Няня особого назначения

Пролог

Регент Рэнульф

Мир Рухайм

Высокий, мускулистый мужчина склонился над темноволосой красоткой, провел рукой, стягивая с ее плеча тонкую ткань платья. Странные татуированные символы на мужской спине словно переливаются в свете неярких светильников. Девушка жаждет прикосновений, обхватывает руками шею мужчины и вздрагивает всем телом, когда внезапно раздается грохот такой силы, что с потолка спальни, просто на кровать, где собиралась расположиться парочка, сыплется штукатурка.

Мужчина выпрямляется во весь свой огромный рост, небрежно скинув с шеи руки брюнетки, устремляется в коридор. Его глаза горят огнем. Он зол. Чеканит шаг, слыша стук двери где-то дальше по коридору и удаляющиеся женские рыдания.

Злобно рыкнув, входит в комнату. Судя по убранству – детскую. На кровати с невинным видом сидит мальчик, лет шести от роду.

- Что. Ты. Сделал? – выделяет голосом каждое слово мужчина.

- Ничего не делал, - с видом ангелочка отвечает мальчик, разглаживая невидимую складку на пижамных штанишках.

- Не лги! – мужчина не кричит, но от раскатов его голоса дрожат стекла.

- А не надо спать в рабочее время! – упрямо выпятив нижнюю губу, говорит ребенок.

- Что ты сделал? – повторяет мужчина.

- Всего лишь рисовал. Кружочки. Фиолетовые. На няньке, - по мере того, как мальчик добавляет все новые подробности, лицо мужчины хмурится все больше и больше.

- То есть, по-твоему, нарисовать Авалинде смертельную болезнь – это ничего не делать?

- А что она такая глупая, что не догадалась смыть пятна, а сразу кинулась бежать? Ну и ударилась лицом об открытую дверь, - ребенок, увидев, как мужчина сжимает кулаки, быстро добавляет, - но тут я уже не причем. Это она сама же и не закрыла дверь, когда входила! Думаю, теперь она никогда не оставит дверь открытой.

Договорил и смотрит на мужчину, хлопая длиннющими ресницами.

- Я так понимаю, она уволилась. Значит, снова ищем тебе няньку, - отвечают мальчику.

- Дядя, не надо! Мне не нужны няньки!

- Еще как нужны, - не слушая возражения, мужчина выходит из комнаты и широким шагом, сильно вбивая пятки в пол, идет по коридору. Потом быстро поднимается по лестнице и, резко хлопнув дверью, заходит в какую-то комнату, похожую на лабораторию. В ней двое странного вида мужичков в длинных хламидах усердно начищают зеркало.

- Найдите новую няню! – прямо с порога рычит мужчина.

- Ваше Высочество, - оба мужичка бросаются кланяться.

- Слышали, что я сказал? Чтобы завтра же была новая няня! Мальчишка совсем от рук отбился! Клянусь, я уже в шаге от того, чтобы связать его силы!

- Что вы, Ваше Высочество! – в один голос восклицают мужички-ученые. – Это же такая боль – запереть магию в теле.

- Вот поэтому и не сделал еще. До завтра найдите няньку. Посоветуйтесь с зеркалом, пусть оракул подскажет! Все равно, где вы ее найдете. НО! Если завтра не будет няни, вы оба поедете на рудники. Ясно выразился? А на ваше место я выберу более способных магов.

Высказался и вышел, громко бахнув дверью. Ученые переглянулись.

- Что же делать-то? – спрашивает тот, что помоложе.

- Как что? Выполнять приказ. Я на рудники не хочу. А ты сам знаешь, у нашего Повелителя слово с делом не расходится.

Оба мужичка принимаются что-то писать на зеркале. Сначала черные знаки, потом серебристые и последние – красные. Когда отражающая поверхность начинает идти волнами, они отходят и внимательно всматриваются в глубину. А зеркало показывает им…

Детская площадка. Бегают малыши, кричат. Чей-то ребенок вылетел с горки и теперь орет басом. Какая-то мать распекает малыша за то, что он дерется совком и сыплет в глаза песок. Маленькая девочка, удостоверившись, что ее мама занята разговором по телефону, быстро хватает бездомного блохастого котенка и пихает его в корзинку с игрушками. Авось, никто не заметит и его можно будет принести домой. Рядом папаша пытается оттереть руки сына от песка, все время приговаривая на грани ультразвука:

- Зачем ты это ел?! Зачем ты это ел?! О, боже! Что скажет твоя мать? Твою мать!

- Не ругайтесь, тут дети! – тут же подключается бабуля, прикрывая уши своему внучку, размерами похожего на мяч. Одинаковый что в высоту, что в ширину. – Кушай пирожочек, Ванечка, не отвлекайся на некультурных дяденек.

И вот среди всего этого шума, на лавочке сидит женщина. Лет сорока. Худощавая, но с животиком, всклокоченная, явно невыспавшаяся. На ней бодро прыгает малышка, месяцев девяти.

- Ух! Ух! – повторяет девочка, вырывая озорными пальчиками кудрявые всклокоченные волосы женщины, но та совершенно спокойно придерживает ребенка за талию и иногда улыбается на особо сильный прыжок детки.

- Думаешь, это она, - спрашивает один ученый у другого. – Землянка? Может, это ошибка?

- Оракул никогда не ошибается, - отвечает тот, что постарше.

- И как же нам? Что же делать?

- Ты хочешь на рудники?

Глава 1

- Сама разбирайся со своими проблемами! – окрысился муж, схватив сумки и бахнув дверью на прощание.

Смотрю на дочь.

- Ну что, Дашуня, остались мы с тобой одни?

Ребенок весело смеется, даже не подозревая, что ее папаша вчера вечером свалил в закат, оставив на столе бумаги на развод. Думает, нас так просто разведут с маленьким ребенком. Идиотом был, идиотом и остался. Интересно, как меня назвать, раз жила с ним долгих пятнадцать лет? Подумать только. Пятнадцать лет жить с мужчиной, который не хотел от меня детей. И на пятнадцатом году уговорить его, родить, чтобы услышать, что он от нас уходит. Чудесное завершение чудесного брака!

