Община

*1*

Телефон продолжал транслировать длинные беспощадные гудки.

Я со злостью сбросила вызов, давясь судорожным всхлипом и вытирая слёзы со щёк тыльной стороной ладони. Снова в очередной раз упрямо нажала на сенсорную кнопку...

Уже не стала прислонять мобильник к уху, ибо держать руль одной рукой становилось всё сложнее - сквозь бьющий в лобовое стекло ливень, от которого не спасали даже дворники, просматривалась слишком ухабистая грунтовая дорога. Господи, куда меня вообще занесло? Плевать, потом навигатор включу...

Не отрывала взгляд от экрана, мысленно проклиная Глеба и одновременно умоляя его всё-таки ответить на звонок. Ну как можно быть таким... таким мудаком?! Да, выпила, да, села за руль, да, хотела поговорить... А ему сложно? Мы развелись всего два месяца назад! Это у него уже вовсю отношения, которые начались задолго до того, как мы расстались! А я... Я даже думать не могу в эту сторону... Как он не понимает, насколько же мне одиноко?! Как... Как вообще...

Заревела взахлёб, ощущая полную и абсолютную беспомощность. Взвыла зверем, со всей дури ударяя кулаками по оплётке руля...

Хорошо там без меня, да?! Отлично просто - засунуть почти двадцать лет брака в задницу и весело шагать в новую прекрасную жизнь со свой Оксаной! А я?! Мне что делать?! Я же любила... До последнего любила... Я бы простила всё! И измену, и предательство, и всю ту боль, которая душила меня эти несколько месяцев...

...Колесо ухнуло в яму, и сердце на миг остановилось... Через секунду машина подпрыгнула, снова возобновила движение...

Сука! Ну какая же он сука... Я же просто хочу поболтать! Как раньше... Когда мы ещё были мужем и женой, когда между нами всё было хорошо... Ведь было же?! Как можно забыть всё, что мы пережили вместе... Ну как?! Да, дочь уже выросла и сама вышла замуж, но ведь именно сейчас у нас появилось время друг на друга! Так почему же Глеб нашёл другую вместо того, чтобы...

...На этот раз машину занесло.

В первый момент я была уверена, что справлюсь с управлением, потом внезапно запаниковала... После и вовсе бросила руль и закрыла ладонями лицо, чтобы не видеть стремительно приближающиеся кусты, завизжала так, что оглохла сама...

Всего пара секунд неистовой тряски и пронизывающего нутро ужаса.

Киа встала поперёк дороги, уйдя передними колесами в какую-то низкую канаву. Заглохла...

Я в сердцах прижала пальцы ко лбу. Рвано выдохнула, с опозданием понимая, что мне чертовски повезло на самом деле - лететь под сотню на этой тропинке, где и колеи-то толком нет, было абсолютнейшим безрассудством...

Дура, да.

Подняла с коврика упавший телефон, лелея крошечную надежду... Нет. Не ответил, не перезвонил, не счёл нужным даже отправить смс-ку, чтобы я не беспокоила его больше. Таких сообщений за два месяца скопилось около пятидесяти штук в памяти моего мобильника, и их все я знала наизусть. Чувствовала, видела наяву, с какой интонацией они были написаны Глебом, в каком настроении... Господи, двадцать лет?! Ну как я теперь...

Как вообще жить дальше?

И надо ли...

Закрыла глаза, кусая губы и глотая бесконечные слёзы. Эти мысли не первый раз приходили в голову, да...

Конечно, легко рассуждать о том, что надо жить ради себя, что пришла пора ждать внуков, что рано или поздно всё будет хорошо... А если жить для себя - это не для таких, как я?! Я не умею одна! Не могу, не хочу, мне страшно, холодно, больно! Я хочу семью, своего мужика, хочу знать, что в моей жизни есть стабильность и близкий человек, который всегда рядом и поможет... Согреет, приласкает, наругает, посоветует, просто обнимет...

Заорала со всей мочи, стискивая голову ладонями и задыхаясь бессилием и этой агонией...

Я не могу так!

Господи, пожалуйста! Ну помоги мне! Ну сделай что-нибудь!

Пусть Глеб возьмёт трубку... Два слова! Просто услышать его голос... Мне не надо больше, честно! Мне станет легче...

Врала. Даже шепча эту короткую молитву, врала. Ибо два слова никак не получится - меня снова сорвёт с тормозов и разговор превратится в скандальную ругань... Чёрт побери, да! Да, я не из тех женщин, которые уходят гордо и красиво! Которые улыбаются, когда им говорят "прощай"! Я... Я просто не могу одна...

В упрямом отчаянии снова набрала номер бывшего мужа. Вновь расплакалась от монотонных гудков, на этот раз тихо и беззвучно...

Глеб, ну пожалуйста...

...Дождь зарядил с такой силой, что в радиусе двух метров сливались воедино высокие деревья и какие-то редкие деревенские постройки, стали неразличимы серое небо и клубившийся над землей мокрый туман. По крыше будто застучал град, оглушая этой какофонией беспрерывной дроби...

Выдохнула. Откинулась на спинку кресла, глядя в потолок машины и пытаясь подавить очередной приступ отчаяния. На ощупь нашарила между кресел пачку сигарет и зажигалку, прикурила...

От знакомого тёплого дыма стало чуточку легче. Роднее что ли...

За эти два месяца я выкурила сигарет больше, чем за всю предыдущую жизнь. И ни дня не провела трезвой... Потому что мне больно, чёрт побери! Потому что я не хочу так! Не хочу принимать эту реальность, где у меня больше нет семьи, нет мужа, нет понимания смысла жизни...

Втянула носом горьковатый дым. Стиснула зубы, не позволяя себе снова скатиться в истерику.

Нужно выбраться отсюда, доехать до города, купить коньяка, забиться в угол на кухне, выпить столько, чтобы получилось заснуть. Типичный сценарий последних недель...

Затушила окурок в пепельницу, поражаясь тому, насколько сильно дрожат мои собственные руки. Глубоко вздохнула, сдавливая пальцами ключ зажигания и настраиваясь на лучшее...

Осторожно попыталась завести машину. С третьего раза получилось...

Спасибо хоть на этом, Господи.

Переключила передачу, аккуратно и медленно вырулила из канавы - Киа не подвела, хоть и не сразу поймала сцепление с грунтом. Колёса тяжело заурчали, меся размокшую глину...

*2*

Я вообще рассматривала деревню как какую-то диковину - одно дело проезжать мимо подобных населённых пунктов на машине, и совсем другое - оказаться здесь вот так, лицом к лицу. Прочувствовать эту особую тишину, относительную, конечно, но совершенно не сравнимую даже со спальным районом родного мегаполиса. Вдохнуть непривычный нежный густой аромат набирающей силу листвы и плотный тяжёлый запах мокрой земли. Ощутить странную робость от близости величественного массивного леса, будто вплетённого природой в здешние дворы и участки, в привычную жизнь людей - то колесо на мощной ветви дуба, имитирующее детские качели, то прочно сколоченные доски между кленовыми сучьями на манер домика на дереве или смотровой площадки, то скворечники и кормушки на тонких стволах берёзы, то разбитые пёстрые клумбы вокруг молодых ещё елей, едва переросших фонарные столбы...

Сами дома, казалось, жили своей отдельной жизнью. Иногда встречались совсем неприглядные покосившиеся лачужки, даже не огороженные забором, но имеющие приусадебное хозяйство в виде ухоженного огорода и жирных... гусей?!

Остановилась, разглядывая неуклюжих домашних птиц, до нитки вымокших, как и я, под неутихающим ливнем, с той лишь разницей, что их это, похоже, совершенно не смущало. Определённо не лебеди - тех полно в нашем городском парке, как и уток. Значит, точно гуси...

Достала телефон, сделала пару снимков. Ну а что, одно дело их в кино увидеть, а совсем другое - вот так, в паре метров от себя...

Я всё-таки обошла этих водоплавающих стороной, хоть и глазела на них с реальным любопытством - мало ли...

Заковыляла дальше, вертя головой по сторонам. Как параллельный мир, честное слово...

Иногда попадались не просто добротные коттеджи, а настоящие современные дворцы, с трудом различимые за высокими каменными оградами, утопающими в зелени клематисов и дикого винограда. Но и там нередко можно было заметить высокие теплицы, какие-то загоны для домашнего скота...

Периодически то тут, то там лаяли собаки, но на глаза не показывались, прячась за заборами. Гавкали совсем не агрессивно, скорее для порядка. Понятное дело - какой животине хочется в такую погоду вылезать из уютной будки и идти глазеть на какую-то странную мокрую тётку, проходящую мимо...

На пути довольно часто встречались перекрёстки, раза четыре точно, но я лишь провожала взглядом точно такие же дома, расходившиеся в разные стороны по обоим направлениям - нужно идти прямо, чтобы без проблем вернуться к брошеной на пригорке машине.

Чёрт, машина...

От мысли о бедной Киа, оставленной ветрам на забаву, во рту появился горький привкус разочарования - да, нужно возвращаться. Не просто к своему автомобилю, а в город, в привычную жизнь, в очередной приступ депрессии, в сознательную кому. Моё место там...

Я почти дошла до конца улицы. Оглянулась, прикидывая расстояние... Не меньше километра, да.

Здесь дворы располагались гораздо реже и на большем расстоянии друг от друга. Типичные деревенские домики, крепкие и почему-то кажущиеся по-своему уютными... Это как листать скрытые за невзрачной обложкой красочные яркие иллюстрации в интересной доброй сказке - мило, трепетно и немного завидно, хочется оказаться там на денёк, погостить, пройти путь Красной шапочки или усадить задницу на пресловутую горошину под матрасом, но потом - сразу домой. В привычный современный мир, в родную квартиру, к любимым проблемам и знакомой до боли повседневности. Просто небольшое приключение...

Чуть дальше вела уже не асфальтированная дорога, а грунтовая, хоть и достаточно твёрдая - то тут, то там из-под земли торчали гладкие булыжники, между которых быстро уходила вода... Деревенская мостовая что ли?! Круто... Со стороны.

Подняла голову, вглядываясь между деревьев - там тоже начиналась какая-то деревушка. Или продолжалась эта, чёрт их тут разберёт...

- А Вы тут чего потеряли-то? - чужой и явно не молодой голос звенел плохо скрываемым любопытством без тени враждебности.

Вздрогнула, будто меня застали на месте преступления...

Тьфу, это же не частная территория, верно?!

Выдохнула, поворачиваясь к небольшому теремку из белого кирпича с рубероидной крышей, окружённому невысокой рабицей, за которой раскинулся довольно шикарный сад плодовых деревьев.

На сером от времени деревянном крыльце стояла бабулька. Вот точно как на советских открытках - цветастый платок на голове, серая юбка ниже колен, резиновые калоши, бежевая кофта на пуговицах... Правда, дутая стёганая жилетка поверх кофты была вполне современная, но тоже весьма заношенная, хоть и чистая...

Ну, была не была.

Сделала неуверенный шаг к выкрашенной в жёлтый цвет калитке, сваренной из десятка металлических прутьев. Попыталась улыбнуться как можно искреннее и честнее - не дай Бог примут ещё за аферистку какую-нибудь...

- Здравствуйте! У меня машина неподалёку застряла...

Бабуля смотрела на меня, чуть склонив голову, вся сухая и тёплая под своим большим козырьком, нависающим над довольно высоким крыльцом. Смотрела долго, целых несколько секунд, давая мне возможность продолжить...

Набрала в грудь побольше воздуха, ибо из-за шелеста дождя я уже сама практически перестала нормально воспринимать звуки...

- У меня там... бензин закончился! Думала, может кто сольёт хоть литровую бутылку... - я растерянно пожала плечами. - Я заплачу, если что! - перевела дыхание, не зная что ещё добавить, ибо совершенно очевидно, что помочь мне пожилая женщина ничем не сможет - вряд ли у неё имеется в пользовании личный автомобиль или трактор. - Может, посоветуете, кто бы мог продать... - я многозначительно обвела взглядом соседние дома, стоявшие достаточно далеко.

