Обреченные на смерть

Пролог

Ночь сегодня была тихой. Слишком тихой для того необычного дня. Звёзды, казалось, погасли, а воздух застыл, не смея шелохнуться. Единственным звуком был мелкий, назойливый дождь, который стучал по мостовой, сливаясь со звуком его собственного сердца, которое, как он думал, уже давно не билось в его груди.

Он держал её на руках, как когда-то в одном из своих бесконечных кошмаров, повторяющихся день за днем ночь за ночью. Только теперь — всё было по-настоящему и все реально. Он чувствовал её вес, который покидала ее душа и она становилась легче, хрупкость её тела, которое медленно становилось холодным. Она умирала на его руках.

Кровь стекала с её губ — тёмная, почти чёрная. Как же так она его оставляла, он потерял ее. Ее кровь смешивалась с дождём, растекалась по её белоснежной, бледной коже, и каждая её капля обжигала его, словно раскалённое железо. Это все из-за него, он теряет ее по собственной глупости.

— Не надо... не закрывай глаза, я тебя прошу — прошептал он, прижимая её ближе, как будто мог остановить ее смерть своим дыханием. Как будто хотел удержать ее еще на несколько мгновений. Его голос был хриплым, чужим, незнакомым ему самому. Это был голос вампира, который тысячу лет назад поклялся, что никогда больше не будет чувствовать, а теперь сгорал от боли любви, в который сам же окунулся с головой. Сгорал от того что полюбил на столько сильно и теперь его глухое сердце разбивалось на куски, напоминая что он останеться бездушным чудовищем.

Аврора слабо улыбнулась. Её глаза, полные слепого, невыносимого света, медленно закрывались, но она настойчиво продолжала говорить ему что он ни в чем не виноват.

— Я ведь знала, чем всё закончится... или так или но так ксожалению мы не спасли тебя. — её голос был еле слышен, будто шёпот ветра. — Но я всё равно выбрала тебя. И был бы у меня шанс начать с начала, я бы все равно выбрала тебя! Слышишь? Ты не в чем не виноват! Это был мой выбор!

Северин дрожал, от ярости от гнева, на нее, на самого себя. Он всегда был холоден, как сама смерть, и вдруг понял, что сгорает в аду, как в раскаленной лаве. Он чувствовал огонь в своих жилах, огонь, который давно забыл. Который был когда то в его живом теле, в мертвом никогда.

— Я должен был уйти тогда. Я не имел права любить тебя.Я должен был тебя оставить и не подвергать опасности. Но не смог....

— Но ты ведь любил… — она прикрыла глаза. Её губы шевельнулись, и он наклонился, чтобы услышать её последнее слово. — И я любила тебя. Очень сильно и буду любить тебя, после смерти.

Его мёртвое много веков сердце сжалось так, будто снова забилось. Он чувствовал эту боль, эту любовь, этот огонь, который её убил, он готов был убить всех и каждого, кто был причастен в этом!

— Проклятие...чертово проклятие.... — выдохнул он. — Оно должно было выбрать кого-то одного, черт ну почему не я??? Почему они не убили меня?

— Значит, я умерла, чтобы ты жил, и я этому очень рада. ДА не так как мы хотели, но ты будешь жить и тебе не навредят! Я тебя люблю Северин!

Тишина. Только дождь. Только кровь. Только её последние слова, которые эхом отдавались в его голове. Я люблю тебя, Люблю!

— Тогда зачем всё это было, скажи зачем? Зачем было любить если я потерял тебя. — сорвалось с его губ. — Зачем мне жить, если я остался без тебя? Если я потерял тебя навсегда! Кричал он от боли... Это был душу раздирающий крик.

Её пальцы, которые так нежно держали его руку, соскользнули. Её тело обмякло, и её душа покинула его, навсегда.

Северин остался опять один. Опять остался совершенно один, на тысячилетие.

Обречённый жить в этом гнилом мире, одному.

Навсегда. И навечно!

Глава 1

На этот раз жертвой могла стать Марта. Аврора отчаянно пыталась заставить себя поверить, что она этого не допустит. Но как можно сопротивляться тому, что сидит в тебе, что стало частью твоей ДНК, что уже убило всех, кого ты когда-либо любила? Как это остановить?

