над стилем! Подбирала бы цвет и стрижку. Вот это я обожаю.

Я считаю, каждый человек должен быть на своём месте. Даже дворник может достойно и с любовью выполнять свою работу. Как жаль, что мой отец этого не понимает.

Смотрю на время. Черт, я уже опаздываю!

Вызываю такси и еду на работу. Тут всего пять минут и у меня сегодня нет приема пациентов. Но мне срочно нужно разобрать бумаги по папкам, сделать отчёт по заболеваемости и прививкам против гриппа. Я его, итак, просрочила. А у меня очень строгий главврач, он голову оторвет, если не увидит сегодня моего отчета. А ещё он не любит, когда опаздывают…

Громадов Руслан Викторович занял место моего отца после того, как тот ушел на пенсию. Теперь он заведует больницей, а еще он самый лучший врач-травматолог. Мой отец им восхищается.

Я обычный терапевт, и вообще я не под его началом работаю, но главврач всегда пристально за мной следит. Наверное, мой «добрый папочка» попросил присматривать за мной, вот Руслан Викторович и присматривает: делает мне выговоры, гоняет с документами, следит, чтобы я приходила вовремя.

Терпеть его не могу! Такой он злой и грубый.

Захожу в больницу, пулей лечу в свой кабинет. Слава богу, никто по дороге из персонала мне не встречается. Иначе бы настучали бы…

Вставляю ключ, а он не поворачивается. Странно! Я вчера, что ли, забыла кабинет закрыть?

Захожу, переодеваюсь в белый халат и смотрю на себя в зеркало. Как привидение! Волосы и цвет лица сливаются с одеждой, даже мои голубые глаза не спасают ситуацию.

Вслух произношу:

— Видимо, никогда мне не снять этот ненавистный халат. И почему мой отец считает, что может мне указывать, что делать?! Я хочу сама выбирать!

Слышу шум и вздрагиваю. Кто здесь?

Из-за стола вылезает девочка, от неожиданности я отпрыгиваю назад, хоть она и мило мне улыбается, говорит:

— Ого, твой отец тоже все выбирает за тебя?

Пытаюсь унять сердце. Спокойно, Соня, это всего лишь ребёнок, а не привидение. Сажусь на корточки, смотрю на девочку, ей по виду лет пять-шесть.

Она в джинсовом костюме и со смешной прической на голове: пучок, который скоро распустится, и вся эта прелесть перевязана бантиком. Оригинально.

— Ты кто? Что ты здесь делаешь, как тут оказалась? — спрашиваю.

Она мне весело говорит:

— А твой кабинет единственный был не закрыт! И я здесь прячусь от папы.

— А кто твой папа?

— Сначала ты ответь на мой вопрос! — возражает деловито и скрещивает руки. — Ты такая взрослая, и тебе до сих пор не разрешено не слушаться папу? Почему? Ты же можешь делать все, что захочешь! Ты же выросла! Разве не так?

Мне становится смешно и грустно одновременно, как будто маленький ребенок больше меня понимает в жизни. А смешно мне из-за того, что эта девочка вроде такая маленькая, а разговаривает совсем как взрослая.

Говорю:

— Ты права, мне надо перестать слушаться папу, так как тебя зовут?

Девочка улыбается, кажется, ей понравился мой ответ.

Она протягивает мне руку:

— Я Василиса, а папа зовет меня «ходячая катастрофа», а тебя как зовут?

— Меня зовут Соня.

— Давай дружить? — смеется Василиса.

— Давай, — улыбаюсь я.

В этот момент раздается громкий стук в дверь моего кабинета. Мы обе с Василисой пугаемся. Она вновь прячется под столом, а я быстро выпрямляюсь, так что голова кружится.

Подхожу к двери и осторожно открываю.

А там собственной персоной стоит главврач больницы – Руслан Викторович.

Глава 2

Что он здесь делает? Обычно ведь не заходит в мой кабинет. Его дурацкие проверки уже дошли до такого уровня?

Главврач странно озирается, как будто мне за плечо заглядывает.

— Что-то случилось? Почему вы так стучите? — спрашиваю.

— Ты не видела случайно здесь маленькую девочку?

— Маленькую девочку? — переспрашиваю и замираю. Кажется, я поняла, в чем дело. Так эта маленькая девочка… его дочь, что ли? Офигеть! Не знала, что у него есть семья.

Секунду думаю над ответом. И все это время Руслан Викторович на меня напряжённо смотрит, взгляд у него грозный. Он в последнее время стал носить щетину на лице… и это делает его еще более пугающим в моих глазах.

Мне совершенно не хочется сдавать Василису, я решаю соврать:

— Нет, не видела, а что такое? Откуда у нас в больнице взялись маленькие девочки?

Руслан Викторович игнорирует мой вопрос, лишь строго говорит:

— Если найдёшь, приведи в мой кабинет, ясно?

Я киваю и закрываю дверь. Блин, что я наделала? Почему не сказала правду?

Сам виноват! Я его боюсь. Не могу я так просто сказать: «Извините, ваша дочь сидит под моим столом».

Василиса выползает. И вся светится от счастья.

— Ого! Я точно буду с тобой дружить. Какая ты крутая взрослая! Ты… соврала моему папе!

— Василиса, потише! — я оглядываюсь на дверь, боясь, что Руслан Викторович ушел недалеко и все услышит. Получится неудобно.

— Давай ты тут пока тихо посидишь, а я отчет доделаю и отведу тебя к папе в кабинет?

— Не надо к папе! — кричит девочка.

Затем тише добавляет:

— Он ругать меня будет.

— Не будет! Мы что-нибудь придумаем.

Я даю Василисе листок и ручку и, пока она что-то там калякает, я доделываю отчет, распечатываю.

Потом поворачиваюсь к ней и громко охаю:

— Ой! Что ты наделала?

— Не нравится? Я думаю, хорошо, — улыбается девочка с нарисованными усами.

Я с ужасом веду ее к раковине, по дороге представляю, как громко на меня будет орать ее отец.

— Разве мама не говорила тебе, что на лице ручкой нельзя рисовать? — спрашиваю и пытаюсь отмыть рисунок от нежной кожи.

Василиса молчит. Отвечает она только тогда, когда я вытираю ее полотенцем, она грустно говорит:

— У меня нет мамы.

Сердце отчего-то колет.

— А где она? — задаю я глупый вопрос.

— Ну, папа говорит, что уехала далеко-далеко, на небо, там теперь живет, — говорит Василиса быстро-быстро.

— А почему ты не в садике? — перевожу я грустный разговор на другую тему.

— У нас карантин! А ещё папе надоело, что на меня жалуются воспитатели, он нанял мне няню, но она ушла, — Василиса так улыбается, что я уверена, она в этом как-то замешана.

Я смотрю на девочку и удивляюсь. Руслан Викторович всегда серьёзный и строгий. А Василиса — такая оторва… Не верится, что она его дочь. Они и внешне совсем не похожи. У Василисы русые волосы, а Владимир Викторович — высокий, статный брюнет.

Я даже решаю уточнить:

— Твой папа ведь Руслан Громадов?