- Да найдём, кто продаст... - бабулька махнула рукой, наконец придя в движение и перестав опираться на перила, сделанные из тонкого стёсаного ствола дерева. - Ну вы хоть зайдите! А то совсем замочились... - она легко толкнула крашеную входную дверь, приглашая меня в дом как само собой разумеещееся. - А я и печку-то не топила ещё, гостей не ждала... - она сокрушённо покачала головой, словно говорила не мне, а просто рассуждала вслух. - Ну сейчас быстренько растопим...

*3*

Стук в окно раздался меньше чем через десять минут. Формальная дробь, резкая и короткая, просто предупреждение. Буквально через несколько секунд в крошечной прихожей послышался шум, дверь распахнулась...

- Баб Ма-а-аш! Это я! - на пороге возник молодой парень лет двадцати пяти. Первым делом хмуро исподлобья оглядел меня, лишь потом воззрился на повернувшуюся к нему хозяйку. - Чего случилось? Мамка сказала - помощь требуется... - он снова мрачно покосился на меня. - Говори, чего делать?

- Здравствуй, Пашенька! - Мария Михайловна засеменила к нему навстречу, совершенно не обращая внимания на недовоьный вид гостя. - Проходи, садись, - она ласково похлопал парня по спине. - Чайку сейчас налью...

Пашенька ещё раз зло зыркнул на меня. Но тут же отвёл взгляд...

- Здрасте... - бросил нехотя, явно с большим одолжением.

- Здравствуйте, - я честно скромно улыбнулась, двигая свой стул поближе к окну, пока парень прошёл мимо стола к... иконам. Перекрестился, быстро поклонился образам... Прошел к раковине, помыл руки. И лишь после этого сел на указанное Марией Михайловной место.

- Вот познакомься, Паша, это гостья моя, - баб Маша важно кивнула в мою сторону. - Снегурочка городская... - она лукаво улыбнулась, явно уже позабав моё имя. - Бензин у неё закончился, подсобить надобно.

Павлик резко поднял глаза. Сейчас брошенный в мой адрес взгляд стал не просто колючим и недружелюбным, а прямо-таки сочился насмешливым презрением - ну конечно, баба за рулём, что ещё ждать...

- Снежана, - я подала парню руку. - Я впервые в этих местах, не дотянула до заправки. Хотела попросить пару литров, естественно не бесплатно...

Молодой человек с каким-то удивлением покосился на мою кисть. Кажется, рассердился ещё больше, отворачиваясь и почему-то краснея...

- Бывает, - буркнул, прихлёбывая чай из протянутой баб Машей чашки, так и проигнорировав мою ладонь.

Ничуть не смутившись, опустила руку. Ну мало ли что у них тут за порядки? В каждой избушке, как говорится...

Пашка шмыгнула носом.

- Видел я Вашу машину. Из-за неё пришлось в обход деревни ехать... - он снова приложился к кружке, очевидно поборов своё раздражение хотя бы немного. - Там уже не бензин нужен, а трактор... Не проедете.

- Ну Вы же проехали, - я холодно улыбнулась.

Он посмотрел на меня как на душевно больную.

- Я на полноприводной Ниве ехал вообще-то. И то еле вылез...

Поджала губы. Блять, и что теперь?! Помогать мне никто не будет что ли?!

- Паш, ну значит надо что-то сделать, - баб Маша проворно поставила перед парнем вазочку с вареньем, плетёнку с конфетами и печеньем. Ласково погладила его по плечу. - Ты кушай-кушай... Похудел совсем...

- А чего я сделаю?! - Паша сердито вскинулся, но печенье исправно обмакнул в варенье. - Это надо технику, чтоб дёрнуть... Кто это будет делать? - он честно посмотрел в глаза бабуле. - Я не буду, мне нельзя, - он развёл руками. - Так что ничем помочь не могу...

- Ну ты найди кого, Паш! - Мария Михайловна села напротив него, сложила сухонькие ладошки перед собой, кротко глядя на годящегося ей во внуки паренька. - Позови кого из мужиков...

- Да кого я позову? - Павел снова вышел из себя. - Все на работе! Рабочий день так-то ещё не закончился...

- Ну Николая позови, он точно дома сегодня - видела, как он из магазина шёл, - баб Маша важно кивнула, загибая палец. - Ваньку тоже попробуй приобщить к делу - он хоть и в гипсе, но руки у него крепкие и голова рабочая... - она задумчиво загнулся второй палец. - Ну к Луке сходи, недалече вроде...

Парень аж прыснул невесёлым смехом.

- Так Лука и пойдёт помогать какой-то... - он резко замолчал, бросив на меня быстрый взгляд. - Какой-то незнакомой... женщине...

- Ну женщинам помогать в любом случае надо, а знакомых у него не водится, - бабуля насмешливо подпёрла щёку ладонью. - Ты ему скажи, Мария Михайловна лично просила! Пусть не берёт грех на душу...

Паша в два глотка допил чай. С сожалением покосился на недоеденное варенье...

- Ладно. Пойду я... Спрошу у мужиков, а там пусть сами решают... - он резко поднялся из-за стола.

- Давай, Пашенька, - баб Маша согласно покивала, убирая за гостем чашку. - На тебя вся надежда...

Тот снова будто мельком поклонился иконам. Заторопился к выходу...

- Хороший парень, - я улыбнулась Марии Михайловне. - Верующий, смотрю...

- Кто? Пашка-то? - та лишь кивнула на выход. - Так конечно! У нас тут много верующих-то...

Некоторое время просидели в тишине. Хозяйка погрузилась в свои мысли, я тихонечко прихлёбывала свой чай...

Наконец не выдержала молчания. Скромно потупила глаза, испытывая вполне реальное чувство вины.

- Мария Михайловна, мне очень неудобно... Столько людей из-за меня беспокоить...

Баб Маша только покряхтела, вставая с места и вновь пересаживаясь к печке.

- Ну если машина ходу мешает, как Паша говорит, то пусть убирают, - она махнула рукой. - У нас случай был годков десять назад - скорая не доехала, тоже в глине увязла... Так её потоком потом в лес утянуло, метров двадцать аж... Так и бросили - никому дела не было. Уже сгнила почти...

Оу...

Промолчала. Взяла без приглашения печеньку, по примеру Паши аккуратно ложечкой положила сверху варенья, отправила в рот...

- Ты ноги-то поди вымочила все? Ты обувку-то давай сюда, к печке вот поставим, она и высохнет...

- Ой, я и куртку тогда... - я живо поднялась с места. - И это... Я чулки сниму, можно? - глупо хихикнула, слегка краснея, но прекрасно зная, что хозяйка не откажет. - Мне бы тапки...

- Так ты что, вся вымочилась?! - Мария Михайловна аж схватилась за сердце, тоже поднимаясь с табуреточки. - Ну-ка сымай всё! Я сейчас посмотрю чего-нить...

- Не-не-не! Всё не надо! - я почему-то совсем расслабилась. Задрала юбку, принялась скатывать чулки. - Высохну...

- Сымай, говорю! - баб Маша неожиданно грозно посмотрела на меня. - Рубаху дам! Чистую! - она живо засеменила к двери, но уже к другой. - Потому и не согрелась до сих пор... Я-то со слепу не вижу...

*4*

Слегка опешила, открывая дверь на улицу. Чуть не шагнула назад в дом, ибо сейчас мне вдруг стало реально стрёмно и за свой нынешний внешний вид, и за недавний казус...

Во дворе находилось не меньше десятка людей. Как мужчин, так и женщин... Мария Михайловна явно чувствовала себя в этой толпе вполне привычно и спокойно, зная каждого из присутствующих. А вот мне захотелось спрятаться...

- Иди сюда, иди! - баб Маша махнула мне рукой, отделяясь от компании двух кумушек неопределённого возраста, смотревших на меня скорее с интересом, чем враждебно. В отличие от тех же мужиков...

Приветливо улыбнулась дамам на всякий случай, чувствуя на себе чужие взгляды и в свою очередь разглядывая их внешность - длинные юбки ниже колен, испачканные по подолу брызгами мокрой дорожной грязи, какие-то косынки на головах, прячущие волосы, всё равно выбивающиеся из-под головного убора, у одной типичная лёгонькая стёганая фуфайка, у другой большая непромокаемая куртка с закатанными рукавами явно с мужского плеча... Нет, безусловно, в деревнях так и ходят обычно, но всё равно как-то тягостно смотреть на них. Особенно на ту чернявую - она явно не старая, стройная даже, ей бы наряд посимпатичнее, макияж хоть какой-нибудь, рассмешить ещё, чтоб расхохоталась и перестала понуро горбить плечи - и настоящая Алёнушка из сказки "Морозко" получится...

- Здравствуйте... - поздоровалась первая, ибо женщины молчали будто воды в рот набрали.

- Добрый день, - обе ответили почти синхронно, тут же потупились в землю...

Ой всё, с ними подружиться явно не получится. Впрочем, как и с насупившейся мадам, стоявшей у калитки, уперевшей руки в бока и провожающей меня неприветливым взглядом исподлобья...

Бабы везде одинаковые, да.

Быстро покосилась на мужиков...

Если сначала те трое показались мне на одно лицо - высокие, бородатые, широкоплечие, то сейчас я мельком разглядела каждого из них. Один совсем зарос чёрной курчавой растительностью как на лице, так и на голове, только глаза видно. Руки как лопаты, однотонная спортивная куртка на груди явно не сходится... Нога в гипсе - замотана пакетами... Второй рыжий. Не огненный, но медный, конопатый весь, с довольно ухоженной бородкой и почти молодёжной причёской, чем-то напоминающей усовершенствованный "под горшок", только с бритым затылком. Глаза вроде масленые, но недобрые что ли... Третий стоял спиной. Массивной такой спиной, загораживающей вид на половину двора. Куртка рабочая, тонкая, мокрая насквозь. Того и гляди треснет по швам на могучих плечах... Стрижка вроде обычная - банальный короткий ёжик. На ногах - заношенные армейские ботинки, грязные до самых щиколоток, очевидно используемые в качестве галош...

Аж вздрогнула, когда этот третий резко повернулся, как-то сходу полосуя по мне мрачным горящим взглядом. Отчего-то невольно устыдилась не столько собственного внешнего вида или произошедшей недавно пикантной случайности, а вообще своего присутствия в этой деревне... Да что там присутствия! Проще сказать вообще своего существования как такового. Ибо я одна виновата во всех грехах и скорбях человеческих...

- Ты поподробнее-то расскажи, где машинку-то побросала? - баб Маша схватила меня за руку, выставляя перед этими местными богатырями. - В миг достанут! И бензина дадут...

- Да ты, Мария Михайловна, не наговаривай! - заросший мужик бодро сделал шаг вперёд, тяжело опираясь на примитивный деревянный костыль. - В миг достанем... - пробурчал, имитируя мягкий голос бабы Маши. Тут же закатил глаза к небу... - Может, и не достанем, если совсем там худо дело обстоит. Так что раньше времени-то не суетись... Разберемся...

Машинально отступила на шаг назад, остро чувствуя себя сейчас чужой среди всех этих людей, вроде и готовых мне помочь, но вместе с тем слишком чуждых, навязчивых, странных. В какой-то миг едва не заплакала от собственного бессилия, ощущая острую потребность в уединении...

Быстро взяла себя в руки.

Залопотала что-то о дороге, о доме, который просматривался с пригорка, о раздвоенной сосне неподалёку, которую почему-то запомнила...

- Да я знаю где! - к нам суетливо подскочил Павлик. - Я там хотел проехать... Я сам покажу! Дядь Лука, хватит время терять! Надо трактор выгонять... - он демонстративно сделал вид, что меня здесь нет. - А эта... пусть тут сидит. Ещё не хватало...

Испытала даже облегчение от его вроде необидных, но каких-то грубоватых слов. Сжалась в комок, мечтая стать совсем маленькой и бесполезной, когда мужчины согласно переглянулись...

- Пусть сидит, - согласно кивнул третий мужик, с презрением отворачиваясь от меня. Если мне не изменяет память, запёрся без стука он как раз первым... - Я сразу сказал - сами справимся...

Сами, да! У меня там, вроде ничего ценного нет...

