Однажды на реалити-шоу

1

Вы хотя бы раз в жизни смотрели реалити-шоу? Я — нет. Так что вопрос, почему я сижу в кресле с логотипом передачи «Звездный жених» и терплю нападки стилиста на свои волосы, вполне закономерен.

— Здесь осветлить, здесь убрать, — вдохновенно напевает Ольга, упаковывая мои пряди в фольгу. — От этого мышиного цвета и несуразной длины давно пора избавиться.

Со вздохом, оценив своё отражение, напоминающее медузу-горгону, я понуро утыкаюсь в телефон. Я, видно, была не в себе, когда подписалась на участие в передаче, от которой фанатеет половина страны.

Что делает в шоу, собирающем исключительно лучших представительниц прекрасного пола, студентка пятого курса, не способная похвастаться ни фарфоровой кожей, ни фигурой в форме виолончели, — тоже вопрос. На который, впрочем, имеется донельзя банальный ответ: махровое кумовство.

Моя крестная, известный художник по костюмам, настояла, чтобы я воспользовалась её медийными связями. Мол, если шанс засветиться на телевидении, добавит жирной изюминки в резюме.

Для справки: учусь я в архитектурном. Так и представляю, как градостроители, узнав о «Звездном женихе», станут наперебой предлагать мне работу.

То, что Есения Калашникова продержится на шоу всего один выпуск, им знать не обязательно. И дело не в моем пессимизме, а в заранее прописанном сценарии. Он, оказывается, есть у каждого шоу.

По плану я, как наименее эффектное и потому самое слабое звено, вылетаю в первом же голосовании. Во втором уйдет популярная фитнес-блогерша, а после неё — начинающая певица. Проигрывать в такой компании не так обидно, согласитесь?

Победительница в борьбе за сердце жениха тоже известна: это модель и бывшая пассия известного рэпера, имя которого мне не вспомнить.

Спросите, как зовут этого взыскательного жениха? Артем Котов. Двадцать восемь лет, красив, как Аполлон, богат, как Крез, и играет в футбол, как боженька. Правда, пару месяцев назад он получил травму в финальном матче за сборную и временно отстранён от тренировок. И теперь, чтобы сильно не заскучать, развлекается выбором невест.

Дверь позади хлопает, заставляя уставиться на вошедшего в отражение.

Ух ты. А вот и звездная хромоножка пожаловала, собственной персоной. Узнала его по фотографии.

— Оль, а где минералки можно взять?
— Тем, ну ты чего, как в первый раз? — тоном доброй мамочки журит его стилист, тут же напрочь забывая про мои волосы. — Вон же в углу стоит.

Я с интересом наблюдаю за тем, как именитый футболист, прихрамывая, идёт к мини-бару. Надо признать, что профессиональный спорт накладывает положительный отпечаток на внешность. Даже простые серые треники исключительно на нём сидят. Как и белая футболка.

— Все работаешь? — Приложив бутылку ко рту, Артем кивает на меня так, будто я — скучная подушка на кресле.

— Ну, — со вздохом сетует Ольга. — Пытаюсь привести участницу в порядок. Девчонка в жизни волосы не красила.

— Меня потом пострижешь? — сверкнув озорной мальчишеской улыбкой, он оттягивает темную прядь волос. — Видишь, как оброс?

— Вот что значит крепкий растущий организм. Ты же неделю назад у меня был.

Неприкрытое кокетство в голосе сорока семилетней тётеньки заставляет меня осуждающе на неё покоситься. Полчаса назад рассказывала о счастливом браке, длиной в двадцатилетие, и двух чудесных сыновьях-подростках, а теперь бесстыдно заигрывает с молодой звездой футбола.

— И долго вам ещё?

Я ловлю взгляд Котова в отражении и мысленно скриплю зубами. У меня на голове полтонны осветлителя, который, с большой вероятностью, безвозвратно испортит волосы. Он действительно думает, что лишние полсантиметра его безукоризненной прически не могут подождать?

— Думаю, нам ещё… — Ольга задумчиво перебирает фольгу на моей голове, будто прикидывая, как поскорее от меня избавиться.

— Когда я спросила, сколько времени займет стрижка и окрашивание, мне ответили, что не меньше трёх часов, — чеканю я, с обвинением глядя на футбольную звезду. — С тех пор прошло минут тридцать. Остаётся два с половиной. Потерпите?

— А ты чего такая злая? — Его голос звучит насмешливо и без малейшего упрёка.

— Потому что я впервые крашу волосы и не хочу быть похожей на попугая.

— Не ссы, малыш. — Котов скалит белые зубы, которые, к его чести, выглядят натуральными. Не то что ослепительные унитазы Криштиану. — Тётя Оля лучшая в своём деле. Я год назад ей под ножницы башку сунул и больше не изменял.

— Я и не ссу, — бормочу я, растерявшись от столь неформального диалога. — Просто не хочу, чтобы нас торопили.

— Уже ухожу, — Артем поднимает руки в примирительном жесте. — Так ты тоже участница, что ли?

Кивок моей головы созвучен хрусту разворачиваемой шоколадки.

— Но я вылечу в первом круге голосования, так что мы всего разок пересечёмся.

— Что поделать, — без сожаления произносит Артем. — Зато прическу получишь нахаляву и фотку со мной.

Я поджимаю губы. Думает, все простые смертные непременно жаждут халявы и совместного снимка? Вот это самомнение.

— Мне не нужна фотка с вами. Я к футболу равнодушна.

— Все женщины равнодушны к футболу, однако на матчи ходят как на работу, — не моргнув глазом, парирует звездный жених.

— Я точно не одна из них. И вы не в моём вкусе.

Стрельнув бровью, Артем задирает майку, демонстрируя идеальный загорелый пресс. Ольга надо мной издает задушенный свистящий звук, словно ей вдруг перестало хватать воздуха.

— Это не в твоём вкусе? Предпочитаешь скуфов? (Скуф — мужчина средних лет, не ухаживающий за своей внешностью и зачастую склонный к полноте и/или раннему облысению — прим. автора)

Заставив себя перестать таращиться на подрагивающие кубики, я поднимаю взгляд на уровень его глаз.

— Я предпочитаю кого-то нормального. Не деформированного всемирной славой, развитого не столько физически, сколько интеллектуально и не мнящего себя пупком земли.

— Как ты вообще прошла конкурс? — Артем смотрит на меня с неподдельным удивлением. — Ты же душная снобка.

2

— Есения Калашникова? — Женщина в ярко-зеленом свитере отрывает взгляд от ноутбука и с настороженностью меня оглядывает.
— Ага, — подтверждаю я, промаршировав к креслу. — Прибыла по требованию продюсера «Звездного жениха».

Плотнее придвинув очки к переносице, она смотрит то на меня, то в экран.

— На фото вы выглядите совсем по-другому.

— Тоже заметили? — Я машинально трогаю волосы, усилиями Ольги, получившими красивый золотой цвет и небывалый объём. — У меня даже глаза будто оттенок поменяли.

— И кожа засияла.

— Это я просто вспотела, пока по лестнице поднималась, — отмахиваюсь я. — Так что мы будем делать? Проверять меня на отсутствие шизофрении?

— Я штатный психолог шоу, и зовут меня Елена. Перед началом съёмок я провожу небольшую беседу с каждой из участниц, чтобы удостовериться в их стрессоустойчивости.

— А не поздновато ли коней на переправе менять? — иронизирую я. — Первый съёмочный день стартует уже завтра.

— Давайте не будем отклоняться от темы встречи. Я задам вам несколько вопросов, на которые вам нужно будет ответить предельно честно.

Я с готовностью поднимаю ладонь вверх.

— Начинайте.

— Как вы реагируете на критику, Есения? — Женщина смотрит на меня, как на распластанную под микроскопом рептилию. — Она кажется вам нормальной или, скорее, раздражает?

— Смотря, кто критикует и как, — без раздумий отвечаю я. — Если речь идёт о преподавателе, я прислушаюсь, а если о неавторитетной для меня фигуре, например, о скучающей бабуле на лавке или футбольной звезде с комариным айкью, — просто наплюю.

— Интересно. То есть человек, добившийся успеха в профессиональном спорте, не представляется вам авторитетным?

Я непонимающе хмурюсь.

— А должен? Что дельного я могу от него услышать, кроме рекомендаций, как правильно пинать мяч?

— Не стоит так узко мыслить. Профессиональный спорт требует большой силы воли и строгого распорядка дня. Возможно, вы бы могли чему-то поучиться.

— Замечание про узость мысли — это часть теста на стрессоустойчивость, я так понимаю? — ехидничаю я. — Проверяете, не вытащу ли я средние пальцы и не начну размахивать ими у вас перед носом?

— А у вас есть такое желание? — моментально оживляется женщина.

— Да вроде нет. — Откинувшись на спинку кресла, я вздыхаю. — Давайте я кое-что расскажу, чтобы сэкономить моё и ваше время. В шестнадцать я сломала позвоночник, катаясь на лыжах. Только один врач из двадцати сказал, что я не останусь инвалидом. Его потом уволили за курение марихуаны и поддельный диплом. В восемнадцать я своими силами поступила на архитектурный, хотя вся моя жизнь до того была посвящена исключительно тренировкам, и в университет я не собиралась. На вступительные экзамены я пришла в корсете, но на своих двоих. Так что мне не нужны ничьи советы о силе воли и режиме. Я и так знаю о них всё.

Отложив ручку, женщина задумчиво меня разглядывает.

— Это более убедительное доказательство стрессоустойчивости, чем те, что я слышала до этого. Некоторые участницы искренне считают, что главное испытание в их жизни — это отказ от наращенных ресниц в пользу натуральных.

— Бедные, — сочувственно вздыхаю я, заглядывая в телефон. Чёрт, через полчаса мне нужно быть на йоге. — Теперь я могу идти?

— Можете, Есения. — Сделав какие-то пометки на листке, женщина встаёт и неожиданно улыбается. — Не знаю, что вы забыли на этом шоу, но я буду за вас болеть.

— Жаль вас разочаровывать, но я вылечу в первом же круге, — беспечно парирую я, поднимаясь следом. — А победит какая-то там Клава или Тина… — спохватившись, затыкаю рот рукой. — Простите за спойлер.

— Кристина, — поправляет она. — Кристина Строберри.

— Неважно, — подув за ворот толстовки, я с раздражением стягиваю её через голову. — Мне кажется, или здесь жарко?

— Сегодня во всём съёмочном центре не работают кондиционеры, — сдержанно поясняет женщина. — Всего вам доброго.

Завязав толстовку на талии, я с облегчением выхожу из кабинета. Хорошо, что поленилась снять с себя домашнюю майку, а то пришлось бы потеть до самого дома.

— Да не собираюсь я весь следующий сезон торчать на скамейке! — разносится по коридору знакомый, раздражённый голос. — По контракту деньги капают, и что? Меня же, как спортсмена, не станет! Мне теперь, блядь, до конца жизни в рекламе банков сниматься и по дебильным шоу таскаться? Может, ещё на камеру подрочить, чтобы обо себе напомнить?!

Замедлив шаг, я наблюдаю, как Котов на бешеной для хромоножки скорости проносится мимо меня и, резко оборачиваюсь, заслышав его многозначительное присвистывание. Застыв, я вопросительно таращусь на звездного жениха. Чего он рассвистелся? Деньги так сильно, что карманы жмут?

Все ещё, прижимая смартфон к уху, звездный жених выразительно окидывает меня с головы до ног и, ослепительно улыбнувшись, выговаривает одними губами слово, приводящее меня в недоумение.

В смысле, горячо? Если вспотел, просто переоденься.

3

Первый съёмочный день

— А это не перебор? — ошарашенно осведомляюсь я, оглядывая макияж в зеркале. — Я же в темноте буду светиться, как собака Баскервилей. И почему мой нос вдруг стал таким маленьким?
Я трогаю ноздри, желая удостовериться, что они всё ещё на месте.

— Это и называется работа художника, — снисходительно изрекает Артур, визажист. — Я могу слепить из твоего лица всё, что угодно, девочка. Уменьшить нос, увеличить глаза, нарисовать скулы, изменить форму губ. Всего полчаса — и мама родная не узнает.

— Страшный ты человек, — комментирую я, с вожделением оглядываясь на дверь. — Можно я теперь пойду?

— А где слова благодарности и слёзы счастья? — Артурчик смотрит на меня с укором. — Я из тебя такую, такую сладкую конфету сделал.

— Сладкую настолько, что у съёмочной группы при виде меня слипнутся булки. Спасибо тебе большое. Надеюсь, это всё потом ототрётся?

— Сначала мицелярка, потом гидрофильное масло, затем энзимная пудра или любая умывалка, — Артур воодушевлённо загибает пальцы. — Затем тонер с кислотами, сыворотка с ниацинамидом и какой-нибудь лёгкий кремик. Кожа у тебя хорошая, только слегка суховата.

— Я половины слов не поняла, но спасибо. Умоюсь мылом.

— Аха-ха-ха, — весело несётся мне вслед. — Мылом. Хорошая шутка.

При чём тут шутка? Мыло у меня хорошее, с солями Мёртвого моря, его тётя привезла из Израиля. Уже года два им умываюсь.

Прикрыв за собой дверь, я открываю мессенджер, чтобы найти сегодняшнее расписание.
5.30 — укладка и макияж
6.30 — костюмер
8.00 — лимузин и начало съёмок

Если так начинается понедельник всех телевизионных селебрити, я предпочту скончаться в безвестности. Это же самая настоящая пытка. Сначала тебе дерут волосы феном, потом штукатурят лицо, как стены в хрущёвке, а затем совершенно посторонний человек выберет, что тебе носить.

— Здрасьте, — я растерянно застываю посреди комнаты, уставленной вешалками. — Мне Марина нужна.

— Входи-входи, — девушка в джинсах и просторной белой рубашке с красным цветком, нетерпеливо машет мне рукой. — Зовут как?

— Есения.

— Так… — её взгляд с профессиональным интересом скользит по мне от кроссовок до темечка. — Всё ясно… Брутальная секси.

Заявив это, она принимается звонко щёлкать вешалками, оставляя меня обдумывать столь спорное резюме. Брутальная секси? И что это значит? Что на меня напялят шмотки Лары Крофт?