Наверное, будь я нормальной – рыдала бы, билась в истерике. Может даже, взяла кухонный нож и пошла разбираться с его молодой любовницей. Но я – ненормальная. Даже справка от психиатра есть. В ней так и написано: «Диагноз – алекситимия, затруднение в различении эмоций и телесных ощущений; фокусирование преимущественно на внешних событиях, в ущерб внутренним переживаниям; склонность к конкретному, логическому мышлению при дефиците эмоциональных реакций». Проще говоря, я все чувствую, но не могу правильно свои эмоции показать, а также понять состояние собеседника, из-за чего постоянно попадаю в какие-то истории. И произвожу впечатление холодной, безэмоциональной личности, хотя на самом деле, это не так.

- Мама, - меня обнимает за ноги дочь, прижимаясь личиком к коленям и с удовольствием размазывая кашу по моим штанам.

- Я тоже тебя люблю, моя девочка, - отвечаю ей. – Хочешь, пойдем гулять? Купим что-нибудь вкусненькое. Мороженое, например?

При слове «мороженое» дочь моментально расплывается в широкой улыбке, демонстрируя набор из четырех молочных зубов. Пятый только режется, из-за чего ребенок иногда капризничает и кусается.

Собираемся мы быстро. На дворе начало сентября, тепло и безветренно, одежек на нас мало. Я натягиваю любимые джинсы и просторную футболку, на дочь – штанишки поверх памперса и тоненькую кофточку-разлетайку с коротким рукавом. Пока идем по улице, я раздумываю, как нам быть. Муж ушел, я не работаю, а за квартиру и еду нужно платить. Похоже, придется искать работу. И этот поиск сильно затрудняется из-за маленького ребенка, в данный момент с упоением жующего бортик коляски.

- Вкусно? – спрашиваю у дочери.

- Вку, - подтверждает, умильно скаля четыре зуба. Это у нее считается улыбкой. Впрочем, не мне, с моей резиной кривой усмешкой что-то говорить.

А через двадцать минут меня ждет шок в магазине.

- На счету не хватает денег, - говорит кассирша – девушка с пирсингом, чуть за двадцать.

- Как? – удивленно смотрю на карту, помню же, только позавчера на нее пришли средства. – Давайте попробуем другую. – Даю кредитку, там уж точно есть деньги, я нею вообще не пользуюсь.

- Не хватает средств, - повторяет девушка. – Давайте наличные, за вами уже очередь собралась, не задерживайте.

- Да, женщина, сколько можно! – позади меня визгливо отзывается покупательница, глядя на меня презрительно, как на нищенку.

- Простите, - поспешно отъезжаю коляской. Даша начинает плакать и тянуть ручку в сторону ярких упаковок с холодной сладостью. Конечно, я же обещала.

- Девушка, - окликают меня сзади, когда я выхожу из магазина и резко останавливаюсь, пытаясь понять, что вообще происходит.

Поворачиваю голову. Ко мне подходит молодой парень и протягивает наши две пачки мороженого.

- Возьмите.

- Ой, нет, что вы!

- Берите-берите. Ребенок расстроен, а с детьми так нельзя, - улыбается чуть щербатой улыбкой.

- Спасибо вам, - говорю. – Я верну деньги, напишите ваш телефон.

- Какие глупости, - машет рукой на прощание парень и скрывается за поворотом, а до меня, наконец, начинает доходить, куда могли деться деньги.

В трубке длинные гудки, а потом женский голос:

- Чего тебе, убогая?

Я не удивлена. Георгий никогда бы не ушел в никуда, понятное дело, у него уже давно появился запасной вариант. Странно, но кроме легкого укола в сердце от подобных новостей, я больше ничего не чувствую.

- Позови его, - говорю равнодушно.

- Вам не о чем разговаривать!

- Позови, или я приеду сейчас к вам и буду скандалить возле двери, позоря вас обоих. Рыдать и завывать буду, вместе с ребенком. Хочешь?

- Гадина! – орет бухгалтерша Зиночка, та самая, которая год назад устроилась в ту же контору, где работает мой муж. Бывший муж. Думала, я ее голос не узнаю. Смешно. Мы помогали ей переезжать после развода, одалживали денег, я готовила вкусняшки, когда она попала в больницу. И вот теперь получила в качестве благодарности.

- Уже еду к вам, ждите, - говорю в трубку, хотя в данный момент мне больше хочется тюкнуть этой самой трубкой Зиночку в лоб. Жаль, она далеко.

- Чего тебе? – это уже Георгий.

- Сейчас узнала, что на карте нет денег. Верни все.

- С чего бы? Это я их заработал. Ты сидела дома с ребенком. Тем самым, которого я не хотел. Помнишь?! Так что это акт справедливости. Каждый остался с тем, чего желал. Я – с деньгами, ты – с ребенком.

Глава 2

Хм… и куда мне идти? Длинный коридор пуст. Потенциальный работодатель куда-то убежал своими полутораметровыми ногами. Ладненько…
Начинаю открывать все подряд двери по обеим сторонам коридора, надеясь, что за какой-то из них будет нужная мне комната. Чулан. Комната. Пустая. Закрытая дверь. Снова чулан. Зачем им столько чуланов? Опять закрыто. Следующая дверь оказывается открытой. Просунув голову, с удивлением вижу мальчика, сидящего за столом и что-то рисующего.

- Привет, - говорю.

Интересно, это мой будущий воспитанник, или просто чей-то ребенок. Хотя… владелец этого мавзолея не похож на того, кто разрешит жить тут большому количеству детей.

- Здравствуйте, - очень даже вежливо отвечает мальчик, глядя на коляску и сидящую в ней Дашу с большим интересом. – Вы моя новая няня?

Ага, это все-таки мой воспитанник. Значит, надо воспользоваться случаем и познакомиться с ребенком поближе.

- Пока еще не понятно, - отвечаю. – Я еще не заключила договор.

- Обратите внимание на пункт тринадцать точка три, - с заговорщицким видом говорит мальчик.

- А что в нем?

- В нем вы обязуетесь каждую неделю сдавать кровь.

- Зачем? Я здорова.

- А это не для вашего здоровья, а для здоровья моего дяди, - замогильным голосом сообщает чудесный мальчик.

- Он болен? Твой дядя? – интересуюсь.

