О жизни всерьёз и с улыбкой. Пока липа цветёт

Истории одного общежития. Новый год

Суббота, 31 декабря, утро. По студенческим меркам — утро, фактически — двенадцать дня. Именно в это время Светка ввалилась в комнату, румяная, бодрая и весёлая, с кучей пакетов в руках.

— Рота, подъём! — завопила она от порога. Натка натянула на голову одеяло, Ирка повернулась на другой бок. — Эй, мы так не договаривались. Я тут на первой паре всех отмазываю, вроде как, на поезд не успеваем, по магазинам хожу, а вы дрыхнуть? Подъём!

Подруги, отчаянно зевая сели, опустив ноги на пол. Они уже жалели, что согласились на Светкину авантюру, не разъехались по домам, а остались встречать Новый год в общежитии.

Светка, успевшая скинуть пуховик и разуться, с размаху плюхнулась на свою койку. Зашелестели подвешенные на стенах гирлянды и бумажные снежинки. Снесённый воздушной волной таракан, вялый после очередной потравки, свалился с потолка прямо на грудь девушке. Обладательница пышного бюста хладнокровно накрыла насекомое рукой и уверенно произнесла:

— Самец. Знает, куда падать. Назову Стасиком. — Светка взяла таракана двумя пальцами, шустро поднялась и направилась к Ирке. — Знакомься, Стасик, с девчонками, вместе жить будем.

Ирка взвизгнула. Натка возмутилась:

— Немедленно убери эту гадость.

Светка пожала плечами, открыла окно и запустила насекомое в свободный полёт со словами:

— Стасик, ничего личного, подруги важнее, — и без перехода начала рассказывать: — Ходила допуск подписать в администрацию, а там ректор на нашего декана наезжает, мол, нужно с проверкой по общагам пройти. Олежек попытался рогом упереться, бормотал про праздник. И тут ректор такую речь завернул про моральный облик российского студента, мы с секретаршей аж прибалдели. Олежек, по ходу, тоже. Так что, спиртное прячем в шкаф за бельё. В трусах с лифчиками точно рыться не будут. Комендант, может, и рискнул бы, но не при декане, точно.

С начала рассказа подруги Натка словно впала в прострацию и сидела с мечтательно-отрешённым лицом. Олежек, Корнилов Олег Иванович, декан их факультета являлся тайной симпатией Натки. Невысокий темноволосый кареглазый мужчина с удивительно подвижным лицом мог показаться обыкновенным, даже заурядным, если бы не бездна обаяния вкупе с эрудицией. Его лекции слушали, затаив дыхание, порой, забывая конспектировать, что уж говорить о практических занятиях. Девичья половина курса влюбилась поголовно, но со временем выяснилось, что тридцатичетырёхлетний декан, хоть и разведён, со студентками не встречается принципиально, авансов никому не даёт. Влюблённость прошла у всех, кроме Натки. Хотя Корнилов отличницу Натку всё же выделял. Когда «плавала» вся группа, обращался к ней как к последней инстанции. Студентка всегда отвечала. Но как-то раз начала путаться в ответе и она. Декан принялся подсказывать, увлёкся и рассказывал всё занятие, забыв про опрос. В конце поставил Натке «отлично» и вышел под ошеломлённое молчание группы.

— Он, что, на тебя запал? — спросила тогда Светка. Ах, как бы Натке этого хотелось, но девушка понимала несбыточность своей мечты. И одобряющие восхищённые взгляды декана во время её ответов на занятиях и выступлений на научных студенческих конференциях всего лишь гордость учителя за ученика. Убедить в этом подруг у Натки не получилось. На днях Светка категорично заявила:

— Вот сто процентов запал на тебя Олежек! Когда в аудиторию входит, первым делом тебя взглядом ищет. Найдёт — сразу улыбка до ушей. А помнишь, ты его лекцию пропустила, зуб лечила? Так он всех старост заставил отчитаться: кого нет и по какой причине. Что-то ни до, ни после его отсутствующие особо не интересовали...

Щелчки пальцев перед лицом вырвали из приятных воспоминаний. Ирка таким образом приводила подругу в чувства. Светка уже шустро перекладывала из холодильника в шкаф бутылки шампанского и водки.

— Откуда столько? Мы же меньше покупали? — удивилась Ирка.

— Мальчишки из четыреста второй на сохранение дали, чтоб до Нового года не выхлебать. Кстати, они нас на пельмени пригласили. На них продукты, на нас тесто и лепка.

Натка встала с кровати, потянулась и сказала:

— Пойду в душ схожу.