— Белая майка — маст хэв, — напевает Марина, пихая мне в руки топ и короткую кожаную юбку. — Двойная цепочка на шею… Браслет… Ботинки милитари… Серьги…

— У меня дырок в ушах нет, — вставляю я.

Костюмерша смотрит на меня с недоумением.

— А куда делись?

— Да их не было никогда.

— Странно, — бормочет она себе под нос, откладывая бархатную коробку в сторону и заменяя её футляром побольше. — Тогда заменим на имиджевые очки.

Через минуту я стою со всученным мне добром в примерочной.

Ещё через две минуты я разглядываю в зеркале своё отражение.

— Я так никуда не пойду! — рявкаю я, повернувшись к донельзя довольной Марине. — У Лары Крофт хотя бы были косичка и оружие! А у меня ни того, ни того! Да я же вылитая шлюха!

— Как шлюха выглядит та, кто была перед тобой, — назидательно произносит она. — Ушла, кстати, очень довольной. А ты выглядишь эффектной занозой в заднице. На шоу таких любят.

— Да я всё равно сегодня вылечу, — жалобно пищу я. — Переодень меня, пожалуйста, цветочек аленький.

— Нет, — отрезает костюмерша. — По контракту ты не вправе оспаривать выбранные наряды. Так что, не ной и давай на выход.

Я шумно сцеживаю воздух сквозь крепко сжатые зубы. Никакой она не цветочек аленький, а самая настоящая коза.

——

— Есения Калашникова где? — взгляд Инги, продюсера, шарит в паре метрах от меня.

Приходится поднять руку, чтобы она меня заметила. Нас тут всего трое: я и двое мужиков из съёмной бригады. Могла бы вычислить участницу методом исключения.

Цепкий взгляд женщины проходится по мне, заставляя тело слегка напрячься. Неприятная она, эта Инга, и на людей смотрит, как на мясо.

— Как ты изменилась… — она морщит лоб, который отчего-то не морщится. — В общем, слушай. Через пять минут здесь будет лимузин, который отвезёт тебя в особняк. Там тебя встретит Котов…

— Меня одну? — ляпаю я.

— Ты сценарий вообще читала? Там будут все участницы. Жених встречает каждую по отдельности. Твоя задача — играть на камеру. Так как ты вылетаешь в первом круге, сильно можешь не напрягаться. Улыбнись, какую-нибудь глупость скажи. Вроде: «Я всегда мечтала с вами познакомиться, и вот этот день настал».

— Может, «Я хочу от тебя детей»? — фыркаю я.

— Можно и так. Зато зрители посмеются.

Сказав это, она утыкается в телефон, оставляя меня от скуки разглядывать маникюр. Надо признать, что бригада местных стилистов знает своё дело. Мои ногти и волосы ещё никогда не выглядели настолько безупречными.

Только одно непонятно: если моя роль настолько мизерная, почему бы не оставить мне мою одежду? Чем костюмершу не устроили мои драные бойфренды и папина футболка, косящая под модный оверсайз?

Долго размышлять на эту тему не приходится, так как в воротах появляется лимузин. Его идеально чистый капот блестит даже сильнее, чем моё лицо.

— Удачи, — безразлично произносит Инга, поправив динамик в ухе. — Жень, встречай. Номер три выезжает к вам.

4

— Вы как будто трупы перевозите, — вжавшись в обивку дивана, я растираю покрывшиеся гусиной кожей предплечья. Костюмерше стоило бы накинуть к костюму женщины-кошки что-то тёплое, чтобы я не окочурилась раньше, чем скажу Котову «привет».

— Чего так холодно-то?

— Температуру прибавил, — кротко отзывается водитель. — В мини-баре есть шампанское. Можешь выпить для храбрости.

— Сейчас восемь утра, — я с сомнением косясь на горлышко бутылки, торчащее из ведра со льдом. — Так что, пожалуй, я пас.

Глаза в зеркале заднего вида вспыхивают любопытством.

— Ты первая, кто отказался.

— То есть, Котов не в курсе, что ему подсунули невест-алкоголичек? — ухмыляюсь я.

Мужчина ничего не отвечает. Возможно, он тоже подписал бумагу о неразглашении.

После первой поездки в лимузине могу с уверенностью заявить, что его крутизна сильно преувеличена. Возможно, дело в боковой посадке, но меня начинает мутить.

— Можно окно открыть, а? — Прикрыв глаза, я глубоко дышу. — Что-то нехорошо.

— Укачало, — понимающе заявляет водитель. — Могу конфетку дать.

Конфеткой оказывается ярко-розовая карамель в форме шара, насаженного на палочку. Решив не задаваться вопросом, какого чёрта взрослый дядя на большой чёрной машине возит такое в бардачке, я запихиваю её в рот. Всё лучше, чем продемонстрировать содержимое желудка перед камерами.

Спустя пару минут тошнота ослабевает. И вовремя, потому что впереди показываются здоровенные кованные ворота, а за ними — тот самый особняк с картинок. Прибежище гламура и место съёмок «Звёздного жениха».

— Никуда не выходи, пока я не дам сигнал, — инструктирует меня водитель. — Пойдёшь, когда участницу номер два закончат снимать.

Вытянув тяжеленные говнодавы, которые костюмерша окрестила ботинками милитари, я смотрю в тонированное стекло. За ним — белокурая фея в розовом платье, вовсю знакомящаяся с женихом.

Старательно скалит иссиня-белые зубы, когда Котов, нарядившийся так, словно готов хоть сейчас шагнуть под венец, целует ей руку. Фальшиво прикусывает губу, имитируя стеснение, когда он что-то говорит. Короче, бу-э-э.

Почувствовав новый приступ дурноты, я старательно обгладываю карамель и чуть не роняю её на колени от неожиданно раздавшегося гарканья:

— Всё, пошла, пошла, пошла!

Я резко вскакиваю и едва не ударяюсь головой о потолок. Дверь распахивается, в уши врезается шум голосов, в глаза — слепящие лучи света.

Зажмурившись, я машинально спускаю на глаза очки и мысленно благодарю костюмершу за своевременный подгон.

Сияющее улыбкой лицо футбольной звезды оказывается прямо передо мной.

Напрочь забыв о торчащем изо рта чупа-чупсе и окончательно растерявшись от вида камер и десятков устремлённых на меня глаз, я ляпаю первое, что приходит в голову:

— Сначала возьми благословение у моего папы, а потом поговорим, красавчик.

Лицо звёздного жениха застывает в растерянности, протянутая ладонь медленно опускается.

Я беззвучно вою. Да что ж я за неудачница такая? Даже не заметила, что он собирался помочь мне выйти.

Мужественно вернув на лицо улыбку, Котов медленно наклоняется ко мне и целует в щёку.

Его дыхание со вкусом мятной жвачки задевает мою ушную раковину одновременно с шёпотом:

— Ты у меня отхватишь по полной, коза.

5

Когда второй продюсер шоу, представившийся то ли Игорем, то ли Егором, объявляет, что мы всем расфуфыренным стадом можем переместиться в дом, я с благодарностью возвожу глаза к небу.

Два с лишним часа мы торчим под палящим солнцем в ожидании, пока звёздный жених обласкает своим вниманием каждую из участниц, которых здесь без малого двадцать человек. От количества фальшивых улыбок и запахов парфюмерии меня воротит настолько, что не спасёт даже кило чупа-чупсов. А чёртова кожаная юбка и вовсе превратилась в парник. Не удивлюсь, если у меня из задницы торчит пучок свежей петрушки и где-то по соседству наливаются огурцы.

— Так, девочки, не толпимся! В дом заходим согласно присвоенному номеру! — раздаётся предупредительный окрик.

Красотки, настойчиво пробивавшиеся к двери, замедляют шаг, нехотя пропуская вперёд меня и ещё двоих девушек. Их неприязненные взгляды открыто транслируют: какого хрена я должна плестись позади той, кто в разы хуже меня?

Потому что мой номер три, а твой — надцатый, — мысленно усмехаюсь я, огибая недовольную гламурную каланчу, лицо которой кажется смутно знакомым. Такая вот жиза, сестрёнка.

К женской конкуренции я привыкла со времён спортивной школы, и она меня не слишком заботит. Непонятно другое. Почему они так спешат зайти в дом? Им предстоит торчать там несколько месяцев без связи с внешним миром. Не лучше ли впрок надышаться свободой?

Ладно, признаю, внутри есть на что поглазеть. Белоснежные стены, сверкающие люстры, длинный мраморный коридор, уходящий в неизвестность, стойка, уставленная закусками и бокалами с шампанским, к которой стаей оголодавших чаек моментально налетает десяток участниц.

Я наблюдаю, как они жадно вливают в себя пузырьки, и думаю, что Котову стоит быть поосторожнее с выбором невесты. Слишком высок риск оставить все футбольные гонорары в рехабе.

— Шампанское стоит для всех, так что не стесняйтесь разбирать бокалы, — командует то ли Игорь, то ли Егор. — Через десять минут продолжаем съёмку.

Я хмурюсь. Здесь и так собралась целая толпа потенциальных алкоголичек. Для чего спаивать остальных?

Устав маяться от безделья, решаюсь размять ноги и пройтись. Кажется, многие девушки были знакомы ещё до шоу, ибо легко разбились на парочки и оживлённо болтают.

— Бедняжка не в курсе, что милитари уже два сезона подряд вышел из моды, — доносится позади вместе с язвительным смешком.

Я оборачиваюсь. Не потому, что замечание ранит мой утончённый вкус, а потому что не люблю, когда хихикают в спину. Хочешь что-то сказать — скажи, глядя в глаза.

Автор реплики — экзотичная брюнетка в белоснежном платье, выгодно подчёркивающем её насыщенный загар. Остаётся только недоумевать, почему настолько красивой девушке потребовалось зубоскалить в мой адрес.

Ты уже выиграла генетическую лотерею. Просто расслабься!

— Твоё платье едва из новой коллекции, — я выразительно оглядываю её с головы до ног. — Судя по жёлтым подмышкам, оно отходило пару сезонов «Звёздного жениха».

Папа всегда говорит, что нельзя агрессией отвечать на агрессию. Думаю, он прав, но что поделать, если мой язык, как обычно, обгоняет мозг.

К тому же, сдается мне, что правила здесь как на зоне. Если дашь слабину — место твоё так и останется возле параши. Не то чтобы у меня был опыт отсидки — это я по фильмам уяснила.

Лицо восточной красавицы обретает скандинавскую бледность, так что я спокойно иду дальше. Теперь она знает, что с Есенией Калашниковой лучше не связываться. Впрочем, это знание едва ли ей пригодится, ведь уже сегодня я поеду домой.

Уф-ф! Скорее бы переодеться в свои просторные джинсы и завалиться на диван с книжкой. Вся эта напомаженная тусовка с шампанским точно не для меня.

В вестибюле появляется Котов, и атмосфера, как по команде, меняется. Шум голосов стихает, а все камеры вместе с десятками взглядов моментально устремляются на него.

Я украдкой закатываю глаза. Ему самому не обрыгло столько улыбаться?

— Добрый вечер, девушки! — Голос именитого футболиста разливается по вестибюлю елеем. — Я рад приветствовать вас здесь, в этом невероятно красивом месте, которое стало ещё прекраснее с вашим появлением. Сегодня особенный вечер для всех нас. Вы здесь не случайно. Каждая из вас — яркая, уникальная, интересная, и я с нетерпением хочу узнать вас ближе.

Я здесь, чтобы найти ту самую. Ту, с кем я захочу пройти весь путь вместе. Я верю, что любовь — это не только чувства, но и доверие, взаимопонимание, поддержка. И я готов к тому, чтобы искать её здесь, среди вас.

Впереди у нас много удивительных моментов, незабываемых свиданий и, возможно, сложных решений. Но сегодня я хочу, чтобы вы расслабились, насладились этим вечером и просто были собой. Я благодарен каждой из вас за смелость, за то, что вы пришли сюда, чтобы открыть свои сердца. Надеюсь, этот путь будет ярким и важным для всех нас.

Ну что, начнём этот вечер?

Последняя фраза тонет в восторженном женском визге.

— Как ты искренне сказал, Артём! У меня даже слёзы выступили! — Участница в розовом прикладывает пальцы к глазам и обмахивается.

Я смотрю на неё как на умалишённую. Искренне? Да в замороженной куриной ноге больше искренности, чем в этом шаблонном монологе.

— Так-так, девушки, — снова подаёт голос Игорь-Егор. — Прошу всех допивать шампанское, потому что мы переходим к важному эпизоду… Снимаем, как жених беседует с каждой из вас…

Его взгляд скользит по комнате и неожиданно останавливается на мне.

— А начнём мы с номера три. Жень, подтащи камеры к ней, и поехали.

6

Камеры разворачиваются на меня, словно прожекторы, вызывая желание вновь опустить очки на нос.

— Ну что, номер три? — голос Егора-Игоря звучит требовательно. — Чего застыла? Двигайся навстречу Артёму.

Сжав челюсти, я беру курс на звёздного жениха.

При взгляде на меня выражение его лица меняется. Улыбка становится шире, глаза словно сканируют каждую деталь моего образа. Тоже прикидывает, что милитари давно не актуальны?

— Привет, — концентрация доброжелательности в голосе Котова зашкаливает настолько, что у меня подскакивает уровень глюкозы. — Ты Есения, да? Понравилось кататься на лимузине?

Ну и что мне ответить на этот идиотский вопрос? Соврать, что это лучшее, что случалось в моей жизни?

— Не почувствовала большой разницы с такси-эконом, если честно. Укачивало, по крайней мере, так же.

Взгляд Котова леденеет, отчего улыбка выглядит как приклеенная.

— Ты забавная. Часто приходится участвовать в авантюрах вроде этого шоу?

Я смотрю на него как на умалишённого. Он же видел, как позорно я вышла из лимузина. Думает, я такое каждый день практикую?

— Боже упаси. Для авантюр я слишком скучная.

— Этого не скажешь по твоему эффектному внешнему виду.

— Спасибо. — Я машинально делаю реверанс. — Значит, не зря моя задница преет в этой клеёнке.

Ляпнув это, я с опаской смотрю на Игоря-Егора.

— Блин, извините. Слово «задница», наверное, не стоило произносить?

Он машет рукой, мол, ничего страшного, продолжай.

