Обсидиановые звёзды

Пролог

Здесь и звезды были из обсидиана. Раскаленными шарами проносились кометы и сбивали со своих орбит не слишком удачливые планеты. Эта система родилась недавно, и Фериора привлекал хаос, вокруг молодой звезды. Он любил наблюдать за рождением новых миров, новых разумных существ и ткачей Бездны. Что-то притягательное было в этом древнем как сама Вселенная процессе: миры сталкивались, взрывались, рождая новые луны, смещаясь как фигуры на шахматной доске. Но настанет момент – движение замедлится, каждый мир получит собственную орбиту, а на одной из планет зародится жизнь. Пройдут миллионы лет, прежде чем в этой системе появится разум и еще миллион до рождения нового бога – покровителя мира. Нового ткача Бездны. Но нет… прежде явится он: Карающий бог и принесет смерть. Не позволит родиться новому ткачу Бездны. Но до этого момента еще миллиарды лет, а сегодня хаос рождения нового мира гипнотизировал своей красотой молодого разрушителя.

Тихий телепатический призыв друга заставил Фера прекратить созерцание. Он ответил и за мгновение оказался на другом конце Вселенной. Его ближайший соратник Лиг суетливо метался по спутнику планеты-гиганта. В образе смертного он напоминал жителей своей планеты: высокий, худощавый юноша, тело которого сформировалось в условиях слабой гравитации. Вишневые волосы коротко острижены, лицо вполне себе человеческое, одет как первые воины его космической эпохи и сжимает крепко забавную штуку, которая распространяет уничтожающий свет. А еще высмеивал его огненный меч.

Они отличались, как и их планеты. Фер родился в другом мире, наполненном магией. Из обликов молодой бог предпочитал свой изначальный, тот, в котором прибывал во время рождения в своем мире: черные волосы до плеч, обсидиановые глаза, вспыхивающие тьмой, мощное телосложение воина и огромные черные крылья за спиной.

Фериор встретил Лига, уничтожая очередной мир. Сперва они были соперниками, пытались помешать друг другу, но их противостояние длилось не больше пары тысяч лет. Их силы были слишком разными: техник Лиг и маг Фер. Миры склонялись, если за них брался дуэт разрушителей. А затем появлялись и другие: Верна, Хаардинел, Миллиэль, Рода. Разные, как многообразие миров во Вселенной, но сумевшие стать друзьями в невероятно холодной Вселенной. Первые утверждали, что эмоции — зло, они только мешают выполнять высшим важную миссию по поддержанию равновесия, они лишь слабость новорожденных богов, от которой следует как можно скорее избавиться. Первые фыркали презрительно, но не вмешивались, позволяя ткачам набираться мудрости самостоятельно. До тех пор, пока Фериор не раскрыл тайну Первых и не поделился ею с друзьями. И те, кто посылал их разрушать миры, теперь пришли уничтожать их собственные.

Фериор ощутил страх и беспокойство Лига, еще не приземлившись на поверхность.

— Фер, я проигрываю, — в отчаянии протянул к другу руки техно-бог. — Первый вот-вот уничтожит меня, я ничего не могу поделать. Мы не должны были бросать ему вызов.

— Он бы все равно не оставил нас в покое, — спокойно ответил прибывший, но в зрачках вспыхнуло обсидиановое пламя. — Почему ты не призвал меня раньше?

Его взор был устремлен к большому космическому кораблю, зависшему около планеты с зеленой атмосферой. А на поверхности планеты бушевала война. Корабль готовил оружие к бою.

— Ты бы ничего не смог поделать, Фер, — вымученно ответил молодой бог. — Твоя сила не для моего мира. Мои подопечные не верят в чудо. Им нужны научные открытия, а не пророчества.

— Что они делают, Лиг? — спросил маг, наблюдая за космическим кораблем.

— На борту корабля оружие, которое может уничтожить планету, друг мой. А на планете оружие, которое уничтожит корабль. Это конец.

— Разве твои подопечные настолько глупы, чтобы уничтожить себя? Разве они не понимают, что погибнут? — удивился Фер.

Лиг только грустно улыбнулся. Он сам так часто задавал себе этот вопрос.

Яркий луч вырвался из корабля и устремился к сердцу планеты, в тот же миг с поверхности планеты поднялось около десятка ракет и устремились к кораблю. Мгновение и взрыв сотряс солнечную систему, ввергая ее в первоначальный хаос.

Лиг вскрикнул и упал на поверхность спутника, оставив выжженный кратер. Фериор испуганно бросился к другу. Техно-бог лежал на поверхности мертвой луны, прижимая руки к груди.

— Это конец, Фер, — тихо прошептал он. — Лети отсюда, закончи то, что мы начали вместе. Зажги наши звезды…

И его последний друг в этой безумно-холодной Вселенной взорвался, превращая в космическую пыль всю солнечную систему. Огромная черная дыра появилась вместо его сердца, втягивая все, что когда-то было частью техно-бога.

Как же больно! Больно?! О, первородный хаос, как же больно! Он никогда не привыкнет к этому. Пятая смерть и в который раз на его глазах. Рода и Милиэль погибли первыми. Фер сперва и не понял, как это произошло. Разрушители уничтожали богов медленно, убивая всех разумных существ на планетах, устраивая войны, глобальные катастрофы, эпидемии. Но родные миры друзей в момент превратились в звездную пыль, уничтожая своих богов.

Когда погибала Верна, Фериор успел увидеть лицо своего врага. Хотя врага ли? Их атаковала блуждающая безумная звезда. Странный могущественный бог, не имеющий собственного мира. Фериору видел, как тот метался между смертоносными пульсарами и супергигантами, поглощая их энергию и не обращая никакого внимания на других обитателей Вселенной. Первый просто советовали не становиться у безумного бога на пути. Почему блуждающая звезда атаковала их, никто из его сектета не знал. Хаардинел погиб следующим, забрав с собой в небытие и их врага.

Глава 1

Жарко! Бездна, как же жарко в этих тяжелых доспехах в разгар лета. Кейас стоял в почетном карауле и обливался потом. Железные доспехи сильно нагрелись на солнце и превратились в печь. Бездна и все ее демоны! Он даже пот со лба не мог стереть: мешали шлем и перчатки. И принес же демон этого придурка Дира с почетным визитом к принцессе. Женишок, Карающий на его голову. Да и кто вообще придумал это облачение? В таком разве можно драться? Кейас прекрасно знал, что в бою все его соратники используют более легкий панцирь или кольчугу, но никто из них не заковывает себя в железо. Бездна, да он сейчас как девушка потеряет сознание из-за жары. Кейас хмыкнул себе под нос, представив, с каким грохотом будет падать.

Эйбис оторвалась от жениха и кинула на него озорной взгляд. Красивая зараза! Глазки ярко-зеленые, губки пухлые, кожа белая и бархатная на ощупь, волосы длинные, странного оттенка белого золота и блестят на солнце. А фигурка… ммм… Кейас отвел взгляд. Нельзя о ее прелестях думать и так жарко. Но неприличные мысли все равно лезли в голову.

Вся эта красота достанется придурку Диру, племяннику императора Иригона. Кейас перевел насмешливый взгляд на худого парня. Ну, девчонки по нему сохли по слухам. Находили красавчиком. Темноволосый, с правильными чертами лица Дир слыл ловеласом и опозорил уже не одну девушку из простых, прикрываясь своим высоким положением. Именно поэтому, несмотря на жуткую жару, Кейас так добросовестно выполнял свои обязанности телохранителя и не отходил от принцессы ни на шаг.

Дир пару раз пытался его услать, но Кейас притворился тупым и глухим одновременно и только монотонно повторял:

— Не положено!

Конечно, Дира это злило. Кей хмыкнул себе под нос. Племянничек поспешил отомстить и потребовал от телохранителя принцессы полного следования протоколу. Вот поэтому и жарился сейчас Кей, закованный в броню, но оставлять Эйбис с ним все равно не собирался.

Фу!!! Да когда же он заберет отсюда свою высокородную задницу? Кейас с сожалением посмотрел на озеро Мрака, возле которого проходило свидание принцессы с женихом.

Эйбис рассмеялась в ответ на очередную шутку Дира, заставив своего телохранителя тихо выругаться.

— Кей, Дир спрашивает тебе не жарко? — улыбаясь, спросила она.

— Что вы принцесса, — сквозь зубы ответил Кейас. — Никогда не чувствовал себя так замечательно.

А про себя подумал, что удовольствием предоставил бы возможность ее жениху прочувствовать все свои мучения лично.

