Обрученные судьбой

Пролог 1

9 лет назад

Карина Ковалевская

21 год

Поплакала, поплакала и хватит.

Все равно когда-нибудь он за все заплатит.

Поплакала. Ты плачешь как рябина.

Как любовь она горька и как ты красива

Игорь Саруханов «Поплакала и хватит»

— Смотри, Саш, она на тебя похожа, — я держала на руках дочь, маленький сверточек с прелестными глазками и крохотными пальчиками, и готова была разрыдаться.

До сих пор не верилось, что это чудо мое. Похожа она, правда, на брата, но это гораздо лучше, чем если бы она походила на своего непутевого папашу.

Да и какой он отец моей малышке? Право на звание отца он потерял в ту минуту, когда швырнул мне в лицо деньги на аборт. Так что Филипп просто донор спермы, не больше.

— Эм, — брат озадаченно почесал затылок, на миг превратившись в подростка, каким когда-то был. — Мне пока сложно понять. Глазенки голубенькие, это да. Но и у тебя они голубые.

— Зато я вижу, что похожа. Твоя копия будет. И наверное, это справедливо.

— М? — Саня непонимающе выгнул бровь.

— Это ведь ты ее спас, и меня тоже. Спасибо тебе, что не дал мне совершить самую большую ошибку в моей жизни.

Это была сущая правда. Находясь на грани отчаяния, преданная и брошенная любимым человеком, я едва не совершила ужасный поступок.

Деньги Фила я не взяла, просто убежала из его квартиры и долго бродила по городу как неприкаянная. Шаталась по улицам, сидела в парке, заливаясь слезами.

Что делать и куда идти — я не знала.

Сказать родителям о том, что залетела от мужчины почти вдвое старше себя? Невозможно.

Рожать? Но как? Я с детства росла с убеждением, что дети должны расти в полной семье, в любви обоих родителей.

А мой ребенок уже в самом начале оказался не нужен собственному отцу, выброшен на обочину жизни. Так зачем рожать? Как потом смотреть в невинные глаза, и что отвечать на вопрос «где мой папа»? От одной мысли об этом у меня разрывалось сердце.

Такая паутина мыслей и привела меня к роковому решению об аборте…

Это было тяжелое решение, принятое после долгих мучительных ночей и дней. Я рыдала ночами в подушку, пока не довела себя до состояния полной заторможенности и бесчувствия. И только тогда решила переступить черту.

Другого выхода я просто не видела. Ситуация была тупиковой. И полностью безнадёжной.

Единственным человеком, которому я проговорилась о своем решении, была моя сокурсница Люба. Промолчать не могла, слишком страшно было держать это в себе. Хотелось получить хоть каплю поддержки и утешения.

Она выслушала мою историю, яростно пыталась отговорить от страшной ошибки, но так и не смогла. Я к тому времени была чуть ли не невменяемой.

Зато Любка исхитрилась и заявилась в гостиницу к брату. Устроила бучу, заставив персонал проводить ее к хозяину.

Ну а Сашка, узнав обо всем, сразу же рванул в клинику и успел в последний момент. Буквально еще пять минут – и все было бы кончено.

Но он успел, буквально за шкирку выволок из той клиники и весь вечер полоскал мозги. А потом еще месяц меня сторожил, чтобы я опять на аборт не намылилась.

Даже по девкам в это время не ходил, что для него нонсенс. Любитель он у меня погулять. Все никак не найдет ту единственную, вот и скачет как мячик от одной к другой, да покоя все никак найти не может.

Но это так, дело десятое. Главное, что брат из него чудесный. Он и перед родителями меня прикрыл, сделал так, чтобы скандал не сильно ударил по мне.

В итоге все прошло максимально мягко. Папа, конечно, ворчал, но мысль о внуке принял. А с мамой мы тогда проговорили весь вечер по душам.

Потом были долгие месяцы беременности, выматывающий токсикоз, скачки гормонов, отеки, бессонница и боли в пояснице. И наконец я получила три килограмма моего счастья.

Моя лапочка-дочка. Моя жизнь и моя душа. И это все я чуть не загубила по дурости своей.

— Не благодари, — усмехнулся брат. — Для этого ведь и нужна семья, разве нет? Я рад, что успел тогда приехать вовремя.

— А уж как я счастлива, — пробормотала, чувствуя как начинает клонить в сон. Малышка уже заснула и теперь мило шевелила губками во сне.

— Как назовем? — спросил Саня, аккуратно взяв племянницу на руки.

— Ася, — ответила, не задумываясь. Ася, Асенька. Наше маленькое солнышко.

— Мне нравится. Пусть будет Ася. — переложил малышку в прикатную люльку, повернулся ко мне и поцеловал в лоб. — Отдыхай, Кара, силы тебе еще понадобятся.

— Я знаю, — пробормотала я неразборчиво, и с улыбкой на губах провалилась в сон…

Пролог 2

7 лет назад

Майор Данил Миронов

33 года

Зона боевых действий

Ваша жизнь — не парад, не наград позолота,

Кто друзей не терял — тот не сможет понять:

Это ваша судьба, это ваша работа —

Третий тост я хочу за героев поднять…

Вспомним наших друзей, вспомним всех поимённо

В этот праздничный день вы, как прежде, в строю!

И как прежде стоите вы на страже закона,

Дай вам Бог сохранить честь и совесть свою…

Александр Маршал «Горячие точки»

— Товарищ майор, разрешите обратиться?

— Хорош придуриваться, Тоха, — отмахнулся я от друга. — Не на построении же.

— Ну это я так, чтобы не забывать субординацию, — хохотнул он, пожав мне руку. — А то в нужный момент может случиться казус. — Что в штабе? Есть новости?

— Да как всегда, — отмахнулся я. — Шум, суета, беготня.

— Когда планируется большая заварушка?

— Завтра выдвигаемся на рассвете. — я вздохнул и провел ладонью по волосам. — Операция должна начаться в семь тридцать. Чуть позже надо оповестить парней. Пусть готовятся.

Немного подумав, я развернулся на девяносто градусов и спустился к ручью. Парни в лагере, оставшемся позади, суетились, смеялись, травили байки. А мне хотелось в эту минуту побыть в тишине.

Впрочем, как обычно. Перед началом операций мне всегда требовалось уединение. Чтобы собраться с силами и духом, чтобы обдумать то, что скажу своим бойцам.

Ну и конечно мысленно помолиться о том, чтобы завтра обошлось без потерь. Хотя так бывает редко, уж кому как не мне это знать. Много потерь было на моей памяти, и будет их еще немало.

Но думать об этом не хочется. Чтобы не провалиться в депрессняк с головой. Мне нужно иметь трезвый рассудок, чтобы вести отряд за собой. Иначе поляжем все. Без шансов.

В такие моменты со мной находится только Тоха, моя правая рука и хороший друг, с которым мы познакомились в отряде шесть лет назад. С тех пор дружим и работаем бок о бок. Прикрываем друг другу спины, когда нужно.

— Не грузись, Дань, — хлопает он меня по плечу, когда мы садимся на берегу. — Здесь же не сопливые пацаны, а стреляные уже воробьи. Все прекрасно понимают свою работу. И риски тоже осознают.

— Да знаю я, — поморщился. — Но все равно ответственность за их жизни лежит на мне. А операция обещает быть тяжелой. Шамиль окопался знатно. Выкурить его не получится, так что придется идти напролом. А его бойцы настоящие звери. Наверняка и мины есть, и растяжки развесили. На засаду, опять же, можем напороться. Хер знает, откуда эти черти могут нагрянуть. В прошлый раз разведка не засекла.

— Будто в первый раз, бля, — ругнулся Антоха. — Знаем же, с чем дело иметь придется. Так что не нагнетай. Прорвемся как-нибудь. Ты лучше скажи, как там твоя Лина поживает?

— Отлично, — при мысли о жене губы сами собой растянулись в улыбке. — Письмо недавно получил. Снимок УЗИ мне прислала, представляешь? Я, правда, толком ничего не разобрал там, но врач сказала жене, что девочка у нас будет.

— И ты молчал все это время? — друг возмущенно хлопнул меня по спине. — Как гостайну хранил, что ли?

— Да мне самому переварить надо было, — признался я. — До последнего думал, что пацан будет. А тут такой сюрприз.

— И что, девчонке не рад будешь, что ли?

— Спятил? Конечно, рад. Особенно если она на Линку похожа будет. Зелёные глазки, светлые волосы, пухлые губки. Принцесса, одним словом. Главное, дожить. Чтобы увидеть мое маленькое чудо.

— Сто процентов доживешь, отвечаю. Ты же у нас заговоренный. — рассмеялся Тоха. — А вечером проставляешься перед мужиками. Отвлекутся хоть немного.

— Только пусть не нажираются, — пробурчал я. — Не на гражданке ведь.

— Один глоток из фляжки, Дань. Это ж святое дело. Не окосеем.

— А, ладно! Бог с вами… Один глоток не беда… Но не больше.

***

Вечером мы и правда собрались вместе у небольшого костра. Впрочем, о часовых никто не забывал. В нашей работе всегда приходилось быть начеку. Даже во сне спать вполглаза и вполуха.

А в этих горах осторожность нужна была вдвойне. Потому что цена беспечности — смерть. И хорошо, если только собственная.

Мужики поздравляли меня, шутили, пожимали руки. Влад притащил походную гитару, которую везде таскал за собой.

И начался концерт по заявкам слушателей. Сперва пел Влад, голос у него отличный. Ему бы на эстраде выступать, а не бегать с автоматом по жизни… Но он сам сделал свой выбор. Как и каждый из нас.

Глава 1

Наши дни

Карина

К торговому центру «Plasa» я приехала рано. На часах еще не было и десяти утра. Я знала, что основная масса народа начнет подтягиваться позже, а мне хотелось побыть наедине с собой.

Проталкиваться через толпу было неуютно, а чужие слёзы буквально разрывали сердце. При взгляде на убитых горем родных невольно появлялось чувство вины.

Вины за то, что я жива, а их родные давно мертвы. И ни что на свете не в силах изменить этот печальный факт.

Да, я знаю, что винить себя неправильно. Мы постоянно говорим об этом с Иреной Петровной, моим психологом. У меня ведь тоже есть семья, которая бы горевала в случае моей смерти. Есть маленькая дочь, которая целый год ждала и верила, что в один прекрасный день мама проснется.

И я очнулась, после года тяжелой комы и клинической смерти я все же пришла в сознание. Каким-то невообразимым чудом. Когда даже родные почти потеряли надежду…

Я помню заплаканное лицо мамы, держащейся за сердце и постаревшей за этот год лет на двадцать, и дрожащие руки отца, которыми он держал мои ладони.

Помню улыбку брата и его поседевшие виски.

Я тогда была слаба как котенок, мышцы за год в неподвижности ослабли настолько, что я могла лишь поворачивать голову, моргать и шевелить пальцами. Ну и немного говорить.

Мама потом долго ходила по церквям и ставила свечи, благодаря Бога и молясь за мое здоровье. Наверное, и правда мне кем-то свыше был дан шанс на жизнь.

Поэтому винить себя неправильно. Мне просто повезло немного больше, чем остальным. И раз уж судьба оставила меня в живых, то надо жить дальше.

Тем более что брат делал многое в те трагические для столицы дни. Он сделал пожертвование в фонд помощи пострадавшим и погибшим во время нападения, помогал с организацией похорон, а большая часть сотрудников гостиницы и ресторанов сдавала кровь для раненых.

Об этом я, конечно, узнала уже постфактум. Для меня тогда весь мир перевернулся с ног на голову.

На то чтобы осознать, что я пропустила целый год жизни, что Аська успела пойти в школу, а брат женился на Янке и подарил мне племянника ушло несколько недель.