— Обломись, подруга, душ на два дня закрыли, — сообщила Светка.

— И мужской закрыли? — Натка прикидывала вариант: она моется, кто-то из подруг караулит вход.

— И мужской, — кивнула Светка. — Нужно было вчера с нами пойти, а не зависать с учебником.

Ирка вмешалась, ей стало жаль подругу.

— Да, ладно, тазики в умывалке возьмём, ведро горячей воды наберём, в комнате помоешься. Мы к мальчишкам пораньше уйдём, мешать не будем.

Девушки вышли в коридор. Их комната под номером 425 располагалась очень удобно — рядом с бытовкой и недалеко от умывалки и туалетов. Светка с гордостью глянула на разрисованную к празднику стену, в общаге проводился конкурс между этажами на лучшее оформление к Новому году.

— Первое место наше, — уверенно заявила она.

Ирка с Наткой переглянулись и синхронно вздохнули. Нет, нарисованные Иркой мишки, зайчики, снеговички, ёлочки выглядели вполне мимимишно. Светке, выпускнице художественной школы доверили рисовать деда Мороза и Снегурочку. Она подошла к вопросу творчески. В итоге грудастая Снегурочка красовалась в мини, а похотливо улыбающийся дед Мороз сжимал посох, набалдашник которого подозрительно напоминал мужское достоинство. Поскольку разогнавшуюся Светку остановить было практически невозможно, дверь их комнаты тоже оказалась украшена рисунком. Череп с двумя скрещенными под ним молниями и надписью ниже: «Не влезай, убьёт». На дружный вопль подруг: «А причём тут Новый год?!» Светка подумала и приляпала на лоб черепа снежинку.

После того, как к помывке всё было готово, Светка с Иркой отправились в четыреста вторую. Натка закрыла дверь на крючок и достала шампунь и гель для душа. В дверь постучали.

— Скалку забыли, не бутылкой же катать, — пояснила Светка.

Следующий стук раздался, когда Натка уже разделась. Она накинула халатик и открыла.

Как мы с мамочкой экзамен сдавали

Давно это было. Лет двадцать точно прошло. Из того периода моей жизни чётко помню только день, когда мы с мамочкой сдавали экзамен на военной кафедре медицинского института. А перед экзаменом ещё и лекцию отсидели по общей терапии.

Ну, сидела, собственно говоря, мамочка, а я с комфортом плавал в невесомости в её уютном животике и примерялся, как бы развернуться перед рождением.

Под монотонный голос преподавателя, бубнящий что-то там о сердце, я сладко вздремнул и даже вздрогнул, когда владелец этого голоса обратился к мамуле:

— Студентка с третьего ряда! Вы опять спите с открытыми глазами на моей лекции!

Вот ведь зануда! Сначала половину студентов усыпил, а потом претензии предъявил. И почему мамочке? Она-то хоть с открытыми глазами, а вон в последних рядах явно кто-то похрапывал. Но вредный дядька продолжил к нам придираться:

— Ещё и жуёте, наверное, еда во сне приснилась.

Ну почему же приснилась? Мамулечка меня конфетками подкармливала потихонечку, вот и жевала. Если бы я уже родился, показал бы тому дядьке, где раки зимуют! Наверное, я сильно тогда разбуянился, потому что мама положила на живот руку и сказала:

— Успокойся, доченька.

А потом, пользуясь тем, что дядька-лектор всё-таки храп услышал и внимание переключил на другой объект, поделилась с подружкой:

— Если бы на УЗИ не сказали, что будет девочка, я уверенна бы была – это мальчик, вон как пинается! На всякий случай купила вещи не розовые, а нейтральных цветов: зелёные, жёлтые и без рюшечек.

Молодец, мамулик! Нечего этим узистам бестолковым верить. Хотя, я тоже повредничал – долго в очереди сидеть пришлось, обиделся и спиной повернулся. Будут ещё там всякие рассматривать! А за отсутствие рюшечек – отдельная благодарность. Нам, мальчикам, рюшечки носить не пристало.

Ну, лекция закончилась, и побрели мы на экзамен. Сначала построение было, а вы как думали, военная кафедра. Мы в нём не участвовали, чтобы ровненький строй выпирающим животом не портить.

Мамочка билет взяла. Сначала хорошо отвечала, я даже заслушался – о том, как развернуть госпиталь, о сортировке раненых. А потом нам стали вопросы дополнительные задавать по родам войск и званиям. А мы-то на этом месте вчера заснули! И тут я не выдержал: сколько можно над мамой издеваться! Держись, мамулёк, иду на помощь!

