Обещай мне все звёзды

Пролог

Наши дни, декабрь 2024 года

Она оценивающе посмотрела на себя в высокое зеркало и поправила стильную короткую причёску. В целом всё очень даже неплохо... Особенно, если учесть, что до неумолимо приближающегося её личного «золота» осталось чуть больше десяти месяцев.

Фигура почти сохранила прежнюю лёгкость: по сравнению с тем, что было в юности, прибавилось каких-то несколько килограммов. Волосы теперь, конечно, намного короче, чем были, да и светлее на несколько тонов, — длинная русая коса давно ушла в небытие.

Зато синие глаза блестят всё так же, хоть в уголках и появилось «украшение» в виде сеточки морщин. Этакий стервозный прищур, которым природа зачастую награждает женщин за сорок. А открытость и наивность во взгляде, присущие юности, заменил практически безотказный «прибор сканирования», позволяющий видеть людей насквозь.

Да, как бы ни хотелось сохранить молодость или хотя бы на денёк вернуться туда, в давние времена, а годы бегут неумолимо.

Зачем-то поправив безупречный и стильный брючный костюм тёмно-синего цвета, посмотрела на узкие носы телесного оттенка лодочек на шпильке, выглядывающих из-за краёв идеально сидящих брюк.

Интересно, а если бы она вернулась в юность, стала бы что-нибудь менять? Или провела бы подаренный ей день или час так же, как раньше?

Дверь скрипнула, и в комнату вошёл он. Всё такой же высокий и импозантный, по-прежнему выше её на целую голову. Хотя очень изменился, очень. Вот он точно стал совсем другим — и внешне, и внутренне.

Во взгляде тёмных глаз затаились недоверчивость, холодность и жёсткий блеск. Нет прежней безбашенности, нет легкомыслия и бьющей через край энергии.

В коротко стриженных тёмно-русых волосах всё больше седины. Странная вещь — эта самая седина! Женщин она старит, а мужчинам почему-то прибавляет шарма и привлекательности, генерирует для них новый образ.

По-прежнему стройный. Плечи и шея стали шире и крепче, но лишнего веса нет.

Порой кажется, что это вообще другой человек, а не он. И только её чувства, которые с годами стали ещё сильнее и глубже, безошибочно утверждают: это он.

Её чувства, а ещё его взгляд, который неизменно меняется, когда он смотрит на неё. Становится почти прежним.

Подошёл и встал за спиной, опустил крепкие смуглые ладони на её плечи. Она смотрела на него в зеркало, а он опустил взгляд на её макушку, осторожно коснулся губами светлых волос.

— Пора. Всех приглашают в зал. Скоро выход молодожёнов, — сказал тихо и чуть хрипло.

Она прижалась щекой к его руке, лежащей на её плече.

— Думали ли мы когда-то, лет этак тридцать назад, что окажемся вместе на свадьбе детей? — спросила с улыбкой.

— Вряд ли. Но сейчас я уверен: то, что происходит, — единственно верное развитие событий.

— Думаешь, нашим детям удастся исправить и свои, и наши ошибки?

— Каждый проживает собственную жизнь. Просто у них есть мы, — он пожал плечами, чуть отстранился и взял её за руку. — Пойдём. Нас ждут.

* * * * * * *

Здравствуйте, дорогие читатели! Представляю вашему вниманию свою новую книгу «Обещай мне все звёзды».

Роман будет посвящён представителям моего поколения, а основные события будут развиваться в девяностые годы прошлого столетия. Тем, кто давно и постоянно читает мои произведения, известно, что у меня особое отношение к тем временам, и я часто о них пишу.

Почему такое название? Всё просто. Значительная часть моей ранней юности прошла под песни о розах, грёзах и звёздах.

Один хороший знакомый когда-то придумал целую теорию о том, что музыка, которую человек слушал в период полового созревания, остаётся с ним на всю жизнь. Возможно, это не истина в последней инстанции, но что-то в этом определённо есть.

Несмотря на то, что когда-то мы с друзьями слушали, играли и пели, в основном, бардовские песни и рок-музыку, звёзды, розы и белое покрывало января остались со мной навсегда, и некоторые струны души безошибочно отзываются на них. Всегда тепло.

История не является автобиографической. Вообще, у меня нет ни одной истории обо мне, хотя часто встречаются эпизоды из моей жизни и жизни знакомых, родственников, друзей. Так же будет и в данном случае. Основная сюжетная линия полностью вымышлена. Все совпадения случайны.

