Одна ночь с шейхом

Глава 1

— Куда вы сказали я получила стажировку? — спрашиваю в десятый раз.

— В Арабские Эмираты.

— Это невероятно!

— Для нас это тоже удивительно, обычно они не берут только что выпустившихся студентов. Но ты молодец, Ангелина! Заслужила! Лучшая на курсе. Считай, что это твой счастливый билет во взрослую жизнь, — говорит мне декан и подмигивает.

Беру протянутую брошюру, аккуратно кладу ее в сумку, как будто она хрупкая. Пока иду домой, улыбаюсь, не могу сдержать восторг.

Это ж надо! Почему именно мне так повезло?

Приехала в столицу из провинции. Училась в институте гостиничного бизнеса и туризма, мечтала работать в каком-нибудь хорошем отеле после окончания учебы.

Конечно, меня и обычной студенткой назвать сложно: я с первого курса подрабатываю, при этом все равно круглая отличница, все сессии на пятерки, зачеты автоматом. Я хорошая студентка, но, чтобы получить такую стажировку! Это немыслимо.

Я слышала, что лучшим выпускникам предлагают поработать в отелях Сочи, Турции, ну максимум – Финляндия.

Но ОАЭ — страна, где самые высокие зарплаты в гостиничном бизнесе! А какой опыт я получу, сразу международного класса. Правда, я мало знаю об этой стране, но не беда, ещё время есть, наверстаю перед отлетом. Сначала надо поделиться новостью с подружками!

Прихожу в квартиру. Соседок нет, наверное, где-то гуляют. Я достаю брошюру из сумки и разворачиваю. Читаю. Сердце быстро бьется, когда я смотрю на океан, современные здания… Неужели судьба ко мне вдруг стала благосклонна?

Я думала, путь наверх нужно будет выгрызать зубами. Ничего мне в жизни легко не доставалось до этого момента. Когда у всех моих одноклассников были репетиторы, мне приходилось готовиться к поступлению самостоятельно, я из многодетной семьи и лишних денег в доме никогда не было… Подрабатывать мне запрещали, мне даже из дома после шести вечера запрещали выходить.

Сколько бессонных ночей за учебниками, как я только не учила этот несчастный английски. Фильмы на языке оригинала, книги на английском, зубрёжка стихотворений. Учебник от корки до корки. Сдала! Да так, что баллов хватило для поступления в один из лучших московских вузов.

Пришлось сначала поругаться с родителями. В такую даль свой «нежный и чистый цветочек» они отпускать не хотели. Разврат и пошлость, чему ты там научишься? — кричал мой отец.

Надо ли мне говорить, что он священник?

Мои родители долго не могли смириться и с выбором факультета. Что женщине делать в гостинице? Что за работа?

А я сама не знаю, почему у меня такая тяга к этой профессии… Один раз, в детстве, тетя свозила меня на экскурсию в Санкт-Петербург, до сих пор помню, как мы с ней останавливались в очень красивом отеле. Наверное, с тех пор гостиницы ассоциируются у меня с путешествиями, положительными эмоциями и интересными людьми.

В конце концов, и мои родители смирились. Папа так и сказал:

— Ладно, когда закончишь, мой знакомый из Москвы устроит тебя в гостиницу при РПЦ.

Надо ли мне говорить, что это идея мне совсем не понравилась?

Пожалуй, рассказывать отцу с матерью о стажировке в арабскую страну я вообще не буду. Или скажу, что я где-то на севере России, связь плохая, звонить не могу. В общем, что-нибудь придумаю. Как всегда.

А как иначе? Знаю я, что начнётся. Будут читать мне лекцию о религии. Я это все жуть как не люблю.

Даже не знаю, почему я не впитала эти знания с «молоком матери», как другие мои братья и сестры. Не знаю. Может быть, потому что я старшая в семье? А на старших всегда больше ответственности. Вот я и пытаюсь думать своей головой, хочу чего-нибудь достичь в жизни, не хочу прозябать в нищете и уповать на высшие силы.

В Бога я верю, но не считаю, что для моей веры обязательны еженедельные походы в церковь и молитвы. Хотя иногда я и от этого не отказываюсь. Просто мне кажется, что истина где-то посередине. Между религиозным фанатизмом и жизнью на полную катушку.

Верить или не верить — личное дело каждого, ничего от этого не меняется. Что по-настоящему важно: хороший человек ты или плохой. А это, на мой взгляд, от веры в Бога не зависит.

Я среди папиных друзей таких видела, что мало не покажется заключённым, которые сидят в тюрьме.

В общем, религия для меня — вопрос сложный. Я не люблю распространяться и рассказывать всем, что я дочь священника. Ни к чему моим друзьям такая информация обо мне.

В очередной раз пробегаюсь глазами по брошюре. Улыбаюсь и читаю вслух:

Стажировка в ОАЭ — лучший вариант для тех, кто хочет сделать головокружительную карьеру в гостиничном бизнесе.

Беру и прижимаю брошюру к груди.

Спасибо! Благодарю тебя, Бог, за эту возможность, кто бы ты ни был…

Послесловие от автора:

Дорогие читатели, хочу сразу предупредить, что я пишу любовно-эротический роман. Любое совпадение с реальными лицами — случайность. В книге будут упоминаться разные традиции и религии, но все это в фокусе развития любовных отношений героев. Автор произведения ни в коем случае не хочет оскорбить чувства верующих.

Глава 2

Через три месяца

Время полночь по арабскому времени. В Москве одиннадцать часов.

Я все ещё на ногах, которые гудят неистово. Выхожу из главного здания отеля, мой номер находится в самом дальнем корпусе «для прислуги».

Захожу в номер и сразу снимаю ненавистные каблуки. Шикарная жизнь в ОАЭ оказалась не такой шикарной, как я представляла. Работа с утра до ночи. Завтра, наконец, единственный выходной. Хочу поехать посмотреть достопримечательности. А то живу здесь и света белого не вижу.

Просыпаюсь почти в обед, голова раскалывается, впервые за неделю сплю так долго. Ругаю себя: лучше бы я завела будильник.

Несмотря на то что я проспала полдня, от своих планов не отказываюсь. Сначала поеду на море, потом на экскурсии.

Дубай, конечно, — удивительный город, страна контрастов. Женщины в накидке, закрытые с головы до ног, и рядом же с ней идет другая — туристка или местная жительница в коротких шортах.

Современные многоэтажные здания граничат с дворцами, как будто из восточных сказок.

Это мое первое заграничное путешествие, мне все, конечно же, нравится! Хотя я уже начинаю скучать по родине. Арабского языка я не знаю, в отеле в основном со всеми разговариваю на английском. А так хочется встретить соотечественницу и поговорить на родном языке.

Мое желание чудесным образом сбывается под конец дня, когда я приезжаю посмотреть на знаменитую мечеть шейха Зайда.

Просто стою и смотрю, открыв рот. И слышу вдруг родной язык:

— Девушка, вы меня не сфотографируете?

Оборачиваюсь и вижу красивую высокую брюнетку, она похожа на модель, сошедшую с обложки журнала.

— Здесь не запрещено разве фотографировать? — спрашиваю.

— Это единственное место, где разрешено, — едва заметно улыбается.

Беру протянутые мне фотоаппарат. Профессиональный, я такой и в руках ни разу не держала.

— Кнопка находится сверху, смотрите в камеру, фокусируете.

Девушка отходит на приличное расстояние, я пытаюсь смотреть и правильно сфотографировать. Нажимаю на кнопку. Вроде бы получается. Делаю еще пару снимков.

Пока я стою рассматриваю, как получился кадр, происходит немыслимое.

Ко мне подбегают мужчины, похожие на охранников, хватают меня под руки и куда-то тащат. Кричу:

— Что вы делаете? Оставьте меня!

Оглядываюсь по сторонам и нигде не вижу той девушки, как будто испарилась в воздухе.

Пытаюсь им объяснить, что это какая-то ошибка, меня никто не слышит.

Дальше вообще начинается треш! По-другому и не скажешь. Никто мне ничего не говорит. Сажают в машину, привозят в полицейский участок (это я могу разобрать). Сажают в камеру!!! Как преступницу какую-то.

Забирают все мои вещи, даже позвонить никому не могу. Пытаюсь не расклеиться и не утопиться слезами, ведь мне ещё понадобятся силы объяснить, что произошла ошибка.

Но проходит ночь (бессонная ночь), а ко мне никто не приходит.

На следующий день, когда меня приглашают на «допрос», я чувствую себя выжатым лимоном. Язык заплетается, но я изо всех сил стараюсь объяснить арабу в форме, что произошла ошибка.

Он отвечает мне на арабском, я ничего не понимаю.

Тут уже начинаю течь слёзы. Я плачу и не могу остановиться. Он выходит из кабинета, появляется другой… Трясёт передо мной камерой, кричит.

Диалог не получается, мы не понимаем друг друга.

Я просто уже закрываю глаза и мечтаю, чтобы этот кошмар закончился. Может быть, на работе заметят мое отсутсвие и уже ищут меня? Пожалуйста, Господи, помоги мне! Ведь я ничего плохого никогда никому не делала, разве я заслужила такое отношение?

Под вечер меня снова ведут на допрос, появляется араб, который говорит на ломаном русском. Хватаю его за руку, умоляю:

— В чем меня обвиняют, вы можете мне объяснить?

— В шпионаже.

— Что? — я истерически смеюсь. — Какой шпионаж? Я приехала сюда на работу, работаю в отеле, вы можете все проверить.

Я по десятому кругу объясняю, со всеми подробностями пересказываю вчерашний день. Говорю про девушку.

— У нас другие сведения, — весь ответ на мое излияние.