— Ты бы отошел, — ухмыляясь, заметил Дир, — а то, как возле печки сидим, еще и запашок…

Он демонстративно помахал рукой перед носом. Кей скрипнул зубами и едва удержался от того, чтобы не дать в морду гаду. Но еще раз получить порку плетью, как два года назад не хотелось. Его не казнили тогда только, потому что Эйбис лично умоляла императора пощадить названного брата.

Гремя доспехами, Кей сделал пару шагов назад, оставляя парочку в зоне видимости. Прислонился к дереву спиной, немного снимая с себя тяжесть доспехов, но взгляда от принцессы с женихом не отвел. Поцеловать ее Дир, может и поцелует, но, по крайней мере, при охраннике большего не позволит.

Кейас не ошибся в своих предположениях и только крепче сжал рукоять меча, когда племянник императора поцеловал его Эйбис. Парень прикрыл глаза и выдохнул, усмиряя гнев.

Да что же, Бездна и ее демоны, происходит? Не его же поля ягода Эйбис, а все равно, как кто лапищи тянет к ней, мозг отключается и остается одно только желание ломать, крушить и разрушать, как у бога из его сна.

Духота все же сыграла с парнем дурную шутку – на несколько мгновений Кейас отключился, перед глазами замелькали звезды и галактики. Да именно так они назывались, он когда-то знал об этом. Когда-то очень давно, пока не вернулся сюда…

…Он не будет один. Фериор улыбнулся, никогда больше не будет один. И пусть этот смертный считает, что девушка принадлежит ему. Молодой бог зло ухмыльнулся. Стоит только пальцем шевельнуть и один пепел от этого самодовольного индюка останется. Но пока нельзя. Он может только направлять своего… напарника. И медленно воспитывать будущую королеву. Нельзя привлекать внимание Первого, нельзя показывать, что играет сам, а не только двигает фигуры. Иначе Симфонии придет конец! А красива зараза! Фериор довольно улыбнулся и отпустил контроль…

Кейас помотал головой, приходя в себя. Дир оторвался от принцессы и, Всезнающий, какое счастье, собирался уходить.

Как только племянник императора скрылся среди деревьев, Кейас быстро стянул шлем. Ветер, разметал мокрые от пота темные волосы и принес облегчение. Не обращая внимания на подошедшую к нему Эйбис, Кей быстро расстегивал и скидывал тяжелые доспехи. Вслед за панцирем и латными перчатками на траву упала кольчуга, за ней туника и насквозь промокшая рубашка. Кей остался в одних льняных летних штанах.

Эйбис никуда не ушла, с улыбкой наблюдала за стражем, облокотившись о соседнее дерево. В легком воздушном платье с аккуратной красивой прической она казалась невероятно нежной и хрупкой. Только Кей-то знал свою Эйбис намного лучше придурка Дира.

— Никогда не чувствовал себя так замечательно? — хихикнула девушка.

— Мне надо было ему в рожу дать? — рявкнул в ответ Кейас.

— Ты вообще-то только что обнажился перед принцессой, — с шутливым укором заметила Эйбис и погрозила пальцем.

Глава 2

Эйбис задумчиво изучала свое отражение в высоком зеркале, машинально расчесывая длинные почти белые волосы. Периодически ее рука замирала, а пальцы касались припухших губ. Мысли то и дело возвращались к поцелую Кея.

Даже не подозревала, что это может быть так. Сердце будто в Бездну рухнуло, когда его горячие губы смяли ее в поцелуе. Вот значит, отчего так хихикают служанки, обсуждая своих женихов и их поцелуи. Но почему же тогда с Диром не так? Она ведь его любит. Давно любит, уже три года. Он красивый, будущий император, ухаживать умеет. Во всех смыслах отличная партия, как любит повторять императрица Лайла. Но такой бури в душе поцелуи жениха не вызывали.

Щеки заливал румянец, как только вспоминала Кейаса. Боги! Он ей почти как брат. Она не должна так реагировать на него. Будто пожар в груди разгорелся, растерялась совсем. Может, стоит с кем-то еще попробовать?

Но Эйбис сразу же ужаснулась своим мыслями и опустила глаза, после чего с остервенением вернулась к волосам, разрывая спутанные пряди.

Хорошо хоть не видел ее никто в таком виде. Почти никто. Чуть сердце не остановилось, когда перелезая через подоконник, услышала вежливое покашливание. Эйбис не удержала равновесия и едва не рухнула вниз головой, но была подхвачена сильными мужскими руками и поставлена на ноги в кухне. Во все глаза уставилась на своего «спасителя». Напротив нее, застыв как статуя, в длинном скрывающем фигуру плаще стоял послушник ордена новой веры. А какие слухи ходили о них? Просто жуть!

— Вы не ушиблись? — вежливо, но без эмоций спросил мужчина.

— Нет, спасибо, — пробормотала Эйбис, совершенно не зная, что делать дальше и как объяснять свое появление на кухне через окно.

А если этот истукан сейчас решит, что она воровка? Схватит за руку и потащит к императору. Но мужчина потерял к ней всякий интерес, молча отступил в сторону, открывая проход в жилую часть дома.

Би посмотрела на него искоса. Послушник, казалось, даже не шевелился. Эйбис сделала шаг в дом, мужчина не сдвинулся с места. Облегченно выдохнув, девушка поспешила скрыться.

Занятая своими мыслями Эйбис не услышала, что в комнату кто-то вошел.

— Ой, деточка! — всплеснула за спиной няня. — Ты ж себе так все волосы порвешь?

Эйбис вздрогнула от неожиданности, но не противилась, когда Ранори забрала у нее расческу и ласково начала разбирать спутанные после купания волосы.

— Ох, Би, опять мой негодник тебя на озеро утащил? — причитала она. — Госпожа Лайла узнает — ругаться будет. Ну, разве можно, не дети поди уже…

Эйбис опять залилась краской. Да что ж такое. Ну, поцеловал ее Кейас, что ж теперь смущаться постоянно? Не понятно кто еще больше смутился, сбежал-то Кей. Пусть даже он целуется и лучше Дира. Наверное, опыта у него больше. Она же с Диром давно помолвлена и он верность хранит своей суженой, поэтому и не умеет хорошо целоваться, пришла к такому выводу Эйбис и поставила точку в истории с поцелуями.

— Поцапались, наверное, опять? — вдруг спросила Ранори.

— С кем? — не поняла ее Эйбис.

— С Кейасом, с кем же еще. Ты вон волосы рвешь, а он второй час на ристалище мечом машет. Так что он опять натворил?

Эйбис невольно опустила глаза.

— Обидел что ли? Так получит, хоть и взрослый уже.

Девушка замотала головой. Ранори она воспринимала как вторую мать. Женщина вырастила ее, поэтому и считался Кейас ей почти братом. Няня никогда не скрывала от своей воспитанницы, что не родная ей, но Эйбис всегда была для них членом семьи. И получала за проказы наравне с Кейасом, не смотря на свое происхождение.

Семья Ранори бежала с территории за стеной. Женщина еще во время войны была назначена нянькой, и забрала девочку с собой после гибели матери и отца. А когда девушка подросла, императрица Лайла взялась воспитывать из простой деревенской девчушки принцессу.

Император Иригон узнал о благородном происхождении Эйбис и пожаловал для проживания дом у озера, которое почему-то называли озером Мрака. Девушка слышала, как частенько отец Кейаса и его друзья называли их дом убежищем. И Эйбис нравилось такое его название.

Конечно, дом, в котором жила принцесса, не был хорошо укрепленной крепостью или шикарным дворцом, но в нем было просторно и уютно. Весь первый этаж занимали широкий зал, в котором можно устраивать отличные праздники, и множество служебных помещений: кухня, столовая, кладовки, оружейная, караулка для охранников. Весь второй этаж отвели под жилые комнаты.

В самом убежище постоянно жили Ранори со своей семьей, принцесса Эйбис и еще несколько приближенных слуг. Няня когда-то обмолвилась, что еще до войны эта комната была закреплена постоянно за ее отцом королем Разгором.

Одна из комнат принадлежала императрице Лайле, которая часто приезжала с визитами, и много места занимали покои императора Иригона и его племянника. Хотя Дир ни разу не оставался у них на ночь. Эйбис когда-то хотелось, чтобы он остался и посмотрел с ней на звезды с крыши, как когда-то она смотрела с Кейасом, но Дир скривился и сказал, что не может ночевать в этой убогой комнате.

