Объект

❍ Предыстория

Думаю, что нет ничего хуже физической боли.

Люди могут говорить что угодно, но я почему-то уверен, что они проглотят язык и заберут все свои бессмысленные слова обратно, когда испытают то, что доводится чувствовать мне чуть ли не каждый божий день.

Например, когда ты не видишь лиц, а только руки, которые окунают твое лицо в грязь. Обидчики гогочут и присвистывают, пока ты пытаешься вдохнуть побольше воздуха. Благо, удастся вырваться, чтобы выблевать, но этот отвратительный привкус земли все еще останется на языке.

Самое ужасное, — что ты не можешь этому никак противостоять. Ты ждёшь того самого момента, когда троллям наскучит причинять тебе боль. Только тогда они оставят тебя в покое. Вначале ты делаешь попытку сопротивления, но становится только хуже. Каждый наносит персональный удар, заставляя надорвать голосовые связки.

Напоследок, когда кажется, что прошла уже целая вечность, двое поднимают тебя, держа за локти, а другой подходит и харкает в лицо, предварительно одарив «красноречивым» оскорблением, которое ты пропускаешь мимо ушей. Когда отпускают, ты снова падаешь в грязь. Но сейчас она кажется уже не такой противной, а даже сладкой. Обессилев, ты так и остаешься лежать некоторое время в луже, обливаемый дождём.

И до тебя доходит, что это был тот самый долгожданный конец троллинга. Ты ликуешь. Напряжённые мышцы расслабляются, облегченный стон выходит из тела.

Всем плевать, что так происходит почти каждый раз, стоит мне вылезти из своей берлоги за продуктами. Эти придурки находят меня и избивают.

Их много - я один.

В мире так всегда. Ломая непохожего, втаптывая в грязь отличающегося толпа пытается поднять свою самооценку. И, черт, это действительно работает! Все бы очень даже неплохо, но не тогда, когда в роли жертвы - ты...

Автоматическими движениями встаю с земли, опираясь на локти, голову поднимаю к небу, закрывая глаза. Дождь медленно смывает глину с лица и одежды, смешиваясь со слезами обиды.

И почему-то именно в этот момент я вспомнил маму. Она была слишком прекрасной для такого чудовища, как я. Часто спорил с ней из-за всяких мелочей. Сейчас очень жалею об этом.

С каждым шагом подошва кроссовок отклеивалась, носки казались склизкими от влаги, вызывая брезгливость, но я продолжал путь, наблюдая за заброшенными домами, расположенными по периметру. Окна были заколочены. Вероятно, очередные счастливчики удрали на Красную планету, начиная жизнь с чистого листа. Что ж, и правильно сделали.

А у тебя второго шанса нет.

Ты сам себе преподал жизненный урок.

На Марс не брали кого попало, туда летели только избранные, нужные планете специалисты: селекционеры, инженеры, врачи, ученые, строители, - в общем, все, кто мог понадобиться на планете. Загвоздка в том, что отправлялись туда только лучшие, а неудачники, которые ничего не добились в жизни, - оставались гнить на планете Земля, доживая свой жалкий век. Казалось бы, набери высокий бал на проходном экзамене, и живи себе счастливый жизнью, но...

Эта «акция» началась через три года после смерти матери. Когда отец, который не раз говорил, что без меня ему было бы легче, неожиданно поменял свои принципы, приговаривая: «Ден, у тебя есть потенциал!».

До гибели мамы, он был одним из лучших архитекторов города и, наверно, предполагал, что я могу стать таким же. Но я не видел себя в этой сфере, хоть и зубрил, листая учебники днями и ночами по его наставлениям.

Поскольку мы не жили в роскоши, у нас не было средств попросту «купить» билет на Марс, поэтому единственным шансом была сдача этого экзамена, на который, признаться, даже попасть было дорого.

Но, увы, не поступил.

После письма о моем провале мы жутко поссорились. Он предложил подать на апелляцию, но я отказался, ведь знал, что это ничего не изменит. Отец-то с легкостью прошел по своей квалификации и получил билет в счастливую жизнь, но вопрос был в том, что он выберет теперь: сына, или новую счастливую жизнь, пропитанную амбициями?

— Вали, со мной все будет нормально, — сказал я тогда.

— Прости, сынок, но ты сам во всем виноват. Все могло быть по-другому, и ты это знаешь.

Папаша особо не колебался - отправился на Марс, оставив меня в обнимку со своими комплексами. Дал деньги на проживание и умотал к избранным. А почему он так поступил? Ох, на то были причины. И дело было вовсе не только в моем провале...

Наконец-то добрался. Вот он дом, милый дом. Родной неухоженный сад и лестница, которую всю загадили птицы, встречают своего хозяина – единственного, оставшегося из семейства Клюволов. Грустно вздыхаю и открываю дверь.