Мамочка схватилась за живот и сказала:

— Ой!

Ух, как все вокруг засуетились! А она между схватками только и сумела сказать:

— Ой, ой, ой…экзамен! Ой, ой, ой…оценка! Ой, ой, ой…зачётка!

На что ей ответили:

— Только не волнуйтесь! У Вас «отлично» в зачётке. Только потерпите, «скорая» уже едет!

До роддома мы доехать успели. А вот на военной кафедре с тех пор беременных как огня бояться стали. На построение не гоняли и в зачётки «отлично», даже ответа не дослушав, ставили, а то, не дай Бог, ещё рожать начнут.

Вот так мы облегчили жизнь на военке всем студенткам, ожидающим малышей.

Правда, мы с мамой молодцы?

Зачётный отпуск

Говорят, утро понедельника добрым не бывает. Поспорю: бывает. Если это — первый день долгожданного, заслуженного, выстраданного отпуска. Можно проспать до полудня, а потом ещё понежиться в постели, щурясь от ярких солнечных лучей. Чем я и занималась. Особое удовольствие доставляла мысль, что вот сейчас большинство знакомых трудится, нетерпеливо поглядывая на часы в ожидании обеденного перерыва.

Накануне я выдержала две настоящие битвы, отвоёвывая личное пространство от посягательств. Мама настаивала, чтобы я срочно занялась ремонтом в своей однушке. Старший брат намеревался подкинуть племяшку. Брату заявила: «Я рада бы, но предки заставляют квартиру в порядок привести. Ребёнок и ремонт понятия не совместимые». А маме: «Саша просил с детёнышем посидеть. Нужно же помочь братику». Приём не очень честный, но, если моим позволить, совсем на голову сядут.

Это ещё Алиски, моей близняшки, в городе нет. Два дня назад укатила с новым парнем к морю. Стоило подумать о сестре, как зазвонил сотовый телефон. «А вот и Алиска», — констатировала, принимая вызов. Близняшка приветствовала всегда пугающей меня фразой: «Леська, я тебя обожаю!» Ответила ей: «Ну, я тебя тоже», — добавив про себя, особенно, когда нас разделяет тысяча километров, и ты не можешь втянуть меня в очередные неприятности. Но, как оказалось, сестру я недооценила. И сильно. Раздавшееся из трубки: «Только ты можешь меня спасти!!!» смело всю расслабленность. Я завопила в ответ: «Но как?! И что случилось?»

Оказалось, влюблённая на всю голову Алиска забыла, что пообещала подменить коллегу и принять зачёт у третьекурсников. Моя сестра после окончания Универа подалась в аспирантуру и, в итоге, осталась преподавать на филфаке. О сути просьбы я догадалась сразу, поэтому предложила альтернативу: «Позвони коллеге, извинись, скажи, не сможешь». Раздалось мрачное: «Уже». «Сказала?» «Нет, позвонила, почву прозондировать. Она в больнице, после операции. Так что — облом. Леська, а помнишь, как я тебя позапрошлый год от того зануды избавила?» Ещё бы не помнить. Привязался ко мне один тип, и никак не хотел понять, не хочу я с ним встречаться. Алиска вместо меня на свидание сходила, так после этого он меня из всех контактов удалил и внёс в чёрный список. Вздохнув, призналась: «Помню, конечно». Алиска оживилась и затараторила: «Леся, да дел всего ничего: посидишь вместо меня, послушаешь с умным видом ответы, в ведомости распишешься. У секретаря возьмёшь. Секретарь — первая комната справа от входа на кафедру, аудитория, где зачёт — третья...» Сестра прервалась, перевести дыхание, удалось вставить реплику: «А ничего, что я не препод, а инженер? А если распознают подмену?» Близняшка фыркнула: «Да нас только родители различают, и то по родинкам на шее. Даже брат путает. Ну и подумаешь, инженер. Ты читать больше меня любишь. А в теме зачёта Мольер, Лопе де Вега. Помнишь, ты фанатела по пьесам? Леська, выручай!!!» Отказать не повернулся язык. «Хорошо, когда зачёт?» «Леська, ты лучшая сестра на свете! Ты супер! А зачёт сегодня в три», — и Алиска нажала отбой. «Как в три?!» — закричала я, но абонент был уже недоступен.