— А что подтолкнуло тебя прийти на проект? — не унимается Котов. — Если уж авантюры — это не твоё.

Я вздыхаю. Всё-таки стоило получше подготовиться. Я рассчитывала, что вопросы будут более интеллектуальными. Например, что я думаю о глобальном потеплении и каковы возможные варианты решения конфликта на Ближнем Востоке.

— Это всё моя тётя, — признаюсь я, не придумав ничего оригинальнее правды. — Вцепилась как клещ: «иди да иди». Её сын целый год был моим репетитором, так что в каком-то смысле я её должница. Короче, пришлось.

Сосредоточенно наморщив лоб, Котов поворачивается к продюсеру:

— Это вообще нормально, что она так отвечает? Предполагалось, что участницы будут ссать кипятком от возможности со мной познакомиться.

— Всё нормально, Артём. — Егор-Игорь успокаивающе хлопает его по плечу. — Что не понравится, вырежем.

— А разве она не должна сама задавать мне вопросы? — не затыкается хромоножка. — Почему я как влюблённый пиздюк один её обо всём расспрашиваю?

— Опиши себя тремя словами, — раздражённо рявкаю я. — Видишь, я сама спросила. Только не ной.

Котов выглядит так, словно готов меня растерзать, но, к счастью, вмешивается продюсер.

— Это хороший вопрос. Повтори-ка его ещё раз, только сделай это предельно мило.

Я набираю в грудь побольше воздуха и раздвигаю рот в очаровательном оскале.

— Артём, пожалуйста, опиши себя тремя словами.

— Дай подумать. — Взгляд Котова скользит по моему лицу, постепенно съезжая к вырезу майки. — Настойчивый, целеустремлённый…

— Это же почти синонимы, — перебиваю я, чтобы избавиться от его внимания к своему декольте.

Желваки на его скулах напоминают шарики от пинг-понга.

— Я целеустремлённый, умный и порядочный.

— Прекрасные качества, — с преувеличенным восхищением комментирую я, вживаясь в образ гламурной обитательницы особняка. — Можно в таком случае узнать твой коэффициент IQ?

— Мой IQ — сто двадцать один, — цедит Котов, покрываясь бордовыми пятнами. — Достаточно высокий в глазах участницы тупого реалити-шоу?

— Тупого? — Я моргаю. — Зачем же ты согласился в нём участвовать? И, к твоему сведению, мой IQ — сто двадцать пять.

— Егор, выключи нахер камеры! — оглушительно рявкает он. — Не видишь, что тут полная шняга происходит?

Операторы вопросительно смотрят на продюсера, но тот воодушевлённо крутит пальцами в воздухе, требуя продолжать съёмку.

— Артём, задай ей последний вопрос и перейдём к следующей участнице.

Несколько секунд Котов сверлит взглядом мой лоб и, с тяжёлым вздохом, изрекает:

— Если бы ты была животным, то каким и почему?

Здесь мне становится его немного жаль. Это я сегодня покину шоу, а Котову-то до самого финала надо играть по правилам. Ясно, что эти вопросы ему подсунули, ибо даже самый тупоголовый спортсмен придумал бы что-то оригинальнее.

— Если бы мне дали выбор, я бы была крысой, — отвечаю я без раздумий. — Крысы способны выживать в любых условиях, легко адаптируются к изменениям среды, обладают высокой обучаемостью и могут питаться практически любой пищей.

Неприязнь ненадолго исчезает из взгляда Котова, сменяясь озадаченностью.

— Ты же в курсе, что крысы страшные, и их никто не любит?

— Белка, которой все так восхищаются, — та же крыса, просто с пушистым хвостом, — парирую я. — А к всеобщему обожанию я не стремлюсь. Крыс на свете много, и какой-то я непременно приглянусь.

Звёздный жених не торопится с комментарием, продолжая задумчиво меня разглядывать. Решив не пасовать, я стойко удерживаю его взгляд.

— На этой философской ноте предлагаю закончить первый этап знакомства, — голос Егора или Игоря (чёрт, я снова забыла, как его зовут!!) доносится откуда-то издалека. — Спасибо большое, Есения! Можешь пройти к стойке и отметить знакомство бокалом шампанского.

— Обойдусь без вечеринки, — буркаю я, разрывая зрительный контакт со звездой и пятясь назад. — Я там лишнего наговорила, вы сами решите, что вырезать.

Развернувшись, торопливо иду к окну. То ли из-за прожекторов, то ли от волнения майка прилипла к спине, а пальцы мелко подрагивают.

Уф-ф… Главное испытание осталось позади. Осталось высидеть ужин, и всё. Можно отчаливать домой.

7

Чем дольше я наблюдаю за происходящим, тем больше ощущаю себя героиней нашумевшего сериала о борьбе за трон. Имей одна из участниц дракона в загашнике, точно не преминула бы рявкнуть «Драккарис» и испепелить соперниц к чертям.

Чего потенциальные невесты только не делают, чтобы запомниться жениху и зрителям!

Одна упала в обморок из-за жары, хотя кондиционеры здесь работают так, что парник под моей юбкой давно покрылся изморозью. Вторая участница втиснулась в диалог-знакомство вне очереди, бесцеремонно оттеснив девушку, с которой незадолго до этого мило болтала. Третья начала петь и танцевать, как умалишённая. Четвёртая — громогласно скандалить, обвиняя соседку в том, что та намеренно облила её шампанским. Пятая со слезами на глазах декламировала Котову стихи собственного сочинения, от которых у меня закровоточили уши.

Звучали они примерно так:

Влюбилась я в тебя, футболист,
Ты быстрый, ловкий, словно артист.
На поле бьёшься, как лев за мечту,
И сердце моё отдалось без бою.

Без бою. У той, кто объявил крысу своим тотемным животным и переплюнула Котова в тесте на интеллект, не было ни единого шанса против этих затейниц.

Справедливости ради надо отметить, что участницы вели бы себя непринуждённее, если бы Егор-Игорь и его свита не подначивали их на каждом шагу.

«Мол, посмотри-ка, Артём запал на другую девушку, хотя ты куда симпатичнее. Иди и сделай что-нибудь».

Или: «В беседе с женихом ты выглядела скучным синим чулком. Прояви себя, или цветка тебе не видать».

Врученный Котовым цветок — знак того, что участница остаётся на шоу. Как понимаете, вазу я не приготовила.

Когда, наконец, объявляют о завершении второго этапа съёмок и о начале ужина, я готова разрыдаться от счастья.

Во-первых, от скуки у меня начался гастрит.

Во-вторых, я жутко хочу домой.

Первой расправившись с пастой, которая в свете многочасового голода показалась мне поистине изумительной, я перемещаюсь на диван. Остальные участницы продолжают изящно и неспешно орудовать приборами, будто шоу внезапно переименовали в «Столовый этикет».

Котов, вскоре появившийся в гостиной, перетягивает внимание с макарон на себя. Все взгляды участниц устремляются на вазу с цветами в его руках.

— Девушки, спасибо за чудесный день, — его голос звучит торжественно и проникновенно, словно речь президента в новогоднюю ночь. — Каждая из вас показала себя с уникальной стороны. Но, к сожалению, места в следующем этапе ограничены, и тюльпаны достанутся не всем.

По гостиной прокатывается драматичное женское оханье, которое усиливается меланхоличной музыкой, доносящейся непонятно откуда.

Я устало вздыхаю. Да раздай ты уже свой веник и покончим с этим.

— Первый тюльпан достаётся... — Котов делает паузу такой длины, что я успеваю составить список покупок на неделю. — Кристине.

Звучат аплодисменты.

Кристина Строберри, будущая победительница этого шоу, картинно прикрыв рот рукой, вскакивает с места и с выражением фальшивого неверия дефилирует перед камерами, чтобы забрать цветок у сияющего жениха.

— Я и понятия не имела… — разносится по гостиной её изумлённый шёпот. — Так растерялась в моменте знакомства… Думала, вылечу первой.

Я закатываю глаза. Да здесь каждая собака знает, что ты выиграешь. Чего ты так стараешься?

— Второй тюльпан я хочу передать… Лике!

Я с тоской разглядываю носы своих говнодавов. Впереди долгий вечер, полный фальшивой радости и крокодильих слёз. Остаётся сидеть с философским видом крысиного старейшины и планировать будущую эвакуацию.

— Седьмой тюльпан получает… Карина!

Цветов становится всё меньше. У участниц, чьи имена так и не прозвучали, на радость продюсерам начинают сдавать нервы. Камеры фиксируют каждую их эмоцию: слёзы, зависть, панический страх.

— Последний цветок я решил отдать... Есении.

Звук собственного имени заставляет меня ошарашенно вытаращиться на звёздного жениха.

На губах Котова играет улыбка, но взгляд остаётся холодным и жёстким.

Я мотаю головой в протесте. Что за прикол? Я планировала через час быть дома. Пусть перечитает контракт. Там чёрным по белому написано, что я вылетаю в первый же день.

— Ты сама подойдёшь или придётся мне? — голос Котова звучит насмешливо и немного натянуто.

Опомнившись, я встаю. В гостиной нет ни единого человека, который в этот момент не пялился бы на меня.

Ещё бы. Неудачница в вышедшем из моды милитари получила знак симпатии от звёздного футболиста!

Не чувствуя ног, подхожу к жениху.

— Это какая-то ошибка, — шепчу я, обхватывая похолодевшими пальцами пухлый цветочный стебель. — Я должна вылететь в…

Котов наклоняется к щеке, имитируя поздравительный поцелуй.

— В первом круге, я помню. Только вот хер тебе, коза. Наслаждайся шоу вместе со всеми.

Резко отпрянув от него, я пячусь назад. Камера наезжает всё ближе, и мне хочется её отпихнуть.

Твою же мать…

Это точно не сон. Цветок зажат у меня в руке, а это значит, что ночевать сегодня придётся здесь.

Позади раздаётся истеричный женский вой:

— ЧТО ЗА ХЕРНЯ ПРОИСХОДИТ?!!! Это же она должна была вылететь, а я остаться!!! Вы же мне обещали, суки!!!

— Женя, камеру на неё быстро! — азартно командует Игорь-Егор. — Крупным планом снимай, как ревёт. Вот это я понимаю, чистые эмоции…

8

— Мам, я не хочу здесь оставаться! — от паники и возмущения мой голос похож на рык разъярённой гориллы. — Тётя Надя обещала, что меня вышвырнут в первом туре, а Котов взял и всучил мне цветок! Мою сумку отнесли в спальню, а она, представь себе, общая! Одна спальня на пятнадцать человек! Такого коммунизма даже в спортивном лагере не было!

— А ты Наде не звонила? — сочувственно осведомляется мама. — Была ведь какая-то договорённость?

— Я тоже думала, что была, но оказалось, что только на словах! А в договоре, как любезно пояснил мне Егор-Игорь, есть пункт, где указано, что продюсеры шоу вправе изменить сценарий, и им за это ничего не будет!

— А ты договор не прочитала?

— Да ради бога, мам! Кто читает договор?! Я-то рассчитывала, что тётя Надя не даст меня так подставить.

— А что, там совсем всё плохо?

Вздохнув, я обвожу глазами мраморные полы.

— Интерьер тошнотворно роскошный, герой программы — красавчик-футболист, а мои соседки по комнате выглядят как второй состав Victoria’s Secret.

— И что не так?

— А всего вышеперечисленного мало? — ворчу я. — Ты знаешь меня уже двадцать два года. Где я, а где гламур и игра на публику?

— Может, тебя в следующем туре выгонят? — выражает робкую надежду мама. — Просто не старайся произвести впечатление.

— Так я и не старалась, — в отчаянии стону я. — Ляпала всё, что приходило в голову, чем бесила Котова. Но они почему-то всё равно меня оставили, а выгнали другую. Девка, кстати, такой скандалище закатила, что съёмочной бригаде пришлось силой её скрутить. Ей, оказывается, минимум четыре выпуска обещали.

— Значит, ты была лучше её. Доча, мне суп варить надо. Я верю, что ты со всем справишься и с нетерпением жду выпуск «Звёздного жениха».

— А какой суп? — с завистью спрашиваю я.

— Щи с фрикадельками.

Я вздыхаю.

— Мой любимый. Ладно, иди. Папе привет.

— Передам. Звони, если что.

Я собираюсь сказать, что телефон у меня сейчас заберут, но мама успевает отключиться.

— Я никогда не делала пластику, что бы ни писали в СМИ.

Первое, что я слышу, заходя в спальню.

Голос принадлежит Кристине Строббери, которая в окружении заворожённых взглядов других участниц водит по лицу какой-то штукой, сильно смахивающей на обмылок.

— Да, филлеры есть, но у кого их нет?

— У меня, — беззвучно бормочу я, ища глазами свою кровать.

Почему в доме размером с Монако не нашлось отдельных спален, остаётся загадкой. Даже для зэков предусмотрены отдельные камеры, а для пятнадцати законопослушных гражданок — хрен.

Всё же придётся изучить правила. Вдруг за плохое поведение на шоу предусмотрен изолятор, и мне удастся скоротать в одиночестве пару ночей.

— Эй, номер три! — окликает всё тот же жеманный голос.

Выпустив из рук сумку, я оборачиваюсь. Взгляд Кристины Строббери с интересом скользит по мне.

— Прикольная была идея выйти из лимузина без помощи Темы. И с леденцом эффектно получилось. Это Инга или Егор тебе посоветовали?

Я чувствую себя деревом. В смысле, прикольная идея? В смысле, посоветовали? Думает, я намеренно выставила себя идиоткой?

— Это была импровизация.

— Ну да, ну да. — Её весёлый смех разливается по комнате. — Тебя ведь Есения зовут? Подсаживайся к нам, будем знакомиться.

Я напрягаюсь, чувствуя подставу. С чего бы лидеру этого шоу биться деснами с аутсайдером? Ватрушке точно не место рядом с миндальным круассаном.

— Мне нравится твой стиль, — продолжает Кристина, ободряюще улыбаясь. — Ботинки милитари — моя любимая обувь. Дамиан купил мне три таких пары в Галерее Лафайет.

— Милитари — это мастхэв на все времена.

Её свита, включая брюнетку, ещё недавно критиковавшую мой внешний вид, согласно трясёт головами.