Марта была как ослепительно яркий луч света в мире, который Аврора видела в оттенках серого. Шумная, дерзкая, смешливая, она пахла корицей и солнцем и улыбалась так, будто в её мире не существовало теней. У нее были ярко карамельные волосы и чистые голубые глаза , цвета безоблачного неба, а улыбка обворожительная на столько что казалось если она улыбнется то разгонит самые темные и хмурые тучи. Она приносила кофе без спроса, оставляла на столе записки с глупыми рисунками и пыталась вытащить Аврору из её добровольной тюрьмы — на выставки, в кино, просто посидеть на лавочке в парке. Марта называла Аврору «душной, но классной», и дала ей прозвище «Серое пушистое облачко» и от этого странного прозвища в груди Авроры что-то теплело, и она тут же гасила это чувство, как гасят сигарету. Ей нельзя, это очень опасно и буквально смертельно для Марты.

Аврора держалась отстранённо, сухо, вежливо , но близко не подпускала. Она была стеной, которая училась не чувствовать, не подпускать, не надеяться. Потому что она знала — одно неосторожное движение, один момент тепла, если она откроет сердце и Марта станет чуть больше чем просто знакомой и всё снова повторится. Пустота. Выжженное сердце. Смерть как бы страшно и фантастично не звучало.

Она сидела на кухне, крутя в руках бумажный стаканчик с кофе от Марты. На крышке было нарисовано кривоватое сердечко. Аврора не открывала крышку. Она знала, что кофе остынет. Как всё. И мысли, как всегда, уползли назад, к началу её проклятия. И у тому что она поняла что теряет тех кого любит , совсем не просто так!

Первый раз это случилось когда Авроре было всего шесть лет. Она только пошла в первый класс.. Она до сих пор помнила запах. Сладкий, тягучий, как карамель. Это был запах мамы, смешанный с ароматом жареных яблок и мёда, которым пахли пирожки, приготовленные к ярмарке это было школьное задание, конкурс к которому они с мамой очень готовились. Её мама говорила чуть тише, чем нужно, будто её голос был секретом, предназначенным только для одной Авроры. Это и было так, Аврора очень сильно любила маму и не представляла себя без мамы.

Они ехали в старом, дребезжащем автобусе, который пах пылью и бензином. За окном проносились поля, залитые летним солнцем, а Аврора держала в руке воздушный шарик с золотым сердцем внутри. Шарик легонько бился о потолок, будто пытался вырваться на свободу. Его ей подарили в качестве приза. Мама смеялась, рассказывая какую-то историю про то, как она в детстве убежала от гуся. Её руки были перепачканы карамелью салфетки дома остались а руки вытереть было не чем, а пакет с пирожками лежал на коленях, распространяя по всему салону головокружительный аромат. Аврора любила эти пирожки они были очень вкусные и воздушные как пух.

Но вдруг — автобус резко дёрнулся. Никто ничего не успел понять что произошло. Сначала был глухой, страшный удар. Звук, который Аврора так и не смогла забыть. Потом — крик. Человеческий то всюду и из разных сторон салона автобуса. Пронзительный отчаянный. А потом тишина, которая была страшнее любого крика, разорванная лишь долгим, тягучим гудком машины. И Аврора потеряла сознание ударившись о спинку впереди стоящего кресла

Когда Аврора очнулась, её мама лежала, как будто просто задремав. Её голова была запрокинута, а на лбу зияла глубокая рана. Кровь. Тёмная. Густая. Она медленно стекала по её лицу. Пахло кровью и жареными яблоками. Аврора звала её. Пыталась разбудить. Долго, очень долго. Она трясла её за руку, но мама не просыпалась. Никто не пришёл. И никто как будто не замечал ее маленькую которая трясла мать все были заняты собственными травмами. Только человек в форме, который оттащил её от тела. Тогда же она выпустила из рук шарик, и он, подхваченный лёгким ветерком, улетел в небо. Словно золотое сердце её мамы.

