Однажды в Яблоцке или попаданка для инквизитора

Пролог

«Бирлитанские ученые считают,
что других миров не существует.
Так кто я такой, чтобы в этом сомневаться?»
Из материалов дела Департамента Инквизиции
о произошедшем в Яблоцке.

Есть множество разных способов умереть, мой был не лучше и не хуже других. Я слышала надрывное пищание аппарата жизнеобеспечения. Не должна была, а на поди – слышала. И себя видеть со стороны не должна была. А вот она я – лежу. Тонкое, хрупкое тело под казенным тонким одеялом. Кожа восково-белая, глаза закрыты, спекшиеся бесцветные губы, коротко остриженные рыжие волосы. Некрасивая.

Рядом с кроватью тумбочка, на ней обложкой вверх – книжка. Обложка новая, глянцевая. «Сказки народов мира». Мне их читали? Не помню. Ничего не помню после той ночи, когда…. Не важно, не хочу вспоминать. Не для того даются последние мгновения перед смертью.

Они – чтобы попрощаться.

Со спокойной гладью воды и выцветшим, бедно-алым поплавком над ней. С запахом земли, влаги и отцовской куртки, пропахшей табаком. В детстве он часто брал меня на рыбалку. Нет, сама я в этом деле мастаком не была, но посидеть на бережку, послушать звонкую тишину, сжевать прихваченную по случаю лепешку, запивая черным сладким чаем из тяжелого термоса – любила.

Или с густым, каким-то радостным запахом еды, окутавшим маленькую кухню, где колдует мама, а рядом я, на подхвате. Кипит в кастрюле вода, стучит нож, крошится тонкой соломкой картошка. Жарко, уютно, и вкус сахарной плюшки на языке.

Или с солнцем, что так нещадно припекает в полдень, а запах трав ярок, сок жгуче-зелен и потом он ни за что не захочет отстирываться со штанин. Мама будет ругаться, но как же сладостно катиться с горки кубарем! Только потом кружится голова…

«Аркахар… кахар… ар… кхе-кхе… аркахарак..»

Меня крутануло. Больничная плата отчего-то закружилась в противоположную сторону. Это что еще такое? Будто на карусели прокатили.

Или это мне уже пора?

Не хочу!

Я не готова! Не готова расстаться с жизнью. Это так… нечестно.

«Аркахарак махарк… тьфу ты! Аркахарак махааркар рэ…»

Меня подбросило к потолку, буквально впечатало в него. Это нормально вообще, если я не материальна? Меж тем больничная палата пошла рябью и начала растекаться, будто только что сошла с холста Дали. Краски смешивались, перетекали друг в друга, пока комната подо мной не превратилась в аляпистое месиво.

Так ведь не должно быть!

В смысле пережившие клиническую смерть о другом рассказывали. О свете, там. О легкости.

А вот я напротив тяжелела. И тело свое начала ощущать… и боль, что ну совсем неправильно!

Цвета же, окончательно перемешавшись, потемнели и загустели, превратившись в зеркальную гладь. Только не себя я увидела в ней, а города и людей, будто кино смотрела на высокой скорости – картинки сменяли друг друга так быстро, что рассмотреть толком ничего не удавалось.

«Аркахарак махааркар рей кэ!»

Голос оглушил. А потом меня словно ударили со всего маха в спину, и я полетела вниз, туда, где во весь «экран» раскинулся средневеково-фэнтезийный город: невысокие домики, чистые улочки, широкие мощенные дороги, по которым перемещались экипажи, запряженные лошадьми, а дальше, на холме замок. Рассмотреть его не успела, потому что прямо под собой увидела красную черепичную крышу и… пробила ее!

Вспышка боли оглушила.

Глава 1

«Я в эйву не верил, пока сам не увидел…»
Из материалов дела Департамента Инквизиции
о произошедшем в Яблоцке.

Кира.

Было больно.

И холодно.

Даже скорее второе, чем первое.

И я лежала. Но не в постели, а на чем-то жестком. Ага, доски, вот и заноза в ладони осталась. Неприятно. И странно. Я же вроде как умерла. Или нет?

Я проглотила комок в горле. Что если меня все-таки похоронили. Живой. Про летаргический сон читать доводилось. Это бы все объясняло.

Все, кроме того, что на мне нет одежды, оттого до костей и пробирает.

И кроме ощущение чужого взгляда… вполне возможно пробирает именно от него.

А вдруг я еще в морге? И сейчас мне вскрытие делать будут.

От испуга резко распахнула глаза, и увидела перед собой потолок. Низенький, тонущий в полумраке, с серебряными нитями паутины по углам. По нему пляшут огненные блики и, оскальзываясь, стекают на стены из массивного, грубого камня. Окон не вижу, зато краем глаза примечаю лестницу наверх. Похоже, нахожусь в подвале. Предаться раздумьям о том, что я тут делаю, мне не дали.

- Ты… эммм… живая?

Меня как подбросило. Я села, инстинктивно прикрывая грудь, и повернулась к вопрошающему.

- Вскрытие отменяется, со мной все хорошо! – выпалила на одном дыхании прежде, чем поняла, что передо мной вовсе не патологоанатом. И даже не стажер, хотя по возрасту вполне подходил. Только вот место было похоже не на морг, а на пристанище сектантов… ну или просто психопата, ворующего трупы. Вон как его перекосило, небось, не ожидал, что заговорю.

- Я не тебя вызывал…

Что значит вызывал?

- Нннаверное, ошибся…

И что значит ошибся? Надеюсь то, что мне можно идти. Было бы просто замечательно, а то молодец доверия мне не внушал ни капли. Был он высок, статен и темноволос. Вполне даже симпатичен. Некрофилов я иначе представляла. А вот одет странно, будто из костюмированного фильма вышел: рубашка светлая, свободная, фасона, вышедшего из моды веке в восемнадцатом, штаны в обтяжку, что, если подумать, ему шло. Обуви только не было. Не нашел что ли подходящей к образу?

Заметив мой взгляд, парень поджал пальцы на ногах, и сильнее стиснул свиток, которым будто щитом, пытался отгородиться от меня.

Уверена, что пока была без сознания, похититель моего бренного тела, тело это успел во всех подробностях рассмотреть. И все равно было не по себе. Я пробежала взглядом по сторонам и ничего похоже на одежду не увидела. Зато поняла, что сижу в центре огромной пятиконечной звезды, каждое навершие которой венчает толстая свеча. Других источников света не было.

- Зачем ты меня раздел? – надеюсь, что голос не дрожал от страха.

- Ты прямо так здесь появилась, - его вот дрожал. Только вряд ли от испуга.

Появилась? Получается, не он меня сюда приволок. Значит, есть сообщник. Плохо, очень плохо.

- Слушай, раз я живая, то может отпустишь? – и попыталась взгляд поймать.

Парень дернул головой.

- Можешь глаза завязать, чтобы я это место выдать не смогла. Да и лицо твое толком на рассмотрела. Отпусти, а? Никому ничего не скажу… - и смахнула непрошенную слезу.

- Никому не скажешь, да? – смотрел на меня некрофил-неудачник с не меньшей надеждой, чем только что я на него.

- Я – могила! – сначала ляпнула, а потом поняла, как неуместно прозвучало. Аж передернуло.

Парня передернуло тоже.

- Не понял, ты о чем это? Получается, я тебя из могилы вытащил, и ты хочешь, чтоб назад вернул? - а рукой уже что-то нашаривал в кармане.

- Про первую часть, сам знаешь, так и было. Впрочем, я благодарна даже. Наверное. А вот возвращать не надо. Я как-нибудь без погребения обойдусь.

- Эээээ, нет! – и начал отступать. – Без погребения нельзя… по закону… людскому и магическому.

Двигался он как раз к лестнице. Бочком так, бочком. И глаз испуганных с меня не сводил, страх этот я отлично рассмотрела, несмотря на полумрак. Боится, что сбегу, отпускать-то меня никуда и не собирались. Ну да, наивно было надеяться на иное. Ну, нет, такой судьбе я на произвол сдаваться не собиралась. Противник у меня плечистый, а я… да что я, маленькая, хрупкая… но все же лучше попробовать, чем ждать пока сюда дружок его нагрянет. А то и не один – вдруг, таки сектанты.

Я поднялась. И плевать на наготу. Нет, не плевать, конечно, но что ж теперь помирать? Ноги задрожали, и пол качнулся, но равновесие я поймала. Удержала. Сделала первый шаг, будто по палубе в шторм, и руками при этом балансировала. Второй шаг уже дался лучше.

- Стой, где стоишь, нежить!

Это он мне?

- Чья б собака мычала! – буркнула, переваливаясь еще на шажок. Эдак пока я до него бреду, он сбежать и вернуться успеет. И тут в пятку мне воткнулась заноза. Хорошо так воткнулась, качественно. От боли и неожиданности вскрикнула, длинные волосы упали на лицо.

Длинные? Это у меня-то?! Или этот товарищ парик на меня напялить успел, знаю я, в новостях видела, психи и не таким промышляют. Крик мой превратился в рык:

- Стой, сказала!

Так он и послушал, ага! Одним прыжком взлетел на лестницу и, уже потянув за дверь, обернулся:

- Тут будь. Я сейчас, вернусь… найду нужный амулет. И упокою. Все хорошо будет.

И был таков.

Кьер.

Он был уверен, что нашел нужное заклятье. Ну, почти уверен. Слово «возвращение» на древнем свитке сомнений не вызывало, с переводом других возникли сложности. Все-таки он пока на третьем курсе, и к изучению древних языков они только приступили. Почему бы им не быть «родной крови» и «потерянно»? Похоже. Символы почти те же. Почти.

Кьер бросил взгляд на бесполезный теперь свиток – заклятье было одноразовым, и стоило прочесть вслух, исчезло в тот же миг. Отлично. И вот что теперь делать? По всему выходило, что вызвал он ни много ни мало, а самую что ни на есть нежить кладбищенскую. Тут некромант нужен. В городке, конечно, штатный иметься должен, но Кьер всем сердцем надеялся, что тот не почует остаточных эманаций, иначе быть беде.

Глава 2

«Началось все лет двадцать назад.
Не знаю, откуда она взялась,
и чем мы это заслужили,
но она буквально возродила город.
А наши яблочные сады?
Да лучше во всем королевстве не сыщете!»
Из материалов дела Департамента Инквизиции
о произошедшем в Яблоцке.

Кьер.

Нежить бесновалась. Кажется вот-вот и тяжелая, дубовая дверь слетит с петель. А уж какой вой подняла! Хорошо, что домовладелица чудного съемного домика, тоже отсутствовала. Лишь бы подольше не возвращалась!

- Прочь! – приложив артефакт с обратной стороны двери, громоподобно возвестил Кьер.

Преподаватели всегда говорили, что опытный маг одним голосом способен изгонять скверну. А попробовать – оно никому не возбраняется.

Тварь затихла.

- Эй, ты там?

- А куда мне… ик… деться?

Наверное, дверь толстовата, сквозь нее волшба не проходит. Придется войти.

- Я маг, - голос сел, пришлось откашляться. – Отойди от двери, рыпнешься – сгною!

- Отошла… - существо говорило странно, то ли язык, непривычный к человеческой речи, заплетался, то ли клыки мешали

Кьер прочертил по полу полосу заговоренным мелом, тоже одолженным в одной из аудиторий, и рассыпал соль, которая, как известна, от любого зла помогает. Отодвинул тяжелый засов трясущимися руками, заглянул в образовавшуюся щелку. Умертвие стояло внизу, прикрыв волосищами грудь – Кьер ощутил совершенно противоестественную досаду по этому поводу – а руками то, что ниже. И покачивается. А на губах блестит что-то и на подбородке капли красные. Ему приходилось видеть, как люди с голодухи крыс жрали, но чтоб живьем…. Он мотнул головой. Не человек она – умертвие. И, вытянув перед собой амулет, вошел.

Бросаться на него не стали, только смотрели исподлобья, недобро. Эх, красивая все-таки девчонка, жаль, что мертвая….

- Уходи сама, подобру-поздорову!

Артефакт дареный вел себя странно – ни вибрировал, ни фонил. Ничегошеньки. Уж не пустышку ли Найл подсунул? С того станется. Артефактор из него был аховый. Но он старался. Все же семейное ремесло.

- Так я б ушла, сам не отпускаешь, - и на дверь покосилась. А потом покачнулась. Только и гляди упадет.

- Не туда, а назад в свою могилу!

- Да я даже нееее знаю, где она... ик-ик…Сам же меня вытащил!

Тут она, права. Сам вытащил. И амулет не действует. И вот что теперь?

- Я же вижу, ты неплохой человек, - и шепотом. – Только немного сбрееендивший, - и снова громко. – Отпусти, а? Пожалуйста!

И всхлипнула так жалостливо, что Кьеру даже стыдно стало. Мучает бедную нежить почем зря.

- Упокойся с миром! – провозгласил снова.

Эффекта ноль. Ну, разве что умертвие качнулось опасно, едва не упав. Но это вряд ли считается.

Точно же, ведь нужно имя произнести, чтоб воздействие направленное было.

- Звать тебя как?

- Кира.

- Эммм, хорошо. Упокойся с миром, Кира!

