Одержимость мажора

Глава 1

Король всегда идёт ко дну без своей королевы.

Арина

– Рыцарь, рядом!

Даю команду своему псу, который сразу же принимается ее выполнять: подбегает ко мне и идет со мной нога в ногу. Я опускаю голову вниз и глажу его за черным ушком, отчего Рыцарь блаженно высовывает красный язык. У него черная шерсть с рыжей мордочкой и лапами. Кажется, это помесь, учитывая, что я подобрала его на улице, когда Рыцарь, будучи трехнедельным щенком, умирал от жажды и голода. Какие-то нелюди засунули его в полиэтиленовый пакет и выкинули на помойку.

Но судя по черной шерстке и рыжой мордочке, есть в нем что-то от ротвейлера. Я читала в интернете. Ротвейлеры обладают спокойным и сильным характером, а также стабильной психикой.

Мне очень повезло с моим пушистым другом. Рыцарь всегда был умен и сообразителен, так что мне удалось научить его различным командам без помощи кинолога.

Знаете ли, когда ты едва находишь себе деньги на еду, о кинологе никакой речи быть не может.

Сбросив в головы капюшон толстовки, я поднимаюсь на крыльцо местного круглосуточного магазинчика. Однако резкий гул мотора и визг шин заставляет меня замереть и обернуться, Рыцарь тут же начинает лаять на источник звука.

Возле фасада здания тормозит массивный байк цвета черный металлик. Его владелец снимает шлем с головы и первое, что я замечаю – светлую макушку. Когда мой взгляд останавливается на лице молодого парня, я сразу же отмечаю его привлекательную внешность, но как только он ловит мой взгляд, то его лицо превращается в гримасу отвращения.

Что ж, очередной богатый мажор с золотой ложкой в заднице. Не то, чтобы я вешаю на людей ярлыки, просто когда ты родилась в бедной семье, жизнь учит тебя распознавать статус людей только по их одежде.

– За мной, Рыцарь, – говорю псу, который навострил свои уши и скалиться на парня с байком.

Открываю дверь, звонит колокольчик, прохожу дальше. Мой выбор невелик: бутылка молока, хлеб, яйца и, конечно же, корм Рыцарю.

– Твою мать, – раздается за спиной. Я резко оборачиваюсь, а Рыцарь грозно гавкает.

Возле стенда с энергетиками стоит тот самый байкер с волосами цвета жженой пшеницы. Хотя байкером его назвать сложно: парню от силы лет двадцать пять, и он больше похож на модель с обложки мужского журнала, чем на обрюзгшего байкера с пивным животом.

Но эта та красота, под которой скрывается гнилое нутро.

– Что? – отвечаю, когда понимаю, что нецензурная лексика адресована мне. Парень морщится и смотрит прямо на меня.

Должно быть, я ему противна. Что ж, не у всех есть деньги на брендовую одежду и дорогие байки, придурок.

– Что здесь делает эта тварь?

Я практически задыхаюсь от его слов. Он только что называл меня тварью?

– Я про твоего пса, – он кивает на Рыцаря, который так и ждет, чтобы вонзить свои клыки в его шею.

– Единственная тварь здесь – это ты.

Быстрым движением беру хлеб с полки и иду к стенду с собачьим кормом. Я знаю, что мой язык – мой враг, но я не позволю какому-то мажору с папиной кредиткой называть моего единственного друга тварью. Быть может, я сегодня не дойду до дома, и этот парень грохнет меня в темном углу, но будет в этом что-то хорошее – я больше не увижу свою мать и ее надоедливых дружков.

Внезапно кто-то небрежно хватает меня за локоть и резко разворачивает, отчего я больно бьюсь ногой об железный стенд. Надо мной нависает разгневанный парень, в голубых глазах которого пляшут чертята.

О, Господи… Я никогда не видела таких пронзительных голубых глаз, словно у сибирского хаски. Хотя для хаски сравнение с этим дикарем – настоящее оскорбление.

– С собаками сюда вход воспрещен! – рычит он сквозь плотно стиснутые зубы. – Убери отсюда свою псину.

Рыцарь вскакивает на четыре лапы, принимает позу нападения, и ждет моей команды, продолжая рычать.