Я вскочила и заметалась по комнате. После умывания и то ли позднего завтрака, то ли раннего обеда, замерла перед распахнутым шкафом и осознала: мне нечего надеть. Нам с сестрой настолько надоели в детстве одинаковые наряды, что, повзрослев, выбрали каждая свой стиль. Алиска — «романтическая барышня», я — «свой парень». Соответственно платья-рюшечки против шортиков-джинсов. И когда доводилось шутки ради меняться местами, снабжали друг друга и шмотками. Хотя, где-то одно платье завалялось. Мама уговорила нас с Алиской на папин юбилей одеться одинаково, порадовать отца. Платье нашлось минут через десять, висело на вешалке в дальнем углу. У, моя прелесть, даже гладить не нужно, не зря столько стоило.

Определившись с одеждой, зашла в электронную библиотеку, глянуть, что там на третьем курсе филфака изучают. Так увлеклась, что чуть не опоздала. Пришлось вызывать такси. Перед выходом критически осмотрела себя в зеркале. Внешностью нас с Алиской природа и папа с мамой не обидели: средний рост, стройная фигурка, волнистые русые волосы. Лица слегка кукольные, благодаря чему выглядели мы не на свои двадцать пять, а как первокурсницы. Особенно в платьицах! Ничего, один день переживу. Главное не забыть: я сегодня — девочка-ромашка.

Расплатившись с таксистом и выйдя из машины, я замерла перед первым корпусом. Ну, здравствуй, родной Универ. Целых три года тебя не видела. С тех пор, как диплом получила, и не видела. Что же, знал меня студенткой, принимай теперь преподавателем, пусть и липовым. Вздох вырвался сам собой, как бы не хорохорилась, всё равно страшновато. А, была не была, это Алиска пусть переживает. Хотя, могу поспорить, близняшка, свалив на меня проблему, и думать о ней забыла.

Я вошла в здание, поздоровалась с охранником — новенький, при мне здесь не работал, — и легко поднялась на второй этаж. Нужная кафедра располагалась именно там. В конце коридора толпились студенты. Похоже, мои клиенты, вон как в учебники и тетради уткнулись, учат, что не доучили. Ну-ну, самое время.

К секретарю проскользнула никем не замеченной. Женщина средних лет в строгом костюме, мне обрадовалась и вышла из-за стола.

— Ой, Алиса Игоревна, вы сегодня даже не опоздали. Всё готово, билеты разложены. Вот возьмите ведомость и список вопросов. Пойдёмте, открою вам аудиторию.

— Давайте, я сама, — предложила, оценив замотанный вид секретаря.

— Нет-нет, Алиса Игоревна! Прошлый раз вы ключик заиграли, чуть пара не сорвалась.

Я пожала плечами, взяла ведомость и направилась за семенящей на высоченных шпильках женщиной. Не понимаю, зачем такое орудие пыток обувать. Или дресс-код тут такой? Алиска тоже каблуки уважает.

Студенты оживились, шумно со мной здороваясь и толпясь у двери. Отметила про себя — группа небольшая. Очень удивилась, обнаружив экзотику: двух парней. Это на традиционно чисто женском факультете. Да, что-то в Универе явно поменялось. Разглядеть никого не удалось. Толпа рванула внутрь, не обращая внимания на шиканье секретаря. Создалось впечатление, народ знает порядок, в каком лежат билеты. А ладно, не моя забота. С невозмутимым видом прошествовала к преподавательскому столу в центре и устроилась за ним. Секретарь, как-то странно на меня глянув, удалилась. Наверное, Алиска ведёт себя по-другому, ух, хоть бы ещё где не проколоться. Хорошо, что я в разведчики не пошла.

Вдоль да по речке…

Аня.

Каюта показалась уютной. Соседка, назвавшаяся Инной, бросила: «Располагайся», и вышла. Что это за приём на работу такой? Ни инструктажа, ни знакомства с должностными обязанностями. А завтра уже в круиз.

Попробовала открыть иллюминатор, заклинило. Не удивительно. За что не берусь, одинаковый результат: ни туда, ни сюда. Жизнь у меня такая. Не жизнь — акробатка, причём, исключенная из циркового училища за неуспеваемость. Как выкинет кульбит, хоть по кусочкам себя собирай. Может, на этот раз повезёт. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Надо по дереву постучать. Постучала в переборку.

Минуты не прошло, как в каюту ввалился парень со словами:

— Надумала, Иннуська? Так я сей момент! — Парень стал расстёгивать замок на брюках. — О, ты не Иннуська.

Ежу понятно, что нет. И до парня дошло.

— Ты кто? Новенькая?

Кивнула, думая: «Хоть бы ширинку козёл застегнул, вдруг, кто войдёт». В дверь вошла соседка. С воплем:

— Ах ты ж! — она кинулась на меня.