Как стояла, так и стоит. Точнее покачивается. И слезы глотает.

- Ты это, в пентаграмму встань.

Если уж так не получится, то больше вариантов у Кьера не было.

Не получилось. Умертвие стоит, зубами скрипит. Синее все и трясется. С голоду, небось.

Не маг Кьер никакой! И, наверное, уже и не будет никогда.… Придется во всем признаться дядюшке. И тогда он точно его убьет.

Кира.

Я замерла. В подвале холод был жуткий просто! Уж и зуб на зуб не попадал. Теперь вот точно помру. От воспаления легких. Если я и правда, еще жива…

Стоило психу захлопнуть за собой дверь, как я начала искать выход. Вдруг, кроме этого, что на виду, есть еще один. Но нашла только несколько бочек. Оказалось – с вином. А пить хотелось ужасно просто. Я краник открыла и в пригоршню нацедила.

Вкуснота! В меру терпкое, в меру сладкое! Ммммм….

Нацедила еще немного. С пары глотков разве напьешься. Да и холодно к тому же.

А там и еще хлебанула. Чтоб со страхом справиться. Не помогло. И теплее не стало. А вот в голове мутиться начало. Крепковато. Да и мало ли чем меня накачали. И когда я вообще ела в последний раз? Кажется, что вообще никогда.

Плюхнулась на пол, накатило отчаяние. Как же не хотелось умирать. Снова. То есть не так, ведь в первый раз я не умерла все-таки. Почти умерла, даже галлюцинации начались. Но вот теперь жива и, кажется, даже здорова. Только вот волосы эти откуда? Я подергала – не парик. И тело… вроде мое, а вроде и нет. Не такое тощее, а очень даже фигуристое. И пресс на животе. И грудь третьего размера – это я на глаз определила, у меня-то всю жизнь первый был. И ноги стройные и длинные.

Уж не накачали ли меня чем-то эти мерзавцы, вот мне и чудится. А я еще вином наркотик разбавила, получается. Ох, напрасно!

Подняться получилось с трудом, к горлу подступила тошнота. Пятиконечная звезда покачнулась и задвоилась. Отвратительно.

Другой выход найти не удалось, но может получится до людей докричаться. Скорее всего, затащили меня в такие дали, куда и не ходит никто, но мало ли. И, взобравшись по лестнице, – еще одна заноза впилась в ладонь – начала что было силы колошматить в нее и кричать. Так увлекалась, что едва не упала. Пришлось сбавить обороты. К тому же силы уже начали покидать меня.

А тут и стажер-некрофил вернулся. С бирюлькой на шнурке. И давай ей размахивать. Да он же дозу принял! Не иначе

Или совсем больной.

Имя заставил назвать и в пентаграмму встать. Чего творит-то? Уж не обряд ли решил в одиночку начать? А вдруг он меня того… я же женщина, к тому же женщина совершенно обнаженная.

Тут еще и пол под ногами снова начал вращаться. Как же плохо… но все-таки прежде, чем грохнуться в обморок, успела выдавить из себя:

- Если уж так надо – убивайте, только не насилуйте, пожалуйста.

И наступила темнота.

Глава 3

«Все об эйве знали. Боялись?

А чего ее бояться, она своих не трогала…

А за пришлыми я не слежу.

Может и пропадал кто,

так люди по всему королевству пропадают».

Из материалов дела Департамента Инквизиции

о произошедшем в Яблоцке.

Кира.

Снова боль. Падая, я хорошо приложилась головой. И рука болит. Тошнота еще мучает, значит, времени не так и много прошло. Или у меня сотрясение просто….

Тепло и мягко. Значит уже не в подвале. Надеюсь, это хорошая новость и я сейчас не в гробу вся такая красивая возлежу. Сама же разрешила убивать. Кто за язык только тянул.

Хотя вот на честь девичью никто не покушался. Я бы почувствовала. Не то чтобы это меня успокоило. Покой бы мне сейчас принесло знание, что я на больничной койке…. Хотя нет. Стоп! Ассоциации с больницами сейчас у меня были не из приятных.

Ладно, хватит гадать. И я приоткрыла глаз. На палату не похоже. Комнатка, к тому же тесная. Сквозь приоткрытые створки струится мягкий вечерний свет и упоительный запах цветов и деревни. Не то сена, не то навоза, не то просто животных. И свежести. В городе такой не бывает. Губы тронула неуместная улыбка.

У окна примостился стол, на нем – сваленные горой книги. Целая барахолка. Разве можно так? Тут же валялся мяч, вот совсем не на месте. Рядом со столом, как водится стул, а на нем восседал старый знакомец. И дремал, подперев щеку рукой. Взгляд скользнул дальше. Шкаф. Нет, это не интересно. Дверь! Отлично.

Я ощупала себя на наличие одежды. Таковой не оказалось. Ну и черт с ней, обмотаюсь одеялом. На мое счастье кровать оказалась не скрипучей. Не переставая коситься на парня, села и спустила ноги вниз. Встала, стискивая импровизированную тунику на груди. Шаг. Еще один. Почти…

Мяч, лежащий на столе, засветился матовым, синим светом, тренькнул и раскрыл крылышки. И взмыл в воздух, устремившись ко мне.

Ну а я… Что я? Открыла рот, набрала полную грудь воздуха и…

Не закричала.

Так и не закричала.

Парень оказался прытким. Раз – и с места в карьер! Точнее со стула на меня. К груди широкой прижал, рот ладонью закрыл и в ухо зашипел:

- Тссссс. Молчи, молчи, молчи. Я тебя не трону. Не кричи только, - и в глаза заглянул.

Видимо прочел в них мой ответ – вот никогда-то я врать толком не умела – и поволок к кровати. И тут ступор с меня сошел, и я начала брыкаться. Махнула рукой и засадила молодцу в глаз, он выругался сквозь зубы, но телом не дрогнул. Тогда я махнула ногой.

Ой, мамочки, больно!

С оглушительным грохотом рухнул перевернутый стул.

Парень замер и глаза вытаращил:

- Ты чего творишь? – и так глянул, что у меня коленки подкосились. – Всех перебудила. Он тебя разом упокоит… и меня тоже.

Кто этот он уточнять не стала, но сомнений в том, что надо мной не шутят и не пытаются запугать, не было. Кем бы не он был – парень его боялся. А значит и мне стоило.

Мы стояли, вцепившись друг в друга, и даже дышали через раз – слушали. И когда показалось, что пронесло, где-то скрипнула дверь и раздались шаркающие шаги.

- Он? – прожмякала я в чужую ладонь.

- Нет, мэйса Корнф, домовладелица, - и досадливо. – К нам идет, только дай повод нос в чужие дела сунуть. – И тут же упредил мой порыв. – Расскажешь про себя, и она тут же вой поднимет. Всем хуже будет.

- Тогда он и ее убьет?

Лицо напротив сделалось задумчивым:

- Было бы не плохо. Но я этого уже не увижу.

Надо понимать это что-то вроде нашего: овчинка выделки не стоит.

А тем временем шаги замерли за дверью.

- Доверься мне, - обдал горячим дыханием ухо парень и швырнул меня на кровать.

Кьер.

Соображать надо было быстро. А что тут еще придумаешь? Нет, конечно, можно было попробовать запихнуть девицу в шкаф. И запихнул бы, если бы парой часов назад он не свалил туда горой все свое тряпье – в том числе и грязное – сумку, обувь и горшок с цветком. Выгребать это все времени не было. А под кровать такая фигуристая не влезет. Да и совесть Кьеру бы не позволила.

Поэтому Киру он пихнул на постель, накинул сверху одеяло и шмыгнул под него сам, прижав девушку к самой стене. Она лишь приглушенно пискнула.

- Спать! – зло зыркнул на светлячка и тот, покорно сложив крылышки, плюхнулся на стол. Надо отдать ему должное – бесшумно.

Понятно почему достопочтенная мэйса ни в одной из комнат не сделала щеколд – хотела иметь возможность в любой момент вторгнуться в свои владения. Как только глазков в стене не на сверлила. Хотя кто ж его знает. Надо бы проверить.

Глава 4

«Земли в Яблоцке особые, пропитанные древней силой.

Рассказывают, что в лесах этих эйвы жили,

а город наш друиды заложили.

Кто говорил? Бабка моя, а она от своей бабки слышала.

Может и сказки это все. Но эйва точно была».

Из материалов дела Департамента Инквизиции

о произошедшем в Яблоцке.

Кира.

Какое-то время мы лежали, вслушиваясь в шаги за дверью, а то с дамочки станется – подслушать захочет. Чтоб уж доложить во всех подробностях. И ведь правда ждала. Какое-то время. Наконец, по коридору раздалось шарканье, а затем открылась и закрылась дверь. Ну, вот мы и вдвоем. Только не радостно что-то.

Я отпихнула парня от себя, а то больно уж он тесно прижался к моему обнаженному боку. Он попытался было опять заткнуть мне рот, но руку я поймала.

- Да не буду я кричать, поняла уже все, – прошипела ему в лицо, отделяя нас друг от друга одеялом. – Но если хоть пальцем тронешь, то так и знай, вся улица услышит.

- Что именно: твои сладостные стоны или уговоры не останавливаться? – но поймав мой взгляд, добавил. – Да и не думал даже, можешь не напрягаться.

- Хорошо, что не думал, - а еще лучше, что в темноте не видно, как пылают мои щеки, потому что, наконец, я поняла, что в этой комнате я оказалась его стараниями. Значит, и посмотреть и потрогать, все что угодно, мог ни один раз. Стало гадливо.

- Тогда может вернешься на стул? – говорить было тяжело, даже просто думать было тяжело. Голова так и гудела. Вино и треволнения сделали свое дело. Но самое отвратительное, что еще ничего не закончено.

Он молча встал, поднял стул и сел рядом с кроватью.

- Меня Кьером звать.

Ну и для чего мне это знание? Ладно, будем использовать. Недаром же говорят, что человеку всего слаще звучание собственного имени. Полагаю, имелись в виду нормальные люди, а вот как раз в этом критерии собеседника я очень сомневалась. Но попробовать стоит.

- Отпусти меня, пожалуйста, Кьер? – и руки на груди скрестила. Как знак полного откровения и чтоб одеяло не спадало.

- Утром, когда никого не будет, я выведу тебя из дома.

Вот так да! Я аж опешила. Неужто психологический прием с произнесением имени помог? Или мои котировки резко упали с тех пор, как оказалось, что я живая? Все же срок за убийство побольше будет, чем за кражу трупов.

- Ты извини, что… так получилось. Я немного обознался. Принял тебя… ну… как бы я подумал, что ты не совсем живая.

А точнее вовсе мертвая. Поняла, не дура.

Глаза попривыкли к темноте, и я тайком рассматривала своего пленителя. Сумрак сглаживал черты лица, и сейчас он выглядел моим ровесником. Симпатичный, жаль, что сумасшедший…

- Значит, отпустишь? – решила уточнить еще разок. На всякий случай, а то обрадуюсь заранее. Расслаблюсь.

- Да. И одежду найду. Если нужно… хотя да, конечно же нужно, денег дам на экипаж. Сколько нужно дам, у меня есть кое-какие сбережения.

- А этот твой… которого ты боишься, он рассердится ведь? – наверное, зря это спросила, а то вдруг передумает. Но ведь жалко парня, он вроде неплохой, а ему попасть серьезно может. Стоит попробовать уговорить напарника сдать, тот наверняка не такой милый – не жалко.

- Не-не, он не знает ничего! Я без его ведома… Рассердится только если узнает, что ты вообще была. Но ты ведь не скажешь? – и в глаза заглянул просительно.

Точно псих. Я мотнула головой, и парень облегченно выдохнул.

- Значит, ты на меня не сердишься?

- За то, что украл? – уточнила, а то вдруг он еще что-то сделал. Лучше уж сразу узнать.

- Я не… ну да, наверное, украл. Но я не нарочно. Я думал, что сработает. Понимаешь, время у меня мало было, там ведь охрана. Ключ-то раздобыл, не сложно было… И подкрадываться умею и в темноте неплохо ориентируюсь. Но там столько стеллажей и каждый под завязку набит. Я ж не знал, что там их так много…

Мда, люди мрут, как мухи, даже в наше просвещенное время… Я поежилась, неприятно было думать о том, что и я там лежала, в морге, среди трупов. Как же меня могли принять за мертвую? Неужели не проверили? А ведь и похоронить могли. Может мне стоит этого психа и поблагодарить, а то кто знает, где бы я сейчас была.

- А, забудь, - Кьер скривился. – Я на спор, да, на спор это сделал. Адепты так иногда забавляются. Не бери в голову.

Я хмыкнула. На спор, ну конечно. Вижу я, что ты псих и некрофил, и красивые глаза не помогут меня переубедить в этом.

- Ты ведь не в Золотой Академии училась?

- Знать не знаю, что это за академия такая, - получилось резковато, с сумасшедшими так нельзя. – Там ювелиров обучают или просто «золотой молодежи» много? – попыталась изобразить заинтересованность. Скорей бы уже утро!

- Магов, вообще-то – он смотрел на меня задумчиво. – Неужели не слышала? Хотя я раньше тоже не знал, что это за место такое… жил обычной жизнью, пока способности не обнаружились.