— Дайте мне адвоката! Позвоните в посольство! Вы не имеете права! Какие доказательства?

— У нас другие сведения, — повторяет, — вы сделали фотографии высокопоставленного чиновника, сняли на камеру его личную жизнь, это запрещено законом. Мы знаем, что вы за ним следили, — отвечают мне бесстрастно.

Показывает мне фотографии, которые сделала я. Я смотрю на девушку в очках, но палец араба показывает мне на задний фон за ней, там стоит мужчина в кандуре и рядом с ним какая-то женщина.

Качаю головой:

— Я не собиралась их фотографировать, они попали сюда случайно.

Останавливаюсь, потому что вижу, какое у него лицо. Он меня не слушает, не верит мне. Внезапно понимаю: понимаю: мне конец! Никто мне не поможет, я пропала!

Я читала недавно статью, как иностранца задержали за шпионаж, ему дали пожизненное, а он просто сфотографировал случайно какой-то военный объект. По этой причине я ничего нигде не фотографировала в этой стране, но почему я не отказала той туристке!

Меня возвращают в камеру, я давлюсь своими слезами. А ещё голова кружится, я весь день ничего не ела. Мне приносят еду, но я не могу на нее смотреть… Кусок в горло не лезет.

Ни с того, ни сего обвинять в шпионаже. Это немыслимо!

Ложусь и пытаюсь уснуть, провалиться в сон! Иначе я просто сойду с ума, если буду сидеть и по десятому разу думать, как могло произойти со мной такое.

Уснуть не получается, меня всю трясет от страха. Камера открывается, меня снова ведут на допрос. Так я думала…

Но мужчина, которого я вижу в комнате допросов, отличается от всех предыдущих. Он не в форме, а в богатом дорогом костюме. Хоть на нем и нет традиционной одежды арабов, мне почему-то кажется, что он ее только что снял…

Высокий, смотрит на меня как будто сверху вниз. Его лицо кажется мне смутно знакомым.

Глава 3

— Вы верите мне? — тихо спрашиваю.

— Ангелина, ты, правда, виновна…

— Да в чем виновна? Это ошибка, я ни в чем не виновата! — кричу в исступлении.

— Я помогу тебе выйти из тюрьмы, — говорит спокойно, как будто не слышит.

От его голоса бегут мурашки. А от услышанных слов в сердце поселяется крохотная надежда.

— Правда, поможете? Спасибо, спасибо, — начинаю судорожно благодарить.

— Я сделаю это не просто так.

Моментально напрягаюсь:

— Что вам нужно?

— Одна ночь со мной, — говорит араб и внимательно смотрит. Замечаю, какие у него необычные глаза. Демонически чёрного цвета.

В горле пересыхает. Переспрашивать нет смысла. Я поняла, что он имеет в виду.

— Нет, — произношу твёрдо.

Незнакомец наклоняется ко мне:

— Девочка, тебе грозит пожизненное, ты никогда больше не вернёшься в Россию, и никто не в силах помочь тебе… Кроме меня.

Не могу поверить, что это происходит именно со мной.

Если грозит пожизненное, то одна ночь в обмен на свободу не так уж и много?

— Хорошо, — отвечаю дрогнувшим голосом и вытираю выступившие слёзы.

В голове крутится целый рой вопросов: кто этот мужчина, откуда он узнал про мою ситуацию? И самое важное — почему просит такую плату…

Но я молчу. Если он выведет меня из этого ада, мне кажется, я буду готова отдать ему все что угодно, хоть свою девственность.

— Пойдём, — приказывает.

Он идёт впереди, я сзади него, все люди перед нами расступаются и даже как будто наклоняют головы. На выходе мне отдают мою сумку с вещами. Мы выходим из здания, мне не верится. Вот так просто? Неужели все закончилось? Я больше не буду сидеть в тюрьме? На глазах появляются слёзы. Страх отступает, и ко мне мгновенно возвращаются все другие человеческие реакции: я чувствую голод, глаза слепит от солнца и по коже бегут мурашки…

Я улыбаюсь, вдыхаю полной грудью воздух. Свобода. Я уже отчаялась.

— Пойдём, — напоминает о себе незнакомец.

Рукой он приглашает меня сесть в белую машину, уже открыл для меня дверь. Я сажусь. Незнакомец садится рядом. На арабском говорит что-то водителю. Машина трогается.

У меня внутри ликование, как будто меня оправдали и не было никакого страшного вчерашнего дня. Хотя на самом деле, если подумать, ничего не закончилось: я еду куда-то с незнакомцем. И он хочет переспать со мной. Поворачиваюсь к нему, внимательно его рассматриваю. Не похож он на обычного араба. Слишком… привлекательный, что ли. Ровная щетина, прямой нос. Я, если честно, таких красивых мужчин ещё здесь не видела. Может, он родом из другой страны?

Спрашиваю:

— Скажите, как вас зовут?

Поворачивает голову, смотрим на меня, плотно сжав челюсти, через некоторое время отвечает:

— Мансур.

— Но ведь у арабов длинное имя…

— Тебе его знать необязательно.

Он смотрит на меня очень грозно, но мне почему-то нестрашно. Исходит от него как будто добрая аура (хотя, может, мне только это кажется, ведь он только что спас меня от тюрьмы). Продолжаю интересоваться:

— Откуда вы так хорошо знаете русский?

— Я много языков знаю.

Возникает неловкое молчание. Через какое-то время он спрашивает раздраженно:

— Тебя волнует мое имя и откуда я знаю русский, но совсем не имеет значения тот факт, что мы сейчас приедем в гостиницу, и ты должна мне отдаться? Все русские девушки такие?

Я сглатываю. Вообще-то, это меня волнует не меньше, но мне все ещё кажется, что это неправда… Не случится такого.

Мой собеседник от меня отворачивается. Теперь молчание воцаряется надолго. Смотрю в окно, не знаю, куда мы едем, но уже очень долго. Мы не в Дубаи…

А где – понятия не имею.

Чем дольше мы едем, тем больше я начинаю дрожать. Что, если я вовсе не спаслась от тюрьмы? А наоборот, попала в худшую ловушку? Привезёт меня сейчас на какой-нибудь рынок и продаст как секс-рабыню.

Сомневаюсь, что ему нужна какая-то ночь со мной.

А если все-таки нужна? Не могу об этом думать… Мне плевать на мою девственность, я не считаю, что нужно лишаться ее только после свадьбы (как меня учили родители), но я не хочу спать с незнакомым мужчиной.

Это неправильно. Это даже я понимаю.

В конце концов, я так разнервничалась, что просто в какой-то момент теряю сознание. А может, это оттого, что я почти два дня ничего не ела.

Глава 4

Просыпаюсь и первое, что вижу — золотой потолок, руками чувствую, что лежу на шелковой простыне. Но кровать твёрдая. Приподнимаюсь. Натыкаюсь на лицо Мансура. Значит, это мне не приснилось… Хорошо, конечно, что я все ещё не в тюрьме, но лучше бы я очнулась в гостинице, в которой я работаю. А ещё лучше — дома, в России.

Не нужна мне уже никакая работа за границей.

— Вот, поешь, — он показывает мне на поднос, уставленный едой. Здесь и фрукты, и овощи, и много разных блюд знакомых и неизвестных мне.

Я приподнимаюсь и начинаю есть. Пытаюсь не выглядеть дикаркой. Не получается, поглощаю еду с космической скоростью, кажется, мне раньше ещё никогда не было так вкусно.

Мансур сначала внимательно смотрит, а затем отходит к окну, смотрит на улицу (хотя не знаю, что он там видит, кажется, шторы сильно занавешены).

— Что это за место? — спрашиваю, имею в виду город.

— Место, где мы проведём ночь, — отвечает Мансур, и я замираю, так и не донеся ложку до рта.

Вот и пропал аппетит. Отодвигаю от себя поднос.

— Уже поела? — спрашивает и подходит ко мне, проводит рукой по волосам, — тогда иди в ванную, искупайся, там висит сорочка, надень ее.

Испуганно киваю и бегу в ванную комнату, как будто это моя спасательная шлюпка с корабля, который идёт на дно. Закрываю дверь. Черт, здесь нет замка и окон тоже нет… Не убежать. Сердце бешено стучит. Ну вот, это все-таки случится. Я должна переспать с незнакомым мужчиной.

Ванная уже набрана, даже вода горячая, как будто точно знал, когда я очнусь? Я раздеваюсь и погружаюсь в воду, пытаюсь унять дрожь.

Многие девушки спят с незнакомцами. И ничего не случаются. Многие, наоборот, потом всю жизнь вспоминают, как весёлое приключение. Может, и мне представить?

Судя по всему, он за словом в карман не полезет. Говорит серьезно. Одна ночь как плата за мою свободу. Я все ещё не понимаю, зачем ему нужна именно я. Скорее всего, у него есть деньги… Да и гарем, наверное, есть. Не знаю. Ну, не обделён он женским вниманием. А я… Ну, я простая девушка.

Встаю, вытираюсь полотенцем. Под ногами стоят куча баночек, похожих на кремы, но я ничем мазаться не буду. Интересно, кто все это готовил?

Смотрю на себя в зеркало. Да, я красивая, наверное, для араба моя красота кажется особенной: у меня светлые волосы, голубые глаза, пухлые губы.

Но в фигуре моей ничего необычного нет. Может быть, я даже слишком худая…

Есть же разные эскортницы. И из России в ОАЭ много приезжают, читала и смотрела разные фильмы… Почему я?

Потому что девственница? Так он вряд ли об этом знает.

Смотрю на сорочку, которую мне нужно надеть. Белоснежная как платье невесты, но в то же время и прозрачная.

Набираю полную грудь воздуха. Ладно, я сделаю это и буду свободной.