— Ага, он, — поспешно говорит Василиса.

— Пойдём, отведу тебя к нему?

— Нет!

— Он не будет ругаться! Он, скорее всего, переживает и ищет тебя… Ты же не хочешь, чтобы папа волновался?

Василиса берет меня за руку и послушно идёт за мной.

По дороге нам встречается Марина. Ох, как же она мне не нравится… Она проходит ординатуру у Руслана Викторовича. И она, как павлин, постоянно виляет перед ним своим задом.

Подлетает к нам:

— О, Соня, какая ты молодец! Нашла дочку Руслана Викторовича? — щебечет, как птица, хотя обычно вообще со мной не разговаривает. — Давай я ее провожу? — улыбается неискренне. Хочет через дочку подобраться к начальнику?

Неожиданно Василиса делает шаг к Марине, я уже начинаю думать, что девочка не против пойти с ней, но Василиса вместо того чтобы взять Марину за руку, наступает ей на ногу.

Марина вскрикивает удивленно:

— Ты чего делаешь, ай!

Честно говоря, я тоже удивлена. Василиса ещё, оказывается, и хулиганка.

— Не хочу с тобой никуда идти! — громко говорит она и хмурит брови, — я уже иду с этой тетей! Она мой друг! А тебя я не знаю!

А потом Василиса как ни в чем не бывало очень доброжелательно поворачивается ко мне:

— Тебя, значит, Соня зовут? Забыла спросить!

Я киваю и веду Василису дальше. Поражённая Марина остаётся за нашей спиной.

— Нехорошо наступать людям на ноги, — говорю тихо.

— Нехорошо вести себя так, как она, — показывает Василиса пальцем на Марину, заставляя меня краснеть.

Я стучусь в кабинет главврача и слышу громкое «Войдите». Не успеваю ничего сказать, Василиса подбегает к Руслану Викторовичу и бросается ему на шею, восклицает:

— Папа, папа! Вот эта тетя мне очень нравится! Ты наврал! Сказал, что у тебя на работе одни некрасивые тети и тупоголовые курицы!

Я краснею с ног до головы.

Смотрю на главврача виноватым взглядом.

Неужели он, правда, говорит такое о своих работниках? Да ещё и маленькой дочери!

Руслан Викторович как будто теряется на долю секунды, но быстро берет себя в руки, прокашливается. Неужели, ему тоже стало неловко от слов дочери?

— Василиса, что ты придумываешь! Не говорил я такого! — отвечает и странно на меня смотрит.

Кажется, Руслан Викторович даже немного краснеет.

А потом он переходит в наступление:

— Вася! Где ты была? Почему ушла? Я же приказал тебе сидеть здесь!

Я думала, что Василиса боится своего отца, но она спокойно отвечает ему, ничуть не пугаясь его строгого тона:

— Я играла с этой тетей, она очень-очень хорошая, я же говорю тебе! Ты меня совсем не слушаешь?

Руслан Викторович окидывает меня внимательным взглядом. Кажется, он первый раз смотрит на меня, как на человека, а не как на какое-нибудь насекомое.

Что он хочет разглядеть?

— Когда вы успели подружиться?— спрашивает меня удивленно. — Она сама пошла с тобой сюда?

Глава 3

Я хлопаю глазами.

Руслан Викторович объясняет:

— Очередная няня уволилась, а мне некуда ее девать! С ней я работать не смогу, посидишь? — спрашивает.

Может, я совсем дурочка, но я слышу в его голосе, кроме строгости, еще и надежду.

И, тем не менее, это звучит не как вопрос, а, скорее, как приказ.

Я открываю рот, но Василиса не дает мне ответить, она быстро подбегает ко мне и берет меня за руку, улыбаясь, говорит:

— Конечно, папа, Соня посидит со мной, все будет хорошо, не волнуйся!

Руслан Викторович недоверчиво хмурит брови, я киваю ему, а про себя думаю. Господи, он даже к дочери относится, как к своим сотрудникам!

С недоверием. Ну, что такого может сделать маленький ребенок? Это же простая девочка, а он ведет себя с ней как будто она какая-то преступница.

— Я зайду за ней в пять, сходите, поешьте в столовую, — говорит Руслан Викторович.

Мы выходим из его кабинета, я вздыхаю. Утром я хотела поменять профессию. Кажется, мое желание сбылось. Теперь я не врач, а няня дочери главврача.

***

Время с Василисой проходит «весело». Сначала мы сидим в моем кабинете, она рисует. Я неумело пресекаю ее попытки снова нарисовать на себе.

Потом мы идём в столовую. Все удивленно на нас пялятся. Я смущённо улыбаюсь коллегам и объясняю, что это главврач попросил посидеть с его дочерью. Ничего такого.

Самого Руслана Викторовича нигде нет. Неудивительно, ведь у него всегда полно работы. А может, ему просто персонально приносят обед в его кабинет… кто знает.

Молодец какой. Сбагрил на меня своего ребёнка и работает. Ну, ладно, зато он первый раз не ругался, что я задержала дурацкий отчет. Может, впредь будет ко мне лучше относиться?

Василиса морщится, когда видит еду. Говорит «нет», «нет» на все мои предложения. В итоге я уговариваю ее съесть хотя бы макароны. Кое-как соглашается.

Мы садимся за самый дальний столик. Я думала, что все нас избегают, но к нам все-таки присоединяется Ваня, мой бывший однокурсник. В отличие от меня, ему нравится работать врачом.

— Когда ты успела завести дочь? — спрашивает устало. Как всегда, у него круги под глазами и вид такой, как будто ему самому надо ложиться в больницу. Наверное, снова читал иностранные статьи всю ночь или был на дежурстве.

Вот за это я и не люблю работу врача — вечное самопожертвование во имя идеи! А взамен – собственное подорванное здоровье. Я не эгоистка, но хотелось бы, чтобы врачей нагружали не так сильно, давали бы больше отдыха…

— Она моя няня! — весело отвечает Василиса.

— Ого, взяла подработку? — продолжает острить Иван.

— Нет, это дочь…

— Знаю, вся больница в курсе, — прерывает меня Иван.

— Вся больница? — удивляюсь. — Чего тогда спрашиваешь?

Иван загадочно улыбается.

— Что там говорят-то хоть? — интересуюсь.

— Что главный уволил тебя за некомпетентность и попросил поработать няней. Говорят, он сказал, что ты ни на что больше не годишься.

Я откладываю ложку в сторону и открываю рот. Капец. Как могли собрать про меня такие сплетни за такой короткий срок? Конечно, я не выигрывала премию «Врач года», но я нормально работаю! Ни один пациент недовольным ещё не уходил…

Ваня смеётся:

— Я пошутил. Все просто в курсе, что ты нашла его дочь и теперь помогаешь ему, вроде как.

Бью его по плечу:

— Ну, и шуточки у тебя! Дурацкие!

Иван смеётся.

После обеда Василиса просится идти погулять на улице по территории. Я разрешаю ей и сразу же об этом жалею.

