Одержимый

Глава 1. Сабрина

Если ты одержим какой-то мыслью, то она подстерегает тебя на каждом шагу, даже в воздухе ты чуешь её запах.

(с) Томас Манн

Глава 1. Сабрина

Я избегала этого момента столько, сколько могла.

К сожалению, тянуть и дальше больше не вышло.

Я сбегаю со ступенек библиотеки Банкрофт, попадая в марево калифорнийского воздуха, и щурюсь на верхушку башни на площади Кэмпанил Эспланаде, — местная достопримечательность университета Беркли[1], — чтобы посмотреть время.

У меня в запасе ровно пять минут.

Не густо.

Но и спешить, сломя голову, я не собираюсь. Папа простит за опоздание — он у меня человек отходчивый.

Итак, сегодня у университетской команды по бейсболу последняя, а потому и главная, тренировка перед открытием сезона. Завтра они будут играть со Стэнфордом[2].

Именно поэтому папа настоял на том, чтобы я пришла посмотреть на тренировку.

Когда-то мы с ним обожали обсуждать его тренерские навыки и игру отдельно взятых участников команды. С тех пор прошёл целый год, но папа не согласен мириться с тем, что за это время я стала равнодушна к бейсболу.

И это он ещё не в курсе, что вообще-то я его ненавижу.

По причинам, о которых он знать не может и не должен.

Я содрогаюсь от нахлынувших неприятных воспоминаний и переключаю мысли на другую тему.

Сегодня профессор Томсон спросил, есть ли у нас литературный кумир. Для меня это, без всяких сомнений, Стивен Кинг[3], живая легенда в жанре ужасов. Однажды, я стану, как он. Потому что намерена писать что-то стоящее, а не ту слюнявую чушь, что пишут некоторые...

Я морщусь с отвращением, как это часто бывает, стоит вспомнить о женщине, которая дала мне жизнь.

Примечаю впереди одно из главных университетских зданий Науки о жизни долины и возле него сворачиваю на Спикер-плаза, уютную парковую улочку, которая и выведет к стадиону.

Меня встречает монолитная бетонная стена с объёмной надписью красивыми буквами, расположенная полукругом — вход на стадион для зрителей, и во рту образуется горьковатый привкус. Больше года у меня получалось избегать походов на стадион, но теперь, когда я стала учиться в Беркли, буквально в шаговой доступности к нему...

Я делаю глубокий успокаивающий вдох и на выдохе направляюсь к открытым сетчатым воротам, расположенным между бетонной стеной и учебным зданием. В просвет между ними видно лишь внешнее поле и огромные плакаты с бейсболистами на стене здания у восточного края стадиона.

Звук удара меча о биту заставляет меня тревожно вздрогнуть, я стискиваю зубы и упрямо шагаю к тренерской зоне за металлической сеткой, где собрались больше половины команды по бейсболу, тренера и скауты. Ладони предательски потеют, и я вытираю руки о ткань широкого, джинсового комбинезона. Папа находится на поле и не обращает внимания ни на что вокруг, кроме игроков, и я слабовольно думаю о том, что лучше бы развернуться обратно и уйти.

Любопытные взгляды парней-бейсболистов — жутко нервируют. Кто-то из них меня узнаёт и приветливо машет рукой. Я тоже узнаю некоторых из них, но не реагирую на приветствие. Хочется провалиться сквозь землю. Но меня радует, что большая часть из них мне абсолютно не знакома. Разве что...

Я приятно удивляюсь, глядя на своего нового приятеля, и напряжение немного отступает.

— Фрейзер! — окликаю я одногруппника. — Ты играешь в бейсбол?

С этим парнем мы как-то сразу нашли общий язык на одном из первых занятий и сдружились. Мы оба учимся в школе Литературы и Науки, и больше половины предметов посещаем совместно.

Даже не думала, что он может увлекаться бейсболом, и тем более, играть в составе университетской команды.

Дерек тоже выглядит удивлённым, он пихает локтем одного из глупо улыбающихся парней в бок и спешит ко мне навстречу:

— Остин! Вот это сюрприз! Любишь бейсбол?

— Терпеть не могу, — хмыкаю я. — Но так вышло, что мой отец — главный тренер. Почему не говорил, что играешь?

— Твой... — хмурится Дерек, отчего на его веснушчатом лице появляется глубокая морщинка между бровей. — Тренер Остин — твой отец? Вот это новость! Почему не говорила?

— Говорить о бейсболе я тоже не люблю, — отвечаю я тогда, когда народ шумно кого-то приветствует.

Дерек реагирует на шум, оборачиваясь на поле, и замечает с воодушевлением:

— Гилла поставили в нападение! Посмотри, это интересно!

Тайлер Гилл, ага, слышали.

Выдающийся беттер, или по-простому: отбивающий, университетской команды. О нём разговаривают, как и в аудиториях учебных кампусов, в целом, так и у меня дома, в частности.

Из слов отца следует то, что этот парень всегда настолько филигранно отбивает мяч, что тот летит ровнёхонько к концу внешнего поля и никогда не уходит в аут. Весь последний месяц, как только вернулась в дом к отцу, слушаю об этом.

Разумеется, папа таким образом, вынуждает меня вспоминать о том, что и я, в своё время, была достаточно хороша в отбивании. Впрочем, и броски у меня были, что надо.

Я не хочу смотреть на поле, не хочу видеть знакомые лица, в которых буду искать то самое, но Дерек хватает меня за руку и тянет ближе к сетке.

— Тай — мой кузен, — хвалится Дерек родством, словно это его личная заслуга. — Да ты, наверное, слышала о нём?

— Доводилось пару раз, — хмыкаю я, разглядывая высокого брюнета на домашней базе.

Парень красуется перед зрителями, ловко перекидывая биту из одной руки в другую, вертит ею на манер лопастей вертолёта и широко улыбается, сверкая белоснежными зубами. Из-под красной кепки торчат вьющиеся волосы. А под спортивной одеждой играют мускулы.

А он хорош собой, этот Тайлер Гилл. Плохо, что бейсболист.

Представление заканчивается, и парень встаёт в позу, ожидая подачи питчера. Ощущение, что и сам воздух меняется вместе с его настроением. Становится тяжелей, и словно электризуется на кончиках пальцев.

Глава 2. Сабрина

— Ты быстро ушла, — с долей грусти замечает папа, вынимая из пакета ломтики тостового хлеба.

Я подхватываю помидоры и поворачиваюсь к мойке, чтобы сполоснуть их под водой. Настроение паршивое, но я стараюсь держать лицо. Выключаю воду и возвращаюсь к кухонному островку:

— Прости, пап. Вспомнила, что не сдала важную работу, а сегодня был последний день.