Прошло только полгода с отъезда отца, а я уже тону дерьме.

Разувшись, я кинул обувь в другой конец коридора, снял с себя толстовку и направился на кухню за консервами. Да, я настолько жалок, что даже готовка мне не под силу.

Непонятно почему остановился у зеркала. Обратил внимание на опухшее грязное лицо, на свои нахмуренные брови, на слипшиеся волосы, на разбитую губу, по которой бездумно прошелся языком, чувствуя металлический привкус крови, на сутулые плечи, а в особенности, уделил внимание глазам. Грустным, невыразительным и тупым глазам, в которых можно было прочитать только обиду на окружающий мир.

Отражение никогда не дарило положительных эмоций.

Пододвинув стол поближе к запачканному дивану, я вздыхаю и приступаю к трапезе.

Анчоусы с кукурузным хлебушком – идеальный ужин и лучший куратор по размышлениям.

Как ты мог опуститься до такого, Ден?

Отодвинув консервы в сторону, я схватился руками за голову, откинувшись на спинку дивана.

Какова моя судьба? Умереть жалким одиночкой, который погряз в долгах?

Подобные мысли разрывали мой мозг, отчего я не мог нормально поужинать. Чувства безысходности и ничтожности вводили меня в панику. Каждый вечер сознание порождало безумные идеи, от которых хотелось бежать, и причиной тому было одиночество. Застряв в четырех стенах, хотелось заснуть и не проснуться, но с другой стороны... у меня же есть, мать его, потенциал!

❍ Часть 1. Глава 1. Джесси

За что можно ненавидеть этот город? Я отвечу: за тайны. За бесконечное количество жестоких скелетов в шкафу, которые имеются у каждого, кто остался здесь. Кровь закипает в жилах, когда приближается время комендантского часа и все, как ненормальные, бегут по домам, лишь бы спасти собственную шкуру, ведь никто не хочет испытать ужасающие слухи о Логове Неизвестности на себе.

Но солнце уходило за горизонт буквально на глазах, и этот факт заставлял меня начать беспокоиться о нас с братом, ведь мы могли опоздать и подвергнуться опасности.

— Как ты мог?! — обиженный крик вырвался наружу. — Зачем все эти твои отработки до ночи, если они сведут не только тебя, но и меня в могилу!

Томас ничего не ответил. Бежал с выражением лица как у пятилетнего ребенка, которого поставили в угол, нахмурив брови. Молчал, но знал, что я права как никогда и, наверно, чувствовал вину, а может, и страх.

Холодок пронесся по спине. Я вздрогнула.

Все мы наслышаны о Логове. Это что-то вроде страшилок про Бабадука, которыми пугают детей, но здесь проблема в том, что все было реально. Что это не сказки, а будто гид с предостережениями на случай, если это случится именно с тобой.

У меня низкий гемоглобин, поэтому голова от бега закружилась почти сразу же. Где-то в области кишок начало неприятно покалывать, но мы не могли себе позволить никаких замедлений. Уставшие, мы ускорялись в сторону родного дома, виднеющегося вдалеке. Огонек из окон грел душу – родители зажгли свечи. Уже совсем скоро мы умоем грязные лица после работы, а мама накроет на стол свежеиспеченный хлеб с дыней. Я отломлю долгожданный и желанный хрустящий кусочек, поднесу ко рту, вдыхая его запах и закрою глаза...

Звук оглушающей сирены возвращает меня в реальность. Мы банально не успели добраться из точки «А» в точку «Б».

Томас резко хватает меня за руку и тянет вправо.

— Нужно спрятаться. Действуем быстро и незаметно, поняла? Ни звука.

Я была обижена на него, несмотря на то, что он хотел сделать как лучше. Родителям пригодился бы еще один лишний заработок со стороны сына, и тогда, наверно, мы бы уже не чувствовали себя задушенными от поджимающих сроков оплаты. Но чертовски обидно, что из-за его рассеянности наш шанс выжить резко упал где-то в область нуля.

Мозг будто покрывался туманом, и на его замену приходила паника. Через силу заставила себя кивнуть брату, выходя из шокового ступора.

Томас нашел пластмассовый навес и накрыл им нас. Расположились около какого-то заброшенного подвала. Мусора вокруг было достаточно, чтобы мы казались незаметными, или, может, я этими мыслями успокоила себя?

— В этом дерьме мы вместе – потонешь ты, тогда за тобой я, — грустно ухмыльнулась я. — И уже не имеет смысла кто заварил эту кашу.

— Конечно, сейчас главное — дожить до утра, — согласился шепотом Томас. — Но прикинь, если увидим этих Кровопийц вживую, то будем всем потом рассказывать какие они в реале!

