Обмани. И они поверят в обман-1

Пролог

С велением Богов нам спорить не по силам.

Долг смертных – принимать, что властный рок судил им.

Ж.Расин

Страх гнал вперед. Сопровождаясь острой болью в области груди, он словно заключил мое тело в душные объятия. Я оглянулась через плечо, но волосы тут же закрыли обзор, не давая ничего разглядеть в чернильной тьме, подсвеченной зловещим заревом огня. Откинув упавшие на лицо локоны, я снова оглянулась и едва не лишилась рассудка.

Меня настигал всадник, пророчащий смерть.

Нет! Только не это…

– Да шевелись ты! – закричала я, изо всех сил ударяя по горячим бокам кобылы. Я знала, что ей не тягаться с резвым скакуном преследователя, но выбора не было. Мыльная пена, выступившая на ее узкой груди, шее и губах, хлопьями разлеталась по сухой траве. Каждый шаг животного сопровождался болезненными хрипами, от которых мое сердце сжималось и застывало.

Внезапно кобыла закатила глаза. Ее передние ноги подогнулись, и она рухнула, перевернувшись через голову. Я едва успела сгруппироваться, выставив руки вперед, чтобы защитить лицо и зажмурилась, когда земля с оглушительной скоростью приблизилась ко мне. Удар выбил воздух из легких, а сорняки, цепляясь корявыми пальцами за волосы, словно пытались остановить безумное вращение мира перед глазами.

С трудом приподнявшись на локти, я вскинула голову. Огромная морда с вывалившимся языком вытянулась на земле. Редкие пряди гривы прилипли к мокрой шерсти, а хвост запутался в репьях.

Я направила взгляд вдаль и несколько ударов сердца тупо смотрела, как приближается всадник. Я не могла даже вдохнуть, не говоря уже о том, чтобы убрать с лица спутанные волосы, в которых застряли сухие травинки и семена. Словно кролик, пойманный в ловушку змеиного гипноза, я ждала его приближения, понимая, что мне не скрыться.

Это конец.

– Нет… – судорожно выдохнула я в темноту.

Глава 1

Леги Тьмы напали кромешной ночью.

Чувствительность к вибрациям земли, дарованная женщине, приютившей меня еще в младенчестве, позволила ей вовремя почувствовать опасность, нависшую над нашей деревней. Она мгновенно разбудила меня и, схватив первое попавшееся платье, быстро натянула его на меня. Завязав корсет лентой, торопливо потащила на улицу. Я не сопротивлялась.

Катарина подбежала к конюшне и распахнула массивные двустворчатые двери. Быстро надев уздечку, она посадила меня на прогнутую временем и тяжелым трудом спину лошади и вложила повод в мои руки.

– Нет времени седлать как положено. Ничего, потерпишь! – бросила она на ходу, торопливо отступая назад.

– У меня корсет не застегнут! – возмущенно воскликнула я, покосившись на Катарину.

– Беги, родная! Беги и никогда не возвращайся. Никогда! Ни в мыслях, ни во сне, ни наяву. Нельзя, Элин, слышишь? – ее голос дрогнул, но взгляд остался твердым.

Слова «беги» и «нельзя» стучали в моей голове, как пульс, заглушая разум.

– Но куда? Зачем? – попыталась я вклиниться в ее торопливые, почти истеричные наставления.

Только когда она тихо добавила: «Мертвые душой… Они здесь…», я все поняла.

Конечно, наша глухая деревушка не могла противостоять суровым Легионам Тьмы. Катарина знала это. Она не обманывала себя: из этой ловушки двоим не выбраться.

Спасти меня она считала своим долгом.

– Нет, пожалуйста, давай вместе! – слезы текли по моим щекам, а голос дрожал от отчаяния.

– Не будь дурой! Старушке не унести двоих! Не спорь, – ее голос звучал глухо, но решительно. Взгляд снизу вверх был полон бессильной злости. Я видела такое выражение лица всего однажды – в тот день, когда случайно похвасталась своим даром соседскому мальчишке.

Завидуя, мальчишка рассказал все родителям, а те быстро донесли куда следует. Через несколько дней к нам пожаловал представитель СКАД – Службы Контроля Активного Дара. Худощавый мужчина со змеиными глазами просидел у нас на кухне полдня, слушая, что ему рассказывает Катарина.

Она спокойно объяснила, что перед сном рассказывает дочке сказки. Одна из героинь особенно полюбилась малышке. И ребенок начал считать себя той самой Ингер, загадочной волшебницей, которая спасла Северное королевство от злого колдуна и раскрыла его коварный план по захвату Опалового трона.

– С тех пор девочка начала выдумывать, что у нее есть самые разные способности. То она заявляла, что может заставить цветы расцвести одним взглядом, то убеждала соседских детей, что способна разогнать тучи одним лишь свистом. А однажды даже рассказывала, как слышала, что драконы шепчутся в лесу… – Катарина развела руками. – Что поделать, дети. У них всегда бурное воображение.