— Спасибо. — Я возвращаю внимание к сумке. — Поболтаем в другой раз, ладно? Хочу переодеться. Я поняла, что милитари — круто, но у меня от них мозоль на пятке.

Судя по вытянувшемуся лицу, Кристина, как и Котов, привыкла, что окружающие ссут от неё кипятком. Она открывает рот, собираясь что-то сказать, но не успевает, так как в этот момент в комнате появляется Егор-Игорь.

— Внимание, девушки! Через пятнадцать минут встречаемся в гостиной! Артём хочет поговорить с вами о правилах проживания.

По комнате прокатывается восторженное эхо голосов, в которое вплетается мой измученный стон.

Да чего этому Котову неймётся? Мы виделись всего час назад. Мог бы выложить всё сразу и свалить на все четыре стороны.

И какие, чёрт подери, правила проживания он хочет обсудить? Как подмываться так, чтобы не расплескать воду? Или в каком порядке заправлять кровать?

После ухода Егора-Игоря комната превращается в жужжащий улей. Половина участниц бросается переодеваться, вторая — наносить второй слой штукатурки.

С облегчённым вздохом я стаскиваю говнодавы и вдеваю ступни в пушистые домашние тапки, которые предусмотрительно засунула в сумку мама. Всё, вечерний лук готов.

— Девушки, ещё раз добро пожаловать! — Артём торжественно обводит рукой периметр гостиной так, словно лично её спроектировал. — Надеюсь, этот дом станет для вас местом новых открытий и…

Он делает очередную долгоиграющую паузу.

— … конечно, любви. Но существует несколько правил. От вас требуется относиться друг к другу с уважением. Оскорбления, агрессия и физическое насилие полностью запрещены.

Мой рот распахивается в зевке, но захлопывается, стоит взгляду Котова лечь на меня.

Я возмущённо поднимаю брови. В смысле? Теперь меня назначили главной зачинщицей беспорядков?

После этого бесполезного собрания нас отпускают восвояси. Отказавшись хлестать шампанское на кухне с остальными участницами, я ухожу бродить по коридорам.

Ох, ни черта себе! Здесь даже рояль есть.

Приподняв белоснежную крышку, я осторожно глажу клавиши.

Не то чтобы я умела играть — скорее, это мой способ приобщиться к прекрасному.

9

Быстро взяв себя в руки от неожиданной встречи, я натягиваю на лицо выражение снисхождения.

— Могу сбацать «Собачий вальс» в обмен на возвращение домой. Как тебе сделка?

— М-м-м… — Котов трет подбородок, делая вид, что обдумывает предложение. — Пожалуй, нет. Мои слуховые рецепторы слишком утончены для такой банальщины.

— Правда? То есть, если я загляну в твой плейлист, то обнаружу там шедевры мировой классики и отсутствие хип-хоп-фекалий про горы бабла, тусовки в Сан-Тропе и течных сучек?

— А разве музыкальный вкус непременно подразумевает приверженность к классике? Откуда такой перфекционизм?

— На мне кожаная юбка и розовые меховые тапки, — фыркаю я, глядя себе под ноги. — Всерьёз считаешь меня перфекционисткой?

— Да, я заметил, что ты не слишком старалась принарядиться вместе с остальными.

Его приглушённый смех заставляет меня заулыбаться.

— За это утро я исчерпала свой годовой лимит битвы за красоту и теперь месяц не планирую причёсываться.

— Боюсь, это будет серьёзным нарушением контракта. — Котов щурится. — Тебе действительно нравится эпатировать окружающих или это часть имиджа для шоу?

Я устало возвожу глаза к потолку.

— Да что вы все заладили про этот имидж? Как ты правильно заметил, я просто не ссу от тебя кипятком и хочу домой.

— Так ещё только один съёмочный день прошёл. Всё может измениться.

— Что, например? То, что мне вдруг понравится жить в комнате с толпой незнакомых людей, каждый день задыхаясь от парфюмерной вони и тупых разговоров?

— Нет-а, — на лице Котова появляется озорная улыбка. — То, что со временем ты сможешь по достоинству оценить главный приз.

— Я плохо читала контракт, — иронизирую я. — Там ещё айпад обещали?

— Ты такая шутница.

Вздохнув, я облокачиваюсь на крышку рояля.

— Слушай, нет ни единого шанса, что я примкну к стаду твоих обожательниц. Даже став победительницей шоу, чего, мы оба знаем, не будет, я не смогу правдоподобно разыграть восторг. Истинные достижения я представляю по-другому.

— И всё-таки я не ошибся насчёт тебя, — медленно изрекает Котов после паузы. — Ты душная снобка с раздутым эго, забывшая, что такое получать удовольствие от жизни.

Я издевательски кривлюсь.

— Это тебе IQ в сто двадцать баллов нашептало?

— В сто двадцать один балл, — поправляет Котов. — Ты, наверное, не в курсе, но в вопросе, кого из участниц оставить на проекте, а кого нет, моё мнение является решающим. Так что наберись терпения и учись получать удовольствие от новой обстановки. Пока тебе удаётся так профессионально меня бесить, будешь торчать на этом шоу до талого.

— Ходить со мной на свидания и послушно открывать рот, если в ресторане мне вдруг вздумается угостить тебя устрицей.

— Бедолага-а, — изумлённо тяну я, моргая без остановки. — Как же тебе хреново без тренировок. Совсем не знаешь, куда себя деть, да?

— Ты, блядь, даже представить себе не можешь, — цедит Котов, переводя взгляд на мои тапочки.

Я хочу сказать, что могу и ещё как, но вовремя прикусываю язык. Откровенничать с хромоногим тираном, вообразившим себя вершителем чужих судеб, — плохая идея.

— Тогда будь готов, что, пихая моллюска мне в рот, рискуешь остаться без пальцев.

Угрюмое выражение моментально слетает с лица Котова, уступая место ослепительной улыбке.

— Будь спокойна, малышка. Я всегда успеваю вытащить.

Я смотрю на него с недоумением.

— А что, часто приходится? Или кормить женщин с ложки — твоё внефутбольное хобби?

Теперь Котов выглядит озадаченным.

— Слушай, а сколько тебе лет?

— У женщин не принято такое спрашивать, — огрызаюсь я. — Не заставляй меня звонить Инге и поднимать твоё досье. Девятнадцать?

— Мне двадцать два.

— Двадцать два — это, конечно, не девятнадцать, — тянет он задумчиво.

Я смотрю на него с сочувствием.

— Всё же про IQ выше среднего ты наврал.

— Ты же не девственница? — неожиданно спрашивает Котов, проигнорировав мою пику.

— Что за идиотские вопросы? — бормочу я, с досадой ощущая, как вспыхивают щёки. — Во-первых, это не твоё дело, во-вторых, это дело вообще не твоё.

— Да чего ты так засмущалась?

Звёздный жених с любопытством изучает моё пылающее лицо.

— Ну пусть не девственница, но мужчин у тебя точно было немного. Максимум два.

— Это ты по расстоянию между носом и верхней губой определил?

— Я такое сразу чувствую, — самодовольно изрекает он, вызывая стойкое желание снять тапок и хорошенько настучать ему по лбу.

— А давай-ка я перехвачу эстафетную палочку и тоже поведаю свои первые впечатления, — ядовито цежу я, смерив его взглядом. — Никто из тренеров не делал на тебя ставку. Природные данные у тебя средние, так что ты из кожи вон лез, чтобы пробиться в большой спорт. Уйти из него для тебя равносильно потере смысла жизни. На часах восемь вечера, а ты до сих пор торчишь здесь, беседуя с той, кто тебя бесит. Потому что даже это куда лучше, чем вернуться домой и остаться наедине с мыслями о том, что твоей спортивной карьере конец и максимум, что тебе светит — это шарахаться по второсортным шоу и сниматься в рекламе.

В повисшей тишине отчётливо слышен скрежет стираемой зубной эмали.

Под ложечкой неприятно сосёт.

И почему мой язык вечно прёт впереди мозгов?

Судя по пятнам, проступившим на щеках Котова, теперь он из вредности заставит меня торчать здесь до финала.

— Отличный получился разговор! — голос Егора-Игоря заставляет меня обернуться и уставиться на направленные на нас камеры. — Полный огня и противостояния! Столько искренности и задора! Тег «от ненависти до любви»… Зрители такое обожают! Артём, можно тебя на пару слов?

Глядя, как Котов, прихрамывая, плетётся к двери, я мысленно насылаю на него артрит.

То есть, всё это время Котов знал, что нас снимает камера, и намеренно расспрашивал меня о девственности?

Вот же говнюк.

10

Артём

— Ну как тебе первый съёмочный день, Тёма?

Рука Егора на моём плече и его тон заботливого бати заставляют меня поморщиться. Терпеть не могу, когда меня обнимают мужики, и тем более, когда они по-пидорски зовут меня Тёмой.

— Заебался улыбаться, — буркаю я. — Сейчас домой поеду.

— Ох, предчувствую, этот выпуск станет бомбой! Материал горячий, диалоги острые…

— «С каким животным ты себя ассоциируешь» — это острый диалог, по-твоему? — иронизирую, снимая с себя его ладонь. — Я до конца осознал, какую херню несу, только когда сказал её вслух.

— Это тебе только кажется, что херня. Ты же видел, участницы в восторге.

— Они были бы в восторге, даже если бы я достал член и стал мочиться на стены. И в восторге, кстати, не все.

— Ты про номер три говоришь? — на лице Егора появляется плотоядная улыбка. — Как уж там её… Есения?

Я киваю. Мысленно я зову её козой и никак иначе.

— Да пусть девчонка немного похорохорится, Тём. Для рейтингов это только плюс. Всем надоело смотреть на сборище Барби в приталенных платьях. А эта дерзкая номер три — настоящий взрыв. Она исчезнет, когда надоест тебе и зрителю, а пока понаблюдаем за ней, окей? — Егор успокаивающе хлопает меня по плечу, словно решение оставить Есению на шоу принадлежит именно ему.

— Она так взбесила меня сейчас, что я уже не уверен, что это хорошая идея, — ворчу я.

— Ты здесь царь и бог, Артём. Можно усложнить ей жизнь, натравив остальных участниц. Например, пустить слух, что номер три обманом инициировала встречу с тобой…

Я раздражённо кривлюсь.

— Я похож на того, кто будет мстить девчонке? Окстись.

— Это обычная в нашем мире профдеформация… — улыбнувшись, Егор виновато разводит руками. — Выжимать рейтинги из любого сюжетного поворота.

— Придумай что-нибудь другое. И, кстати, почему участницы постоянно бухают?

— Шампанское здесь только для того, чтобы снять волнение и помочь им вести себя раскованно.

— Короче, чтобы они не стеснялись выглядеть идиотками и делали шоу, — заключаю я.

Егор выставляет вперёд указательные пальцы.

— Бинго!

— Кристинке пить не давайте. Она после расставания со своим хером в загул ушла и едва в клинику не загремела.

— Ты так за неё переживаешь. Это любовь — не иначе.

Поймав себя на мысли, что искренности в его словах столько же, сколько в воплях участниц, растроганных моей приветственной речью, я смотрю на часы.

Половина девятого.

Коза права: я здесь слишком задержался.

— Я Кристину на шоу спецом подтянул, чтобы она снова в ящике засветилась. Мы оба из Мухосранска, в одном дворе росли. — Я протягиваю Егору ладонь. — Поехал я. Пришли видео, как смонтируете.

— Артём!

Я оборачиваюсь.

— Следующий эпизод — это индивидуальные встречи с участницами. Уже решил, кого пригласишь на свидание первой?

Я пожимаю плечами, хотя ответ уже знаю.

Первой я планирую выгулять дерзкую козу и до отказа напичкать её устрицами.

— Может, первой принесём в жертву девственницу? — на лице Егора играет мудацкая улыбка.

Я хмурюсь.

— Ты о чём?

— Ты понял. — Он подмигивает. — В выходные вся страна будет задаваться вопросом, сорвёт ли знаменитый футболист этот непорочный цветочек.

11

— Да, я год практикую интервальное голодание и чувствую себя прекрасно.

Попавшая в бедро косметичка заставляет меня поднять глаза и уставиться на Карину.

— Прости, я тебя не заметила, — она фальшиво округляет глаза. — Просто ты вся такая… серая…

Из серого на мне только спортивные шаровары, а это значит, что королева пожелтевших подмышек снова нашла повод меня задеть. Никак не может смириться, что не каждая обитательница гламурной общаги носит боевой раскрас в девять утра.

— У тебя снова несварение? — я сочувственно оглядываю её с ног до головы. — В доме полно свободных туалетов. Может, сходишь отрыгнуть желчь?

— Всем понятно, что тебя держат на шоу по чьей-то просьбе, — голос экзотичной красавицы звенит обвинением. — Но имей в виду, что твоя тактика долго не будет работать.

— Если называть тактикой умение не блевать из-за слабого вестибулярного аппарата, то здесь против меня ни у кого нет шансов.

Недоумение, написанное на лице Карины и двух её подружек-горгулий, заставляет меня ухмыльнуться.

— Много незнакомых слов, да? Ну ничего. Погуглишь, когда вылетишь из шоу.

Неизвестно, сколько времени мы могли бы кусать друг друга, если бы в гостиной не появилась Инга.

За секунды завладев вниманием присутствующих, она с видом стервы-преподавательницы озвучивает завтрашнее расписание: ранний завтрак, имиджевые интервью, встречи с психологом.

Я давлю зевок. Какая скучища.

— Есения.

Её взгляд из-под кошачьей оправы очков устремляется на меня.

По комнате проносится волна возмущённого шёпота, и куча неприязненных взглядов как один впиваются в меня.

Я нехотя отлепляюсь от дивана. С каких пор я стала такой востребованной?

— Шампанское не пила, скандалов не затевала, любовь к футболу не обрела, — шутливо рапортую я, коснувшись виска ладонью.

— Очень жаль, — сухо произносит женщина. — И раз уж тебе совсем нечем заняться, предлагаю заглянуть к визажисту. Ты договор читала? Мы снимаем сказку о любви, а не документалку о ядерной катастрофе.

— Как скажете, шеф, — весело отзываюсь я. — Люблю людей с чувством юмора.

— А я их терпеть не могу. Твой сарказм — это пикантная приправа в сладком бульоне, но советую не переборщить. На индивидуальных интервью постарайся не облажаться.