- Я сейчас ключи принесу... - я тихо выдохнула, всем видом изображая вежливое покорное согласие с мнением большинства.

Едва ли не бегом бросилась обратно в дом...

Вынесла брелок. Внимательно оглядела ожидавших меня мужчин... Отдала ключ тому, что в гипсе - он казался наиболее дружелюбным. Рыжий мне просто не нравился. А третий и вовсе вызывал стойкое неприятие из-за этого обвинительного и пристального взгляда...

Они ушли сразу. Грузно и тяжело ступая по мокрой земле, не прощаясь ни с кем и больше не интересуясь мною. Тот, что с костылём, шёл первым - неторопливо, ровно, спокойно. Сам открыл калитку, не ожидая ничьей помощи. Впрочем, никто и не торопился помогать - зачем, если человек сам может справиться? В их ситуации это выглядело даже каким-то уважением что ли...

Рыжий то и дело оглядывался. Вроде как на всех, но я ощущала его взгляд на себе... Мужской взгляд. Заинтересованный, оценивающий, не таящийся. Но вместе с тем колючий и какой-то наглый... Ни разу не подняла голову в его сторону - неприятно почему-то.

Третий... Просто ушёл. Ни разу не оглянувшись, не сбавив степенный шаг, лишь на пару секунд притормозив у калитки и терпеливо пропуская товарища вперёд. Уже на дороге обогнал его, свернул в другую сторону, что-то крикнув двоим оставшимся... Совсем пропал из виду...

*5*

Время летело просто невозможно быстро. И это было почему-то обидно - будто вся жизнь проходит мимо. Ни тебе новости в ленте полистать, ни порыдать, глядя в окно и непрерывно набирая номер бывшего мужа, ни настрочить ему же пару десятков слезливых сообщений, ни покурить толком, ни позвонить и пожалиться кому-то из подруг...

Да как, блять, так вообще можно жить?!

Я за целый день так не уставала никогда, как за эти три часа у жаркой плиты, бегая от одного угла кухни к другому... Есть же доставка, в конце концов! Каменный век какой-то...

Нет, когда-то я тоже любила готовить, делала это с удовольствием, стараясь порадовать мужа новыми рецептами. Но то были необычные блюда итальянской или мексиканской кухни, какие-то заковыристые варианты меню обязательно в изысканной изящной подаче... Но никак не тонна пирогов с разными начинками, начиная от замороженного индюшачьего фарша и заканчивая прошлогодним малиновым вареньем, томленая тыквенная каша, казан тушёной капусты, чёрный хлеб (это оказалось действительно необычно и интересно, нужно будет повторить как-нибудь... потом), огромный таз салата из вареной свеклы с чесноком, солью, зеленью и нерафинированым маслом...

- А ты молодец, лепить умеешь, - баб Маша, упревшая и уже явно уставшая, одобрительно косилась на то, как я уверенно заворачиваю очередной пирожок в форме красивого треугольничка, на автомате делаю надрез и выворачиваю тесто в форме лепестков клевера в качестве украшения. Сама она закручивала пирожки споро, намного шустрее меня - на один мой успевала три завернуть, но простенькие, обычные. - Хоть руки из нужного места растут, и то хорошо...

Большой пирог с вареньем она тоже доверила мне. И из какого-то желания доказать своё умение, я действительно старалась, украшая его не простой решёткой, а витыми веточками, листиками и цветочками. Ну просто потому что... потому что покрасоваться хотелось, да. Не столько перед бабой Машей, сколько перед этими... гостями...

Сами гости явились скопом. Слава Богу, на этот раз громко и показательно простучали, прежде чем войти молчаливой толпой в кухню, хотя их приход было слышно ещё со двора. Пять человек - Пашка, три богатыря и какой-то невысокий мужичок, когда-то тоже явно пребывавший в нормальной физической форме, но сейчас сильно осунувшийся и слегка обрюзгший, зато живенький и бодрый, в отличие от товарищей.

- Всё, Мария Михайловна! Справились! - мужичок первым подал голос, глядя не на хозяйку, а на меня. - Оттащили в гараж - завтра уже глушитель на место поставим, сегодня поздно... - он выразительно покосился на заставленный угощениями стол, явно ожидая приглашения. - А ты, Мария Михайловна... родственнице-то своей нас представь...

Как завтра?! Какой глушитель? Господи, помоги...

Кто-то в толпе высокомерно фыркнул, походу Пашка. Вот мудак-то растёт, а...

- Та какая родственница? - баб Маша отмахнулась. - Гостья это! Снегурка...

Скромно улыбнулась, расправляя плечи и кокетливо утирая вспотевший лоб тыльной стороной ладони - пусть видят, какие городские женщины бывают. Красивые, ухоженные, холёные. По крайней мере, я считала себя таковой буквально несколько лет назад, пока отношения с Глебом ещё хоть как-то держались на плаву...

- Снежана меня зовут, - я подняла подбородок, произнося своё имя с нажимом, так, чтобы все запомнили. Ибо ладно баб Маша - ей можно в силу возраста и проявленного гостеприимства, но остальные пусть выучат наконец!

- Уууууу... - мужичок сощурился, без стеснения разглядывая меня со всех сторон. - Вот оно как... То-то бабы наши переполох устроили...

- Ты бабам-то рты позакрывай, - Мария Михайловна грозно нахмурилась. - И нашенским, и остальным. Неча тут языки распускать! - она упёрла руки в бока, и мужичок торопливо кивнул. - Председатель, твою мать... Тьфу одним словом... - она повернулась ко мне. - А ты чего встала как на смотринах? Тарелки неси! Полотенце гостям подай...

Чего?!

- К-какое полотенце? - я растерянно подняла брови.

- Ой, иди уже! Там, в комнате в серванте тарелки возьми, с окантовочкой такие... Тут сама справлюсь! - баб Маша обречённо махнула на меня рукой. Тут же повернулась к мужчинам. - Проходите-проходите! Лука, может, по стопочке, м? Наливочки моей?

Не знаю, зачем оглянулась уже на пороге комнаты. Наверное, просто чтобы знать, кого из них зовут Лука...

Как-то сразу поняла, к кому она обращалась, ибо мужик в этот момент тоже вскинул взгляд на меня... Недобро посмотрел, с осуждением. Неторопливо оглядел с головы до ног, встретился со мной глазами... Отвернулся.

- Нет, - ответил просто, но так, что уговаривать желания явно ни у кого не возникло.

Я тоже опустила голову. Прошла в комнату...

- Ну нет, так нет, - баба Маша тут же согласилась, гремя ложками. - На нет и дела нет. Проходите, ну! Паша, сюда сядешь. Ты, Вить, к окну пойдёшь. Ванюш, ты со своей ногой давай на стул...

Я слушала всю эту суету, осторожно сдвигая стекло в серванте и выуживая оттуда по одной тарелке с каёмочкой.

Лука... Взгляд такой, будто я не свою, а его машину в глину посадила. Чем я ему, спрашивается, не нравлюсь?! Конечно, можно было бы подумать, что они тут все с прибабахом и просто не любят женщин, но вон рыжий, Николай, кажется, смотрит вполне дружелюбно и заинтересовано... Да и этот, Ваня со сломанной ногой, тоже враждебности явно не проявляет. С Пашкой вообще всё на возраст спихнуть можно... А с этим что не так?! Тоже мне...

Вернулась в кухню. Водрузила стопку тарелок на стол, отошла на пару шагов...

- Так разложи тарелки-то... - баб Маша в качестве примера взяла одну и поставила её перед Иваном. - Ой, бестолковые девки нынче пошли... Дома-то мужу поди со всем уважением... А как чужие мужики, так сразу можно и сфилонить...

Я могла бы промолчать. Но что-то такое, горячечно-мстительное в отношении Глеба вспыхнуло яркой жаркой искрой в душе...

- Нет у меня мужа, - прошипела сквозь зубы, послушно расставляя дурацкие тарелки каждому из гостей. - В разводе я.

*6*

Гости просидели за столом недолго. Разошлись буквально через час, молчаливой толпой покидая кухню. Наконец-то, мать их...

Вышла из комнаты, где честно проскучала последние сорок минут, бесцельно копаясь в телефоне. Отчего-то поморщилась, вдыхая остаточный мужской запах, витающий в перетопленном помещении - пота, соли, машинного масла, опилок и ещё хрен пойми чего... Непривычно, да.

С некоторым удивлением покосилась на тарелки и блюда - да они реально практически всё опустошили! То есть приходили поесть, как баб Маша и говорила, а не праздно провести время...

- Давайте я помогу... - я со вздохом кинулась к Марии Михайловне, заметно упарившейся и выдохшейся за день, но уже собирающей пустые тарелки со стола. - Куда их?..

- А в раковину неси... - та лишь рукой махнула, счастливо улыбаясь и присаживаясь на свою любимую табуреточку. - Нет, ну хорошо же посидели, да?! - она мечтательно закатила глаза. - То в гости никого не дозовёшься, а то вона как...

Покачала головой - мне не понять этих житейских деревенских радостей, когда визитёры молча (ну не молча, конечно, но за какими-то скучными разговорами) сожрали столько еды и свалили восвояси, и это всем за счастье. Принялась стаскивать посуду в кучу, ощущая, как желудок периодически сводит спазмом - нет, я не брезгливая, но я как-то не привыкла убирать за абсолютно чужими людьми...

Включила кран - воду за вечер мы использовали всю, но баба Маша категорически не разрешала прибавить температуру в бойлере, ибо сын запретил - вдруг напряжение случится, и половина деревни без света останется, или пожар не дай Бог от замыкания проводов, или квитанция за электричество придёт такая, что пенсии не хватит...

Тьфу.

Помыться, видимо, тоже не удастся...

- Ты окно открой! Душно... - Мария Михайловна подпёрла щёку морщинистой сухонькой ладошкой. - Хорошо как, да?..

Исподлобья посмотрела на замечтавшуюся старушку, дёргая на себя крашеную в десяток слоёв деревянную раму. Задержалась у толстого, сделанного из бруса подоконника, ощутив на разгорячённом лице порыв прохладного ночного ветерка... Глубоко вдохнула наполненный ароматами трав воздух, необычный и свежий, моментально ударяющий в голову хмельным мёдом...

Оглянулась на хозяйку.

- Баб Маш, а... почему столько икон? - я закатала рукава своего балахона, мужественно сдерживая рвотные позывы и мысленно готовясь перемыть эту гору тарелок, салатников, кастрюль и столовых приборов. - Нет, Вы не подумайте... Я тоже верующая, правда! Но у вас тут...

- Тююю... - Мария Михайловна скептически оглядела меня с ног до головы. - Та разве ж это много?! Был бы Родион жив, тут бы ступить некуда было, - она махнула рукой. - Муж-то мой покойный...

Я и так поняла, что она про него - видела в комнате висящие на стенах старые фотографии. И на всех люди запечатлены либо под образами, либо с иконками в руках, да. Стало неловко - зря, я наверное, об этом спросила...

- Простите... - сдержанно пробормотала, соображая, надо ли выражать соболезнования, или в данной ситуации это будет не слишком уместно.

- Та за что? - баб Маша усмехнулась, тяжело поднимаясь на ноги. - Он-то у меня одним из них был... - она кивнула куда-то в пространство. - Из общины, я имею ввиду. Ну и мне пришлось...

С удивлением покосилась на Марию Михайловну, оттирая блюдце и тихо радуясь тому, что хотя бы средство для мытья посуды у хозяйки приличное и дорогое - наверняка тоже сын покупает...

- А... что за община? - осторожно спросила, сдувая со лба прядку прилипших волос.

- Так наша, местная, - баба Маша пожала плечами, как само собой разумеещееся. Взяла тряпочку с раковины, принялась вытирать стол. - Тут все про нас знают... Не слыхала что ли?

- Неа... - стало не по себе...

- Нуууу... Ты это, поищи потом в интернете своём. Мы тут с шестнадцатого веку стоим, - она гордо распрямила плечи. - Раньше-то большое поселение было, лет сто назад... Я ещё помню, как в детстве бегала к ним в село, всё глазела, как тамошние ребятишки грамоту учат... Нас-то тут не учили, а у них обучали и чтению, и письму...