Сознанию, как и телу, нужна была долгая реабилитация. Которой я и занималась следующие полгода.

Резкий звук клаксона заставляет меня вздрогнуть и вспомнить где я нахожусь.

Вчера я не стала ничего говорить Яне и Саше, а с утра просто отвезла дочь в школу, потом заехала в цветочный, купила цветы и приехала к торговому центру, в котором моя жизнь разделилась на «до» и «после».

ТЦ «Plasa» после того жестокого нападения простоял закрытым три месяца, пока шли следственные мероприятия и ремонт, а потом снова открыл двери для посетителей.

Судя по всему, ходят люди сюда активно, и проблем с финансами у владельца нет. Только моей ноги там больше никогда не будет. Как и других выживших и родных погибших. Слишком тяжело…

Да, прошло два года с того рокового дня, но боль едва ли стала меньше. Столько оборванных жизней и покалеченных судеб, что если постоянно думать об этом, то можно просто сойти с ума.

Даю себе пять минут на то, чтобы собраться с духом, а потом беру цветы — двенадцать красных роз, и выхожу наружу.

Вздрагиваю всем телом, когда смотрю на громаду торгового центра. От одного его вида мне становится плохо.

Кажется, что я снова слышу звуки выстрелов, разрывающие барабанные перепонки. В кровь выплескивается адреналин, побуждающий только к одному действию: бежать… Бежать, чтобы спастись…

Но нет, это всего лишь мои фантомные страхи. Я прикрываю глаза и делаю пару дыхательных упражнений, которые мне советовала психолог.

Сразу становится легче.

Совладав с собой, резко поворачиваюсь налево. Там оборудовали мемориал памяти жертвам той жуткой бойни. Мраморную стелу, стоящую в центре небольшой площадки.

По периметру разбили клумбы и поставили резные лавочки. А возле самой стелы соорудили небольшой помост, на который посетители клали цветы и мягкие игрушки.

Сейчас, правда, там почти пусто, поскольку день только начался. Я вижу лишь пожилую пару, стоящую со скорбно опущенными головами. Мужчину средних лет, кладущего гвоздики на мрамор, и двух женщин, поддерживающих друг друга.

Погода сегодня отвратительная, небо хмурое. Затянутое тяжелыми облаками, готовыми пролиться холодным безжалостным дождем. Словно сама природа скорбит вместе с людьми.

Я накидываю на голову капюшон плаща, стараясь укрыться от холодных капель дождя. Крепче сжимаю в руках розы и иду вперед.

Иду обычным шагом, не особо смотря по сторонам. Особенно избегая смотреть на стеклянные стены торгового центра.

И в какой-то момент налетаю на мужчину. Влетаю грудью в затянутую кожаной курткой спину.

— Простите, — извиняюсь я, когда мужчина оборачивается. Невольно отмечаю короткую стрижку темных волос с заметной проседью, крупное волевое лицо, горбинку на переносице, явный признак того, что нос не единожды был сломан.

Он на голову выше меня, а в сочетании с массивной прокачанной фигурой кажется просто амбалом. Ну а я куколкой на его фоне.

Глава 2

Данил

Два года прошло с момента нападения вооруженных ублюдков на торговый центр. Десятки убитых, сотни пострадавших — таков плачевный итог.

Два проклятых года, прожитых в кромешном аду.

Два года с того момента как не стало моих любимых девочек. Не защитил, не уберег. Всю жизнь отдал защите Родины, а самое дорогое, что было в жизни, не уберег.

Этим я себя и грыз. Я ведь постоянно был в разъездах: то операции, то тренировки на полигонах, то длительные командировки в места боевых действий.

Я пропустил все самое важное в жизни дочери: первую улыбку, первый зубик и первый шаг. Если бы не видеозвонки, Юлька, наверное, меня бы и не помнила.

А так она меня видела по видео, строила гримаски, смеялась и просила поскорее вернуться домой.

«Папочка, я скучаю», — эти слова до сих пор звучат эхом во снах, раздирая душу и сердце в клочья.

Я клял себя самыми последними словами за то, что не ушел со службы сразу после рождения моей малышки. Хотел заработать выслугу лет, чтобы иметь потом нормальную пенсию, да и долг перед Отчизной мешал уйти.

И вот чем все обернулось.

Маясь бессонницей долгими ночами и заливаясь алкоголем, я думал о том, что было бы, если в тот роковой день я был бы рядом с женой.

Наверняка сразу распознал бы выстрелы, сумел бы спрятать девочек, или вывести их из центра невредимыми.

Но меня не было рядом. В тот день отряд охранял совсем другое место. Напрасно, как оказалось. Нас просто отвлекли ложным сообщением и нанесли удар в Плазе.

Я трясу головой, пытаясь вернуться в настоящее. Сегодня траурный день. Вторая годовщина со дня гибели моей семьи.

Вот такой парадокс. Для меня время словно остановилось, заморозилось. А для всего мира оно летит так же быстро.

Я машинально достаю бумажник, смотрю на фотографию, сделанную за несколько недель до трагедии, в начале марта.

Провожу пальцами по любимым лицам, а потом так же быстро убираю портмоне в карман куртки. Беру плюшевого дельфина и букет цветов, выхожу из машины и направляюсь в сторону мемориала памяти.

— Простите, — внезапно на меня налетает девушка.

— Ничего страшного, — что-то меня цепляет в ее голосе, и я смотрю на хрупкую фигурку, одетую в черный плащ с глубоким капюшоном.

Внезапно порыв ветра срывает с нее капюшон и шарфик, и меня будто бьёт ударом под дых. Словно кто-то вонзил нож в живот и провернул несколько раз.

На пару мгновений мне кажется, что передо мной стоит Лина — живая и здоровая. Мелькают сумасшедшие мысли, что я тогда ошибся на опознании, будучи раздавленным горем, а жена каким-то образом выжила, попала в больницу. Может, потеряла память.

Впрочем, наваждение развеивается быстро. Я промаргиваюсь и вижу, что у девушки другие черты лица, более темный оттенок волос — яркий пшеничный. У Лины же они были совсем светлыми.

И глаза… Как будто в насмешку глаза у незнакомки оказываются голубыми. Как в той песне, что я так часто пел.

О да, в эти два года я тоже пел ее постоянно. Находясь в алкогольном забытьи и мечтая сдохнуть и соединиться со своей семьёй.

Ты неси меня, река, да в родные мне места,

Где живет моя краса, голубые у нее глаза…

Девушка явно смущена и растеряна. Наверное, я пугаю ее своим поведением. Она благодарит меня, забирает шарфик, который я поймал, и идет к стеле.

А я еще несколько минут стою и смотрю ей вслед. Сам не зная почему. Просто не могу отвести глаз.

Народу у мемориала совсем немного. Что и неудивительно для начала рабочего дня. Я кладу игрушку и цветы на постамент и долго стою неподвижно, не в силах даже вздохнуть. Купаюсь в собственном горе.

Отрезвляет меня внезапно начавшийся дождь. Холодные капли текут по лбу, вискам и щекам, стекают по шее, заставляя поднять воротник.

Покрутив головой, замечаю, что мемориал опустел. Лишь хрупкая блондинка в черном плаще неподвижно застыла на противоположном краю.

Я не осознавал, что делаю, ноги сами понесли меня к ней. Наверное, аура тоски и печали, что исходила от нее, привлекла меня.

Девушка подставляла лицо дождю, словно позволяя ему смыть свое горе. На ее лице застыл отпечаток боли, так хорошо мне знакомый.

— Кого вы здесь потеряли? — спросил я. Было очевидно, что девушка не сторонняя посетительница. Беда явно задела и ее семью.

— Себя, — ответила она через пару минут молчания. — Я почти потеряла здесь себя…

— Вы были среди пострадавших? — слова девушки до меня доходят не сразу, голова сегодня работает плохо. Мозги затуманены тоской и болью.

— Да, — тихо отвечает она, повернув ко мне залитое то ли дождем, то ли слезами лицо. — Огнестрельные ранения в грудь. Клиническая смерть, год комы. Так что этот мемориал вполне мог быть и моим.

Господи! Меня буквально пробрал мороз по коже. Теперь я уже по-другому взглянул на блондинку. Какая сильная девочка. Так крепко цепляться за жизнь… Настоящий боец.

Глава 3

Ближе к вечеру я получил не только данные по машине, но и досье на ее владелицу. Спасибо парням, помогли.

Полученная информация заставила меня удивленно присвистнуть. Нет, я видел прекрасно, что тачка далеко не дешевая, то есть девушка не из семьи среднего класса, но такого все же не ожидал.

Хозяйкой синего шевроле оказалась Ковалевская Карина Олеговна. Сестра одного из владельцев гостинично-ресторанной империи «Silver House» Александра Ковалевского.

Мы с Линой бывали в их ресторанах, ей там безумно нравилось. Она спрашивала, можем ли мы позволить себе устроить небольшой банкет в «Серебряной лагуне» на десятилетний юбилей со дня свадьбы. Ну я и пообещал ей, что все обязательно будет. Что отгуляем там с родными, близкими и друзьями.

Только вот сбыться этому было не суждено …

А тут такое странное совпадение. Сестра человека, давно и прочно обосновавшегося в первой сотне списка Forbes едва не погибла в той же самой бойне, что унесла жизнь моей семьи…

И второе совпадение в том, что мы столкнулись с ней сегодня у мемориала.

Я водил глазами по строчкам текста, вспоминал нашу встречу утром, но никак не мог понять, что же не дает мне покоя.

Минут через десять только дошло. Полное отсутствие охраны — вот что цепануло мне глаза. В день стрельбы в торговом центре Карина явно была без охраны, иначе ее бы не зацепило. И сегодня тоже была одна.

И это мне казалось странным. На месте Александра после всего случившегося я бы ее из дома одну дальше чем на пару сотен метров не отпускал. Особенно с этими приступами.

Ведь не окажись меня рядом сегодня, Карина могла серьезно пострадать. Но с другой стороны, возможно именно я спровоцировал этот приступ.

Она ведь говорила, что ее накрывает только когда она сильно волнуется или переживает. А слова о моей семье ее явно задели до глубины души.

И теперь я понимаю почему. У Карины есть маленькая дочь, всего на два года старше моей Юльки, если верить документам. И она вполне могла попасть под обстрел ублюдков, если бы оказалась в центре вместе с мамой.

Да уж, проведя такие параллели даже без астмы начнешь хрипеть.

Дальше шла краткая выписка из медицинской карты Карины. Да, я даже это смог раздобыть.

Итак, что мы имеем. Карину доставили в Склиф в тяжелом состоянии. Два слепых огнестрельных ранения, проникающих в плевральную полость.

Ушиб правого легкого с повреждением верхней доли, гемопневмоторакс справа, множественные переломы II–VII пар ребер, дыхательная недостаточность II степени, травматический шок III степени…

По долгу службы я был знаком с подобными диагнозами, немало ребят навещал в госпиталях в свое время. Поэтому волосы начали шевелиться на загривке, пока я читал выписку.

Две тяжелейшие операции перенесла Карина, удаление части правого легкого, остановку сердца. То, что я вчера увидел ее живой поистине настоящее чудо.

Что ж, должно же было хоть кому-то повезти. Горя в этом мире и так предостаточно.

Не выдержав, я закрыл документ, прошел на кухню и достал бутылку виски Больше полугода не притрагивался к выпивке, но сейчас сил терпеть просто не было. Трясло как припадочного.

Нет, уходить снова в запой не собираюсь, зря, что ли, Тоха и батя меня в себя приводили. Но снять напряжение не помешает.

Выпив строго отмеренные две порции, убрал бутылку подальше и упал в кресло, ожидая, когда алкоголь подействует. А как только отпустило, сразу же вернулся к компу.

Немного подумав, начал искать Карину в соцсетях. Нашел быстро, но профиль, увы, оказался закрытым. Да и посещала его, судя по данным, хозяйка редко.

