Обрученная

ПРОЛОГ

Раньше мне всегда казалось, что просыпаться не от звонка будильника — идеальное начало дня.

Но не сегодня…

Сегодня я подскочила с быстро бьющимся сердцем, резко открыла глаза и тут же их зажмурила, упав обратно на подушку, пережидая, пока пропадут белые пятна, разбежавшиеся под веками.

Странное, страшное ощущение, словно за мной кто-то гонится, я бегу изо всех сил, но все равно не могу сбежать, горячей волной прошлось по всему телу. В венах таяли искрящиеся отголоски ударной дозы адреналина.

Закрыв для надёжности глаза руками, я пыталась унять быстро бьющееся сердце и перестать дрожать.

Тяжесть одеяла, согревающее тепло солнца и общая умиротворяющая обстановка как бы утверждали, что все в полном порядке, и мне ничего не угрожает. Вот только что-то было не так, я это знала точно, ощущая какое-то неправильное несоответствие.

Медленно отняв руки от лица, села в постели и осторожно открыла глаза, желая осмотреться.

Незнакомая комната. Светлая, просторная, с большим резным шкафом, столиком у окна и красивым, но совершенно незнакомым креслом. Пуфик, съехавшее на пол покрывало. Гладкая нежность постельного белья… Это была не моя комната.

И руки, тонкие, белые, совершенно слабые на вид, безвольно лежащие поверх одеяла, тоже не могли принадлежать мне.

Повернув левую руку ладонь вверх, я с непередаваемым чувством, больше всего похожим на недоверчивый ужас, осмотрела узкую ладошку, маленькие, какие-то совсем детские пальчики и неглубокие, совершенно несерьёзные линии. Одна из них которая, если мне не изменяет память, и увлечение хиромантией на втором курсе университета, являлась линией жизни, была изуродована розоватым бугорком, расположившимся не так уж и далеко от начала. Зато дальше линия шла толще, увереннее что ли.

Руки слушались меня, пальцы сгибались по первому требованию, кулаки сжимались и разжимались, все было в порядке. Вот только у меня никогда не было таких маленьких и бледных ручек. И уж точно они не могли быть настолько белыми летом.

Я отлично помнила, была уверена на сто процентов, что засыпала вчера с нормальными, загорелыми руками. На правой ладони красовались мозоли — злорадный привет от лопаты, которой я орудовала все утро, облагораживая клумбы перед общежитием, забив на перчатки.

Мои руки были другими.

Не знаю, сколько я бездумно разглядывала эту неожиданную бледность, но дверь открылась. Тихо переговариваясь, в комнату вошли две женщины. Одна, старая и сморщенная, держалась не по возрасту прямо, гордо расправив плечи и подняв голову. Вторая — значительно моложе, красивая блондинка со сложной прической и синими, искрящимися глазами.

Я точно запомнила их цвет, разглядела во всех деталях, пока мы молча таращились друг на друга несколько долгих секунд.

Первая что-то бросила за спину. Сильный, решительный тон, совершенно незнакомые слова.

Невозможно синие глаза наполнились слезами, женщина пролепетала что-то и сделала ко мне шаг, протягивая вперёд дрожащие руки.

Она вела себя странно, выглядела странно и серьёзно меня напрягала.

Создавалось впечатление, что они пришли навестить смертельно больную, которая внезапно заявила, что она совершенно здорова: напряженное недоверие со стороны той, что старше, и отчаянная надежда обладательницы синих глаза.

Я сидела, не шевелясь и почти не моргая, боясь даже толком вдохнуть. Нереальность происходящего давила на плечи, стальным обручем сжимала виски, заставляла сердце биться быстрее, сбивая его с ритма, разжигая боль в груди.

Это все просто сон, по-другому не могло быть.

Длинный и тощий, очень деловой дядечка, показавшийся в дверном проёме спустя целую вечность тишины, подошёл к постели, растирая ледяные ладони, которые все равно остались холодными, когда он взял меня за кисть.

Очень реальное прикосновение.

Прощупав пульс, он что-то сказал, обращаясь к старой даме.

Со мной никто не пыталась заговорить, и меня это вполне устраивало, я их все равно не понимала и очень боялась, что они об этом узнают.

Ещё пара слов на незнакомом языке, и дядечка, не меняя сосредоточенного выражения лица, полез в кожаный саквояж, что принёс с собой.

Большой стеклянный шприц выглядел устрашающе, и тем страшнее он становился, чем отчётливее я понимала, что этот ужас с длиннющей иглой собираются всадить в меня.

Флакон с желтоватой жидкостью самого подозрительного вида также не внушал никакого доверия, и когда этот странный человек, который, судя по всему, тут за врача был, на четверть набрал в шприц этой гадости, я осознала, что смирно сидеть и дальше не имеет смысла.

Наученная горьким опытом и российским здравоохранением, я давно с опаской относилась ко всем видам лечения. Хватило одного раза, когда мой несчастный пониженный сахар отчего-то приняли за повышенный и взялись с энтузиазмом это исправлять.

До сих пор я так и не поняла, как тогда выжила, но веру в медицину утратила полностью. И сейчас, когда какой-то непонятный мужик намеревался тыкать в меня иголкой, совершенно точно не собиралась сидеть смирно и терпеть.

Тело казалось скованным и слабым, но я была настроена решительно и, скинув одеяло с маленьких тощих ножек, пнула врача в бедро, тот вскрикнул и невольно отшатнулся, не от боли, всего лишь от неожиданности. Я была слишком слабой, чтобы причинить вред, тело, по ощущениям, на восемьдесят процентов состояло из желе и двигалось лишь благодаря вспенившемуся в венах адреналину, еще не успевшему полностью затухнуть и охотно разгорающемуся вновь.

Женщины слаженно охнули, старая что-то возмущенно закричала, но я была быстра и неустрашима, а ещё неостановима. Оттолкнув ее с дороги, я выскочила в коридор, лишь мельком заценив стенные панели из тёмного дерева, идущие понизу, и тканевые обои, начинавшиеся на уровне моей груди и заканчивающиеся уже у потолка.

ГЛАВА 1

Ощущение вселенской несправедливости — пожалуй, это было именно то, чувство, что я испытывала уже который день.

Все началось с неожиданной новости: мужик, напугавший меня на лестнице, все же, не был отцом Селины (урааа)… Он был ее женихом. А потом оказалось, что по всем законам, в свое восемнадцатилетие милая девочка Селина должна была отправиться в храм, чтобы служить Мирай — Всевидящей богине, Извечному Светочу, сестре и непримиримой противнице Изначальной Тьмы — Рассах. И отправилась бы, не обрати на нее внимание Даатарский дознаватель.