Надо признать, мама врала мастерски, убедительно развеяв подозрения проверяющего чередой историй, рассказанных самым обыденным тоном.

Он всмотрелся в мою ауру. Аура ребенка всегда чище и светлее, чем у взрослого, и выявить дар «иной» без явного проявления в этом возрасте очень непросто.

Под проницательным взглядом незваного гостя я вжалась в стул, крепко сжав кулачки. Тогда я испугалась не на шутку. Вид этого «злого дяди» произвел на меня неизгладимое впечатление, гораздо большее, чем рассказы о монстрах и призраках, которые только разжигали мой живой интерес.

– Значит ты собираешься спасать королевство? – спросил он, и в уголках его тонких губ заиграла усмешка. – Знаешь, для этого нужна большая сила. Какая сила есть у тебя, малышка? Покажи мне.

Я тут же напряглась. Мама не раз говорила мне держать дар в секрете, но… мне так отчаянно хотелось что-то показать. Я подняла руки и тут же вспомнила про запрет Катарины. Руки беспомощно застыли в воздухе, словно я забыла, как ими двигать. Никакой магии у меня не получилось. Щеки вспыхнули от стыда, и в следующий миг из глаз полились слезы.

– Я… я не могу… – всхлипнула я, пряча лицо в ладонях.

Катарина тут же присела передо мной, нежно обняла и погладила меня по голове.

– Тише, тише, моя хорошая, – успокаивающе говорила она, прижимая меня к себе. – Не переживай. Когда ты вырастешь, ты станешь очень сильным магом. Настолько сильным, что сможешь защищать королевство лучше всех.

Я прижалась к матери, всхлипывая, а Катарина бросила на незваного гостя взгляд, полный скрытого упрека. Мужчина лишь пожал плечами, словно говоря, что не имел дурных намерений, но легкая усмешка все еще не сходила с его лица.

Катарина отстранилась, и нежно улыбнувшись, отправила меня во двор кормить кур «золотым» зерном.

Когда за мной закрылась дверь, мама расправила плечи и повернулась к незваному гостю.

Сидя на стуле, он внимательно изучал ее, словно пытаясь уловить малейший признак неискренности.

– Девочке лет семь? – спросил он, нахмурив брови.

– Шесть, – поправила его Катарина.

– У вашей дочери проявляется магия земли? – недоверчиво уточнил он.

– Я не замечала за ней никаких признаков дара, – спокойно ответила Катарина. – Возможно, именно поэтому она воображает себя великой волшебницей, а рассказы о безграничной силе так ее увлекают. У соседского мальчика уже проявился дар воды. Он, конечно, не преминул похвастаться перед Элин, и вот она напридумывала себе… – Катарина сделала паузу, вздохнула и продолжила: – Дети, что с них взять. Будете сок из кореньев? Он немного горьковат, но очень полезен.

Глава 2

Наше небольшое южное королевство называется Лариус. Это одно из немногих королевств, где маги и дремы – простые смертные – живут в относительной гармонии. Маги обладают способностью управлять светом или тьмой, подчинять духов или мертвых, повелевать стихиями воды, земли, огня и воздуха.

Катарина была магом земли. Она была практичной до глубины души, не любила, когда в доме царил «бардак», считая, что порядок в голове начинается с порядка в доме. Она не терпела сплетен, пустых разговоров и прочих бесполезных действий. Но при этом обладала талантом видеть красоту даже в самых простых вещах. Она могла часами работать, спокойно и кропотливо выводя завиток за завитком на глиняном кувшине или напольной вазе. Формы, которые она создавала из глины, были необычными, линии – изящными, а цвета – волнующими. Даже самые простые ромашки, которые она делала, выглядели настолько волшебно, что хотелось верить, что на них можно гадать. И было приятно видеть, как она по-своему преображает этот знакомый мир, так что я невольно вдохновлялась и загоралась желанием создать нечто свое, особое.

– Элин, что это? – Катарина нахмурила брови, внимательно глядя на мое творение.

Я удивилась. Неужели мама и правда не понимает, что я наколдовала? Или ее зрение подводит?

Я едва могла усидеть на месте рядом со столом, за которым сидела мама – полноватая женщина в платье нежного персикового оттенка с белоснежным воротничком и манжетами. Ее русые волосы были аккуратно собраны в пучок, а спина оставалась подчеркнуто прямой. Ее овальное лицо, озаренное материнской улыбкой, излучало спокойствие и внимание.

Подпрыгнув от нетерпения, я воскликнула:

– Ну?

Катарина, отодвинув миску, в которой замешивала желтки с пшенной кашей, корицей и сахаром для пирога, и задумчиво произнесла:

– Это… снежинка?

Я остолбенела. Моя челюсть чуть не ударилась о стол. Какая еще снежинка?

– Может, цветочек? – продолжила осторожно гадать мама.

Я закатила глаза.

– Облачко? – спросила она чуть увереннее.

Ну все, после такого можно бросать попытки творить. Полдня работы, а она не понимает!

– Деревце? Кустик? Кучка…

– Никакая это не кучка! – возмутилась я.