Так что я не удержался и стал рыться в поисковике, выискивая любые упоминания о семье Ковалевских.

Фотографий вышло много, в основном Александра и его супруги, но и снимков Карины было немало.

Только вот между той улыбающейся девушкой со старых снимков и той, что я увидел сегодня утром, была настоящая пропасть. Пропасть, которую создала трагедия.

По-другому и быть не могло, наверное. Страдания и боль всегда оставляют свои следы. Как ты их ни маскируй.

Но самым сильным для меня ударом стали фотки светловолосой голубоглазой малышки. Когда я их увидел, то порадовался, что успел выпить. Иначе бы свихнулся.

Да, я знаю, что большинство детей похожи друг на друга, но все же, все же… Сходство между нашими с Кариной детьми было чрезмерным. Единственное явное отличие — цвет глаз. У Юляшика они были карими, от меня ей достались.

Не знаю, сколько я пялился на эти фотографии. Лишь нарастающий шум в ушах, свидетельствующий о приближении приступа, помог очнуться.

Надо же, первый приступ за два месяца. Стресс, видимо, послужил спусковым крючком.

Закрыв от греха подальше браузер, перебрался на кровать. Подождать. Надо просто подождать, пока отпустит.

Тьма окутывает стремительно, утаскивает сознание в далекое прошлое. Держит тисками. Не дает ни очнуться, ни закричать.

Калейдоскоп кадров замельтешил перед глазами. Перевалы, глубокие ущелья, непрерывный стрекот автоматных очередей…

Глава 4

— Добрый день, Карина, — мягко произнес я и прошел внутрь помещения.

— И вам добрый день, — удивленно ответила девушка, продолжая рассматривать меня своими голубыми глазищами. — Вы тоже пришли на урок? Тогда вам к Виталине, дверь в самом конце коридора. Занятие начнется через полчаса.

— Нет, что вы, — мои губы сами собой расплылись в улыбке. — Разве я похож на того, кто держит в руках кисть?

— Ну, — Карина пожала плечами. — К нам приходят люди самых разных возрастов и профессий. Которые в какой-то момент ощутили тягу к изобразительному искусству. Кто-то хочет рисовать всерьез, профессионально; кто-то в качестве хобби. А кто-то, — уголки ее губ печально опустились, — приходит на занятия как на курсы терапии. Живопись и рисование помогают им обрести душевное равновесие и почувствовать краски жизни. Поэтому я никогда не оцениваю потенциальных учеников по внешности. Это просто глупо.

— Пожалуй, в этом вы правы, — согласился с вполне здравыми рассуждениями. — Но я действительно пришел не рисовать. Я пришел к вам.

— Ко мне? — голубые глаза округлились. — Но зачем?

— Это сложно объяснить. — вздохнул. — Чем-то вы меня зацепили там, у мемориала. Я подумал, что неплохо бы встретиться и поговорить. Вот и принялся искать.

— И как вы меня нашли? — спросила подозрительно, а я едва сдержал улыбку. Умница, девочка. Правильные вопросы задает.

— Ребята знакомые помогли. — признался я. — Я военный, Карина. Так что есть нужные связи для того, чтобы найти практически любого человека. Вас найти помог номер вашего шевроле. Что ж, раз уж так получилось, представлюсь официально — Миронов Данил Игоревич, полковник в запасе. Бывший боец Росгвардии.

— Ох, — Карина вздохнула и немного нервно обхватила плечи ладонями. Мои слова ее явно шокировали. — В таком случае, товарищ полковник, мне представляться незачем? Вам все обо мне известно?

Говорил же уже — умная девочка, все понимает с полуслова.

— Незачем. — подтвердил. — А вот официоза не надо. Я уже два года как ушел со службы. Да и вообще предлагаю перейти на «ты». Так будет удобнее.

— Ладно, Данил…— осторожно ответила спустя минуту. Видимо решала, как лучше со мной разговаривать. — И о чем ты хотел со мной поговорить?

— О том, что произошло тогда. В тот проклятый день, расколовший жизнь надвое. И только не говори, что это не так. Все, кто в тот день оказался в Плазе, чувствуют примерно то же самое.

— Данил, — Карина тут же вся подобралась. Шумно втянула носом воздух и побледнела. Я мгновенно напрягся и подскочил поближе.

Черт, неужели все-таки перегнул палку?

— Ингалятор рядом?

— Не нужно, — покачала она головой. — Это не приступ. Данил, ты же понимаешь, что разговаривать об этом мне не особо хочется.

— Понимаю. Если честно, я сам даже с психологом не особо прорабатывал это, не смог рассказать все, что скопилось внутри. — я взглянул в окно, машинально потер затылок. — Но знаешь, как говорят — кто сможет понять тебя лучше, чем человек, переживший такую же беду?

— Я… — Карина выглядела такой потерянной, что я уже начал жалеть о том, что потревожил ее. Не хотелось своим напором вогнать девочку в депрессию. Она и так пережила слишком много плохого. И если хочет вычеркнуть тот день из памяти — это ее право. Хотя я по-прежнему считаю, что выговориться ей не помешает.

— Карин, послушай. — поднял руку вверх. — Не напрягайся так, я не собираюсь тебя преследовать или как-то давить. Может, ты не поймешь, но мне показалось еще там, у Плазы, что тебе нужен этот разговор. Как и мне. Что надо выговорить свою боль. Поэтому я и решился к тебе прийти. Но если ты не готова к разговору, то я уйду и мы забудем о нашей встрече. Идет?

Карина отвернулась, в комнате повисла тишина и я решил, что дело пропало. Приготовился уже наступить себе на горло и уйти, но тут раздалось тихое:

— У меня два часа до следующего занятия…

— Этого времени вполне хватит, — тут же собрался я, чувствуя как задергался под ребрами давно заглохший мотор. — Тут недалеко есть уютный ресторан. Идти до него минут десять пешком.

— Хорошо. Дай мне пару минут, я соберусь.

Много времени сборы не заняли. Карина побросала в сумочку ключи и телефон, распустила и пригладила расчёской волосы, оставив их струиться по спине.

— Все, я готова.

— Сначала дамы, — пропускаю девушку вперед и иду следом. Про себя радуясь тому, что она не послала меня на все четыре стороны.

Значит, чутье меня не подвело.

***

Погода на улице стоит хорошая, но все же недостаточно теплая. Я застёгиваю свою куртку, а Карина плотнее запахивает свой черный плащ и поправляет шарф. На этот раз он не голубой, а серый с цветочным орнаментом.

Некоторое время мы идем молча, искоса посматривая друг на друга, пока я не решаю начать разговор.

— Карин, заранее прости за вопрос, но я не могу его не задать. Почему ты ходишь без охраны?

— Если ты действительно нарыл на меня информацию, — поморщилась Карина, — то должен был узнать, что мы с братом выросли не в семье олигархов.

Глава 5

— Привет, Тоха, — я улыбнулся и хлопнул друга по спине.

— Здорово, Дан, — усмехнулся тот в ответ. — Неплохо выглядишь. Так, а ну-ка дыхни…

— Тох, ты вроде гайцом не работал, так что оставь эти замашки. — скривился я и попытался уйти в гостиную, но друг собой заблокировал проход в коридор.

— Дыхни, я сказал!

— А ничего, что я старше тебя по званию? — прорычал. — Что за приказы в обход субординации?

— А ничего, мы оба давно уже не на службе. Дыхни давай. Хочу знать, что ты тут опять не бухаешь тайком.

— Да на, успокойся, — я дыхнул и стиснул челюсти. — Не бухаю я, Тох. Выпил пару бокалов на прошлой неделе, так повод был. Годовщина.

— Ну, помянуть своих это святое дело. — Тоха вздохнул и наконец пропустил меня в комнату. Сам прошел следом и упал в кресло. — Прости, что меня не было. Не успевал приехать.

— Да ничего, Тох. Нормально все.

— Пошли тогда на кухню, хоть чаем помянем. Да и разговор у меня к тебе есть. По поводу работы.

— Ну пошли. Есть будешь, кстати? Я как раз стейки сварганил.

— Спрашиваешь еще. Когда я от мяса отказывался. Тем более от стейков.

Через минут сорок, когда с едой было покончено, мы с кружками перебрались в гостиную. Тоха немного помолчал, а потом откинулся на спинку кресла и спросил:

— Дан, ты ж работать собираешься? Не будешь же жить на одну пенсию?

— Собираюсь. И не в деньгах даже дело, Одному мне много не надо. Мог бы на хлебе, крупах и воде прожить. Но загнусь я, если ничего делать не буду, понимаешь? Снова к бутылке потянусь рано или поздно.

— Я рад, что ты это понимаешь. Но в штаб ты не пойдешь, верно? Хотя тебя бы взяли, психолог же дал положительные заключения. Прошел бы заново комиссию.

— Нет, — покачал я головой. — На службу я не вернусь. Не могу. Тем более на штабную.

— Я так и подумал. Так что поговорил с мужиками и нашел кое-что для тебя. Только ты не ори, а выслушай для начала. Одному бизнесмену срочно нужен начальник безопасности. Работы дохренища. Там и жилье, и гостиницы, и рестораны.

— Тох, слушай…

— Да погоди ты возникать. Ты что, ребят не натаскаешь и не сможешь контролировать работу охраны? Да не пизди. Это как раз для тебя. Мужик этот нормальный, кстати. В криминале и коррупции не замешан, чист как слеза. По деньгам тоже все прилично будет. А не понравится работать начбезом, так подготовишь себе преемника и свободен.

— И кто такой? — нахмурился я, пытаясь представить, на кого придется пахать.

— Александр Ковалевский. Он вместе с Алексеем Орловым владеет сетью заведений…

—«Silver House», — закончил я за него.

— О, прекрасно, раз ты в курсе. Так вот, Александр получил вчера твое досье и готов с тобой встретиться и обговорить все детали. Так что думай, но быстро. Начбез ему нужен срочно.

— Я согласен, — перед глазами встает лицо Карины, и я усмехаюсь про себя. Не иначе как судьба нас снова сталкивает.

Искал же я повод с ней увидеться? Так вот он, лучше и не придумаешь. Как можно отказаться от такой возможности?

— Повтори? — Антон неверяще на меня уставился. Решил, походу, что придется меня долго уговаривать.

— Согласен, говорю. Когда собеседование?

— Ну ты меня удивляешь, дружище. — хохотнул друг. — Молодец, правильный выбор. От работы на Ковалевского и Орлова ты ничего не потеряешь. Поработай несколько лет, а там видно будет. Александр ждет тебя в пятницу в четыре часа в Серебряной Лагуне.

— Буду как штык. Спасибо за помощь, Тоха.

— Да ерунду не говори. Напомнить, сколько раз ты спасал мою шкуру, вытаскивая из-под огня? Помнишь, как мне пулей перебило руку, и ты тащил меня на горбу? Что такое работа по сравнению с жизнью?

Я потер лицо, вздохнул. Да, ту операцию, ставшую последней для друга, я помнил. Засада, обстрел, взрывы.

Снайпера, падлу, сняли быстро, но последнюю пулю выпустить тот успел. Она попала Тохе в левую руку и раздробила кость. Мне действительно пришлось тащить его на себе и попутно отстреливаться.

Повезло тогда, прорвались. Добрались до «коробочки», отстрелялись и пошли на отход. Тоху подлатали в полевых условиях, потом эвакуировали в Московский госпиталь, а мы закончили без него.

Вернуться в строй он уже не смог. Рука полностью не восстановилась, физически он просто теперь не способен отрабатывать на сто процентов ни в бою, ни в зачистках, ни при задержаниях.

Зато живой. А это главное. Женился три года назад. Обучает теперь парней на базе. И жене его не приходится не спать ночами в страхе и тревоге.