Глава 5

«Я был любознательным ребенком. И

сила во мне пробудилась рано.

Лес мы, местные дети, знали хорошо, часто там играли.

Поэтому ходил я туда без страха.

А в тот раз заблудился.

Сейчас я думаю, что это не было случайностью»

Из материалов дела Департамента Инквизиции

о произошедшем в Яблоцке.

Кира

Не ожидала, что смогу заснуть после всего, да еще и в постели похитителя, но к слабости после первого пробуждения прибавилось алкогольное опьянение, нервное перенапряжение и густо пахнущая лавандой подушка. Вот уж совсем не мужской запах, но точно лучше, чем аромат формалина.

Было уже утро, а кроме меня и забавной китайской вещицы в комнате никого не наблюдалось. Ждать возвращения Кьера – что это за имя такое? Да и имя ли? – было не с руки. Кто знает с одеждой он придет или с подкреплением. Хотя в шкафу нашлись штаны и рубаха – первые туго облепили бедра, вторая повисла до колен. Говорят оверсайз в этом сезоне опять в моде, да и мне главное тылы прикрыть и до полицейского участка добраться без происшествий.

Длинные волосы закрутила узлом. Может это я коме год пролежала, вот они и отросли? Другого адекватного объяснения не находилось.

Я приоткрыла ставни и выглянула наружу с целью оценить свое местоположение. И обомлела. Вымощенная камнем улочка, грязно-персиковые домики о двух этажах давно не знавшие ремонта, но зато с разноцветными цветочными горшками, развешенными почти под каждым окном. Провинциально и миленько. И чувство, будто перед глазами одна из старых улочек центрально-европейского города.

А вот повозка, запряженная лошадьми, словно из позапрошлого века выехала. И кучер в старомодной одежде. И женщина, неспешно бредущая по тротуару с корзинкой наперевес. Затем и мальчишка вовсе босой и в обносках, к тому же чумазый и растрепанный, как беспризорник.

Благополучная Европа говорите? Нет, что-то не сходилось. Точнее – все. Начиная с того, что вывезти меня из России ну никак не могли, а заканчивая тем, что говорили местные по-русски. Во всяком случае, понимала я их прекрасно, как и Кьера. А вот ругались они совсем не по-нашенски – таких ругательств я никогда не слышала. А узнала я это все благодаря пронырливому пацаненку, который сцапал из корзины одно из огромных желтых яблок и бросился наутек. За что и получил в спину поток отборнейшей брани. Грозили ему неким брехтом, что бы это ни было. И пальцы его пропоминали. Странно.

Я оторвала взгляд от происходящего внизу. Нехорошее подозрение уже зародилось в груди. Но ведь это бред! Такого не могло быть… Только вот крыши домов красные, совсем как в посмертном видении. И улочки похожи. Окончательно меня добил богатый особняк, в том самом видении принятый за замок. Две башенки, большие окна, густой сад – здание находилось на взгорке, чуть в отдалении от города.

Стул ударил под колени, и я плюхнулась на него не глядя. И что это все значит? Что происходит вообще? И, как бы мне не хотелось придумать какое-то иное объяснение, но то, что я умираю и продолжаю бредить – было единственным. Все вокруг ненастоящее, просто плод моего затухающего рассудка.

Обидно, хоть плач... Хоть плач, хоть не плач, а изменить что-то уже не в моих силах. Ну, разве что постараться «пожить» этой ненастоящей жизнью напоследок. Терять-то мне уже нечего.

Осталось убедиться в последнем.

Как по заказу – а скорее всего именно что по заказу моего подсознания – вернулся Кьер. Застыл в дверях с подносом в руках, а на подносе поджаренный белый хлеб, ломтики сыра, блюдце с яблочным вареньем и, судя по аромату, крепко заваренный чай. Бессознательное не подвело, хотелось верить, что только это не последняя трапеза умирающего.

- Проснулась уже. А я вот, приготовил. Больше ничего не нашел.

- Спасибо, мне хватит.

Поднос опустился на стол, парень – на кровать.

Глаза у него были темно-синие, чистый цвет. А ресницы темные, пушистые. Эх, с чего бы это мне было представлять парня психом и некрофилом? Может я попутала что-то? После того, как оказалась в этом странном месте – буду считать, пока не доказано обратное, что это все же видение – я сама не своя. Не похож он ни на сумасшедшего, ни на сектанта. Во всяком случае, при солнечном свете. И опасности не ощущаю. Хотя, когда в ту подворотню сворачивала, мой внутренний голос тоже преспокойно молчал.

Я перестала коситься и преступила к трапезе.

- Одежду я еще не нашел, но, как только откроются лавки… - начал было Кьер.

- Я кое что-то уже нашла, - чай был с травами, насыщенный и бодрящий. Хлеб хрустящ и просто таял на языке. Это почти так же вкусно, как гренки, что я ела в детстве, когда еще не начала увлекаться глупыми диетами. Эх, красивой хотела стать, а надо было хотеть стать умной, тогда бы ночью додумалась не срезать путь через темную подворотню. – Надеюсь, ты не против, что покопалась в твоем шкафу?

- Тебе идет, - быстро ответил Кьер. – На мне она никогда не смотрелась так хорошо.

А я оказывается склонна к самолюбованию. Ну и ладно! Себя любить надо, особенно в последние мгновения жизни.

Глава 6

«Это не я ее нашел, это она пожелала, чтобы ее нашли»

Из материалов дела Департамента Инквизиции

о произошедшем в Яблоцке.

Кира.

Парень поднял взгляд и медленно кивнул. Я сидела, сцепив перед собой руки, до боли переплетя тонкие пальцы. И нижнюю губу покусывала, и смотрела не на Кьера, а в окно.

- А если… если я скажу, что… - пауза. – Мне некуда возвращаться.

- В смысле?

- Я не смогу вернуться домой… - и в носу так не вовремя защипало. Нет-нет, плакать не стоит, не сейчас.

- Почему?

И как бы честнее ответить? Домой – значит в сознание, если я и правда в предсмертном видении. А сознание для меня сейчас – это боль и… как ни печально, смерть. Потому что там я умерла. Или умирала. Этого я сказать не могу.

Но сильно завираться тоже не стоит, вдруг меня сейчас проверяют и решают по какому пути мою душу отправить. Может посмертный суд именно так и выглядит? Тут каждый грешок ключевую роль сыграть может, даже самый крохотный. Святой я никогда не была: и покушать любила, и посплетничать, и завидовала, и меланхолии предавалась с радостью, а как-то Людке-стерве такого пожелала… Но ведь и шибко плохого не делала.

- Для родных я… умерла, - и, бросив на него быстрый взгляд, добавила, чтобы чего не того не подумал. – Я бы хотела повидаться с ними, но боюсь, это не возможно, - глаза ожгла непрошенная влага.

Кьер смотрел. Просто смотрел, эдак, с прищуром. И палец большой тер.

- Мне куда пойти, в этом месте я чужая, никого не знаю, - резюмировала.

- Значит, тебя не буду искать?

Странный вопрос, я для кого сейчас распиналась?

В ответ просто покачала головой.

- И ты хочешь, чтобы я отвез тебя в какое-то другое место? – осторожно так, каждое слово взвешивая.

- Я хочу остаться здесь.

Парень удивленно выгнул темную бровь. Открыл рот. Закрыл. Встрепал волосы на затылке.

Я выжидающе молчала, постукивая голой пяткой по полу.

Он встал. Шаг к двери, шаг назад, шаг и еще один. Кивнул сам себя и тут же мотнул головой. Скривил губы.

Ну, все, выставит. Прям сейчас и в чем есть – и то это в лучшем случае, а то и одежду свою отберет. И куда мне идти? Наверное, если это все ненастоящее, то ничего плохого со мной не случится? Убедить себя не удалось, ни в том, что не случится, ни в том, что не по-настоящему. Больно уж реалистичное солнце припекало щеку, и ладошки так естественно вспотели, и сладость варенья еще ощущалась во рту.

Кьер остановился передо мной, качнулся и замер – одна рука на спинке стула, вторая – на столешнице, а посередине – я, сижу, едва не касаясь своим носом его.

- Хочешь остаться? И в каком качестве?

В высоком. Даже в наивысшем.

- Может вам прислужница нужна…

По взгляду поняла, что ляпнула что-то не то.

- Мэйса Корнф тебя к кухне близко не подпустит, как и к своим редчайшим коврам из Альмеры, - усмешка. – Нет, не пойдет. Нужно что-то другое…

Сейчас решается моя судьба, а на краю сознания бьется сомнение, с чего это Кьер так озадачился идеей оставить меня здесь. Еще же вчера рад был избавиться. Я вот тоже недавно рада была покинуть совсем не казавшиеся гостеприимными стены. И чтобы передумать была нужна веская причина – поняла, что я… то ли в галлюцинации, то ли в посмертии, то ли еще где, но точно не в родном мире. А у него она какая?

Но я гоню сомнение прочь. Точнее прячу в шкатулочку и ставлю на полочку – обдумаю это позже. В конце концов, может, никакого двойного дна тут и нет, а я просто понравилась… или он вину чувствует… или честно помочь хочет.

Сама понимаю, что это чушь, да только выбор невелик. Нужно время, чтобы разобраться.

И тут внизу хлопнула дверь. Кьер резко выпрямился:

- Буду импровизировать… - скосил глаза на меня. – А ты… просто побудь здесь.

Кьер.

Мысли метались, путались, сталкивались и рассыпались, словно стая перепуганных фэйри. Этак он ничего не придумает. А Киру опускать нельзя, нужно время, чтобы понять связывает ли ее что-то с обладательницей локона, сожженного в пентаграмме. Мысль поговорить с мэйсой Корнф и упросить взять девушку помогать по хозяйству, отбросил сразу. Домовладелица не терпела вмешательства в ее дела, а к дому относилась трепетно, словно к ребенку. А разве возьмешь чужого человека присматривать за родным дитем?

Знакомых у самого Кьера в городишке не было. Они пробыли тут едва с неделю, за которую были облазаны немногочисленные улочки, единственный рынок, товары которого, мягко говоря, разнообразием не отличались. Заглянул даже в трактир, где наливали только сидр и яблочный самогон, а мясо было жестковато и подавалось куцыми порциями. Зато фруктового пирога ему отмахнули огромный ломоть и, яблок в нем оказалось больше, чем теста.

Глава 7.

«Вода в пруду была черная и густая, точно смола.

Эйва рассказала, что в ней можно увидеть будущее,

и позволила заглянуть. И я увидел девушку.

Очень красивую, со светлыми, как лен волосами.

И эйва сказала, что когда-нибудь я приведу ее к ней»

Из материалов дела Департамента Инквизиции

о произошедшем в Яблоцке.

Альберт дель Хорст

Красная пилюля под языком обжигала, но бодрость уже расползалась по телу, разум прочищался. Берту бы выспаться хорошенько, помогало ничуть не хуже всех этих магических артефактов с сомнительными побочными эффектами. Но на все про все ему дали две недели, намекнув, что надо бы уложиться и того раньше. И даже захудалого помощника не выделили. Крутись-вертись один как хочешь. А не хочешь – не вертись, честно признай, что инквизиция – не для высокородных мэйсов, собери вещички и проведай родовой особняк. Женись, обзаведись потомством, охоться, пей вино, пылящееся в подвале, мемуары напиши, в конце концов!

Инквизиция – она для других, необременённых графским титулом и наследственной магией второго порядка. Берту ведь предлагали должности в Совете, потом и в Орден звали, а отец выбил место при дворе. Может быть, когда-нибудь он и согласится. Потом.

Командировка в Яблоцк была его испытанием. Очередным. Главный инквизитор точно нарочно его испытывал. Провалишь, не выдержишь, завоешь от тоски, а там, глядишь, и признаешь, что в инквизиции делать нечего…. Он ведь все иначе представлял, надеялся, что тут-то настоящим делом займется. Важным и нужным. А его с инспекцией отправили в далекое захолустье. Что и тут батюшка постарался, сомнений не было. В последнее время тот Бертом был очень недоволен. Особенно взбесило его, что сынок отрыл где-то оборванца с голодными глазами, заявив, что этот ублюдок тому внук, а ему, Берту – племянник.

Понятное дело, герцог Каралийский был в бешенстве, но у пацаненка и, правда, оказался родовой дар. Право наследования ему не грозило, как незаконнорождённому, да и титул тоже. «Ты нашел – ты и занимайся, - только и сказал тогда отец, стискивая побелевшими пальцами позолоченное навершие трости. А потом добавил. – Лучше бы ты его… лучше бы он просто исчез. Пока была возможность. Не к чему позорить честь семьи».

Нет, родовая магия – не тот дар, которым стоит разбрасываться. Сила и так уходила из мира, истощалась. Еще несколько веков и ее вовсе не останется. Во всяком случае, именно так заявили бирлитанские ученые. А всем было известно, что те не ошибаются.

Этот прогноз пытались оспаривать – не перевелись еще оптимисты в королевстве. Но факт оставался фактом – магия мельчала. Когда прапрадед Берта заканчивал Золотую Академию, на одно место приходилось по два адепта, конкурс проводили. Правда мерились на нем не знаниями и умениями, а толщиной кошелька и родственными связями. Семейство дель Хорст обладало и тем и другим.