Обреченно вздохнув, я махнула рукой.

– Сядь и подожди, – мягко сказала Катарина, поднялась и направилась в соседнюю комнату.

Через минуту мама вернулась с плотным брезентовым мешочком. Она присела, усадив меня к себе на колени, нежно заправила выбившуюся из косы прядь за ухо и пододвинула графин с водой ближе.

– Милое дитя, – начала она, – твой дар подобен глине.

На столе появилась горсть порошка теплого коричневатого оттенка.

– Это дробленая и просеянная глина. Сейчас она сухая и рассыпчатая, но стоит ее намочить, и она станет пригодной для лепки. Смотри, – Катарина плеснула немного воды, размешала смесь и принялась разминать пластичную лепешку, избавляя ее от пузырьков воздуха. – Важно чувствовать глину. Если она слишком влажная, то будет прилипать к пальцам и терять форму. Если влаги недостаточно, работа будет сложной, а трещины будут разрушать все, что ты делаешь.

Я слушала маму, не отрывая взгляда от ее рук, которые кружили над глиной. Каждое ее движение словно дышало жизнью, превращая обычный кусок земли в нечто удивительное.

– Давай начнем с простого и слепим шарик, – предложила мама.

Мы сели за стол и начали лепить. Я сама смешивала глину с водой, скатывала шарик, а затем пыталась превратить его в игрушку. Катарина показала мне разницу между моим рогатым комком с неровными краями, слепленным на скорую руку, и аккуратной фигуркой барашка, которую мы сделали вместе.

Я почесала нос, оставив на нем глиняный след. Увидев это, мама пересадила меня на соседний стул, налила воды в таз и принялась смывать глину с моих ладоней и испачканного носа.

– Для начала тебе нужно продумать все детали, – мягко пояснила она. – От этого зависит конечный результат.

– Это долго и ску-у-учно! – пожаловалась я, нетерпеливо болтая ногами.

– Это интересно! – в ее светло-голубых глазах засветились теплота и забота. – Чем тщательнее ты проработаешь детали, тем увлекательнее будет наша игра.

– Что за игра? – оживилась я, ловко увернувшись от платка, который снова пытался вытереть мне нос.

Катарина тихонько рассмеялась.

– Ты будешь делать копии предметов, а я буду искать среди них настоящий.

– Как это?

Пока я пыталась понять, платок все же настиг меня. Смахнув последние следы недавней работы, он вернулся в таз с мутной водой. Я недовольно фыркнула, подражая нашей кобыле.

– Например, берешь тарелку, делаешь ее копию и еще одну. А я буду угадывать, в какую из них налить вкусную кашу, – мама задумчиво постучала пальцем по щеке. – Представь, что будет, если я ошибусь!

Я представила. Мама то и дело требовала от меня убрать игрушки, сложить вещи или вытереть пыль. А тут каша – прямо по столу, и не я промахнулась мимо тарелки! Я рассмеялась, предвкушая веселье.

Глава 3

– Какая? – спросила я, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

Синие глаза Катарины сосредоточенно изучали одну из четырех слив, потом вторую, третью, тщательно рассматривая каждую.

– Эта!

– Бери, – хитро улыбнувшись, мама коснулась пальцами слизи.

– Элин! – я уже валялась на полу, истерически смеясь и хватаясь за живот. Мне и в голову не приходило, что после дождя можно быть в таком отличном настроении. – Ты подменила объект? Как?!

– Сама не знаю, – невинно пожала я плечами. – Утром решила освежить цветы, которые начали вянуть, а потом… ну, принесла горсть земли с улицы, слепила пару шариков и накинула иллюзию слив. Вот как-то так… – блаженно вздохнула я, сложив руки на животе и уставившись в потолок, где разводы от побелки складывались в причудливые узоры.

Катарина склонилась ко мне, шепча:

– А давай… знаешь, что сделаем?

– Грязь со стола уберем?

– Это обязательно, но не сейчас… – Она обвела взглядом комнату, словно что-то высматривая.

– Повтори птицу. Курица недавно вывела цыплят, я сейчас принесу, – выпалила мама и, подхватив подол юбки, поспешила во двор.

– Что повторить? – улыбка на моем лице быстро угасла.

Наш дом был маленьким, всего три комнаты, но очень уютным. На кухне стоял массивный деревянный стол с прямыми ножками. Окно украшала яркая занавеска с зеленой лентой. На полках вдоль стены стояли горшки с травами, от которых когда-то отказались покупатели. Теперь они добавляли интерьеру ярких красок.

В спальне стояли комод с большим зеркалом, небольшой шкаф и две кровати с льняными покрывалами. На белоснежной ткани выделялись подушки с вышитыми маками.

А самая большая комната служила мастерской Катарины. Там стояли полки для сушки глиняных изделий, большая каменная печь для обжига, рабочий стол и стеллаж с красками. Я любила проводить время в этом пространстве, наблюдая за сосредоточенной работой мамы.

Она вернулась с пушистым желтым комочком.