— Ну я тебе тоже жизнью обязан. Если бы не ты и батя, точно бы упился до смерти.

— Считай, что я возвращал должок. — усмехнулся друг. — Так что давай, удачи тебе. Думаю, должность твоя, если сам не откажешься.

— Вот в пятницу и увидим.

***

Александр оказался высоким мужчиной средней комплекции. Самым примечательным сходством с сестрой в нем оказались глаза. Такие же ярко-голубые, их сложно было не узнать. Ну и в улыбке было что-то похожее.

Глава 6

На следующий день ровно в полдень я приехал в «Графьино», в особняк семьи Ковалевских. Дом оказался впечатляющим, внушительным, но при этом спроектированным со вкусом и без излишней вычурности.

Александр встретил меня во дворе, где уже были выстроены ребята из охраны, познакомил меня с ними, официально передал полномочия начальника безопасности.

Я кивал и бегло осматривал глазами каждого, внимательно оценивая парней. Зря говорят, что нельзя судить по первому впечатлению. Напротив, первый взгляд может сказать очень многое о человеке.

Жизнь этому меня научила. Вот я и присматривался к каждому, выцепляя каждую мелочь. Конечно, сплеча я никогда не рубил, все проверял действиями и совместной работой, но мне уже сейчас было видно, с кем мы не сработаемся. Поэтому уже мысленно ставил галочки напротив фамилий.

Тех, чье досье хочу изучить, и к кому внимательнее присмотреться — сразу брал на карандаш.

После того как знакомство с подчиненными мне людьми было завершено, мы прошли внутрь. Ковалевский быстро провел для меня экскурсию по первому этажу: показал свой кабинет и кабинет жены, гостиные, кухню, кладовые и прочие хозяйственные и жилые помещения.

В левом крыле первого этажа располагались комнаты прислуги и мужиков из охраны. А последняя дверь в конце коридора вела в тренировочные помещения для охраны: там были парилка, ринг, тренажерный зал, отдельный бассейн.

Для меня приготовили комнату в этом же крыле.

— Данил, — Александр хлопнул меня по плечу. — Ты пока устраивайся. Обед подадут через час в малой гостиной, как раз успеешь отдохнуть. Остальным займемся после обеда. Если что понадобится, то в тумбочку вмонтирована кнопка. Нажми — придет кто-нибудь из девочек и принесет необходимое.

— Понял, — кивнул я в ответ и еще раз пожал хозяину руку.

Оставшись один, осмотрел помещение и присвистнул. Не знаю, как живет охрана в других домах, но тут обстановка была далеко не спартанская.

Двуспальная кровать, кресла, диван и журнальный столик, плательный шкаф во всю стену. Личная ванная комната, расположенная за дверью справа. Что уж говорить, наша с Линой спальня была в два раза меньше чем эта комната.

Что радовало, так это то, что этот дом был действительно семейным гнездом, а не музеем, напичканным напоказ всякой дорогой дребеденью.

Я видел дворцы проворовавшихся чинуш. Сплошная безвкусная цыганщина: нелепые статуи, дурацкие картины, золото, напичканное везде — из него отливали люстры, дверные ручки и даже унитазы.

И вроде дорого-богато, а от общего впечатления тянуло блевать.

В особняке Ковалевских наоборот — все было обустроено гармонично и комфортно. Дорого, элегантно, красиво, но без щеголяния своим богатством. Что еще раз доказывало, что эти люди всего добились своим трудом, и не обрели привычку бросать пыль в глаза дорогой шелухой.

Вещей я с собой взял немного, буквально на первое время. А там видно будет. Всегда будет возможность быстро заскочить в квартиру или в торговый центр.

Костюмы в любом случае придется докупать, я же их толком и не носил до этого. То камуфляж и форма, то футболка или джемпер с джинсами на гражданке.

Костюм классический одевал редко, по праздникам или когда выводил жену в ресторан.

Прикрываю глаза и впечатываюсь лбом в стену, вспоминая когда это было в последний раз.

***

Вечер восьмого марта. Я только вернулся из очередной командировки и обещал жене, что до осени больше никуда уезжать не буду. Только город и окрестности.

Днем мы сходили с Юлей в развлекательный центр и кинотеатр, а потом отвезли ее к родителям Лины. Они забрали внучку на все выходные, предоставив нам время насладиться друг другом. Два месяца ведь не виделись.

Вечером я забронировал для нас столик в… Да, в той самой Серебряной Лагуне. Лина была счастлива до небес и пыталась превратить меня из неотесанного старого солдафона в джентльмена.

— Дань, ну что за ужас? — округлила она глаза, отобрав у меня зеленый галстук в мелкую красную крапинку. — Ты в нем будешь похож на клоуна. Держи вот этот.

В общем, кое-как она привела меня в божеский вид и осталась довольна. Вечер, кстати, мы провели чудесно. Отличная еда, дорогое вино, танцы.

И номер-люкс на седьмом этаже. Забронированный на все выходные. Я не поскупился. Хотел сделать все по высшему разряду.

Мы были так счастливы тогда. Все эти дни буквально не вылезали из постели. Еду тоже заказывали в номер.

Я даже начал задумываться о втором ребенке. Хотелось, чтобы у Юльки появился братик. Она уже спрашивала у меня, почему у других деток есть братья и сестрички, а у нее нет.

Приходилось отшучиваться старыми байками про аиста, который заблудился с малышом в пути и никак не может до нас долететь.

— Лин, — спросил я жену, когда мы обессиленно растянулись на кровати после очередного раунда страсти, — а давай родим еще малыша, м? Юля уже подросла, ей скоро в школу. Полегче будет.

— Я не против, — ответила она мне спустя пару минут размышлений. — Но у меня будут два условия.

Глава 7

Потерявшись в воспоминаниях, я напрочь забыл о времени. Лишь стук в дверь и женский голос, доносящийся из коридора, заставили меня очнуться.

— Да?

— Данил Игоревич, — дверь приоткрылась, и в комнату заглянула молоденькая девушка в униформе. — Обед подан. Александр Олегович просил передать, что вас ждут в гостиной.

— Спасибо. Передай, что я буду через пару минут.

Девушка уходит, а я отправляюсь в ванную. Открываю кран и умываю лицо ледяной водой. Чтобы встряхнуться и больше не уплывать в прошлое.

Немного охладившись, до боли растираю лицо полотенцем, глубоко вдыхаю воздух и направляюсь в сторону гостиной, где меня уже ждут хозяин дома и его семья.

— Данил, это мои родители. — представил меня пожилой паре Александр. — А это моя жена Яна.

— Приятно познакомиться, Данил, — тут же улыбнулась красивая шатенка лет тридцати и обвила руку мужа.

Красивая пара, ничего не скажешь. Любят друг друга, это с первого взгляда видно. Их словно какое-то особое сияние окутывает.

— Взаимно, — киваю я, и обращаю внимание на белокурого малыша, задумчиво дергающего меня за штанину.

— Андрей, не надо так делать, — пытается остановить его мать.

— Да ладно, ему же любопытно, — присаживаюсь на корточки и треплю малыша по макушке. — Значит, ты у нас Андрей?

— Дя, — гордо отвечает мелкий, смотря на меня своими голубыми глазенками. Такими же как у отца и у тети.

— Знакомиться будем? Я Данил, — протягиваю ладонь, которую пацан пожимает с важным видом.

— Пливеть, Даниль, — бормочет малыш, и Александр со смехом подхватывает сына на руки.

Замечаю, что Андрей на него похож не только внешностью, но и повадками. Движение головы, мимика лица, походка — он во всем отражение отца.

Интересно, наш сын с Линой был бы так же похож на меня? Этот вопрос мелькает в сознании сам собой, но я его тут же отбрасываю. Зачем травить себе душу тем, что уже никогда не сбудется?

В комнате присутствовала еще одна семейная пара примерно одного возраста с хозяевами дома — ими оказались партнер Ковалевского Алексей Орлов с супругой и сыном.

Я пожал Алексею руку, а его темноволосого мальчугана погладил по голове. В отличие от крайне любопытного Андрея, он знакомиться не полез, а серьезно зыркал на меня, сидя на руках у матери.

— Так, все, — закончив со знакомством, Александр махнул рукой в сторону стола. — Раз все собрались, давайте рассаживаться. Ждать больше некого. Сестра только вечером приедет.

Обед прошел в теплой дружеской обстановке. Приятно было видеть, что в наше время еще живы настоящие чувства и семейные ценности.

Я не знаю, о чем рассказывал Ковалевский семье, но о личной трагедии меня никто не расспрашивал. Разговоры велись легкие, отвлеченные, и благодаря этому я чувствовал себя в своей тарелке.

А после обеда мы с Александром и Алексеем отправились в кабинет. Сначала я досконально изучил подробный план дома — от цокольного этажа до мансарды, потом отправился в комнату, отведённую для видеонаблюдения, посмотрел на записи с наружных камер.

А потом мы вместе отправились на обход территории.

— Смотри, — я указал Александру на проблемные места. — Вот здесь, здесь и здесь слепые зоны. С камер их не видно. То есть потенциальный злоумышленник может ими воспользоваться, чтобы добраться до камер, вырубить их, а потом пробраться в дом.

—Так, — Александр напрягся, — и что предлагаешь?

— Надо смотреть: либо менять расположение камер в секторах, 3, 5, 6, и 8, или ставить дополнительные камеры. Ладно, идем дальше.

Мы осмотрели все двери, окна первого этажа, проверили сигнализацию.

— Неплохо, — сделал я вывод. — Но можно лучше. Есть у меня один знакомый, он делает инновационные системы сигнализаций. Разработка, правда, не для общего пользования. Используется в основном в правительственных и военных учреждениях, но если не распространяться, то можно установить подобную и в доме, и в гостинице, и в ресторанах. Я могу договориться, но удовольствие будет примерно по цене крыла от боинга. А то и всего боинга.

— Не вопрос. — сразу же кивнул Александр, — Я за ценой не постою, если она действительно настолько надежна.

— Согласен. — поддержал Орлов. — Лучше перестраховаться и вложить деньги в защиту, чем потом подсчитывать убытки. Да и безопасность семьи превыше всего.

— Тогда я могу поговорить с Егором в понедельник. — сказал я. — На выходных он обычно вне зоны доступа.

— Отлично.

После этого разговора чета Орловых уехала, а мы с Александром снова уединились в кабинете. Где и просидели до вечера.

Прервал нас лишь звук открывшейся двери и звонкий детский голосок:

— Дядь Саша, привет! — мелкая светловолосая девчонка бросилась к Ковалевскому и с поистине детской прытью оказалась у него на коленях.

— Привет-привет. — он поцеловал девочку в лобик. — Только здороваться нужно не только со мной.

Глава 8

Следующие недели прошли за активной работой. Начинать всегда тяжело. Первые шаги и действия самые трудные, а потом понемногу становится легче. Когда входишь в нужный режим и ритм, доводя свои действия до автоматизма.

В первую очередь надо было найти контакт с парнями.

Я подошел к этому серьёзно, всех их проверил в деле. С некоторыми парнями, которые не отвечали нужным мне требованиям или попросту обнаглели и разленились вкрай за время отсутствия на посту начбеза сильной руки, пришлось расстаться.

Александр действительно оказался разумным мужиком и внимательно выслушивал все мои объяснения и предложения. В принципе, я почти сразу понял, что мы с ним сработаемся.

Недостающих парней в команду я набрал через свои старые связи. Все проверенные ребята, прошедшие службу в армии по контракту, а некоторые и в спецназе. Понимающие, что такое военный порядок, субординация и приказ. Умеющие слаженно работать в команде и подчиняться.

В общем, к началу мая самые важные моменты утрясли. Штат охраны укомплектовали. Ликвидировали слепые зоны, увеличили число камер не только в доме, но и на всех объектах. Полностью заменили сигнализацию.