Она носится, как угорелая, мне приходится за ней бежать, чтобы она не попала под машину скорой помощи. Я все время поглядываю на часы и жду пяти часов, когда ее заберёт отец. У Василисы энергии через край, а моя уже на нуле, и как Руслан Викторович только с ней справляется?

Кажется, первый раз в жизни я сочувствую главврачу. Может быть, поэтому он такой и вредный, что устаёт от домашних забот?

— Василиса, стой! Давай посидим! — я кое-как усаживаю девочку на скамейку.

— Ты хорошая, я бы хотела, чтобы ты стала моей няней навсегда, — смотрит на меня и улыбается.

— Это почему?

— Ты не говоришь, что я плохая и как же я тебя достала.

— Хм, кто так делает? Твой папа? — тихо спрашиваю.

— Воспитательница в саду, няни, все, — пожимает она плечами.

Мне становится жаль Василису. Она хорошая девочка. И не ее вина, что взрослые не привыкли к такой активности.

Мысленно беру свои слова обратно насчёт сегодняшнего дня.

Да, устала я бегать и следить за ребёнком. Но, несмотря на все эти хлопоты, день все равно получился отличный! Уж намного веселее, чем сидеть весь день в кабинете и принимать пациентов.

Василиса прижимается ко мне и обнимает. Это так мило! Я обнимаю ее в ответ.

Затылком чувствую, что как будто на нас кто-то смотрит. Разворачиваюсь, задираю голову вверх. На третьем этаже находится кабинет главврача. Может быть, он смотрит?

Точно! Я вижу его силуэт около окна. Но он быстро отходит.

Зачем он наблюдает за мной? Думает, мне нельзя доверить ребёнка? Или, наоборот, не верит, что я справляюсь?

Теперь я чувствую даже какую-то гордость за себя! По словам Василисы, никто с ней не справлялся, а она меня даже обнимает сейчас…хотя, мы знакомы всего день.

Вот пусть Руслан Викторович и посмотрит, что я совсем не бездарь, как он думает. Он, конечно, таких слов прямо мне не говорил, но каждый раз, когда он на меня смотрел, я чувствовала себя беспомощной.

Время приближается к пяти, многие сотрудники выходят из больницы, я беру Василису за руку. На этот раз нам по пути опять попадается Марина, но сейчас она отходит ближе к стене и избегает разговора. Правильно делает.

Я злорадствую, да. Хотела через ребёнка подобраться к Руслану Викторовичу. А вот не вышло! Да и вообще, как это низко, что некоторые люди на пути к своей цели ничем не брезгуют. Не люблю таких.

— Соня, мы ещё увидимся? — спрашивает Василиса прямо перед кабинетом своего отца.

Глава 4

Главврач показывает рукой на стул, при этом просит Василису пойти в другой кабинет (у него их два, рядом).

Василиса слушается. Я с опаской сажусь на стул.

Руслан Викторович скрещивает руки и смотрит на меня с подозрением:

— Подумать не мог, что ты ладишь с детьми.

— Я с ними не лажу, — как будто оправдываюсь.

— Брось, ты провела с ней целый день и… осталась прежней, — говорит он тише.

Меня злят его слова, что за ерунду он тут говорит?

— У вас очень хорошая дочь, не наговаривайте!

— Хорошая, кто спорит? Но характер у неё трудный.

— Глупости!

— Да? Почему тогда воспитатель года продержалась у нас всего неделю? Ну, вообще, это рекорд, потому что обычно все увольняются после первого дня, — Руслан Викторович трёт переносицу.

— Зачем вы мне это говорите?

— Ты не понимаешь?

— Нет, — честно говорю я.

— Медицина — это не твое, а вот няня ты отличная. Моя дочь ни с кем так не ладила раньше, как с тобой сегодня. Решено. С завтрашнего дня ты её няня, — заявляет.

Я даже встаю от неожиданности:

— Кем это решено? Я врач, вообще-то! Какая няня! Вы хоть знаете, что будет, если мои родители узнают…

— С ними я договорюсь. По рукам?

Я задумываюсь на секунду. А ведь он прав. Я здесь только по настоянию родителей… И как же мне хочется сбежать от ненавистной работы. Но быть няней дочери главврача с таким же трудным характером, как и у ее отца? Не променяю ли я шило на мыло?

Руслан Викторович как будто подтверждает мои опасения, подходит ко мне, улыбаясь:

— Молчание — знак согласия! Ты, — показывает он на меня пальцем, — будешь работать моей няней! То есть, няней моей дочери, ну, ты поняла…

Он, кажется, весьма собой доволен. Это меня бесит! Поэтому я начинаю возражать:

— Я не могу променять медицину на такую работу!

— Ну, какой из тебя врач? — усмехается Руслан Викторович.

— А вот это уже слишком! — первый раз повышаю на него голос.

Руслан Викторович просит меня сесть на место, и я повинуюсь, потому что невозможно противостоять его строгому басу.

— Твой отец звонил мне, просил направить тебя на путь истинный, говорил, что ты не хочешь работать врачом, а хочешь заниматься… забыл, чем ты там хочешь заниматься?

Я краснею, мне неудобно, что мой отец уже успел нажаловаться на меня, поэтому огрызаюсь:

— Не ваше дело! Я сама разберусь со своим отцом…

— Я тебе помогу.

Я замираю и перестаю дышать, сердце начинает стучать чаще:

— Как?

— Попробую его убедить отстать от тебя с медициной. Он разрешил тебе заниматься другим делом…

— У вас не получится.

Руслан Викторович усмехается:

— Поверь, получится, ведь я в этом уверен: медицина и, правда, не твоё… ты слишком легкомысленная и постоянно витаешь в облаках!

Встаю, сжимая кулаки:

— Не знаю, когда вы успели так быстро меня понять… Я, пожалуй, пойду, а то начну говорить про ваши «высокие» качества!

На лице у Руслана Викторовича появляется растерянность, видно, он понимает, что сказал лишнего. Он резво преодолевает расстояние между нами, закрывает дверь, которую я уже успела приоткрыть.

Разворачивает меня к себе лицом. Получается так, что я оказываюсь прижатой им к стене.

Мы никогда раньше не находились так близко друг к другу. Я первый раз чувствую, какой он сильный и высокий. А ещё его запах… Мужской, дурманящий.

От него исходит такая незыблемая уверенность… Понимаю, почему он пошёл в травматологию. Ему не страшно смотреть на какие-то там травмы. Он непробиваемый, как скала.

В противовес моим мыслям Руслан Викторович произносит неожиданное:

— Соня, ты нужна мне!

Мои щёки загораются румянцем. Он первый раз назвал меня просто по имени.

Не «Софья Владимировна», а ласковым словом «Соня».

Против моей воли я начинаю дышать часто! Но тут он продолжает:

— Поработай няней хотя бы месяц, я буду платить тебе хорошую зарплату! Ты все ещё будешь числиться в больнице, твой отец не узнает… Пока я не уговорю его. Эта сделка выгодна нам обоим! Сама подумай!