В тот год, когда в Академию поступал Берт, заполнилась она едва наполовину. На самой популярной кафедре Дипломатической магии был недобор. Его, кстати, в нее и зачислили. Правда, через три с половиной года он перевелся на более близкую ему по духу: Заклятий, начертательной магометрии и древних языков. Родитель обозвал его дураком. А ведь по сути это был компромисс. Мечтам о боевой магии сбыться было не суждено – отец грозился лишить содержания. Не его, а непутевую старшую сестру. Может и стоило…

Мэйса Корпф вплыла в кабинет, встала напротив стола и руки сложила. Платье у нее цветастое, аж в глазах рябит, кудри мелкие и так круто завиваются, что кажется на голову она усадила маленького белого барашка. На руках тонкие белые перчатки, а в ушах не иначе как фамильные серьги – огромные, нещадно оттягивающие мочки. Домовладелица надевала их каждый день. В высшем обществе ее бы осудили за дурной вкус.

- Доброе утро, мэйс дель Хорст! – кокетливая улыбка на подкрашенных губах.

- Доброе-доброе, мэйса. И разве я вас не просил обращаться ко мне мастер, как полагается к госслужащему моего ранга?

- Ох, конечно-конечно, мэйс дель Хорст.

Оставалось только глубоко вздохнуть:

- Вы что-то хотели?

Лицо стало серьезным, даже как-то театрально серьезным:

- Я хотела предупредить, мэйс дель Хорст, что ваш племянник сегодня ночью привел к себе девушку.

А вот это было интересно. Не то, чтобы слишком – юноша молод, недурен собой, сам Берт в его возрасте пользовался у противоположного пола популярностью, да и сейчас – чего уж тут! – мало что изменилось. Разве что он сам, конечно. Только вот раньше Кьер на таком не попадался. Уж не на зло ли нелюбимому родственнику девчонку притащил – ведь обсуждали заранее, никаких посторонних в доме. Ладно, надо будет поговорить. Денег дать на комнату в трактире, если уж так неймется.

- Я вас понял, это очень неприятный инцидент…

- Да уж.

- Уверяю вас, мэйса, больше такого не повторится.

- Рада слышать, - голова склонилась на бок, и Берту вдруг показалось, что барашек сейчас соскользнет на пол…. Не соскользнул. – Было бы неприятно отказывать вам в съеме.

Глава 7. Часть 2

Вроде все сказано, а она стоит, напомаженные губы покусывает. А у него сил нет. И времени. Всю ночь возле баронского поместья караулил, замерз, промок, а как баронесса на метле летает, так и не увидел. Ну что ж, отсутствие результата – тоже результат.

- Вы что-то еще хотели… Амалия?

- Да я… собираюсь сегодня на рынок, - сложенная бумажка показалась из цветастого кармана. – Вам что-нибудь нужно, мэйс дель Хорст? – и взгляд из-под полуопущенных ресниц.

Берт уже качнул головой, желая поскорее остаться в тишине, как ощутил остаточные эманации магии. Сильной, древней, такую в быту не используют. Мало где используют в принципе. И мало кто. Даже у Берта не было разрешения.

Скрипнув стулом, оставившим свою молодость позапрошлому веку, поднялся, стряхнул с блюдца яблоко, освобождая, и протянул женщине.

- А положите-ка сюда ваш список, мэйса. И как можно скорее. Эта вещь может быть не безопасна.

- В каком смысле? – глаза распахнулись, рука, держащая потенциально опасный объект задрожала.

- В магическом, - очаровательно улыбнулся Берт.

Листок упал на подставленную посудину, а мэйса Корнф мужественно удержалась на ногах.

- Как же так, мэйс дель Хорст? Что со мной теперь будет? Неужели я теперь… нет-нет-нет, я слишком молода чтобы умирать, мне всего сорок… тридцать! Самый расцвет сил!

- Не волнуйтесь, Аманда, - он поймал женщину за запястье и заглянул в глаза. Жест слишком интимный, но действует безотказно. Зачем тратить магию, резерв которой не безграничен, когда простое очарование действует ничуть не хуже. – Я вас просканирую и почищу.

- Как?

- Магически, - и снова улыбнулся во все тридцать два зуба.

В народном сознании образ мага складывался из аксиомы о всесилии магии и уверенности, что она есть что-то вроде ворожбы, коей занимаются необученные бабы с низшим потенциалом силы. То есть одной рукой маг тучи разгоняет, а другой приворот снимает. Берт никогда и никого не пытался разубедить. Не умел он ни первого, ни второго – профиль не тот. И попади в руки домовладелице свиток с охранным проклятьем или просто магически загрязненный, помочь ей он бы не смог.

Но мэйсе Корнф повезло – фонящая силой бумага опасности не представляла. Заложенный в нее потенциал исчерпан. Если и был замок, то его сломали раньше, а потом забрали или использовали то, что хранилось внутри десятилетиями.

Но трогать лишний раз не стоило, во всяком случае, пока Берт не снимет отпечаток ауры, каждого, кто ее касался в последнее время. Если, конечно, получится. Древние свитки имели дурную привычку впитывать чужую магию без остатка – издержки возраста.

А мэйса Корнф ждала, преисполненная энтузиазма и трепета. На лбу выступили капельки пота и мелко-мелко дрожали кудряшки. Того и гляди заблеют и убегут.

Берт изобразил парочку пасов над ее головой. Опустился ниже, очертил ладонями вокруг фигуры – а та была очень недурна, хоть и худовата – пробормотал несвязный набор букв. Люди не видят и не чувствую магию, пока она не направлена на них, поэтому им нужно подтверждение. Пасы, заговоры, гром и молния.

Сканирование, сделанное для перестраховки, ничего не показало.

- Все в порядке, мэйса.

- Ох, - руки сложились на груди, прямо под ажурным воротничком. – Благодарю вас, Альберт… простите мастер дель Хорст.

А ведь и правда ничего. Провинциальна, конечно… но переодеть и помаду дурацкую стереть. И барашка с головы снять. Это перво-наперво!

Стоп! Не о том он думает. Опять один из побочных эффектов красной пилюли! Сосредоточиться. И не на женщине, а на свитке, которого здесь быть не могло. И не должно.

- Но… это ведь обычная бумага… - Амалия ловила его взгляд.

Нет, даже на первый взгляд она была необычной. Плотная, гладкая, чуть желтоватая и пахнущая полынной горечью, но ее, конечно же, простому человеку было не ощутить.

- Где вы это взяли, Амалия? – Берт присел на краешек стола. – Кто-то вам ее дал?

- Подобрала, - отвела взгляд, словно рассматривала что-то в окне. – Около комнаты вашего племянника. Думала, он выкинул, она же смятая была. А жаль такой хорошей бумаге пропадать…. Теперь я понимаю, что не стоило этого делать. Это ведь одна из ваших магических… штучек?

- Одна из наших магических штучек… - он стиснул пальцы так, что заныли суставы. - Да, вы совершенно правы, Амалия. Я прошу прощения за Кьераа, он бывает рассеян. Такого больше не повториться. Обещаю, - выдавил из себя улыбку. – Вы ведь не выселите нас, Амалия? Клянусь, вашей жизни и здоровью ничего не угрожало.

Она кивнула, что-то еще сказала, а он ответил и был даже очарователен. И она обещала их не выселять и даже хотела приготовить яблочный пирог по семейному рецепту. На чай пригласить. По-соседски. Значит, его обаяние все еще действует не хуже магии. А то порой и лучше. А Берт думал о свитке. Что за древний секрет тот хранил в себе? И главное – как оказался в комнате Кьера?

Глава 8.

«Я любил ее. Влюбился с первого взгляда,

когда увидел в темных водах пруда.

Если бы я знал тогда, что эйва задумала,

то никогда бы не привел Каризму к ней».

Из материалов дела Департамента Инквизиции

о произошедшем в Яблоцке.

Кьер,

преисполненный энтузиазма проявить родственную заботу, ожидал около кабинета с подносом, на котором дымились две чашки крепкого чая. Натянуто улыбнулся Амалии Корнф, заработал укоризненный взгляд и, вдохнув поглубже, как перед нырком, зашел.

Альберт дель Хорст, злой насмешкой судьбы приходился ему дядей по материнской линии. И именно его стараниями Кьер оказался в Академии. Наверное, кто-то другой был бы благодарен оказанной чести. Он благодарен не был.

- Доброе утро, дядя, - теперь улыбка вышла искреннее, хотя можно было и не лицедействовать, тот наверняка знал, зачем Кьер пожаловал. Оправдываться за девушку в своей постели. Думал, что знал. Потому что замысел у Кьера был другим.

Дель Хорст сидел, откинувшись в кресле, с задумчивым выражением лица, не обращая на вошедшего внимания. Наклонился, убрал что-то – Кьеру показалось блюдо – в ящик стола и, наконец, поднял взгляд. Кивком указал на кресло.

- Предусмотрительно, - выпростал перед собой руку ладонью вверх, и кружка с подноса поднялась в воздух и пролевитировала прямо в пальцы мага. – Задобрить решил?

Он пожал плечами и поднос поставил на столик. На всякий случай. Под взглядом королевского инквизитора второго класса разом стало неуютно и идея оставить Киру уже не казалась такой хорошей. Но вид он принял самый невозмутимый.

- Нотации читать я тебе не буду. Не маленький уже. Захотел потискать девицу, пожалуйста, только сюда ее тащить ни к чему. В этом доме есть свои правила и надо их соблюдать.

Кьер ощутил, как к щекам приливает кровь. Стиснул кулаки, сдерживая злость.

- Она не такая.

- Конечно, не такая, - Альберт вдохнул аромат чая. – Ни в коем случае не хотел оскорбить юную мэйсу. Или она простолюдинка? – взгляд сквозь смеженные веки.

Заскрипели зубы.

- У нас с ней чувства… - прошипел Кьер начало заготовленной фразы.

- Понятно, - ложечка препротивно стукало о стеночки. Руками ее не касались, показательно. – Можешь с девушкой встречаться, но только сюда не води, ни к чему расстраивать мэйсу Корпф.

И все? А как же отчитать? Да так, чтоб яд с клыков капал! А то и силы свои применить – они синяков не оставляют. Хотя кому какое дело в этой глухомани до его синяков?

Или Кьеру сейчас продемонстрировали настолько он мелкая букашка. На него и слов то жаль потратить. Пусть делает, что хочет лишь бы проблем не доставлял.

- А чай ты вкусный готовишь. Надеюсь, сейчас в академии не только этому учат? Слышал образовательный процесс уже не тот... - Альберт улыбнулся уголками губ, вышло зловеще. – Все, можешь идти.

И почему каждый разговор с высокородным родственником заканчивался ощущением, что на него вылили ушат помоев.

Щеки просто полыхали, с головой выдавая чувства.

Кьер встал. Вокруг завибрировал воздух, волоски на руках встали дыбом. Магия бушевала, выплескивалась, не сдерживаемая его волей.

- Ай-яй-яй, третий курс и до сих пор не умеешь держать силы в узде. Сдается мне, в учебе ты не особо усерден.

- У нас с ней чувства… - выдавил Кьер. Заготовленная ложь точно прилипла к языку.

- За неделю ты сполна успеешь удовлетворить все свои… чувства.

Кружечка с чаем на столике взорвалась с оглушительным хлопком.

- Никакой выдержки, - лицо дядюшки скривила пренебрежительная гримаса. – Разве вам не объясняли, что без владения собой не бывает хорошего мага? Если не умеешь управлять даже собственными эмоциями, то, что говорить о такой силе, как магия! Она раздавит тебя, как жука, и повезет, если только тебя. – Он поднялся и, облокотившись на стол, подался вперед. – Собери это все. До капли.

Кьер вдохнул, задержал дыхание. В висках пульсировала боль, в крови бурлила сила. Он с удовольствием выплюнул бы ее в бесстрастное лицо напротив. И мгновенно отправился бы назад, в тот – как выразился дед, в единственный раз, когда Кьер его видел – крысятник, откуда его вытащили.

И тогда он никогда не завершит свой поиск. Не найдет ту, что была всем его миром, пока однажды не исчезла. А Кьера не отправили в приют.

Вдохнуть.

Успокоиться.

Потянуться вовне, лоскутками собирая рассеявшуюся магию. Она укутала кресло и столик, смешавшись с потеками чая, рассыпалась в воздухе, пропахшем книжной пылью. Кьер наматывал тонкие нити, сплетая клубок, запирая силу. Запирая чувства. Нельзя давать ненависти свободу. Не сейчас.

- Я прощу позволить ей остаться. Ее зовут Кира и я люблю ее, - хотя нет, про люблю он не сказал, только подумал. И только сейчас понял, что вокруг клубится чужая магия, подавляя. Значит дядюшка раскинул магический Полог, уличающий во лжи.

Глава 8. Часть 2

Альберт дель Хорст

Мальчишка врал. Неумело и нагло. И Берту это не нравилось. Хорошо, что Полог правды был рабочем инструментом инквизиторов и не требовал снятия печатей. Он с легкостью выявлял ложь, даже самую искусную.