Принцесса тогда очень обиделась. У Дира была очень уютная комната в убежище, с лучшим убранством, присланным из дворца Солнечных бликов. Он, конечно, потом извинился, но остаться ему Эйбис больше не предлагала. А Кей тогда сказал, что он надутый избалованный индюк.

Глава 3

Уже третий час ночи, и давно луна зависла высоко в небе, необычайно яркая и большая. Принцесса не могла уснуть, когда лучи ночного светила касались ее лица.

В такие ночи Эйбис грустила, ей всегда было холодно, несмотря на жаркое знойное лето. А еще очень одиноко и пусто на душе.

Девушка ворочалась в постели, сглатывая невольно подступающие слезы, и пыталась понять, что за демон посетил ее снова, заставляя сомневаться в себе и жизни. Почему этот свет так притягателен и заставляет ее чувствовать себя опустошенной? Будто всю жизнь она живет только наполовину, без части своей души.

Обычно к середине ночи Эйбис вскакивала и подходила к окну, подолгу вглядываясь в ночное светило и сглатывая слезы. Когда она была маленькой, Ранори часто заставала воспитанницу спящей на подоконнике, но с возрастом сон перестал посещать принцессу до самого рассвета.

Эйбис знала, что не сможет уснуть, поэтому оделась, и, пытаясь не шуметь, вышла из комнаты. В конце коридора знакомая лестница на чердак, а оттуда на крышу. Там Эйбис до утра будет считать звезды и с тоской разглядывать луну.

Девушка тяжело вздохнула. Насколько привычной стала для нее эта дорожка. Слева шатается черепица, туда наступать нельзя. А в двух шагах справа участок крыши над комнатой Кейаса. Там ее точно никто не услышит и не сгонит. Эйбис села на еще теплую после дневного зноя черепицу и подняла глаза к небу.

Звезды, их миллиарды. Что такое их звезды? Может, это такие же миры, в которых юная принцесса, сидя на крыше, изучает их и мечтает? Мечтает… о чем? Эйбис всегда мечтала о чуде, которое бы вырвало ее из скучного мира. Ей всегда чего-то не хватало, пусть и ощущала это только в такие вот лунные ночи. Девушка судорожно искала дело, которое могло бы скрасить ее досуг. Но удавалось это с трудом.

Эйбис бралась за любое предложенное занятие, но, если оно не приносило облегчения и чувства внутренней наполненности, то быстро остывала. К неудовольствию Лайлы принцессу не привлекали ни наряды, ни драгоценности, ни рукоделие. Жуткий «голод» отступал, когда Эйбис тренировалась с оружием, занималась садом или, как ни странно, помогала лекарям.

Стена на границе озера Мрака светилась в темноте мягким изумрудным светом. Эйбис с тоской посмотрела на нее. Что там за этой стеной? Так ли все, как рассказывают проповедники? Выжженная пустыня? Или может там живы ее родители и их еще можно спасти?

Легкий шорох за спиной заставил девушку вздрогнуть. Всего лишь птица. Большой черный ворон опустился на крышу и, цокая когтями, подошел к ней. Какой он огромный, восхитилась Эйбис. Никогда таких не видела.

Ворон тоже, казалось, внимательно изучал ее, чуть склонив голову. Может, он голоден?

— Прости, друг, нет у меня ничего. Знала бы, что ты прилетишь, захватила бы что-то.

Дожилась! С птицами разговаривает уже. Тоскливо заныло сердце. А ворон к ее удивлению снова склонил голову, изучая человека, громко каркнул и подошел ближе.

Совсем не боится. Ручной что ли? Эйбис осторожно подняла руку и потянулась к нему. Улетит? Но ворон не сдвинулся с места, изучая ее черным глазом. Девушка почти коснулась его крыла, когда хлопнула дверь чердака, спугивая внезапного гостя. Ворон громко каркнул и улетел. А к принцессе топая, как стадо быков, приблизился Кей и плюхнулся рядом.

— Я знал, что ты здесь, — тихо сказал мужчина, — слишком яркая сегодня луна.

— Да, ты очень хорошо знаешь мои привычки, — улыбнулась девушка, провожая взглядом ворона.

Кейас накинул на ее озябшие плечи теплый плащ, переключая на себя внимание. Эйбис улыбнулась, с благодарностью посмотрела на друга и завернулась в мягкую ткань, хранящую тепло его тела.

— Опять хандришь, Би? — ласково спросил Кейас.

— Как видишь, — хмыкнула она. — И замерзаю.

Кей усмехнулся. Только принцесса умудрялась замерзать жаркой летней ночью.

— Ты ж сегодня тренироваться не пришла, вот и не спится.

Эйбис опустила глаза, надеясь, что он не заметил, как порозовели ее щеки. Пожала плечами. Сама себе не могла объяснить, почему не пришла на их тайную тренировку. Мысли о поцелуе терзали весь день, мешая сосредоточиться. Эйбис боялась, что не сможет как раньше общаться с другом. Кейас шумно выдохнул и легонько ткнул ее кулаком в плечо.

— Бездна, Би, ты теперь меня избегать будешь? Ну, прости, дурак. Не нужно было мне целовать тебя. Но ты тоже молодец.

Эйбис почувствовала, как заливает краской ее щеки, и становится тяжело дышать. А еще так обидно вдруг стало, что он извиняется за такое. Но она не подала виду, что ее это задело.

— Ничего я тебя не избегаю, — фыркнула Би и отвернулась.

— Неправда, — усмехнулся мужчина. — Еще как избегаешь. Я видел. Понимаю, что тебе теперь неудобно, но это же я, Кей. Ты что меня стесняешься?

— Еще чего, — буркнула Эйбис.

— Ну, так что тогда?

Эйбис только пожала плечами. Прекрасно понимала, что не стоит столько внимания уделять тому поцелую. Сама виновата. Но сегодня-то так паршиво и холодно. Она поежилась, сильнее кутаясь в теплый плащ. Кейас вздохнул и обнял ее за плечи, и, не обращая внимания на легкое сопротивление, привлек к себе.

Глава 4

День Эйбис начался с легкого переполоха. В комнату вбежала охающая Ранори и принялась, совсем не считаясь с церемониями, трясти принцессу за плечо.

— Би, малышка, просыпайся. Император приехал! Тебя ждут к завтраку.

Не проснувшись до конца, Эйбис не понимала, почему должна так рано вставать. Даже слова о визите императора не подействовали на ее жаждущий сна организм.

Ну, зачем же так трясти? Эйбис недовольно отмахнулась от женщины и перевернулась на другой бок, не собираясь просыпаться до обеда. Но в следующий момент она с визгом подскочила. Что-то мокрое и холодное вылилось ей на голову. Над ней, ухмыляясь, стоял Кейас.

— Это, конечно, не озеро, но проснуться помогло, — хмыкнул он.

Няня всплеснула руками и дала затрещину своему взрослому сыну. Сама же Эйбис только раздраженно фыркала, еще не понимая, что друг опрокинул на нее чашу воды, которую Ранори приготовила для умывания.

— Кей, негодник такой! Ты что делаешь?! — закричала няня.

— Помогаю разбудить принцессу, — рассмеялся Кейас. — Император отправил меня привести ее в зал. А она до сих пор в постели.

— Выйди немедленно, — закричала женщина. — Ты не можешь находиться в комнате незамужней девушки. Би не одета, это неприлично. Тебя выпорют.

Кейас пожал плечами.

— Император сам дал приказ мне подняться в спальню принцессы и поторопить со сборами. Я думаю, он не предполагал, что Би до сих пор не одета.

— Я тебя прибью, — пообещала пришедшая в себя от шока Эйбис.

Кейас только хмыкнул, поклонился и вышел за дверь.

После ледяной воды сон как рукой сняло. Злая на Кейаса и так не вовремя приехавшего императора девушка выхватила из рук няни полотенце и поплелась в купальню. Бездна забери всех этих ранних визитеров. Девушка едва подавила желание выйти к императору заспанной и нечесаной с намеком, что в такой ранний час нормальные люди еще почивать изволят. Но, к сожалению, Эйбис знала, что в ответ получит только очередной нагоняй от Лайлы. Перед глазами тут же предстал образ императрицы, повторяющей знакомую до тошноты фразу: «Принцесса должна выглядеть прилично в любой ситуации, в любое время дня и ночи… Принцессе не пристало скакать по плацу с оружием, народ не должен видеть принцессу вспотевшей после сражения». Тьфу! Эйбис в сердцах выругалась, надеясь, что не услышит Ранори. Получать нагоняй еще и от няни не хотелось. Ладно бы только ей досталось, так еще и Кей получит, что «научил принцессу таким неприличным словам». У Ранори всегда виноват был сын.