Повествование не будёт лёгким и ванильным. Во-первых, это драма. Во-вторых, будут присутствовать откровенные сцены и нецензурная лексика. В контексте, конечно, но будут. Прошу принять во внимание это предупреждение, когда будете решать, покупать книгу или нет.

Ну а всем, кто полон решимости дочитать роман до финала, заранее огромное спасибо за доверие и поддержку!

С уважением ко всем своим читателям

Мира Айрон

Глава первая

Ноябрь 1988 года

Таня, остановившись перед чёрной дверью с дерматиновой обивкой, вдавила кнопку звонка. Тишина. Немного подумав, девочка решилась позвонить ещё раз и услышала шаркающие шаги, а потом и глухое бормотание.

— Кто там? — из-за двери спросила бабушка Аллы, хотя наверняка увидела подругу внучки в глазок.

— Здравствуйте! А Алла дома? — звонко спросила Таня.

— Нет её, — отрезала Таисья Степановна. — Гулять ушла. Сказала, что с тобой.

Последнюю фразу пожилая женщина произнесла громко и едко. Так, будто это Таня виновата в том, что Алка обманула бабушку.

— Вот молодёжь-то! — продолжала усердствовать за дверью Таисья Степановна. — Тринадцать годов ещё не исполнилось, а уже что вытворяете! Морды красите! Кто из вас вырастет-то? Проститутки? Тьфу!

— Извините, — громко ответила Таня и шагнула к лестнице, отвернувшись от двери. — До свидания!

— Иди-иди! — прилетело в спину напутствие.

Тане тринадцать уже исполнилось, родители отдали её в школу поздно, почти в восемь лет. Но она вовсе не красилась! А вот у Алки и вправду день рождения будет только в начале января, но она уже где-то раздобыла польскую тушь и перламутровую помаду.

Была суббота, и Таня вышла погулять сразу, как только пообедала после возвращения из школы. Где же Алка?

Девочка прошлась по своему двору, потом по соседнему, вышла на улицу и повернула к большому продуктовому магазину. Медленно брела вдоль длинной стеклянной стены, когда заметила группу ребят, стоявших на торце здания.

Яркая красно-серая куртка точно принадлежала Алле, и Таня ускорила шаг. Правда, чем ближе подходила, тем медленнее шла.

Алла была в компании Светы Банновой из параллельного класса и троих парней, которые учились на год старше: Миши Кайсарова, Серёжи Зубова и Саши Тихонова.

Саша жил в соседнем дворе и учился в их школе не так уж давно, с тех пор, как его отец вышел в отставку и вернулся в родной город, потому Таня почти не знала парня. Серёжа Зубов был довольно симпатичным, но слишком застенчивым. А вот бойкий и яркий Миша Тане очень нравился.

Кстати, Алка прекрасно знала об этом, и даже не зашла за Таней, отправилась на прогулку без неё!

Компания заметила приближение Тани. Света Баннова что-то тихо сказала, ухмыляясь, и все дружно рассмеялись. С трудом подавив желание повернуть обратно и броситься бежать, Таня остановилась около ребят.

— Привет.

— Привет, — вразнобой ответили они.

— Алла, ты почему не сказала, что гулять пойдёшь и не зашла за мной? — набравшись смелости, Таня посмотрела прямо в насмешливые светло-карие глаза подруги.

— А вдруг ты опять «Четыре танкиста и собака» смотришь? Или «Гостью из будущего»? Или что ты там любишь? «Приключения Электроника»? — хохотнула злопамятная Алка, с которой Таня и вправду однажды не пошла гулять, поскольку ждала серию любимого фильма.

Только это было давно, больше года назад, и с тех пор они гуляли вместе уже бессчётное количество раз. Значит, Алла просто не захотела сегодня гулять с ней, а теперь ищет, за что зацепиться. Конечно, если гулять с мальчиками, то Света Баннова — более предпочтительный вариант, чем Таня.

Да и вообще... У Светы отец работает в торге, потому у неё все шмотки импортные. А ещё она красится, хоть и учится только в шестом классе, так же, как Таня и Алла. И даже чёлку осветлила. Таня по сравнению со Светой — наивная простушка в обычных шмотках и с немодной русой косой.

— Давай отойдём, поговорим? — предложила подруге Таня.

— А у меня секретов нет, — Алла демонстративно сложила руки на груди. — Говори при всех, что хотела.

Таня по очереди посмотрела на каждого члена компании, встретившись взглядом с большими голубыми глазами Светы, блестящими и синими — Мишки Кайсарова, небольшими и очень тёмными — Серёжи Зубова, весёлыми и насмешливыми тёмно-карими — Саши Тихонова. Повернулась к Алле.