– Попробуй, – сказала она. – Создай живую копию.

Цыпленок жалобно пискнул и, неуверенно переступая тонкими ножками, прыгнул прочь от меня, расправив крошечные крылышки.

Это стало новым этапом в обучении. Я могла изобразить объект, но «вдохнуть в него жизнь»... никак не получалось.

Хотя… был способ тихо прибить цыпленка и дать маме выбрать среди трупиков…

***

К двенадцати годам я все-таки нашла решение своей проблемы. Все началось с забавного случая.

Кувшин, опираясь на массивную глиняную ручку, стоял на столе. Рядом, словно статуэтка, замер мышонок с глазами-пуговками. Я любовалась им в свете одинокой свечи. Блики пламени плясали на серой шерстке, придавая ей золотистый оттенок, а розоватые дуги оттопыренных ушек казались почти прозрачными. Прелестное создание!

– Ух… Как ты тут без меня? Справляешься? – Катарина вбежала на кухню вместе с каплями дождя, оставляя за собой мокрые следы.

– Ага, – ответила я, не отрывая взгляда от мышонка.

– Кто это у нас тут? – Она захлопнула дверь, сняла плащ и повесила его на крючок. Подойдя ближе, она положила руку мне на плечо, слегка наклонилась и мягко поцеловала в макушку.

– Как живой! А ты переживала, что не получится! Это ведь твоя работа? Настоящий шедевр! – Катарина изучала каждую деталь: шевелящиеся усики, вздернутый носик, блестящие глазки.

– Может, добавить немного коричневого? Он слишком серый, а переход к золотому выглядит резким.

– Хорошо, – согласилась я и посмотрела на Катарину. Она выглядела уставшей: волосы выбились из привычного пучка, подол каштанового платья был мокрым и грязным. Она присела на соседний стул и задумчиво уставилась на мышонка.

– Как съездила? – спросила я поднимаясь.

– Все хорошо. Почти все продала. Привезла только один набор с лотосами и несколько детских игрушек. Лотосы нынче не в моде, – добавила она скорее для себя. – Зато в выходные пойдем покупать тебе платья. Пора обновить твой гардероб.

Она снова посмотрела на мышонка.

– А как долго ты можешь удерживать такую иллюзию?

– Не знаю, – пожала я плечами и направилась в спальню. – Мам, только потом протри стол, ладно?

– Он чистый, – заметила она, пристально оглядев поверхность. – Элин, мышонок такой милый… Как ты умудрилась продумать столько мелочей? Я впечатлена!

– Ага… Но стол все равно протри.

– Элин, в чем дело?

– Мышь настоящая, – холодно произнесла я из спальни.

Раздался пронзительный визг. Катарина схватила кувшин и, используя его как оружие, отправила мышонка в незапланированный полет. Бедняга сделал несколько сальто в воздухе, врезался в стену, шлепнулся на пол и, видимо, решив больше не испытывать судьбу, молниеносно скрылся.

– Катарина! – раздался грубый мужской голос, и дверь затряслась от глухих ударов.

Глава 4

– Готово? – Катарина вышла на улицу, стряхивая с рук белесую муку.

– Да, – я спрыгнула с ароматного стога и вместе с Катариной направилась к конюшне, где нас ждали старенькие кобылы, похожие друг на друга как две капли воды. Нижняя дверь стойла была закрыта на засов, а распахнутая верхняя цеплялась крюком за стену, позволяя животным высовывать любопытные морды и наслаждаться чудесной погодой и ласковыми лучами теплого солнца.

– Это… потрясающе! – мама восхищенно рассматривала лошадей: белую гриву и шерсть с крупными каштановыми пятнами, горбатый профиль, большие глаза с длинными ресницами и слегка подрагивающие губы. Движения двух кобыл не совпадали, но их манера поведения оставалась привычной, что усложняло выбор. Опустив взгляд под ноги животным. Катарина заметила две размытые тени. Не касаясь шерсти, она протянула руку к груди ближайшей кобылы, на которой сразу же появилось темное, четко очерченное пятно тени от ладони, а затем повторила то же самое со второй.

– Не отличить!

Я хмыкнула. Специалист работал!

– Элин! – позвал меня мальчишеский голос.

Катарина мгновенно захлопнула верхнюю дверцу конюшни, ударив пегую лошадь по носу. И все бы ничего, но вторая морда прошла сквозь деревянные доски и осталась торчать в закрытой двери.

Катарина округлила глаза и испуганно охнула. К счастью, густо растущий лимонник с его душистыми белыми цветами не позволил Ясперу заметить мою иллюзию.

– Чего тебе? – отозвалась я.

– Разве так встречают гостей? – пожурила меня Катарина, сердито указывая взглядом на морду. Я поспешно развеяла иллюзию и для пущего эффекта помахала ладонями перед собой. В груди все перевернулось от острого страха и дикого веселья.

– Пойдешь со мной к старому дубу? – звонко позвал Яспер.

– Можно мне с ним? – спросила я, умоляюще глядя на маму своими большими серыми глазами.