- Нет. Он просто любит кровь, - пожимает плечами ребенок. – Как все верховные демоны.

- Кто-кто? – что-то у меня как-то странно забулькал желудок.

- Верховный демон, - повторяет замечательный мальчик очень любезным тоном. – Рухайм – демонский мир. Вам разве не сказали?

- Нет. Эту маленькую деталь мне никто не сообщил, - отвечаю слегка приторможенно. Почему-то я была уверена, что попаду куда-нибудь к магам, или эльфам. На крайний случай – к драконам. Но демоны?! К такому меня жизнь не готовила.

- А вы хорошо держитесь, - вырывает меня из хаотических мыслей мальчишеский голос.

- В каком смысле? – спрашиваю.

- Не кричите. Не бьетесь в истерике. Няня номер три, когда узнала, что попала к демонам, упала на колени и принялась молиться. Нарисовала вокруг себя моими карандашами круг. Испортила ужасно дорогой ковер, тонкой эльфийской работы.

- Ага, так у вас все-таки есть эльфы! – выдаю я, даже сама вздрогнув от своего восклицания.

- Были когда-то. Так вот. Няня номер три сидела в этом кругу и никуда не выходила. Дядя ругался, но не выгонял ее. Думал, привыкнет. А потом знаете, что она сделала?

- Не знаю, но думаю, ты с удовольствием мне расскажешь, - отвечаю, прекрасно понимая, куда клонит мальчик.

- Сняла крестик с себя, налила воду в ванную и пыталась меня утопить, - с торжеством в глазах сообщает ребенок.

- Ого! – выпучиваю глаза на мальчика. – Ты не шутишь?

- Нет. Это правда. Именно после этого дядя ее и уволил. Посмертно.

- Шутишь?

- Разве такими вещами шутят? – вполне серьезно говорит мой гипотетически возможный воспитанник. – А вот вы прекрасно держитесь. Даже, когда на вас опрокинулось ведро воды.

- Твоих рук дело? – скорее утверждаю, чем спрашиваю.

- Конечно, - даже не пытается возразить паренек. – Я же должен знать, с кем придется работать. Так, а почему вы не закричали, когда на вас вылилась холодная вода?

- А разве она была холодная? – спрашиваю недоуменно. – Мне показалась вполне теплой. Знаешь, мне даже было приятно. После дороги теплый душ, прямо почувствовала, что меня здесь ждут и рады мне.

- Шутите? – спрашивает мальчик с подозрением.

- Разве такими вещами шутят? – возвращаю ему его же фразу, ехидно улыбнувшись.

- Почему вы здесь? – в комнату заходит мой работодатель. Надо же, на тридцатом километре спринтерского забега заметил, что позади никого нет? – Я же сказал – следуйте за мной!

- Я и следовала. Пока не потеряла вас из виду, - отвечаю невозмутимо, замечая, как загорелись глаза мальчика, когда в комнату зашел его дядя. Ребенок смотрит на мужчину с немым обожанием, но тот ничего не замечает, хмурясь в мою сторону.

- Хорошо, если я буду ползти черепахой, вы успеете за мной? – ехидничает все еще потенциальный работодатель.

- Скорее да, чем нет, - отвечаю.

- Тогда за мной! – рявкает вулкан в виде мужика и снова исчезает в коридоре. Интересно, в скольких комнатах еще он будет меня забирать, пока мы дойдем до нужной?

Впрочем, оказывается, мой гипотетический начальник вполне даже обучаемый. Теперь он двигается небыстро, на поворотах притормаживает и криками нас не будоражит. Даже открывает дверь в комнату, чтобы я смогла заехать коляской.

Попадаем мы в кабинет. Сплошной камень, дерево и кожа. Типично мужская комната. И запах в помещении такой… вкусный. Желудок заунывно воет, давая понять, что хорошо бы поесть. Мужчина делает вид, что ничего не слышал, садится в кресло и указывает мне на сиденье напротив.

Глава 3

Ужин нам привозит на столике с колесами очень милая девушка с аккуратно уложенными в гульку волосами, в фирменном платье с фартуком. И с рожками. Маленькими такими. Очень миленькими, как у козленочка. Заметив, что я рассматриваю ее голову, Аружан смущается и норовит побыстрее сбежать, но я задерживаю ее разговором, мне же нужно узнать, куда я попала.

- Мне очень нужна помощь, - говорю ей, поставив перед Дашей тарелочку с овощным пюре. – Я же ничего тут не знаю. Ни порядков, ни нравов. Сделаю какую-нибудь глупость и вылечу отсюда. А мне нужно ребенка кормить, понимаешь?

- Что вы хотите знать? – спрашивает девушка, смирившись с тем фактом, что я не отстану.

- Все, что ты можешь рассказать.

- Мне нельзя долго у вас задерживаться, меня накажут, - тут же испуганно говорит Аружан.

- Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за меня, - поспешно отвечаю. – Давай для начала, что-то о королевстве и жителях.

- Мир Рухайм. Столица Ривия.

- Это я уже знаю. Это правда… демонский мир?

- Да, правда.

- А почему тогда вы все выглядите как люди? Ну я о том, что у вас нет крыльев, копыт и всякого такого.

- Вы нас видите в нашем обычном виде. У нечистокровных, низкого сословия демонов, можно видеть вторичные признаки. У кого-то – хвост, у меня вот… рожки. Чистокровных демонов вы можете не отличить от людей, разве что ауру особую почувствуете. Но у них есть вторая, боевая ипостась. Вот тогда появляются и крылья, и когти, и хвост.

- Крылья, ноги, главное – хвост, - цитирую я один старый мультик.

- Что, простите? – Аружан смущенно замолкает.

- Нет, ничего. Вспомнилось некстати, продолжай, я слушаю.

- Королевство наше когда-то было империей. Великой и процветающей. Но другие королевства нас боялись и не хотели иметь никаких дел. Они же и объединились, пойдя на нас войной. Несмотря на то, что наши воины по силе и ярости гораздо превосходили другие народы, мы проиграли. Тогда-то соседние королевства применили запрещенную магию, провели ритуал и запечатали нас.

- Как это запечатали? – переспрашиваю.