Ему нужна была жена с даром, родители просто хотели спасти свою дочь от незавидной участи стать служительницей богини, а я теперь должна была из-за всего этого страдать.

Мирай, в отличие от Рассах, не могла ходить по земле, она жила в сиянии местного солнца, пафосно называемого светилом, и нуждалась в жрицах, а одну из них собирались увести прямо у нее из-под носа. И неизвестно, кого это опечалит больше, богиню или меня.

Безнадежную склерозницу из себя я изображала уже третью неделю, заставляла переживать добросердечную леди Эллэри, которую приходилось звать мамой, раздражала суровую и непримиримую леди Хэвенхил — вдову и тоталитарную бабушку, и просто доставляла кучу забот лорду Эллэри, вечно занятому и оттого нежно мною любимому папочке. Он был единственным родственником, при виде которого у меня не появлялось желание куда-нибудь спрятаться, лорд был настолько занятым и погруженным в свои мысли, что мог не заметить человека, пройдясь с ним рядом.

И меня это вполне устраивало.

На самом деле, было бы куда как лучше, если бы все были как он. Возможно, тогда бы я чувствовала себя значительно лучше… и не пряталась бы в саду большую часть времени, не находя в себе сил общаться со всеми этими людьми.

Неоспоримым плюсом являлось и то, что прислуга, которая обитала в этом огромном доме, была приходящей, и хотя бы по ночам я могла почувствовать относительную свободу.

А все остальное время, не считая приемов пищи, которые приходилось отсиживать в обществе родственников, я проводила в саду. В основном с книгами, потому что только они не напрягали меня и охотно делились информацией.

В один теплый, летний день за чтением меня и застал Вэйд Грюнэр, который лорд, дознаватель и та еще проблема.

Голова с самого утра болела нещадно, а тут еще этот.

Как всегда, сумрачный, хмурый, распространяющий гнетущую атмосферу. Ну просто тучка на ножках, а не человек.

А рядом с ним, такой же высокий и весь в черном, только светловолосый и улыбающийся, стоял незнакомый мужчина. И глаза у него были темные и холодные, совсем такие же, как у женишка моего.

— Утро доброе, — пробормотала я, медленно закрыв книгу и поднявшись со скамьи. Очень надеясь, что они сюда случайно забрели, в поисках моего папочки. Ага… случайно, в самую дальнюю часть сада, в которую не было проложено даже нормальной дороги, только утоптанная тропинка, петляющая между кустами и выводящая прямо к этой полуразвалившейся, но все равно очень уютной беседке.

— ‎Доброе, — улыбнулся незнакомец, чуть щурясь на солнце.

— ‎Позвольте представить: Ганэш Гарс, — сухо представил своего спутника Вэйд, значимо добавив, — Отравитель. Глава Департамента Военных наук.

Сказал, а сам смотрит на меня внимательно, реакции ждет. И вот не знаю, как именно я должна была себя повести, но чин этого мужчины мне пока еще ни о чем не говорил, и, если бы не глаза, то я даже ответила бы на его улыбку.

Но взгляд его был холоден и тверд, улыбались только губы.

— Селина, очень прият… — попыталась было представиться я, но меня перебили.

— ‎Даже не вздрогнула, — хмыкнул этот тип, обволакивая меня своим глубоким, теплым голосом, — удивительно.

— ‎А мы были знакомы? — растерялась я, переводя взгляд с одного странного мужика на другого.

— ‎Милая леди, — продолжал расточать улыбки Отравитель, — поверьте, мало кто добровольно решился бы завести со мной знакомство, и до сегодняшнего дня ваш отец вполне успешно ограждал вас от моего общества.

— ‎Я даже не удивлена, — меня раздражали его взгляды, и насмешливая снисходительность тоже раздражала, но больше всего раздражала, прямо бесила уверенность, что он специально сейчас пытается меня напугать, — в последнее время мне зверски не везет. Вы, наверное, слышали, что меня не так давно пытались убить в ходе обряда…

Он чуть склонил голову, изображая просто запредельное внимание.

— Так вот, если вы действительно настолько опасны, как кажется на первый взгляд, то наше с вами знакомство вполне закономерно.

Гарс коротко хохотнул.

— ‎А я выгляжу опасным?

Молча кивнув, я повернулась к Вэйду за разъяснениями, хотя смотреть на него не было никакого желания. Сложно было сказать, кто из этих двоих опаснее, но я, будучи невестой вот этого вот страха, как это ни странно, предпочла бы остаться наедине с Отравителем, чем с собственным женихом.

— Теперь ты понимаешь, зачем мне твоя помощь? — спросил Вэйд, глядя на меня. В первое мгновение даже создалось впечатление, что он ко мне обращается, а потом заговорил Гарс:

— ‎Понимаю. У девочки не просто потеря памяти, это больше похоже на смену личности.

Неприятно похолодели руки, теплые солнечные лучи, проникавшие сквозь крону нависающего над нами клена, больше не согревали, мне решительно не нравилось то, что происходило.

— Не совсем понимаю…

— ‎Руку, — резко приказал Гарс, протянув ко мне ладонь. Заметив, как я невольно вздрогнула от его тона и отступила назад, упершись ногами в скамью, смягчился, — будь так добра.

ГЛАВА 2

Джая Шад — умница, красавица и племянница моего ужаса, была просто удивительно похожа на своего дядю… и в то же время непохожа.

Темные волосы, темные глаза, правильные черты нежного лица и легкая, можно сказать аристократическая бледность, на фоне которой тонкие синеватые нити вен на запястье выглядели просто завораживающе. И все же, в лице ее была приятная, едва заметная мягкость, которой не хватало Вэйду, именно эта деталь так разительно их отличала.

Джая выглядела как настоящая леди, хотя воспитание ее об этом и не говорило.

— И что, она действительно ничего не помнит? — ураган из шуршащих юбок, синей ткани и белых кружев ворвался к мою новую, совсем неуютную комнату, когда Гарс, выгнав слуг, затащивших на второй этаж два неподъемных кожаных сундука с вещами и один саквояж со всякими мелочами, решил не терять времени даром и для начала взять у меня кровь.

— Все необходимое у меня с собой, — заверил он, разворачивая на круглом столике темного дерева патронташ, в гнездах которого ютились какие-то скляночки, подозрительный сверток и целых три стеклянных шприца разных размеров. Набор с иглами, разумеется, также имелся.

Я еще была не готова расставаться со своей родной кровью, о чем сразу же и заявила.

Гарса моя несговорчивость опечалила, но от идеи немного обескровить «вредную девицу» не отвернула. В итоге, Джая со своим в высшей степени нетактичным вопросом ворвалась в комнату как раз в тот момент, когда мы кружили вокруг кушетки. Отравитель со шприцем в руках, я с подушкой…

Вэйд, отказавшийся спасать меня и помогать своему другу, просто наблюдал за нами, привалившись к стене и сложив руки на груди. Развлекался, стало быть.