Он что, сейчас меня умоляет? Всемогущий врач хочет что-то от меня? Никогда не была в такой ситуации…

И, если честно, это хороший шанс вырваться из-под опеки отца, наконец, зажить своей жизнью. Папа не хочет слышать меня, а уж Руслана Викторовича он послушает…

— Хорошо, я согласна, — отвечаю.

И Руслан Викторович, наконец, отпускает меня из ловушки своих рук. Он подходит к столу и что-то чиркает на бумажке, затем возвращается ко мне:

— Это адрес моего дома. Приезжай на такси завтра в семь, я все оплачу.

— В семь, так рано?

Взгляд моего начальника становится хмурым:

— Я должен успеть тебе все показать, а мне ведь ещё на работу.

— Хорошо, постараюсь, — говорю и открываю дверь.

— Никаких опозданий! — кричит он мне в спину.

Я закатываю глаза. Теперь я няня его дочери, а в наших отношениях ничего не поменялось. Как был строгим начальником-тираном, так и остался.

Глава 5

Утром пытаюсь незаметно выскользнуть из дома. Не выходит. Мама заходит в комнату, садится на край кровати.

— Ну, ты не расстраивайся, Соня, помирись с отцом, он же хочет как лучше!

— Как лучше, а не как хочу я. Ладно, мам, потом поговорим, а то опоздаю.

— Куда ты так рано? Обычно же едешь к девяти?

— Решила больше времени уделять работе! Как хочет отец.

Мама вздыхает:

— Поработай ещё годик, а потом мы что-нибудь придумаем.

Я молчу. Мамины слова мало что значат. Я знаю, что она не сможет перечить отцу даже ради собственной дочери.

Говорю маме:

— Ты лучше уговори его отпустить меня в съёмную квартиру. Ты мне это давно обещала… А я до сих пор живу с родителями, как будто мне шесть лет, а не двадцать шесть!

Мама пугается:

— Зачем тебе от нас съезжать, вот выйдешь замуж и съедешь. Зачем девушке жить одной?

Я лишь качаю головой и про себя усмехаюсь. Каких все-таки консервативных взглядов мои родители. Подозреваю, что это все из-за того, что у нас в роду есть кавказские корни.

Надо что-то делать. Вот уговорит Руслан Викторович «отпустить», тогда и переехать можно будет спокойно.

Думаю о своих мыслях и тут слышу голос мамы «Отец уже подыскивает тебе подходящего жениха».

Я вспыхиваю:

— Что, простите?! Какого подходящего жениха! Папа уже совсем с ума сошёл? Я тогда точно сбегу из дома! И общаться перестану. Так ему и передай. Пусть даже не думает.

Ухожу, хлопнув дверью, чувствую себя хуже некуда. Как всегда, конфликт у меня с отцом, а достаётся маме. Несправедливо. Но понятно, почему так происходит. Мама у меня мягкая, а на отца я с детства боюсь голос повышать.

Но его опека надо мной перешла все границы. Пока я училась в школе, он следил за тем, чтобы я не встречалась с мальчиками… А потом он отправил меня в медицинский, и у меня не было времени не то, что встречаться, но и с кем-то дружить!

А теперь он хочет просто взять и выдать меня замуж? Нет уж. Этому не бывать!

Надо хорошо отработать няней, чтобы Руслан Викторович гарантированно смог мне помочь. По мнению моего отца, прислушиваться можно только к мужскому мнению. Он всегда внимательно слушает моих старших братьев, которые сейчас работают в другом городе. А меня почти никогда…Но Руслана Викторовича он уважает!

Поэтому я возлагаю большие надежды на сотрудничество с главврачом, особенно после сегодняшних «новостей».

Я подъезжаю на такси к нужному месту, машина останавливается напротив большого дома. Я удивлена.

Стою, смотрю на этот огромный коричневый дом и не решаюсь открыть калитку, зайти внутрь. Страшно как-то. Я всегда старалась на работе избегать Руслана Викторовича, а теперь мне придётся работать с ним бок о бок, хотя, может быть, мы с ним не будем видеться, ведь в мои обязанности входит присматривать за его дочерью, а не за ним. Набираюсь духа и открываю калитку, поднимаюсь по крутым каменным ступеням и стучу в дверь. Она тут же открывается, как будто хозяин дома стоял и ждал, когда я постучу.

— Пришла, наконец, — говорит Руслан Викторович вместо приветствия.

— Пришла, — тихо отвечаю.

— Проходи.

Он открывает дверь пошире, я разуваюсь и снимаю верхнюю одежду. Руслан Викторович деловито начинают рассказывать, где у него что находится.

— Здесь кухня, холодильник полон еды. Можешь брать все, что захочешь. Тут у нас гостиная, телевизор, иногда можешь включать Василисе мультики, но не больше часа в день, хорошо?

Я киваю.

Мы поднимаемся на второй этаж, он показывает комнату Василисы, она все ещё спит. Комната очень милая: розового цвета, кровать, как карета, и рядом туалетный столик. Так не вяжется с ее бандитским характером, что я даже решаю спросить:

— Она сама себе комнату выбирала?

На лице Руслана Викторовича появляется улыбка:

— Нет, комната осталась от предыдущих хозяев, мы недавно сюда переехали.

И через паузу добавляет:

— А ты хорошо изучила мою дочь.

Мы идём дальше по коридору, он машет рукой на закрытую дверь:

— Там моя спальня и комната в кабинет.

Он не ведёт меня туда, и правильно, не хочу смотреть, где спит мой главврач.

Руслан Викторович строго добавляет:

— Туда ходить запрещается, я имею в виду Василису… Там много важных документов и вещей, следи, чтобы она туда не ходила.

— Хорошо.

— Вроде все показал, но я пойду?

— А что делать, если мой отец вдруг узнает, что я не пришла на работу и работаю теперь у вас?

— Я же сказал, что это теперь мои заботы, — отвечает Руслан Викторович и кладёт свои руки мне на плечи. Меня сразу как будто придавливает к земле его силой, а ещё становится очень неловко. Чего это он у себя дома меня обнимать собрался, пусть и таким странным образом.

Руслану Викторовичу в голову как будто тоже приходят те же мысли, он отдёргивает свои руки, как от огня.

— Мой номер телефона у тебя есть? — спрашивает.

— Есть, конечно.

Про себя думаю, что он записан у меня как «Ужасный главврач», надо бы его переименовать…

— Хорошо, если что, звони, я пойду и желаю тебе удачного дня, — он направляется к лестнице и начинает спускаться. А потом в конце оборачивается, говорит, показывая кулак в знак поддержки:

— Я верю в тебя, Соня, вчера ты меня здорово удивила. Надеюсь, не разочаруешь меня и сегодня.

По идее мне надо радоваться, что я его смогла удивить, но я злюсь:

— Не разговаривайте со мной, как с ребёнком! Вообще-то, вы меня на работу взяли.

Он кивает, улыбаясь, пропуская мимо ушей мой выпад.

Этот мужчина никогда не будет относиться ко мне серьёзно, кем бы я ни работала: врачом или няней. Я для него как будто глупая девочка, и это меня жутко бесит.

Входная дверь хлопает. Я спускаюсь на первый этаж, в гостиную, сажусь на диван. Буду ждать, пока Василиса проснётся.