— А завтра? Придёшь на игру?

— Я постараюсь, но обещать не буду.

Я берусь за нож, чтобы порезать помидоры круглыми дольками, пока папа, поджав губы, разбивает в миску пару яиц и взбалтывает их венчиком. Откладываю нож и ставлю на одну из конфорок сковороду. Иду к холодильнику за сыром.

Пока я его тру прямо на доску, кухню наполняет шипящий звук поджаривающегося хлеба, смоченного в яйцах.

— Ты произвела фурор своим появлением, — замечает папа. — Ребята были рады тебя видеть.

Я морщусь и откладываю сыр, решая, что натёрла достаточно.

— Так много новичков, — отвечаю я, споласкивая под водой из крана тёрку. — Как много тех, кто играет так же хорошо, как Тайлер Гилл? Хотя бы один такой есть?

Папа смеётся и качает головой:

— Нет, он лучший из бэттеров.

— Как давно он в команде?

Я забираю первую партию хлеба, раскладываю на нём дольки помидор и посыпаю сверху сыром.

— С лета прошлого года. Я не шибко ему обрадовался, потому что его отец был слишком настойчив, но парень хорошо себя показывал в течении всего учебного года.

— Я его не помню, — хмурюсь я. — А кто его отец?

— Он пришёл, как раз, после твоего отъезда... Гилл-старший — один из акционеров Беркли[4].

— О-о... — тяну я с пониманием.

Папа терпеть не может, когда к нему в команду пытаются пропихнуть «элитных» игроков, которые знают об игре лишь то, что в ней нужно размахивать битой.

Повезло, что Гилл размахивает ею как надо.

Чёрт, но откуда этот парень может меня знать?..

Не понимаю.

— Хороший парень, любит покрасоваться, конечно, но играет отлично.

Я хмыкаю и отправляю тарелку с бутербродами в микроволновку. Включаю таймер и говорю задумчиво:

— Он любит бейсбол, это видно.

— Да... Но, знаешь, Тай не умолим к собственным ошибкам.

— То есть? — заинтересовываюсь я против воли.

Папа выключает плиту, подхватывает тарелку и сам раскладывает на хлеб помидоры. Я встаю рядом, чтобы посыпать их сыром.

— Он не сразу добился такого идеального отбивания. Парень изводил себя тренировками, что, как ты знаешь, не есть хорошо.

— Хотел впечатлить отца или зрителей? — предполагаю я.

— Самого себя, я думаю, — хмурится отец, а затем облизывает с пальцев помидорный сок и подмигивает мне: — Знакомо, правда?

— Не начинай, пап, — закатываю я глаза и иду к микроволновке, чтобы сменить тарелки. — Мне дорог бейсбол, но я с ним покончила, ладно?

— Просто не понимаю, как это произошло, — ворчит он, прибираясь за нами.

— Так бывает, когда появляются другие интересы, — вынимаю я тарелку с горячими бутербродами из микроволновки и ставлю её на стол вместе с первой партией. — Давай есть.

— Скучаешь по полноценным ужинам у бабушки? — спрашивает он, присаживаясь на стул. — Мы могли заказать пиццу, или какой другой еды.

— Мне нравится готовить вместе с тобой, пап, — тоже сажусь я за стол. — Так же, как и закуски вместо полноценного ужина.

— И на завтрак останется.

Мы оба разглядываем дело наших рук, уместившееся в две огромные тарелки, а затем весело переглядываемся и дружно смеёмся.

— Не останется, — констатирую я.

Потому что мы оба обожаем поесть, особенно, если это наши горячие бутерброды.

Набив желудок до отвала, я поднимаюсь в свою комнату и включаю в ней свет. На меня с плакатов на стенах «приветливо» глядят злодеи из разных комиксов ужасов. Подмигиваю им и падаю на широкую кровать, задумчиво поглаживая вздувшийся от еды живот.

Тайлер Гилл совершенно точно был на меня зол. За что? Почему он заявил, что знает, кто я такая? И почему теперь он не выходит у меня из головы?..

Если я правильно поняла, то парень учится в Беркли на втором курсе. Интересно, на каком факультете? Хотя нет, не интересно. Не должно.

Ни за что не свяжусь с бейсболистом. Хватит.

Но поведение парня настораживает и тревожит. Очень. Да и сам парень... Эти его серые глаза... Такого потрясающего оттенка, что трудно описать словами. Нет, я точно не видела его раньше. Такие глаза, раз увидев, не забудешь.

Я переворачиваюсь набок, вижу на столе у окна развернутый комикс и вспоминаю, что до ужина хотела его перечитать. Тяжело поднимаюсь с кровати и топаю к окну, но взять журнал не успеваю. Внимание привлекает тёмная фигура у дерева на улице напротив. Кожей чувствую, что её взгляд устремлён на меня...

С такими ощущениями в реальности никакие комиксы ужасов не нужны.

Я приглядываюсь, и по позвоночнику ползёт холодок, когда я узнаю в фигуре того, о ком думала последние несколько минут.

Чёрт, это уже слишком!

Какого дьявола здесь делает Тайлер Гилл и пялится в моё окно?!

Дальше — больше.

Пока я в шоке смотрю на него в ответ, губы этого ненормального растягивает такая хищная улыбка, что по моей коже бегут мурашки.

Ну уж нет!

У него не выйдет меня запугать!

Я разворачиваюсь от окна, вылетаю из комнаты и сбегаю по лестнице к задней двери. Миную крыльцо.

— Какого чёрта, Гилл? — вопрошаю я, пока быстро перехожу пустующую дорогу.

Да, он всё ещё стоит у дерева, скрестив руки на груди. Я замечаю у его ног скейтборд.

— Что-то не так? — невинно интересуется он.

Чокнутый, как пить дать.

— То есть по твоему мнению всё нормально? — останавливаюсь я в метре от него. — Ты пялился в моё окно, как какой-нибудь маньяк!

— Может, я и есть маньяк? — равнодушно дергает он плечом. — А ты так неблагоразумно выбежала мне навстречу. Наверное, совсем мозгов нет, ведьма?

— Да как ты...

Глава 3. Сабрина 

Не существует дружбы между мужчиной и женщиной.

Всеобщее заблуждение или истина?

Я поворачиваюсь к Фрейзеру и пристально разглядываю профиль его веснушчатого лица.