С того дня Аврора ненавидела ярмарки и смех и пирожки, те самые.

Через два года и отец покинул Аврору и его она любила всем своим крохотным сердечком.

После смерти мамы он стал призраком. Его сильные, тёплые руки перестали обнимать, а голос, который раньше гремел, как раскат грома, умолк. Он был как стена: молчаливый, сильный, надёжный. Аврора никогда не боялась темноты, пока он был рядом. Но теперь темнота была внутри него. И ей было страшно за него.

Он пил, много пил. Курил, наверное ещё больше. Молчал. Но каждую ночь, когда Аврора уже спала, он подходил к её кровати и клал свою тяжёлую, тёплую ладонь на её голову. Гладил её волосы, будто просил прощения за то, что не смог спасти их семью. Будто извинялся за то, что остался жить, вместо мамы. Но несмотря ни на что она его очень любила и всегда ждала с работы.

Он погиб ночью, возвращаясь с работы. Его машину нашли в кювете. Водитель другой машины был пьян. А её отец — просто устал жить и не захотел бороться за свою жизнь оставив Аврору. Аврора узнала об этом по телефону, позвонили она тут же подбежала у телефону.. Голос на том конце провода был спокойный, равнодушный. Он сообщил ей, что её отец погиб, и что она теперь совсем одна. Ее забрала бабушка. Тогда Аврора впервые сказала вслух: «Не хочу любить». Но было поздно. Её сердце уже было наполнено любовью к нему, и теперь оно просто кровоточило.

Ещё через год эта светлая, мягкая и добрая женщина. Бабушка пахла душицей и домашним печеньем. Она часто баловала Аврору стараясь дать ей всю любовь и заботу , заменив родителей. Её руки, морщинистые и тёплые, рассказывали сказки о далёких странах и прекрасных принцессах. Она варила компот из ревеня и гладила Аврору по волосам, когда та засыпала, прячась от страха. Боясь что опять все станет плохо.

Всё случилось в один вечер. Бабушка сидела в кресле и вязала. Она сказала: «Принеси мне очки, светик, что-то я плохо вижу». Когда Аврора вернулась с очками, бабушка сидела, уронив вязанье. Глаза были открыты. Рот — чуть приоткрыт, будто она хотела что-то сказать, но не успела. Аврора положила ей очки на колени и села рядом. Она не плакала. Просто смотрела, как свет, который бабушка излучала, медленно гаснет.

Глава 2

Дождь, начавшийся днём, все ни как не прекращался. Он бил по окнам с такой силой, словно пытался разбить стекло, проникнуть внутрь, размыть границы между сном и явью, между прошлым и настоящим. Аврора лежала в своей постели, вцепившись в одеяло, как в спасательный круг. Её сердце билось так сильно, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Это был не просто пульс — это был барабанный бой, отбивающий какой-то древний, тревожный ритм. И этот ритм становился всё громче и отчётливее, эхом отдаваясь в голове, словно предупреждение из другого мира. Сон вернулся, опять. Он был не кошмаром в привычном смысле слова — без чудовищ, без льющейся крови или погони в темноте, или убийств. Это было видение, ставшее для неё второй реальностью, более живой и пугающей, чем бодрствование. Раньше оно было постоянным, потом пропало и вот опять. В нём она видела не просто тень — она чувствовала её присутствие. Высокая, вытянутая фигура, почти человеческая, но с очертаниями, которые казались размытыми, как дым от костра в холодном воздухе. От неё исходил холод — не обычный осенний озноб, а древний, проникающий в кости холод одиночества, холод, который Аврора знала по себе слишком хорошо. Он напоминал ей о тех ночах, когда она просыпалась в пустой комнате после потери очередного близкого человека, и воздух казался густым от отсутствия жизни. Тень стояла в темноте, неподвижная, как статуя из льда. В её глазах мерцал свет — не тёплый, как у фонаря в ночи, а холодный, похожий на раскалённые угли, спрятанные в толще льда. Этот свет притягивал и отталкивал одновременно, обещая тайны, которые лучше не раскрывать ни кому. Аврора пыталась отвернуться во сне, но не могла — тень манила, как магнит, притягивала и на каком-то ментальном уровне звала ее. А потом в этом сне раздался голос. Не громкий, не кричащий, не грозный, не грубый. Он был шёпотом, но таким, что проникал прямо в душу, минуя уши. Голос не звал её по имени, ничего такого. Не говорил ничего лишнего, ничего утешающего или угрожающего, и пугающего тоже не говорил. Только одно слово, выдохнутое так, будто оно имело вес и форму, будто было вырезано из камня. "Северин". Имя скользило по коже, словно лезвие ножа — холодное, острое, оставляющее след, но не рану. Оно не принадлежало этому миру, не принадлежало Авроре, но почему-то отзывалось глубоко внутри, в той части души, где она хранила свои самые болезненные тайны. Словно это имя было ключом к замку, который она давно заперла и потеряла. Аврора резко села на кровати, хватая ртом воздух, как будто очень долго не дышала и пыталась вдохнуть больше воздуха.. Комната была пуста — только тени от дождевых капель на окне плясали на стенах, создавая иллюзию движения. Ни звука, кроме барабанящего дождя и её собственного сердца, которое никак не могло успокоиться. Холод, который она почувствовала, не был от ветра за окном или от сквозняка. Он был изнутри, из глубины, куда она боялась заглянуть. Это было предчувствие, которое никогда её не обманывало — то самое, что шептало ей о приближающейся беде перед каждой потерей. Предчувствие, что скоро что-то сломается, опять. И что она не сможет это исправить, как бы ни старалась. От этого бросало в дрожь, и Аврора обхватила себя руками, пытаясь согреться.