Неуютно находиться в чужом доме и заняться нечем. Даже вот пульт от телевизора не могу найти. Где он лежит? Ладно, посижу просто так.

Глава 6

Я застываю от шока, не могу сдвинуться с места, а когда, наконец, отмираю и лечу вперёд, уже слишком поздно, Василиса приземляется пластом на пол, даже не задержав себя руками.

Подбегаю к ней, помогаю ей встать. Вот черт, это всего лишь первая минута в качестве няни, и вот уже у нас первая травма!

Руслан Викторович меня убьет.

— У тебя что-нибудь болит? — спрашиваю тихо-тихо.

— Не, все нормально.

Василиса даже не плачет.

— Дай посмотрю, — поднимаю её лицо вверх, гляжу на подбородок. Уже проявляется синяк, завтра будет хуже. Блин!

— Где у вас аптечка?

Василиса провожает меня до кухни, там открывает нижний ящик и достаёт коробку.

Я ищу средство от синяков. Нахожу сто пятьдесят средств от ран, ожогов и других таких «непредвиденных ситуаций». И чутьё мне подсказывает, что это вовсе не из-за того, что аптечка принадлежит травматологу. Скорее, это потому, что его дочь ужасная непоседа.

Нахожу нужную мазь и мажу ей подбородок.

— Ты раньше падала с лестницы? — спрашиваю.

— Ну, папа говорил, когда мне был годик, он поймал меня за ноги, я покатилась с лестницы, как колобок! — смеётся.

— Ясно. Впредь иди аккуратно, не беги и всегда держись за перила, хорошо?

Василиса не отвечает, наоборот, даже хмурится, а потом вдруг выдаёт:

— Что с тобой? Говоришь, как взрослая!

— Василиса, я и есть взрослая. И я несу за тебя ответственность. И вообще… Как мы с тобой играть будем, если ты себе что-нибудь сломаешь?

Василиса мгновенно становится прежней. Она улыбается. Я глажу ее по голове.

— Пойдём, ты умоешься, и мы посмотрим, чем можно позавтракать?

Она кивает, мы идём в ванную. Василиса чистит зубы, а я тем временем иду на кухню, заглядываю в холодильник.

Действительно, как и сказал Руслан Викторович, холодильник полон еды. Чего тут только нет в разных кастрюлях! И суп, и каша, и рис с курицей. Даже омлет приготовлен.

Василиса появляется в дверном проеме, я спрашиваю:

— К вам приходит домохозяйка?

— Нет.

— Тогда это доставка готовой еды? — делаю второе предположение.

Василиса отрицательно качает головой:

— Папа не любит, как они готовят, он готовит сам по вечерам. А я бы лучше картошку фри поела! А он не разрешает! Фи!

Открываю рот не в силах скрыть свое удивление. Руслан Викторович ещё находит время на готовку? Вечером? Как?

Я вот ни на что, кроме работы, времени не смогла найти, а он, оказывается, такой разносторонний человек. И готовит, и дочь один воспитывает…

Он вообще мужчина? Я не видела ни разу, чтобы мои братья или отец подходили к плите, у нас в семье такое не принято.

Я пытаюсь откинуть мысли в сторону, спрашиваю у Василисы:

— Что ты будешь есть?

Я перечисляю продукты.

— Я хочу шарики.

— Какие шарики?

— С молоком. Они вон, там стоят на верхней полке, — показывает она пальцем на дверцу шкафчика.

— А папа разрешает тебе есть шарики?

— Нет, он говорит, что я ем их каждый день, пугает, что у меня заболит желудок, и он отвезёт меня в больницу. Я ему не верю!

— Ну, тогда тебе лучше не есть шарики, раз он запрещает.

— Ну, ты же не мой папа! Ты добрая, ты мне разрешишь, да?

Василиса смотрит на меня с надеждой, я понимаю, что всё равно её не переспорю. Тут нужно выбирать из двух: либо гнев Руслана Викторовича, либо плохие отношения с Василисой. Я больше боюсь первого варианта, но всё-таки не могу противостоять этой девочке, говорю:

— Ладно. Сегодня будут шарики, завтра обещаешь поесть кашу, хорошо?

Василиса кивает.

Я достаю шарики, наливаю молоко.

Сажусь за стол, смотрю, как она ест.

— Давно вы сюда переехали? — спрашиваю у неё.

— Недавно, раньше мы жили в квартире, теперь в доме! Тут хорошо! Соседи больше постоянно не жалуются на нас.

— Что, в квартире постоянно жаловались?

Спрашиваю, хотя уже знаю ответ на вопрос.

— Да! Ужасно! Постоянно стучали по трубам, не давали мне играть в мячик.

Киваю с деловым видом, стараясь не рассмеяться.

Да… таким детям, как Василиса, запрещено жить в квартире, где много соседей. Им раздолье нужно, чтобы никто на них не жаловался.

*

Я думала, что с ребёнком будет трудно сидеть: нужно будет постоянно придумывать, чем её развлекать… Но на деле оказалось все намного проще: Василиса сама говорила, чем она хочет заняться в данный момент. После завтрака она гоняла мяч на улице, я дышала свежим воздухом рядом… После обеда она захотела посмотреть мультик, я включила ей, как мне было приказано, всего на час.

Потом она захотела пойти в магазин. Я сказала, что плохо знаю район, кое-как уговорила её заняться чем-нибудь другим. Мы сошлись на том, что будем рисовать и пошли в её комнату, там я нашла целое снаряжение для рисования: клеенку на стол, чтобы всё закрыть, специальный стул, который легко отмывается от краски. Я все разложила, и мы начали рисовать.

Время быстро бежит вперёд. Оглянуться не успеваю, вот-вот уже скоро Руслан Викторович должен вернуться с работы.

Я даже начинаю удивляться: что такого в Василисе? Почему другие няни не могут продержаться с ней неделю? На вид обычный ребёнок, ну, подумаешь: иногда слишком активна, ничего страшного.

А потом я поняла…

Отлучилась всего на пять минут в туалет, а когда возвращаюсь, не обнаруживаю Василису в своей комнате, зато дверь в спальню Руслана Викторовича открыта… Блин! Руслан Викторович ведь просил туда не ходить, это был его единственный запрет, и я его нарушала… ОН ТОЧНО МЕНЯ УВОЛИТ!

Глава 7

Захожу в спальню Руслана Викторовича и не верю своим глазам. Шкафы открыты, вынуты ящики. Какие-то бумаги валяются по всему полу. Василиса шуршит в другой комнате (в кабинете, в который попадаешь из спальни).

Что теперь будет? Вряд ли у него был тут такой беспорядок, когда он уходил на работу…Я захожу в кабинет, там документы тоже везде валяются, а Василиса сидит на полу и продолжает вытаскивать разные бумаги из коробок.

Открываю рот, чтобы закричать на неё (от бессилия). Не успеваю. Именно в этот момент раздается звук открывающейся двери внизу.

Руслан Викторович вернулся с работы! Гнев сменяется страхом. Что делать? Я не успею все это убрать за секунду…Черт.