— Мы же с тобой дружим с детского сада...

Кто-то прыснул, но Таня нашла в себе силы продолжить:

— Учимся вместе с первого класса, живём в одном доме. Что случилось? Я тебя чем-то обидела? Почему ты перестала общаться со мной?

— Потому что ты, Яковлева, — детский сад, — веско ответила Алла. — С тобой неинтересно.

— А я думала, что мы с тобой подруги, Алка!

— Я тоже так думала, — равнодушно пожала плечами Алла.

— А что я должна сделать, чтобы со мной было интересно? — решила использовать ещё один шанс Таня.

Алла задумалась, оценивающе глядя на неё.

— Пусть на дискотеку с нами пойдёт, — предложил Миша, весело глядя на Таню из-под светлой чёлки.

— Точно, — кивнула Света. — Сегодня в семь дискотека в «Строителе». Слабо́?

— Так там же от шестнадцати лет, — испуганно ответила Таня. — Нас не пустят.

— Пустят, — подняла брови Алла. — У Серёги там родная тётя билеты проверяет. Ну так что? Если пойдёшь с нами, буду с тобой дружить.

Таня была в панике, но на неё внимательно и испытующе смотрели пять пар глаз: ребята ждали её решения. И она его приняла.

— Договорились, пойду!

Глава вторая

— Ладно, ребята, мне пора, — сказал Саша Тихонов, пожал руки Мише и Серёге и подмигнул Светке.

— А ты что, не пойдёшь с нами, Саша-а-а? — растягивая слова и хлопая длинными накрашенными ресницами спросила Светка.

— Нет, — усмехнулся Тихонов и пожал плечами. — Не интересуюсь дискотеками.

Его высокая худощавая фигура начала быстро удаляться, и Света, проводив его сожалеющим взглядом, снова уставилась на Таню.

— Ну так что? Не передумала?

— Нет, — покачала головой девочка.

Она быстро соображала. Папа утром уехал в деревню к своему старшему брату Павлу, колоть поросёнка. Мама скоро уйдет на завод, она сегодня в ночь. Родители уже давно не боялись оставлять дочь ночевать одну, примерно с тех пор, как ей исполнилось десять лет.

Строго-настрого наказывали ей никому не открывать, а если кто-то попытается вскрыть двери, — выбираться в окно. Квартира Яковлевых располагалась на втором этаже, а прямо под балконом находилась крыша магазина «Хозтовары".

Таня никогда не боялась оставаться одна, поскольку с детства привыкла к самостоятельности. Она и готовить давно научилась; правда, достаточно простые блюда.

Итак, из дома она уйдёт без проблем. Главное, в клубе не нарваться на неприятности. Но потом девочка вспомнила ещё кое о чём и помрачнела.

— Только мне пойти-то не в чем, — задумчиво сказала она. — Шмотки все какие-то детские. Не в спортивном же костюме идти!

— В синем? — с интересом спросила Алка.

Таня задумчиво кивнула.

— Олимпийку вполне можешь надеть, — посоветовала подруга. — А вот трико — это, конечно, стрём.

— У меня юбка джинсовая есть, — Света окинула взглядом фигуру Тани. — Размер у нас, вроде, одинаковый. Правда, ростом Танька мелкая по сравнению со мной.

— Это не страшно, — обрадовалась Таня.

— Только колготки сама ищи, я свои не дам, — предупредила Баннова.

— Хорошо, — согласно кивнула Татьяна.

— Ну всё тогда, девочки, встречаемся у меня в шесть, — Света отодвинула рукав розовой куртки и посмотрела на маленькие золотые часики. — Надо ещё накраситься и причёски сделать.

— А где потом встречаемся? — улыбаясь, спросил у Светки Миша. — И во сколько?

— Давайте у «Строителя» минут пятнадцать восьмого, — предложила Алка. — Чё там с самого начала делать-то? Народ позже подтянется.

* * * * * * *

В половине восьмого вечера ярко накрашенные Алла Смирнова, Света Баннова и Таня Яковлева вошли в средних размеров танцевальный зал клуба «Строитель». Девочек сопровождали Миша Кайсаров и Серёжа Зубов.

Светина мини-юбка была Тане почти до колен, но зато идеально подошла в талии. На юном лице Тани её подруги воплотили свои самые смелые фантазии, щедро используя весь арсенал достаточно объёмной косметички.