– Тихо, Рыцарь, нельзя! – несмотря на то, что мои слова адресованы собаке, мой взгляд прикован к лицу нахала. – Придуркам сюда тоже вход воспрещен, но тебя же почему-то впустили! И убери от меня свои руки, если не хочешь, чтобы мой пес изуродовал твою симпатичную мордашку!

– Ты откуда такая взялась, – блондин делает шаг назад, освобождая мое пространство. Я делаю глубокий вдох, когда понимаю, что все это время не дышала. – Оборванка…

Он скользит своими призрачно-голубыми глазами по моей одежде, останавливается на ногах, затем возвращается на лицо. Я могла бы подумать, что он раздевает меня взглядом, как это делают все мамины дружки, когда приходят к нам домой, но в его глазах нет похотливого огонька или намека на разврат. Парень просто оценивает мой внешний вид.

– Оттуда, где ты бы не выжил и дня.

Быстрым движением накидываю капюшон на голову и подхожу к кассе, оставив мажора наедине с его ненавистью к животным. Рыцарь смиренно ждет рядом.

– Триста пятьдесят рублей, – озвучивает цену кассир. Это Денис – мой давний знакомый и владелец этого круглосуточного магазина.

Я засовываю руку в карман, заведомо зная мне не хватает ста рублей.

– У меня только двести пятьдесят, Ден, – натягиваю нервную улыбку, сжимая в руке купюры.

– Прости, Ари, – он разводит плечами, закуривая сигарету. – Твоя мать и так должна мне три тысячи.

Разочарование захлестывает меня сокрушительной волной, жар поднимается по шее, прямо к лицу. Я смотрю на коробку яиц, а желудок издает звук, напоминающий, что в последний раз я ела сутки назад.

– Тогда убери яйца, – сглатываю слюну, и нервно поджимаю губы. – Пробивай корм, хлеб и молоко.

– Ты уверена? – Ден дергает бровью, переводя взгляд на мою собаку. – Твой пес мог бы…

– Мой пес должен поесть, – обрываю его. Мой голос уверенный и непоколебимый. – Мы в ответе за тех, кого приручили, а?

Уж лучше я сегодня не поем, но никогда не позволю своей собаке голодать.

Глава 2

В данной книге описываются сцены употребления наркотиков, алкоголя и упоминаются беспорядочные половые связи. Сюжет является вымыслом. Автор призывает любить жизнь и следить за своим здоровьем.

Арина

Как только я вхожу в квартиру, в нос тут же ударяет тошнотворный запах спиртного и мужского пота. Я сморщила лицо, когда увидела в нашей прихожей пару вонючих мужских ботинок.

Счастливые дети, возвращаясь домой, всегда чувствуют прилив сил и радость. Потому что дома хорошо, уютно, дома их ждут родители. Так чувствуют себя те, кому посчастливилось родиться в приличной семье.

Я не относилась к их числу.

И хоть родителей не выбирают, я не побоюсь этого слова, но мне не повезло с родителями. Потому что каждый раз, когда я возвращалась домой после школы, я чувствовала неподатливую тяжесть на своей груди. Ничего не изменилось до сих пор.

Я ненавижу это место. Я ненавижу сюда возвращаться, но не могу перестать это делать, потому что у меня больше нет крыши над головой. Я ненавижу свою маму за то, что она продолжает делать изо дня в день.

– Арина, это ты? – из кухни доносится невнятный голос матери. Она, очевидно, уже пьяна или накурена.

Сбросив свои потертые кеды, я плетусь по узкому коридору, обои на стенках которого потемнели и покрылись плесенью, и прежде чем открыть дверь, впиваюсь ногтями в кожу своих ладоней.

Моя мать сидит на кухне в своей ночной рубашке, ее волосы растрепаны в разные стороны, под глазами залегли синие круги, а кожа настолько прозрачная, что я отчетливо распознаю синие вены. Словно в документальном фильме, она медленно поворачивается в мою сторону, ее налитые кровью глаза находят мое лицо, а зрачкам требуется слишком много времени, чтобы сфокусироваться на мне.

– Мам, у нас нет еды в холодильнике. У тебя есть деньги?

– Это что… Твоя дочь?

Справа от меня доносится мужской голос, и только сейчас я смотрю в его сторону. Я пыталась игнорировать его присутствие, надеясь, что он проигнорирует меня. Я всегда так делаю, чтобы не привлекать внимания.

