Обжигая руки

Глава 1 "Она, он, его любовница и "дружба""

Громкое жужжание, небольшая дрожь в руках. Ее глаза ужасно болят, и, как ей кажется, покраснели. Но смотреться в зеркало и что-то проверять Дарине совершенно не хотелось. Ситуация не та. Почему-то это так напомнило день, когда они познакомились.

Словно это случилось вчера. Будто фрагменты из прозаичного и слегка социально-драматичного детства быстренько переходили в сопливо-романтический фильм, в ее мыслях проносятся моменты их отношений и то, как насмешливая судьба вела ее к этой встрече.Будучи тем еще ботаником с юных лет, она много читала, много смотрела и грезила, как закончит фешенебельный университет и станет защищать права всех слабых и униженных.

Но, увы, жизнь внесла свои коррективы. Первым из которых было финансовое состояние семьи.

Жили Скворцовы отнюдь не богато, да и большая часть детства девушки выпала на суровые годы после развала некогда огромной страны. Заводы и градообразующие предприятия массово закрывались, но Николай Скворцов был из тех счастливчиков, которые работали, правда теперь за «спасибо».

Однако маме, Нине, повезло сильно меньше. Работы у нее больше не было. А зарплата мужа ожидалась незнамо когда. Если вообще тешить себя надеждами, что хоть копейку заплатят. Чтобы не умереть с голода, Нина почти все время проводила у деда с бабкой на огороде. Половину урожая пыталась продать, другую оставляла семье. Сама чуть ли не гнала отца рыбачить. А осенью они с дочкой ходили по грибы.

Тогда для малышки все это казалось такой забавой. Бродить с родителями по редкому, перемежающемуся степью, лесу, на выходных бегать за частные дома к реке на рыбалку. Игрушки, коих у нее было не так много, были дороже всего сердцу. Одежда, что ей отдавали мамины подруги и друзья, казалась самой красивой и удобной. Да и не смеялся над этим мало кто — в городке так жили почти все.

Несмотря на разнообразие каналов и программ, появившихся на ТВ, Дарина все-таки предпочитала им старые зарубежные и иногда советские фильмы. Частенько она прилипала к экрану, когда там крутили всякие научные передачи, а затем и постановочные суды.

К пятнадцати годам, когда большая часть ее класса, вдохновленные новой модой разбились на разные субкультуры, девушка осталась серой заучкой с посаженным зрением, которое спасали уродливые роговые очки.

И несмотря на то, что у отца появилась новая работа, а мама стала подрабатывать, Скворцовы все еще старались экономить. На черный день, так сказать. Ну и Дарину тоже сложно было назвать любительницей модных шмоток.

— Зачем? Красоваться перед одноклассниками, которые меня-то и не видят в упор. Или перед продавцом, дядей Витей, из магазина через дорогу? Больше-то я и не хожу никуда. — отвечала она, едва отрываясь от очередной книги Агаты Кристи, на предложения мамы съездить в новый торговый центр.

И это было правдой. Во дворе детей ее возраста не было, а в школе… За все годы учебы, начиная от младших классов, Дарине так удалось найти только одну подургу, правда, не все их увлечения сходились. Но это не мешало непрырвному общению девочек. А подстраиваться под других, ходить на, неитересные ей, тусовки у кого-то в квартире, чтобы окружить себя как моно большим колличеством "друзей, кого-либо она никогда не умела. Учиться не собиралась.

“Ну, зато я и не залетала. Может быть как раз из-за своего ботаничества. В этом тоже есть плюсы”, - с каплей ехидства думала Дарина, поглядывая на некоторых своих одноклассниц прямо перед последним звонком.

Ну, собственно, и в универе было почти также. Вместе с ней на специальность поступило немало девушек. На самом деле, парни даже были в меньшинстве. Еще бы, специальность-то популярная. А вот доучились из них единицы. Большая часть или вообще замуж повыскакивали и документы забрали. Кто-то просто по залету ушел в академ.

Хотя, оглядываясь назад, Дарина понимала, что и сама в тот год ушла от них недалеко. Буквально через пару месяцев и ее голову накрыл гормональный шторм. Была середина лета.

В душных стенах офиса, вопреки маревной погоде и недавно усопшему кондиционеру, кипела жизнь. От работы не спасет даже смерть, так, кажется, говорят?

В то время Дарина только выпархнула из стен своей альма-матер с горящими глазами и большими амбициями. Ей было всего двадцать два. Будучи совсем зеленой и в какой-то мере наивной устроилась помощницей юриста в небольшую фармацевтическую клинику. Зачем вообще они открылись в таком городишке - вопрос, который на первых парах мучал Дарину. Но попав туда по протекции одного из преподавателей, девушка старалась не жаловаться. Большая часть ее курса или разъехались в города побольше, или на кассах сидят.

Хотя и быть подай-принеси у какого-то не самого ухоженного вида пятидесятилетнего дядечки с излишне снисходительным тоном никогда не было ее голубой мечтой.

В тот день она стояла в маленьком помещении. Одно единственное большое окно было раскрыто нараспашку, а ветерка так и не было. Яркий свет, падая лучами на пол и подоконник, буквально раскалял их. Ни ступить, ни прикоснуться. Дарина была у огромного старого копировального аппарата, который собой занимал почти треть комнатушки. Пожилая машина пыхтела, тужилась, рокотала. Хрипела, будто туберкулезник. Но, не сдаваясь, печатала ей документ, что запросил Геннадий Павлович, непосредственный начальник и толстый бездельник юрист по совместительству.

От бессонной ночи, проведенной за документами, скинутыми на нее начальством, глаза ужасно горели. Были красные, точно девушка в тайне любит баловаться разными растениями. А голова жутко раскалывалась. Да еще этот строгий черный костюм из плотной ткани - обязательный дресс код - из-за которого с нее уже семь потов сошло. Отпрянув от усталой копировалки она прислонилась спиной к едва ли прохладной стене и закрыла глаза. Расслабилась.

Тогда в это помещение вошел он — первый красавец фирмы — Егор Арафеев. Она сразу почуяла приятный аромат парфюма.

Все женщины фирмочки, даже те, кто был в отношениях, пускали по нему слюну. Причем делали это не столько просто открыто, сколько на показ. Видимо, пытаясь урвать свою “минуту счастья” где-нибудь в подсобке.