У меня даже не осталось слов после такого саркастического оптимизма братца.

Нет, они не были вампирами, или какими-то вымышленными инопланетянами. Так в народе прозвали тех, кто являлся частью Логова. Их трудно назвать людьми, потому что от этого гордого имени у них было только тело, больше ничего морального. Они не знают жалости, или сострадания, им присуще только жестокость. Человекоподобные, которым чужая боль приносит силы и удовлетворение – Кровопийцы.

Затаила дыхание, прислушиваясь к их скрежету. Они выбирались отовсюду: из канализаций, различных подземелий, подвалов, чердаков. Меня всю затрясло. Я прижалась поближе к Томасу, ища в его касаниях поддержку.

Низший слой общества выбирался как будто из самого ада.

От каждого безумно воняло, несло перегаром, одежда была потертой или вовсе порванной. И все как один выпучили глаза с целью найти свою жертву на сегодня. Их было слишком много. Я начинала дрожать, как душевнобольной в припадке, когда некоторые проходили прямо в нескольких шагах от нас.

Сглотнула. В горле совершенно пересохло.

Томас крепче сжал мою руку.

— Схватят — бей коленом в пах, — сказал он. — Если не получится, тогда постарайся врезать локтем, именно локтем, а не кулаком, поняла? Так будет больнее.

— Господи, Том, — голос дрожал. — Даже не думай об этом. Нас никто не найдет. Мы просидим так до утра, а потом вернемся к родителям. Домой, слышишь? — звучало так, как будто я не верила собственным словам — не убедительно.

Кто-то приподнял навес, раскрывая наше укромное гнездышко и закричал:

— Смотрите! Смотрите все, что я нашел!

Неизбежность – именно так она выглядит.

На нас были направлены фонари и факелы – я поморщилась, поднимая руку, чтобы источник света не попадал в глаза.

— Будете сопротивляться, зайки, станет только хуже, — улыбнулся один, оголяя свою желто-зеленую улыбку.

Я даже опомниться не успела, как двое схватили меня за руки и грубо поволокли вперед. Закричала, одновременно ища глазами Томаса — у того не было в планах так быстро сдаваться. Ему удалось повалить двоих, но этих тварей было слишком много, чтобы надеяться на победу. За неподчинение они наградили его ударами в живот, отчего тот свернулся в позу эмбриона, после подняли и потащили нас в одном направлении.

Вот так мы, Уикенды, стали марионетками.

Облегчило, что Томас не стал глупить и продолжать сопротивляться - навредил бы самому себе. Мы с ним обнадеженно переглянулись. Не было слов, только страх и запах пота от Кровопийц.

Когда мы миновали знакомую улицу, все внутри сжалось. Только сейчас поняла, что плачу. Вся эта ситуация давила так, что хотелось кричать от безысходности, нашей тупости и вопроса: что будет дальше? Но было ясно одно: мы идем в само Логово, мать его, Неизвестности.

Наконец, остановились. Один подошел к плесневелой стене и поднял ее оболочку вверх: открыл тайный проход через трубу. Лично я никогда бы в жизни не ступила туда – воняло гнилью и сыростью, но Кровопийцы резко толкали нас вперед. Выбора не было.

❍ Глава 2

Этот Люк Волден обвязал меня и тянул так сильно, что до сих пор остались складки от бечевки бордового оттенка на животе. Он постоянно озирался по сторонам, ненароком скрипел подошвами и громко выкрикивал: «Пошли!».

Я готова была плюнуть ему в лицо, кричать оскорблениями, биться, но понимала, что лишь разозлю Кровопийцу, а он, впоследствии, отыграется на мне.

Все, что оставалось мне – молча оглядываться по сторонам, наблюдая за тем, как других так же тащили за веревку, уводя от толпы. Они, в отличие от меня, дергались, бессмысленно боролись за свободу. Я представляла, как от их движений натирало спину. Возможно, что до крови. Это как спускаться по канату, пытаясь ловко скользнуть по нему вниз – руки жжет и образовываются волдыри.

Парень звякнул ключами, нашел нужный и со скрипом отворил тяжелую железную дверь, грубо толкая меня вовнутрь.

Я обессиленно упала на холодный сырой пол, машинально съеживаясь от неловкости и холода. На мне осталось лишь бежевое белье, ноги стоптаны в кровь, все тело пульсировало, волосы были распущены и жутко взъерошены – помню, как кто-то умудрился даже вырвать клок из шевелюры. Чувствую, как уже завтра буду покрыта множеством синяков, если, конечно, оно наступит для меня.

Повсюду было сыро. На стенках виднелись желто-коричневые разводы. В углу мне даже показалось, что это не просто пятно, а кровавый след вытянутой руки, тянущейся вверх. Лучше не думать о том, что испытывала в тот момент жертва. Время придет – сама узнаю. Нужно сосредоточиться, осмотреться и найти к этой твари подход. До каждого человека можно достучаться, верно? Главное – не сказать лишнего.