- Вот так. Мы лишились всех завоеванных и присоединенных к империи земель. Осталось только наше королевство – те территории, что всегда принадлежали нам. А вокруг наших земель образовался плотный слой тумана, который никто из воинов преодолеть не может. Уже очень много храбрецов ушло туда, во мглу, и назад не вернулось. Вот так и получается, что мы запечатаны в своем королевстве. Ни мы не можем выехать, ни к нам кто-нибудь приехать. Только иномирцы иногда попадают через портал, создаваемый оракулом.

- Печально. И что, никак решить эту проблему нельзя? – спрашиваю, вытирая запачканный подбородок дочери.

- Я только слышала, что есть пророчество, но о чем оно - не знаю. Говорят что-то о замкЕ и ключе, но что это означает – не знаю. Это тайная информация, доступная исключительно высшим чинам.

- Ясно. Спасибо, Аружан, можешь идти, не хочу, чтобы тебя наказали. Если можно, я бы еще хотела продолжить наш разговор, если у тебя будет время, скажем завтра, или послезавтра.

Кивнув, девушка уходит, а мы с Дашей продолжаем ужин. Ну что сказать о местной кулинарии? Продукты похожи на наши. Но в блюдах очень много специй, причем, острых. Спасибо, хоть в Дашином пюре нет. Даже пирог с яблоком присыпан корицей с такой тщательностью, что во рту печет еще несколько минут после ужина.

Ложимся спать мы пораньше. Мне непривычно, что дочь лежит со мной на одной кровати. Раньше она всегда спала в детской кроватке, потому что муж считал это правильным. Вроде как ребенок лучше высыпается, и мы тоже. В итоге, мне раз по восемь-десять приходилось вставать ночью, чтобы успокоить Дашу, переодеть, укачать, напоить, снова укачать, опять переодеть и так по кругу.
По факту, ко мне внезапно приходит озарение, лучше высыпался только муж, чтоб ему сырой воды напиться и не вылезать из туалета весь отпуск!

А теперь Дашуня спит спокойно и тихо, уткнувшись мне куда-то в бок. Постепенно, под ее умиротворяющее сопение, засыпаю и я.

Ночью мне снится какая-то странная дверь с замком. Меня кто-то зовет с другой стороны двери, я пытаюсь открыть – и не могу. Навесной замОк большой и поржавевший, а в руках у меня ключ маленький и совершенно не подходящий к замку.

Просыпаюсь, понимая, что проспала всю ночь в одной позе. Вздрагиваю, ища Дашу, и вижу, что она тоже только проснулась, сонно улыбается, пытаясь поковыряться юрким пальчиком у меня в ухе.

- Доброе утро, солнышко, - улыбаюсь дочери. – Пора вставать. У нас сегодня первый рабочий день и мамочке нужно показать класс. Поможешь мне?

Завтрак уже ждет нас за дверью. Я вчера ознакомилась с расписанием, и знаю, что мой воспитанник сейчас тоже завтракает, а потом у него начинаются уроки. Сначала каллиграфия, затем этикет и музыка. Нудновато, но не смертельно.

Поев, мы с Дашуней одеваемся и на полных парах выскакиваем из комнаты. Только это и спасает мою дочь. А меня – нет. Видимо, решив, что повторение – мать учения, мелкий король заготовил для меня точно такую же ловушку, как и вчера. Но, поскольку, вчера я имела счастье сообщить, что водичка была теплой, сегодня на меня вылилась не только холоднющая жидкость, но и посыпались кусочки льда. Некоторые из них больно ударили по макушке.

Глава 4

- Переживем, - отвечаю во множественном числе, специально делая нас соучастниками, надеясь наладить отношения с подопечным.

- Дя-я-я, ух-ух-ух, - гневно сдвинув брови и размахивая игрушечным медвежонком, рассказывает Даша свои впечатления от встречи с педагогом.

- Да, дядя еще какой ух, - подтверждаю, давая ребенку успокоительный кусочек яблока.

- Неужели он и правда пошел к дяде? – спрашивает Грэм. – Я думал, он побегает по коридорам и вернется.

В коридоре раздается топот сапог, мы с Величеством дружненько усаживаемся прямо и принимаем вид, типа мы вообще ничего не знаем. В школьную комнату входит… регент. Как и вчера, в черном и хмурый. Ему бы ботокс между бровей, чтоб расслабился. Странное дело, но учителя рядом с ним нет. Возможно, пронесет.

- Я не понял, а почему нет урока? – громыхает заботливый дядюшка. – Грэм, где лорд Говелиц?

- Доброе утро, - беру огонь на себя. – Учитель вышел.

Регент переводит взгляд черных, как безлунная ночь, глаз на меня.

- Куда это он вышел?

- Без понятия. Возможно, из себя - пожимаю плечами.

И тут, в самое неподходящее время, возвращается вышеупомянутый Говнелиц, в смысле Говелиц.

- О, Ваше Высочество, а я как раз хотел с вами поговорить, - елейным голоском обращается учитель к регенту.

- О чем? – Высочество кривится как от зубной боли.

- О недопустимости на занятиях посторонних особ, - и красноречивый взгляд в мою сторону.

- Госпожа Алёна не посторонняя особа, она новая няня Его королевского Величества.

- Да, я понимаю, но прежние няни не приходили на занятия, почему же эта…

- Значит, госпожа Алёна считает, что ей нужно знать больше о распорядке дня короля и его окружении, - приподнимает бровь, типа всё, закончил, или еще будешь ныть.

- И все же, я склонен считать… - учитель продолжает гнуть свою линию, да только регент, судя по всему, не любитель долгих разговоров.

- Лорд Говелиц, мне кажется, вы неправильно поняли то, что я сказал, поэтому я повторю, исключительно из уважения к вашим регалиям. Госпожа Алёна вольна сама выбирать присутствовать ей на занятиях Его Величества, или дремать в коридоре. Так понятно?

Последняя фраза звучит гулко и с таким нажимом, что даже меня пригибает к полу, а учителя вообще размазывает в медузу. Он только кивает, как китайский болванчик и, едва дождавшись, когда регент выйдет, окатив нас с Грэмом хмурым взглядом, усаживается на стул.

- Вы написали пригласительный лист? – спрашивает лорд Говелиц Грэма. – Покажите.

Мальчик кладет выполненное задание перед учителем и ждет.

