Одна глупость.

Покой.

Всё является плодом фантазии автора, книга не имеет никакого отношения к реальности, а все совпадения случайны.

Чёрный «Рендж Ровер» подъезжает к заброшенному складу. Несмотря на раннее утро, Адам все равно предусмотрительно, до мельчайших деталей, изучил видео территории для лучшего ориентирования. Он точно знал, где должна остановиться машина, сколько метров надо пройти до склада и где расположатся охранники. Всё было рассчитано и выверено. Машина замедлила ход, и прежде, чем она остановилась, первыми ко входу бросились охранники. Но в этот раз мужчина не стал ждать новостей — вместо этого он поспешил за ними, обгоняя их.

— Босс, стойте! Надо убедиться, что здесь безопасно! — Кричат ему вслед, но Адам игнорирует охрану, продолжая рваться вперед.

— Хоть бы бронежилет надел. — Сурово заметил Арсений — правая рука Адама. Он всегда находился рядом, прикрывая собой хозяина. — Нашим только повод дай пострелять. Забрал у одного взрывчатку — как он додумался её взять и, главное, зачем? — Негодовал Арсений на своих же подчиненных и прошёл вперёд, оставляя не слушавшего его Адама позади, дабы разведать обстановку.

Тишина обволакивала стены, словно сообщая о том, что на складе никого нет.

— Мы не успели? — Глухо произносит Адам, прищурившись и рассматривая пыльное помещение.

Арсений пожимает плечами и идёт дальше. Адам проводит рукой по темным волосам, оглядываясь то в одну сторону, то в другую. Ему становится душно от недостатка воздуха и пыли. Продолжая нервно ходить по душному помещению, мужчина достал сигарету из пачки, подкурил её и сделал глубокую затяжку. Мысленно подумал, что если не от пули умрет, так от сигареты.

— Осмотрите здесь всё еще раз, пока не найдете хоть что-то. Каждую пылинку поднимите. — Отдаёт хозяин спокойный приказ. Его голос едва заметно дрожит от попытки сдержать целый ураган эмоций. Они ищут уже неделю, и все безуспешно. За эти дни Адам спал лишь пару часов, посвящая поискам всё своё время. Уже неделю он не видел свою жену, и за эти дни не испытал ни одной радостной эмоции. Ему было страшно, как никогда в жизни. Особняк стоял на ушах. Он и не сосчитает, скольких отправил в ад. Все, кто не уследил за женой, понесли наказание, но это не принесло утешения — он не испытал умиротворения ни на секунду.

— Адам, мы не хотим к ней подходить. — Сбоку раздается ровный и тихий голос Арсения. Он выглядел точно так же, как и другие: устало. Немытые несколько дней светлые волосы, мешки под глазами, впалые скулы и уставший взгляд, но всё ещё на ногах. — Я запретил другим, подумал, что ты сорвешься. — Осторожно говорит он, и в глазах мелькает страх — он не знает, жива девушка или нет.

Адам игнорирует неформальное обращение, Арсению иногда можно, спешно выкидывая сигарету. Сначала подчиненный провожает его взглядом, но тут же молча отходит на несколько метров назад, прекрасно понимая, что сейчас — в этот самый момент — Адаму стоит дать пространство. Босс спешными шагами подходит к девушке. В голове у хозяина ни одной мысли, кроме одной: «Хоть бы жива». Ему страшно представить, что будет, если нет.

