Обсп. Тень убийцы

Глава 1. Поступь оборотня

Иду быстро, изредка оглядываясь по сторонам. Темно. С неба неприятно моросит холодный дождь. А на проселочной дороге, по обе стороны, от которой высится сухая трава, никого нет. Только редкие фонари освещают мне путь.

Поднимается сильный ветер, и трава шелестит еще сильнее и тревожнее, чем до этого.

Инстинктивно вжимаю голову в плечи, хоть и понимаю, что мне бояться особо нечего. Мама с бабушкой вообще говорили, что самое страшное здесь – это мы. Да только инстинкты все равно никуда не денешь. Темно – значит страшно.

Туча до того низко нависающая буквально над моей макушкой, наконец-то сдвигается с места, открывая круглый диск луны. Становится светлее, но не спокойнее.

Отчетливо кажется, будто кто-то следит за мной. Плохое предчувствие не оставляет ни на минуту.

- Чтоб я еще раз на вечерней электричке домой поехала, - бурчу я себе под нос, чтобы как-то разбавить зловещую тишину. – Лучше бы переночевала в общежитии, а утром отправилась. Но нет, побольше времени с мамой побыть захотелось.

До деревни «Новые Весняшки» остается совсем недолго. Только пройтись пять минут возле леса и почти на месте. А там уже и свет из оконец, и лица знакомые.

Время уже переваливает за половину двенадцатого. Я в который раз накидываю на голову капюшон, чтобы морось перестала мочить мои кудрявые волосы, но порыв ветра тут же сбрасывает его обратно на плечи.

Остается еще минуты три быстрого шага рядом с лесом, темные тени и шорохи пугают, страх сдавливает горло. Но я пытаюсь себя успокоить. Чего мне бояться? Я не маленькая. Со зверьем договариваться давно научилась, с людьми только не очень. Но кому надо кроме меня идти в полночь возле леса?

Затылок будто что-то обжигает. Взгляд. Я судорожно вздыхаю и оборачиваюсь. Среди деревьев горят два желтых глаза. Рука инстинктивно тянется в карман, в попытке нашарить что-нибудь для самозащиты. То, что на меня смотрит точно не зайчик, можно не сомневаться.

Зверь утробно рычит и наконец-то выходит из кустов. Я успеваю увидеть только большой черный силуэт. Времени разглядывать нападающего просто нет – срываюсь с места, истерично взвизгнув от страха, и бегу в сторону деревни.

Наконец-то нашариваю рукой завалявшийся шарик разрыв-травы и бросаю себе за спину, в надежде, что он немного задержит зверюгу. Если повезет, то я попала, а нет – мне крышка.

На мгновение злобное дыхание притихает, шлепки лап по размокшей дороге прекращаются. Но обернуться не решаюсь – даже лишняя секунда может спасти мне жизнь.

Вот и деревня уже виднеется. Светит теплым светом из окон домов. Успею?

Не успеваю. Тяжелая туша валит меня на землю, зубы звонко клацают у самого уха. Я растягиваюсь в грязи, рыжие пряди волос падают мне на лицо. Ногой пинаю монстра куда могу достать. Переворачиваюсь. Без боя сдаваться не собираюсь.

Острые зубы щелкают у меня перед самым носом. Я со всей силы ударяю оборотня ключами, до того зажатыми в кулаке, в глаз. Оборотень, а это оказывается именно он – огромный клокастый зверь со странной мордой, которая больше подошла бы бульдогу, чем волку, с лысыми участками на голове и спине, встает на дыбы, издавая пронзительный вой и отступает в сторону. Он мотает головой, стараясь вернуть себе зрение.

Однако, его смятение проходит настолько же быстро, как и наступило, и сменяется гневом. Еще бы, какая-то двадцатилетняя девчонка, которая только недавно веселилась на дискотеке, смогла дать ему отпор.

Я успеваю только чуть отползти, когда оборотень вновь обращает свой один уцелевший глаз на меня. Опасность не миновала, напротив, стала еще более опасной, если такое вообще возможно. Я судорожно пытаюсь вспомнить какое-нибудь заклинание, но мысли, слегка опьяненные алкоголем с дискотеки и страхом, просто разбегаются в стороны. Не получается даже вызвать огонек на кончике пальца.

Вот и все. Моя бесславная смерть наступит уже через какие-то секунды. Не дойдя до деревни всего несколько шагов.

Я зажмуриваюсь, готовясь к боли. Но проходит секунда, другая, а ее все нет. Открываю глаза – молчаливый остервенелый бой между оборотнем и волком происходит у самых моих ног.

Серый волк, которого я узнала сразу же, впивается в шею оборотню, а тот огромными лапищами с острыми когтями пытается сбросить незваного гостя. Слышится хруст, и оборотень падает замертво на землю.

Волк разжимает окровавленные челюсти и, тяжело дыша, смотрит на меня.

- Федька! – я подползаю на коленях к своему спасителю и обнимаю его за лохматую шею. На глазах слезы от страха и радости. – Ты меня спас. Если бы не ты, я бы уже…

Не договариваю, и так все понятно. Волк фыркает, выкручивается из моей хватки и уходит куда-то в кусты, чтобы тут же выйти человеком.

Федька подходит ко мне и протягивает руку, попутно убирая кинжал, с помощью которого он обращается, в ножны на поясе. Его светлые вихры на голове знакомо подрагивают при ходьбе. Теплая дружелюбная улыбка согревает мое продрогшее тело.

- Если бы ты сообщила, что приезжаешь, я мог бы тебя встретить, - серьезно говорит он.

Я повторно обнимаю своего давнего друга еще трясущимися от пережитого ужаса руками.