— Чего? — я случайно отвлеклась на ввалившуюся в комнату леди и пропустила момент, когда Гарс кинулся ко мне.

А он пропустил подушку. Хорошенько впечатав свое мягкое орудие в его рожу, я воспользовалась ситуацией и бросилась к двери.

Джая, шокированная увиденным, послушно отшатнулась в сторону, давая мне сбежать. Слуги, принесшие ей столь замечательную сплетню о моей амнезичности, видимо, не уточнили, что Селина теперь не только ничего не помнит, но еще и очень агрессивна. Хотя, откуда бы им об этом знать?

Уже на лестнице меня настиг гневный рев Отравителя:

— Селина! — А потом не так стеносторясательно, но тоже очень зло: — Почему ты ее не задержал?!

Я притормозила, желая услышать ответ Вэйда. И не зря притормозила, потому что услышала и поняла, что жених мой не только отмороженный, он еще и вредный.

— Зачем бы мне прерывать ваши развлечения? — говорил Вэйд негромко, но я его, все же, услышала. — Мне интересно, кто из вас сдастся первый.

— ‎Я не сдамся! — рявкнул Гарс, на что получил совершенно спокойный ответ:

— ‎Она тоже не планирует.

— А что здесь вообще происходит? — Джая, как человек, довольно часто гостивший в этом доме, была уверена, что ее уже ничем не удивишь. А потом в ее жизни появилась я…

— ‎Мне нужна кровь Селины! — прорычал Гарс, и я услышала его быстрые шаги: — И я ее добуду!

Не знаю, что меня бесило в данной ситуации больше: то, что из меня собирались кровь выкачивать, или то, что Вэйд не спешил заступаться за свою невесту.

Нет, я успела, конечно, узнать, что ему от будущей жены только наследник нужен, что с Селиной у них были очень напряженные отношения, и, вообще, он меня допрашивал… Но мог бы, вообще-то, и сострадание проявить.

А вместо того, чтобы отсиживаться за широкой спиной, чувствуя себя в полной безопасности, мне приходилось прятаться в кладовой, расположенной на первом этаже. Напугав девушку, высунувшуюся на шум из-за одной из дверей. Вместе с ней в неширокий коридор выплыли вкуснейшие запахи яблок, хлеба и чего-то еще. Очень нежного и сладкого.

Потому пряталась я, нервно сглатывая слюну, а в кладовке страдала от того, что не додумалась на кухне спрятаться. Там же еда, а я, как назло, за завтраком почти не поела, и обед, судя по всему, мы пропустили, и вообще, тощее тельце Селины нуждалось в еде.

В еде, но никак не в ненужном внимании нашедшего мой схрон Вэйда.

— И долго ты будешь тут сидеть? — спокойно спросил он. Заявился женишок аккурат к тому моменту, как я и сама начала задаваться этим вопросом.

— ‎Пока ваш психованный друг отсюда не свалит, — честно призналась я, — я могу в него плюнуть, но кровью не поделюсь…

— ‎Ну хоть плюнь, — раздраженно попросили из-за спины Вэйда.

Я с ужасом посмотрела на этого предателя, который меня для Гарса нашел, и попыталась забиться подальше в угол, за стеллаж со всякой убирательной атрибутикой. Тут находились какие-то пористые и стальные мочалки, полотенца, перьевые… пипидастры. А еще бутыли с мутными, нежно-синими и прозрачными жидкостями. И я.

— Прекрати, — велел Вэйд, — Ганэш сегодня больше не будет тебя пугать.

— ‎А только сегодня?

— ‎На большее не рассчитывай. — нахмурился Гарс, выглядывая из-за плеча моего ужаса. И куда только все улыбочки делись? — Твой случай невероятен, скажи спасибо, что ты невеста Вэйда. Иначе я бы просто забрал тебя себе.

— ‎Запер в какой-нибудь лаборатории и круглыми сутками исследовал, — закончила за него я. Подумала немножко и решила, что мне действительно повезло с женихом. Какие же замечательные они — люди, лишенные исследовательского азарта.

Забыв о том, что я совсем недавно на Вэйда злилась, уверенно потопала к нему, на всякий случай даже за рукав его ухватилась.

Просто казалось мне, что так будет безопаснее, что к Вэйду Гарс не сунется и меня точно сегодня на опыты не пустят.

ГЛАВА 3

Прихода Гарса я ждала с ужасом, не забывая ругать себя за то, что ночью упустила момент и не выпросила у Вэйда разрешение пойти на ярмарку, до которой осталось всего несколько дней.

Еще за завтраком Джая с неудовольствием заметила, что я бледна и крайне рассеянна, и ей это не очень понравилось, но, нарвавшись на мое упрямое молчание, давить она не стала, отложив расспросы на потом.

«Потом» наступило в обед, когда мне, успевшей порядком уже известись от ожидания, вздумалось отказаться от еды.

На удивленный взгляд Джаи, недоверчиво смотревшей на мою нетронутую тарелку, ответила слабым пожатием плеч и искренним:

— Я не голодна.

Есть и правда не хотелось. Мрачные мысли о том, какие именно опыты вздумает проводить надо мной Гарс с великодушного разрешения Вэйда, надежно задавили мой аппетит. И если раньше я с удовольствием съедала все, что было на моей тарелке, то сегодня все никак не могла разделаться даже с супом.

— Что происходит? — когда племяшка вот так хмурилась, то становилась очень похожа на своего дядю.

Я видела портретик ее матери, Джая показала его на второй день моего здесь пребывания, когда я необдуманно заметила, что она просто какая-то женская версия Вэйда. Как оказалось, племяшка не была похожа на моего жениха, но являлась вылитой копией своей матери. Леди Мэйас являлась единственной сестрой Вэйда, и была старше его на четыре года. Уже давно и надежно счастливая в браке, она как-то умудрилась вложить в свою дочь всю себя, не оставив места отцу. На своего папочку, которого очень любила, Джая совсем не была похожа.

— Просто не хочу есть, разве это странно?

— ‎Раньше я не увидела бы в этом ничего удивительного, вечные диеты — отличительная черта столичных леди, — призналась она, нервно постукивая указательным пальцем по столу. Плотная ткань белой скатерти хорошо глушила звук, — но ты изменилась, и меня тревожит отсутствие у тебя аппетита. Я не хочу, чтобы ты становилась такой, как была.

Еще бы, с настоящей Селиной о семье она не говорила и прически ее собирать не учила, не стесняясь бить по рукам и ругаться веселенькими словами эмоциональных портовых грузчиков, когда прическа не собиралась.