Из неоднозначного диалога с безумцем, который я прокручивала в голове полночи, можно выделить основное: Гилл считает, что я нравлюсь Дереку и без зазрений совести пользуюсь этим.

Что, разумеется, не так.

Я искренне считаю, что мы просто дружим.

Но что думает сам Дерек? Зачем и что конкретно он рассказывал своему кретино-кузену обо мне? Не просто же так этот ненормальный решил, что я нравлюсь Дереку?

— Прекрати, Остин, — шипит приятель, не отрывая глаз от профессора, которая рассказывает что-то об истории США. — Иначе, я покраснею, как девчонка. Хочешь меня опозорить?

Я спохватываюсь и отворачиваюсь. Надо бы усмехнуться на его шутку, но мне отчего-то становится стыдно.

Чёртов-придурок-Гилл.

— Эй, Фрейзер, — легонько пихаю я его плечом, прежде чем успеваю обдумать как следует следующий вопрос: — А у тебя есть подружка?

Дерек бросает на меня короткий взгляд и самодовольно ухмыляется:

— Нет. А что? Хочешь ею стать, Остин?

— Не-е-ет, — фальшиво смеюсь я. — Парни — это не моё.

— Так ты... — впивается в меня взгляд голубых глаз, в которых горит неподдельное удивление. — Ты по девочкам?

Вот же чёрт!

Клянусь, я прикончу Гилла, если мне, упаси Господи, доведётся встретить его вновь.

— Нет, Фрейзер, составлять тебе конкуренцию я не стану, — хмыкаю я. — Просто... Просто сейчас меня не интересуют отношения. Вообще. Опыт, знаешь ли, был не совсем удачный...

Чёрт, вот зачем я ему это рассказываю?

Впрочем, мой опыт в отношениях действительно был дерьмовым.

Если не хуже.

— Что так? — загораются глаза напротив. — Безответная любовь?

— Она самая, ага, — ворчливо откликаюсь я и отворачиваюсь. — Всё, проехали.

Фрейзер тихо хихикает, а затем подытоживает наш странный диалог:

— Ты забавная, Остин.

Нет, я не могу ему нравиться в том самом плане. Я уже давно не та, кем была год назад. Та Сабрина, да, вполне могла нравится ему всерьёз. Она старалась: пользовалась косметикой, наряжалась, волосы отглаживала до металлического блеска...

Была наивной и не представляла, чем может обернуться тот интерес, который вызывала у парней и от которого у неё буквально кружилась голова.

Я роняю ту самую дурную голову на раскрытую тетрадь и вздыхаю.

Чёрт, ну почему от прошлого невозможно сбежать? Я знаю это, потому что уже пробовала. Оно всегда, чёрт возьми, догоняет. С какой бы скоростью ты не бежал.

Наконец, занятие заканчивается, мы с Фрейзером прощаемся до понедельника, потому что ранее я заверила его, что на игру по бейсболу идти не собираюсь, и я направляюсь к зданию библиотеки Банкрофт, чтобы продолжить работу над докладом.

Впереди меня ждут несколько часов в компании Льва Толстого[5]. Точнее, в компании его биографии.

Но на ступенях библиотеки меня ожидает не очень приятный сюрприз.

Нет, это не Тайлер Гилл, как вы могли подумать.

Это Энтони Ульман, что гораздо хуже.

— Сабрина! — кидается парень мне наперерез. — В чём дело? Я мог бы подумать, что ты не рада нас видеть. Но с чего вдруг?

Вот и подумал бы, принял и отвалил.

Но спасибо уже за то, что здесь и сейчас он один.

— Ульман, — киваю я шатену, пряча дрожащие руки в карманы мешковатого сарафана. — Извини за вчера. Подцепила какой-то вирус, думала, вырвет прямо на стадионе.

— Оу. Ну а сейчас? В порядке?

— Да, но... лёгкая слабость, а так — нормально.

Ульман сужает свои почти чёрные глаза, от которых мне всегда было не по себе, но кивает, принимая мою ложь за правду, и садится на ступени. Хлопает ладонью рядом:

— Давай, присядь. Так здорово, что ты вернулась. Не забыла наши чудные деньки?

Ага, к слову, о прошлом, от которого не сбежать.

Но зато я продержалась целый месяц, о котором у меня останутся добрые воспоминания.

— Ульман, я покончила с той Сабриной, которую ты знал, — остаюсь я стоять.

Парень оглядывает меня снизу вверх и усмехается:

— Вижу. Вчера едва тебя узнал. Выходит, ты сменила не только стиль, но и круг общения?

— Как и интересы в целом, да, — киваю я. — Прости.

— И это всё из-за Логана Хейга? — насмешливо кривит губы Ульман.

Естественно, я вздрагиваю на имени, которое раньше кое-что для меня значило. Перед глазами встаёт обаятельная улыбка с ямкой на щеке и глаза цвета лазурного океана. Светлые кудри, в которые до зуда в ладонях хотелось запустить пальцы.

Я отгоняю от себя болезненные воспоминания и всё же опускаюсь на ступени.

Я не видела его вчера на тренировке...

Интересно, ему сказали, что я вернулась? Хотя нет. Не интересно. Не должно.

— Почему ты решил, что дело в нём? — спрашиваю я у Ульмана.

— Ты можешь не переживать о нём, Сабрина, — усмехается он. — Этот предатель год назад перевёлся в Стэнфорд, и теперь считается нашим злейшим врагом. Он... Он обидел тебя тогда, да?

— Перевёлся? — удивляюсь я. — И ваша дружба...

— С ней покончено, да, — кивает шатен. — Я не жалею, если что. Хейг никогда не отличался порядочностью. Та вечеринка... — Тут парень морщится и смотрит на меня с долей жалости, что меня смущает, и я отворачиваюсь. Ульман продолжает: — В общем, забудь об этом уроде, Сабрина. Он тебя больше не побеспокоит.

Это всё же был Логан?..

Ульман что-то знает? Видел?

Боже, как же не хочется в это верить...

Я обнимаю себя руками и закрываю глаза. Дерьмово, когда не знаешь что-то наверняка. Это мучает. Мешает жить нормальной жизнью. Ещё хуже, когда и не очень-то хочется знать правду.

— Очередной поклонник, ведьма?

— Очередной поклонник, ведьма?

Я вздрагиваю и распахиваю глаза.

Тайлер Гилл возвышается позади наших с Ульманом спин и смотрит на меня с презрением. Жгуче-черные локоны волос треплет ветер. А затем он опускает ногу в белом кроссовке на ступень, на которой мы сидим, и следом нагло присаживается между нами, распихивая нас в стороны.