— Если бы я ещё понимала, что в вашем понимании «не облажаться».

— Ты прекрасно всё понимаешь, — отрезает Инга. — Продолжай быть крысой в окружении белок. В этом твоя фишка.

— Надеюсь, никто не ждёт, что я начну гадить по углам и грызть мебель?

— Ты снова перебарщиваешь. — Она холодно щурится. — То, что Артём купился на твою ершистость, не значит, что я в любой момент не дам пендаля твоей круглой заднице.

— А за комплимент спасибо! — Я с преувеличенным восторгом округляю рот. — Десятиминутная планка творит чудеса.

Припечатав меня неприязненным взглядом, Инга разворачивается на своих сучьих лакированных шпильках и уходит.

Я смотрю ей в спину, с упоением молясь о спасительном пендале, который отправит меня домой.

— Получила указания от злой мачехи?

Я поворачиваюсь, с настороженностью глядя на Лику, обладательницу тюльпана номер два.

По её доброжелательной улыбке сразу и не скажешь, что она пришла кидаться беличьими какашками.

— Вроде того, — я возвращаю ей улыбку, устав от имиджа злой оголодавшей крысы. — Напомнила, что моё лицо без косметики — это моветон, и нужно полюбиться зрителю.

— Я и сама успела устать от этой театральной постановки. Камеры всё записывают. — Лика быстро оглядывается. — Постоянно нужно следить, чтобы бока не вывалились и чтобы лишнего не ляпнуть. С другой стороны, любое слово может быть вырезано и использовано против тебя на благо рейтингов. Так чего напрягаться?

— Начинаю понимать, почему здесь каждый день торчит психолог, — смеюсь я, проникаясь симпатией к сестре по оружию.

— Ну, тебе бояться нечего. Я слышала, что говорил Егор. Ты понравишься зрителю.

— Вот те девчонки, — Лика кивает в сторону столпившихся возле Кристины, — все кости тебе перемыли. Так что это точно успех.

Сплетничают, что ты проект продюсеров шоу и тебе подсказывают, как себя вести, чтобы вызвать интерес.

Я прыскаю.

— Это глупости. Вот увидишь, что я провалю сегодняшнее интервью и уеду домой.

— Будет очень жаль, если так случится. Ты здесь единственная настоящая.

— Спасибо.

Я смотрю на неё с признательностью.

Приятно знать, что на шоу есть те, с кем можно поговорить без опасения захлебнуться ядом.

— Если тебе понадобятся консилер или хайлайтер — обращайся, — продолжает Лика. — Моя кровать находится по соседству.

— Понятия не имею, о чём ты, но если что — непременно обращусь. Со своей стороны могу предложить тебе Кубик Рубика.

Интересует ли мою новую приятельницу интеллектуальные развлечения, узнать не удаётся, потому что в гостиной появляется Игорь-Егор.

— Дамы!

Он хлопает в ладоши так оглушительно, что чувствительные белки от неожиданности могли запросто сходить под себя.

— Небольшое объявление.

По независящим от нас причинам съёмки свиданий с женихом, назначенные на конец недели, начнутся уже завтра. Так что будьте начеку.

— А что значит «быть начеку»? — подаёт голос одна из приспешниц Карины.

— Милая, конкретно ты можешь расслабиться. — На лице Егора появляется глумливая улыбка. — Твоя очередь настанет ещё не скоро.

Девушка выглядит так, словно с неё прилюдно стянули штаны вместе с трусами.

Я хмурюсь.

Не то чтобы я в восторге от Карины и Ко, но это было слишком грубо.

Никак не могу решить, кто из продюсерского коллектива нравится мне меньше: Инга или всё-таки Игорь-Егор.

Оба холодные и скользкие, как мармеладные черви, размоченные в воде.

— Егор, ну ты хотя бы намекни, кто будет в числе первых, — воркует Кристина. — Мы же волнуемся.

— Ты и ты.

Продюсерский палец перемещается с неё на меня.

12

День свидания

-- Ну как? – Ольга выглядывает из-за моего плеча с таким видом старика Леонардо, наконец завершившего портрет Джоконды. – Ты мое лучшее творение.

-- А нельзя половину смыть?

-- Ты охренела, номер три?! – моментально ощеривается она. – У тебя глаза на жопе, что ли, не пойму? Ты пришла сюда серой мышью, а уходишь…

-- Белкой, -- заканчиваю я, в отчаянии одергивая подол короткого персикового платья. – Я теперь выгляжу как Кристина-Карина. Точно не как Есения.

-- А что плохого-то? Полстраны мечтает быть на них похожими.

-- Просто это все не мое, понимаете? – Я трогаю щеки, борясь с желанием растереть их ладонями. – То, что в мои скулы можно смотреться как в зеркало, а ресницами обмахиваться. И это платье, открывающее копчик, и высоченные каблуки… Я чувствую себя мужиком, нарядившимся женщиной…

-- Ты и есть женщина, ты в курсе? – Ольга смотрит на меня с материнским сочувствием. – Красивая сексапильная женщина. То, что ты привыкла одеваться как Гаврош, не означает, что это тебе идет.

-- Много вы понимаете, -- ворчу я, выбираясь из кресла.

-- Куда уж мне. Двадцать пять лет в индустрии красоты против твоих сопливых четырех в строительном.

-- В архитектурном, -- поправляю я. – В любом случае спасибо за старания, теть Оль.

-- Помаду не жри, -- наставительно летит мне вслед. – Темке привет.

Сегодня утром стало известно, что свидание со звездным жених пройдет по всем избитым канонам: на террасе ресторана с видом на озеро. По словам Лики тот же ресторан фигурировал и в прошлых выпусках, то есть акцент продюсеры делают исключительно на скандалы.

К месту предполагаемого ужина меня привозит лимузин, но с другим водителем. У входа в ресторан уже ждет Котов. На плечах иссиня-черный смокинг, в руках кроваво-красные розы, на лице приторно-ослепительная улыбка.

Нащупав ногой асфальт, я осторожно выхожу из машины. Осторожно – потому что на таких каблучищах с легкостью могу сломать позвоночник во второй раз.

-- Мог бы и руку протянуть, -- ворчу я, забирая букет.

-- Я думал, ты по-феминистски снова откажешься. – Ошарашенный взгляд звездного жениха проходится по мне. – Выглядишь просто охуенно.

Он оборачивается к съемочной бригаде.

-- Вырежите это, ладно?

Я отчего-то краснею. Платье и туфли – это самая настоящая прививка эстрогена. Шаг вдруг становится короче и неспешнее, лопатки сами собой расправляются. А дальше видимо просмотр Дневников Вампиров и фотка Серкана Болата на телефонной заставке.

-- Пойдем? – Артем складывает руку бубликом, заставляя вопросительно уставиться на дырку в нем.

-- Это предложение за тебя подержаться?

-- Именно. А то тебя качает из стороны в сторону.

-- Это все туфли, -- жалуюсь я, нехотя беря его под локоть. – У меня икры трясутся как холодец.

-- Зато в кадре будешь классно смотреться, -- Он подмигивает. -- Такие ноги грех прятать под трениками.

-- Но ты же свои прячешь, -- беззлобно парирую я.

Котов заливисто смеется.

-- Ты явно не смотрела ни одной моей игры. Комментаторы постоянно угорают, что я в каждом перерыве задираю шорты, чтобы латеральные продемонстрировать.

-- Ты, что, эксгибиционист? – Я кошусь на него с подозрением.

-- В каком-то смысле. Когда сутками упахиваешься в спортзале, хочется поощрения.

Такой честный ответ заставляет меня воззриться на Котова с новым интересом. Какой-то он сегодня расслабленный и без лишних понтов … Будто перестал рассчитывать на залитые мочой окрестности.

-- Разве карьера профессионального спортсмена – недостаточное поощрение?

-- Это моя работа и мое призвание. А порой хочется легкомысленных радостей. Без них жизнь становится слишком серьезной.

-- Интересно. Я никогда про такое не думала.

-- А ты разве не поэтому так много язвишь? – Котов поворачивает голову, глядя на меня с любопытством. -- Думал, это твой способ сделать свою реальность ярче.

Я шутливо морщусь.

-- Слишком глубокомысленное начало для заранее спродюсированного свидания. Я так-то поесть пришла.

-- Есть хорошие новости. Местный шеф-повар исполнит любой твой каприз. Я, кстати, после тренировки и тоже голодный.

-- Артем! – раздается откуда-то сбоку оклик оператора. – Инга просит следовать сценарию.

Вздохнув, Котов растягивает рот в пластмассовой улыбке.

-- Как тебе ресторан, Есения?

Я оглядываюсь.

Нормальный ресторан, симпатичный. В стиле французской провинции: приглушенный свет, винтажные лампы на цепях, деревянные столы, свечи и та самая терраса с обещанным видом на озеро.

-- Очень романтично, Артем, -- отвечаю я в тон. – Пожалуй, даже слишком для первого свидания.

-- Будем рассчитывать, что стая голодных комаров немного снизит градус.

Я смотрю на его смеющееся лицо в неверии. Хромоножка умеет шутить?

А через пару минут наступает новое испытание, еще заковыристее, чем прошагать пятьдесят метров в этих туфлях. Заглянуть в меню и сделать заказ.

-- Трюфельный переполох? – растерянно переспрашиваю я, отрывая взгляд от страниц. – Креветки в смокинге? Маркетолог этого заведения слишком упорно хочет доказать, что не зря ест свой хлеб.

-- Предлагаю просто заказать побольше блюд. Что-нибудь из принесенного точно можно будет съесть.

-- Это, наверное, дорого, -- с недоверием замечаю я.

-- Дорого – это минута рекламного времени в «Звездном холостяке». Если пришли – надо поесть нормально.

-- Заказывай. -- я делаю взмах пораженческий взмах рукой. -- Если что, свалю все на тебя.

-- Камера все записывает, так что шикуй. – Взгляд звезды мирового футбола искрит озорством. -- Какое, кстати, твое любимое блюдо?

-- Щи с фрикадельками, - не раздумывая, отвечаю я. – Но так как мама их никто не может готовить.

-- Твоя мама хорошо готовит?

-- Шеф повар этой таверны умолял бы ее дать кулинарный мастер-класс.

13

— Что это? — я с отвращением разглядываю тарелку с ракушками, наполненных серой слизью.

— Победительница школьных олимпиад никогда не ела устриц? — насмешливо замечает Котов, пока с видом заправского шеф-повара поливает лимонным соком уродливых моллюсков. — Самое время попробовать.

— На это даже смотреть страшно, не то что засовывать в рот.

— Многие так говорят поначалу, — он самодовольно подмигивает. — Зато потом за волосы не оттащишь.

— Ты таскаешь женщин за волосы?

— Бывает иногда. — Котов довольно скалится. — Тебя бы оттаскал с особым удовольствием.

— Вы все это слышали? — я возмущенно кручу головой. — Наша футбольная звездочка практикует рукоприкладство.

Вместо того чтобы выразить коллективное возмущение, операторы начинают ржать.

— Ты серьёзно не догоняешь? — Котов оглядывает меня с плохо скрываемым удивлением. — Или притворяешься?

— Притворяюсь, конечно, — вру я, просто потому что терпеть не могу ощущать себя глупее остальных.

— Ладно, давай перейдём к делу. — Звёздный жених с торжественным видом извлекает изо льда ракушку и тянет её ко мне.

На его лице играет довольная улыбка, будто говнюк наслаждается каждым мгновением.

— Даже не думай, — предупреждаю я, чувствуя себя айсбергом, в который вот-вот въедет «Титаник».

— Расслабься, отличница, — голос у Котова ленивый, но цепкий, словно лассо. — За нами следят минимум четыре камеры, значит, ничего плохого с тобой не произойдёт.

— Посмотрим, как ты заговоришь, когда меня вырвет на скатерть, — бормочу я, отчего-то начиная сильно нервничать. — Возможно, и твоему смокингу достанется.

Проигнорировав мою угрозу, Котов чуть подаётся вперёд, и его колено касается моего.

— Просто открой рот, — его голос становится ниже и приглушеннее, будто слова предназначены лишь для моих ушей. — Всё будет в порядке. — Звучишь так, будто уговариваешь ребёнка проглотить брокколи, — огрызаюсь я.

Края ракушки дотрагиваются до моих губ одновременно с тёплым касанием пальцев. Очевидно, что Котов этого не планировал, потому что его улыбка меркнет, а взгляд становится тяжёлым.

— Ну, — хрипло выговаривает он. — Открывай уже. Обещаю не делать тебе больно.

Стараясь не обращать внимания на направленные на нас камеры, я распахиваю рот.

— Вот умница, — доносится его удовлетворённый шёпот, от которого пульс странно ускоряется. Сделав над собой усилие, я проглатываю моллюска. Вкус оказывается неожиданным: солёное море, лимон и что-то обжигающе свежее. Не могу сказать, что это ужасно, хотя щи с фрикадельками однозначно вкуснее.

— Ну как? — спрашивает Артём, не сводя с меня взгляда.

— Сойдёт, — небрежно отвечаю я, предпочитая смотреть на лацканы его смокинга.

— И всё? Ты явно не прониклась. Повторим, чтобы закрепить результат.

— Нет уж, спасибо, — пытаюсь отмахнуться я, но говнюк уже вовсю сдабривает витамином С очередного моллюска.

— Второй раз всегда лучше. Можешь со мной не спорить.

Я пытаюсь возразить, но в этот момент на нас наезжает камера, и протест бесславно погибает в горле.

Котов снова подносит раковину к моему рту, но на этот раз его пальцы припечатываются к моим губам намеренно.

Я поднимаю глаза в возмущении.

— Ты же специально так делаешь!

— Думаешь? — кадык на его шее еле заметно дергается.

Он неторопливо наклоняет раковину, следя, как я проглатываю её содержимое. Напряжение в воздухе становится настолько ощутимым, что мне хочется трусливо сбежать.

— Подожди. — Артём протягивает ко мне руку, давая возможность понять, что собирается сделать.