Затаилась, слушая рассказ. Обычно я не люблю все эти экскурсы в прошлое, но сейчас почему-то было интересно...

- Так где она есть? Община-то ваша? - я задала вопрос, который вертелся на языке. - Прямо здесь?

- Вон, за леском, - баб Маша снова кивнула в пустоту, и только сейчас до меня дошло, что она имеет ввиду продолжение деревни, которое я видела в глубине леса. - Нынче там народу немного, - она тяжело вздохнула. - Вроде как при последней... этой... переписи, чуть больше двух тысяч человек насчитали. А раньше, до войны ещё, пятьдесят тысяч было...

- Ммммм... - я шмыгнула носом, ибо запах кухонного средства почему-то вызывал першение в горле - отвыкла я руками посуду мыть, да. - То есть Вы не в общине родились?

- Я?! Неее, - Мария Михайловна махнула рукой, снова присаживаясь на табуретку. - Это мне шестнадцать было, когда с Родионом сдружились... Родители наши не против были, я крестилась заново в их согласии, замуж пошла... Двоих детей Бог послал - дочку и сына. Светка-то заграницей живёт, не приезжает... А Славка тут, неподалече. Очень Родион огорчался, что дети из согласия ушли, сначала дочка, едва восемнадцать стукнуло, а потом и сын, - она всхлипнула, глядя в одну точку. - Всё говорил, что мои бесовские гены виноваты... - она грустно улыбнулась. - Не всерьёз говорил, но я всё думала, может и правда...

- А сами они... дети, что говорили?

- Да что-что... Знамо что - уехать хотелось, нет перспектив тут. Они вроде и от веры не отказались, но и молитвы не читают... - баб Маша виновато глянула в красный угол. - Да что там, я сама через раз уже... Не смогла я, как Родион, всю душу вложить... Да и как вложить? Хозяйство большое было, дети один за другим подрастали, да и новое что-то узнавать хотелось... Но он хоть и ворчал, но не сердился, говорил - каждому своё. А вот дети его разочаровали... Нет, Славка кланяется, конечно, когда приезжает! - она снова бросила взгляд на иконы. - И крест носит! Но это так... Чтоб меня не огорчать... И жена его совсем неверующая, аборт уже два раза делала - не хотят они деток пока, говорят - сначала надо на ноги встать, денег заработать, а уж потом о детях думать... А как мы-то жили?! В поле рожали... И ничего... И когда потом? Это кажется, что жизнь длинная да долгая, а самом деле моргнуть не успеешь, а уже и всё... - Мария Михайловна быстро смахнула со щёки слезу. - Ну да Бог им судья. Что ж теперь...

*7*

Проснулась от того, что Мария Михайловна, уже полностью одетая для улицы, тихонько теребила меня за плечо.

- Вставай... Поднимайся, хорошая моя...

Распахнула глаза. Сонно села на постели, пытаясь проморгаться...

В окне яркой голубизной сияло небо. Где-то справа явно светило солнце, но сюда оно не попадало... Жёлтые теплые лучи стелились невысоко, только набирая силу - рассвет. Ветви деревьев легонько скрипели об оконную раму, цепляя зеленью сочной листвы стекло и собирая нежные блики подобно хрусталикам ловца солнца. Вовсю голосили птицы, их гомон слышался даже здесь, в доме, безумной звонкой мелодией. Погода угадывалась сразу - впереди будет ясный погожий день. От вчерашнего дождя не осталось и следа...

- Вот одёжка твоя, - баб Маша говорила тихо, монотонно, не нарушая эту гармонию утра. - Надевай. Потом сходишь умоешься, поешь... Лука уже ждёт...

Ждёт?! Мать вашу...

Проворно откинула одеяло. Быстро стянула безразмерную ночнушку, торопясь нацепить привычные вещи - лифчик, чулки, юбку-карандаш, обтягивающую водолазку с вырезом в районе декольте...

Мария Михайловна неторопливо вышла.

Закусила губу, глядя ей вслед. Схватила сумку, достала кошелёк, сунулась в карман для налички, ибо вариант с картой я мысленно сразу отвергла, выгребла все деньги... Положила на стол пару пятитысячных купюр - этого ведь хватит, чтобы покрыть затраченные на меня расходы? В любом случае у меня больше нет, только мелочь осталась...

Разодрала спутанные волосы тонким чужим гребнем. Бросила взгляд в зеркало - наконец-то я стала похожа на себя прежнюю!

Выскочила из спальни вслед за вышедшей хозяйкой...

В протопленной кухне пахло кипячёным молоком и дрожжевым тестом. Под потолком клубился влажный пар как в бане, из открытой настежь форточки лились птичьи переливы. На подоконнике лениво развалился кот, где-то тихо жужжала муха, слегка натужно звенел холодильник... Идиллия.

Если бы не единственное "но"...

За кухонным столом сидел один из вчерашних бородатых мужиков. Лука, да... Что там баб Маша про него говорила? Вдовец, кажется...

Сглотнула слюну, когда мужчина поднял на меня тяжёлый взгляд исподлобья. Поспешно отвела глаза...

- Доброе утро, - поздоровалась первая, приглаживая юбку.

- Доброе, - тот ответил нехотя, будто одолжение сделал.

Подумаешь...

Мне не хотелось умываться, но Мария Михайловна строго кивнула на кран, разливая по чашкам чай. Пришлось протопать к раковине, включить кран и плеснуть в лицо холодной водой...

На столе уже стояла тарелка с овсяной кашей. Настоящей геркулесовой кашей крупного помола, а не мелкими хлопьями, которые я предпочитала запаривать кипятком, когда пыталась перейти на здоровое питание. Ещё на блюдечке лежала булка с маслом, рядом расположилась крошечная хрустальная розетка с вареньем, тут же стоял стеклянный кувшин с каким-то морсом... Это ж во сколько надо было встать, чтобы всё это приготовить?! Боже...

Я не привыкла так завтракать. Обычно утром у меня нет ни времени, ни желания заталкивать в себя хоть что-то, кроме кофе... Но и отказываться от заботливого угощения явно не вариант - обижать добрую бабульку перед отъездом желания не было никакого. Поэтому я лишь благодарно улыбнулась бабе Маше, усаживаясь на стул как можно дальше от сидящего за столом мужика...

- Кушай-кушай! - Мария Михайловна даже украдкой погладила меня по голове, когда я взялась за ложку. - Сил набирайся перед дорогой...

Судя по отставленной в сторону грязной тарелке, гостя Мария Михайловна тоже успела накормить. Что ж, остаётся надеяться, что ей это правда в радость...

- Подожду на улице, - Лука с грохотом отодвинул массивную табуретку, поднимаясь на ноги. - Спасибо, хозяйка!

- На здоровье, мой хороший! - баб Маша просияла, убирая со скатерти опустевшую посуду. - С Богом... Сейчас, пусть она доест, не торопи... Чего они там, в городе своём, едят-то?.. Пусть покушает хоть каши...

Мужчина быстро перекрестился перед иконами, решительно вышел из кухни под тихие причитания Марии Михайловны...

Честно доела всё, что было предложено. Нетерпелось уехать, да... Но сейчас я отлично понимала, что момент уже настал, всё в моих руках, и торопиться бессмысленно. Через полдня я в любом случае буду дома...

- Всё, Мария Михайловна! - я встала из-за стола. - Очень вкусно! Спасибо большое! Теперь точно с голоду не помру! Даже останавливаться не придётся, чтоб перекусить где-то! Спасибо!

Та почему-то даже прослезилась, вдруг вскидывая руки и обнимая меня как родную...

- Ну ты береги себя, Снегурка... Я-то уже старая, коли что не так - не серчай... Захочешь - приезжай в гости-то... Чай не чужая уже...

Хотела было по привычке вежливо ответить, что обязательно заеду как-нибудь, но... Я не вернусь сюда, это и ежу понятно. Я вообще сомневаюсь, что сумею отыскать на карте это место, даже если захочу когда-нибудь... Но я не захочу. Просто приключение, которое неизбежно подошло к концу.

- Х-хорошо... - мой голос тоже почему-то дрогнул, когда я обняла старушку за худенькие плечи. - И Вы не болейте... И меня простите, если что не так было... - я вдруг поймала себя на том, что глаза защипало солью. - Спасибо Вам за всё-за всё...

- Ну иди, иди уже... - баб Маша легонько похлопала меня по спине. - Лука ждёт... А у него и так работы хватает... Иди...

Послушно отвернулась, схватила куртку, накинула её на плечи, взяла сумку, обула туфли...

- До свидания, Мария Михайловна! - я махнула хозяйке рукой, взялась за ручку двери, бросила последний взгляд на знакомую кухню, на красный угол... Улыбнулась, когда баб Маша торопливо перекрестила меня в воздухе... - Ушла.

Я решительно вышла в крошечный коридор, потом на улицу. Закрыла за собой дверь. Всё...

Спустилась с крыльца, радостно созерцая всю машину, стоявшую за забором. Заторопилась к ней...

- Ничего не забыла? - грубый мужской голос со стороны неприятно резанул по ушам. - Примета дурная - забыть что-то, вернуться придётся, - теперь в тоне Луки, шедшему мне наперерез по двору, слышалась колючая ирония. - Проверь лучше...

*8*

Вечер давил на плечи невидимым, но плотным одеялом. Экран ноутбука светился в темноте холодным неоновым излучением, от него уже давно до рези слезились глаза. Тишина, разбавляемая лишь тихим шорохом процессора, сильно раздражала, но одновременно её совсем не хотелось нарушать никакими звуками вроде фоновой музыки или скрипа кресла. Хотелось спать и... просто спать. Но я знала, что не смогу уснуть.

Потёрла пальцами лоб, лицо. Отпила из бокала несколько глотков какого-то безвкусного вина, прекрасно понимая, что мне уже хватит алкоголя на сегодня, иначе завтра будет совсем плохо... Упрямо прокрутила колёсико мышки вниз, в сотый раз рассматривая Оксанкину стену. Закусила кулак, чувствуя, как слёзы новым потоком прорываются наружу...

Ни разу до нынешнего дня эта сука не выставляла на всеобщее обозрение их общие фото. Что заставило её сделать это сейчас? На этот вопрос у меня не было ответа, но мне очень хотелось его найти. Ибо с каждой минутой мой и без того валяющийся в руинах мир дрожал и плавился под новым натиском невыносимой боли...

Жадно разглядывала лицо Глеба - механическая скупая улыбка, какая всегда бывает у него на снимках, взгляд прямой, направлен прямо в объектив, рука на плече у этой...

Придурок, твою мать! Ты хоть знаешь, как я тебя любила?! Я всю жизнь к твоим ногам положила! Я ради тебя... Из-за тебя... Да что я вообще поимела с нашего брака?! Ты работал, ты жил на полную катушку, а я?! Когда-то давно, получив второе высшее, я мечтала открыть своё дело... Помнишь?! Снять небольшое помещение, сделать развивающую студию для детей... Что ты мне сказал, м? Забыл? Что эта затея изначально провальная, что я не справлюсь, только деньги спустим в унитаз! Дурой наивной, витающей в облаках, обозвал... Потом хотела пойти работать в частный детский сад воспитателем... Зарплату обещали достойную... Хочешь напомню, что тогда было?! Ты заявил, что я своей дочери внимания достаточно не уделяю, зато готова с чужими детьми возиться! Знаешь, как было обидно... А ещё я хотела репетиром... Объявление подать собиралась... Помнишь, скотина, чем это закончилось?! Тем, что ты обиделся на то, что мне мало денег, видите ли, и я недовольна тем, сколько ты зарабатываешь... А потом... потом я уже и не хотела нихуя... Ненавижу тебя, Глеб. Ненавижуууу... Но я же любилаааа...

Беззвучно завыла, допивая залпом бокал. Сотрясаясь в рыданиях и давясь солёными слезами, наполнила его снова...

Перевела взгляд на Оксану...