- Так что ты ее? – сурово нахмуренные брови были профессиональным навыком, отработанным до автоматизма. – Любишь?

Кьер тяжело сглотнул и встретился с ним взглядом:

- Ей некуда идти.

Натянутые струны силы завибрировали в унисон – тот сказал правду. Может и так, только это все равно не ответ и не причина. Гнетущая тишина расползалась по комнате, но никто не спешил нарушать ее. Альберт молчал, ожидая продолжения. Мальчишка же сжимал добела дрожащие губы. Он злился. И волновался, слишком уж волновался. Это настораживало еще сильнее.

- Мы не приют и не ночлежка, - Берт опустил взгляд и отхлебнул остывающий чай. Вкусно, но не мешало бы подогреть. Он направил тонкую струйку силы к кончикам пальцев. Этот трюк он осваивал долго, с первого по третий курс. Казалось бы чего сложного? Но, поди ж ты, попробуй разогреть жидкость, не затрагивая при этом самого сосуда. Стаканы, кружки, бокалы раскалялись в руках быстрее их содержимого. Он пытался и так и этак, порой просиживая за этим бессмысленным занятием часами. Давно стоило признать поражение и забыть, но он не мог. Чувствовал себя одержимым идиотом, в очередной раз берясь за чашку, но… когда-то ведь должно получиться. Или тут есть какой-то секрет? Она подошла к нему сама и предложила помочь. Тогда Берт только усмехнулся и снисходительно позволил показать, ни на миг не веря, что у нее получится. Девушки любили перед ним покрасоваться. Элиза не красовалась, легко и непринужденно она сделала то, над чего Альберт дель Хорс, один из лучших студентов академии, не мог сделать три года.

- Она отработает…

- Ну не сомневаюсь, - губы сами расползлись в холодной улыбке. Тоже уже профессиональное. – А вчера ночью аванс был?

Кьер побелел. И кулаки стиснул. Но все-таки в этот раз сдержался и ничего не взорвал. И ругательства проглотил, хоть и с трудом. Альберту было почти жаль его, но останавливаться он не собирался. Вывести подозреваемого из душевного равновесия – хороший способ сделать его разговорчивее. Глядишь, сболтнет в сердцах чего лишнего.

Стоп! Подозреваемый?

Нет же, Кьер – не подозреваемый, он – его племянник.

… У которого под дверью валяются древние свитки, так и фонящие магией.

Но перегибать все равно не стоит. Надо сбавить обороты. А может… после успешного завершения расследования взять все же отпуск? Первый за последние… сколько там лет? Только чем Берту в нем заниматься?

Охота вот, например, очень благородное занятие, признаваемое светским обществом. Только он ее терпеть не мог еще с детства, когда пятилетним мальчишкой наткнулся на сложенные на заднем дворе трофеи отца, смердящей свежей кровью.

Или заняться обстановкой своего имения, там скорее всего пылью все поросло и паутиной. Прикупить модных в этом сезоне шерстяных ковров, парочку ваз королевской династии Вайсоров, почившей всуе еще сотню лет назад. Статуэтки какие-нибудь и картины. Шторы с кисточками… или без. Берт не помнил, как сейчас считалось моднее. Да и ландшафтным дизайном тоже заняться можно. Сад камней заказать или чайные розы посадить…. Да, хорошо бы было. Только кто всем этим богатством любоваться будет? Альберт имение раз в год посещает. Зимой. Когда розы не цветут, дни коротки и достаточно темны, чтобы не замечать пыль.

Что тогда? Берт сам не понял, как оказался на ногах, стоящим напротив окна. По голубому небу неспешно плыли облака… Рыбалка! Свежий воздух, солнце, покой, плеск воды и блики на перламутре гладкой чешуи. В высшем свете это занятие считается исключительно неблагородным, для простолюдинов. Идеально.

Что-то отвлекло от мыслей. Звук. Тоскливый скрип половиц в коридоре. Кто-то приближался к кабинету. Мэйса Корпф вернулась? Нет, она ходит иначе…

- Дядя, прошу вас. У девушки случилось… несчастье. А я никого в городе не знаю. Может для нее нашлась бы работа… не знаю… в пекарне? – голос Кьера звучал нарочито спокойно, но то как он старательно выговаривал каждое слово, выдавало его с головой. Осталась одна капля и тот вспыхнет, потеряет контроль и тогда Альберт сунет ему под нос ту злосчастную бумажку. Мальчишке будет не отвертеться.

- Нет, - уронил он и вновь отвернулся к окну, чтобы скрыть улыбку.

По рукам побежали мурашки – магия волновалась. Ее владелец пребывал в полнейшем раздрае. Ну же, Кьер!

- Хорошо, - вдруг обреченно выдохнул тот. – Как скажите… дядя.

А вот этого Альберт не ожидал. Хорошо, что он стоял спиной, и мальчишка не мог видеть его ошеломленного выражения лица. В его возрасте он был тем еще бунтарём и такие заявления ни за что бы не проглотил.

Или нет… бунтарем он стал позже. Когда не стало Элизы. Когда он слишком поздно понял, что важно в жизни вовсе не одобрение общества. Не «нормальность», которую ждал отец. На него возлагали надежды, да Берт и сам чувствовал себя обязанным. Будто он ответственен за поведение старшей сестры, опозорившей семью, и должен искупить ее ошибки. Какая же это была глупость!

Только Берт бы никогда этого не понял, если бы не Элиза. Не ее смерть. Так и был бы пай-мальчиком, всеми силами пытающимся угодить отцу.

Глава 8. Часть 3

Кира

Кьер ушел, а я осталась. Надо ли говорить, что высидеть на месте я смогла лишь несколько минут. Комнатка была маленькая, пять шагов в длину. Это если средних. А если больших, то четыре. Маленьких, шесть. А нет, семь… Я ходила туда-сюда, точно запертый в клетке зверь. Там моя судьба решается, и я… имею право хоть послушать. Одним ушком.

Осторожно выскользнула в коридор. Никого. Выглянула с ведущей на первый этаж лестницы. Опять никого. Что ж ступеньки так скрипят-то? Не такая я и тяжелая. На последней остановилась и оглядела холл. Надо же, почти, как в кино или музее. Викторианский стиль? Обои с вензелями, тяжелые шторы насыщенного зеленого цвета и с кисточками, на подоконниках – цветы в глиняных горшках. Мебель с резными ножками, оббитая изумрудным, но весьма потертым уже бархатом. Пузатый шкафчик, за стеклом – расписной сервиз из тонкого фарфора. Рядом с ним часы в человеческий рост. Глухими щелчками отсчитывают секунды ходики.

На полу – потертый временем и подошвами ковер. Я смело на него ступаю, в надежде, что он-то мои шаги точно скроет, и подо мной протяжно скрипит половица. Черт! То есть, нет-нет, я не ругалась сейчас! Если я правда в посмертии, то чертей и прочих дьяволов лучше не упоминать. Предосторожности лишними не бывают. И осторожно ступая – точно по минному полю пробираюсь – направилась к солидной деревянной двери с резьбой и затертой позолотой. Где как не за такой дверью важным разговорам разговариваться? Ага, вот и звук голосов.

Осмотрелась. Никого. Ну что ж, была – не была! И припала ухом к двери.

- Дядя, прошу вас. У девушки случилось… несчастье, - голос Кьера звучит неестественно, будто он заставляет себя говорить. Взвешивает каждое слово. – А я никого в городе не знаю. Может, для нее нашлась бы работа… не знаю… в пекарне?

Пекарня? Это что, у печи горячей стоять и тесто месить пока цыпки не пойдут? Хотя не в моем положении привередничать! Искупление грехов и прегрешений простым не бывает. Надеюсь только, что отправляют меня туда не чтобы к горяченькому привыкать…. В ад не хочу! Не заслужила я его!

- Нет, - равнодушно констатировал мужской бархатистый баритон, подтверждая мои мысли. Я даже кивнула радостно. А потом поняла.

Что значит нет!?

Чуть не воскликнула вслух. Но рано паниковать, может, и другие варианты будут…

- Хорошо, как скажите, дядя, - соглашается Кьер.

И?! Серьезно? И так-то ты мне помогаешь? Да ты, считай, и не попробовал! Нет, оставаться в стороне мне нельзя. Не то чтобы при жизни я дерзкой и наглой была, но отстаивать свои права надо. А право на искупление грехов я имею! Иначе не оказалась бы в этом… месте. Даже если оно всего лишь в моей голове. И, не теряя драгоценного времени, постучала.

- Простите, что вмешиваюсь в разговор, - затараторила, чтоб успеть все сказать пока не испугалась или не выставили. – Но дело касается меня, поэтому считаю, что имею право присутствовать… и замолвить за себя словечко.

Только договорив, подняла взгляд. Первым увидела горящие праведным гневом ярко-синие глаза Кьера.

- Кира, мы же договаривались…

Ага, что поможешь. Только что-то ты не сильно стараешься.

Второй мужчина стоял у окна спиной к нам. Солнечный свет обрисовывал контуры его статной фигуры: широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги. Короткая стрижки, шапочка темных волос на затылке. Поверх белой рубашки накинут приталенный жилет, узкие штаны подобраны в тон. Он повернулся плавным, слитным движением. Красивый. С правильными благородными чертами. Прядь седых волос у виска. Не рано ли? Сколько ему? Тридцать пять? На губах легкая улыбка, взгляд таких же синих, как у Кьера глаз, опущен на белую кружку в руке. Он поднимал его медленно, скользя по моей фигуре снизу вверх. И чем выше поднимался взгляд, тем сильнее таяла улыбка. Когда он достиг моего лица, от нее остались лишь две бледные полосы губ. Лицо сделалось похоже на безжизненную маску, изрезанную на лбу жесткими морщинками. Только в глазах была жизнь – мужчина смотрел на меня ошеломленно.

- Здравствуйте, - запоздало поздоровалась я. По правде сказать, других слов и не находилось. Не ожидала такой реакции. Со мной что-то не так? Ни рогов, ни хвоста, ни крыльев, ни копыт. Как собственно и у вас. Тогда что не так-то?

- Ты же умерла… - желваки на его челюсти набухли, а кружка накренилась и наполнявшая ее жидкость – по виду похожая на чай – пролилась на пальцы. А он и не заметил. Не вздрогнул даже. Она же горячая! Как пар идет видно.

Подождите! Что он только что сказал!?

Я захлебнулась воздухом. Он застрял в горле, не давая протолкнуть наружу ни слова.

- Это не точно, - промямлила я.

Еще вчера Кьер утверждал тоже самое, но потом мы все же разобрались, что это не так. Точнее он разобрался, а вот я уже начала сомневаться. И на те вам, опять! Может я и нахожусь в посмертии, но признать, что действительно умерла, не могу. Будем считать, что это кома. Или… не знаю, другой мир?

- Это Кира, дядя, - не менее удивленный реакцией родственника проговорил Кьер. – Мы про нее только что говорили.

- Кира? – взгляд переполз на парня. – Та девушка, что…

- Попала в беду.

- Провела с тобой ночь.

Глава 8. Часть 4

Кира. Продолжение

Мужчина моргнул. А потом запоздало зашипел сквозь зубы, стряхивая с руки горячий чай. Заметил, наконец-то. На лице его по-прежнему читалось замешательство, но оно постепенно уходило. В полной тишине он шагнул к столу, опустил прямо на лакированную столешницу кружку – пятно же останется! – обвел неторопливым взглядом разложенное на нем, но, не найдя ничего годящегося для того, чтобы вытереть руки, просто обтер их друг об друга. Когда он снова посмотрел на меня, то ни во взгляде, ни в выражении лица не было ни намека на смятение. Синие глаза смотрели холодно, даже будто бы неприязненно. Под этим взглядом я стушевалась, за что тут же себя отругала. Не время пугаться и назад сдавать.

- Кира значит. Кира… - он будто пытался распробовать мое имя. И, судя по тому, как скривились чувственные губы, пришлось он не то, чтобы по вкусу. – И что ты делаешь в моем доме?

- Гощу! – выдала бойко, без запинки. Мамочки, я точно на допросе. И почему душно? И кожу будто пощипывает, вот и волоски дыбом поднялись. – Кьер меня сюда… привел.

Мужчина медлили, он будто прислушивался к чему-то.

- А где он тебя подцепил?

- Дядя!

- Я не тебя спросил, - один взгляд и тот замолчал, лишь бросил на меня виноватый взгляд.

- Подцепил? – поняла, что хмурюсь. – Никто меня не подцеплял. Вы неправильно поняли ситуацию.

- Неправильно… - усмешка. – Что ж, расскажешь мне, как надо понимать твое попадание в постель к моему племяннику. Нет! Не сейчас. – Он опустился на стул, поставил локти на столешницу и, наклонив голову, начал массировать виски. Я с облегчением выдохнула. Ну и взгляд, будто кожу живьем сдирает. – Потом. Я всю ночь не спал. Иди пока… - и уже обращаясь к Кьеру. – Пусть пока побудет в твоей комнате. Мэйса Корпф ничего не говори, я сам с ней побеседую. Потом.

- Пошли, - кивнул на дверь Кьер.

- Спасибо!

Но меня будто и не услышали. Не выгнали взашей, а значит, у меня еще есть шанс. И время на подготовку.