Его большой палец касается уголка моих губ, стирая вытёкший сок. Прикосновение медленное, но по-хозяйски настойчивое. Мои щеки вспыхивают ещё сильнее, если такое возможно. Артём не торопится отнять руку, а я не могу заставить себя отвести взгляд. — Теперь чисто, — наконец, хрипло произносит он, откидывается на спинку стула и, подтянув к себе бутылку с водой, жадно пьёт. Мне чудится, что его рука немного дрожит, но, скорее всего, просто чудится. Для той, кто с двух лет привык питаться самостоятельно, требуется время, чтобы прийти в себя и переварить этот странный опыт.

— Ну как? Стала фанаткой морских гадов?

Я мотаю головой.

— Точно нет.

— Может, третий раунд?

— Хватит, — отрезаю я. — Нам обоим нужна передышка.

— И нам тоже! — доносится невесть откуда довольный голос Игоря-Егора. — Вот это вы, ребятки, зажгли! Если так пойдёт и дальше, придётся делать выпуски с цензом «двадцать один плюс». Всё, теперь ешьте спокойно и разъезжайтесь. Материала отсняли достаточно. Чувствую, это будет бомба!

14

День шестой

Сегодняшний день становится долгожданным для всех обитательниц особняка. Ну, почти всех. Вчера вечером Егор-Игорь объявил, что монтаж первого выпуска «Звёздного жениха» завершён, и наша женская община приглашается на просмотр.

Я восприняла эту новость без энтузиазма, будучи уверенной, что увиденное мне не понравится. И, разумеется, как в воду глядела.

Первые кадры демонстрируют нашу роскошную общагу с лучших ракурсов, чтобы зритель проникся атмосферой Эдэма. Плавные склейки, проникновенная музыка.

Следом появляется Артём, шагающий к входной двери в замедленной съёмке и под ещё более проникновенную музыку. Голос за кадром поясняет: «Сегодня он встретит девушек, готовых бороться за его сердце…».

Я кривлюсь. Зачем столько пафоса?

В следующей сцене из лимузина выпархивает Кристина. Смущённо опускает глаза, когда Котов отвешивает ей незамысловатый комплимент, улыбается, когда он целует ей руку. За ней появляется Лика, затем Карина, выглядящая принцессой Жасмин при Алладине.

Сердце делает кульбит. А вот и мой выход. Проигнорировав протянутую руку Артёма, я дерзко вываливаюсь из лимузина с чупа-чупсом во рту и в опущенных на глазах очках.

— Чур, сначала возьми благословение у моего папы, а потом поговорим.

Я жмурюсь. Твою мать. Я-то была уверена, что выгляжу потерянной и смущённой, ибо именно так я себя и чувствовала в тот момент. А вот хрена с два. Эта девушка с микроскопическим топом и кожаной юбкой – роковая стерва, пришедшая растоптать своими говнодавами розовый беличий домик.

Мои соседки осуждающе перешёптываются. Не могу их обвинять. Моё появление — это эпидемия коронавируса в разгар летних каникул.

Далее приходит черед индивидуальных интервью. Девушки в красках рассказывают о том, что пришли на шоу найти любовь и испытать себя в новых условиях, эмоционально делятся волнением и страхами. Все, но только не я.

— Есения, ты провела на проекте несколько дней, — звучит за кадром хорошо поставленный женский голос. — Расскажи о своих впечатлениях.

— Думаешь, мне понравится жить в комнате с толпой незнакомых людей, каждый день задыхаясь от парфюмерной вони и тупых разговоров?

Я распахиваю рот. Какого хрена?! Я такого не говорила! Вернее, говорила, но не на интервью.

— Расскажи, а есть ли у тебя сокровенная мечта?

— Можно в таком случае узнать твой коэффициент айкью?

— Вот же высокомерная сука, — доносится задушённое шипение справа. — Считает себя лучше других.

Интервью прерывается кадрами из вестибюля, где я снова демонстрирую товар лицом. На этот раз это эпизод моей словесной потасовки с Кариной. Вот только в нём отсутствует часть о том, как она нападает на меня первой.

— Твоё платье — едва из новой коллекции. Судя по жёлтым подмышкам, оно отходило пару сезонов «Звёздного жениха».

Обернувшись, я встречаю взгляд Инги, которая, судя по виду, более чем довольна происходящим. Её графичная бровь выразительно ползёт вверх: мол, что тебе, номер три? Есть какие-то претензии?

Претензии у меня есть, но едва ли существует уголовно ненаказуемый способ их выказать. Поэтому я, стиснув зубы, отворачиваюсь и принимаюсь мысленно колотить её головой об стену. Ну, спасибо, тётя Надя, удружила. Прославила, можно сказать, на всю страну.

Видео заканчивается сценами предстоящих свиданий со звёздным женихом. На экране мелькают заготовки, где голос ведущего многозначительно объявляет: «На этом свидании всё станет ясно…», после чего Инга останавливает показ.

В комнате повисает плотная, вязкая тишина.

Я смотрю себе на руки. Вопить «Меня подставили?». Вот уж нет. Ни для кого здесь не секрет, что продюсеры охотно пускают в ход монтаж.

— Отличный получился выпуск, — наконец произносит Кристина, холодно чеканя слова. — Непонятно одно: что забыли на шоу те, кого раздражает парфюмерная вонь и тупые разговоры.

Я со вздохом откидываюсь на спинку дивана. Ответ даст ей новый повод на меня нападать.

Карина склоняет голову, глядя на меня исподлобья:

— Ты унизила меня перед всеми. Так что отныне будь на чеку.

Я смериваю её вопросительным взглядом, сканируя на предмет избирательной амнезии. Запамятовала, что напала на меня первой?

Единственная, кто меня по-настоящему заботит, — это Лика. Стоя чуть поодаль, она выглядит растерянной. Ладно, ей я потом всё объясню.

Устав от враждебных взглядов, я решаю ретироваться в туалет — оттереть почерневшую ауру. Приглушённый свет и гробовая тишина действуют исцеляюще.

«Ты встала на ноги после перелома позвоночника, так что с яростью белок как-нибудь справишься», — напоминает отражение в зеркале.

Но спокойствию не суждено продлиться долго. Дверь позади резко распахивается, и в проёме возникает Кристина. Красивое лицо перекошено, глаза воинственно сверкают.

— Запомни, он — только мой, — шипит она, ткнув острым ногтем в мою толстовку. — То, что к тебе сейчас приковано всё внимание — это просто иллюзия. Ты хамоватая серая мышь, которую скоро вернут на помойку. Узнаю, что ты тянешь к Артёму свои лапы — сильно пожалеешь.

Я молча удерживаю её взгляд. Где-то поблизости может быть камера, а мне слишком не хочется подбрасывать Инге горячего материала.

— Смотри-ка, молчишь. И правильно, — цедит Кристина, неправильно истрактовав моё молчание. — Знай своё место.

Победно тряхнув волосами, она разворачивается к двери.

— Ещё раз дотронешься до меня — вырву к чёртям твои тощие руки, — чеканю я, как и обычно, не сумев с собой справиться. — А продолжишь мне угрожать — отметелю так, что Инге придётся экстренно выбирать новую победительницу.

Реакцию Кристины решаю не оценивать, и, оттеснив её в сторону, первой ухожу из туалета.

Мне бы пройти какие-то курсы по управлению гневом. Хватит повышать этому идиотскому шоу рейтинги.

15

— Интересно, что они придумают в следующем эпизоде? — положив голову мне на плечо, Лика рассеянно болтает ногой. — Хоть бы что-то увлекательное, иначе ругачки с Кариной за место в душевой скоро начнут мне нравиться.

— Мне абсолютно плевать, о чём будет следующий эпизод, ибо на днях меня выпрут отсюда зрительским голосованием. Моя бабушка посмотрела «Звёздного жениха» и сказала, что за такое поведение мне надо надавать ремнём по жопе. А моя бабуля — добрейшей души человек.

— Надавать ремнём по жопе надо… — Лика тянется к моему уху, понижая голос до шёпота, — Егору и Инге. А ещё Карине за то, что везде суёт свой перекроенный нос.

Последнюю фразу она произносит намеренно громко, отчего я смеюсь. Благодаря нашей дружбе с Ликой я перестала чувствовать себя одинокой воинственной крысой. Теперь я, скорее, белая домашняя мышь. До милой игривой белки мне, положим, ещё далеко, но в руки брать уже не так страшно.

— Хочешь, я тебе косички заплету? — взгляд Лики проходится по моим волосам. — Обожаю это делать. В семь лет я умоляла маму родить сестрёнку, чтобы я могла возиться с её прическами.

— И как? Мама поддалась?

— Сдаётся мне, они с папой не слишком внимательно меня слушали, раз притащили домой Кирилла.

— Кирилл — это брат?

— Да. — Лика смешно морщит нос. — И самое паршивое, что до трёх лет у него практически не было волос.

Я смеюсь.

— Да, твои родители облажались по полной. Ладно, плети. — Я распускаю конский хвост. — Надо залатать твои детские раны.

Радостно пискнув, Лика запускает пальцы мне в волосы и благоговейно стонет:

— Боже, вот это сокровища. Такие плотные, густые… и ни одного секущегося кончика. Я бы убила за такие.

Не зная, как реагировать на такой комплимент, я сосредоточенно смотрю перед собой. Я всегда думала, что у меня обычные волосы. Обычные — это ничем не выделяющиеся. Поэтому странно слышать, что безупречная красотка Лика готова кого-то ради них умертвить.

— Заплету две французские, — мягко напевает она, перебирая пряди. — Тебе пойдёт. Подчеркнёт линию скул.

Я прикрываю глаза, расслабляясь под её прикосновениями. М-м-м, это оказывается приятно.

Если первые несколько дней я костерила бедную тётю Надю, то сейчас готова даже её поблагодарить. Если бы она не затащила на это шоу, я бы не познакомилась с Ликой. Её принадлежность к семейству белок никак не помешала нам найти общий язык и по-настоящему подружиться.

— Так, девочки, у вас есть пять минут, чтобы завершить этот салон на дому! — Егор-Игорь проносится по гостиной с сотрудником МЧС, спешащим к месту пожара. — Приехали костюмеры.

— И во что нас нарядят на этот раз? — выкрикивает Лика ему вдогонку.

— Увидите.

В следующие несколько минут гостиная превращается в гудящий беличий питомник.

Сто процентов, съёмки будут проходить на природе.

Блин, у меня прыщ вылез так невовремя.

А у меня аллергия на пыльцу.

Надеюсь, меня больше не оденут в розовое. Он вообще мне не идёт.

— Чего началось-то, — ворчу я, ощупывая тугие волосяные колбаски у себя на затылке. — Нормально же сидели.

— Вижу, что участницы в сборе, — разносится по гостиной торжественный голос Егора-Игоря. — Понимаю, что всем любопытно, где будет проходить следующий эпизод шоу, который мы намеренно не анонсировали. Однако, о нём мы расскажем чуть позже. А сейчас у меня для вас есть не менее интересная и интригующая информация…

Он обводит глазами нашу стаю грызунов в ожидании реакции. Воздух незамедлительно взрывается взбудораженным аханьем.

— Как вы знаете, в эти выходные на экраны вышел первый выпуск «Звёздного холостяка», и мы получили результаты зрительского голосования. С прискорбием должны сообщить, что одна из девушек сегодня покинет проект.

Я с надеждой впиваюсь глазами в Егора-Игоря. Ну, наконец-то стоящая информация! Злодеек никто не любит, так ведь? Карательный зрительский пендаль обязан достаться мне!

По гостиной проносится тревожный шёпот. Белки на глазах превращаются в перепуганных шиншилл, неконтролируемо извергающих семечки фекалий.

Почему нам не сказали?

Это будет в эфире?

Я даже подготовиться не успела?

У тебя румяна есть?

— Итак, дамы. Меньше всего голосов набрала… — скорчив трагичную мину, Егор-Игорь сканирует лица участниц. — Карина! Мне жаль. Лично я полагал, что ты дойдёшь до финала, но зрители, увы, распорядились иначе.

Все головы, включая мою, поворачиваются к стерве Жасмин. Фальшь — синоним этого шоу, но не сейчас. Карина выглядит шокированной и бледной, в глазах сверкают слёзы неверия.

— Я не понимаю… — хрипит она. — Почему они так со мной? Что я сделала?

Все время нахождения здесь мы открыто враждовали, но сейчас, глядя на неё, я не испытываю ничего, кроме сочувствия.

— Почему я? — продолжает вопрошать она, крутя головой по сторонам. — Я не первый год работаю с аудиторией. Меня любит зритель…

— К сожалению, большинство проголосовало так, — произносит Егор-Игорь, так что становится ясно: ни черта он не сожалеет. — Попрощайся с девочками и иди собирать вещи.

— Почему я, а не она?! — вдруг взвизгивает Карина, обвинительно тыча пальцем в меня. — Вы, что, все слепые?! Она же мне в подметки не годиться.

— Готова уйти вместо неё, — я поднимаю руку. — Для Карины участие явно важнее.

— Здесь не место для торгов и обмена, — отрубает Игорь-Егор, пригвождая меня взглядом к дивану. — Кстати, ты и Кристина набрали больше всего голосов. Это, если кому-то интересно.

— Вот, видишь, вот видишь! — Лика восторженно теребит моё колено. — Я же говорила, что ты им понравишься! Умница!

Я ровных счетом ничего не понимаю. Что за кончённые идиоты смотрят это шоу? Как им может понравиться вульгарная хамка в дешёвом кожзаме?

— Женя, камеру туда наведи, — командует Егор-Игорь, указывая на плачущую Карину в окружении сочувствующих приспешниц. — Слёзы снимай крупным планом. Пусть зрители насладятся результатом.

16

— Сегодня, что, Хеллоуин? — Лика сводит к переносице идеальные брови, сканируя мой пляжный прикид. — Другого объяснения, почему для прогулки на яхте ты нарядилась монахиней, у меня нет.

— Это парео, тупица, — бормочу я, плотнее запахивая льняную накидку, любезно выданную Леной. — Не все обязаны выглядеть, как дешёвые стриптизёрши.

— Я выгляжу как дешевая стриптизёрша? — Она делает шаг назад, давая мне в полной мере насладиться видом своей безупречной фигуры в крошечном синем бикини.

А я-то думала, что такие тела существуют только на просторах интернета, доведённые до совершенства с помощью тонн фильтров и фотошопа.