Обычно, стоило Джае забыться и охарактеризовать мою криворукость каким-нибудь крепким словцом, как она тут же спохватывалась, прижимала ладошку к губам и горячо просила не рассказывать дяде.

И, разумеется, я обещала сохранить все в секрете. Мне ли ужасаться браным словам, которые в исполнении такой утонченной и прелестной барышни казались даже смешными, когда в те спокойные времена моей беззаботной студенческой жизни, иногда доведенная до бешенства, я имела смелость сооружать настолько забористые матерные конструкции, от которых у этой обаяшки точно уши бы отсохли?

— Селина, — смотрела Джая с неприкрытой тревогой, ожидая моего ответа.

— ‎Не переживай, обратно меняться я точно не буду, — поражая ее своей искренней уверенностью, грустно призналась, — просто сегодня Гарс придет.

Джая беспомощно вздохнула:

— Ну хоть чаю ты выпьешь?

Чаю я выпила. Потом еще раз выпила, и еще. Весь день до ужина я сидела на чае. Чаепитие меня почему-то успокаивало и именно поэтому не прекращалось весь день. И все бы было совсем хорошо, но знамением грядущих неприятностей зачесалась забинтованная Вэйдом, да так мною и не тронутая, обожженная ладонь, и почти сразу после этого пришел Гарс. Веселый, бодрый, с саквояжем в руках и моим женишком за спиной. Пришли они и тут же вырвали меня из чайного забытья, оставив Джае в качестве откупа коробочку с пирожными.

— Мне что-нибудь оставь, — потребовала я, не в силах перестать оглядываться на то, как племяшка с заинтересованным лицом распаковывает коробочку, пока меня за здоровую руку тянут в сторону кабинета Вэйда.

Вот она там сейчас будет наслаждаться свежими пироженками, а я буду страдать. И где в этом безумном мире справедливость, спрашивается?

Дверь за моей спиной закрылась с каким-то совершенно зловещим щелчком, заставив резко обернуться на звук. Вэйд с непроницаемым выражением рожи встретил мой взгляд, пока его друг утягивал сопротивляющуюся меня к дивану.

— Вы меня заперли?

— ‎Нас, — радостно заметил Гарс, — он запер всех нас. Превосходная идея, должен заметить, так ты точно не сбежишь!

И я поняла, что конец мой пришел, сейчас запытают до смерти и все. Прощай, Снеженька, недолго ты побыла Селиной…

Заметив мое предобморочное состояние, женишок неодобрительно нахмурился:

— Селина, не нужно так бледнеть.

Требование его было мною проигнорировано. Став Селиной, я отчего-то сделалась очень чувствительной и трусливой. Вот и сейчас, с одной стороны я понимала, что не может быть все очень плохо, что родители Селины в курсе, где сейчас обитает их дочь, что Джая видела, как меня куда-то повели, что работники, в конце концов, еще не разошлись по домам, но все равно тряслась и ощущала страшную потребность поплакать.

— ‎Селина, — Вэйд еще раз попытался призвать меня к порядку, но ничего у него не получилось. И когда меня насильно усадили на диванчик, стоявший у стены, под картиной, изображающей какую-то батальную сцену, я невольно всхлипнула.

Подавить позорный и явно не мой страх все же удалось, хотя губы все еще периодически подрагивали, очень напрягая и Вэйда, и даже Гарса намеком на возможные слезы. Тело пугало их само, без всяких команд со стороны сознания, просто так, по старой памяти.

И это было так странно…

Навязанные мне характером настоящей Селины страх и истеричную панику подавить я смогла, но полностью взять тело под контроль почему-то не получалось.

— Может, воды? — с сомнением предложил Отравитель, глядя на мои дрожащие губы и рассеянно поглаживая холодные пальчики. Случайно коснувшись перебинтованной ладони, он только сейчас заметил мое позорное ранение: — А это еще что?

ГЛАВА 4

— Я встряла, — пробормотала убито, прижимаясь щекой к прохладному дереву.

Джая, так же, как и я, обнимавшаяся с дверью, лишь гневно на меня нашипела.

Пятнадцать минут назад Вэйд заперся в своем кабинете с лордом Эллери, и с той минуты я утратила покой. Помимо главы семейства в мрачный дом моего жениха наведалась также бабушка, в то время как маменька осталась дома, пить капли для сердца и приходить в себя после ужасающей новости о том, что ее дочь чуть не похитили какие-то фанатики.

Меня в кабинет не пустили, присутствовать при разговоре не дали и очень издевательским тоном посоветовали идти отдыхать.

Отдыхать ни у меня, ни у непробиваемой Джаи, быстро оправившейся после встречи с адептами, желания не было.

Мы хотели другого, мы хотели знать, о чем они там секретничают.

— Как думаешь, меня заберут обратно? — мне понадобилось семнадцать минут, чтобы понять, что мы ничего не услышим. Надежда умирала медленно и в невероятных мучениях, но, в конце концов, все же умерла. Я больше не пыталась расслышать невнятный шепот из кабинета, теперь мне было куда как интереснее терзаться сомнениями.

— ‎Куда? В дом Эллери? — рассеянно переспросила Джая, неохотно отступив от двери.

— ‎Ну да.

— ‎Глупости какие. Не для того Вэйд вчера столько времени у твоей постели просидел, чтобы вот так просто в семью вернуть.

От слов ее я невольно передернула плечами. Просидел, да. И хорошо так просидел. Полупустая бутылка печально знакомой мне алкогольной гадости у кресла и внушительная стопка разобранных донесений на столе явно свидетельствовали о том, что Вэйд многозадачный до ужаса. Он и за самочувствием невесты следить умудрялся, и работать, да еще и напиваться параллельно с этим.

И это при том, что алкоголь регенерацию замедляет, а я женишка своего мрачномордого хорошенечко благословила, от всей своей попаданческой души. А он, вместо того, чтобы здоровье поправлять, нервы успокаивал. Зато теперь ходил спокойный, как танк, но все еще обожженный.

Словно услышав нас, из кабинета Вэйда, рывком открыв дверь, показалась леди Хэвенхил. Совсем бледная, с плотно сжатыми, бескровными губами и горящим взглядом светлых глаз. Если бы мы не подслушивали тут под дверью, я бы сказала, что имел место безобразный скандал.

Но криков мы не слышали, а представить, что они там орут друг на друга шепотом, у меня просто не получалось.

И вот, вырвалась она из кабинета, а я просто стояла и радовалась, что всего какую-то минуту назад мы с Джаей чуть от двери отошли, и никто нас за подслушиванием не застал. Какая удача.

— Селина, собирайся, ты возвращаешься домой! — велела бабуля, смущая меня своим свирепым видом.

— ‎Леди, я думал, мы поняли друг друга, — Вэйд, показавшийся следом, неодобрительно покачал головой, — она никуда не поедет.

