Обратная сторона зла

Глава 1. Как все начиналось

Тюрьма. Камера, выдолбленная в цельном куске льда, собственно, как и все помещения в этом замке. Последний оплот преступников, осужденных за самые страшные прегрешения. Попасть в Снежный Дол – это еще половина беды. Мучения начинаются, когда узники просыпаются от стазиса. Прикованные железными цепями к стенам и не имея возможности пошевелиться, в полном одиночестве, они кричат от боли и ужаса, срывая связки в кровь. Пытаются вырвать руки, но терпят неудачу, раз за разом приближая мучительный конец. Крики заключенных отражаются от стен тюрьмы и возвращаются к ним же холодным эхом, от чего с каждой попыткой докричаться до желанной свободы - надежда тает, словно свечка. Когда силы совсем покидают узников – выходят надзиратели. Бесчувственные ледяные оболочки некогда прекрасных лесных фей, чьи души поглотил вечный холод одиночества и потерь, и чьи сердца уже ничто не сможет растопить. Эти девы настолько жестоки, что малейшее колебание скованных тел принимают за попытку к бегству, после чего следует жестокая расправа с нарушителем вечного порядка – немедленное и полное уничтожение – нарушителя попросту крошат в горстку колючих снежинок. Дев совершенно не интересует прошлое преступника, кем он был при жизни и при каких обстоятельствах он попал в тюрьму – для них существует только их священная миссия. В обязанности надзирателей входит поддержка заклятия жизни, от чего узникам не хочется есть и пить, заклятие поддерживает их обмен веществ в гармонии с их параметрами на момент попадания в одиночную камеру Снежного Дола. Еще одна пытка – не иметь возможности прикоснуться даже к кусочку хлеба – полное отрешение от внешнего мира. Вокруг только холод, мрак и блуждающие тени прошлого, от которых скрыться можно только за порогом смерти.

В одной из таких камер висел маг, чье королевство было разрушено в результате кровопролитной войны. Оказался он в этой камере по собственной воле, принеся себя в жертву. Но и этой жертвы оказалось недостаточно, чтобы перевесить чашу весов в сторону славной победы над захватчиками. Габриэль медленно приходил в себя, стараясь проанализировать свое состояние и попытаться найти выход из сложившейся ситуации. Но с каждым проведенным часом в состоянии бодрствования он все больше и больше осознавал – выхода нет и, судя по всему, не будет. Судя по ледяной табличке на двери камеры, он находится в Снежном Доле уже около шестнадцати лет, а раз за все это время его брат так и не освободил его – это значило лишь одно – брата давно нет в живых. Это осознание ножом резануло по сердцу Габриэля, он стиснул зубы от боли и отчаяния. Маг вспоминал свои последние дни пребывания на Кор Игнис, бесчисленные полчища искаженных темных сущностей, запах гари и серы, страх и желание одолеть врага – чувства прошлого волной накатили на разум Габриэля, от чего он со всей силы дернул цепи. Разумеется, это ни на йоту не приблизило мага к свободе, да и не стремился он к ней. Опустив в бессилии голову, от чего светлые волосы разметались по плечам и опали тонкими холодными прядками у лица, Габриэль закрыл глаза и попробовал погрузиться в медитацию. Что еще остается делать, когда ты один во вселенной? Попытаться сохранить себя и остатки своих гордости и достоинства, конечно. Как будто это так легко сделать. Амбиции и ярость обжигали сердце и травили душу. Обида на судьбу и жестокую несправедливость терзали ум, а воспоминания то и дело подкидывали Габриэлю картины прошлого, главной фигурой которых была его красавица жена. Маг успокаивал себя тем, что попадал в переделки и похуже, хотя хуже быть уже в принципе не могло. Тонкие губы растянулись в ироничной усмешке – не таким он представлял себе свой конец.

Габриэль радовался, что ему не приходится думать о естественных потребностях организма, как бы то ни было, он решил во всем искать плюсы. Даже в пребывании в Снежном Доле. Он уже привык к бесконечным крикам заключенных, которые молили о свободе, он так же привык каждый вечер провожать взглядом ледяную тощую фигуру надзирательницы, которая медленно шла вдоль камер, чеканя каждый шаг и сопровождая свое шествие скрежетом отросших твердых когтей по льду. Он привык чувствовать каждый вечер покалывание во всем теле – признак того, что заклятие работает, а также это было гарантом того, что он не отморозил себе конечности. Предоставленный самому себе, он начал искать цель, ему нужен был стимул к действиям, ведь отчаяние настолько сильно въелось в его душу, что ему не хватало моральных сил на то, чтобы пошевелить даже пальцем.