Потерплю. Не знаю, сколько там это длится. И все. Он ведь меня отпустит?

Я смогу, я смогу, я смогу, — повторяю про себя и выхожу из ванной.

Мансур встаёт, когда видит меня, сверкает глазами, как будто ощупывает взглядом мое тело. Он уже без рубашки. Я вижу его сильные руки, хорошо очерченные мышцы груди и пресса.

Боже, нет! Я все-таки не смогу.

Не смогу!

Не очень долго думая, я кидаюсь к входной двери, пытаюсь ее открыть. Заперто! Мансур одним резким движением возникает возле меня.

Опомниться не успеваю, как он берет меня на руки, несёт и кидает на постель. Нависает надо мной, крепко держит за запястья:

— Куда собралась? А как же обещанная ночь?

— Отпустите! Я не хочу! — собираюсь прокричать, но получается полушёпотом.

— Поздно отступать, ты уже согласилась. Или хочешь провести всю жизнь в тюрьме? — спрашивает и нагло смотрит чёрными до одури глазами. У меня голова начинает кружиться.

— Да, лучше всю жизнь в тюрьме, чем так…, — начинаю кричать, но Мансур затыкает мой рот напористым поцелуем.

Целует жадно, так водит языком, что я задыхаюсь. Никто меня так раньше не целовал. Я видимо, встречалась только со скромными парнями. Закрываю глаза от такого поцелуя…

Я впадаю в какое-то полуобморочное состояние. Нужно всеми силами сопротивляться, бежать. А я не могу. Он так меня целует! Как будто я единственная женщина в мире и в моих губах спрятаны все богатства мира.

Жарко становится невыносимо.

Я думаю: ну вот ещё чуть-чуть, и я его прерву… А затем его рука ныряет мне под сорочку. Он водит руками по внутренней поверхности бёдра, а затем трогает трусики. Все во мне начинает кипеть, сжимается в тонкий узелок.

Живот вибрирует незнакомыми импульсами.

В этот момент я понимаю: эта ночь все-таки состоится. Мне уже не вырваться из его лап.

Он спускается и целует мою шею, спускает вниз бретельки сорочки.

Наверное, этот мужчина — настоящий джин из лампы Алладина. Так одурманивает меня всего парой прикосновений…

Мне не раз приходилось отказываться от секса в моих предыдущих отношениях. Я просто не была готова.

А сейчас… Я не могу взять себя в руки и оттолкнуть его. Это какой-то соблазн. Обман!

Скорее всего, я завтра буду чувствовать себя девушкой лёгкого поведения, а сейчас мне все равно.

Всего лишь одна ночь.

Одна-единственная ночь.

Можно себе такое позволить?

Глава 5

Мансур одним резким движением снимает с меня сорочку. Трогает руками мою грудь. А затем прикасается к моим соскам языком. Я зажмуриваюсь, не знаю от страха ли или от других ощущений. Слышу, как он тяжело дышит. Или это мое дыхание?

Я уже ничего не понимаю. Вполне возможно, скоро я снова потеряю сознание… Потому что мой разум медленно, но верно отключается.

Мне кажется, я смотрю какой-то сон. Очень сладкий и эротический сон. Все реакции притупляются, кроме телесных ощущений.

Чувствую, как твердеют мои соски, по коже бегут мурашки оттого, что я сейчас лежу без одежды. А там, где ко мне прикасается этот загадочный мужчина, становится очень горячо. Он продолжает целовать мою грудь, а сам опускает руку вниз, снимает трусики и… проводит рукой по моим складочкам. Он уверенно и властно раздвигает их, одним пальцем прикасается к клитору. А другим двигает внизу, пытаясь проникнуть внутрь… Из меня вырывается стон. Никогда раньше я не издавала таких звуков.

Я чувствую, как с каждым его движением, в лоне становится очень мокро, он размазывает смазку по всем половым губам, но ее выделяется все больше и больше… Мне кажется, я начинаю терять контроль не только за своим разумом, но и за телом. Я пугаюсь таких ощущений и пытаюсь сжать ноги.

Мансур отстраняется от меня и чувствую, он приподнимается.

Неужели передумал?

Тело мое горит и кричит: нет, только не это… Я хочу продолжения. Умоляю!

Я боюсь, но все-таки открываю глаза и смотрю на него. Оказывается, он просто до конца раздевался. Натыкаюсь глазами на его огромный…член, пульсирующий, готовый меня разорвать и снова зажмуриваюсь.

Меня опять окутывает страх. Такой большой! Мне казалось раньше, что у мужчин должен быть меньше… Хотя откуда мне знать, я же не видела ни разу. Я ещё больше сдвигаю ноги вместе, а руками пытаюсь закрыть грудь.

Как хищный зверь, Мансур разводит руками мои колени, ложится и придавливает меня сверху всем телом, затем берет мои руки и убирает в стороны. От него исходит сильный жар…

— Играешь в недотрогу? — шепчет мне на ухо. — Продолжай, мне это только нравится.

И входит в меня резким движением, я даже почти ничего понять не успеваю.

Тем более… я не могу ему сопротивляться. Я никогда и не перед кем не была ещё такой беззащитной.

Сейчас я чувствую себя маленькой тростинкой, которую придавила сильная массивная скала. Разве я могу противостоять его силе?

Впиваюсь в его спину…

Пытаюсь дышать ровно, иначе просто задохнусь.

Он начинает медленно двигаться, но с каждым толчком его движения становятся все резче и сильнее. Мне кажется, его огромный член не умещается у меня внутри и наполовину…Все так горит. Может быть, даже кровоточит… Кожу внутри жжёт. Но все это смешивается и с другими незнакомыми мне ощущениями. Там очень-очень жарко и мокро.

Он целует мои губы. Руками водит по моей груди. Затем опускает обе руки вниз, хватает меня за попу и входит ещё глубже.

— Ааааах, — вырывается из меня, и я прерываю наш поцелуй.

Хотя Мансур тоже больше не может меня целовать… Потому что он издает громкие рыки, похожие на рычание дикого зверя.

Мое дыхание очень сбивчивое, я тону в его хватке, грубости… и в этой пучине обжигающего удовольствия. В животе как будто растёт огненный шар, и с каждым его толчком становится все больше и больше, а потом… внезапно разрывается на мелкие кусочки, пульсирует, отдаётся во все части тела, особенно ноги сводит судорогой.

Боже!

Я даже распахиваю глаза от неожиданности. Из меня вырываются разные стоны и ахи, все это я не контролирую.

Когда все заканчивается, пытаюсь отдышаться, как будто после тяжёлой тренировки. Вот, значит, что называют оргазмом?

Замечаю, как Мансур внимательно на меня смотрит.

Давно так? Не знаю… Сколько времени проходит. Трогаю свой живот. На нем теплая жидкость. Я даже не знаю, когда он успел. Видимо, так сильно была занята своими ощущениями, что и не заметила, как он вышел из меня и кончил.

— Одновременно, — говорит Мансур, как будто читает мои мысли.

Я приподнимаюсь, смотрю на его член, уже почему-то не так сильно стесняясь, как до этого. Он весь… в крови.

Мансур тоже смотрит на мою промежность, затем на своё достоинство. Поднимает глаза на меня, спрашивает удивленно:

— Что это?

— Ты никогда не видел девственниц? — я старалась сказать это нормальным голосом, но получилось просто ужасно: как будто я только что пела и сорвала голос.

— Ты была девственницей? — спрашивает ещё более удивленно.

Приподнимаюсь. И даже не знаю, что отвечать. Я не понимаю его удивления. Он что думал, что в нашей стране нет ни одной невинной девушки? Или он конкретно про меня так думал… Да и вообще не понимаю его реакцию.

— Какая теперь разница? Ты получил то, что хотел? Я свободна? — говорю и пытаюсь прикрыться одеялом.

Не отвечает. Встаёт, одевается и выходит из номера. Слышу, как запирает меня ключом с другой стороны.

Что он делает?

Неужели моя «тюрьма» не закончилась?

Глава 6

Мансур

Я хотел сделать все быстро. Просто удовлетворить животный инстинкт. Попробовать «экзотическое блюдо» (как говорит мой брат Заид про иностранок).

Не получилось. Ее вид сводит меня с ума, даже когда она в одежде. А когда без… я ещё больше теряю контроль.

Меня это пугает. Мусульманин не должен обращать внимание на внешность, об этом гласит и один из хадисов Посланника Аллаха (мир ему и благословение): «Воистину Аллах не смотрит на вашу внешность и материальное состояние, однако Он смотрит на ваши сердца и деяния».

А я не могу отвести от неё взгляда. Я восторгаюсь и наслаждаюсь ее красотой.

Так происходит со мной с первой нашей встречи. Мне хватило одного взгляда.

Год назад я был в Москве по поручению отца как представитель Эмирата Абу-Эль. Жил в гостинице.

Обычная деловая поездка, таких было много. И в Россию, и в другие страны.

Меня никогда особо не интересовали иностранки, как, например, моего брата Заида.

Тот обожает заграничных. Каждый год привозит новую в свой гарем, кроме того, ежемесячно летает в Лондон и отрывается на полную катушку.

Это, кстати, всегда и было камнем преткновения в наших отношениях.

— Мансур, на нас столько ответственности, мы в своей стране постоянно под прицелом. Нужно уметь отдыхать, иначе не выдержишь эту ношу. А отдых с иностранками самый лучший. Поверь мне. Наши женщины не такие раскрепощенные.

Меня это никогда не интересовало. Ближе свои восточные красавицы.

Так было, пока я не увидел ее в Москве.

Я не знаю, чем она меня поразила. Она как будто воплощала саму невинность, такой чистый взгляд, ангельский голос…

Белокурая, голубые глаза, как море в ясную погоду.