Но я тоже жизнью не зря дрессирована. Сцепились, а парень громко заржал. Зря он это сделал. Пока парень сообразил, что ему лучше смыться, огрёб хорошо. Я ему засветила фонарь под глаз, а Инка въехала по уху. Обругав нас, он выскочил из каюты.

— Это Валерка, наш моторист, — сказала Инка.

— Твой парень?

— Вот ещё! Клеится ко мне: Иннуська, ты только в переборку стукни, я тут же прилечу, каюты рядышком. А ты чего ржёшь-то?

Я объяснила Инке, что произошло, добавив:

— Зря пострадал твой Валерка.

— Ничего не зря, не будет обзываться. Извини, злая я сегодня. Опять зарплату задерживают. Как хозяин сменился, началось. На всём экономят. О ремонте и речи нет. В прошлом рейсе на буксире до порта шли. Это с виду наш дизель красивый, а, по сути — старое корыто.

— А мне хорошие деньги пообещали.

Инка внимательно на меня посмотрела.

— Да получишь, хоть и с задержкой. Анька, беги отсюда. Хозяину лишь бы бабло срубить. Каждый рейс рискуем и собой, и пассажирами. Я рассчитаюсь за ипотеку и тоже уйду. Тебе зачем рисковать?

— Есть зачем.

Я рассказала Инке об очередном кульбите жизни, об Андрее, о повисшем на мне долге.

— Вот же мужики… — начала Инка, но закончить фразу не успела. Снаружи кто-то громко густым басом запел:

— Вдоль да по речке,

Вдоль да по Казанке

Сизый селезень плывёт.

— Кто у вас такой певец?

— Старпом. Как с женой полается, на дизеле ночует. Накатит соточку и поёт. Сейчас «Варяг» послушаем, и он на боковую отправится.

С палубы донеслось:

— Раскинулось море широко…

Песня была не та, соседка нахмурилась.

— После этой он в запой уходит. Пойдём, споём с ним «Варяга», может, переключится…

Вячеслав.

Вячеслав Ивлев пел, наблюдая за чайками. Птицы взяли в привычку появляться, как только старпому приходило на ум спеть. Чайки рассаживались на носу дизеля, подобно зрителям в оперном театре, и не улетали до окончания «концерта». Одна беда — птицам активно не нравилась песня «Раскинулось море широко». Птицы взлетели после: «Товарищ, я вахты не в силах стоять», а следующая строка утонула в их криках.

— Кыш отсюда! — гаркнул старпом.

— Что, от поклонниц отбоя нет? — раздался сзади ехидный вопрос.

— И ты, Инка-язва, кыш! — старпом повернулся, чтобы осадить шеф-повара и замер.

Рядом с Инкой стояла невероятно красивая девушка.

— Откуда ты, прелестное дитя? — пропел Вячеслав.

Оперы старпом тоже уважал.

— Ничего так расклад! — возмутилась Инка. — Я язва, а Анька — прелестное дитя.

— Я сегодня на ваш дизель-электроход устроилась, — ответила девушка.

— Вячеслав Иваныч, спой «Варяга», — попросила Инка и, указав на чаек, добавила: — Слушатели на местах.

— Боишься, в запой уйду, а штурман опять на мель нарвётся? — прищурился старпом. — Не боись. Настроение сбили.

Вячеслав посмотрел на новенькую, в сознании всплыли слова жены: «Да кому ты кроме меня нужен», и в голове стала зарождаться очень интересная идея.

Аня.

Певца Аня представляла похожим на Фёдора Шаляпина с портрета Кустодиева. Этакого русского богатыря, в накинутой на плечи шубе. Старпом стоял к ним спиной. Мощный торс был обтянут форменной рубашкой с короткими рукавами. Когда старпом повернулся, действительно оказался похож на Шаляпина, ему было никак не больше сорока лет. Под оценивающим взглядом стало слегка неуютно. Хотя, мужское внимание льстило. Особенно после вчерашней пренебрежительной фразы Андрея: «Да кто на тебя посмотрит!» А вон смотрят! И не просто какой-то задохлик, а настоящий морской волк. Хотя, это не моряки, а речники. Речной волк? Ну, по любому не офисный планктон. Аня впервые подумала об Андрее без розовых очков. Для трезвой оценки любовника понадобились: большой долг, скинутый им на неё, и одобрительный взгляд другого мужчины. Много или мало? Да как посмотреть.

Вячеслав.

Вячеслав не привык откладывать дела в долгий ящик.

— Инна, Аня, мне нужна ваша помощь! — сказал он и изложил свою идею. Помириться с женой, слегка проучив её перед этим — такой была конечная цель. Осталось разработать детали.