— Я ищу её фотографии, — спокойно объясняет Василиса, — ее фотографии. Моей мамы. Они где-то здесь, он никогда не показывал мне её, я знаю, что у него есть фото, я найду!

— Василиса, это папины документы… так нельзя!

Я сажусь на корточки и начинаю все судорожно убирать. В то же время я готовлюсь, что вот-вот он зайдёт сюда и даст мне нагоняй.

Успеваю собрать только одну пачку документов, когда Руслан Викторович врывается в комнату. С привычным взглядом смотрит на меня… Он рассержен и зол. Он недоволен мной и разочарован.

— Что здесь происходит? Вася!

— Я хотела найти ее фото, — отвечает она ему дерзко.

Тогда Руслан Викторович обращается ко мне:

— Что с тобой, Соня? Ты не можешь выполнить всего одну мою просьбу? Это получалось даже у других нянь!

Чувствую необходимость защищаться. Я встаю и наступаю на него (в прямом смысле). Двигаюсь к нему навстречу, размахивая руками:

— А я не няня! У меня медицинское образование, если вы забыли! И потом: если это так важно, надо было вешать замок на дверь! Я вышла всего лишь на секунду! Кто знал, что она сюда пойдёт? Целый день все было хорошо! Просто замечательно! — заканчиваю я свою тираду.

Кажется, Руслан Викторович не ожидал от меня такого напора.

Он строго говорит:

— Не надо оправдываться! Лучше признай свою вину! Ты всегда убегаешь от ответственности…

— Что? Тогда увольняйте меня!

— Ты не можешь её уволить! — вступается Василиса. — Я сама пошла сюда, мне было интересно!

— Сколько раз я говорил тебе, что здесь мои документы и что сюда ходить нельзя! Ты что-нибудь испортишь, а у меня потом будут проблемы.

Он наклоняется и начинает собирать бумаги, тяжело вздыхая, мы с Василисой не знаем, что делать, поэтому просто выходим из комнаты.

Спускаемся вниз, садимся на диван.

Адреналин прошел, теперь я чувствую себя опустошенной. Спрашиваю обреченно:

— Зачем ты пошла туда, если папа тебе не разрешает?

— Мне интересно, что он там прячет, мне кажется, у него есть мамина фотография, а он мне ее не показывает.

Я киваю. Совсем вылетело из головы, что Василиса уже объяснила мне своё поведение.

Девочку, конечно, можно понять, она хочет увидеть маму хотя бы на фотографии… А Руслан Викторович поступает очень странно, если он правда прячет от ребёнка альбом с фотографиями… Что здесь такого, что она посмотрит на свою мать. Чую, дело здесь нечисто.

Когда Руслан Викторович спускается, мы с Василисой одновременно встаём, как будто в класс вошёл учитель. Стоим по стойке «смирно» и обе смотрим в пол.

Хотя, мне нечего стыдиться… Весь день все было замечательно! Но какая теперь разница? Всего лишь один эпизод перечеркнул хороший день.

— Я пойду? Завтра вернусь к работе в больнице, — говорю и иду к двери.

— Нет! — Василиса хватает меня за руку.

— Сделай что-нибудь! — поворачивается она уже к отцу. — Она должна завтра прийти! Она хорошая! Она мне очень нравится! Я хочу играть с ней и только с ней, понятно?

Руслан Викторович скрещивает руки и усмехается:

— Ей богу, вы обе, как маленькие!

Это последняя капля. Стискиваю зубы и направляюсь к выходу, несмотря на то, что Василиса продолжает хватать меня за руку и цепляется за меня:

— Я буду её слушаться, я больше так не буду! — кричит она.

Успеваю мельком заметить, как Руслан Викторович меняется в лице… Может, он и не собирался меня прогонять, но он и не бросается меня возвращать, я беспрепятственно выхожу из дома.

Слышу за дверью гробовую тишину.

Мне, конечно, жаль Василису. Я не собираюсь ее оставлять. Но Руслан Викторович... Так ему и надо! Пусть сидит и жалеет, что сравнивает меня с другими...

Вызываю такси и еду домой.

Приезжаю, конечно же, в грустном настроении. Мама спрашивает, что у меня случилось.

Отвечаю «все хорошо» и иду наверх, в свою комнату.

Через полчаса на мой телефон поступает звонок. Звонит «Ужасный главврач». Я так и думала!

Глава 8

Размышляю, что делать. По-хорошему не нужно ему отвечать, лучше сбросить вызов!

Но, с другой стороны, я перегнула палку. Конечно, я не хочу бросать Василису, я лишь хотела позлить Руслана Викторовича, чтобы он понял! Что няня — тоже человек…

Я нажимаю на зелёную кнопку. В конце концов, мне очень интересно, как он будет извиняться, говорю максимально холодным голосом:

— Алло.

Сначала длительное молчание, затем непривычно мягкий, извиняющийся голос:

— Не обижайся, Соня, я вспылил.

Вздох.

Добавляет:

— Слишком бурно отреагировал.

— Ну, и что теперь?

— Приходи завтра на работу… Я кое-как Василису уложил спать. Пообещал, что ты придёшь. Я обещаю, что постараюсь впредь… держать себя в руках.

— Зря вы ей это пообещали. Как же я вернусь? Один ребенок не может сидеть с другим ребёнком, а вы назвали меня неразумным дитем! Что-то здесь не клеится, вам не кажется, Руслан Викторович?

— Когда я тебя так называл? Я никогда не видел в тебе ребёнка, только красивую девушку…

Руслан Викторович прокашливается, а я зажимаю рот рукой, чтобы не засмеяться. Вот уж никак не ожидала такое услышать.

А ещё сама ситуация меня радует… Мы как будто с ним поменялись местами.

На «прежней» работе главврачу, конечно, не приходилось извиняться перед подчиненными. Это, наверное, его первый раз. Про себя я хихикаю и наслаждаюсь своим триумфом.

Как мне извлечь выгоду из сложившейся ситуации?

В голову приходит безумная идея. Говорю ему:

— Я вернусь только при одном условии.

— Каком условии?

— Вы расскажите, почему вы запрещаете Василисе ходить в кабинет и почему не показываете ей фотографию матери… и что вообще произошло.

После того, как я это все произнесла вслух, тут же понимаю: это было слишком.

Руслан Викторович молчит, а у меня на сердце становится тяжело.

— Соня…Это уже личная история нашей семьи, я не вправе тебе рассказывать.

Я согласна с его словами, но зачем-то продолжаю настаивать:

— Я же тоже своего рода часть семьи, я же работаю у вас в доме и должна знать, почему так важно не ходить Василисе в ваш кабинет!

— Я уже сказал, это из-за того, что там лежат важные бумаги, а ты, наверное, уже успела узнать мою дочь… Вася может взять и все порвать, разрисовать.

— Не называйте ее Васей…

— Почему?

— Ну, она же, в конце концов, девочка!

— Хорошо, не буду ее так называть, — говорит Руслан Викторович. И я чувствую, что он улыбается. Это передаётся даже через сотовую связь…тепло становится от его улыбки.