Вокруг не оказалось ничего полезного – только разбросанные вещи, остатки еды, непонятные книжки, журналы, газеты и прочий мусор, а напротив двери располагался матрас противно желтого цвета. Может, из-за тусклого освещения не видны все предметы, которые могли бы мне помочь? Попалось бы что-то острое или тяжелое...

Парень не торопил события. Захлопнул дверь, отряхнулся, убрал челку с лица, оголяя многочисленные уродские шрамы, и уселся за стол, сложив руки на груди. Закрытая поза.

— Как твое имя, милая?

Не хотелось ничего говорить, но я заставила себя, чтобы не нарываться на проблемы.

— Джесси, — очень тихо произнесла и совершенно без эмоций.

— Мне так редко в последнее время попадаются блондинки, — усмехнулся он, не отводя от меня взгляда. — А тут еще и с такими выразительными глазами! Разве не удача?

Кровопийца оскалил зубы. Медленно поднялся и направился ко мне.

— Разбойничий закон непреложен: девушка принадлежит сначала похитителю, потом остальные бросают жребий, и несчастная служит забавой для всей шайки, пока она им не наскучит или не умрет*. Зачем же ослушалась, Джули? Зачем опоздала домой? — улыбается этот Люк Волден, надвигаясь громкими косолапыми шагами.

Ненависть сменилась страхом.

Не было и мысли возразить, что Кровопийца перепутал имя – без разницы. Так или иначе, я – вещь, игрушка, которую он будет крутить в руках. Вопрос в другом: как долго в его глазах будет сверкать искра интереса?

Невозможно здраво мыслить под эхо приглушенных криков жертв, находящихся в данный момент в соседних комнатах. Знаю, что буду визжать так уже совсем скоро. Что буду изгибаться, плакать и молить, надеясь, что жалобный вид побитого щеночка пробудит в Кровопийце совесть.

Я сжалась в уголке, обняв колени. А он все надвигался огромной тенью, как падальщик, готовый накинуться на мертвечину быстрее своих сородичей. Я опустила взгляд и отвернулась. Ровесницы всегда болтали о потере девственности как о нечто прекрасном и знаменательном, но они почему-то не упоминали о существовании насилия...

Надеюсь, этот урод войдет в меня очень быстро. Я постараюсь не издать и звука, лишь стисну зубы и зажмурюсь, чтобы прокручивать счастливые моменты своей жизни в голове, а еще не буду думать о том, что творят в данный момент с Томасом. Черт, а если он уже лежит без сознания?

В дверь постучали.

Глаза Люка округлились. Он сделал один большой шаг и навис всем телом надо мной, небрежно схватив лицо в руках.

— Кричи, — шепнул он, почти касаясь губами моего уха.

Я не шелохнулась, смотрела ему прямо в глаза.

В дверь снова постучали.

— Кричи! — он надавил подушечками пальцев возле скул и стал трясти, ногти впивались в щеки.

Раздался вопль. Настолько сильный, что хотелось закрыть уши руками. Не сразу дошло, что звук исходит из меня, лишь когда все стихло. Начала дышать только после того как Волден ослабил хватку и отошел на несколько шагов.

Его уродливый шрам был так близко, чуть ли не касался моей щеки. Наверно и этому уроду когда-то досталось за все его поступки. Поделом, жалкий Кровопийца.

Он долго скрывался в углу - свет не попадал в ту зону. Чем-то шуршал, звякал минуты две, после чего я вновь услышала его приближающиеся шаги. Автоматически прижалась к плесневелой стенке.

— На, оденься, — произнёс Волден, пнув к моим ногам какую-то тряпку — жалкое подобие одежды.

— Это, — единственное, что удалось мне произнести вслух, но сказанное было слышно только мне.

Что он задумал? Видимо, ждет, когда я успокоюсь и перестану паниковать, чтобы в самый неожиданный для меня момент накинуться и повалить на пол. Я видела тот взгляд... он был готов сделать это, если бы в дверь не постучали. Все и вся говорило об этом.

Нужно притвориться дурочкой. Сделать вид, будто я уже смирилась со всеми возможными вариантами событий и лишь хочу ему угодить.

— Одеться?

— Ну да, — спокойно произнёс парень, продолжая расхаживать по комнате в поисках чего-то. — Ты же не собираешься сидеть тут в такую холодную ночь в одном белье... бежевом, — на последнем слове Волден издал противный смешок.

Урод. Моральный токсичный урод.

Он выискивает подходящий момент – все ясно.