Мужчине, сидевшему за столом, примерно лет сорок, у него бронзовая кожа, узкие глаза, засаленные волосы и такой же туманный взгляд, как и у моей матери.

– Моя Ари, – кивает мама, когда тушит сигарету о пепельницу.

Взгляд мужчины опускает к моим оголенным ногам, поднимается вверх, замирая на моих джинсовых шортах. И хоть они достаточно длинные, чтобы прикрыть все нужные места, я все равно пожалела, что выбрала их для сегодняшнего дня.

От того, как этот наркоман облизывается, и смотрит на меня, как на свой самый сладкий ужин, к моему горлу начинает подниматься тошнота.

– Присоединишься к нам, прелесть? – слишком медленно произносит он, когда продолжает пожирать взглядом мои бедра. Этот мужик под кайфом, однозначно.

– Моя Ари не курит и не пьет, тебе ясно? – мама тычет новой сигаретой в сторону своего приятеля. – Она хорошая девочка!

– Не знал, что твоя дочь такая сладкая куколка, Оля, – он снова облизывается.

Мне хочется вбежать в ванную, встать под холодную воду, потому что горячую у нас давно выключили и содрать с себя кожу.

– Оставь ее в покое, Сереж, – говорит мама в слабой попытке защитить меня.

Какой бы аморальной матерью она ни была, нужно отдать ей должное – она всегда пытается защитить меня от своих дружков. Но она не понимает одного: чтобы не приходилось защищать, не нужно приводить их в наш дом.

– Да брось, пусть посидит с нами… Тебе сколько лет?

– Достаточно, чтобы всадить вилку тебе в глаз, если ты будешь продолжать глазеть на меня, урод.

Он тут же выпрямляется, наконец, поднимая взгляд на мое лицо.

– Ты, блять… – его ноздри широко раздуваются от гнева, по скулам начинают бегать желваки, и он, пошатываясь, встает со своего места.

В это мгновение из-за моей спины выскакивает Рыцарь, который агрессивно гавкает и рычит в сторону так называемого Сережи.

Тот, тушуясь, опускает свою наркоманскую задницу обратно на стул.

Я еще раз смотрю на свою мать в надежде, что она выгонит этого придурка за дверь и даст мне деньги на продукты. Но она стыдливо отводит пьяный взгляд в сторону, отказываясь смотреть мне в глаза.

Я фыркаю, разрушая любые иллюзии в своей голове. Я делаю это потому что моя жизнь прочно укоренилась в реальности, а не в сказках.

Моя мама никогда не будет на моей стороне, мне нужно перестать надеяться. Она всегда будет выбирать своих дружков, потому что они трахают ее за дозу.

Мы с Рыцарем уходим в мою комнату, где я запираюсь на замок. Очередной голодный день. Урчание в животе становится практически невыносимым, отзываясь болью.

Наложив Рыцарю корм в его миску, я укладываюсь в кровать, наблюдая за своим псом.

– Когда-нибудь мы сбежим отсюда, – говорю я тому, единственному, кто является моим другом. Рыцарь смотрит на меня своими маленькими темными глазками, как будто способен меня понять.

– Когда-нибудь все будет по-другому.

Закрыв глаза, я думаю о завтрашнем важном дне. Я устраиваюсь на работу, чтобы больше не голодать по несколько суток и сделать хоть какой-то шаг для того, чтобы не закончить свою жизнь, как моя мать.

Глава 3

Данил

– Мы уже час ждем тебя, – ворчит отец, убирая от лица сигарету и выпуская облако серого дыма изо рта. – Твоя мама и младшая сестра полдня провели на кухне и накрыли стол.

Я снимаю шлем и кладу его на сиденье байка. Обычно я предпочитаю ездить без шлема, но моя мама сойдет с ума, если узнает, что я не соблюдаю правила безопасности. Поэтому я всегда надеваю его до того, как въехать в наш гараж.

Моя мама – героиня всей моей жизни и меньше всего я хотел бы расстраивать ее. Ей и так досталось в молодости.

– Я надрал зад Ване на спарринге, он попросил реванш. А я не мог уехать и не надрать ему зад во второй раз.