Когда мы оказались в холле, Кьер шумно выдохнул и пробубнил под нос что-то похожее на «ненавижу его». А потом повернулся ко мне.

- Странный он у тебя немного, - постаралась изобразить улыбку.

- Обычно – нет, - Кьер выглядел задумчивым. – Первый раз вижу дель Хорста таким… с другой стороны, мы не то, чтоб близки и видимся нечасто. – А потом плечами пожал. – Может это его от пилюль так.

- Пилюль?

- Ну, специальных, с разными эффектами. Инквизиторам на службе выдают.

Инквизиторы? Да что ж это такое! Ничего уже не понимаю. Вот тот красивый, но жутковатый мужик – инквизитор? Интересно, что это означает. Надеюсь не то, что у них тут гонения на ведьм практикуют. Надо будет осторожненько Кьера расспросить. Обо всем. Главное, подозрения не вызвать. Может на амнезию сослаться?

- Еще не поздно вызвать экипаж, - он заглянул мне в лицо, точно силясь понять, о чем думаю.

- Нет, - ответила со всей уверенностью. – Ты ведь меня не выгоняешь?

- Мне показалось, дядюшка тебя напугал.

- Меня? Ни капли!

Он выгнул бровь и языком щелкнул:

- Поняяятно, - протянул. – Тоже втюрилась?

- Чего?

- Все в него влюбляются. Мы, как сюда приехали, так на следующее же утро перед дверьми очередь выстроилась.

- Что за очередь?

- Невест, конечно! – а сам за реакцией моей следит. – Подумать тоже, королевский инквизитор собственной персоной! Холостой к тому же. Мечта же, а?

Я пожала плечами. Может и мечта, конечно, но мне сейчас не до влюбленностей и тем более не до замужества. Поэтому расставим все точки над Ё. Да и ревность Кьерова мне ни к чему.

- Он не в моем вкусе. Староват, знаешь ли.

Уголок мужского рта дернулся вверх. Рано радуешься, сейчас тебе тоже достанется! Ведь не появись я, то паковала бы уже вещи. Хотя таковых у меня нет. Значит, чесала бы босая в никуда.

- Кьер, мне, правда, некуда идти, - и нет, я повторяю это не чтобы на вину в его глазах полюбоваться, а для закрепления материала. – И ты в некотором роде ответственен за меня. И обещал помочь. Я ж о многом не просила, просто пожить у вас немного. И ненужно меня задаром поить и кормить, я ведь отработать готова!

Кьер закашлялся. Вот так с открытыми окнами спать! И простыть недолго.

- По хозяйству помогать или… продавцом в магазин. Неквалифицированный труд ведь всегда нужен! Я и на прачки согласна… наверное, - главное, не увлекаться. Искупление грехов, искуплением, но большинство профессий я представляю очень уж в общих чертах. – А ты… даже попросить у дяди нормально не мог. Ты что, настолько его боишься?!

Парень замер на полушаге. Мы стояли на середине лестницы. Ни то и ни се. Он открыл рот и закрыл. В глазах его мелькнуло непонятное выражение. Заходили на челюсти желваки. И, наконец, через целые полминуты молчания он выдал односложное:

- Нет, - и, не говоря больше ничего, двинулся наверх.

Глава 9.

«Чего эйва хотела? Того же, что и все – жить»

Из материалов дела Департамента Инквизиции

о произошедшем в Яблоцке.

Кира.

Я сидела у окна и смотрела собственно в окно. А чем еще заниматься на этих двух квадратных метрах? Сначала даже пробовала полистать книгу, брошенную на столе. Та оказалась учебником по некому Магоплетению. Общий курс. Схемы, графики, символы и непонятные формулы, а также текст, полный недоступных моему пониманию терминов. Вот, например, открытая наобум глава «Узлы», рассказывает, что те подразделяются на двоичные, четверичные, шестеричные и так далее и могут быть только парными. Непарные узлы нестабильны и рвутся при малейшей нагрузке. А еще на каждые десять петель должно приходиться по связке узлов и чем больше в плетении петель, тем больше пар узлов применяется разом. Ну и, наконец, я узнала, что в одной паре не могут находиться узлы разных стихий. При активации такого заклятья происходит мгновенное его разрушение, сила же взрыва равна количеству пар узлов помноженная на два.

Ага, стихии не смешиваем, узлы вяжем парные.

Очень познавательно.

У них что, серьезно, здесь магия существует?

- Ты – маг? – спросила, припоминая, что Кьер, когда я еще считала его психом-некрофилом, плел что-то про Академию магии.

- Буду, - он лежал на кровати и делал вид, что дремлет. – Если доучусь.

- А если не доучишься? Будешь магом-недоучкой?

- Если недоучусь, то на меня наложат Вечные печати, и я буду обычным человеком. Ты что совсем ничего не знаешь?

- Почему не знаю? Знаю, но забыла. У меня… амнезия. Выборочная. А что такое Вечные печати?

Кьер даже глаз приоткрыл и на меня скосил. А я сделала честное-пречестное лицо.

- Значит, снова я виноват? – спросил хмуро. – В этой твоей амнезии.

- Ни в чем тебя не обвиняю. Кстати, а что вчера в подвале вашем произошло. В смысле, как я там оказалась? – вопрос дался с трудом, особенно сложно было произнести его с максимальным равнодушием. – Ты ведь в этом поучаствовал, да? Пентаграмма, свечи, да и ты вроде как маг…

- Поучаствовал, - Кьер сел. – Но никому об этом ни слова. Особенно дель Хорсту. Иначе… всем будет плохо. Уяснила.

Кивнула. Мне молчание тоже на руку.

- Услуга за услугу. Ты мне помогаешь, я тебе. Так как ты меня вызвал… и откуда?

Кьер посмурнел, сошлись над переносицей брови, сделав его похожим на дядюшку. Даже мурашки по спине побежали.

- Меньше знаешь – тебе же лучше, - и посмотрел так, что я тут в это поверила. Даже повторять не нужно.

- Ладно, - и отвернулась. Стращать было совсем не обязательно.

- Извини… Хочешь, я тебе про Вечные печати расскажу лучше.

- И про все остальные тоже, - победную улыбку не сдержала. Даже упрашивать не пришлось. Вот она, сила женской обиды!

Кьер привалился к стене, обхватил руками колено. Чуть волнистые, отросшие волосы падали на глаза, однако, не мешали видеть, что те смотрят прямехонько на меня. Очень надеюсь, что он просто моей обновлённой внешностью любуется, а не пытается понять от чего я такая подозрительная и что именно со мной не так. И, на всякий случай, обольстительно улыбнулась, легким движением руки, откинув с лица волосы.

Кьер.

Кира улыбалась ему, мешая размышлять. Она была какая-то неправильная. Нездешняя. И не знала вещей, о которых известно всем. И говорила, что ей некуда идти. Разве так бывает, что некуда? Откуда-то он ее все-таки выдернул. Да и поначалу она просилась, чтоб ее отпустили. Что же изменилось? Назойливая мысль не давала покоя, любое размышление цеплялось за нее, как за гвоздь. Кьер намудрил с заклинанием, а может и того хуже – заклинание оказалось вовсе не тем, за которое он его принимал.

Но ведь символ «поиск» он расшифровал точно. И «материализацию объекта в заданной точке» тоже. И про необходимость иметь нечто «принадлежащее искомому объекту» однозначно понял тоже правильно. Только появилась Кира, а совсем не та, кого он искал. Значит, он ошибся. Только в чем?

Кьер сам хотел задать девушке вопрос про то, откуда она пришла, но она опередила. Тоже странно. Не помнит? Или хочет понять, что знает он?

Все-таки что-то с Кирой не то…. Но будь она не человеком, а марой или еще кем, то дель Хорст точно бы почувствовал. Инквизиторы они ведь как собаки. А тот… тоже был странный какой-то. Из-за инспекции этой или из-за Киры?

А она все улыбалась, а солнечный свет скользил по меди волос. И думать у Кьера категорически не выходило.

- Тогда я начну с самого начала, иначе не получается.

Она радостно кивнула.

- Сама знаешь, магов с каждым поколением становится все меньше. Ученые, понятное дело, изучали, отчего так происходит и около пятидесяти лет назад пришли к мнению, что количество магии в мире ограничено и уже потраченная не восполняется… или восполняется очень медленно. Хочу думать, что второе. Поэтому ее нужно экономить, т.е. отбирать у недостойных.

Глава 9. Часть 2

Альберт дель Хорст

Какое-то время он просто сидел, опустив взгляд на распластанные на столешнице пятерни. Руки ощутимо дрожали. Указательный и безымянный пальцы на правой покраснели – Берт обжег их чаем и даже не заметил. В голове набатом стучало сердце, изгоняя мысли. Думать не было сил. Он истощен, вымотан. Он почти на грани.

Конечно же, это не могла быть Элиза. Элиза умерла.

Девчонка похожа, да. Те же нежные, округлые черты лица. Тяжелая медь волос и зелень глаз. Но это разные люди. Кира – не его Элиза. Нужно успокоиться и загнать воспоминания назад – глубоко под сердце. А ведь казалось, что он уже смирился. Отпустил. Тогда откуда эта тянущая боль?

Зачем эта девчонка явилась? Как?

Она должна исчезнуть и чем быстрее, тем лучше.

Почему тогда он не велел ей убираться? Что за малодушие! Чего ждать, для чего откладывать? Малолетней аферистке, запрыгнувшей в постель к Кьеру не место тут. Именно, Берт выставит ее прямо сейчас.

Он поднялся, едва не уронив тяжелый стул. В несколько шагов преодолел расстояние до двери, обхватил ручку и дернул на себя. Скрипнули петли. И скрипнули снова, когда Берт закрыл ее, так и не переступив порог.

Нужно успокоиться. Сейчас он немного не в себе: бессонная ночь туманит разум, а красная пилюля делает слишком возбужденным. Девушка не сделала ничего дурного. А то, что она похожа на другую, на ту, кого Берту больно вспоминать, не ее вина. К тому же Кьер сказал, что та в беде. А Берт как-никак служитель закона и должен разобраться с этим. Да, он разберется во всем.

Позже.

В конце концов, он в Яблоцке из-за, брехт ее дери, проверки и сроки поджимают. Нужно заниматься делом. Рука сама потянулась к чашке, но чай снова остыл, и Берт раздраженно вернул его на место.

И вот чего ему не спалось? На подвиги потянуло? В трезвом уме и вспоминать стыдно, как он отправился к имению местного барона, проверять, правда ли, что его жена ночами на метле летает. От скуки и не в такое поверить решишься…. Устав от инспекций местных ферм, лавок и мелких контор, решил найти себе приключение. Нашел только бессоницу и головную боль.

Местный барон в светской жизни давно не участвовал и из своих владений лет так пятнадцать не выезжал. С тех пор, как второй раз женился. Говорили, что его жена редкостная красавица. Это Альберта не удивляло – красавицы часто выходили за богатых вдовцов. Особенно если и сами давно были вдовицами. Ничего нового и необычного.

А потом вспоминалась приторная улыбка главного инквизитора, выдававшего распределения. Слова, что для проведения всесторонней проверки как раз пригодится Альбертово дипломатическое образование, пусть даже и не законченное. Для того чтобы делать умный вид, заседая над пухлыми пыльными томами, не иначе.

Не желая растягивать пытку, хоть на день дольше, сразу по прибытии он отправился в Архив, где почти безвылазно просидел три дня, перебирая заплесневевшие – стабилизирующий артефакт вышел из строя, а заменить его отчего-то не спешили – бухгалтерские книги и иже с ними. Так он просидел пять дней, прерываясь лишь на еду и сон. От такого любой взвоет.

Вчерашний день он посвятил инспекции винного заводика, где перепуганный владелец то и дело наливал ему сидра собственного производства. Поначалу Альберт отказывался, но жара и скука сделали свое дело.

От сладко-терпкого напитка сделалось легко и даже как-то неуместно потянуло на геройство. И в ночь он отправился следить за поместьем, в которое так и не успел еще нанести официального визита. Большей частью потому, что ждал приглашения, которое все не приходило. Так он решил провести осмотр местности и заодно выяснить, правдивы ли слухи, что баронесса летает на метле. Слухи, как водится, оказались слухами. А ночь оказалась ветреной, и Берт успел промерзнуть в своей засаде. Поэтому по утру пришел усталый и обессиленный. Разочарованный. Хотя чего он ожидал? Баронессы на метле?

Единственное обстоятельство, оправдывающее хоть как-то ночную вылазку, это то, что баронесса официально числилась дипломированной ведьмой. Но таковых в мире достаточно, а вот на метлу еще особое разрешение нужно, с подтверждением необходимости такого способа передвижения.

И вот, не успел он прийти в себя и на свежую голову составить план дальнейших действий, как заявляется эта… Кира. Соглядатай? Тогда и ее похожесть на Элизу может быть вовсе неслучайной – кто-то просто нашел очень похожую девушку, в надежде, что она вызовет у инквизитора дель Хорста особое расположение. Только вот в такое случае не стоило подкладывать ее в койку к Кьеру. Да и кто мог знать про Элизу!?

