Очень (не) обычная история

1.

Анна

По дороге в бизнес-центр «Скайсити» я все же начинаю немного бояться. Нет, не общения с Громовым, а того, что этого общения может не произойти. Я терпеть не могу давать заднюю. Если уж что-то решила, то всегда доведу дело до конца. Конечно, не всегда победного, иногда он бывает непредсказуемым.

В этом же случае меня просто раздирает на куски адская несправедливость. Я студентка третьего курса. Специально перевелась на заочное обучение, чтобы иметь возможность подрабатывать, так как жизнь в столице достаточно дорогая. Тем более что я снимаю квартиру, и мне необходимо вовремя за нее платить. Днем я работаю консультантом в магазине одежды, а ночами создаю дизайн-проекты, заказы на которые нахожу на бирже фриланса.

Так было и в этот раз. Мне попался крупный проект с хорошим бюджетом. Заказчиком выступала крупная московская компания, а это неплохая возможность заработать, поэтому я без раздумий согласилась взяться за работу. Даже, дура, аванс не попросила. Я понадеялась на честное слово заказчика, и это была моя первая ошибка.

Идея создать дизайн-проект загородного элитного мужского клуба меня очень заинтересовала, и я сразу приступила к ее выполнению. К тому же для студентки это был колоссальный опыт. Да и деньги неплохие. Я бы могла ими оплатить квартиру на год вперед. Но вместо денег я получила шиш с маслом. Меня жестко кинули, не заплатив за работу ни копейки, при том что сам проект заказчик успешно воплотил в жизнь.

Вторая моя ошибка была в том, что я не просила предоплату и не сдавала работу частями. Но я ведь хотела как лучше. Тем более что получить оплату сразу, одной суммой, намного лучше, чем разбивать на куски. Все планы, чертежи, расчеты и даже визуализацию я отправила на электронную почту фирмы, а вместо денег получила: «В данном проекте мы больше не нуждаемся».

Сволочи!

Они, по всей видимости, надеялись, что я никогда не найду этот клуб. Да я бы, наверное, и не нашла, если б не наткнулась на их рекламу в интернете. Найти владельца фирмы особого труда не составило. Им был Громов Егор Владимирович. И тогда я решила поехать к этому гаду и потребовать свои честно заработанные деньги.

Его офис находится в самом центре города. Добраться туда оказалось проще простого. Несколько остановок, и вот я выхожу из маршрутки. Передо мной возвышается зеркальное здание, в котором отражаются бегущие по небу облака. Снимаю медицинскую маску с лица и втягиваю свежий морозный воздух.

Фух! Аж легче стало! Думала, задохнусь, пока доеду. Всех уже порядком достал этот новомодный вирус, а с ним и маски, и социальная дистанция, и карантин. Это, кстати, одна из причин, по которой я начала заниматься фрилансом. Когда закрыли наш магазин и все мы сидели без работы и средств к существованию, удаленная работа показалась для меня шансом на спасение.

Прозрачные двери бесшумно разъезжаются в разные стороны, пропуская меня внутрь. Холеная девушка в дорогом деловом костюме за прозрачной перегородкой замечает меня и тут же расплывается в услужливой улыбке.

— Добрый день! Наденьте, пожалуйста, маску.

— О Господи! — бормочу я и снова натягиваю этот намордник. — Извините ради бога!

— Ничего страшного. Чем я могу вам помочь?

— Мне надо увидеть Громова Егора Владимировича, — недолго думая отвечаю я, гордо подняв подбородок.

— То есть владельца компании. Я правильно вас поняла? — зачем-то уточняет она.

— Именно! — твердо говорю я.

— Вам назначено? — спрашивает девушка и начинает скользить наманикюренными пальчиками по экрану планшета.

— Нет, — быстро отвечаю я и до боли закусываю губу. Благо, что этого не видно через маску. Я волнуюсь, потому растерянно оглядываюсь по сторонам. Внутренний интерьер «Скайсити» тоже впечатляет. Хотя, пожалуй, я бы убрала отсюда этот вычурный мрамор.

— Тогда я ничем не могу вам помочь, — наконец говорит девушка и откладывает планшет в сторону.

Я хочу объяснить ей всю ситуацию. Она же должна меня понять и войти в мое положение. Или не должна? Я даже открываю рот, чтобы начать свою речь, но девушка не дает мне ни малейшего шанса.

— Проследуйте, пожалуйста, на выход. — Она указывает рукой на двери, в которые я пару минут назад только вошла.

— Но вы не понимаете! Мне очень надо! — Я цепляюсь руками за белоснежную стойку.

— На выход! — Улыбка исчезает с ее лица. — Иначе мне придется позвать охранника.

— Не надо охранника, — шепчу я.

Хочется плакать. То ли от досады, то ли от покалывания в искусанных губах. Делать нечего. Снимаю маску и выхожу на улицу. Достаю из кармана телефон, чтобы взглянуть на время. В эту самую секунду меня кто-то толкает, и гаджет выскальзывает из моих рук.

Секунда. Вторая.

И тут ко мне приходит осознание. Я вспыхиваю, понимая, кто только что меня толкнул. Громов. Это он!

Я запомнила его по фотографиям в интернете. На них он всегда одет очень стильно, дорого и брутально. Мужчина высокого роста и крупной комплекции. Хотя в жизни он кажется куда крупнее. А еще он красив. Только красота у него не приторно-слащавая, а наоборот — мужская, самобытная, суровая. Крупный нос правильной формы, густые брови. Правда сейчас они слегка нахмурены.

2.

Егор

Передо мной стояло нечто среднего роста, худощавое, в зимней вязаной шапке и с горящим взглядом. Судя по фигуре — женского рода. Девушка. Кареглазая и очень чем-то недовольная. В руках она держала разбитый телефон.

— Это вы? — возмущенно произнесло это нечто в шапке. — Вы мне должны заплатить!

— Что вы имеете в виду? — Меня потянуло улыбнуться, когда я заметил пришитые к ее куртке варежки на резинках. — За телефон заплатить? Так вы его сами разбили.