С Александром мы смотались в Каменогорск, навели порядок и там. Главой местной охраны я, опять же, привлек бывшего сослуживца. Он умеет взгреть подчиненных так, что мама не горюй. Так что с той стороны все надежно защищено.

Отдельным вопросом встала защита членов семьи Ковалевских. Угроз больше не поступало, но было решено, что теперь машины сопровождения будут обязательными во время поездок.

С Кариной мы виделись урывками, когда она приезжала в гостиницу или в Графьино. Сопровождать ее каждый день лично я, увы, не мог, поэтому приставил своих лучших ребят. С которых требовал подробные отчеты.

За общей занятостью и суетой незаметно настала Радоница. Этот день памяти почему-то был особенным, хотя на кладбище к семье я ездил регулярно.

На этот день я отпросился полностью. Хотелось не торопиться, почистить могилки, выговориться, да и просто побыть наедине с самим собой.

Но тут в дело опять вмешался случай. У Карины в квартире сработала сигнализация, и я развернулся к ее дому по первому звонку ребят.

О срыве планов особо не сожалел. В конце концов, мертвым уже ничто не угрожает. Они могут и подождать немного.

Гнал как сумасшедший, стараясь не думать, что там могло произойти. И с большим облегчением выдохнул, узнав, что это была ложная тревога.

— Прости, — Карина сконфуженно улыбнулась. — Голова у меня садовая. Как уйду в себя, обо всем забываю. Вот и напортачила с сигнализацией. Еще и не сразу вспомнила как отключать, какая-то она чересчур мудреная. Говорила охране, что все в порядке, но они все равно выдернули тебя.

— Если б не выдернули, я бы потом им все руки сам повыдергал, — усмехнулся я. — Такие вещи надо проверять досконально.

Только лично все проверив, я дал охране отбой и отпустил их.

— Чай будешь? — предложила Карина, когда мы остались вдвоем, и я не стал отказываться. Хотелось немного побыть с ней рядом, напитаться теплом и светом, которые она источала.

Чувствовал себя энергетическим вампиром, но справиться с собой не мог. Сидел, пил чай и любовался девушкой.

Набирался положительными эмоциями перед тяжелой поездкой на кладбище. И не знаю как, но Карина будто прочитала мои мысли.

Разговор наш тек вяло, ни о чем, а тут она вдруг спросила:

— Сегодня «родительский день». Ты же собирался на кладбище, да?

— Да, — кивнул.

— Прости еще раз, что сорвался из-за моей забывчивости. — уголки ее губ печально опустились вниз.

— Ничего страшного, уж где-где, а там меня точно дождутся. — печально хмыкнул я.

— Хочешь, я поеду с тобой? — спросила, а у самой слёзы в глазах заблестели. Сделав глаза похожими на драгоценные аквамарины высшего качества.

И заворожённый этим зрелищем, сам не понял как ответил:

— Поехали, если хочешь. Если уверена, что выдержишь.

— Выдержу.

И только после этого понял сам, что мне позарез нужна поддержка. Да, старому офицеру, наверное, должно быть стыдно признаваться в собственной слабости. Но мне не было стыдно.

Я готов был признаться всему свету, что чертовски устал, что почти сломался, и рад, что на кладбище сегодня буду не один.

— Ингалятор с собой? — спросил, когда мы выходили из квартиры. Не хотелось, чтобы ей снова стало плохо.

— Да, в рюкзаке. — Карина надела простые джинсы, темную футболку и взяла с собой небольшой рюкзак.

— Отлично, тогда едем.

Вот так мы и оказались вдвоем на кладбище. Предварительно заехав за цветами.

Карина всхлипнула и тяжело задышала, стоило нам оказаться на месте. О, я прекрасно понимал, как тяжко ей видеть такое.

— Может, вернешься в машину?

— Нет, я справлюсь. Дай только пять минут собраться с силами.

Я грустно улыбнулся и легонько сжал хрупкое плечико. Да, Карина определенно боец по жизни. Несмотря на кукольную внешность и мягкий характер, она сильна духом. И это больше всего меня в ней притягивало.

Глава 9

— Чудесной. — я улыбнулся, начав уплывать в воспоминания. — Идеальной женой для такого служивого волка как я. На самом деле это очень тяжело, Карина. Месяцами ждать мужа со службы, зная, что каждая операция может стать для него последней. Переносить вместе с ним последствия ПТСР, срывы, мотаться по госпиталям и видеть тяжелые раны. Поэтому многие не выдерживают и подают на развод.

— Понимаю, — мягко произнесла она, и я понял, что готов рассказать ей то, что не рассказывал даже психологу. Эта девочка ненавязчиво вытягивала из меня самое сокровенное. То, что до сих пор жгло тело изнутри.

— Лина была из другого теста. Она никогда не жаловалась. Знала, с кем связывает жизнь. Привыкла, что меня могут поднять по тревоге даже среди ночи и отправить куда придется. Терпеливо ждала меня из горячих точек будучи глубоко беременной. Я же, сука, ни на одно УЗИ с ней сходить не смог. Хорошо хоть к родам успел. На два месяца тогда отпуск взял, один за свой счет.

— Она наверняка сильно тебя любила. — Карина тяжело вздохнула и снова украдкой вытерла слезу. — Поэтому так преданно тебя ждала.

— Не сомневаюсь даже. — я стиснул кулаки, вспоминая тот счастливый вечер. — Лишь незадолго до трагедии она высказала мне все. Я тогда задумался о том, что пора бы нам второго ребенка завести. Желательно, мальчишку. Тогда Лина и не сдержалась. Высказала все наболевшее и попросила уйти со службы. И я планировал уйти, Карина. До окончания контракта оставалось два года. Хотел отработать и завязать со службой. Хотел найти себе работу на гражданке, зачать сына, начать быть хорошим отцом, а не хорошим офицером. Но…

— Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах?

— Именно, — я устремил взгляд вдаль, на воды реки. В памяти снова зазвучала мелодия той старой песни.

Ты неси меня, река, за крутые берега,

Где поля мои, поля, где леса мои, леса,

Ты неси меня, река, да в родные мне места,

Где живет моя краса, голубые у нее глаза…

— Прости, — мне на плечо неожиданно легла ладонь Карины. Легонько сжала в знак поддержки, я снова почувствовал как по телу пробегают электрические импульсы. Так бывает когда онемевшие от бездействия мышцы вновь начинают подвергать нагрузкам. — Не стоило мне этого спрашивать.

— Почему? — смотря на Карину, не мог не задаться вопросом. В насмешку ли мне послала судьба эту девочку с голубыми глазами? Или же в награду? Усмехнулся про себя, подумав об общей странности ситуации. Никогда не считал себя фаталистом, а тут вдруг начал верить в знаки судьбы. Какая горькая ирония. — Я не против выговориться. Спрашивай о чем хочешь.

— Ну не знаю, — Карина отдернула руку и замолчала на пару минут. — Как ты познакомился со своей Линой?

— О, это было после первого года моей службы в СОБРе. Я как раз вернулся из очередной вылазки по обезвреживанию боевиков, получил заслуженный отпуск. В один из вечеров ехал в тренажерку, привык уже поддерживать форму. И увидел как на остановке какой-то мудак обижает девушку. Заламывает ей руки, за волосы хватает, а люди просто стоят и равнодушно смотрят на это. Решили, наверное, что милые бранятся только тешатся. Тьфу. Во мне от этого зрелища злость взыграла. Всегда считал и буду считать, что тот, кто поднимает руку на слабого не только не мужик, но и не человек вовсе. В общем, развернулся я на повороте, припарковался, выскочил из машины и уложил этого уёбка мордой в брусчатку. Даже напрягаться не пришлось, этот уродец только с девушками был силен бодаться. Позвонил кому-надо, чтобы приехали и отвезли этот мешок мяса и костей в СИЗО.

— А девушка эта была Линой?

— Да, — я улыбнулся. — Мой белокурый ангел с глазами цвета летней листвы. Этот урод оказался ее бывшим, с которым она рассталась не так давно. Именно из-за того, что он начал ее ревновать и поднимать руку. К счастью, она оказалась не из тех, кто вечно терпит побои, и сразу ушла. Он же по-хорошему не понял, продолжил приставать. Хотел ее вернуть. Караулил у дома, у места работы. Обрывал телефон, чередуя мольбы с угрозами. И вылилось это все в ту сцену, что я застал. Лина поехала со мной в участок, сразу накатала заяву на эту падаль. А я устроил так, чтобы гандон получил по заслугам и ближе чем на десять километров к Лине не приближался. Ну и как ты уже поняла, Лина мне запала в душу с первого взгляда. Завертелось у нас с ней быстро. Я пригласил ее на свидание, она согласилась, а дальше пошло-поехало. Знаешь, когда постоянно находишься под прицелом, попадаешь под обстрелы и то и дело рискуешь подорваться на фугасе, понимаешь, что нельзя терять ни единого дня. Надо жить и любить здесь и сейчас. Потому что завтра может и не настать.

Карина вздрогнула и обхватила себя руками. Видно было, что сейчас ей не по себе от моего рассказа. Я помолчал, давая ей время переварить услышанное, а потом продолжил.

— Она знала, что у меня контракт. И когда я уезжал, обещала ждать. Я волновался, конечно. Был уже неприятный опыт предательства, не дождалась меня из армии моя первая любовь, замуж выскочила. Но что я мог поделать? Решил, что если и Лина не дождется, то и ну всех баб на хрен. Оставлю для себя только службу Родине и одноразовые связи. Но Линка дождалась, чем отправила на седьмое небо. И дальше продолжала ждать. После третьей командировки, нас тогда снова в Чечню отправляли, я сделал ей предложение. Долго тянуть не стали, сразу подали заявление в ЗАГС и через месяц поженились. Свадьба была скромной, только для своих, но нам этого было достаточно. Мы были счастливы и без всякой мишуры и сотен левых гостей. Даже медовый месяц выкроить себе успели. А потом началась семейная жизнь. Встречи, разлуки и снова встречи. А еще через четыре года появилась на свет наша Юлька… Ну а чем все закончилось, ты знаешь. До сих пор корю себя, что вовремя не свалил.

Глава 11

— Карин, ты чего? — невестка выбралась из лабиринта, в котором помогала мальчикам подняться по лестнице наверх, и посмотрела на меня.

— Да достали меня эти две курицы, — выдохнула я. — Обе глубоко замужем, а сидят и обсуждают член Миронова.

— Боже, — Яна прикрыла рот ладонью, но смешок подавить не смогла. — Даже слышать ничего не хочу об этом. Наверное, мужья плохо удовлетворяют. Вот и лезет наболевшее наружу. Недотрах для обоих полов это зло.

— Вероятно, так. От перевозбуждения все мозги поплыли. — вздохнула я. Хотя чья бы корова мычала. У самой мужчины уже десять лет не было. Фил отбил всякое желание иметь отношения с мужским полом. — И не смотри на меня так, Ян. В отличие от этих мадам у меня нет бешенства матки. И я не истекаю слюной, воображая член левого мужика.

— Карин, — Яна вздохнула. — Знаешь, я когда-то тоже думала, что без секса обойдусь. После того как мы с Костей развелись, что-то во мне умерло. Даже мысли не было о том, что смогу после него с кем-то лечь в постель. Он же первым у меня был, и я хотела, чтобы остался единственным. И после развода я просто погребла себя под руинами, оставшимися от нашего брака. Запретила себе даже думать о том, что мне нужен мужчина в постели и в жизни. Закрылась в себе, подавила все лишние чувства. И считала, что это нормально.

— Пока Саня снова не появился на горизонте и не разбудил твое либидо?