Таня до этого дня никогда не красилась, и наложение туши на ресницы показалось ей сущей пыткой. Было ужасно щекотно, Таня моргала, а Светка и Алка матерились от досады.

Помимо ярко-синей туши, на лице Татьяны красовались тени трёх оттенков, румяна, блёстки и перламутровая помада. Синяя олимпийка была щедро орошена духами «Шахерезада».

Таня стащила у мамы чёрные колготки и узконосые «праздничные» сапоги на плоской подошве, которые были велики девочке на полтора размера.

Единственное, чему Таня наотрез воспротивилась, так это тому, чтобы девчонки сделали ей чёлку. Она всегда носила простую косу без всяких чёлок и кудряшек на висках, потому категорически отказалась от парикмахерских услуг.

Однако её всё же уговорили распустить волосы, начесать их и залакировать. До клуба пришлось идти без шапки, чтобы не испортить красотищу, потому Таня была очень рада, что ноябрь выдался достаточно мягким.

В зале гремела музыка, по стенам скользили разноцветные лучи и топталась пара десятков человек. Гораздо больше молодёжи группами стояли вдоль стен, переговаривались и время от времени заглушали музыкальные децибелы своим дружным хохотом.

Ребята тоже сначала встали у стены и начали оглядываться; все, кроме Светы Банновой, были здесь на дискотеке впервые.

Постепенно зал заполнялся народом, и танцующих становилось всё больше. Ребята тоже пошли танцевать. Сначала Тане понравилось на дискотеке: её захватила всеобщая эйфория, и девочка вместе со всеми громко подпевала одному из самых любимых исполнителей, голос которого лился из динамиков:

Только цвет, цвет, цвет

Мира станет прежним,

И мерцание звезд будет лишь сильней...*

Но постепенно девочка начала себя чувствовать явно лишней в компании. Все медляки Света танцевала с Мишей, а Алла — с Серёгой. Да и во время быстрых танцев остальные будто не замечали Таню. Ей становилось всё труднее скрывать свои эмоции, ведь Миша ей нравился.

Когда диджей снова поставил медленную композицию, и Баннова уже по-хозяйски обвила шею Кайсарова своими руками, Таня решила уйти домой.

Резко развернувшись, она быстро пошла к выходу, как вдруг дорогу ей преградил высокий светловолосый парень, худощавый, с большими светлыми глазами и впалыми щеками.

— Разреши тебя пригласить?

Голос у парня был низкий, и Таня, внимательно взглянув на незнакомца, поняла, что он довольно взрослый.

Пожав плечами, она послушно положила руки на обтянутые белым джемпером плечи парня. Его ладони осторожно легли на талию девочки. Танцевали молча. Парень ни о чём не спрашивал, а Таня стеснялась поднять взгляд, хотя успела заметить, что все четверо её так называемых друзей практически не сводят с неё глаз.

Как только песня закончилась, Таня резко отступила от парня и кинулась из зала почти бегом. Она боялась, что разревётся как дура прямо на глазах у всех, потому одевалась очень торопливо. На причёску было уже наплевать, и из кармана куртки была извлечена шапка.

Выскочив на улицу, девочка быстрым шагом пошла в сторону своей улицы. Она даже не сразу услышала позади себя шаги, и очень испугалась, когда рядом опять возник давешний блондин.

Глава третья

Январь 1993 года

Лыжи скользили гладко и быстро, и Таня даже успевала мурлыкать себе под нос песню: «Снег, видно, нужен ты лишь мне...»

Девушка поймала себя на том, что впервые за прошедшие полтора года она поёт. А ещё снова радуется жизни и чувствует её вкус.

Впечатление не портили ни мороз, начинающий пробираться под одежду, едва Таня останавливалась, ни тот факт, что из всего актива школы на лыжную базу поехала она одна. Видимо, остальных напугала холодная погода.

Прошедшие полтора года были самыми трудными в жизни семнадцатилетней Татьяны Яковлевой. Сначала не стало бабушки со стороны мамы, а чуть больше года назад внезапно ушёл из жизни отец Тани, Юрий Иванович.

Папа большую часть того, что ему было отпущено судьбой, отдал работе на железной дороге и постоянно проходил медицинские осмотры. Беды ничто не предвещало. Мужчине было всего пятьдесят два года, когда у него оторвался тромб.

Конечно, сначала Таня и её мама Анна Ильинична были оглушены случившейся трагедией и полностью потеряны. Старший брат Тани Антон, которому тогда уже исполнился тридцать один год, приезжал из соседнего региона, где постоянно жил, и провёл с матерью и сестрой первые три месяца. Самые тяжёлые.