- Письмо отправлять – быстро не дойдет. А телефона у вас нет. Провел бы, звонила. Спасибо. Спасибо тебе!

- Повезло, что я к тете Маше заглянул. А она говорит: что-то Риточка задерживается. Сразу вспомнил, что видел следы звериные месяц назад. Решил, что лучше встречу. Да опоздал слегка.

- Повезло, что у меня такой ответственный друг волколак, - улыбаюсь я.

***

- Упала по пути что ли? – мама всплескивает руками, увидев меня на пороге.

Я ожидала более бурной реакции. Вся куртка и джинсы – мокрые и грязные, на лице пятна, с кончиков волос капает вода.

Федька неловко топчется за моей спиной.

- Да на нее оборотень напал.

- Расправилась с ним? – мама показательно спокойна, почему-то не сомневается, что я спокойно могла одолеть здорового зверя. Мне даже стыдно становится, что не оправдала ее надежд.

Глава 2. У нас кто-то на оборотней охотится

Я просыпаюсь утром около девяти часов, свежее белье приятно ласкает кожу, птицы за окном выдают привычную для деревни трель, все мысли об учебе остались за городом, солнце пытается пробиться сквозь серые тучи. Но понежиться в кровати мне не дают.

- Спишь еще? – дверь в комнату открывается, впуская маму – волосы убраны в гульку на голову, на плече полотенце, рукава в муке. – А кто делами заниматься будет?

- Да я же только приехала, только от оборотня спаслась. У меня стресс! – заявляю я, уже начиная вставать с кровати.

С мамой спорить бесполезно. Раз приехала – помогай, а не валяйся. У мамы вообще не принято без дела лежать. «Отдых – это смена деятельности!» - так она всегда говорила.

- Дел накопилось, я все не успеваю, - и ушла, так и не сказав, зачем приходила.

Я уже не была так твердо уверена, что мне вообще стоило приезжать. Да, я очень соскучилась по маме, но она своим поведением очень быстро доказала, что соскучилась я по хорошим воспоминаниям, а не по реальному человеку, как бы это горько ни было.

- Дура, - ругаю я сама себя, одеваюсь и иду помогать маме, по которой очень скучала и которую очень люблю.

Готовая к любым поручениям я вхожу в кухню. На столе стоит крынка молока и свежий еще теплый хлеб. В животе тут же начинает урчать от голода. А я и не думала, что так проголодалась.

- Что делать надо будет? – запихнув в рот хлеб, спрашиваю я.

Я уже представляю, что меня ждет. Доить корову через рушник, заговоры на хороший урожай читать или хворь с коров снимать. Скука смертная. Но лучше бы скука, чем то, что происходит уже в следующую минуту.

В дверь требовательно заколотили маленькие кулачки.

Мама, не успевшая загрузить меня делами, подходит к двери.

- Кто там?

Я так и застываю, с куском хлеба в одной руке и ополовиненной чашкой молока в другой, когда на пороге показывается восьмилетняя Люська – сестра моего закадычного друга.

- Теть Маш! Там Федьку подстрелили! Рана не затягивается, ему все хуже и хуже!

Я вскакиваю на ноги.

- Сиди уж, да следи за пирогом, а я сама схожу, погляжу, что с ним, - мама машет на меня рукой.

Я даже оскорбилась. Это мой друг. И его подстрелили после того, как он мне спас жизнь. Я хоть и забросила ведьмовское ремесло, но вспомнить его будет так же быстро, как и езду на велосипеде. Научившись однажды – уже не разучишься.

- Нет, я пойду. Только мне нужны твои травы и ступка.

Мама спорить не начинает, вместо этого быстро собирает мне все необходимо в холщовую сумку и протягивает ее.

- Помоги ему, - говорит она, с надеждой смотря на меня. Может, верит, что после этого я не уеду.

- Скорее! – торопит меня Люська и устремляется прочь из дома, старательно вытирая ладошками выступающие слезы.

***

До дома Смородиновых мы добираемся за пять минут, хотя обычно я доходила за десять.

Бледный Федька лежит на своей кровати с забинтованным боком. Только недавно наложенные бинты уже снова намокли и окрасились алой кровью. Лоб парня влажный от выступившего пота, кожа побледнела, а кудри прилипли к коже и как-то потускнели.

- Привет, - говорю я, хмуро. – Ты как?

- Бывало и лучше, - сипит он, морщась. – Эта гадость не заживает.

- Знаешь, чем в тебя стреляли? Видел, кто это был?

Парень только головой качает. Пора действовать.

- Мне нужен таз теплой воды и стакан питьевой, - распоряжаюсь я, а сама сажусь на стул возле Федькиной кровати и начинаю развязывать бинты.

Люська молнией исчезает в дверном проеме.

- А родители где? – пытаюсь заставить Федьку разговаривать. Если потеряет сознание – будет сложнее его вытаскивать.

- Мама в ночную в больнице. Отец… ах… - Федя судорожно вздыхает, не в силах сдержать стон. – Он… в город поехал.

Наверное, медсестра тетя Лена и сама могла подлатать сына, только когда она вернется, может быть поздно. Да и рана не простая, раз сама не затягивается. У волколаков с регенерацией все быстро происходит. Порезался – через пятнадцать минут и шрама не осталось.

- Чем тебя подстрелили?

- Стрелой из арбалета.

Я удивленно вскидываю брови. Вообще сначала думала, что его случайно зацепил какой-нибудь пришлый охотник. Но те из ружей обычно охотятся. Арбалеты и луки – редкое явление в наших краях. А здесь, видимо, кто-то не хотел привлекать к себе внимание. И похоже, что вообще умышленно Федьку ранили. Стоит ли уже бояться чужака, который охотится на волколаков?