— Значит так: мы с Аней заходим в ресторан, недалеко от моего дома. Ты, Инка, звонишь моей и сообщаешь: «Ваш муж с другой». Супруга явится на разборки. А я скажу, что провожу инструктаж. Даже если поверит, сомнения останутся, и ночевать в каюте мне не придётся.

— Не прокатит, — резюмировала Инка. — Извини, Вячеслав Иваныч, но супруга твоя — дама скандальная, ещё драться на Аньку кинется. Может, я с тобой пойду? Скажем, вопросы по снабжению обсуждали.

— Инна, вот тут точно не прокатит. Она тебя почему-то не любит.

— А чего не любит? Мы с тобой и переспали-то пару раз! — Инка глянула на удивлённо вытаращенные глаза Ани и старпома и засмеялась: — Да, ладно, что, и пошутить нельзя? Все знают, что ты своей стерве, то есть, жене верный. Анька, соглашайся. От настроения старпома наша безопасность зависит!

На приёме

Марина влетела в кабинет за пять минут до начала приёма, на ходу застёгивая халат, доставая фонендоскоп с тонометром и одновременно делясь со своей медсестрой наболевшим:

— Прихожу на вызов, смотрю ребёнка, присела рядом на диван и вдруг в комнату заваливает огромный дог и ко мне. А у него морда на уровне моего лица и раза в два шире. А мамочка: «Он у нас не кусается». Ну, их-то он, конечно не кусает! Ладно, я собак не боюсь.

— Ага, не кусаются они, — среагировала медсестра. — Я на прошлой неделе, на прививки приглашать ходила, во двор прошла, записку в двери оставила и назад, а там оказывается овчарка отвязанная бегает – всех пускает, никого не выпускает. Минут сорок стояла, пока до соседки не докричалась, та собаку и отогнала.

— Зато теперь никто не скажет, что ты на патронажи не ходишь, — резюмировала врач.

Они работали вместе так долго, что почти сроднились, понимали друг друга с полуслова и, в отсутствии пациентов, обращались друг к другу на «ты» и по имени.

— Ну, всё, Оля, начинаем приём.

Медсестра повернулась к двери и громко, благо голосом бог не обидел, крикнула:

— На приём заходите!

Такой способ общения Марина в шутку называла «селекторной связью». Смысл в таком общении был – выигрывалось время на писанину. Документов, которые заполнялись участковой службой, всегда был вагон и маленькая тележка, да и число их с каждым годом продолжало расти.

Когда на приём зашли юная пациентка с мамой, медсестра округлила в притворном ужасе глаза, а врач послала ей в ответ взгляд христианской мученицы. Дело в том, что мамочка ребёнка была ярчайшим представителем племени ипохондриков. Вооружившись медицинскими справочниками, она выискивала болезни не только себе, но и своему ребёнку – совершенно здоровой девочке.

По единодушному мнению Ольги и Марины – психушка по этой женщине плакала давно и безутешно. Марина после приветствия и приглашения присесть ласковым и даже немного заискивающим тоном спросила:

— Что у вас случилось, на что жалуетесь?

Такой тон у неё включался автоматически при общении с людьми странными или с прямыми пациентами психоневрологического диспансера.

— Моей дочке очень тяжело просыпаться и вставать по утрам, — прозвучал ответ.

Медсестра подозрительно закашлялась, пытаясь скрыть смешок.

— А в какое время ваша девочка ложится спать? – Марина обращалась к мамочке, так как наученная опытом общения с этим семейством знала, что девочке вставить слово мать всё равно не даст.

— Ну, в двенадцать ночи, в час, — сказала родительница.

Медсестра вновь закашлялась. Дальше Марина подбирала слова осторожно, словно ступая по минному полю. Скажи, что не так и начнётся ненужный спор или скандал, что совсем некстати, когда полный коридор народа на приём.

— Понимаете, скорее всего, это из-за нарушения режима, но давайте я сейчас хорошенько осмотрю вашу девочку, а Ольга Ивановна пока выпишет направления на анализы и даст талон к гастроэнтерологу, помните, вы в прошлый раз жаловались на отсутствие аппетита.

Пока мамочка отвлеклась на медсестру, девочка укоризненно прошептала:

— Ну, спасибо, так спасибо!

— А что сделаешь? – так же тихо сказала врач и уже громче добавила: — На всё время обследования я дам освобождение от занятий в школе.