Глава 4. Сабрина

Я включаю фильм ужасов и укладываю на колени огромную тарелку с попкорном. Смотрю на электронные часы на фальшивой каминной полке, где стоят фоторамки с моим и папиным изображением, и отстранённо думаю о том, что игра по бейсболу уже началась.

Выходит, парень, который раньше кое-что для меня значил, сегодня будет на стадионе... В числе команды соперников, я так понимаю. Сменил место учёбы, но бейсбол не забросил. Что, впрочем, не удивительно — он горячо любил эту игру.

Одна из главных тем наших давнишних разговоров.

Итак, Логан Хейг — подающий большие надежды питчер.

Каким он мне тогда представлялся?

Взрослый, спокойный и уверенный в себе молодой человек. А у меня на носу последний учебный год в старшей школе.

Небольшое отступление: можно сказать, что я росла на стадионе Беркли, отсюда легко находила общий язык с парнями из папиной команды. Я была им, как младшая сестрёнка. Пока мне не стукнуло шестнадцать.

Не самый лучший период в моей жизни, в который женщина, родившая меня, внесла свою лепту.

Очередной заскок на тему: я же мама, и у меня есть дочь, которая не проживёт без моих женских советов.

Виола Брукс внушила мне за те короткие два месяца, что я должна выглядеть привлекательно. Да, у неё, к моему сожалению, есть такая суперспособность — пагубно влиять на степень моих умственных способностей.

В общем, я легко научилась быть образцово-показательной девочкой, и результат вскружил мне голову.

Мне нравилось то, что я нравилась парням в том самом плане.

Но при всём этом я оставалась собой: обожала бейсбол и «мужские» темы для разговоров. Для парней из папиной команды я всё ещё оставалась «своей».

Да, мне оказывали знаки внимания, хотели общаться и просто дружить. По большей части из-за того, что мой папа был их тренером, и им хотелось выделиться на фоне остальных. Но я не отдавала предпочтения кому-то конкретному.

А затем я случайно врезала мячом по носу Логану Хейгу...

Не будем углубляться в детали, но с того момента мы с ним сблизились. Настолько, что я хотела считать его своим парнем.

А ещё он казался мне безумно красивым. Примерно настолько же, насколько сейчас кажется красивым кретин Тайлер Гилл. Будь он неладен!

Чёрт, неужели они реально знакомы? Неужели, прошлое не хочет остаться в прошлом и упрямо настаивает на том, чтобы я выяснила правду?

Как будто от неё мне станет легче.

Я снова смотрю на часы и отмечаю, что уже прошло больше часа.

В груди что-то зудит. О чём фильм — совершенно не представляю. Зато тарелка с попкорном полностью опустела.

Отставляю её на диван и иду к лестнице, чтобы подняться в свою комнату. Не представляю, что я творю и зачем, но уже через пять минут я выхожу из дома в спортивном костюме из футера[6]. На голове папина бейсболка с логотипом Беркли, а на глазах ковбойские солнцезащитные очки. И плевать, что уже сумерки.

Разжимаю кулак с ключами от папиного джипа, сажусь в машину и еду на стадион.

Уверена, я ещё об этом пожалею.

Припарковаться приходиться за квартал до стадиона — все парковочные места рядом сплошь заняты. Я оставляю машину у неприметного офиса стоматолога по имени мистер Барри и иду вдоль улицы, освещённой жёлтым светом фонарей.

Может, если я всего лишь загляну Ему в глаза, то всё пойму?..

Сомневаюсь, конечно, но ноги сами несут меня к монолитной стене с деревянными воротами входа для зрителей, любящих бейсбол.

Несмотря на то, что прошёл год, я привычно направляюсь к тренерской зоне, под гул забитого под завязку стадиона. И тем самым допускаю ошибку. Очевидно, папа меня узнает даже, если я буду завернута с ног до головы в плотную хламиду. На его лице проступает такая радостная улыбка, что будет настоящим предательством с моей стороны пройти мимо него. Поэтому я, фальшиво улыбаясь, позволяю папе обнять себя за плечи.

— Я знал, что ты придёшь, — горячо шепчет он мне на ухо. — Мы, если что, выигрываем.

Я даже не сомневалась в этом.

— Не буду мешать тебе, пап, — хлопаю я его ладонью по спине. — Пойду сяду.

— Да, наслаждайся зрелищем, — на секунду стискивает он меня в своих руках и, поцеловав в макушку, отпускает.

Запасные игроки его команды не сводят с меня глаз. Маскировка полностью провалилась. Я со вздохом убираю очки в карман кофты и нахожу глазами Фрейзера. Парень энергично машет мне рукой. Прежде, чем сесть рядом с ним, я замечаю на себе тёмный взгляд Энтони Ульмана, от которого мне, как обычно, становится не по себе.

— Пришла всё-таки, — широко улыбается Дерек.

— Прекрати сверкать зубами, — легонько пихаю я его плечом. — Лучше расскажи, как проходит игра.

Дерек смеётся, а затем рассказывает мне, что у Стэнфорда в этом году плохо с нападением. Почти каждый их беттер принёс очки нашей команде за счёт страйков[7]. Но в защите они играют хорошо. В основном из-за отличного питчера.

— Логан Хейг, — озвучивает мои мысли Дерек. — Лучший друг Тайлера Гилла.

Лучший друг, вот оно как...

Я вздрагиваю, когда раздаётся звук, означающий конец иннинга[8]. Трибуны начинают гудеть громче. Команды меняются местами. Мы в нападении. Папа указывает парням на их места. Разумеется, Тайлер Гилл идёт к домашней базе, чтобы филигранно отбивать мячи, которые будет запускать...

Я вся сжимаюсь, когда вижу стройную фигуру Хейга, направляющегося к питчерской горке.

Парень улыбается, когда его приветствуют болельщики из его университета. Мне отсюда не видно, но я хорошо представляю ямку на щеке от этой улыбки.

«У тебя их две, потому что ты в два раза забавнее меня, Сабрина.»

Из воспоминаний меня вырывает замечание Фрейзера:

— Эпичный момент: друг против друга. Кто победит?

Я шумно выдыхаю, сообразив, что ранее задержала дыхание, и чувствую, как кружится голова, когда делаю новый вдох.

Так дело не пойдёт, нужно собраться с мыслями.

Глава 5. Тайлер 

Я раздражённо почёсываю бровь пальцем, в очередной раз слушая, как механический голос этого упёртого барана просит меня оставить сообщение после проклятого короткого гудка.

Бесит.