Работала волонтером в гостинице, где я жил. Всем мило улыбалась, была скромна…

Сразу же хотел подойти к ней и сделать предложение.

Если бы не брат, я так и поступил бы. Заид меня остановил:

— Ты спятил делать русскую своей первой женой? Брат, ты не знаешь, какие они… Поверь мне, они не для женитьбы. Отец запретил бы, и я как старший брат, запрещаю.

— Никто не может запретить мне выбрать себе жену.

Мы много спорили. Он приводил свои аргументы, я свои (в нашем эмирате таких случаев еще не было, но в соседних эмиратах полно русских жён шейхов). Это не новость. Уверен, что и мой отец бы разрешил. При соблюдении двух условий: она примет ислам. И она девственница.

Я не сомневался со вторым вариантом… В нашей стране к этому относятся чересчур строго. Если ты лишаешь девственности женщину – обязан взять ее в жены (это для обычных людей), а для шейхов – жена должна обязательно лишиться девственности в первую брачную ночь. Иначе она может быть просто обычной наложницей.

В итоге я поддался уговорам брата. Сначала он должен был сходить и все разузнать про неё. А потом уже… я бы пошёл к ней со своим предложением.

Заид вернулся только через два часа, я весь извёлся.

— Ну что?

— Как я и говорил, она эскортница. Не отказала даже мне…

Это карается законом, запрещено – поднимать руку на старшего. Но я не мог сдержаться, мы здорово тогда с ним сцепились. Такого не случалось с нами с детства. Во мне кипела ненависть.

Брат переспал с девушкой, на которой я хотел жениться… Тем самым он навсегда перечеркнул для меня эту возможность.

Я даже не могу взять ее в свой гарем.

Братья не могут делить одну женщину. Такой закон.

Несмотря на запрет брата, я искал ту девушку после. Но она как в воздухе испарилась. Зато я узнал ее имя и фамилию, достал фотографию… (бейджик, который она носила).

Я не сомневался в словах брата, но мне все равно казалось, что он где-то обвёл меня вокруг пальца.

Мы вернулись на родину. Я пытался забыть Ангелину (тогда я знал, как ее зовут). Отец представлял мне новых кандидатур в невесты… Брат поставлял «подарки» в виде самых лучших наложниц. Даже пробовал предлагать мне других русских девушек.

Все они были такие, которые сами все делают; ненастоящие женщины, ведь в постели должен всем руководить мужчина.

Однажды брат, видя мое настроение, пришёл ко мне с предложением, от которого я не смог отказаться.

— Та иностранка, которую ты все никак не забудешь… Тебе надо переспать с ней. Она приедет в ОАЭ, я позабочусь об этом. Придумаю что-нибудь, проведёте вместе ночь… И отпустишь, женишься на Аише, как давно мечтает отец.

Мы обо всем договорились. Я думал, он просто ее пригласил, дал денег, она согласилась…

Он пришёл ко мне три дня назад и сказал:

— Она в ОАЭ, заберёшь ее завтра из центрального участка полиции.

— Что она там делает?

— Сфотографировала того, кого нельзя, русские девушки они такие, закон для них не писан. Я договорился… Ее отпустят, когда ты приедешь, но ей скажи, что в обмен она проведёт с тобой ночь.

— Зачем так усложнять, — сказал я со злостью, — с тобой она переспала за деньги.

— Скажи ей то, что велю я. Так будет лучше.

***

А потом она оказалась девственницей. И я понял, что ошибался не в ней, а в своём брате…

Ангелина

Некоторое время просто лежу, пытаюсь прийти в себя, затем вскакиваю, быстро одеваюсь. Подхожу и пробую открыть дверь, как будто она может внезапно оказаться открытой.

Я же сама слышала, как Мансур ее закрыл.

Что мне теперь делать?

Глаза натыкаются на поднос с едой, в желудке все урчит, сажусь и ем. Моя лучшая подруга Яна любит говорить: нельзя заедать своё горе, иначе станешь толстой.

Прямо так и слышу в голове ее голос.

Звучит, как воспоминание из далёкого прошлого. Что стало с моей жизнью? Я не знаю, ни в какой стране я сейчас нахожусь, ни кто на самом деле этот мужчина.

Я как будто в другой мир провалилась. Очень хочу домой. Вспоминаю вдруг о своей сумке, она должна быть где-то здесь... Хожу по комнате, пытаюсь ее найти. Нахожу в дальнем углу, быстро открываю, достаю телефон. Два процента зарядки, черт! Много пропущенных звонков с моей работы… Колет совесть, как хочется приехать и все объяснить. Ни одного сообщения от родителей.

Глава 7

Я просыпаюсь, но боюсь открыть глаза. Долго находилась в странном состоянии: когда не знаешь, сон это или реальность.

Лежу с закрытыми глазами и умоляю высшие силы: пожалуйста, пожалуйста, пусть это все окажется сном. С того момента, как я решила отдохнуть в свой единственный выходной или даже с того момента, когда получила эту проклятую стажировку в ОАЭ.

Все это так странно…. С самого начала было странно, почему я только сейчас об этом задумываюсь?

— Я знаю, что ты уже не спишь, — слышу голос Мансура, из глаз выступают слёзы: последняя надежда на то, что это сон, испарилась.

Открываю глаза и резко приподнимаюсь, хватаюсь за голову, она начинает кружиться. Глаза слепит от яркого света.

Когда взгляд фокусируется, я вижу Мансура, только не в обычной одежде, а теперь он в традиционной кандуре, даже на голове у него головной убор, названия я не знаю…

Теперь он, правда, похож на шейха. Его белая одежда украшена золотыми нитями. А ещё его лицо мне кажется сейчас более знакомым, чем раньше.

— Мы раньше нигде не встречались? — задаю вопрос.

Мансур улыбается (первый раз вижу на его лице улыбку).

— Ты забыла о проведённой вместе ночи?

— Я имею в виду до этого, — громко восклицаю.

Он вновь становится серьёзным, кивает:

— Встречались. Я думал, что ты не вспомнишь.

Хмурюсь и пытаюсь растормошить память. Где я могла раньше встретиться с шейхом?

Вдруг меня осеняет! Я же была волонтёром, когда в Москве проходил международный форум, я помогала размещать гостей в гостинице. Там были шейхи, но я и близко к ним не подходила, только видела издалека.

— Ты меня увидел в Москве? — спрашиваю удивленно.

Мансур испепеляет меня взглядом, кивает.

Мне сейчас хочется накинуться на него с кулаками. Ну и что, что шейх! Ненавижу его.

— Ты специально все это подстроил! Чтобы я приехала сюда на работу, потом подставил меня, да? Ты меня и не собирался отпускать? — я хотела плюнуть ему эти слова в лицо, а получилось сказать их сквозь всхлипы. Самой тошнит от своего жалкого голоса.

— Скажи, к тебе тогда в Москве подходил какой-нибудь араб? — спрашивает Мансур спокойно, не обращая внимания не мои слёзы.

Я реву, закрывая лицо руками.

Он резко разводит мои руки в разные стороны, смотрит в глаза, ещё раз повторяет вопрос:

— Подходил или нет?

— Нет!

Шейх встаёт, начинает ходить по комнате в задумчивой позе (руки за спиной). Только сейчас я и осматриваюсь по сторонам. Комната похожа на гостиничный номер: та же низкая кровать с балдахином, все в арабском стиле, но есть одно существенное отличие. Здесь все очень богато обставлено, яркие краски в интерьере, а ещё потолок намного выше, красиво разукрашенный, как будто от руки, огромное окно и яркий солнечный свет, ничем не занавешенный.

Встаю и подхожу к окну. Я примерно на третьем этаже. Вижу сад, фантаны… и тигра, гуляющего среди людей в одинаковой форме.

— Я в твоём дворце?

— Да, это твоя комната, нравится? — подходит ко мне и приобнимает за талию.

Убираю его руку:

— Нет, конечно! Не нравится! Я хочу домой! Отпусти меня.

Мансур раздраженно рычит:

— Перестань так много болтать!

Затем тяжело дышит. А отдышавшись, произносит:

— Ты для меня не простая наложница. Я хотел жениться на тебе, когда увидел в Москве… Сделать своей первой женой, — внешне незаметно, но, видимо, Мансур волнуется, потому что у него появляется акцент, который я не замечала раньше.

Он продолжает говорить:

— Но я переспал с тобой до свадьбы, теперь я не могу сделать тебя своей женой прямо сейчас, хоть ты и лишилась девственности со мной.

Делает паузу, смотря на меня, и заканчивает предложение:

— Но ты можешь стать моей женой, если родишь мне наследника.

— Что?! — спрашиваю я в шоке.

— У меня ещё нет детей, если ты родишь сына первая, я смогу сделать тебя первой женой, — объясняет Мансур, не замечая моего состояния.

Мне становится нечем дышать. Он совсем ненормальный? Не понимает моих чувств?

— Я не хочу быть твоей женой! — кричу в исступлении. — Тем более, я не буду рожать тебе сына!

Лицо шейха делается злым, мне кажется, сейчас он ударит меня. Но мне все равно, я продолжаю кричать:

— Отвези меня обратно в тюрьму, лучше я всю жизнь проведу за решеткой, чем буду жить здесь! Это в тысячу раз хуже.

Смотрит на меня пристально и долго. Не могу понять, о чем он думает. Но явно не такой реакции ожидал. Он, наверное, думал, что я брошусь ему на шею? Буду целовать его ноги? Обрадуюсь возможности жить в золотой клетке?

— Почему ты не держишь своё слово? Ты же обещал отпустить меня, — говорю я уже тише.