Благодаря Антону и пониманию со стороны его жены Веры страшное время прошло хоть немного легче. Анна Ильинична с дочерью постепенно адаптировались к осознанию своей беды, начали свыкаться с новой жизнью, новой реальностью.

Именно тогда Татьяна и вошла в актив школы. Точнее, не вошла, а Юлька её затащила туда.

С Юлей Сарапуловой Таня училась вместе с первого класса, но долгое время девочки относились друг к другу абсолютно индифферентно. Однако в шестом классе, после знаменательного похода Тани на дискотеку в «Строитель», она пересела от Аллы на единственное свободное место, к Юльке.

Юльку в классе не слишком жаловали, ведь одноклассники часто относятся с предубеждением и подозрением к излишне активным ученикам. А у Юли ещё и характер был далеко не сахар.

Она училась отлично с первого класса, но обращаться к ней за помощью было бесполезно, так же, как и просить у неё списать. Она слыла высокомерной зазнайкой и заучкой. К тому же, с детства читала толстые взрослые книги, порой такие, которые иной человек и за всю свою жизнь не возьмётся прочесть.

Таня никогда не была отличницей, но училась хорошо, ни у кого не списывала и за помощью не обращалась, потому обид на Сарапулову накопить не успела.

Когда Татьяна попросила классного руководителя пересадить её от Аллы Смирновой к Юле Сарапуловой, учительница лишь недоуменно пожала плечами, но просьбу выполнила. Примерно такая же реакция была у Юльки, когда у неё нежданно-негаданно появилась соседка.

Так девочки и просидели вместе почти три года — каждая сама по себе. Даже когда после окончания девятого класса при расформировании обе оказались в десятом «А», пошли «комплектом» и заняли вторую парту второго ряда.

Вскоре после того, как Таня начала учиться в десятом классе, её семью и постигло горе. И вот тогда Юлька Сарапулова неожиданно раскрыла свои человеческие качества, которые до этого момента успешно прятала.

Как только Таня немного пришла в себя, Сарапулова предложила ей войти в актив школы. Пионерской дружины и комсомольской организации тогда уже в школе не было, однако организатор по внеклассной работе и двое вожатых оставались. Они-то и собрали вокруг себя активных старшеклассников.

Ребята помогали в проведении внеклассных мероприятий, организации концертов и праздничных вечеров, походов и туристических слётов. Активисты сдружились между собой, часто задерживались после уроков в бывшей пионерской комнате, пели песни под гитару. Также они время от времени выбирались своей компанией в небольшие походы и на прогулки.

Вот и сегодня договорились встретиться на остановке и ехать на лыжную базу, но к назначенному времени никто, кроме Тани, не пришёл (видимо, потому что уличный термометр показывал минус восемнадцать по Цельсию), и Таня поехала на лыжную базу в гордом одиночестве.

Одной из причин такого рвения стало то, что в гости к маме должен был прийти её коллега, мастер одного из цехов завода Леонид Николаевич. В прошедшие пару месяцев он стал появляться у них всё чаще.

Возможно, будь Таня помладше, она бы начала возмущаться и даже скандалить, ведь подросткам особенно присущи максимализм и категоричность. Но девушке было уже семнадцать, и она вполне понимала, что мать имеет право на личную жизнь.

Конечно, в глубине души был неприятный осадок, ведь Таня очень любила отца. И тем не менее она терпела присутствие Леонида Николаевича. Именно терпела и держала своё мнение при себе. Искренне порадоваться за мать никак не получалось.

Зато с деньгами было полегче. С тех пор, как отца не стало, Таня с мамой жили практически только на пенсию, назначенную по потере кормильца. Зарплату на заводе задерживали месяцами, потому решено было искать подработку. Нашли: по очереди ходили делать уборку в парикмахерскую, расположенную в соседнем доме.

После долгой полосы тотального дефицита продукты в магазинах наконец появились, но цены менялись порой по нескольку раз за день. Открывались киоски и частные магазинчики.

Леонид Николаевич был в разводе. Дети его выросли и в непрерывной материальной помощи не нуждались. Сам он постоянно где-то калымил и с пустыми руками в гости никогда не приходил. В холодильнике стали появляться такие продукты, которых там не было уже очень давно.

Только вот домой хотелось идти всё меньше, и даже будучи дома, девушка старалась не выходить из своей комнаты, если Леонид Николаевич был у них.