Я подхожу к папе, нахально ухмыляясь. Мой отец только строит из себя строгого отца для мамы, на самом деле он поддерживает меня во всем. Держу пари, даже сейчас он чертовски горд мной, что я победил своего друга в очередном тренировочном бою.

Отец пытается скрыть ухмылку, когда открывает входную дверь нашего дома и мы выходим в прихожую. Воздух пахнет печёной уткой с апельсинами, и у меня мгновенно собирается слюна во рту.

– Твой дядя Ян сказал, что видел, как ты гоняешь по городу без шлема. Твоя мать убьет и меня, и тебя, если с тобой что-то случится.

Мы останавливаемся перед входом в столовую и смотрим друг на друга. Я перерос отца на целую голову, но даже возвышаясь над ним, я не чувствую превосходства.

В детстве у меня были сильные обиды на отца, за то, что он так мерзко поступил с мамой, за то, что мы вынуждены были жить в нищите десять лет, пока он строил свою карьеру политика и спал с моделями. И мне было весьма трудно простить его вплоть до пятнадцатилетнего возраста.

Но сейчас мне двадцать три, я достаточно умен, а мой отец уже достаточно стар, чтобы я простил ему все ошибки.

Тем более, что мама всю жизнь любила только его одного, несмотря на все гадкое, что он ей сделал. А я слишком дорожу своей мамой, чтобы причинять ей боль.

– Ты же знаешь, что у меня нет проблем с контролем.

– Я знаю, – отец кивает. – Но тебе следует быть более осторожным. Мир не должен потерять такого гения, как ты.

После этого мы входим в столовую. Запах жаркого здесь намного ярче.

Я не успеваю сделать и шага, как маленькое растрепанное чудо врезается в мои ноги.

– Даня пришел! – восклицает Ася, упираясь подбородком в мои ноги и поднимая голову.

– Привет, принцесса. Скучала?

Я присаживаюсь на корточки, чтобы обнять сестренку и потрепать ее по непослушным волосам. В отличие от нас всех, у нее темные волосы. Гены – такая интересная штука…

– Мы с мамой сегодня готовили утку с апельсинами!

– Значит, ты пропустила школу, негодница? – я начинаю щекотать Аську, и столовая наполняется ее заливным смехом.

– Даня, сынок, садитесь за стол.

Я встаю вместе с сестренкой на руках, и мы подходим к столу. Усадив Асю на соседний стул, я опускаюсь на свое место, бегая взглядом по содержимому стола. мама действительно постарались, стол ломиться от количества блюд из самых лучших продуктов. Такое количество еды теперь для меня обыденность, но когда мне было десять, мы с мамой даже не могли мечтать о таком столе.

– Сынок, все в порядке? – теплая ладонь накрывает мою руку.

Я поднимаю глаза и натыкаюсь на теплый мамин взгляд. Моя мама – Злата Гронская – самая красивая женщина, которую я встречал. И это без преувеличений. В школьные времена она была королевой школы, и даже сейчас, когда ей недавно исполнилось сорок один, она не утратила своей былой красоты.

Ощущение, как будто с годами она стала только лучше, как дорогое итальянское вино.

– Да, все нормально, – я улыбаюсь ей.

Моя мама всегда была внимательной ко мне, даже когда работала на трех работах, чтобы у меня была завтрак на тарелке.

Мама убирает руку, посылает мне теплую улыбку, и принимается за еду, но от меня не скрывается то, что во время ужина она то и дело бросает в мою сторону внимательные взгляды.

Я сам не могу понять, что творится в моей голове, но когда я смотрю на изобилие всей этой еды, в мыслях постоянно возникает образ той оборванки с собакой.

У меня есть еда в свободном доступе, а у этой девушке нет денег даже на яйца… Что там про деление мира на сословия?

Она была грубой и дикой, но отличалась от контингента того бедного района, в который я случайно попал. Одежда у нее не новая, но чистая и ухоженная. Она не шаталась по улицам, как все те девки, рассчитывающие, что их подцепит какой-нибудь парень на одну ночь. От нее не несло алкоголем.

У этой оборванки был ясный взгляд, дерзкий язык, и гребаный железный стержень внутри. Да у этой девушки яйца больше, чем у некоторых мужчин, которых я знаю.