— ‎Вы не можете удерживать Селину против ее воли, — не повышая голоса, огрызнулась бабуля, крепко хватая меня за руку. Ощутив дрожь ее холодных пальцев, я беспомощно покосилась на Вэйда и очень об этом пожалела.

Он смотрел на меня напряженно, выжидающе, даже требовательно:

— Разве я держу ее здесь насильно? — И вот что-то такое было в его голосе… я бы сказала, что это угроза, но бабуля, казалось, ничего не заметила.

— ‎Селина, скажи ему, что ты возвращаешься домой. Безопасность…

— ‎Я в состоянии обеспечить безопасность своей невесте! — с нажимом произнес Вэйд, делая шаг ко мне, но был мягко остановлен лордом Эллэри.

Вынырнув из-за могучей спины моего раздраженного жениха, папенька решительно заявил:

— Среди родных ей будет спокойнее. Прошу понять, она моя дочь, я забочусь в первую очередь о ее благополучии.

— ‎Тогда, может, спросим ее? — запальчиво предложила Джая, сверкая глазами не хуже моей бабули. — Пусть Селина сама выбирает, где ей будет безопаснее.

Вот лично я бы на месте отца ни за что не поддалась бы на такую явную провокацию, но он был уверен, что я с удовольствием ухвачусь за возможность вернуться в старую комнату Селины, вновь, совершенно добровольно посадив себя под ненавязчивый, но несомненный домашний арест.

Джая же точно знала, что мне здесь нравится.

Бабушка тоже напридумывала себе невесть чего, мгновенно успокоилась, преобразилась и мягко, с ласковой улыбкой попросила:

— Селина, родная, скажи лорду Грюнэру, чего ты на самом деле хочешь.

Вдохнув полной грудью и закрыв глаза, я шокировала родственников ужасным признанием:

— Я бы хотела остаться здесь.

Мертвая тишина была мне ответом, полностью лишая мужества. Вжав голову в плечи, я ждала бури.

А дождалась насмешливого вопроса:

— Надеюсь, теперь вы оставите идею забрать мою невесту?

— ‎Не будем забывать, что она так же моя дочь, — хмуро напомнил папенька.

— ‎Не будем, — миролюбиво согласился Вэйд, которого очень обрадовал мой ответ, — вы останетесь на обед или все же покинете нас?

Проигнорировав его вопрос, бабушка крепче сжала мою руку, чуть потянув на себя:

— Он тебе угрожал?

— ‎Что? — Вопрос застал меня врасплох, зато Вэйда очень разозлил.

— ‎Кто я, по-вашему?!

— ‎Мне кажется, мы выбрали неподходящую кандидатуру в мужья нашей девочке, — заметила бабуля, полностью проигнорировав стеносотрясательное негодование собственно того самого неподходящего кандидата.

— ‎Элия, — предостерегающе начал отец, но был прерван холодным:

— ‎Во всей столице найдется не так уж много кандидатов, — последнее слово Вэйд издевательски выделил, — которые имеют возможность претендовать на руку вашей внучки, и едва ли многие из них согласятся пойти против храма. Полагаете, вам удастся найти кого-то еще, кто будет готов добровольно взять в жены жрицу?

ГЛАВА 5

— Ого… — вцепившись в локоть Вэйда мертвой хваткой, я с тревожным удивлением рассматривала огромное мраморное строение, к которому вела широкая лестница с низкими, очень удобными ступенями. Белые стены, такие высокие и мощные, несокрушимые, мягко сияли в свете утреннего солнца, а в тенях, отбрасываемых надежными, широкими колоннами, топталось несколько девушек, с любопытством поглядывая на нас. Песнопения уже начались, все давно были в храме, и только мы опоздали, чем и привлекли к себе наивные взгляды совсем молоденьких послушниц.

Площадь за нашими спинами была совершенно пуста и тиха, и это заставляло меня цепляться за Вэйда, жаться к его боку и изредка коситься по сторонам.

Если бы не Гарс, раздраженно сопевший позади меня, я бы еще и оборачивалась, полностью сдавшись на милость паранойе. Но Отравитель зачем-то был здесь, с нами, и надежно оберегал тылы.

— Ну что, пойдемте? — мое нетерпение вызвало едва заметную улыбку Вэйда и недовольное ворчание Гарса:

— ‎Пойдемте. — передразнил он меня. — Я, по-вашему, совсем ума лишился, добровольно соваться в этот гадюшник… уж лучше без защитной маски семь часов кряду вытяжку из борски перегонять. Умер бы в мучениях, но хоть не опозоренный.

— ‎Твоя была идея, — безразличный к стенаниям своего друга, Вэйд увлек меня к ступеням, — показать ей инициированных жриц.

— ‎Я предложил, воплощать в жизнь мою гениальную идею должен был ты, — продолжал ворчать Гарс, но послушно шел за нами, будто привязанный, отставая ровно на один шаг.

— ‎Во внутреннюю залу, к Мудрой, меня не пустят.

— ‎Вот и позволил бы мне взять твою невесту после обеда. — неохотно пошел на попятную Отравитель. — Сегодня у меня свободен весь день, я бы ей и храм показал, и Мудрую вместе со всеми ее жрицами…

— ‎И свою лабораторию, — язвительно перебил его Вэйд.

Я скромненько молчала, жадно прислушиваясь к их разговору, отчаянно желая, чтобы арочный вход не приближался так быстро. До нас уже долетали легкие, воздушные, будто бы кружащие в воздухе мелодии.

— Ты поэтому меня на песнопение потащил? — лица Гарса я не видела, но была уверена, что он неприятно скривился. Наблюдала я уже такое выражение запредельного недовольства на лице Отравителя. Худое и слегка вытянутое, с длинным носом и острыми скулами, оно сразу же приобретало какой-то зловещий вид. — Мстишь мне за то, чего я еще даже не совершил?

— ‎Три раза, — туманно напомнил Вэйд.

— ‎Неудачные попытки, — невозмутимо отозвался Гарс, — хочу заметить, что твой упрямый дворецкий не то, Селину мне не отдал, но даже в дом не пустил…

— ‎Подождите, вы хотели забрать меня в свою лабораторию? Три раза? — не выдержала я, вывернув голову насколько это только было возможно, чтобы взглянуть на этого типа.

— ‎Всего лишь маленькая экскурсия, — горячо заверил тот, добавив тихо, — и парочка неопасных анализов…

— ‎Ганэш, — одернул его Вэйд.

— ‎Она бы не пострадала, — вскинулся Отравитель, оправдываясь, спеша высказаться раньше, чем мы преодолеем последние четыре ступени, — я бы никогда не причинил вред твоей невесте. Вэйд, ты должен мне верить, сколько мы уже знакомы? Да мы же воевали вместе!