«Схватят — бей коленом в пах. Если не получится, тогда постарайся врезать локтем, именно локтем, а не кулаком, поняла? Так будет больнее», — вертятся в голове слова Томаса.

❍ Глава 3

Коридор в это время обычно пустовал – все были заняты. И никто не замечал быстро идущего вдоль стены парнишку, который игнорировал середину тропы – мог дефилировать, как модель, а выбрал край, чтобы остаться незамеченным.

Хотя какая разница? Кровопийцам свойственно плевать на все, кроме самих себя и своих животных желаний, но, все же, их вечное безмозглие никогда нельзя предугадать наверняка, так что лучше подстраховаться и не высовываться лишний раз...

Но зато по их обезьяньему смеху можно оценить их уровень развития, по их улюлюканью и свисту можно понять какие они люди, а точнее – нелюди, только по месту, где они живут – в вонючей, грязной дыре, можно увидеть их безответственность и пофигизм на жизнь.

Раньше, как все нормальные жители города, Люк испытывал отвращение ко всему этому, недопонимание. Как и другие, он задавался вопросом: что же привело их к такой жизни? Чем они были движимы, когда добровольно шли в Логово в первый раз, моля главного стать Кровопийцей?

Теперь же он просто молчал и шел к своей цели, игнорируя клочки кровавой одежды, разводы пятен на стенках и даже оторванные конечности, как будто всего этого вовсе не было вокруг.

Волден поспешно направлялся в самую дальнюю комнату подземелья. Просто знал наверняка - брат маленькой находится там, ведь в отличие от нее, он понимал, что они творят с такими симпатичными парнями вроде Томаса. Это даже хорошо, если худшее, что она может представить – это избиение до смерти. Жалко вот, что реальность намного поганее...

Некоторые идиоты оставляли двери открытыми – ненароком он так и заглядывал в отверстия, встречаясь с молящими глазами жертв, хоть и вовсе не хотел этого. Когда Люк читал по губам тихое «Помоги», то сразу же отводил взгляд, плотнее сжимая руки в кулаки. Посещала ли мысль о спасении невинных? Некогда. Даже если ответ был бы положительный – это бессмысленно. Каждый Кровопийца – сильный амбал, который вырубит его с первого же удара.

Да хватит этих посторонних мыслей, боже!

Волден ускорился. Боялся опоздать и увидеть, как его старый добрый приятель мучается в руках обидчиков. Нервно сглотнул. Заметил, как кончики пальцев начали подрагивать.

Главное сейчас – не пересечься ни с кем по дороге, - это не только бы подпортило его репутацию, которую он нарабатывал не малое время, но и вызвало бы подозрения с уймой вопросов со стороны «сородичей».

Глупая девчонка. И угораздило же ее попасть в эту тьму тараканью. О чем она думала, когда игнорировала комендантский час? Решила поиграть в счастливых марсиан, которые живут беззаботной жизнью?

Но вот он и стоит уже напротив той самой двери. Раздумывает пару секунд, как ему появиться: постучать, или нагло вломиться? Да и что сказать? Почему же это приходит в голову только сейчас, когда пора уже действовать?

Волден толкает железную дверь и вваливается внутрь, быстро осматривая помещение – двое Кровопийц молча уставились на него. Все выглядит так, как будто его появление остановило их от чего-то – взгляд упал на лежащую рядом с ними голую человеческую тушу, которая неестественно и неритмично подрагивала, периодически тихо всхлипывая.

У Люка все внутри сжалось впервые за столь долгое время. Давно не приходилось видеть, как мучается знакомый ему человек. Он отвел взгляд от жертвы и стал изучать глазами каждого обидчика.

Двое на одного. Как смело.

— Наигрались? — как можно увереннее и громче пытался выдавить он. — Отлично, тогда я забираю его.

Волден специально не дал им ответить, чтобы избежать неловких пауз и непредвиденных последствий. Как можно быстрее направился к телу так, как будто он делал это каждый день и хотел добиться, чтобы все происходящее казалось им как само собой разумеющееся. Ведь каждый раз рано или поздно кому-то же приходится выкидывать тела, верно? Не гнить же им здесь навеки! Хорошее оправдание на случай если спросят. Но все равно он лишний раз старался не поглядывать на Кровопийц, а смотреть только на цель.

Все вокруг двигалось по кругу. Это от духоты стало трудно дышать, а на лбу выступили маленькие капельки пота? Никогда он не любил такие хаотичные деньки, где надо выходить из привычной зоны комфорта. Их трудно предсказать и никогда не угадаешь, чем все может закончиться.

Сердце бешено колотилось. Люку хотелось сощуриться и закусить губы, но показывать испуг или неловкость просто недопустимо – он знал это. Когда хищники чуют страх, то сразу же бросаются на жертву. Так зачем же программировать свой мозг, что ты слабая сторона? Почему же не добиться противоположного?