Он как будто не слышит, спрашивает:

— Скажи. Если бы я сделал тебе предложение в Москве, ты согласилась бы?

Рьяно качаю головой в разные стороны:

— Конечно, нет.

Кажется, я вижу в его глазах разочарование, хватаюсь за это как за соломинку…

— Понимаешь, в нашей стране совершенно другие традиции, я не смогу так жить… И к тому же… Мой отец – священник! — я первый раз в жизни произношу эту информацию о себе с такой торжественностью.

— Это не имеет значения, — говорит Мансур, и его взгляд становится непроницаемым.

Неожиданно хватает меня за плечи. Прижимает к стене около окна, наклоняется к моим губам:

— Ты станешь моей женой, хочешь ты того или нет!

Целует, и как бы я его не отталкивала бы, получает своё: находит мой язык и берет его в плен.

Затем отстраняется и быстро выходит из комнаты.

Я опускаюсь по стенке вниз, закрываю голову руками. Ещё никогда в жизни я не чувствовала себя в настолько безвыходной ситуации.

Как мне выбраться? Почему я? Почему этому шейху взбрело в голову сделать меня своей женой? Наверняка есть много русских девушек, которые не отказались бы жить в роскоши, смогли бы мириться с многожёнством своего мужа.

Глава 8

Ангелина

Я не слышала звук запирающейся двери. Бегу открываю, но сразу же запираю обратно. Там стоят двое мужчин.

Приставил ко мне стражу, значит. Как предусмотрительно.

Через пять минут в комнату заходит женщина в чёрном с ног до головы, в руках у неё большая стопка одежды.

—Эссаляму алейкум, госпожа, меня зовут Латифа, я буду вам прислуживать! — произносит она.

— Говорите по-русски?

— Немного. Научили другие иностранки, — улыбается.

Я вздыхаю. Боже, здесь ещё и другие иностранки.

— Наверняка они все по своей воле, а я нет! — восклицаю неожиданно.

Женщина делает вид, что меня не слышит, она осматривает мою фигуру и даже что-то измеряет.

— Пойдёмте искупаемся, потом подберем вам одежду.

— Я могу и сама искупаться.

— Я лишь помогу, не отказывайтесь, госпожа.

Толкает меня в другую комнату, я даже не заметила, что она здесь есть. Пока Латифа набирает ванную, я спрашиваю:

— Почему вы так меня называете, я не «госпожа»?

— Его высочество наследный принц так пожелал. Сказал, что вы главная в его гареме.

Я задерживаю дыхание, тихо спрашиваю:

— И много у него девушек в гареме?

— О, нет. Принц Мансур бин Хамад Эль Тани — вообще удивительный человек. Он отправил моего сына учиться за границу… Всегда помогает нуждающимся, не отказывает в помощи, как жаль, что после Султана наследует трон не он, — переходит на шёпот.

— Так много у него в гареме девушек? — повторяю свой вопрос.

— Постоянных вообще нет.

— Как это… постоянных?

— Ну, ему дарят наложниц, они некоторое время живут во дворце, а потом он их отпускает через какой-то срок. Многих даже нетронутых ни разу…

Мое сердце начинает биться чаще:

— Может, он и меня отпустит? — говорю вслух.

Латифа опускает голову вниз, тактично молчит.

Приглашает меня в наполненную ванную.

Я раздеваюсь и погружаюсь в воду. Понимаю, что нет. Видимо, насчёт меня у него другие планы…

Надо что-то сделать, что-то придумать, чтобы он изменил своё решение. Ведь он отпускает других девушек — отпустит и меня. Нельзя терять надежду, нужно быть сильной и бороться до конца.

Пока я думаю о своём, Латифа успевает вынуть меня из ванной (как ребёнка), обтереть полотенцем и натянуть на меня традиционное арабское платье и даже платок. Когда я, наконец, прихожу в себя из-за ее восклицания «Какая вы красивая» и смотрюсь в зеркало, вижу перед собой другого человека, какую-то рабыню, срываю платок с головы:

— Не буду я так ходить! Я не хочу здесь быть!

Латифа быстро кланяется и выходит из комнаты.

Мансур

Брат заходит в мои покои:

— Ты меня искал?

Смотрит на меня, улыбается:

— Ну, как все прошло? Удовлетворил своё желание?

Резким движением хватаю его за одежду, рычу на него:

— Зачем ты мне наврал, Заид? Мы же братья! Как ты мог так поступить?

— Успокойся, Мансур! О чем ты говоришь?

— Ты не подходил к ней в Москве, если бы не ты, она уже могла бы быть моей женой!

Некоторое время смотрим друг другу в глаза.

Затем он убирает мою руку:

— Сколько раз повторять. Русская – не лучший выбор для первой жены.

— Она была девственницей, — отвечаю.

На лице Заида возникает удивление:

— Мне ни разу такие не попадались.

— Ты общаешься с другими русскими.

— Ну, и? Дальше что? — разводит руки в стороны.

— Я привез ее в свой гарем.

— Что!?Зачем ты притащил ее сюда? Из ума выжил? А отец что скажет, когда вернется?

Как же мне сейчас хочется его ударить! Еле сдерживаюсь. Рычу на брата:

— Заид! Перестань так удивляться, у тебя половина девушек гарема – иностранки. А я что?

— Да! Иностранки! Но они знают своё место! С самого начала знали, на что шли, — машет рукой, — делай что хочешь! Но у меня предчувствие: ничем хорошим это не закончится. Мне эта русская сразу не понравилась.

Разворачивается, уходит, но около двери останавливается:

— Если тебе так хочется, развлекайся с русской, но женись на Аише. Ты должен думать о государстве в первую очередь. Нам нужно укреплять отношения с соседями.

Выходит.

Жениться на Аише мне совсем не хочется. Она дочь короля соседнего эмирата, красивая, завидная невеста. Мы знаем друг друга с детства, но меня совсем к ней не тянет. У Заида три таких жены, на которых он женился, чтобы «укрепить положение» нашей страны. Только первые месяцы после свадьбы он посещал их покои, каждая родила по ребёнку, а теперь они все живут в одном дворце, но это совсем не похоже на отношения мужа и жены.

Я вижу, как они день от одна чахнут, как уходит их красота и становится бесцветной.

У моего отца четыре жены, самая любимая из них – младшая, Ирада. Она всегда сопровождает его во всех поездках, он свободно отпускает ее одну, куда она хочет. Ни в чем ей не отказывает.

Ни с одной другой женой он не обращался точно так же. Я все детство видел, как моя мать грустит. Ни разу не видел отца вместе с матерью. Может быть, поэтому она так рано и умерла. Я не хочу, чтобы у меня были такие жены, как атрибут мебели в комнате, в которую ты даже не заходишь. Которым ты посылаешь подарки, но забываешь, как они выглядят…

А матери Заида повезло еще меньше, она была родом из Иордании, через три года после свадьбы пыталась сбежать из страны, ее поймали на границе и убили… Мы до сих пор не знаем, по приказу нашего отца или нет.

Заид ненавидит свою мать за этот поступок, считает, что она предала его и бросила.

Ангелина тоже хочет сбежать. Но это сейчас она ведёт себя непокорно, это можно понять, она просто не привыкла к такой жизни, но я уверен, что спустя время из неё получится хорошая мусульманка. Хиджаб ей очень пойдёт. Только я буду знать, какая она красивая, я один буду любоваться ее красотой. Я буду хорошо к ней относиться, не буду обделять вниманием, и у нее и мысли не будет покинуть меня.

Глава 9

Ангелина

Латифа возвращается очень быстро. Приносит мне поднос еды. Говорит:

— Господин будет ждать вас в его покоях вечером.

— Я могу отказаться? — спрашиваю.

Латифа поднимает на меня удивлённый взгляд. Можно было бы и не спрашивать.

— Как вы так живете, это же ужас просто? — задаю риторический вопрос.

Латифа все ещё стоит рядом молча, я вытираю слёзы:

— Не обращай внимания, просто мысли вслух. А погулять по дворцу я могу?

— Да, конечно, на это разрешения спрашивать не нужно.

Я усмехаюсь и иду к двери, Латифа останавливает меня:

— Только… надо покрыть голову, если господин не разрешил ходить иначе, и ещё я вас буду сопровождать.

Вздыхаю и поднимаю платок с пола, там, где я его бросила. Пытаюсь намотать эту тряпку на голову, ничего не получается. Латифа не выдерживает и подходит ко мне, помогает правильно его завязать, пока завязывает, говорит:

— Это не так уж и плохо: женщине слушать то, что говорит мужчина, разве не так завещал Бог?

Мне хочется возразить, привести тысячу аргументов, что мужчины, и женщины равны, но Латифа говорит таким вкрадчивым голосом, что я понимаю, что объяснять ей что-либо бесполезно, она все равно останется при своём мнении.

Я вдруг вспоминаю статью, которая мне недавно попадались на глаза. Одна принцесса, дочь шейха ОАЭ, хотела сбежать от отца, но у неё ничего не вышло.

Даже некоторые женщины, выросшие здесь, понимают меня, согласны со мной, что это не жизнь… Что уж говорить обо мне?

Латифа идёт впереди, я следую за ней. Оказывается, дворец очень большой, и некоторые комнаты отделаны в совсем современном стиле, некоторые в арабском старинном… как моя.

Проходим длинный коридор, спускаемся по лестнице. Нам попадаются люди в форме, девушки в платках.

Когда мы выходим на улицу, я оглядываюсь: нет ли где-то тут льва, которого я видела из окна?

Латифа ведёт меня куда-то в сторону мимо фонтанов, а затем резко останавливается:

— Здесь красивый сад, а ещё обычно тут гуляют наложницы. Я вас подожду около двери во дворец, — кланяется и уходит.