– Два часа, не больше, и помни о нашем разговоре!

Я с радостью подхватила полы платья и побежала навстречу Ясперу.

***

– Ты целыми днями сидишь дома. Ты что, все время наказана? – поинтересовался Яспер.

– У нас много работы в огороде, – отмахнулась я.

Мы шли по извилистой тропинке через луг, вдыхая свежий утренний воздух, наполненный запахом трав и меда. Я беззаботно срывала луговые васильки и складывала их в букет. Когда букет был собран, я окинула его критическим взглядом. Чего-то явно не хватало среди этого лилово-пурпурного изобилия и зелени.

Парень с небрежно повязанным платком на шее, в простых штанах и светлой рубашке гордо шел рядом. Высокий, с русыми волосами и янтарно-зелеными глазами, он не мог не нравиться деревенским девчонкам. Но я оставалась к нему равнодушной. Мой взгляд не задерживался на его смущенных улыбках и попытках казаться важным в моем присутствии. Я помнила, как он рассказал своим родителям о секрете, который я ему доверила. Это было давно, но боль от предательства все еще жила в моем сердце. И хотя я не могла точно объяснить, почему не простила его, эта обида продолжала жить, как незаживающий шрам.

– Если я не ошибаюсь, дуб в другой стороне. Мы идем к реке? – спросила я, уже зная ответ.

– Да.

– Мама с меня три шкуры снимет.

– А мы ей не скажем. Да и что может случиться? Пойдем, – он потянул меня за руку, и мы побежали.

Вечное движение, холод, неизмеримая глубина и непроглядная тьма внушали восхищение и страх. Мы стояли на вершине холма, за которым был крутой обрыв, а внизу бурлили мрачные воды горной реки, не знающей преград.

– Смотри, что я умею, – Яспер подождал, пока я сяду и обращу на него внимание.

Стоя на самом краю обрыва, он взмахнул руками. Из бурлящей воды напротив меня поднялась узкая полоса, которая под собственным весом начала опускаться.

– Фонтан посреди реки. Здорово!

– Шутишь? – он повернулся ко мне и растянул губы в довольной улыбке. – Я только начал!

Я следила за плавными движениями его рук, словно он гладил испачканную медом кошку, щедро размазывая нектар по шерсти. Фонтан начал меняться. Он приобретал четкие очертания, пока не превратился в цветок с прозрачными нежными лепестками. Огромные и прекрасные, они раскрывались на моих глазах, озаряясь ярким утренним светом.

Не в силах больше сдерживаться, водяной цветок с шумом рухнул, ослепив меня радугой брызг. В одно мгновение он слился с бурлящим потоком, оставив светлое мгновение, глубоко запавшее в память.

Яспер тяжело дышал. Он вытер пот со лба, сделал два шага назад и плюхнулся рядом со мной. Я легла на спину.

Растительность на вершине была такой же густой, как и в низине, где простирался цветущий бескрайний луг. Сочные стебли склонялись над моим лицом, частично закрывая голубое небо.

– Я решил поступать в академию стражей, – Яспер мягко улыбнулся и протянул мне маленький цветочек солнечного цвета. – Держи.

– Что это? – я косо посмотрела на тоненький стебелек с пятью лепестками, не спеша его забирать.

– Цветок.

Глава 5

Иллюзии – магнит, они влекут неудержимо.

Карл Гуцков

Лучи солнца настойчиво слепили глаза. Даже если зажмуриться сильнее, их не удавалось избежать. Я засунула голову под подушку.

– Вставай, соня. Я кое-что тебе покажу, – скомандовала Катарина, завязывая сзади фартук пышными лентами.

– Что-о?

– Одеяльце, вышитое золотой нитью.

Я неохотно откинула подушку и сонно потерла глаза. Мама достала аккуратно сложенный сверток с ручной вышивкой по краям и протянула мне, позволяя развернуть его самой. Моему взору открылось одно-единственное слово, словно выжженное солнечным лучом на черном небе: «Эделин»

– Эделин, – прочитала я.

– Это имя дали тебе твои родители. Никогда и никому не говори его. Знание имени человека дает возможность влиять на его судьбу.

Мама ушла на кухню готовить завтрак, а я еще долго сидела на кровати, гладила мягкое покрывало и привыкала к новому имени.

Холодный пол взбодрил меня, но только ледяная вода из умывальника окончательно разбудила меня.

Я подошла к зеркалу и вгляделась в свое отражение. Чарующие глаза чистого серого цвета, словно горная вода на гладком камне, смотрели на меня из-под широко распахнутых век. Обрамленные густыми ресницами, они не оставляли равнодушными никого, кто заглядывал в их бездонную глубину, покоряя своей чистотой и игривым светом.

Длинные волнистые пряди, слегка рыжеватые, спадали на мои плечи, легкими локонами обрамляя лицо. Бледная кожа, почти прозрачная, была подобна холсту, на котором время оставило лишь легкие, почти незаметные следы. В мое облике было что-то хрупкое, загадочное и даже иллюзорное, или мне просто хотелось в это верить…

– Элин? – донеслось с кухни, вмиг возвращая меня на землю.