Пора бы уже остановиться, не зря папа мне все время говорит, что мое любопытство до добра не доведёт. Я ещё раз спрашиваю:

— Почему вы не показываете Василисе фотографии ее матери?

— У меня их нет.

— Не может такого быть.

— Ладно. Я отвечу всего лишь на один твой вопрос. Мать Василисы – ошибка моей молодости. Она была такая же взрывная, опасная и неугомонная, как теперь наша дочь, все её фотографии…такие же. Либо на обрыве скалы, либо, как она прыгает с байдарки. Понимаешь? Все в таком духе. Я хочу стереть эти воспоминания! Пусть Василиса создаст свой образ в голове, так будет лучше…

Я не понимаю, если честно. Меня поражают его слова. Его бывшая жена (или девушка) умерла, а он так просто решил стереть ее из своей памяти? Почему? Ведь она, в конце концов, родила ему дочь.

— Но вы же понимаете, что это неправильно? Найдите какую-нибудь фотографию, где она просто улыбается! У каждого есть такая фотография… Покажите Василисе, и она успокоится!

Следует тяжелое молчание. Я даже проверяю: телефон отключился?

И тут Руслан Викторович мне отвечает:

— Знаешь, наверное, ты права, я дам ей фотографию… Найду. Так ты завтра вернёшься?

Я молчу.

После нашего разговора настроение у меня улучшилось. Конечно, я завтра выйду на работу. В конце концов, он рассказал личные подробности своей жизни и извинился.

Говорю:

— Хорошо, я вернусь, но впредь вы не будете меня ни за что ругать.

— Я тебя не ругаю.

— Ага, не ругаетесь! Да вы только и делаете, что воспитываете меня!

— Не ожидал от тебя такого упорства. Хорошо, постараюсь не ругаться. Спокойной ночи, Соня, — говорит, и я снова чувствую, как он улыбается.

Я хочу повесить трубку, но тут Руслан Викторович неожиданно говорит:

— Соня…

— Да?

— Я тоже хочу задать тебе вопрос.

— Какой?

— Как тебе удалось найти общий язык с моей дочерью? Почему она так к тебе привязалась?

— Не знаю. Но мне она кажется обычным ребёнком. Просто требует все время внимание…

Руслан громко и самозабвенно смеётся. Отчего-то у меня мурашки бегут по коже. Я первый раз слышу смех главврача.

— Она же оторва, которая может столько дел натворить, если её не держать в узде…

— Вы ошибаетесь, Василиса – обычная девочка, просто ей нужно внимание и понимание, а так с ней всегда можно договориться.

Сейчас он молчит, но мне почему-то кажется, что он удивлён. Неужели никто никогда в жизни не делал комплименты его дочери?

— Видимо, вы хорошо совпали, хорошо подходите друг другу, — говорит он тихо, после этого мы прощаемся.

Я ложусь набок и почему-то улыбаюсь.

Главврач, оказывается, не машина, а тоже человек! Со своими тайными горестями и надеждами…

И, удивительное дело — узнавать про него и про его жизнь оказалось очень интересным занятием.

***

Когда я на следующий день прихожу на работу, Василиса крепко меня обнимает и извиняется. Говорит:

— Я думала, ты не придёшь.

Я глажу ее по голове. Сейчас мне стыдно…

— Прости, Василиса, я не должна была так говорить, я это все несерьёзно…

Василиса понимающе кивает и обещает впредь всегда меня слушать.

Второй мой рабочий день проходит точь-в-точь, как первый: первая половина дня – спокойная, а во второй половине… случается неожиданное.

Глава 9

Мы сидим, играем в комнате Василисы, и в какой-то момент она приносит альбом с фотографиями.

Кладёт мне на колени, и мы вместе начинаем с ней рассматривать фотки. Руслан Викторович на многих фотографиях такой юный, что я его с трудом узнаю. В общем, я засматриваюсь. А когда поворачиваю голову на Василису, вижу, что она уже не сидит рядом со мной.

Слышу шум, вскакиваю. Василиса лезет на стеллаж с игрушками, она уже почти на последней пятой ступеньке, когда стеллаж начинает качаться, вот-вот готовый рухнуть.

Я быстро подлетаю к ней, выставив вперёд руки, но поздно… шкаф начинает наклоняться, игрушки с него падают. Кое-как останавливаю падение руками.

Вместе с Василисой мне тяжело всё удерживать, я командую ей:

— Спускайся, пока я держу!

Василиса быстро перебирает ногами, спускается. Когда она оказывается в безопасности, силы как будто покидают меня, и вся конструкция валится на меня, придавливая к земле. Я собираю волю в кулак и поднимаю шкаф на место. Но хрустальная черепаха, которая стоит на верхней полке, падает и больно бьёт меня по руке.

Я хватаюсь за руку. А сама смотрю на стену и вижу чёрную маленькую дырку. Стеллаж был прибит к стене! Все как положено…Но разве он готов был к тому, что по нему будут подниматься?

Поворачиваюсь к виновнице.

Василиса стоит, опустив голову.

— Ну, почему ты все время находишь приключения на свою голову? Ты разве не знаешь, что нельзя так делать?

Василиса лопочет:

— Я хотела тебе кое-что показать…

И берет с пола ту самую злополучную черепашку, которая больно стукнула меня по руке.

— В следующий раз, пожалуйста, попроси меня, — говорю примирительно, потому что вижу, как в уголках глаз Василисы появляются слёзы.

Мы вместе садимся на кровать, в комнате теперь бардак, но убирать пока не хочется, я тру руку.

— Болит? — спрашивает Василиса.

— Немного.

— Поедем к папе в больницу, он тебя вылечит!

— Не надо, ерунда.

— Не ерунда, поехали!

— Нет, я не хочу.

Тогда Василиса хватается за свою ногу:

— Ой, а у меня же тоже нога болит, пожалуйста, отвези меня к папе, нужно посмотреть, вдруг я сломала ногу!

Я вижу, что она притворяется. Но также я вижу, что, если не дать ей желаемое, она будет притворяться до посинения и в итоге добьётся своего.

Делать нечего.

— Давай сначала немного уберёмся, — говорю.

Мы с Василисой поднимаем с пола вещи и ставим их обратно на шкаф, потом я вызываю такси, и мы едем на мое «предыдущее» место работы.

Когда мы подъезжаем к больнице, у меня даже в сердце начинает колоть, совсем не соскучилась.

Только сейчас и думаю: интересно, какому врачу Руслан Викторович отдал всех моих пациентов? Наверное, кого-то порядком нагрузил, а, может быть, кого-то успел взять на моё место?

Мы заходим в больницу с Василисой, держась за руки. Сразу сталкиваемся с Мариной.

На лице у неё ухмылка.

— Что же это, Соня, тебя на рабочем месте не видно? Где же ты все время пропадаешь? Ты больше у нас не работаешь?

— Руслан Викторович дал мне персональное задание, — отвечаю лишь бы ее позлить.

Марина, наконец, обращает внимание на Василису, которую я держу за руку, она открывает рот.

Удивлена. Это хорошо.