— Тише. — Шёпотом проговорил мужчина, склонившись над рыжей девушкой. Быстро взяв себя в руки, он не будет её пугать. — Я здесь, лисёнок. — Голос у него сиплый, тихий. Адам начал осматривать тело, валявшееся на грязном, холодном бетоне. Он видит, как вздымается её грудь от тихого, сбивчивого дыхания, и внезапно понимает, что это — самое главное. Жива, и ничто больше не имеет значения. Всё его внимание сосредоточилось на ней. Адам водит пальцами по её телу, всматриваясь, проверяя, нет крови, нет открытых ран. Убедившись в этом, он поднимает её на руки. Она по-прежнему не приходит в себя, и потому он делает это аккуратно, так, чтобы не потревожить. Мужчина, всё так же крепко прижимая к себе её тело, выходит из пропитанного сыростью и пылью склада, направляясь прямиком к машине. За ним выходят охранники и Арсений, который открывает дверь машины и облегченно выдыхает: «Жива». Рассветные лучи падают на девичьи волосы, окрашивая их в цвет огня. У Адама в голове впервые проносится мысль о том, что он жалеет о своём решении не прилететь на вертолете, на нём было бы быстрее, может быть, он бы успел раньше, впрочем, мужчина тут же выбрасывает эту идею из головы, уже ничего не изменить. Спустя пару минут склад окончательно пустеет, словно еще несколько мгновений назад здесь никого и не было. Адам осторожно укладывает девушку на заднее сиденье, поддерживая её голову, а сам садится рядом. Одной рукой он обнимает девушку за плечи, другой проводит по щеке. Адам внимательно разглядывает её лицо, всматривается в каждую черту, будто пытается запомнить её такой — безмятежной, спокойной, живой. Распутывает рыжие волосы, вкладывая в каждое своё движение нежность, казалось бы, несвойственную ему. Дорога до дома долгая, и он проверяет её пульс слишком часто. Он прислушивается к чужому сердцебиению, движимый страхом потерять, не успеть помочь. Кажется, словно прошла вечность, прежде чем они наконец доезжают до особняка, из которого первым делом выходят врачи с очередной дюжиной охранников. Им тут же передают тело девушки и в спешке заносят внутрь особняка. Адам делает шаг вперед, намереваясь пойти за врачами, но останавливает себя, лишь провожая её взглядом.

Мужчина проходит в особняк, давая по пути указания привести дом в порядок, чтобы Венера не видела следов безумия, которое устроил её муж в отсутствие жены.

— Никаких зацепок. — Признается Егор, растягивая каждое слово так, будто вовсе не хочет произносить это.

— Что с теми, кто её охранял в тот день? — Адам входит в свой кабинет, опускается в кресло и пальцами выбивает по подлокотнику известный только ему ритм, ожидая ответа на свой вопрос.

— Отправили в штат наркоторговцев.

Неприятная правда.

Прохлада окутала Венеру, пока она вместе с матерью сидела на балконе в своем родном доме.

— Ты сама не своя. — Заметила женщина, затягиваясь сигаретой. Венера же в очередной раз задумалась о том, что понятия не имеет, как в мире, где все вокруг курят, она так и не осознала изюминки этого процесса.

— Нет, мам, тебе не стоит переживать. — Венера натянула на себя улыбку — слабую, мимолётную, словно пыталась убедить в этом не столько мать, сколько саму себя.

— Как с учебой дела?

— Всё хорошо, перевелась на заочное обучение.

— Адам знает? — Женщина нахмурилась. После короткой паузы, затягиваясь вновь. — Он одобрил эту идею?

— Прости? А при чём здесь он, когда дело касается меня? — Девушка пыталась произнести это вежливо, как и подобает дочери, но каждое слово сквозило едва скрываемым ядом. Нервы Венеры и без того были натянуты до предела, а подобные вопросы, словно угли, подбрасываемые в костёр, лишь сильнее разжигали пламя внутри.

— Он твой муж, такие решения не принимаются в одиночку.

— Может, Адам мне и нижнее бельё начнёт выбирать? А то я совсем не знаю, какой цвет лучше. — Венера закатила глаза, ещё больше натягивая на себя плед, на что получила тихий смешок матери.

— И всё-таки что-то случилось. Раньше тебя устраивало, что муж контролирует твоё нижнее бельё.

— Мои мысли могут быть моими? Я не хочу посвящать в них ни тебя, ни Адама. — Теперь Венера даже не пыталась скрыть раздражения. Она кинула на мать мимолётный взгляд, но тут же отвела его, будто ища покоя где-то там, далеко от всего, что произошло. Вновь уставилась в темноту, надеясь найти в ней тишину, покой. Хоть что-то, что не кричит внутри. Но успокоения всё не приходило. Девушка поёжилась — не столько от холода, сколько от воспоминаний, вспыхивающих яркими картинами, играющими громкими воплями. И кровь, она опять повсюду.

Венера судорожно втянула воздух носом, будто хотела остановить панику, которая подкрадывалась всё ближе.