Втягиваю воздух носом и говорю на выдохе:

— Кончай дуться, как девчонка, Лог. Я, проклятье, закатил тебе вечеринку у бассейна в знак примирения. Бери свою упрямую задницу в руки и тащи её сюда.

Убираю телефон в карман, падаю на диван перед плазмой и подхватываю джойстик, чтобы продолжить игру. Машина на экране возобновляет движение, под моим чутким руководством стремясь к финишу.

Но, что не говори, а в реальности гонять намного круче.

Стеклянная дверь в гостиную отодвигается в сторону, в комнату вместе с Фрейзером проникает гам голосов, басы музыки и плеск воды. Я морщусь от того, как раздражающе визжат девчонки.

Фрейзер закрывает дверь, проходит к дивану и падает рядом. Сопит, но молчит.

Знаю, что хватит его ненадолго.

— Говори уже, с чем пришёл, — хмыкаю я.

Вхожу в поворот, как по маслу, и врубаю режим «турбо», разгоняясь по прямой.

Фрейзер подскакивает с дивана и начинает расхаживать туда-сюда перед экраном плазмы. Из-за него я пропускаю очередной крутой поворот, и машина врезается в бетонную стену. Чертыхаюсь и отбрасываю джойстик на подушку дивана.

— Ну?

— И я спрашиваю тебя, Тай, какого хрена ты творишь?

Я усмехаюсь, явно застав окончание его внутреннего монолога. Готовился, бедолага, репетировал мысленно.

Скрещиваю руки на груди:

— Ты о чём-то конкретном или интересуешься в целом?

— Не строй из себя идиота, — морщится Дерек и возобновляет мельтешение перед глазами. — Остин... Зачем ты к ней полез? К чему эти посвящения «битой любви»? Ты же... ты же знаешь моё к ней отношение!

— Именно, — киваю я. — Теперь ты понимаешь, что она... благосклонна к любому, на ком есть бейсбольная форма.

— Не понимаю! — рычит этот дурак. — Сабрина... Она не такая, как те, что сейчас резвятся в твоём бассейне, ясно?

— Девчонка всего лишь запудрила тебе мозги. Очнись, ты сам вчера видел всё своими глазами.

— О, ты о том, как ты её соблазнял? — с сарказмом спрашивает Дерек. — Ты забываешь кое-что важное, Тай. Сказать — что?

— Жги, — хмыкаю я.

— Не всем повезло с внешностью, как тебе, понятно? И далеко не перед всеми млеет каждая девчонка, как перед тобой. Некоторым, увы, приходится выбирать пешие маршруты за неимением крутой тачки, ясно?

Фрейзер с досадой пинает низ дивана, а затем садиться на него и обхватывает голову руками. Сгребает пальцами рыжие пряди и вздыхает:

— Ты не оставил мне и шанса, чёртов кретин.

Знал бы я раньше, что ты построил пеший маршрут именно к этой девчонке, давно сообразил бы на нём обвал камней. Прости меня, друг.

Я подаюсь вперёд и обхватываю пальцами его плечо:

— Забей, Дерек. Она не та, с кем тебе стоит связываться.

— Как будто ты её знаешь! — резко разворачивается он ко мне лицом, тем самым сбрасывая мою руку. — Что ты в ней увидел? Красивое личико и ладную фигурку? Тебя же больше ничего и не интересует в девчонках, кроме этого!

Ну-у... фигуру она теперь хорошо прячет, а на счёт остального... Коготки вот острые я хорошо разглядел. И вчера на прощание это, без всяких сомнений, был средний палец.

Я непроизвольно усмехаюсь, но тут же одёргиваю себя и вновь падаю на подушки дивана. Мне не нравится думать, что ведьма что-то из себя представляет.

— Ну а ты? — равнодушно интересуюсь я. — Что в ней увидел ты, Дерек?

Фрейзер снова подскакивает на ноги, идёт к стеклянной стене и долго смотрит вдаль невидящим взглядом. А зря. С высоты пентхауса открывается потрясающий вид.

Через минуту он негромко произносит:

— С ней легко. По-настоящему легко. Ты, вроде как, знаешь, что перед тобой красивая девушка, но нет этого чёртового страха сказать что-то не то или сделать что-то не так. Я словно знаю её всю свою жизнь, понимаешь? А от её улыбки с этими ямочками сердце, в буквальном смысле, останавливается.

Чёртов романтик, сердце у него останавливается...

Я увеличиваю изображение ведьмы на экране телефона и разглядываю эти самые ямочки на румяных щёчках.

Сам не помню, когда успел достать телефон и открыть фотографию, которую как-то давно мне скинул Логан, чтобы похвастаться. Не знаю, почему до сих пор не удалил её.

Кому же ты так счастливо улыбалась, ведьма? Логану? Чтобы потом его так бездушно предать?

Нет, я не оставлю этого просто так. Ведьма на собственной шкурке должна ощутить то, что ощущал прошлым летом мой друг. Она заплатит за свою легкомысленность. И если не Логану, то мне.

Я поднимаюсь на ноги и подхожу к брату. Некоторое время наблюдаю за весельем у бассейна, а затем говорю:

— Я не позволю тебе быть с ней, ясно? Остин — моя. — Я перевожу взгляд на покрасневшее от злости лицо брата и подвожу итог нашей беседы: — Найди себе другой объект для тайного обожания.

— Ты... — сопит он. — Ты же её просто используешь и выкинешь!

Я медленно киваю, чтобы не тратить слов в пустую. И так всё ясно.

Дерек дергается в мою сторону, но на полпути топорно замирает, сжимает зубы и отворачивается в сторону. Нервно дёргает ногой, а затем смотрит на меня недовольно и зло:

— Знаешь, что, Тай?

— М-м? — перекатываюсь с пятки на носок я.

— Пошёл ты! Вот что.

С этими словами Фрейзер бросается мимо меня, ощутимо задевает своим моё плечо и покидает гостиную. Я с усмешкой на губах трогаю пальцами ушибленное место и тоже выхожу из гостиной к бассейну.

Думаю, можно и развлечься немного.

***

Вечеринка набирает нехилые обороты, а Хейг так и не явился. Упрямый баран.

Он, вообще-то, перевёлся в другой университет из-за этой ведьмы, а теперь психует, как девчонка, из-за того, что я хочу ей отомстить? Мы могли бы видеться чаще, чем два раза в полгода, если бы не она!

Глава 6. Тайлер

От разглядывания окон меня отвлекает странный приближающий звук.