— Да, — смущенно улыбнулась она. — Саша сделал невозможное. Заставил снова почувствовать себя женщиной. Любимой и желанной.

— Кстати, — я кашлянула в кулак. — Вы если хотите хмм… поэкспериментировать за пределами спальни, двери хоть закрывайте. А то сунулась я недавно в бассейн… Хорошо, что успела вовремя отвернуться, а то пришлось бы покупать новые глаза. А так только ушам досталось.

— Прости, — Яна покраснела как помидор. — Было еще рано. Мне не спалось и захотелось поплавать. А Саше приспичило…

— Кто бы сомневался, что ему приспичило. После стольких лет ожидания вряд ли он тобой когда-то насытится. — я вздохнула. — Но у меня другое дело, Ян. Сашка по тебе с юности сох. Наворотил дел, конечно, дурака кусок. Но он жизнь за тебя отдаст, ты же знаешь. Только попроси.

— Знаю.

— У меня такого обожателя нет. И искать как-то не хочется. Нет потребности, понимаешь?

— А если он сам тебя найдет? — склонила она голову набок.

— Вот найдет — тогда и посмотрю. А пока у меня есть Аська, есть вы с Саней, Андрюшка и мама с папой. Разве мало этого для счастья? Ты мне лучше скажи, помнишь же, что в понедельник аукцион?

— Ох как ловко ты переводишь стрелки. — рассмеялась Яна. — Помню, конечно. Саша с нами поехать не сможет, всю следующую неделю они с Лёшей будут разбираться с пожарной инспекцией. Да и ремонт надо заканчивать в ресторане. Так что поедем вдвоем. Данил лично будет сопровождать.

— Отлично.

Благотворительный художественный аукцион должен был состояться в Подмосковье, в бывшем особняке Михайловых, который переоборудовали под галерею и выставочный центр.

На нем среди лотов были представлены три мои работы и несколько фотографий Яны. Так что наше присутствие было обязательным.

Вращаясь одновременно в мире искусства и денег, ты вынужден светить лицо на подобного рода мероприятиях. Хочешь того, или нет.

Пока мы болтали с Яной, дети наконец вдоволь наигрались и потянулись в дом за перекусом и напитками.

А уже после настало время бассейна. Мы с детьми взяли надувные круги, мячи и отправились плавать.

Данил наконец-то куда-то перебазировался, и я смогла скинуть с себя парео и с наслаждением прыгнуть в прохладную воду.

Кайф…

****

Планы на понедельник изменились в последний момент. Мне позвонили и сообщили, что аукцион начнется чуть раньше. Поскольку нужно было скорректировать время поездки, я сразу направилась к брату в кабинет.

— Саш, — спросила я, — нас будет сопровождать Данил?

— Да, — кивнул он, уворачиваясь от ловких рук Андрюши, так и норовящего стянуть с него очки. — Данил поедет с вами в машине, и плюс будут еще две машины сопровождения. Мы уже все обговорили.

— Хорошо, — кивнула я, хотя наличие такого количества охраны нервировало. — Только нам выехать надо будет на два часа раньше.

— Да не вопрос. Надо Данилу сказать.

— Хорошо, я скажу. Не знаешь, где он сейчас?

— Эм, — брат наморщил лоб. — Должен быть либо в доме, либо обходить периметр.

— Спасибо, разберусь. Иди укладывай безобразника. Глаза вон уже до красноты натер.

Поцеловав на ночь племянника и обняв брата, я выскользнула из кабинета. Правда, тут же натолкнулась на свою принцессу, которую тоже пора было укладывать спать.

У малышки до сих пор остался страх после всего пережитого, поэтому она почти всегда просила, чтобы я оставалась с ней и читала сказку на ночь. И всегда с опаской спрашивала, уже когда глазки совсем слипались:

— Мам, а ты же проснешься утром?

— Обязательно, милая, — отвечала дочери, старательно сдерживая дрожь. Этот ее вопрос как скальпелем по сердцу резал.

Глава 12

— Данил, можно? — приоткрыв дверь, захожу внутрь.

Миронов действительно здесь. Сидит в кресле у окна. Голова опущена вниз, руки сложены на коленях.

Атмосфера, повисшая в комнате, меня тревожит, но я списываю это на свою излишнюю мнительность. Хотя после того, что со мной произошло любой бы стал мнительным.

— Да, Карина, — как-то глухо и рвано отзывается мужчина. — Ты что-то хотела?

— Эм, да, — нерешительно делаю шаг вперед и закрываю дверь. — Прости, что отвлекаю, это всего лишь на минуту. Это насчет поездки. Планы немного изменились, так что выехать нужно будет в одиннадцать утра. Надеюсь, это не проблема?

— Нет, конечно. Я отдам распоряжения. К одиннадцати все будет готово. — Данил встает и подходит к окну. Опирается на подоконник и смотрит куда-то вдаль. Хотя на дворе уже давно стемнело.

Кожей ощущаю, что с ним что-то не так. Слишком странно себя ведет. Не так, как обычно. Это предчувствие, этот диссонанс бьет по нервам.

В голове мигает тревожный огонек. Одна часть меня кричит «беги отсюда», а вторая хочет поинтересоваться, что случилось.

Более осторожная часть меня побеждает. Делаю шаг назад, отвожу руку и нащупываю дверную ручку.

— Спасибо, тогда увидимся завтра… — мой тихий голос перебивает резкий клацающий звук, который внезапно издает ручка при повороте.

Сам звук меня не пугает, меня пугает реакция мужчины на этот звук. Данил резко дергается, замирает на секунду и… В следующую секунду оказывается напротив меня.

Я даже понять не успеваю, как мужчина так быстро перемахнул через далеко не маленькую комнату. Но вот он, рядом. Стоит, сверлит взглядом и давит аурой.

А я, вместо того чтобы выскочить наружу, отпускаю несчастную ручку и вжимаюсь всем телом в дверное полотно.

— Данил, что с тобой? — даже не произношу, а сипло выдыхаю. Но мужчина меня не слышит. С ужасом замечаю, что глаза его абсолютно пусты.

В них нет ничего человеческого, не видно ни малейшего проблеска сознания. Лишь бездонная чернота и холод пустоты.

Хочу закричать, но замираю на полувдохе. Потому что Данил сокращает расстояние между нами до минимального. Еще немного – и он вдавит меня в дверь своим телом. И я ничего не смогу сделать против этой груды литых мышц.

А потом чувствую прикосновение руки к своим волосам. Тяжелая мужская ладонь пропускает мои пряди сквозь пальцы, словно пытаясь их почувствовать.

Пока я пребываю в ступоре и растерянности, вторая ладонь ложится мне на талию — и вот я уже прижата к сильному телу мужчины.

В нос мигом ударяет его аромат — терпкая смесь кожи, табака и апельсина. И от этого запаха почему-то начинает кружиться голова. Настолько сильно, что я теряюсь и пропускаю момент, когда мужские губы накрывают мои.

— Ум, — короткий писк успевает вырваться у меня перед тем, как Данил вторгается языком в мой рот. Исследует его, подчиняет, клеймит.

А я… Я уже забыла когда меня целовали в последний раз. Поэтому тело реагирует странно, оно вовсе не протестует, а прислушивается к ощущениям, смакует их. Я чувствую вкус мужчины, жар его губ и настойчивость языка.

Мне должно быть неприятно по идее, но нет. И страха тоже нет, он испаряется мгновенно и без следа.

Этот поцелуй делает что-то странное со мной. Мне нравится, очень. Данил творит что-то невероятное. Действует жестко, но не грубо. Не переходя грань, отделяющую боль от удовольствия.

Его язык неутомимо атакует мой рот, вынуждая отвечать, загораться, подаваться навстречу. Добиваясь полной капитуляции, окончательного падения.

И внутри уже просыпается сладкая дрожь, которая начинает нарастать.

А еще я каждой клеточкой ощущаю его голод. Дикий неутолимый мужской голод. Первобытную жажду обладания. Впечатление такое, что древний хищник, ведомый одними инстинктами, сорвался с цепи.

И это буквально сводит меня с ума. Потому что каждая клеточка тела внезапно отзывается на этот голод. Может, это потому, что и во мне живет такой же? Просто глубоко загнанный внутрь.

Поэтому я и отвечаю на его дикий натиск точно так же, на одних голых инстинктах. Как одичавшая самка, тоже долгое время не видевшая свободы. Одуревшая от мужских феромонов, затопивших сознание.

Не знаю, сколько длится это помешательство, но в себя меня приводит собственный стон и треск топа.

Данил обрывает обе лямки, стягивает тонкую ткань вниз и добирается до моей груди, стискивая ее до легкой боли. А его губы начинают жадно зацеловывать мою шею.

И тут сладкое наваждение сменяется паникой. В голове мелькает мысль, что это все неправильно. Миронов чужой мне мужчина, незнакомый, да еще и в невменяемом состоянии. И секс между нами недопустим.

Так нельзя, нельзя!

— Данил, пусти! — отчаянно вскрикиваю и бью его руками по плечам, стараясь оттолкнуть. — Прекрати, я не хочу!

Первые пару секунд ничего не происходит, а потом мужчина замирает. А еще через пару секунд отшатывается от меня, прикрывает глаза и отчаянно трясет головой.

— Карина??? — когда Миронов снова открывает глаза, я вижу, что он пришел в себя. И, кажется, произошедшим шокирован не меньше, чем я. Шумно дышит, во взгляде растерянность, сожаление, боль и что-то еще, чему я не могу дать названия.

Глава 10

Карина

На дворе стоял июль, необычно жаркий в этом году. Я чувствовала как солнце напекает голову через шляпу, и телу не помогает охладиться даже кружевное парео.

Чудовищная жара.

С приходом лета на заднем дворе снова заполнили бассейн и поставили детский игровой комплекс, по которому сейчас носилась Аська в компании подружек. И как только им не жарко.

Я же мечтала побыстрее окунуться в прохладную воду, но ждала пока наиграется дочь.

Поэтому сидела в кресле, попивала лимонад и болтала с Екатериной и Валерией, мамами подруг дочери по садику.

Яна ходила рядом с комплексом и следила за маленькими Андрюшкой и Тёмкой, которые визжали, барахтаясь в пластиковых шариках и поролоновых кубиках.

А еще я периодически чувствовала на себе ЕГО взгляд. Вроде ничего особенного, он должен охранять территорию, осматривать периметр, следить за порядком.

Только вот почему-то кажется, что наблюдает он именно за мной. Нет, я не чувствую никакого интимного подтекста в этих взглядах, но и от взгляда обычного охранника он далек. Я не понимаю, что это должно означать и поэтому нервничаю.

И не рискую снять с себя парео и пойти поплавать. Как-то неловко, что Данил увидит меня в полуобнаженном виде.

Данил. До сих пор не верится, что мужчина с которым мы случайно столкнулись у мемориала, теперь работает начальником безопасности моего брата.

Хотя с его послужным списком это и неудивительно. Саше был нужен надежный человек, и он его получил. Я кое-что выспросила у брата насчет службы Миронова в армии и Росгвардии и осталась под впечатлением.

Данил, кстати, справлялся отлично. Брат был доволен его работой, завязав с ним вполне себе дружеские отношения. Миронов сидел за столом вместе с нами, и даже личные бассейн и тренажерный зал были для него открыты как для члена семьи.

Более того, я видела, что Сашка с Данилом регулярно устраивают спарринги на ринге. Не знаю, зачем брату это надо, но раз он доволен, то я и не лезла.

Яна периодически ворчала на мужа, особенно когда он возвращался с разбитыми костяшками, но похоже смирилась с этим закидоном.

Что же до остального, то я видела в Даниле не солдата, а обычного, глубоко раненного человека. Мужчину, которого эта жизнь постоянно проверяла на прочность.

Наверное, поэтому я согласилась тогда пойти с ним в кафе. Почувствовав в нем родственную со своей боль, раненную душу.