Несколько месяцев - достаточный срок для того, чтобы наплевать на бывшую жену, то есть меня, и начать активно демонстрировать своё счастье с моим мужем?! Серьёзно, блять?! То есть мне типа уже не больно?! Или что, начался новый этап отношений, когда обо мне вообще можно забыть, будто меня не существует? Что, блять?! Сукаааа... Просто мразь... Как вообще можно было... Знала же, что он женат! Довольна, тварь? А мне теперь каково? Не знаешь? Ну узнаешь когда-нибудь... Думаешь, не коснётся? Веришь, что неприкасаемая? Ха! Я тоже так думала... Я... Я его любила... Так, как ты, сука, никогда не сможешь любить! Ненавижу...

Обоих ненавижу... Ненавижу!

Случайно толкнула локтём бокал, и он упал со столика на пол, расплескав вино, тут же впитавшееся в ковёр...

Завыла в голос, хватая бутылку и отпивая прямо с горла...

***

...Знаешь ли ты, вдоль ночных дорог

Шла босиком, не жалея ног...

Голосила на всю квартиру вместе с Максим, давясь каким-то мерзким пивом из пластиковой бутылки, которое раньше на дух не выносила. Периодически смахивала слёзы со щёк, тупо листая ленты соцсетей...

Ненавижу пиво. Но денег один хрен больше нет ни на что...

***

За окном серой пеленой висел пасмурный день. Дождь всё собирался, но никак не начинался. Город словно замер в ожидании...

Кажется, притупилось. Настолько, что смогла съесть пару бутербродов из засохшего батона и обветрившегося сыра. Кофе закончился, а значит придётся снова идти в магазин... И денег всего ничего...

Снова села перед ноутом. Открыла вкладку сайта занятости, привычно пролистывая свободные вакансии...

Блять, ну вот куда я теперь, а?! Кому я нужна в моём возрасте без опыта работы? Сколько нас таких, сорокалетних дур, которых бросили мужья, и всем нужна работа! Но у них наверняка хотя бы стаж какой-то имеется, а я что? А я просто дура...

Телефон лениво пиликнул сообщением. Зачисление на счёт какой-то суммы...

Сердце болезненно дёрнулось - Глеб верен своему слову, всё вовремя, день в день. И от этого ещё унизительнее - всё, что угодно, лишь бы не давать мне повода звонить ему и беспокоить по пустякам...

Мать вашу, я не привыкла так жить! На выделяемые бывшим мужем средства, так щедро отрываемые им от нынешней "семьи"! Семьи, которая существует без году неделя, в которой ради него никто и палец о палец не ударил, где его никогда не полюбят так, как любила я...

Закрыла лицо ладонями.

Меня вообще когда-нибудь попустит?! Ну все же как-то выживают... Только почему так больно-то?! За что?

Чем острее необходимость найти работу, тем меньше желания это делать... Хочется лечь и больше не просыпаться...

А зачем?

Дочь я вырастила, мужу не нужна... А я не могу, не хочу, не умею одна! Разве что бросить всё и свалить в деревню... Вон как было у бабы Маши...

Невольно улыбнулась, нет-нет да и вспоминая добродушную бабульку. Живёт же одна...

Телефон снова ожил ещё одной смс-кой. На этот раз лично от Глеба...

Добрый день. Пришли?

Сердце заполошно взвилось где-то в горле, руки задрожали...

Это про деньги? Он ждёт ответ, да? То есть это шанс с ним поговорить?! Сказать, что я... Рассказать, как мне... Объяснить, почему у нас... Попросить, чтобы он...

Да бляяяять...

Добрый день. Да, спасибо

Вышел из сети...

Нет-нет-нет! Стой! Глеб...

Лихорадочно нажала кнопку звонка, торопливо прижала телефон к уху...

*9*

К собственному удивлению дорогу я нашла сразу. Она будто вилась под колёсами машины податливой змейкой, в нужный момент подкидывая всплывающие в памяти ориентиры - старое поваленное дерево на обочине, горка крупных булыжников на краю когда-то поднятой целины, сейчас поросшей густой высокой травой и пёстрыми яркими цветами, обожжённая молнией верхушка сосны уже на просёлочной грунтовой дороге...

На этот раз я доехала прямо до ворот дома Марии Михайловны, сбавив скорость до минимума и с восторгом оглядывая смутно знакомые окрестности. Кажется, сама погода, состояние дорожного покрытия, маршрут - всё благоволило тому, чтобы я снова приехала в гости, да. И от этого хорошее настроение поднималось ещё выше, рождая в душе позабытый покой и гармонию...

Припарковалась на крошечном пятачке перед калиткой. Схватила коробку с подарком, пакеты с угощениями, выскочила из салона, бодро зашагала к дому, чувствуя себя гораздо увереннее, чем в прошлый раз, ибо я основательно подготовилась к деревенским условиям - надела хлопковые бриджи, балетки вместо каблуков, сверху на топ накинула практичную непромокаемую ветровку, заплела волосы в французскую косу... Слишком уж мне хотелось исправить первое впечатление о себе у хозяйки дома, да. Хотя ей, наверное, и дела нет особо...

- Мария Михайловна! - закричала во весь голос, не рискуя подниматься на крыльцо. - Мария Михайловна-а-а, Вы дома-а?!

- Тута я! - из-за угла послышался взволнованный приглушённый ответ. - Кто там?

В огороде она!

- Баб Маша, это я! Снежа... Снегурка!

Я поставила коробку и пакеты на ступеньку, направляясь вдоль дома на задний двор.

Хозяйка уже спешила мне навстречу, на ходу снимая перепачканные землёй перчатки.

- Тюююю! - она в радостном изумлении округлила глаза и широко раскинула руки. - Правда Снегурка! А я слышу - голос похож, но, думаю, куда там... В городе своём небось сидит... А она... Нате вам! Приехала! Явилась меня навестить... Девочка ты моя... - баб Маша, кажется, даже прослезилась, обнимая меня от всей души. - Ой... А я ж и не ждала... У меня и на стол ничего нет...

- У меня есть! - я широко улыбнулась, испытывая ни с чем не сравнимую и какую-то искреннюю радость - меня тут не забыли, рады видеть даже, будто я не кучу проблем принесла в прошлый раз, а действительно подарила людям счастье... - Давайте чаю попьём, Мария Михайловна! У меня и подарок для Вас есть! А потом я Вам помогу... - я кивнула на прибавившиеся за неделю аккуратные грядки за спиной хозяйки. - Помощница из меня, сами понимаете, так себе, - я рассмеялась, краснея. - Но обещаю стараться...

- Ну ты... Ну красивица ты, Снегурочка, а... - баб Маша засеменила впереди меня в дом. - А я и не верила, что ты до нас ещё раз доберешься... Думала всё, как доехала-то хоть... Лука сказал, до самой трассы тебя проводил, но путь-то неблизкий... - она оглянулась на меня, будто всё ещё не веря своим глазам. - А ты - вот она! Сама приехала... Соскучилась по бабке-то и приехала...

- Конечно соскучилась! - я даже не врала, я действительно скучала, оказывается... - И я очень рада, что Вы меня вспоминали... - теперь даже у меня на ресницах повисли слёзы. - Думала, и как зовут забыли... - прикусила язык, едва не расхохотавшись - как зовут и так не запомнили, да. Ну и ладно, зато мне здесь рады...

- Пойдём, пойдём в дом, - Мария Михайловна, держась за перила, прямо на крыльце сняла калоши, переобулась в растоптанные шлёпанцы. - Сейчас и чаю нагреем, и пирогов напечём... - она повернулась ко мне, взволнованно всмотрелась в лицо. - А ты надолго приехала, Снегурка? А то я тесто только поставлю, а ты уже уезжать надумаешь...

- Не надумаю! - я открыто заулыбалась. - До вечера останусь! И с пирогами помогу!

- Ооой, - баба Маша расцвела на глазах, аж просияла. - А то сын вечно приедет, зайти не успеет - уже обратно ему надо... Чего там делать-то, в городе этом... Тут вон и воздух свежий, и продукты свои, - она сокрушённо покачала головой, - ан нет, всё бежать надобно... - она снова оглянулась на меня, с любопытством косясь на коробку в моих руках. - А чегось привезла-то? Большое чего-то...

- А вот сейчас и испробуем! - я торжественно водрузила подарок на кухонный стол, принялась сама сдирать упаковку. - Научу Вас как раз, как пользоваться! Сейчас...

- Ой! Это что? - баб Маша аж волновалась, тоже помогая мне освобождать содержимое коробки. - Ой... Чего это... Это куда... Мясорубка что ли? - она прокрутила в руке шнековый вал. - В розетку которая что ли?!

- Ага! Собирается как и ручная, очень просто, видите? - я быстро собрала трубу, закрутила гайку. - А потом надо только вставить эту конструкцию вот сюда, в пазик... Всё! Готово! - я повернулась к стене. - Работает эта розетка?

- Ту не надо! - баб Маша всплеснула руками. - Та слабая, погорим ещё... Вот сюды давай! Тут у меня хорошая розетка...

Я только улыбнулась, послушно залезая под стол и вставляя штекер.

- Ну, готовы? Шуметь только будет...

- Та я знаю, что шумит! У Вальки, соседки, есть такая... - баб Маша явно перенервничала, то и дело прикасаясь к корпусу и протирая рукавом заводские пылинки.

Я нажала кнопку, и мясорубка утробно загудела, мгновенно набирая обороты и показывая свою мощь.

Глаза Марии Михайловны прямо-таки загорелись огнём - это сколько ж мяса можно переработать, да...

- Нравится? - я отключила агрегат. - Всего две кнопки - включить и выключить...

- Дорогая поди...

- Нет!

- Не соберу я сама...

- Всё точно так же, как ручная собирается!

- И у Таньки, что там вот, через дом живёт, тоже есть такая...

- И у Вас есть!

- И у меня есть... - баб Маша снова прослезилась. - Я-то не хотела всё... Сын предлагал... Но чего деньги тратить? Она и шумит, и электричество жрёт, и вообще... А сейчас... Ну раз уж уже купила...

- Уже купила! - кивнула, снова разбирая мясорубку по деталям, чтобы помыть. - Обратно не примут, мне сразу в магазине сказали!

*10*

Молчание... Тонкое, дробящее пространство и время...

- Снеж, привет.

В груди сорвалась лавина. Чувств, эмоций, воспоминаний, адского болезненного счастья слышать сейчас этот голос...

- Привет...

Я сделала что-то хорошее, да? Это мне подарок свыше?

- Говорить можешь?

- Могу... - сердце замерло где-то в пустоте...

Снова молчание. Красноречивое, горячее, острое как бритва...

- Снеж, я не буду ходить вокруг да около, скажу как есть. Ты только... только давай без истерик, ок?

Затрясло отчего-то. Засосало под ложечкой, в животе образовался вакуум...

- Ну... - я истерично усмехнулась. - Это смотря что ты мне хочешь сказать...

Молчание. Дурацкое молчание, что б его, будто мы совсем не родные люди! Как же злит это...

Шумный вдох в трубке...

- Снежан...

- Снеж, - поправила его дрогнувшим голосом.

Ничего хорошего он мне не скажет, если обратился полным именем...

На глаза навернулись слёзы...

- Снежан, - он сделал вид, что не заметил моего замечания. - Тут такое дело... Ты только не думай, что это прям завтра! - он возмущенно повысил голос, будто делая меня в чём-то виноватой. - Времени полно так-то...

- Глеб, давай уже, не тяни, - тихо всхлипнула, пытаясь представить масштаб бедствия.

- Короче, Снеж... Снежан, я не смогу содержать тебя в ближайшем будущем. И квартиру нам всё-таки придётся продать и поделить деньги...

Ах вот оно что...

- А что так?! - язвительно взвилась, мысленно ненавидя и себя за слабость, и бывшего мужа за то, что испортил мне такой вечер. - Оксанка опять напела? То есть тот факт, что я с тобой с самого начала, с юности, помогала тебе, делала всё, чтобы ты мог зарабатывать деньги - это всё херня, да?! Она пришла на всё готовое! На то, что мне доставалось кровью и нервами столько лет! А теперь ты хочешь всё к её ногам кинуть, да? За мой счёт? Отобрать у меня и отдать ей? - мой голос сочился переполнявшей сердце обидой, мгновенно всколыхнувшейся внутри как затхлое болото. Самое страшное - рано или поздно он бы всё равно это озвучил, да, но я не думала, что так скоро... - Ну и кто ты после этого, Глеб?! - я знала, что бесполезно взывать к его совести, но... но так же нельзя... - Ты сможешь после этого спать спокойно? А сейчас ты как...