Маг снова закрыл глаза. Подсознание сразу нарисовало ему тонкую фигурку нимфы в платье цвета слоновой кости. Атена. Она со смущением отвела взгляд и нежно улыбнулась, прежде чем ее губы прошептали тихое согласие. Фантом рассеялся так же быстро, как и появился, однако рана, оставленная мимолетным видением, кровоточила и заживать не хотела. Габриэль решил сосредоточиться на этой всесъедающей боли. Он вспомнил клятвы перед алтарем, как клялся оберегать и защищать супругу, как с трепетом и нежностью надевал кольцо ей на палец, как откидывал вуаль с ее лица, чтобы запечатлеть на ее губах первый в их супружеской жизни поцелуй. Теперь он даже не знал, как именно она погибла. Сердце сжала тьма, которую он не ощущал уже достаточно долго. И этот фантом растаял, словно его и не было никогда. Словно и не было трех лет счастливой семейной жизни, словно не ему тихий голос шептал: «Да!», словно не ему…

Габриэль сжал ладонь в кулак, от чего по замороженным стенам эхом прокатился хруст костей. А разве он виноват, что его выдернули из лона спокойствия? Разве он виноват в том, что теперь он один во всем мире, без семьи и друзей? Он хотел дать возможность на победу. Он сделал даже больше, чем было нужно – и вот благодарность за благие намерения – тюрьма. Он в лице закона – преступник. Так зачем стараться быть хорошим, если теперь на тебе клеймо? Незачем.

Маг вспомнил уроки старого паладина, который учил их с братом азам магии. В голове сразу заговорил голос старца. Он просил наследников усвоить раз и на всегда, что вся магия представляет собой одну законченную форму. Это касается всех рас, живущих в Объединенной Империи. Драконы, фениксы и нимфы, не важно кто, в полной гармонии с собой могут на короткое время превращаться в сгусток чистой энергии. Нужно лишь четко представлять кем ты являешься в этом мире. У Габриэля никогда не получалось создать это заклинание. Может все дело в его темном начале, или в противоречивом мнении о нем при дворе брата, либо в критике его действий, но, когда он вот-вот мог стать собой, возникал вопрос: «А кто же я?»

Глава 2. Зверь на воле

Габриэль умел ждать. За полгода своего бодрствования он научился правильно вести себя с надзирательницами. Виси, не подавай никаких признаков жизни, иногда стони от боли или душевных терзаний – вот короткий список дозволенного в присутствии бездушного существа. Ледяная сущность как обычно прошла мимо камеры Габриэля, не обратив на него никакого внимания. Как только ритуал завершился и сущности снова предоставили пленников самим себе, ворон слетел с плеча мага и начал важно расхаживать по ледяному полу с таким расчетом, чтобы всегда находиться в поле зрения хозяина.

- Смотри, я предлагаю поступить следующим образом.

Габриэль чувствовал, как от слов Себастиана в груди разливается тепло, начинает просыпаться любопытство. Маг приподнял голову, от чего хрустнули шейные суставы, и с интересом посмотрел на мудрую птицу.

- План такой. Ты принимаешь полную магическую форму, что помогает тебе освободиться от цепей. Потом мы как Кик Ллойд и Бенедикт Кролл с помощью твоей магии ломаем двери камеры и…

- Умираем.

От неожиданности Себастиан опустил крылья, которыми он воодушевленно жестикулировал. На Габриэля смотрели птичьи глаза, полные боли и обиды.

- Как ты можешь? Я старался, готовился, а ты! Друг называется!

Габриэль после предложения Сбастиана не только публично объявить о своей свободе, но еще и посмертно ее увековечить как-то резко захотел жить.

- Себастиан, я ни в коем случае не хотел тебя обидеть своей резкостью, но вынужден спросить. А ты точно мой фамильяр?

Ворон от шока даже приоткрыл клюв. То есть, он придумал план, основываясь на поведении героев романов бульварной литературы, а хозяин недоволен!

- Знаешь что? Раз ты такой умный – сам спасай нас. Ишь чего придумал! Не мой фамильяр… Да чтобы ты знал, я от одиночества, холода и скуки прочитал столько книг, сколько тебе за всю твою жизнь не прочитать! Я тут ради тебя, между прочим…

Габриэлю надоела эта затянувшаяся шутка. Он был благодарен старому другу за попытку подбодрить его, но всему должна быть мера.

- Себастиан, хватит.

Простая просьба – но сколько в ней было эмоций. Ворон сразу перестал ерничать и вернул себе свою естественную манеру поведения.