Это нечто, нахохлившись от возмущения, словно воробей, открыло свои пухленькие губки и начало сердито требовать от меня каких-то денег. Девушка была очень возбуждена. Несла какую-то чушь о том, что я якобы должен ей за дизайн-проект своего клуба, который, на минуточку, благополучно работает уже больше года. И за который я неплохо так отстегнул в свое время.

Конечно, можно было взять нахалку за шкирку и спустить с лестницы, но я решил выслушать ее пламенную речь. Уж очень у нее забавный был вид.

Еще я словил себя на мысли, что сегодня, наверное, не мой день. Вместо работы я с самого утра выслушиваю претензии в свой адрес от девиц разных мастей: сестры, помощницы, Лизы. Теперь еще и от этой. Интересно, где таких делают? Растрепанная, нос и щеки красные от мороза, а еще варежки смешно болтаются, когда она жестикулирует руками.

— Егор Владимирович, время, — говорит мне стоящий сбоку охранник.

На встречу с замминистра опаздывать нехорошо, поэтому я заканчиваю беседу с девушкой, прощаюсь и быстрым шагом спускаюсь по ступенькам к ожидающему меня автомобилю.

— Как вы так можете? — доносится мне в спину.

— Если у вас есть претензии, обращайтесь в суд, — отвечаю я и сажусь в машину. Время поджимает.

Хм… Анна Крылова…

— Олег, — обращаюсь к одному из своих охранников, — ты имя девчонки запомнил?

— Анна Крылова, — отвечает тот, пристегиваясь рядом с водителем.

— Говорит, студентка МГТУ. Пробей, кто такая.

Что-то эта ситуация вызывает у меня подозрения. Да и Курбанов в последнее время роет под нас. Все никак забыть не может, что тендер на поставки топлива увели у него из-под носа.

— Думаете, засланный казачок? — в полуобороте спрашивает Олег.

— Да кто ее знает. — Откидываюсь на подголовник и расстегиваю пальто. — Но проверить все же не помешает.

Жалко будет, если это окажется правдой. Девочка хорошенькая. Смешная.

На следующий день, ближе к обеду, я еду в клуб, чтобы встретиться с Лизой и наконец-то закончить нашу историю длиною в целый год. Она, конечно, женщина красивая, эффектная, страстная, но замужем — и это большой минус — за чиновником при министерстве финансов, Александром Бариновым. Он отец из бывших вышестоящих в союзе. Их брак несчастливый, но плодотворный и продуманный. С Елизаветой мы познакомились на одном важном мероприятии, куда она пришла вместе с мужем, и с первого взгляда запала мне в душу. Это был прекрасный год, но пришла пора оставить эту семью в покое и уйти в вольное плавание. Да и, по правде говоря, эта женщина меня уже порядком достала. Ее поведение в последнее время не то что удивляет, оно меня откровенно раздражает. Мало того что она крутит своим мужем как хочет, так еще и мной манипулировать вздумала. Мне раньше казалось, что она слишком умна, потому должна понимать, что со мной такие фокусы не прокатывают. Я далек от Генриха VIII, а она не Анна Болейн! Каким бы прекрасным ни был секс с ней, с этим цирком пора заканчивать.

Ко всему прочему, у Елизаветы развилась мания преследования. Ей все время кажется, что муж за ней следит. Встречаемся мы только в закрытых заведениях и хорошо охраняемых местах. А в последнее время вообще жесть творится. Ее фантазии переходят все разумные границы. Я начал ловить себя на мысли, что еще немного — и моя крыша слетит напрочь от всего этого.

Так вышло и в этот раз.

Мы приехали с ней в «Блекс». Во избежание ненужных вопросов со стороны персонала, я провел Лизу через черный ход. Мы поднялись в один из номеров на этаже, который был временно закрыт для гостей. С порога сообщил ей, что наши отношения подошли к концу и пора на этом ставить точку. Я уж было приготовился к очередным обвинениям и претензиям, но Елизавета меня удивила. Она просто расстегнула свое красное платье и потянула меня на себя. Эрекция была мгновенной. Прощальный секс обещал быть фееричным. И все бы ничего, если бы в номер кто-то нагло не вломился.

— Кто это был? — Лиза резко оторвалась от меня. — Это, наверное, за мной следили. — Она толкнула меня в плечи, и я, тяжело дыша, откатился в сторону.

— Да кто тут может следить? — Я ослабил узел галстука и сел на кровати. — Здесь охрана как на ракетном полигоне. Может, кто-то из персонала. Девочки днем здесь убираются. — Достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну и прикурил.

— Нет. Нет. Нет. Я точно знаю, это Саша. Это он подослал кого-то, шпионить за мной. — Лиза подняла с пола платье и стала впопыхах натягивать его на себя. — Ты должен выяснить, кто это был. Немедленно! — произнесла она приказным тоном. И тут я вспомнил, почему решил порвать с ней раз и навсегда.

— Лиза, тебе голову лечить надо. Здесь никто не может за нами следить. Это просто нереально.

3.

Анна

Уже почти две недели я работаю горничной. Коллектив у нас хороший, но особой дружбы ни с кем из девчонок пока не завязалось. Подозреваю, что всему виной наши с Верой не самые теплые отношения. Она до сих пор смотрит на меня с подозрением, как будто я ей что-то должна.

Правда, есть один парень, его зовут Виталик. Он работает здесь су-шефом. Живет в том же районе, что и я. И иногда, когда наши смены совпадают, мы вместе ездим на работу.

— Скоро Новый год, и Валерия Андреевна обещала нам устроить корпоратив, — сказал Виталик и подал мне руку, когда я выходила из автобуса.

— Спасибо! — Я спрыгнула с последней ступеньки. — Уже предвкушаю, насколько веселым для меня будет этот праздник, — отвечаю я и даже не пытаюсь скрыть иронию в голосе.

— Ты насчет девчонок? — засмеялся парень и поправил свой рюкзак за спиной. — Не такие они и плохие. Им тяжело принять новеньких в свои ряды. Ничего, думаю, они скоро привыкнут. Хочешь успокою тебя?