Я хожу по саду, как по лабиринту. Смотрю по разным сторонам, даже забора и границ дворца не видно…

В некоторых местах замечаю камеры, прогресс добрался и до арабских шейхов. Получится ли у меня когда-нибудь сбежать отсюда?

И что за несправедливость, почему именно такие люди стали внезапно богатыми, почему нефтяные залежи у себя в стране не нашли другие? Те, которые не считают женщину рабыней.

Слышу чистую русскую речь у себя за спиной. Я сплю? Оборачиваюсь.

В трёх шагах от меня на скамье сидят две девушки и громко беседуют, смеются, улыбаются. Хотя ещё минуту назад их здесь не было… Одна брюнетка, а другая блондинка. И в обычной одежде. Не то что я. Приглядываюсь получше… и узнаю одну из них: это же та самая, что попросила меня сфотографировать ее на той злополучной экскурсии!

Быстрым шагом направляюсь к ним, они замолкают и с удивлением смотрят на меня. Я тычу пальцем в одну из них:

— Ты! Ты! Это же ты!

Та сначала смотрит на меня серьезно, а затем начинает улыбаться.

— Как? Зачем ты это сделала?! — кричу.

— Успокойся, милая. Это был просто розыгрыш, — говорит невинно.

— Какой розыгрыш!? Меня в тюрьму посадили.

— Да?! Заид мне этого уже не говорил.

Я просто дышу злостью, хочется сейчас вцепиться ей в волосы и выдрать все до последнего волоса.

Но я закрываю глаза и пытаюсь принять более рациональное решение. Они мои соотечественницы, здесь живут… и даже могут смеяться. Мне стоит с ними «подружиться». Может, они помогут мне отсюда выбраться?

Сажусь рядом, спрашиваю:

— Почему вы не носите эти платки?

— Мы сегодня уже уезжаем. Надоели эти тряпки.

— В Россию? — с содроганием в сердце спрашиваю я.

— Ну да, мы же по контракту, он истёк. Уедем мы, приедут другие…Как обычно.

— Да. А ты тут насколько? Новенькая? — спрашивает меня та, что подставила с фотографией.

Я срываюсь. Хватаю ее за руку:

— Меня тут держат против воли. Помогите, мне, пожалуйста, бежать! Прошу вас, возьмите с собой! Я сюда по твоей вине попала…

Обе начинают отрицательно качать головами, как будто сильно чего-то боятся.

— Успокойся! Чего ты так разволновалась? Первый раз, что ли? Отработаешь положенный срок, и Заид тебя отпустит. Нормальный он, подумаешь, иногда бывает грубым, жить можно, зато какие деньги!

— Я не знаю никакого Заида, — перебиваю ее, — меня привёз сюда Мансур.

Девушки переглядываются. Говорят друг другу:

— Брат, что ли?

— Наверное. Не знаю такого.

— Вы поможете мне? Обратитесь в посольство? Пожалуйста! — предпринимаю я ещё одну попытку.

— Ты прости… Какое посольство? Мы не хотим проблем, мы тоже тут находимся незаконно.

Это бесполезно. Я опускаю голову вниз. Они мне не помогут. Хоть и русские… Из одной со мной страны. Они не понимают, почему я попала во дворец шейха и не радуюсь, а объяснять им это бесполезно. Ещё более бесполезно, чем объяснять Латифе про равноправие мужчин и женщин.

Сзади нас раздаётся грозный мужской бас:

— Вот вы где!

Все вместе мы поворачиваем голову. Смотрим на мужчину в кандуре. Ещё один шейх?

Девушки встают по стойке смирно, я одна остаюсь сидеть.

— Почему вы здесь сидите без платков, хотите меня опозорить?

— Заид, так у нас скоро самолёт…

— Время ещё есть! В мою спальню обе! Живо! — рычит он на них.

Девушки убегают. А мужчина остаётся, смотрит на меня, плотно сжав челюсти. Подходит вплотную и грубо смахивает мой платок с головы.

Разве ему это позволено?

— Ты, значит, ты Ангелина, — у него на лице появляется злобная гримаса.

Разворачивается и уходит.

И он брат Мансура?

Совсем не похож. Выглядит так, как будто старше его лет на десять, очень неприятный и некрасивый… Если бы я попала к нему, то… Не знаю. К Мансуру у меня хотя бы нет такого отвращения.

Глава 10

Ангелина

С ужасом смотрю в окно и наблюдаю, как темнеет. Скоро Латифа придёт за мной и отведёт меня к Мансуру.

Она уже принесла мне какое-то платье «специально для ночи с господином».

Хватаюсь за голову и думаю, что делать. Больше я ему подчиняться не стану… Может быть, если бы я тогда в гостинице дала ему отпор, сейчас бы здесь не сидела. А может, отпор ему надо было дать в тюрьме?

Меня давно бы выпустили, все рассказы про «шпионаж» были фикцией, чтобы заманить меня в ловушку!

Увидел меня в Москве и захотел в свою коллекцию.

У меня сейчас такие тяжелые мысли в голове, что, мне кажется, эти шейхи были в сговоре с ректором моего университета, который «подарил» мне стажировку.

Подхожу к окну и смотрю на небо. Что сейчас делают мои родители? Переживают ли за меня? Молятся ли? Может быть, их Бог спасёт меня из этого арабского ада?

А может, наоборот.

Он наказывает меня за то, что я переспала в гостинице с незнакомцем, теперь всю жизнь буду нести наказание в его гареме.

Беру себя в руки и вытираю слёзы. Нет, я что-нибудь придумаю. Все будет хорошо.

Наследника я точно ему не собираюсь рожать! Никаких детей! Значит, нужно как-то… сопротивляться нашей близости.

Дверь в мои покои открывается, я вздрагиваю, поворачиваюсь.

Латифа стоит в дверях и поднимает руки вверх:

— Вы ещё не готовы!

Кидается одевать меня, причесывать. Не сопротивляюсь, надо поберечь силы для «сопротивления» Мансуру. Латифа хочет нанести макияж, я запрещаю ей это делать.

Выходим из комнаты. На этот раз поворачиваем в другую сторону.

Иду как будто на казнь. Мы проходим узкий коридор, заходим в другое крыло и сразу же натыкаемся на широкую дверь.

Недалеко он меня от себя поселил…

Латифа открывает дверь и приглашает рукой меня зайти внутрь.

Делаю глубокий вдох и захожу.

Дверь за моей спиной захлопывается.

Мансур сидит на диване, на коленях у него лежит гепард в ошейнике, которого он гладит, как будто это домашняя кошка.

Наблюдаю за этой картиной, и у меня колени начинают дрожать. Мансур смотрит на меня с вызовом, говорит:

— Подойди.

Подхожу, тяжело дыша.

— Боишься? — спрашивает, поглаживая своё домашнее животное.

— Нет, — вру я.

Мансур игнорирует мой ответ:

— Я знаю ее еще котёнком, отец подарил, — говорит с любовью смотря на гепарда, а затем поднимает глаза на меня:

— И ты тоже станешь такой же послушной.

Я начинаю качать головой, именно в этот момент огромная «кошка» спрыгивает с его колен, подходит к моим ногам, я стараюсь не шевелиться.

Мне страшно. Очень-очень страшно. Гепард мне выше пояса, стоит очень близко... И это хищное животное может меня убить одним прыжком.

Мансур встаёт, берет гепарда за ошейник и выводит из комнаты через дверь.

Возвращается и встаёт напротив меня. Я говорю:

— Это же дикое животное, разве ты не понимаешь, что ему не место… Гепард должен жить на свободе.

— Ее зовут Майя, и она не жалуется. Ей готовят еду лучшие повара дворца, у неё есть клетка из чистого золота.

Я усмехаюсь:

— И ты думаешь, хорошая еда и золото может заменить свободу? Ни-ког-да!

Мансур наклоняется к моим губам, шепчет:

— Тебе стоит сначала попробовать, чтобы понять, отчего ты отказываешься. В гостинице это было только самое начало…

— Ты больше ко мне не прикоснешься! — прерываю я его речь и пытаюсь отойти назад.

А шейх, как будто специально, чтобы доказать мне обратное, кладёт руку мне на талию, притягивает к себе, а другой рукой зажимает мой затылок, чтобы было удобнее поцеловать.

Я отпихиваю его со всей силы, не открываю рот и пытаюсь вертеть головой, чтобы «сбросить» его поцелуй. Ничего не получается.

Мансур очень сильный, я для него как пушинка.

Но я не собираюсь сдаваться, когда он пытается снять с меня платье, уворачиваюсь и царапаю ему лицо. Не замечает, продолжает начатое.

Поднимает меня на руки уже полуголую, несёт на свою широкую кровать, где поместятся человек десять…

Тут уже я не выдерживаю и начинаю кричать и бить его из последних. сил.

— Перестань! Я завяжу тебе руки! — рычит Мансур.

— И возьмёшь меня силой? — кричу ему в ответ.

— Нет. Все твое сопротивление напускное, ты уже была со мной и готова, — проводит рукой по моему животу так, что по спине начинают бежать мурашки.

Я начинаю реветь от беспомощности, наверное, все чувства, которые копились долгое время, выливаются из меня одной большой волной слез.

Мансур недовольно останавливается, нахмурившись, приказывает:

— Перестань! Ты уже стала моей!

— Я сделала это ради свободы! Я не буду твоей больше! Одна ночь не превратится в тысячи…

Мансур перестаёт меня раздевать, наклоняется и пальцами вытирает мои слёзы. Долго смотрит мне в глаза. Спрашивает:

— Я тебе не нравлюсь?

Он так смотрит, что врать ему почти невозможно. Но тем не менее я заставляю себя отрицательно покачать головой.