- Снежан, Оксана беременна.

Показалось на миг, что я оглохла.

Ослепла.

Не смогла вспомнить как дышать или кричать...

Картинка в голове сложилась как-то цинично и без моего участия - она ждёт ребёнка, им нужна квартира побольше, деньги тоже необходимы, значит, это окончательно и... бесповоротно.

Нет...

Нет!!!

Нееееет...

- ...Конечно, Марьянке помогать буду, не думай... ...У тебя есть несколько месяцев, чтобы найти квартиру, не переживай... - до меня долетали только обрывки слов в динамике. - ...Я не отказываюсь от ответственности, пойми, но мне тоже сейчас нелегко...

- Ты уже не вернёшься, да?.. - я произнесла это тихо, почти про себя.

Но он услышал... Замолчал. Надолго.

- Снеж...

- Да или нет?! - заорала в трубку с невесть откуда взявшейся силой во всю мощь лёгких...

- Нет.

Завыла. Зарычала во весь прорезавшийся голос. Зарыдала навзрыд, с трудом втягивая в себя кислород, физически ощущая, как разлетается вдребезги весь чёртов мир, и на меня сыпятся тонны острых неровных осколков...

- Ненави-ижу...

- Снежана...

- Ненавижу тебя! И суку твою ненавижу! - я протянула руку к бутылке с наливкой, зубами выдрала деревянную пробку, сделала несколько жадных глотков. - Как ты мог... Я же... Любила тебя...

Вздох на том конце.

Сука, он ещё и вдыхает! Он! А я...

- Снежан, я поставил тебя в известность. Надо что-то делать. Ты там пореви немного, но бери уже себя в руки, ок? У тебя было время прийти в себя и набраться сил...

Я осушила бутылку наполовину, совершенно не чувствуя вкуса.

- У меня было время?! Серьёзно, блять? - я ревела бешеным зверем. - После стольких лет...

- Всё, Снеж, давай, пока.

Телефон разразился гудками...

Ошарашенно сидела несколько секунд, чувствуя, как накрывает алкоголем и... болью. Тошнотворной болью, делающей тело будто чужим...

Снова приложилась к бутылке - я не хочу это чувствовать...

- Да куда ж ты... - подоспевшая откуда ни возьмись баба Маша мёртвой хваткой вцепилась в мою бутылку, не давая сделать глоток. - Ох, окаянная... Куда ты заливаешь-то?! Ты ж помрёшь прямо тут! Крепкая наливка-то! - она потянула бутыль на себя, попыталась выдрать её рывком, но я на автопилоте не могла разжать пальцы. - Не надо, ну! Ох ты ж горюшко...

- Он не вернётся, баб Маш... - прохрипела, почему-то исторгая из себя булькающий надрывный смех. - Не вернётся...

- Кто? Бывший твой что ли? - Мария Михайловна плюхнулась на скамейку рядом, всё ещё пытаясь справиться с флягой в моих руках, но уже не так настойчиво. - Да и этот... хрен с ним, Снегурка! Туда ему и дорога! - она совсем обмякла, просто поглаживая меня сухонькой ладошкой по плечу. - А ты чего, ждала, да? Ох ты, бедовая...

Ждала? Ждала ли я?!

Кажется, я только и жила этой мыслью все эти месяцы. Что не сейчас, но через пару лет, когда все любовные страсти улягутся и сойдут на нет, когда поутихнут эмоции, когда начнется самый настоящий быт - вот тогда Глеб непременно вспомнит обо мне. Не просто вспомнит, а очень захочет вернуться. Приползёт на коленях, умоляя меня простить его. А потом будет всю жизнь целовать мне руки за то, что я простила... Ну ведь так говорят все коучи и психологи! И я им верила! А он... Ребёнка заделал... Беременная...

Меня даже не огорчала мысль о необходимости продать квартиру - мне просто было не до того. Да пусть вообще хоть всё забирает! И квартиру, и машину, и всё на свете! Зачем оно мне теперь... Без него... Гребаное совместно нажитое имущество, блять! Я лично наживала его для того, чтобы жить в семье! Чтобы просыпаться по утрам с мужем, чтобы пить с ним кофе на кухне, чтобы готовить ему обеды и ужины, чтобы вечером ложиться к нему под бок и мурлыкать от счастья! Нахера мне одной и эта квартира, и всё остальное? Да и сама жизнь такая нахрен не сдалась...

*11*

Сон...

Явь...

Безумие.

Невыносимая душевная тоска накрывала внезапными урывками, не поддаваясь контролю. Накатывала волнами, душила внутренним неприятием ситуации, рвала на части эмоциональные границы. Она была сильнее меня...

Я прекрасно знала, где Мария Михайловна хранит свою наливку, как и припасённый "в оздоровительных целях" самогон. Но его я не трогала - инстинкт самосохранения за какими-то чёртом ещё работал...

Баб Маша едва не подняла тревогу, когда в сотый раз пришла с огорода и попыталась разбудить меня - я смогла только перегнуться через подлокотник своего кресла и сплюнуть в таз, который она уже дважды меняла за утро. Или за день... Но теперь не повезло - она наконец спалила уже почти пустую бутылку, которую я приныкала за изголовьем. Эх...

- Ах ты ж... - хозяйка в очередной раз осенила себя крестом, будто боялась кары небесной даже за матерные мысли. - Ну Снегурка... Тьфу на тебя! - она потрясла остатками наливки. - Вот шальная баба-то! Конечно, от такой муж сбежит! И следующий сбежит... В монастырь тебя, дуру, надобно! А то так и сгинешь со свету...

- Замуж мне надобно, - прохрипела, откидываясь на подушку и закрывая глаза. - У него семья... Я тоже хочу...

- Да кто тебя такую возьмёт?! - Мария Михайловна с презрением оглядела меня с головы до ног. - Хоть бы пить-то научилась! А то блюёшь только! А толку...

Всхлипнула, чувствуя, как раскалывается голова и ломит виски.

- Спать буду... Можно?..

- Спи! - баб Маша в сердцах окрестила несколько раз и меня, что-то бормоча себе под нос. - Замуж она собралась, а... Я-то надеялась, она и думать забыла, а она опять за своё... Тьфу одним словом! - хозяйка наконец развернулась к выходу из комнаты. - Пойду спрячу что ли... Пока всё не попортила... В таз не повыплёвывала... - она оглянулась на пороге. - К вечеру чтоб как огурец была! Там тебе уже звонили, дочка кажись... Я не брала, не знаю я, как ваши эти... телефоны пользовать... И Колька приходил по твою душу! - она тяжко вздохнула. - Его я выпроводила, неча тут шлындать! - она снова отвернулась, выходя из спальни. - Так что спи...

Послушно закрыла глаза. Мгновенно вырубилась...

***

Птицы, чтоб им пусто было...

Разве можно так верещать с самого утра?!

С трудом открыла слипшиеся глаза. Тут же зажмурилась, едва не ослепнув от мягкого жёлтого солнечного света, бьющего прямо в лицо - оказывается, только закат...

Тупая боль в груди, уже физическая, не душевная - я ничего не забыла. Кажется, я даже в пьяном угарном сне чувствовала эту дикую вселенскую тоску - у Глеба будет ребёнок. Господи... Зачем мне вообще просыпаться в этом аду? Жить с этим, дышать, чувствовать...

Наверное, у каждого человека есть предел. И вот чья-то крошечная жизнь - это мой порог, за который я ступить уже не в состоянии. Я могла бы бороться до конца, могла бы надеяться до бесконечности, я не пожалела бы ни себя, ни мужа, ни эту суку Оксанку ни при каком раскладе. Но ребёнок... Это что-то запредельное. Это то, что дано Богом, это дар небес двум любящим друг друга людям... И я не имею права лезть в чужую судьбу. Для меня это обрыв, ведущий в пропасть. И я, кажется, уже лечу на камни...

В горле пересохло, и я с искренней благодарностью приложилась к графину с водой, заботливо оставленному бабой Машей на табуретке, приставленной к разложенному креслу. Точнее, и вовсе не водой, а огуречным рассолом...

Кое-как спустила ноги с постели, всерьёз опасаясь не удержать равновесие от дикого головокружения. Попыталась встать... Зацепила чёртову табуретку, и та, покачнувшись, грохнулась на пол...

Через пару секунд послышались натужные шаги.

- Проснулась? - в комнату заглянула обеспокоенная хозяйка. - Наконец-то... Как себя чувствуешь? - в её голосе читалась искренняя забота. - Ужин уже, а ты...

- В туалет хочу... - я схватилась за голову, ибо её определённо сдавили какие-то невидимые, но очень ощутимые тиски.

- Пошли давай, отведу... - баб Маша помогла мне подняться, подставив сухонькое плечо и подав руку. - Ну ты вчера и учудила, Снегурка... Чего творила - это ужас! Замуж, кричала, пойду! За любого, хоть за дурачка местного... - она театрально схватилась за сердце. - Вот ты мне устроила-то... Страдалица, а! Ну сейчас-то хоть одумалась, бедовая? Надо оно тебе... Поживи немного, а там уж сердце успокоится, тогда и решение примешь...

- Я подумала, - поджала губы, опираясь на бабулькин локоть. - За дурака я, конечно, погорячилась, но за Кольку того же... Может быть... - я поморщилась.

- Чего, не мил тебе Николай? - баб Маша хмыкнула. - Ну и правильно!

- Там... - я силилась вспомнить хоть одно вчерашнее имя. - Другие вроде есть... Я сама познакомлюсь, только скажите, куда идти... - в моей звенящей голове уже роились мысли о брачном контракте, выгодном обеим сторонам. Правда, в чём выгода я пока не придумала, но идея мне нравилась всё больше и больше.

Мария Михайловна притормозила, поворачиваясь ко мне лицом. Нахмурилась...

- Ты серьёзно что ли, ну?! С ума сошла, девонька?

- Не хотите - не надо, - я упрямо стиснула челюсти. - Я найду того, кто согласится... - я наконец зашла в крошечный туалет. Не стала запираться на засов - мало ли что... - А не согласится - придумаю такие доводы, что согласится всё равно! - закричала через дверь, чувствуя, как меня мутит. - Вы не думайте, Мария Михайловна, я хорошая жена была! И не пила... И делала всё... Правда! - меня снова потянуло в слёзы. - Мне очень надо...

Едва я выползла обратно, как баба Маша снова подхватила меня под локоть.

- Правда что ли не передумаешь, Снегурка?

- Нет.

Она вздохнула так тяжело и обречённо, что мне стало её искренне жаль. Реально, зачем ей возиться со мной, если я сама в состоянии о себе позаботиться?

- Ты хорошо подумай-то...

- Я уже подумала, - я без сил рухнула в разложенное кресло. - Очень хорошо, честно.

- Ну как знаешь,... - Мария Михайловна махнула на меня рукой. - Смотри потом, сама напросилась!

*12*

Лука пришёл в этот же день, ближе к вечеру. Молча принялся разбирать хлипенький сарай, давно дышавший на ладан - там хозяйка хранила огородный инвентарь: лопаты, грабли, лейки, дуги для парника, прошлогоднюю пленку, какую-то корзину с засохшими масляными красками, не единожды промокшую трухлявую коробку со старыми обоями, ящики с рыболовной снастью, оставшиеся от мужа...

Сама Мария Михайловна словно и думать забыла обо мне, всё бегала во двор к подвернувшемуся помощнику с советами, с тарелкой еды, с разговорами, которые с кухни было совсем не слышно...

Мне она строго-настрого запретила выходить из дома, только молча покивала на моё признание о том, что я подслушала их утреннюю беседу. И вместо объяснений заставила меня месить тесто на пироги, потом принесла из погреба овощей на суп, потом и вовсе пошла топить крошечную покосившуюся баню, велев мне навести порядок в шкафу...

Наверное, я уже чувствовала себя здесь лишней. Ну не серьёзно же они всё это про свадьбу, правда?! И я бы уже уехала домой, да...