— Попробуй.

Я достала из кармана пропуск и сунула его охраннику под нос. Он отсканировал его и вернул мне в руки.

— Зато девочки пакости не делают. Это уже большой плюс им в карму, — сказал Виталик, замешкавшись в поисках своего документа.

— И на том спасибо.

— Ничего, время пройдет — и подружитесь.

— Хотелось бы верить. — Я выдавила слабую улыбку.

Мы прошли пост охраны и направились к черному входу. Здесь, вдоль высоченного забора, росли тисовые деревья, которые припорошило легким снежком. Я засмотрелась на эту красоту. Мне очень хочется, чтобы этой зимой было много снега.

— О чем задумалась? — Виталик учтиво придержал входную дверь, пропуская меня вперед.

— Да так. Ни о чем. — Я попыталась изобразить улыбку.

— Ну ладно тогда. Я побежал переодеваться, а то если Пестик придет раньше, то все мозги выест чайной ложкой.

Аркадий Викторович — здешний шеф-повар. Полноватый мужичок, которому уже давно за пятьдесят. А еще он носит смешные усы. Работники кухни за глаза называют его Пестик. И все из-за того, что он абсолютно все приправы измельчает пестиком в ступке.

— Давай. До встречи! — Я махнула рукой и направилась в сторону женских раздевалок.

Там, быстро переодевшись в рабочее платье, я заколола на голове высокий пучок и надела на лицо прозрачную пластиковую маску. Хоть и непривычно ее носить, но зато в ней легче дышать. Из подсобки вывезла огромную тележку уборщицы и отправилась на третий этаж. На часах было ровно три, когда я закончила работу в номерах. Осталось спуститься в прачечную, где меня ждет куча белья, которое нужно отпарить и выгладить на завтра.

Я шла по уже знакомому темному коридору, когда кто-то чуть не снес меня с ног. Я только и успела отпрянуть в сторону и ойкнуть.

— Прости! Не заметил, — сказал Виталик и остановился. Он тяжело дышал.

— Ничего страшного. Ты куда так спешишь?

— Пестик рвет и мечет! Сегодня будет много гостей, а я вино для соуса не взял. Надо быстро принести, пока он не заметил моего отсутствия. А то, если узнает, зажарит меня на гриле.

— Так давай я принесу, — предложила я без какой-либо задней мысли. — Мне не тяжело.

— Да? — Парень на секунду замялся, но такой вариант его явно заинтересовал. — А ты сможешь донести? Мне четыре бутылки надо.

— Смешной ты! — улыбнулась я. — Конечно смогу. Напиши только, какое и где его взять.

— Ага. — Он достал из кармана блокнот и ручку. Черкнул название вина и номер полки, на котором оно хранится. Оторвал листик и протянул его мне.

— Только не перепутай. И вот еще, держи ключ. Обязательно закроешь, когда будешь уходить. Она должна быть всегда закрытой. Поняла?

— Да. Я не забуду. Не волнуйся. — Я взяла ключ и положила его в карман платья.

— Куда идти знаешь?

Пф-ф, еще бы!

— Во второй подвал, погреб, что за комнатой охраны, — сходу отвечаю я.

— Все верно. — Виталик удивленно посмотрел на меня, явно не понимая, откуда у меня такая информация, а затем добавил: — Ну тогда я побежал. Когда поднимешься, напиши мне эсэмэс, я выйду из кухни.

— Угу, — кивнула я, и мы разошлись в разные стороны.

Я быстро пролетаю комнату охраны и спускаюсь по лестнице. Здесь, на минус-первом этаже, намного прохладнее, чем наверху. Градусов десять, не больше. Ну это и понятно, погреб все-таки. Быстрым шагом подхожу к двери и вижу, что она настежь открыта и подперта кирпичом. Наверное, ее просто забыли запереть. Виталик сказал, что она всегда должна быть закрыта. Отодвигаю ногой кирпич и вхожу внутрь.

Погреб, конечно, впечатляет. Он размером, наверное, как вся моя квартира. Несколько рядов стеллажей с винами и шампанским, а вдоль стены стоят настоящие бочки. Под потолком горит одинокая неяркая лампочка; вино — это тот напиток, который должен храниться в темноте. Разворачиваю бумажку и пытаюсь прочитать корявый почерк Виталика. Краем глаза замечаю мелькнувшую тень в конце погреба.

4.

Егор

— Где Тим? — спрашиваю Арину, жену своего друга. Она идет на шаг впереди меня, поглаживая огромный живот. А сам пытаюсь избавиться от оставленного позади наваждения в зеленом платье.

Ух! Как я перенервничал. Черт! Словно мне будет не тридцать восемь, а шестнадцать. Я в десятом классе, а передо мной сидит девочка, которая до умопомрачения нравится. Мне до безумия хочется поцеловать ее, но нельзя. Можно только смотреть. Смотреть, Громов! И не трогать своими лапами! Черт!

Стискиваю зубы от злости на самого себя. Придурок ты, Громов! Только напугал ее. Полапать тебе ее, видите ли, приспичило. Других баб нет, что ли?

— У него был серьезный звонок, — отвечает Арина. — У заказчика возникли какие-то срочные вопросы, поэтому сейчас я за него, — улыбается Тимирязева, пока мы идем по коридору.

— Черт! Прости, — останавливаюсь на полпути, — я забыл твое безалкогольное вино в погребе.

По правде говоря, мне там совсем не до ее вина было. Могу вернуться — ноги меня сами ведут обратно.

— Не страшно, — машет рукой женщина, — я как-то это переживу. Выпью сок. Тем более что у нас и правда мало времени до самолета. Егор, — она делает шаг, резко останавливается и разворачивается ко мне, — даже не вздумай портить девчонке жизнь.

— О чем ты? — делаю вид, будто не понимаю, что она имеет в виду.

— Я видела, как ты на нее смотрел. — Тимирязева смотрит в саму душу. — Она же совсем молоденькая. Если ты ее используешь, обидишь, то она разочаруется и больше никогда в жизни не поверит мужчине.