— ‎Воевали? — удивилась я. — Так последняя война закончилась больше тридцати лет назад…

— ‎Интересно? — оживился Гарс, порывисто качнувшись ближе и зашептав. — Как насчет встретиться за чашечкой чая, в каком-нибудь уютном кафе? Где я все тебе подробно расскажу.

— ‎Ганэш, — на этот раз в ровном голосе Вэйда проскользнули раздраженные нотки, и Гарс покорно заткнулся.

В храм мы ступили под переливчатую, дивную мелодию, в гробовом молчании.

Огромное светлое помещение с колоннами и сводчатым потолком было до отказа забито нелюдьми. Светлые были везде. И все они стояли спиной к нам, благоговейно внимая мелодии, в которой можно было различить густой гул струн, звонкие переливы флейты и ненавязчивую дробь, такую глухую и мягкую. И голос, сильный и напевный, он вплетался в мелодию, дополняя и завершая ее.

— А это…

— ‎Мертвый язык, — не дав мне сформулировать вопрос, тихо ответил Вэйд, когда я осознала, что не понимаю ни слова, и решила полюбопытствовать, — благословение седьмой ступени. Благодать.

О том, что седьмая ступень – самая простенькая, я уже знала, хотя до сих пор не могла понять, как у них тут все работает.

— Бездарно потраченные пятнадцать минут моей жизни, — вздохнул Гарс.

И это он еще не посчитал, сколько времени ему придется потратить, сопровождая меня во внутреннюю залу, но жалко мне его не было. Экспериментатор, энтузиазмом на всю голову стукнутый, хотел затащить меня в свою лабораторию и неизвестно что сделать, мне ли ему сочувствовать?

Песнопение и правда длилось почти пятнадцать минут, за которые я успела взбодриться, почувствовать прирост сил и ощутить, как потеплело в груди от разгоревшейся чуть ярче искры. Мне было так хорошо и спокойно, что хотелось смеяться… пока я не глянула на Вэйда. Желая найти в его лице отражение своей радости, я наткнулась на упрямый взгляд, плотно сжатые губы и нездоровую бледность.

— Эй, Грюнэр? — позвала тихо, но не дождалась ответа. Он продолжал смотреть перед собой, прямой и непреклонный. — Вэйд?

— ‎Полукровки, — вздохнул Гарс, неодобрительно покачав головой, — они слишком восприимчивы к благословениям. Врожденный дефект из-за смешения кровей.

— ‎И что делать?

ГЛАВА 6

Исполнительного дворецкого, что так самоотверженно оберегал меня от Гарса, звали Ве́рети. И после злополучной встречи в кофейне со стаей хищных ледей ему приходилось защищать меня не только от излишне деятельного друга своего нанимателя, но еще и от изящных, утонченных, хорошеньких, как рассвет, девушек с хваткой бульдога и напором шестисоткилограммового буйвола, почуявшего поблизости львов.

Девы перли напролом, не глядя по сторонам и не замечая ничего на своем пути.

Сначала были записки с приглашениями на чай, радостные заверения, что они просто счастливы знать, что я, наконец-то, достаточно окрепла, чтобы покидать дом, и легкий укор, смешанный с недовольством от того, что я не удосужилась сообщить своим самым близким подругам о внезапной смене жительства.

Самым близким… Какая прелесть.

В каждой записке чувствовалось дикое нетерпение, желание схватить меня, связать и пытать так долго, как только смогут, чтобы выведать все: начиная с того, что со мной делали адепты, и заканчивая моим заселением в дом дознавателя.

Не без помощи Джаи я отклоняла их предложения, старательно строча ответные записочки, с ужасом ожидая очередной встречи с подругами Селины и надеясь отложить ее на как можно более поздний срок. В идеале, навсегда.

Хуже всего было даже не то, что я их не помнила, это-то как раз дело поправимое, самое ужасное заключалось в том, что они мне не понравились. Сразу. С первого взгляда. Не вызвали эти леди у меня желания познакомиться поближе.

И оттого их внезапное появление на пороге дома Вэйда в один солнечный, не предвещающий беды день стало неприятным потрясением.

Но на выручку мне пришел неизменный Верети. Три раза они пытались ворваться в мою спокойную жизнь и три же раза уходили ни с чем. В первый их визит оказалось, что я восстанавливала силы в загородном доме семьи Эллэри, во второй раз я поехала вместе с Джаей навестить ее маму, что жила не так уж и далеко от столицы. В третий раз фантазия Верети тоже не подвела, и я, оказывается, решила пройтись по магазинам.

— Леди уехала около получаса назад, — с каменной рожей вещал он, пока мы с Джаей жадно прислушивались к разговору, спрятавшись в узком коридорчике, ведущем на кухню. Видно нас отсюда не было, зато нам все было просто прекрасно слышно, — и мне неизвестно, когда она вернется.

— ‎Она нас избегает, — раздраженно заметила одна из хищниц. Невысокая, изящная и очень красивая блондинка с невероятной прической на голове.

Я б ей конфетку за сообразительность дала… хотя, вряд ли, эти красотки сладкое ели.

Четвертый приход ледей оказался последним… для Верети.

Если раньше, выбравшись из светлой кареты, щедро украшенной позолотой, девицы тут же начинали безостановочно щебетать, неспешно подходя к дому, то на этот раз они шли молча, лениво оглядывая пустую улицу. Странное поведение, которое легко можно было бы списать на решимость во чтобы то ни стало добраться до меня…

Карета же, обычная, белая, не опошленная позолотой, уехала тут же, стоило ледям из нее выбраться.

— Верети! — позвала Джая, вместе со мной наблюдавшая за приближением девиц из-за полупрозрачной занавески.

Мужчина появился рядом неслышно:

— Звали?

— ‎Они опять тут, — пожаловалась я, — только вчера же приходили.

— ‎Раньше хотя бы три дня выжидали, — неодобрительно кивнула племяшка.

Верети лишь сдержанно улыбнулся, поправляя манжеты белой рубашки и одергивая жилет:

— Пройдите, пожалуйста, в гостиную.

Мы послушно сбежали, притаившись и прислушиваясь. Интересно очень было, куда меня занесет богатая мужская фантазия на этот раз. Никто, пожалуй, не ожидал, что сразу после дружелюбного:

— Утро ясное, леди…

Мы услышим странный хрип и грохот резко открывшейся двери.

Было ясно, что случилось нечто очень нехорошее, но вместо того, чтобы бежать и прятаться, мы ринулись на звук. Непуганные и глупые, застыли в холле, с ужасом глядя на то, как Верети, полулежит, опираясь плечом о стену и зажимая ладонями вспоротое горло, а в дом, переступая через него, входят леди со зверскими выражениями на мордашках.