— Чёрт побери... что за бред??? Нет только не Марта… — выдохнула она, проводя рукой по лицу, словно пытаясь стереть с себя остатки этого сна. Зачем она вспоминала тех, кого уже потеряла? И почему это имя — Северин — казалось таким знакомым, таким... неизбежным?

— "Да что же это такое? Что это вообще было? И когда это закончится?" — подумала она, чувствуя, как паника подкатывает к горлу. Она поднялась, ноги коснулись холодного пола, и это вернуло её в реальность. Пошла на кухню, чтобы заварить кофе — густой, чёрный, как ночь в её снах. Но руки предательски дрожали, чашка звякнула о столешницу. Она чувствовала, как натянутая нить её жизни начинает вибрировать, предвещая скорый разрыв. Это было ничто большее, чем предчувствие, но оно было осязаемым, как будто уже произошло и не могло измениться. Аврора уставилась в окно, где дождь размывал огни уличных фонарей, и подумала:

— "Может, мне просто кажется. Наверное, я просто слишком много думаю о смерти, вот и снится всякая ерунда". Но даже сама не верила в эти слова. Слишком много совпадений. Слишком много снов, особенно перед чем то неизбежным. Имя, которое она никогда не слышала в реальной жизни, теперь пульсировало в висках. "Что за дурацкое имя? В современном мире никогда не встречала подобного. Бред какой-то". Аврора умылась холодной водой, расчесала свои спутанные волосы, которые всегда казались ей слишком тёмными, как ночь без звёзд. Она надела чёрные джинсы и чёрный худи, чтобы спрятаться от мира, и накинула капюшон, чтобы не встречаться ни с кем взглядом.