Но больше всего меня поразил тот факт, что она предпочла быть голодной, но лишь бы ее пес смог поесть. Я слышал их разговор на кассе. После этого я посмотрел на нее совершенно под другим углом.

Да, я вел себя с ней, как полный придурок, но я не ненавижу животных. У меня просто, блять, бронхиальная астма, которая развилась из-за плохих жилищных условий в детстве. А животная шерсть – провоцирующий фактор… Поэтому если я не хочу отбросить коньки, мне нужно держаться от них подальше.

Эта оборванка натравливала на меня свою псину…

Но что-то в этой девушке есть особенное, что сразу же зацепило меня…

Глава 4

Арина

– Привет! – подруга помахала мне рукой, выглядывая из окна своего новенького Infiniti. – Запрыгивай, кисунь.

Я закатила глаза, но с улыбкой на лице села на переднее сиденье. Я не любила, когда она меня так называла, но Алисия была неисправимой.

Алисия – моя необычная подруга с необычным именем. И она была моим вторым другом после Рыцаря, даже несмотря на то, что мы находились в разных сословных группах. Одна сумочка этой девушки стоила дороже моей квартиры. Понятия не имею, как мы с ней сдружились, но наша тесная связь началась еще со школьной скамьи.

Однажды Алисия призналась мне, что просто пожалела меня, хотя я терпеть не могу жалость.

Сегодня на ней были белые брюки-капри, и такого же цвета топ. Ее роскошные светлые локоны волнами спускались на плечи, а на голове была черная шляпка с огромными полями.

– Вот, захватила тебе в Starbucks, – она подхватила с заднего сиденья крафтовый пакетик и кофе, в всучила мне в руки. – Как настроение? Готова к труду и обороне?

Ее глаза загорелись. Алисия нажала на педаль газа, и ее машина тронулась с места, вылетая на улочки нашего города.

– Вряд ли меня туда возьмут, – сказала я, прожевав пончик. – Я адекватно оцениваю собственные силы, у меня нет ни опыта работы, ни должного образования.

– Брось, Ари, моя мама состоит в этом благотворительном фонде, и его создатель – ее хорошая подруга. Так что тебя без проблем возьмут.

– Я не перестану благодарить тебя, – выдохнула я от удовольствия, когда почувствовала, как мой пустой желудок наполняется едой впервые за двое суток.

– Если ты еще раз скажешь спасибо, я убью тебя, – Алисия закатила глаза. Она была веселой и живой, но особенная черта, которая отличала ее от всех других – это отсутствие пренебрежения.

Такие как она, не дружат с таким как я, знаете ли.

– Я просто рада помочь тебе в таком деле, как поиск работы. Я ни дня в своей жизни не работала, ты знаешь, но твое рвение меня впечатляет.

– Я готова работать сутками, если это поможет мне покинуть то место, в котором я живу.

Я отвернулась и посмотрела в окно. Но от меня не скрылось то, как Алисия поджала губы и нервно сжала кожаный руль.

Мы не говорим о моем финансовом положении, о моей матери алкоголичке и ее похабных дружках. Просто потому что я вижу это каждый день, и хотя бы иногда хочу забывать, что я – низший слой общества.

– Владелицу фонда зовут Злата Алексеевна Покровская, – сказала Алисия, когда машина остановилась у фасада огромного особняка. – Скажи, что ты от меня, она сразу все поймет.

Алисия улыбнулась мне белоснежной улыбкой и схватила свою сумочку Hermes, чтобы подкрасить губы.

– У тебя все получится, кисунь.

Я открыла дверь автомобиля, переступила хромированный порог, и оказавшись на лице, нагнулась, чтобы взглянуть еще раз на подругу.

– А какие у тебя планы?

Алисия нанесла последний мазок на губы, кинула блеск в сумочку и посмотрела на меня, сияя от счастья:

– Вначале спа, потом педикюр, а потом пилатес.

Я издала смешок, когда помахала ей рукой. Бежевый Infiniti с визгом шин тронулся с места.

Я развернулась лицом к зданию, и мои ногти впились в кожу ладоней. Моя обыкновенная реакция на стресс. Особняк был выполнен в современном стиле: много окон, стекла, а также острых углов, и повсюду белый цвет. На нескольких уровнях из здания выпирали балконы различный длины и ширины.