Одна за другой, преодолевая порог, они теряли свои лица. Кожа бледнела и сминалась, волосы истончались и полностью исчезали. Раздаваясь в плечах и теряя человеческий облик, они закутывались в черные тряпки, вытягиваясь вверх, из хрупких барышень в воздушных платьицах превращаясь в лысых, страшных мужиков в балахонах.

— Какого черта?

— ‎Дядя защиту поставил, чтобы чужую магию в доме глушило, — прошептала Джая, схватив меня за руку.

Как по мне, лучше бы он защиту поставил, чтобы никого чужого в дом не пускало, так было бы куда как безопаснее.

— ‎Найан с помощницами на ярмарке, — нервно вспоминала я вслух, — остальные наверху…

— ‎К чему ты это говоришь? — племяшка послушно отступала вместе со мной, не отводя взгляда от истекающего кровью мужчины. Его она знала с детства, видела, когда в его светлых волосах появилась первая седина… к слову, позже, чем у еще, в общем-то, совсем не старого на вид Вэйда; помнила, как он прикрывал ее проделки, чтобы ей не досталось от дяди, и сейчас просто не могла бросить Верети умирать.

— ‎Нужно бежать.

Адепты наступали медленно, не делая резких движений, будто бы боясь спугнуть. Хрип за спиной их нисколько не трогал.

— Мы не можем бросить его одного, — Джая дернулась, разжимая пальцы, отпуская мою руку, но я не позволила ей этого сделать.

— ‎Не дури. Их трое, и они сильнее, нам нужно бежать. Кто-нибудь непременно спустится вниз, поможет Верети. Нужно увести этих уродов отсюда.

ГЛАВА 7

Прекрасная новость номер раз: Верети отлеживался в лазарете, под присмотром специально отобранных Ганэшем врачей.

Прекрасная новость номер два: газ оказался всего лишь легким снотворным.

Прекрасная новость номер три: у жриц, а тем более у мудрых, в два раза больше преимуществ перед носителями искры и тем более перед простыми светлыми. И снотворное на нас не действует… к сожалению, так же, как и на адептов Рассах, одаренных ее силой.

Собственно, на этом хорошие новости закончились. Дальше пошли плохие.

Потому что схватить адептов так и не удалось. Вернее, карету-то догнать у стражи получилось, но к тому моменту мои похитители были уже мертвы. Сумасшедшие фанатики просто самоубились, когда поняли, что сбежать не выйдет. Это было совсем неправильно и очень жутко, но будто бы в порядке вещей для этого мира. И никого, кроме меня, эта новость не поразила. Вэйд был зол, Гарс раздражен, остальные слегка раздосадованы, офигевала от происходящего только я.

Даже Джаю не удивили последние новости. Ну убились лысые психи, и убились, с адептами и не такое бывает. Как выяснилось, все в этом их культе зависело от уровня фанатичности. Чем яростнее вера в Рассах, тем меньше ценность жизни. Включая их собственную.

Об этом я именно от Джаи и узнала, когда меня вернули-таки домой после неудачного похищения… три дня назад.

Собственно, с тех пор я проводила большую часть времени наверху, незаметно таская книги из библиотеки и пытаясь хоть что-нибудь понять. И единственным, кто изредка осмеливался меня отвлекать, была племяшка.

Даже ледей, при одной мысли о которых меня теперь невольно передергивало, надежно отвернули от этого дома скорбным заявлением: «Селине не до вас».

Не знаю, помогло бы это в других обстоятельствах, но когда девам дверь открыл сам хозяин дома и своим жутким, нервотрепательным голосом заявил о моей исключительной занятости… Шел уже четвертый день с их последнего появления на ступенях этого дома, а ледей все еще не было видно.

Вэйд их впечатлил.

— А что ты делаешь? — не найдя для себя развлечения интереснее, Джая решила уделить время мне.

Заглянула она ко мне перед самым обедом, как раз в то время, когда я, обложившись книгами, медитировала над разворотом с картой Излома.

— ‎Пытаюсь понять, если во времена Пограничной войны Темные земли были Темной империей, то почему сейчас нет? — признаться, я думала, что Джаю не заинтересует мой вопрос, но ошибалась.

— ‎Да тут же все понятно. Тогда Темной империей правила Рассах, и все темные земли были подвластны ей. Огромные территории, на которых Темнейшая властвовала единолично, но потом хейзары усыпили ее, поделили земли между собой и… собственно, развалили империю. Централизованной власти нет, каждый правит на своих землях так, как ему нравится, — на мгновение задумавшись, она честно призналась, подвинув несколько книг, освобождая себе место, чтобы сесть рядом, — я даже не уверена в том, что ты это забыла, не исключено, что просто никогда раньше и не интересовалась. Список уроков у девушек серьезно отличается от того, чему обучаются мужчины.

— ‎Но ты же знаешь…

— ‎Мне нравится история, — смущенно улыбнулась племяшка, склонив голову к правому плечу, — это очень увлекательно.

— ‎Может, тогда расскажешь поподробнее? — предложила я, откладывая книгу. Мне всегда легче удавалось запоминать информацию на слух. Именно поэтому мне так трудно давались занятия, на которых преподаватели делали упор на письменную составляющую. Такая очень неудачная особенность беззаботной Снежаны…

Джаю мой энтузиазм несколько озадачил:

— ‎Давай, — неуверенно согласилась она, — а о чем ты хочешь узнать? О хейзарах? Признаться, я сама мало что о них знаю. Дети Рассах никогда меня особо не интересовали…

— ‎Нет, с ними я разобралась. Эксперименты на вэлари, что-то там с вливанием силы и десять выживших после опытов мутантов, названых детьми Изначальной Тьмы. Мрачная, печальная и безнадежная история. Ты мне лучше про кейсар расскажи. Единственное, что я смогла понять из книг, что они — это что-то наподобие детей Рассах, только кейсар вроде как из света вышли.

Джая нахмурилась, несколько томительных секунд рассматривая носочки темных домашних туфелек, хорошо видных из-за задравшегося до середины голени темно-синего простого платья.

— Официальную версию ты уже знаешь, хочешь услышать правдоподобную?

— ‎Спрашиваешь!

— ‎Только ты имей в виду, это не те знания, которыми можно блеснуть в приличном обществе.

— ‎Джая, — с нажимом протянула я.

— ‎Ладно-ладно, — подняв глаза к потолку, она грустно вздохнула, — ты уже должна была читать о том, что Рассах взялась за создание хейзаров только после того, как в Светлой империи появились кейсар. В какой-то мере это даже правда, что дети Мирай вышли из света. Просто… на самом деле все было намного грязнее. По всей империи отобрали тридцать сильнейших Мудрых, которых свезли в Главный храм.