- Где стрела? – спрашиваю я, почти полностью освободив Федьку от повязки, но оставив пока тугой слой, чтобы он сдерживал кровь.

С тазом прибегает Люська.

- Мы ее вытащили, вон она, на полке, - девочка быстро приносит ее, держа аккуратно за полотенце. Боится, что отравлена.

Люся оборачиваться пока не умеет. До тринадцати лет может спокойно жить, как простой человек. Но как только подростковый возраст начнется, как гормоны взбунтуются, тут уже все. На цепь придется сажать в полнолуние, пока контролировать себя не научится. Пока же этот милый наивный ребенок даже не догадывается, как тяжело ей в скором времени придется.

Федька рассказывал, что первые обращения ужасно болезненны. Словно кости выворачивает, и кожа горит будто огнем опаленная. Потом организм привыкает. И с каждым разом боль все слабее, пока совсем не исчезнет.

Прежде, чем полностью снять с Федьки повязку, я осматриваю стрелу. Нюхаю ее. К запаху волчьей крови примешивается еще один. Заговор, разделяющий жидкости, никак не хочет вспоминаться. Кажется, что его место заняли лекции по детской психологии.

И тогда я делаю то, что так не любит моя мать. Просто придумываю свой заговор. Облекаю магию в слова.

- Ветер ясность мне внеси, что стрелы касалось.

На ингредиенты расщипи, чтоб я не ошибалась, - бормочу негромко, протянув руку над наконечником.

Легкий ветерок касается стрелы и поднимает в воздух два потока. В одном блестят капли волчьей крови, во втором вьется пыльца.

Глава 3. Охотник на оборотней

- Говорят, приезжий следователь нашел в лесу труп. Деда того, из соседней деревни. У него еще жену загрызли.

Я остановилась, прислушиваясь к разговорам. Рынок, на который мама отправила меня купить молока или обменять на него куриные яйца, оказался кладезю сплетен и новостей.

Получалось, что если нашли труп человека, то оборотень после смерти обратно перекинулся. Но укусы волколака на его шее все равно остались. А это было плохо. Особенно, если следователь окажется не простым человеком, каких пруд пруди в городе, а кем-то сведущим в ведьмовских делах, то Федьке придется сидеть тише воды ниже травы, пока чужак не уедет.

Но уезжать следак не торопился. Несколько раз видела его издалека. То он в лес уходил, то у своей большой черной машины крутился, а то который круг наворачивал по деревне, продолжая расспрашивать мирных жителей.

И почему-то именно Новые Весняшки привлекли его внимание, а не Черобино, в котором произошли убийства. Неужели следы Федьки нашел?

Я еще побродила по рынку, пытаясь узнать еще немного местных сплетен, но толком ничего нового так и не выяснила. Кто-то судачил, что волка теперь будут искать. У нас про волколаков и оборотней мало кто знал. Мы с мамой старались оберегать семью Смородиновых и скрывали их происхождение. Вообще как-то повелось, что про ведьм знали многие, а про других необычных существ всего несколько человек.

И вот сейчас, когда над моим другом нависла угроза в лице следователя, стоит предупредить парня и попросить его посидеть дома несколько деньков.

Возвращаюсь домой к обеду, приношу полный бидон, радуя маму тем, что смогла провести выгодный обмен десятка яиц на три литра молока.

- Вот и славно, - она довольна. – Нового что-нибудь узнала?

Я пересказываю ей все, что мне известно.

- А ну-ка, сходи к Смородиновым. Вручи каждому амулет. Будет их сущность скрывать от посторонних глаз. А то мало ли, - мама выдает мне четыре деревянных кругляшка на шнурках. На каждом нацарапаны специальные символы.

Интуиция подсказывает, что к Федьке надо идти как можно быстрее, наверное, мама тоже это почувствовала, когда делала амулеты.

Но не успеваю я выйти за порог, как сталкиваюсь нос к носу со следователем.

- Уже уходите? – раздосадовано интересуется Виктор Николаевич.

- Дела, дела, - машу неопределенно рукой, в надежде, что он не станет выспрашивать у меня, какие именно дела.

- Тогда не смею Вас задерживать, - он отходит в сторону и делает жест рукой, пропуская меня вперед.

Проходя мимо, не могу удержаться и не взглянуть на выражение его лица. Оно бесстрастное. И понять, поверил ли мужчина мне, или нет, невозможно.

Приходится сделать несколько кругов по деревне, чтобы привести следака к Смородиновым. Делаю вид, что иду обратно к рынку, но потом в лесу сворачиваю на тропку и, проверив заклинанием, что за мной нет хвоста, возвращаюсь огородами к дому друга.

Конечно, Виктор Николаевич уже заявлялся к Смородиновым домой. Не мог не приходить. Но они уже давно очень осторожничают, чужакам не открывают. Был один случай, когда им дом чуть было не спалили. Какой-то приезжий к одной из старушек, внучок, увидел однажды ночью, как Федька в волка перекидывается в лесу. Внучок, не долго думая, решил спалить дом с оборотнями, как он тогда думал. Тушили всей деревней. Повезло, что все тогда вовремя проснулись.

Так что с тех пор Смородиновы очень осторожны с людьми. Много раз перепроверят, прежде чем оборачиваться.

Однако, следователю могла открыть и тетя Лена. Она простой человек. Только вышла замуж за Вячеслава, который и подарил своим детям интересную способность. Но, Люське еще могло и повезти.

Стучу в дверь. Занавеска на окне слегка колышется, и только после этого начинает скрежетать засов.