– Уже бегу, – я бодро подмигнула своему отражению в зеркале и побежала кормить наших питомцев. Потом мне предстояло наводить порядок в огороде.

– Почему именно сейчас ты открыла мне мое настоящее имя? Ты ведь не хочешь расстаться со мной? – с опаской спросила я.

– Конечно, нет, но никогда не знаешь, какой путь уготовят нам небесные старцы, – мама воткнула садовые вилы в землю и вытерла со лба бисеринки пота. – Ты взрослеешь, и настанет день, когда ты захочешь свободы. Я смогу быть спокойна, только зная, что ты в состоянии позаботиться о себе… Элин! Что я тебе говорила? – вдруг возмущенно выкрикнула она.

Я стояла в центре огорода в бальном платье с широкими бретельками из нежного кружева и длинным шлейфом, как у королев, с волосами, волнами спадавшими на плечи, и сияющей улыбкой во весь рот. Контраст с уставшей женщиной был колоссальным.

На самом деле, пока я изображала эту красотку, я валялась на земле, едва сдерживая силы. Как она справлялась со всем этим одна раньше? А еще говорят, что земля дарит силу и спокойствие. Чушь. Больная спина, мозоли и полное отсутствие желания жить, зная, что впереди еще треть огорода.

– Все! Больше не могу, – простонала я, глядя на кучу сухой ботвы.

– Элин!

– Да, копаю, копаю… – ответила я, стараясь не показывать, насколько устала.

– Несносная девчонка!

– Ну в чем я провинилась, что вынуждена ковыряться в грязи в лучшие годы своей жизни? – я с трудом поднялась и развеяла иллюзию. – Может, стоило поступить в академию, как Яспер? Тогда единственным моим физическим трудом было бы перелистывание страниц учебников! Даже Роиль Чансе умудрилась сдать экзамены в академию какой-то горы. Везучая, бесовка! – я поправила съехавший на бок платок с размытым цветочным мотивом и продолжила выкапывать картофель.

– Не обольщайся на этот счет. Физическая подготовка будущих магов должна быть на высоте.

– Когда мы уже закончим?

– Неси картошку под навес. Дальше я сама справлюсь.

Ополоснувшись в тазу, я переоделась и поспешила в густой лес. Привязала кобылу к торчащему из земли стволу старого дерева с потрескавшейся корой. Сколько я себя помню, оно не подавало никаких признаков жизни. Я вышла на небольшую полянку, несколько раз обошла ее по кругу, улыбнулась и шагнула в центр. Как всегда, никого! Все заняты сбором урожая и его закладкой на следующий год.

– Ну, здравствуй, – передо мной все четче проступали очертания крупного зверя.

Это была моя фантазия из детства, не раз переделанная и продуманная до мелочей: синяя голова, чешуйчатое тело с жемчужным брюхом, темный, почти черный гребень на спине с шипами на хвосте и огромные крылья. Сказочный дракон во плоти! Он уверенно стоял на четырех лапах, могучие литые мышцы словно молили о том, чтобы сорваться с места, пустить гибкое тело в полет и стрелой прорезать манящую синеву.

– Ты тоже рад меня видеть! – я задержала ладонь на границе иллюзии, жалея, что не могу почувствовать дыхание жизни вымышленного зверя, созданного с такой любовью.

– Красавец!.. Мой дар – мое проклятие! Ты даже не представляешь, как сильно я хочу, чтобы ты стал моим настоящим другом. Я ведь никому не могу доверить свою тайну... Катарина не в счет. Она больше, чем друг, она – мама.

Глава 6

Два раза не живут, а много и таких, которые и одного жить не умеют.

Ф.Рюккерт

Эмигранты, неохотно принимаемые Лариусским королевством, уверяли, что Легионы Тьмы – это бездушные палачи, порождения чужого, мерзкого мира. Демоны, которые поглощают силу одаренных, сжигая их пламенем безумия. Везде, где ступают их нога, земля становится пустыней, безмолвной, мертвой, изуродованной. Пока Империя сдерживала их натиск, мы спали спокойно. Непроходимые скалы с одной стороны и бескрайние воды с другой казались надежным щитом, обещавшим мир и покой.

Однако время Тьмы неумолимо приближалось. Видимо, настал и наш черед познать боль и страдания.

– Да хранят тебя Духи Земли!

Катарина крепко затянула узел на поводьях и хлестнула кобылу по крупу. Пегая рванула вперед, увозя меня прочь. Я оглянулась через плечо, глотая слезы. Размытая фигура матери растворялась в темной мгле. Мы обе знали, что наши пути расходятся навсегда. Она выкупила мой шанс на спасение ценой своей жизни.

– Мама…

Ночь опустилась на землю, глухая, безжалостная. Ужас застыл в груди, а мои слезы лились ручьями, смешиваясь с этой бесконечной болью. Все, что я могла сделать, – это мчаться вперед, подгоняя измученное животное. Но стоило мне повернуть голову, чтобы прошептать последнее «спасибо», как горизонт вспыхнул багровым светом, высветив фигуру черного всадника.