Так, стоп! Это она к моей совести взывает? Я сейчас не готов выслушивать ее моральную тираду.

— Ты проницательная женщина, Арина. Тимофею очень с тобой повезло, — перевожу разговор в другое русло.

— Да. Только это мне повезло, что я его встретила. Если бы не он, то я так бы и жила одна с Иваном. Я понимаю, что не настолько близкий друг для тебя, тем не менее скажу: не порть девушке жизнь и молодость. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Я тебя услышал.

Все-таки, как у этих баб так получается? Ты еще даже и подумать не успел, а они уже все знают.

— Я рада, — снова улыбается она.

— Кстати, как там Ваня? — Открываю дверь кабинета своего директора и пропускаю Арину вперед. Возле окна стоит Тим и, жестикулируя руками, что-то объясняет по телефону.

— Ваня, как Ваня. — Женщина бочком присаживается на диван. — В начале октября на неделю летали в Черногорию к свекрам. Он там так разленился, что теперь за книжку взяться не хочет.

Я смотрю на ее уже достаточно большой живот и не понимаю, как женщины вот с этим ходят. Это же, наверное, ужас как неудобно.

— Понятно. — Ухмыляюсь и вспоминаю себя. — Это нормально в его возрасте. Я тоже не особо любил школу.

— Кстати, хочу сделать тебе комплимент. Мне очень понравился дизайн помещения. Все сделано тонко и со вкусом.

— Спасибо, конечно, но это заслуга дизайнера. А вот ремонт делали как раз ваши архаровцы.

Ее замечание напоминает мне, что надо проверить информацию по Крыловой. Разобраться наконец-то с дизайн-проектом клуба. И если ее слова окажутся правдой, надо найти того урода, который вместо нее получил бабки…

Утро.

Опираюсь рукой о черную раковину и смотрю на свое отражение в зеркале. Ну и вид у меня, как у пещерного человека. Рожа помятая. Глаза воспаленные. А перегар такой, что мух можно сбивать на лету. Сам себе противен. Отодвигаю стеклянную дверь и залезаю в душевую. Открываю холодную воду — контрастный душ бодрит. Затем чищу зубы и вытираю лицо. Стираю с запотевшего зеркала конденсат и вижу уже кого-то более-менее похожего на гомо сапиенс (человек разумный). Оборачиваю вокруг бедер белое полотенце и выхожу из ванной.

Осталось только позавтракать, и можно собираться в офис.

Пока достаю из холодильника кефир и наливаю его в стакан, телефон настойчиво вибрирует на столе, добиваясь ответа. Олег. Ну что там еще?

— Да! — рявкаю в трубку.

— Алло! Егор Владимирович, доброе утро! — раздается бодрый голос на том конце.

— Короче, Олег, — подгоняю к сути своего безопасника.

— У меня две новости, шеф. Первая: по Крыловой все чисто; вторая: ее везут в полицию.

— Ты серьезно? — Мои брови ползут вверх, и я чуть не захлебываюсь кефиром. — Откуда знаешь?

— Она Валерии позвонила и предупредила, что, возможно, не выйдет на работу. Что прикажете, вытаскивать ее или пускай сама разбирается?

— В каком она отделении? — Я сажусь на стул и, откинув голову назад, устало тру глаза.

— На Соколово-Мещерской.

— Это в Куркино, что ли? — Делаю глоток и с грохотом отставляю стакан в сторону.

— Да.

— Ты далеко от моего дома? — Провожу пятерней по волосам.

— Минут двадцать, если без пробок.

— Хорошо. Подъезжай. Вместе поедем. Надо помочь этой несчастной.

5.

Анна

Я сажусь в машину и посильнее закусываю щеки, чтобы сдержать рвущуюся изнутри дурацкую улыбку. Благодарность и счастливый трепет — это именно те эмоции, которые берут верх над моим разумом. Ему не все равно. Господи, ему не все равно на меня. Он лично приехал спасать меня. Хотя мог бы отправить для этого кого-то другого. Хотелось от всей души поблагодарить его. И когда мы шли по коридору, и когда выходили из участка. Даже сейчас, в машине, очень хочу, но не успеваю, потому что Громов открывает рот, и из него на меня начинает литься гадость.

Да кто ему, вообще, дал право так себя со мной вести?! А еще он не называет меня по имени, будто я не человек, а так какое-то дешевое приложение, представитель низшей касты. Хотя он и понятия не имеет, кто мои родители.

По дороге на работу в моей голове мысли крутятся словно кабинки колеса обозрения. Я ругаю то себя, то Громова, то эту гадину цыганку. Вот на кой мне нужен был тот кошелек? Это же не у меня его вытаскивали. Сидела бы себе тихонько, как остальные пассажиры, и проблем было бы меньше. Борец за справедливость, блин! Ладно, вдохнула — выдохнула. Надо выключать режим «медленно звереющая Аня».

Автомобиль заезжает на территорию клуба. Я не жду, когда мне откроют дверь, открываю ее сама и выхожу на улицу.

— Анна, — Громов смеряет меня строгим взглядом, — повторяю второй и последний раз: пожалуйста, без происшествий! Еще раз вытаскивать твою задницу я сегодня не готов.

Я ничего не отвечаю. Просто разворачиваюсь и гордо иду к черному входу. А что мне остается делать?

На работе целый день слышу, как по углам перешептываются девочки, бросая косые взгляды в мою сторону. На удивление одна Валя ведет себя спокойно и миролюбиво, время от времени разгоняя этих сплетниц.

— Ты не обращай внимания, — говорит она, продолжая заниматься работой. Ставит корзину с бельем перед сушильной машиной.

— Я стараюсь, — отвечаю я и заливаю жидкий порошок.

— Они просто завидуют. — Она начинает забрасывать постельное белье в барабан.

— Чему мне завидовать? — Выбираю режим и нажимаю кнопку «старт».

— Тому, что ты новенькая, а к тебе сразу столько внимания, — говорит Валентина, отставляет корзину и помогает мне складывать простыни. — Вон, даже Егор Владимирович лично на работу возит.