Его история поразила меня в самое сердце. Не знаю, как он смог выкарабкаться после такой жуткой потери. Я бы, наверное, не смогла. Потери Аськи я бы просто не пережила.

Та встреча надолго запала мне в память. Я ловила себя на том, что периодически вспоминаю этого мужчину с присыпанными сединой волосами и военной выправкой. Размышляю о том, как он проживает новый день, как справляется со своим горем, о чем думает.

Надеялась только, что он найдет в себе силы жить дальше. Потому что точно знала, что Ангелина хотела бы этого.

Я даже пошла с матерью в церковь и поставила за него свечку.

Тем большим шоком стало для меня то, что спустя пару недель я увидела Данила в кабинете брата и узнала, что он теперь на нас работает.

Данил заверил, что это простое совпадение, и я не стала особо разбираться. Действительно, чего только в жизни не бывает? Он, кстати, сдержал, слово. Не обмолвился о нашем знакомстве никому. Просто спокойно выполнял свою работу.

Но при этом я чувствовала его особое внимание. Не знаю, внутренним чутьем каким-то, наверное. Сперва думала, что это Саша попросил за мной приглядывать, но в итоге пришла к выводу, что причина в другом. Но в чем именно так и не поняла.

После инцидента с сигнализацией мне было очень неловко, и я пригласила его на чай. Мы поговорили немного, а потом я зачем-то завела разговор о кладбище. Знала же, что Радоница настала.

Я чувствовала, что Данилу тяжело, понимала, как страшно ехать на могилы к жене и дочери, ощущала как его ломает.

Да, такую боль не под силу скрыть ни полковнику, ни генералу. Да что там, даже меня задевало отголосками этой боли.

Вот и предложила свою компанию.

Самой, конечно, стало плохо когда увидела памятник и выбитые в мраморе фотографии. Каково было Данилу — даже представить боюсь.

Меня потрясывало все-то время пока мы были на кладбище, и в машине тоже не отпустило. Поэтому предложение Данила подышать свежим воздухом было как нельзя кстати.

А дальше последовал непростой разговор, тяжелый. Каждый из нас словами выплескивал наболевшее, пережитое, но не забытое.

И как ни странно, но стало легче. Мрачная атмосфера кладбища рассеялась, уступив место чему-то светлому, пусть и с явным привкусом грусти.

— Какой мужчина… — голос Валерии заставил вздрогнуть и вспомнить, где я нахожусь.

— Ты о чем? — покосилась я на нее.

— Да о вашем начальнике охраны. — мечтательно закатила она глаза. — Какой мужик, а? Шикарный самец. Не будь я замужем, с таким бы точно согрешила. И не один раз.

Глава 13

— Карина? — глаза мужчины осознанны, но их вовсю затопило туманом желания. Он хочет меня… Не в приступе, нет. В полном сознании он меня хочет. И смысл вопроса становится предельно ясен.

И я его хочу. Разбуженные желания тела захватывают власть над разумом, полностью управляют мной.

Низ живота скручивает болезненным спазмом. Организм требует то, в чем ему так долго и упорно отказывали.

И я сдаюсь под этим двойным натиском.

— Да… — это не встречный вопрос, это разрешение, которое я ему даю. Разрешение на все.

Кажется, он это прекрасно понимает, потому что сразу же накидывается на меня с поцелуями. А мои руки на этот раз сами ползут вверх, зарываются в короткие волосы, обнимают за шею, притягивают его голову ближе..

Да, мы оба сходим с ума. Это точно. Как спятившие целуемся, параллельно избавляя друг друга от одежды… Данил сдергивает с меня многострадальный топ, а я с него футболку. Следующими на пол отправляются мои шорты и его брюки.

— Дашь мне себя, Рина? — глухо спросил, стискивая ладонью мою обнаженную грудь. Соски болезненно заныли, выпрашивая ласку. — Пустишь внутрь?

— Да, — захныкала я, не в силах выносить эту пытку. Данил сжал сосок, слегка покрутил его — и я издала мучительный стон. По телу будто шаровые молнии гуляли, так его трясло.

А внизу было мокро просто до неприличия. Трусики липли к промежности, вызывая дискомфорт.

— Какая горячая, пиздец, — прохрипел Данил, разворачивая меня лицом к двери. — Держись, девочка моя…

Все произошло слишком быстро. Без подготовки и разогрева. Я уперлась руками в полотно и прогнулась в спине. А Данил коленом раздвинул мне ноги и одним резким толчком заполнил меня собой.

— Ааа, — я откинула голову назад и задрожала.

Проникновение было болезненным. Тело было готово, вовсю источало смазку, но долгое отсутствие секса сказывалось.

— Больно? — Данил остановился и тяжело задышал мне в ухо. — Прости, не думал, что ты такая тугая…

— Десять лет без секса дают о себе знать, — я пошевелилась и застонала. Почувствовала себя бабочкой, иглой пришпиленной к коробке.

— В смысле? — Данил как-то оторопел.

— В прямом. — я прикусила губу, пытаясь свыкнуться с чувством наполненности и растянутости. — После отца Аськи у меня никого не было. Ммм…

На последнем слове мое тело прошил еще один толчок, на этот раз сладко болезненный.

— Знаешь, Рина, — прорычал, давая волю своим рукам. — О таком нельзя говорить мужикам.

— Почему? — умудрилась спросить между всхлипами. Данил снова остановился, но его руки были везде. Руки, грудь, живот — он трогал меня везде, где только мог. Оглаживал, шлёпал, щипал.

— Потому что это сносит нам башню…

— Аххх, — укус в шею сопроводился еще одним толчком. Одиночным, пронизывающим насквозь. Боли уже не было, но ощущения были на самом пределе. Меня распирало и разрывало на части, и я не знала куда себя деть, терзаемая острыми приступами наслаждения.

Дальше вообще началось форменное безумие. Данил сжал руками мои груди, ускорил темп и мне пришлось кусать себе руку, чтобы криками на переполошить прислугу в доме.

Я стонала, всхлипывала, хныкала, мучимая недостижимой разрядкой. А она была близка, но все не наступала и не наступала.

— Данил, пожалуйста… — молила я почти в беспамятстве, чувствуя как в напряжении дрожат ноги и живот.

— Давай со мной, девочка, — рычит он, одновременно двигаясь и растирая мой клитор.

Один толчок, другой — и я взорвалась в сладких судорогах. На этот раз Данилу пришлось глушить мои крики губами, сама я сдержаться уже не могла.

Он кончил почти сразу, мощно залив спермой мои ягодицы, которые сам же потом бережно обтер.

А затем подхватил меня на руки и отнес на кровать, где все пошло по второму кругу…

***

— Карин, это правда? — Данил лежал на боку, рассматривая меня. А я пыталась отдышаться и осознать, что только что переспала с начальником безопасности брата.

— Что именно?

— То, что у тебя после рождения дочки не было мужчин?

— Правда, — отозвалась я. — Никого. Не было желания, знаешь ли. Предательство и подлость надолго отбивают у девушки желание искать любовь. А если не удалась любовь первая, так тем более. Плюс я занималась дочерью, не забывай. И хотела хоть чего то добиться в профессии.

— Погоди, — Миронов снова ошарашенно замер. — Хочешь сказать, что я вообще второй у тебя мужчина?

— Ну да, — я села в кровати, натянув простыню до самой шеи. Непонимающе покосилась на него. — А впрочем, какая разница? Второй, пятый, десятый?

— Большая разница, Карина, очень большая.

Данил посмотрел на меня таким странным взглядом, что я почувствовала: пора бежать. Я и так позволила себе слишком многое. Незачем усугублять содеянное.

А судя по лицу Миронова, он был вполне не прочь усугубить. Каждой клеточкой чувствую, что он с радостью «отжимался» бы на мне всю ночь напролет.

Глава 14

Данил

Карина убежала из моей комнаты как ошпаренная, а я схватился за голову и упал на кровать. Хотелось рвануть за ней, поговорить, прижать к себе, успокоить. Но было понятно, что сейчас это хреновая идея.

В себе бы разобраться для начала.

Закрыл глаза и застонал, прогоняя в памяти цепочку событий.

Треклятый приступ. Специально ушел к себе, почувствовав приближение. Дверь только запереть забыл. Непростительный проступок. Фатальный просчет.

А ведь привык на службе действовать по методу сапера. Одна ошибка могла стоить жизни. А потому ошибки должны были быть полностью исключены.

Расслабился, блять, на гражданке, размяк.

Из-за чего Карина чуть не пострадала. Сука! Я бы не простил себе, если бы взял ее силой. Тут реально только пуля в лоб бы помогла.

Не знаю, как она смогла достучаться, заставить очнуться. Я охерел когда увидел ее порванную майку и растерзанные мной губы.

А еще больше охерел от поволоки желания, затянувшей ее глаза. Да и самого вштырило так, что хоть на стену лезь.

Попробовал я ее в несознанке, дорвался до сладкого, но и в сознание эта страсть перетекла. Руки чесались дотронуться, сжать, ощутить Карину по-настоящему. Чтобы полноценно прочувствовать вкус губ и нежность кожи.

Сам не понял сначала, что именно спросил. А в ответ услышал тихое «да» и…все, крышу сорвало полностью. Причем у нас обоих.

Чёрт, я бы смог остановиться, если бы почувствовал ее протест. Но протеста не было, Карина отвечала мне, целовала, обнимала. Царапала шею и спину и так сладко стонала, что разжигала огонь еще сильнее.

Она отдавалась по-настоящему, как только могла. А я брал все до капли, как одержимый. Приходилось стискивать зубы, чтобы не кончить сразу же. Так в ней было узко и горячо.

Десять лет без мужика — это пиздец. Да и тот, что был, не мужик, по сути. Так, хероносец обыкновенный. Ребенка бросил, травму душевную девочке оставил, а не научил ничему.

Карина билась в моих руках невинной птичкой, не зная, что делать, а я старался сделать все, чтобы она получила удовольствие.

И ей было хорошо, я чувствовал, как она сжимается и дрожит, как ее трясет в сладких судорогах. Тесное лоно сжимало член так сильно, что во второй раз я едва успел вытащить.

А как она краснела, когда я прикоснулся к ее сладкой промежности языком. Попыталась уползти сначала, но слабые попытки сбежать быстро сменились сладкими всхлипами. А нежная ручка легла мне на затылок, притискивая к себе.

Я лишь рыкнул, осознав, что тот урод не трогал ее орально, и усилил натиск, доведя до полного беспамятства.

А потом взял прямо так, обессилевшую и разомлевшую. Брал долго, сознательно оттягивая финиш, и после мы еще долго лежали в кровати. Потные и уставшие.

Жаль, что после пошел неизбежный откат. Меня потянуло на разговоры, а Карина напряглась, быстро забралась в свой панцирь и сбежала.

Нет, я могу ее понять. Такое долгое воздержание, а тут внезапный срыв. Примерно представлял, что крутится в ее хорошенькой головке, поэтому и лезть не стал. Ей надо сначала самой все переварить и понять.

Я же жалел только о своем приступе. Обо всем остальном жалеть не мог. И, чего уж греха таить, я уже понял, что одного раза мне мало.

Карина разбудила во мне нечто почти отмершее, буквально вытащила на свет из склепа, куда я добровольно себя поместил.

Теперь дверь в тот склеп разрушена полностью, и я не хочу уже возвращаться обратно. В тьму, холод и пустоту. В беспроглядное одиночество и черную тоску.

Нет, мне хочется другого. Мне хочется ее света, ласки и тепла… Хочется снова ощущать жар крови и стук собственного сердца.

Только вот нужно ли это Карине? Зачем ей немолодой мужик, покалеченный боями и личной трагедией… Что я могу ей дать?