Погоня началась.

Кобыла с трудом добежала до холма и рухнула, не в силах сделать больше ни шагу. Я упала рядом, с ужасом осознавая, что шансов спастись больше нет. Всадник стремительно приближался, его конь летел, словно хищная птица.

– Милостивые духи… – прошептала я, глядя на холм. Впереди обрыв, внизу река. Слева редкий лес, очерченный серебром лунного света, а еще дальше дорога. Но до нее мне уже не добраться.

Слезы застилали глаза, а тело налилось свинцом. Тьма, казалось, раскрыла свои объятия, готовая поглотить меня вместе со всей деревней. Оставалось лишь закрыть глаза и покориться судьбе.

Но вдруг сердце пропустило удар, а затем забилось с удвоенной силой. Мысли о страхе уступили место отчаянной решимости. Если встреча с Легом означает смерть, то я приму ее на своих условиях.

Не теряя времени, я создала иллюзию. Куст, за которым я спряталась, слился с аурой растений и угасающего животного, а вперед шагнула девушка. Она устремилась к обрыву, словно спасаясь бегством. Ее платье цеплялось за репейники, сухая трава царапала ноги. Все выглядело настолько реалистично, что, заметив ее, Лег бросился следом.

Его конь резко остановился, встав на дыбы в десяти шагах от меня. Ветер взметнул пыль и сухую траву, но мой план был на грани провала: я не успевала заставить иллюзию упасть в реку.

В панике я допустила ошибку – иллюзия замерла, словно оцепенев, а затем неестественно покачнулась и сделала шаг назад. Это движение было лишено плавности живого тела. Но возможности исправлять уже не было, и я бросила иллюзию на траву. Ее колени подогнулись, и она упала, словно силы окончательно покинули ее.

Лег соскочил с коня. Его ледяные глаза впились в девушку. Они были не черными безднами, как я себе представляла, а холодного голубого цвета. Его черные волосы и асбестовая кожа делали лицо почти потусторонним. Узкие губы, заостренные скулы – в нем не было ничего человеческого.

Он усмехнулся, оценив ауру девушки, и выхватил клинок. Лезвие вошло в тело легко, как нож в мягкую землю.

Голова гудела, в висках стучало. Магия, удерживающая иллюзию, грозила выйти из-под контроля.

Вдруг я почувствовала что-то теплое на губе. Прикоснувшись к ней пальцами, я увидела на них алую кровь. Кровь тонкой струйкой стекала вниз, пачкая подбородок и оставляя пятна на сухой траве.

Дыхание стало прерывистым, руки едва слушались. Я изо всех сил пыталась удержать иллюзию. Девушка, моя ложная спасительница, все еще лежала в траве, но надолго ли это? Что будет, если ее очертания задрожат, предательски теряя устойчивость?

«Нет… я не буду об этом думать», – пронеслось у меня в голове, и я вцепилась в свою магию, как утопающий в соломинку, игнорируя боль и пульсирующий страх. Еще несколько секунд… всего несколько секунд.

На щеках девушки застыли соленые слезы. Она приоткрыла губы, словно хотела что-то сказать. Затем закрыла глаза. Еще два заметных вздоха, и ее лицо застыло в безмолвной, спокойной маске.

Мне оставалось лишь молиться небесным старцам, чтобы Лег поверил в реальность происходящего.

Он стоял, завороженно глядя на темное пятно крови на девичьей груди. Что-то явно тревожило его. Что-то неправильное. Необычное. Это мешало ему уйти. Он не раз убивал одаренных, и всегда частица божественного огня, эфир, живущий в маге, покидал тело и становился пленником клинка. Но только не в этот раз. Эфир даже не растворился, становилась частью мироздания. Он просто… угас, как тлеющий уголек. Однако медный запах крови говорил, что девушка мертва.

Схватив рукоять клинка, Лег выдернул его из груди. Несколько темных капель сорвались с лезвия и быстро затерялись в примятой траве. Девушка определенно мертва. Но ее смерть была какой-то неправильной.

Сквозь иллюзию куста я наблюдала, как он неторопливо вытирает лезвие, не отрывая взгляда от иллюзии. Его глаза изучали лицо девушки, словно он хотел запомнить каждую черту. Внезапно Лег оперся на колено и медленно протянул руку к бледной щеке девушки, словно надеялся найти ответ на свой вопрос в прикосновении.

Глава 7

Келлах

Мысли о рыжеволосой девушке не покидали Келлаха. Платок, которым он вытер свой клинок, стал источником сомнений. Во-первых, на ткани не было следов крови, только остатки земли. Во-вторых, лезвие вошло в ее грудь слишком легко, будто в пустоту. И, наконец, непривычная тишина. Девушка не сопротивлялась, не просила пощады, не выкрикивала проклятий, как остальные. Она молчала. Все это могло означать только одно: перед ним была та, ради которой они отправились в этот поход.