Ребёнок повеселел. В сторону медсестры Марина намеренно не смотрела, она и так знала, что взгляд той метает молнии и могла дословно воспроизвести её мысли: «Что ты тут талонами разбрасываешься! Мы с таким трудом их выпрашиваем, хроникам не хватает, а тем более к гастроэнтерологу – она то в отпуске, то на больничном». Марина была целиком с ней согласна, но в данном случае она покупала спокойствие, ведь после обследования эта мамочка угомонится месяца на два на три.

Следующих нескольких пациентов приняли в обычном режиме: врач проводила осмотр и делала назначения, медсестра выписывала направления на анализы и писала назначения на листочке, надежды на то, что пациенты и их родители назначения запомнят, не было никакой. Очередные — отец с девочкой зашли с извинениями:

— Мы не ваш участок, примите, пожалуйста, на свой приём мы опоздали.

И снова быстрый обмен взглядами врача с медсестрой, который переводился так: медсестра: «Опять чужих приваживаешь, своих как на демонстрации»; врач: «Ладно, они же очередь отсидели». И вслух:

— Заходите, приму, но повторно пойдёте на свой участок.

Девочка подошла к врачу, папа остался стоять у кушетки. Жалобы были на сыпь на шее, обнаруженную после возвращения ребёнка из профилактория. Марина, осмотрела шею и голову девочки.

— Это – педикулёз, вши, — пояснила она отцу.

Тот потрясённо произнёс:

— Твою мать! — И без сил опустился на кушетку.

Следующие несколько минут медсестра и врач выводили отца девочки из состояния лёгкого шока дружными заверениями, что это не страшно, бывает у многих, что девочка могла заразиться в бассейне или взяв у подружки расчёску, что волосы подстригать не обязательно и что сейчас есть очень хорошие препараты для выведения вшей. Когда мужчина начал реагировать более-менее адекватно, врач подробно объяснила, что надо делать, а медсестра также подробно всё записала на листок.

— Не переживайте, на эти дни мы справку в школу дадим, она же ещё после профилака не выходила, напишем, что переболела лёгким ОРЗ. Через три дня подойдите ко мне, зайдите без очереди, я только голову посмотрю и справку дам.

Об обещании отправить их на другой участок Марина забыла. Ольга, как ни странно, тоже.

И опять обычный ритм приёма. Когда зашли пятилетняя Настя с мамой, ничего странного Марина не ожидала, но она ошиблась. Когда мамочка сказала: «Можно нам больничный на папу выписать, он в коридоре сидит», ребёнок громко и с обидой произнёс:

— Не хочу, чтобы папа был на больничном. Он меня не лечит, а только лежит на диване и телевизор смотрит!

Бедная мамочка после таких слов покраснела и растерялась так, что Марине стало её жалко. Скрывая улыбку, она обратилась к девочке:

Грымза

«Время убивать, и время врачевать;

время разрушать, и время строить»

Екклесиаст

В это лето внутренний дворик второго корпуса городской больницы использовался очень активно. Вышел указ о запрете курения в общественных зданиях, поэтому и организовалась спонтанно новая курилка — во дворе: пара вёдер для окурков,

стол и списанная кушетка под деревьями.

На стол Марина и присела, Светка плюхнулась на кушетку напротив. Дежурство выдалось тяжёлое, среда. В этот день недели экстренные больные поступали по «скорой» в их гинекологию со всего города. Но три операции за вечер — это чересчур даже для среды.

Светка достала сигарету из пачки, щёлкнула зажигалкой. Марина не курила, но выходила вместе с подружкой — отдохнуть и узнать последние внутрибольничные новости. Однако сегодня они были во дворике вдвоём: прошёл час после отбоя, больные отдыхали, а у девчонок из хирургии и реанимации тоже была запарка.

— Не боишься, что Грымза застукает? — поинтересовалась Марина у блаженно затянувшейся подружки. При упоминании о заведующей отделением, тоже дежурящей сегодня, Светка, поперхнувшись дымом, закашлялась. Пепел от сигареты упал прямо на халат.

— Кто же под руку говорит-то? — Прокашлявшаяся Светка, соскочив с места, стряхивала пепел.

Такая реакция была не случайной. Их заведующая частенько гоняла своих медсестёр, да и вообще всех женщин, застуканных в курилке. С периодичностью два-три раза в день с внутреннего двора раздавалось: «Опять перекур, мать вашу?! Работы в отделении не хватает? Так я вам быстро найду!» — это медсёстрам; «Дымишь? А кто позавчера рыдал, что ребёнка выносить не удаётся? Не ты? Так и не выносишь, матка от никотина постоянно в тонусе. Лечишь, лечишь — и всё насмарку. Быстро в палату!» — это пациенткам.