Немного успокоившись, Эйбис позволила облачить себя в легкое изумрудно-зеленое платье до середины лодыжки с открытыми плечами и пышной струящейся юбкой. Шелковая ткань приятно холодила кожу и спасала от летнего зноя. На ноги няня надела принцессе открытые босоножки на прямой подошве, которые охватывали ступню тонкими бордовыми полосками.

Эйбис не очень любила такие наряды, но во время визитов императора у нее особого выбора и не было. Императрица допускала в одежде своей воспитанницы штаны и сапоги, если они подчеркивались шелковыми блузами с корсетами или туниками, но при Иригоне Эйбис обязана была появляться в платье.

Густые золотые волосы своей подопечной Ранори заплела в пышную косу. Скромный гарнитур из гранатовых сережек и такого же медальона на тонкой серебряной цепочке закончили образ.

Наконец Эйбис вышла к стоящему возле двери на страже Кейасу. Парень был одет по протоколу. Правда, на этот раз ему разрешили не надевать на себя броню. В кольчуге, сверху на которую накинула вишневая туника, перепоясанный широким поясом с мечом, в высоких сапогах, он выглядел лет на пять старше своего возраста.

— Готова?! — улыбнулся он.

Девушка кивнула и пошла вперед, как и полагалось. Кей, звеня оружием при ходьбе, отправился следом.

Немного волнуясь, Эйбис переступила порог трапезной. Сегодня столы расставили здесь так, чтобы во главе сидели император Иригон с супругой, место рядом с Лайлой занимала обычно Эйбис, а справа от Иригона сидел Дир. Но сегодня рядом с императором сидел жрец слева, а место рядом с императором справа занимала Лайла.

Эйбис стало не по себе от холодного изучающего взгляда жреца. Она всегда побаивалась этих слуг веры, которые на своих проповедях пугали вечными муками в Бездне и проклинали любое проявление чуда. В убежище принимали религию, но не особо поклонялись ей. Иногда даже поминали других богов. Хотя в деревушке и была деревянная часовня, но, в отличие от других селений Симфонии, она обычно пустовала.

Эйбис выросла с убеждением, что такое положение дел обыденно, пока Лайла не взяла ее с визитом в Пустошь. Вместе с императорской семьей принцесса побывала на службе в храме. Фанатичные стоны и крики по время проповеди и заполненный битком храм произвели на девушку неизгладимое впечатление. Ее трясло от ужаса и отвращения, но она не осмелилась никому об этом сказать. А император воспринял ее состояние как молитвенный экстаз. В его глазах Эйбис была очень благочестивой.

Рядом с императрицей Лайлой девушка увидела Дира и улыбнулась. Сердце быстро забилось. Дир был красив. Высокий и стройный, длинные волосы он завязывал лентой в хвост на затылке, высокий лоб, прямой нос, квадратный подбородок. Немного портил его только слишком большой рот, но зато привлекали внимание большие карие глаза, прикрытые веером длинных ресниц. Дир — ее первая любовь, и Эйбис была счастлива, что именно ему предстоит стать ее мужем. Слышала она истории, как некоторых девушек отдавали замуж чуть ли не за стариков по приказанию императора.

Глава 5

Лекарка жила в небольшом двухэтажном деревянном доме на несколько комнат на окраине селения за воротами полуострова. Такое расположение уважаемой в поселении женщины объяснялось практической необходимостью: недалеко от леса и есть место для того, чтобы развести небольшой огород, на котором женщина высаживала целебные травы. На втором этаже лекарни жила сама целительница, которую звали Лийера, для удобства ее все звали просто Лира. На первом же этаже женщина принимала больных и торговала настоями и травами.

Эйбис помнила свой первый восторг от посещения жилища лекарки. Пучки трав под потолком, запахи свежескошенной травы и спиртовых настоек, булькающее варево в котелке и идеальная чистота в приемном покое. Ряд деревянных лежанок, застеленных белоснежным бельем, поверх матраса, набитого свежим сеном. Заполнены они бывали редко. На памяти Эйбис один раз их деревню скосила лихорадка, лекарка сказала, что болезнь заразна и изолировала заболевших в лекарне, запрещая посещать их до полного выздоровления.

Эйбис влюбилась в лекарское дело с первого взгляда. Помнила, как долго не решалась поговорить с Лайлой и попроситься в ученицы к целительнице. Но на удивление императрица возражать не стала, и даже похвалила ее за такое устремление.

Лира согласилась учить юную принцессу с опаской. Как после сама призналась, она боялась, что это просто прихоть молоденькой девушки страдающей от скуки. Но быстро поменяла свое мнение, когда увидела, как усердно трудится принцесса, как увлеченно учится и как горят ее глаза. Со временем они стали подругами.

Конечно, Лийера была старше своей подопечной лет на пятнадцать. В деревне она появилась намного позже исхода и пришла с другой части империи. Жители деревни были рады лекарке и быстро поставили ей дом. Выглядела женщина очень молодо: изящные черты лица, раскосые небесно-голубые глаза, аккуратный носик и пухлые розовые губы, а так же пышная шевелюра почти белых волос, которые женщина всегда убирала в косу. Фигура с возрастом не расплылась, Лира осталась стройной, как тростинка.

Семьи у Лийеры не было. Эйбис несколько раз пыталась выяснить, почему женщина одинока, но лекарка всегда уходила от темы. За ней ухлестывало много холостых мужчин из деревни, но всех она вежливо отвергала, а они не решались настаивать. Лийера внушала уважение каждому, кто ее знал.

В ее доме всегда было уютно, она всех встречала с ласковой улыбкой и для каждого находила слова утешения. И давно уже стала для Эйбис старшей сестрой, у которой и совета спросить можно и поделиться сокровенным.

Лира приветствовала их улыбкой.

— Ты опять с довеском? — хмыкнула она, указывая на Кейаса.

Мужчина всегда был объектом острот лекарки. Би подозревала, что Лира тайно влюблена в ее телохранителя. Но Кей уже давно не обращал внимания на ее подколки и лишь ухмылялся в ответ.

— Кей, не довесок, — защитила она друга. — Он помогать будет.

— Ага, знаю я, как он помогает, все травы вытопчет, обед весь съест и доволен.

Как назло в этот момент в животе у Кейаса заурчало, что вызывало смех обеих женщин, а он покраснел, но быстро взял себя в руки и нагло заявил:

— Мне просто нравится, как ты готовишь.

Лира смущенно улыбнулась. Эйбис, наблюдая за ними, вдруг подумала, что ей не нравится, такое отношение наставницы к Кею. И этот дуралей расплылся во весь рот, приосанился. А может у них роман, а глупая принцесса и не ведает? Эйбис нахмурилась, но тут же обругала себя, напомнив, что Кей ей не принадлежит и может встречаться с кем угодно. Если его избранницей станет Лира, то она будет только рада за подругу. Наверное… Ну, по крайней мере постарается изобразить радость.

— Не переживай, Кей, мы возьмем побольше еды. Пока будем собирать травы – пообедаешь, — спокойно сказала Лира и принялась собирать поклажу.

Эйбис с удовольствием заметила, что Кейас провожает взглядом продукты, а не следит за их хозяйкой.

— Ты что не ел с утра? — толкнула она друга в бок.

— Не…— жалобно ответил Кейас. — Проспал… с тобой же звезды считал…

Дорога к лесной опушке прошла весело. Лира рассказывала о том, как пыталась объяснить глухому как пробка старику, как использовать средство от облысения. Лесную тишину то и дело оглушал их смех.

Эйбис обожала такие прогулки по лесу, когда они были равными, и не нужно было соблюдать церемонии. Кейас шел рядом и нес большую корзинку с продуктами, развлекая девушек разговорами, а не статуей стоял за спиной. Да и сам лес всегда манил юную принцессу. Ничего не могло сравниться с прогулкой по лесу, ну может только бой на мечах.

Под сенью деревьев Би чувствовала себя наполненной до краев. Хотелось смеяться и танцевать. Она привычно сняла обувь, чтобы почувствовать шелковистую траву под ногами. Это так приятно. Касаясь босыми ступнями земли, Эйбис чувствовала себя единой с природой. А когда-то они с Лирой собирали травы на рассвете. Кея оставили в домике, пришли на опушку, разделись до нага и купались в утренней росе. И это было самым волшебным и великолепным приключением в ее жизни. Эйбис даже показалось, что через ее тело проходит энергия, кончики пальцев стало пощипывать. А роса нежно омывала и ласкала ее тело.