«Смышленая…», – мысленно отметил он. Простой ход женской мысли для подручной верхнего всепроникающего мира пустить пыли в глаза, а не ввязываться в прямое столкновение. И он, опытный и знающий, все равно поддался. Но ведь та девушка владела магией воздуха. Слабая, не представляющая угрозы… или же это иллюзия, созданная «иной»? Выходит, ауру тоже можно подделать?

Никчемный ворон. Почему он дал так мало информации?

Размышляя о досадной ошибке, Келлах все больше убеждался, что девушка принадлежит к «иным».

– Келлах?

Он тряхнул головой, отгоняя мысли, и поднял взгляд. Поравнявшийся с ним Марк снял меховой капюшон, открыв лицо с равнодушным взглядом и серой кожей. Его волосы цвета самородной серы скрывались под мехами, а левое плечо украшал трофей – уродливый череп неизвестного зверя с зазубренными жвалами, происхождение которого не упоминалось даже в древних хрониках. Этот доспех из белой кости и металла носил на себе глубокие шрамы, оставленные достойным противником.

Келлаху всегда было не по себе рядом с этим трофеем. Призванный Марком зверь атаковал стремительно, не оставляя шансов. Никто не выживал после встречи с этим порождением бездны. Даже сами Леги не были исключением, когда навлекали на себя гнев повелительницы и она приказывала Марку наказать их.

– Возвращайтесь без меня, – вдруг сказал Келлах, убирая тряпицу в карман.

– В последнее время ты ведешь себя странно, – заметил Марк, прищурив серые глаза. – Та девушка… это была «иная»?

– Нет. Просто слабая магичка.

– Тогда в чем дело?

Келлах промолчал. Мысль о том, что девушка способна управлять тончайшими потоками эфира, не покидала его. Она определенно была той, кого они искали.

За столетия активного участия Совета Судеб в судьбах магов «иные» были почти полностью уничтожены на землях Лариуса. Эти территории давно перестали представлять интерес для их повелительницы. До недавнего времени.

– Если ты навлечешь на себя гнев повелительницы, это дорого тебе обойдется, – Марк говорил холодно, без малейших эмоций, как будто озвучивал давно известную истину.

– Не вчера родился, – сказал Келлах.

Он мчался по лугу, где несколько часов назад безжалостно расправился с юной девушкой. Несмотря на ее возраст, способность затуманивать разум и вплетать ложь в истину восхитила его. Этот дар мог бы стать оружием, если бы его носитель не был так юн.

Однако Келлах скрыл ее тайну. Он не подозревал, что в это время Марк размышлял о черном куске лунарской ткани с обожженными краями, который он подобрал в одном из домов. На ткани золотыми буквами были выведены три последние буквы чьего-то имени.

Вернувшись на место убийства, Келлах окончательно убедился в своей ошибке. На лугу царила зловещая тишина, нарушаемая лишь монотонным жужжанием мух, облепивших дохлую кобылу. Они кружили роем, пока легкое движение пальцев не заставило их опасть на землю.

Подняв руки к ночному небу, Келлах замер, словно прислушиваясь к чему-то. С его ладоней соскользнули едва различимые очертания змей. Эфемерные существа мягко приземлились на ломкую траву и расползлись в разные стороны, исследуя местность.

Через мгновение в нескольких метрах от тела кобылы змеи свернулись в клубок, указывая на что-то невидимое. Еще несколько окружили окровавленные ноздри животного. Остальные растворились в густой траве.

Келлах развеял змей, присел на корточки и сорвал несколько сухих травинок с засохшей кровью.

Попалась.

Сжав травинки в руке, он раскрыл ладонь, и несколько сияющих кровавых крупинок сорвались с пальцев, унесенные душным ветерком. Кровавые маячки вели к девушке, указывая ему путь.

– Обратный отсчет пошел, – произнес он вполголоса, и уголки его губ дрогнули в предвкушении. Это будет интересная игра.

Ее не ждала смерть. Келлах уготовил ей участь куда более изощренную.

Сжав бока взмыленного жеребца, он пустил его в галоп, следуя за кровавыми маячками. Луг затих, словно затаил дыхание перед надвигающимся штормом.

Элин.

Рассвет осторожно подкрадывался к реке, окрашивая горизонт в нежные пастельные тона. Воды реки, стремительно мчащиеся между двух берегов, отражали первые проблески солнечного света. Воздух был свежим, прохладным, наполненным запахами сырой древесины, камня и мокрой земли. Где-то вдалеке едва слышно кричали птицы, постепенно просыпавшиеся в утреннем свете.

Я стояла по колено в илистой заводи, укрывшись в траурной тени дерева, и медленно наполняла флягу. Беспокойная рябь на поверхности воды не давала разглядеть свое отражение. Наверное, это к лучшему. Судя по зуду, за ночь меня изрядно покусали. Лицо, руки, плечи и ноги горели красными пятнами, и я, не удержавшись, расцарапала кожу в нескольких местах. Слабость, головокружение и полный упадок сил отбивали всякое желание идти дальше.