Марина признавала некоторую справедливость в словах начальства, но не могла привыкнуть к резкому, порой грубому тону. Грымза в выражениях не стеснялась, могла сказать что угодно и кому угодно. Марина сама слышала, как заведующая заявила женщине терапевту из поликлиники, попросившейся на осмотр: «И куда ты такую задницу отрастила? Скоро в кресле умещаться не будешь». Но когда выяснилось, что у терапевта серьёзные проблемы со здоровьем, та же Грымза поставила на ноги весь город, чтобы коллега получила необходимое обследование и лечение.

К заведующей постоянно шли на осмотр «по блату». Она ругалась, иногда матом, но смотрела всех. Марина тоже приводила на консультацию старшую сестру. Хамоватая, бесцеремонная Грымза была прекрасным диагностом и лучшим оперирующим гинекологом города. Она славилась умением стремительно находить верные решения в самых тяжёлых случаях, что спасло жизнь многим больным.

Пациентки посообразительней, пропускали мимо ушей все выпады в свой адрес, считая, что хорошее лечение важнее. Жалоб на недостаточно культурное обращение тоже было много. Главврач пару раз пытался призвать заведующую гинекологией к порядку, но оставил эту затею. По больнице ходили слухи, что Грымза выдала ему: «Тебе нужно, чтобы я классно резала или чтобы реверансы всем подряд отвешивала? Хочешь выговор вкатить, да ради Бога. А мне некогда нотации выслушивать, я работать пошла!»

— Нет, ну ты погляди! — Возглас Светки вывел Марину из задумчивости. Подруга осматривала полу халата и сетовала: — Третий халат за неделю прожигаю. Нужно, когда в стирку отдавать буду, так свернуть, чтобы сестра-хозяйка не заметила, — Светка, подняла голову, быстро швырнула окурок в ведро, понизила голос и возмущённо прошипела: — Накаркала.

Марина повернулась и тоже увидела идущую к ним Грымзу. Машинально отметила, что заведующая, стройная, невысокая, с волосами, забранными в хвостик, лёгкой стремительной походкой, выглядит намного моложе своих лет. «Сейчас начнётся», — мелькнула мысль. Однако начальница повела себя странно. Вместо того чтобы устроить выволочку, села на стол рядом с Мариной и вполне мирно, даже как-то устало, обратилась к Светке:

— Угости сигареткой. Курить хочу — спасу нет. Только не ври, что просто воздухом дышите, вон пачка карман оттопыривает.

Светка с совершенно очумелым видом протянула сигареты и зажигалку. Марина была потрясена не меньше подруги.

— Вы же не курите, — вырвалось у неё.

— Не курю, двадцать лет, как бросила. — Грымза достала сигарету, остальную пачку кинула Светке и щёлкнула зажигалкой. Однако прикуривать не стала, а просто смотрела на огонёк. Рука, всегда так твёрдо удерживающая скальпель, заметно подрагивала.

— У вас что-то случилось? — вновь не удержалась Марина, сама удивляясь собственной смелости.

— А? — Грымза с неохотой оторвала взгляд от зажигалки и решительно закрыла её. — Нет, всё в порядке, даже замечательно. Сейчас заходила в реанимацию прооперированных посмотреть: у девчонки нашей с ювенильным* кровотечением состояние стабилизировалось. Теперь можно уверенно сказать — жить будет. Ещё потреплет нервы окружающим подростковыми заскоками.

— Здорово, — сказала Светка. Марина тоже обрадовалась. Всё отделение переживало за поступившую сегодня в критическом состоянии тринадцатилетнюю девочку. Но что же тогда с Грымзой? Та, словно почувствовав немой вопрос, усмехнулась:

— Бывают же в жизни совпадения. Ровно двадцать лет назад, день в день, у меня был подобный случай. Рассказать? — Марина и Светка синхронно кивнули, они не узнавали свою начальницу и смотрели на неё как загипнотизированные. — Знаете, как должна проходить интернатура? Только что окончившие институт врачи направляются в больницы, где к ним приставляется опытный коллега, который в течение года обучает всему, что знает сам. Ну, в столицах и сериале «Интерны», возможно, так и есть. А как проходила, да, собственно, и проходит интернатура у нас в городе? Главврачи довольно потирают руки: о, недостающая рабсила, лето, отпуска, врачей катастрофически не хватает. Так что: вперёд и с песней. Какой наставник? Людей нет, так что сами. Дежурства? Да сколько хотите. Конечно одни. Вам что, нянька нужна? Хотели самостоятельности и много практики — получите, распишитесь.