- Маргоша, - тетя Лена – маленькая худенькая светловолосая женщина отворяет дверь. Она достает мне едва ли до подбородка. Быстро приобнимает и поторапливает. – Ты заходи скорее. Никого чужого за собой не привела?

- Я перепроверяла магией, - отвечаю, а сама достаю из карманов амулеты. – Вам мама передала. Сказала, чтобы все надели. Они запах волчий скрывают, и любую магию отводят.

- И мне? – удивляется женщина.

- На всякий случай, - киваю я. Как говорится – с волками жить по волчьи выть. Закрываю за собой дверь.

- Спасибо вам, дорогие. Чтобы мы без вас делали! Ты к Феденьке заглянешь?

- Как он, кстати? Рана зажила? – спрашиваю я, а по лицу тети Лены понимаю, что она не в курсе.

- Рана? – удивляется женщина.

Прикусываю язык. Неужели мой друг ничего ей не рассказал? Но придется сдать его с потрохами для общего блага. Пусть тетя Лена все узнает, пусть Федька на меня потом злится и проклинает, но я это делаю для защиты всего семейства.

Я быстро пересказываю все, что она должна знать. И про оборотня, и про ядовитую стрелу, и про следователя.

- Негодник! Утаил от матери свое ранение. Еще и сестру подговорил ничего мне не рассказывать! – тетя Лена всплескивает руками. – Какой наглец! Я ему сейчас задам. А ты, Маргоша, проходи, проходи. Я чаек поставлю. Подумаем, что дальше делать.

Я только успеваю зайти в гостиную и поздороваться со всем семейством, которое как раз садится обедать, как в дверь требовательно стучат.

- Надевайте амулеты и спрячьте их под одеждой, быстро, - командую я.

Тетя Лена спешно раздает всем кругляшки. Секунда. И от семьи волколаков перестает доноситься волчий запах. А я даже раньше и не замечала, насколько сильно он чувствовался. Как-то с детства привыкла. Все же мы вместе с Федькой росли. И я никогда не задумывалась. А теперь поняла, что любого волколака можно по запаху вычислить, и по глазам.

Обычно глаза желтят. Но сейчас у всех членов семьи радужка будто потухла, стала обычной, шоколадной.

Стук повторяется.

- Мне известно, что вы там. Немедленно открывайте, иначе придется применять силу, - доносится окрик Виктора Николаевича.

Глава 4. Ведьма под стражей

Я сижу на заднем сиденье машины и смотрю в окно. Наручники натирают руки, а ком в горле не дает вымолвить ни слова. Да и, если честно, сказать мне особо-то и нечего.

Я стараюсь держать себя в руках и казаться невозмутимой. Как будто меня каждый день обвиняют в нападении на представителей власти и везут в участок.

Кто же мог знать, что все обернется именно так. Я даже и подумать не могла, что этого Виктора действительно будет право меня арестовать. Да, он говорил, что работает в специальном отделе, но, когда так говорят, врут ведь, чтобы запугать. А этот не пугал.

Он назвался сотрудником ОБСП – отдела по борьбе со сверхъестественными преступлениями. Да и фамилия у следователя была смешная. Пыль. Виктор Николаевич Пыль.

Да, не хотела бы я, Серебрянская Маргарита Алексеевна стать какой-то Пылью. Не уверена, что эта фамилия вообще склоняется. Наверное, не должна.

Я сижу, насупившись и вперив взгляд в бритую макушку следователя, который методично ведет машину.

- Не получится, - холодно произносит он, не отрываясь от дороги.

- Что? – не понимаю я.

- Не получится прожечь мне голову взглядом. Наручники блокируют магию.

Я фыркаю и отворачиваюсь к окну. Маму даже не уведомили, что меня повязали. Будет волноваться. Хотя, если бы и уведомили, волновалась еще больше, наверное. И что теперь будет с Федькой? Долго ли он сможет скрываться в лесах под деревней? Куда ему теперь податься?

К сожалению, мои размышления никак не могли помочь другу, и от этого на душе становилось все противнее и противнее.

Леса и поля сменились хрущевками. Мы въехали в город. Скоро прибудем в отдел. А дальше… Я вздрогнула от нарисовавшихся перед глазами безрадостных картин. Меня посадят? Или сожгут, как ведьм раньше?

По спине бегут мурашки.

Машина останавливается у высотного здания. Виктор выходит, захлопнув за собой дверь, а мою, напротив, открывает.

- Выходи, - приказывает он.

Кое-как вылезаю. Сделать это со скованными руками оказывается сложнее, чем я предполагала. Промозглый осенний ветер пробирает под плохо застегнутую курту, но поправить бегунок не могу – мешают наручники.

Мужчина опять кладет руку мне на плечо и подталкивает в сторону здания.

- Идем.

- Вы меня теперь сожжете на костре? Как инквизиция? – спрашиваю я наивно, надеясь, что Пыль усмехнется и скажет что-то более жизнеутверждающее.

Лица следователя я не вижу, но он почему-то мнется с ответом, а потом говорит в своем привычном саркастичном тоне:

- Посмотрим.

- Вы не многословный, - пытаюсь хоть как-то вывести его на диалог.

Я где-то читала, что маньяки могут не убить, если увидят в своей жертве человека, узнав ее поближе. Конечно, Виктор маньяком не был, но все равно приговор мне выносить будет именно он. Так что было бы неплохо как-то внушить ему, что я очень хорошая девочка.

- Я посмотрю, какой многословной на допросе будете Вы, - ласково произносит он, а слова так и сочатся сарказмом.

Когда звучит слово «допрос», перед глазами у меня тут же предстают страшные пытки. Иголки под ногти, раскаленные утюги и даже электрический стул. С трудом сглатываю ком, образовавшийся в горле и поднимаюсь по лестнице ко входу в здание.