Такие роскошные дома я видела только на модных сайтах интерьера. До того, как мне пришлось продать свой телефон за 1200, чтобы мы с мамой могли поесть.

Набрав воздуха в легкие, я двинулась к высоким воротам.

♟♟♟

Низкая женщина в униформе представилась домоправительницей, и повела меня по широкому коридору, пол которого был начищен до блеска, а с потолка свисали хрустальные люстры.

Как только я переступила порог этого дома, сразу же почувствовала себя неуютно. Я будто попала в другое измерение, потому что мне никогда в жизни не приходилось бывать в таких домах.

Я вновь рефлекторно сжала кулаки, ногти впились в кожу, но я пришла в себя и расслабила кулаки только когда на ладонях показались следы полулуний от моих ногтей.

Домоправительницей открыла передо мной двойные белые двери, и мы оказались в патио. Мой взгляд сразу же остановился на стоявшей спиной к нам женщине. Ее золотистые локоны были собраны в низкий пучок, из одежды – черная водолазка и обыкновенные темные брюки-палаццо.

– Злата Алексеевна, к вам пришли.

Женщина что-то писала стилусом в своем айпаде, и когда она повернулась, ее взгляд был прищуренным и нахмуренным, от чего мне моментально захотелось съежиться. Но спустя всего мгновение, морщинки вокруг ее глаз разгладились и женщина одарила меня своей лучезарной улыбкой.

Покровская Злата была создательницей благотворительного фонда, членами которого являлись самые богатые люди нашего города. Они жертвовали бешеные деньги на содержание детских домов, приютов для бездомных животных и спасение животных, занесенных в красную книгу. Но больше всего Злата занималась помощью больным детям и женщинам с детьми, которые оказались в трудных жизненных ситуациях.

И сейчас Злата Алексеевна искала помощников перед предстоящим мероприятием ее фонда по сбору средств.

– Добрый день, – она отложила в сторону свой планшет и подошла к нам.

– Здравствуйте! Меня зовут Арина Романова, моя подруга Алисия Чарская сказала, что вы ищете помощницу, – пробормотала я на одном выдохе, чувствуя, как мои ладони потеют.

Мне очень нужна эта работа. Мне нужна стабильность и вера в то, что у меня и моего пса всегда будут деньги на еду. Быть может, спустя какое-то время я смогу немного отложить и исполнить свою мечту – пройти курсы и стать стюардессой.

Не то, чтобы я не искала работу раньше… Всего полгода назад я окончила школу, я пыталась устроиться в магазин одежды консультантом или официанткой в ресторан, но меня не брали из-за отсутствия опыта и моего внешнего вида. Знаете, по таким как я видно, что я живу в неблагополучном районе нашего города.

Глава 5

Данил

Я выдыхаю облако дыма. Курение – плохая привычка, которая провоцирует мою астму, но плевать. Мне нравится чувствовать расслабление во всем теле после того, как никотин проникает в головной мозг.

– Ты знал, что ты ненормальный? Только психи играют в шахматы сами с собой.

Ваня плюхается на диван и достает свой телефон. Он чертовски сильно меня раздражает, но мы вроде как лучшие друзья детства, и даже названные братья, потому что наши мамы вроде как сводные сестры.

– Ты уже это говорил, – я беру коня и кручу его между пальцами, обдумывая ход.– Сотни раз.

Шахматы – всегда были моей страстью, с самого детства. Не знаю, кого из родителей мне стоит благодарить, но кто-то из них передал мне феноменальный мозг, который позволили мне закончить школу досрочно, и уже в пятнадцать лет поступить в университет.

Поэтому, сейчас у меня есть диплом по IT-программированию, по бизнесу, искусству и истории, машиностроению и базовые курсы по медицине.

– Скоро у нас состоится самая шумная вечеринка года! – воодушевленно произносит Ваня, подкладывая руки под голову и пялясь в потолок.

– Скоро у меня турнир.

– О, да брось, – стонет Ваня, когда прыгает с дивана и подходит ко мне, упершись кулаками в деревянный стол, на котором стоит моя стеклянная шахматная доска. – Ты обещал прийти. Мы братья, помнишь?