— Как скажешь. — Женщина посмотрела на дочь, погрузившуюся в свои мысли. Изменения, которые могло заметить только материнское чутьё, ей не нравились. Ей казалось, что Венера стала более агрессивной и раздражительной, её девочка всегда имела стержень, но это было нечто другое, как будто изнутри что-то надломилось. Не просто взросление — нечто тревожное, будто ребёнок, которого она знала, ускользал. — Совет тебе на будущее: если хочешь показать себя слабой, то приди домой. Ты ведь знаешь, что мы не осудим и поддержим тебя в любом случае. — Она улыбнулась мягко, нежно, стараясь вложить в это всё то, что невозможно передать словами. — Отец скучает, Венера. — Женщина склонила голову, делая очередную затяжку. — Как только Адам получил повышение, ты совсем перестала заглядывать. Не забывай родителей. — Это был не упрёк. Это была мольба. Простая, тёплая, человеческая. Сердце матери сжималось от боли, ведь помочь дочери она не могла.

— У него тяжёлая работа, много документов, юристов сейчас гоняют, как не в себя. — Неохотно солгала Венера, поправляя волосы, будто это могло скрыть напряжение. — Прости. — Добавила она тихо, почти шёпотом. Она извинялась то ли за то, что не приезжает часто, то ли за то, что огрызалась минутой ранее, то ли за ложь. А может, за всё сразу. Ей было стыдно, но иначе Демидова не могла. Родителей она не могла впутать в тот ад, которым стала её жизнь. Это был её выбор, и её крест.

***

Венера зашла в большой кабинет, где шло собрание. Она не понимала, зачем Адам позвал её. Мужчина даже приказал одеться строже; девушка выбрала брючный костюм бежевого цвета, на ногах были чёрные лодочки от прада — этот бренд всё чаще мелькал в её гардеробе, — неброские украшения, которые показывают статус, но не слишком бросаются в глаза, и часы от ланге унд зёне, подарок от мужа на их вторую годовщину, тогда он преподнёс ей часы, в которые она сразу влюбилась, они были из розового золота с серебряным циферблатом, но больше всего в этом подарке её восхитило то, что помимо обычного циферблата есть и маленький, где располагается лунная фаза, эти часы стали её отдельной любовью. И вот она здесь, стоит, переводя взгляд на свою главную любовь — мужа, тот одобрительно кивает ей. Секунда колебания и не смея задерживаться в дверях, она проходит глубже, прямо к пустому стулу рядом с мужем, опускаясь на него, девушка ощущала на себе чужие, заинтересованные взгляды, предпочитая игнорировать их.

— Думаю, что моя жена не нуждается в представлении. — Начал Адам после короткой паузы, и в его голосе звучала хищная самоуверенность. — Но тем не менее позвольте мне представить — Демидова Венера Егоровна, отныне ваш босс номер два. — Венера округлила глаза, с неверием уставившись на мужа. Что ещё его извращённый мозг мог придумать? — Оказанное ей неуважение буду расценивать, как неуважение к самому себе. Слушаться и подчиняться во всём. — Закончил Адам, делая затяжку. Его тон был холодно-деловитым.

Все взгляды были обращены к ней. Кто-то смотрел с заинтересованностью, оценивая новую хозяйку, кто-то с насмешкой, другие со скрытой злобой. Венера чувствовала, как внутри сжимается что-то, но поймав взгляд мужа, немного выпрямилась. Адам смотрел на неё с сочетанием — вызова и любви, от которого у неё всегда сбивалось дыхание. Это её и удержало.

— А теперь к делам. — Словно опомнился Адам, легко сбрасывая напряжение, как будто ничего и не было. Он принял заинтересованный вид, уже настроившись на рабочий ритм. — Что у нас с музыкой?

— Всё прекрасно. Ты знаешь, что у меня не бывает проблем, а если и есть, то быстро решаются. — Вероника отпила кофе из стаканчика и откинулась на спинку кресла с ленивой самоуверенностью, будто разговор касался чего-то обыденного.

— Ты так думаешь? — Демидов слегка приподнял бровь и глянул на девушку. В его взгляде промелькнула лёгкая усмешка. — Почему я из статей узнаю, что твоя певичка обвиняется в шантаже депутата?