Смотрю в его сторону и с удивлением обнаруживаю, что прямо на меня несётся огромное и мохнатое чудовище, царапая мощными когтями асфальт. В свете уличного фонаря сверкает оскаленная пасть. Из неё доносится горловой рык.

Ударяюсь спиной о ствол дерева и выставляю перед собой скейтборд.

Жаль тебя, друг, но себя жальче, прости.

— Ёжик, отбой! — раздаётся властный женский голос. — Стоять!

Ёжик?! Какого...

Собака замирает в метре от меня, но скалиться не прекращает. Я смотрю на приближающуюся и явно воинственно настроенную блондинку и возмущаюсь:

— Этой псине нужен намордник!

— Испугался? — невинно интересуется девчонка, останавливаясь рядом с... Ёжиком.

Кому вообще может прийти в голову назвать помесь волкодава и овчарки маленьким и невинным существом? Ёжик, чтоб его...

Блондинка зарывает пальцы в холку пса и смотрит на меня. В глазах разгорается пламя. Она рычит на манер своей собаки:

— Мы с Ёжиком не потерпим на нашей улице извращенцев, понял?

Я, наконец, понимаю почему её лицо кажется мне знакомым.

— Это же ты? — спрашиваю я. — Быстрая тойота?

Девчонка теряется на секунду, а затем смотрит на пса у ног и ласково просит:

— Ёжик, приготовься.

К чему?

Пёс рычит, а взгляд девчонки вновь вонзается в меня, как острый нож, и она продолжает:

— Если ты, чёртов маньяк, сейчас же не уберёшься отсюда...

— В чём дело? — усмехаюсь я. — Я стою не на частной территории.

— Но вмешиваешься в частную жизнь, заглядывая в окна! Ждёшь, пока девчонка поднимется в свою комнату и решит принять душ? Чтобы — что? Фантазировать об её обнажённом теле наедине с собой?

— Сдурела?

Улицу внезапно освещают фары завернувшего сюда автомобиля. Ёжик дёргается и начинает лаять на тачку. Быстрая тойота удерживает его рядом с собой.

— Ёжик, спокойно!

Пес послушно опускает свою пятую точку на асфальт, но продолжает поглядывать волком на машину с логотипом доставки еды.

На крыльце дома ведьмы появляется тренер Остин и спускается навстречу парню в форменной одежде, который как раз открывает багажник.

— Эй, может, стоит сообщить о тебе мистеру Остину? — с усмешкой предлагает блондинка. — Пусть скажет Сабрине, чтобы та задёргивала шторы.

Знает мою ведьму?

Я хмыкаю и сам направляюсь к тренеру:

— Как несправедливо, тренер! Нам фастфуд запрещаете, а сами...

— Тай? — удивляется тот. — Что... Как тебя сюда занесло, парень?

— Похоже, ваш подопечный склонен к вуайеризму[11]! — кричит за моей спиной эта стерва.

Тренер бросает в её сторону непонимающий взгляд, а вот придурок из доставки знает то, что означает это слово, и всматривается в меня, высоко подняв густые брови. На его прыщавом лице появляется снисходительная ухмылка.

Чешу бровь и говорю сквозь зубы:

— Эта ненормальная так шутит, не обращайте внимания.

— Здравствуй, Тина, — улыбается ей тренер. — Выгуливаешь Ёжика? Не поздно?

— Когда мы вместе, нам ни один маньяк не страшен, — хмыкает она рядом.

Мы с ней недовольно переглядываемся, и я стараюсь перевести тему:

— Я тут из-за Сабрины. Она дуется на меня из-за вчерашнего, не берёт трубку. Вот я и хотел убедиться, что она в порядке.

Считаю, что эта маленькая ложь и опасения Быстрой тойоты успокоит.

— Да... Это, — потерянно кивает тренер, а затем обхватывает пальцами моё плечо и ловит мой взгляд: — Ты же понимаешь, что поступил неправильно? Сабрина не хочет говорить на эту тему, но, насколько я сумел понять, вас с ней не связывают... романтические отношения, чтобы посвящать ей удары. Так?

Я вынужденно киваю и снова вру:

— Сглупил, признаю. Но ваша дочь... мне нравится.

— Вот как, — медленно убирает он руку и выпрямляет спину. Рядом нетерпеливо покашливает доставщик с пакетами в руках. Тренер отвлекается на него: — Ах да, простите. Сейчас.

Пока он расплачивается с доставщиком, я обращаю внимание на то, что блондинка, не попрощавшись, уходит в сторону соседнего дома вместе со своим чудовищем. А затем вижу, как дверь на крыльце дома ведьмы вновь открывается.

— Пап, всё в поря...

Тревога на лице ведьмочки уступает место полному смятению, когда она видит меня. Даже издалека замечаю, как её щёки румянятся. Но уже в следующее мгновение губы девчонки поджимаются, а в глазах появляется лютый холод.

Огонь ярости в них мне нравился больше.

Я иду к ней.

— Привет, Сабрина.

Моя широкая улыбка не обманывает её, она сгибается над перилами и шипит:

— Какого чёрта ты снова тут делаешь?

— Хотел выяснить всё ли у тебя в порядке, — пожимаю я плечами, слыша шаги за спиной.

— Да, Сабрина, — вслед за мной говорит тренер, от чего та мгновенно выпрямляется. — Тай только что сказал мне, что ему стыдно за свой вчерашний поступок, так?

Тренер вновь сжимает пальцами моё плечо, и я киваю ему и ведьме.

Девчонка задирает подбородок и смотрит на меня с подозрением. Ну да, глупой её не назовёшь — чтобы вертеть парнями необходимы мозги.

— И я подумал, — продолжает её отец, — что мы с тобой, Сабрина, могли бы его накормить за то, что он искренне сожалеет о содеянном и пришёл с извинениями. М-м?

У ведьмы глаза лезут на лоб. У меня, впрочем, тоже. Что не говори, а такое развитие событий я и представить не мог. Как и моя ведьма.

Впрочем, узнать о ней побольше будет неплохо.

— Я с удовольствием поужинаю с вами, тренер, — кивнув, криво улыбаюсь я.

Сабрина сужает на меня глаза, а спустя пару секунд фыркает и идёт в дом. Тренер хлопает меня по плечу, улыбается и ведёт рукой к крыльцу, приглашая идти первым.

Дом встречает меня тесным уютом и ароматом парочки сортов сыра. И угрюмой Сабриной. Замечаю на дверце белоснежного холодильника, позади стула, на котором сидит девчонка, хаотично наклеенные стикеры с какими-то цитатами. В одной из них я узнаю фразу из фильма «Адвокат Дьявола»:

Глава 7. Сабрина

Воскресное утро и день я посвящаю уборке и стирке, чтобы отвлечься от сумбурных мыслей, которые роятся в моей голове, как гул рассерженных пчёл, после нежданного визита критино-красавчика-Гилла.