Нет. Альберт тряхнул головой. Он становится параноиком, как главный инквизитор, ему тоже начинают везде заговоры мерещиться. Он на банальной проверке в дальней части королевства, до которой дела никому не было и нет.

Но девчонку надо гнать, иначе спокойной жизни у него не будет. Осталось семь дней… уже шесть с половиной, а у него еще дел – заплесневелых бумаг, исписанных кривым мелким почерком – выше крыши. Поток мыслей прервал грохот входной двери.

- Человек! Там человек умер!

Альберт так и подскочил. На этот раз стул все-таки упал.

Из сбивчивых объяснений мэйсы Корпф выходило, что несчастье случилось буквально только что в таверне «Наливное яблочко», где посетитель подавился куском пирога. На убийство не очень похоже… Совсем не похоже, если честно. Труп же отвезли в лечебницу, где находилась единственная в городке мертвецкая. Альберт ощутил горькое разочарование и уже собирался было отправится спать, но тут взгляд его скользнул вверх по лестнице. Кьер и Кира стояли на ее середине, вцепившись в поручни, и во все глаза смотрели на них с домовладелицей. Нет, заснуть сейчас он не сможет. Не так близко к ней. Сначала нужно прочистить голову, отвлечься. Вспомнить, что он королевский инквизитор, а не мальчишка, которым был пятнадцать лет назад. Лучше уж проверит эту историю с пирогом. На труп, как минимум, посмотреть. Брехт знает зачем.

Глава 9. Часть 3

Кьер.

Слушаться приказания дядюшки он, конечно же, не собирался и сбежал бы просто из духа противоречия. Но была и еще одна причина – ему нужно было подумать вдали от Киры. Ее улыбка сбивала с мыслей. Поэтому, не обращая внимания, на протесты домовладелицы – та дядюшке в рот смотрела восхищенным взглядом – он выскочил следом за дель Хорстом. Долго следить, чтобы понять, что тот направился в таверну, не пришлось. Кьер знал, где находится «Наливное яблочко», сам там как-то перекусывал. Местечко показалось ему очень домашним. Скромное, без изысков, но с большими порциями. И пирог у них был вкусный, с тонкой хрустящей хлебной корочкой и корично-яблочной начинкой. Он съел аж два куска, хоть обычно к сладкому был равнодушен.

Куда же отправиться? Мысль пойти в лечебницу, куда отвезли труп, пришла как-то сама собой. Раз уж дель Хорст притащил его в эту глубокую провинцию – видимо в одиночестве страдать не хотел – то и Кьер имеет право принять участие в расследовании. Неофициальное. Так. Полюбопытствовать просто, ну и их духа противоречия, конечно.

Солнце опять припекало и к тому моменту, как он до нее добрался, успел вспотеть. Внутри двухэтажного, выкрашенного светло-желтой краской здания было душно. Про кондиционирующий воздух артефакт тут не слышали что ли? И тут же рассмеялся собственным мыслям. Ну, надо же, а он привык к комфорт! Быстро.

Смахнул со лба налипшую прядь и направился к заваленному картонными папками и исписанными листами столу, за которым сидела утомленная женщина средних лет. Она увлеченно заполняла очередной лист мелким неразборчивым почерком и внимания на Кьера не обращала.

- Здравствуйте! – и изобразил очаровательную улыбку. – Я бы хотел посмотреть на труп.

Женщина дописала предложение до конца, поставила жирную точку и только тогда вскинула на него взгляд. Судя по жестким морщинкам в уголках губ и нахмуренным бровям, на нее улыбка впечатления не произвела.

- У нас тут не выставочный зал. Свое любопытство, молодой человек, удовлетворяйте в других местах, - отрезала сухо и вновь склонилась над бумагой.

- Вы неправильно поняли! – все еще изображая дружелюбие, зашел с другой стороны Кьер. – Я – адепт из столичной академии магии. Отдыхаю в вашем замечательном городе…

- Ну и отдыхайте себе на здоровье.

- Я бы хотел посмотреть на тело чисто в научных целях. Я учусь на лекаря и…

- У нас есть, кому посмотреть на тело… в научных целях, - женщина кинула на него насмешливый взгляд.

- Я договаривался о стажировке! – зло выкрикнул потерявший терпение Кьер.

- В нашей лечебнице? – холодная усмешка на тонких губах. – Что ж, спрошу об этом у мастера Эшели.

- Пожалуйста, - он сделал самое уверенно выражение лица. – Сходите и спросите, я тут подожду.

На самом деле, он уже проклинал себя за то, что вообще подошел к этой несговорчивой ледышке. Но сейчас она уйдет, и он проскользнет внутрь, а там уж разберется как-нибудь, отыщет труп.

- А не надо никуда идти, - растянула губы в подобии улыбки та и бросила взгляд ему за спину. – Мастер Эшели как раз пришел.

Кьер медленно повернулся, заранее мирясь с тем, что сейчас его выставят вон, опозорив на глазах дежурной. Мастер Эшели оказался высоким мужчиной неопределенного возраста с очень бледной кожей и очень темными глазами. На распахнутом жилете серебрился вышитый знак мастера-некроманта. Неожиданно.

- Труп бедняги Мариса отнесли в холодную комнату, - начала отчитываться женщина перед вошедшим. Он остановился рядом с Кьером и парень ощутил остаточные эманации магии мёртвых. Не так давно тот использовал силу. По коже сами собой побежали мурашки.

- Спасибо, Мария, - улыбнулся тот одними губами и покосился на Кьера.

- Молодой человек утверждает, что он – стажер из Академии магии, - не скрывая ядовитого сарказма протянула та. – Хочет посмотреть на труп.

- Хочу помочь, - глянул в подернутые черной пеленой глаза некроманта Кьер, хоть как-то надеясь спасти положение. Или отсрочить хоть на минутку позорное изгнание.

- Из академии значит… - мастер Эшели окинул его быстрым взглядом. – Ты – не некромант.

- Нет, - отрицать это было бессмысленно. – Я еще на третьем курсе, выбор специальности только через полгода.

- Угу, - обронил собеседник и двинулся прочь по коридору.

Кьер растерялся. Это все? Его так вежливо послали. Обидно, но могло быть и хуже, если подумать.

- Ну и чего стоишь? – обернулся мастер. – Идешь или передумал. Помощь мне не помешает.

Приглашать повторно его не пришлось. Радостно подмигнув Марии, он поспешил за некромантом.

Глава 10.

«Я разбудил эйву. Я, понимаете!

Значит, я несу ответственность за все произошедшее!

И смерть Каризмы тоже на моей совести.

Только я уже не мог ничего сделать,

как-то повлиять на происходящее»

Из материалов дела Департамента Инквизиции

о произошедшем в Яблоцке.

Кира.

Мужчины ушли, а я осталась один на один с сердитой домовладелицей, так и прожигавшей меня сердитым взглядом. Я замешкалась, не зная, вежливо ли будет просто сбежать в комнату Кьера или стоит хотя бы попробовать объяснить свое появление в этом доме. Соврать то есть. Жаль только, достоверной лжи я еще не подготовила. Надо бы обсудить с Кьером, что людям говорить будем. Чего не говорить – про подвал и некое заклятье – уже знаю.

- Ну, что там стоишь? Спускайся, давай! – прервала мои размышления мэйса.

- Э-м-м-м… зачем?

- Чай пить будем, - и мотнула головой в сторону двери, видимо, ведущей на кухню. И первая двинулась туда.

Теперь-то сбегать точно невежливо будет. Да и нечего мне от людей прятаться, пора в местное общество потихоньку вливаться. Заодно постараюсь определить, куда я все-таки попала: в своей предсмертный бред, некое посмертие за искуплением грехов или все-таки в другой мир… ну, такой, как в фэнтези.

Кухня оказалась не очень большой, заставленной разными ящичками-шкафчиками, но при этом совсем не тесная. Уютная. На кремовых стенах развешаны ароматные травы, на круглом столе в глубокой вазе горкой лежат желтые яблоки, рядом вазочка поменьше, заполненная квадратиками, тонко обсыпанными пудрой и похожими на мармелад. Занавесочки в мелкий цветочек распахнуты, позволяя свободно заливаться внутрь солнечному свету.

- Присаживайся, - хозяйка выдвинула стул и начала хлопотать по кухне. Сначала налила в массивный чайник воды из крана, потом водрузила на длинную плиту в три конфорки. Работала та не от электричества или газа, а от вмонтированных в нее артефактов – прозрачно-красных камешков. Мэйса активировала их нажатием, а потом выставила рычажком температуру. После чего так же молча начала разбирать корзину, с которой пришла с улицы. Я снова задумалась и пришла в себя, когда передо мной поставили полную терпко пахнущего настоя кружку.

- Чай с травами, - домоправительница села напротив.

- Спасибо.

- Можешь звать меня Амалия. Без мэйса.

- А я Кира. Рада познакомиться.

Она ответила на мою улыбку своей. Мы успели сделать по нескольку глотков, прежде чем та продолжила:

- Ты ведь не местная, - не спрашивала – утверждала. – Не из Яблоцка точно. Городок небольшой, а твое лицо мне совсем незнакомо. Подозреваю, что ты приехала следом за мальчиком. Кьером.

Я повела головой и пусть понимает, как хочет.

- Я тоже была молодой и влюбленной, - она смотрела мимо меня, в свои воспоминания. – И думала, что это на всю жизнь. Больше ни о чем не думала. А стоило бы, - усмешка на губах. – Наверное, ты считаешь меня старой морализаторшей. И правильно делаешь… И все же, постель – это не то, что стоит делить с мужчиной до свадьбы. Поверь, он этого не оценит. И удержать его этим не получится. Нравится, вовсе не доступность.

Почувствовала, как начинают гореть уши.

- То, свидетелем чему вы вчера стали… это не то, что вы подумали, - я заставила себя посмотреть ей в глаза. – Между мной и Кьером ничего не было.

Амалия смотрела на меня с понимающей улыбкой. Да и пусть бы себе думала, что хочет! Почему я должна ее разубеждать, то и вовсе я не такая, а жду трамвая.

- Кьер мне… помог, - говорила медленно, подбирая слова. – Обстоятельства сложились так, что я оказалась далеко от дома. Совсем одна. У меня нет больше ни родных, ни друзей, а вернуться назад не могу.

- Он попросил плату за свою помощь? – серо-зеленые глаза под длинными ресницами нехорошо сверкнули.

- Нет! – поспешно ответила я. – Ничего такого.

Женщина кивнула, принимая мои слова. Я боялась, что она будет выспрашивать, но допроса не последовало.

- Я верю тебе, - она подвинула ко мне вазочку с желтыми квадратиками. – Угощайся, это яблочный мармелад из моего любимого сорта медовый налив. Сахар я не добавляю, слежу за фигурой.

- Благодарю, - и за веру и за угощение.

- Можешь оставаться, сколько будет нужно, - она мягко улыбнулась, и под глазами потянулись паутинки морщинок. – Я совсем не строгая и не полоумная. Представляю, что наговорил обо мне Кьер. Но за мужчинами, порой, нужен глаз да глаз. Особенно за такими.

- Такими?

- Магами. С магами вечно проблемы.

Я только плечами пожала.

- Просто неспокойно последнее время, - по-своему истолковала она мое движение. – Странные вещи творятся в нашем сонном городке.

- Какие? – должна ж я знать, что тут странным считается, а что вполне естественным.

- За прошедший год покойники на нашем погосте аж шесть раз поднимались! Шесть! Раньше, один раз, если встанут, то уже событие. А мертвые беспокоятся только в одном случае.

Глава 10. Часть 2

Альберт дель Хорст

Таверна была неотличима от десятка других провинциальных таверн, коих он в разъездах по долгу службы навидался. Такая же тесная и пропахшая едой так сильно, что, сколько не проветривай – не выветришь. Но кое-что ее все-таки отличало: она была чистая и совершенно пустая. Единственным звуком, раздававшемся в ней, оказались тихие всхлипывания паренька-прислужника, сидевшего на лавке. Вскинув на вошедшего испуганный взгляд, он мигом дал деру. Судя по выражению ужаса на лице, инквизитор перепугал паренька до смерти. Бывает.

Со столов уже убрали. Хотелось верить, что еду еще уничтожить не успели. От беды подальше. Надо полагать неприятно и торговле не на пользу, когда в твоей таверне за трапезой человек умирает.

- Хозяин! Эх, хозяин, есть кто живой!?

Боковая дверь, так надежно спрятанная в сумраке, что Берт ее не заметил, скрипнула и к нему вышла женщина. Дородная, румяная, в рабочем фартуке и косынке на волосах. Она смерила Берта взглядом и выдала:

- Пришел-таки…

- Не понял.

- Присаживайтесь, говорю мэйс инквизитор. Я хозяйка этой таверны. Илиной звать.

- Не мэйс, а мастер.

Но его проигнорировали:

- Любой стол выбирайте, видите, свободно у нас.

- Даже знаю почему, - усаживаясь на ближайшую лавку, проговорил он. – Умер у вас кто-то.

- Марис. Его звали Марис. Подмастерье плотника, – она опустилась напротив. – Часто у нас бывал, пирог наш яблочный обожал. А кто в Яблоцке наших пирогов не любил? А тут вот так вышло…

- Как вышло, мэйса Илина? – он подался вперед, изображая заинтересованность.