- Грязно. С ошибками. И слишком много завитков, - выдает лорд Говелиц. Даже не удивлена. Чего-то подобного я и ожидала. Интересно, что нужно сделать, чтобы этот учитель похвалил? Луну с неба достать?

К счастью, урок окончен и преподаватель, собрав свои вещи, уходит. Вместо него приходит пожилая дама. Далее у Грэма этикет. Ну что сказать? Та еще мудреная наука. Сегодняшний урок посвящен правилам поведения за столом. Как сказать столовыми приборами, что обед окончен, или чтобы сменили тарелку. Какой вилкой что есть, какую ложку брать для каких блюд. К концу урока лично у меня разгулялся нешуточный аппетит, а голова распухла от тщетных попыток запомнить хоть какую-то вилку, кроме десертной с тремя зубцами.

Последний урок – музыка. Ведет его пожилой, убеленный сединами дяденька, профессор Ребин. Он разговаривает с Грэмом очень уважительно, с какой-то почти родительской любовью. И мальчик просто тает рядом с этим учителем. Он сияет, слушая историю создания какой-то оперы. Улыбается смешным моментам из жизни композитора. А уж когда профессор начинает играть, тут мы с Грэмом вообще сидим так тихо, что почти не дышим. Волшебные, завораживающие звуки льются из-под смычка учителя. Даже Даша замолкает, перестает ерзать в коляске и дергать раздраженно ножкой. Она зачарованно смотрит на профессора и улыбается так нежно, что я даже немножко ревную.

После занятий мы все вместе обедаем. Еда в этом мире вкусная, это я еще вчера отметила, но очень острая. Спасибо, что у меня нет язвы, а то было бы плохо. Причем, вкус у блюд не то, чтобы перченный, а какой-то… острый, но пряный и еще слегка кисловатый, и жгучий. В общем, аналога в нашем мире такой специи однозначно нет. Тут даже чай подают со щепоткой этой специи! Вкуснотища. К счастью, Даше приносят еду только посоленную и все. А то был бы цирк с отмыванием языка и полосканием рта завывающего ребенка.

Время до ужина мы проводим скучно. Грэм сидит, втупившись в книгу. На все мои предложения пойти погулять, показать мне дворец, парк, сад, вообще хоть что-нибудь, кроме этих комнат, отвечает отказом с видом «заколебала эта женщина». После ужина мы расходимся по своим комнатам.
Убедившись, что Грэм уже спит, мою и укладываю Дашу. Потом сама быстро вымываюсь и, с трудом волоча уставшее тельце, откидываю покрывало с кровати, а в следующее мгновение едва удерживаюсь, чтобы не завопить пожарной сиреной во всю глотку. На моей половине кровати, по матрацу бодро маршируют большие, черные, рогатые жуки в количестве десяти штук. Понятное дело, что не сами прилетевшие, а принесенные чьей-то вредной рукой. И я даже знаю чьей! Скрипя зубами, собираю жуков в свою футболку и закрываю в ванной. Утром выброшу в окно, возможно.

Глава 5

Еще немного потерев щеки, понимаю, что это бессмысленно, поэтому натягиваю на губы улыбку и выхожу из ванной.

- Ма-а-ать Тьмы и Хаоса! – прямо при детях выдает нецензурщину вечно взвинченный регент.

- Нет, я - не она, но спасибо, - отвечаю, гордо прошествовав к Даше и подняв ее с пола, где она усердно жевала ножку стула.

- Грэм?! – от громового рычания вздрагивают стекла в рамах.

Прежде чем мой подопечный гордо заявит о своей виновности, судя по тому, как он вздернул подбородок, говорю:

- Рисовал не Грэм, а я сама.

Регент переводит на меня взгляд своих черных, как смола в адском котле глаз, и спрашивает:

- И зачем это вам?

Прозвучало как: «Кто пустил няню с психическими расстройствами к королю?»

- Мы с Его Величеством поспорили, и я проиграла спор. Вот так, - показываю на свое лицо, - выглядит мой проигрыш.

- Насколько я помню, в ваши обязанности не входит поощрять выходки моего племянника.

- Насколько я помню, в договоре ничего подобного не написано, так что я не нарушаю никакие правила.

- Отлично. Значит, я внесу правки, - сообщает мне регент и, бросив еще один хмурый взгляд на племянника, удаляется. Ты смотри какая цаца! Правки он внесет. Вноси, что хочешь, а я не подпишу!

- Вы зачем это… - тут же набрасывается на меня Грэм.

- Что?

- Зачем соврали дяде? Думаете, мне нужна ваша защита? А вот и нет! Я сам могу себя защитить! Так что не лезьте больше со своей жалостью! И вообще! Уходите отсюда! Оставьте меня одного! И ребенка этого… слюнявого заберите! – мальчик швыряет в меня листом бумаги и отворачивается.

- Не надо путать жалость с сочувствием, Грэм. Я просто знаю, что такое быть одинокой. И сочувствую тебе. Доброй ночи.

Поднимаю лист, который в меня бросили, усаживаю дочь в коляску и отправляюсь к себе. Знаю, что у Грэма сейчас вечерняя разминка, что-то типа физкультуры, как я понимаю, потом ужин и затем он будет укладываться спать. Так что, надеюсь, с меня не вычтут бешенные деньги за то, что я ушла чуть раньше, пусть и не по своей воле.

Уже в комнате получаю возможность увидеть рисунок. Мой портрет Красками. Техники, конечно, ребенку еще не хватает. Но буйство цвета и оттенков просто поражает. Особенное внимание Грэм уделил моим глазам. Придал им какой-то удивительно глубокий, сине-голубой цвет и странное, золотистое свечение. Я застыла, открыв рот. Это настолько красиво. Он так тонко чувствует переходы оттенков из одного в другой. Я никогда так не могла и всегда немного завидовала людям с подобным ему глубоким чувством цвета.