Сегодня был обычный день — или должен был быть. Она должна была быть обычной студенткой, идущей на лекции, с тетрадями в рюкзаке и мыслями о предстоящем экзамене. Но что-то внутри уже знало: этот день не будет обычным. Даже то, что она сегодня встала ещё раньше обычного, уже было тому подтверждением — словно тело предчувствовало перемены. Университет встретил её привычным шумом: поток студентов спешил по коридорам, запах кофе из автомата смешивался с ароматом мокрого асфальта, чей-то громкий смех эхом отдавался от стен. Для Авроры это был просто фоновый шум — она часто надевала наушники, чтобы отгородиться от мира, и сегодня не стала исключением. Музыка в ушах заглушала голоса, но не могла заглушить внутренний шум сердца, оно билось предчувствуя беду. Аврора старалась раствориться в толпе, стать незаметной, как всегда. Но сегодня она ловила на себе необычные взгляды. Не восхищённые. Не враждебные. Просто слишком долгие, будто люди пытались понять, что в ней не так. Она научилась не обращать внимания — годы изоляции сделали её экспертом в игнорировании мира, — но сегодня это было сложнее. Сегодня каждый взгляд казался проникающим, идущим прямо к её сердцу, словно в поисках того проклятия, что жило внутри. "Что они видят? Мою тьму? Или просто паранойя?" — подумала она, ускоряя шаг. Она шла к своему корпусу — другому зданию, куда не хотелось идти из-за дождя, но выбора не было. Внезапно она резко остановилась. Почему? Зачем? Она сама не поняла... Просто был какой-то порыв, инстинкт, заставивший замереть на месте. Сердце забилось чаще, и Аврора огляделась. На ступенях, куда ей нужно было подняться, под дождём стоял мужчина. Высокий, в длинном тёмном пальто, с руками в карманах. Он не двигался, только смотрел куда-то вперёд, в толпу, которая суетливо обтекала его, как река обтекает одинокий камень. Его осанка была идеальной — слишком прямой, слишком неподвижной для человека под проливным дождём. Капли стекали по его волосам, тёмным и чуть влажным, но он не моргнул, не поёжился. Его взгляд был острым, как у хищника, заметившего движение в траве, но при этом невероятно отстранённым, будто он смотрел сквозь всё и всех, не приглядываясь особенно ни к кому. Кожа его казалась бледной, почти прозрачной под серым светом дня, а глаза — Аврора не могла разглядеть их цвета, но чувствовала, что они пронизывают насквозь. Аврора хотела обойти его стороной, развернуться и побежать в совершенно другом направлении — инстинкт кричал "опасность! Берегись". Но ей нужно было сегодня попасть на лекцию, и ступени вели только туда. Когда она прошла мимо, сердце у неё сжалось в комок. Она не могла оторвать взгляда от его силуэта, от этого тёмного пятна в сером потоке людей. В какой-то момент он слегка повернул голову. Прямо в её сторону. Их взгляды не встретились — она успела отвернуться, спрятаться под капюшоном, — но она почувствовала его. Почувствовала, как её обдало холодом, исходящим не от дождя, а от него. Этот холод был знакомым — тем самым, из сна, он прям ощущался как холодная тень из ее сна…. Он проникал под кожу, заставлял мурашки бежать по спине. Аврора не знала его. Никогда не видела в реальности, кто он??. Но сердцем — тем самым, что отбивало тревожный ритм, — она знала: она уже видела этот силуэт. В ночи. В своем сне. И имя всплыло само собой, как эхо из видения.— Северин, — выдохнула она тихо, почти беззвучно, и в этот момент, как по команде, её телефон завибрировал в кармане. Сообщение от Марты. "Облачко, ты где? Мы с тобой как всегда опаздываем!" Аврора почувствовала укол вины. Марта. Солнечная, весёлая Марта. Девушка, которая улыбалась так, будто в этом мире не существует ничего плохого. Девушка, которую Аврора старалась держать на расстоянии, чтобы не навредить. Аврора поспешила в сторону своего корпуса, стараясь не думать о мужчине в пальто. Но его образ, его взгляд, его имя и ей казалось его так и зовут... всё это пульсировало внутри, как второе сердцебиение. "Это я. Это моя любовь убивает, это я монстр который убивает близких..." — эти слова, которые она когда-то произнесла вслух, снова всплыли в её сознании. Она знала, что должна избегать его. Держаться подальше, как от всех, кого могла полюбить. Но почему-то, в глубине души, она чувствовала, что это уже невозможно. Что-то сломалось в тот момент, когда их пути пересеклись под дождём. И теперь тень из сна стала реальностью.