***

Отдел по борьбе со сверхъестественными преступлениями находился на седьмом этаже. Удивительно, но выглядело это место совершенно обычно. Меня провели по коридору и впустили в какой-то кабинет, в котором стояло несколько столов, с громоздящимися на них папками с делами.

В кабинете уже сидит молодой мужчина в элегантном костюме. И даже не смотря на то, что в помещении достаточно мрачно, его глаза закрывают солнечные очки.

- Ведьма? – взглянув на наручники, кивает мужчина Виктору.

- Да. Дмитрий, не мог бы ты выйти? Я хочу пообщаться с ней пока с глазу на глаз.

- Не вопрос, шеф, - бурчит Дмитрий и удаляется за дверь, насвистывая незнакомую мне мелодию.

Я сажусь на стул, что стоит напротив места следователя. Сам Виктор скидывает кожаную куртку и вешает на спинку своего стула. Берет чистый лист, ручку и опускается с ними за стол.

- ФИО, - требует он.

- Серебрянская Маргарита Алексеевна, - отвечаю я, понимая, что вот он допрос. Начался.

- Кем Вам приходится Федор Смородинов?

- Он мой друг, - лукавить смысла нет.

Мои ответы появляются на листке из-под ручки следователя.

- Вам известно, когда Федор Смородинов убил Степана Георгиевича и Ларису Тимофеевну Суховых?

Я сжимаю зубы. Не уверена, стоит ли сообщать то, что действительно произошло. Потому что так получается, что Федька самый настоящий убийца, хоть и по неосторожности и при самозащите. А считается ли самозащитой то, что он ее спасал? Или нет?

Виктор поднимает взгляд от листка и пристально смотрит на меня.

- Ну?

- Мне нужен адвокат, - говорю я. – Я не собираюсь без него ничего говорить.

Виктор Николаевич трет глаза и тяжело вздыхает. Еще бы, ему попалась такая глупая несговорчивая ведьма.

Сейчас мужчина выглядит так, будто ему давно больше тридцати. Внешне молодой – но в глазах прожитые века. Я даже вздрагиваю, когда понимаю, что неотрывно смотрю на него.

- Если вы добровольно не расскажете, придется вам дать зелье правды. После него сложно остановиться, пока не выболтаете вообще все секреты, которые знаете. Оно вам надо?

Он говорит совершенно серьезно, без издевки, которая проскальзывала каждый раз. И я понимаю, что деваться некуда. Меня прижали.

- Хорошо, - сдаюсь, мысленно прося у Федьки прощение, и начинаю рассказывать все так, как действительно случилось. - … Если бы не он, была бы уже мертва. Федор виновен лишь в том, что поступился своими принципами и спас меня.

Виктор заканчивает записывать за мной довольно хмыкает.

- Рад, что мы смогли найти общий язык.

И я понимаю, что меня просто надурили.

- Никакого зелья правды не существует?

- Почему же. Существует. Только у нас его нет. Слишком сложно в приготовлении. Да и ингредиенты стоят огромных денег. Спасибо за сотрудничество. Вы свободны.

Глава 5. Тень волка

Возвращаюсь домой только к вечеру. Мама ахает, завидев меня на пороге, видно, не ожидала уже вообще увидеть свою криминальную дочь.

- Вернулась! И не стыдно тебе? – она упирает руки в бока.

- Что? – не понимаю я.

В животе урчит от голода, я не ела с самого утра. Голова болит, да и вообще я вся разбитая и уставшая. Путь был не близкий. Еще и таксист высадил меня возле деревни, отказываясь вести дальше по колдобинам. Добиралась я сюда раза в два дольше, чем когда Соломон вез нас в город.

- Бедный Феденька. Его ведь могли отпустить. А теперь что? В розыске! Бегает, бедняга, по лесам, белками питается! И сколько ему так скрываться? Эти вон, с полудня в своей машине сидят, караулят его у дома. Небось, завтра на поиски отправятся. На всех Смородиновых несчастье навела ты. Еще и сама преступницей заделалась, что аж повязали. Моя дочь напала на представителя власти! Позор! Уже вся деревня судачит!

- Да все будет нормально, мам. Только Федька должен согласиться работать на ОБСП. У них там нехватка кадров.

- Так отправляйся и найди бедного мальчика! Это ведь по твоей вине он оказался в такой ситуации, - мама просто безжалостна.

Прежде, чем отправиться в лес, я беру со стола горбушку хлеба и запиваю ее водой. Живот перестает натужно урчать, и в голове немного проясняется.

Уже начинает темнеть, когда я захожу под сень деревьев. Идей, где искать друга, нет. Поэтому приходится тут же обратиться к моему единственному помощнику – магической силе.

Я читаю заговор, который должен привести меня к волколаку. Однако, в душе я не совсем уверена, что это сработает, потому что для хорошей работы заговора нужна вещь того, кого ищешь. А у меня нет никаких Фединых вещей. Очень надеюсь, что моих отношений с другом хватит, чтобы отыскать его.

В лесу после встречи с оборотнем очень неуютно, особенно ближе к ночи. Но я надеюсь, что больше здесь на меня нападать некому. Да и в этот раз я подготовилась – взяла несколько шариков разрыв-травы и склянок с разными зельями.

Идти приходится долго. Золотой луч заговора вел меня напрямик, так что приходилось перелезать через коряги и продираться сквозь кустарники, чтобы не терять времени. Наверное, умей я пользоваться метлой, путь показался бы мне легче, да и времени ушло куда меньше.

Когда совсем темнеет, я зажигаю ведьмин свет – небольшой светящийся шар, плывущий по воздуху передо мной. Становится уже не так тревожно.