Он был на той вечеринке. Был на ней и Логан. Был.

Что это означает?

Чёрт, если бы я знала!

Я пинаю корзину с чистыми простынями и падаю на плетённый стул за немного покосившимся столом из ротанга. Горячее солнце обжигает лицо и слепит глаза. Влажный воздух липнет к шее взмокшими прядями волос, выбившимися из высокого хвоста. Я закрываю глаза и, расслабив плечи, ловлю кожей свежий ветерок.

Может быть, он сможет развеять не только духоту, но и все мои тревоги и печали?

Было бы здорово.

Но куда там.

Итак, в моей памяти лишь обрывки, которые я, как ни стараюсь, не могу соединить в одно целое. Чётко я помню только начало. А затем что-то случилось. Разговоры, смех, лица. Много лиц, улыбок и глаз. Всё смешалось в кашу. Кадры, как в испорченном кино: блеклые или слишком яркие; одно накладывается на другое, а затем на третье; звуки задваиваются, пропадают или оглушают с такой силой, что хочется зажмуриться.

Следующее, что я хорошо и чётко помню — это то ужасное и отвратительное утро после вечеринки. Как бы сильно я не хотела его забыть — не выходит.

Я морщусь, выпускаю из пальцев прядь волос, которую неосознанно теребила и поднимаюсь на ноги.

— Эй, Остин! — окликают меня. — Ещё не достало возиться с бельём?

Я смотрю в сторону соседского двора и криво улыбаюсь Тине Адамс, облокотившейся на забор:

— Кто, если не я?

— Принято, — хмыкает девчонка и кивает в мою сторону: — Поболтаем?

— Милости прошу, — веду я рукой в сторону стола и стульев.

Блондинка легко подтягивается на руках, опирается ногой на забор и ловко через него перепрыгивает. Направляется ко мне, пока я вновь опускаюсь на стул.

Небольшое отступление: вернувшись домой в конце этого лета, я пообещала себе, что обязательно заведу хотя бы одного друга того же пола, что и я. Не знаю, как вышло так, но у меня никогда не получалось ладить с девочками. Забавно, но дружить с парнями мне всегда было куда проще. Может, всё дело в том, что воспитывал меня отец, и большую часть времени я проводила на стадионе. А может, потому что парни прямые, как рельсы. Их не нужно читать между строк и разбираться в искренности их слов и поступков.

Ну да — за исключением некоторых, но не будем о грустном.

В общем, для меня стало большой удачей, что такая, как Тина, с недавних пор стала моей соседкой. Мы с ней похожи в какой-то степени, и мне доставляет искреннее удовольствие наше общение.

— Вчерашний красавчик, — кивает себе самой Тина, опускается на второй стул и смотрит на меня: — Твой парень, друг, кто?

— Ты... про Гилла? — округляю я глаза. — Видела его?

— Ага, как он пялился в окна твоего дома. Мы с Ёжиком его едва не загрызли, прости.

— Надо было, — вздыхаю я. — Так что, если хочешь попросить прощения, проси за то, что вы оставили его в живых. И без единого укуса, что тоже ужасно обидно.

— Где он так сильно провинился? — усмехается подруга, закусив кончик языка. — Если я правильно поняла, то парень вытворил что-то эдакое во время бейсбола. Правильно?

— И это далеко не всё, — выразительно веду я бровями. — Но почему мы вообще о нём говорим? Очень не хотелось бы, знаешь ли.

Тина хмыкает, смотрит прямо перед собой и вновь кивает:

— Он откуда-то знает меня. — Она облокачивается на столешницу, склоняется и продолжает с таинственной интонацией в голосе: — Я о том, что он знает меня, как Быструю тойоту. Понимаешь?

— О-о-о...

Вот вам кое-что ещё, что вы не знаете о такой девушке, как Тина Адамс: она — уличная гонщица. Далеко не единственная девушка, среди любителей погонять на перегонки по улицам спящего города, но достаточно выдающаяся и крутая.

То, что кретино-Гилл её узнал, лишний раз доказывает её популярность.

Неужели, парень увлекается такими зрелищами? Или сам...

Нет, не верю. Зачем классному бейсболисту, сыну богатых родителей, да и просто самоуверенному красавчику ещё и уличные гонки? Незаконные, к тому же. Наверное, просто ходит смотреть, не больше. Вроде хобби.

— Вот именно, — вновь кивает Тина и откидывается на спинку плетённого стула. — Значит, он тебе никто?

— Абсолютно, — твёрдо киваю я.

— Жаль. Парень меня заинтриговал.

Чем? Своей неадекватностью?

— Да хотя бы ей, — смеётся подруга. Оказывается, я задала вопросы вслух.

Я морщусь, поднимаюсь на ноги и иду к корзине. Нужно развесить оставшуюся партию белья и можно залипнуть на диване у телевизора. Вновь пересмотреть «Адвоката Дьявола», чтобы подыскать ещё одну подходящую кретино-Гиллу цитату. Про тщеславие было очень в тему.

Но у Тины находится другое предложение.

— Какие планы на вечер, Саби? — спрашивает она, когда я закидываю на верёвку последнюю в корзине простынь. — Давай со мной? Попробуем выяснить, откуда этот красавчик меня знает. Ну или просто развлечёмся. Давно тусовалась вне дома?

Давно. Год прошёл.

Я бросаю задумчивый взгляд на подругу.

А если Гилл и правда сам гоняет? Бейсболистам университета Беркли строго запрещено заниматься чем-то незаконным. Узнают — выпрут из команды. И, пожалуй, будет неплохо иметь на Гилла компромат, верно? Осталось лишь добыть доказательства, убедиться в правдивости догадки.

— Во сколько я должна быть готова?

***

Я не в силах оторвать взгляд от Тины Адамс.

Представьте: стройная, длинноногая и длинноволосая блондинка уверенно шагает в направлении своей красавицы «Тойоты: селика». Машина, словно продолжение самой девушки — невероятно ей подходит. Остро-плавные линии корпуса, как бы говорят: хорошенько подумай, прежде чем связаться со мной.

Я в полном восторге. Серьёзно. Даже жалею, что не наведалась в подобное место раньше. Хотя Тина меня не раз звала.

Глава 8. Сабрина 

— Какого...

— Я, на твоём месте, пристегнулся бы, — выразительно ведёт бровями Гилл и заводит двигатель.