Глава 3

Аудитория была новой, с белыми стенами и широкими окнами, сквозь которые, словно робкое обещание, пробивался солнечный свет. Дождевые тучи медленно расходились, оставляя после себя свежий, мокрый воздух, и пространство становилось золотистым, но внутри всё равно было прохладно — как будто холод из её снов проник и сюда. Аврора пришла заранее, как всегда, чтобы избежать ненужных разговоров, и выбрала место у окна — так меньше шансов, что кто-то заговорит с ней. Она сидела, как в убежище, наблюдая за миром за стеклом, который шёл своим чередом: студенты спешили по мокрым тропинкам, смеялись, обнимались, а её собственный мир разваливался на части, треща по швам от вчерашнего предчувствия. Сердце всё ещё билось неровно, эхом повторяя то имя — Северин. "Это невозможно, — подумала она, сжимая ручку в пальцах. — Просто совпадение. Просто паранойя" Что за бред откуда мне знать как его зовут и вряд ли мы еще встретимся. Но внутри она знала: совпадений в её жизни не бывает. Она доставала тетрадь из рюкзака, когда дверь открылась с тихим скрипом. Он вошёл спокойно, как будто всё время в мире принадлежало ему одному. Он не шёл, а скользил — плавно, без лишних движений, и от него исходила аура, которая заставляла воздух сгущаться, а тишину — становиться почти осязаемой, тяжелой, как туман над озером. Высокий, в чёрных брюках и светлой рубашке, которая обрисовывала его стройную фигуру, с тёмными волосами, собранными в низкий хвост. Его кожа была бледной, почти мраморной, без единого следа загара или румянца, а глаза — глубокие, цвета темного глубокого океана, с чем-то древним и ей не совсем понятным. Взгляд, холодный и острый, скользнул по аудитории, оценивая каждого студента, как будто он видел не просто лица, а души... и на секунду задержался на ней. На долю мгновения, но этого было достаточно. Она почувствовала этот взгляд так, как если бы её коснулись раскалённым клеймом — жжение в груди, мурашки по спине, и внезапный холод, который распространился от кончиков пальцев до сердца. Аврора замерла, не в силах отвести глаза. "Это он, это точно он. Тот самый, из сна. Из дождя, та тень которая ей так часто снилась, перед потерей близкого". Мысли вихрем кружились в голове, но тело отказывалось двигаться. Она опустила взгляд в тетрадь, делая вид, что записывает что-то, но рука дрожала. Не может этого быть, я надеюсь он никогда не приблизиться ко мне.

— Доброе утро, ребята. — сказал он ровным, уверенным голосом, который эхом отразился от стен. Голос был низким, с лёгким акцентом — не русским, не английским, а каким-то старомодным, словно из другого века, не понятно ничего.

— Я — Северин Делакруа. Ваш новый преподаватель. Курс — «Культурология мифов».У Авроры на мгновение перехватило дыхание. Она не смогла сдержать тихий, почти неразличимый вздох, который, к счастью, утонул в общем шуме студентов, рассаживающихся по местам. Имя. Его имя. Оно звучало из его уст так, будто это было единственное правильное слово в этом мире, единственная правда среди лжи. Это не могло быть совпадением. Это точно он , теперь не было ни каких сомнений. Это была судьба, которая смеялась над ней, подталкивая ближе к краю пропасти. "Северин. Почему именно он? Почему здесь, сейчас?" — подумала она, чувствуя, как кровь стучит в висках. Вчерашний силуэт под дождём обрёл плоть, и теперь он стоял перед ней, живой, реальный, опасный. Он продолжил, легко, даже с иронией, словно играл со своей аудиторией, зная, что все в его власти:

— Знаю, название звучит скучно, но поверьте, мифы — это зеркало души. В них есть всё: страх, любовь, жестокость... И правда, которую люди прячут за легендами и сказками. Мы поговорим о том, как древние истории отражают наши страхи. О бессмертных существах, которые бродят в тенях, о проклятиях, которые передаются через века, о любви, которая может спасти... или уничтожить любого, даже самого бессмертного существа. Лекция началась, и он говорил так, что даже самые заскучавшие студенты поднимали головы, заворожённые его манерой говора и заслушивались его рассказами. Голос лился плавно, как река, но в нём была сила — скрытая, как течение под спокойной водой. Все сидели с разинутыми ртами, будто он не говорил, а завораживал и заклинал всех. Аврора пыталась слушать, записывать ключевые фразы, но каждое слово казалось ей опасным, каждый жест — предзнаменованием и она боялась взглянуть на него, поэтому не отрывалась от тетради. Он говорил о бессмертных, о тех, кто живёт в тени, о тех, кто несёт в себе проклятие, которое делает их одинокими навсегда. И каждый раз, когда он произносил эти слова, он смотрел на неё. Не напрямую, а как будто случайно — взгляд скользил по аудитории и замирал на ней на миг, но этого было достаточно. Его глаза встречались с её, и в них было что-то — не любопытство, не интерес, а узнавание. Словно он знал о её проклятии, о всех тех, кого она потеряла. "Он видит меня насквозь, — подумала Аврора, сжимая ручку так, что костяшки побелели. — Как будто знает всё". В середине занятия он остановился, опёршись о собственный стол. Взгляд снова упал на неё, на этот раз намеренно.

— Аврора, верно? — спросил он, и имя в его устах прозвучало как заклинание, от чего она вздрогнула.

— Что думаете, почему почти в каждой культуре есть миф о бессмертном, который наблюдает за людьми, который пьет кровь и живет веками? Она не хотела отвечать. Хотела слиться со стеной, исчезнуть. Но слова сорвались сами, словно кто-то другой говорил за неё. Она почувствовала, как её тело напряглось, а сердце забилось чаще отбивая свой ритм.

— Потому что... — её голос был тихим, но уверенным, хотя внутри бушевала паника. — Потому что люди боятся, что их забудут. И им нужен кто-то, кто будет помнить. Даже если это чудовище. Кто-то, кто переживёт всех и сохранит их историю в первозданном виде... даже если цена высока— вечное скитание и одиночество. Аудитория затихла, все звуки стихли. Он замолчал на секунду, а потом кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то — одобрение? Или что-то более глубокое, как эхо её собственных страхов?

Глава 4

Университетский двор пах мокрой листвой и озоном — свежим, электрическим ароматом, который остаётся после ливня, когда небо только-только начинает проясняться. Дождь закончился, но земля всё ещё хранила тяжёлую влагу, лужи отражали серые облака, а воздух был пропитан свежестью и какой-то неуловимой тревогой, словно природа сама затаила дыхание. Небо прояснилось, и на мокрых скамейках, на стенах старых зданий заиграли блики солнца, золотистые и обманчиво тёплые. Аврора спешила к библиотеке, чтобы успеть вернуть книги до закрытия — пачка тяжёлых томов в её руках ощущалась как физическое напоминание о грузе, который она носила на себе каждый день: груз проклятия, одиночества, воспоминаний о потерянных. Она шла, опустив голову, чтобы не встречаться ни с кем взглядом, чтобы не давать миру ни малейшего шанса к ней приблизиться. "Ещё одна встреча — и всё сломается, — подумала она, сжимая пальцы на корешках книг. — Я не могу позволить себе... ничего". Она подняла взгляд на чтобы не споткнуться на ступеньках — и снова он. Северин стоял у входа в библиотеку, опершись плечом о колонну, как будто ждал кого-то. Или именно её он ждал, бррр… нужно как можно скорее избавиться от него. В его позе не было ничего агрессивного, но было что-то хищное — лёгкий наклон головы, неподвижность, как у охотника, который знает, что добыча сама придёт в ловушку. Его тёмное пальто и светлая рубашка выделялись на фоне старой, поросшей плющом стены, а его взгляд был устремлён прямо на неё. Глаза — тёмные, бездонные, с тем самым холодным блеском, который она видела во сне. Он не отводил глаз, и Аврора почувствовала, как по её рукам пробежал холодок, мурашки поползли по коже, а сердце забилось чаще, эхом отдаваясь в ушах. " Да чтоб его… Как он здесь оказался? — промелькнуло в голове.

— Это не случайность. Он следует за мной. Что ему нужно от меня?".

— Аврора, — произнёс он, будто пробуя имя на вкус, снова. Его голос, низкий и бархатный, эхом отразился в её голове, проникая глубже, чем простые слова.