Но дела, которыми меня завалила хозяйка, вынуждали отложить возвращение в родной город хотя бы до вечера. Пришлось позвонить дочери и доложить о том, что я нахожусь в гостях. И что нас ждёт серьезный разговор на днях, ибо рассказывать по телефону о звонке мужа мне не хотелось. Вообще не хотелось думать про Глеба, потому что на глаза сразу наворачивались злые бессильные слёзы...

Потом поплачу. Всё потом, когда я наконец останусь одна в тишине своей квартиры... Которую нужно будет продать в обозримом будущем...

Блять!

Вытерла со щёки солёную влагу, отложила нож, не дорезав луковицу.

Отошла от стола, направляясь к окну... Отодвинула край цветастой занавески...

Баба Маша сидела на низкой пластиковой табуреточке и любовно перебирала какой-то хлам из сундука, явно отрытого среди другой утвари впервые за много лет. Поднялась на ноги, куда-то потащила рыболовную сетку...

Лука, скинув рубаху, строгал на наспех сделанном из подручных материалов столе какой-то брус. Звук электрорубанка был слышен даже здесь, в доме...

Закусила губу, невольно разглядывая практически незнакомого мужика - как блестит от пота широкая спина, как перекатываются под кожей бугрящиеся мышцы, натренированные явно не в спортзале, а тяжёлым физическим трудом, как крепкая рука удерживает незакреплённую доску, пока вторая ладонь намертво сжимает инструмент...

Будто почувствовав мой любопытный взгляд, мужчина выпрямился. Дробящий уши звук стих, и Лука откинул брус на землю к другим таким же, сделанным ранее. Неторопливо повернулся лицом к дому, демонстрируя могучую грудь, заросшую густой колючей порослью...

Отпрянула от занавески. Но тут же снова выглянула в оставленный зазор, прекрасно понимая, что вряд ли он сможет меня заметить в лучах закатного солнца...

- Любуешься? - за спиной раздался насмешливый голос Марии Михайловны, скрипнула половица. - Отойди, не позорься. Нельзя.

- Чего нельзя? - я послушно отступила от окна, поворачиваясь к хозяйке.

- На мужика голого пялиться нельзя, ну! Не муж чай! - она как-то хитро заулыбалась. - Пока что...

Покраснела как дура...

- Ну Вы же пялитесь, - буркнула под нос, возвращаясь к разделочной доске и луку. - Да и что я там не видела...

- Так то - я, а то - ты, - баб Маша махнула на меня рукой. - Сиди и не высовывайся, пока я не скажу...

Она засеменила к холодильнику. Достала с верхней полки трёхлитровую банку молока, взяла большую пивную кружку, налила почти до краёв...

- Вот через пять минут выйдешь, подашь ему, - она поставила кружку прямо передо мной. - Волосы прибери... И пуговицу застегни! Сиськи того и гляди вывалятся... - она поспешила к двери. - Через пять минут, не раньше, поняла?

Пфффф. Он меня вообще-то и так почти голую видел! Подумаешь...

- Угу... - я проводила старушку глазами, чувствуя, как накатывает раздражение. Ну и традиции у них тут...

Снова положила нож. Тихонько подкралась к окну...

Мария Михайловна что-то вещала склонившему голову Луке, кивая на дом. Тот тоже бросил взгляд на стену, потянулся за брошенной на куст смородины рубахой... Надел её, будто напоказ поворачиваясь ко мне то спиной, то боком... Снова взялся за необработанную доску...

Догадывается, что я подсматриваю? Или уже знает наверняка...

Ладони почему-то вспотели. И вообще стало как-то тревожно и муторно - ещё полчаса назад я злилась на то, что меня не выпускают из дома, а сейчас как-то резко захотелось спрятаться и носа не высовывать...

Взяла чёртову кружку, поплелась к выходу. Застегнула пуговицу дурацкого балахона, как советовала баб Маша...

На улице было намного жарче, чем в кухне. В лицо сразу повеяло зноем, в нос ударил запах сена и перегретого асфальта...

Едва я свернула за угол, как Лука отложил рулетку. Выпрямился в полный рост, уперев руки в бока и без стеснения глядя на моё приближение...

Почему-то не знала, куда отвести взгляд, лишь бы не смотреть на него. Ноги стали заплетаться от чужого пристального внимания...

- Вот, Мария Михайловна просила принести, - пробубнила, поставив кружку на импровизированный верстак. Тут же развернулась, заторопилась прочь...

Брошенное небрежно в ответ "спасибо" расслышала уже в спину...

***

Я пыталась улучить момент, чтобы поговорить с бабой Машей. Видела в приоткрытую дверную щель, как она обхаживает гостя, предлагая ему приготовленные мною пироги "с вензелями", при этом на все лады расхваливая мои умения и старания. Зачем, спрашивается?! Тоже традиция? Господи, да я же всё равно не пойду замуж за этого человека! Вот влипла-то...

- ...Через месяц уже можно, Лука Тихонович, - хозяйка шелестела своим спокойным вкрадчивым голосом, будто пыталась ввести в транс. - Пока парник мне поправишь... Сенокос, конечно, в самом разгаре будет, да не страшно...

Лука молчал. Наворачивал мою стряпню как любую другую и просто слушал. Явно с таким же скептицизмом, как я...

*13*

Это было действительно здорово - бродить под моросящий дождём по незнакомым тёмным улицам, окончательно заплутав в перекрестках; глазеть на разноцветные дома, совсем старые и не очень, высокие и низкие, давно погрузившиеся в сон или ещё тускло подмигивающие окнами; пить какую-то дешёвую липкую бурду, на удивление не слабо бьющую по мозгам; купаться в мужском внимании - смеяться плоским шуткам, кокетничать в нужный момент, то и дело чувствовать на талии сильную уверенную ладонь, будто невзначай скользящую по спине, по ягодицам...

Понимала, что дурею от происходящего - от чужих интимных прикосновений, от аромата летней зелени и озона, от осознания себя наедине с мужчиной...

Конечно, Колька действовал топорно и льстил излишне пафосно, но это не имело значения. Мне просто было хорошо. Все эти его рассказы о деревенской жизни, о каких-то комбайнах, о полях с картошкой, о местном коровнике, где он подрабатывал одно время... Это было смешно. И... по-своему мило - он реально старался занять меня болтовнёй и искренне радовался, видя на моём лице улыбку. И мне хотелось ему улыбаться...

Конечно, я осознавала тот факт, что это путь в никуда, по наклонной в бездну. Но не могла отказаться от этой эйфории...

Нет, меня не обманывала Колькина напускная забота и слащавость - я прекрасно понимала, ради чего он это делает и зачем тратит время. Я даже не испытывала к нему симпатии, и уж тем более женитьба в наши общие планы явно не входила, да. С Николаем вообще всё было предельно ясно, без каких-либо недомолвок, и это казалось честным. Не то что с Лукой - тот даже не потрудился дать мне понять, что я ему хоть немного нравлюсь. И не попытался понравиться сам...

И вообще, когда я последний раз чувствовала себя вот так - уверенной в себе, интересной, сексуальной в конце концов?

В молодости разве что... Когда познакомилась с Глебом...

Даже вспоминать бывшего мужа оказалось уже не так больно, когда рядом шёл мужик, так очевидно пытающийся произвести впечатление...

Времени прошло гораздо больше часа. Накрапывающий дождь как-то незаметно перерос в ливень, где-то над лесом загрохотал первый далекий раскат грома...

Я даже не удивилась, когда мы свернули в какой-то высокий почерневший от непогод сарай на краю деревни, оказавшийся сеновалом. Полной грудью вздохнула навязчивый аромат сухих трав, почти счастливая от того, что это случится именно здесь, на задворках мира, и никто никогда не узнает о случившемся...

Не сопротивлялась, когда Колька нагло полез целоваться, опрокидывая меня на ворох колючей соломы. Попыталась ответить на поцелуй, но это оказалось неприятно - запах кислого пива, слюнявые губы, чужой нахальный язык во рту...

Отвернулась. Пьяно рассмеялась, мстительно думая о Глебе, когда мужские руки торопливо принялись задирать мой безразмерный балахон...

Сено кололось безбожно, но мне даже нравился этот царапающий дискомфорт - он отвлекал от душевного смятения и лишних мыслей. Темнота казалась абсолютной, и я невольно представила на месте Кольки мужа... С ним было бы иначе, да. По крайней мере, раньше... До того, как он мне впервые изменил с Оксанкой...

Ощутила мокрый липкий поцелуй на шее. На плече, на голой груди... Попыталась расслабиться, но не вышло - сердце билось как заполошное, а эмоции наоборот будто притупились.

Колька не замечал этого. Слегка навалился сверху, продолжая целовать. Пошло, развязно, больше лапая меня руками, стискивая ладонями грудь, явно получая от этого удовольствие. Дышал шумно, будто испытывал реально сильное возбуждение... Завозился с одеждой, на пару секунд оставив меня в покое...

Я не чувствовала ничего. Просто лежала под ним, наслаждаясь скорее самим фактом того, что я наконец-то нахожусь в мужских объятиях. Привычно повернула голову под натиском мужской ладони, покладисто разомкнула губы, едва их коснулась головка члена...

Непривычный терпкий вкус, чужое надсадное дыхание над головой, неудобная поза, выпитый алкоголь...

К горлу мгновенно подступила тошнота.

Со стоном дёрнулась в сторону, едва успев приподняться на руках, не в силах бороться с рвотным позывом...

Колька только усмехнулся. Принялся оглаживать ягодицы, пользуясь тем, что я стояла на четвереньках...

Блять, это уже перебор. Я не готова трахаться там же, где меня стошнило...

Попыталась было отползти в сторону, но Колька воспринял это как попытку к бегству - до хруста сдавил бёдра, перехватил локтём горло, заставляя меня замереть на месте. Навалился всем весом, подминая меня под себя...

Захрипела, задыхаясь под тяжестью его тела, чувствуя, как по промежности скользит горячий твёрдый член, сразу толкается внутрь... Затихла, ощущая, как Коля тут же ослабляет хватку...

Всего пара неистовых глубоких толчков, и он резко дёрнулся, со стоном кончая куда-то мне на поясницу. Тут же схватил меня за лодыжки, перевернул на спину, снова накинулся, нависая сверху... Вошёл грубым нетерпеливым рывком, буквально вбивая меня всё глубже в сено...

Если бы не проснувшийся страх, я бы даже попыталась получить удовольствие от такого напора. Но я чувствовала себя слишком беспомощной под натиском огромного мужского тела, знала наверняка, что Николай меня не пожалеет в случае чего. Если придушит, то так и прикопает в этих чёртовых стогах...

Колька натужно сопел, ускоряя темп, а я просто смотрела в темноту высокого потолка. Беззвучно плакала, ощущая злорадное удовлетворение - я смогла так же легко и непринуждённо изменить бывшему мужу, как и он мне когда-то...

...Дверь сарая распахнулась внезапно, резанув по ушам громким протяжным скрипом, похожим на сварливое воронье карканье. Во тьме послышались торопливые тяжёлые шаги, и я затаилась, в панике пытаясь спихнуть с себя потного мужика, который только что кончил мне на живот и сейчас просто устало распластался сверху, явно готовясь к очередному заходу...

- Блять... Ну сука... - в громком мужском голосе не было удивления, скорее только гневная презрительная констатация факта.

*14*

Я будто подорвалась из сна. Резко открыла глаза, прислушиваясь к себе...

Нет, ничего не снилось. Не было кошмаров, не мучает жажда, не болит голова, только лёгкий звон в ушах после вчерашних Колькиных дешёвых коктейлей, и щека болезненно распухла от затрещины...

Светло. Птицы гомонят на все лады. И прохладно - баб Маша опять оставила форточку открытой на всю ночь...

Сегодня какая-то там свадьба. В смысле, не какая-то там, а моя...

Закрыла глаза, желая оттянуть момент принятия решения о том, что мне делать со всем этим. Как свалить отсюда подобру-поздорову. Или... реально взять и прямо сегодня выйти замуж? Бляяяять...

Лучше поспать ещё немного, раз пока никто не будит, а там... Может, само рассосётся...