Но сейчас Таня не думала ни о чём плохом. Напевая себе под нос, продолжала неспешно скользить по лыжне. Народу на базе было не очень много, потому девушка никому не мешала. И всё же в какой-то момент, размечтавшись, не заметила того, как за её спиной появился ещё один лыжник.

— Лыжню!

Резкий мужской окрик заставил девушку вздрогнуть, она попыталась быстро отскочить, запуталась в лыжах и смешно завалилась на бок прямо в снег.

Глава четвертая

Таня помнила Сашу не очень хорошо, поскольку он учился в их школе недолго, к тому же, в другой параллели, на год старше. Лично они общались только однажды, и то это можно назвать общением лишь с большой натяжкой: в тот самый день, когда она согласилась пойти на дискотеку с Аллой и Светой. Кстати, Саша тогда с ними не пошёл.

Тем удивительнее было, что сейчас он сразу узнал её и даже вспомнил имя. Видимо, память хорошая на имена и на лица.

— Да, помню, — смущённо кивнула девушка. — Ты учился на год старше.

Таня поёжилась: конечно, ветра в лесу не было, но погода оставалась морозной.

— Поехали, — распорядился Саша. — А то стоять холодновато. Давай ты по лыжне, а я рядом. А дальше там есть двойная лыжня.

Таня послушно заскользила дальше. Конечно, девушка была не ахти какой лыжницнй, но по физкультуре за третью четверть всегда получала «пять».

— А ты почему одна? — сдвинув тёмные брови, спросил парень. — Всё же здесь лес, хоть и в черте города.

Таня рассказала ему о том, что на остановку к назначенному времени не пришёл никто из актива школы, а она всё равно решила ехать.

— Значит, ты теперь в активе школы? Неужели и те две размалёванные красотки тоже? Кстати, на дискотеку-то вы тогда сходили?

— Сходили, — усмехнулась Таня. — С тех пор я с ними и не дружу.

Таня всегда была довольно открытым и общительным человеком, но всё равно внутренне удивлялась: с чего вдруг она так легко общается сейчас с практически незнакомым парнем?

Она тогда ещё не догадывалась о том, что совсем не обязательно знать друг друга миллион лет или сказать друг другу перед этим миллион слов. Раз — и всё, судьба меняет направление. Хотя так же можно быть хорошо знакомым с кем-то, однако в какой-то момент увидеть этого человека совсем по-другому.

— А что так?

— Не знаю. Просто поняла, что они не подруги мне.

Рассказать о том, что ей тогда нравился Миша Кайсаров, Татьяна всё же не решилась: мало ли, вдруг Саша до сих пор общается с ним.

— Я ушла домой раньше всех, и меня увязался провожать какой-то взрослый парень, а мои так называемые подруги даже не волновались за меня.

— Не обидел? Тот взрослый парень?

— Нет, — покачала головой Таня. — Наоборот. Он понял, что я малолетка. Проводил меня до дома, чтобы со мной по дороге ничего не случилось. Мир не без добрых людей. Даже не знаю, кто такой, не видела его с тех пор. Помню только, что его звали Валера. Сокрушался ещё, дескать, недавно демобилизовался и пришёл на дискотеку, чтобы девочку сн... чтобы с девушкой познакомиться...

Таня, едва не сболтнувшая лишнего, густо покраснела. Саша, который всё понял, пытался спрятать улыбку.

— И? — поднял бровь он.

— Но пришлось провожать малолетку в виде охранника.

Нельзя сказать, что Таня часто вспоминала того Валеру, но когда вспоминала, что-то всегда царапало мозг, какое-то несоответствие. Однако уловить и сформулировать этот нюанс девушка так и не могла.

— А ты где учишься? — спросила Таня, чтобы сменить пластинку и увести разговор от обсуждения её персоны. — И вообще, куда ты перешёл из нашей школы?

— После окончания седьмого класса родители перевели меня в школу с углубленным изучением математики, а после девятого я поступил в лицей, который открылся при Политехе. А сейчас я уже учусь на первом курсе аэрокосмического факультета. Мне восемнадцать исполнилось недавно. А ещё можешь поздравить меня: позавчера я закрыл первую сессию, все экзамены отлично.

— Супер! Ты настоящий молодец! — искренне восхитились Таня. — А почему ты здесь на лыжах катаешься? Разве вы не переехали в центр?

— Нет, что ты! — рассмеялся Саша. — Мой папа никуда из Закамска не уедет. Он вырос здесь. Сразу, как только он вышел в отставку, мы приехали сюда. Просто мы переехали в частный сектор, купили дом. А в школу меня папка на машине возил каждый день. Раньше он работал начальником охраны у одного богатого чувака, но потом перешёл в службу безопасности банка. А мама по-прежнему преподаёт в музыкалке на Ласьвинской. А твои как?