Женщины оставили Кейаса под сенью деревьев, поглощать их запасы, а сами оправились собирать травы. Сегодня их внимание заслужил пустырник. О целебных свойствах и применении растений Лира говорила с девушкой в лекарне. А когда они занимались сбором трав, целительница рассказывала своей подопечной сказки. И вот сейчас, подрезая стебель высокого растения, небольшим похожим на серп ножичком и укладывая в сумку-травницу, Эйбис ждала новую волшебную историю. Лира улыбалась, зная, чего ждет принцесса и начала рассказ:

Глава 6

День клонился к закату. Кей и Эйбис попрощались с Лийерой и возвращались в дом. Принцесса собиралась переодеться для встречи с императором, а Кею стоило облачиться в кольчугу, чтобы еще и ужин простоять истуканом за спиной принцессы. Хорошо хоть лекарка умереть от голода не дала. Хорошая она все-таки женщина, добрая и отзывчивая. Если бы не ее целебные мази, его спину бы сейчас украшали длинные рубцы от плети. Выходила, вылечила, и раненой осталась лишь гордость. Их маленькому поселению крупно повезло, когда они приютили Лиру.

Кейас понял, что произошло что-то плохое еще до того, как они вошли в дом. Всем своим нутром почувствовал опасность и угрозу. Воины императора поглядывали на него настороженно, ладоней с рукоятей мечей не снимали, застыли безмолвными статуями возле дверей и зыркали недружелюбно. Неосознанно Кей и сам положил руку на рукоять меча и оттеснил Эйбис себе за спину.

Девушка ничего не заметила, возмутилась таким самоуправством и выступила вперед. Кейас не успел объяснить, в чем дело. Один из воинов возле двери поклонился и четко произнес:

— Принцесса Эйбис, император ждет вас вместе с вашим телохранителем в трапезном зале!

— Да, конечно, — растеряно ответила Би.

Приказ императора заставил Кейаса поежиться. Плохое предчувствие билось в такт с учащенным сердцебиением. Они вошли в дом. Эйбис повернулась к лестнице, чтобы переодеться, но была остановлена воином возле коридора.

— Император приказал доставить вас немедленно! — стражи у двери проследовали за ними и, Кейасу это до Бездны не нравилось, будто в ловушку загоняют.

— Я хотела переодеться, — как-то жалко и растерянно пробормотала Эйбис, но все же последовала за воинами в трапезную.

Би уже вошла в зал, а его вдруг приостановили на пороге.

— Сдайте оружие. Приказ императора! — четко скомандовал караульный у входа.

«А вот это уже до демонов плохо», — успел подумать Кейас. Нутром чувствовал, что нельзя ему оставаться безоружным, но не мог противиться приказу. Без перевязи с мечом на поясе чувствовал себя голым. И вдруг подумал, что кольчуга вот именно сейчас была бы кстати. Вошел в трапезную следом за принцессой и стал слева возле стены, как полагалось.

В зале не было людно. Столы убрали, остались только кресла на небольшом возвышении — имитация тронного зала. Кейасу даже показалось, что их привели на королевский суд. По центру восседал император, по его левую руку императрица, а по правую Дир. Рядом с императрицей разместился чуть ниже жрец. И хищный взгляд священослужителя не предвещал ничего хорошего. Эйбис в растерянности застыла почти на пороге, пока император жестом не приказал ей подойти. То, что услышал Кейас дальше, заставило его побледнеть.

— Подойти, дитя! — ласково позвала Эйбис императрица.

Принцесса застыла напротив владетельной семьи и присела в реверансе, как принято на официальных визитах во дворец, хотя в штанах он смотрелся неуместно.

— Почему ты не в платье? — задал вопрос император.

— Я была у лекарки, мы собирали травы в лесу, в платье неудобно, — голос принцессы дрожал, она запиналась, не понимая, почему император смотрит на нее с таким осуждением, — я хотела переодеться, но мне велели идти сюда…

Она замолчала и застыла, опустив взгляд, ожидая слов императора, не решаясь заговорить первой. Кейас перебирал в мыслях воспоминания, пытаясь понять, какой проступок могла совершить Эйбис.

Иригон не спешил начинать разговор. Он облокотился на спинку кресла и потер виски руками. А после обратился к священнослужителю:

— Начните, великий жрец!

— Как пожелаете, ваше величество, — он повернулся к императору и наклонил голову в почтительном поклоне.

— Скажи, дитя, как часто ты посещаешь часовню? — ласково начал жрец, но Кейас знал насколько обманчиво его дружелюбие.

Эйбис растерялась. Кей знал, что в часовне девушка бывает крайне редко, но положенную еженедельную норму выполняет.

— На каждом исходе недели, святой отец, — тихо ответила она.

— О чем ты просишь в своих молитвах? — продолжил допрос жрец.

— Прошу благополучия моим родным и народу, — эта фраза давно заучена Эйбис, ведь они просто нагло болтали в храме единого бога.

— А прощения за грехи? — вкрадчиво поинтересовался жрец.

Глаза принцессы распахнулись в удивлении.

— Конечно, прошу прощения за грехи, — согласилась она.

— Какой же последний грех ты совершила, дитя мое? Ответь как перед богом, ведь здесь присутствуют только твои родственники.

Эйбис непонимающе посмотрела на императрицу и императора и даже на своего стражника скосила взгляд. Девушка явно пыталась понять, в чем ее пытаются обвинить.

— Я купалась в озере, хоть императрица и запретила мне, — покорно опустив глаза в пол, ответила девушка.

В беседу бесцеремонно ворвался Дир:

— Да что вы с ней сюсюкаетесь? Она все равно не признается, — зло бросил он.

Эйбис побледнела, ее лицо исказилось от обиды и разочарования. Как бы Кейас не относился к племяннику императора, а Би его любила. В пятнадцать лет втрескалась, возвела в ранг героя и боготворила, радуясь, что получает в мужья. В упор не видела недостатков будущего муженька. Резкий тон и презрительная усмешка были для Би подобно ушату холодной воды.

Глава 7

Дюжину дней Эйбис провела в своей комнате. Ежемесячные недомогания отсрочили ритуал, но девушка жила как пленница. К ней не пускали посетителей. Только несколько раз в день открывалась дверь, и молчаливый слуга веры приносил ей еду. А вечером служанки готовили купальню. Эйбис пыталась спросить, что с Кейасом. Просила позвать Ранори. Требовала встречи с императрицей, но ничего не добилась. Через несколько дней она смирилась с положением вещей и ждала назначенного для ритуала срока.

От одиночества даже стала разговаривать с огромным вороном, который повадился прилетать на ее окно. Принцесса подкармливала птицу, делясь собственным ужином, и изливала ей душу. Ворон клевал предложенную еду, ходил по подоконнику, цокая когтями, и слушал так внимательно, склонив голову на бок, будто понимал все.

Сидя на подоконнике и с тоской осматривая двор, Эйбис в который раз прокручивала в голове все нюансы того дня. Не задумываясь, она крошила хлеб на подоконник, и черный ворон, постукивая клювом, быстро поглощал предложенное угощение, скидывая иногда предложенные корочки на пол. Эйбис наклонилась, собирая раскиданные кусочки хлеба, и скривилась от боли.

На боку остался синяк от сапога Дира. Он неприятно ныл, стоило повернуться или наклониться.

— Ты понимаешь, его же кнутом изобьют, — жаловалась она птице. — Это же не просто порка. Кнут рассекает кожу, превращает спину в кровавое месиво.

Представив, как ее любимого друга и почти брата секут возле позорного столба, Эйбис в который раз не смогла сдержать стон бессилия. Закрыла лицо руками и закусила губу. Непрошенные слезы выступили на глазах.

Ворон, оставшись без еды, громко каркнул, возвращая Эйбис в реальность.

— За что? За то, что он отнес меня в комнату, после того, как я заснула на крыше? — спросила она с мукой нахохлившуюся птицу. — Как же я виновата перед ним, — продолжила сокрушаться Эйбис, подставляя ворону тарелку.

Есть не хотелось.

— Как он там, в подвале? — бормотала Эйбис, глядя вдаль, — надеюсь, что ему хотя бы оказали первую помощь и не держат голодным.

Наверное, это воздаяние и расплата за то, что она целовалась с Кейасом, думала об этом поцелуе. А еще просила показать, что значит заниматься любовью. О, единый бог, все боги этого и других миров, она могла приговорить Кейаса к казни своими поступками. Если бы он согласился, если бы не устоял.

— Еще и проверка эта, — пожаловалась она ворону.

Ворон посмотрел на нее черными бусинками глаз и каркнул.

