Обезболивающее сделал. Должно помочь. Вера улыбнулась сквозь слезы. Ее сухие губы прошептали: «Спасибо». Дима погладил жену по мягким волосам, взял за руку, провел пальцами по нежной коже. Хотелось так вечно держать Веру. Но стрелки на часах неумолимо неслись. Тревога подкатывала к горлу: «Если не успеешь с лекарством, она погибнет».
Дима ринулся в свой кабинет. Куда же бежать? Прямо-прямо, где-то здесь было, зашел внутрь и засел за чертежи. Но мозги уже не работали, он словно бродил в тумане и не видел букв. А время неслось. Надо было дать лекарство в час, но уже три…
Вера кричит. Дима сорвался с места и побежал обратно в комнату. Пусто. Окно открыто. Он выглянул. Это эти ублюдки. Они уносят Веру.
Дима выскочил на улицу и кинулся за похитителями, но не поспевал за ними. Ноги уже стали чугунными. А Вера всё отдалялась и отдалялась, дальше и дальше. Без сил Дима упал на колени. «Я ее спасу, спасу», – твердил он и вдруг вспомнил, что не дал жене лекарства. Вспомнил, что она уже мертва, но здесь можно попробовать забыть об этом, переиграть.
Дима проснулся. Слезы потекли в подушку, горло забил горячий ком боли. В последние дни Диме снилась Вера живой. Он все пытался ее спасти, но а после возвращался в жестокую реальность. И каждый раз, просыпаясь, задыхался от боли. Но каждый раз перед закатом молился лишь о том, чтобы снова встретить Веру во сне. Ничего, скоро это кончится.
Дима ушел в свою лабораторию. Оставались последние дни его эксперимента. На мышах уже проверил: они живы, но не просыпаются, только сны видят. На кошках, свиньях. Осталось только испытать на человеке. Жаль, что экспериментуемым станет он сам. Бункер не отпустит Диму еще 30 лет. Но это ничего. Если аппарат не сработает, то Дима просто умрет.
Но если всё выйдет... В бесконечном сне Дима снова встретит Веру. Он погладит ее мягкие волосы, она, может, споет ему песню – как тогда, в последний раз. Они пойдут кататься на качелях, заведут ребенка. Главное – не вспоминать про ее смерть, главное – хорошенько обмануть себя.
Попробуем. Запуск.