Значит, слухи о том, что я работаю няней у главврача, пока по больнице не успели расползтись. И слава Богу, не хочу привлекать лишнего внимания, а то, как пить дать: отец узнает раньше времени.

Мы с Василисой направляемся прямо в кабинет главврача. Я знаю, что, вообще-то, с травмой нужно в травмпункт, который находится не в этом корпусе…

Но также я знаю, что Василиса притворяется, поэтому мы просто покажемся Руслану Викторовичу, как того хочет Василиса, и поедем домой.

Заходим в кабинет, и глаза у меня выползают из орбит, потому что напротив Руслана Викторовича сидит мой отец!

Руслан Викторович при виде нас расплывается неестественной улыбкой:

— А вот и Соня! Я же говорил, что она всего лишь отошла ненадолго…

Отец оборачивается и смотрит на меня злым взглядом.

— Почему ты не в белом халате? — спрашивает.

А потом он замечает Василису:

— А это ещё кто?

Руслан Викторович подходит и берет Василису за руку:

— А это моя дочь, извините, воспользовался должностными обязанностями, попросил посмотреть за ней пять минут, из-за меня Соня и отлучилась.

Неожиданно мой отец расплывается в улыбке (очень странно!):

— А ничего страшного, так и нужно. Соня у нас всегда рада помочь, она вообще очень хорошая девочка! Да, Соня?

Я киваю. Вот это я вовремя появилась, а как бы он выпутался бы, если бы я не приехала на работу? И вообще, что это за проверки такие у моего отца? Зачем он приехал в больницу? Лично поговорить с Русланом Викторовичем? Интересно, о чем.

— Извините, я должен дать распоряжение, — говорит Руслан Викторович, берет Василису за руку и легонько приобнимает меня с другой стороны за талию. Мы все вместе выходим в коридор, он шепчет мне на ухо:

— Ты узнала, что твой отец собирается приехать, ты поэтому здесь? Почему меня не предупредила?

— Нет, не поэтому, — качаю головой.

— Папа, у неё рука болит, на неё шкаф упал! — весело говорит Василиса.

Руслан Викторович меняется в лице, становится серьезным:

— Покажи.

— Ничего страшного, уже не болит!

— Покажи, говорю! — рычит на меня и сам берет мою руку, задирает рукав вверх.

На правой руке ничего нет, он делает то же самое с левой. Видит сильно проступающий синяк.

Он прикасается к моей руке как врач, но мне почему-то становится неловко. У него такие сильные пальцы… меня от этого бросает в жар.

Чтобы скрыть своё смущение, весело спрашиваю:

— Будете проводить осмотр прямо здесь, в коридоре?

Руслан Викторович продолжает «осмотр», игнорируя и меня и удивлённых сотрудников вокруг.

— Возвращайтесь в кабинет! Мой папа не любит ждать, — уговариваю я Руслана Викторовича.

Глава 10

Руслан

Возвращаюсь в кабинет с неприятным чувством. Хочется нанять ещё одну няню, но на этот раз для Сони… Эта девушка, конечно, не такая катастрофа, как моя дочь, но тоже очень активная! Почему я так за нее волнуюсь?

— Так говоришь, Соня справляется со своей работой? — ещё раз спрашивает у меня Сонин отец.

— Справляется. Но хорошо, что вы приехали, я хотел с вами кое о чем поговорить.

— И я хотел поговорить, — отвечает Владимир Леонидович, как всегда, не дослушав меня до конца.

— Кто начнёт первый? — спрашиваю и сажусь в свое кресло.

— Начинай, — предлагает Владимир Леонидович.

Не люблю ходить вокруг да около.

— Скажу вам прямо, я считаю, что профессия врача не очень подходит для Сони.

Владимир Леонидович тут же открывает рот, чтобы возмутиться, поэтому я продолжаю быстро:

— Она справляется, но чувствует себя здесь не в своей тарелке. Есть очень много других профессий, которые идеально ей подойдут… Не всем же быть врачами? Понимаете?

Владимир Леонидович осуждающе на меня смотрит. Первый раз в жизни мне пришлось его расстроить… Он был моим научным руководителем в институте, именно он привёл меня в эту больницу и с самого начала видел во мне своего преемника.

— Как же это она, и тебя, Руслан, под свое крыло взяла? — удивляется Владимир Леонидович. — У тебя ведь тоже есть дочь?

— Да, есть, и я никогда не отправлю её в медицину, если честно.

— Это твое право! А моя должна быть на хорошем месте! Ты хоть знаешь, кем она хочет стать?

— Не знаю, — признаюсь честно, как-то не спрашивал.

— Парикмахером! Представляешь? Парикмахер! Это сведёт меня в могилу! У нас в семье столько поколений академиков, учёных, врачей, инженеров… а она парикмахером!

В чем-то я с ним могу согласиться. Шесть лет в медицинском, чтобы работать парикмахером? Не очень хороший вариант, но, зная Соню… и ее неожиданные стороны… Говорю:

— В принципе, если ей нравится, почему бы и нет?

— Так хватит! Это наше семейное дело, мы сами разберёмся.

— Но она ведь выросла, вам стоит давать ей больше возможностей выбирать…

Владимир Леонидович смеётся. Насколько я знаю, у него есть армянские или грузинские корни, честно, не помню, он как-то рассказывал. Может быть, оттуда идёт его закостенелость в таких вопросах?

Хотя, кто его знает? Неизвестно, каким отцом я буду, когда моей Василисе исполнится восемнадцать лет. Может быть, я посажу её в свою комнату, закрою на замок и вообще никуда выпускать не буду…

Все отцы своего рода немножко не в себе, когда дело касается их дочерей. В этом плане я понимаю Владимира Леонидовича. Но у нас с Соней уговор, я должен как-то его выполнить…

Она сидит с Василисой всего ничего, но я уже вижу изменения в дочери. Первый раз она так тянется к человеку своего пола… и жаждет женской ласки. Я всегда считал, что она растёт бунтаркой не только из-за характера матери, но и потому, что я ее воспитываю. Один.

А тут Соня, как луч света, в нашей жизни. У меня появилась надежда…

— А я вот по какому вопросу пришёл, — говорит Владимир Леонидович и загадочно улыбается, — я подыскиваю для Сони подходящую партию.

Я поднимаю брови вверх, потому что надеюсь, что он это несерьёзно.

— У тебя ведь нет жены, — продолжает Сонин отец.

— Нет, но у меня есть ребёнок.

Владимир Леонидович машет рукой:

— Это только плюс! Так что думаешь про Соню?

Не могу поверить, поэтому прямо спрашиваю:

— Вы сейчас сватаете мне свою дочь?

— Да, хочу найти ей хорошего мужа. А то знаешь, какая сейчас молодёжь пошла? Не разберётся, что к чему. А за тобой она будет как за каменной стеной.

Он делает паузу, а затем весело добавляет:

— А, знаешь, я сейчас подумал, если ты согласишься на ней жениться и станешь её мужем, можешь сам выбирать ей работу и профессию. Пусть идёт работать парикмахером. Вот тогда я возражать не буду, она уже будет не под моей опекой. Ну, так что, каков твой ответ?