— Я знаю, что я трусиха, — ответила ему Эйбис. — Но, — она понизила голос до шепота, — я сделаю все, чтобы доказать свою чистоту и спасти Кея. Я докажу Диру, что была верна. Он еще пожалеет о своих словах, будет на коленях прощения просить.

Ворон будто с сомнением покачала головой.

— Ты тоже не веришь в это? — горько усмехнулась принцесса. — За что он со мной так? Я думала, он меня любит. Мог бы поговорить со мной, спросить, а не доносить императору, — одинокая слеза скатилась по щеке.

Ворон возмущенно каркнул и клюнул девушку в руку. От неожиданности Эйбис ойкнула. Взмахнула рукой, прогоняя надоедливую птицу. Ворон каркнул напоследок и улетел, оставив ее в одиночестве.

От мрачных мыслей девушку отвлек звук открывающейся двери. Эйбис даже не обернулась. Все равно никто ей не скажет, что с Кейасом. Слуги веры – бесчувственные сволочи. Будто неживые совсем. Прячут лица и глаза под капюшонами плащей. На все ее требования и истерики вообще никак не реагируют. Молча ставят еду и уходят, чтобы статуями застывать в коридоре у двери.

Но на этот раз ее покой был нарушен вовсе не молчаливыми охранниками. Эйбис не поверила своим глазам, увидев стоящего на пороге Дира. Сердце предательски сжалось. Может, он осознал все, поверил? Сердце застучало быстрее. Эйбис нервно теребила юбку, ожидая, что скажет Дир.

А мужчина осмотрел ее с ног до головы, усмехнулся и довольно цокнул языком.

— Что же ты не спешишь к жениху? Не соскучилась?

От холодного насмешливого тона судорогой свело душу, а руки сами сжали подол платья, но Эйбис промолчала, не зная, что ему ответить. В душе боролась давняя любовь со смертельной обидой.

— Иди сюда, — Дир поманил ее пальцем.

Эйбис замешкалась, но все же подошла, остановившись в шаге от жениха. Потупила взгляд, не зная, что сказать. Дир пальцами сжал ее подборок и вскинул голову вверх, заставляя смотреть себе в глаза.

Би чувствовала его дыхание. В его взгляде не было привычной теплоты. Будто другой человек смотрел, холодно и насмешливо, с высокомерием и превосходством. Эйбис не понимала, как раньше не замечала этого в женихе. Боль и горечь пригвоздили ее к месту.

— Понравилось? — ехидно спросил мужчина.

— Не понимаю, о чем ты, — сквозь зубы ответила Эйбис и получила лишь смешок в ответ.

— Говорю, понравилось, когда он имел тебя?!

Слова будто плетью стегали сердце, разжигали пламя обиды и гнева. Эйбис дернула головой, заставив его отпустить подбородок.

— Зачем ты так? — с горечью спросила жениха. — Я не была с Кейасом и ни с кем не была.

— Это не сложно проверить.

Глава 8

Эйбис доставили в главный храм Пустоши на крытых носилках, когда в Симфонии все спали.

Главный храм единого бога, выстроенный совсем недавно, выглядел величественно. Его венчали остроконечные башни, поддерживаемые вертикальными колоннами. Высокие большие окна, впускавшие в храм солнечный свет, закруглялись к верху. Вход был выполнен в виде ажурной арки.

Внутри же храм казался величественно пустым. Верующих встречал огромный не заставленный холл и анфилада балконов до самого потолка с рядами скамеек. По центру возвышалась статуя божества и алтарь, перед которым днем и ночью молятся жрецы. Чуть в стороне, но очень близко к центру выставлен ряд тронов, расположенных на разном уровне – места императорской семьи для сегодняшней церемонии. Но пока храм пустовал. Любопытная толпа соберется к рассвету. Невинность принцессы должна быть засвидетельствована первыми лучами солнца.

Присланные жрецами женщины, проводили Эйбис в прилегающую к залу купальню за алтарем и приготовили ей воду для омовения. Поначалу Эйбис отказалась раздеваться, но ей ясно дали понять, что получили приказ искупать принцессу даже против воли. Эйбис презрительно посмотрела на служанок и предпочла раздеться сама. Её вымыли, облачили в белый балахон до пят, отвели в небольшую келью и оставили одну с приказом молиться. Но Эйбис было не до того. Она никогда не отличалась благочестием, не понимая того, что рассказывали жрецы. Им с Кейасом всегда история об одержимости магов с той стороны стены казалась абсурдной. Да и не требовали особой набожности от них в убежище.

Назло жрецам принцесса надела на шею принесенный вороном камень, подвешенный на тонком шелковом шнурке, только спрятала амулет за ворот рубища.

Босые ноги начали замерзать от соприкосновения с холодным каменным полом, но никакой одежды, кроме балахона ей не оставили. Даже присесть было негде в этой комнатке-келье. Кроме того здесь было холодно и вскоре Эйбис продрогла от утренней свежести. Даже зубами стучать начала. Это такая изощренная пытка: заморозить ее перед ритуалом? Или от холода у нее должен был повыситься градус благочестия? А может от тепла можно потерять невинность? Эйбис хмыкнула своим мыслям. Пытаясь согреться, она ходила по комнате и растирала руками озябшие плечи, талию и ноги.

В утренней тишине храма голоса проходивших мимо мужчин прозвучали очень громко, несмотря на то, что посетители разговаривали не в полный голос. Эйбис четко слышала все сказанное в своей маленькой келье, как и узнала говоривших.

— Зачем нужна эта церемония? — недовольно вопрошал Дир.

— Чтобы доказать всем, что твоя невеста невинна, — спокойно отвечал ему император.

— Да отдал бы мне ее на ночь. Утром я бы вынес простыни к народу, если она девственница. Ну, а если не девственница – так хоть отымел бы. А то три года только ручки целовал, как идиот…

Император явно дал в ответ своему племяннику оплеуху, судя по звонкому хлопку и сдержанному ругательству Дира.

А ей не только пощечину хотелось отвесить будущему мужу. Глаза выцарапать, покалечить, оскопить. Ранее пылкая любовь кипела, бурлила и перерождалась в чистую ненависть. Эйбис даже застонала от ярко вспыхнувшей в голове картины расправы над Диром. Ладони неожиданно нагрелись. Холод отступил и больше не терзал голые ступни. Эйбис стало жарко, на висках даже выступили бисеринки пота. Стоять на месте, а тем более на коленях, было невыносимо. Девушка металась по келье, как зверь в тесной клетке. И едва не врезалась в слугу веры, который очень тихо вошел в комнату и остановился, прикрыв дверь.

Мужчина отстранил ее, схватив за плечи.

— Пусти! — рявкнула принцесса, ударяя по рукам.

Нечаянно задела ткань его плаща, стягивая капюшон. Послушник покорно опустил руки и застыл статуей. Глаза холодные, будто сама Бездна, лицо бесстрастное. А ей казалось, что рассмотрела под капюшоном слуги веры что-то человеческое.

— Что? Идти пора?! — совсем позабыв о церемониях, рявкнула принцесса. — Или ты явился проводить ритуал?

Хотелось вцепиться ему в пшеничные волосы, чтобы вызвать хоть какую-то реакцию на бесстрастном лице. Ярость клокотала внутри и не находила выхода. Эйбис не осознавала ее инородности, задыхалась от сильного жара, сжимала руки в кулаки, закусывала губу, но аномальный гнев не проходил.

— Вам нужно успокоиться, принцесса, — спокойно сказал слуга веры. — Просто закройте глаза и глубоко дышите.

— Это ты так помогаешь себе быть статуей? — сорвался с губ язвительный злой вопрос.

Но мужчина и бровью не повел.

— Дыхательная гимнастика помогает держать эмоции под контролем. Нас обучают этому в самом начале, — не стал отрицать он. — Бесстрастность будет в вашу пользу на испытании. Ее воспримут, как уверенность в невиновности.

— А чего это ты решил со мной заговорить? — прищурилась Эйбис. — Или просто поглазеть зашел? И как? — она покрутилась перед мужчиной.

Рубаха была из толстого сукна и не просвечивала, мешковатый покрой скрывал фигуру. Все что она могла продемонстрировать слуге веры – это босые ступни и видневшуюся в вырезе шею.

Но хотелось огрызаться, вывести его из себя. Он ужасно раздражал своим спокойствием и без того взвинченную до предела принцессу. Эйбис сама не понимала, отчего так разъярилась, хладнокровие неожиданного собеседника вскипятило ей кровь окончательно. Но все ее укусы и намеки никак не влияли на мужчину. Ни один мускул не дернулся на лице.