Оказывается, нет. Лика — яркий тому пример. Узкая талия, контрастирующая с крутым изгибом бёдер, пышная грудь, подчеркнутая лифом, длинные стройные ноги и абсолютно плоский живот.

— Нет, дешевой стриптизёршей ты не выглядишь, — со вздохом признаю я. — Скорее, как влажная мечта старикашки Ди Каприо. Тебе, кстати, уже есть двадцать пять?

— В следующем году исполнится.

— Тогда у тебя ещё есть шанс прокатиться на Титанике (в Голливуде шутят, что Леонардо Ди Каприо встречается с моделями до достижения ими двадцати пяти лет, а после находит новую пассию — прим. автора). Ну что, идём?

— Хватит переводить тему, — Лика щурится. — Фигурка у тебя отличная. Грудь — вообще топ, и, судя по всему, своя…

— А у тебя чужая, что ли? — усмехаюсь я.

Лика снисходительно гримасничает.

— Я вешу сорок восемь килограммов при росте сто семьдесят три. Откуда здесь взяться груди четвёртого размера? Конечно, это силикон, дурашка.

Мои глаза, как по команде, прилипают к её декольте. У Лики ненастоящая грудь?! Я думала, что такое может себе позволить только богачка Анджелина.

— А выглядит как натуральная, — моя ладонь машинально тянется к импланту, но я вовремя её одергиваю. — Я раньше никогда искусственной груди не видела.

— Как не видела? — Усмехнувшись, Лика кивает себе за спину. — Да, весь наш особняк — сплошная силиконовая долина.

Я изумлённо распахиваю рот, чувствуя себя Нео, узнавшим о существовании матрицы.

— Поэтому не понимаю, какого чёрта ты прячешь свои выдающиеся природные данные под этим скучным сплошным купальником, — продолжает Лика, укоризненно пробегаясь взглядом по моей талии. — Если переживаешь, что живот торчит, держи проверенный лайфхак: просто не завтракай. Он сам прилипнет к позвоночнику.

— Мне нравится мой купальник, — отрезаю я. — И парео тоже. И нет ни единого шанса, что я пропущу приём пищи ради красивого снимка. И тебе не советую. Ела бы нормально, глядишь, не пришлось бы тратиться на силикон.

Выпалив это, я с опаской смотрю на Лику. Меньше всего мне бы хотелось испортить нашу дружбу своим длинным бестактным языком. Лика по-настоящему мне нравится, а это случается нечасто.

— Ладно-ладно, больше тебя не трогаю, — она примирительно поднимает руки, ничуть не обидевшись. — Я сижу на диетах с того момента, как мама отдала меня в модельное агентство. Не могу есть перед съёмками по привычке.

Это признание заставляет меня задуматься о том, что жизнь белок вовсе не такая лёгкая и беззаботная, как может показаться на первый взгляд. Пока я мечтала об олимпийской медали, четырнадцатилетняя Лика изнуряла себя диетами во имя чьей-то мечты. Ей определённо было сложнее.

— Пойдём, — я беру её под руку, точно так же, как это сделал Котов на свидании. — Ты очень красивая. Зрители во главе со звёздным женихом экраны слюной зальют.

— Такой красоты на яхте будет навалом, — отмахивается Лика. — Может, и хорошо, что тебе дали сплошной купальник. В нём ты снова будешь выделяться.

Мысленно я вздыхаю. Выделиться — это то, чего мне хочется меньше всего. Надеюсь, там есть каюта. Сошлюсь на морскую болезнь и буду торчать внутри.

Белоснежная яхта, словно сошедшая с разворота журнала о роскошной жизни, напоминает аквариум, кишащий экзотическими рыбами. Не знаю, что слепит сильнее: лучи солнца, отражающиеся в бликах воды, либо пестрые купальники участниц. Лика права: в своём белом скафандре я выгляжу как чёрная овца.

Хотя на яхте присутствует ещё один человек в белом. Именитый футболист, из-за которого мы потеем здесь всей толпой, стоит у штурвала в белоснежных шортах и расстёгнутой рубашке, ненавязчиво демонстрирующей его загорелый пресс.

Его взгляд поверх солнцезащитных очков самодовольно сканирует участниц, наслаждаясь видом безупречной женской плоти. Правда, при виде моего пуританского лука лицо хромоножки разочарованно вытягивается, и он, наклонившись, что-то говорит Егору-Игорю. Последний, конечно, тоже находится здесь. Это выездное стрип-шоу могло обойтись без главного тамады.

— Ты решила сменить имидж? — раздаётся за мной металлический голос Кристины. — Гидрокостюм не превратит хамоватую сучку в скромницу.

— А в кого пытаешься превратиться ты с помощью этих двух плевков? —, повернувшись, я выразительно смотрю на узкие полоски ткани, едва прикрывающих её выдающуюся грудь. — Победительницу в номинации «Лучшая порно-актриса»?

— Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, — Кристина мстительно щурится. — И мы обе знаем, кто последней буду я.

— Тебя заставляют ко мне подходить, что ли? — искренне удивляюсь я. — Уже в который раз ты ляпаешь какую-то банальщину, а потом исчезаешь. Так, необходимы враги на шоу?

— Не тебе же одной делать контент, — огрызается Кристина, перед тем как раствориться в лучах солнца.

Съёмочный день тянется кошмарно долго. От запаха автозагара и нескончаемой качки меня тошнит, а кожа от сорокаградусной жары вот-вот покроется волдырями. Одному богу известно, каким образом Котову удаётся непринуждённо со всеми трепаться. Пару раз я пыталась пробраться в каюту, но каждый раз она оказывалась запертой.

— Эй, номер три, есть разговор, — раздаётся рядом с моим ухом.

Повернувшись, я вижу перед собой лоснящееся от загара лицо Егора-Игоря.

— Милая, что за свадебный костюм Ариэль на тебе надет? — Он скривится так, словно разглядывает раздавленную гусеницу. — Когда подойдёт Артём, на тебе не должно быть этой тряпки. Этот купальник хорош для соревнований по плаванию, но никак не для съёмок на яхте.

17

Тишина в каюте ощущается как изысканный деликатес, который слишком продолжительное время был мне не по карману.

По-прежнему, держась за рубашку Артёма мёртвой хваткой, я опускаюсь на край дивана и смотрю перед собой. Требуется пара минут, чтобы вернуть себе жизненную стойкость.

— Держи, — перед моими глазами появляется стакан с водой.

Обхватив запотевшее стекло губами, я делаю пару больших глотков. Тишина и ледяная минералка… Я словно депортирована в рай прямиком из чистилища.

— Перье, да ещё и из холодильника, — ерничаю я, возвращая Артёму стакан. — Чувствую себя Бейонсе.

— Ты как, в порядке?

В его голосе нет сочувствия, но это не мешает мне моментально прикрыться сарказмом.

— А разве похоже, что у меня истерика?

— Нет. — Скрестив руки на груди, Артём приваливается к столу. — Но на палубе ты выглядела потерянной.

— С меня содрали одежду. Кто угодно бы растерялся.

Он щурится, оценивающе разглядывая меня.

— Дело не в сорванной тряпке, а в том, что было под ней. Ты очень не хотела показывать шрамы.

— Я же девушка, в конце концов, хотя на первый взгляд так может и не показаться, — я выдавливаю глумливый смешок. — Мало кто хочет светить уродством на публику.

— У меня есть шрам здесь, — Котов задирает загорелую мускулистую голень, пересечённую толстой белесой линией с множеством ответвлений. — Вылил на себя кипяток в детстве. Но мне на него плевать.

— Что ж, могу поаплодировать твоей выдержке.

— Не кусайся. Я к тому, что у моего шрама нет драмы. Я был тринадцатилетним долбоёбом, который вечно не туда совал свои длинные руки. А у твоих шрамов драма явно есть. Я видел записи с камер. Ты выходишь на завтрак в пижаме и не причесываясь. Так что дело вовсе не в том, что тебе важно хорошо выглядеть.

— Ещё я чувствую себя некомфортно, находясь раздетой в компании малознакомых людей, — огрызаюсь я. — Такое объяснение подходит?

— Для тебя проблема носить купальник? — взгляд Котова прокатывается по моим икрам. — Не вижу ни одной объективной для этого причины. Ноги у тебя что надо, грудь так вообще…

— Стоп! — рявкаю я, краснея как бакинский томат. — Я не кусок говядины на витрине, так что хватит меня оценивать.

— Мужчина всегда оценивает женщину — нравится тебе это или нет. — Котов разводит руками с видом ведущего женских тренингов. — Это происходит машинально. Слышала про пестики и тычинки?

Я закатываю глаза.

— Несколько минут назад ты почти начал мне нравиться. Будь добр, не порть всё.

— Я сделал тебе комплимент, вообще-то. Зачётные ноги, обалдённые сиськи. И ты, кстати, врёшь, — Артём самодовольно оскаливается. — Я понравился тебе гораздо раньше.

— Мечтай, малыш, — снисходительно кривлюсь я.

На этом пикировку приходится прервать, потому что в дверь каюты раздаётся требовательный стук.

— Артём, вы чего там застряли? — раздражённо рычит Егор-Игорь. — Мы же шоу снимаем, а в каюте нет ни одной камеры.

— Слышала? — Котов мечет в меня озорной взгляд. — В каюте нет ни одной камеры.

Я непонимающе хмурюсь.

— Ты в туалет, что ли, хочешь?

В ответ раздаётся тяжёлый вздох.

— Я, блядь, чувствую себя педофилом. Ты же, походу, не притворяешься.

— Походу, — передразниваю я. — Вот это красноречие.

— Так я же дворовая шелупонь из Хуево-Кукуево, — смеётся он, ничуть не смутившись моим замечанием. — С меня взятки гладки.

Признание им собственного несовершенства обезоруживает, поэтому я тоже смеюсь.

— Артём! Чего молчим?! — продолжает завывать продюсер. — Если так не терпится побыть с ней наедине, устрою вам свидание вне очереди. А сейчас выходите! Каждый час обходится студии в охренеть-сколько-бабок!

Мы оба смотрим на дверь. Говнюк с переполненным кишечником, увы, прав. Рано или поздно придётся отсюда выбираться.

— Тебе надо переодеться, — Артём кивает на стену, где висят купальники. — В заляпанном тебя в кадр не пустят.

— Я не могу это надеть, — в отчаянии бормочу я. — Это не купальник, а экипировка стриптизёрши. Просто не могу.

— Накинь сверху рубашку, — советует Артём. — Я поговорю с Егором, чтобы не быковал.

После коротких раздумий я киваю. Пару минут в неглиже смогу как-нибудь вытерпеть. Зато потом мы все, наконец, вернёмся домой, точнее, в наш серпентарий.

— Ладно, переодевайся спокойно, — Артём разворачивается к двери. — Только сильно не задерживайся. Егор там на изжоге.

— Ему просто надо просраться, — бормочу я себе под нос.

— Есения!

Я поднимаю глаза на Артёма, пристально смотрящего на меня из дверей каюты.

— Надень вон тот, зелёный. Подойдёт к твоим глазам.

18

Артем

— Тем, что за фигня происходит? — Кристина нервно подносит к губам дудку, выпуская в воздух приторно-сладкий пар. — Я, конечно, благодарна тебе за участие в этом шоу, но, блин… Только идиот поверит в нашу любовь, глядя на то, сколько времени ты проводишь с Есенией.

— Ты же видела, что там было. Девчонке нужна была помощь.

— А что такого ужасного случилось, Тем? Ну, облили её соком и стащили парео. А чего она ждала, когда пришла на это шоу? Мы — ручные обезьяны, обязанные развлекать зрителя как можем.

— У всего есть границы, — возражаю я.

— Это всего лишь шрамы. — Кристина досадливо хмурится. — Те две дуры замутили всё по указке Карины в надежде показать её целлюлит. И, как всегда, облажались. Зрители теперь ещё и жалеть начнут бедняжку.

— Пиздец, у вас подковёрные войны. — Забрав у неё дудку, я делаю глубокую затяжку. — Хуже, чем в Играх Престолов.

Кристина смотрит на меня с упрёком.

— Эй, а как же режим?

— Я только разок. — Я возвращаю ей курительный гаджет. — Заебался уже тут торчать.

— В общем, не подставляй меня. — Она мягко толкает моё колено своим. — Если уж меня назначили победительницей, пусть всё выглядит более-менее правдоподобно. То, что сейчас я не на коне, — это не означает готовность питаться объедками.

— Да, я понял, Крис. Никто не собирается тебя подставлять, — обещаю я, потрёпывая её по голове.

— Блин, ну Тема! —, увернувшись от моей руки, Кристина начинает лихорадочно поправлять волосы. — Меня полтора часа укладывали. Вон, кстати, номер три вышла…

Я поворачиваю голову и невольно улыбаюсь. Есения всё же прислушалась к моему совету и выбрала зелёный купальник.

— Странная девка, — задумчиво произносит Кристина. — Я-то думала, она там складки на животе прячет, а у неё пресс получше, чем у меня. И, кстати, почему она до сих пор в твоей рубашке?

— Егор разрешил, — машинально отвечаю я, продолжая разглядывать Есению. Не думал, что она такая спортивная. И изгибы там, где нужно, имеются, и мышцы — что большая редкость. — Ладно, пойду дальше сниматься.

— Слюной камеру не закапай, — несётся мне вслед.

При виде меня Есения пытается запахнуть рубашку, которая моментально разлетается от порыва ветра.

— Привет ещё раз, — я намеренно смотрю ей в глаза, чтобы не смущать ещё сильнее. Заставлять её краснеть мне нравится, но отчего-то не перед камерами. Видно, что от недавнего инцидента ей всё ещё не по себе. — Тебе идёт этот купальник.

— Спасибо, это ты мне его посоветовал.

— Потому что он подходит к твоим глазам.

— Скорее, потому что под ним мало что можно спрятать, — ворчит Есения, подтягивая бретельку лифа.

— Хочешь о чём-то меня спросить? — с улыбкой осведомляюсь я, пытаясь задать лёгкий тон диалогу.

— Не знаю. — Она выглядит растерянной. — Не особо… М-м-м… Тебе не надоело здесь жариться?

— Я люблю солнце и воду. Так что нет.

— Да, ты выглядишь так, будто постоянно торчишь на пляже. — Она мельком смотрит на мою грудь. — Непонятно, когда ты вообще успевал тренироваться.