Лицо не дрогнуло.

Люк как можно аккуратнее приподнял Томаса за плечи и перетащил на дырявое покрывало. После обернул его, как в кокон, и вынес за дверь, пока тот кряхтел и постанывал.

Осталось только захлопнуть эту железную махину и смотаться, пока никто не понял в чем подвох. Волден быстро глянул на еле двигающегося Томаса и вытер вспотевшие руки о футболку.

— Слушай, Люк, — окликнул его один, когда все уже было практически позади.

Он аж прикрыл глаза, чтобы спрятать свой страх. Сделал глубокий вдох, развернулся обратно и посмотрел на Кровопийц, приподнимая бровь в знак вопроса.

— Тебе Утконос привет передавал. Говорит, что от тебя давно ничего не слышал. Ты зайди к нему, что ли, лады?

Некая волна расслабления пронеслась по телу. Люк даже не побоялся усмехнуться! Мог и рассмеяться во весь голос, но сдержался.

— Конечно, — успокаивающе внушил им он. — Как только, так сразу побегу к нему, сверкая пятками.

Последние слова дались с трудом. Он готов был выплюнуть их прямо им в лицо, лишь бы больше не упоминали кличку этого подонка. Удивительно, но сарказма никто не заметил, Кровопийцы одобрительно кивнули и скрылись из виду.

Неужели получилось?

Часто говорят, что в пути туда и обратно, второе дается быстрее преодолеть по времени, но это не так. Мало того, что страх все равно не покидал его, так еще и тяжелая ноша заставляла его надрываться и тяжко дышать.

❍ Глава 4

Кровопийца подполз на четвереньках к матрасу, лениво дотянулся до ближайшего смятого комка одежды и кинул Томасу. Пока тот переодевался, он отбросил матрас в сторону – под ним было много соломы, которую Люк стряхнул подальше. Показались четкие расщелины на деревянном полу в форме квадрата. Я от обиды ахнула, когда он нащупал там ручку и с силой потянул наверх, открывая тайный проход. Знала же, что выход был где-то совсем близко!

Даже не успела глянуть внутрь дыры, чтобы понять, насколько там глубоко, как Волден спрыгнул.

— Ты должна аккуратно подать мне Томаса – я его поймаю здесь, поняла? — послышался голос снизу, заглушаемый эхом.

А если я закрою проход, сколько времени ему хватит, чтобы добраться до меня? Как долго он будет идти в обход?

— Давай без глупостей, Джесс, — как будто прочитал мои мысли Томас. — Если не можешь ему поверить, то подумай логически: сколько мы протянем там, в открытых коридорах Логова, пока нас опять кто-нибудь не поймает, а?

Слова давались ему с трудом. Он каждые несколько секунд делал паузы, чтобы наглотаться воздуха.

— Хорошо, — сдалась я, больше не в состоянии слушать, как брат надрывается.

Крепко держала Томаса за руки, пока тот медленно сползал вниз к Волдену. Не отпускала до последнего, только когда убедилась, что Кровопийца уже начал страховать его.

Отряхнулась и поднялась с корточек.

С душащим комом в горле в последний раз оглядела эту сырую, неуютную и мрачную комнату. Ядреный противный запах мочи и спекшейся крови вызывали тошноту. Темные разводы, грязь, непонятная дохлая мошкара, то и дело попадающаяся на глаза, скомканные листы от газет, битое стекло...

Признаться, страшно стоять здесь одной, хотя спасение в нескольких дюймах.

Все же сжала кулаки, закрыла глаза и спрыгнула вниз.

Моя неопытность и неосторожность ощущалась даже здесь – я больно упала, разбив коленки и ободрав живот. Хотелось сдаться и обиженно захныкать, но я сдерживалась, выдавая дискомфорт лишь через дрожащие ноги.

Почему-то внезапно все стихло. Удивительно, но я уже успела привыкнуть к непрекращающимся крикам, а теперь их и вовсе не было...

Интересно, а раньше я боялась закрытых помещений?

Кажется, что в любую секунду круглое отверстие трубы, по которой мы идем, сузится и перемелет наши тела, как мясорубка. Думаю, давление окажется небольшим, поэтому смерть будет болезненной и медленной. Но уверена, что если это случится, то я сразу же лягу и распластаюсь на мокром противном дне, чтобы сначала насладиться мучительными криками Люка Волдена и смотреть, как его плющит. Только после этого я даже не побоюсь уйти на тот свет, клянусь! Уверена, брат думает также, просто не говорит об этом вслух. Может, пытается подыграть этой Кровопийце? Правда, что-то не показывает он мне никаких намеков, что все его поведение – ненастоящее. Даже не встречается со мной взглядом, хотя мы всегда так делали в знак поддержки. Спихиваю все на боль, которую Томас испытывает сейчас – ему просто не до моих жалких разговоров. Все-таки столько всего пережил, боюсь представить...