- Я не мэйса никакая, - та только отмахнулась. – Подавился он. А ведь больше десяти лет моему Яблочку и никогда ничего подобного не было…

- А почему думаете, что подавился? – что за глупые вопросы он задет? Для чего он вообще сюда пришел?

- Так стоило первый кусок пирога в рот положить и как начнет кашлять… - женщина отвела взгляд, в глазах блеснула влага. – Крошка, видать, не в то горло попала. Покраснел, глаза выпучил. Мы к нему бросились, да уж поздно было…

- А другие ваш пирог ели, Илина?

- Конечно. Я большой пеку, на целый противень, а потом на куски режу. Не было у меня в нем отравы никакой! Можете сами проверить! Он у меня до сих пор на кухне лежит.

- Проверим, - кивнул Альберт. Чем он его тут проверять-то должен? Да и зачем? Понятно же, что не отравление. Пирог ели все, если бы с ним было что-то не то, то жертв было бы больше. А если отравили только один кусок? Хозяйка бы так подставляться не стала – на нее в этом случае подозрения в первую очередь падут. – А враги у Мариса были?

- Враги? – она посмотрела на Альберта насмешливо-удивленно. – У нас, если кто чего не поделит, то на кулаках отношения выясняют. Травят друг дружку только мэйсы благородные. Аль девка подругу или неверного возлюбленного от ревности. У Мариса ни врагов, ни любовниц не было. Женат он давно и прочно.

Берт кивнул. Ничего другого он и не ожидал. Зря только время тратить. Сейчас закончит тут, вернется и выставит Киру эту. Нечего время тянуть.

- Так что, нести вам пирог, мэйс инквизитор?

- Неси…

Илина вернулась быстро с двумя мисками в руках. На удивленный взгляд пояснила:

- Вот это, - тряхнула правую. – Тот самый кусок, от которого Марис наш откусил. А вот это, - та же участь постигла левую. – От того, что осталось, отрезала.

Мда. Здорово. Теперь ему по городу с тарелками идти. Вот смеху-то будет.

- Вы уж проверку-то проведите, - заглянула в глаза хозяйка. – Вижу, что смешно вам. А у нас… у меня все, что в жизни есть, это таверна. Если в нее ходить перестанут, то… Знаю я, что нет у меня в стряпне никакой отравы. Но кто мне поверит, как лицу заинтересованному? А вам вот, мэйс, поверят.

- Экипаж вызови, - только и проговорил Берт. – В лечебницу поеду, заодно и на труп посмотрю, и пирог твой… проверю.

Ощущение, что он зря теряет время, все крепло. А действие красной пилюли подходило к концу. Снова хотелось спать. Будь он кем угодно, но не Альбертом дель Хорстом, то бросил бы это все. Несчастный случай и есть несчастный случай. Но Альберт дель Хорст никогда не бросал начато на полпути. К сожалению.

Глава 10. Часть 3

Кьер.

Холодная комната, о которой говорила Мария, находилась в подвале и была на самом деле холодной. Мастер Эшели будто вовсе не мерз, у Кьера же уже через пару минут зуб на зуб не попадал. Ледяной артефакт работал на полную катушку. Где они такой только нашли? И как додумались запихнуть в такую каморку!? Лишенный запаха воздух щекотал в носу, склеивал ноздри. Отсутствие запаха было единственным плюсом – нюхать трупный дух Кьеру вовсе не хотелось. А труп, совершенно обнаженный, лежал на длинном металлическом столе и выглядел… как труп. Синюшный весь. Хотя Кьер, скорее всего, сейчас выглядел примерно так же. На предплечье трупа красовалась побледневшая Вечная печать.

- А мы что… воскрешать его будем, - кивнул на мертвяка и нос рукой вытер.

- Что?

- Ну, вы же некромант.

- Ааааа… - понимающе протянул Эшели. – Я еще и главный лекарь. Не стоит удивляться, это смежные сферы деятельности.

- Ну да…. Только мне некроманта-лекаря встречать не приходилось. Так значит, где жизнь там и смерть?

- Скорее наоборот. Где смерть, там и жизнь… Ты замерз что ли уже?

Кьер кивнул. Эшели проследовал к вмонтированному в стену прозрачному камню, похожему на ледяную глыбу, и провел по нему ладонью, дезактивируя. Тут же стало теплее.

- И некроманты никого не воскрешают.

- Разве?

- Поднять тело можно, но воскресить умершего невозможно. Ходячий труп – это отнюдь не воскресший человек. Ну что, работать будем или болтать? Ты ведь приехал с инквизитором, да?

- Он – мой дядя. Меня, кстати, Кьером звать.

- Он тебя послал сюда?

- Нееет. Я сам пришел… ну ради практики.

- Практики, значит. Что ж, приступим, адепт, - губы некроманта улыбались, но в глазах не было и капли веселья. – Раньше участвовал в чем-то подобном?

Кьер мотнул головой.

- Тогда объясняю. Дважды повторять не буду, так что слушай внимательно, - он говорил и закатывал рукава черной рубахи. Черная татуировка на предплечье была огромной, едва не охватывая руку кольцом. Внутри теснились круги разных размеров – мелкие печати, снимать которые позволялось в определенных случаях. Одного кружка не хватало – печать была не так давно снята. – Я создам энергетическое поле и замкну на тебе. Твоя задача держать его. Отвлекаться нельзя, малейшая нестабильность угробит нашу работу и придется начинать заново. Справишься?

Пока все звучало вполне выполнимо. Кьер кивнул.

- Потом я спроецирую в нашем поле астральный двойник трупа, а потом будем препарировать, - блеснули в оскале белые зубы.

- Я не совсем понял, мастер. Кого препарировать? Двойника или труп?

- Труп. Посредством его проекции. Или ты хочешь руки запачкать?

Кьер мотнул головой. Вскрывать человека, даже мертвого, он хотел меньше всего. Даже подумывал дать деру, но тогда он точно ничего не узнает. А он себе пообещал, что в расследовании поучаствует. Раз уж дель Хорст его сюда притащил. И докажет, что тоже чего-то стоит. К тому же, не хотел чувствовать себя трусом и неженкой. А покромсать астральную проекцию совсем не страшно. Наверное.

Дальше от Кьера требовалось просто стоять и удерживать петли, пока некромант и лекарь по совместительству создает особой энергетическое поле. К тому же, это и правда, отличная практика. В полевых условиях. Как ткут двойника, видеть ему не приходилось. Странное сравнение с ткачеством, но именно так и происходило. Тело словно вязали все из тех же малюсеньких узелков и петелек. Когда все было закончено, перед ними поверх настоящего тела, парила точная его копия.

Широко распахнутые глаза, полопавшиеся в белках капилляры… синие губы и иссеро-восковая кожа. И зачем Кьер вообще сюда пришел? Вспомнить, что именно толкнуло его на эту глупость оказалось не так просто. Точнее признать. В подвал лечебницы Кьера привела магия, та самая родовая второго порядка. Она пульсировала за ушами, будто отбивала марш на барабане. Она шептала лишенным слов голосом, что тут что-то есть. И он должен прийти и увидеть. Его магия знала что-то, о чем еще не знал он сам.

А между тем мастер Эшели закончил внешний осмотр тела. Складка на его лбу стала глубже, а взгляд черных, безжизненных глаз – острее.

- Готов спорить, что вскрыв дыхательное горло, мы кое-чего не найдем. А именно – куска пирога, которым Марис якобы подавился.

- Почему?

- Потому что удушье его было вызвано совсем другими причинами... Тело всего готово подсказать, надо только уметь его читать.

Читать по мертвецам Кьер не хотел, поэтому просто поверил на слово профессионалу в этом вопросе. А, когда вытканный из магии скальпель коснулся двойника Мариса, скривился и отвернулся. Вскрытие астрального тела тоже не самая приятная процедура.

Глава 11

«У нас с эйвой был договор. Я не мог рассказать о ней,

физически не мог, понимаете?

И уехать тоже не мог. Из-за Тории в том числе».

Из материалов дела Департамента Инквизиции

о произошедшем в Яблоцке.

Альберт дель Хорст

И снова перед глазами Элиза…

… - Не стискивай ты его так крепко, - она улыбалась, отчего Берт лишь сильнее злился. Он снова пытается разогреть жидкость, помещенную в сосуд, но снова ничего не выходит. - Ну же, расслабь руку. - Ее прохладные пальцы коснулись его пальцев, и он замер. Даже дышать перестал. – Ты направляешь энергию в бокал, потому что сосредоточен на нем. Но важна не оболочка, важно то, что внутри. Наполнение. Ты слушаешь меня?

Отчасти. Слышит, но не понимает, потому что девушка слишком близко и это сбивает. Почему у нее такие холодные руки? Она замерзла? Он спрашивает, а она снова улыбается:

- Нагрей для меня этот чай, - и отодвигается.

И он старается. Делает вид, что старается, потому что уже давно научился разогревать содержимое, не затрагивая того, во что оно помещено. Но боится признаться. Боится, что тогда Элизе нечему будет его учить, и она упорхнет прочь, как делают все перелетные птицы с наступлением холодов. Ведь его обучение – все, что их связывает. Или нет? Или есть что-то еще, что, ему кажется, он видит в ее глазах – отражение того же чувства, что испытывает сам.

Но проверить он не решается. Поэтому отодвигает бокал и снимает с себя куртку, чтобы накинуть ей на плечи.

- Приехали, мэйс инквизитор, - хрипловатый голос возницы выдернул его из сна. Надо же Альберт задремал. В экипаже его разморило, и вот теперь он чувствовал себя пожеванным за обедом шпинатом. Кира, в разговоре, не предназначенном для его ушей, назвала его стариком. Старик… Никогда он не думал про себя так и вот же – на поди! – привязалось и не отпускает. Сколько ей? Двадцать? Для нее он, и правда, старик. И плюнуть бы на этот факт, но не выходит.

Нужно отвлечься. Вспомнить, что он на работе.

Здание лечебницы выглядело… невпечатляюще. Краску на фасаде давно не мешало бы обновить, как и кондиционирующий артефакт внутри. Как в бане же! Что ж мечтам о глотке свежего воздуха пока предстоит оставаться лишь мечтами.

Проход в холл перегораживал стол, из-за гор бумажной рухляди выглядывала женская голова. Точнее собранные в куцый пучок мышиного цвета волосы.

- День добрый, - натянул на лицо дежурную улыбку, которая обычно нравилась женщинам.

Мышь вскинула на него короткий взгляд и, прежде чем уткнуться в вновь в бумагу, бросила:

- Мы не заказывали.

Он растерялся, не сразу поняв, что из-за тарелок с пирогом его приняли не за того. Он что похож за посыльного?!

- Меня зовут Альберт дель Хорст. Я инквизитор.

В этот раз взгляд на нем задержали чуть дольше, только ни теплоты, ни заинтересованности в нем не обнаружилось. А губы вовсе тронула какая-то ехидная улыбочка:

- Мария. И я – секретарь мэйса Эшели и главная медсестра. Вы заболели?

Он настолько плохо выглядит?

- Нет. Я тут по другому делу. Слышал, к вам был доставлен труп недавно скончавшегося от удушья мужчины.

Тонко выщипанная бровь медленно поднялась:

- Он в подвале, мэйс Эшели как раз делает вскрытие. Подождете здесь или спуститесь?

- Спущусь, - есть надежда, что внизу хотя бы попрохладнее.

- Тогда прошу налево, - и махнула рукой, указывая на нужную развилку коридора. Провожать его никто не собирался. Надо полагать, что с мужчиной помоложе, с Кьером, например, этот сухарь в женском обличье была бы полюбезнее. – Там в конце будет лестница. И, - в глазах сверкнула усмешка. – Может вам чай принести.

Все, что оставалось Альберту, это крепче стиснуть зубы под натянутой улыбкой и покачать головой.

Лестница привела в подвал. Серый и неуютный, пустой. Только стол перед единственной дверью, ведущей, надо полагать, в мертвецкую. Немного поколебавшись, он поставил тарелки на него и, постучавшись, вошел.

Удивительный день, брехт его побери! Помимо собственно трупа, распотрошенного астрального двойника трупа и потрошившего астрального двойника мужчины – надо полагать мэйса Эшели – в комнате находился третий. Или четвертый, это как посмотреть. И этим самым лишним, ни при каких обстоятельствах не должным тут присутствовать элементом был Кьер. Он вскинул взгляд, дернулся, точно собирался броситься прочь, и энергетическое поле зарябило, двойник, сотканный на нем, как узор на белом полотне, пошел волнами и растекся ало-серым пятном.

- Я же предупреждал о концентрации, - не повышая голоса, произнес Эшели. – Но основную часть работы мы проделали и самое важное выяснили. Поэтому могу поздравить тебя с первой успешной практикой. – А потом повернулся к Берту. – Здравствуйте, мастер инквизитор, а я все думал, когда вы меня посетите.

- Вот. Посетил. Можете называть меня Альбертом, мы же почти коллеги. И я полагал вы некромант?

- Некромант, - на точно каменном, лишенном эмоций лице улыбка смотрела чужеродно. – И лекарь. Я получил оба образования. И можете называть меня Трентом.