Я теряю дар речи. Вот же коза! Я ей рубашку и заботу о хрупком внутреннем мире, а мне обвинения в распиздяйстве.

Но прежде, чем я успеваю выдать что-то язвительное в ответ, Есения, подавшись вперёд, виновато шёпчет:

— Извини… Я просто не знаю, что говорить, и поэтому из меня лезет вот это… Я не специально…

— На этой позитивной ноте предлагаю закончить съёмочный день! — гаркает Егор, втискиваясь между нами. — Мы все отлично поработали и заслужили отдых.

— Погоди… — я хмурюсь. — Мы же с ней только начали.

— Достаточно! — отрезает Егор и, подав знак операторам выключить камеры, со всех ног несётся к каюте.

— Он, бедный, срать хочет с самого утра, — сочувственно произносит Есения, глядя ему вслед. — Спасибо тебе за рубашку. Я её постираю и верну.

— Да ладно, оставь себе, — великодушно предлагаю я.

— Зачем? — в её взгляде мелькает искреннее недоумение. — Она наверняка дорогая, и всё равно мне велика.

Я хочу рассказать, что на прошлогоднем благотворительном аукционе моя футболка с автографом была продана по баснословной цене, но в последний момент решаю, что не стоит. Есения всё равно не оценит. Ей будто по-настоящему плевать и на мою известность, и на контракт в сотни миллионов.

— Пойду переодеваться, — сообщает она и, неловко махнув рукой, уходит.

Я чувствую странное разочарование. Будто только начал с аппетитом есть, а сука-официант неожиданно унес тарелку.

— У-ф-ф, ещё чуть-чуть и случилась бы непоправимое. — Подошедший Егор удовлетворённо трет живот. — Ты как, не слишком устал? Минут через двадцать причалим к берегу.

— Помнишь, ты сказал, что организуешь мне встречу с номером три вне очереди? — мой взгляд находит Есению, которая, стоя в стороне от остальных участниц, смотрит на воду. — Организуй.

19

Есения

— Чем занимаетесь в выходной? — покосившись на камеру, угрожающе смотрящую на меня с потолка, я показываю ей средний палец и отворачиваюсь. — И что сегодня в меню?

— Я готовлю лазанью и с нетерпением жду новый выпуск «Звёздного жениха», — весело сообщает мама. — И папа тоже.

— Готовит лазанью?

— Ждёт выпуск «Звёздного жениха». Он передаёт, что ты его самая любимая участница.

— Было бы обидно, если бы родной отец топил за Кристину. Зачем вы вообще это смотрите? Не боитесь отупеть?

— Смотрим из-за тебя, конечно. Папа уже половину своей зарплаты спустил на голосование.

— Так вот, по чьей милости я до сих пор торчу здесь, — ворчу я. — Передай ему, чтобы прекратил. Я, между прочим, тоже хочу лазанью.

— Папа говорит, что ты держишься на шоу благодаря интеллектуальному превосходству.

— Так от кого мне передались эти снобские гены, — фыркаю я. — И желание мериться айкью с первым встречным.

— Кстати, про первых встречных. Нам с папой очень нравится этот мальчик, Артём.

— Неоригинально.

— Нет, правда, присмотрись к нему. Он такой обходительный и симпатичный.

Пила бы я в этот момент чай — он бы брызнул из меня фонтаном. Присмотреться к Котову? Это шутка такая?

— У этого парня самомнение размером с Юпитер и поклонниц больше, чем у меня волос на голове, — бормочу я, по какой-то причине начиная раздражаться. — Так что твой совет мимо.

— Твой отец был таким же, когда мы познакомились, — парирует мама, редко идущая на поводу у здравого смысла. — Вокалист в рок-группе с кучей фанаток. А потом появилась я и…

— Теперь я обычный домашний каблук! — доносится издалёка насмешливый папин голос. — И Котов тоже таким будет.

— Ой, всё, — морщусь я. — Расскажите лучше, как дела у…

— Перестань сутулиться! — Инга проносится мимо с таким видом, словно её решением была только что снижена ключевая ставка.

— Мне пора идти, — сожалением сообщаю я, глядя ей вслед. Если она появилась в особняке в день, когда нет съёмок — жди беду.

— Удачи на проекте! — бодро говорит мама. — Артёму привет.

Закончив вызов, я нехотя плетусь в гостиную. Проигнорировав стоящую у окна Лику, плюхаюсь на диван и пялюсь в телевизор, где идёт очередное кулинарное шоу. Готовят, представьте себе, лазанью. Может, это знак, что сегодня меня командируют домой? Вдруг Инга появилась сообщить, что в зрительском голосовании признано недействительным из-за тысячи смсок от моего папы.

— Ты злишься из-за яхты? — виноватый голос Лики заставляет меня задрать голову.

— С чего ты взяла? — сухо переспрашиваю я, тем самым делая мою злость ещё более очевидной.

— Потому что избегаешь меня и потому что тон у тебя… — она морщится, — вот такой.

Я глубоко вздыхаю. Терпеть не могу все эти выяснения отношения. Куда проще просто прекратить общение и всё.

— А чего ты хотела? — чеканю я, скрещивая на груди руки. — Пока эти девки надо мной потешались у всех на глазах, ты просто стояла и смотрела.

— Я растерялась… Просто не знала, что делать… — лепечет Лика, выглядя как нагадивший щенок. — Всё так быстро произошло… Я и понятия не имела, что у тебя на спине… А потом появился Артём и увёл тебя…

— Ты просто стояла и смотрела, — повторяю я.

— Мне ведь даже снять с себя нечего было! Ну, кинула бы я тебе свои плавки… Ими же даже нос невозможно прикрыть!

Несколько секунд я смотрю в её раскрасневшееся лицо и неожиданно для себя начинаю смеяться. Чёрт, это было бы люто смешно, если бы Лика на глазах у всех стащила с себя низ от купальника и швырнула его в меня.

— Чего ты ржёшь? — обиженно пищит она.

— Могла бы накрыть меня собой, — говорю я сквозь смех. — Героически.

— Дура, — беззлобно огрызается Лика и, плюхнувшись рядом, тянет руку. — Мир?

— Мир, — подтверждаю я. — С тебя косички.

На этом сцену примирения приходится экстренно свернуть, так как в гостиной, в окружении гудящей беличьей стаи, появляется Инга.

— Сегодняшний выпуск будем смотреть одновременно со зрителями! — объявляет она, направляя пульт на телевизор. — Эники-беники-щелк!

На экране появляется заставка «Звёздного жениха», одновременно с которой моего уха касается насмешливый шёпот Лики:

— Если ты не знала, как будет выглядеть Гермиона в старости — смотри.

Мой смех напоминает звук рвущейся тряпки.

— Есения! — тут гаркает Инга, вонзив в меня ледяной взгляд. — Подойди.

— Хорошо, мамочка, — буркаю я, поднимаясь с дивана под неодобрительные взгляды Кристины и Ко. Наверное, так чувствуют себя двоечники в стае круглых отличниц.

— Не знала, что необходимо соблюдать полную тишину… — начинаю я, поравнявшись с Ингой. — Мы же не на премьере «Щелкунчика»…

— После просмотра переодевайся и спускайся в вестибюль, — перебивает она.

— Меня выкидывают из шоу?!

— Нет. У тебя встреча. — Холодный взгляд Инги пробегается по мне. — И надень что-нибудь посимпатичнее этих растянутых штанов. И губы подкрась. Чёрт знает, что Котов в тебе нашёл.

20

— Штаны сменила, губы подкрасила, — рапортую я, вытягиваясь по стойке смирно перед Ингой, ожидающей меня в вестибюле.

Мой лук, состоящий из выцветших бойфрендов и свободной футболки, судя по раздражённому вздоху, она явно не оценила.

— Звезда мирового футбола позвал её на свидание, а она даже толком не причесалась. Повернись-ка.

— Какое ещё свидание? — я встаю к ней спиной и моментально вскрикиваю оттого, что старая Гермиона, как прозвала её Лика, рывком стягивает резинку с моих волос: — Ой! Больно же!

— Это я заберу, — сухо сообщает она, запихивая резинку в карман своих брюк. — Всё, давай на выход.

— Я подам на вас в суд за присвоение чужой собственности, — предупреждаю я, глядя на неё с обидой.

— Удачи. И если у тебя есть хоть толика мозгов, ты не будешь никому рассказывать о встрече с Котовым. В доме тебя и так все терпеть не могут, а после сегодняшнего и вовсе захотят придушить подушкой.

— Так может, я тут останусь? — я складываю ладони лодочкой. — Ну, пожа-а-алуйста.

— Дура какая-то, ей-богу, — раздражённо фыркает Инга. — А ну, живо, выйди на улицу, иначе отправлю к нему Изабеллу. Эта, по крайней мере, не будет злить меня своей кислой физиономией.

При упоминании Изабеллы из моих ноздрей валит дым. Эта сучка облила меня соком на яхте, после чего её подружка Юлианна содрала парео.

— Вот уж хрен ей, а на встречу с хромоножкой, — буркаю я, встряхивая волосами. — Всё, я пошла. К девяти вечера буду дома, мамуля. Не переживай.

— Точно, дура, — устало летит мне вслед.

При виде огромного тонированного внедорожника меня ни с того, ни с сего охватывает паника. Поначалу мне даже понравилась идея ненадолго улизнуть из надоевшего беличьего гнезда, но сейчас хочется попятиться назад и захлопнуть за собой дверь.

Вероятно, так бы я и сделала, если бы в этот момент боковое стекло не поползло вниз, открывая смеющееся лицо Котова.

— Привет, номер три. Вижу, ты не сильно готовилась к встрече.

— Так это же ты хотел со мной увидеться, а не наоборот. Кстати, если ты не в смокинге, я прямо сейчас вернусь в дом.

— Вижу, что соскучилась. — Его улыбка становится ещё шире. — Завязывай кусаться и прыгай в люльку. Прокачу с ветерком.

Придав лицу заносчивое выражение, я скрещиваю на груди руки.

— Дверь сначала открой.

— Всё что угодно для крысиной королевы. — Выйдя из машины, Котов театрально склоняет голову. Я с облегчением отмечаю, что он тоже не особо усердствовал с нарядом. На нём простые спортивные шорты и футболка.

Проигнорировав предложенную руку, я ныряю в открытую пассажирскую дверь и плюхаюсь на сиденье. В салоне прохладно, и вкусно пахнет мандаринами.

— У тебя Новый год? — уточняю я, дождавшись, пока Артём вернётся за руль.

— Люблю цитрусовые. — Он заводит руку назад и опускает мне на колени бумажный пакет, набитый мандаринами. — Угощайся.

Выбрав самый крупный, я впиваюсь ногтями в кожуру. Одновременно с этим автомобиль трогается с места. Желание выяснить цель встречи и маршрут куда-то испарились. Мне вдруг становится легко и спокойно.

— Чем сегодня занималась?

— Ничем, — вздыхаю я, погружая в рот сочную дольку. — То же самое я бы ответила, если бы ты задал этот вопрос вчера. Бесцельно прожигаю свою прекрасную жизнь.

— Ты участвуешь в самом популярном шоу страны. Чем не занятие?

— Хочешь сказать, что съёмки в рекламе — это апогей твоих стремлений?

— Нет, но…

— Нет, но ты знаменитость, а я ноунейм? — перебиваю я. — Для меня это не оправдание.

— Извини. Я не это хотел сказать.

— Именно это, — я укоризненно тычу в него пальцем. — Но я оценила извинения.

— Ты голодная? — Котов меняет тему. — Я полтора часа проторчал у мануального терапевта и жутко хочу жрать.

— Есть, я хочу всегда. Так что вези.

— А по тебе и не скажешь, что ты много ешь, — его взгляд задевает мою шею. — Как часто, кстати, в тренажёрку ходишь?

— Я не хожу в тренажёрку, только на йогу и плавание дважды в неделю.

— Да ладно? А откуда такие мышцы? Растяжкой и бассейном такие не заработать.

— Занималась в школе лыжами, — буркаю я, отвернувшись к окну.

— Лыжи — это прикольно, — отзывается Артём. — Ты грузинскую кухню любишь?

— А можно выбрать итальянскую? Хочу лазанью.

— Желание крысиной королевы закон, — подмигивает Артём. — Давай тогда в «Ла Фамилию» заедем.

— Если я крысиная королева, то ты — крыса-рыцарь.

— Тогда уж крот, — усмехается он и тут же поясняет. — Я с детства хреново видел. Чтобы остаться в спорте, сделал операцию.

— Годится, — я делаю царственный жест рукой. — Вези меня к лазанье, подслеповатый рыцарь.

— Устрицы заказывать будем? — Артём озорно смотрит на меня поверх страниц меню.

— И не мечтай, извращенец, — фыркаю я. — Больше никому не позволю пихать этих слизней себе в горло.

Он делает скорбное лицо.

— Очень жаль. Один из пунктов сегодняшнего вечера можно вычеркнуть.

— И много у тебя пунктов?

— Достаточно, — с неожиданной серьёзностью произносит он.

— С тарзанки я прыгать не буду, предупреждаю сразу, — я выставляю указательный палец вверх.

— Я тоже. — Он смеётся. — Сознательно рисковать жизнью запрещено моим контрактом.

— Ого! И такое там тоже прописывают?

Артём кивает.

— И много чего ещё. Профессиональный спорт сильно ограничивает свободу.

— Бедняжка, — гримасничаю я. — Быть мировой звездой так мучительно.

— Охуенно заниматься любимым делом, — возражает Артём. — Быть знаменитым второстепенно.

— Хорошо сказал, — признаю я через паузу.

А потом приносят лазанью, и мой мозг, взятый в рабство желудком, попросту отключается.

— Извините, можно автограф?! — пищит позади восторженный женский голос. — Я ваша большая фанатка.

— Разумеется, — намеренно громко гаркаю я, делая вид, что хочу подняться.

Натянуто улыбнувшись, Артём с явной неохотой расписывается на протянутой ему салфетке, и с явной неохотой позирует рядом со светящейся от восторга девушкой. Глядя, как она по-свойски прижимается к его бедру и в последний момент даже опускает голову ему на плечо, я испытываю одновременно и раздражение, и сочувствие. Бедняга хочет поесть, а не работать обезьяной.