Мансур все ещё продолжает смотреть и тихо произносит что-то на арабском.

— Что ты сказал? — спрашиваю.

— Я тебе не верю. Если Аллах поселил любовь в моем сердце, то и твое не может остаться спокойным.

Я тоже приподнимаюсь от возмущения:

— Какую любовь? Это не любовь! Это же для тебя развлечение! Как гепард… Красивая игрушка.

Мансур заправляет мне выбившуюся прядь:

— Глупая. Я же хочу сделать тебя первой женой.

Хочу воскликнуть «Какая разница? Ты совсем не понимаешь?»

Но Мансур трогает меня за волосы и мне так приятно его прикосновение, что я закрываю глаза.

А потом чувствую, как его губы прикасаются к моим.

Он нежно целует меня.

А я (потерявшая рассудок!) отвечаю на его поцелуй…

Глава 11

Мансур притягивает меня к себе, я чувствую его эрекцию, и меня как током бьет мысль: что же я делаю?

Разъединяю наши губы.

Отпихиваю его от себя кулаками.

— Нет! — тяжело дышу.

А Мансур смотрит на меня, улыбается.

Ненавижу его сейчас за этот самодовольный взгляд, он, наверное, думает, что уже приручил меня. А это не так!

Ложится на кровать, произносит:

— Хорошо, я дам тебе немного время привыкнуть к дворцу. И ко мне.

— Значит, я могу уйти к себе?

— Нет, спать ты все равно будешь здесь, — хлопает по месту рядом с собой.

Я поднимаюсь и надеваю платье, которое Мансур успел с меня снять, затем возвращаюсь обратно.

Все это время шейх недовольно на меня смотрел, но ничего не сказал.

Я ложусь рядом. Спать совсем не хочется. А ещё я не верю… что такой, как он, может проявить «благородство».

Ему же вынь да подай, если что-то хочется. Или это вовсе не благородство? Он сказал, что даст мне время привыкнуть, а не отпустит.

В любом случае я рада, что у меня появилось это время. Возможно, я что-нибудь придумаю… А ещё у меня очень сильно все болит там. Я даже не представляю, что было бы, если бы он опять своим большим… туда.

Отгоняю от себя все неправильные мысли.

И решаю, что надо с ним поговорить. Он не такой, как его брат… И Латифа считает Мансура хорошим человеком. Может, я достучусь до его совести? И он все-таки меня отпустит?

А что мне ещё остаётся? Я осматривала дворец. Везде камеры, куча стражи. Мне не сбежать. Не стоит даже и пробовать. Даже если каким-то чудом выйду из дворца, куда побегу дальше? Вся страна принадлежит ему, а я даже языка не знаю.

Да, единственный выход, который мне сейчас видится, – договориться с владельцем дворца, то есть с Мансуром.

Решаю начать издалека, поворачиваюсь и спрашиваю:

— Откуда ты знаешь русский язык?

— Выучил. Потому что основное сотрудничество моей нефтяной компании идёт с Россией.

— Много ты ещё знаешь?

— Английский, французский, испанский, хинди.

Удивленно поднимаю брови вверх.

— Я учился с самого детства… Сначала приходили к нам домой учителя, потом я поехал в Великобританию. После ещё немного учился во Франции. Кстати, и тебе нужно выучить арабский, я приглашу для тебя преподавателя…

— У твоей семьи есть нефтяная компания? — пытаюсь направить разговор в другое русло.

— Не только. Но именно нефтяной занимаюсь я.

— Когда же ты ездишь на работу?

— Завтра поеду, например.

Я молчу.

Мансур сам спрашивает:

— Хочешь со мной?

— А разве можно?

— Если обещаешь, не сбегать. А так можно. Ты же не пленница.

Снова начинаю злиться от его спокойного тона и оттого, что он говорит. Приподнимаюсь и возмущённо смотрю в его чёрные глаза:

— А кто же я, по-твоему? Ты меня сюда против воли привез! Я самая настоящая пленница. И даже если я стану твоей первой женой, ничего не изменится! Я хочу сбежать! Очень!

— Я познакомлю тебя с младшей женой моего отца. Она живет свободной жизнью, ты перестанешь так думать.

— Она арабка, а я русская.

— И что? — спрашивает, как будто, правда, не понимает.

— Я не смогу мириться с тем, что у моего мужа несколько жён! — выпаливаю.

На лице Мансура появляется улыбка.

— Вот видишь, ты уже со мной торгуешься.

Я покрываюсь краской.

— Ничего я не торгуюсь! Я пытаюсь тебе объяснить различие в наших менталитетах.

— Ангелина, ты все усложняешь, когда ты станешь моей женой, мы решим все проблемы, ты всем останешься довольна. И чтобы ты знала… Я не могу взять вторую жену, если того не хочет первая жена.

Я морщусь, потому что действительно не знала такого… Звучит абсурдно. Они ещё и разрешение на это спрашивают?

Надо прекращать этот разговор, он заводит меня не в ту сторону, но я продолжаю (не могу остановиться):

— Но ты можешь спать с наложницами, если захочешь!

Мансур смотрит на меня прищурившись, а я снова краснею. Да что со мной такое?

Я должна просить его отпустить меня!

А похоже на то, что я устраиваю ему сцены ревности.

— Сейчас меня волнуешь только ты, целиком и полностью, — говорит Мансур и кладёт мою ладонь себе на пах, где я чувствую его возбуждение.

Отдергиваю руку и зажмуриваю глаза, потому что против воли вспоминаю, какой он у него большой. До сих все болит…

Мансур наклоняется и пытается меня поцеловать в шею, я останавливаю его жалобным тоном (сама не знаю, почему это звучит так):

— Ты обещал дать мне время.

Шейх раздраженно рычит:

— Вот надо было спать, а не болтать!

Ложится рядом. Слышу, как он тяжело дышит. Мансур неожиданно спрашивает:

— Когда у тебя дни начнутся?

— Не помню…

— Завтра тебя осмотрит врач и скажет, какой самый лучший день для зачатия. До того дня можешь «привыкать», а дальше… постарайся быть покладистой.

— А если этот день уже завтра?— зачем-то спрашиваю.

— Ну значит, у тебя есть одна ночь, чтобы привыкнуть ко мне.

Не смотрю на него, но понимаю, что он улыбается.

Я возмущённо вздыхаю, а Мансур снова наклоняется ко мне:

— Или можем начать прямо сейчас?

— Нет!

Я отворачиваюсь от него, закрываю глаза. Чувствую через какое-то время, как он накрывает меня одеялом.

Странно, а после этого я очень быстро проваливаюсь в сон.

Сама не знаю, как я могла так быстро уснуть. Спать рядом с шейхом — все равно что в клетке с тигром.

И тем не менее я сплю спокойно, так, как будто нахожусь дома.

Глава 12

Ангелина

Сплю я очень сладко, мне снятся хорошие сны… Даже такое предчувствие сквозь сон возникает: что сейчас проснусь, открою глаза и пойму: все плохое закончилось.

Но когда я открываю глаза, вижу перед собой лицо Мансура, который уже не спит, а смотрит на меня, сидя рядом.

Морщусь от разочарования.

— Почему такая смена настроения, во сне ты улыбалась, — говорит.

Я лишь вздыхаю.

Мансур встаёт:

— Иди в свою комнату, Латифа тебе поможет… Умыться, переодеться, если ты все ещё хочешь поехать со мной в город.

Это не свобода, а всего лишь выезд из дворца, но сердце начинает чаще биться, хоть что-то…

Встаю, иду к выходу, но шейх останавливает меня властным окриком:

— Ты забыла надеть платок.

Подходит и надевает его на меня.

Он даже не прикасается ко мне, а мне почему-то и сейчас хочется закрыть глаза от приятных ощущений. Тихо спрашиваю:

— Можно ли мне не носить платок?

— Нет, — отвечает тоном, не терпящим возражений.

— Но почему? Я же не мусульманка… И другие русские девушки, я видела вчера…

— Не хочу, чтобы другие видели твою красоту, она только для меня, — перебивает Мансур и смотрит в глаза, гипнотизирует и завораживает своими чёрными глазами.

Я от такой откровенности впадаю в ступор. Выхожу из его покоев и сразу натыкаюсь на Латифу. Ждала меня под дверью?

Пока мы возвращаемся в «мою» комнату, я не могу перестать думать о сказанных шейхом словах.

Даже спрашиваю у Латифы, когда мы заходим:

— Для чего женщины носят эти платки?

Латифа минуту размышляет, затем размеренно отвечает и параллельно отправляет меня в ванную (почему рядом с этой женщиной я постоянно чувствую себя беспомощным ребёнком?)

— Хиджаб защищает честь и достоинство женщины.

Не очень понимаю, что это значит, но молчу…

После ванной Латифа дает мне новую одежду, повязывает платок и кормит завтраком.

А затем провожает меня вниз, где у самого входы уже ждёт знакомая мне машина. Именно в неё я и села, когда вышла из тюрьмы.

Сажусь на заднее сиденье.

Мансура рядом нет. Он сидит впереди на месте водителя, и смотрится это как-то необычно.

Бросает на меня взгляд через зеркало, и мы трогаемся с места. Мы долго едем как будто по безлюдным пустынным местам, затем появляется город. Не такой большой и современный как Дубай, но тоже ухоженный и приятный на вид.

Мы его проезжаем как будто стороной. Снова безлюдная песчаная дорога. А затем впереди я вижу высокий забор, здания, какие-то вышки. Видимо, это и есть та самая нефтяная компания.

Нашу машину как будто встречает целая делегация. Мансур выходит, открывает дверь мне, помогает выйти за руку.

Арабы вокруг ему чуть ли не кланяются, подобострастно что-то говорят, он отвечает. Заходим в здание, поднимаемся на самый верхний этаж… Идем (я так понимаю в его кабинет).