Не выдержав этих горьких мыслей, я поднялся, оделся и выскочил на улицу. Подошел к парням, стрельнул сигаретку и глубоко затянулся.

— Товарищ полковник, — Витек, бывший сослуживец, озадаченно хмыкнул. — Вы снова за старое?

Я усмехнулся. Да, курил я давно, в армии еще начал. Старшина как-то дал прикурить. Чтобы нервы успокоить после очередного обстрела. Взвод наш тогда попал в засаду, много пацанов полегло. И если бы не подоспевшая помощь, все бы там лежать остались.

Страшная была для меня картина. Воронки от взрывов, кучи земли, брошенные автоматы, кровь и тела, разбросанные повсюду.

— Не смотри, сынок, — хлопнул старшина меня по плечу. Пожалел зеленоротого юнца, едва узнавшего, что такое запах пороха и свист пуль над головой. — Оставь мертвых мертвым. Выкури лучше сигарку, да помолись Богу, что живой.

Ну я и взял сигарету дрожащими руками. Закашлялся, конечно, после первой затяжки. Думал, что сдохну. Глаза дико слезились, легкие разрывались. Но ничего, потом втянулся, привык. За уши не оттащить было.

Бросил курить только когда с Линкой встретился. Она сразу сказала, что терпеть не может запах курева. Еще в самый первый день, когда в дежурную часть с ней ехали.

Глава 15

— Кошмар, —простонала, разглядывая свое отражение в зеркале. Вчера вечером не заметила ничего, не в том состоянии была, а сегодня с ужасом обнаружила на теле мелкие синяки, оставшиеся от крепкой хватки мужских рук, и засосы.

Много засосов, особенно на груди и на шее. А ещё яркий след от собственных зубов на предплечье. И это большая подстава. Потому что в таком виде на людях не покажешься.

Машинально провела ладонью по ярким следам на шее и задрожала. В памяти всплыли картинки того, чем мы с Данилом вчера занимались: мои руки, царапающие дверное полотно, его жесткие толчки, заставляющие меня содрогаться.

Мое тело, распластанное под ним на сбившихся простынях и готовое взорваться от удовольствия. Его жадные поцелуи, тяжелое дыхание и крепкие руки, сминающие мое тело.

Господи, даже сейчас меня не отпускает. Стоит лишь прикрыть глаза и кажется, что Данил стоит рядом. Будто наяву чувствую его дыхание, горячие губы на шее, руки на талии.

Возбуждение ударяет в голову, тело окатывает волной жара, а внизу живота начинает болезненно пульсировать.

Вот и как это понимать? Жила же раньше без секса спокойно, либидо спало беспробудным сном. И все было хорошо. А тут сорвалась один раз, и теперь просто ломка какая-то. Разве это нормально?

— Кара, — голос Яны заставляет меня немного очнуться. Возбуждение утихает, оставляя после себя подспудное ноющее чувство внутри и постыдно мокрые трусики.

— Да? — я спешно кутаюсь в халат, прикрывая шею воротом и волосами, и выглядываю из-за двери.

— Ты вставать собираешься? Завтрак на столе, дети уже внизу. Не забудь, что нам выезжать через три часа.

— Да, сейчас спущусь. Десять минут.

Как только Яна уходит, я быстро натягиваю лёгкие штаны и блузу, а шею щедро замазываю тональником. Вроде бы все выглядит прилично. Но волосы все же оставляю распущенными. На всякий случай.

За столом вся семья уже в сборе. Саша, как всегда, сидит с газетой в руках, Яна пытается накормить Андрея люто ненавидимой им кашей. Ася уплетает блинчики, но тут уже подрывается при виде меня. Лишь с большим трудом усаживаю ее обратно.

А вот Данила в гостиной нет, но в данный момент меня это только радует. Не готова я с ним встречаться. Вообще не знаю, как ему в глаза смотреть после вчерашнего.

— Андрюша, прекрати! — мелкий пакостник плюется, залепляя маме кашей в глаз. Ася хохочет, я тоже не сдерживаю улыбки, брат, наконец, убирает газету и меняется местами с женой.

— Дай я попробую. Андрей, а ну-ка отставить капризы. Давай съедим ложечку за маму, а? А будешь плеваться, останешься без любимого печенья.

Удивительно, но отца Андрей слушает сразу. Съедает все подчистую, хоть и со страдальческой моськой.

— Все, молодец мужик. Дай пять, — Саня дает сыну пятерню, тот радостно ее отбивает, а Яна смотрит на меня с выражением «ну и что с ними будешь делать»?

— Да расслабься ты, — шепчу я. — Это нормально, что для сына отец авторитет. Это не значит, что Андрейка тебя не любит. Ты же его мама.

— Угу, — ворчит. — Но обляпать ему меня весело.

— А ты веселись вместе с ним, — подмигнула ей. — Нервы целее будут. Проверено опытным путем.

После завтрака Сашка уезжает с Aсей, которую на лето определили в специальный развивающий центр, чтобы не скучала.

Андрюшка с няней отправляется в детскую, а мы с Яной начинаем готовиться к приему.

Мне приходится выбрать легкую шёлковую юбку с разрезами по бокам, блузку с воздушными рукавами, воротником-стойкой и бантом, завязывающимся на шее спереди.

Чтоб уж точно ничего лишнего никто не увидел.

Жарковат, конечно, наряд для такой погоды. Но в целом образ вышел неплохой. В дополнение к нему надела жемчужные сережки, удобные туфли-лодочки, и прихватила любимую сумочку.

— Кара, ты уверена? — Яна, надевшая короткое платье-бюстье, удивленно посмотрела на меня. — На улице страшная жара днем будет. — Может, переоденешься?

— Нормально, ткань легкая. Не запарюсь.

Во двор мы вышли без пяти одиннадцать. Кортеж из трех машин уже был готов. Охрана стояла рядом почти навытяжку.

Но мой взгляд сразу выцепил из всех именно Данила. Он раздавал последние указания и… курил. Что несколько вогнало меня в ступор. За те месяцы, что он работает у нас, ни разу не заставала его с сигаретой.

Он обернулся на звук шагов, и наши взгляды встретились. Я слегка задохнулась от неожиданности, потому что увидела в его глазах отражение сцен прошлой ночи.

Хотела отвернуться, но какой там. Миронов словно примагнитил мой взгляд и отказывался его отпускать.

Смотрел своими темными глазами в упор и выпускал струйки дыма изо рта. А меня уже от одного этого начало вести. Никогда не любила курильщиков, но Данил с сигаретой выглядел так сексуально, что… Лерка бы точно кончила от этой картины.

Шли секунды, а мы продолжали смотреть друг на друга. Напряжение неожиданно начало нарастать. Казалось, даже воздух начал резонировать и искрить. Только никто кроме нас двоих этого не замечал.

Глава 16

Это какое-то сумасшествие, падение, бесстыдство. Знаю, что потом буду поедом есть себя, но сейчас не могу остановиться. Силы воли нет.

Мне нужен сейчас этот мужчина. Необходим как кислород. Нужны его объятия, ласки и то удовольствие, что он может мне дать. Всё до капли.

Мое тело горит огнем, плавится под настойчивыми руками и горячими мужскими губами. Данил что-то рычит, целует меня в шею и делает еще несколько толчков.

Мне же приходится кусать собственную ладонь, чтобы не закричать. Настолько мне хорошо…

Но… Все же чего-то не хватает. И я даже не сразу понимаю, чего именно.

— Стой, Данил, стой, — лихорадочно пихаю его ладонями, заставляя притормозить.

С трудом, но он все же останавливается. Смотрит на меня пьяным, еле соображающим взглядом.

— Что такое, Рина? Больно?

— Нет, твоя сорочка… Она мне мешает. — начинаю торопливо расстегивать мелкие пуговицы. Получается плохо, учитывая, что тело трясет от перевозбуждения, а глубоко внутри пульсирует мужская плоть.

Данил молчит, хрипло дышит, и это тоже не добавляет мне выдержки.

В последний момент я так резко дергаю ткань, что две нижние пуговицы отрываются и улетают в неизвестном направлении.

Но мне плевать в этот момент на всё. Кажется, что если я не прикоснусь к его обнаженной коже, то просто умру.

Мне это так нужно сейчас. Это тактильное насыщение.

Наконец, распахнув полы чертовой сорочки, я провожу руками по накачанному торсу, веду пальцы от груди вниз, к напряженным мышцам живота.

Руки буквально жжет, но от этого становится так хорошо…

— Карина, — Данил уже буквально хрипит и сжимает ладонь на моем загривке. — Что же ты творишь, девочка моя? Я же не железный.

Дальше мы оба опять сходим с ума. Данил рычит и срывается в бешеный темп, заставляя меня захлебываться воздухом.

Меня буквально раздирает на части наслаждением, и я со всей силы вцепляюсь ногтями в мужскую спину, располосовывая её.

Данил шипит, его толчки становятся все яростнее, он сжимает меня крепче, продолжая целовать шею и грудь. Соски болезненно ноют, пока он терзает их то пальцами, то языком.

Когда наконец приходит разрядка, я кусаю его за плечо и начинаю трястись в острых спазмах. Перед глазами плывут цветные пятна, интерьер расплывается. Я уже ничего не вижу перед собой.

Полуослепшая, со сбившимся дыханием наблюдаю за тем, как Миронов отстраняется и доводит себя рукой, как его лицо искажается страстью, а сперма пачкает ладонь.

С трудом возвращаюсь в реальность. Смотрю краем глаза как Данил вытирает руку платком и выбрасывает его, а сама в это время спешно поправляю бюстгальтер и застегиваю блузку.

— Там две пуговицы оторвались, — вспоминаю я, когда Миронов начинает застегивать рубашку.

— Да ничего, они нижние. В брюках и под пиджаком не видно будет.

Киваю и стыдливо смотрю на остатки трусов, которые Данил поднимает с пола и запихивает себе в карман.

— А это останется у меня как трофей, — вроде бы шутит, а я краснею как девчонка. Пытаюсь спрыгнуть с комода, но чуть не падаю.

Данил вовремя успевает подхватить меня и прижать к себе. Ноги совсем не держат. Не представляю, как буду ходить весь день, да еще без нижнего белья.

Стоим, молчим. Он гладит меня по спине, обнимает, поддерживает, пока я прихожу в себя.

Вскоре эйфория меня отпускает, а на смену ей приходят смущение, стыд и неловкость.

Господи, мы занялись сексом чуть ли не на людях. Сюда же любой мог войти. Или услышать мои стоны. А мне еще и без трусов теперь расхаживать как последней гулящей девке.

— Мне не нравятся твои мысли, — внезапно говорит Данил, целуя в висок.

— Ты не можешь знать, о чем я думаю.

— Зато чувствую…

Почему-то от этих слов меня пробирает до глубины души. Можно ли настолько улавливать эмоции другого человека, почти не зная друг друга? Или это секс настраивает какую-то связь между двумя людьми?

Да нет, ерунда. Если бы это было так, в мире не было бы беспорядочных половых связей.

— Рина, тебе же было хорошо? — не отстает Данил. – Только не ври, я же чувствовал.

— Давай не будем об этом, ладно? — мои чувства в таком раздрае, что приходится спешно закрываться на все замочки. — И нам пора возвращаться в зал. Яна скоро начнет меня искать.

— Понял, принял.

— Дай мне пять минут. Я хочу побыть одна.

Данилу не нравятся мои слова, но он все же молча кивает. Приглаживает волосы, застегивает пиджак.

— Погоди, у тебя галстук как попало сидит. — не хватало еще, чтобы народ что-то заподозрил, поэтому я спешно перезавязываю узел. И поправляю воротничок сорочки.

Так, вроде нормально.

— Я буду за дверью, — Миронов включается в роль охранника и выходит, а я без сил опускаюсь на диванчик.