— Как будто я этого хочу, — бурчу я в ответ, заставляя в первую очередь себя в это поверить.

— А ты не хочешь? — спрашивает она с хитрой улыбкой.

— Нет! Оно как-то само получается…

— Понятно. Везучая, значит, — хихикает Валентина. Надо же, я впервые вижу ее в таком игривом настроении.

— О, «везучая» — не то слово. Прям уж не знаю, куда везение свое деть. Может, на рынок отнести и продать?

По сарказму, Аня — пять.

— Везучая. — Валя снова смеется. — Ты лучше скажи, на корпоратив собираешься или нет?

— Не думала еще.

А когда мне было думать. Я сегодня, вообще, в горотделе чалилась.

— Тут и думать нечего! — Она махнула рукой. — В этом году нам заказывают банкет в самом центре города. Идут все: бар, кухня, официанты и мы. Даже Валерия Андреевна будет с нами в этот раз.

— А на прошлом корпоративе ее что, не было?

— Нет.

— А Громов? — спрашиваю и тут же осекаюсь.

— Его тоже не было, — мотает головой Валя. — Егор Владимирович не спускается к нам, простым смертным, со своего божественного Олимпа. А ты почему интересуешься? — спрашивает она и хитро смотрит на меня.

— Так... Просто... — отвечаю я и стараюсь не встречаться с ней взглядом.

— Не бывает так просто... — Девушка тут же замолкает, слыша, что в прачечную заходят другие горничные. Говорит полутоном и берет следующую простынь: — Ладно, потом...

Мои рабочие дни неслись галопом, поэтому «потом» наступило очень быстро. Двадцать пятое декабря в календаре, а по факту — день нашего корпоратива.

В одном из лучших ресторанов столицы, между столов, накрытых белоснежными скатертями, суетливо бегают официанты. На столах благоухают деликатесы и различные заморские яства. Хлопают пробки от шампанского. В центре зала со своего места поднимается Валерия Андреевна в обтягивающем серебристом платье и демонстративно стучит кончиком ножа по хрустальной ножке бокала, который держит в руке. И взгляды окружающих тут же, как по команде, устремляются в ее сторону. Когда шум наконец-то стихает и коллектив замолкает, наша предводительница берет слово:

— Уважаемые коллеги! Сегодня я рада видеть всех вас на нашем празднике в канун Нового года. Желаю, чтобы в следующем году... — Она не успевает договорить, как ее перебивает мужской голос:

— …начальство о вас не забывало!

Я оборачиваюсь, почувствовав его взгляд. От него мне становится жарко, хотя в зале работают кондиционеры. Нас разделяют несколько метров и с десяток гостей, а кажется, что расстояния между нами вообще нет. Я впервые вижу Громова после того случая в полиции. Сегодня он, как обычно, неотразим.

— А еще ценило и поощряло ваши труды! — добавляет Егор Владимирович, подходит к Валерии и передает ей стопку белых конвертов.

6.

Егор

Я сижу на кушетке в кабинете заведующего психиатрическим отделением номер три, а по совместительству моего старого армейского друга.

— Сань, ты же врач. И я пришел к тебе как к специалисту. Ты людям мозги лечишь. Вот и мою голову подлечи.

Упираюсь спиной в стену, окрашенную в небесно-голубой цвет, и складываю руки на груди.

— Я психиатр! Психиатр! А это, — он очерчивает круг в воздухе, — психиатрическая лечебница для душевно больных людей. Тебе не ко мне. Тебе к психологу надо. — Он нервно шарит в кармане своего белого халата и достает пачку сигарет. — Все, чем я могу тебе помочь, так это выписать успокоительное.

— Да не поможет мне твое успокоительное. Ты не понимаешь! В последнее время я как умом тронутый. У меня столько планов было, проектов, которые надо реализовать. Но все это покатилось псу под хвост, стоило мне познакомиться с этой малолетней за... девчонкой. Она мне все мозги перекрутила. Все извилины заплела. — Я вынимаю свои сигареты. — Вместо того чтобы расслабиться после работы с какой-нибудь девицей, я о ней все время думаю. Я трахаться нормально не могу, у меня она все время перед глазами стоит.

Александр отодвигает в сторону стоящий на подоконнике вазон и приоткрывает окно. В кабинет врывается свежий морозный воздух, перебивая собой запах больницы.

— Саш, скажи честно, я превращаюсь в придурка?

— Мне бы твои проблемы, — снисходительно говорит он, глядя на меня, затем, тяжело вздохнув, достает пепельницу. — Я не понимаю, почему ты из этого трагедию делаешь. Хочешь барышню — бери. Не хочешь — не бери.

— Да в том то и дело, что не могу. Ей двадцать один. Я ей в отцы гожусь.

А еще я пообещал одной беременной даме, что не обижу ее, думаю про себя.

— Ну тогда попробуй пообщаться с ней без секса.

— Как это?

— Понаблюдай, послушай, присмотрись к ней. Может, все не так радужно, как ты себе придумал, и там вообще не за чем гнаться.

— Думаешь, поможет? — Я подкуриваю сигарету и выдыхаю облако серого дыма в окно.

— Александр Иванович, — в кабинет без стука влетает молоденькая медсестра. Обводит глазами кабинет, останавливается взглядом на мне и ойкает.

— У тебя что-то срочное? — рявкает ей Сапрыкин.

— Тут... ай... я потом... — Выскакивает обратно и закрывает за собой дверь.

— Дурдом в дурдоме, — устало констатирует друг. — У тебя раньше какие отношения с женщинами были?

— Я с ними спал. А когда надоедали — прощался. — Гипнотизирую тлеющую между пальцев сигарету.

— И так по кругу. — Он тушит окурок о пепельницу. — Тебе надо сломать алгоритм.

— Думаешь? А если я не разочаруюсь? Вдруг мне, наоборот, понравится?

— Ну тогда ты, батенька, попал на коктейль из нейрохимических веществ: тестостерона, дофамина, норадреналина с серотонином и окситоцина.