— Чего же не предупредила, что прыгаешь? Я бы помог, — противно усмехнулся Кровопийца.

Промолчала. Просто не нашла слов, чтобы ответить. Да и не обязана.

Вроде бы все и не так плохо, как ожидалось, – твердит какая-то часть меня, но я тут же отталкиваю подобные мысли. Взгляни на Томаса, дрянь! Кажется, что еще немного, и он окончательно вырубится, черт знает, насколько серьезный ущерб причинили ему те твари.

А если все это изначально было задумано Люком, чтобы терроризировать нас по очереди, параллельно изучая, насколько мы морально крепки? Может, он еще выкинет свой спрятанный туз в рукаве, когда мы будем думать, что худшее позади?

Осуждающе взглянула на молодого Кровопийцу.

Томас полностью опирался на него, накинув руку через плечо. Я же медленно плелась позади них, стараясь подпускать к себе только добрые мысли, но, признаться, не получалось.

Длинное круглое отверстие трубы освещалось яркими фонарями. Запах гнили и ржавчины наполнял легкие, скользящая обувь издавала противное звучание, которое эхом отскакивало от стен. Видимый свет поверхности был уже близко. Мы значительно ускорились, вдохновленные этой мыслью. И вот в нос ударил запах мокрой земли от недавнего дождя.

Я вдохнула свежий воздух полной грудью.

Светало. Яркие лучи Солнца доходили до носа, на глазах увеличивая дистанцию. Улыбка впервые за ночь озарила мое лицо...

— Не расслабляйтесь, еще долго переть, — мастерски обнадежил нас Волден.

Минут через десять мы оказались у непонятного дома, который явно нуждался в ремонте. По-моему крыша не выдерживает даже слабый дождик, и житель этой рухляди вынужден подкладывать уйму тазов и ведер.

— Он любит много говорить, — усмехнулся Люк, приостановив меня рукой у порога. — Не вникайте в суть особо.

Постучал несколько раз.

Шаги жителя послышались почти сразу же. Он приоткрыл дверь, но явно не спешил снимать задвижку.

— Люк, — с тревогой выдавил не до конца прорезывавшимся голосом незнакомец. — Кто это и зачем ты их привел?

— Успокойся, они свои. Нужна твоя помощь.

Лицо спрятано в тени, видны только яркие карие глаза, которые сначала посмотрели на Волдена, а теперь изучали меня.

— И с каких пор ты тащишь в дом гостей? — недоверчиво пискнул житель.

— Блин, Ник, открывай уже, бесишь!

Щелкнуло несколько замков и отворилась дверь. Перед нами предстал невысокий рыжий парень с множеством веснушек на лице, которого Люк сразу же небрежно затолкал внутрь, стоило тому только вылезти за порог.

— Будь добр, проведи этих бедолаг по этому адресу, — он протянул рыжеволосому скомканный листочек бумаги.

— Том, — я шепотом окликнула брата, — А откуда он знает где мы живем?

Ответа не последовало, лишь тихое неразборчивое мычание.

— ... парню этому тяжело пришлось... Ты же знаешь какие извращенцы бывают. Им только покажи куда надо совать, так они и...

❍ Глава 5

Тело дрожит, трясутся руки,
И под глазами синяки,
Не выдержать подобной муки,
Хотя все это - пустяки...

Она оглушена, реальность откинута на второй план. Руки протянуты к чайнику, который вскипел секундами ранее, а взгляд сконцентрирован на одной точке.

Наливает себе чай.

Стекло постепенно нагревается. Озябшие руки плавно скользят по кружке, наслаждаясь приливом тепла, который на время потушил вспыхнувшие мысли.

Так и не удалось поспать. Ограничившись десятком минут лежания на кровати, она сдалась, ведь боялась пропустить прибытие брата.

Да, этот говнюк все-таки умудрился проигнорировать ее слова и поперся на работу. Обработал раны, закинулся обезболивающими таблетками и каким-то чудесным образом потопал, уверяя сестру, что пострадал больше морально, чем физически. И как это лучше назвать: ответственностью или дуростью?

Звенящий колокольчик оповещает о том, что кто-то вошёл в дверь. Девушка выбегает из кухни, скользя дырявыми носками для ускорения.

Это он...

Кружка выпадает из ее рук, оглашающим грохотом разбиваясь и остывшая жидкость разливается на пол.

— Томас! — она бежит, раскинув руки для широких объятий, и смотрит на каменное лицо брата. Он сконфуженно улыбается, легонько поглаживая сестренку по спине.

— Я и забыл, что сегодня Чёрная Пятница, — шёпотом сказал он.