Я не сразу понимаю, что что-то не так, а когда осознаю, уже поздно куда-то бежать, потому что меня со всех сторон окружает сплошная стена из деревьев.

- Я прошу прощения, но не могли бы меня пропустить, я по важному делу иду, между прочим, - начинаю вежливо, прощупывая почву.

Деревья обступают меня плотным кольцом. Это могут быть проказы кого угодно и мавок, и русалок, и лешего. Но обычно они идут на диалог, а эти деревья наступают молча.

Я вижу щель между стволами и пытаюсь в нее пролезть, но понимаю, что застреваю и возвращаюсь обратно на поляну.

- Это не смешно! Я ищу друга, и у меня не так много времени! – кричу я, в надежде, что хоть кто-нибудь мне ответит.

Вдруг толстый корень вырывается из-под земли и обвивает мою лодыжку. Я дергаю ногой, но корень стискивает ее еще сильнее. Секунда, и вот уже вторая нога зафиксирована.

Деревья делают еще шаг.

- Зараза. Давно вас не было видно, - цежу я.

Лет пятнадцать назад, когда я еще маленькая была, бабушка запрещала ходить в лес, потому что там развелось много плотоядных деревьев. Я не верила в эти сказки и все равно бегала вместе с Федькой сюда гулять.

Однажды мы забрели чуть дальше обычного, и мне не повезло – корешок, так же, как и сегодня, обвил ногу. Но тогда со мной был Федя. Он быстро понял, в чем дело и ловко разрубил клинком корень. Я была освобождена и не съедена.

Потом деревья куда-то пропали. Бабушка говорила, что заключила сделку с Лешим. Но какую – никто не знал.

Сейчас со мной никого нет. Никто не может взять клинок и разрубить корешок. А сама я не взяла никакого ножа и уже об этом жалею.

Атака плотоядных бродячих осин оказывается быстрой. Одно из деревьев наклоняется, и две тонкие ветки обвивают мои запястья, а третья отбирает сумку с зельями и отбрасывает на несколько метров от меня.

Я дергаюсь, пытаясь вырваться из хватки, но это не помогает. И ведь даже не успела вытащить из кармана шарик разрыв-травы! Теперь я совершенно беззащитна.

Дерево приподнимает меня в воздух, и вдруг посередине ствола открывается зубастое дупло. Рот осинки, которым она собирается меня сожрать.

Ветка больно стискивает шею. Становится трудно дышать. Воздух с хрипом проходит внутрь. Я дергаюсь изо всех сил, пытаюсь закричать, чтобы позвать на помощь, но не издаю ни звука.

Надо быстрее соображать, пока не кончился воздух. Иначе конец близок.

В глазах уже начинает темнеть, а дупло становится все ближе и ближе. Кажется, будто время растягивается, как резина, секунда длится целую минуту.

Перед глазами все плывет, но в последний момент умная мысль все же посещает мой мозг. Плотоядные осинки – тоже деревья.

- Ведьмин огонь разгореться спеши, - сиплю я и щелкаю пальцами, будто зажигалкой.

Огонек вспыхивает у меня на руке, согревая приятным теплом. Уже почти теряя сознание, я прикладываю все усилия, чтобы огонь охватил пламенем всю руку. Начинать вонять подгоревшей курткой. Рукав из кожзама плавится. Зато разжимается ветка, держащая меня за запястье.

Дальше дело техники. Я обхватываю освободившейся рукой ветвь, сжимающую мою шею. И вот поток кислорода наконец-то просачивается через мое опухшее горло. В голове начинает проясняться. Силы восстанавливаются.

Еще одним прикосновением я освобождаю второе запястье и оказываюсь повисшей вниз головой. Остается избавиться от веток, держащих меня за ноги. У меня только два варианта, как это сделать – поджечь магией свои ноги, но тогда я рискую остаться без кроссовок, а ходить по лесу босиком не слишком приятное занятие особенно промозглой осенью. Второй вариант – вспомнить занятия по физкультуре и немного подтянуться, чтобы достать до ветвей рукой.

Глава 6. Теперь ты беззащитна, ведьма!

Мы выходим из леса прямо к машине сотрудников ОБСП. Это было совершенно не запланировано, но нам это оказалось даже на руку.

Мы не успели даже подойти к автомобилю, как из него вылетело два человека с пистолетами и направили дула прямо на нас.

- Руки вверх! Федор Смородинов, вы арестованы за убийство.

- Что я говорила, - цедит Мира, продолжая сверлить меня взглядом.

Однако, меня направленные пистолеты не пугают. Не будут же они действительно в нас стрелять? Я заслоняю собой ребят и быстро тараторю.

- Соломон сказал, что наказание снимается, если Федька поступит к вам на службу. Он согласен. И шел сдаваться. И я вместе с ним.

Мужчины удивленно поднимают брови.

- Такой информации не поступало, - говорит усатый.

- Придется поверить. Или, может, у вас пейджеры есть? В городе они в моде. Никаких сообщений не было?

- Проверь, я свой где-то потерял.

Усатый продолжает держать нас на мушке, а более молодой напарник лезет в машину за пейджером.

- Дребедень, - бурчит он. – Не могут своими волшебными штуками что ли пользоваться? Все на электронику рассчитывают.

Он наконец-то выползает из машины, читая на ходу сообщение.

- Они правы.

- Ладно, - соглашается усатый. – Полезайте тогда в машину, отвезем вас в отдел.

Я знаю, что никого из нас такой расклад не устраивает, поэтому опять беру все в свои руки.

- А собраться нам не дадут? Хотя бы с родными попрощаться? Утром, может, отправимся? Ночь на дворе уже.