— Можно по-человечески?

— А по-человечески — влюбился, вляпался, втюрился. Выбирай, что больше нравится.

— Может, это начался этот... как его... кризис среднего возраста?

— Возможно, кто его знает… Ты, главное, не зацикливайся. Отпусти ситуацию, и оно как-то само все встанет на свои места.

***

Когда автомобиль с Анной скрывается за поворотом, я достаю из кармана телефон и набираю своего начальника охраны.

— Ну что, нашли Щеглова?

— Да, Егор Владимирович. Он только что приземлился. Вот как раз встречаем.

— Хорошо. Проводите его домой. Я скоро подъеду.

— Понял. Будем ждать.

Я отключаю звонок и возвращаюсь в ресторан, забрать пальто.

В нашем мире опыт приходит двумя путями. Первый — через разум. Второй — через боль. Лучше, когда это сценарий первого варианта. Но дураки вляпываются во второй.

— Ну что, гнида хитрожопая, думал, что самый умный? Всех сделал, — Выдыхаю сигаретный дым прямо ему в лицо. — Бабки где?

— Все на карточке. — Щеглов рыдает, сидя на полу в одних трусах, в собственной луже.

— А врать дяде Егору, Алешенька, нехорошо. — Качаю головой и присаживаюсь перед ним на стул. — Мы проверили. Ты их практически сразу же вывел. Так где деньги?

Моя охрана куражится, и в огромную плазму, висящую на стене, летит ноутбук моего бывшего сотрудника.

— Не надо, — кричит Щеглов, зажмуриваясь. — Я все отдам. Там коробка из-под обуви. В спальне. В шкафу.

— Так бы сразу. — Киваю ребятам и слышу, как в спальне снова бьется очередное чудо техники. — Мне пересчитывать?

— Там не все, — подвывает он, — я взял оттуда немного.

— Ясное дело, — зло хмыкаю я. — Будем считать, что ты взял их у меня в долг. С процентами. Сейчас напишешь расписку, а сумму укажешь в десять раз больше, чем та, которой не хватает, или…

— Я напишу, — вскрикивает этот сопляк, — напишу, только прекратите.

7.

Егор

— Я не думала, что вы умеете водить машину, — говорит Аня.

Я бросаю короткий взгляд на красивую девушку, сидящую рядом со мной. Она что-то рисует пальчиком на запотевшем стекле.

— Я много чего умею.

Посильнее стискиваю в ладонях руль, пытаясь взять себя в руки. Мне просто до одури хочется ее трогать. Причем везде. И можно прямо сейчас и здесь.

Черт! Хоть бери да смирительную рубашку на себя надевай. Что там Саня говорил — ломать алгоритм? Ладно.

Постепенно прибавляю скорость, чтобы хоть как-то отвлечь себя от помехи справа. Стараюсь сконцентрироваться на дороге.

— Хотелось бы поподробнее узнать о ваших талантах, Егор Владимирович, — отворачиваясь к окну, весело щебечет Аня.

Самое интересное, что она даже не представляет, на какие мысли меня сейчас провоцирует. Наивная. Как же хреново, что с ней нельзя действовать как обычно, по привычному для меня сценарию. Это словно вызов самому себе.

Я бы тебе рассказал, девочка, о том, что я умею. А лучше, показал бы это на практике. Но нельзя. Мне запретили. Причем все: Сапрыкин, Тимирязева, даже кодекс корпоративной этики, на который я иногда благополучно плюю.

— Кхм! Ну я, например, готовить классно умею. Я закончил кулинарное ПТУ, — увожу тему в сторону. Чувствую, что если начну развивать свои фантазии, то дело примет неожиданный для нее поворот.

— Правда? Никогда бы не подумала, — искренне удивляется девушка. — Мне казалось, у вас более солидное образование... Ой, извините. — Она сникает и отворачивается. — Не хотела вас обидеть.

Смотрю на спидометр и понимаю, что перегибаю. Надо сбрасывать скорость. У меня тут в салоне молоденькая пугливая девочка, которую надо доставить до места назначения целой и невредимой. Да и погода за окном неподходящая. Дворники не успевают сметать налипающие на лобовое стекло снежинки.

— Ты меня не обидела, — говорю я, пропуская моргающий позади «БМВ». — К сожалению, наличие образования — не признак ума. Ни в школе, ни в вузах не учат самым важным вещам.

— Это каким, например?

Замечаю боковым зрением, что она прожигает дыру в моем виске.

— Ну, например, как зарабатывать деньги. Как строить отношения. Как создавать семью. Как правильно воспитывать детей. Не учат тому, что жизнь — это не университет. Тут не нужны умники с синдромом отличников, а книжный ум никак не приближает к целям.

— А где этому учат?

— Этому ты учишься сам на долгом жизненном пути. Методом проб и ошибок. Теряя при этом самое главное.

Сворачиваю на проселочную дорогу, которую уже прилично замело снегом.

— Время?

Какая все-таки умная девочка.

— Именно, — хмыкаю в ответ.

— Мы еще в России? — спрашивает Аня, отворачиваясь к окну. — Куда мы вообще едем? Мы ведь завтракать собирались.

Мы. Из ее уст это звучит как-то по-особенному.

— Мы едем в ресторан закрытого типа.

— А в обычном покушать нельзя было? — улыбается она и снова смотрит в окно.

Интересно, что у нее сейчас в голове?

— У них на территории есть питомник с оленями. Зимой в снежную погоду там очень красиво.

Хотя, по правде говоря, мне просто хотелось побыть с ней вдвоем и подальше от цивилизации. А это самое подходящее место. Правда, последний раз я был здесь с Лизой. Но история об этом умалчивает.

— Да вы, оказывается, еще и романтик, Егор Владимирович! Все больше открываетесь мне с лучшей стороны.

Сворачиваю на парковку, усыпанную снегом, и торможу.

— Как здесь красиво! Вы только посмотрите, — восторженно произносит Аня, когда я помогаю ей выбраться из машины. — Как в сказке!