– Не кровные, – я даже не смотрю в его сторону. Все мое внимание сконцентрировано на шахматной партии. Мне нужно тренироваться, чтобы на завтрашнем турнире подтвердить свой титул гроссмейстера. Не то, чтобы я горел этим, скорее это спортивный интерес.

– Дань, черт возьми, что за фигня? Мы планировали эту тусу три месяца и сейчас ты заявляешь, что не придешь. Так не делается. Там будет море алкоголя, громкая музыка и красивые девочки.

Я бросаю в сторону друга быстрый взгляд. Ваня знает, что девочки в коротких юбках и алкоголь – это его слабости, у меня слабостей нет, но я провожу ночи, играя в шахматы, плавая, катаясь на байке или занимаясь в тренажерном зале.

Я вздыхаю, облокачиваясь спиной на спинку стула. Ваня от меня не отстанет, если я не дам ему свой положительный ответ.

– Ладно, я приду.

– Победа! – он радостно улыбается, затем возвращается на свое место на диване.

♟♟♟

Я возвращаюсь домой ближе к вечеру. Весь день я провожу в нашем с Ваней загородном доме, который находится в лесу. Наши семьи хорошо дружат, и родители подарили его нам в шестнадцать лет, чтобы мы могли проводить там время отдельно от них. И не смотря на то, что Ваня полностью прибрал наш дом к своим рукам, я провожу там много времени, потому что мне невыносимо находиться в своей большой и пустой квартире.

В двадцать лет я купил себе пентхаус на заработанные деньги, но квартира слишком огромная для меня одного, поэтому я провожу время либо в особняке моей семьи, либо с Ваней в доме.

Когда я вхожу в дом, меня не встречает младшая сестренка, которая всегда очень ждет моего приезда. В кухне и в столовой пусто. Даже возле камина в библиотеке, в любимом месте моей мамы, тоже никого нет. Поэтому я вспоминаю, что скорее всего, моя мама занимается подготовкой к своему мероприятию и часами напролет копается в нашем внутреннем дворике.

– Вау, впечатляет, – вырывается из меня, когда я выхожу в патио и перед глазами открывается следующая картина: во дворе стоит шатер, высотой в три метра, с развевающимися на ветру белой тюлью; множество белых цветов обвивают столбы и составляют композицию на столах.

– Нравится?

Я оборачиваюсь и вижу маму, которая с блеском в глазах также, как и я, рассматривает двор.

– Выглядит хорошо. Ты сама все делала?

Она качает головой с легкой улыбкой на лице.

– Наняла помощницу, и она – просто чудо!

Я киваю, бросая последний взгляд на шатер, прежде чем развернуться к маме лицом.

– Я так сильно горжусь тобой, мам. Все, что ты делаешь для этих обездоленных людей… Ты спасаешь им жизни.

Мама обнимает себя за плечи, когда румянец касается ее щек. Моя мать может показаться хрупкой и беззащитной, но она самый сильный человек, которого я знаю.

– Я просто хочу, чтобы как можно меньше людей испытали то, через что прошли мы с тобой. Знаешь, милый, в какой-то степени я пытаюсь искупить то время, когда я не могла закрыть твои базовые потребности, когда ты был ребенком.

Каждый раз, когда я вижу печаль в глазах мамы, мое черствое сердце сжимается. Мама сделала так много для меня, и меньше всего я хочу видеть, как она грустит.

– Мам, ты не виновата. Ты работала на износ, чтобы обеспечить мне счастливое детство. И оно было таковым, уж поверь.

Губы мамы трогает счастливая улыбка, и я касаюсь ее плеч.

– Пойду в свою комнату.

Я вхожу в дом и выхожу в холл, чтобы направиться в сторону лестницы. Однако мое внимание привлекает распахнутая дверь кладовой. Я замираю у порога, когда замечаю красивые женские ноги, затем потертые джинсовые шорты и длинные волосы цвета корицы, собранные в высокий хвост.

Я делаю шаг вглубь кладовой и спустя мгновение, табуретка, на которой стоит девушка, шатается и она с вскриком падает вниз.

Она сваливается прямо на меня, но мне удается схватить ее за талию и не очень аккуратно посадить на пол. Когда незнакомка поворачивает голову, на моем лице возникает довольная ухмылка.

На меня смотрят красивые зеленые глаза Оборванки.