Этот придурок спас меня из-под колёс машины, чтобы — что? Надеется, что у меня случится сердечный приступ от страха?

Я хмыкаю и показательно застёгиваю на себе ремень безопасности.

Пальцы подрагивают от предвкушения.

Вообще-то, я буквально умоляла Тину взять меня с собой, но эта засранка сослалась на то, что трасса с довольно крутыми поворотами, и она не может рисковать моей жизнью. В отличии от своей.

Так что... Меня переполняет азарт, а никак не страх.

Гилл направляет машину к условному старту. Перед капотом вновь красуется девчонка в короткой юбке, зазывает указательным пальчиком машину-соперницу Гилла. Я смотрю налево: перед глазами вырастает хищный капот спортивной машины желтого цвета, от колёс с чёрными дисками тянется яркое пламя. Аэрография. Очень классная и впечатляющая.

Гилл наигранно-тяжело вздыхает:

— Ты всё никак не успокоишься, да?

Нас не видно за тонированными стёклами, но парень с татуировками на выбритых висках всё равно ведёт ребром ладони по горлу, намекая, что Гиллу конец. Я понимаю, что прозвучавший вопрос предназначался нашему сопернику.

Девушка поднимает руку с платком над головой, Гилл показушно выжимает газ, его соперник тоже, снаружи доносится угрожающее рычание моторов.

Я затаиваю дыхание.

— Страшно, ведьма?

Я поворачиваю голову к Гиллу и не могу сдержать предвкушающей улыбки. Насмешку в его глазах сменяет недоумение. Он хмурится:

— То есть я зря тебя не высадил?

Я смеюсь, пожимаю плечами и вновь смотрю на дорогу прямо перед собой.

— Чокнутая, — бросает Гилл.

Не знаю, показалось ли мне, но, кажется, я услышала улыбку в его голосе.

Оранжевый платок делает резкую дугу вниз, и жёлтая машина срывается с места. А мы почему-то стоим на месте. Гилл тут же чертыхается, переключает скорость и срывается вперёд.

Он, что, проглядел старт?

— Ладно, этому неудачнику можно и фору дать.

Гилл набирает скорость, и меня вдавливает в спинку кресла. За окном, как смазанное пятно, проносятся один холм за другим. Чётко видно лишь трассу впереди и задние огни машины-соперницы.

Но вот Гилл перестраивается к обочине справа и вновь выжимает газ. Мы нагоняем жёлтую машину. Ровняемся с её багажником. Гилл насмешливо бросает:

— Держись.

У меня замирает сердце, когда я вижу, как соперник резко даёт вправо, заходя на поворот. Гилл тоже резко сворачивает и бьёт по газам. Машины сворачивают в считаных сантиметрах друг от друга. Меня бросает из стороны в сторону, но я успеваю вцепиться пальцами в кресло. А ещё я успеваю увидеть, как парень с выбритыми висками выразительно ругается, провожая нас взглядом. Да, мы вырываемся вперёд.

Я снова смотрю на дорогу и хохочу вместе с Гиллом.

Но смех обрывает ощутимый удар бампера о багажник. Нашу машину ведёт в сторону, но Гилл, чертыхнувшись, умудряется её выровнять. Я возмущаюсь:

— Какого чёрта он творит?!

— Боится проиграть в очередной раз. Мудило.

Я оборачиваюсь и вижу, что этот урод снова хочет нас подрезать.

— Жми-жми-жми! — кричу я.

Гилл усмехается и прибавляет скорость. Татуированный остаётся с носом. Но ненадолго. Вскоре из-за череды крутых поворотов ему удаётся нас нагнать. Мы несёмся по дороге нос к носу. Я вижу, как парень нервно жуёт губы, стремясь вырваться вперёд.

Усмехаюсь и прислушиваюсь к себе.

То, что я ощущаю, находясь здесь и сейчас, буквально кружит голову.

Восторг. Это, чёрт возьми, полный восторг!

В том числе, и от самого Гилла, будь он неладен. Парень потрясающе водит. Он чувствует машину и дорогу, как собственное тело. Я смотрю в его сторону. Лицо сосредоточенно, но на губах играет весёлая усмешка. Руки и спина напряжены, под футболкой перекатываются мышцы. У меня вдруг зудят подушечки пальцев — хочется протянуть руку и проверить на ощупать твёрдость его плеча.

Морщусь и отворачиваюсь.

Мало ему отлично играть в бейсбол, он и здесь решил отличиться. Чёртов способный сукин сын.

Впереди прямая дорога длиною метров триста. С правой стороны от нас тянется крутой обрыв. С левой — кустистые холмы. Сама дорога идёт на подъём. И обе машины вынуждено, хоть и не сильно заметно, но замедляют ход.

Жёлтая машина почему-то гораздо сильнее, чем мы.

Может, тяга хуже нашей?

— Давай, попробуй, мудило.

Я озадаченно смотрю на Гилла, он криво улыбается, коротко смотрит на меня и подмигивает.

Я хмурюсь и готовлюсь к чему бы то не было.

Мы несёмся к повороту, который идёт дугой в девяносто градусов. А может, и больше. Гилл сбрасывает скорость. Жёлтая машина тоже. Она перестраивается прямо за нами и следует по пятам. И, когда Гилл начинает заворачивать, этот урод даже не думает менять траекторию движения. Он прибавляет газ и несётся прямо в наш бок. Гилл бросает нашу машину вперёд. Но бампер соперника задевает-таки наш багажник. Нас заносит вправо. Меня кидает вперёд, когда Гилл бьёт по тормозам.

Машина прокручивается в считанных сантиметрах от обрыва...

И замирает.

Я часто дышу и смотрю в сторону прозвучавшего ранее грохота. Из искорёженного капота жёлтой машины валит дым. Из салона вываливается татуированный парень. Его лицо искажает ярость. Он достаёт телефон и кому-то звонит, прожигая нас взглядом.

Гилл усмехается и приводит машину в движение.

А я...

Я опускаю стекло, высовываю руку и показываю этому козлу средний палец.

Гилл смеётся, набирая скорость.

— Ты знал? — спрашиваю я. — Поэтому ехал близко к холмам?

— Не трудно было догадаться, — дёргает он плечом.

— Получается, мы выиграли?

— Мы? — бросает он на меня насмешливый взгляд.

Я закатываю глаза и отворачиваюсь к окну. Хочется счастливо смеяться, после испытанного стресса, азарта и страха, но я себя сдерживаю. Впрочем, тихую улыбку я себе всё же позволяю.