Ставлю портрет на комод, прижимаю вазочкой, чтобы лист случайно не упал на пол, где его может найти и уничтожить любопытная Даша. Ужин сегодня у нас простой. Овощи на гриле и кусок хорошего, сочного мяса. Дочери все то же самое, только отварное, размером поменьше и не острое. Я периодически прислушиваюсь, что происходит в коридоре. Апартаменты Грэма находится в шести комнатах от меня поэтому, когда он закрывает дверь и проходит на разминку, мне слышно. Так же, как и его возвращение. Давлю в себе желание вылезти в коридор и что-то у него спросить. Что угодно. Думаю, нам обоим сейчас лучше не разговаривать. Поспим, отдохнем. Завтра первый урок – история. Уверена, мне будет интересно услышать что-то о мире, где я временно проживаю.

Уложив Дашу спать, сама принимаю душ и мою голову. Где-то самым краем утомленного нарзаном мозга фиксирую, что шампунь пахнет не так, как вчера, когда я его открывала, чтобы понюхать. Но… все равно мою спокойно голову и выхожу, укутавшись в халат, а на голове намотав тюрбан.

Потушив свет, скидываю полотенце и ныряю в кровать. Завтра сто процентов не расчешу свои буйные кудряшки, но сегодня нет никакого желания искать чем бы их высушить.

Дочь что-то угукает во сне и улыбается. Прижимаю ее к себе, целую в теплую щечку и мгновенно засыпаю. Удивительное дело: дома, на Земле, у меня была хроническая бессонница, а тут – вырубаюсь за секунду. Снится мне что-то приятное, легкое.

Утром просыпаюсь счастливой и довольной, раньше дочери. Подхожу к зеркалу, чтобы расчесать осиное гнездо на своей голове и ахаю. Едрид-Мадрид! Из отражающей поверхности на меня смотрит довольно миленькая жирафа с яркими, зелеными волосами.

Ладно. Зеленые волосы – это вообще не проблема. На Земле год назад очень многие девушки красились в такой цвет и ничего. Другое дело, что в сочетании с пятнами я произвожу какое-то… придурковато-больное впечатление. Меня ведь не сдадут в сумасшедший дом? Я не очень верю в пользу лечения электричеством!

И как теперь быть? Судя по яркости пигмента, такой цвет пробудет со мной довольно долго. А если опять припрется с визитом вежливости регент? Сдавать мальчишку? С одной стороны – его бы надо наказать за проделки. А с другой – не хочется быть ябедой. Д-а-а, дилемма.

Во всем этом есть и хорошая сторона. После неизвестного красителя мои короткие сильно кучерявые волосы не только не запутались, а даже легче обычного расчесались и улеглись красивой волной, словно я только из парикмахерской.

Решив все-таки не мудрить, отпускаю ситуацию. Если что, буду действовать по обстоятельствам, а там – как получится.

Глава 6

Кусты шуршат еще громче и из них показывается голова учителя рисования.

- Не надо меня бить! – кричит он, вылезая полностью. – Это я, господин Тьери, учитель Его Величества.

- Я помню. Но почему вы выбрали такой странный… выход? – смотрю на него удивленно.

Мужчина мнется, передавая из руки в руку лист бумаги, формата А3.

- По дорожке ездит Его Величество, а я не хотел, чтобы меня видели, - наконец, выдает учитель.

- Почему не хотели? – спрашиваю прямо. Даша с любопытством рассматривает взлохмаченного, усеянного мелкими листочками мужчину.

Господин Тьери заливается краской, словно я спросила что-то личное. Но я ведь не спрашивала? Или…

- Я просто хотел отдать вам это…

И почти силой впихивает мне в руки лист бумаги. Я опускаю глаза на неожиданное подношение. Надо же. Внезапно. Это мой портрет. Я нынче популярна. Видно руку мастера: густые, богатые мазки, тонкие штрихи, совершенная передача игры света на моей коже и коротких кудряшках волос. Академически правильно… На портрете я сижу полубоком, видимо, учитель рисовал меня тогда, когда я писала портрет Грэма. А может, просто запомнил этот момент и потом передал его на бумаге. Спрашивать я не захотела.

- Благодарю, - говорю, покрасневшему еще больше господину Тьери. – Очень красиво.

- Это потому, - учитель наконец-то поднимает на меня взгляд, до этого упорно рассматривающий мои кроссовки, - о-ох… вы очень красивая… были.

- Да, акцент на слове «была», - отвечаю.

Глаза господина Тьери разбегаются в разные стороны, не в силах объять необъятное: оранжево-коричневые пятна на лице или все же зеленые кудри? По мне, цветовая гамма сочетается, но что я в этом понимаю?

- Я не это хотел…я другое… - сошедшие к переносице глаза учителя рисования начинают подергиваться. Тик? Или у него начнется, не приведи боже, эпилептический припадок от воздействия ярких цветов на неокрепшую психику?

- С вами все в порядке? – интересуюсь.

- Простите. Я, пожалуй, пойду.

И шмыгает в те же кусты, из которых недавно вышел. Пожав плечами, вижу Хитча. Машу ему рукой, подзывая. Дворецкий, сверкая глазами, вручает мне маленькую бутылочку.

- Все как вы просили, - хитро мне подмигивает. – Эффект наступит не сразу, а где-то через час, может, немного дольше. Пройдет само через два дня. Но, если вызовут лекаря и тот установит, что причиной «болезни» Его Величества было использование особого состава, я буду отрицать свое участие в нашей афере.

- Понятное дело. Можете не волноваться, Хитч. Всю вину я возьму на себя. Если нас поймают. Но будем оптимистами.

- О, я слишком стар для этого, моя дорогая Алена, - дворецкий кивает на прощание и уходит так же быстро, как пришел.

- Ну что, давай еще немного погуляем по дорожкам и будем возвращаться? – спрашиваю у Даши, настойчиво тянущей меня в сторону кустов. – Кстати, а откуда ты взяла эту погремушку?

Показываю на игрушку, которую я положила в коляску, когда поняла, что к нам пожаловали господин учитель, а не какой-то жуткий зверь.

- У-у-у-у! – сообщает Даша, размахивая рукой с широко расставленными пальчиками.

- Что? Я не поняла. Милая, я спрашиваю, откуда ты взяла вот эту игрушку? Это же не наша.

- У-у-у-у! – повторяет Даша, имитируя то ли стаю волков, то ли ураганный ветер. Ладно, потом разберемся, а пока что, на всякий случай, убираю погремушку в карман на коляске.