Порывшись в карманах, усатый достает два браслета.

- Подойдите сюда, - говорит он. – Давайте руки.

Мы с Федькой протягиваем руки, а Мира остается стоять сзади, делая вид, что она ни к чему не причастна

- А с этой что? – интересуется молодой сотрудник.

- Про нее ничего не говорилось. Пусть идет.

Девушка смеряет сотрудников ОБСП недовольным взглядом, но молчит, не хочет нарываться.

Медные тонкие браслеты защелкиваются на наших с Федькой запястьях.

- Ты не сможешь колдовать. Ты – обращаться, - усатый тыкает пальцем сначала в мою сторону, потом в Федькину. – Утром придем за вами. Собирайтесь, прощайтесь. Удрать не получится – браслеты показывают ваше местоположение. Снять его может только тот, кто надел, поняли?

- А если вас убьют? – тут же спрашивает Мира.

- Угрожаешь? – сурово спрашивает молодой.

Мира мотает головой и опять замолкает.

- По домам быстро. И ты. Все идите.

Мужчины забираются в машину, а мы отправляемся к свои участкам.

- До завтра, получается, - улыбаюсь я другу и иду по тропинке к дому.

Останавливаюсь только на мгновение, чтобы зачем-то оглянуться назад. Мира и Федька стоят, обнявшись. Ревность неприятно кольнула в груди, но я заставляю себя избавиться от этого чувства. Федька мой друг, и может обжиматься с кем хочет. К тому же, Мира ему подходит. Будут ночами вместе бегать под луной и выть.

Я еще раз оборачиваюсь, и снова жалею об этом. Не заметить поцелуй просто невозможно.

Закусываю губу, мысленно ругая себя всеми возможными словами. А что я ожидала там увидеть? Как они вальс танцуют? Дура!

Я и сама не понимаю, почему ревную Федьку к Мире. Мы с волколаком дружили с самого детства. Частенько выручали друг друга. А однажды, когда нам было по восемь, пообещали, что когда вырастем, поженимся. Глупая детская клятва, которая вспомнилась мне почему-то именно сейчас.

А потом мы выросли. Клятва забылась. Да и отношения остались дружеские. По крайней мере я никогда не рассматривала Федьку как парня. Всегда знала, что уеду учиться в город, а он останется здесь со своей семьей. Но почему-то именно в этот приезд, когда друг меня спас, я посмотрела на него совершенно по-другому. Может, виной была мама, которая все уши прожужжала, что Федька в меня влюблен. А может, просто давно не видела его. Он сильно возмужал.

Но все это не имеет никакого значения, потому что у Феди уже есть девушка, и достаточно красивая. Я не могу это отрицать.

Трясу головой, чтобы прогнать глупые ревнивые мысли и наконец-то захожу в дом.

***

Встаю с рассветом. Собираю сумку и прощаюсь с мамой. Выходные подошли к концу. Я надеюсь, что смогу и работать, и учиться, но учеба интересует меня уже не так сильно, как возможность раскрывать преступления.

Не об этом ли я мечтала тихими зимними вечерами, сидя в своей комнате дома в деревне? И в город я уехала не потому, что ведьмой быть не хотела, напротив, колдовство мне нравилось, не нравилась только скучная размеренная жизнь. А город тогда казался чем-то большим, новым и непредсказуемым.

Так что подвернувшаяся работенка оказывается для меня очень даже кстати.

- Пока! Я буду писать. И приеду, наверное, на новогодние праздники. Когда учеба закончится, - я чмокаю маму в щеку и иду к машине ОБСП.

Федька уже стоит возле нее с большой дорожной сумкой. В отличие от меня, он еще ни разу не покидал деревню надолго, и выглядит очень взволнованным.

Его вышла провожать вся семья. Вместе с Еленой, Вячеславом и Люськой стояла и Мира. Ей явно было некомфортно, девушка сторонилась Смородиновых, но упрямо не отходила от Федьки.

- Я там как обустроюсь, я тебе напишу. Приедешь, будем жить вместе, - слышу я кусок разговора, когда подхожу достаточно близко.

Я натягиваю на губы улыбку, чтобы никто не понял, что меня задели эти слова.

- А сколько он будет там работать? Долго? – спрашивает меня тетя Лена.

- Я не знаю, - честно признаюсь я. – Мы приедем и все обговорим с Соломоном. И сразу напишем вам письма. Это у них сейчас людей в отделе не хватает, может, скоро мы им будем не нужны.

Из машины высовывается усатая голова сотрудника и кричит:

- Заканчивайте сопли на кулак наматывать. Поехали уже!

- Все, все, едем! – машу я ему, еще раз обнимаю подошедшую маму и всех Смородиновых. Сажусь в машину и сразу отворачиваюсь к дальнему окну, чтобы не видеть прощальных поцелуев между Федькой и Мирой.

Глава 7. Ведьма приступает к работе

До отдела добираемся уже ближе к вечеру. Владислава оставили в больнице. Врачи диагностировали сильный ушиб, но я настояла, что они сделали снимки и проверили, в порядке ли ребра, нет ли перелома. А еще насоветовала сделать узи, чтобы убедиться, целы ли внутренние органы. Пришлось даже немного поколдовать, чтобы добавить своим словам убедительности.

Я думала, что Виктор Николаевич будет спрашивать, почему мы так припозднились, но он только машет нам рукой, чтобы присаживались на стулья.

- Зайди в медкабинет, пусть Наташа тебе нос починит, - обращается Виктор к Игорю.

- А как вы… - бормочет мужчина удивленно. В кабинете потемки, и Соломон никак не мог увидеть, что нос сотрудника сломан.