Его голос дрожал. Не успевший помыть лицо от чёрных выхлопов и отходов, Томас стоял в рабочей рваной одежде и тяжело дышал.

— Как вспомнил, сразу отпросился и бросился бежать домой, — продолжил он, отстранившись.

Джесси жестом предложила брату сесть, грустно вздохнув.

— Как мы могли забыть про это? Надо было сказать им, предупредить или хотя бы намекнуть, чтобы не ходили сегодня, — разочарованно произнесла девушка.

- Ага, и пошли бы в следующую. Разница? – сказал Томас, всплеснув руками.

— Еще и возникать смеешь? — вдруг огрызнулась она. — Ты же умирающим лебедем был, идиот, еще и на станках умудрился пахать!

— Так я же не напрягался особо, после душа и обезболивающего полегчало, я даже пачку с собой взял, и как только становилось хреново я...

— Не хочу об этом говорить...

Каждый погрузился в собственный разум, позабыв о присутствии друг друга. Думали примерно об одном: какие они никчемные плоды матери, которые не в состоянии действовать осторожней, продумывать все наперёд и избежать бзики.

— Все будет хорошо, Джесси, — она растерянно опускает голову ему на плечо. — Все будет хорошо...

***

Разжимает веки в долю секунды и подпрыгивает с дивана, поскользнувшись и стараясь удержать равновесие. Скользит по деревянной поверхности дома и останавливается у перил лестницы, ведущей на второй этаж.

— Мам? Пап?.. Томас? — кричит девочка, с нетерпением дожидаясь ответа. За время, пока брат выходил из комнаты, Джесси успела протереть глаза.

— О! Сестренка! Проснулась, однако, — с улыбкой произнёс Томас, смотря на Джесси сверху вниз. Но девушка была в серьёзном расположении духа, поэтому даже и не пыталась шевельнуть губами. К Уикенду подошёл его отец, дружелюбно помахав рукой Джесси.

— Дочка, все хорошо. Все мы тут. Осталось дождаться маму и...

— Мама ещё там?! — шатенку охватила дрожь, слезы подступили к глазам. Она еще не вернулась...

Быстрый поворот головы в сторону часов: 19:58. Две минуты до комендантского часа.

Все зависит только от нее: поддаться внутреннему зову или стоять на месте.

Оттолкнувшись руками о перила, Джесси на ходу хватает старую потертую накидку и надевает первую попавшуюся обувь — папины широкие слипперы. Игнорируя крики отца и брата, девушка выбегает из убежища по направлению: вперёд.

Отец первым оказывается на первом этаже, и босиком мчится в сторону двери — заклинила. Видимо девушка настолько торопилась, что не подумала об аккуратном обращении со старым входом, что ежедневно контролировалось семьёй: медленно повернуть ручку от себя, потянуть вниз и слегка надавить на себя – ни одно из этих действий Джесси не исполнила.

К старшему Уикенду подбежал Томас, также попытавшись открыть дверь. Их руки не смогли совладать с судьбой, что расписала этот день по секундам, подарив Джесси шанс на спасение... или на смерть.

Оглушающая сирена заставляет девушку пригнуться и закрыть уши руками, чтобы не слышать этот звук, эхом распространявшийся по всему сити. «Гуськом» сворачивает с центра дороги, дабы не привлекать к себе внимание и постоянно оглядывается по сторонам, ибо боится пропустить, как втыкают нож ей в спину.

Хватит паранойи!

Итак, цель: избежать всяческого контакта со всем, что движется, собраться с духом и перестать паниковать, а также стабилизировать дыхание и бешеные удары сердца.

Светило, еще не ушедшее за горизонт, вселяло какую-то надежду. И с каждой минутой, она гасла, как и солнце, оставляя после себя лишь розоватое небо, а после – мрак, пустоту в душе и страх, пробирающий до косточек.

Позапрошлая ночь еще не «выветрилась» из сознания, ясно изображая картинки произошедшего: грязные люди, вонь, насилие и вожделение. Но самым ужасным, перед кем трепетала и кого опасалась девушка являлся не кто иной, как кровопийца Люк Волден.

После этих мыслей холодок пробежал по спине, подарив новую волну эмоций, призывая сердечко выпрыгнуть из груди.

Уж во второй раз, когда рядом не будет брата, тот не станет медлить, - она уверена. В ту ночь все было ясно по глазам – в них читалось это животное желание, они сверкали, как у тигра, готового прыгнуть на жертву и разорвать на куски. Не покидает мысль о том, что все происходящее – его план. Что Волден изначально подверг опасности Томаса, якобы спасая его, а на самом деле просто «вычеркивал» ненужную пешку в игре. Может, «сейчас» - это яркий и счастливый финал для него?

Пора двигаться.