Возвращаемся мы очень вовремя. Грэм как раз спешивается и уже собирается идти во дворец. Вот нахал! Мне же влетит, если он будет расхаживать сам, а я буду гулять со своим ребенком, не зная, где воспитанник.

Быстро догоняю мальчишку, пока он идет к лифту и, воспользовавшись моментом, брызгаю на него со спины жидкостью из бутылочки.

Грэм резко оборачивается, но я уже сделала постное выражение лица.

- Что такое? – спрашиваю?

- Показалось, вроде что-то капнуло, - говорит растеряно, заходя в лифт, а мы - за ним.

- Не знаю. На меня ничего не капало. Возможно, птичка какая пролетала? – говорю невозмутимо, вызвав своей фразой выражение крайней брезгливости на лице Грэма, спешно принявшегося осматривать свой костюм на предмет подозрительных пятен. Ничего, мой дорогой. Скоро пятна будут. Но не на одежде.

- Алена?? – громче обычного зовет меня Грэм, отошедший в ванную, чтобы помыть руки перед ужином.

- Да? – отзываюсь, даже не сдвинувшись с места, вполне предполагая, отчего мальчик может кричать.

Его Величество выскакивает из ванной с круглыми глазами и тычет пальцем в свои красивые, еще пока мелкие розовые пята на лице.

- Что это?!

Встаю, ставлю Дашуню на пол, подхожу к мальчику и вроде как внимательно всматриваюсь в его лицо. Хмурюсь, снова смотрю. Делаю очень важный вид, как профессор на симпозиуме. Потом говорю:

- Знаешь, у меня есть одно предположение, но я не уверена…

- Что это? – пискляво спрашивает Грэм.

Глава 7

Честно, я ожидала чего угодно от регента. Что он опять на меня вызверится. Что просто захлопнет дверь перед носом, типа иди сама разбирайся со своими проблемами. Но… где-то в глубине сознания все-таки жила надежда, что он не такой засушенный сухарь, каким хочет казаться. Возможно, поэтому я и пришла именно к нему. А еще потому, что он тут главный и может обеспечить моей крошке все самое лучшее напрямую, минуя посредников.

- Зайдите, - говорит, пропуская меня внутрь.

Я тихонько захожу, стараясь не побеспокоить поверхностный сон дочери, задремавшей несколько секунд назад после особо сильной рвоты.

- Арвия, можешь идти, - говорит регент той самой брюнетке, которая сидит даже не шелохнувшись.

- Но Ваше Высочество, мы же… - она красноречиво замолкает, кося глазами на постель.

- Мне нужно повторять?

Вот реально, спросил, как ледяной водой окатил. Даже мне холодно стало. Барышня скукожилась и, сделав обиженное лицо, быстренько вышла, оставив дверь приоткрытой. Рыкнув, регент плотно закрывает дверь и поворачивается ко мне:

- Быстро и подробно: что происходит? Почему вы решили, что ребенок отравился?

- Потому что Даша распрощалась со своим ужином. Причем больше шести раз за эти два часа. У нее температура, которую я не могу сбить даже сильным жаропонижающим. Она отказывается пить и вообще…

- А это не может быть какая-то болезнь? Я не знаю… дети же часто болеют.

- От болезни не наступает так быстро обезвоживание. Посмотрите на Дашу, она выглядит так, словно болела несколько дней, а прошло всего два часа. Я думаю… - начинаю говорить и замолкаю.

- Говорите!

- Я не уверена, но мне кажется, ее отравили.

- Что за ерунда? Это просто маленький ребенок. У нас не травят малышей! Ладно, давайте оставим разговоры на потом, сейчас важнее стабилизировать вашу дочь.

Я могу только кивать в ответ на эту здравую мысль. Лекарь приходит очень быстро. Все тот же старичок, который дал мне тоник для лица. Мы укладываем Дашу прямо на кровать хозяина комнаты, и лекарь ее осматривает. Потом он спаивает моей дочери несколько разных настоев, после которых она перестает тяжело дышать, а температура понижается.

- Что с ней? – спрашиваю позже, когда лекарь отходит от кровати и собирается уходить.

- Не волнуйтесь, теперь ей будет лучше. Вы были правы, это отравление. Ваша дочь съела что-то, что не принял ее детский организм, вам нужно лучше следить за ребенком.

- То есть никакого яда, или еще чего… - договорить мне не дают.

- Нет! Просто пищевая непереносимость. Она что-то съела, что ее организм отторг. Как у вас тут с питанием?

- Ну… мы часто едим одно и то же. Только иногда ее меню отличается от моего, а еще у меня еда более острая.

И тут я вспоминаю, как оттягивала Дашу от своей тарелки. Я думала, они ничего не успела съесть, а оказывается, успела. И поэтому ей было плохо. Действительно, нужно лучше смотреть за ребенком. Лекарь уходит, выдав мне еще несколько разных бутылочек и рассказав, что и когда нужно пить.

- Думаю, нам лучше пойти к себе. Это странно, что мы тут у вас… - говорю, когда мы остаемся с регентом наедине.

- Это не имеет значения, я все равно собирался пойти поработать в кабинете. А вы оставайтесь тут до утра. Выспитесь и пойдете.

- Ага, я видела вашу работу, когда пришла, - забывшись, подначиваю мужчину.

- Вы ошиблись. Это было развлечение, - в тон мне отвечает регент.

Я даже рот открываю от удивления. Надо же. Он может быть нормальным собеседником?

- Что? – спрашивает, накидывая на свои широченные плечи рубашку и застегивая ее.

Даже на секунду жалею, что была так озабочена здоровьем ребенка и не рассмотрела хорошенько полуголого мужчину рядом. Да уж, я неисправима. Прав был мой муж: я – замороженная рыба. Другая бы не упустила возможности.

- А что у вас с лицом? – спрашивает регент уже полностью застегнувшись.

- А что с ним? – переспрашиваю недоуменно и ловлю мужской взгляд какой-то… непривычный.

- Да так… просто я вас не сразу узнал, без пятен.

- Привыкайте. Я очень надеюсь, что этап пятен мы с Грэмом уже прошли и впереди нас ждет…

- Черная зубная паста, жуки в кровати, пиявки в ванной, - перечисляет регент.

Мне кажется, или его глаза весело блестят? Нее-е-е, точно кажется.