— Мама работает на заводе. Она с юности там. А папа... А папы нет уже больше года, с осени девяносто первого. Сердце, — погрустнела Таня.

— Прости, что напомнил, — Саша был искренне расстроен.

— Нет, что ты! Я и не забывала, — девушка попыталась улыбнуться и продолжила уже бодрее. — А я в одиннадцатом классе учусь.

— Куда думаешь поступать?

— В Пермский Государственный университет мечтаю, на географический. Получится или нет, — не знаю. Если не поступлю, работать пойду, а потом снова буду пытаться. Платно учить меня некому. Да я и не хотела бы так.

— Будем надеяться, что у тебя всё получится, — убеждённо ответил Саша и заботливо спросил: — Замёрзла?

— Есть немного, — призналась Таня.

— Тогда пойдём в помещение, там есть специальные столы. А у меня с собой термос, пироги и бутерброды.

Саша указал подбородком на рюкзак, который был у него за спиной.

— Ты молодец, предусмотрительный! А я даже не догадалась ничего взять с собой.

— Ничего страшного, у меня провизии хватит на двоих. Не забывай, что я сын офицера, а военные бывшими не бывают.

Вскоре ребята сидели на деревянной скамейке, с аппетитом поглощая бутерброды и пироги. К счастью, термос оказался с двойной крышкой, потому не пришлось пить чай по очереди.

— Спасибо, Саша, — Таня была искренне благодарна. А ещё она ругала себя за то, что даже не подумала взять с собой хоть какой-нибудь перекус. — Жаль, что я тебя ничем не угостила.

— Может, мне в гости к тебе прийти, на чай? — весело спросил Саша, блестя глазами. — Раз уж тебе так хочется меня угостить.

— Приходи! — обрадовалась девушка, стараясь не обращать внимания на то, что горло перехватило от волнения, а сердце понеслось вскачь. — Я печенья напеку сама. Любишь домашнее печенье?

До сих пор мальчики никогда не приходили к ней в гости по одному, только в общей компании актива школы. Таня знала, что нравится некоторым из них, ей даже цветы дарили и угощали мороженым, но девушка как-то не принимала это всё близко к сердцу.

Глава пятая

Январь 1994 года

— Опять твой Саша всё печенье съел, — покачала головой Анна Ильинична, которая готовила ужин в ожидании Леонида Николаевича.

— Так я для Саши его и пекла, — пожала плечами Таня, которая пила пустой чай.

Есть почему-то не хотелось.

— Хоть бы раз Лёне оставили, — продолжала ворчать мать. — Саша твой много ли чего принёс?

— Постоянно приносит что-то к чаю, — возразила Таня, душа которой требовала справедливости. — Ни разу с пустыми руками не пришёл.

— Жалко тебе для Лёни? Испекла бы. Ты же знаешь, у меня такое печенье не получается, — гнула свою линию мать.

— Мама, я не хочу готовить для твоего Леонида Николаевича! Он приходит к тебе, ты ему и готовь!

Таня очень редко настолько резко отвечала маме, но сегодня терпение девушки лопнуло. Если раньше мамин любовник вызывал у неё просто неприятие, то в последнее время она почти возненавидела его, он был ей глубоко противен, отвратителен.

С тех пор, как она стала совершеннолетней, постоянно ловила на себе плотоядные и красноречивые взгляды Леонида Николаевича. Даже при мысли об этом девушку начинало мутить.

— Что ж, — холодно ответила мать. — Рано или поздно я должна была тебе об этом сказать. В ближайшие выходные Лёня переедет к нам. Мы приняли решение жить вместе.

У Тани внутри всё оборвалось, даже голова закружилась. Девушка взялась рукой за лоб.

— В смысле? Здесь жить? В папиной квартире?

— Это не только папина квартира, если ты забыла! Я тоже всю жизнь вкалываю! И три четверти квартиры принадлежат мне! А остальное делится между тобой и Антоном.

— Да я не спорю, мама! Но если уж вам так хочется жить вместе с Леонидом Николаевичем, почему не у него?

— Ты ещё мать из дома выгони!

— Мама, я совсем не об этом говорю, — пыталась успокоиться и выровнять дыхание Таня. — А о памяти папы.

— А я и не забываю Юру! Но он ушёл, а я осталась. Или ты хочешь, чтобы меня как у древних каких-то там народов вместе с ушедшим мужем закопали?