- У меня свои каналы, - Виктор приглаживает перышки черному ворону, гордо восседающему у него на плече. – Спасибо, Игорь. Ты можешь идти. Только предоставь информацию, в какой больнице Владислав. Мы к нему тоже Наташу пошлем. Чего ему там валяться? Завтра уже как огурчик будет.

Игорь кивает и скрывается за дверью.

- Садитесь уже, - говорит начальник нам. – Поговорим, и решим, что дальше делать.

Напротив его стола стоят ровно два стула, будто он знал, как повернутся события.

Федька двигается как-то дергано, неуверенно. Видно, что боится Соломона. А я почему-то уверена в себе. Наверное, победы над плотоядниками и спасение жизни Владу прибавляют значимости.

- Федор, начнем с Вас, - Соломон пододвигает к Федьке листок с договором. – Маргарита должна была вам рассказать, что мы предоставляем амнистию, взамен на работу.

- Какой срок работы? – тихо спрашивает Федька.

- Бессрочно, разумеется. Мы хорошо оплачиваем труд наших сотрудников, так что беспокоиться о деньгах не придется. Так же мы можем предоставить жилье, если вы в нем нуждаетесь. Отпуск тоже предоставляется. А вам, как волколаку, плюс три дополнительных выходных в полнолуние. День до, само полнолуние, и день после. График, к сожалению, у нас ненормированный. Есть дело – работаете. Нет – можете хоть за город уехать. Но будьте готовы сорваться в любом момент.

- Если откажусь?

Виктор треплет ворона по грудке, а потом приглаживает ему перья.

- За убийство, у нас, как и в обычном мире, срок. Темница под зданием всегда к вашим слугам. Лет пять придется отсидеть. А могли бы за это время обзавестись жильем, женой, маленьким волчонком-ребенком.

Федька поджимает губы, и сутулится.

- Вы не переживайте. За хорошие заслуги перед отделом мы можем пересмотреть приговор. И, возможно, вы сможете уволиться уже лет через десять, если работа окажется не по душе.

Федор затравлено смотрит на мужчину. Будто волк из клетки. Горбится, часто опускает взгляд вниз. Десять лет он будет как собачонка танцевать под дудку Соломона.

Волколак сжимает кулаки. Вздыхает.

- Хорошо. Я согласен.

- Тогда распишитесь здесь. И можете подождать в коридоре, - удовлетворенно произносит Виктор.

Федька расписывается и кидает взгляд в мою сторону, а я сижу, не в силах шелохнуться. Только нервно рву салфетку, вытащенную из кармана куртки, чтобы успокоиться. Ведь Федька становится рабом отдела только из-за меня.

Парень уходит, оставляя меня один на один с Соломоном.

- Маргарита, теперь с вами, - Виктор мягко улыбается. – Так как вы у нас доброволец, условия более мягкие. Вы вроде бы, учитесь еще?

Я отрываю взгляд от накрошенной на колени салфетки, и киваю.

- На учителя начальных классов, - говорю тихо.

Из головы никак не идет Федькин приговор. Либо работаешь на ОБСП, либо сидишь в тюрьме. А ведь он не виноват! Он защищался. Точнее, защищал меня. Это была самооборона.

- Вы планируете совмещать работу и учебу?

- Хотелось бы, - признаюсь я. – Это ведь возможно?

- Посмотрим, что можно сделать. Если надо, я направлю людей в ваш университет, переведут Вас на заочное.

Я удивленно хлопаю глазами. Я теперь уже была не уверена, что учеба мне нужна. Но вдруг не справлюсь с работой в ОБСП? И кому я потом нужна без образования? Домой возвращаться и лечить магией коров совсем не хочется.

- Давайте, - соглашаюсь я.

- Вот и замечательно, - он пододвигает ко мне листок. – У вас есть жилье или потребуется?

- Я живу в общежитии при университете. А что вы можете предложить? – я бы не отказалась от улучшения жилищных условий.

- Могу предложить квартиру напополам с вашим другом.

Это было лучшим предложением за последнее время. Теперь нам не будет одиноко в этом большом городе. Да и Федьке поддержка сейчас нужна как никогда.

Я согласно киваю.

- Остальные моменты можете прочитать в договоре.

Я никогда в жизни не заключала серьезных договоров, поэтому сейчас очень нервничаю и практически ничего не прочитав, решаю подписать, чтобы не задерживать Виктора Николаевича.

Он только усмехается.

- К работе приступаете с завтрашнего дня. Вы будете в одной команде со мной и Дмитрием. Вы его уже видели, вчера днем.

- А Федька? – не понимаю я.

- Федор пока будет проходить обучение в компании других волколаков, к нам он присоединится позже. Кстати, обычно я даю новичкам пробное задание. Но считайте, что вы с ним уже справились.

Он хитро щурится.

- Что? Когда? – не понимаю я.

- Вчера и сегодня. Просто превосходно дважды разобрались с плотоядниками. Пытались избежать жертв. Обошлись минимальным ущербом. Я приятно удивлен. Так что, браво, - он трижды хлопает в ладоши, изображая аплодисменты.

Я меняюсь в лице.

- Погибла одна осинка, и человек пострадал. Между-прочим, ваш сотрудник. Он вообще мог погибнуть. И вы называете это минимальным ущербом? – сжимаю руки в кулаки, пытаясь сдержать эмоции.

Я слишком хорошо помню, каким бледным был Владислав, как страдали плотоядники, проходя мимо погибшего товарища.

- Смотрите на это иначе, Маргарита, - снисходительно говорит он. – Вы не сожгли всех плотоядников. И спасли жизнь нашему сотруднику. Ущерб минимален для вашего уровня.