— Да? Вы что то хотели уточнить? — она остановилась, чувствуя, как в груди разливается непонятное тепло и холод одновременно. Страх боролся с чем-то другим — с чем-то неизбежным, что тянуло её к нему, как магнит притягивает металл. Она хотела уйти, но ноги не слушались. Она оставалась вежливой и не хотела грубить особенно преподавателю.

— Хотел поблагодарить за взаимодействие на лекции, мне показалось что после того как вы ответили то всем теперь студентам я точно буду по нраву.— сказал он, не двигаясь с места, но его присутствие казалось ближе, обволакивающим. — Не часто встречаешь студентов, которые понимают, что мифы — это больше, чем сказки. В них скрыта правда... о нас самих.

— Глупости, не за что благодарить, я уже сказала, я просто люблю читать, а студентам вы и так понравились, своими завораживающими рассказами о сказках. Думаю от вас и так все в восторге! — она пожала плечами, пытаясь скрыть дрожь в голосе, но слова вышли скомканными. Книги в руках вдруг стали тяжелее, как будто впитали её страх.

— Любить книги — иногда опасная привычка, она загоняет в одиночество, — он чуть усмехнулся, и в его глазах вспыхнул огонёк, который она не могла расшифровать: интерес? Насмешка? Или что-то более тёмное, древнее?

— Никогда не знаешь, что вытащишь из страниц. Иногда — себя самого, на ходишь на страницах книг. А иногда то, что давно должно было остаться в далеком прошлом. Эти слова пронзили её, как острый клинок, и на секунду Авроре показалось, что он намекает на что-то большее — на её проклятие, на потери, на то, что она прячет даже от себя. Она открыла рот, чтобы спросить — "Кто вы? Почему вы меня преследуете?" — но он уже кивнул в сторону двери, прерывая момент:

— Извините , Не задерживаю больше. Ещё увидимся, Аврора. Когда она обернулась на полпути к библиотеке, его уже не было. Будто растворился в воздухе. Она осмотрелась, оглядывая двор: мокрые скамейки пусты, студенты спешат по своим делам, но его силуэта нигде не видно. Он просто исчез. Это было слишком быстро, слишком тихо, слишком... неестественно.

Аврора сжала в руках книги и попыталась убедить себя, что это просто совпадение, что он просто ушёл другой дорогой. Он исчез, как тень, которую не удержать. И это было ещё страшнее, чем его появление ей казалось что он не обычный человек. Он — часть той тьмы, которая преследовала её в снах. Глупости Аврора! Ты единственный монстр с проклятием! Аврора зашла в библиотеку, и запах старых книг и пыли окутал её, как старый плащ. Здесь, среди высоких полок, заставленных томами с пожелтевшими страницами, она всегда чувствовала себя в безопасности — в мире, где слова были мёртвыми и не могли причинить вред. Здесь не было места для проклятий и призраков, прошлого. Но теперь даже это место казалось ей ненадёжным убежищем: тени между стеллажами казались живыми, а тишина — затаившейся угрозой. Она вернула книги библиотекарю, бормоча "спасибо", взяла несколько новых книг и пошла в свой любимый уголок — укромный столик в глубине зала, окружённый стопками фолиантов, где можно было спрятаться и побыть одной. Она открыла книгу — какую-то старую монографию о мифах Европы, — но не могла сосредоточиться ни на словах, ни на чем. Каждое слово на странице казалось ей пустым, бессмысленным. Её мысли были заняты им, этой тьмой , этим мужчиной что одновременно и притягивал и отталкивал.. Северином. Она вспомнила его взгляд, его улыбку, его голос. Она вспомнила, как чувствовала его присутствие — не как человека, а как силу, которая притягивает и разрушает. "Мы связаны, Аврора. Мы всегда были связаны", — эти слова всплыли в голове, хотя он их не произносил. Или произносил? Во сне? Она покачала головой, пытаясь отогнать эти мысли, но они цеплялись, как плющ к стене.

— Привет, облачко— услышала она знакомый голос, и сердце подпрыгнуло. Это была Марта. Она подошла тихо, с улыбкой на лице, и села рядом, не спрашивая разрешения — как всегда, врываясь в её мир с лёгкостью солнечного луча.