Глава 9

Эйбис сидела рядом с императрицей Лайлой на небольшом возвышении, построенном специально на главной площади убежища и предназначенной для размещения особ королевской крови. На центральной площади их небольшого поселения устраивали базары в выходной день, на этой же площади наказывали. Обычно пороли воинов, которые задремали на посту или совершили другой мелкий проступок. Один раз заковали в колодки воришку, и он так и простоял у позорного столба весь день. Но ничего серьезней эта площадь не видела. И вот сегодня ее пыль смешается с кровью Кейаса.

Эйбис сидела с прямой спиной. Она выдержит наказание Кея, ни жестом, ни движением не покажет, как ей больно. Ни разу не поморщится на радость Диру. Племянник императора посмел наведаться к ней в комнату в первую же ночь после церемонии. Но Эйбис было не так просто подчинить, она вырвалась и даже врезала жениху пару раз по лицу. А после завизжала так громко, что прибежал не только Лаель, сбежался весь дворец Солнечных бликов, в котором их оставили ночевать.

Когда прибыл император, Эйбис разыграла отличную сцену, изображая перепуганную благочестивую девицу, которая до свадьбы «ни-ни» и добилась того, что император приказал Диру не приближаться к невесте. Теперь жених кидал на нее злые обещающие взгляды, но нарушить приказ дяди не решался. Только шепнул на ухо, что она еще пожалеет об этом. Эйбис пыталась не думать, что означали его слова.

Мысли ее тут же разбежались, когда вывели Кейаса, помятого и грязного от недели в подвале, в той же окровавленной одежде. Под глазами у мужчины синели фингалы, переносица опухла. Видимо, все же удар Дира сломал ему нос. У Эйбис от жалости все внутри задрожало. Почему ему не оказали помощь, почему не допустили Лийеру? Теперь нос придется ломать заново, если кости срослись неправильно. Принцесса невольно сжала подлокотники кресла, на котором сидела и закусила губу. «Спина ровная, взгляд безразличный», — повторяла она про себя, хотя получалось с трудом.

Сидящие на возвышении с императорской семьей приближенные императора зашептались, некоторые позволили себе отвесить несколько язвительных замечаний. Но жители деревни удрученно наблюдали за наказанием, храня полнейшее молчание. Эйбис заметила в толпе отца Кейаса, который стоял, сжав руки в кулаки. Видела друзей Кея, которые зло поглядывали в ее сторону. Бездна, да они же возненавидят ее теперь. Несколько девушек, не стесняясь, рыдали.

Кейаса подвели к столбу, заставили снять тунику и рубашку и привязали за руки, почти подвесили. Палач взял кнут и опустил его в емкость с водой. Кей когда-то объяснял ей, что так удар будет тяжелее и больнее. Сердце затрепыхалось как сумасшедшее.

Свист кнута и удар. Кейас не смог сдержать стон, а на спине пролегла красная полоса и выступила кровь. Снова свист, Эйбис не могла зажмуриться, знала, что за ней наблюдают, но каждый удар отзывался дикой болью в ее душе. Кнут рассекал кожу, кровь уже капала на землю со спины Кейаса. Он едва сдерживал крики. А Би казалось, что она сейчас сломает подлокотники кресла. Во рту появился соленый привкус крови от прокушенной губы.

Свист, удар и стон… Сердце замирает и пропускает удар, а внутри все горит и пылает. Невыплаканные слезы жгут глаза. И снова свист кнута, Эйбис все же вздрогнула. Дир наблюдает за ней. Пусть смотрит. Как же она ненавидела его в этот момент. Как она всех их ненавидела!

Свист, удар, а стона больше нет. Эйбис едва не взвыла, когда поняла, что Кейас потерял сознание. Его спина – одно сплошное кровавое месиво. А это всего лишь десятый удар. А их будет двадцать. Захотелось кинуться на площадь, закрыть его собой и кричать. Кричать, чтобы даже в других мирах услышали. Свист, удар… Эйбис даже не поняла, когда вскочила, но твердая рука Лайлы усадила ее на место.

— Терпи, Би, ты должна вытерпеть, — едва слышно прошептала императрица. — Я отпущу тебя потом к нему, только сейчас терпи. Они не должны видеть.

В другое время Эйбис удивилась бы такому сочувствию императрицы, но сейчас даже не обратила на ее слова внимания, полностью захваченная в плен ужаса от происходящего. Да, когда же уже этот последний удар? Казалось, что кнут рассекает не кожу Кейаса, а ее душу. Выживет ли он после такого?

И вот наконец палач опустил кнут в емкость с водой и отошел. К Кейасу кинулся его отец, как начальник их маленького войска, он разрезал веревки, бережно подхватывая сына. Кея положили на носилки и понесли к дальнему дому. Эйбис мысленно молилась всем богам и умоляла Лийеру спасти ее друга. А ей самой еще предстояло пережить ужин в обществе императора и его племянника, терпеть ухаживания Дира и вести светскую беседу.

За весь ужин она не съела ни крошки, только ковыряла вилкой в тарелке. Дир, сидящий рядом, поглядывал на нее с усмешкой.

— Ну, как вам, принцесса, понравилось развлечение? — ехидно спросил он, поворачиваясь и отпивая вина из кубка.

Развлечение?! Эйбис захотелось вылить ему вино на голову, вцепиться руками в волосы и расцарапать лицо.

— Не понимаю, кому может нравиться подобное зрелище, — холодно ответила она, едва сдерживаясь.

— Почему же, — хмыкнул Дир, — обнаглевший слуга должен быть наказан. Твой возлюбленный получил по заслугам. Нечего было мне дерзить и лезть, куда не просят. И ты поймешь сегодня, что мне перечить нельзя.

Эйбис не поняла смысла его фразы, но внутри все похолодело от скрытой угрозы. Дир что-то плохое задумал. И судя по его усмешке, все уже сложилось так, как хотел он. Руки задрожали. Принцесса осторожно поставила кубок на стол, чтобы не расплескать. Решила не отвечать, опасаясь, что не сдержится и нагрубит.

Глава 10

Темное небо вокруг, а вдалеке пылает огромный ярко-оранжевый шар звезды, на который и смотреть немного больно, но не ему. Мимо звезды пролетают с бешеной скоростью планеты и астероиды. А сам он летит вокруг светила на одном из этих космических тел. И его тело… Оно огромно и в тоже время Кей ощущает его, как и раньше. Восторг и страх, удивление и ужас.

Вспомнил вдруг одуряющую боль от удара кнутом, от которой орать хотелось, а он стискивал зубы и только стонал. А после была тьма, и вдруг стало очень-очень жарко. А вот теперь все снова хорошо. Видимо, он умер и это Бездна.

Рядом раздался смешок, Кейас повернулся и наконец за столько лет увидел образ того, кто так часто посещал его сны. Оседлав комету, рядом с ним мчался сквозь пространство и время, гость его снов, Фериор.

— Это далеко не Бездна, — заговорил старый знакомый и его голос звучал со всех сторон и в тоже время глубоко в голове. — Так, всего лишь новорожденная звездная система. Люблю наблюдать за зарождением жизни.

Кейас не к месту согласился про себя, что зрелище, показанное странным мужчиной, ему нравится. Новый знакомый только хмыкнул.

— Я умер? — тихо спросил Кей.

— О, что ты, — рассмеялся Фер. — Я решил, что пришло время нам познакомиться. Позволь представиться, Фериор – разрушитель миров. В Симфонии меня зовут Карающим.

— Вот же, Карающий, — воскликнул Кейас и вскочил.

Понял вдруг, что ругается именем своего нового знакомого и смутился.

— Бездна и все ее демоны, — закончил его речь, смеясь, Фер. — Ругаться моим именем и моим домом, как это прелестно.

Его смех волной пробежал по звездной системе, огибая звезду и возвращаясь отдаленным эхом.

— И сядь, будь добр, не нарушай движения этой планеты, а то на ней никогда не появятся разумные существа.

Кейас озадаченно сел, не зная ни как себя вести, ни что говорить. Что понадобилось великому богу от простого воина? Да, он же и не верил никогда в реальность этой сущности, имя которой давно стало обычным ругательством.

— Ну-ну, — хмыкнул Фериор, — в себя не верить оригинально. Всегда так любопытно наблюдать за такими, как ты.

— Такими, как я? — непонимающе переспросил Кейас.