— Я вижу, — бурчу себе под нос.

Капец, блин! Мы пока посидим и поедим, то здесь все снегом завалит. Наверное, придется откапываться. И лопаты в багажнике, как назло, нет. Злюсь на себя за эту дурацкую идею. Романтик херов!

— Тут даже озеро есть. Смотрите, а вон загон с оленями. И оленята! — Аня оборачивается ко мне с блеском в глазах. — Их можно погладить? Какие они хорошенькие...

Мой желудок сжимается, требуя еды.

— Мы потом на это все посмотрим. И даже всех погладим. А сейчас пойдем.

Беру ее за руку и веду к срубному дому. Гостей в ресторане немного. Делаю вывод, что все умные люди остались в городе. Только меня поперло хрен знает куда. Радует одно — девчонке реально нравится.

Мы сидим за столиком у окна. В камине напротив потрескивают дрова. Подвывает ветер. За окном пейзаж, как в Швейцарии. Сама атмосфера располагает к доверительной беседе.

— Аня, расскажи мне немного о себе.

— Что именно вас интересует? — спрашивает она, с аппетитом уплетая свой то ли поздний завтрак, то ли ранний обед.

— К примеру, кто твои родители?

Девушка делает глоток воды со стакана и несколько секунд молча смотрит на меня. Ее девичий задор явно испаряется после моего вопроса. А улыбка стирается с лица. Больная тема?

8.

Анна

Когда он спросил, обижаюсь ли я на него, я прислушалась к себе. Посмотрела на мужчину и поняла — нет! Не обижаюсь. И даже если бы могла вернуться во времени назад, то ничего бы не изменила.

Пока мы ехали в машине, я все время вспоминала, как этот мужчина целовал меня. Часто в любовных романах пишут фразу: «Его поцелуй горит на моих губах» или «я до сих пор чувствую его поцелуй на своих губах». Я никогда бы раньше не подумала, что это бывает именно так. Это странно, но я сейчас действительно ощущаю вкус поцелуя на своих припухших губах. В тот момент, когда он целовал меня, я вообще потеряла чувство реальности. Мне казалось, что все это происходит не со мной. Конечно, за свои двадцать с небольшим я целовалась с парнями. Но так, чтобы коленки немели... чтобы душа взлетала куда-то вверх... чтобы до дрожи — никогда.

Смотрю на Егора. Мужчина уверенно ведет машину. Его энергетика, его харизма завораживает меня, а сила — подчиняет. Как-то неловко называть Громова по имени. Но после всего, что было с утра, обращаться к нему по имени отчеству как-то странно. На секунду закрываю глаза и вспоминаю его слова: «Останови меня! Я не смогу сам». Нет. Нет, в тот момент я не могла, да и что греха таить, — даже не хотела его останавливать. Тогда мой мозг сдал все оборонительные позиции, а бал правило тело, которое очень хотело узнать, что такое близость с мужчиной. Открываю глаза и снова медленно скольжу по нему взглядом. У него нервно дергается кадык. Шея напряжена. Челюсть плотно сжата.

— Ты сейчас во мне дыру просверлишь, — говорит Егор. Желваки на его лице нервно дергаются, а затем он тихо матерится на фуру, которая не включила поворотник. — Не смотри так. От дороги отвлекает.

— Извини.

Скольжу пальцами по лакированной панели пассажирской двери.

— Нет, детка, не извиняйся. — Уголки его губ дергаются вверх. Держа руль одной рукой, второй он проводит по внутренней стороне моего бедра. — Просто дай спокойно доехать до города.

В городе мы оказываемся ближе к десяти часам утра. Как раз тогда, когда час пик закончился и все пробки рассосались.

— Анечка, — Егор глушит двигатель возле моего подъезда и разворачивается ко мне, — а теперь дай мне свои губки.

Мужчина подается ко мне, а я чувствую, как меня несет куда-то на влюбленных куражах. Он сгребает меня в охапку и, откинув подлокотник, утягивает к себе на колени.

— Ты что? — Я держусь за его плечи, когда он отъезжает на сиденье назад от руля.

— Ничего.

Он нежно гладит мои бедра, вжимая к себе в пах, пока я глажу его щетинистые щеки. Это безумно приятно. Затем Громов ловит в поцелуй мои губы и врезается в рот языком. Постанывая от удовольствия, я начинаю крутить бедрами. Остатки моего здравого смысла утекают куда-то между ног. Егор скользит вверх по моей скуле и, сдавленно рыча, впивается губами в кожу за ушком. Я начинаю дрожать.

Боже мой, ну почему это так чувственно?

— Что же ты со мной делаешь, Анечка? — спрашивает он и ловит губами мочку моего уха.

— Я не специально, — шепчу в ответ.

— Ну все, все. — Егор возвращает меня на пассажирское место, а мне становится очень холодно без его объятий. — Я сволочь, согласен. Но мне надо в офис.

Он откидывается на подголовник, прикрывает глаза и кладет руки на руль.

— Тогда до вечера. — Я беру свой рюкзак и открываю дверь.

— До вечера, — говорит Егор, ловит меня и снова целует, но на этот раз легко.

Спустя буквально несколько часов я начала чувствовать себя очень и очень плохо. Слабость, ломота и головная боль. Ближе к вечеру появилось першение в горле и, как назло, подпрыгнула температура.

Егор

Я еду прямиком в офис, решать рабочие вопросы. Моя помощница перенесла на сегодня несколько важных встреч. Сосредоточиться на работе трудно, но я стараюсь изо всех сил, потому как все время мыслями возвращаюсь к Аньке. А еще очень хочется спать.

«Сегодня в восемь. Предлагаю вместе поужинать» — одной рукой пишу ей эсэмэс, в то же время слушаю инвестиционное предложение. Несколько минут пялюсь на экран в надежде, что она прочитает сообщение и тут же напишет ответ. Но нет. Даже спустя час сообщение остается непрочитанным.

Не понял. Что не так? Почему игнор?

Ближе к вечеру наконец-то приходит ответ: «Извини, но сегодня не встретимся. И в ближайшее время тоже».