— Мама, что ты такое говоришь?!

— Всего лишь то, что я по-прежнему живая, и имею право на счастье. Тебе ли меня осуждать? Едва восемнадцать стукнуло, начала жить со своим Сашей как жена. Похоже, еле дотерпели! А он тебе хоть что-то обещал? С родителями познакомил? В Новый год укатил с родителями к друзьям семьи, а тебя оставил.

— С родителями Саши я пока сама не хочу знакомиться, стесняюсь. А с Сашей мы поженимся, как только он окончит университет и начнёт работать. Мы так договорились. Хотим сразу жить самостоятельно.

— Тю! Это когда ещё будет? Ты жди, а он тебя будет завтраками кормить. Зачем ему на тебе жениться, если ты и так ему даёшь? Ни стыда у вас, у нынешней молодёжи, ни совести, ни серьёзности! Одно только на уме!

— Не смей так говорить о Саше!

— Как ты, так и я, — пожала плечами Анна Ильинична. — Ты же против того, чтобы у матери была личная жизнь, а от меня требуешь понимания.

— Да не против я вовсе, — махнула рукой Таня. — Делайте что хотите.

— Почему здесь решили жить? — мать как ни в чём не бывало вернулась к прежнему разговору. — У Лёни после развода осталась только комната в малосемейке. Что мы там будем ютиться? Сдавать будем. Лёня уже и арендаторов нашёл, парней с рынка, они овощами и фруктами торгуют. Главное, деньги платят.

Таня быстро соображала. Жить под одной крышей с Леонидом она точно не будет. Оставаться с ним вдвоём, когда мать на смене? Девушка поёжилась. Конечно, она не имела права обвинять Леонида Николаевича в чём-либо, но и проверять справедливость своих подозрений опытным путём не собиралась.

* * * * * * *

... — Я тебе ещё раз повторяю: общежитие полагается только иногородним, а у тебя городская прописка. Так что всё, свободна!

Комендант общежития училища, высокая дородная женщина с короткими туго завитыми серо-коричневыми волосами, указала Тане на двери тесного кабинета.

— Пожалуйста, я очень вас прошу! — девушка всхлипнула от отчаяния.

Кажется, придётся пойти на крайние меры и рассказать правду. Если не удалось убедить коменданта, может, получится хотя бы вызвать сочувствие?

Таня торопливо рассказала о своей ситуации. Женщина, кусая ярко накрашенные сиреневой помадой губы и сдвинув брови-ниточки, с минуту разглядывала сидящую перед ней со склонённой головой девушку. Кажется, не врёт. Да и с чего бы девчонке из благоустроенной квартиры проситься в общагу?

— Показывай, что у тебя там? — тяжело вздохнула комендант.

Она не понаслышке знала о приставаниях взрослого мужика, сама в юности терпела такое от мужа тётки. Зажимал, тискал, дышал в лицо перегаром. Повезло — сгинул по пьяни, не успел натворить непоправимого. Не хочется грех на душу брать, ох, не хочется... Жаль девчонку.

Таня, быстро смахнув слёзы, достала из сумки часть своих скудных сбережений и золотую цепочку с подвеской — подарок мамы на совершеннолетие.

Женщина приняла дары и задумчиво посмотрела на серьги, в которых была Таня. Девушка инстинктивно закрыла уши ладонями, будто кто-то собирался снять с неё серьги силой.

— Это подарок моего покойного папы, — жалобно сказала она.

Комендант махнула рукой: чёрт с тобой, не надо.

— Жить пока будешь в одной комнате с Зоей, моей крестницей. Она девушка взрослая, при ней не забалуешь. Если задержишься здесь и хорошо себя зарекомендуешь, то летом, может, поселю тебя отдельно. Платить мне станешь каждый месяц до десятого числа. Не задерживать! Иначе сразу пойдёшь с вещами на выход. И чтобы порядок был! Правила общежития не нарушать!

...Таня переехала в общежитие на следующий день. Мать отреагировала на переезд дочери спокойно: она была уверена, что Таня, с детства привыкшая к комфорту благоустроенной квартиры, в общаге долго не протянет, прибежит обратно, да ещё попросит прощения. А так — пусть-ка поживёт без опеки! Глядишь, научится ценить то, что имеет.

Саша сдавал сессию, и они с Таней практически не виделись, потому он был пока не в курсе последних новостей. Таня знала, что любимый будет, мягко говоря, не в восторге, но в конце концов поймёт её, уступит.