- Между прочим, пока ты тут в трансе висел, я не терял зря времени и узнал, что цепи, на которых ты висишь, не поддаются никакой магии. Собственно, как и саму тюрьму невозможно разрушить.

Габриэль словно в подтверждение словам Сбастиана аккуратно пошевелил ладонью и посмотрел на ворона. В голове у мага уже сложились этапы плана по их освобождению, не без помощи Себастиана, разумеется, осталось только поставить фамильяра перед фактом.

- Я заколдую себя, и после того, как выберусь из цепей – ты на время займешь мое место.

Ворон кивал в задумчивости словам хозяина до момента, пока план не коснулся его самого. Птица посмотрела на Габриэля, потом на себя, потом представила перспективы такого положения и прикрыла крылом голову. Габриэль с усмешкой наблюдал за тем, с какой скоростью меняются эмоции Себастиана. Маг обратился к своим внутренним резервам, коих тоже сковал холод.

- Не переживай, мои внутренние резервы смогут прийти в норму при должной медитации где-то дня через три-четыре, поэтому у тебя еще будет время сполна насладиться моим обществом.

Птах в ответ убрал крыло от головы и закатил глаза:

- Очень смешно. Ты лучше скажи, почему мы не можем сразу вместе покинуть это место?

- Все просто. Как только опустеет камера – надзирательницы сразу кинутся за нами в погоню. А я настолько слаб, что даже комара не убью. Тем более, я хочу, чтобы мир узнал о моем побеге, когда я буду в надлежащей форме. На неделю тебя хватит?

Ворон снова закатил глаза:

- Вот помяни мои слова, Риэль – тебя погубит страсть к мелким эффектам!

Габриэль ничего на это не сказал. Он привык все делать основательно, поэтому если его объявят персоной вне закона, то нужно быть готовым ко всему. Нужно сейчас составить подробный план действий на момент освобождения. Пока Себастиан будет висеть на цепях, маг будет восстанавливать телепортационную нить, благодаря которой он и попал в эту камеру вместе с парочкой монстров. На это, по идее, не должно уйти много времени. Решено, дальше план получит свое развитие только после того, как Габриэль покинет Снежный Дол.

Маг погрузился в долгую медитацию. Прошло уже достаточно времени, внутренние резервы уже пришли в то состояние, в котором можно колдовать. Габриэль сосредоточился на своем внутреннем источнике и направил на него свою магию. Обволакивая каждую клеточку тела, сила принимала свою истинную форму. Для Габриэля этот момент длился вечность, а вот Себастиан увидел лишь короткую вспышку фиолетового света, и вот на ледяном полу лежит тело в мерзлой одежде, со спутанными волосами и синюшным лицом. Габриэль с трудом встал на ноги, но снова упал на колени – долгое пребывание в обездвиженном состоянии дали о себе знать. Выругавшись, маг попытался снова, попытка встать увенчалась успехом, но не на долго.

Так начали проходить недели. Габриэль восстанавливал силы и чинил телепортационную нить, а Себастиан, приняв облик Габриэля, висел на цепях, когда надзирательницы совершали ритуал.

- Вот я все понимаю, Риэль, ты хочешь поскорее покинуть стены этого снежного курорта, но ты уже решил куда мы пойдем? Нас объявят преступниками – вне всяких сомнений.

Мужчина только усмехнулся в ответ на переживания ворона. Он уже все решил. Когда они с братом еще были молоды и только познавали этот мир, Габриэль нашел глубоко под стенами родного замка помещения, похожие на катакомбы. Уже тогда юный хранитель был достаточно продуманным, чтобы не рассказать брату, а тем более родителям, о своей находке. Исследования в библиотеке показали, что каменные комнаты и коридоры были заброшены со времен восстания эрцгерцога Дамиана, который решил захватить власть в королевстве, а произошло это, на минуточку, полтора тысячелетия назад. Эрцгерцогу претила мысль о том, что он будет всю сознательную жизнь служить в свите Великого родоначальника, ему хотелось власти и величия, поэтому в день солнечного затмения он обратился к темным силам, основал новую ветвь темных фениксов и попытался устроить геноцид драконов. Пламя войны охватило всю планету. Драконы, светлые фениксы и горстка темных, в которых проснулась темная сила только из-за близкого родства с Дамианом, смогли подавить восстание и привести мир в гармонию. Подземные помещения с того восстания закрыли навеки, не желая бередить старые раны, так как по преданиям там бродят не упокоенные души павших от рук Дамиана магов.