Блядь! Так и знал! Так и знал, что что-то не так! Как же меня бесят эти бабские закидоны. И вообще, нечего связываться с этими малолетками. Уж лучше все по старинке.

Но все же не выдерживаю и набираю ответ: «Могу я узнать, что изменилось?»

Когда мы расставались, все было прекрасно. Что могло произойти за эти несколько часов? Ответ прилетает через секунду: «Я заболела. Боюсь, новомодным коронавирусом. Буду на самоизоляции. Спасибо за понимание!»

Черт!..

Отрываю руку от кнопки дверного звонка.

— Аня, дверь открой!

Психуя, громко стучу в обтянутую коричневым дерматином дверь, но ее никто не открывает. Вместо нужной, скрипит дверь напротив. В проеме на цепочном замке появляется голова противной старухи.

9.

Анна

Сквозь сон слышу, как Егор что-то кому-то говорит. И еще слова: «Тридцать девять и восемь». Открыть глаза очень тяжело, будто на них положили мешки с песком. И все время холодно. Это странное чувство, в котором словно проваливаешься в какое-то забвение и лишь на секунду выныриваешь, чтобы глотнуть воздуха, а потом снова летишь в бездонную пропасть.

В очередной такой вдох я почувствовала чьи-то руки. Потом меня заставили выпить что-то противное, теплое. И я снова провалилась. Темнота.

Открываю глаза. В комнате сумрак. Поднимаю голову — вокруг все незнакомое, чужое. Сил совсем нет. Хочется по-маленькому. С трудом встаю с постели и по стенке выхожу в коридор. Дальше снова все плывет, и я плыву вниз. Провал.

Утро.

Снова открываю глаза. Мне немного легче. Ясность сознания радует как никогда. Поворачиваю голову и вижу мирно спящего Громова, в одежде поверх одеяла. Он лежит на животе, одна его рука под подушкой, а лицо повернуто в мою сторону. У него сейчас такой беззащитный, умиротворенный вид, что даже жалко будить. Но меня снова мучает желание сходить в туалет.

— Егор, — я достаю руку из-под одеяла, попутно замечая, что на мне надета мужская футболка, и трогаю мужчину за плечо, — Егор, проснись!

В горле колет, будто морского ежа проглотила.

— А? — Он подрывается и начинает сонно моргать. — Ты как?

— Затрудняюсь ответить. — Убираю со лба прядь прилипших волос. — Мне это... — тяжело вздыхаю, — в дамскую комнату надо.

— В туалет, что ли? — Он трет ладонью лицо.

— Да, — мямлю я, а сама не знаю, куда деть глаза. Стыдно, конечно, но что поделаешь. Это же естественная потребность.

— Пошли. — Егор встает и протягивает мне руку.

— Не-ет, — протестующе кручу головой. — Я сама. Просто скажи, куда идти.

— Ты уже сходила ночью. Хорошо, что я не спал и услышал, как ты вырубилась и упала прямо на полу в коридоре. Кстати, я тебя туда уже водил. Не помнишь?

А-а-а! Хочется провалиться сквозь землю.

— Обрывками.

Я подаю ему руку, и мужчина помогает мне подняться.

Смотреть вниз не могу — перед глазами сразу же появляется серая мерцающая сетка. Мужчина придерживает меня за талию, пока мы идем к ванной.

— Егор, это ты меня переодевал?

— Угу.

Я, наверное, сгорю сейчас не от температуры, а со стыда. Но мне жизненно необходимо знать ответ на свой вопрос.

— И голой видел?

— Угу.

— Капец, — шепчу одними губами.

— Я тебе больше того скажу: я тебя даже на унитазе держал, пока ты писала.

Блин! Черт! Можно я умру прямо здесь?

— Лучше бы я этого не знала... — стону я и падаю лицом в ладони.

В ответ Егор громко и заливисто засмеялся.

— Я разное с женщинами делал, — говорит вроде как серьезно. — Но могу с уверенностью сказать, что то, что я делал с тобой, было в первый раз. — И снова расплывается в издевательской улыбке.

В ванной я несколько минут пялюсь на свое отражение в зеркале и понимаю, какой у меня «сексуальный» вид: волосы жирные, синяки под глазами. Надо хоть умыться и зубы почистить. Нахожу новую щетку в упаковке, заботливо оставленную хозяином. Может, конечно, и не для меня, но я не упущу момент. Мне сейчас очень-преочень хочется почувствовать себя человеком.

Все-таки какой мужчина! Умный, красивый, заботливый. Еще и целуется как бог. Правда, есть один маленький нюанс в виде его сексуальных связей. Если не брать во внимание то, что о нем говорят в клубе — идеальный!

Раздается настойчивый стук дверь и вопрос:

— Ань, у тебя все в порядке?

— Да-а! — Смываю зубную пасту с лица. — Сейчас выйду!

Надо же, ждет.

Вытираю лицо, затем руки. Выхожу.

— Что ты там так долго? Я уже волноваться начал. — Ерошит рукой волосы на затылке.

Да. Он очень красив. Даже морщинка между бровей и густая щетина не портит его лица.

— Зубы чистила.

Взгляд глаза в глаза...

Интересно, кто первый не выдержит и остановится? Кто прервет эту связь сейчас? Я — точно нет. Я слабачка. Мне сейчас утонуть хочется в этих темных омутах его глаз.

Егор поднимает ладонь и кладет мне на лоб. Наверное, проверяет температуру. Скользит пальцами вниз, очерчивая скулу и линию подбородка, легонько, чуть касаясь. Но это так трепетно и одновременно нежно, что я чуть ниже солнечного сплетения чувствую разряды тока, которые посылают импульсы в низ живота.

— Иди сюда. — Громов одним движением поднимает меня на руки. — У тебя, кажется, опять температура поднимается.

О, да! И ты даже не представляешь, насколько сильно... Вот бы только мне не было так плохо физически. Голова снова начинает раскалываться, а щеки гореть. И на этот раз это уже не от смущения.