Мансур говорит мне:

— Посиди пока на диване, мне нужно разобраться с документами.

Он садится за свой стол.

Я на диван, как и велено.

Смотрю по сторонам.

Все это, в общем-то, напоминает обычный офис, как и везде. И Мансур сейчас похож на обычного мужчину, хоть на нем и надета традиционная одежда.

Вздыхаю. Если бы он был обычным мужчиной, все было бы намного проще. Я могла бы сказать ему: «Ты мне не нравишься» и просто уйти.

— О чем думаешь? — подаёт Мансур голос, хотя сам не поднимает головы, уткнувшись в бумаги.

— Вспомнила, что и у меня была работа… Жизнь.

— Но теперь тебе не придётся работать ни дня.

— И меня это не радует.

Мансур все-таки поднимает на меня глаза, и мне кажется, у него тяжёлый взгляд. Злится?

Может, и злится, а все-таки ничего мне не говорит. Снова подписывает, просматривает бумаги.

Через некоторое время встаёт, подходит ко мне:

— Пойдём, все тебе покажу?

Я киваю.

Мы проходимся по зданию, Мансур мне все подробно рассказывает, но я слушаю вполуха.

После его слов «Ни дня больше не будешь работать» я впала в какое-то астеническое состояние.

Какая ловушка. Всегда быть рядом со своим мужчиной. Не работать, никуда не ходить без него…

Это не жизнь.

А Мансур искренне не понимает, что не так. Разве можно ему объяснить? Он ведь никогда не видел свободных женщин.

Пока мы ходим по его компании, я не замечаю ни одной девушки арабки. И меня это ещё больше вгоняет в тоску.

Вот жила в Москве и не ценила то, что имела. Не замечала, что у нас в стране есть равноправие. Так много свободы… Было не с чем сравнить.

И это я ещё даже недели не провела во дворце шейха, а уже так скучаю по родине, что буду, наверное, землю целовать, если когда-нибудь вернусь.

Мы обедаем вдвоём прямо у него в кабинете. Он интересуется, понравилась ли мне экскурсия.

Я сухо киваю. И спрашиваю:

— Не мог ли ты дать мне сотовый телефон? Мой, судя по всему, забрали.

— Зачем он тебе? — спрашивает удивленно.

— Ты серьезно? Я хочу позвонить родителям… Родным.

— Я привезу тебе их сюда, когда мы поженимся.

Повышаю голос:

— И тебе все равно, что они будут сходить с ума до этого времени?

Мансур резко отодвигает ящик шкафа, достаёт телефон и протягивает мне.

— Разговаривай. Только без глупостей.

У меня руки трясутся, когда я номер набираю. Хорошо, что я знаю его наизусть.

Прикладываю телефон к уху, слышу долгие гудки, Мансур не сводит с меня напряжённого взгляда, отчего и мне становится неуютно.

— Алло, — слышу голос мамы.

У меня сразу слёзы на глазах выступают (понятия не имею, откуда они появились. Секунду назад настрой был другой).

— Мама, это я, Ангелина.

— Дочка? А у тебя же другой номер был… Все у тебя хорошо?

— Не совсем, — отвечаю и смотрю Мансуру в глаза (не знаю, слышит ли он то, что говорит мама), — папа был прав, — говорю, надеясь, что она догадается.

Папа говорил, что я попаду в лапы араба. Накликаю на себя беду.

Глава 13

Мансур

Ангелина сладко потягивается во сне, но все ещё спит. Провожу рукой по ее светлым волосам. Не хочу давать ей другое имя, когда она примет ислам, это ей очень подходит.

Спускаюсь и дотрагиваюсь до ее нежной кожи.

Внутри все закаменело, желание так и рвётся наружу.

Ангелина спит со мной уже больше недели, но долгожданный день наступит только через три дня.

Зря я дал это дурацкое обещание, но раз дал – надо держать слово. Это обещание я могу сдержать, осталось недолго.

Я не смог сдержать другое. Не отпустил ее после одной ночи. Она мне до сих пор об этом напоминает, хотя, мне кажется, она уже привыкла и ко мне, и к дворцу.

Спокойно со мной разговаривает, носит хиджаб, позволяет себя обнимать и даже целовать.

Хотя я стараюсь этим не увлекаться, иначе ещё одно мое обещание пойдёт ко дну. А я хочу, чтобы она мне верила.

Вчера во время поцелуя я назвал ее «любимой» на арабском, вряд ли она это поняла. Зато понял я.

Может быть, до этих слов я и сам себе не отдавал в этом отчета. Прошло десять дней, как я привез ее во дворец, а она уже стала для меня любимой.

Ангелина открывает глаза. Сообщаю ей то, что давно держу в сердце:

— Сегодня приезжает отец. Я хочу попросить у него разрешения жениться на тебе сразу же, не дожидаясь наследника... Может быть, он поймёт меня.

Глаза моей любимой расширяются, вскакивает, как будто ее только что холодной водой облили:

— Не надо. Я не хочу.

— Иди к себе и подумай хорошо, чего ты хочешь! — рычу на неё.

Поспешно одевается и уходит.

***

Через некоторое время мне сообщают о том, что отец ждёт меня в своих покоях. Направляюсь к нему в боевом расположении духа.

С тех пор как у меня появилась Ангелина, все в душе как будто устаканилось. Раньше не понимал эти слова, что любовь — самый прекрасный и ценный подарок от Всевышнего. Теперь я в этом даже не сомневаюсь.

По дороге встречаю брата и прячу свою радость как могу. Я чувствую, как его напряжение в последние дни нарастает. Не понимаю, с чем это связано.

— Тебя тоже позвал отец? — спрашиваю.

— Нет, я иду к нему сам. Хочу рассказать о русской, которая тебя околдовала, — говорит Заид с самодовольным видом.

Останавливаю его, хватая за локоть.

— Что ты говоришь?

— Мансур, мне тошно на тебя смотреть! Ты должен был давно наиграться и выбросить ее. А вместо этого ты проводишь с ней каждую ночь, но даже не спишь с ней, и при этом ты забыл о том, что вокруг тебя есть и другие женщины. Это ненормально, — говорит и пытается пройти мимо.

Хватаю его за руку:

— Тебе это не касается! Не смей ничего говорить отцу!

Вырывается и идёт дальше. Закрываю глаза и пытаюсь отдышаться.

Ладно.

Пусть идёт первый и жалуется. Я приду после с холодной головой. Отец знает Заида. Он не раз ругал его за плохое отношение к жёнам, за многочисленных девушек в его гареме, которые не задерживаются надолго.

Я смогу объяснить, что Ангелина не такая, как те русские, которых привозит Заид.

Моя совесть чиста, я не нарушил ни одного правила. У меня нет жён, а в гареме я имею право проводить время с кем угодно и сколько угодно.

Я не могу смотреть на других. Хочу только ее.

Может быть, потом это изменится, но не буду же я сейчас себя ломать и брать ту, что мне неинтересна?

Проходит всего минуты две, и Заид выходит быстрым шагом, раздражённый, на меня не смотрит. Видимо, не очень хорошо поговорили.

Захожу к отцу. После приветствия он первый спрашивает:

— Рассказывай, что за русскую ты привез в гарем?

Значит, Заид все-таки успел рассказать.

— Я хочу жениться на ней, если ты разрешишь.

— Она не девственница. Не мусульманка. Заид сказал, что пыталась сбежать… И ты хочешь жениться?

Сначала меня переполняет возмущение от услышанного. Но я беру себя в руки и спокойно говорю.

— Я ее люблю, я ее выбрал. Все проблемы решаемы. А девственности она лишилась со мной. И если бы не Заид в Москве, уже была бы моей женой.

— Ты познакомился с ней в Москве?

Я киваю и пересказываю отцу всю историю. Он молча слушает, а затем приказывает привести Ангелину к нему.

Когда она заходит вместе с Латифой, кажется, мое сердце перестаёт стучать. Такая красивая. Необыкновенная.

Отец задаёт ей вопросы, я перевожу ей (он не знает русского, а от уроков арабского Ангелина пока отказывается, но я и не нашёл ей подходящего преподавателя: чтобы и не мужчина, и не молодая девушка).

— Ты хотела сбежать? — спрашивает отец, я перевожу вопрос Ангелине.

На ее лице выступают слёзы. Она кричит «да, да» на арабском! И когда только выучила?

Хочет кинуться к моему отцу, но я перехватываю ее и беру в объятья, пристально смотрю ей в глаза, и она немного успокаивается.

Внутри все горит. Какая глупая!

Зачем все портит?

Неужели не понимает, не чувствует, как мы будем счастливы?

Ангелина уходит. Отец долго смотрит на меня (мне кажется, это похоже на сочувствие, но мой отец никогда не был мягким человеком).

Я почти уверен, что он откажет. Скажет «традиции есть традиции». Посоветует жениться на Аише. Но отец неожиданно произносит:

— Я разрешу тебе жениться на ней. При одном условии.

Сердце быстро бьется, поднимаю глаза:

— При каком условии?

— Ты станешь следующим в очереди на престол.

— А как же Заид?

— Он не оправдывает моего доверия. Он плохо занимается делами, которые я ему поручил. А твоя компания процветает. Ты будешь лучшим правителем, чем он.

Минуту размышляю.

Политика меня никогда не привлекала. Мне достаточно было того, что есть.

Я знаю, что брат будет зол на меня. Он как раз всегда мечтал стать преемником отца.

Но разве я могу повлиять на отца? Если ему кажется, что я лучше подхожу на эту роль, значит, так тому и быть.

— Я согласен.

С этого дня начинаются приготовления к свадьбе.