...В спальне кто-то зашевелился, послышался протяжный вздох, скрип кровати.

С удивлением повернула голову - Мария Михайловна ещё спала, положив ладошку под щёку и до самого подбородка накрывшись тяжёлым громоздким одеялом.

Господи, неужели ещё так рано?!

Приподнялась на локте, взяла с табуретки мобильник. Пять утра...

Снова откинулась на подушку, глядя в потолок. Сна, как назло, ни в одном глазу.

Пойти покурить?

Покосилась на мирно спавшую бабулю. Откинула одеяло, осторожно поднялась с постели, босиком на цыпочках прокралась к двери...

На кухне было непривычно тихо и чисто - дом будто спал вместе с хозяйкой.

Улыбнулась собственным ощущениям - сейчас никто не станет меня добродушно одёргивать, ворчать, искать мне занятие, а значит - в данный момент я могу быть предоставлена сама себе. Мне очень не хватало подобного чувства все эти дни...

Повинуясь порыву какой-то внутренней лёгкости, включила кран, умылась холодной водой. Вытерлась белым полотенчиком, вышитым по краю красными нитками...

Настроение стремительно рвалось вверх. Особенно если не вспоминать события вчерашнего вечера и не думать о продолжении сегодняшнего дня. И вообще, после слов Марии Михайловны о том, что силой меня в церковь никто не потащит, меня будто отпустило. Ну извинюсь, скажу, что тогда несла чушь в пьяном угаре, и замуж мне совершенно не требуется. И уеду домой оплакивать скорое рождение ребёнка бывшего мужа от другой женщины и размен квартиры...

В груди отозвалась тупая монотонная боль - как я вообще дожила до такого?! И хорошо, что в данный момент я не в родном городе, а здесь - тут как-то легче воспринимаются любые события привычной жизни, более отстранённо что ли...

Зачерпнула ковшом родниковой воды из ведра, выпила. Потянулась всем телом, раскинув руки в стороны, радуясь чему-то невесомому, то и дело ускользающему из сознания... Захватила сигареты и зажигалку, тихонько прошла к выходу.

На улице... звенело утро. Какое-то необычное утро - ярко-голубое небо, запредельно высокое, от синевы которого режет глаза; полнейший штиль и безветрие, отчего кажется, что весь мир замер и нежится в первых лучах восходящего солнца; напитанный густой свежестью и остатками тумана воздух, сырой, но уже отдающий предстоящим зноем, пропахший тонким ароматом садовых цветов; серебристые капли росы на траве, на листьях смородины и крыжовника, сверкающие россыпью самоцветов и искрящиеся огненными всполохами; повсюду абсолютно непуганная живность вроде кузнечиков, бабочек, божьих коровок, шмелей, пауков, жуков, мошкары...

В каком-то немом восторге стояла на крыльце, созерцая эту деревенскую картину. Конечно, я испытывала подобные эмоции и дома - когда настроение зашкаливает, когда за окном стоит шикарная погода, когда просто хочется жить, и неважно, что там будет дальше, но сейчас это ощущение казалось таким... правильным. Гармоничным, глубоким, занимающим всю вселенную...

Надела шлёпанцы, сбежала с крыльца, свернула за дом к старенькой лавочке между грядок. Села, прикурила сигарету...

Кажется, в таком состоянии я могла бы изменить не то что собственную жизнь, а весь мир вокруг. Легко и непринужденно, не напрягаясь даже. Просто взмахнуть пресловутой волшебной палочкой и подарить всем на свете любовь, нежность, счастье...

Улыбка не сходила с лица от этих дурацких мыслей - хорошее утро, да. И такая до боли привычная потребность - поделиться этим состоянием с Глебом... Тихонько подойти сзади, обнять его, прижаться щекой к спине, не обращая внимания на недовольные вздохи и показную холодность в ответ, зашептать что-то пошлое и смешное на ухо, попробовать разговорить его, чтобы наконец увидеть на родном лице такую драгоценную улыбку... Нет, сейчас я, конечно, понимаю, что холодность была не показной, что улыбка изображалась лишь для того, чтобы я побыстрее отвязалась со своими глупостями, но так хорошо было верить в собственную сказку, жить в ней вопреки всем проблемам...

Тяжело вздохнула.

Мать вашу, ну неужели Глеб совсем не вспоминает подобные моменты?! Не скучает, не тоскует, не сравнивает меня и её в мою пользу, не сжимает мобильник в руке в неравной борьбе с желанием позвонить мне... Нет?! А вот я - да...

Закусила губу. Быстро открыла телефон, перелистнула вкладку на Оксанкину страницу...

Новое фото. Не одно даже...

Глубоко втянула носом воздух, чувствуя, как такой хрупкий и ненадёжный мир в душе рушится от одного дуновения ветра, как глаза мгновенно наполняются горькими жгучими слезами, как сердце отзывается испуганным болезненным спазмом...

Полёт на воздушном шаре - часть корзины, Оксанка вовсю улыбается на камеру, Глеб куда-то отвернулся, на заднем плане оставшийся далеко внизу бесконечный лес...

Лодка. Оба в оранжевых спасательных жилетах, она снова смеётся, он сосредоточенно протирает очки от брызг...

Боль никуда не делась. Она, как хамелеон, на какое-то время стала прозрачной, незримой, словно не успела так рано проснуться вместе со мной. А сейчас наконец проявилась в цвете. Она намертво окутывала меня своими щупальцами, каждую секунду протыкая кожу крошечными иголками и пуская в кровь яд, заставляя внутренне извиваться и хрипеть от удушающей агонии...

*15*

Пройти предстояло всего ничего - преодолеть метров триста до жиденького и на удивление ухоженного лесочка, потом столько же по грунтовой заезженной дороге между кустов и редких зеленеющих деревьев. Эта граница будто негласно отделяла поселение старообрядческой общины от остальной деревни.

Я чувствовала себя по меньшей мере глупо - серо-белый льняной балахон, обтаченный белым хлопковым кружевом по узкому вороту, по длиннющему подолу и по широким манжетам необычно скроенных рукавов, казался доисторической ночной рубахой, хотя Мария Михайловна упорно уверяла меня в том, что это практически праздничное одеяние для посещения службы. Особо раздражал впитавшийся в ткань запах: смесь тонких трав и чуть затхлого средства от моли - наряд явно пылился в шкафу со времён молодости самой хозяйки... Повезло, что трусы, лифчик и балетки мне позволено было надеть свои - я б не удивилась, если б баб Маша заставила меня идти босой и без белья. Про причёску и говорить было нечего - ещё мокрые волосы висели сосульками, но Мария Михайловна вынудила меня нацепить тонкий ситцевый белый платок, даже сама заботливо повязала мне его вокруг шеи. Ещё она набрала какого-то хлама в виде старых гребней, расчёсок, выструганных из дерева заколок, хранившихся в резной шкатулке, очевидно, не один десяток лет... Любовно утрамбовала это добро в узелок. В эту же холщовую сумку положила мой паспорт, бормоча что-то о том, что неизвестно, как всё покатится дальше...

Волнения почему-то не было. Только тупая отстранённость, будто не я сейчас шла по изрытой колее вслед за бабой Машей в какую-то церковь, шпили которой виднелись даже отсюда, с края деревни...

- Мария Михайловна, а как... Как они там живут? - задала вопрос просто чтобы не молчать в дороге.

- Да как... Как и все люди, - та только пожала плечами, семеня впереди меня. - Ничего у них нет необычного. Ну разве что традиции свои соблюдают... - она вдруг остановилась. Оглянулась, скользнув по мне внимательным взглядом. - Ты их не бойся, Снегурка. Неужто никогда в церковной общине не бывала?

Покачала головой.

- Да я и в церкви-то всего несколько раз была... - покраснела. - Всё как-то не до того...

- Это не страшно, - баб Маша кивнула, снова продолжая путь. - Главное, чтоб душа к Богу тянулась... Крест носишь, смотрю. Это хорошо.

Нуууу... Ношу. Как украшение прежде всего. Потому что маленький медный крестик на тоненькой верёвочке, которым меня крестили в раннем детстве, я потеряла ещё в первом классе...

Промолчала, опустив голову. Но через пару минут вскинула взгляд, глубоко вздохнула, обозревая открывшуюся картину незнакомого поселения...

Это оказалось... немного не то, что до этой минуты рисовало моё воображение - совсем не похоже на полуразвалившиеся лачуги, притулившиеся рядом с какой-нибудь откопанной из земли часовней. И вообще...

Улица, на которую выходила тропинка, была широкой, ровной. Дома по обеим сторонам... разные. Но всё равно чем-то похожие друг на друга... Одноэтажные. Некоторые, с широким двором, припаркованными у ворот престижными автомобилями, ухоженным газоном и высокими грядками, явно намекали на присутствие второго этажа под высокой крышей, но это была всё равно мансарда, но никак не полноценный жилой уровень. Другие домики казались небольшими, уютными, с выбеленными плодовыми деревьями, милыми садовыми фигурками, россыпью цветов в горшках и на клумбах... Третьи и вовсе выглядели обычными деревенскими домишками, но ухоженными, свежеокрашенными, с огородом как у бабы Маши...

Деревянные панели в качестве наружного покрытия, чаще обработанные какой-то морилкой, белые блочные веранды - общий стиль домов мало чем отличался, не считая форм и размеров, только разноцветные крыши радовали глаз пёстрой расцветкой от сдержанных коричневых тонов мягкой кровли до ярко-красных листов профнастила, глубоких синих оттенков металлочерепицы, оранжево-жёлтых волн ондулина, серых тонов обычного шифера.

И везде - посадки, теплицы, сараи для скота...

Чуть дальше к лесу - просторное пастбище для коров, ещё дальше - огороженный загон с десятком гнедых лошадей...

Людей на улице было мало. Те, кого мы встретили, либо открыто кивали баб Маше, приветствуя, и абсолютно игнорировали меня, либо наоборот с интересом пялились в мою сторону, даже не замечая бабулю. Мужчин почти не было, только старик в валенках сидел на лавочке перед одним из заборов и любовно наблюдал за гурьбой резвящихся в луже детей, босых, в коротких шортах и майках. Женщины выглядели так, как я запомнила - либо длинные бесформенные юбки и странные тёмные рубашки, либо платья, чем-то напоминающие те балахоны, что Мария Михайловна презентовала в моё пользование. Все с косынками на головах, даже совсем молодые...

...Неожиданно где-то впереди глубоко и зычно зазвонил колокол. К нему добавились переливы других колоколов, более звонких и мелодичных...

Вздрогнула. Подняла голову, вглядываясь вперёд...

Мы прошли метров пятьсот, половину пути. Отсюда было прекрасно видно, что ровная улица упирается в храм. Или церковь. Невысокое строение из старого почерневшего дерева, достаточно большое по площади, с рубленными углами, оно не тянулось куполами ввысь, как наши привычные соборы, а прочно стояло на земле, ассоциируясь с толстым вековым дубом, намертво вросшим корнями в почву. Наверху тонко поблёскивали острые маковки, даже не золочёные, а бережно обитые небольшими кусочками какой-нибудь нержавеющей стали или железа. Без крестов. И тем не менее, почему-то сразу становилось понятно, что вся эта конструкция относится к религиозным постройкам...

Там уже толпился народ. И баба Маша вела меня именно туда...

Стало не по себе. Руки вспотели, пульс загрохотал в висках, вторя торжественному колокольному перезвону. В груди проснулся какой-то подлый иррациональный стыд - наверное, все эти люди идут к Богу с чистым сердцем, а я...

Нет, конечно, я верила в высшие силы. Знала одну молитву, пару раз пыталась поститься, начитавшись новомодных веяний в интернете, часто мысленно обращалась за помощью к Богу, почти не замечая этого... Но здесь явно было другое - люди шли в храм по зову души, тогда как я, чего уж врать самой себе, в данный момент хотела только одного - посмотреть в глаза Луке после вчерашних событий. Да и вообще просто увидеть его... Оценить его реакцию на мой приход сюда, усмехнуться в лицо, если он сделает вид, что ничего не обещал бабе Маше, просто полюбопытствовать, где и чем он живёт...