- Жуки в кровати уже были, - отвечаю.

- О! И как вы их пережили?

- Прекрасно. Лучше, чем Грэм.

А вот теперь точно глаза регента смеются! Сто процентов!

Регент уходит, а мы, как он и предлагал, остаемся. Немного непривычно находиться в спальне незнакомого мужчины. И хотя он сам ушел, все вокруг навивает какие-то… интимные мысли. Пощупав лоб дочери и убедившись, что он нормальной температуры, облегченно выдыхаю. Даю ей бутылочку с водой. Даша механически, сквозь сон, делает несколько глотков, потом протестующе мычит. Ну уже хоть что-то.

Глава 8

Собрав с помощью дворецкого нужные мне продукты, нагрузив их в коляску, чинно выезжаю из кухни. И, кстати, посмотрела я на того самого младшего помощника повара, с которым договорился Грэм о специях в еде. Им оказался мальчик, лет одиннадцати. Худощавый и пугливый, со смешными ощипанными крылышками, а-ля цыпленок табака, на спине. Бедняга, он чуть в обморок не упал, когда увидел меня. Дернулся и едва не выронил огромную кастрюлю с помоями. Из посудины выплеснулось на пол, раздалась ругань повара, а мальчишка получил громкую затрещину половником и вместе с кастрюлей сбежал куда-то, видимо от греха подальше, надеясь, что его не найдут, когда придет армаггедец. Ну вот еще! Жаловаться на ребенка – последнее дело. Я, сделав вид, что вообще проходила мимо, бодро нагрузила повара заданием для пикника и вышла ожидать в коридоре, где стоял Хитч агукая с Дашей.

- Ну что, как там ставки? – спрашиваю, когда мы отходим подальше, к окошку.

- После отравления Даши резко подскочило количество желающих участвовать. Так что теперь у нас семнадцать к одному, - хитро улыбается.

- О! Да вы разбогатеете на этом деле, - улыбаюсь. – Я вот тут подумала… будет справедливо, если я войду в долю, как считаете? А в обмен обещаю поднять ставки еще выше.

Хитч усмехается шире и довольным тоном говорит:

- Мне нравится ход ваших мыслей, Алена. И я с удовольствием сделаю за вас ставку, в долг так сказать.

Смотри, какой хитрый жук, этот Хитч. Должницу из меня делает. Ну-ну.

- Я рассматриваю это не как одолжение, а как вклад в наше общее дело. Если я буду выполнять творческую роль, то ваша – финансовая. Вполне равноправное партнерство, - говорю.

В ответ мне доносится хохот.

- Я восхищен вашей практичностью, - отсмеявшись, заявляет дворецкий. – Подобная черта крайне редка у женщин.

- У женщин, быть может, но я сейчас как мать говорю, - отвечаю с улыбкой, довольная нашим сотрудничеством, - которая должна думать прежде всего о своем ребенке. И нам лишние деньги не помешают, особенно с таким грабительским трудовым договором, как мой.

В общем, мы расходимся обоюдно довольные друг другом после того, как мне выдают нужные продукты. Дальше я везу груженную коляску на выход из этого мавзолея, по ходу дела поражаясь богатству и вычурности убранства. Понятное дело, это дворец, но золото в обивке стен и потолков – это нечто.

Грэм ждет меня на широком мраморном крыльце, нетерпеливо переминая с ноги на ногу.

- Все, мы идем? – встречает меня словами.

- Да, - отвечаю. – Помоги мне спустить коляску.

- Зачем? – Грэм смотрит на меня с удивлением. – Есть же специальный персонал.

И через секунду двое бравых парней, до этого открывавших мне двери, подхватывают груженную коляску и быстренько спускают ее по ступеням, сопровождаемые веселыми воплями Даши, пришедшей в восторг от такого способа передвижения и небольших рожек одного из мужчин.

- Эм… госпожа, можно мне?

Я, занятая тем, чтобы поправить пакет, едва не выпавший из коляски, не сразу обращаю внимание, что Даша вцепилась в рог одного из парней и держит, яростно притягивая к себе не только его, но и голову уже красного от смущения мужчины.

- Ам! – оглашает лужайку воплем победителя моя дочь, давай знать, что она намерена сделать с добычей.

- Дашенька, - останавливаю ручку малышки, разгибая по одному пальчику сжатый кулачок, - это нельзя ам. Это не еда.

Глаза парня, застрявшего рогом в руке дочери грозят вывалиться из глазниц. Наверное решил, что моя дочь какой-то лютый зверь, жующий на завтрак неугодных слуг.

- Давай отпустим дяденьку, а? – уже мизинчик отогнула, теперь безымянный пальчик.

- А-а-ам!!! – вопит ребенок, брызжа слюной.

- Госпожа, пожалуйста, не надо меня есть, я не вкусный, - дрожащим фальцетом стонет парень, то краснея, то бледнея, глядя на меня умоляющими, полными слез глазами.

Сзади, совсем не по-королевски, хрюкая и хрипя ржет Грэм.

- Дашенька, миленькая, дядя хороший, но не съедобный. А давай я тебе печеньку дам? Твою любимую, с сахарком.

- Не-е-еть!

- Ладно. Нет, так нет, - соглашаюсь с ребенком, игнорируя обмякшего в обмороке слугу, - тогда мы с Грэмом сами съедим, раз ты не хочешь? Правда, Грэм?

- О, я с удовольствием, - охотно включается в манипуляцию мальчишка, - давно хотел попробовать это печенье, но вы мне не давали. Вот это я теперь объемся!

- Не-е-еть! – орет басом Даша.

- Да. А как ты думала. У тебя свои вкусняшки, - киваю на зеленого цвета слугу, висящего тряпочкой вдоль коляски с зажатым рогом в руке кровожадной девочки, - а у нас – свои.

Достаю шуршащий пакет с детским печеньем.

- Даа-а-ай! – Даша отпихивает рог и тянет руки к привычному лакомству.

- Грэм, быстро хватай коляску и бежим отсюда, пока она не передумала, - говорю шепотом воспитаннику, протягивая Даше печенье.

Коляска еще никогда не ездила с такой скоростью, как сейчас. Мы бежали до тех пор, пока не скрылись за углом, лишь напоследок глянув на слуг.