— Ты не должен был родиться, ты знаешь об этом? Одна из моих подопечных нарушила очень древний закон: спасла твою мать во время родов, ну и ребенка к тому же вместе с ней. Но она все равно не смогла бы вдохнуть душу в новорожденного, если бы не я.

Фериор загадочно усмехнулся.

— Я не мог упустить такой шанс на перерождение. Так что ты далеко не простой воин. Ты – моя часть, один из обликов. Через тебя я вернулся в Симфонию. Ты – это я. Так что ругаешься ты, поминая свое же имя. Тебе никогда не говорили, что Кейас – хаос, одно из моих имен?

Кей не понимал ничего, наверное, он тронулся умом. Но Фер лишь покачал головой.

— Ты видел меня во сне всю свою жизнь и прекрасно знаешь, что я говорю правду. Я не мог поместить опыт тысячелетий в новорожденную оболочку, плоть не смогла бы выдержать такого в момент созревания. Но я давно научился обходить это. Помещаю часть своей души, даю личности, непомнящей прошлого меня, развиться и провести меня в мир.

— Как? — сглотнул Кейас, понимая, что ответ ему не понравится.

— Объединяясь, конечно же…

— Ты… ты… вселишься в меня? Я буду одержимым, как маги прошлого? — едва разомкнув губы, прошептал Кей. — Я не позволю! — закричал парень, вскакивая и хватаясь за оружие.

Но молодой бог снова рассмеялся и не сдвинулся с места.

— Да уж, как интересно наблюдать за тем, что с моими обликами делает культура и верования, принятые в эпохе. И вроде бы все я, и всегда сам себя подозреваю во всех смертных грехах.

Кей только сильнее схватился за рукоять меча, готовый подороже продать свою жизнь.

— Во-первых, я ни в кого не собираюсь вселяться, во-вторых, наше объединение уже началось, иначе бы мы с тобой не разговаривали, — лениво ответил Фер. — И сядь, в конце концов, ты сбиваешь несчастную планету с ее орбиты, еще немного и она вылетит из обитаемой зоны.

Кей нерешительно опустил оружие, потоптался на поверхности планеты и все же сел. Мало ли вдруг действительно из-за него на этой планете не будет живых существ. Хотя это же так легко поправить. Вон взять ту комету, на которой летит Фериор, и вмазать ею по поверхности под определенным углом и орбиту на место вернет и необходимые элементы попадут в воду, положив начало жизни.

Фер смотрел на эмоции, мелькающие на лице Кейаса, чуть прищурившись. И парень понимал, что бог читает его мысли. Вернее даже не читает – это их общие мысли… Нет… не так… это… Кейас недовольно заморгал, не в силах объяснить произошедшее.

— А после, когда обитатели этой планеты станут разумными, — тихо продолжил его мысль Фер, — на этой планете родится ткач Бездны – покровитель и бог.

Глава 11

Лайла надеялась, что о чудесном исцелении Кейаса больше не узнал никто. Слава богам, что радостная Ранори, прислуживая ей утром, обронила фразу, что сын вернулся полностью здоровый. Лайла так разволновалась, что позабыла о привычных утренних ритуалах и об осторожности. Навязчивый зуд в теле, заставил императрицу отослать служанку. Такое случалось не часто, но иногда терпеть становилось невыносимо.

Как только дверь за Ранори закрылась, императрица позволила магии проявиться, блаженно прикрыв глаза. Потоки энергии с удовольствием откликнулись на зов хозяйки. Зеленый плющ, пробившись сквозь щели в полу, обвивая столбики кровати, пополз к хозяйке, шелестя листочками. Лайла поднесла руку к живому питомцу. Плющ тут же переполз на запястье, ласкаясь усиками, будто кошка.

Лайла даже не представляла, когда осталась с Иригоном на этой стороне Симфонии восемнадцать лет назад, какая мука посвященной полукровке фивирета жить без магии. Она в целом была довольна жизнью. Муж любил ее, пусть и отличался иногда крутым нравом.

Примененная много лет назад фивская песня сыграла свою роль. Иригон зависел от супруги, его страсть не утихала, муж прислушивался к своей второй половине. Но будто чувствовал иногда, что без магии не обошлось. Случались у императора вспышки гнева, от которых не спасала навязанная любовь.

У Лайлы были полагающиеся по статусу почет и уважение, а необходимость присматривать за Эйбис в убежище давала больше свободы, чем полагалось титулованной особе при дворе императора. Лайла всегда сбегала на этот остров изгнанников, когда тоска о прошлой жизни становилась особо острой.

Здесь можно не притворяться, не оглядываться через плечо, опасаясь соглядатаев. Иригон держал свое слово, закрепленное мирным договором, и практически не лез в жизненный уклад убежища. Когда становилось слишком тоскливо, Лайла под покровом ночи огибала озеро Мрака и подолгу стояла у зеленой стены, разделивший их мир на две части.

Жители империи уверены, что стена защищает их от порождений Бездны. А их императрица мечтала хотя бы еще один раз увидеть этих дорогих сердцу «порождений». Хотя ни разу не позвала никого из них. Знала, что Заорг откликнулся бы на ее зов. Иногда казалось, что красавец фив стоит с той стороны и ждет, что позовет. И тогда замирало в судороге сердце. Столько лет прошло, а оно до сих пор помнит месяцы счастья в его объятиях. Но Лайла не звала, опасаясь, что позволит уговорить себя и уйдет с красавцем фивом, забрав Эйбис. И тогда война снова начнется.

Если бы кто-то из прислужников Иригона увидел свою императрицу ночью у стены, босой и со светящимися татуировками, точно донесли бы императору и прозвали ведьмой. Муж совсем обезумел в своем стремлении уничтожить магию. На костер отправляли за малейшее подозрение в колдовстве. В подавляющем большинстве случаев страдали невинные. Все сильные маги остались с той стороны стены. Иригон упрямо внедрял новый культ, выжигал любое упоминание о магии. Связь с Багровым повелителем не прошла бесследно. Император считал себя посланником единого Первого бога, призвавшего его спасти заблудшие души Симфонии.

Ненависть к самому сильному магу с той стороны, Маргарите, привнесла свой вклад в новую религию. Иригон вводил множество ограничений для женщин, считая, что их души сильнее подвержены власти демонов. И вот уже вся империя свято верила, что женщина должна быть лишь тенью мужчины, не перечить своему мужу и хранить чистоту до свадьбы.

Жители, напуганные «посвящением», через которое проходили все при достижении определенного возраста, с радостью принимали новую веру и ее заповеди. Попробуй сохранить здравомыслие после недель боли и галлюцинаций, которые слуги веры называли откровением.

А ведь восемнадцать лет назад Лайла свято верила, что сможет изменить Иригона, смягчить его, но ошиблась. Муж был с ней внимателен и нежен, пока она вела себя в соответствии с принятыми нормами, но легко поднимал руку, когда Лайла пыталась ему перечить. И в такие мгновения невероятно тяжело было сдерживать магию. Когда же муж избил ее беременную, спровоцировав выкидыш и лишив навсегда возможности иметь собственных детей, императрица едва совладала с желанием выпустить плющ на свободу, разрешить питомцу обвить спящего мужа, высосать из его тела всю энергию, оставив только бездыханный труп. Наверное, она, как и все выходцы клана ядовитого плюща, чуть безумна.

Как бы ни хотелось освободиться от нежеланного брака, Лайла терпела, потому что в убежище жила маленькая королева мира Эйбис, которая даже не догадывалась о предстоящей ей миссии. Милая любознательная и чистая племянница, дочь любимой сестры и короля фивиретов. Император даже не догадывался, кого возвел в ранг принцессы и собирался выдать замуж за племянника. Он отчего-то уперся во время исхода, обнаружив младенца на руках у няньки Ранори. По девочке никак нельзя было понять, что она необычная и имеет отношение к главным врагам. Но Иригон будто почуял что. Не разрешил забрать девочку и ни на такт не забывал о принцессе с той стороны.

Иригон не мог забрать Эйбис в Пустошь. Мешал старый мирный договор. И не мог устраивать террор на территории убежища по той же причине, как и не мог заставить всех в убежище поклоняться единому богу. Бывших жителей города у замка не подвергали жесткой обработке проповедники, хотя для вида все они соблюдали условности в угоду тому же договору.

Всеми силами Лайла пыталась оградить Эйбис от влияния новых традиций, практически не позволяя покидать убежище, опасаясь раскрыть девочку раньше времени. Но нрав у племянницы оказался под стать могущественным предкам. Эйбис росла невероятно упрямой и свободолюбивой. Часто перечила, спорила, отказывалась подчиняться правилам, если считала их глупыми.