— ‎Тот…

— ‎Тот, который вы с дядей посещали в начале месяца, — кивнула Джая, не дав мне договорить, — также в храм привезли двенадцать храмовников, отмеченных Мирай. Они… кхм… оплодотворили Мудрых. Что происходило за закрытыми дверями храма восемь месяцев неизвестно, но на исходе девятого Мудрые были выжжены изнутри и полностью заполнены светом. Собственно, после того случая научились делать благословения из жриц. Выжечь суть и заполнить пустоту светом. Одна такая анэм-са, то есть носитель света, могла уничтожить до сотни вражеских воинов. Вэлари беззащитны перед благословением.

ГЛАВА 8

Утро добрым не бывает. Особенно, когда его приходится встречать в кабинете дознавателя.

Я чувствовала себя кругом виноватой, хотела раскаяться и просить прощения, но не знала за что, а потому страдала еще больше.

— Уверена, что тебе нечего мне рассказать? — Вэйд был спокоен, терпелив и сосредоточен. Ну просто профессиональный дознаватель на допросе.

— ‎Говорю же, я спала, понятия не имею, как смогла встать и пойти, — терзая в пальцах край туники, пробормотала я.

Сидеть напротив Вэйда, почти утопая в огромном черном кресле, под пристальным взглядом темных глаз, было невыносимо.

— И ничего странного перед этим ты не замечала и не чувствовала?

— ‎Да что странного-то? — искренне удивилась я. — Все как обычно. И даже снилось мне то же, что и всегда.

Сказала и замолчала, с ужасом глядя на Вэйда.

— Что? — подался он вперед.

— ‎Сон, — сон, и правда, был совершенно обычный. Теплое сияние и мягкий, ненавязчивый зов… Вот только на этот раз я не просто слушала его, нет. Я точно помнила, что ответила, что пошла к нему, желая полностью раствориться в этом ослепительном свете, заглушить бессмысленный шум жизни вечным звоном истинного счастья. А очнулась в темноте, замерзшая и напуганная, — кажется, я знаю куда шла.

— Говори.

Резкий приказ не был подкреплен магическим внушением, но я и сама охотно рассказала ему и о снах, что преследовали меня после нашего похода в храм, и о зове, и о свете, и о своих ощущениях. Рассказала ему все и, признаться, думала, что он будет меня ругать.

Потому что я чувствовала себя виноватой, считала, что сглупила, не заподозрив неладное с самого начала и не рассказав все сразу Вэйду.

Но вместо того, чтобы ругаться, он подошел к моему креслу, покинув свое место за столом и, присел на корточки, накрыл ладонью мои нервные пальцы:

— Успокойся.

— ‎Я сейчас могу быть либо спокойной как труп, либо такой, как сейчас. Выбирайте.

Вэйд неожиданно рассмеялся:

— ‎Ты же не думаешь, что я тебе сейчас скажу «Тогда можешь нервничать дальше»?

— ‎Мечтаете меня в виде трупа увидеть?

Улыбку с его лица стерло мгновенно, взгляд потемнел:

— Не смей так шутить.

— ‎Простите, — пробормотала я послушно, продолжая на него смотреть.

Просто было что-то завораживающее в том, как большой и страшный ужас сидел на корточках передо мной, продолжая согревать мои руки своим теплом. Пальцы даже дрожать перестали, усмиренные чужим спокойствием.

— Что?

— ‎Приятно на вас сверху вниз смотреть, — не подумавши, призналась я. Давно пора было осознать, что рядом с ним у меня мозг начинает конкретно коротить — еще когда в первую же ночь нашего более близкого знакомства умудрилась дважды обжечься, но я почему-то не спешила ничего осознавать и пытаться с этим разобраться, вместо этого я самоотверженно и со вкусом продолжала косячить.

— ‎Мне еще так посидеть? — не без иронии спросил он и был сражен искренним:

— Да, пожалуйста.

Вэйд показательно вздохнул, покачав головой, но остался сидеть на месте, задумчиво высматривая что-то в моем лице. Меня бы это обязательно смутило, не крутись в голове куча ну просто очень важных мыслей, так удачно отвлекавших от изучающего взгляда.

— И что мне теперь делать? Не спать? Я же во сне в любое мгновение могу просто встать и пойти… и благословить кого-нибудь ненароком.

— ‎Об этом тебе не стоит беспокоиться, — медленно убрав руку, Вэйд поднялся, чтобы вернуться на свое место за столом, — я за тобой пригляжу.

Подавив странную досаду, вызванную внезапной потерей такого успокаивающего тепла, я с сомнением заметила:

— Вас я вообще могу до хрустящей корочки отблагословлять.

— ‎Маловероятно.

— ‎Послушайте, Грюнэр…

— ‎Вэйд.

— ‎Ммм? — с подозрением глядя на него, я уже ожидала, высказывания в стиле Ганэша, что, мол, если я не могу следовать этикету, то будет лучше и вовсе про него забыть, что пусть я буду тыкать ему без стеснения, чем вот так вот издеваться над правилами хорошего тона.

— ‎Вэйд, — повторил он с совершенно непонятной улыбкой, — мне понравилось, как ты произносишь мое имя.

— ‎Да у меня язык в узел завяжется, — честно призналась я. По имени я могла звать его только про себя… шепотом. А то, что ночью случайно вырвалось — так это все от нервов же.

— ‎А ты попробуй.

Несколько минут мы просто играли в гляделки.

С Ганэшем это все как-то легко вышло, он предложил, я даже не подумала отказываться, а Вэйд был слишком сложным, чтобы мне было просто.

— Хорошо, — медленно проговорила я, отводя глаза, через силу пробормотав, — Вэйд, так Вэйд. Я не против.

Выдохнула, проигнорировав едва слышное хмыканье, сопровождавшее одобрительный кивок. Как человек, проспавший почти до обеда в его кровати, я вообще удивлялась, что мне это согласие далось так тяжело.

Потому что мы точно спали вместе, иначе меня бы не разбудило на рассвете шевеление за спиной и попытка отнять руку, в которую я умудрилась вцепиться. Тогда, недопроснувшись, я все же отпустила свою жертву, чтобы вновь уснуть, а сейчас сидела тут и не представляла, как мне теперь ему не выкать…

— Так что мы будем с моей проблемкой делать?

— ‎Мы — ничего. Я попытаюсь узнать, были ли такие случаи раньше, — охладил мой пыл Вэйд. Можно подумать, это не моя жизнь сейчас была под угрозой, и не меня храм пытался заманить в какую-то страшно-ужасную, совершенно безысходную ловушку, — а ты надень уже, наконец, обручальное кольцо и привыкай к мысли, что ты моя невеста.