Обстоятельства времени

Девушка в красном берете

"Дорогие родители и сестра Катя! Вот уже полдня, как я приехала в город С. После долгой дороги едва стою на ногах. Удивительно, как может устать человек, проведя несколько дней без дела. У меня не было времени оценить город, но с моста при подъезде открылся головокружительный вид на Волгу; рядом с вокзалом уютно и чисто.

Погода балует...»

Шариковая ручка, купленная в киоске «Роспечати», отказалась служить молодой женщине в бежевом плаще и красном берете. Она сделала несколько росчерков на полях листа, пока на бумаге не появились бледные штрихи. Писать пришлось на коленках: буквы плясали чечетку, взлетали и, как воздушные гимнасты, свисали с линеек вниз.

Руки немели от холода. Что за коварный сентябрь! Вот бы грозное, на весь мир обиженное небо, подарило хоть лучик солнца, чтобы вымысел в письме походил на правду.

«Юрик под надзором лучших врачей. Случай проблемный, но современной медицине такие задачи под силу».

Девушка откинулась на спинку скамейки, устремив взгляд к облакам. Ветер раздражал глаза, и непрошенные слезы потекли ручьями вдоль щек.

С каждой минутой краски над территорией военного госпиталя сгущались, серели и розовели, будто невидимый художник никак не мог определиться с оттенком в палитре.

«Как только всё прояснится, я сообщу другим письмом. На ночь останусь в гостинице неподалеку, недорого. Собираюсь снять квартиру, но, думаю, долго здесь не пробудем. Мама, купи себе то велюровое платье, которое мерила на рынке. Папа, береги спину и не работай допоздна. Катя, учись на пятерки. Целую. 3 сентября 1992 года.»

Девушка вырвала листок из тетради и запечатала его в конверт. В левом верхнем углу черкнула: Владислава Ильина. В жизни она представлялась краткой формой имени: Лада. Удобно на работе быть "владеющей славой", а дома той, с кем ладят.

За углом почтовый ящик, можно сбегать. Присмотрел бы кто за баулами! Она всегда брала слишком много вещей. Во время школьных вылазок на озера кто-нибудь из мальчишек нес её дополнительные пакеты. Вдруг похолодает, или что-то запачкается? Смешки прекращались, когда кто-нибудь натирал ногу и получал у Владиславы пластырь, а подружки укрывались её дождевиком, пока готовили уху.

Сумрачно. Зябко. Страшно. А вдруг и сейчас тонна пакетов, авосек и сумок взята не зря? Что, если поездка затянется?

Двое смешливых парней в казенных пижамах вышли покурить. И как только им не зябко? Появление живых людей в глухом, закрытом месте оживило Ладу.

- Простите, я хочу узнать хоть что-то о своем муже. Вы не из хирургического отделения?

Юноша с загипсованной ногой и костылями кивнул.

- Вы не знаете лейтенанта по имени Юрий Ильин?

Ребята переглянулись. Высокий шепнул что-то на ухо товарищу, тот развел руками. "А не тот?" - "Да это трындец, не может быть." - "Очкарик набрехал..." - "Не дезинформируй барышню."

- Может быть, вы спросите у кого? Я недавно с поезда, проехала полстраны, а персонал только вешает лапшу на уши.

- Простите, прекрасная леди, некогда. В госпитале пять этажей, а я, пока буду прыгать по лестнице, пропущу ужин. Додумались же с переломами на верхотуру ложить! Садюги, - проворчал парень.

Человек в гражданском сбежал со ступеней. Солдат поймал его за рукав и заставил остановиться.

- Что же это? Девушка мерзнет тут с обеда, и ни от кого ни ответа, ни привета.

- Товарищ, с этой особой мы уже говорили. Мне казалось, она всё поняла.

Заведующий хирургическим отделением с сероватой физиономией, нависшими бровями и ранними проплешинами не походил на доктора в азбуке младшей сестры. Сложно представить, что человек с такими бирючьими глазами любит людей — не маму, жену или друга, а многих чужих, несущих ему свою боль.

Лада шагнула навстречу хирургу. Что за глупости лезут в голову? Конечно, люди, которые слишком много отдают от себя другим, такими и кажутся - растраченными.

- Вы уже все сказали: Юра без сознания в реанимации, и ему предстоит еще одна операция на позвоночнике. Но неужели его никак нельзя увидеть?

- Что изменится, если я пропущу вас? Мало того, что нарушатся санитарные правила, так вы ещё зря измотаете себя.

- Пожалуйста!

- Мне придётся стоять здесь, пока вы не уйдёте, и упустить последний троллейбус. Здесь отвратительный транспорт. Хотите уснуть под забором, когда закроют территорию?

Лада ещё несколько раз обернулась назад, вглядываясь в желтые окошки бетонной цитадели. Ни за одним из них она сердцем не чувствовала супруга. Доктор подхватил самую большую из её сумок и потащил к калитке.

- Вы что, кирпичей притащили? Хотите отстроить нам новый корпус?.. Куда дальше пойдете?

- Если нельзя прилечь под забором, то куда глаза глядят, - усмехнулась Ильина.

Наигранный тон письма сбережет родных от истерики, но в написанном ни крупицы правды. Идти действительно некуда. Все гостиницы, кроме тех, что у черта на куличиках, заняты. К открытию театрального сезона в город приехали гастролеры. Оперные теноры и балерины нежились на пуховых перинах, а Лада боялась приземлиться на пыльную скамью остановки, чтобы не задремать. Оставался вокзал - единственное безопасное место, открытое круглосуточно.